Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Система организации и тематизации повседневности (институациональный аспект) 46
1.1. Лица царской фамилии как субъект организации и тематизации повседневности 46
1.2. «Царская канцелярия»: институализация и функционирование 54
1.3. Приказная компетенция в организации и тематизации повседневности 60
1.4. Компетенция местных учреждений и должностных лиц в организации и тематизации повседневности 81
Выводы 97
Глава 2. Устные и письменные формы тематизации культуры повседневности 101
2.1. Делопроизводственные документы распорядительного вида 102
2.2. Делопроизводственные документы отчетного вида (приходо-расходные книги и описи архивов) 107
2.3. Частно-публичные акты (челобитья) 123
2.4. Чертежи как делопроизводственный источник 129
Выводы 135
Глава 3. Фрагментация культуры повседневности подмосковных дворцовых усадеб второй половины XVII в. 137
3.1. Пространственно-временные фрагментации культуры повседневности 137
3.2. Социальная фрагментация культуры повседневности 173
3.3. Внутриусадебные коммуникации как форма фрагментации культуры повседневности 192
3.4. Функции дворцовых усадеб в придворной культуре второй половины XVII в. 216
Заключение 219
Список сокращений 227
Список использованных источников и литературы 229
1. Архивные фонды 229
2. Опубликованные источники 229
3. Литература 234
4. Справочные издания 268
Приложение: Подмосковные дворцовые усадьбы второй половины XVII в.: расположение и внутренняя организация 270
- Лица царской фамилии как субъект организации и тематизации повседневности
- Компетенция местных учреждений и должностных лиц в организации и тематизации повседневности
- Пространственно-временные фрагментации культуры повседневности
- Внутриусадебные коммуникации как форма фрагментации культуры повседневности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современной историографии междисциплинарность и мультидисциплинарность выступают в качестве основания синтеза гуманитарного знания Они легли в основу таких историографических проектов, как история быта, история повседневности, истоки которых лежат в философии эпохи Просвещения Первоначально проблемное поле историко-бытовых исследований сводилось к изучению истории народности К концу XIX в в исследованиях отечественных и зарубежных историков наметилась тенденция к разделению домашнего, экономического (хозяйственного) и юридического быта, начались поиски новых оснований научного синтеза В исследовательской практике конца XIX — первой половины XX в преобладали дисциплинарная, институциональная, региональная и прочие фрагментации
В послевоенный период разрабатывались преимущественно социологические и социоэкономические основы синтеза повседневности, поэтому история повседневности заимствовала свои методы из социальных наук Ориентация на изучение социальных явлений позволила истории быта стать составной частью макроистории и одним из методов познания прошлого
Разрабатываемый с 1970-х гг семиотический подход к изучению повседневности был актуализирован историками на рубеже 1980-1990-х гг, когда изменение историографического поля поставило на первый план вопрос о месте истории повседневности в ходе «антропологизации» исторической науки и «культурного поворота» В немецкоязычной историографии эти изменения оцениваются не иначе как опасные в плане сохранения дисциплинарной самостоятельности истории повседневности, поскольку ведут ее к интеграции с исторической антропологией В связи с наметившимся «кризисом» истории повседневности предлагаются различные проекты обновления этого направления В них повседневность определяется как социокультурное явление, в качестве основания синтеза повседневности используется категория «культура» и вводится термин «культура повседневности» Основной акцент при разработке новых проектов делается на генерализации микро- и макроподходов в изучении повседневности Вместе
2 с тем, игнорируется взаимосвязь фрагментации, основанных на повседневных практиках и практиках формирования источниковой базы Этот недостаток современных проектов истории повседневности заставляет обратиться в диссертационном исследовании к изучению данной взаимосвязи
В качестве основных институтов культуры повседневности в диссертации рассматриваются такие социокультурные практики, которые соответствуют обыденному типу сознания и характеризуются обязательностью, повторяемостью, устойчивостью, стереотипностью, предсказуемостью, узнаваемостью, пространственной, замкнутостью, взаимозаменяемостью субъектов и общедоступностью для определенных категорий населения Главным критерием для выявления повседневных практик в диссертационном исследовании считается их фиксация в делопроизводственных документах учреждений и должностных лиц, связанных с управлением дворцовыми усадьбами второй половины XVII в Анализ повседневных практик в рамках истории повседневности позволит, во-первых, уделить особое внимание реконструкции «ситуагивного поведения», связанного с определенным внешним и внутренним контекстами поведения конкретных людей во-вторых, поставить проблему определения взаимосвязи повседневных практик и практик фиксации повседневных действий
Эта проблематика рассматривается на примере культуры повседневности подмосковных дворцовых усадеб второй половины XVII в с целью апробировать возможности регионально-исторического подхода к изучению придворного общества, его повседневной культуры и политической культуры России второй половины XVII в
Объектом исследования является культура повседневности подмосковных дворцовых усадеб второй половины XVH в в виде практик управления дворцовыми селами, организации делопроизводства, а также повседневного локально-ситуативного поведения
Предметом исследования является информационный потенциал документов делопроизводства учреждений и должностных лиц, осуществляющих управление дворцовыми усадьбами второй половины XVII в
Целью диссертационного исследования является выявление особенностей взаимоотношения повседневных практик в культуре повседневности дворцовых усадеб второй половины XVII в и практик их фиксации в делопроизводстве приказных учреждений и должностных лиц
Задачи В соответствии с целью исследования в диссертационной работе поставлены следующие задачи
