Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История тамбовского дворянского рода Давыдовых 26
1.1. Генеалогия и демография 26
1.2. Социальная стратификация и профессиональный статус членов семьи 37
Глава II. Государственная и общественная служба дворян Давыдовых 59
2.1. Представительство в государственных органах и учреждениях 59
2.2. Деятельность в корпоративных дворянских организациях 77
2.3. Земская служба 88
Глава III. Хозяйственная деятельность Давыдовых в тамбовских имениях 120
3.1. Землевладение и землепользование 120
3.2. Животноводство 135
3.3. Промышленность, промыслы, торговля и финансы 146
Глава IV. Дворяне Давыдовы и культурная жизнь 158
4.1. Культурные традиции Спасской усадьбы 158
4.2. Участие Давыдовых в работе учреждений образования и культуры 169
Заключение 180
Источники и литература 183
Приложения 219
- Социальная стратификация и профессиональный статус членов семьи
- Деятельность в корпоративных дворянских организациях
- Землевладение и землепользование
- Участие Давыдовых в работе учреждений образования и культуры
Введение к работе
Актуальность. В отечественной исторической науке начался переход к изучению личностей «второго плана». Важным становится исследование таких общностей, частным проявлением которых являлся дворянский род. Дворянские роды «второго плана» наряду со знаменитыми фамилиями высшего сословия, пусть и в меньшей мере, но все-таки задавали тон в политической, экономической и культурной жизни общества, во многом определяли направленность межсословных отношений в российском государстве и обществе, влияли на проведение различных реформ, особенно на их реализацию на местах.
Научная актуальность проблемы связана с недостаточной исследованностью российских дворянских родов «второго плана», их вклада в историю страны и отдельных регионов. Внимание исследователей сосредоточено преимущественно на генеалогии дворянских семейств. Поэтому наряду с генеалогией важно рассмотреть демографию, общественное положение и профессиональный статус членов семей, проанализировать государственную и общественную службу, хозяйственный уклад имений и деятельность в сфере культуры отдельных дворянских родов «второго плана».
Особую актуальность теме исследования придаёт повышенное внимание современного российского государства и общественности к проблемам семьи. Определение вклада отдельного дворянского рода в историю поможет ответить на волнующий отечественные общественные и научные круги вопрос о роли и месте семьи в российском обществе.
Объектом изучения является тамбовская ветвь дворянского рода Давыдовых.
Предметом исследования – конкретные роль и место дворян Давыдовых в политических, экономических, социальных и культурных процессах в стране и Тамбовской губернии на протяжении полутора столетий.
Хронологические рамки работы охватывают конец XVIII – первую четверть XX столетий, т.е. период от заключения брака (как начала истории семьи) родоначальником Фёдором Андреевичем Давыдовым (1780 г.) до постановления правительства 1925 г. о повсеместном выселении бывших помещиков из их усадьб.
Географические рамки диссертации определены преимущественно границами Тамбовской губернии. Однако по мере выяснения общероссийских аспектов темы приходилось выходить за эти рамки. Так, в наше поле зрения попали Москва, Кишинёв, Плоцк (Царство Польское), Женева (Швейцария), Тульская губерния и др. территории.
Степень изученности темы. В историографии проблемы можно выделить несколько этапов. Историки конца XVIII – первой половины XIX вв. занимались, главным образом, описанием прав, обязанностей, привилегий, быта и образа жизни дворянства.
В пореформенный период, несмотря на преобладание публицистической направленности, утвердилась достаточно объективная методология исследований. Учёные смогли накопить большой фактический материал.
Представители официального направления выступали с критикой темпов и методов реформ 1860-х гг., отстаивали дворянские привилегии. Их работы носили явный апологетический характер. Однако некоторые из этих трудов содержали ценные факты и наблюдения о структуре сословия, усилившейся неоднородности его состава, о деятельности дворянских корпоративных организаций и т. д. Среди них необходимо выделить труд Нарцова по истории дворянства Тамбовской, Пензенской и Саратовской губерний. Автор частично затронул и генеалогию тамбовского дворянского рода Давыдовых.
