Историография национальных движений партий Средней Азии за период 1917-1991 гг. Валиханова Назира Сабировна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Историография джадидского движения - предтечи национальных движений и партий .

1. Социальная природа и эволюция среднеазиатского джадидизма . 38

2. Идейное размежевание в среде джадидов. 81

Глава II. Литература о движении "Шуро-и-Исламия": возникновение, сущность, деятельность .

1. Возникновение движения "Шуро-и-Исламия" и его природа . 101

2. "Кокандская (Туркестанская) автономия". 130

3. Советское строительство в Туркестане и национальное движение. 152

Глава III. Историография младобухарской партии. 226

1. Возникновение партии младобухарцев. Программа партии и ее политическая деятельность . 183

2. Революция в Бухаре 1920 г. 226

3. Младобухарцы в рядах Бухарской компартии 241

Глава IV. Историография младохивинской партии .

1. История возникновения партии младохивинцев и Хивинская революция 1920 г. 253

2. Младохивинцы и советское строительство в Хорезме. 283

Заключение. 299

Приложение. 309

Список литературы и источников.

• Социальная природа и эволюция среднеазиатского джадидизма
• Возникновение движения "Шуро-и-Исламия" и его природа
• Возникновение партии младобухарцев. Программа партии и ее политическая деятельность
• История возникновения партии младохивинцев и Хивинская революция 1920 г.

Введение к работе

Актуальность исследования.

Становление национальной государственности народов бывшего Советского Союза вызвало к жизни сложный и неоднозначный процесс пересмотра их истории. Перед каждым из молодых государств стоит задача -отыскать в своем прошлом опору для строительства будущего, обрести собственное лицо, не скатываясь при этом к узкому национализму, достойно войти в мировое сообщество. Повсеместно, в том числе в республиках Средней Азии, решение этой задачи связывается с пересмотром утвердившихся идеологических концепций в отношении таких переломных периодов истории, как присоединение к России, революция, гражданская война.

Введение в научный оборот неизвестных или недоступных прежде архивных материалов позволило по-новому взглянуть на многие проблемы истории Средней Азии, включая историю национальных партий и движений, установление Советской власти в регионе, революции в Бухаре и Хорезме. Стало ясно, что одновременно с революционным движением развивалось другое общественное течение - движение за национальное возрождение мусульманских народов Российской империи. Оно сделалось заметным после революции 1905 г., когда во многих странах Востока поднялась волна национально-освободительной борьбы. Но истоки его лежали гораздо глубже

- в движении за реформу образования, которое развернулось в населенных
мусульманами регионах России во второй половине XIX века.

Сторонников этого движения называли джадидами или "новаторами"

- от арабского "усул-и-джадид" (новый метод). Они выступали не только за
введение новых методов обучения, но и за модернизацию национальной
культуры и всей жизни. При отсутствии единой организации и четких про
граммных установок джадиды осознавали общую цель - перестроить деспо
тическую феодально-средневековую государственность среднеазиатских
ханств на современный лад, вырвать народные массы из плена отсталости и
религиозного фанатизма и вовлечь их в круг европейской культуры, заме-

нить религиозно-схоластические формы знания новейшими достижениями науки, укрепить национальное самосознание. Эти же цели ставили перед собой реформаторы в других странах Востока; они же легли в основу младо-турецкой революции, которая в значительной мере послужила для джадидов Средней Азии наглядным примером.

Побудительным мотивом деятельности джадидов было стремление нарождающейся национальной буржуазии мусульманских регионов самостоятельно решать свою судьбу. Феодальные порядки, экономическая и политическая зависимость от России сковывали инициативу представителей местных торгово-промышленных кругов. Накопив определенный капитал и заняв ключевые позиции в местной экономике, они начали тяготиться как конкуренцией со стороны более передового российского капитализма, так и гнетом царских чиновников и местных феодалов. Постепенно они включились в общественную жизнь в лице своих представителей - джадидов. Джа-дидское движение охватило большинство населенных мусульманами регионов России - Татарстан, Крым, Кавказ, Среднюю Азию. По социальному происхождению джадиды в основном были представителями мелкой буржуазии и национальной интеллигенции, чем были обусловлены как сильные, так и слабые стороны этого движения.

В различных мусульманских регионах просветительское движение имело свои особенности. Наибольшим своеобразием оно отличалось в Бухарском и Хивинском ханствах. Эти формально независимые феодальные владения на деле являлись полуколониями России. Определенная самостоятельность Бухары и Хивы способствовала сохранению там традиций исламской культуры и образованности, но в то же время препятствовала проникновению современных научных знаний, удерживала население в состоянии невежества и религиозного фанатизма. В этих условиях просветительское движение сразу же столкнулось с жесткой оппозицией со стороны феодалов и реакционной части духовенства. В силу этого среди бухарских и хивинских джадидов рано проявились радикальные, а позже и революционные на-

строения. Они же создали первые в Средней Азии национальные партии -младобухарскую и младохивинскую.

Приверженцы "нового метода" добились многого в области культуры, просвещения, книгоиздания, но не преуспели в политической борьбе. Джа-диды так и не смогли создать единую организацию и выработать программу действий. Не смогли они также добиться поддержки народных масс, которые с подачи консервативного духовенства видели в них "безбожников". Оставаясь предельно умеренными и осторожными в своих требованиях, джадиды тем не менее подвергались преследованиям как царских властей, так и деспотических режимов Бухары и Хивы. К тому же после 1914 г. джа-дидское движение окончательно распалось. В составе его выделилось левое, радикальное крыло, представители которого вступили в спор со "старшими" джадидами по вопросу целей и методов борьбы. Не удовлетворяясь больше узким "культурничеством", они выдвинули политические требования. Конечной их целью был захват политической власти как в Бухаре и Хиве, так и в Туркестанском крае. Весной 1917 г. радикальными элементами в джадид-ской среде были созданы партии младобухарцев и младохивинцев; тогда же в Туркестане оформилось консервативное крыло движения - организация "Шуро-и-Исламия", сторонников которой в некоторых источниках того времени именовали "младосартами" по аналогии с "младотурками" и "младобухарцами".

Выйдя на политическую арену, наследники джадидизма сумели на короткий срок прийти к власти. В ноябре 1917 г. лидеры "Шуро-и-Исламия" создали "Кокандскую автономию" - национальное правительство Туркестана, которое через два месяца было уничтожено частями Красной гвардии. Если деятели национальных движений и партий в Туркестане заняли в основном антисоветские позиции, то в Бухаре и Хиве они, напротив, вступили в союз с Советской властью против феодальных режимов. После свержения этих режимов младобухарцы и младохивинцы вошли в состав правительств народных республик - Бухарской и Хорезмской. В то время как часть на-

циональных деятелей работала в советских учреждениях, другая часть примкнула к басмачеству. Это углубило начавшийся еще в 1910-е гг. раскол национального движения. Выразителями национальной идеи на какое-то время стали те деятели Коммунистической партии, которых в партийной терминологии 20 - 30-х годов было принято называть "национал-уклонистами", однако их деятельность также оказалась недолговечной. Так и не добившись массовой поддержки, национальное движение в Средней Азии окончательно утратило влияние в середине 20-х гг., а последние приверженцы национальной идеологии были репрессированы в 30-е гг.

Идеи джадидов и их последователей оказались вновь востребованы в наше время в новых независимых государствах Средней Азии. Это стало возможным по трем причинам. Во-первых, деятели национальных движений и партий выступали за политическую независимость, экономический и социальный прогресс своих народов. Во-вторых, они были поборниками свободомыслия, врагами исламского фанатизма, что особенно важно для среднеазиатских стран, которым сейчас непосредственно угрожает натиск воинствующего ислама. В-третьих, они выступали за сбалансированные отношения со всеми странами и народами. Тяготея к Турции и другим мусульманским странам, они не собирались отказываться от связей с Россией и от дружественных контактов со странами Запада. Это в определенной степени соответствует нынешней внешней политике среднеазиатских государств.

В изучении идейного наследия национальных деятелей современный исследователь сталкивается со значительными трудностями. Объективное исследование истории национальных движений и партий Средней Азии в советское время было затруднено идеологическими запретами. Деятельность национальных политических организаций часто искажалась в угоду политической конъюнктуре или просто замалчивалась. Сочинения лидеров этих организаций, документы об их деятельности были недоступны исследователям, а часть их до сих пор скрыта в архивах спецслужб. В этих условиях до конца 80-х годов просто не могли появиться правдивые работы по

истории национального движения. Даже зарубежные исследователи, на которых не давили идеологические запреты, в условиях слабости источнико-вой базы были вынуждены использовать непроверенные данные или обходить некоторые вопросы молчанием.

В то же время советская историческая наука накопила огромный фактический материал по истории революции и гражданской войны в Средней Азии, культуры и просвещения среднеазиатских народов. Поэтому вряд ли правомерно отказываться от ее достижений и начинать изучение национального движения "с чистого листа", как пытаются делать некоторые современные исследователи. Такие попытки лишь приводят к новым искажениям и умалчиваниям. В итоге сегодня национальное движение часто идеализируется, а идейные позиции его лидеров видоизменяются в зависимости от новой политической конъюнктуры.

Для создания полноценной объективной картины истории национальных движений и партий Средней Азии прежде всего необходим анализ историографии. В изучении истории темы можно выделить несколько периодов, на протяжении которых официальная оценка деятельности национальных партий и организаций существенно менялась. Поэтому при использовании данных какой-либо работы исследователь должен представлять себе, в какое время и с какой конкретной политической целью она создавалась. Конечно, историографический анализ в данном случае невозможен без критического рассмотрения фактов, содержащихся в тех или иных работах. Опираясь на данные упомянутых работ, но с осторожностью относясь к их выводам, вводя в научный оборот новые архивные материалы, автор в данной диссертации впервые систематизирует многообразные данные о деятельности среднеазиатских джадидов и их идейных наследников с целью создания реальной картины генезиса национальной идеи в условиях Средней Азии.

Анализ степени изученности проблемы. Историческая литература по истории национального движения в Средней Азии чрезвычайно обширна и неравноценна. Сразу следует подчеркнуть, что далеко не все работы, пове-

ствующие об истории Туркестана, Бухары и Хивы в конце XIX - начале XX вв., об установлении Советской власти в этом регионе представляют интерес для характеристики национального движения. Во многих из этих работ о нем вообще не упоминается или повторяется стандартный набор обвинений в его адрес. К тому же немалое количество работ повторяет друг друга, написано без глубокого проникновения в тему, не содержит сколько-нибудь оригинальных положений и выводов. Отчасти это объясняется тем, что в течение многих лет историки были ограничены в доступе к архивным документам, и им позволялось лишь обосновывать фактами те или иные решения партии. Однако даже в условиях идеологического диктата и умолчаний были созданы ценные труды по истории общественной мысли Средней Азии, в которую неотъемлемой частью входит национальная идеология.

Как уже говорилось, историю изучения национальных движений и партий Средней Азии можно разделить на несколько периодов в соответствии с господствующим в науке отношением к джадидизму и его последователям. Внутри каждого периода выделяются следующие категории исторической литературы: сочинения советских историков (среднеазиатских и российских), труды западных авторов и произведения эмигрантов. Конечно, историки двух последних категорий не обязаны были руководствоваться догмами, принятыми в Советском Союзе, но на практике они всегда отталкивались от этих догм в своем творчестве, соглашаясь или же полемизируя с ними.

Первый период историографии ограничен 1917 - началом 30-х гг. Этот период можно назвать зачаточным. По мнению А.И. Зевелева, он отмечен следующими особенностями: "историю в основном писали те, кто сам ее творил или еще продолжал творить; историческая наука становилась ареной упорной борьбы между формирующимися историками-марксистами и их идеологическими противниками; в ходе этой борьбы росли и воспитывались первые кадры советских историков, правда они не могли еще в это время решить многие кардинальные вопросы; была допущена большая путаница в толковании сущности басмачества и особенно в отношении к нему

трудового населения"¹. А.И. Зевелев отмечает также такие особенности данного периода как "ограниченность источниковой базы, фактографичность и субъективизм при исследовании ряда событий" .

