Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Вопросы идентификации традиционной элиты Кабарды и Балкарии в политике российской администрации 23
1. Проекты законодательного определения статуса традиционной элиты царской администрацией 23
2. Сословный вопрос в Кабарде и Балкарии в контексте политической традиции России 55
Глава II. Роль традиционной элиты в общественно-политической системе Кабарды и Балкарии 76
1. Представительство элиты в государственной системе управления . 76
2. Роль княжеско-дворянских сословий в решении актуальных общественных проблем 102
Глава III. Экономическая адаптация традиционной элиты в период модернизации 127
1. Аграрно-крестьянская реформа в Кабарде и Балкарии и тенденции развития частного землевладения 127
2. Состояние животноводства традиционной элиты Кабарды и Балкарии в период аграрного движения 161
Заключение 185
Литература и источники 190
- Проекты законодательного определения статуса традиционной элиты царской администрацией
- Представительство элиты в государственной системе управления
- Аграрно-крестьянская реформа в Кабарде и Балкарии и тенденции развития частного землевладения
- Состояние животноводства традиционной элиты Кабарды и Балкарии в период аграрного движения
Проекты законодательного определения статуса традиционной элиты царской администрацией
Трансформацию традиционной элиты Кабарды и Балкарии во второй половине Х1Х-начале XX веков можно проследить через различные аспекты. Одной из существенных сторон этой трансформации являлось изменение ее правового статуса.
Длительное время общественные отношения регулировались в кабардинском и балкарском социуме посредством обычного права и шариата (мусульманское право). В обычном праве закреплялся статус традиционной элиты, и регламентировались взаимоотношения социальных групп внутри элиты. К примеру, можно привести одно из постановлений, зафиксированных Ш.Б. Ногмовым: "Когда князь отъезжает в Персию, Турцию и пр., при нем находиться должен один первостепенный уздень, занимающий почетное место, хотя были тут люди старшие его годами..." .
С включением Северо-Кавказского региона в общеимперское административно - правовое пространство встал вопрос о необходимости идентификации статуса традиционной элиты кабардинцев и балкарцев соответственно общероссийскому стандарту. С тем, чтобы, на вполне законных основаниях она могла беспрепятственно реализовать все выгоды своего привилегированного положения в обществе.
По своему статусу традиционная элита находила себя равной российскому дворянству. Еще в 1830 году кабардинские князья и дворяне, служившие в горском полуэскадроне, обратились к шефу жандармов Бенкендорфу с просьбой укрепить их в российском дворянстве. Однако тогда им в этом было отказано на том основании, что регион не находится в гражданском управлении и права российского дворянства не будут иметь никакой цены . Тем не менее проблема уже назрела и игнорировать ее российское правительство не могло. "Русское правительство неоднократно предписывало Кавказскому начальству расследовать о том, какое имели значение и какую играли роль те или другие горские княжеские фамилии, но этот вопрос так и остался неразрешенным потому, что трудно было найти концы, когда от одного отца все дети носили различные фамилии, окончательно перепутывался в позднейших поколениях"45 -отмечал Т. Хаджимуков, повествуя о западных адыгах.
Со второй половины XIX века вопрос об идентификации традиционной элиты Кабарды и Балкарии принимает более очерченные формы. Этой проблемой занялся созданный в октябре 1861 года Комитет для разбора личных и поземельных прав туземцев. Позже, в 1863 году, во Владикавказе была открыта Временная комиссия для разбора личных и поземельных прав туземного населения Терской области, которая продолжила исследование сословного вопроса. Окончательное, полное исследование сословных отношений кабардинцев и балкарцев провела уже Комиссия для разбора сословных прав горцев Кубанской и Терской областей, образованная в результате слияния нескольких комиссий.
Труды сословной комиссии были закончены в 1873 году. Они состояли из отдельных пояснительных записок, выписок из использованных источников, а заключение комиссии было изложено в ее представлениях. Комиссия установила, что почти среди всех народов Терской и Кубанской областей существуют сословия, возвышающиеся над свободным населением и пользующиеся особыми правами и преимуществами среди своих народов, а также некоторыми отличиями со стороны русского правительства.
