Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Немецкая историография национал-социализма накануне и после объединения Германии 33
1.1. Проблемы «историзации» национал-социализма 33
1.2. Западногерманская историография национал-социализма в контексте «исторических дебатов» 44
1.3. Объединение Германии и перспективы исследования нацизма 59
Глава 2. Национал-социализм в контексте методологических дискуссий 75
2.1. Национал-социализм как тоталитаризм 75
2.2. Национал-социализм как модернизация 107
2.3. Национал-социализм как политическая религия 132
Глава 3. Историография некоторых черт нацистского государства и общества 158
3.1.Структура нацистского государства. Механизм контроля и подавления 158
3.2. «Народное сообщество» при нацизме 187
3.3. Некоторые проблемы социально-экономической политики 216
3.4. Наука и культура в свете «историзации» нацизма 245
Глава 4. Историография национал-социализма в рамках споров о феноменологическом характере его преступлений 265
4.1. Проблемы расизма, геноцида и Холокоста 265
4.2. Немецкая армия и преступления нацистского режима 294
4.3. Историки о преступном характере войны на Востоке 316
Заключение 338
Список использованных источников и литературы 347
Периодические издания 422
Указатель имён 423
- Западногерманская историография национал-социализма в контексте «исторических дебатов»
- Национал-социализм как модернизация
- Некоторые проблемы социально-экономической политики
- Историки о преступном характере войны на Востоке
Введение к работе
Актуальность темы. После Второй мировой войны немецкое и европейское общественно- политическое сознание в значительной степени формировалось как антипод национал-социалистической идеологии, практике и планам гитлеровского «нового порядка» в Европе. Важную роль в недопущение распространения «старого» и «нового» фашизма сыграл целый комплекс юридических, политических, идеологических и воспитательных мер. Большой вклад в преодоление нацистского прошлого внесла германская историография национал-социализма, преимущественно либерально-демократического толка.
Тенденции развития современной германской историографии представляют не только научный интерес. Крушение социалистической системы, распад СССР, ослабление марксистской исторической мысли способствовали в 90-е гг. ХХ века усилению реакционных взглядов при освещении некоторых страниц, связанных с историей германского фашизма. В историографии и публицистике время от времени настойчиво реанимируется тезис о превентивной войне Гитлера против СССР, проталкиваются суждения о равной ответственности нацистской Германии и Советского Союза за развязывание Второй мировой войны. Системные преступления нацистов против человечности пытаются уравнять со спонтанными актами насилия по отношению к гражданскому населению со стороны советских войск. Гитлеровская война на уничтожение идентифицируется со сталинской войной на уничтожение. Все эти суждения крайне реакционного характера дополняются в настоящее время попытками пересмотра со стороны националистической части общественности бывшего «социалистического лагеря» и некоторых республик распавшегося СССР тезиса об антифашистской, освободительной миссии Советского Союза в Европе.
В этих условиях представляет практический интерес отношение германских историков к подобным проявлениям ревизионизма, степень приятия или отвержения названных тезисов.
После объединения Германии в немецкой историографии усилились тенденции к кооперации с историками восточноевропейских стран в изучении национал-социализма, особенно войны и оккупационной политики. Этому содействовало улучшение доступа к архивам Восточной Европы, которое активизировало изучение преступного характера войны Гитлера на Востоке. Германские историки получили более широкую возможность познакомиться с результатами труда коллег из бывших социалистических стран, где тоже был накоплен значительный опыт исследования преступлений фашизма.
«Споры» историков ФРГ о фашизме, его преступлениях, историческом континуитете имеют не только теоретическое и научное значение. Они несут и важную политическую нагрузку в рамках процесса европейской интеграции, исторического примирения народов. Опыт познания немецкой диктатуры ХХ века важен и для общественного сознания нашей страны, имеющий опыт собственного тоталитарного прошлого и кровавой вооружённой борьбы с фашизмом в Европе. Возможно, он будет способствовать и более объективной оценке советского, социалистического периода в истории нашей страны.
Историография проблемы. В Советском Союзе традиционно большое место занимали анализ и критика западногерманской историографии фашизма. Ей посвятили специальные труды И. Я. Биск, А. С. Бланк, А. Н. Корнева Л.Н., Мерцалов, Л. А. Мерцалова, В. И. Салов, В.Б.Ушаков Н. С. Черкасов, У.Б.Черняк и другие советские учёные. Как часть западной историографии фашизма, она рассматривалась в работах Б. Г. Могильницкого, П. Ю. Рахшмира. Критическому анализу итальянской историографии фашизма посвятил своё учебное пособие екатеринбургский историк В.И. Михайленко.
Основной упор советскими авторами был сделан на выявлении несостоятельности теоретико-методологических подходов к объяснению происхождения и сущности фашизма западными историками, философами, публицистами, которые не укладывались в формулу Коммунистического Интернационала: «Фашизм есть открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, и наиболее империалистических элементов финансового капитала». Такой подход был обусловлен идеологическим противостоянием в условиях «холодной войны».
Много внимания проблемам эволюции историографии уделял томский историк Н. С. Черкасов. Его работы, посвящённые развитию западногерманской историографии антифашистского Сопротивления, пожалуй, в наиболее полной мере отразили возможности и границы марксистского подхода. В своих статьях он осмысливал не только ведущие тенденции западногерманской историографии, но и показал место отдельных немецких авторов в формировании её облика. Н.С.Черкасов написал интересные статьи и тезисы о таких разных историках ФРГ, как Э. Нольте, К-Д. Брахер, Р. Опитц.
В центре внимания советских учёных оказались преимущественно идейно-политические течения и направления западной историографии. Немало в этой критике было справедливого, особенно когда речь шла о попытках снять вину за приход нацистов к власти в Германии с консервативной правящей элиты, или принизить значение Сопротивления Гитлеру со стороны левых политических кругов, смягчить преступный характер режима.
В то же время, анализируя и критикуя методологию и методы исследований западных авторов, советские учёные, тем не менее, сами не могли дать удовлетворительного объяснения многим явлениям фашизма, не укладывавшимся в принятое определение Коминтерна. Например, показательную для фашизма 20-40-х гг. массовую поддержку со стороны народа упрощённо объясняли террором и демагогией. Такое положение вещей было следствием застоя теоретической мысли советской историографии и недооценки теоретико-методологических поисков западных авторов.
Частично эта проблема снималась в советской историографии при написании конкретно-исторических работ по истории германского фашизма. Их авторы имели дело уже не столько с теоретико-методологическими построениями, сколько с трудами немецких учёных по конкретной тематике в области внутренней и внешней политики нацистов. В этих работах советские историки (А. А. Аникеев, А. А. Галкин, Л. И. Гинцберг, М. Е. Ерин, Д.Мельников, и др.) активно использовали материалы западных коллег, частично использовались их методические подходы, критика была более лояльной, отмечались их достижения в исследовании фашизма. При этом, непременно подчёркивались успехи марксистской историографии ФРГ и ГДР.
Советские авторы написали не очень много обобщающих исследований по восточногерманской историографии (ГДР). Её эволюция в систематическом виде была прослежена в учебном пособии Ю. В. Галактионова, Л. Н. Корневой и Н. С. Черкасова. Авторы отметили большой вклад историков ГДР в исследование роли концернов и монополий в укрепление фашистского режима, в разработку империалистического характера нацистской диктатуры. В то же время они обратили внимание на догматические подходы историков ГДР к некоторым анализируемым им темам: оценка НСДАП, «буржуазному» Сопротивлению и др. .
Обстоятельное исследование западногерманской историографии фашизма и антифашизма 70-80-х гг. было представлено в двух монографиях Л. А. Мерцаловой Автор охарактеризовала не только методологию и методы исследования, но и показала конкретные достижения историков ФРГ в области изучения внутренней и внешней политики нацистской Германии. Л.А.Мерцалова отметила значительный вклад западногерманских авторов в научную разработку истории фашизма и Сопротивления, подчеркнула хорошую изученность темы преступлений нацизма, будней фашистской Германии.