Сторонники либеральной концепции исходили из необратимости процессов, вызванных реформами Александра II. Отмечая закономерность происходивших изменений в дворянских имениях, они писали об искусственности происхождения российского дворянства и отсутствии в нём корпоративной сплочённости. Часть либералов касалась роли дворянства в государственном управлении и местном самоуправлении. Особо отмечался дворянский приоритет в органах власти на местах вплоть до земской реформы 1864 г. Некоторые представители либерального направления уделили внимание на роль дворян в истории земских учреждений.
Историки, стоявшие на народнических позициях, отводили особое место дворянскому землевладению. Они доказывали, что капитализм в России был случайным явлением, не приведшим к крупному производству, поэтому судьба помещичьих латифундий исторически предрешена.
Анализ дворянского сословия в рамках марксисткой теории дал В.И. Ленин. Он резко критиковал дворян-землевладельцев как эксплуататоров, считал, что помещики выступали в роли тормоза аграрных преобразований. Вместе с тем, В.И. Ленин провёл серьёзный анализ помещичьего хозяйства, рассмотрел его капиталистическую эволюцию. В советское время даже отдельные ленинские высказывания о российском дворянстве стали обязательными постулатами для историков.
В конце XIX в. усилился научный интерес к русской усадьбе как к оплоту уходящей дворянской культуры. Информация о художественных памятниках часто преподносилась в восторженных лирических тонах. В них отсутствовало комплексное изучение усадебной культуры.
Советская историография восприняла марксистко-ленинскую идеологию. Дворянство как классовый враг любыми способами очернялось. В 1920-1950-е гг. основное внимание историков уделялось дворянскому землевладению в его связи с крестьянским землевладением и землепользованием. В трудах М.Н. Покровского содержались наблюдения о разорении мелких землевладельцев-дворян, утверждение о прогрессивности и устойчивости крупного землевладения, которое стало базой для создания крупного социалистического хозяйства. Однако такие высказывания позднее были поставлены под сомнение, а в 1960-е гг. отвергнуты. В этот период опубликованы работы по истории крупного крепостного хозяйства конца XVIII-XIX вв.. С.М. Дубровский и П.И. Лященко пришли к выводу о преобладании в помещичьих имениях России капиталистического пути развития хозяйства. Тамбовский историк П.Н. Черменский придерживался этого мнения. К.Ф. Максимова доказывала, что капиталистическая эволюция большинства помещичьих имений Тамбовской губернии совершалась медленно.
После Октябрьской революции произошёл новый всплеск интереса к русским дворянским усадьбам. В 1922 г. образовалось Общество изучения русской усадьбы (ОИРУ). В публикациях членов общества просматривался критический подход к изучению памятники прошлого.
В конце 1950-х – 1970-е гг. помещичьи имения конца XVIII – первой половины XIX вв. рассматривались преимущественно в исследованиях, посвященных крепостному крестьянству и эволюции феодализма в России. Касательно пореформенного периода анализу подверглись способы ведения хозяйства в помещичьих имениях. Сложилось два основных направления. Представители первого доказывали, что преобладающей системой помещичьего хозяйства в начале XX в. была капиталистическая. Выдвинутый тезис оспаривался группой историков (П.В. Волобуев, А.М. Анфимов, К.Н. Тарновский), получившей название «новое направление». Они говорили о недостаточном развитии капиталистических отношений в сельском хозяйстве.
Участники дискуссии о российском абсолютизме конца 1960-х – начала 1970-х гг. отмечали среди причин возникновения абсолютизма в России наличие могущественного дворянства и его внутрисословную борьбу. В этот период в работах Ю.Б. Соловьёва и В.С. Дякина развивался тезис о нежелании и невозможности со стороны царизма и консервативного дворянства внести коренные изменения в экономическое и политическое устройство страны.
Значительным событием в отечественной историографии стала монография А.П. Корелина «Дворянство в пореформенной России. 1861-1904 гг.», первой обобщающей работы в советской исторической науке о дворянстве. Автор пришёл к выводу об отставании буржуазной эволюции дворянства от темпов капиталистического развития страны.
Становление в СССР социальной психологии привело к появлению работ о внутренней мотивации поведения представителей высшего сословия. В качестве основных источников впервые широко использовались мемуары, письма, дневники. Историкам удалось выявить базовые элементы дворянской социальной психологии.