Началом советской историографии революционного движения в Тур-кестане считается юбилейный сборник "Три года Советской власти" . Общее мнение авторов сборника можно выразить фразой из статьи И. Сольца: "Февраль и Октябрь в Туркестане - лишь отклик баррикадной борьбы в пролетарских центрах - Питере и Москве"⁴. Эта оценка вместе с известным высказыванием Г. Сафарова о том, что "Февральская революция пришла в Среднюю Азию по телеграфу", составила общий фон дискуссии о характере революции в Средней Азии. В работах И. Сольца, Г. Сафарова и других⁵ содержалось обвинение в "буржуазном национализме" в адрес коммунистической группы Рыскулова. В свою очередь Сафаров признал, что рыскулов-ский "национализм" явился реакцией на "колонизаторскую внешность" революции в Туркестане, и выдвинул лозунг "второй революции", на этот раз против колониализма⁶. В течение этого периода были написаны первые обобщающие работы по истории революционного движения в Средней Азии - книги С.Д. Муравейского (Лопухова)⁷, П. Алексеенкова⁸, Ф.Т.Божко⁹. Важный вклад в изучение темы внесли труды Файзуллы Ходжаева, посвященные истории Бухарской революции и младобухарской партии¹⁰. Ходжа-ев, один из видных представителей джадидизма, подвергся резкой критике в

¹ Зевелев А.И. Историография и источники по истории гражданской войны в Туркестане.
Ташкент, 1968. С. 41,60.

² Там же. С. 61.

³ Три года Советской власти. Сб. ст. Ташкент, 1920.

⁴ Там же. С. 45.

⁵ Сафаров Г.И. Колониальная революция (опыт Туркестана). М. 1921; Сафаров Г.И. Про
блемы Востока. Пг, 1922; Сафаров Г.И. Национальный вопрос и пролетариат. М. 1923

⁶. Сафаров Г.И. Колониальная революция. М. 1921. С. 102

⁷ Муравейский С.Д.Очерки революционного движения в Средней Азии. Ташкент, 1926.

⁸ Алексеенков П. Кокандская автономия. Ташкент, 1931.

⁹ Божко Ф. Гражданская война в Средней Азии. Ташкент, 1930.

¹⁰ Ходжаев Ф. Очерки революционного движения в Средней Азии. Ташкент, 1926; его же.
К истории революции в Бухаре. Ташкент, 1926.

партийной печати тех лет за то, что недооценил "реакционный" характер национального движения, преувеличил его роль в революционных событиях.

Второй период в историографии продолжался с начала 30-х до конца 50-х годов. Точкой, обозначившей его начало, стало известное письмо И.В. Сталина в редакцию журнала "Пролетарская революция" в мае 1931 г. Концепция этого письма, вышедшего под названием "О некоторых вопросах истории большевизма", а также появившегося позднее "Краткого курса истории ВКП(б)" сделалась единственной и неоспоримой. Во всем утверждался централизм; партийный центр оказывался всегда прав в споре с местными организациями, а "титульная" русская нация - в споре со всевозможными "буржуазными националистами". Ввиду этого большинство среднеазиатских деятелей - как бывших националистов, так и коммунистов - вскоре попали в категорию "врагов народа". Случайно или нет, но внедрение новых принципов в исторической науке совпало с началом уничтожения национальных деятелей Средней Азии. В 1931 г. были расстреляны бывшие джа-диды М.-К. Абдурашидов, С. Ахрори и др., обвиненные в создании "контрреволюционной организации". Вслед за этим наступила очередь Ф. Ходжаева, А. Фитрата, М. Чулпана, А. Кадыри и других видных представителей национальной интеллигенции.

В течении указанного периода был создан ряд работ обобщающего характера по вопросам истории революционного движения в Средней Азии. Все они так или иначе носят отпечаток догм "Краткого курса". Так, в исследовании К.Е. Житова и В.И. Непомнина¹¹ история партии большевиков Туркестана сведена к борьбе "колонизаторов" и "националистов", которую разрешило лишь появление посланцев Центра. Исследование ошибок и перегибов, совершавшихся большевиками и в том числе представителями Центра, всюду подменялось указаниями на "подрывную деятельность троцкистов". Недостатками большинства работ выступали подмена фактов идеологическими штампами, повторение общих мест, отсутствие имен - запрещалось

¹¹ Житов К., Непомнин В. От колониального рабства к социализму. Ташкент, 1939.

упоминать о репрессированных, а таковыми оказались едва ли не все деятели периода революции и гражданской войны. Кроме того, как отмечает А.И. Зевелев, работы историков этого периода были построены на узкой источ-никовой базе, поскольку доступ ко многим архивным фондам был закрыт .

Третий период в историографии охватывает 1960 - 1980-е годы. Он связан с определенными изменениями в работе историков, связанными с XX съездом партии. Были реабилитированы многие партийные деятели, отменены явочным порядком наиболее одиозные догмы "Краткого курса". На основе партийных архивов были осуществлены обширные публикации документов, существенно расширившие источниковую базу исследований по данной теме¹³. Материалы тех же архивов легли в основу подробных очерков истории компартий среднеазиатских республик, где освещались закрытые прежде темы, в том числе участие в создании компартий деятелей национального движения¹⁴. Появились первые работы о деятельности коммунистических лидеров, прежде бывших джадидами - в первую очередь Ф. Ходжаева¹⁵. В то же время историческая и историко-партийная наука не смогли в те годы преодолеть догмы предыдущего периода.

В указанный период после долгого перерыва появились первые работы, посвященные джадидизму и другим национальным движениям. Следует отметить статьи М.Г. Вахабова и И.С. Брагинского, в которых анализировались социальная природа джадидизма и его программа¹⁶. Начали выходить

¹² Зевелев А.И. Историография Советского Туркестана. Ташкент, 1968. С. 81.

¹³ Туркменистан в период иностранной военной интервенции и гражданской войны. Аш
хабад, 1957; Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней Азии и
Казахстане, тт. 1-2. Алма-Ата, 1963 - 64 и др.

¹⁴ Очерки истории Коммунистической партии Туркестана, ч. 1-3. Ташкент, 1959 - 1964;
Очерки истории Коммунистической партии Узбекистана. Ташкент, 1964; Очерки исто
рии Коммунистической партии Туркменистана. Ашхабад, 195 и др.

¹⁵ Революционеры, вожаки масс. Ташкент, 1967; Ишанов А.И. Файзулла Ходжаев. Таш
кент, 1972.

¹⁶ Вахабов М.Г. О социальной природе среднеазиатского джадидизма// История СССР,
1963, N 2. С. 45 - 50; Брагинский И.С. О природе среднеазиатского джадидизма в свете
литературной деятельности джадидов// История СССР, 1965, N 6/ С. 26-38.

исследования, где культурно-просветительская роль джадидов трактовалась в положительном плане . Если в монографиях И.М. Муминова, Т.Н. Кары-

Ниязова и других авторов , еще говорится о "реакционной роли" джади-дизма, то в "Истории литератур народов Средней Азии и Казахстана"¹⁹ уже упоминаются заслуги джадидов в развитии образования и культуры в регионе. Продолжались изучение и публикация работ таких авторов, как С. Айни и А. Донині, признанных "прогрессивными"; в то же время творчество "реакционеров" Фитрата, Чулпана, Бехбуди и др. продолжало оставаться под запретом вплоть до 80-х годов.

История национального движения отчасти нашла отражение в трудах, посвященных истории Бухарской и Хивинской революций. Интерес к этой теме стимулировался политикой КПСС по "советизации" слаборазвитых народов Азии и Африки. Один из идеологов партии Б.Н. Пономарев на Всесоюзном совещании историков в 1962 г. специально отметил необходимость "показать во всей конкретности" опыт Бухары и Хивы по превращению "отсталых окраин царской империи" в "процветающие советские республики"²⁰. После этого в печати появились труды Г. Непесова, X. Саматовой, А. Гордиенко, А. Ишанова, Н. Каландарова , а также коллективная работа по истории обеих республик²². Все они вопреки исторической истине утверждали, что революции в Бухаре и Хиве совершили местные коммунисты, а советский Центр лишь помогал им. В то же время в указанных работах более или менее подробно освещалась роль младобухарцев и младохивинцев,

¹⁷ Бендриков К.Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане. М. 1960;

¹⁸ Муминов И.М. Из истории развития общественно-философской мысли в Узбекистане в
конце XIX и начале XX в. Ташкент, 1957; Кары-Ниязов Т.Н. Очерки истории культуры
Советского Узбекистана. М. 1955.

¹⁹ История литератур народов Средней Азии и Казахстана. Ташкент, 1960.

²⁰ Пономарев Б.Н. Историческую науку и образование - на уровень задач коммунистиче
ского строительства//Коммунист, 1963, NIC. 22.

²¹ Непесов Г.К. Из истории Хорезмской революции. Ташкент, 1962; Гордиенко А. А. Соз
дание советской национальной государственности в Средней Азии. М. 1959; Саматова X.
Победа народной революции в Хиве// Учен. зап. юр. фак-та САГУ, вып. III. Ташкент,
1957; Ишанов А.И. Бухарская Народная Советская Республика. Ташкент, 1969; Каланда-
ров Н.Х. Образование и деятельность Хорезмской коммунистической партии. Ташкент,
1975.

прослеживались их джадидские корни. Однако в тот период было невозможно провести объективный анализ идейного наследия деятелей национальных партий Хивы и Бухары. Историки ограничивались указаниями на их "заблуждения" и на "преодоление" последних путем вступления в ряды компартии.

В этот период начался постепенный отход от догматизма в оценке национальных движений в Средней Азии. Отчасти это опять же было связано с международной политикой СССР, который в борьбе против влияния Запада в развивающихся странах считал возможным опираться на национализм и даже на исламскую идеологию. Это вызвало появление ряда обобщающих работ о роли ислама в национально-освободительном движении²³; при этом зарубежный ислам отличался от "своего", с которым по-прежнему предлагалось бороться. То же относилось и к национализму. Однако постепенно положение менялось. После 1985 г. начался пересмотр прежних догматических положений: были признаны ошибки партии в национальном строительстве, произошел отказ от однозначно отрицательного отношения к национальным движениям и партиям.

В указанный период существенно продвинулось вперед изучение истории и культуры среднеазиатских народов, что привело к оживлению интереса к национальным движениям и их идеологии. Еще в 70-е годы в Татарстане началось углубленное изучение джадидизма как просветительского движения²⁴. Вскоре публикации на эту тему появились и в Средней Азии²⁵, хотя многие ведущие историки региона в своих монографиях продолжали стоять на прежних позициях²⁶. Определенные изменения в отношении к

²² История Бухарской и Хорезмской народных республик. М. 1971.

²³ Зарождение идеологии национально-освободительного движения (конец ХГХ - начало
XX вв.). Под ред. Л.Р. Полонской. М. 1973; Идеология национально-освободительного
движения в странах зарубежного Востока. Под ред. Л.Р. Полонской, Ю.Н. Гаврилова. М.
1984.

²⁴ Абдуллин Я.Г. Джадидизм, его социальная природа и эволюция. В кн.: Татарская про
светительская мысль. Казань, 1976;

²⁵ Вахидов Х.П. Просветительская идеология в Туркестане. Ташкент, 1979;

²⁶ Иноятов Х.Ш. Народы Средней Азии в борьбе против интервентов и внутренней
контрреволюции. М. 1984; его же. Победа Советской власти в Туркестане. М. 1978.

басмачеству отмечены в коллективной монографии, посвященной этой теме²⁷, однако в целом ее авторы защищали принятую до того точку зрения. К началу 90-х партийная монополия на историческую науку рухнула; стало возможным выражение всевозможных идей и взглядов, в том числе националистических. Многие работы тех лет создавались на публицистической волне, не отличались объективностью, допускали искажения и передержки.

После 1991 г. начался новый период изучения истории национальных партий и движений Средней Азии. Он характеризуется как резким увеличением интереса к данной теме, так и неоднозначностью ее трактовки. Работы современных среднеазиатских историков, посвященные национальному движению, имеют ряд общих особенностей:

вовлекаются в научный оборот новые источники - архивные документы, мемуарные свидетельства, статистические данные;

идеализируются лидеры джадидов, замалчиваются их личные недостатки и слабые стороны их программы;

предаются забвению достижения предшествующей советской историографии, накопленный ею фактический материал, свидетельствующий о неоднородности и неоднозначности джадидского движения.