Таким образом, советская историография проделала определённую эволюцию в отношении оценок работ «буржуазных авторов: от полного неприятия иных, чем марксистские взгляды на классовую сущность фашизма до частичного признания успехов, возможных в рамках «буржуазных» методов исследования нацизма. При всех недостатках, связанных с идеологическим диктатом советской эпохи, историки в целом хорошо ориентировались в сути происходившей в западногерманской историографии нацизма эволюции.
С конца 80 - х и начале 90-х гг. стали складываться и развиваться возможности для более объективного изучения зарубежной историографии фашизма, её роли в осмыслении нацистского прошлого. Однако в это время произошёл временный спад интереса к историографическим проблемам. Это было связано с несколькими причинами: 1) разрушение СССР вызвало крах отлаженной системы критики «буржуазной» историографии; 2) большое влияние оказал методологический кризис постсоветской историографии. Требовалось определённое время для осмысления влияния новых условий на историографию.
Постепенно стали проявляться и благоприятные факторы для развития исторических исследований: расширились прямые контакты российских и германских историков; появились публикации широко известных произведений зарубежных авторов (в том числе – по национал-социализму), с которыми советский читатель не имел возможности познакомиться. У российских историков появились более широкие возможности для научных стажировок за рубежом.
С начала 90-х гг. начались попытки по-новому осмыслить достижения отечественной и зарубежной историографии национал-социализма. В отношении отечественной историографии она была предпринята Ю.В.Галактионовым. Опираясь на новые архивные материалы, он показал роль государственных и партийных органов на выработку концепции фашизма и её влияние на советскую историографию. При этом, Галактионов не раз подчёркивал в своей работе, что, несмотря на идеологическое и организационное давление, советскими историками было создано немало работ, не уступавшим лучшим трудам западноевропейских учёных.
Попытка нарисовать без идеологических клише обобщающую картину исследования нацизма в обоих германских государствах была предпринята автором диссертации в монографии: «Германский фашизм: немецкие историки в поисках объяснения феномена национал-социализма (1945–90-е гг.)». Написанная в виде учебного пособия для вузов оно ставило своей задачей показать эволюцию германской историографии: главные пункты интерпретаций национал-социализма историками разных направлений и исторических школ; характеристику ими сути нацистского государства и личности Гитлера. Л.Н. Корнева проанализировала методические и методологические основы исследования различных проблем истории Третьего рейха: Холокоста, репрессивного аппарата, массовой поддержки нацизма, степень изученности тех или иных проблем. Узкие рамки учебного пособия не позволили автору в полной мере исследовать современное состояние германской историографии и Корнева посчитала необходимым продолжить работу в этом направлении.
Новым подходом к анализу творчества немецких историков и публицистов характеризуется деятельность видного российского германиста А. И. Борозняка. В центре его внимания - организаторская и публицистическая активность учёных, ратующих за сохранение исторической памяти в Германии об ужасах фашизма и войны. А. И. Борозняк был первым, кто проанализировал материалы немецкой выставки, посвящённой преступлениям вермахта на Восточном фронте и проходивших по ней дискуссий, анализировал новые обобщающие исследования немецких авторов по фашизму.
Заслужила признание и высокую оценку российских и немецких коллег его книга: «Искупление. Нужен ли России германский опыт преодоления тоталитарного прошлого?». В этой работе отражена напряжённость борьбы демократической общественности ФРГ с попытками правых сил различными способами реабилитировать историю национал-социализма, принизить его преступления. Он приходит к выводу, что только постоянное внимание к истории нацистского прошлого и напоминание о преступлениях помогают немецкому обществу сохранять и развивать демократические и антифашистские ценности.
Отдельные темы книги «Искупление» были развиты А. И. Борозняком в очерках по истории и историографии Германии под названием «Прошлое, которое не уходит». А.И.Борозняк выделил наиболее важные и «чувствительные» для общества ФРГ темы нацистского прошлого: сохранение концлагерей–мемориалов, споры вокруг памятника жертвам Холокоста, захоронения советских военнопленных и принудительных рабочих. В своей книге он показал вклад отдельных крупных деятелей в «преодоление прошлого» и в развитие согласия и мира между Германией и Россией.
Новым подходом к историографии отдельной темы истории Второй мировой войны характеризуется книга видного российского германиста М. Е. Ерина «Советские военнопленные в нацистской Германии 1941–1945 гг. Проблемы исследования». Он провёл сравнительный анализ отечественной и германской историографии немецкого плена, показал эволюцию его освещения историками Германии, СССР и СНГ. Ерин обозначил направления дальнейших научных поисков в этой области. Такой сравнительный анализ имеет большие перспективы – особенно в области изучения проблем советско-германских отношений, использования принудительного труда «восточных рабочих» и других аспектов российско-германского исторического соприкосновении.
Несмотря на важность публикаций о связи изучения нацизма с общественно-политическими проблемами современной Германии и России, вышеупомянутые труды российских историков не носят обобщающего характера и представляют только отдельные ветви историографической практики национал-социализма. Наша работа ориентируется на комплексный подход с выделением методологических и тематических приоритетов исследования, характерных для современной историографии.
Проблемы зарубежной историографии фашизма (а также сталинизма) частично рассматриваются в работах молодых российских историков, посвящённых историографии тоталитаризма. К ним, например, относятся обобщающие исследования Е.В. Мороз по американской историографии тоталитаризма, Н.Г. Костроминой о дискуссиях учёных и публицистов Франции по тоталитаризму, М.В. Казьминой о советской историографии сталинизма. Их работы свидетельствуют о значимости и возможности сравнительного анализа диктатур ХХ века.
Обобщающие исследования по историографии национал-социализма имеются и за рубежом. Картина, наиболее полно воссоздающая становление и развитие международной, в том числе и германской историографии нацистского режима в ХХ веке, создана английским историком Я. Кершоу – специалистом по германскому фашизму. Он сам является автором одной из значительных последних биографий А. Гитлера.
Кершоу анализирует интерпретации происхождения и сущности германского фашизма в широком формате: начиная с 20-х гг. ХХ века и до середины 90-х гг. Он рассматривает попытки историков объяснить национал-социализм в различном измерении: историко-философском, политико-идеологическом, моральном, каждое из которых правомочно. В его труде отражена эволюция трактовки нацизма в рамках международной историографии марксистского и немарксистского направлений, включая оценку нацизма как тоталитаризма и феноменологические интерпретации.
Главной задачей современной и будущей историографии он считает сохранение в «коллективном образе» гитлеровского времени «Освенцима» «как шифра к нацистскому варварству».
В современной Германии не так много обобщающих трудов по историографии национал-социализма и тоталитаризма. Посвящены они не столько собственно историографии, сколько эволюции теорий фашизма и тоталитаризма и дискуссий вокруг них. Здесь, прежде всего, следует указать на работы берлинского историка В. Виппермана.
Первая из них посвящена анализу дискуссий по теориям фашизма с момента их возникновения в 20-е гг. и до середины 90-х гг. В ней нашли отражение трактовки европейского фашизма как в рамках партийно-политических идеологий, так и в рамках политологических теорий. Основное внимание автора сосредоточено на анализе того, насколько различные концепции способны объяснить общее и особенное фашистских движений «в свою эпоху» (Э. Нольте). В рамках споров о различиях между видами фашизма он доказывает отсутствие качественной разницы между ними, идя в разрез с мнением о феноменологии национал-социализма (К.-Д. Брахер).
