Введение к работе
Актуальность темы определяется тем, что проблематика русского общественно-исторического сознания является для современной отечественной исторической науки новой и перспективной. Она в полной мере соответствует одному из важных направлений в развитии научных исследований в исторической мысли западноевропейских стран, особенно активно развивавшихся в прошлом столетии во Франции.
Исследование этой проблематики позволяет более глубоко, полно и конкретно понять характер и особенности развития всякого культурно-исторического сообщества, в том числе этнической культуры. В условиях, когда изучению этнических культур уделяется особое внимание, исследование исторического сознания общества как исключительно сложного и противоречивого явления и одновременно постоянно развивающегося процесса позволяет познать и уяснить саму их основу, которую представляют собой представления о прошлом и оценки прошлого. Но, в свою очередь, к изучению этой проблематики выработаны разные подходы. Это может быть исследование отношения общества к историческим явлениям и событиям, которые закрепились в памяти общества, и нашли выражение в его историческом сознании. Вместе с тем весьма продуктивен оказался и другой путь исследования поставленной проблемы, который выражается во внимании к образам исторических личностей, оставивших свой след в истории страны и народа, и поэтому также запечатлевшихся в памяти и нашедшем свое место в историческом сознании. Перспективность подобного пути подтверждена исследованиями исторических личностей как значимых мест французской исторической памяти, таких, как Жанна д'Арк и солдат Шовен, убедительно проведенных историками школы выдающегося французского историка П. Нора – М. Виноком и Ж. де Пюимежем.
Одной из таких значимых личностей в русском историческом сознании является великий князь киевский Владимир Мономах. С одной стороны, в связи с тем, что эта выдающаяся личность относится к очень далеким временам русской истории, в массовом историческом сознании образ его с течением веков оказался несколько стертым. Это произошло несмотря даже на то, что он проявил себя в такой значимой для национального сознания деятельности, как борьба со степными соседями Руси, половцами. Не удивительно, что ее затмили образы отечественных исторических личностей более позднего времени. Связано это также и с тем, что некоторые из таких личностей в значительно большей степени поразили сознание общества, чем Владимир Мономах. Прежде всего, это относится к таким ярким личностным образам в исторической памяти, как тиран позднего средневековья Иван Грозный и диктатор советского времени Сталин, который далеко не случайно стремился формировать и закреплять в сознании советского общества культ Грозного царя средствами литературы, историографии и кинематографии. В самом деле, такой культ составлял историческую основу его собственного культа. С другой стороны, историческая отдаленность Владимира Мономаха от новой и новейшей России создавала благоприятные условия для того, чтобы проанализировать процесс развития образа этого выдающегося киевского князя в российском историческом сознании на протяжении многих веков, в произведениях общественно-исторической мысли, литературы и искусства. Это, в свою очередь, позволяет представить русское историческое сознание как длительный культурно-исторический процесс, проанализировать воздействие его на разные стороны более поздней отечественной духовной культуры.
Неотъемлемой составной частью проблемы исторического сознания является проблема содержащихся в нем мифологических образов. В самом деле, образы и сюжеты прошлого со временем в сознании общества с неизбежностью мифологизируются, предстают в нем в том виде, который соответствует не столько исторической реальности, сколько отношению к этим образам и сюжетам в обществе в соответствии с его традициями и культурой. В этой связи образ исторической личности в массовом сознании представляет собой такой культурно-исторический миф, анализ которого позволяет понять, как содержание и внутренние его смыслы, отражавшие особенности истории, традиций и культуры того общества, где этот миф сформировался. Вместе с тем эволюция культуры такого общества оказывает воздействие на сам миф, который на каждом этапе данной эволюции сам претерпевает изменения, и на каждом этапе в своем развитии может иметь весьма существенные отличия. Анализ мифологических образов в русской культуре Владимира Мономаха на протяжении длительного, многовекового периода его существования дает возможность более глубоко понять и оценить характер и особенности этой культуры, ее изменения в течение веков.
В этой связи актуальность поставленной проблемы представляется очевидной. Она относится к истории исторического сознания и исторической мысли, к исторической науке, литературе и искусству России, к отечественной культуре в целом. Она носит, таким образом, междисциплинарный характер, и соответствует одному из основных направлений современной гуманитарной мысли. Ее исследование дает возможность уяснить еще одну существенную сторону исторического сознания русского общества, к которой до сих пор в целом не было привлечено исследовательское внимание.
Историография, посвященная киевскому князю Владимиру Мономаху, велика. Однако специального обобщающего исследования его мифологического образа в русском общественно-историческом сознании до сих пор нет. Существует лишь оценка трудов, в которых содержится характеристика князя, а также оценка отдельно взятых сюжетов, в которых он предстает в качестве мифологизированного «места» или «фигуры» исторической памяти.