Перечисленными особенностями объясняются некоторые общие недостатки современных работ. Нередко они имеют слабый научный уровень, содержат "сырой", не подвергнутый осмыслению архивный материал. На смену прежнему отрицанию значения национального движения порой приходит отрицание или замалчивание прогрессивного влияния России на Среднюю Азию. Некоторые авторы связывают генезис национальных организаций только с европейским или турецким влиянием, забывая о глубоком воздействии русской культуры как на таких деятелей как И. Гаспринский или А. Дониш, так и на национальное движение в целом. Впрочем, это относится далеко не ко всем работам среднеазиатских авторов. Многие из них

²⁷ Зевелев А.И., Поляков Ю.А., Шишкина Л.В. Басмачество: правда истории и вымыслы фальсификаторов. М. 1986.

плодотворно работают в области изучения джадидизма и возникших на его основе национальных движений и партий. Однако в целом новейшая историография национального движения в Средней Азии еще недостаточно сформировалась и поэтому не является предметом анализа в данной работе.

Цель исследования - провести анализ историографии возникновения, развития и краха национальных движений и партий Средней Азии; рассмотреть степень объективности освещения данной темы в различные периоды; подготовить историографическую основу для создания в ближайшем будущем объективной истории национального движения.

Исходя из данной цели, ставятся следующие конкретные задачи

исследования:

провести сравнительный анализ отражения в исторической литературе процесса возникновения национальных движений и партий Средней Азии;

показать, насколько объективно существующая историография освещает политическую деятельность национальных организаций, их взаимоотношения с другими партиями и общественными силами;

охарактеризовать отражение в литературе объективных и субъективных обстоятельств распада национальных партий и организаций;

осветить отношение авторов исторических работ к лидерам национальных партий и движений, их политическим взглядам;

Историография национальных движений и партий Туркестана, Бухары и Хивы до сих пор рассматривалась только в общих рамках историографии революционного движения, истории гражданской войны и советского строительства в Средней Азии. В свою очередь, изучение последней сдерживалось тем обстоятельством, что многие историки и одновременно участники революционных событий в 30-е гг. подверглись репрессиям и были в буквальном смысле вычеркнуты со страниц истории. В силу этого советская историческая наука сравнительно поздно обратилась к историографии про-

блемы. Одной из первых историографических работ была статья академика И.К. Додонова²⁸, где вполне правомерно ставилась задача "поднять на новый уровень изучение истории революционного движения в Средней Азии"²⁹, но решать ее предлагалось, исходя из тех же сталинских штампов.

Вплоть до середины 60-х гг. изучение историографии этой проблемы страдало двумя существенными недочетами. Во-первых, замалчивалось или огульно отвергалось наследие историков 20-х гг., в котором, несмотря на теоретическую спорность, содержались интересные выводы, впоследствии отвергнутые догматиками. Из-за этого ряд важных вопросов не получил своевременно должной теоретической оценки. Например, революции в Хиве и Бухаре длительное время трактовались как "крестьянские" без указания на роль в них национальной буржуазии, в особенности джадидов. Во-вторых, практически не уделялось внимания достаточно обширной зарубежной и эмигрантской историографии, без которой вряд ли было возможно объективное изучение вопроса.

Первая историографическая работа, посвященная революциям в Хиве и Бухаре, вышла только в 1963 г.³⁰. Позже появилась статья Л.М. Ланда, где была с максимальной полнотой охарактеризована историография Хорезмской революции³¹. В обеих статьях по-прежнему не содержалось обзора зарубежной историографии. Это же касается коллективной статьи об историографии Октябрьской революции в Туркестане³². Этапной в этом плане стала монография А.И. Зевелева "Историография Советского Туркестана"³³. Уже в первой своей книге автор уделил большое внимание историографическим

²⁸ Додонов И.К. Об изучении истории народов Средней Азии в советский период (Замет
ки историка)// Труды САГУ, 1951, вып. 23, кн. 4 (История). С. 5 - 32.

²⁹ Додонов И.К. Указ. соч. С. 6

³⁰ Мухамедбердыев К. К вопросу изучения истории народных советских революций в
Хорезме и Бухаре 1920 - 1924 гг.// Труды Ин-та истории партии при ЦК КП Туркмени
стана. Ашхабад, 1963. С. 184 - 195.

³¹ Ланда Л.М. Советская историография Хорезмской революции 1920 г. В кн.: 50 лет Хи
винской Народной Советской республики. Ташкент, 1972. С. 113 - 123.

³² К вопросу о научной разработке истории Октябрьской социалистической революции в
Туркестане// Известия АН УзССР, 1957, N 4.

³³ Зевелев А.И. Историография Советского Туркестана. Ташкент, 1968.

сюжетам³⁴, а в 1964 г. напечатал первую статью, специально посвященную зарубежной историографии гражданской войны в Средней Азии³⁵. В своей монографии А.И. Зевелев впервые выделил три этапа развития историографии революционного движения в Средней Азии и дал характеристику каждого из них. Он также проанализировал большинство вышедшие к тому времени работы по истории Средней Азии за период 1917 - 1922 гг., подробно осветив их достоинства и недостатки.

В дальнейшем к изучению историографии в той или иной мере обращались многие исследователи истории революционного движения в Средней Азии, например Х.Ш. Иноятов. В своей ранней монографии он детально проанализировал зарубежную историографию темы , а позже выпустил отдельную книгу, посвященную историографии гражданской войны³⁷. Историографические разделы включены в состав двух больших работ ученого, посвященных соответственно революции и гражданской войне в Туркестане³⁸. X. Иноятов впервые упомянул среди источников труды джадидов и близких к ним авторов, хотя не уделил места историографии самого джа-дидского движения. Однако уже то, что работы национальных деятелей были включены в круг историографии, знаменовало собой важный сдвиг, отметивший изменение отношения к проблеме джадидизма.

В 1980 г. вышел обобщающий труд Ф.К. Касымова³⁹, в котором подводились итоги изучения историографии истории Средней Азии первой четверти XX века. Автор не только подробно охарактеризовал основные работы по данной теме, но и дал во введении краткий исторический очерк исто-

³⁴ Зевелев А.И. Из истории гражданской войны в Узбекистане. Ташкент, 1959.

³⁵ Зевелев А.И. Зарубежная историография гражданской войны в Средней Азии// Учен,
зап. Ташкент, пед. ин-та, т. 49. С. 67 - 98.

³⁶ Иноятов Х.Ш. Ответ фальсификаторам истории Советской Средней Азии и Казахстана.
Ташкент, 1962.

³⁷ Иноятов Х.Ш. Краткая историография гражданской войны в Средней Азии. Ташкент,
1974.

³⁸ Иноятов Х.Ш. Победа Советской власти в Туркестане. М. 1978; его же. Народы Сред
ней Азии в борьбе против интервентов и внутренней контрреволюции. М. 1984.

³⁹ Касымов Ф.К. Минуя капитализм. Советская историография перехода народов Средней
Азии к социализму. М. 1980.

риографии вопроса. В других публикациях Ф. Касымова изучается историография Бухарской и Хорезмской революций, причем особое внимание уделяется историографии младобухарского и младохивинского движений⁴⁰. В работах 80-х гг. подробно освещается историография и источниковедение истории Компартии Туркестана, в том числе истории "национального уклона" в партии⁴¹. В монографии СВ. Кулешова и Ю.П. Свириденко⁴², посвященной историографии национального вопроса в СССР, имеется раздел, посвященный Средней Азии и Казахстану. Возросший интерес к историографии среднеазиатской истории выразился в ряде научных конференций, материалы которых были изданы отдельными сборниками⁴³. Появился ряд работ, посвященных историографии отдельных республик и регионов - Таджикистана⁴⁴, Казахстана⁴⁵, Бухарского ханства⁴⁶. Хотя в них почти не уделялось внимания историографии национального движения, охарактеризованные авторами работы содержат большой материал по положению в Средней Азии в конце XIX - начале XX века, в том числе по ранней деятельности джадидов. Однако до сих пор не появлялось работ, специально посвященных историографии национального движения в Средней Азии. Такое положение нельзя признать нормальным, если учитывать возросший интерес к этой теме и разнородность, а порой и противоречивость посвященных ей исторических трудов.

⁴⁰ Касымов Ф.К. Советская историография Бухарской революции. В кн.: 50 лет Бухарской
Народной Советской Республике. Ташкент, 1972; его же. Некоторые вопросы новейшей
историографии народных революций 1920 года в Хорезме и Бухаре// Общественные нау
ки в Узбекистане, 1990, N 1. С. 44 - 48.

⁴¹ Ким П.Г. Источниковедение истории Компартии Туркестана, 1918 - 1924. Ташкент,
1982; Устинов В.М. Историография и источниковедение проблемы партийного руково
дства социалистическим строительством в Средней Азии и Казахстане. М. 1980; Муха-
медов Ш.Б. Историография коммунистических организаций Средней Азии, 1917 - 1925.
Ташкент, 1990.

⁴² Кулешов СВ., Свириденко Ю.П. Национальная политика КПСС в освещении совет
ской историографии и буржуазной советологии. М. 1986.

⁴³ Историография, источниковедение истории Компартии Туркестана. Ташкент, 1989;
Историография национальных отношений в СССР. Сб. науч. трудов. М. 1988.

⁴⁴ Масов P.M. Историография Советского Таджикистана. Душанбе, 1975.

⁴⁵ Козыбаев ИМ. Историография Казахстана: уроки истории. Алма-Ата, 1990.

⁴⁶ Арапов Д.Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. М. 1981.

Наконец следует кратко охарактеризовать зарубежную, прежде всего западную историографию данной темы. Ее более полный обзор дан в работах А.И. Зевелева, К.Х. Иноятова, Х.Ш. Иноятова, С.К. Конкиной, К.Н. Новоселова, Р.Т. Сарымсакова, К.А. Токтомушева, Р.А. Хакимова и других авторов⁴⁷ Первые труды зарубежных исследователей, посвященные Средней Азии и ее современному положению, появились уже в 20 - 30-е гг. Они были основаны на данных побывавших в Туркестане журналистов, дипломатов, западных разведчиков, а также на свидетельствах эмигрантов и страдали общим недостатком советологии - при отсутствии документов они часто опирались на непроверенные данные. В то же время им удалось охарактеризовать механизмы коммунистической власти в Средней Азии. В своей работе английский дипломат А. Бран⁴⁸ представил революцию в Средней Азии как враждебную и нежелательную для большинства мусульман, писал о непопулярности советской политики у жителей региона, о массовой поддержке басмачества. Отсутствие фактических данных обусловило множество ошибок в сочинениях западных авторов. Так У. Мендел⁴⁹ писал, что Тур-ккомиссия состояла из Кагановича, Фрунзе и Куйбышева, что революция в

⁴⁷ Зевелев А.И. Зарубежная историография гражданской войны в Средней Азии// Учен,
зап. Ташкент, пед. ин-та, т. 49. С. 67 - 98; Иноятов К.Х. Национальные отношения в Со
ветской Средней Азии в современной французской литературе. Автореф. дис. ... канд.
ист. наук. Ташкент, 1982; Иноятов Х.Ш. Ответ фальсификаторам истории Советской
Средней Азии и Казахстана. Ташкент, 1962; его же. Против фальсификации истории по
беды Советской власти в Средней Азии и Казахстане. Ташкент, 1976; Конкина С.К. Ус
тановление и упрочение Советской власти в Туркестанском крае в современной англо
американской буржуазной историографии. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М. 1985;
Новоселов К.Н. Против буржуазных фальсификаторов истории Средней Азии. Ашхабад,
1962; Сарымсаков Р.Т. Современная буржуазная литература о национальных отношениях
в Средней Азии. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ташкент, 1983; Темирходжаев Дж. П.
Советская и зарубежная историография деятельности полномочных органов Коммуни
стической партии и Советского правительства в Средней Азии. Автореф. дис канд.

ист. наук. Ташкент, 1991; Токтомушев К. А. Великий Октябрь и начало социалистических преобразований в Туркестане в новейшей советологии. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Фрунзе, 1990; Хакимов Р. А. Народ и басмаческое движение в Средней Азии в освещении англо-американской историографии. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ташкент, 1992; Хидоятова Н.Г. Басмаческое движение в современной советологии. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ташкент, 1993.