Вторая обобщающая работа Виппермана посвящена анализу развития дискуссии вокруг теории тоталитаризма. Он выделяет основные периоды в формировании теории тоталитаризма, её последующего осмысления и критики. Особый интерес представляет глава, посвящённая «ренессансу» теории тоталитаризма во второй половине 80-х по 90-е гг. ХХ века.
Из немногочисленных произведений германских авторов, посвящённых современному состоянию и проблемам изучения нацизма в ФРГ, хотелось бы выделить статьи Г.-У. Тамера и Б. Фауленбаха. Они были написаны вскоре после объединения страны и анализировали современные дискуссии по нацизму. Тамер сосредоточил внимание на задачах конкретно-исторических исследований по национал-социализму в связи с расширением источниковедческой базы, проанализировал возможности и границы применения при этом теорий фашизма и тоталитаризма, «интенционалистского» и «функционалистского» подходов к объяснению исторических фактов. Тоже относится и к теории модернизации, которая должна быть, как он пишет,– «проверена в ходе конкретно-исторических исследований, особенно в области милитаризации экономики Германии и оккупированной Европы».
Суждения Фауленбаха располагаются преимущественно в поле дискуссии об историческом месте нацизма, необходимости сравнительного изучения национал-социалистической и сталинской диктатуры, а также «двух немецких диктатур» на базе эмпирических исследований (социальной политики, государственного и политического насилия, роли партии и т.п.) .
«Война Гитлера на Востоке» вновь стала объектом пристального внимания современных германских историков. Проблемы её исследования обозначены в комментированном библиографическом описании, предпринятом известными специалистами по истории войны нацистской Германии против Советского Союза Р-Д. Мюллером и Г. Р. Юбершером.
Суждения российских, немецких и других зарубежных историков, которые сами немало сделали в изучении кокретных проблем фашизма стали ориентиром в исследовании проблем, поставленных в диссертации.
Большую помощь в работе над диссертацией оказало фундаментальная двухтомная библиография национал-социализма, составленная М. Руком. В ней можно почерпнуть сведения об источниках и литературе практически по всем проблемам национал-социализма и его «преодоления» в послевоенном германском обществе. В библиографии, в основном представлены западные публикации.
Критически осмысливая важные эмпирические исследования немецких учёных, а также историографические работы, автор диссертации попыталась проследить эволюцию современной немецкой историографии германского фашизма за период 1985–2005 гг.
По методологии истории существенную помощь оказали труды профессора Б. Г. Могильницкого, особенно его курс лекций по истории исторической мысли ХХ века, а также работы Л. П. Репиной по «историографии в человеческом измерении».
Познавательный интерес представляет обсуждение возможностей и границ постмодернистских методов исследования, активно ведущееся на страницах периодических выпусков сборника: «Методологические и историографические вопросы исторической науки» (г. Томск). В последнее десятилетие в немецкой историографии национал-социализма довольно широко применяется инструментарий постмодернистской историографии.
Важную роль для диссертационного исследования имело знакомство с теоретическим дискурсом в тоталитаризм ХХ века, предпринятым екатеринбургскими историками В. И. Михайленко и Т. П. Нестеровой. В обобщающем виде ими представлено понятие тоталитаризма и его интерпретации. Особый интерес представляет раздел о тоталитаризме как феномене массового общества, инструментарий которого способен быть одним из методов познания нацистского общества.
В диссертации автор проанализировал основные темы и методы исследования историков в контексте оценки природы нацистского движения, характеристики политики Третьего рейха и его вождей. Особое внимание уделялено суждениям историков относительно «народного» характера нацистского движения и режима, создания в Германии «народного сообщества», организации террора и Холокоста, историографии преступного характера «войны на Востоке».
В диссертации освещается роль дискуссий и новых методологических подходов для изучения проблем германского фашизма. Автор принимала также во внимание политические события в Германии и мире, которые, по её мнению, влияли на судьбу изучения национал-социализма.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в новейшей отечественной историографии комплексно изучена современная германская историография национал-социализма. Впервые освещается состояние историографии накануне, и после объединения Германии с постановкой новых задач и перспектив дальнейшего исследования.
Впервые освещаются методологические дискуссии 90-х гг. относительно применения различных политологических теорий к трактовке национал-социализма. Установлены причины и особенности «ренессанса» в Германии теории тоталитаризма. Доказано решающее влияние на этот процесс разрушения ГДР и «социалистической системы» в целом. Выявлены особенности развития исследований в ходе освоения новых источников и материалов, ставших доступными преимущественно на Востоке Германии и в странах бывшего «социалистического содружества». Доказана ревизия некоторых оценок нацистского государства и общества в свете новых документов: экономической основы нацистского государства, идеи «народного сообщества», роли некоторых государственных органов в нацистской системе власти: гестапо, вермахта и др., а также роли науки при нацизме. Отслежены основные направления в изучении преступлений нацистского режима в целом, а также преступных действий определённых групп и лиц. Отмечено усиление взаимодействия германских историков в указанный период с восточноевропейскими коллегами по обновлению сотрудничества в области изучения национал-социализма.
Хронологические рамки исследования – 1985–2005 гг. Начальная граница исследования связана с тем, что именно в это время в западногерманской историографии в связи с хорошей разработанностью истории нацизма была поставлена задача его «историзации», т.е. придания ему большей научной строгости и более чёткого вплетения в общую струю германской истории. Последовавшее вскоре объединение Германии расширило источниковедческую базу. Верхняя граница – 2005 г. даёт возможность уже составить определённое суждение об историографии объединённой Германии с её дополнительными источниковедческими и политическими возможностями. Одновременно эта граница совпадает по времени с последней дискуссией историков и общественности по нашумевшей книге Г. Али «Народное государство Гитлера» .
В рамках этого двадцатилетия развитие германской историографии, так или иначе, связано с вопросами «историзации нацизма», и к настоящему времени можно говорить о некоторых её итогах. Эти годы ознаменовались также дискуссиями об исторических памятниках и историческом времени нацизма. Приход нового поколения историков и открытие новых источников стимулировали новую волну исследований уже в новых условиях объединённой Германии.
Территориальные рамки исследования включают территорию современной ФРГ. За этот период в её состав вошли «новые восточные земли» (бывшей ГДР). В связи с этим в диссертации принимаются во внимание и последние, вышедшие перед объединением работы историков ФРГ и ГДР. Территориальные изменения повлияли на немецкую историографию, в том плане, что исследование больше сместилось на восточные регионы Германии. Тем самым происходит постепенная ликвидация перекоса в региональных исследованиях, которые до объединения сосредоточивались, в основном, в пределах «старых земель». Также в связи с расширением европейской интеграции на Восток развился интерес к «восточному направлению» нацистской экспансии, при изучении которой немецкие историки стали активно сотрудничать со своими восточными соседями.
Объектом исследования диссертационного труда является германская историография национал-социализма в 1985–2005 гг.
Предметом исследования являются результаты деятельности германских историков по изучению национал-социализма в свете расширения источниковедческой базы в указанный период, «историзации» нацизма, научных и общественных дискуссий.
Цели исследования – выявление преемственности и особенностей изучения проблем германского фашизма в указанный период. Определение ведущих тенденций в развитии современной историографии. Выявление определённых периодов в предлагаемых хронологических рамках.
Для решения поставленных целей предполагается решить следующие задачи:
Охарактеризовать состояние германской историографии нацизма накануне и в ходе объединения Германии.
Выяснить причины постановки вопроса об «историзации» нацизма, проследить возможности и границы её осуществления.
Показать воздействие политических и идеологических изменений 90-х гг. ХХ века на расширение источниковедческой базы, на ход и тематику исследования национал-социализма.
3. Дать оценку влияния методологических дискуссий на трактовку сущности национал-социализма.
4. Выявить взаимодействие традиционных и новых подходов при освещении германскими историками основных проблем государства и общества Третьего рейха.