На мифологичность образа Владимира Мономаха в памятниках средневековья, его весьма высокую оценку в исторической памяти обращалось внимание уже в дореволюционной историографии. «Мономах, - писал Н.И. Костомаров, - оставил по себе память лучшего из князей… Его благодушие, соединенное в нем с энергическою деятельностью и умом вознесло его так высоко и в глазах современников, и в памяти потомства». Стремясь при этом к объективности, Костомаров подчеркивал, что «Мономах в своих наставлениях и в отрывках о нем летописцев являлся более безупречным и благодушным, чем в своих поступках». По замечанию П. Голубовского, «идеализированная личность Владимира Всеволодовича Мономаха» заслоняет собой всех других современных ему князей и своим блеском заставляет еще более темнеть личность Олега Святославича, упорного врага Мономаха. Об идеализации летописью Владимира Мономаха писал и М.С. Грушевский, замечавший, что она «благосклонна Всеволодовой династии», «написана поклонником Мономаха», который предстает «идеальным патриотом», «идеалом князя – энергичного, дальновидного, для общины доброго». Идеализация и в самом деле представляет собой форму мифологизации. Однако, будучи намеченной, эта мысль в трудах историков конца XIX – начала XX вв. развития не получила.
Причины идеализации летописью Владимира Мономаха были показаны А.А. Шахматовым. Он выяснил, что в дошедшем до нас виде «Повесть временных лет» была отредактирована в годы его княжения в Киеве и под его контролем. Однако на мифологичность образа князя выдающийся летописевед не указывал. После его работ и работ его последователей (М.Д. Приселкова и др.) общим местом большинства исследований о Мономахе становится указание на политическую пристрастность летописцев к этому князю, выражавшуюся в выдвижении его на первый план русской истории, прославлении и идеализации.
По существу на мифологизацию образа Владимира Мономаха обращал внимание А.С. Орлов. В своей книге, посвященной этому князю, он отмечал, что Владимир считался «наибольшей близостью к желанному тогда образу государственного правителя». Об этом, по его мнению, «свидетельствуют история и легенда». Рассматривая отзывы о Мономахе, как современных князю летописцев, так и их продолжателей, Орлов обращал внимание на то, что оставаясь «неизменно хвалебным», образ князя изменялся «с течением веков соответственно их идеологическому развитию». «Вместо объединителя княжеского рода и главы правящих феодалов, - замечал историк, - этот образ лет через четыреста стал представлять единовластца, притом увенчанного мировыми инсигниями власти». Это изменение образа Мономаха Орлов связывал с завершением процесса объединения русских земель вокруг Москвы, когда последняя «почувствовала себя вправе стать во главе государств Восточной Европы и прозвалась “третьим Римом”». По заключению историка, «за всю средневековую эпоху Владимир Мономах посмертно изображался, как представитель мощи Русского народа перед всеми другими народами и государствами, начиная со степняков-кочевников и кончая Византией».
Таковым, по оценке Орлова, Мономах виделся и большинству историков и литературоведов, которые формулируя его характеристику, приобретали «твердое убеждение в высоком качестве его человеческого лица и деятельности». Среди этих характеристик Орлов выделял характеристики, данные Мономаху С.М. Соловьевым, М.С. Грушевским, Н.И. Рожковым и М.Д. Приселковым. Особенно высоко он оценивал отзыв о князе Соловьева и критиковал Приселкова, обвинявшего Мономаха в грекофильстве.
На идеализацию Владимира Мономаха в средневековой литературе, рассматривая образы князей в контексте выделенного им стиля «монументального историзма», указывал Д.С. Лихачев. Он подчеркивал, что в литературе и искусстве эпохи феодализма не могут содержаться характеристики реальных качеств личности. Человек выступал «в качестве представителя определенной среды», «своего сословия». Князь изображался «в церемониальных положениях» и воплощал «героизм личности, понятия чести, славы, могущества князя». Отражая феодальную природу общественных отношений, образ князя, тем самым идеализировался. Среди приводимых Лихачевым примеров таких идеальных образов неоднократно упоминается и Владимир Всеволодович Мономах. О нем, как летописном идеале князя писали и другие исследователи, обращавшиеся к анализу «Повести временных лет» и ее концепции. В.Г. Мирзоев, например, указывая на это, отмечал, что «повествование о делах Владимира Мономаха полно глубокого уважения к этому деятелю. Владимир рассудителен, нетороплив в решениях, справедлив. Он полон стремления сохранить Русскую землю, наследие отцов и дедов, боголюбив, готов всех примирить и утешить. Вся политика и личная жизнь князя Владимира представляются летописцем как реальный идеал правителя государства, поступающего в точном соответствии с законами божескими и человеческими». По существу, исследователями была подмечена мифологичность образа Владимира Мономаха, запечатленного в средневековой литературе.