реконструировать систему управления дворцовыми усадьбами второй половины XVII в, акцентировав внимание на управленческой компетенции различных приказных учреждений и должностных лиц,
определить особенности фрагментации и тематизации культуры повседневности дворцовых усадеб в управленческой и делопроизводственной практике,
— определить методы реконструкции культуры повседневности
дворцовых усадеб второй половины XVI в в зависимости от особенностей
фиксации этой культуры в делопроизводстве приказных учреждений и
должностных лиц
Границы исследования. Хронологические рамки определяются второй половиной XVII в как важнейшим этапом «переходного периода» в истории российской государственности, общественного развития и истории отечественной культуры Нижняя граница — 1645 г — начало царствования Алексея Михайловича, создавшего систему дворцовых загородных усадеб и практику регулярных поездок по загородным усадьбам В качестве верхней границы рассматриваются 1699-1700 гг, когда началась реорганизация Приказа Большого дворца В диссертационном исследовании привлекались материалы первого десятилетия XVIII в, поскольку местное дворцовое управление в этот период сохраняло свои традиционные черты
В диссертационном исследовании рассматриваются подмосковные дворцовые усадьбы в селах Алексеевском, Воздвиженском, Воробьеве, Воскресенском, Екатерининской роще, Измайлове, Коломенском, Павловском, Пахрине, Покровском, Преображенском, Семеновском, Степановском, Тайнинском, Хорошеве, а также станы по дороге в Троице-Сергиев и Саввино-Сторожевский монастыри Последний рассматривается и как объект
4 для сравнительного анализа с дворцовыми усадьбами, поскольку он считался «комнатным» монастырем Особенное внимание уделяется дворцовым волостям Коломенской и Измайловской
Источниковая база исследования представлена архивными материалами и опубликованными документами делопроизводства приказов и должностных лиц, осуществлявших управление подмосковными дворцовыми усадьбами во второй половине XVII в В качестве делопроизводственных источников рассматриваются не только делопроизводственные документы, но и акты, материалы фискального и хозяйственного учета, которые активно использовались в делопроизводстве приказов и должностных лиц Функция документного обслуживания управляющих систем в той или иной степени присуща всем этим видам источников
Основной источниковой базой явилась документация центральных приказов, имевших отношение к управлению дворцовыми селами Большого дворца, Тайных дел, Оружейной и Мастерских палат, Разрядного, Посольского (Ф 27, 159, 210, 396) Преимущественное внимание было уделено наиболее информативным фондам Приказа Тайных дел и Оружейной палаты Были использованы также отдельные документы и хозяйственные книги, хранящиеся в других фондах РГАДА, НИОР РГБ, ОР РНБ, Московского объединенного музея-заповедника, Архива Санкт-Петербургского института истории РАН и других архивохранилищах
Из опубликованных материалов центральных приказов в исследовании использовались книги и делопроизводственные документы дворцовых учреждений, Тайного и Разрядного приказов, введенные в научный оборот П М Строевым, И Е Забелиным, В И Ламанским, А Е Викторовым, С А Белокуровым, А И Успенским и др
Ценным источником стал документальный комплекс приказной избы дворцового села Измайлова последней четверти XVII в, подготовленный и опубликованный автором данного диссертационного исследования (Повседневная жизнь дворцового села Измайлова в документах приказной избы последней четвери XVII века / Отв ред С О Шмидт М, 2004 368 с ), а также документы приказной избы села Коломенского, хранящиеся в фондах РГАДА и
5 Московского объединенного музея-заповедника и изданные в сборниках серии «Коломенское Материалы и исследования»
Привлекались в работе издания актового материала, включая законодательные акты второй половины XVII в Существенно обогатили источниковую базу по изучаемой проблематике тематические публикации подготовленные Н Я Новомбергским, а также публикации материалов по восстаниям 1662, 1682 и 1698 гг
Из нарративных источников основное внимание было уделено переписке царей Алексея Михайловича, Петра Алексеевича, «Уряднику сокольничьего пути» Алексея Михайловича, а также сочинению подьячего Посольского приказа Г К Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича» При интерпретации явлений культуры повседневности подмосковных дворцовых усадеб второй половины XVII в привлекались также произведения придворной поэзии и драматургии, мемуары князя Б И Куракина «Гистория о царе Петре Алексеевиче» и записки иностранцев, посещавших дворцовые усадьбы
Степень изученности темы. Дворцовые усадьбы представляют собой один из важных элементов придворной культуры Российский двор в отечественной и западной историографии рассматривается, прежде всего, как один из инструментов европеизации России (АГБрикнер, М С Андерсон, С Диксон, Л Хьюз) В советский период двор изучался также с точки зрения развития классовых отношений, крепостничества и взаимоотношения аристократии и дворянства (А К Леонтьев, Л Н Семенова) Концепция абсолютизма оказала слабое влияние на изучение придворной культуры в отечественной историографии В качестве субкультуры с политической и военно-управленческой функциями российский двор рассматривают Э Кинан, НШКоллман, ПБушкович и др В исследованиях российской придворной культуры основное внимание уделяется вопросам трансформации социальной структуры двора на протяжении XV-XVIII вв с учетом развития, прежде всего, двух институтов местничества и родственных связей
В зарубежной историографии сложился ряд социологических теорий, описывающих структуру придворного общества (В Зомбарт, М Вебер)
б Благодаря теории НЭлиаса, значительное внимание историки уделяют вопросам организации придворного церемониала, «дисциплинирования» и «цивилизирования» нобилитета Системная теория Н Лумана позволила современным исследователям рассматривать придворную коммуникацию (в том числе церемониал, обмен дарами, материальную культуру) как механизм воспроизводства придворного общества (Р Шлегль, М Хенгерер)
Отечественная историческая наука имеет значительный опыт изучения
форм властных коммуникаций, преимущественно, при изучении деятельности
приказов и должностных лиц и системы делопроизводства Соединение