5. Показать основные достижения в области исследования нацистского государства и общества и перспективы их дальнейшего исследования Характеристика источников.
Немецкая историческая наука по нацизму необозрима по своему количеству. Библиография М. Рука насчитывает 37 077 названий с 1945 по 2000 гг. В центре нашего внимания были работы 1985–2005 гг. разного уровня и стиля, но представляющие методологический, конкретно-исторический и познавательный интерес. В связи с тем, что главным объектом внимания германских историков в указанный период стала не история становления нацистского движения, а сам нацистский режим, то в фокусе внимания оказались работы периода пребывания у власти нацистов в 1933–1945 гг.
Выбор историографических источников определялся целями и задачами диссертационного исследования и выбором исследовательских приоритетов современной историографии. Первую группу источников составили монографии обобщающего характера по истории Третьего рейха (работы Тамера, Фрая, Вендта, Хуммеля, Хербста и др.), в которых отразились современные тенденции исследования национал-социализма.
К этому же разряду принадлежат работы немецких авторов, посвящённые какой-либо крупной проблеме истории нацизма и отмеченные печатью новаторских суждений относительно нацистской партии и нацистского режима, разработки новых тем (например, лагерь и соседний город; социальный состав, электорат и социальная политики нацисткой партии в городе и деревне; «обманчивое сияние «Третьего рейха»; экономическая и общественная система нацизма; суть нацистского «народного сообщества» и «народного государства» и др.)
Поскольку в 90–е гг. государственными структурами и частными фондами были инициированы различные проекты по изучению диктатур ХХ века, то большое значение для анализа тенденций развития и проблем изучения играют издания солидных компендиумов (от 600 и до более, чем 1000 с.) по темам нацизма, которые составляют вторую группу источников.
Ряд из них суммируют новые исследования за определённый промежуток времени: например, «Германия в 1933–1945 гг. Новые исследования» или «Политика уничтожения», а также по антисемитизму и Холокосту; по системе репрессивных органов (двухтомники по концентрационным лагерям, гестапо, СС и его подразделений) и др. В связи с дискуссией о преступлениях вермахта, инициированной выставкой Гамбургского института социальных исследований вышел солидный компендиум о роли вермахта при нацистском режиме под редакцией Мюллера и Фолькманна. Такие тематические сборники представляют результаты исследований, как маститых учёных, так и представителей нового поколения историков, включившихся в исследование проблематики либо накануне, либо уже после объединения Германии. Отличительной чертой компендиумов является участие в них историков других стран – в последнее десятилетие – и стран Восточной Европы. К этой же группе источников относятся многотомники по истории Второй мировой войны, написанные коллективами авторов
Третья группа источников представляет из себя сборники статей по общественно значимым дискуссиям или на основе выступлений на конференциях, симпозиумах и семинарах. Так, например, были использованы материалы сборников по проблеме «историзации» национал-социализма, «спору историков ФРГ 1986/87 гг.», материалы секции «Немецкие историки при национал-социализме» 42-го конгресса германских историков (1998 г.), симпозиумов по темам «Нацистская политика уничтожения», «Нацизм и модернизм», а также материалы ряда российско-германских конференций в Берлине, Москве, Волгограде, Екатеринбурге, Кемерове, в которых участвовали ведущие историки Германии.
Четвёртая группа источников – это статьи в научных журналах, эссе, очерки, рецензии немецких авторов. Были задействованы и эпистолярные источники, которые привлекли внимание историков и общественности: например, переписка немецкого историка Брошата и израильского – Фридлендера, французского историка Фюре и немецкого – Нольте. Это были также работы, отмеченные печатью нового направления или новаторских суждений.
На выбор литературы определённое влияние оказывал фактор доступности, а также корпус источников, собранный автором для написания глав по истории национал-социализма в учебном пособии «История Германии с древнейших времён до начала ХХI века».
Методология и методы исследования. Основополагающее значение для автора диссертации имеет характеристика национал-социализма Нюрнбергским трибуналом как бесчеловечного и преступного режима, в основе которого лежала расовая и империалистическая идеология. Остальные черты нацистского режима носят сопутствующий характер и не являются, по мнению автора, внутренне присущими ему. С этой точки зрения оцениваются и взгляды немецких учёных на проблемы германского фашизма.
При написании диссертации автор опиралась на взаимообусловленные принципы объективности и историзма. Принцип историзма важен при анализе преемственности или, наоборот, разрыва в развитии германской историографии, особенно, при объединении страны.
Автор принимала во внимание фактор политического расслоения историографии, влияющий на оценку тех или иных сторон истории национал-социализма. В то же время, принцип объективности помогает вычленять рациональные суждения или те, над которыми следует поразмышлять, даже если они исходят от представителей консервативной и даже реакционной мысли. Не раз, радикальные суждения слева или справа становились исходными пунктами дальнейшего развития историографического процесса.
В немецкой историографии нацизма, это, например, это «контроверзе Фишера» 1961 г.; «спор историков ФРГ 1986/87 гг.», книги Суворова о планах превентивной войны Сталина против Гитлера начала 90-х гг., германская выставка о преступлениях вермахта в войне против СССР 1995 г., книга американского историка Гольдхагена о добровольных подручных Гитлера 1996 г. и др.
В основу работы положен проблемно-хронологический принцип: состояние историографии фашизма в последний период существования двух германских государств и объединённой Германии, включая начало ХХI века. Выбор был сделан на главные проблемы интерпретаций и дискуссий; позиции и оценки историков различных направлений, наиболее интересные результаты конкретно-исторических исследований.
С целью достижения большей объективности в характеристике эволюции историографии, автор использовала методы сравнительного анализа и системного подхода. Сравнительный метод важен для выявления тождеств и различий в оценках проблем нацизма. Системный подход предоставляет возможности для исследования историографии как определённой системы взглядов на проблемы нацизма.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы для сравнительного анализа историографий различных форм фашизма и неофашизма, современных диктатур и движений тоталитарного типа. Результаты важны и для критического осмысления бытующих методов историографического анализа. Фактический материал диссертации косвенно может помочь в борьбе с современным праворадикальным экстремизмом и укрепить демократическое и правовое сознание. Материалы диссертации показывают, как усваивались в Германии уроки нацистского прошлого, и что сделала немецкая историография в плане формирования антифашистского исторического сознания. Содержание диссертации может стать основой лекционного курса по методам исследования конкретных исторических проблем, а также по зарождению и эволюции историографии национал-социализма. Работа представляет интерес для преподавателей высших учебных заведений, студентов и всех интересующихся историей и историографией национал-социализма.
Апробация работы и её основных выводов. Диссертация обсуждалась на кафедре Отечественной истории и на кафедре новой, новейшей истории и международных отношений Кемеровского университета, получила положительные отзывы со стороны известных российских германистов: А.И.Борозняка, М.Е.Ерина и др.
Основные положения диссертации были отражены в докладах и сообщениях автора на общероссийских и международных конференциях: «Веймар и Бонн. Опыт двух германских демократий и современная Россия» ( Челябинск, 1998 г.); Демократия и тоталитаризм: Европейский опыт ХХ в. Тезисы научного семинара 28-29 января 1993 г. – Екатеринбург 1993; «Германия и Россия в ХХ веке: две тоталитарные диктатуры, два пути к демократии» (Материалы международной научной конференции, посвященной 10-летию объединения Германии).- Кемерово, 2000, с. 294-304. «Тоталитарный менталитет в ХХ веке: проблемы изучения, пути преодоления». Материалы международной научной конференции: Кемерово, 18-20 сентября 2001 г.- Кемерово, 2003.- С. 81-95; Международная научная конференция «Германия и Россия: Параллельная история - исторические параллели». – Москва, ГИИ, ИНИОН- 12-13 сентября 2005 г; Международная научная конференция «Вторая мировая война: уроки истории для Германии и России».- Кемерово, Кемгу – 23-25 сентября 2005 г. и др.