Высказывания, свидетельствующие о распространенности в историографии представления о том, что запечатленный в средневековых памятниках образ Владимира Мономаха является идеализированным, содержатся в работах И.У. Будовница, Б.А. Рыбакова, П.П. Толочко и некоторых других советских историков, видевших в этом образе отражение действительных успехов многообразной деятельности Мономаха. Те же историки, кто оценивал Мономаха негативно, усматривали за его идеализацией литературную деятельность сторонников князя. По оценке А.Г. Кузьмина, «Владимир Мономах являлся главным героем книжной, летописной традиции». Он, как подчеркивал историк, не столько герой – защитник Русской земли или ее устроитель, сколько – «идеальный правитель». И в оставленных заинтересованными современниками и ближайшими наследниками летописных оценках и в позднейшей традиции он, по словам Кузьмина, «символ величия Руси и ее единства».
Исследователями «Поучения» Владимира Мономаха неоднократно обращалось внимание на мифологизацию своего образа самим Мономахом, уделившим в своих литературных трудах большое внимание образу идеального правителя, в качестве которого, рассказывая о собственной жизни, он стремился показать самого себя. Помимо «Поучения» Владимира Мономаха, обращалось также внимание на его идеализацию в таких произведениях, как созданная в его княжение окончательная редакция «Сказания о Борисе и Глебе», созвучное «Поучению» одно из посланий князю киевского митрополита Никифора, рассказы Киево-Печерского патерика.
«Развитие легенды о Владимире Мономахе» в «Слове о погибели Русской земли» анализировал исследователь этого произведения Ю.К. Бегунов. Дальнейшее развитие мифологизированного образа князя в XV – XVI в. в таких произведениях как «Послание» Спиридона-Саввы и «Сказание о князьях владимирских» затрагивалось в работах Р.П. Дмитриевой, А.Л. Гольдберга и некоторых других советских историков, изучавших литературную историю рассказа о дарах Мономаха. Легендарные же основы этого рассказа еще в дореволюционный период были изучены И. Ждановым. Но в целом, мысль о мифологизации Владимира Мономаха в древнерусской литературе, как дореволюционными, так и советскими историками и литературоведами, несмотря на ряд ценных наблюдений, оказалась лишь намеченной и развита не была. Исследователям советской эпохи важно было обратить внимание на классовый характер общественно-исторической мысли по отношению к Владимиру Мономаху, но не на выражение в ней мифологизации князя. Миф о нем сводился, как правило, к его идеализации.
В постсоветской историографии мнения о Мономахе историков «разных эпох и поколений» были рассмотрены Ю.В. Кривошеевым. Им было показано, что над исследователями, характеризующими Мономаха «часто довлел сильный агиографический штамп средних веков, часто оценка деятельности Мономаха зависела от политических симпатий историка, часто портрет Владимира завершал серию их рассуждений по интересующему их вопросу и поэтому находился в прямой зависимости от их взглядов на данный вопрос». Тем самым, по справедливому замечанию Кривошеева, не только летописная характеристика Мономаха, но и ее ученые толкования нередко оказывались весьма далекими от объективности, по существу были мифологичны.
Критический взгляд на труды историков, писавших о Мономахе, представлен также в многочисленных работах, посвященных развитию отечественной историографии и рецензиях на отдельные труды по проблемам княжеской власти и истории Древней Руси.
О выстраивании самим Мономахом своего образа, ставшего результатом «в деталях продуманной и хорошо организованной компании» писал А.П. Толочко. Другой современный украинский историк – Т.Л. Вилкул, предприняла попытку рассмотрения летописных известий о Владимире Мономахе «во время бурных событий конца XI в.» через призму нарративного конструирования сюжетов. В результате она пришла к выводу о крайней тенденциозности летописи за этот период, прямом искажении ею многих событий, вызванном стремлением показать Мономаха сильным, справедливым и «милостивым» правителем. Развивая мысль Толочко, Вилкул отмечала, что Мономах был одним из первых деятелей Древней Руси, кто по достоинству оценил значение «нерукотворных памятников» и потрудился над тем, чтобы оставить по себе добрую память. «Настоящий» же Владимир Всеволодович, по ее мнению, весьма отличался от того панегирического портрета, который нам рисует «Повесть временных лет». Исследовательница также обращала внимание на то, что фиксирующаяся в летописи идеализация князя и «несколько экзальтированное восприятие его образа… были подхвачены учеными В.Н. Татищевым, Н.М. Карамзиным и другими, плоть до наших дней».
Некоторые вопросы, имеющие отношение к заявленной теме, затрагивались в исследовании исторической и современной динамики социально-политической мифологии Н.И. Шестова. Им в частности обращалось внимание на конструирование Владимиром Мономахом своего «политического мифа лидерства» и последующее использование участниками политического процесса для легитимации своих действий мифологемы «племя Владимира».