институционального подхода с изучением практик принятия управленческих
решений и организации делопроизводства характерно для С Б Веселовского,
А И Яковлева, А И Заозерского, С К Богоявленского и др Комплексный подход
к изучению практик управления, организации властных институтов и
приказного делопроизводства разрабатывался также в трудах
М М Богословского, Ю В Готье, С В Бахрушина, П П Смирнова,
М Н Тихомирова, А В Чернова, Н В Устюгова, А А Новосельского, С О Шмидта, С М Каштанова и др Преобладающим в советской историографии был институциональный подход, тогда как управленческая практика находилась на периферии проблемного поля истории учреждений
В 1990-е гг в исторической науке возрождается интерес к институциональному подходу при изучении культурных практик и одновременно к анализу практик управления при изучении властных институтов Подобный подход характерен для П В Седова, который в своей монографии «Закат Московского царства Царской двор конца XVII в» (СПб, 2006) проследил всю систему вертикальных и горизонтальных коммуникаций в придворном обществе преимущественно за 1670-е — 1682 гг Вместе с тем, в современной историографии недостаточное внимание уделяется системе делопроизводства как одной из практик властных коммуникаций, хотя в отечественной науке сложилась своя серьезная традиция изучения приказного делопроизводства (М Н Тихомиров, С О Шмидт, С М Каштанов), что позволяет вновь рассмотреть возможности соединения институционального подхода с анализом практик управления и организации делопроизводства
Комплексное изучение материальной культуры и повседневной жизни двора XVII в предпринималось И Е Забелиным и А В Гадло Среди повседневных придворных практик XVI — начала XVIII вв специально исследовались дипломатические дары (ГВальтон, МДженссон), жесты правителей (С Богатырев), практика подношений и пожалований (ТС Кондратьева, ГПЕнин) и отдельные кремлевские церемонии (МФляер, О Б Мельникова, Б А Успенский, М Г Ракитина)
Значительное внимание зарубежные историки уделяют проблемам репрезентации посредством произведений придворного искусства, повседневной жизни двора и церемониала Репрезентация часто интерпретируется в качестве демонстрации господства (Р Уортман)
Заметный вклад в изучение культуры повседневности российского двора внесли исследовали памятников придворной поэзии и драматургии Н А Робинсон, А С Демин, Л Н Пушкарев, А П Богданов, Л С Сазонова
Несмотря на устойчивую отечественную и зарубежную традицию усадьбоведения, изучения истории и культуры конкретных резиденций, локальная специфика культуры повседневности двора изучена слабо В советской историографии преобладал отраслевой подход изучения дворцового хозяйства Региональная специфика рассматривалась лишь в работах, посвященных конкретным усадебным промышленным комплексам (Н А Бакланова) Проблемы организации усадебной повседневности затрагиваются в монографических исследованиях дворцовых усадеб Коломенского, Преображенского и Измайлова (П В Синицын, В В Суздалев, А В Бугров, Н С Датиева) Специально эта проблематика рассматривалась в исследованиях, посвященных царской охоте
Большинство работ по истории дворцовых усадеб второй половины XVII в касаются лишь вопросов владения, строительства и ремонта усадебных построек и функционирования усадебного хозяйства (А Г Чиняков, А А Тиц, Н С Датиева, А В Бугров, Д Г Желудков, А Е Храбров, Е Н Савинова, С А Смирнов, НИ Завьялова) Обобщение результатов изучения явлений дворцовой усадебной культуры второй половины XVII в проводились только по памятникам архитектуры (И Л Бусева-Давыдова) Перспективность
8 сравнительного анализа царских загородных усадеб отмечена О Р Хромовым, предположившим, что они имели собственные «программы» Предложенная в диссертационном исследовании региональная фрагментация культуры повседневности царского двора представляет собой первую попытку комплексного анализа подмосковных усадеб второй половины XVII в
Методологической основой исследования является научная школа Историко-архивного института, которая синтезировала достижения Московской и Петербургской исторических школ Если для Московской школы характерна ориентация на анализ эмпирических данных, то в центре внимания Петербургской школы находилась критика и интерпретация источников
Синтез научных подходов двух школ предполагает особенное внимание
к связям источника с реконструируемой социокультурной реальностью
Общими исследовательскими методами являются метод историзма и
сравнительно-исторический метод, позволяющие осуществлять
хронологическую локализацию исследуемых явлений и реконструкцию причинно-следственных связей и ставить вопрос об эволюции явлений источниковой и реконструируемой социокультурной реальности Комплексный подход предполагает выявление и всесторонний анализ репрезентативного комплекса источников, позволяющих решить поставленные задачи Анализ делопроизводственных источников проводится с помощью методов вспомогательных исторических дисциплин формулярного, текстологического, палеографического, архивоведческого, контекстуального анализа терминологии и других Система делопроизводства анализируется с помощью институционального подхода и локально-ситуативного анализа коммуникаций
Реконструкция культуры повседневности осуществляется с помощью социокультурного подхода, позволяющего выделить и проанализировать такие категории, как пространство, время, группы населения, коммуникации Тематизация культуры повседневности в делопроизводственных источниках анализируется с использованием метода интерпретации При институциональном анализе и реконструкции культуры повседневности используется регионально-исторический метод, благодаря которому возможно изучение особенностей региональной фрагментации повседневности
9 Научная новизна исследования обусловлена применением, во-первых, методологии научной школы Историко-архивного института к разработке приемов изучения культуры повседневности и, во-вторых, комплексного подхода к изучению институтов и практик управления, систем делопроизводства и культуры повседневности Такой подход позволяет рассматривать культуру повседневности с учетом ее тематизации в делопроизводстве, институциональной и региональной фрагментации В диссертации выявлен, систематизирован и проанализирован репрезентативный комплекс делопроизводственных источников второй половины XVII в В ходе исследования было привлечено значительное число документов по истории повседневности подмосковных дворцовых усадеб, не использовавшихся ранее В диссертационной работе впервые прослеживаются соотношения фрагментации культуры повседневности в управлении дворцовыми селами и делопроизводстве, а также проводятся наблюдения над разграничением письменной и устной форм коммуникации в управленческой практике