Фактически существующие привилегии этих лиц комиссия признавала желательным и справедливым узаконить, утвердив их в русском потомственном дворянском достоинстве. Комиссия считала необходимым закрепить в этом достоинстве кабардинских "пши", "тлекотлеш", "диженуго", и балкарских "таубиев"; сословиям "беслан-уорк" и "уорк-шаутлугус" комиссия полагала возможным предоставить определенные права при поступлении на государственную службу.
Результаты исследований сословной комиссии были восприняты Кавказской администрацией неоднозначно. Разделение мнений за и против выводов и предложений комиссии произошло уже на уровне начальников областей.
Если генерал-адьютант Лорис-Меликов, состоящий в должности начальника Терской области, вполне одобрил предложения комиссии (за исключением предоставления прав уоркам в сфере государственной службы), то начальник Кубанской области генерал-лейтенант Кармалин выступил категорически против выводов, сделанных комиссией.
В исторической литературе, посвященной данной проблематике, содержатся крайне скудные сведения о позиции Кармалина. Между тем его точка зрения заслуживает более пристального внимания потому, как им были сформулированы основные принципы и постулаты, на которые в дальнейшем опирались все противники закрепления дворянских прав за традиционной элитой Кабарды и Балкарии.
Следует отметить, что обрисовывая свое видение исторического прошлого кабардинцев и балкарцев и других народов Северного Кавказа, Кармалин передергивал факты и искажал события, тем самым обеспечивая логическую основу своей концепции. В своей записке от 23 марта 1877 года он оспаривал не только заключение комиссии, но даже исторические материалы и те фактические выводы, которые делала из них комиссия46.
В первую очередь, в своей записке Кармалин ставит под сомнение методику проведенного комиссией исследования и достоверность использованных ею источников. По его мнению, "все имеющиеся письменные исследования о горцах посторонних лиц составлены из устных сказаний, часто извращенных, приукрашенных или пожалуй недосказанных" . Поэтому при определении социальной структуры необходимо было, по его убеждению, использовать лишь те письменные и устные свидетельства, которые подтверждены на практике, а именно те материалы, которыми располагали судебные органы, учрежденные российской администрацией.
Следующее замечание Кармалина касалось якобы необоснованности изучения сословной организации горцев Северного Кавказа через призму социальной структуры кабардинцев, как это делала комиссия. Тем не менее главное место в его записке занимает как раз социальная организация кабардинского общества.
Отмечая, что кабардинцы составляют часть адыгского племени, переселившегося на юго-восток от основного массива адыгов, Кармалин указывает на это обстоятельство как на превалирующий фактор в формировании сложной социальной структуры. Лишь строгая организация общественного строя и политическая выгода от сближения с Россией, по мнению Кармалина, обеспечивали саму возможность существования кабардинцев в борьбе с более сильными соседями. При этом решающее значение, полагал он, имело политическое присоединение к России в период царствования Петра I, когда "находясь в подданстве могущественной державы и, опираясь на ее нравственные и материальные силы, они (кабардинцы -М. Д.) пользовались всеми выгодами к дальнейшему развитию своей жизни и усилили свое внешнее значение среди соседних горских племен до того, что являлись как бы хозяевами, в особенности между абазинцами и в Карачае" .
Однако Кармалин, развивая свою концепцию, отвергает факт вассальной зависимости абазин и карачаевцев от кабардинцев. "Здесь не было данников, не было вассалов в смысле совокупности всех признаков, характеризующих эти понятия, а это было простое периодическое насилие кабардинцев, ловко пользовавшихся своим положением и хитростью своею находивших часто поддержку в русской силе"49, - пишет Кармалин. По существу, Кармалин увязывал сословный вопрос с проблемой феодализма на Северном Кавказе.
Как известно, Д. Кодзоков, являясь председателем сословно - поземельной комиссии, добился от кабардинских князей и дворян признания земли общественным достоянием, а не частной собственностью. Этот факт и был использован Кармалиным.