На идеализацию образа Владимира Мономаха в «Слове о погибели Русской земли» вновь обратила внимание Л.В. Мининкова, подчеркнув что в этом произведении нашел выражение «идеал сильной для любого соседа и всякого внешнего противника Руси, который якобы сумел в полной мере осуществить Владимир Мономах». Его образ, созданный в этом произведении, по справедливой оценке исследовательницы, «содержал ярко выраженные мифологические черты».
Образ Владимира Мономаха в исторической и поэтической памяти, прежде всего, оценка князя «Повестью временных лет», а также воспоминания о нем сохранившиеся в составе продолжений последней по Лаврентьевской и Ипатьевской летописям, частично в «Слове о погибели Русской земли» и наиболее полно – в Галицко-Волынской летописи стали предметом рассмотрения Н.Ф. Котляра. Он подчеркивал, что «Владимир Всеволодович вошел в историю Руси и Европы… как просвещенный и талантливый писатель, мудрый политик, разумный и умелый государственный деятель. Но больше всего он прославился как великий полководец, который разгромил и откинул далеко от южных и восточных рубежей Руси ее злейших врагов – половецких ханов с их бесчисленными ордами». Этим, по мнению Котляра, «он и полюбился народу, потому так долго и жил в народной памяти» и памятниках древнерусской литературы, выступая в них «как высокий пример потомкам для подражания», «как самоотверженный борец за Русскую землю, как ее щит и меч».
О характеристике Владимира Мономаха в памятниках древнерусской письменности XII в. в качестве идеального правителя и праведного князя, который «оставался образцом для последующих поколений древнерусских книжников» писал и В.М. Рычка. Для уяснения характера мифа о Владимире Мономахе, представленного в «Сказании о князьях владимирских», интерес представляет его статья об историческом значении походов киевских князей на Византию, их осмыслении в исторической памяти последующих поколений. В работе, посвященной памяти о святом равноапостольном князе Владимире Святославиче, этим исследователем было рассмотрено происходившее в контексте дискуссий о царском титуле Ивана IV «раздвоение» Владимира, когда «для создания идеального образа единовластного правителя-автократора, увенчанного в прошлом византийскими инсигниями власти был выбран другой Владимир – Мономах». Рожденный от греческой царевны, традиционно считающейся дочерью императора Константина IX Мономаха, что на самом деле не доказано, этот правнук Владимира Святого стал, по оценке Рычки, «идеальным образцом для Московских правителей».
Постановка проблемы Владимира Мономаха как мифологизированного места русской исторической памяти предполагает исследование не только исторических трудов, но и других произведений культуры, в которых образ этого князя нашел свою репрезентацию.
Исторические сюжеты широко использовались в литературе и изобразительном искусстве. Исторические повести и романы, героем которых выступает Владимир Мономах анализировались в предисловиях и послесловиях их изданий, написанных профессиональными историками, в отдельных статьях и рецензиях, обобщающих работах, посвященных художественным произведениям на исторические темы. В целом, их авторы сходятся во мнении, что образ Владимира Мономаха в литературе в большей или меньшей степени является идеализированным.
Исследованию миниатюр Радзивиловской летописи и Лицевого летописного свода, содержащих изображения Владимира Мономаха посвящены работы А.В. Арциховского, О.И. Подобедовой, Б.А. Рыбакова, А.А. Амосова и В.В. Морозова. Помимо рассмотрения различных вопросов истории лицевого летописания и ценных наблюдений над особенностями языка миниатюристов, названными исследователями был проделан анализ отдельных миниатюр, изображающих Владимира Мономаха, подчеркнута их информативность как исторического источника, не только дополняющего летописный текст, но и по своему его интерпретирующего. В монографии И.М. Соколовой были рассмотрены иллюстрирующие рассказ о Мономаховых дарах барельефы царского моленного места Успенского собора Московского кремля, подчеркнута близость их художественного языка миниатюрам Лицевого летописного свода. Легенда о Мономаховых регалиях в искусстве Москвы в целом рассматривалась В.В. Морозовым и А.В. Чернецовым. Портреты «Титулярников» 70-х гг. XVII в. за последнее время становились предметом изучения О.П. Святухи и Ю.М. Эскина.
Медальерному искусству XVIII в., в котором наряду с другими русскими государями нашел воплощение и образ Владимира Мономаха, посвящены работы Е.С. Щукиной и Л.М. Гавриловой. Историческая медаль рассмотрена последней как историографический источник, отражающий идеи просвещенного абсолютизма. Историками искусства рассматривались также художественные особенности и выразительные средства, использовавшиеся в живописи таких художников, в творчестве которых нашел воплощение образ Владимира Мономаха, как А.Д. Кившенко, В.М. Васнецов и С.В. Иванов. Однако, их картины, посвященные этому князю в поле зрения исследователей, как правило, не попадали. Характеризовались лишь этапы творчества, к которым они относятся.