Практическое значение работы заключается, прежде всего, в разработке нового проекта обновления истории повседневности, которое приведет к комплексному изучению институтов и практик управления, систем делопроизводства и культуры повседневности Благодаря такому комплексному подходу возможна разработка рекомендаций по изучению культуры повседневности и политической культуры Комплексное изучение повседневной культуры подмосковных дворцовых усадеб второй половины XVII в создает благоприятные условия для активизации исследований в области москвоведения, региональной истории и краеведения, истории, источниковедения, истории культуры и повседневности, истории государственных учреждений, управления и делопроизводства Материалы и выводы исследования могут быть использованы в музейно-экспозиционной деятельности, в лекционных курсах по истории культуры, государственных учреждений, делопроизводства, региональной истории и краеведения
Апробация Диссертационное исследование дважды обсуждалось, одобрено и рекомендовано к защите на Кафедре региональной истории и
10 краеведения Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета Основные положения диссертационной работы отражены в 15 статьях, а также в докладах на 12 международных, всероссийских и региональных конференциях, организованных РГГУ, ИВИ РАН, СПб ИИ РАН, Московским объединенным музеем-заповедником и другими учреждениями Результаты исследования были использованы в пояснительной записке «История формирования средневекового градостроительного комплекса в Петровской части Измайловского парка» к архитектурному проекту «Парк народной памяти в Измайлове» 2000 г
Лица царской фамилии как субъект организации и тематизации повседневности
В России XVI-XVII вв. царь обладал всей полнотой власти. Однако ограниченность источниковой базы и отсутствие царских автографов не позволяет в полной мере установить, как верховная власть реализовывала свое право на единоличное правление. Только Алексей Михайлович начал собственноручно составлять и редактировать приказные документы, что позволяет рассмотреть его влияние на организацию и фиксацию повседневности в дворцовых усадьбах.
Алексей Михайлович в загородные поездки брал с собой письменные принадлежности. В частности, уже в письме Матюшкину от 3 апреля 1646 г. Алексей Михайлович просит своего друга: «и тебе б взять в Золотой палате на окне трои обносцы, да запечатать и прислать ко мне тотчас чернильницу мою с трупками, а чернил возьми у Григорья у Львова, да и перья ему вели очинить»151. Дьяк Григорий Васильевич Львов в 1635-1636 гг. обучал грамоте еще молодого царевича, вероятно, тогда царь и приучился пользоваться очинёнными им перьями 5 .
Собственноручные царские письма не содержат указаний на причины, по которым сам царь участвует в их написании. Возможно, в этом проявлялась особенная милость царя к адресату, которая проявлялась и в особом (индивидуальном) характере писем: «аще и черно писание сие, но милосердно и приятно»; «писаны к тебе и посыланы наши государевы грамоты с милостивым словом такие, каких и господам твоим не бывало» . Сам царь в переписке с родственниками упоминает лишь те причины, которые препятствуют ему писать собственноручно: «болела голова» и «недосуги и дела многая»154. Можно предположить, что царские письма обычно фиксировали передаваемое изустно. На это может указывать пересказ в письме родственникам от 26 июня 1655 г. того, что царь велел стольнику князю Юрию Ивановичу Ромодановскому сказать им устно . Иногда Алексей Михайлович просил А.И. Матюшкина передать царевнам содержание своих писем, адресованных лично ему, причем с корректировкой содержимого: «сестрам скажи покороче тово, што написал»156; «нарядись в ездовое платье да съезди к сестрам, будто ты от меня приехал, да спроси о здоровье да скажи, что я буду в воскресенье, что будет, а то конче, что в понедельник часу в четвертом дни» . Таким образом, царская переписка существовала в контексте устных форм коммуникации, которые безусловно преобладали.
Несмотря на то что Львов обладал каллиграфическим почерком и «во все окрестные государства к великим государем писал их государские тайные и о всяких делах грамоты в листы мелким письмом» , тем не менее, его ученик, Алексей Михайлович, каллиграфическому почерку не выучился. Возможно, такая цель обучения грамоте и не ставилась, поскольку в представлении современников цари не должны были заниматься таким «мирским надлежащим суетным делом», как приказное делопроизводство: «на то у них, великих государей, учинены думные и простые дьяки» .
Отличия приказной скорописи от царских автографов позволяла быстро идентифицировать последние для выделения их из общего объема приказного делопроизводства. При описании документов с царскими автографами к ним часто прикреплялся листок с указанием на автограф . Например, на автографе царя Алексея Михайловича церемонии освящения полей в Измайлове был приклеен листок бумаги со следующим текстом: «Сие писание, письмо и чернение государские руки в Троицкой Сергиев м[онастырь] 179 (1670/71 — А.Т.) году»161. Сведения о царских автографах приводились в описании приказных архивов, в частности, архива Приказа Тайных дел1 . Царские автографы и приказными людьми, и самим царем рассматривались как документы особой ценности, поэтому от получателей таковых иногда требовалось возвращать их в Тайный приказ . Именно поэтому в историографии сложилось мнение, что Тайный приказ возник специально для тайной переписки царя164. Однако некоторые факты противоречат такому заключению: во-первых, требования вернуть бумаги с царскими автографами встречаются достаточно редко (это, конечно, могло быть обусловлено и тем, что такое требование передавалось устно), а во-вторых, некоторые корреспонденты, такие как А.И. Матюшкии, царские письма не возвращали165.