⁴⁸ Brun А.Н. Trouble times. Experiences in Bolshevic Russia and Turkestan. L., 1931.

⁴⁹ Mendel W. The Soviet Far East and Central Asia. N. Y., 1944.

Туркестане оставила нетронутой власть феодалов и т.д. Уильям и Зельда Коутс⁵⁰ на основании многотомной "Истории гражданской войны в СССР" сформулировали свою концепцию истории Средней Азии, согласно которой власть большевиков утвердилась там только к 1920 г.

После Второй мировой войны на Западе были созданы многочисленные научные организации, ставшие центрами изучения проблем Советского Союза и в том числе Средней Азии. В их распоряжении были библиотеки, коллекции документов и свидетельства многочисленных эмигрантов, что позволило создать ценные исследования. При всем стремлении к объективности на зарубежную историографию истории Туркестана наложили определенный отпечаток политика и идеология "холодной войны", антикоммунизм, порой переходящий в русофобию. Так, Уолтер Коларз писал: "Революция была русской не только потому, что она произошла в России, но также потому, что она возглавлялась людьми, которые были русскими в этническом и культурном плане"⁵¹. Он считал, что Октябрьская революция носила колонизаторский характер и вместо того, чтобы покончить с русской колонизацией, придала ей новый импульс; в результате промышленной, аграрной, культурной русской экспансии нерусские народы полностью утратили свою самостоятельность. С Коларзом солидаризировался Олаф Кэроу в своей работе "Советская империя"⁵².

Известный советолог Ричард Пайпс в своей обобщающей монографии "Образование Советского Союза"⁵³ пришел к выводу, что в Средней Азии не существовало никаких объективных предпосылок для социалистической революции - капитализм только развивался, преобладали феодальные отношения, отсутствовали не только революционные организации, но и сильное национальное движение. Поэтому советизация региона происходила исклю-

⁵⁰ Coates W.P., Coates Z.K. Soviets in Central Asia. L., 1951 - 288 p.

⁵¹ Kolarz W. Russia and her Colonies. L., 1952 - 231 p.

⁵² Caroe O. Soviet Empire. The Turks of Sentral Asia and Stalinism. L., 1953.

⁵³ Pipes R. The Formation of the Soviet Union. Communism and Nationalism. Cambridge,
1964.

чительно в форме вооруженного завоевания. Автор пришел к выводу, что Советское правительство насильно создало многонациональное государство и так же насильно удерживало народы в его составе, поэтому образование Советского Союза не отвечало интересам нерусских народов. Этот вывод до сих пор остается краеугольным камнем западной советологии.

Александр Парк в своей монографии подробно рассмотрел историю создания и уничтожения "Кокандской автономии"⁵⁴. По мнению автора, требования лидеров автономии практически совпадали с программой РКП(б) по национальному вопросу. Однако после захвата власти Советами в Ташкенте "горечь и злоба мусульман, разжигаемая страхом социальной революции и негодованием по поводу исключения местных жителей из управления территорией привели к окончательному разрыву"⁵⁵. Ученые университета Глазго Алек Ноув и Джон Ньют в своем исследовании⁵⁶ заключают, что советское завоевание Хивы и Бухары было продолжением царской политики и обуславливалось тремя причинами: "жизненная необходимость доставки сырья, столь же жизненная необходимость потенциального плацдарма для отражения вражеского нападения и мечта о восстановлении старых имперских границ"⁵⁷.

В своей фундаментальной монографии Сеймур Беккер⁵⁸ изучил историю Бухары и Хивы под русским протекторатом и установление там Советской власти. По его мнению, местные силы компартии Хорезма были настолько слабыми и неподготовленными, что руководство осуществлялось исключительно российскими коммунистами: "русский татарин был председателем ЦК"- Вышедшая в 1966 г. работа Джеффри Уилера, как и его более поздние исследования⁵⁹, посвящена истории Советской власти в Средней Азии. Он опровергает тезис советских историков о том, что местное населе-

⁵⁴ Park A. Bolshevism in Turkestan, 1917 -1927. N.Y., 1957

⁵⁵ Ibid. P. 17.

⁵⁶ Nove A., Newth I. The Soviet Middle East: A Model for Development? L., 1967.
⁵⁷NoveA.,NewthI.P. 31.

⁵⁸ Becker S. Russia's Protectorates in Central Asia: Bukhara and Khiva, 1865 - 1924. Cam
bridge, 1968.

⁵⁹ Wheeler G. The Modern History of Soviet Central Asia. L.-N.Y., 1964; Wheeler G. The Peo
ples of Soviet Central Asia. L., 1966

ниє активно участвовало в революции и гражданской войне. Война, указывает Дж. Уилер, велась соперничающими русскими политическими силами при участии 50 тысяч немецких и австро-венгерских пленных. В то же время автор не согласен с трактовкой басмачества зарубежными историками. По его мнению, басмачи в большинстве не исповедовали национальных и тем более пантюркистских идей. В целом работы Уилера до сих пор остаются наиболее объективными исследованиями по истории Советской Средней Азии.

Элизабет Бэкон в своей работе⁶⁰ исследует развитие культуры в Средней Азии и попутно освещает басмаческое движение. По мнению автора, оно имело четкую националистическую и антирусскую программу, что вряд ли соответствует истине. Т. Раковска-Хармстоун⁶¹ вопреки мнению большинства историков считает, что политика Турккомиссии была вызвана искренним желанием вовлечь мусульман в управление краем, причем большевики были убеждены, что классовая преданность новых союзников перевесит старые племенные и религиозные связи. Того же мнения придерживается Марта Олкотт⁶², которая в то же время отмечает, что басмачество стало реакцией населения на борьбу новой власти с исламом и племенными традициями.

Вторжение советских войск в Афганистан вызвало на Западе всплеск интереса к проблемам Средней Азии. Советологи считали, что природа басмачества близка природе афганского сопротивления, и начали тщательно изучать историю национального движения в регионе. Одним из самых интересных итогов этого стала монография Майкла Ривкина о басмачестве⁶³. Автор пришел к выводу, что генезис басмаческого движения был сложным: оно началось как обычный бандитизм, переросло в национально-

⁶⁰ Bacon Е. Central Asia under Russian Rule: A Study in Culrure Change. N. Y., 1968.

⁶¹ Rakovska-Harmstone I. Islam and Nationalism: Central Asia and Kazakhstan under Soviet
Rule// Central Asian Survey, 1983, vol. 2, N 2. P. 21 - 43; Rakovska-Harmstone I. Russia and
Nationalism in Central Asia. Baltimore, 1970.

⁶² Olcott M. The Basmachi or Freement's Revolt in Turkestan// Soviet Studies, 1981 vol
XXXII, N 3. P. 357 - 363.

⁶³ Rywkin M. Moscow's Muslim Challenge Soviet Central Asia. L., 1982-181p.

освободительное движение, но в конце концов вернулось к прежним формам. По мнению Мэри Броксап⁶⁴, главного редактора журнала "Central Asian Survey", басмаческое движение носило не национальный, а религиозный характер. Суть его заключалась в стремлении сельской общины сохранить свои духовные ценности и образ жизни. Автор отмечает, что после отрешения от власти в Туркестане "радикальных русских шовинистических элементов" наступила "эра политической либерализации", что привело к прекращению массовой поддержки басмачества.

Целый ряд работ А. Беннигсена⁶⁵ посвящен роли ислама в истории Советской Средней Азии. Автор одним из первых выдвинул в 1983 г. тезис о том, что воинствующие исламские течения угрожают целостности Советского Союза. Другой пророческий вывод автора - о том, что коммунизм в среднеазиатских республиках приобрел национальный характер, и в случае распада СССР неизбежно превращение руководства местных компартий в новую правящую элиту. В последнее время ученый занимается исследованием джадидизма, справедливо видя в нем не только предтечу национального движения, но и альтернативу воинствующего ислама. Ряд статей А. Беннигсена переведен на русский язык⁶⁶.

Ширин Акинер в своей книге⁶⁷ дает исторический очерк жизни исламских народов под властью Российской империи и СССР, подчеркивая, что политика власти по отношению к ним менялась много раз. Дж. Феллон и Ф. Фрэзер в своих работах по истории басмачества⁶⁸ впервые приводят документы, свидетельствующие об активном вмешательстве Англии в события в Средней Азии. Ф. Фрэзер считает, что крах басмачества был вызван не

⁶⁴ Broxup М. The Basmachi// Central Asian Survey, 1983, vol. 1/2, N 1. P. 66 - 69.

⁶⁵ Bennigsen A. Islam in the Soviet Union: the religious factor and the nationality problem. In:
Religion and Atheism in the USSR and Eastern Europe. L., 1975; Bennigsen A., Broxup M.
The Islamic Threat to the Soviet State. L., 1983; Bennigsen A., Wimbush E. Muslim national
communism in the Soviet Union. L., 1979.

⁶⁶ Беннигсен А. Исмаил-бей Гаспринский и возникновение джадидизма в России// Этно
графическое обозрение, 1992, N 6. С. 116 - 126 и др.

⁶⁷ Akiner S. Islamic Peoples of the Soviet Union. L., 1983.

⁶⁸ Fellone J. The Responce of National Liberation Movement on the South Central Asia. Pesha-
var, 1983; Fraser F. Basmachis// Central Asian Survey, 1987, N 2, P. 2.

столько репрессивной политикой Советской власти, сколько слабостью самого движения. В исследованиях Э. Олворта по истории национального движения в Средней Азии⁶⁹ содержится тезис о том, что джадидизм мог стать идеологией независимого Туркестана, если бы его развитие не было насильственно прервано.

Авторитетный французский историк Элен Каррер д'Анкосс (ныне президент Французской академии)⁷⁰ еще в начале 80-х годов пришла к выводу, что "использовав энергию угнетенных народов в революции для собственных политических целей, большевики на деле оставались равнодушными к их будущим судьбам"⁷¹, поэтому созданная ими империя неминуемо должна распасться. Итальянец Марко Буттино⁷² утверждает, что советское господство в Средней Азии было навязано исключительно силой, после грубого подавления стремления народов региона к независимости. Распад СССР и появление в регионе новых независимых государств стимулировало исследования по истории Средней Азии на Западе. Наряду с уже известными учеными появляются новые имена, причем все более активно ведется изучение джадидизма как национального движения.

В последние годы на русский язык были переведены обобщающие исследования советологов Э. Карра, Дж. Боффы, эмигрантов М. Геллера и А. Некрича, в которых немало страниц посвящено национальным отношениям в Советском Союзе. Это дает читателю возможность сопоставить концепции западных и российских ученых. Вызывают интерес также работы мусульманских историков - эмигрантов из Советского Союза. В первую очередь это Абдурахман Авторханов⁷³, а также известный на Западе, но пока почти

⁶⁹ Allworth Е. The Nationality Question in Soviet Sentral Asia. L.-N. Y., 1973; Allworth E. Su-
pressed histories of the Jadids in Turkestan and Bukhara. In: Turkestan and historians. Faktor
undPolitische Idee. Koln, 1987. P. 202 - 216.

⁷⁰ Carrere d'Encausse H. The great challenge: Nationalities and the Bolshevic State, 1917 -
1930. N.Y.-L., 1992; Carrere d'Encausse H. Islam and the Russian Empire: Reform and Revo
lution in Central Asia. L., 1988.

⁷¹ Carrere d'Encausse H. Islam and the Russian Empire. P. 47.

⁷² Buttino M. Turkestan 1917: La revolution des Russes// Cahiers du Monde Russe et Sovieti-
que, 31(1)61-78, 1991

⁷³ Авторханов А. Империя Кремля. Вильнюс, 1992 и др.

не изданный у нас Баймирза Хаит⁷⁴. Сочинения обоих содержат большой фактический материал, окрашенный личными впечатлениями, но ненависть авторов к большевизму сильно вредит объективности их выводов. В целом труды советологов при всей их пестроте содержат следующие общие положения: Октябрьская революция в Средней Азии была навязана извне и носила насильственный, колонизаторский характер; национальное движение в регионе возникло на основе джадидизма, но, не успев воплотиться в четкие формы, было подавлено большевиками; басмаческое движение явилось отчаянной реакцией населения на насилия и злоупотребления новой власти. Ныне историки Запада отказались от прежних догм, согласно которым басмачество было "национально-освободительной войной", и считают, что у басмачей не было программы и четких целей борьбы, что в конце концов и позволило Советской власти справиться с басмачами.