Замысел и история создания памятника «Тысячелетию России», на котором Владимир Мономах помещен в группу «государственных людей» подробно и обстоятельно рассмотрены А.В. Антощенко, указывавшим, что ведущую роль в процессе разработки и декларации в памятнике тысячелетней истории России играли «политические соображения власти». Причем, властный контроль «не ограничивался только содержанием памятника», но распространялся и на «эстетическое воплощение замысла».
По существу, интерес к вопросу о значении мифологизированного образа Владимира Мономаха в историческом сознании, а также постановка этой проблемы в ряде исследований по отечественной истории и истории культуры позволяет поставить этот вопрос в качестве самостоятельной комплексной проблемы исследования.
Объект исследования – историческое сознание русского общества и его мифологические основы.
Предмет исследования – мифологический образ в нем Владимира Мономаха, его формирование, эволюция и научная критика, формы проявления и оценочная направленность.
Цель исследования – комплексный анализ мифологических основ в образе Владимира Мономаха, сформировавшемся в русском историческом сознании, его складывания, эволюции и научной критики.
Цель исследования достигается решением следующих задач:
- проведение общего анализа данных письменных и вещественных источников, выражающих процесс мифологизации образа Владимира Мономаха в русском общественно-историческом сознании;
- определение характера и особенностей мифологического образа Владимира Мономаха в историческом сознании и культуре русского средневековья;
- выявление и комплексный анализ предпосылок формирования и развития в русской культуре мифологизированного образа князя;
- раскрытие процессов в развитии мифологического образа Владимира Мономаха в исторической мысли, литературе и искусстве средневековой, новой и новейшей России;
- выявление научных основ в процессе демифологизации образа Владимира Мономаха и конкретное выражение этого процесса в отечественной исторической мысли.
Теоретическая основа исследования определяется пониманием характера и структуры исторического сознания как объекта научного исторического познания. Историческое сознание рассматривается и как часть общественного сознания, которое относится к прошлому данного сообщества, и как его глубинным основанием. Оно основывается на опыте, обусловленном массовыми представлениями об истории и складывавшимися на протяжении длительного времени. Оно также является основой для проявлений духовной культуры, в которых оно находит свое выражение. Оно имеет свою сложную внутреннюю структуру, в которой свое место занимают образы исторических личностей наподобие великого князя киевского Владимира Мономаха.
Поскольку эти образы в массовом историческом сознании мифологизированы, то миф также является при постановке данной проблемы важнейшим теоретическим положением. «Миф есть одна из чрезвычайно сложных реальностей культуры», - указывал известный культуролог второй половины прошлого века М. Элиаде. Он не составляет какой-либо элемент в структуре исторического сознания, но пронизывает его и находит проявление в существующих в нем образах, представлениях о сюжетах прошлого, о деятельности известных исторических личностей. Сложность мифа как проявления исторического сознания, как феномена культуры находит выражение в том, что существующие в сознании индивида и общества мифы не воспринимаются как таковые сознанием их носителей. Как справедливо указывал еще М.И. Стеблин-Каменский, в мифологическом мышлении содержание его предстает в виде «полностью объективной реальности». Научный взгляд на миф, формировавшийся еще в эпоху Просвещения, резко отделял его от рационального объяснения мира. И, как подчеркивал Г.Г. Гадамер, на взгляд просветителей, «научная картина мира преодолевает мифологическую картину мира». Однако в гуманитарной научной мысли прошлого века такое представление считалось уже очевидным упрощением. Миф в историческом сознании оказался феноменом более устойчивым, чем это казалось просветителям. Более того, К. Леви-Строссом был сделан вывод, согласно которому логика «мифологического мышления кажется … столь же взыскательной, как и логика, на которой основывается позитивное мышление». Отсюда сложилось представление о сложности взаимоотношений между исторической мифологией и исторической наукой. Оно не может сводиться к просветительскому выводу о решительной смене исторической мифологии научным знанием. Отмечалось, более того, существование обратного воздействия ее на научное историческое мышление, а миф оказался способен проникать в науку нового времени, воздействовать на содержание и смыслы научных исторических образов. Вместе с тем А.Ф. Лосев указывал на сложные взаимоотношения между научным и религиозным сознанием. С одной стороны, он подчеркивал их принципиальное сходство, отмечая, что через религию «личность ищет утешения, оправдания, очищения и даже спасения. В мифе личность также старается проявиться, изыскать себя, иметь какую-то свою историю». Но при этом «личность вовсе не живет обязательным религиозным самоутверждением в вечности. В ней отсутствует самый нерв религиозной жизни – жажда спасения и искупления».