Отсутствие частной собственности на землю отвергает возможность существования ленных отношений. "Земля, леса и воды считались достоянием общенародным, никому отдельно не принадлежащим, - писал Кармалин, - право собственности распространялось лишь на предметы движимые или легко возводимые руками человека. А потому не усматривается никакого основания, ни в возбуждавшихся претензиях на право владения землею отдельных лиц какого бы то ни было сословия, ни в указаниях комиссии в своем заключении, что пши дарили земли уоркам-шаутлухусам, возводя их в беслан-уорки"50.
Необходимо заметить, что еще современники Кармалина опровергали этот тезис. Так, описывая кабардинское общество, Максим Ковалевский обращал внимание на то, что "взамен получаемой ими земли, "уорки" обязывались нести военную и придворную службу, сопровождать своих сюзеренов в их путешествиях и состоять при их особе дома"51.
Представительство элиты в государственной системе управления
Втягивание Кабарды и Балкарии в политико-правовое пространство российской империи привело к сдвигам конъюнктуры внутри кабардинского и балкарского обществ. Несмотря на устойчивость менталитета и социальной памяти народа, целенаправленная политика, проводимая царским правительством в Кабарде и Балкарии на протяжении второй половины XVIII-первой половины XIX веков, негативно отразилась на положении традиционной элиты кабардинцев и балкарцев.
Модернизационные процессы шестидесятых годов XIX века в России, вызвавшие либеральные реформы и на периферии, в еще большей степени содействовали изменению статуса княжеско-дворянских сословий Кабарды и Балкарии. В пореформенный период степень социальной адаптации этой категории населения зависела от верного выбора рода деятельности. Одним из приоритетных каналов социальной адаптации княжеско-дворянских сословий Кабарды и Балкарии являлась государственная служба.
Служба, особенно военная, наиболее полно отвечала менталитету традиционной элиты, для которой был характерен ярко выраженный индивидуализм. В отличие от первой половины XIX века, когда основное внимание представителей княжеско-дворянских сословий было сфокусировано на военной службе, в пореформенный период важное значение приобретает гражданская служба. В немалой степени этому способствовали административные преобразования российского правительства на Северном Кавказе, и в частности в Кабарде и Балкарии.
Во второй половине Х1Х-начале XX веков представительство традиционной элиты кабардинцев и балкарцев в структуре государственного управления было достаточно широким.
Низшей единицей в административной структуре Нальчикского округа следует считать сельскую общину, которая возглавлялась старшиной селения.
Должность сельского старшины появилась в ходе административных реформ 60-70 годов XIX века и, в частности, после введения "Положения об аульных обществах и горском населении Кубанской и Терской областей и их общественном управлении"157. Обязанности сельского старшины можно разделить на две категории. Первая - обязанности, связанные с исполнением полицейских функций. Вторая - обязанности, связанные с общественными делами. Фактически царская администрация видоизменила права и обязанности прежнего аульного владельца и поставила их под государственный контроль.
Уже в первой половине XIX века царская администрация подчинила своей власти аульных владельцев (къуажэпщ), обязав их выполнять волю русского начальства. Если раньше къуажэпщ, обеспечивая целостность и безопасность вотчины, отвечал за поддержание в ней традиционного порядка (и, собственно, за сохранение традиционных общественных институтов), то теперь он становился одной из опор нового порядка, навязываемого колониальными властями . Фактически аульные владельцы обязывались исполнять полицейские функции.
Учреждение в 1852 году института выборных старшин в еще большей степени повлияло на политический статус княжеско-дворянских сословий Ка-барды. Появление этого института практически вело к оттеснению на второй план аульных владельцев.
Либеральные реформы шестидесятых годов XIX века окончательно уничтожили институт аульных владельцев. Согласно "Положению об аульных обществах и горском населении Кубанской и Терской областей и их общественном управлении", низовые административные единицы возглавлялись старшинами селений. Как правило, на должности сельских старшин назначались бывшие аульные владельцы, "а в случае их несоответствия этой должности административные обязанности передавались их родственникам, как того требовал обычай"159. Тем не менее царская администрация назначала на эту должность и представителей из крестьянского сословия.