В целом изучение современного состояния западной историографии среднеазиатского национального движения позволяет сделать вывод о ее кризисе. Несмотря на обилие накопленных фактов и теоретических разработок, на наличие целых научных центров и исследовательских программ западные востоковеды до настоящего времени не смогли выработать нового подхода к истории Средней Азии. Свойственная многим из них враждебность как к "российскому колониализму", так и к исламу заставляет их мыслить штампами, которые ничуть не лучше советских пропагандистских клише. Поэтому многие советологи дружно предсказывали захват власти в среднеазиатских республиках исламистами после возможного распада СССР⁷⁵. Для них стало неожиданностью возникновение в Средней Азии независимых государств со светской идеологией, ориентированных на западный и турецкий опыт. После этого ряд ведущих западных специалистов (А.

⁷⁴ Hayit В. Islam and Turkestan under Russian rule. Istanbul, 1987; Hayit B. Some Problems of
Modern Turkestan History. Dusseldorf, 1963; Hait (Hayit) B. Turkestan im XX Jahrhundert.
Darmstadt, 1956 etc. По-русски опубликована статья: Хаит Б. Басмаческое движение//
Звезда Востока, 1992, N 1. С. 97- 105.

⁷⁵ Например: Bennigsen A., Broxup М. Tie Islamic Threat to the Soviet State. L, 1983. P. 122
etc.

Беннигсен, М. Броксап, Э. Оллворт) обратили особое внимание на джадид-ское движение, пытаясь найти в нем не только причину последних политических событий в регионе, но и оптимальную модель будущих отношений между Западом и мусульманским миром.

Историография национального движения в Средней Азии базируется на многообразных источниках, которые можно с достаточной долей условности разделить на три группы. В первую и наиболее интересную группу входят архивные документы, хранящиеся в исторических архивах России и Узбекистана. Часть их, в основном относящаяся к периоду революции и гражданской войны, опубликована в составе различных сборников. Важной особенностью архивных документов является то, что в подавляющем большинстве они исходят от лиц и органов, враждебных джадидизму и национальному движению в целом. Это касается агентурных донесений царской полиции и советских репрессивных органов, документов центральных и местных органов Советской власти. Эти документы хранятся в архивах ФСБ России и СНБ Узбекистана и, к сожалению, до сих пор мало доступны для исследователей. Отрывки из них опубликованы в различных статьях и монографиях⁷⁶.

До сих пор не было ни одного специального издания источников по истории национального движения в Средней Азии. Однако документы, имеющие отношение к деятельности отдельных национальных партий и деятелей, включены во многие публикации по истории гражданской войны. Так, документы о Бухарской революции 1920 г. вошли в сборник "М.В. Фрунзе на фронтах гражданской войны"⁷⁷. К сожалению, в подобных сборниках почти нет документов, специально посвященных национальному движению, о котором говорится в исключительно негативном тоне. Это относится и к опубликованным материалам съездов Советов Туркестана и

⁷⁶ "Туркестанскому генерал-губернатору". Краткий отчет о настроении мусульманского
населения// Военно-исторический журнал, 1990, N 11. С. 78 - 87; Турдыев Ш. Роль России
в подавлении джадидского движения// Центральная Азия, 1996, N 1. С. 132 - 146 и др.

⁷⁷ М.В. Фрунзе на фронтах гражданской войны. М. 1940.

компартии республики⁷⁸. Там, однако, содержатся важные сведения о политике Советской власти в отношении национального движения и о борьбе с "национал-уклонизмом" внутри партии.

Необходимо коротко охарактеризовать основные архивные фонды, в которых содержатся материалы по истории национального движения в Средней Азии. Это важно еще и потому, что состав и полнота отдельных фондов часто влияют на конкретные выводы историков, создающих на их основе свои работы. Большое количество документов на указанную тему хранится в Российском государственном архиве современной политической истории (бывший Центральный архив ИМИ при ЦК КПСС). В фонде 17 (фонд ЦК КПСС) имеются документы о внутрипартийной полемике по национальному вопросу, о деятельности "национал-уклонистов" в Туркестане и других мусульманских регионах. Переписка по этим и другим вопросам, касающимся Туркестана, содержится в фонде 2 (фонд В.И. Ленина). Большой интерес представляет фонд 122 (фонд Турккомиссии ЦК и СНК РСФСР), где хранится обширный материал о политическом и экономическом положении Туркестана в годы гражданской войны. Материалы фонда раскрывают роль Турккомиссии в совершении революций в Хиве и Бухаре, освещают отношения Коммунистической партии с младобухарцами, младо-хивинцами, представителями других национальных организаций. Важные документы на эту тему хранятся также в личном фонде члена Турккомиссии В.В. Куйбышева (фонд 79).

Большой интерес для историков представляют фонды Государственного архива Российской Федерации (бывший ЦГАОР СССР). Некоторые сведения о национальном движении и общей обстановке в Туркестане содержатся в документах фондов 130 (фонд СНК РСФСР) и 1235 (фонд ВЦИК РСФСР), а также фонда 1318 (Наркомнац РСФСР). Многие важные документы по истории революции и гражданской войны в Средней Азии хранят-

⁷⁸ Съезды Советов Союза ССР, союзных и автономных советских социалистических республик, тт. 1 - 3. М. 1959 - 1960; Резолюции и постановления съездов Коммунистической партии Туркестана, 1918 - 1924. Ташкент, 1958.

ся в Архиве аппарата Президента Республики Узбекистан (бывший архив Института истории партии Узбекской ССР). В фонде 60 (фонд ЦК КПТ) содержится обширный материал о деятельности Компартии Туркестана, о ее борьбе с "национал-уклонизмом". Такие материалы, как отчеты местных партийных организаций и их переписка с ЦК КПТ, содержат сведения о "Кокандской автономии" и других национальных движениях. Не менее важны материалы фонда 275 (фонд Истпарта), где хранятся воспоминания участников революции и гражданской войны, сведения о работе органов Советской власти, разнообразные листовки и воззвания. Целый ряд воспоминаний содержит информацию о деятельности национальных организаций и их отношениях с Советской властью.

Обширный материал по истории органов власти Туркестанской АССР содержится в фондах Государственного архива Республики Узбекистан. Из них определенные сведения о национальном движении имеются в фондах Р-17 (ТуркЦИК) и Р-25 (СНК Туркестанской АССР). Но особенно интересны материалы фонда И-1 (Канцелярия Туркестанского генерал-губернатора). Последний включает донесения полицейских агентов и другие документы, посвященные политической деятельности национальных организаций до 1917 г. Эти документы позволяют составить представление о социальной базе национального движения, деятельности его лидеров, отношении к нему царской власти. Богатый материал о просветительской деятельности джади-дов содержится в фонде И-47 (Управление учебных заведений Туркестанского края).

Для характеристики младобухарского и младохивинского движения большое значение имеют документы органов власти Бухарской и Хорезмской республик, небольшая часть которых опубликована⁷⁹, а часть хранится в Центральном государственном архиве Республики Узбекистан (фонды Р-46, Р-47 и Р-48). Чрезвычайно интересны также донесения уполномоченных

^История Бухарской Народной Советской Республики. Сборник документов. Ташкент, 1976; История Хорезмской Народной Советской Республики. Сборник документов. Ташкент, 1976.

Коминтерна в Бухаре и Хиве, в которых подробно характеризуется политическая обстановка в этих республиках. Эти документы хранятся в Российском государственном архиве современной политической истории (ф. 544). Следует отметить, что среди архивных материалов почти нет документов, излагающих точку зрения самих национальных деятелей. Это связано с тем, что большинство документов национального движения было уничтожено или изъято репрессивными органами Советской власти. Поэтому для характеристики национального движения наибольший интерес представляют не архивные документы, а материалы следующих двух групп источников.

Вторая группа источников включает в себя периодическую печать Туркестана за период 1905 - 1922 гг. Сюда относятся выходившие в крае и за его пределами газеты и журналы национальной направленности, а также другие выходившие в Туркестане издания на русском и местных языках. Последние делятся на три подгруппы:

1. дореволюционные туркестанские и центральные газеты и журналы, в которых содержится информация о деятельности джадидов и их политических взглядах. К ним относятся газеты "Туркестанские ведомости" и "Туркестанский вестник", а также некоторые центральные печатные органы, в первую очередь "Журнал Министерства народного просвещения", в котором печатались материалы о просветительской деятельности джадидов.

2. печатные издания, возникшие в Туркестане после 1917 г. В газетах "Новый Туркестан", "Свободный Самарканд", "Голос Самарканда" и др. содержится объективная информация о национальном движении, во многом не совпадающая с большевистской точкой зрения. Эти издания особенно полно освещали разгром "Кокандской автономии" и другие события вплоть до лета 1918 г., когда они были закрыты Советской властью.

3. советские газеты и журналы. Несмотря на резко отрицательное отношение к национальному движению, определенные сведения о нем можно извлечь из ташкентских газет "Наша газета" (издавалась в 1917- 1919 гг.), "Известия ТуркЦИК" (1917 - 1920), "Туркестанский коммунист" (1919 -

1920), журнала "Коммунист" (1920 - 1924). Информация о борьбе с национализмом, в том числе с "национальным уклоном" внутри партии, содержится в центральных газетах "Правда" и "Известия ВЦИК", а также в органе Наркомнаца газете "Жизнь национальностей" (выходила в 1918 - 1922 гг.). В последней печатались полемические статьи Г. Сафарова, Г. Бройдо и других авторов, содержавшие отличные от официальной оценки взгляды на революцию в Туркестане и, в частности, на роль в ней коренного населения.

Что касается печатных изданий, выражающих национальную идеологию, то до нас дошли далеко не все из них. Это объясняется малыми тиражами соответствующих газет и журналов - от 500 до 5000 экземпляров. Если первая газета, которую можно считать джадидской - "Терджуман" И. Гаспринского - начала издаваться в 1886 г., то в Средней Азии джадидские печатные издания появились только в период революции 1905 - 1907 гг. В основном они существовали недолго и закрывались по причине отсутствия средств или из-за полицейских преследований. Первая общая характеристика джадидских печатных изданий дана в статье X. Низамова⁸⁰. В Ташкенте выходили газеты "Таракки" (Прогресс)(1906), "Хуршид" (Солнце)(1907), "Шухрат" (Слава)(1907 - 1908), "Осиё" (Азия)(1908), "Садои Туркистон" (Голос Туркестана)(1914 - 1916). В Самарканде - газета "Самарканд" (1913) и журнал "Ойна" (Зеркало)(1913 - 1915). В Бухаре - газеты "Турон" (1912 -1913) и "Бухоро-и-Шариф" (Благородная Бухара)(1913 - 1915). В Фергане -газета "Садои Фаргона" (Голос Ферганы).

В этих печатных органах сотрудничали практически все ведущие представители национального движения - М. Бехбуди, М.-К. Абдурашидов, У. Ходжаев, А. Фитрат и др. В своих статьях они высказывали точку зрения на главные события в России и мире, излагали программные установки джа-дидизма. Учитывая, что почти никто из национальных лидеров не оставил политических трудов или воспоминаний, их статьи в периодике являются

⁸⁰ Низамов Х.К. Печать джадидизма и концепция национального возрождения в Узбекистане. В кн.: Пресса: опыт, проблемы и тенденции. М. 1992. С. 154 - 168.

главным источником для характеристики их общественно-политических воззрений. Нужно отметить, что все среднеазиатские национальные газеты печатались не только на местных языках (тюркском и таджикском), но и арабским шрифтом, что затрудняет их использование историками.

Ко второй группе источников примыкает третья, к которой относятся многочисленные сочинения самих национальных деятелей, их предшественников и продолжателей. К сожалению, большинство этих работ или разбросаны по страницам периодики конца ХГХ - начала XX вв., или вообще остались неизданными. С их содержанием и сутью идей того или иного мыслителя можно отчасти ознакомиться в монографиях и диссертационных работах, посвященных их жизни и творчеству. Богатое литературное наследие оставил один из основоположников джадидизма Исмаил-бей Гаспринский. В сборниках "Русское мусульманство" и "Россия и Восток" собраны его статьи, напечатанные в 1886 - 1906 гг. в газете "Терджуман"⁸¹. В них Гаспринский отражает свои взгляды на взаимоотношения России, Запада и мусульманского мира, чрезвычайно ценные для понимания не только генезиса национального движения, но и нынешней социоэтнической ситуации в России и республиках СНГ.