По теме диссертации опубликованы монографии: «Германский фашизм: немецкие историки в поисках объяснения феномена национал-социализма (1945 – 90 – е гг. ХХ века)». Учебное пособие. - Кемерово, Кузбассвузиздат, 1998. – 127 с.; «Германская историография национал-социализма: проблемы исследования и тенденции современного развития (1985 – 2005)»: Кузбассвузиздат, Кемерово, 2007.– 275 с. Три статьи опубликованы в рецензируемых изданиях. Одна статья издана за рубежом. В целом, по теме диссертации и близкой к ней опубликовано более, чем 30 работ, изданных в Москве, Екатеринбурге, Челябинске, Волгограде, Липецке, Томске, Кемерове и в других городах.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 4-х глав, заключения, списка источников и литературы, указатели имён авторов и политических деятелей, списка сокращений названий периодической печати. При формировании структуры диссертации автор исходила из проблемно-хронологического принципа.
Западногерманская историография национал-социализма в контексте «исторических дебатов»
Вопросы «историзации» национал-социализма, споры о его преступлениях и историческом месте, вся политическая атмосфера второй половины 1980-х гг. способствовали появлению новых интересных работ по фашизму. Не последнюю роль в новом повороте исторической науки к изучению его проблем сыграл приход в науку в 80-е гг. молодого поколения историков. Их историческое сознание формировалось в условиях либерально-демократических ценностей западногерманского государства и не было напрямую отягощено историческим прошлым национал-социализма. Его представители создали в это время ряд крупных работ, ставших на равных с исследованиями таких «мэтров» изучения национал-социализма, как Брахер, Нольте, Хильдебрандт, Хильгрубер, Г. Моммзен и др. Особое внимание было обращено на внутреннюю политику и повседневную жизнь в условиях нацистского режима, на вопросы поддержки режима со стороны большинства населения.
Работы нового свойства, с одной стороны, базировались на методологических основах старой школы исследования нацизма, и в то же время учитывали новые фактические данные и их интерпретацию. Весомый вклад в новую историографию кануна объединения Германии сделали историки Та-мер, Фрай, Манштйн, Фальтер, Райхель, Бенц и др. Призыв к «историзации» был воспринят ими как своеобразное задание «проверки на прочность» сложившихся концепций и оценок национал-социализма. Среди них оказались такие суждения о нацизме, как «диктатура Гитлера», как «общество социальной реакции», как власть мелкой буржуазии и др.
Новейшие подходы и широкий охват истории Германии 1933-1945 гг., попытка написать её с точки зрения «историзации» характеризует объёмную работу Тамера «Обольщение и насилие. Германия в 1933-1945 гг.» . Для характеристики истории и воссоздания жизни в Третьем рейхе автор использовал широкий спектр методологических подходов: ментальные, тендерные, психологические, хотя в целом работа создана в ключе социально-критической школы. На этой работе имеет смысл остановиться подробнее, так как она во многом отразила и достижения историографии «старой» ФРГ и открыла перспективы дальнейшего исследования проблем фашизма, являясь до настоящего времени работой высокого научного стандарта.
В противовес Э. Нольте, Тамер объясняет появление фашистских движений, в том числе и национал-социализма, не столько реакцией на большевизм, сколько кризисом либеральной политической системы. «Национал-социалистический тоталитаризм, - пишет он, - был рождён политизацией и национализацией масс и отвечал их требованиям единства и идентичности, которые не смогла удовлетворить парламентская система» 79. Это единство, которое сам Тамер бездоказательно считает фиктивным, было создано за счёт двойного действия - идеологического «совращения» масс и политического насилия над ним.
Двойственная природа характерна и для самой идеологии национал-социализма. «В нём, как и в других формах фашистских движений соединялись консервативные и революционные тенденции. Их руководители были одновременно и традиционалистами, и революционерами. Их партийные армии провоцировали гражданскую войну, в то время как их руководители объявляли себя спасителями нации» 80.
Тамер, на наш взгляд, недостаточно убедительно обосновывет «революционный» характер идеологии национал-социализма. Ведь ни расовая идея, ни идея «народного сообщества» не были сами по себе новаторскими идеями. До нацистов они лежали в основе концепции «консервативной революции». Двойственность нацизма, на наш взгляд, проявлялась в лицемерии нацистских лозунгов и действий. «Двуликий Янус» при изображении нацистского режима показателен не только как явление имеющее две равные стороны медали, но как двуличный, лицемерный режим, где «светлая сторона» покрывает наприглядность целей и методов, которые являются изначальными в идеологии германского фашизма.
Тамер с большей степенью дифференциации характеризует нацистское движение до завоевания им власти. Так он считает, что на начальном этапе существования НСДАП главную роль играли и были движущими силами партии «фанатизм» и «активизм» ядра молодого поколения, имевшего опыт войны. Историк объясняет это стремление бывших молодых фронтовиков к социализации их жизни после войны и к своеобразной коллективной защите в колоннах штурмовиков, в подчинении фюреру \
Историк показывает изменение «лица» движения к концу 1920-х гг., по мере возрастания массовости партии. Он пишет, что к этому времени «картину движения определяли не только активность постоянных пропагандистских мероприятий и уличные стычки, но и определённая бюрократизация и обуржуазивание партии» .
Анализируя притягательную силу нацизма, Тамер показывает, что она состояла в решительном антидемократическом настрое нацистов и провозглашении ими идеи «народного сообщества». Из-за этого сменилось и направление пропаганды: по мере превращения партии в массовую, нацисты отошли от жёсткого антисемитизма ранних лет. В период экономического кризиса 1929-1933 гг. их место заняли лозунги социального характера, особенно - борьбы с безработицей и создания «народного собщества».
Тамер указывает и на ментально-психологические причины возрастания массовости партии. Большую роль в этом, например, сыграло ожидание простыми немцами «народного обновления» (в смысле «большего равенства между людьми») 83. Последние суждения автора представляеюся достаточно обоснованными, т. к. социально-классовые различия общества
Веймарского периода были высокими, и в народе был велик спрос на идеи «равенства» и «социальной мобильности». Старые партии и левого, и правого толка по-прежнему ориентировались на классовые или сословные различия. Формула «народного сообщества» и миф вождя стали в этой связи очень действенными элементами национал-социалистической пропаганы, справедливо замечает автор. Сыграла свою роль и молодёжная ментальность движения 84.
В русле суждений представителей «социально-критической школы» Тамер оценивает и социально-экономическую политику нацистов. Её успехи он считает лишь фасадом нацистского режима и пишет, что «нацистское "экономическое чудо" в своей основе было обеспечено конъюнктурой вооружения» 85.
Через всю книгу автора проходит идея о «двойственности» нацистского режима. Его показателями, с одной стороны, выступило «обольщение» народа привлекательными чертами «модернистского» общества недолгих лет мирной жизни Германии. Это были: быстрая ликвидация безработицы, динамизм экономического и социального развития, успехи внешней политики, выдвижение молодых инженеров и технократов, создание новой партийной и государственной бюрократии, спрос на профессионализм. На людей оказывали влияние и парадные черты жизни нацистской Германии: красочные партийные съезды, пышные празднества, торжественная закладка различных здании и соооружении и т. п. .
С другой стороны, пишет Тамер, это была мощная сила принуждения в лице тоталитарной идеологии и государственных средств подавления. Проводилось физическое устранение социально и расово неполноценных, вытеснение и уничтожение евреев.
Идея двойственности пронизывает суждения Тамера и относительно полномочий властных структур в нацистском государстве. Если многие авторы до него достаточно однозначно характеризовали режим либо как монократию, либо как поликратию, то Тамер пошёл по пути интеграционной оценки властных полномочий нациствов. «Третий рейх обладал сильной монократической вершиной и одновременно поликратическими властными структурами. Одно обусловливало другое» 87.