Характерное для гуманитарного научного мышления XX столетия представление о культуре как о форме взаимоотношений и коммуникации сказалось на общей характеристике мифа, высказывавшейся Р. Бартом. По его оценке, «миф представляет собой коммуникативную систему», и в то же время это – «форма, способ обозначения», выражением которого в свете лингвистического поворота того времени он видел язык. Отсюда Р. Барт уделял особое внимание проблеме существования мифа в языке. «Миф – это слово», - подчеркивал он. Он приходил к выводу о том, что язык дает самые широкие возможности для мифотворчества и развития мифа в новых культурно-исторических условиях. «Язык предоставляет мифу как бы пористый смысл, легко способный набухнуть просочившимся в него мифом», - заявлял Р. Барт. Это помогает понять, как за вербальным выражением в историческую мифологию проникали новые смыслы, которые становились на место старых, что имело место в мифологическом образе Владимира Мономаха.
На выражение через миф исторических событий и процессов справедливо указывал М. Элиаде. По его словам, «миф излагает сакральную историю, повествует о событии, произошедшем в достопамятные времена "начала всех начал"». И далее он отмечал: «Это всегда рассказ о некоем "творении", … и в мифе мы стоим у истоков существования этого "чего-то"». В полной мере относится это к образу в историческом сознании Владимира Мономаха. При этом М. Элиаде совершенно верно обращал внимание: «Персонажи мифа – существа сверхъестественные». Но миф не только выражает определенное понимание истории. Как подчеркивал Е.М. Мелетинский, сам миф как культурный феномен глубоко историчен. Движение от мифа к демифологизации выражало, с его точки зрения, ход развития общественно-исторической мысли. При этом, по его словам, миф «был гегемоном … в архаических обществах», что зависело от «состояния повествовательного искусства». Но уже в библейский период, когда формировалась собственная мифология, «по-своему "историзированная"», была такой мифологией, «с которой начинается демифологизация». Вместе с тем движение по пути от мифа к демифологизации он видел не только в библейский период, оно имело место вплоть до последнего времени. По-видимому, не случайно многие современные историки вполне разделяют эту мысль, и в движении от мифа к «реальности» видят объект исследования, относящегося к истории культуры и исторической мысли.
Под мифом имеется в виду фантастическое представление, относящееся к образу или сюжету прошлого. Миф имеет поэтому связь как с исторической реальностью, так и с религиозным сознанием, поскольку, как исключительно сложное явление, обладает внутренней противоречивостью и основан как на признании черт реальности, так и на ее отрицании. Признание реальности означает то, что образ исторической личности в массовом историческом сознании сложился в связи с реально существовавшей исторической личностью, которой, например, являлся Владимир Мономах. Отрицание реальности означает, что мифологизированный образ такой личности предполагает придание ей массовым сознанием черт, не соответствовавших исторической реальности, ее идеализации и, в случае с этим князем, ее апологетики. При этом признается, что исторический миф также являлся феноменом культуры, который вместе со всей культурой переживал свою эволюцию.
Мифы различаются между собой по степени своей общественной значимости. Так, выделяются мифы, получающие распространение в национальной культуре в целом. Во французской культуре такими мифологизированными образами, являются Жанна д'Арк и солдат Шовен. Такие образы сложились и в российском историческом сознании, которые за последнее время привлекали внимание исследователей. К таким образам, безусловно, относится великий князь киевский Владимир Мономах. С его именем связаны некоторые основополагающие стороны отечественной истории. К ним относится история государства и монархии, некоторые стороны социальной и культурной истории Руси.
Методологической основой исследования является взгляд на научное историческое познание как на понимание человека и общества прошлого, а также культуры изучаемого времени. Реализуется оно через выраженный А.С. Лаппо-Данилевским методологический принцип признания чужой одушевленности. Это принцип гуманитарного, в том числе исторического, научного познания новейшего времени, сложившийся в условиях кризиса позитивистской методологии исследования в этих дисциплинах в качестве альтернативы позитивистской методологии истории, направленной, в конечном счете, на установление исторических закономерностей. Проблема исторического сознания и его мифологических образов вообще предполагает необходимость понимания людей и культуры, что дает возможность понять причины возникновения таких мифологических образов, их смыслы и эволюцию. Вместе с тем понимание направлено на выявление смысловой нагрузки текстов культуры, поскольку мифологизированные образы научного исторического познания в этих текстах могут содержать разные смыслы, без выявления которых невозможно понять содержащиеся в них мифологические образы.
К важнейшим методам исследования относятся историко-генетический и историко-сравнительный. Историко-генетический метод позволяет уяснить процессы происхождения мифологизированных образов Владимира Мономаха в культурной среде своего времени. Историко-сравнительный метод дает возможность сопоставить способы выражения этих мифологических образов в отечественной культуре и проследить тем самым процесс развития относящихся к князю мифов. Метод социального анализа обеспечивает уяснение процесса формирования и развития мифологизированных образов Владимира Мономаха в явлениях культуры своего времени как выражение особенностей культуры определенной социальной среды, породившей данный образ прославленного в истории князя.
Положения, выносимые на защиту.
