Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные направления дореволюционной российской историографии народнического движения 35
1.1 Консервативно-охранительное направление 36
1.2. Народническое направление 76
1.3. Либеральное направление 111
1. 4. Марксистское направление 147
Глава 2. Основные этапы развития советской историографии народнического движения 190
2.1. Становление советской историофафии народнического движения (1920-начало 193 0-х гг.) 191
2.2. Народническое движение в советской историографии середины 1930-х - середины 1950-х гг 221
2.3. Изучение народничества в СССР в период с середины 1950-х до конца 1980-х гг 240
Глава 3. Постсоветская историография народнического движения 312
3.1. Изучение народничества в 1990-х гг 313
3.2. Народничество в историографии начала 2000-х гг 340
Заключение 386
Список источников и литературы 400
- Консервативно-охранительное направление
- Марксистское направление
- Изучение народничества в СССР в период с середины 1950-х до конца 1980-х гг
- Народничество в историографии начала 2000-х гг
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современной России, ищущей вектор своего дальнейшего развития, возросло значение исторической науки. При этом в условиях переосмысления прошлого нашей страны, выявления его глубинных связей с днем сегодняшним, особое значение приобретает исследование историографии революционного народничества. Ее комплексный анализ дает возможность не только изучить процесс накопления исторического знания, но и проследить за всеми изменениями отношения российского общества к революционному движению в стране.
Особую значимость теме придает то, что современное общество, испытав на себе, как и население пореформенной России 60-80-х гг. XIX в., все драматические последствия переходного этапа развития, ищущее свою модель модернизации, также оказалось расколотым на различные идейно-политические течения. В современном протестном движении, выступающем с острой критикой власти, наметилось, как и в пореформенную эпоху, противостояние демократических и либеральных сил, отстаивающих свое видение будущего страны. Таким образом, актуальность темы заключается в том, что ее изучение позволит объективно и всесторонне рассмотреть те современные оппозиционные течения, представители которых считают себя подлинными борцами за демократию и общественный прогресс.
Следует учесть и то, что в начале XXI в. в условиях глобализации возрос интерес к тем общественным движениям, которые выдвигали, как и народники, собственные, учитывающие национальные особенности, программы модернизации страны, использовали различные, в том числе и самые радикальные методы их реализации, включая террор. В ряде научных, и особенно публицистических работ, русские революционеры второй половины XIX - начала XX вв. обвинялись в национализме и «бесовщине», были представлены чуть ли не основоположниками современного терроризма. Обращение к историографии народничества позволит не только восстановить научный, основанный на принципе историзма, взгляд на революционное движение страны, но и противостоять различного рода политизированным фальсификациям его прошлого.
Актуальность темы определяется и тем, что именно в период 1860-х – 1880-х гг. в России возникли «зародыши» последующих идеологий и политических партий, сыгравших колоссальную роль в исторических катаклизмах начала XX века. Народничество, будучи на левом фланге общественного движения, пыталось реализовать извечную мечту русского народа о социальной справедливости. А эта идея была магистральной в российской истории всего XX в.
Следует учесть и то, что нарастание интереса современного общества к истории Отечества во многом происходит под влиянием обострения социальных проблем. Попытка их разрешения предпринималась в свое время революционными народниками, что и привлекает к ним внимание современников, актуализируя тем самым разработку темы.
Кроме того, обращение к истории народничества дает возможность власти увидеть истоки перехода мирной оппозиции к насильственным, революционным методам борьбы.
Революционному народничеству посвящено огромное количество научных работ, в которых теория и практика народнического движения рассматривалась как неразрывное целое. Такой подход весьма целесообразен и плодотворен при изучении исторических явлений. Однако проведение в одной работе анализа историографии и теории, и практики народничества является непосильной задачей по причине колоссального объема народниковедческой литературы. Представляется, что исследование процесса познания теории народничества требует специальных изысканий, основанных на междисциплинарном подходе, т. е. использовании методов философии, социологии, культурологи и др. гуманитарных наук.
Безусловно, задача изучения историографии действенного народничества имеет самостоятельное научное значение, тем более что критерием истинности теоретических построений является практическая деятельность. Именно поэтому в диссертации основное внимание было уделено историографии, отражающей практику революционного народнического движения. Теории (и теоретики) затрагивались лишь в той степени, в какой это необходимо для освещения практической стороны деятельности народников.
Научное значение темы определяется рядом важных и взаимосвязанных факторов. Во-первых, мы полагаем, что историография, изучая процесс накопления и развития исторического знания, помогает не только познать прошлое, но и, отражая дух времени, в котором она формировалась, постичь контекст эпохи, влиявшей на ту или иную интерпретацию исторических событий. К тому же, накопленный исторический материал, суждения и аналитические выводы, содержащиеся в работах наших предшественников и современников, требуют их систематизации и осмысления, без чего невозможно дальнейшее развитие исторической науки.
Во-вторых, изучение историографии дает возможность отдать моральный долг нашим предшественникам – историкам и публицистам, избежать забвения авторов и их работ, показать их вклад в развитие науки.
В-третьих, научная значимость темы определяется необходимостью определить современный уровень изученности народничества: выявить достижения и проблемы, то есть подвести итоги всему периоду изучения народничества, без чего невозможно наметить направления и перспективы дальнейшего исследования этой проблемы.
В-четвертых, разработка темы неизбежно выводит исследователя на теоретический уровень, дающий возможность определить соотношения и диалектические взаимозависимости между такими категориями (понятиями), как историографический и исторический источник, радикализм и реформаторство, народ и интеллигенция, демократизм и либерализм, консерватизм и модернизация, и пр.
Объектом диссертационного исследования является отечественная историография революционного народнического движения 1860 – 1880-х гг.
Предмет исследования – процесс накопления и развития научного знания истории действенного народничества.
Цель работы – выявление содержания и характерных особенностей отдельных этапов историографического процесса, определение факторов, влиявших на эволюцию восприятия народничества, установление вклада отдельных ученых в разработку темы.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач.
- Систематизировать полученные знания по историографии народнического движения.
- Определить методологические основы, методы исследования, источниковую базу работ по истории народнического движения.
- Дать сравнительно-исторический анализ основных направлений российской дореволюционной историографии народнического движения, показать ее значение для развития науки.
- Рассмотреть основные этапы развития советской историографии народнического движения. Обосновать ее периодизацию, определить содержание, особенности и итоги каждого периода.
- Охарактеризовать постсоветскую историографию народнического движения: предложить ее периодизацию, выяснить основные направления и особенности; осветить дискуссионные проблемы и перспективы изучения.