Важным событием, с точки зрения задействованости княжеско-дворянских сословий в административной системе Кабарды и Балкарии, явилось укрупнение аулов, проведенное в преддверии земельной реформы. Для удобства наделения землей из 116 мелких аулов было образовано 39160. Соответственно, и число вакансий на замещение должности старшины селения сократилось до 39. Остальная часть бывших глав сельских обществ оказалась невостребованной в рамках новой административной системы.
До начала XX века старшина селения назначался администрацией. При назначении на должность старшины администрация испытывала определенные трудности. Во-первых, это лицо должно было быть политически благонадежным; во-вторых, старшина должен был иметь в ауле достаточно прочную и обширную социальную опору.
По существу, оказывалось, что в ауле существует несколько взаимобор-ствующих групп со своими лидерами, образованными на основе фамильного родства. Проблема заключалась в правильном подборе наиболее приемлемого кандидата на должность старшины.
Если назначался старшина из малочисленной фамилии, то он со своими родственниками был не в состоянии противостоять более влиятельным соперникам, которые прибегали ко всевозможным уловкам, чтобы очернить старшину. В случае, когда на должность назначался человек из более влиятельной фамилии, то существовала другая опасность, что эта фамилия будет злоупотреблять властью.
Именно в назначении старшины население видело причину того, что "на такие должности попадают нежелательные для общественно- земского интереса, лица по неизвестности начальству нравственных качеств таких лиц"161. В девяностые годы XIX века вопрос о замене старшины особо остро встал в Балкарском обществе162. Крестьяне, недовольные злоупотреблениями старшины Айдабуловым, требовали сместить его с должности. И даже назначение нового старшины успокоило общество лишь после угрозы начальника Нальчикского округа ввести войска для усмирения непокорных.
Многочисленные просьбы со стороны населения возымели свое действие. Твердая ориентация большинства населения на имперский центр ликвидировала необходимость назначения старшины по политическим мотивам. В 1906 году кабардинское и балкарское население получило возможность самостоятельно выбирать старшину сельского общества.
С этого времени доля старшин крестьянского происхождения неуклонно возрастает. В исследовании, проведенном Ж.А. Калмыковым, отмечается, что "в 1903 году в первом административном участке Нальчикского округа в восьми сельских обществах из пятнадцати, а в третьем - в девяти из семнадцати селений старшинами служили представители зажиточного крестьянства"163. Эта тенденция продолжает нарастать. В 1909 году из 28 выборочно взятых селений Нальчикского округа, в 16 селениях старшинами работали представители зажиточного крестьянства, а в 12 селениях - представители привилегированных сословии .
Учитывая, что еще в начале XX века в Кабарде и Балкарии основной социальной единицей оставалось сельское общество, становится очевидным значимость фигуры старшины в общественно - политической жизни.
Следующее звено в государственной структуре управления Кабарды и Балкарии представляли начальники участков. Осуществляя комплексный надзор за сетью сельских обществ, находившихся у него в ведении, начальник участка должен был доводить до сведения окружного начальства о состоянии дел в подведомственных ему селениях. Функции участкового начальника были аналогичны обязанностям становых приставов по общему губернскому учреждению. Кроме того, в их компетенцию входило наблюдение за: 1) делопроизводством в сельских правлениях и судах; 2) действиями должностных лиц (особенно писарями и старшинами); 3) санитарным состоянием и общим благоустройством селений; 4) лицами, не имеющими права проживания в данной местности; 5) своевременным пополнением запасных хлебных магазинов и надлежащее хранение в них зерновых запасов1 5. В его функции входило также проверка денежной отчетности, слежение за настроением жителей, сбор сведений о экономическом состоянии своих участков, оказание содействия должностным лицам всех ведомств.
Аграрно-крестьянская реформа в Кабарде и Балкарии и тенденции развития частного землевладения
Крестьянская и аграрная реформ в Кабарде и Балкарии освещались в работах как дореволюционных, так и советских авторов . Историографиче-ский анализ этих работ был отображен в исследовании П.А. Кузьминова . Тем не менее, отмечая прогрессивное значение реформ, особенно крестьянской, мало кто из исследователей обращал внимание на экономическое положение бывших феодалов в пореформенный период.