До Тамера подобный учёт противоречивости нацистской системы власти отражался в таких суждениях о ней, как «авторитарная анархия» или «тоталитарная поликратия» (Г. Щульц), «полицентризм» (Д. Шёнбаум), «организованный хаос» (Д. Ребентиш), а ещё раньше - в довоенной работе американского историка Франца Ноймана «Бегемот» - в виде определённого сорта плюрализма тоталитарных субсистем или организаций .
Оценивая влияние нацистской идеологии на немецкий народ, Тамер утверждает, что большинство её почитателей объединяли не мировоззренческо-политические убеждения, а «миф фюрера» как спасителя нации. Этот тезис автор обосновывает тем, что со смертью фюрера нацизм исчез «почти на следующий день» 89. Описывая общественные отношения в период Второй мировой войны, Тамер обращает внимание на парадоксы нацистского воспитания населения. К концу режима, пишет автор, «видна полная деполитизация населения, уход в личную жизнь, восприятие самой смерти фюрера либо с облегчением, либо с безучастием» .
Рассматривая место национал-социализма в германской истории, Тамер подчёркивает, что хотя фашистский режим просуществовал в Германии всего 12 лет, он основательно изменил лицо и страны, и Европы. Достаточно подробно он анализирует результаты нацистского господства, которые оказались прямо противоположны тем целям, которые провозглашал Гитлер.
Национал-социализм как модернизация
В новейшей историографии национал-социализма развернулась также дискуссия о модернизаторских аспектах нацизма. Собственно, она не прекращалась, но проходила волнами. Очередная волна пришлась на первую половину 1990-х годов. Поводом послужила идея «историзации» нацизма с целью найти какие-то связующие линии в германской истории, вписывающие в неё и период национал-социализма. И если раньше эта связующая линия превалировала в области реакционной, империалистической идеологии кайзеровских времён, идей «консервативной революции» Веймарского периода, то сейчас задачей стали поиски исторической связи нацистского периода с историей ФРГ, чтобы не писать её историю как «историю чужого народа» (М. Брошат). Следовало ответить на вопрос, за что немцы «любили» Гитлера, поддерживали его режим.
После войны Германская Демократическая Республика (ГДР) утверждалась как государство революционных и антифашистских немецких традиций, в котором выкорчеваны корни фашизма в лице германского империализма. Она отрицала какой-либо (кроме антифашизма) континуитет с нацистским государством. Восточногерманская историография сравнительно мало изучала внутреннюю политику нацистского режима, особенно мирного времени, за исключением террористического и пропагандистского аппарата. Социальные мероприятия германских фашистов находились практически вне поля её зрения, а слабое сопротивление немецкого общества нацистскому режиму упрощённо объяснялось только террором и пропагандистским оболваниванием масс 244.
В Федеративной Республике Германии при осуждении террористического характера и преступлений нацизма сохранялись некоторые исторические связи с предвоенной и военной Германией. На это указывали формы собственности, частичная преемственность правящего слоя, осуществление части программ, начатых нацистами в области социальной политики, науки и культуры (самый известный - создание «народного автомобиля» - «Фольксваген»). Это показывало, что кроме геноцида, террора и преступлений нацистский режим содержал и некоторые позитивные тенденции развития гер майского общества, которые возможно было «продлить», «обновить» в условиях либеральной западногерманской системы 245.
Взгляд, в этой связи, историков, социологов и других учёных оказался на какое-то время прикован к социальной и культурной политике нацистов, «глянцевым» сторонам нацистского режима, о которых свидетельствовали многие его современники. Вопрос о модернизаторском воздействии нацизма стал одним из элементов анализа нацистской диктатуры.
Одни заголовки книг и статей первой половины 90-х гг. свидетельствует о высокой степени интереса к этой теме: «Диалектика порядка. Модерн и Холокост». «Разрыв и континуитет. Материалы дебатов по модернизации в период национал-социализма»; «...в определённом смысле Роберт Лей был немецким Уильямом Бевериджем». К дискуссии о модернизаторских элементах в национал-социалистской социальной политике»; «Национал-социалистический Модерн. Расово-идеологическая модернизация через отрыв и разрушение общественной периферии»; «Традиции и модернизм в национал-социализме»; «Национал-социалистический технический дискурс: Немецкие свойства реакционного модернизма» и т. п. 24 . Новой волне дискуссии способствовал Райнерт Цительман («молодой консерватор», как его именуют в немецкой историографии) своей книгой: «Гитлер. Самосознание революционера» 247.
С момента своего появления в 1919 году на политической арене национал-социализм проявил себя как антимодернистское (регрессивное) движение. Такая оценка давалась ему в Веймарской республике, как либералами, так и марксистами. Она проистекала из понимания этими политическими силами, что такое прогресс. Либералы трактовали его как неуклонное движение общества по пути демократии, политического плюрализма и свободного рынка. Марксисты - как путь к социалистическому обществу через пролетарскую революцию, обобществление собственности и плановую экономику. «Зрелость» общества в достижении тех целей, которые исповедовали либералы или коммунисты, была показателем «современности» (модерна). С их точки зрения оценки фашизма как крайне реакционного течения справедливы, сохраняют значение до сегодняшнего дня и могут быть применимы к неофашизму и неонацизму. Марксистская историография считала фашизм наиболее реакционным течением ещё и потому, что он объявил себя радикальнейшим врагом марксизма248.
Влиятельным антимодернистским течением в Германии в 10-20-е гг. XX века были так называемые «младоконсерваторы», чьи идеи «консервативной революции» послужили «духовным каркасом для «барабанщика нации» (Гитлера) 249. Марксистская интерпретация фашизма всегда отвергала понятие «революция» применительно к консерватизму, а тем более - к фашизму, считая, что сама по себе консервативная идеология снимает вопрос о возможности общественного прогресса.
Длительное время только западная историография активно занималась разработкой проблематики «консервативной революции», в рамки которой вписывалась «коричневая революция» Гитлера и трактовала её как антимодернистскую идеологию и власть. Крайняя точка зрения на этот счёт принадлежит американскому историку Тарнеру и заключается в том, что нацисты хотели «деиндустриализации» Германии и намеревались сделать страну аграрной, вернуть её к эпохе крестьянской войны 250. Конечно, этот тезис очень заострён, хотя и опирается на некоторые положения «Майн кампф» Гитлера. Более «мягкая» оценка проблем соотношения реакционности и «модернизма» в нацизме была выражена немецким социологом Ральфом Дарендорфом. Её суть: нацистское движение было консервативным, но против собственной воли разрушало традиционные структуры251.
Сам термин «модернизация» оформился как теоретическое понятие в 60-е гг. XX века, и он исходил от социологов США. Первоначально это понятие использовалось для описания процессов, которые получили развитие в XX веке в «третьем мире» в результате восприятия индустриальной, западной цивилизации. Постепенно границы этого понятия расширились: оно стало ключевым для понимания глобальной истории. В широком контексте модернизация означает переход от традиционного общества (средневекового, феодального) к обществу нового времени (капиталистическому). В более узком смысле модернизация понимается и как единственный в своем роде процесс, означавший невиданно быстрый экономический, социальный, культурный, политический подъём, который обозначился в мировом сообществе со времени революций конца XVIII века (американской и французской). Вначале модернизация развернулась как индустриальная и демократическая революция в европейско-атлантическом регионе, а затем и по всему миру Модернизация - широкое понятие. Оно включает в себя области техники и политики, науки и социальной сферы, религии и культуры.