Степень изученности проблематики исследования. В России до революции 1917 г. шел интенсивный процесс исследованиия истории народничества, не получивший однако своего историографического осмысления. Активное изучение народничества в Советском Союзе продолжалось до середины 1930-х гг. В это время в научных и публицистических журналах публиковались отдельные рецензии, которые вряд ли можно считать историографическими работами. Работы по историографии народничества стали появляться лишь во второй половине 1950-х гг., когда после двадцатилетнего вынужденного перерыва возобновилось изучение истории народничества.
П.С. Ткаченко, констатируя после XX съезда КПСС практическое отсутствие за истекшее двадцатилетие работ по истории революционного народничества, отметил негативную роль в его изучении «Краткого курса» истории ВКП (б). Тезис «Курса…», согласно которому народничество не только 1890-х, но и 1880-х гг. стало выразителем интересов кулачества, противоречил, по словам автора, ленинской оценке, привел к необъективной и «однобокой» его характеристике.
Б.С. Итенберг подготовил и опубликовал в Советской исторической энциклопедии обзор отечественной историографии народничества. Он не только выявил и охарактеризовал основные направления дореволюционной историографии, но и отметил вклад Л. Барриве, А.А. Корнилова, В.Я. Богучарского в создании источниковой базы его изучения. Вместе с тем, советский историк, оставаясь в рамках марксистской методологии, обратил внимание и на недостатки дореволюционных работ, отметив, прежде всего, отсутствие анализа социальной основы народничества, идеалистическую трактовку его идеологии. Большое внимание Итенберг уделил марксистской историографии. По его мнению, Плеханов нанес народничеству «первые серьезные удары», однако «не сумел дать четкого анализа классовых корней народничества, его социальной почвы и исторической обусловленности». Все это «сделал впоследствии Ленин». По словам Итенберга, М.Н. Покровский в 1920-е годы «ошибочно сближал народническую идеологию с большевизмом», затем «его позиция в этом вопросе изменилась и приблизилась к ленинской». «Краткий курс» истории ВКП(б), утверждал историк, дал «односторонне-отрицательную» оценку революционного народничества. По мнению Итенберга, восстановление ленинской концепции началось в 1956г., «после XX съезда КПСС».
Обзор работ по истории народничества за период 1917- 1935 гг. провела М.В. Нечкина. Отметив наличие в тот период не только марксистского, но и народнического историографического направления, она подчеркнула «несомненную идеализацию» революционного народничества в воспоминаниях народников. Среди марксистских работ 1920-х гг. она особенно высоко оценила труды Б.П. Козьмина. Но в 1930-х гг., по мере усиления культа личности Сталина, понимание народничества, по словам Нечкиной, «стало утрачивать реальное историческое содержание», из революционно-демократической крестьянской идеологии оно превратилось в «злейшего врага марксизма».
Историография середины 1950-х - 1960-х гг. была рассмотрена в статье Е.Л. Рудницкой и Б.С. Итенберга в которой авторы отметили значительные успехи в исследовании революционного народничества. Особое место в историографии заняла история изучения «Народной воли». При этом наиболее полный и глубокий анализ историографии темы провел М.Г. Седов, проследивший за ее развитием с начала становления и до времени написания своей, ставшей заметным и оригинальным вкладом в разработку истории этой партии, монографии. Одним из первых автор обратил внимание на официальную дореволюционную концепцию, представители которой имели доступ к материалам особой секретности и дали «богатый материал для оценки внутренней политики царизма». Заслугу либеральных авторов историк увидел в том, что они «сумели всесторонне описать» деятельность «Народной воли». Но, оставаясь в рамках марксистской парадигмы, Седов не мог не отметить отсутствие классового анализа в их работах.
Историографию «Черного передела» осветил Е.Р. Ольховский, констатировавший недостаточную разработанность темы.
В наше время, несмотря на угасание интереса к истории революционного движения, продолжают выходить работы, затрагивающие и историографические его аспекты.
Так, Н.А. Троицкий показал основные вехи и тенденции рассмотрения истории народничества. Он подчеркнул, что, основываясь на ленинских оценках, «советская историография народничества конъюнктурно выбирала из них одни и замалчивала (либо даже фальсифицировала) другие». По мнению автора, особенно пострадала история «Народной воли». Историк даже в коллективной монографии И.К. Пантина, Е.Г. Плимака и В.Г. Хороса, претендующей, по его словам, «на преодоление антинароднических стереотипов», увидел предвзятость оценок идеологии партии, непонимание его подлинного содержания и значения. Вместе с тем, автор отметил и те работы советского периода, которые отличались, по его мнению, научной убедительностью и корректностью оценок. К ним отнесены труды Б.П. Козьмина, Э.Б. Виленской, Б.С. Итенберга и В.А. Твардовской.
В.А. Твардовская в монографии, посвященной историку Б.П. Козьмину, затронула такие актуальные вопросы как соотношение исторической науки и официальной идеологии, отметила пагубное влияние политики на исторические исследования в СССР 1930-х гг..
В диссертационном исследовании Ю.А. Зеленина была рассмотрена советской историографии «классического народничества». Вместе с тем, автор внес свой вклад и в изучении его истории, выделив четыре этапа его развития «от истоков и до сегодняшнего дня»: «Протонароднический, классический или собственно народнический, неонароднический, постнароднический». Критерием периодизации Зеленин предложил «появление, эволюция и степень влияния трех важнейших ипостасей народничества: ментально- идеологической, практической и культурной». Такой подход к истории народничества является новаторским. Но вместе с тем, аргументация Зеленина представляется малоубедительной. Так, открыв «протонароднический этап (с конца XVIII вв. до конца 50-х гг. XIX в.)», на котором происходило «складывание народничества как мироощущения и мировоззрения», автор отнес к «протонародникам» представителей самых различных течений общественной мысли - Н.А. Радищева, декабристов, В.Ф. Одоевского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, М.А. Фонвизина, а также ранних М.А. Бакунина, А.И. Герцена, Н.П. Огарева и др.». «Постнародниками» (этап с 30-х гг. XX в. и до настоящего времени) в его концепции оказались М.А. Шолохов и В.М. Шукшин, В.С. Высоцкий и представители «русского рока» – В.Р. Цой и Ю.Ю. Шевчук». Такое искусственное объединение в одном ряду людей разных взглядов и различного образа мыслей подтверждает надуманность предложенной Зелениным схемы.