Пробелы в исследовании этого вопроса приводили к диаметрально противоположным высказываниям. От признания княжеско-дворянского сословия полными хозяевами в Кабарде и Балкарии вплоть до 1917 года, до полного их "низложения" в экономическом и политическом отношениях. Поэтому исследование экономической адаптации традиционной элиты во второй половине ХІХ-начале XX вв. представляется весьма актуальным. Подобные исследования представляется более перспективным проводить в динамике.
Шестидесятые годы XIX века для кабардинского и балкарского социума являлись эпохальными. Это время, когда происходит отказ от старых форм экономической жизни, когда перед обществом обозначились новые ориентиры. Новации в экономике базировались на проведенных в Кабарде и Балкарии реформах.
Крестьянская реформа в Кабарде и Балкарии была проведена в кратчайшие сроки. В 1866 г. был создан при наместнике на Кавказе Особый комитет по крестьянским делам, в Кабардинском округе был образован кабардинский отдел Терской сословно-поземельной комиссии во главе с начальником округа полковником Нуридом. А уже в 1867 году началось освобождение крестьян от крепостной зависимости.
Быстрота действий комиссии объясняется тем, что чиновничий аппарат уже накопил определенный опыт в проведении крестьянской реформы. Так, 17 ноября 1864 года Комиссия по правам личным и поземельным горского населения Терской области представила свое заключение начальнику Терской области по делу холопов, освобожденных от крепостной зависимости, в которой они находились у казаков Терского казачьего войска, происходящих из туземцев Терской области286. Тем самым часть горских феодалов еще в 1864 году ощутила все "прелести", связанные с ликвидацией крепостной зависимости.
В своем заключении комиссия, указывая на наличие ряда проблем, докладывала начальнику Терской области: "Освобожденные холопы за свою свободу отказываются давать бывшим своим господам какое-либо вознаграждение. Продолжая занимать прежние свои помещения не дают владельцам возможности поместить близ себя вольнонаемных рабочих. Отказываются от всякого повиновения владельцам, и домашний скот, а также движимое свое имущество считают своей собственностью, вопреки обычая, существующего между кавказскими инородцами. Бывшие владельцы холопов, застигнутые врасплох реформою, затрудняются обязательный труд заменить вольнонаемным и ли шась своих крепостных прав, без всякого вознаграждения, считают себя не справедливо обиженными правительством" .
Основные причины недоразумений, возникших между горскими феодалами из числа казаков и их холопами, после ликвидации феодальной зависимости были учтены администрацией при проведении крестьянской реформы в Ка-барде и Балкарии.
Кабардинские и балкарские феодалы, хотя и противились реформам, тем не менее большинство из них пошло на диалог с российской властью. Несмотря на значительные неудобства, они воздержались от конфронтации с правительством. А неудобства встречались повсеместно, и исходили они, прежде всего, от старых традиций. Так, сами князья указывали "лишить нас внезапно услуг холопов, а в особенности домашних прислужниц, значит подвергнуть нас в крайнее положение и непременную нищету, ибо вследствие наших нравов ни одна свободная женщина ни за какую плату не согласиться взять на себя обя-занность унаут, считая ее несвойственной свободной женщине" .
В другой записке они подчеркивали: "Хотя с освобождением крепостного сословия, при нашем общем незнакомстве с хозяйством и еще менее с вольнонаемным трудом, предстоит нам большая потеря в экономическом отношении и неизбежный переворот в общественном быту, но некоторые из нас освободили уже своих холопов по обоюдному добровольному соглашению, а теперь, не медля, готовы приступить и к освобождению всех остальных" .