Существует и справедливая критика понятия модернизации: так, действительно, подчас трудно обнаружить грань между традицией и современностью; сам конгломерат предметов, составляющих «модернизацию», широк, пёстр и взаимодействует достаточно хаотично. В действительности история состоит из смеси традиции и современности. Известный историк и политолог Томас Ниппердей писал, что «мир традиции не всегда статичен, а мир со-временности (модерна) не всегда динамичен» . Кратко рассмотрим влияние процесса модернизации на Германию, опираясь, главным образом, на выводы этого учёного.
Некоторые проблемы социально-экономической политики
Вопрос о сути экономической политики и занятости трудящихся в годы национал-социализма находится постоянно в центре внимания современных историков. Краеугольным камнем характеристики нацистского хозяйства в историографии является утверждение, что экономика Третьего рейх носила смешанные черты, при которых экономику нацистов нельзя однозначно считать плановой или рыночной. При этом часть историков больше подчёркивают хаотический, импровизационный характер экономической политики в нацистском государстве (главным образом, структуралисты). Другая же часть историков на первый план выдвигает регулируемые, перспективно ориентированные аспекты ведения хозяйства, которые связаны со строгой иерархически управляемой структурой. Обобщающий подход к этой теме демонстрирует один из создателей панорамной истории Третьего рейха - Лудольф Хербст. Он выделяет три оценки этой политики, сложившиеся в немецкой историографии.
Первая: подчёркиваются её позитивные черты, приведшие к быстрой ликвидации экономического кризиса и рассасыванию безработицы, усовершенствованию промышленных отраслей. Указывается в этой связи, что быстрое экономическое развитие Западной Германии после войны было следствием не только послевоенной экономической политики, но и «достижений» нацистского времени, которое оставило после себя современный индустриальный аппарат производства, превосходно обученных работников и новых менеджеров, опытных по части европейских промышленных организаций. Частично соглашаясь с этим, Хербст справедливо напоминает, что экономическая конъюнктура была, по большей части, конъюнктурой вооружений и привела к долгам, а также к применению принуждения и насилия 517.
Вторая точка зрения - решительно отрицательная оценка экономической политики. Её представители отказывают национал-социалистам в какой-либо способности и какой-либо воле при ведении серьёзной экономической политики. Они являются сторонниками точки зрения о так называемом «примате политики», в соответствии с которой нацисты действовали в своих политических интересах, не оглядываясь на соображения рациональности и экономической целесообразности. Главное для них было - осуществить свои военно-политические, расистские и империалистические цели. «Смешав командную экономику с грабительской и пропитав её запутанностью управленческих структур, нацистская Германия жила за счёт будущего и отяготила его» 518.
По мнению Хербста, к настоящему времени сформировалась третья точка зрения, характерная для авторов нового поколения. Она проявляет всё большую убедительность и исходит из той установки, что экономическая политика национал-социалистов была гораздо сильнее, чем считалось раньше, подчинена основным идеологическим постулатам Гитлера. При таком подходе происходит, пишет автор, значительная смена перспектив рассмотрения этого вопроса. «Принимаются во внимание евреи, исключённые из германского общества и крайне жестоко эксплуатировавшиеся нацистами, так же, как и другие народы Европы, подавлявшиеся и эксплуатировавшиеся из расистских и империалистических побуждений» 519. Эти поправки, по мнению автора, меняют сложившуюся картину и вызывают кризис понятий, сформировавшихся в историографии для описания экономики. Примерами таких понятий могут служить, например: «автаркическая экономика», «военная экономика», «экономика большого пространства» или понятийный аппарат относительно управления экономикой: «плановое хозяйство», «направляемая экономика», «командное хозяйство» 520.
Хербст объясняет этот «кризис понятий» результатами изучения «микроистории» предпринимательской жизни на региональном уровне, которые выявили ограниченную ценность «генеральных понятий». Например, в 1938 г. в немецком хозяйстве констатировалась полная занятость, между тем как в лёгкой промышленности, например обувной, были и увольнения, и укороченный день. Что касается производительного еврейского населения, то там безработица доходила до 2/3, значительная часть европейских рабочих во время войны также были безработными. «Немцы экспортировали не работу, а безработицу», - пишет автор
Хербст не соглашается с широко распространённым мнением, что нацисты не тронули частную собственность. Это совершенно не касается еврейской собственности: евреи полностью её потеряли. Это имело место не только у многих еврейских мелких предпринимателей, но и даже в тяжёлой индустрии. Позднее, во время войны, расистские критерии оказывали столь большое влияние, что в использовании, например, труда евреев - совсем, а поляков - по большей части рационализм в расчёт не брался. И таких проти воречий можно привести очень много, - пишет автор . Хербст называет эти явления «асимметрией», а нацистское хозяйство - асимметричным. Общую картину хозяйства можно создать, принимая во внимание эту асимметрию. Причина её - столкновение политическо-идеологических импульсов с экономико-политическими стремлениями. Эти рассуждения и выводы автора показательны для попыток преодоления раздельного подхода к истории немцев и евреев в Германии, о котором писал Фридлендер, и стремления к её синтезу.
Экономическую политику и политику занятости нацистов, по мнению автора, нельзя отделять от их чудовищно-грандиозных планов пространственной, социальной и структурной перестройки Европы, где каждому народу определялось «надлежащее» место и где его не было для «недоразвитых» рас: евреев, цыган, славян. Правда, неясно, к кому обращается конкретно Л. Хербс, так как немецкая историография (и не только немецкая) этой темы весьма обширна. Это заявление историка носит наставительно-дидактический характер и, видимо, обращено к новому поколению историков. К настоящему времени ни у кого не вызывает особых сомнений, что «притягательная сила (нацистской) модели для немецкой индустрии оказалась, к сожалению, большой... Национал-социалистическую экономическую политику и политику вооружений нельзя отрывать от Освенцима. Во многом она ведет прямо к нему»
Оценки Хербста и ряда других авторов взаимоотношений крупного капитала с нацистским режимом показывают, что в немецкой историографии в начале века укрепились те взгляды на эту проблему, которые были характерны для либерально-демократической историографии 60-70-х гг. XX века под влиянием работы Ф.Фишера.
Попыткой выработать какую-то системную модель экономики национал-социалистов и преодолеть «кризис понятий» отмечена монография Ми хаэля Проллиуса. Он считает, что к объективной оценке системы хозяйства в нацистском рейхе поможет приблизиться изучение механизмов нацистского регулирования экономики. По мнению автора, управление экономической системой национал-социалистов осуществлялось двумя путями: организационными мерами и политическими процессами «посредством неожиданно возникающих (и развивающихся) способов (auf emergente Weise), и с функциональной точки зрения нацистский режим проявил себя «государством в стадии становления» (Emergenz-Staat)524.
Проллиус анализирует не столько саму экономическую политику, сколько планирование и организационные структуры, и поэтому для книги характерен системный подход. Системному анализу подвергнуты основные концепции нацистского государства, сложившиеся в послевоенной историографии: «примат политики или экономики», «плановой или импровизационной» экономической политики, «поликратической» или «монократической» организационной структуры, а также концепция модернизации
Автор концентрирует своё внимание на внутренней организации экономической системы. Он довольно подробно разбирает функции, место различных (государственных, партийных и др.) структур в экономике и хозяйственной политике, а также рассматривает влияние отдельных личностей. Так, анализируется место в экономической организационной системе мини-стерства экономики (Шахт), «Ведомства по 4-летнему плану» (Геринг) , «государства СС» (Гиммлер). Определяется значение в экономике массовых нацистских организаций: партии, Имперской трудовой повинности, «империи» Немецкого трудового фронта (Лей), «Имперского продовольственного сословия» (Дарре) и др. Проллиус присоединяется к утверждениям многих историков о том, что нацисты не проявляли особого желания и воли к оформлению плановой, управляемой экономической политики.