В своей диссертации Зеленин рассмотрел освещение советскими историками «общей проблематики» классического народничества, а также «народничества как идеологии, общественного движения и феномена русской национальной культуры». Автор признал наличие «трех самостоятельных периодов» в советской историографии народничества, но, разделив ее на ряд «узких проблем» и рассмотрев каждую из них «в хронологической последовательности» (с начала 1920-х гг. до 1991 г.), он излишне фрагментировал исследовательский процесс, что, как представляется, зачастую приводило его к спорным или недостаточно аргументированным выводам.
Так, по его мнению, советские историки, исследуя генезис народничества, недостаточно учитывали сословное происхождение его «основоположников». По мнению Зеленина, «на звание родоначальников, прежде всего, претендуют» дворяне Бакунин, Герцен и Огарев, «а затем уже» разночинцы Чернышевский, Добролюбов, Щапов и др.. Рассматривая проблему «хождения в народ» 1873-1874 гг., автор не согласился с выводом Б.С. Итенберга о его массовом характере и без всякой аргументации заявил, что «вполне массовым и целенаправленным «хождение» было уже в момент его генезиса, т.е. в конце 1850-х – начале 1860-х гг.». Кроме того, непонятны критерии, по которым историк причислил к «истинным идеологам народничества», не только Бакунина и Герцена, но и писателей Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. Думается, что одна из причин подобного рода обобщений кроется в недостаточном знакомстве автора с работами советских историков народничества.
Изучение литературы по истории народнического движения, позволяет утверждать, что до сих пор в отечественной литературе не было проведено ни одного специального (монографического или диссертационного) исследования дореволюционной историографии народничества. Советской историографии посвящена единственная кандидатская диссертация, которая далеко не исчерпала историю изучения народничества. Не получил своего освещения процесс исследования народничества в современной, постсоветской России. Таким образом, комплексное изучение становления и развития основных направлений отечественной историографии революционного народничества представляется вполне назревшей и актуальной проблемой, имеющей не только научное, но и общественно-политическое значение.
Характеристика источников. При подготовке данной работы мы использовали несколько групп источников. В связи с историографическим характером исследования основную группу источников составляет широкий и разнообразный комплекс отечественной литературы по истории революционного народничества.
Важным источником являются исследования историков либерального направления А.А. Корнилова, В.Я. Богучарского, Б.Н. Чичерина, Б.Б. Глинского. Ценность этих работ для современного исследователя состоит в том, что в них содержится богатейший исторический материал. Историки-либералы, как правило, претендовали на объективность в своих исторических изысканиях. Представляется, что такие претензии отражали их субъективное стремление к адекватному отражению исторических явлений, что свидетельствует о научной добросовестности.
Не менее важную группу источников представляют работы авторов «охранительного», официального направления российской дореволюционной историографии. Ценность их не только в том, что эти авторы отразили отношение правящего самодержавного режима к революционерам-народникам. Научно-познавательное значение этих работ определяется тем, что в них содержится колоссальное количество фактического материала по истории революционного движения. Как правило, материал этот достаточно достоверен, так как был собран весьма компетентными охранительными органами царской России. Для нашего исследования наибольшее значение имеют работы А.П. Мальшинского, Ф.А. Гилярова, Н.И. Шебеко.
Огромное количество литературы о народничестве было создано в советский период. Так как их анализ проведен в отдельной главе, то ограничимся здесь признанием несомненных заслуг тех ученых, кто внес наиболее весомый вклад в изучение истории народничества. Прежде всего, это В.Ф. Антонов, А.И. Володин, Э.С. Виленская, В.Я. Гросул, Б.С. Итенберг, М.Д. Карпачев, Б.П. Козьмин, Ш.М. Левин, И.К. Пантин, Н.М. Пирумова, Е.Л. Рудницкая, М.Г. Седов, П.С. Ткаченко, Н.А. Троицкий, В.А.Твардовская, Р.В. Филиппов и многие другие. В постсоветской период наиболее содержательные работы по истории народничества принадлежат О.В. Будницкому, В.В. Блохину, В.В. Звереву, В.А. Исакову, С.Г. Кану и другим исследователям.
Кроме историографических, мы использовали несколько групп исторических источников. Это публицистика, программные и уставные документы народнических организаций, мемуары, письма.
К публицистике относятся сочинения теоретиков народничества и марксизма, а также работы идеологов охранительного направления. При подготовке диссертации автор обращался к трудам А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, М.А. Бакунина, П.Л. Лаврова, П.Н. Ткачева, Н.К. Михайловского, позволивших выяснить их взгляды на проблемы стратегии и тактики революционного народнического движения. В качестве источников использовались и публицистические работы российских марксистов, прежде всего, Г.В. Плеханова и В.И. Ленина, которые не только дали классовую характеристику народнического движения, но и заложили основы советской историографии. Кроме того, определенное внимание было уделено работам «охранителей» - М.Н. Каткова, Л.А. Тихомирова, Р.А. Фадеева.
В диссертации использовались делопроизводственные и программные документы народнических кружков и организаций, опубликованные в сборниках по истории народничества .
Особое место при подготовке диссертации заняли мемуары народников, ставшие основой для развития народнического направления историографии. Наибольшую ценность представляют воспоминания О.В. Аптекмана, В. Дебагория-Мокриевича, Л.Г. Дейча, П.А. Кропоткина, М.Ф. Фроленко, В.Н Фигнер, Н.А. Чарушина.
Существенное значение для исследования проблемы имеют письма активных участников народнического движения И.Н. Мышкина, В.Н. Фигнер, А.И. Баранникова, А.Д. Михайлова, С.М. Кравчинского, М.А. Натансона и других.
Предоставленные группы источников создают необходимые предпосылки для проведения настоящего исследования.
Методология исследования. Автор диссертации исходит из понимания методологии как инструмента познавательной деятельности на философском и конкретно-историческом уровне. Теоретико-методологическую основу исследования составляет совокупность идей, которые относятся к диалектико-материалистическому пониманию истории как естественно-исторического процесса.
При изучении поставленной проблемы автор применил следующие основные принципы научного исторического исследования: историзм, объективность, системность. Принцип историзма требует изучения генезесиса, развития и исчезновения тех или иных историографических концепций в историческом контексте, то есть с возможно полным учетом конкретных социально-политических условий того времени. Принцип историзма предполагает необходимость изучения и описания работ о народничестве, располагая их в зависимости от времени их написания. Исходя из принципа историзма, автор оценивает исторические и историографические источники с точки зрения уровня развития исторической науки того времени, а не с позиции современных знаний о народническом движении.