1. Образ Владимира Мономаха в русском средневековом сознании был основан на мифологемах. Процесс его мифологизации начался еще при жизни князя и при его непосредственном участии. Согласно «Повести временных лет» и другим памятникам древнерусской литературы XI – XII вв., заложивших основы этого мифа, Владимир Мономах являлся идеалом русского князя, всегда способным поступиться личными интересами во имя интересов Русской земли, самоотверженным борцом за Русскую землю, образцом христианских и княжеских добродетелей, могущественным и справедливым правителем.
2. К середине XIII в. мы наблюдаем уже сложившийся миф о Владимире Мономахе – защитнике и устроителе Русской земли, использовавшийся как призыв русских князей к единению в борьбе против внешних врагов. Однако этот миф не оставался неизменным. Под влиянием политических успехов великих князей московских в XV – XVI вв. произошла его эволюция. Превратившись в первого российского монарха, и якобы единовластца, увенчанного мировыми инсигниями власти, Владимир Мономах становится династическим и самодержавным символом. На период правления Ивана Грозного, впервые венчавшегося на царство, приходится пик популярности этого образа. В дальнейшем же он уже не являлся столь актуальным и из первого ряда исторических фигур идентификации Владимир Мономах был вытеснен другими героями.
3. Мифологизация Владимира Мономаха в трудах историков заключалась, прежде всего, в апологетическом отношении к его личности и деятельности, их идеализации и в этом смысле являлась продолжением средневековой традиции. С другой стороны, образ Владимира Мономаха находился в значительной зависимости от культурно-исторической и общественно-политической ситуации в стране в конкретный период развития исторической мысли и исторической науки. Столь же мифологичным было резко критическое восприятие князя и его деятельности, противостоявшее характерному для большинства трудов его восхвалению.
4. Апологетическая мифологизация Владимира Мономаха нашла выражение не только в исторических трудах, но и в художественной литературе и искусстве. Запечатленные в них образы князя являлись художественным воплощением исторических представлений о нем своего времени и выражали наиболее актуальные для этого времени идеи и представления.
5. В конце XX – начале XXI в. историками была предпринята демифологизация образа Владимира Мономаха. Основывалась она на отказе от безудержной апологетики и одностороннего классового подхода к личности князя. На основе ее утверждался плюрализм теоретических основ исторических исследований, переосмысливался совокупный историографический опыт, самое значительное внимание уделялось проблеме понимания текстов прошлых эпох. В результате образ Владимира Мономаха становится значительно богаче и разнообразнее, более жизненным и в несравненно большей степени соответствующим реальности прошлого, чем мифологизированный образ князя.
Источниковую базу настоящего исследования составляют разнообразные источники, среди которых выделяются письменные и изобразительные. Наиболее многочисленны и разнообразны письменные источники. В контексте поставленной проблемы они представлены преимущественно источниками повествовательными. Их можно разделить на несколько групп. Одну из наиболее значительных групп составляют летописи, являющиеся основным источником сведений о Владимире Мономахе. Деятельность князя подробно освещается в составленной или отредактированной в годы его княжения в Киеве «Повести временных лет», сохранившейся в двух незначительно отличающихся друг от друга редакциях в составе Лаврентьевской летописи 1377 г. и Ипатьевской летописи первой четверти XV в., в продолжающих «Повесть» в тех же списках – Суздальской и Киевской летописях. В последних, как и в Галицко-Волынской летописи сохранились воспоминания о Владимире Мономахе после его смерти, его восприятие в памяти потомков. Уникальную возможность проникнуть во внутренний мир князя дают его собственные литературные труды – сохранившиеся под 1096 г. в Лаврентьевской летописи «Поучение», адресованное детям или «инъ кто прочетъ» и письмо («грамотица») князю Олегу Святославичу. В сравнении с южнорусским летописанием более независимый взгляд на князя представлен в новгородских летописях. Дальнейшее развитие образа князя, происходившее в конце XV – XVI вв. фиксируют Воскресенская, Никоновская и ряд других летописей.
Другую группу повествовательных источников составили произведения агиографической литературы – «Сказание о чудесах святых страстотерпцев Христовых Романа и Давида», представляющее собой заключительную часть «Сказания о Борисе и Глебе», патерик Киево-Печерского монастыря и аскетической – послания к Владимиру Мономаху киевского митрополита Никифора.
Большое значение в качестве следующей группы источников имеют памятники светской не летописной литературы XIII – XVI вв., сохранившиеся в составе рукописных сборников различного характера. Среди них «Слово о погибели Русской земли», «Сказание о князьях владимирских» и ряд других близких к последнему произведений, в которых сообщается о приобретении Владимиром Мономахом царского венца и его венчании на царство. К этой же группе примыкает отошедшая от летописной формы изложения и развивающая историко-генеалогическую схему «Сказания о князьях владимирских» «Степенная книга царского родословия», созданная на рубеже 50 – 60-х гг. XVI в. Это также такие произведения исторической мысли второй половины XVII в., как «История о царях и великих князьях земли Русской» Ф.А. Грибоедова и киевский «Синопсис», бывший, по оценке С.Л. Пештича, «промежуточным, переходным типом между летописью и историей в прямом смысле этого слова».