В результате реформы в Кабарде и Балкарии было "освобождено" более 21 тысячи человек, в том числе: обрядных - 14 228, безобрядных - 2 527, кара кишей - 4 722290. По подсчетам Н. Тульчинского, в результате выкупной операции "горские владельцы (числом 215) получили с 3 888 душ 1 518 344 рубля, что в среднем составляет на крепостную душу 125 руб." . (П.А. Кузьминов указывая на ошибку в произведенных Н. Тульчинским подсчетах внес коррективы - 175 руб.)292.
Находя, что феодалы были несколько ущемлены проведенной реформой, администрация сочла возможным выплатить некоторую компенсацию. Так, в письме начальнику Кабардинского округа А. Нуриду начальник Терской области Лорис-Меликов писал: "Везу с собой в Тифлис письменное ходатайство об ассигновании в распоряжение мое 40 000 рублей для вспомоществования тем из беднейших владельцев, которые с освобождением своих холопов подверглись слишком резким лишениям"293. При этом он рекомендовал "производить некоторые пособия особенно теряющим владельцам в размере от 100 до 150 руб."
Более того, администрация, находя эти меры недостаточными, приступила к раздаче земельных участков. Царские сановники считали целесообразным оставить за привилегированными сословиями земельные участки в частную собственность. Так, временно командующий Кавказской армией генерал-лейтенант Г.Д. Орбелиани в письме военному министру И.О. Сухозанету писал: "Отнять у аристократического сословия все прежние права, хотя и силою приобретенные, но освященные и узаконенные давностью времени, было бы несправедливо. Необходимо, следовательно, вознаградить их чем-нибудь. Это вознаграждение и может состоять в даровании им участков земли известной величины, на полном помещичьем праве; но уже с тем условием, чтобы они не имели никаких притязаний на земли, [которые] считали прежде своим достоя ниєм; а тем более на те личности, которых они считали своими вассалами"294.
Главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич в своем отчете за 1863 - 1869 годы указывал, что при общем порядке "высшее сословие являлось бы весьма мало обеспеченным в своих интересах соответственно положению своему в общественной среде", в связи с чем предложил выделить из общественных земель часть для наделения в частную собственность "тем из почетных кабардинцев, которых, как по родовому их праву, так и по личным заслугам, справедливость требовала наделить особыми участками земли, чтобы этим хотя отчасти вознаградить их за потерю прав и влияния"295.
Отмечая взаимосвязь между отменой крепостного права и фактом наделения кабардинских и балкарских феодалов земельными участками, В.П. По-жидаев писал: "Общее возбуждение и волнение среди дворян, вызванное предполагаемой реформой, заставили Лорис-Меликова отыграться на проекте, расширив и углубив его содержание, благодаря чему факт наделения дворян землей сделался как бы скрытой компенсацией уоркам - помещикам за их потери при освобождении крестьян. Вероятно, этот проект был сообщен Лорис-Меликовым дворянству, т.к. возбуждение, охватившее его после первых слухов об освобождении крепостных, совершенно улеглось, и само освобождение прошло в общем гладко"296.
В целом цель реформ ясна - это приведение Северо-Кавказского региона к общему социально - экономическому "знаменателю" относительно всей империи. С помощью этих реформ самодержавие рассчитывало успокоить пришедшие в движение народные массы, упорядочить запутанную систему земле 132 владения и землепользования, налоговых повинностей крестьян, а вместе с этим "ограничить феодальную самостоятельность горской знати, покончить с проявлением ее сепаратизма, теснее привязав ее к колеснице самодержавия".
Члены сословно-поземельной комиссия Терской области, которые должна была непосредственно заниматься проведением в жизнь реформы, были ознакомлены с проектом и высказали собственные замечания. Резко отрицательно высказался председатель комиссии Д.С. Кодзоков: "Леность, невежество, расточительность, легкомыслие, неспособность к труду высшего кабардинского сословия давно всем известны, поэтому наделение его землей, при настоящем уровне их нравственности, общежитии и воспитании, никакой пользы не при-несет, за весьма малыми исключениями" . Более того, Кодзоков заявлял, что получив в частную собственность землю, князья и дворяне начнут сразу же распродавать ее.