Принцип объективности обязывает автора рассматривать исторические и историографические факты, не искажая и не подгоняя их под какую-либо заранее сконструированную схему. При этом автор исходит из признания объективного существования источников, из возможности их объективного познания, из необходимости их критического анализа, который не должен зависеть от интерпретаций предшественников. Из этого следует непредвзятое освещение всей используемой литературы по теме, отсутствие каких-либо предпочтений идеологического или конъюнктурного политического характера.
Принцип системности означает признание историографии революционного народничества в качестве составной части более широкой системы, в которую входит историческое и историографическое изучение общественного движения и государственных структур пореформенной России.
Кроме вышеупомянутых принципов, в диссертационном исследовании использованы как общенаучные, так и специальные исторические методы познания поставленной проблемы. Из общенаучных методов выделим исторический, логический и метод классификации. Исторический метод позволяет реконструировать исторические и историографические явления в их хронологическом развитии, выделяя специфические черты каждого периода, что позволяет выявить общие закономерности. Логический метод дополняет исторический, так как позволяет рассматривать коренные, важнейшие отличия различных периодов изучения народничества, абстрагируясь от некоторых деталей и подробностей, присущих каждому периоду. Метод классификации применялся для группировки историографических источников и литературы по изучаемой проблеме.
Из специальных исторических методов в диссертации использовались сравнительно-исторический, хронологический, синхронный и историко-антропологический. Сравнительно-исторический метод применялся при анализе основных дореволюционных историографических направлений. Хронологический позволил раскрыть последовательность появления и развития различных течений в истории и историографии народничества. Синхронный метод способствовал изучению процессов, происходящих одновременно в каждом из периодов народнического движения. Кроме того, этот метод использовался при исследовании историографических дискуссий о народничестве. Историко-антропологический метод заключается в рассмотрении революционеров-народников с точки зрения их человеческих качеств: особенностей менталитета, характера, мотивации и т. д.
При раскрытии темы исследования автор исходит из принципа историзма, что предполагает изучение появления и развития тех или иных историографических концепций в историческом контексте, т.е. с возможно полным учетом конкретных социально-политических условий того времени. Автор придерживается принципов объективности и комплексности в подходе к сбору и интерпретации материала по теме исследования. Из этого следует непредвзятое освещение всей используемой литературы по теме, отсутствие каких-либо предпочтений идеологического или конъюнктурного политического характера.
Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в самой постановке проблемы. Впервые в исторической науке проведен комплексный и специальный анализ становления и эволюции отечественной историографии революционного народнического движения в России за весь период ее существования: с середины 1870-х гг. до настоящего времени, что позволило реконструировать процесс качественного приращения научного знания. Впервые последовательно и всесторонне рассматриваются основные направления дореволюционной российской историографии народничества: «охранительное», либеральное, народническое и марксистское. Впервые проведено комплексное исследование всех периодов советской историографии народнического движения, в том числе практически неосвещенного - с середины 1930-х до середины 1950-х гг. Новизна заключается также в выявлении факторов, влиявших на эволюцию освещения истории народничества, в разработке критериев ее периодизации, определении основных направлений и комплексном анализе содержания и развития постсоветской (современной российской) историографии 1990-х – начала 2000-х гг. К новизне относится и выявление автором высокой степени идеологизированности темы революционного народничества, что, с одной стороны, сдерживало ее объективное изучение, а с другой – позволяло сквозь призму историографии лучше рассмотреть исторический контекст тех или иных ее интерпретаций.
Практическое значение диссертации заключается в том, что ее содержание и выводы могут быть использованы для дальнейшего, более детального изучения различных направлений и периодов российской дореволюционной, советской и постсоветской историографии народничества. Кроме того, материалы диссертации могут использоваться для изучения различных аспектов истории революционного народничества. Возможно их использование и для подготовки лекционных курсов по истории России, а также спецкурсов по истории народничества и его историографии для студентов-историков. Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы для учебных курсов по истории политических учений, в том числе для адекватного рассмотрения современного этапа социал-демократической мысли.
Апробация результатов исследования. Результаты диссертационного исследования использованы в публикации двух монографий и 30 статей. Кроме того, автор участвовал в нескольких научных конференциях (в Москве, Санкт-Петербурге, Брянске).
Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования. Она построена по проблемно-хронологическому принципу и включает в себя введение, три главы, состоящие из девяти параграфов, заключение и список использованной литературы и источников. В первой главе прослеживается дореволюционная историография народнического движения, во второй – развитие советской историографии. В третьей главе дан анализ современной, постсоветской историографии народничества.
Консервативно-охранительное направление
Осмысление народнического движения в пореформенной России началось почти одновременно с возникновением самого движения. И народники, и их политические противники уделяли большое внимание освещению причин и целей движения, практической деятельности революционеров, степени их влияния на народ, общество и государство, а также перспектив в будущем.
Наименее разработанным в отечественной исторической науке является так называемое «охранительное» направление в историографии народничества, которое было крайним проявлением консервативной идеологии. Темой данного параграфа является анализ работ российских «охранителей». Сначала рассмотрим разработку идеологических основ «охранительства» крупнейшими публицистами консервативного направления. Затем обратимся к исследованию отношения к революционерам-народникам тех представителей российских правоохранительных органов, которые защищали самодержавный строй и по убеждениям, и по долгу службы.
Теоретические основы «охранительной» идеологии разработаны такими крупными публицистами консервативного направления, как М.Н. Катков, В.П. Мещерский, Л.А. Тихомиров, Р.А. Фадеев. Основными составляющими этой идеологии были постулаты о необходимости безусловного сохранения самодержавия в России, о единстве монарха и народа, об «отщепенстве» от государства и народа разночинской интеллигенции. Зараженная пришедшими с Запада, не имеющими почвы в России идеями социализма, интеллигенция, по мнению консерваторов, хотела свергнуть существующий строй, подорвав единения самодержавия и народа. Большую опасность для государства представляла поддержка революционеров со стороны значительной части либерального общества. О необходимости сохранения в России исторически обусловленной самодержавной власти, а также ее связи с народом Катков писал в первые дни после убийства царя народовольцами: «Весь смысл русской истории и вся государственная мудрость в том состоят, чтобы Верховная власть нашего народа была неразрывно связана с ним и чтобы управление им было живым и ясным выражением этого единства... Никакие формулы, выработанные жизнью других стран, не могут быть приложимы к отношениям Верховной власти к народу в России»1. Главную опасность для самодержавной государственности публицист справедливо усматривал в возможности разрушения единства власти и народа. «Сохрани нас Боже от всего, что может разделить их и поставить как бы в два лагеря, один против другого, каждый со своими особыми интересами!», - заклинал Катков .