Важное значение имеют литературные и публицистические сочинения среднеазиатских джадидов и их продолжателей. Предтеча этого идейного течения бухарец Ахмад Донині оставил разнообразные сочинения, среди которых выделяется трактат "Редчайшие происшествия" ("Наводир ул-вакоёъ"), в котором обосновывается необходимость коренных реформ в Бухаре⁸². В сочинении "История мангытской династии" ("Тарчимани холи амирони мангитиян")⁸³ Донині критикует представителей бухарской династии за невнимание к нуждам народа. Просветительские взгляды выражались в стихах Абдуллы Авлони, статьях и пьесах Махмудходжи Бехбуди и

⁸¹ Гаспринский И. Из наследия. Симферополь, 1991; Гаспринский И. Россия и Восток.
Казань, 1993.

⁸² Отрывки из этого трактата и другие произведения входят в сборник: Дониш А. Путе
шествие из Бухары в Петербург. Душанбе, 1960.

⁸³ Дониш А. История мангытской династии. Душанбе, 1967.

Абдурауфа Фитрата. Последний являлся также автором вышедших в 1913 г. под псевдонимом "Рассказов индийского путешественника"⁸⁴, в которых критиковался бухарский деспотический режим. К другим работам Фитрата принадлежат "Муназара" (Спор) и "Путеводитель освобождения"⁸⁵, где различаются четыре вида общественных потребностей - знание, торговля, земледелие и религия, причем все они нуждаются в "очищении".

Одно время к джадидам примыкал выдающийся таджикский писатель Садриддин Айни, в конце жизни написавший "Воспоминания" ("Ёддоштхо") в четырех книгах, отразившие роль просветительского движения в Бухаре. Первые две книги в 1961 г. вышли в свет в русском переводе под названием "Бухара"⁸⁶. Еще в 1921 г. Айни были написаны "Материалы по истории революции в Бухаре", изданные в 1926 г. в Москве на узбекском языке. В переработанном виде они были напечатаны по-русски в 1989 г. под названием "История революции в Бухаре"⁸⁷. Первая книга "Воспоминаний" Айни вышла по-русски под названием "Коротко о моей жизни"⁸⁸. В книгах Айни отразились идеологические догмы того времени; упоминая о национальном движении, писатель был вынужден отречься от него и написать, что он был "вытащен партией из болота джадидизма".⁸⁹ Все упомянутые работы отличаются иносказательностью изложения и не содержат прямого изложения политических идей джадидизма. Они интересны прежде всего с точки зрения характеристики обстановки, в которой возникало и развивалось национальное движение.

Совершенно иначе написаны политические и мемуарные сочинения национальных деятелей более позднего периода. В них ясно и кратко, без поэтических иносказаний характеризуются лидеры и обстоятельства политической борьбы 1910 - 1920-х годов. Особенно важны труды Файзуллы

⁸⁴ Абдуррауф (Фитрат). Рассказы индийского путешественника. Самарканд, 1913.

⁸⁵ В кн.: Фитрат. Шарк сиёсати. Бухоро, 1992 (на узб. языке).

⁸⁶ Айни С. Бухара, кн. 1 - 2. М. 1961.

⁸⁷ Айни С. История революции в Бухаре// Памир, 1989, N 4 - 6.

⁸⁸ Айни С. Коротко о моей жизни. Сталинабад, 1958.

⁸⁹ Там же. С. 58.

Ходжаева, одного из самых ярких представителей национального движения. Его работы "Очерки революционного движения в Средней Азии" (1926) и "К истории революции в Бухаре" (1932)⁹⁰ являются не только мемуарами участника событий, но и одной из первой попыток создания истории джади-дизма. Пытаясь очистить джадидов от обвинений в "контрреволюционности", Ходжаев делал упор на их борьбу с феодализмом и религиозным фанатизмом, старательно затушевывал слабые стороны движения. Тем не менее, его книги подверглись ожесточенной критике, что сыграло свою роль в судьбе автора, казненного в 1938 г. по обвинению в "буржуазном национализме". Определенный интерес представляют показания Ф. Ходжаева на следствии и суде, хотя следует учитывать, что они в значительной степени получены путем морального и физического давле-

ния .

Следует отметить, что в исторический оборот до сих пор не включены многие личные документы лидеров национального движения, содержащиеся в закрытых прежде архивах партийных организаций и спецслужб. Остаются неизданными воспоминания одного из младохивинских лидеров Палванния-за Хаджи Юсупова, оригинал и русский перевод которых хранятся в архиве Администрации Президента Узбекистана. Подробная характеристика этого сочинения дана в работах К. Мухамедбердыева⁹² и других историков. В архивах ФСБ России и СНБ Узбекистана хранятся следственные показания таких национальных деятелей, как Мунаввар-Кары Абдурашидов, Сайд Ахро-ри и др. Развернутые показания Абдурашидова, озаглавленные "Мои воспоминания", содержат ценный материал для истории национального движения, особенно на его завершающем этапе - в 20-е годы. К сожалению, доступ исследователей к этим источникам по-прежнему ограничен.

⁹⁰ Ходжаев Ф. Очерки революционного движения в Средней Азии. Ташкент, 1926; Ходжаев Ф. К истории революции в Бухаре. Ташкент, 1932. Эти и другие сочинения Ф. Ходжаева переизданы в составе трехтомника "Избранные труды" (Ташкент, 1970 - 1973). ⁹¹В кн.: Судебный процесс по делу правотроцкистского блока. М. 1998. ⁹² Мухамедбердыев К.Б. Ленин и народы Хорезмского оазиса. Нукус, 1982 С. 157-161.

Большой интерес представляют также сочинения национальных деятелей из других мусульманских регионов. Бывший руководитель "Кокандской автономии" Мустафа Чокаев (Шокай-улы) написал в эмиграции ряд работ (по-русски вышли книга "Туркестан под властью Советов" и ряд статей⁹³), где коротко охарактеризованы предреволюционная ситуация в Туркестане и состав общественных сил региона. По его мнению, большевики "усиленно взялись за перекрашивание действительности и стали придавать туркестанскому "Октябрю" черты совершенно ему не свойственные"⁹⁴. Чокаев одним из первых отметил "народный характер басмачества и его национальные цели", однако признал, что у басмачей не было ни четкой идеологии, ни программы действий. Обширный материал о политической борьбе в Средней Азии содержится в воспоминаниях Ахмеда-Заки Валидова (Вали-ди Тогана) - видного деятеля башкирского национального движения⁹⁵, - а также в переписке Валидова и Чокаева⁹⁶. Последователем национальной идеи являлся лидер казахских автономистов Алихан Букейханов; его статьи в оренбургской газете "Казах" и других изданиях изданы в Алма-Ате в составе "Избранного"⁹⁷.

Изучение и сравнительный анализ всех имеющихся источников по теме особенно необходимы в условиях того интереса, который сегодня вызывает история национального движения в Средней Азии. Одновременное обращение как среднеазиатских, так и зарубежных историков к этой проблематике заставляет думать, что интерес этот не случаен, и идеи джадидов и их продолжателей потенциально сохраняют не только историческое, но и практическое значение.

⁹³ Чокай-оглы М. Туркестан под властью Советов. Париж, 1935. Переиздано в Алматы,
1993; Чокаев М. Национальное движение в Средней Азии. В кн.: 1917 год в судьбах Рос
сии и мира. М. 1998. С. 429 - 435; его же. Революция в Туркестане. Февральская эпоха//
Вопросы истории, 2001, № 2. С. 3 - 19.

⁹⁴ Чокай-оглы М. Указ. соч. СП.

⁹⁵ Валили Тоган А.З. Воспоминания. М. 1997.

⁹⁶ Из истории российской эмиграции. Письма А.-З. Валидова и М. Чокаева
М. 1999.

⁹⁷ Букейханов А. Избранное. Алматы, 1995.

Объектом исследования в работе является совокупность научных трудов и источников по истории национальных движений и партий Средней Азии, написанных советскими, зарубежными и эмигрантскими историками в период с 1917 по 1991 гг.

Предмет исследования составляет отражение в историографии политических взглядов и деятельности приверженцев национальной идеологии в Средней Азии - джадидов и их преемников в лице движения "Шуро-и-Исламия", младохивинской и младобухарской партий, а также "национал-уклонистского" течения в Компартии Туркестана.

Методологическая основа исследования. В основу методологической базы диссертационного исследования положен диалектический метод познания общества, из которого логически вытекают важнейшие принципы исторического повествования - объективность и историзм. Принцип объективности предполагает всесторонность изучения исторических явлений и процессов во всей их сложности и противоречивости. Этим принципом руководствовался автор в ходе изучения исторических сочинений при выявлении степени их соответствия исторической действительности. Особое значение имеет реализация принципа объективности при формировании источ-никовой базы исследования. Для построения фундамента исследования из точных, проверенных фактов необходимо всестороннее изучение всего корпуса имеющихся источников. Не менее важен принцип историзма, предусматривающий анализ каждого исторического сочинения с учетом времени и условий его создания, конкретных задач его автора. Историзм особенно важен при изучении историографии, в которой идейные установки того или иного периода, субъективные особенности авторов оказывают значительное влияние на характер и выводы исторических работ. Внимание к историзму в современной науке обусловлено растущей теоретизацией социально-исторического познания.

Географические рамки исследования не включают всю сферу распространения национальных движений российских мусульман. Выделение в ка-

честве поля исследования Средней Азии (в рассматриваемый период - Туркестан, Бухара и Хива) объясняется своеобразием как социально-политической обстановки, так и самого национального движения в регионе. Среднюю Азию отличали: 1) относительно слабое развитие производительных сил, сохранение феодальных пережитков; 2) большое влияние исламского духовенства; 3) отсутствие сформировавшихся наций и народностей; 4) политическая и экономическая зависимость от России; 5) рост влияния нарождающейся местной буржуазии, из которой рекрутировались члены и сторонники национальных организаций.

Следует отметить, что основные центры национального движения в Средней Азии находились на территории современного Узбекистана, причем именно в тех районах, где местная буржуазия имела наибольшее влияние - в Ташкенте, Самарканде, Ферганской долине. Национальные организации действовали также в полунезависимых Бухарском и Хивинском ханствах. В нынешних Таджикистане, Туркменистане и Киргизии существовали джадидские школы, но "политический" джадидизм почти не проявлялся. Рассмотрение деятельности джадидов и их последователей в других регионах выходит за пределы заявленной темы, однако в работе дается краткий обзор истории национальных движений и партий в Татарстане, Крыму, Казахстане и других мусульманских регионах России.

Хронологические рамки работы охватывают период с 1917 по 1991 гг. Именно после октября 1917 г. в советских республиках и за границей появились первые исторические работы, посвященные национальным партиям и движениям Средней Азии. Другим важным рубежом в историографическом освоении темы является период, связанный с распадом СССР и образованием на территории Средней Азии новых независимых государств. Начиная с этого времени в историографии данной проблемы отмечается противоречивый поиск новых подходов, подводить научные итоги которого пока рано. Поэтому хронологический охват работы завершается именно началом 90-х годов.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые проводится анализ комплекса работ, посвященных истории национальных движений и партий Средней Азии. Разрабатывается периодизация истории и исторической науки с учетом опыта развития советской и зарубежной исторической науки. Впервые убедительно обосновываются хронологические рамки развития национальных партий и движений, обосновывается принадлежность к ним такого явления, как "национал-уклонизм" внутри РКП(б) и Компартии Туркестана.

С привлечением опубликованных и архивных источников исследуется степень объективности историографии на разных ее этапах.

В диссертации, автор особое внимание уделил таким сюжетам, как
исторические, социально-экономические и политические, факторы, обу
словившие формирование идей реформизма в Средней Азии, органическая
взаимосвязь джадидизма и других национальных движений. Основываясь на
богатом факическом материале рассмотрены вопросы образования партий и
общественных организаций: "Шуро-и-Исламия", "Иттифак",

"младобухарская" и "младохивинская" партии, раскрыта их деятельность, воссозданы политические партреты лидеров движения, восстановлены их имена.