Изучение автографов царя Алексея Михайловича позволяет определить круг вопросов, в решении которых царь принимал участие как автор и редактор. Если в качестве приказного делопроизводства не рассматривать переписку Алексея Михайловича с родственниками и придворными166, а также его церковные и церемониальные сочинения , то следует выделить четыре группы делопроизводственных документов: военные, посольские, разрядные и хозяйственные дела. К организации поездок в дворцовые усадьбы и фиксации их повседневной жизни имеет отношение только последняя группа, к которой, возможно, относится самое большое количество автографов Алексея Михайловича .
Среди хозяйственной документации царь преимущественно участвовал в создании и редактировании документов распорядительного вида (по классификации СМ. Каштанова169). Уже в 1649 г. он собственноручно составил инструкцию для описания «новоотписных» сел Забелино и Резанцево Переяславль-Залесского уезда170. В последующие годы участие царя в создании документов распорядительного вида несколько уменьшилось, потому что царь поручал писать приказным людям под свою диктовку и, как правило, лишь редактировал или дополнял написанное . На это повлияло не столько уменьшение внимания царя к организации дворцового хозяйства с конца 1660-х гг. , сколько осуществление руководства этим хозяйством через Тайный приказ.
Число делопроизводственных документов других видов с царскими автографами очень невелико. К ним можно отнести памятные расходные записи173, а также пометы на дневальных записках и резолюции на докладах по челобитным, которые также имели распорядительный характер . В исторических исследованиях уже обращалось внимание на то, что царь никогда не подписывал челобитных и первоначально относился к их рассмотрению негативно . Ему принадлежит потешная челобитная, которую он составил в 1645 г., вероятно, в подражание Ивану IV, бившему челом в 1575 г. царю Симеону Бекбулатовичу. В потешной челобитной Алексей Михайлович приглашал думных чинов на медвежью охоту, однако в отличие от грозного царя Алексей Михайлович не стал подписывать челобитную своим именем: подписи поставили преимущественно стольники .
Компетенция местных учреждений и должностных лиц в организации и тематизации повседневности
Местное управление в дворцовых усадьбах осуществляли не только приказы, ведавшие те села, в которых размещались сами усадьбы, но и все те учреждения, которые имели отношение к организации повседневной жизни государева двора. Поэтому наряду с приказными (съезжими) и земскими избами в этом разделе рассматриваются стрелецкие головы.
Стрельцы играли заметную роль в организации повседневной жизни дворцовых сел, в особенности в царствование Алексея Михайловича. Использование ресурсов Стрелецкого приказа стало возможным благодаря тому, что его возглавляли близкие царю лица, в числе которых были: дядька царя Алексея Михайловича боярин Борис Иванович Морозов и царский тесть боярин Илья Данилович Милославский , опекун Федора Алексеевича боярин князь Юрий Алексеевич Долгорукий, фавориты царевны Софьи боярин князь Иван Андреевич Хованский и думный дьяк Федор Леонтьевич Шакловитый, боярин князь Иван Борисович Троекуров308. Часто царь использовал ресурсы Стрелецкого приказа минуя его руководителей, обращаясь прямо к стрелецким головам. Наиболее близкими царю стрелецкими головами были Артамон Сергеевич Матвеев и Юрий Петрович Лутохин, которых современники именовали «временниками» . Царские распоряжения они получали или лично от государя, или через какой-либо приказ, преимущественно через Приказ Тайных дел. А.С. Матвеев поручался контроль за плотниками310, Ю.П. Лутохину за устройством усадебных «заводов». Оба наблюдали за ведением строительных работ в дворцовых селах. Другие стрелецкие головы также выполняли различные поручения в дворцовых землях311. Стрелецкие головы возглавляли сыскные комиссии: Ы. Колобов проводил «сыск про приказчика про Льва Осеина о взятках»312, А. Лопухин — «про приказчика Карамышевской волости С. Соболева» .
Неверно объяснять участие стрельцов в хозяйственных предприятиях того времени тем, что их в Москве было достаточно много (Романов М.Ю. Стрельцы московские. М, 2004. С. 74)
Головы могли проводить разверстку крестьянских окладов. Например, голова московских стрельцов Авраам Лопухин в марте 1666 г. был отправлен по территории Хлебного приказа для того, чтобы, руководствуясь статьями из Приказа Тайных дел, «разсмотрить о десятинной пашне и положить на крестьян хлебные и денежные всякие доходы по разсмотреныо, как бы государеве казне прибыльнее, а крестьяном не в тягость, и тот бы оклад и впредь был прочен и постоянен»314. Головы московских стрельцов могли вести руководство хозяйственными операциями315.
А.И. Заозерский, сравнив деятельность голов московских стрельцов, выполняющими поручения Тайного приказа, и приказчиков на территории Измайлова, пришел к выводу о неразграниченности компетенции приказчика и стрелецкого головы31 . Вместе с тем, институциональный подход к анализу источников позволяет предположить, что здесь все-таки существовало определенное разграничение компетенции: в рамках дворцовой Измайловской волости, находившейся под управлением приказчика, отдельные хозяйственные предприятия передавались в ведение стрелецких голов. В результате почти все хозяйственные предприятия на территории Измайловской волости оказались подчиненными стрелецким головам, которые были наделены даже территориальной компетенцией: в частности, голова Василий Пушечников должен был «ведать... к селу Измайлову» села Смердово, Лычково и Клипы . Приказчику оставались общая координация в управлении этих предприятий, по крайней мере, на стадии их планирования и создания 18, а также вопросы использования крестьянского труда.