Состояние животноводства традиционной элиты Кабарды и Балкарии в период аграрного движения
Важной отраслью сельского хозяйства кабардинцев и балкарцев являлось животноводство. Основу животноводства в Кабарде и Балкарии обеспечивало наличие свободных земель в виде "запасных кабардинских земель".
Так называемые кабардинские запасные земли и леса делились на три части: Зольские, Нагорные и пастбища в общественных лесах . Зольские пастбища испокон веков составляли собственность кабардинского народа, и "ими пользовались все на общинных началах" . Однако в начале XIX века в связи с развернувшейся военной колонизацией на Северном Кавказе Зольские пастбища были экспроприированы и объявлены русским правительством казенными. Но уже в 1844 году по многочисленным просьбам кабардинцев Зольские и другие пастбища были возвращены им во временное пользование. Официально же право собственности на эти земли царское правительство оставляло за собой, надеясь, что "по протечении некоторого времени будет возможно обложить кабардинцев новой податью за упомянутые земли"389.
Именно эти "кабардинские запасные пастбища" стали объектом пристального внимания кабардинских князей и дворян. Как известно, в результате земельной реформы, проведенной в Кабарде, лишь часть княжеско-дворянской элиты была наделена землей в частную собственность. Это обстоятельство послужило поводом для захвата общественных пастбищ теми, кто не был наделен землей в частную собственность. Тем самым они пытались компенсировать издержки, связанные с земельной реформой. "Люди эти, - отмечалось в одном из архивных документов, - пользуясь изменением состава местной администрации, и передачей дел поземельной комиссии в Межевое управление, не бывших свидетелями событий шестидесятых годов, успели разными домогательствами урезать в свою собственность немалую часть из общественных земель"3 .
Чтобы урегулировать этот вопрос, Межевое управление в 1878 году обратилось к населению с просьбой подать заявления на те участки пастбищных земель, которые находятся в частной собственности. Вокруг пастбищных земель начался ажиотаж. Претенденты из князей и дворян подали заявки на участки по несколько тысяч десятин в каждом.
Хищнический захват пастбищных земель вызвал недовольство крестьянского населения и части кабардинской элиты, которая обратилась в январе 1881 года к начальнику Терской области с просьбой разобраться в сложившейся ситуации. В прошении указывалось, что "землемером, работавшим на пастбищных кабардинских землях, начаты отводы по заявлениям различных претендентов на принадлежность им земель, ... и из таких отводов оказывается, что почти все горные пастбища принадлежат будто бы частным собственникам и из 226 000 дес. этой земли остается в пользовании кабардинского общества лишь несколько тысяч десятин"391. Для урегулирования споров по распределению запасных кабардинских общественных земель была создана комиссия в составе 13 человек, все члены которой являлись выходцами из княжеско-дворянских сословий .
По-видимому, деятельность комиссии не была успешной, поскольку захват пастбищных земель продолжал практиковаться. Так, начальник Нальчикского округа в рапорте от 29 октября 1887 года докладывал начальнику Терской области: "Масса запасных земель ежегодно захватывается наиболее влиятель-ными фамилиями в ущерб остальному населению" .
В конце 80-х годов XIX века из-за Нагорных пастбищ разгорелся спор между кабардинцами и балкарцами. В ходе дискуссий обнаружилось, что в стане княжеско-дворянских сословий нет единой позиции. Фактически, традиционная элита кабардинцев оказалась расколотой на два лагеря.
Выразителями взглядов одной части традиционной элиты, обладавшей, по-видимому, значительным поголовьем скота и стремившейся к узурпации пастбищных земель, были князь Магомет Наурузов и Хакяш Шалборов. Они заявили в "Общем Присутствии Терского областного правления по межевой части", что их доверители не желают распределения пастбищных мест между кабардинцами по группам сел и настаивали на общем совместном владении кабардинцев пастбищами394. По их мнению, правительство оставило запасные пастбищные земли за кабардинцами и балкарцами для поддержания коневодства, которому в случае распределения земель будет нанесен огромный урон. В доказательство они приводили пример распределения Зольских пастбищ, "где некоторые сельские общества отдавали свои паи в аренду как своим соседям, так и русским пришельцам - тавричанам под пастьбу, покос и даже пахоту"395. В заключение они указывали, что "есть в Кабарде такие аулы, которые не имеют ни одного коша и эти аулы больше всех добиваются распределения земель, чтобы поскорее сдать в аренду и тем стеснить крупное конезаводство" .