На основе изучения этих сюжетов диссертант выдвинул в работе новые в отчественной исторической науке научные положения и идеи о характере национальных организаций, его месте в истории Средней Азии.

Научная новизна исследования. В ходе изучения истории национальных движений и партий Средней Азии историками накоплен большой фактический материал, который, однако, до сих пор осмысливался недостаточно полно и объективно - как советскими учеными, так и современными среднеазиатскими историками. Одной из причин этого является частая смена идеологических и методологических ориентиров и забвение опыта предшественников. Необходимость создания объективной истории национальных движений и партий требует максимально широкого анализа историо-

графин данной темы. Следует учесть, что до последнего времени многие факты истории освещались тенденциозно или вообще были неизвестны из-за ограничения доступа к архивам. Поэтому автор настоящей работы вынужден сравнивать выводы историографии с данными источников, в том числе неопубликованных.

В целом анализ всего комплекса историографии и источников дает возможность создания максимально полной картины деятельности национальных партий и организаций в Средней Азии. Изложенный материал призван ответить на вопрос - явился ли крах национальной идеологии следствием ее собственных противоречий и слабости или же ее развитие было насильственно прервано усилиями коммунистической власти? Предваряя выводы исследования, следует отметить, что наиболее вероятным представляется все же второй вариант. Вокруг национальных организаций именно потому сложилось так много неправды и исторических легенд, что представителям победившей стороны выгодно было очернить побежденного соперника, представить его изначально нежизнеспособным. Сказанное не отменяет, конечно же, потребности внимательного изучения реальных ошибок национального движения - хотя бы затем, чтобы избежать повторения этих ошибок на новом, независимом пути развития среднеазиатских народов.

Социальная природа и эволюция среднеазиатского джадидизма

Основой всех национальных движений в Средней Азии и других мусульманских регионах Российской империи в конце XIX - начале XX вв. справедливо считается джадидизм. Его первоначальной сущностью являлось движение за реформу системы образования и за более широкую модернизацию общества. Уже говорилось, что объективное изучение джадидского движения долгие годы было затруднено идеологическими запретами и разницей подходов. Одни исследователи считали джадидизм прогрессивной идеологией, направленной против феодальных порядков, другие представляли его в качестве реакционной силы.

Главная трудность в изучении историографии этого вопроса состоит в укоренившемся искусственном разделении культурной и политической сторон джадидизма. Если в первой большинство исследователей (по крайней мере, начиная с 60-х годов) видят прогрессивный, просветительский смысл, то вторая до недавнего времени изображалась как исключительно реакционная, защищающая интересы буржуазии и даже феодалов. Сейчас, когда несостоятельность такого подхода сделалась очевидной, историки впадают порой в другую крайность, идеализируя джадидов и представляя их бескорыстными защитниками интересов народа. При этом к джадидам причисляются все видные просветители, многие из которых имели мало общего с идеологией джадидизма как таковой.

Можно констатировать, что джадидизм являлся системой идейных представлений, выражавшей интересы определенных общественных сил и возникшей на основе определенных социально-экономических и политических условий. К сожалению, в настоящее время изучение этих условий отступило на второй план в сравнении с анализом личностей и идейных установок отдельных лидеров джадидизма. В существующей историографии достаточно подробно характеризуются социально-экономические предпосылки возникновения национального движения в Средней Азии и делается в целом правильный вывод, что это движение объективно выражало интересы растущей национальной буржуазии. На первом этапе развития советской историографии данного вопроса, охватывавшем 20 - 30-е гг., признавалось наличие прогрессивных элементов в джадидизме, связанных с борьбой против колониального угнетения; однако уже тогда джадидизму в целом давалась отрицательная оценка как "буржуазному" течению. На втором этапе, в период борьбы с "буржуазным национализмом", джадидизм был однозначно отвергнут не только за буржуазность, но и за выступление против "прогрессивного" российского управления. Уцелевшие джадиды подверглись репрессиям, а изучение их идей и деятельности надолго оказалось под запретом. После "оттепели" 50-х годов появились отдельные публикации о прогрессивной роли джадидов, но они не смогли переменить сложившегося в науке общего мнения.

Упоминаний о джадидизме в исторической литературе за указанный период было достаточно мало, и почти все они носили отрицательный характер. Вышедшая еще в 1936 г. работа Л.И. Климовича "Ислам в царской России"98 разоблачала джадидов как пособников мусульманской реакции и царского самодержавия. С другой стороны в небезынтересной, но крайне тенденциозной книге А. Аршаруни и X. Габидуллина" джадиды изображались противниками России и главными проводниками пантюркистской идеологии, причем авторы не проводили различия между собственно джа-дидами и их продолжателями наподобие мусаватистов или лидеров крымской партии "Милли фирка". В брошюре академика Б.Г. Гафурова "Падение бухарского эмирата"100 вопреки истине утверждалось, что джадиды играли "реакционную роль" в истории Бухарской революции. В работах академика И.К. Додонова101 также формулировался вывод о том, что джадиды как партия "реакционной буржуазии" после февраля 1917 г. начали борьбу против "передовых сил общества", пытались отколоть Туркестан от России.

В 60 - 70-е гг. отношение советской историографии к джадидизму стало постепенно меняться. Это было связано с двумя факторами. Во-первых, в ходе реабилитации многих среднеазиатских государственных и общественных деятелей, незаконно репрессированных в 30-е годы, выявилось их джадидское прошлое, что сделало возможным появление в литературе положительных оценок джадидизма. Во-вторых, рост влияния ислама в странах "третьего мира" привлек к себе внимание советских ученых и вызвал рост интереса к истории ислама и в частности его взаимодействия с политикой и антиколониальной борьбой. В противовес прежнему безоговорочному осуждению ислама как "реакционной" религии, в нем начали выделять прогрессивные элементы. Первыми за много лет работами, специально посвященными джадидизму, были статьи М.Г. Вахабова, СТ. Батыева и И.С. Брагинского102.

Все эти публикации имеют ряд общих особенностей. В них признается большая роль джадидов в развитии просвещения и становлении национального самосознания народов Средней Азии. Одновременно утверждается, что деятельность джадидов как представителей буржуазии изначально носила "реакционный характер"103. Проводится различие между джадидами и "подлинно прогрессивными" представителями среднеазиатского просвещения (без упоминания о том, что последние часто начинали свою деятельность в кругу джадидов). С другой стороны, указывается, что внутри самого джадидизма шла борьба между либеральными и консервативными элементами, которая в конце концов привела к расколу движения. В соответствии с этой схемой таким деятелям, как С. Айни и X. Хаким-заде Ниязи, противопоставлялось "заблудшее" большинство джадидов, которое "стало участником контрреволюции".

Вплоть до 80-х гг. общим свойством советской историографии было отделение "джадидов" от "просветителей", причем деятельность первых рисовалась почти исключительно черными красками. Эта схема берет начало в трудах видных историков узбекской культуры И.М. Муминова и Т.Н. Кары-Ниязова. И. Муминов определял джадидизм как шаг назад по сравнению со взглядами демократических просветителей конца XIX века во главе с А. До-нишем, открыто призывавших народ к свержению деспотизма. Вместе с тем Муминов признает буржуазно-либеральный характер джадидизма, который при всей его ограниченности являлся прогрессивным в сравнении с феодальной реакцией104. В статье М. Вахабова также проводится разделение между джадидами и теми "прогрессивными представителями культуры", которые "являлись по существу демократами-просветителями, хотя, возможно, называли себя джадидами"105. При более внимательном изучении вопроса можно заметить, что такое разделение обусловлено, в сущности, только тем, сторонником или противником Советской власти был тот или иной национальный деятель.

Возникновение движения "Шуро-и-Исламия" и его природа

В период демократизации российской политической жизни после Февральской революции 1917 г. национальное движение в Туркестане переживало подъем. Местное население вовлекалось в политическую деятельность, создавались новые организации, в том числе и выражающие национальные идеи. Крупнейшей среди них была "Шуро-и-Исламия" (Исламский Совет). Важность этого движения заключается еще и в том, что его лидеры в период после Октябрьской революции попытались создать первое в Средней Азии национальное государство, известное под названием "Кокандской автономии". Попытка была пресечена вооруженным вмешательством большевиков, которые видели в автономии препятствие на пути осуществления своих планов советизации региона. Острый характер политического противоборства вокруг автономии привел к тому, что первые же посвященные этому вопросу исторические труды оказались полярно противоположными по своим оценкам.

Первую, меньшую их группу составляют мемуары и исследования деятелей национального движения. Один из лидеров "Кокандской автономии" Мустафа Чокаев (Шокай-улы) написал в эмиграции ряд книг (на русском языке вышла книга "Туркестан под властью Советов"217), где коротко охарактеризовал предреволюционную ситуацию в Туркестане и состав общественных сил региона. По его мнению, большевики "усиленно взялись за перекрашивание действительности и стали придавать туркестанскому "Октябрю" черты совершенно ему не свойственные"218 Чокаев отметил "народный характер басмачества и его национальные цели", однако при- знал, что у басмачей не было ни четкой идеологии, ни программы действий. Обширный материал о политической борьбе в Средней Азии содержится в воспоминаниях Ахмеда-Заки Валидова (Валиди Тогана) - видного деятеля башкирского национального движения2 .

С другой стороны, в СССР выходили работы, где разоблачалась "реакционная" сущность национального движения в Туркестане. Одновременно в 20-е гг. давались и правдивые оценки первоначального "колониального" характера Советской власти в Туркестане. В условиях борьбы за привлечение к руководству национальных кадров выработались взгляды так называемых "национал-коммунистов". В сочинениях их лидера Турара Рыскулова и других авторов говорилось об ошибках партийной политики, о недооценке национального вопроса, что нашло свое выражение в лозунге создания "Тюркской" или "Мусульманской" советской республики.

Политику партии в отношении Туркестана и национальных районов вообще характеризуют труды руководителей Советского государства В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого . Г.И. Сафаров опубликовал в 20-е гг. несколько работ, где фактически подтверждался тезис о "колониальном" характере Советской власти в Средней Азии223. Сафаров выражал точку зрения, в соответствии с которой русский пролетариат как "более передовой" вправе совершить революцию в Туркестане. Другой советский деятель, Турар Рыс-кулов, наоборот, считал, что революция добьется успеха только с помощью местных кадров. Этот принцип он проводил в своих сочинениях224 и в практической работе, за что неоднократно подвергался критике, а позже был репрессирован как "национал-уклонист". В одной из речей Рыскулов говорил: "Советской власти в мусульманской деревне не существует, а есть там феодализм и байство. И как же при таких условиях проводить в жизнь декреты, идущие из Центра без их приспособления к условиям?" .

В 1926 г. вышла первая обобщающая работа С.Д. Муравеиского (настоящая фамилия Лопухов) на тему истории революционного движения в Средней Азии226. В этой яркой и глубокой для своего времени работе еще нет характерных для последующего времени стереотипов. Впоследствии книгу Муравеиского не раз критиковали за то, что по его утверждению главной силой революции в Туркестане была не местная партийная организация, а прибывшие из Центра части Красной Армии и члены Турккомис-сии. Тогда же были изданы брошюры Н.А. Паскуцкого, СТ. Филиппова и Е. Козловского - участников боевых действий в Средней Азии . На относительно широком источниковедческом уровне были выполнены работы П. Алексеенкова, посвященные гражданской войне в Фергане. Автор признавал, что после Октября ферганские дехкане заняли в отношении Советской власти позицию "дружественного нейтралитета", а Кокандскую автономию не поддержали , и большевики сами породили басмачество своими последующими действиями. О судьбе Кокандской автономии говорит и Ф.Т. Божко в первой обобщающей работе по истории гражданской войны в ре-гионе . Он безапеляционно утверждает, что автономия "распалась сама собой в результате противоречивых столкновений классовых сил" и "внутренней классовой борьбы, разъедавшей национальную контрреволюцию"230, забыв упомянуть о кровавом подавлении автономии войсками Красной гвардии. Среди воспоминаний участников событий можно упомянуть также книги Д.И. Манжара231, Ниалло (А. Станишевского)232 и других авторов.