О заслугах Каткова в обосновании и защите самодержавия в 1912 г. писал публицист-консерватор Л.А. Тихомиров. В статье, посвященной двадцать пятой годовщине со дня смерти Каткова, он предлагал воздвигнуть памятник этому деятелю, который «всю жизнь посветил на развитие государственных сил, спасших Россию в развале смуты». Тихомиров чрезвычайно высоко оценивал роль Каткова. По его мнению, «Катков глубже других русских ученых и публицистов, до него бывших, осознал значение для России государства. В этом отношении его предшественником можно назвать разве Карамзина. Для Каткова русская нация сливалась в неразрывное целое с русским государством»3.
Следует признать, что Тихомиров сумел отразить основные идеи Каткова - идеи самодержавия и православной церкви. «Никто лучше Каткова ни понимал значения Верховной Власти Самодержавия, - утверждал Тихомиров. - Для русского государства, объединяющего множество народностей и выросшего на идее Самодержавия, нет другого способа единения и мощи, как самодержавная власть. Это была глубочайшая идея Каткова, из-за которой и восставали против него «либералы», и тем паче «радикалы», с которыми он столько воевал» . Отметил Тихомиров и неразрывную связь самодержавия, православия и национального единства в идейном наследии Каткова: «Та же идея единения, нравственной сплоченности нации, побуждала его придавать громадное политическое значение Православной Церкви, которую он точно также связывал с самодержавием. Царь для него являлся центром и выразителем всестороннего единения народа с государством, потому что Царь и создан этим единением и является его поддержкой и орудием»5.
Касаясь политических приоритетов Каткова, Тихомиров заметил, что публицист вовсе «не был врагом свободы или права». Но в том случае, когда свобода или право «грозили стать орудием подрыва Самодержавия, то есть русского государства, Катков страстно требовал ограничения свободы... в качестве меры, необходимой в данный момент для государства». Именно эту «практическую проповедь» самодержавной государственности, которая «вошла в сознание русских гораздо глубже, чем многие они сами думают», Тихомиров считал исторической заслугой Каткова6.
На наш взгляд, существует определенная историческая и идейная преемственность между М.Н. Катковым и Л.А. Тихомировым в деле теоретического обоснования и защиты российской монархии. В работе «Почему я перестал быть революционером» Тихомиров ясно высказался о своем отношении к самодержавию. Он писал: «Я смотрю на вопрос о самодержавной власти так. Прежде всего, это такой результат русской истории, который не нуждается ни в чьем признании и никем ни может быть уничтожен, пока существуют в стране десятки и десятки миллионов, которые в политике не знают и не хотят знать ничего другого». Отметив приверженность народа к исторически сложившейся форме власти, Тихомиров выдвинул идею о недопустимости революционной борьбы против самодержавия, так как это нарушает волю народа. Любые прогрессивные преобразования в стране, по его мнению, могли быть осуществлены только в рамках самодержавия, поэтому «всякий русский должен признать установленную в России власть и, думая об улучшениях, должен думать о том, как их сделать с самодержавием, при самодержавии»7.
Обосновывая необходимость сохранения самодержавия, Тихомиров критиковал и революционеров, и либералов. Он полагал, что революционеры только отрицают монархию, но не знают, чем ее заменить. Резонно отметив, что «всякое изменение в организации центральной власти может быть желательно лишь тогда, когда одно, худшее, заменяется... чем-нибудь лучшим», публицист заявлял: «Разрушение же, ничего не создающее, я считаю вредным, так как оно лишь ослабляет общественный организм. Чем же критики политических основ русского строя заменят их? Прежде всего, у врагов нашего строя есть силы только на то, чтобы его тревожить и мешать ему в правильном отправлении функций» .
Либералов, которые «мечтают о парламентаризме», Тихомиров критиковал как «более умеренный слой», который совершенно неспособен «руководить движением умов и давать ему направление». Либералы, «не имея силы ни взять, ни удержать конституцию,... постоянно надоедают правительству стонами об «увенчании здания», и, чтобы доказать необходимость этого увенчания, прибегают к самой тенденциозной, пристрастной критике всех мер, какие бы ни были предприняты правительством»9.
Таким образом, по мнению Тихомирова, ни революционеры, ни либералы не могли предложить реальных альтернатив самодержавию. Кроме того, даже «если бы какие-либо изменения в нашей системе государственного управления и оказывались возможными, о них следует думать с величайшей осторожностью». Как и всякая страна, Россия нуждается «в правительстве прочном, то есть не боящемся за свое существование, и сильном, то есть способном осуществить свои предначертания». Из этих рассуждений был сделан однозначный вывод: «Сильная монархическая власть нам необходима, и, думая о каких-либо усовершенствованиях, нужно прежде всего быть уверенным, что не повредишь ее существенным достоинствам»10.
Марксистское направление
Российские марксисты имели совершенно другие представления о сущности народничества, чем либералы и народники. Важнейшим тезисом марксистов была идея о наличии прямой зависимости между направлениями общественно-политической мысли и интересами определенных классов. С марксистской точки зрения, развитие капитализма в России поставило вопрос не только об изменении социального состава населения страны, но и о степени выражения интеллигенцией взглядов ее новых слоев. Расслоение крестьянства, по мнению марксистов, шло быстрыми темпами. Этот процесс неизбежно должен был привести к размежеванию крестьянства на мелкую буржуазию и сельский пролетариат. Отсюда следовал логический вывод марксистов о том, что должно было измениться и реальное содержание идей народнической интеллигенции, считавшей себя выразительницей интересов крестьянства как целого.
Первым мысль о мелкобуржуазном характере русского народничества обосновал в своих трудах Г.В. Плеханов. По его мнению, идейно-теоретический состав этого учения состоял из западноевропейского утопического социализма, взятой у славянофилов убежденности об особом пути развития России и веры «в прогрессивное воздействие революционной интеллигенции». Народническое движение 1870-х гг., по словам Плеханова, воспринималось в обществе как гроза, которая, «если и не разрушит здания современных русских порядков, то все-таки значительно освежит воздух, озонирует... общественную атмосферу». Но постепенно у народников «стала прихрамывать вера в народ», а героическая борьба «Народной воли» закончилась поражением. А в 1880-е гг. интеллигенция «потеряла... всякую энергию», и народничество выродилось в представительство интересов мелкой городской и сельской буржуазии «под видом защиты интересов народа»275.