Другую, весьма значительную группу составили произведения научной исторической мысли нового и новейшего времени. Это труды профессиональных историков, начиная с В.Н. Татищева и вплоть до наших дней.
Наконец, к числу повествовательных источников следует отнести и произведения художественной литературы. Это поэтические и прозаические сочинения XIX – начала XXI века: А.К. Толстого, А.Н. Майкова, Б.В. Шергина, А. Олеся, Ю. Шкрумеляка, В.Ю. Эльснера, В.А. Сосноры, Г.П. Блока, А.П. Ладинского, В.Д. Иванова, А.Н. Сахарова, Е.Г. Санина, Б.Л. Васильева, В.И. Седугина.
Изобразительные источники представлены двумя подгруппами. К ним относится живопись и монументальное искусство. Среди произведений живописи, в свою очередь, особо следует выделить миниатюры Радзивиловской летописи, датируемой концом XV в. и Лицевого летописного свода Ивана Грозного. Среди других памятников этой подгруппы выделяются изображения Владимира Мономаха в росписях галереи Благовещенского собора, Грановитой и Золотой палат Московского Кремля (последняя не сохранилась, но известна по описанию XVII в. С. Ушакова), галереи Преображенского собора Новоспасского монастыря и восходящей к ней – росписи свода парадных сеней Исторического музея в Москве, барельефы царского места Успенского собора Московского Кремля, икона «Благословенно воинство Небесного царя», портреты «Титулярников» 70-х гг. XVII в. и изображения князя в разнообразных сериях портретов русских государей XVIII – XIX вв., в том числе на изделиях немецких и русских медальеров и их повторениях в декоративной скульптуре и изделиях русских косторезов. Среди произведений XIX в. – иллюстрации в многочисленных книжных изданиях и картины художников А.Д. Кившенко, В.М. Васнецова и С.В. Иванова. Из работ современных художников следует выделить конный парадный портрет Владимира Мономаха картину К. Мирошника и Н. Кургузовой-Мирошник. Кроме того, изображение князя помещается на современных почтовых марках и монете.
Произведения монументального искусства представлены не столь широко и разнообразно, но значение их для характеристики образа Владимира Мономаха в общественно-историческом сознании от этого нисколько не уменьшается. Образ князя запечатлен на памятнике «Тысячелетие России» в Новгороде и памятнике 900-летию съезду князей 1097 г. в Любече. Он также присутствовал среди других православных российских правителей на открытом в 1898 г. несохранившемся памятнике Александру II в Московском Кремле А.М. Опекушина и Н.В. Султанова. Пока единственным специальным монументом, посвященным князю, является памятник, установленный в 1992 г. в г. Прилуки (Черниговская область, Украина). В целом, живопись и особенно монументальная скульптура представляют собой пример воплощения наиболее значимых исторических образов, характерных для общественно-исторического сознания конкретного периода. В отличие от произведений письменной литературы и историографии они рассчитаны на то, чтобы сделать эти образы достоянием самых широких слоев населения.
Научная новизна исследования:
1. В постановке в качестве актуальной исследовательской проблемы современной историографии отечественной истории и культуры образа Владимира Мономаха как значимого феномена русского общественно-исторического сознания, места русской исторической памяти, мифологизированного в сознании общества.
2. В изучении на основе всестороннего анализа сложившегося круга письменных и изобразительных источников и литературы проблемы становления и развития образа Владимира Мономаха в русском общественно-историческом сознании периода средних веков, нового и новейшего времени.
3. В том, что собран и проанализирован материал XII – XXI вв., связанный с образом этого князя.
4. В выявлении и изучении разнообразных факторов, а также их взаимосвязи и степени влияния на процесс формирования образа Владимира Мономаха в мифологии русской истории.
5. В уяснении характера и особенностей мифологизации образа Владимира Мономаха в историографии, литературе и искусстве.
6. В выводе о том, что значительные достижения современной науки в реконструкции биографии Владимира Мономаха, выявлении его реального вклада в развитие политического процесса делают его образ более объемным, реалистичным и тем самым сужают возможности мифологизации.
Научная и практическая значимость исследования определяется возможностью использования его основных положений и выводов при написании работ по истории, историографии и истории культуры России, а также при разработке общих и специальных учебных курсов и дальнейшем изучении значимых феноменов русского общественно-исторического сознания.
Апробация работы. Содержание диссертации обсуждалось на заседании кафедры отечественной истории социально-исторического факультета ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет». Основные положения и выводы исследования были представлены на конференциях различного уровня, проходивших в Ростове-на-Дону и Новочеркасске. По теме диссертации опубликован ряд статей общим объемом 5 п.л., в том числе в издании рекомендуемом ВАК.
Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования. Она состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников и литературы.