Историки о преступном характере войны на Востоке
Цели и задачи Гитлера в войне против СССР, разбросанные в его книге «Майн кампф», в речах, беседах и выступлениях 20-30-х гг. после войны были чётко выписаны историком А. Хильгрубером и до сегодняшнего дня считаются отправными для исследования. К ним относятся: 1) истребление «ев-рейско-большевистского» руководящего слоя, и вообще всех евреев Восточной Европы; 2) завоевание колониального и жизненного пространства для Третьего рейха; 3) порабощение славянских масс со стороны немецкого государства; 4) образование на завоёванных территориях так называемых «рейхкомиссариатов» 819.
Целью такого завоевания должно было стать возведение автократического, стойкого для блокады «большого пространства континентальной Европы» под гитлеровским господством. При этом завоёванное советское пространство будет образовывать экономическую зону для обеспечения географических, ресурсных, поселенческих преимущества континента, чтобы оказалась достижимой более далёкая цель нацистов - «мировое господство».
Истребительный характер войны со стороны нацистов проявлялся не только в войне против Польши и СССР. В меньших масштабах, чем на Востоке, но во всей Европе террористическим аппаратом нацистской Германии была организована охота на противников фашизма: партизан, деятелей Сопротивления, а также «расовых врагов», среди которых большую часть составляли евреи. Из всех уголков оккупированной Европы потянулись эшелоны на Восток континента, где создавались лагеря для депортированных евреев и других неугодных оккупантам людей. Там они стали уничтожаться непосильным трудом, голодом, ужасными условиями жизни, а дети и старики - как «лишние рты». Символом таких лагерей стал Освенцим. Именно во время войны преследование евреев вылилось в их массовое, индустриальное уничтожение - Холокост. Одновременно с территории занятых нацистами Польши и части СССР потянулись эшелоны насильственно вывезенных на принудительные работы в Германию славян.
Подготовка, развязывание и осуществление военной экспансии и оккупации на Востоке Европы остаётся до настоящего времени одной из активно изучаемых страниц немецкой истории. В этом направлении в 90-е - начале 2000 гг. продолжали интенсивно трудиться Ветте, Нольте, Юбершер - историки, сделавшие большой вклад в освещение специфически нацистского характера этой войны. В ходе анализа «мировоззренческой расовой войны по уничтожению на Востоке» на передний план выступает тема военных будней и нацистских преступлений.
Современные методы исследования распространились и на военную историю. Интерес историков стали привлекать сюжеты жизни и смерти на войне, взаимоотношения солдат между собой и с офицерами, их социальный профиль, отношения к событиям на войне и в собственном тылу. Для этого в качестве источников стали использоваться письма солдат, воспоминания участников войны, донесения различных служб о настроениях воинов. Инте pec к таким темам был вызван новыми документами по истории войны и оккупационного режима, найденными в архивах других стран, особенно Польши и бывшего СССР.
Книга Клауса Латцеля «Немецкие солдаты - национал социалистическая война?» 2 относится к работам такого рода. В ней рассматриваются как индивидуальные судьбы участников войны и их военный опыт, так и некий коллективный портрет солдата, возникающий на основе анализа писем полевой почты. В работе отражены поведение и взгляды солдат, как на передовых позициях, так и оккупационном тылу: отношение к гражданскому населению, к военнопленным и (что не может не затрагиваться) - к Холокосту. Рассматриваются проблемы «нормальной войны» и войны на уничтожение. Проводится сравнительный анализ преступлений против военнопленных в период Первой мировой войны и Второй мировой войны.
Отдельная глава посвящена проблемам смерти на войне и сопутствующим им концептам - «убийство», «судьба», «жертва», «герои», «мужество», «честь» и др. Затрагиваются вопросы смысла и бессмысленности войны и место собственной личности солдата в ней, роль веры в постулаты национал-социалистической идеологии: «фюрера», «народного сообщества», «отечества» и др.
Делая выводы относительно языка солдатских писем, автор утверждает, что его нельзя идентифицировать только как национал-социалистический по содержанию и окраске, чего бы хотелось нацистам. Но он всё же является в чём-то родственным нацистской пропаганде. Латцель переносит известные слова М. Мессершмидта о «частичной идентичности целей руководства вермахта и НСДАП» на исследуемую ситуацию и говорит, что в письмах отражается «частичная идентичность мотивов действий сол дат вермахта и целей национал-социализма»
Автор отмечает, что вера в «фюрера» проявляется у солдат в более устойчивой форме, чем у гражданского населения. В письмах видно большое влияние пропагандируемого нацистами образа «мужчины-солдата», между тем как расовые представления о «народном сообществе», как «сообществе по крови», имели лишь частичное хождение. Латцель подмечает такую черту в письмах: когда солдаты входили в контакт с «внешним миром», их взгляды становились расистскими. «Они оживлялись при соприкосновении с материальными и социальными условиями жизни гражданского населения на Востоке и при их сравнении с собственным положением», - пишет он 822.
Интересен его вывод о том, что по отношению к солдатам Красной армии оценки были более сдержанными и редко соответствовали полным нена-висти тирадам фашистской пропаганды . И всё же автор говорит о существования некоего набора взглядов солдат, близких нацизму, важнейшим из которых была готовность к насилию и уничтожению. «Эта готовность облегчала солдатам вести такого рода войну, какую они волей-неволей вели в Советском Союзе», - заключает автор 824. Книга Латцеля представляет собой пример научного исследования средствами постмодернистской историографии и помогает более дифференцированно воспроизвести и место войны в истории национал-социализма, и место нацизма в истории войны.
Наиболее изучаемыми и, частично, дискуссионными проблемами войны Германии против СССР являются следующие: 1) как оценивается пакт «Молотова-Риббентропа»; 2) в чём состоит идеологический характер войны против СССР; 3) какова стратегия блицкрига, 4) так ли уж «чист» вермахт от преступных действий; 5) какова оккупационная политика, включая Холокост и число его жертв; 6) тема защиты вермахтом в конце войны на Восточном фронте немецкого мирного населения от наступающих советских войск.
Какую роль должен был сыграть договор о ненападении между СССР и Германией от 22 августа 1939 г. (пакт Молотова-Риббентропа) в осуществлении целей Гитлера, «жертвой» которого становилась Польша?
Консервативные немецкие авторы считали «пакт» решающей предпосылкой для развязывания Второй мировой войны. Он развязывал Гитлеру руки для нападения на Польшу. Причину подписания договора со стороны СССР они видели в том, что Сталин был неравным партнёром в переговорах с Западом, и подписанием соглашения с Гитлером он хотел заставить запад-ные страны считаться с ним . Английский историк Тейлор считал, что Гитлер хотел мирно разрешить проблемы Версаля. Война - результат ошибок дипломатии всех стран. Политика Сталина была мирной, направленной на коллективную безопасность. Когда она рухнула, он искал альтернативу и за-ключил «пакт о ненападении»
В западногерманской историографии до конца 80-х гг. этот договор трактовался консерваторами в русле теории тоталитаризма - как сговор двух диктаторов против западных демократий. Много значения в этом пакте придавалось историками идеологическим мотивам и мало - тактическим и стра-тегическим шагам обоих партнёров . 50-летие начала войны в 1989 г. вновь оживило интерес историков к пакту, к вопросу о целях Гитлера в войне на Востоке и её идеологическую обусловленность (историки Михалка, Грамль и др.). Их подход к теме более широкий и реалистический. Не ставится под сомнение изначальное желание Гитлера начать войну и передел мира, но договор августа 1939 г. рассматривается не в узком смысле, как сговор двух диктаторов, а в широком контексте внешнеполитических отношений. Международная политика 30-х гг. создала плацдарм, с которого Гитлер начал в 1939 г. войну - смысл выводов Грамля в его работе «Европейский путь к войне. Гитлер и великие державы». Он рассматривает пакт Гитлера со Сталиным, прежде всего, с точки зрения гитлеровских политических и военных намерении