По мнению Плеханова, социально-экономическое развитие России предопределило судьбу народничества. Если раньше оно соответствовало неразвитому состоянию общественных отношений в стране, то с появлением новых классов народничество должно было уступить место марксизму, делавшему ставку на революционную борьбу пролетариата. На доказательство превосходства марксистской концепции над народнической были направлены полемически заостренные работы Плеханова «Наши разногласия», «Социализм и политическая борьба», которые мы анализируем в данном параграфе.
Схожие взгляды на народничество высказывал В.И. Ленин. Сходство взглядов Ленина и Плеханова заключается как в доказательстве «жесткой зависимости основных элементов народнической доктрины от капиталистической эволюции России и изменений в социальной структуре страны», так и «в политической интерпретации этих изменений» . Ленин выделял три основные черты народничества: «1) Признание капитализма в России упадком, регрессом... 2) Признание самобытности русского экономического строя вообще и крестьянства с его общиной, артелью и т.п., в частности... 3) Игнорирование связи «интеллигенции» и юридико-политических учреждений страны с материальными интересами определенных общественных классов» 7.
Плеханов и Ленин обращали особое внимание на утопизм представлений народников о возможности миновать капиталистическую стадию развития, обоснование ими особого исторического пути России и особой роли русской интеллигенции. Следует отметить, что Ленин, в отличие от Плеханова, не считал славянофильство одним из теоретических оснований генезиса народничества . Но в самом основном - определении классовой сущности народничества - плехановская и ленинская концепции полностью совпадали.
Социальную базу и реальное содержание сути народнических идей Ленин определил так: «Народничество есть идеология (система взглядов) крестьянской демократии в России». Политическая программа народников возникла в период ломки устоев крепостничества и была рассчитана на то, чтобы «поднять крестьянство на социалистическую революцию против основ современного общества». Период 1860-х - 1870-х гг. стал эпохой «первых русских социалистов», эпохой «старого русского классического, революционного народничества». Предпринятое тогда «хождение в народ», деятельность «блестящей плеяды революционеров» 70-х гг. снискали, по словам Ленина, поколению семидесятников славу последовательных и решительных демократов-разночинцев279. Но развитие товарно-денежных отношений в России неуклонно размывало социальную базу народничества. Как отмечал Ленин, к началу 1890-х гг. «капитализм засел уже прочно, сложился и определился вполне не только в фабрично-заводской промышленности, айв деревне и вообще на Руси». Крестьяне стали уже товарными производителями, и в связи с этим русское крестьянство как таковое перестало быть единым, «не представляло собой... особого класса..., так как внутри его самого складываются классы буржуазии и пролетариата» .
Раскол русской деревни, появление там мелкой буржуазии привели к серьезным изменениям в идеологии народничества. По мнению Ленина, та пора, «когда демократизм и социализм сливались в одно неразрывное, неразъединенное целое..., безвозвратно канули в вечность». Крестьянский социализм распался на рабочий социализм и «пошлый мещанский радикализм». Ленин полагал, что в этот период народничество попросту выродилось в «радикально-демократическое представительство мелкобуржуазного крестьянства». Приветствуя народнические программы, нацеленные на самоуправление и просвещение народа, на подъем крестьянского хозяйства, вождь большевиков не считал эти программы социалистическими. Ленин был убежден, что «социализмом называется протест и борьба против эксплуатации трудящегося, борьба, направленная на совершенное уничтожение этой эксплуатации» . Поэтому непосредственными предшественниками российских социал-демократов он считал Герцена и Чернышевского как основоположников «русского социализма», а также «превосходную революционную организацию «Земля и воля» и партию «Народная воля», которая сделала «шаг вперед, перейдя к политической борьбе» . Из «наследства» разночинцев Ленин брал революционную борьбу за социализм, а «эпигонам народничества» оставлял только роль выразителей общедемократических настроений крестьянства.
По мнению Ленина, превращение народников «из идеологов крестьянства в идеологов мелкой буржуазии» нашло выражение в их деятельности 1880-х - 1890-х гг., когда в легальной прессе стали преобладать требования содействия крестьянскому хозяйству и «мелкому народному производству» путем предоставления кредитов, развития кооперации, мелиорации, расширения крестьянского землевладения. Новое поколение народников отказывалось от социалистических заветов предшественников, не покушалось на само существование буржуазного общества, хотело не уничтожить эксплуатацию, а лишь смягчить ее283.
Таким образом, по мнению Ленина, к концу XIX века русское народничество исчерпало свой революционно-социалистический потенциал. Ленин боролся с народниками, стремясь доказать правильность марксизма как единственной научной теории развития общества.
Чтобы выяснить эволюцию взглядов Плеханова и Ленина, рассмотрим их работы, касающиеся народничества, в хронологической последовательности. После раскола «Земли и воли» в 1879 г. Плеханов стал одним из руководителей организации «Черный передел». Но уже в январе 1880 г. он был вынужден эмигрировать. В эмиграции Плеханов за очень короткий срок из убежденного народника стал убежденным марксистом. В 1883 г. в Женеве Плеханов создал первую российскую марксистскую организацию - группу «Освобождение труда». Вскоре Плеханов написал несколько работ, которые заложили основу марксистской концепции народничества. Наиболее важными из этих работ являются «Социализм и политическая борьба» и «Наши разногласия», изданные соответственно в 1883 и 1885 гг.
Изучение народничества в СССР в период с середины 1950-х до конца 1980-х гг
Период с середины 1950-х до конца 1980-х гг. является третьим (и последним) периодом советской историографии народничества. Это было время утверждения ленинской концепции освободительного движения в России, которая представлялась тогда единственно правильной. Освоение взглядов В.И Ленина сопровождалось острой борьбой между сторонниками коренного пересмотра роли и места народничества в истории России и теми, кто защищал догматические взгляды, преобладавшие с середины 1930-х гг. Характерной особенностью этой борьбы было то, что она велась с помощью активного использования цитат из произведений Ленина, часто вырванных из контекста.
Никто из историков не хотел теперь ссылаться на сталинский «Краткий курс». Однако, отталкиваясь от разных ленинских высказываний, трактуя их по-своему, разные авторы приходили порой к совершено противоположным выводам.
Коренной пересмотр старых оценок народничества стал возможным с изменением политической ситуации в стране в середине 1950-х гг., после XX съезда КПСС. Возрождение ленинской концепции народничества, предпринятое энергичными усилиями ряда историков, имело тогда большое положительное значение для развития исторической науки. Хотя принцип партийности не устранялся, но утверждение ленинской концепции практически означало отказ от сталинской догматической модели. Однако, постепенно освобождаясь от сталинской догмы, некоторые советские историки оказались впоследствии догматическими сторонниками ленинской концепции. В период с конца 1950-х до середины 1980-х гг. ленинская концепция воспринималась в качестве единственной научной методологии исторического исследования. Например, крупнейший знаток народничества Б.П. Козьмин писал на исходе своей жизни в 1958 году: «Только на основе ленинских высказываний и оценок народничества можно составить точное научное представление о сущности народничества, о чертах, характеризующих это направление русской общественной мысли»153.