Подмосковные дворцовые села во второй половине XVII в. управлялись приказчиками , которые, по сообщению Г.К. Котошихина, назначались Приказом Большого дворца из стряпчих Сытного двора . В действительности «на приказы» в дворцовые села назначались лица разных придворных чинов из всех трех дворцов — Сытного, Кормового, Хлебного, о чем свидетельствует перечень служащих этих дворцов 1699/1700 г. В этом году «на приказе» были: Сытного дворца чарочники Данила Михайлов Воинов (в козельских селах) и Михаил Федоров Деревнин (в Трубчевске), стряпчие Иван Дмитриев Головков в Измайлове и Яков Васильев Федоров в Коломенском ; подключник Кормового дворца Дмитрий Иванов Чистой в Братошине и Воздвиженском322; Хлебного дворца стряпчие Остафей Моисеев Елизаров в Воскресенском на Пресне, Василий Сергеев Костюрин и Матвей Дмитриев Алсухов в Преображенском323.
В царствование Алексея Михайловича, в связи с переводом ряда дворцовых сел в ведомство Тайного приказа, приказчиками в эти села были назначены сокольники Потешного двора (в Коломенское, Измайлово и Соколово), стремянные и задворные конюхи Конюшенного приказа (в Алексеевское, Ермолино, Степановское, Васильевское, Балабаново, Кудрявцеве, Брынково). Приказчики из сокольников были лично известны царю , который в первые годы своего царствования проводил много времени на соколиной охоте и охотничьих церемониях. Стремянные и задворные конюхи, сопровождавшие царя во время поездок, также были лично известны царю. Сокольники, стремянные и задворные конюхи в этот период подчинялись Конюшенному приказу, который с 1654 по 1664 г. возглавлял близкий царский друг и родственник ловчий А.И. Матюшкин, однако при назначении на должность приказчика они должны были подчиняться Приказу Большого дворца или Приказу Тайных дел.
За время правления Алексея Михайловича многие приказчики дворцовых сел прошли положенные дворцовые чины, достигнув чина «путного ключника», который соответствовал должности приказчика дворцового села. Так, например, сокольник Петр Жадовской (Жидовской), назначенный коломенским приказчиком в 1650 г., с 1667 г. пишется чарочником, а с 1672 г. ключником и путным ключником. Несмотря на то что Жадовской был приказчиком в дворцовом селе, которое на протяжении всего XVII в. ведалось в Приказе Большого дворца, тем не менее, в 1650 г. он получает приказания от стольника А.И. Матюшкина, руководившего Потешными палатой и двором в Кремле и Семеновском ; в 1650-х гг. на территорию Коломенской дворцовой волости приезжали подьячие Приказа Тайных дел для выполнения особых поручений326. Компетенция Жадовского не ограничивалась рамками своей волости, он выполнял особые поручения и за пределами ее: в частности, он «поехал в Софьино да в Силково и в Бронницы для досмотру десятинные пашни и прудов» . После упразднения Тайного приказа в 1676 г. на место Жадовского в Коломенское назначается новый приказчик из Приказа Большого дворца Григорий Чернов.
Иначе сложилась карьера сокольника Устина Зеленого, который был назначен Измайловским приказчиком. Он также достиг чина путного ключника, но после 1676 г. сохранил за собой место приказчика, хотя в помощь ему в 1681/82 г. был назначен второй приказчик Иван Протопопов. При Алексее Михайловиче существовала практика управления дворцовыми волостями двумя приказчиками: второй приказчик назначался для управления отдельным селом в составе волости и должен был быть «послушным» первому . В сохранившихся материалах дворцовых приказов и Измайловской приказной избы нет сведений о подобном территориальном делении Измайловской волости между двумя путными ключниками, однако тот факт, что Устин Зеленой в конце 1680-х гг. лишь угощал «кушеньем» царских особ — царя Петра I, его жену царицу Евдокию Федоровну, и супругу его брата царя Ивана Алексеевича царицу Прасковью Федоровну — и единственный раз заручил Опись хозяйственных книг, отосланных во дворец в 1682/83 г.330, указывает на то, что второй путный ключник выполнял практически все обязанности путного ключника по управлению Измайловской волостью.
Пространственно-временные фрагментации культуры повседневности
Материалы приказного делопроизводства не содержат сведений о принципах планировки дворцовых усадеб, поэтому для их определения наряду с распорядительными документами, исходящими от царского имени, и чертежами усадебных объектов необходимо использовать результаты натурных и археологических обследований дворцовых усадеб второй половины XVII в.
Природный ландшафт. Источниковая база содержит очень ограниченные сведения для реконструкции взаимосвязей усадьбы и ландшафта. В немногочисленных распорядительных документах, отписках или докладах отмечаются утилитарные и эстетические требования к выбору места для усадьбы, например: «место угоже, высоко и красно и лес всякой есть и пашенных мест и сенных покосов много» . Причем, утилитарные требования преобладали при выборе земель, находившихся в подчинении Приказа Тайных дел и подчиненного ему Хлебного приказа509.
Недостаток источниковой базы компенсируют данные натурного изучения сохранившихся и утраченных дворцовых усадеб. Подмосковные дворцовые земли не отличались хороишми условиями для сельского хозяйства и скотоводства: здесь преобладала средняя земля (суглинок, супесок и глина). Самые плодородные земли были в подмосковных селах: Измайлове, Ермолине, Екатерининской роще, Степанове, Васильевском, Алексеевском и Пахрине. Однако в этих селах также не удавалось достичь высокой урожайности, что способствовало развитию других форм хозяйствования, в частности, промышленности.