Другая часть элиты выступала за выделение пастбищ балкарскому народу и разделение оставшегося массива пастбищных земель между группами кабардинских селений. При этом поверенный Пак Тавкешев заявил, что "крупные коннозаводчики кабардинские захватили все лучшие земли в огромном количестве и потому они ... не желают никакого распределения по группам и тормозят это дело" .
Население Кабарды и Балкарии было обеспокоено не только тем, что запасные пастбищные земли перейдут в руки небольшой кучки князей, дворян и сельской буржуазии, но и возможностью потерять эти земли навсегда. В связи с чем кабардинцы неоднократно обращались к правительству с просьбой закрепить "кабардинские запасные земли" за ними на вечные времена. Так, осенью 1888 года к приезду императора Александра III на Кавказ было приурочено очередное прошение. В нем говорилось, что хотя означенные земли и состоят в пользовании населения Кабарды, но оно "находится постоянно в тревоге из опасения, чтобы они не были изъяты из общественного пользования и не получили другого назначения" .
Опасения кабардинцев были связаны со слухами о передаче Зольских пастбищ казне. Такое неопределенное состояние тормозило развитие экономики Кабарды и Балкарии, так как, не будучи уверенными в своих правах на землю, крестьяне не могли расширять свое скотоводство и коневодство399, а кабардинская элита могла остаться без средств существования.
16 мая 1889 года прошение кабардинцев рассматривалось в комитете министров, который отверг просьбу об окончательном закреплении земель в собственность кабардинского народа. 21 мая 1889 года последовало распоряжение о том, что до тех пор, пока кабардинцы и балкарцы "будут вести себя, как приличествует верноподданным его императорского величества", запасные пастбищные земли и леса в количестве 315383 десятин останутся "в постоянном и неотъемлемом пользовании .
В ноябре 1889 года в Нальчике был созван Съезд доверенных сельских обществ Большой и Малой Кабарды Пяти Горских обществ, где доверенных ознакомили с утвержденными общими положениями проекта и предложили выработать конкретные правила пользования пастбищами, которые отвечали бы потребностям местного скотоводства.
После нескольких дней дискуссий 8 ноября 1889 года доверенные составили свой Приговор. Правила, выработанные доверенными, были утверждены командующим войсками Кавказского военного округа князем Дондуновым Корсаковым 6 января 1890 года.
Согласно утвержденным Правилам пользования запасными землями и лесами401, все земли распределялись между десятью группами селений, в Кабарде по фамилиям, а у балкарцев пропорционально количеству числящихся в каждой группе дворов. С каждой десятины устанавливался ежегодный денежный сбор. Подесятинная плата назначалась из расчета: с Зольских земель - по 10 копеек за десятину, с Нагорных пастбищ и лесов - по 5 копеек402. Доходы от подесятинного сбора направлялись в общественный капитал кабардинского народа. Кроме того, с десятины взыскивались по б копеек государственного поземельного налога403.
Таким образом, закрепление в Правилах распределительного принципа в пользовании пастбищными угодьями юридически ограничило возможность традиционной элиты свободно распоряжаться этими землями в целях развития скотоводства. Тем не менее, пользуясь пунктом 2 Правил, гласившим, что "оказавшиеся свободные земли должны быть отведены нуждающимся коневодам и скотоводам из кабардинцев и горцев за определенную плату"404, кабардинские и балкарские дворяне распоряжались значительными земельными пространствами. Так к примеру, Бекмурза Лафишев арендовал 1 800 десятин, Ахмед Кушев - 2 000 десятин, Чулай Хаджиев - 3 100 десятин, Жамбулат Банча-ров - 3 500 десятин, Аку Узденов - 1 700 десятин, князь Адыльгерей Атажукин -2 000 десятин405.