Период первого десятилетия после XX съезда КПСС, хронологически почти совпадающий с хрущевской «оттепелью», был самым плодотворным для советских историков народничества. За это время появились серьезные исследования по многим проблемам истории народнического движения, опирающиеся на ленинскую концепцию. Прошло несколько научных дискуссий, в результате которых новые взгляды на народничество стали преобладающими. На наш взгляд, именно в период с середины 1950-х до середины 1960-х гг. произошел самый глубокий качественный прорыв в научном исследовании проблем народничества.
Примерно 25 следующих лет, С середины 1960-х до конца 1980-х гг., в советской историографии народничества безраздельно господствовала концепция В.И. Ленина. За это время появилось большое количество статей, диссертаций, монографий по многим общим и частным проблемам истории народничества. Разногласия среди историков касались, в основном, отдельных частных вопросов. Можно сказать, что, в отличие от предыдущего десятилетия, исследование проблем народничества шло в основном вширь, то есть экстенсивно. Другими словами, на основе ленинских взглядов советские историки довольно успешно реконструировали процесс развития теории и практики народничества. В этом, в основном, и заключались достижения историографии народничества.
Изменение в политической обстановке в стране в середине 1950-х гг. было сразу же осознано историками как позитивное явление, способствующее изучению ранее запретных тем и сюжетов. Касаясь особенностей изучения народничества в тот период, Б.С. Итенберг уже через несколько лет (в 1962 г.) писал: «Историки прежде всего обратились к литературному наследию Ленина, что было вполне закономерным: нужно было целиком восстановить ленинскую оценку народничества вообще и революционного народничества, в частности, и правильно определить место революционного народничества в русском революционном движении» 154.
Первой работой, в которой давалась новая характеристика народничества, принципиально отличающаяся от оценок предыдущего периода, была статья П.С. Ткаченко «О некоторых вопросах истории народничества», опубликованная вскоре после XX съезда КПСС 155. Отметив, что «по истории революционного народничества за последние двадцать лет почти ничего не издавалось», автор писал: «Однобокая характеристика народничества дана в «Кратком курсе истории ВКП(б)». Там говорится только об отрицательных сторонах народничества, почти ничего не сказано о том, что народники вели борьбу за интересы крестьянства, что они вступили в самоотверженное единоборство с царским самодержавием. В нем утверждается, что народники не только 90-х, но и 80-х годов стали выразителями интересов кулачества. Однако такой взгляд на народничество противоречит ленинской точке зрения» 156. Ткаченко возражал против противопоставления революционных демократов 1860-х гг. народникам. Опираясь на высказывания Ленина, Ткаченко утверждал: «Деятельность революционных демократов и народников протекала в рамках единого разночинского этапа русского освободительного движения... И революционные демократы 60-х годов, и народники 70-х годов были сторонниками крестьянской революции... И революционным демократам, и народникам 70-х годов была присуща вера в крестьянскую общину как основу будущего социалистического общества» 157.
В конце 1950-х гг. появились первые монографии, в которых по-новому, исходя из ленинской концепции освободительного движения, освещалось народничество. В 1957 г. издана монография Б.П. Козьмина «Русская секция Первого Интернационала» . В ней дана обстоятельная характеристика революционного движения второй половины 1860-х гг., а также изложены общетеоретические вопросы истории народничества с опорой на высказывания Ленина. Козьмин писал: «Ленин не противопоставлял революционных демократов народникам, а признавал, что народнические взгляды в 70-е годы столь же соединимы с революционным демократизмом, как и в шестидесятые»159. В рецензии П.А Зайончковского справедливо отмечено, что Козьмин «одним из первых в нашей литературе поставил вопрос о революционном народничестве в русском освободительном движении и определил его историческое место» 1б. Особенно полно и глубоко эту проблему Козьмин рассмотрел в фундаментальной статье «Народничество на буржуазно-демократическом этапе освободительного движения в России» . Это исследование оказало «значительное влияние на дальнейшее развитие историографии народничества», так как автор не только «показал значение революционного народничества на различных этапах освободительной борьбы в России», но и «определил главные задачи в исследовании проблемы» 62.
В 1958 г. появилась обобщающая монография Ш.М.Левина, посвященная общественному движению в России в 1860-х - 1870-х гг. 1б3. В ней автор определил этапы развития российской революционной демократии, показал интернациональные связи революционеров России, проанализировал крестьянское и рабочее движение.
Характерным явлением конца 1950-х - первой половины 1960-х гг. были научные конференции и дискуссии по истории народничества. Их проведение было приметой времени. Они сыграли колоссальную роль в утверждении ленинской концепции народничества, которая, безусловно, для того времени была прогрессивной. Первая из таких конференций прошла в октябре 1959 г. Она была организована Институтом истории АН СССР и историческим факультетом МГУ. Ю.З.Полевой выступил с докладом «К. Маркс, Ф. Энгельс и революционное народничество». Тема доклада М.Г. Седова «В.И. Ленин и революционное народничество». Дискуссия развернулась по проблеме периодизации революционного движения на его буржуазно-демократическом этапе.
Народничество в историографии начала 2000-х гг
Крупным вкладом в современную, постсоветскую историографию народничества и общественной мысли России является монография В.А. Твардовской и Б.С. Итенберга «Русские и Карл Маркс: выбор или судьба?», изданная в 1999 г. Мы полагаем, что именно с этой книги нужно вести отсчет современной историографии народничества. Ценность этой книги в том, что ее авторы дали новую трактовку отношений русских интеллигентов-разночинцев «либерального и народнического толка» к Марксу и марксизму. Эти отношения были совсем не такими, какими они изображались в течение десятилетий в советской (коммунистической) историографии. «Подготовив и совершив революционный переворот под знаменем марксизма, но совсем не по Марксу, большевики провозгласили его учение «единственно верным». С получением статуса официальной идеологии пролетарского государства, марксизм стал неприкасаемым», - отметили авторы монографии 67. По-новому, непредвзято рассмотрев сложную проблему, Твардовская и Итенберг совершили подлинный прорыв в исторической науке, прорыв от догматического цитирования «классиков марксизма» к их научному изучению в контексте переосмысления прошлого нашего Отечества.