Вместе с тем, можно предположить, что более важное значение имел «эстетический» принцип в организации усадебного пространства. В подмосковных дворцовых селах чаще всего представлены два типа расположения усадебных ансамблей: на возвышенности (Коломенское, Воробьево) и рядом с приречной долиной (Измайлово, Алексеевское). И в том, и в другом случае, по всей видимости, учитывались визуальные связи с окружающей природной средой и застройкой .
Коломенское, как и Воробьево, представляло собой «открытый во внешнее пространство архитектурный ансамбль»5". Этот прием позволил, несмотря на замкнутость усадебного двора, связать его с окружающим пространством, которое хорошо просматривалось из дворца. Эффект «высокого и красного (красивого — А.Т.) места», отмечавшийся иностранцами , подчеркивался оформлением въезда во дворец, который осуществлялся с другого берега Москвы-реки, со стороны заливных лугов.
Иначе были использованы возвышенности в планировке Измайловской и Алексеевской усадеб, которые незначительно возвышались над окружающим ландшафтом. Визуальные связи с окружающей средой обеспечивались за счет привязки ансамблей к низкой приречной долине, расширенной с помощью запруд513, и создания высотных доминант хором и храмов.
Культурный ландшафт. Чертежи и натурные обследования усадеб позволяют наряду с ландшафтным принципом планировки дворцовых усадеб выделить принцип регулярности, геометризма514. Регулярность выражалась, прежде всего, в использовании простых центрических геометрических фигур (квадрат, прямоугольник и круг) при планировки усадебных объектов. Неправильные в плане фигуры, обусловленные ландшафтом, обычно строились с помощью прямых отрезков ограды. Эти элементы регулярности, по всей видимости, несли символическую нагрузку. Так, например, сады, имевшие четырехугольник в плане, символизировали рай515; три царских шатра в Преображенском, по словам Самуэля Коллинса, соответствовали тем «сеням», которые апостол Петр предлагал Христу сделать на горе Фавор по время Преображения5 . Использование геометрических построений в организации усадебного пространства соответствовало тенденции развития геометризма и регулярности в российской барочной культуры этого времени .
Загородные дворцовые усадьбы включали заповедные рощи, например: березовые в Измайлове на острове518 и в Аптекарском новом огороде3 У, сосновую и березовую в Старом Преображенском ", кедровую в Коломенском521. Документы приказного делопроизводства и чертежи, а также записки иностранцев позволяют в той или иной мере реконструировать их оформление. В Екатерининской роще была построена церковь великомученицы Екатерины, выкопаны три пруда, вокруг была создана ограда с двумя воротами522. Рядом с рощей были построены две церкви с. Алексеевского523. Измайловская роща находилась рядом с государевым двором. На краю ее стояла домовая усадебная церковь Иоасафа царевича Индийского. Ограда рощи была украшена балясинками и резным гребнем. За оградой произрастали березы и кедры5 4. На территории рощи стояли три мыленки, которые предназначались не только для мытья. В них также могли жить особенно приближенные к двору лица, как например, костромской распоп Григорий Елисеев, которого приютила царевна Екатерина Алексеевна . По словам Иоганна Корба Измайловская роща была «замечательна тем, что в ней растут хотя и редко, но весьма высокие деревья, свежесть тенистых кустарников умеряет там палящий жар солнца» . Не случайно, со времен Алексея Михайловича и Федора Алексеевича в нейиногда подавалось царское кушенье и любили гулять члены царской семьи .
Вероятно, рощи, по большей части, не сажались, а просто сохранялись как специально огороженные островки леса. Сохранение казенных рощ, а также лесных насаждений по дорогам в Москву имело утилитарное значение. Польские послы отмечали, что «устроены для той потехи (соколиной охоты — А.Т.) лесные рощи. И никому в тех лесах и рощах зверей ловить и бить не велено...» Создание рощ можно объяснить иначе. Так, в одной записке царь Алексей Михайлович спрашивал у управляющего Измайловской вотчиной Устина Зеленого: «...и не лутче ль ганять (дрова — А.Т.) с верховья, для того чтоб по Володимерке и по Стромынке лесов не вывесть, и на Москве дровам цену не поднять?» Возможно, рощи существовали для разведения лесных ягод, т.к. в Измайлове по описи 1689 г. значился «земленишник и роща землянишная, огорожены заборы, под ним земли полдесятины»530.
Вместе с тем, создание рощ могло преследовать и эстетические цели, как об этом говорит «Назиратель»: «Но обаче на всяком углу дворца мощно ти есть поволити рости в верх единому дереву высокому, потому что розсажения такового древа добре красит место» . В пьесах придворного театра 1670-х гг. деревья и вся природа также, представляя собой образ благополучия, служит прохлаждению и утешению .
Внутриусадебные коммуникации как форма фрагментации культуры повседневности
Государев «поход» в загородную усадьбу представлял собой особую церемонию, достигшую своего расцвета при дворе Алексея Михайловича. Тогда царский поезд включал кроме ближайших бояр, думных людей и стольников, сопровождение из окольничих и рынд и иногда достигал 1000 человек. В этой церемонии нашла место не только царская, но и религиозная символика, допускающая уподобление царя Богу760. Неслучайно для обозначения царского приезда в загородные резиденции, в Записных книгах пришествий используется слово «пришествие», редко встречающееся в быту и часто несущее религиозную окраску761.