В течение второго периода историографии национального движения, начавшегося в начале 30-х гг., был создан ряд работ обобщающего характера по вопросам истории революционного движения в Средней Азии. Все они так или иначе носят отпечаток догм, утвердившихся в то время в исторической науке. Существенные недостатки свойственны работам К.Е. Жи-това, Э.А. Воскобойникова и А.И. Зевелева, И.К. Додонова, В.Я. Непомни-на . В них национальное движение изображалось с сугубо враждебных позиций, причем не делалось какого-либо различия между отдельными партиями и течениями внутри него.

Возникновение партии младобухарцев. Программа партии и ее политическая деятельность

История общественного движения в Бухарском ханстве и Бухарской революции 1920 г. давно привлекает внимание исследователей. В советский период преобладало мнение о том, что "Бухарская Народная Советская Республика - первое в мировой истории народно-демократическое государство, превратившееся в социалистическую республику... благодаря претворению в жизнь ленинской теории о возможности перехода к социализму отсталых стран"413. В настоящее время в историографии возобладал тезис о том, что революция в Бухаре была искусственно ускорена штыками Красной Армии. Тем не менее сохраняет интерес проблема взаимодействия и трансформации различных общественных сил в условиях ускоренного перехода от феодализма к новому социальному строю.

Общепризнанно, что одной из главных движущих сил бухарских событий являлось национальное движение в лице младобухарской партии. Ее деятели были первыми руководителями Бухарской республики, привнося в теорию и практику государственного строительства идеи, берущие начало в джадидизме. Это было отмечено историками еще в 20-е гг., когда по горячим следам начиналось изучение Бухарской революции. Ее первыми историками были такие видные национальные деятели как Файзулла Ходжаев и Садриддин Айни. Характерно, что они оба, будучи свидетелями и участниками описываемых событий, были вынуждены изменить свои оценки под давлением идеологических догм. С. Айни в своих ранних работах трактовал бухарский джадидизм как революционное движение. В результате его книга "Материалы по истории Бухарской революции", написанная еще в 1920 г., была переведена на русский язык только в 1989 г.414. Под воздействием критики Айни в 30-е гг. пересмотрел свои взгляды и в романах "Дохунда", "Рабы" и др. писал, что он был "вытащен партией из болота джадидизма"415. Эта оценка была высказана и в "Воспоминаниях", вышедших на русском языке в 1960 г. 16 На материалах Айни были основаны первые работы о революционном движении в Бухаре - очерки А. Самойловича и Л. Соловейчика417. Тогда же вышли первые статьи по данной теме, написанные участииками бухарских событий. В работах сотрудника НКИД А. Машицкого , одного из организаторов вторжения в Бухару, дается достаточно объективная картина событий, говорится об отсутствии у революционеров массовой поддержки, о слабости младобухарского движения.

Чрезвычайно важны для изучения данной темы труды Файзуллы Ход-жаева, одного из самых ярких представителей позднего джадидизма, ставшего первым председателем революционного правительства Бухары419. Его работы "Очерки революционного движения в Средней Азии" (1926) и "К истории революции в Бухаре" (1932)420 являются не только мемуарами участника событий, но и одной из первой попыток создания истории национального движения. Пытаясь очистить младобухарцев от обвинений в "контрреволюционности", Ходжаев делал упор на их борьбу с феодализмом и религиозным фанатизмом, старательно затушевывал слабые стороны движения. Тем не менее его книги подверглись ожесточенной критике, что сыграло свою роль в судьбе автора, казненного в 1938 г. по обвинению в "буржуазном национализме".

С особенной враждебностью была встречена статья Ф. Ходжаева в коллективном сборнике "Очерки революционного движения в Средней Азии"421. В ней автор пытался реабилитировать джадидизм, выдвинув утверждение: "Именно джадидизму мы обязаны тем, что в Средней Азии воспитались кадры, могущие возглавить национально-революционное движение и возглавившие его уже тогда, когда наше революционное движение влилось в великий поток Октябрьской революции, пошло под коммунистические знамена"422. Эта точка зрения "удостоилась" нескольких ругательных отзывов в центральной прессе и развернутой рецензии Г. Туркестанского (псевдоним П. Галузо), изданной отдельной книжкой. Ее автор отвечал Ходжаеву: "Как уразуметь, что кадры, воспитанные идеологами торговой буржуазии, вдруг "возглавили" революцию... Наоборот, мы знаем... что революцию в Туркестане возглавила Российская коммунистическая партия В то же время в рецензии признавалось: "Все, что было прогрессивного, передового и среди национальной интеллигенции, и среди мелкой буржуазии - все это шло в джадиды... Мечты джадидов в значительной своей части совпали с линией коммунистической партии

В той же рецензии Г. Туркестанского подвергалась критике другая работа Ходжаева - "К истории революции в Бухаре"425. В ней автор впервые в советской историографии попытался охарактеризовать идейную платформу джадидизма: "Основными требованиями и задачами джадидов были: борьба с религиозным фанатизмом... введение светских ново-методных европейского образца школ... хотя бы частичная свобода печати... В области экономики джадиды требовали снижения налогов... В области законодательной введение хотя бы каких-нибудь правовых гарантий"426. Далее Ходжаев признавал, что требования ранних джадидов были минимальными, а их "сладкой мечтой" назвал введение в Бухаре конституции. В то же время он указывал, что программа младобухарской партии была значительно радикальнее: "Уничтожить средневековую деспотию, заменить ее современным буржуазно-демократическим строем - таков был идеал младобухарцев"427.

Автор рецензии раскритиковал Ходжаева за то, что тот "не поставил четко вопрос о классовой сути Бухарской революции" . По мнению Г. Туркестанского, джадиды были не представителями торговой буржуазии, как указывал Ходжаев, а "трусливыми мелкобуржуазными революционерами"429. Сделав этот вывод, автор тем не менее предупредил Коммунистическую партию, что она "включила в свои ряды фалангу буржуазных демократов, которые, конечно, не переделались от того, что назвали себя коммунистами"430. Вопреки обоснованному мнению Г. Туркестанского джадидов продолжали считать "партией крупной торговой буржуазии". Это мнение поддерживалось узбекскими коммунистами во главе с А. Икрамовым, который стремился скомпрометировать своего соперника в борьбе за власть Ходжаева и всячески подчеркивал его купеческое происхождение. В 1926 г.

История возникновения партии младохивинцев и Хивинская революция 1920 г.

В Хивинском ханстве, как и в Бухаре, общественное движение развивалось в условиях отсталости и феодального произвола. Это обусловило организационную слабость и оторванность от народа местной национальной организации - партии младохивинцев - и заставило ее пойти на союз с большевиками. Хивинская революция 1920 г. была совершена военными силами Красной Армии при сравнительно небольшом участии местного населения. Хива, как и Бухара, стала как бы "прототипом строя национальной демократии, возникшего в странах, вступивших на некапиталистический путь развития"591. Этим обуславливался интерес к ней историков, начало которого относится еще к периоду установления в Хиве (Хорезме) революционной власти. Здесь, как и в Бухаре, первые исторические работы создавались не учеными, а очевидцами и участниками событий.

Первые работы носили характер очерков и не содержали глубокого анализа причин революции в Хиве. Это относится к очеркам С. Гинцбурга и других авторов Тогда же были написаны опубликованные позднее мемуарные работы красных командиров Г. Капустина и Н. Щербакова , содержащие большой фактический материал. Определенный интерес представляют работы Г.Б. Скалова, уполномоченного Турккомиссии в Хиве и активного участника Хивинской революции. Заслуживает внимания вывод Скалова о том, что "революции на Востоке вообще и в Хиве в частности были настолько осложнены национальным моментом, и самые классовые отношения борющихся сил настолько еще нечетки даже в субъективном сознании вождей движения... что только величайшая внимательность к этим событиям на Востоке может избавить нас от излишнего европеизирования, а значит и от извращения самой их природы"594. В другой работе он, исследуя истоки басмачества, приходит к выводу: "Басмачество в полной мере типично для колониальных стран", поскольку имеет целью "реставрировать замкнутое натуральное хозяйство" и "направлено против колониально-капиталистичсекой эксплуатации"595.

Если 20-е гг. отмечены всплеском интереса к истории Хорезмской революции, то в течение следующего периода, вплоть до конца 50-х гг., исследования в этой области фактически прекратились. Причиной была недооценка народно-демократического этапа революционных преобразований. К тому же партия младохивинцев оказалась слабой не только организационно, но и идейно, и не выдвинула из своей среды теоретиков, подобных Ф. Ход-жаеву или А. Фитрату. Поэтому история младохивинцев и Хивинской революции вообще в 20 - 30-е гг. оказалась в каком-то плане менее привлекательной для исследователей в сравнении с бухарской. Интерес к этой теме вернулся лишь в 60-е гг. в связи с новой политикой партии по переносу опыта Хорезма и Бухары на освободившиеся от капитализма страны Азии и Африки. Теоретическим обоснованием этого явилась речь академика Б.Н. Пономарева на Всесоюзном совещании историков, в которой была поставлена задача изучения опыта Бухары и Хорезма и распространения его на освободившиеся государства Азии и Африки.

В 60 - 70-е гг. появились богатые фактами труды X. Саматовой, А. Гордиенко, Н. Каландарова, Я. Досумова596, а также коллективная работа по истории Хорезмской и Бухарской республик597. Все они вопреки исторической истине утверждали, что революции в Бухаре и Хиве совершили местные коммунисты при поддержке Центра. В то же время отмечалась роль младобухарцев и младохивинцев, освещались их джадидские корни. Однако в тот период было невозможно провести объективный анализ идейного наследия национальных партий Хивы и Бухары. Историки ограничивались указаниями на их "заблуждения" и "преодоление" последних путем вступления в ряды компартии. Большинство хивинских лидеров по-прежнему считались "врагами народа", поэтому в историографии уделялось неоправданно мало внимания их деятельности и в целом государственному строительству в Хорезме.

Этот пробел был отчасти ликвидирован в ряде более поздних работ. Так, в монографии "Опыт социалистических преобразований в СССР" освещалась роль блока коммунистов с младохивинцами - передовыми представителями местной буржуазии. В ней говорилось: "Этот союз прогрессивных сил обеспечил активное участие широких народных масс в антифеодальной, антиимпериалистической и социальной борьбе. Он сыграл решающую роль в создании необходимых предпосылок для завершения национально-демократических революций и перерастания их в социалистические"598. Ряд аспектов истории Хорезмской революции были отражены в работах, посвященных деятельности полномочных органов ЦК РКП(б) и Советского правительства в Туркестане, в первую очередь в исследованиях Э.А. Воскобойникова и А.И. Зевелева, А.А. Рослякова, К.Х. Хасанова599.

Ряд интересных работ по истории Хивинской революции был написан туркменскими историками. В их ряду следует назвать монографии Г.Н. Непесова и обобщающую работу Ш.Т. Ташлиева по истории гражданской войны в Туркменистане601. Эти авторы впервые после долгого перерыва дали оценку ошибкам центральной и местной власти в период Хивинской революции и установления новой власти. Однако в их работах прослеживается тенденция обелять центральные советские органы и всю вину за ошибки возлагать на руководство Хорезмской республики. Как и многие другие историки, Непесов объясняет все неудачи Советской власти в Хорезме тем, что "к руководству республикой вновь пробрались представители младохи-винцев"602.

Похожие диссертации на Историография национальных движений партий Средней Азии за период 1917-1991 гг.

Отечественная историография государственной службы Российской империиРолдугина Ольга Александровна

Гуситское движение: отечественная историография : 1945 - 2005Бучанов Илья Игоревич

Историография молодежного движения в России, февраль 1917 г. - начало 1930-х гг.Морозов Николай Иванович

Отечественная историография крестьянского движения в Поволжье в годы гражданской войныГришаков, Вячеслав Геннадьевич

Зарубежная историография национального движения в Поволжье и Приуралье в 1917-1918 годахГалиахметов, Артур Каримович

Отечественная историография либерального движения в Сибири в начале XX в.Патылицына, Юлия Юрьевна

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ РЕВОЛЮЦИОННОГО НАРОДНИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ 1860 – 1880-х ГОДОВ: СТАНОВЛЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯТюкачев, Николай Алексеевич

Белое движение в Сибири: современная российская историографияНемчинова Тамара Александровна

Власть и общественное движение России XIX в. во французской историографииЯцкова, Дарья Алексеевна

Антибольшевистское движение в годы гражданской войны в России. Отечественная историография Ушаков Александр Иванович