Книга состоит из нескольких очерков о русских современниках К.Маркса. Герои книги - «люди разные по социальному положению, степени образованности и эрудиции, идейным взглядам». Рассмотрены взаимоотношения с Марксом таких русских деятелей, как П.В. Анненков, А.И. Герцен, М.А. Бакунин, Н.Г. Чернышевский, П.Н. Ткачев, Н.Ф. Даниельсон, Н.С. Русанов, Н.К. Михайловский. По словам авторов, среди них есть те, кто «искренне увлекался марксизмом и пережил разочарование в нем», есть и такие, кто «изначально скептически, а то и вовсе отрицательно отнеслись к марксистской теории». Но никто из них не относился к учению Маркса нейтрально, так как «русские искали в нем ответа на свои «проклятые вопросы» и именно с этой точки зрения оценивали значимость этого учения» б8.
Русские деятели относились к марксизму «как к заслуживающему внимания течению общественной мысли», но не принимала на веру «марксистские истины». Они «подвергали сомнению то, в чем сам Маркс до конца своих дней так и не усомнился: универсальный характер открытых им законов общественного развития». Маркс считал, что капиталистическое развитие России неотвратимо вследствие открытых им общественных закономерностей. Он «с невозмутимым спокойствием» рассуждал о разорении и расслоение деревни, пауперизации и пролетаризации крестьянства. Такое отношение к крестьянству «как к классу обреченному, не имеющего будущего» не могло «найти понимания в среде либерально-демократической интеллигенции». Русские народники полагали, что сама отсталость России выводит ее «из-под действия марксовых законов», что у нее есть исторический шанс - «идти своим путем, опираясь на традиционный уклад крестьянской жизни с его общинным землевладением». Они упорно искали особый путь в будущее, «отвергая предначертанный Марксом как неприемлемый для России». Народники стремились остановить «наступление на страну буржуазной стихии». Если Бакунин и Ткачев хотели прервать «натиск капитализма» путем «вмешательства революционных сил», то Чернышевский, Михайловский, Даниельсон искали «способы поддержки крестьянского хозяйства, которые бы позволили деревне устоять перед буржуазным нашествием». Но и те, и другие «думали и действовали вопреки теории Маркса»69.
В монографии показано совершенно разное отношение Маркса и русских деятелей к возможной революции в России. Маркс «с надеждой отмечал всякое усиление социальной напряженности в стране». По его расчетам, революция в России должна была послужить толчком для пролетарской революции в Европе. По-другому думали русские деятели. Анненков и Даниельсон «отвергали революционное насилие как способ общественного преобразования». Герцен, Чернышевский и Михайловский видели возможность революции, но считали «реальной альтернативой надвигающемуся бедствию мирное ненасильственное разрешение назревших конфликтов». К русской действительности, по словам авторов монографии, «оказалось трудно приложимым» положение марксизма о способе производства, характер которого определяет все другие процессы в жизни общества. В пореформенной России оказалось «достаточно стабильным» первенство политики над экономикой, которое марксизм признавал «лишь как временное, преходящее, характерное лишь для особых исторических ситуаций». Все русские герои книги «исходили из главенства политики, именно в ней усматривая решающий фактор общественных преобразований».
Следует обратить внимание на заключительную мысль авторов: «Русские оппоненты по достоинству оценили марксизм как попытку дать ответы на запросы века, представить строгую логическую схему развития человечества от первобытно-общинного строя до социализма - через буржуазную цивилизацию. Русские оценили масштаб личности Маркса, мощь его интеллекта, силу эрудиции. Однако властителем дум русской либерально-демократической интеллигенции Маркс так и не стал. За интересом Маркса к России - серьезным и неиссякаемым - русские не ощутили его причастности к судьбам страны, тревоги за нее, сочувствия ее бедам. Это не в меньшей степени, чем идейные разногласия, определило выбор российских интеллигентов, отвергших марксизм» .
Утверждая реальность нового, постсоветского периода в изучении народничества, мы вовсе не считаем, что все отечественные историки уже преодолели «хроническую болезнь» марксизма-ленинизма. Инерция мышления -тяжкий груз, избавится от которого крайне непросто и, конечно, далеко не каждый историк захотел и сумел это сделать. Большую помощь в преодолении стереотипов мышления и в избавлении от мертвого груза окаменевших догм может оказать монография В.А. Твардовской о крупнейшем историке общественного движения в России Б.П. Козьмине . Отметим, что Валентина Александровна заинтересовалась научным творчеством этого замечательного ученого еще в конце 1950-х гг., когда только начинала работать в Институте истории АН СССР. Тогда Твардовская участвовала в подготовке к изданию трудов Козьмина, скончавшегося в 1958 г. ". На рубеже 1980-х-1990-х гг. В.А. Твардовская (в соавторстве с Б.С. Итенбергом) опубликовала две статьи, посвященные столетию со дня рождения Б.П.Козьмина 73. Новая монография Твардовской способствует восстановлению исторической справедливости, показывая значимость вклада Козьмина в отечественную историографию.
Автором ясно обозначен круг проблем, поставленных в монографии: «Говоря высоким слогом, Козьмин служил науке - самой науке, а не себе в науке, как многие его коллеги. Служил преданно, честно, с полной отдачей сил и способностей, и потому все, что происходило в советской исторической науке, напрямую касалось его, все в той или иной мере отразилось в его судьбе. Многое в ней - как и в его трудах - дает пищу для размышлений о взаимодействии науки и политики, науки и нравственности» . Монография В.А.Твардовской - это книга не только об исторических трудах Б.П.Козьмина, но и о пределах свободы историка от официальной идеологии и политики, о соотношении нравственности и политики, нравственности и науки. Монография написана с использованием широкого круга разнообразных, в том числе архивных, источников. Впервые использован архив Б.П.Козьмина, содержащий письма к нему многих народовольцев.
Характеризуя проблематику научного творчества Козьмина, В.А.Твардовская отметила его «устойчивый интерес» к «заговорщическому» («бланкистскому») течению в русском революционном движении» . В книге о П.Н. Ткачеве, выпущенной в 1922 г., Козьмин увидел сходство представлений Ткачева о будущем социалистическом обществе с идеями героев романа Достоевского «Бесы». Как отметила Твардовская, анализ «политической доктрины Ткачева приводит Козьмина к не менее любопытным аналогиям». По мысли Козьмина, рассуждения Ткачева о роли государства - «яркий образец того, насколько идеи Ткачева близки к нашей современности». Козьмин считал, что «не называя диктатуру пролетариата своим именем, Ткачев все время говорит о ней».