Традиционный церемониал «выездов» или «пришествий» в усадьбы сохранялся при дворе царей Федора и Ивана Алексеевичей, цариц и царевен. Однако Петр уже в детстве, по крайней мере, с 1683 г., стал тяготиться этим церемониалом762, а с начала 1690-х гг. заменил стрельцов и окольничих на потешных конюхов и пушкарей , что во многом было обусловлено стрелецким восстанием 1689 г. После смерти Ивана Алексеевича в 1696 г. Петр и вовсе отказался от традиционного церемониала, отправив походных стольников под Азов, а комнатных — заграницу для обучения. При царицах были оставлены молодые стольники и те, кто смог откупиться от воинской службы764. Возможно, что Петр в этом руководствовался не столько желанием реформировать придворный церемониал, сколько стремлением обезопасить себя от возможных заговоров, которые могли возникнуть в ближайшем окружении цариц и царевен. Именно так воспринимал эту «реформу» и князь Ф.А.Куракин, который обратил внимание не на замену одного церемониала другим, а на уничтожение придворного церемониала: «Что же касается до церемоний придворных, уже в то время начало самое настало им изсякнуть»765.
Отсутствие в усадьбах большинства предметов обихода привело к тому, что царский поезд всегда включал крестовый, запасной и постельный возки , а иногда и телеги с оружейной казной . Причем под названием «возок» могло подразумеваться до 30 телег .
В современной западной историографии рассматриваются различные функции подношений в европейской культуре раннего нового времени. Во-первых, подношение связывают с обретением материального благосостояния, чувства безопасности, принадлежности к обществу и эмоционального благополучия. Во-вторых, подношение служило обретению престижа, укреплению статуса, вхождению в состав новой социальной группы. В-третьих, подношение укрепляло идентичность людей, родственных связей, обществ и групп7 . Функции подношений в России XVII в. остаются почти неизученными. В отечественной историографии суть подношений чаще ограничивается «проявлениями частнофеодальной эксплуатации», сохраняющимися благодаря обычному праву .
Практика крестьянских подношений должностным лицам зафиксирована в Приходо-расходной книги мирского старосты Трофима Игнатьева деревни Щитниково 1708 г. Из 42 крестьянских дворов (всего в Измайловской дворцовой волости было 245 дворов) с 40 собиралось ежегодное подворное обложение (остальные дворы, возможно, были пустыми или бобыльскими). Ежегодный окладной сбор с щитниковских крестьян составлял 127 руб. 82 коп. Из этой суммы 114 руб. 29 коп. (89,42%) поступали в зачет государевых платежей, а остальные деньги, 13 руб. 53 коп. (10,58 %771), шли на различные подношения правителю Измайловской дворцовой волости Даниле Алексеевичу, его людям и подьячим Ижорской (Ингерманландской) канцелярии, которая в этот период управляла дворцовыми землями. Во-первых, крестьяне обеспечивали кормом всех чиновников, проезжавших через Щитниково и останавливающих здесь: они накормили и снабдили деньгами правителя с подьячим Леонтием Протопоповым, когда те проезжали в Куньевскую волость с остановкой на ночевку у щитниковского крестьянина Финогена Емельянова, а также подьячего Гаврила Федотова, который приезжал в Щитниково для досмотра мертвого тела Федота Маслова; кормили лошадей Павла Уженецкого, ночевавшего в Щитникове, во время поездки в Куньевскую волость. Во-вторых, правителя, его слуг и подьячих крестьяне одаривали на церковные праздники: Сретение, Сырную седмицу, память святого Димитрия (вероятно, преподобного Димитрия Прилуцкого, чья икона находилась в Измайловской дворце), Пасху, весеннюю память святителя Николая, Троицу и память апостолов Петра и Павла. В-третьих, крестьянский мир подносил деньги земскому дьячку Савве Григорьеву Брыкину, впоследствии ставшему подьячим Измайловской приказной избы .
Особую ценность представляет последняя группа подношений из неокладного сбора, в сообщениях о которых указаны их цели. Крестьянский мир делал такие подношения крестьянину Роману Емельянову с товарищами за набойку ледников льдом (27 руб. ); подьячим и счетчикам Ижорской канцелярии, принимающим запросную муку (2,50 руб.); подьячему Ивану Афонасьеву за рассмотрение челобитья о Федоровском луге (2 барана и сыр на 60 коп.); а также правителю Даниле Алексеевичу за написание отписки «о перемене суточных подвод» (50 коп.); «за доимочные салдаты, которые зачтены з бовларков (т.е с цирюльников или лекарей — А.Т.) с черноголовскими и с куньевскими» (20 руб.); за то, что не велел брать в солдаты крестьян, «а бобылей не нашли» (1 руб.); за отставку работных людей «от городового дела» (5 руб., его людям 10 коп., подьячим 48 и 25 коп.).
Щитниковские крестьяне прибегли к подношениям в тяжелый период Северной войны, когда царь Петр, лишившись последнего союзника в лице Польши, преданный И.С.Мазепой и столкнувшийся с Булавинским восстанием, старался использовать все резервы для продолжения войны. Он проводил ежегодные рекрутские наборы, в том числе и среди дворцовых крестьян: в 1707 г. один рекрут набирался от 20 крестьян, а в 1708 г. — от 10 крестьян774. Дворцовые крестьяне должны были принять участие в фортификационных работах по укреплению оборонительных сооружений Москвы, которые упомянуты в Приходо-расходной книге мирского старосты Трофима Игнатьева деревни Щитниково 1708 г. под словосочетанием «городовое дело»775.
Выполнение этих повинностей не освобождало крестьян от несения тягла, поэтому главной задачей крестьянского мира было сохранение максимального числа платежеспособных крестьян в Щитникове. Для ее решения крестьяне и использовали подношения, в ответ на которые правитель предоставлял свои «услуги», поскольку и в его обязанность входило обеспечение сбора подворного налога.