1990-2000-е гг. в отечественной историографии отмечены повышением интереса к истории высшего сословия, появлением новых подходов к изучению дворянства. Б.Н. Миронов пришёл к выводу, что дворянство в наибольшей степени соответствовало «идеальному типу» сословия. Е.П. Баринова в монографии о дворянстве начала XX в. вместе с экономическим статусом рассмотрела социокультурный облик высшего сословия. Появились работы по истории дворянства на региональном уровне, в т.ч. по Тамбовской губернии.
Историки продолжили изучение аграрной эволюции помещичьего хозяйства на региональном уровне. Особо следует отметить диссертацию Е.В. Хмель, в которой на материалах Тамбовской губернии изучено формирование рационального природопользования в хозяйствах крупных землевладельцев в конце XIX – начале XX вв..
Взаимоотношения власти и высшего российского сословия в начале XX столетия с применением методологии новой социальной истории были изучены Е.П. Бариновой. С новых позиций было показано, что эти взаимоотношения составляли одновекторную константу, были негибкими, не соответствовали задачам модернизации страны, способствовали крушению государственного строя. А.В. Кузьмин, изучив взаимную идентификацию дворян и крестьян в конце XIX – начале XX в., в частности, обратил внимание на особые отношения тамбовских дворян Давыдовых со своими крестьянами.
Дворянство продолжало рассматриваться в работах по истории российского чиновничества, земского самоуправления и государственного управления.
Вл.В. Канищев, изучив борьбу тамбовского губернатора Н.П. Муратова с либеральной региональной политической элитой, в частности, пришёл к выводу, что родственные, соседские, корпоративно-дворянские связи Давыдовых и их сторонников оказались сильнее связей консервативного губернатора Н.П. Муратова в столичных бюрократических кругах.
Вновь усилился интерес исследователей к истории российских дворянских усадеб. В 1990-е гг. возрождено ОИРУ, намечены основные подходы к комплексному изучению дворянской усадьбы как исторического и культурного феномена. Вышел первый обобщающий труд, посвящённый дворянской и купеческой сельской усадьбе в России. Лейтмотивом большинства исследований стало своеобразие усадебного мира. Появились работы по тамбовским дворянским усадьбам. В коллективной монографии «Новотомниково» была предпринята попытка комплексного исследования усадьбы графа И.И. Воронцова-Дашкова.
В 1990-2000-е гг. стали выходить исследования, посвящённые отдельным российским дворянским родам. Их авторы уделяли внимание преимущественно генеалогии, мало изучая проблему вклада отдельной дворянской семьи в историю.
Зарубежные историки серьезно приступили к исследованию российского дворянства с 1960-х гг.. Они рассматривали историю первого сословия в контексте макроисторического развития страны. В их работах основное внимание уделялось взаимоотношениям государства и дворянства, социальной трансформации высшего сословия и имущественному положению различных категорий дворян.
Особый интерес зарубежных исследователей вызывали социальные изменения в дворянском сословии пореформенного периода. Сложилось две основные концепции. Сторонники первой – большинство историков – считали, что трансформация социальной структуры привела к упадку дворянства вследствие нерационального поведения сословия. Согласно же точке зрения С. Беккера высшее сословие переживало сложный процесс социальной трансформации, внутренняя дифференциация сословия способствовала его постепенной успешной адаптации к новым общественным отношениям.
Событием в зарубежной историографии стал выход в середине 1990-х гг. книги американской исследовательницы П. Рузвельт «Жизнь в русской сельской дворянской усадьбе. Социальная и культурная история». Изучив мемуарные источники и художественную литературу, автор монографии наметила такие важные аспекты проблемы, как взаимодействие в усадебной культуре различных видов искусства и социально-бытовых факторов, её роль в процессе формирования мировоззрения русской интеллигенции.
В целом, обзор историографии показал, что, несмотря на большое количество работ, затрагивающих интересующие нас проблемы, не существует ни одного комплексного исследования, посвященного вкладу отдельного дворянского рода в историю.
Указанное состояние научной литературы предопределило цель исследования – всестороннее изучение вклада дворянского рода Давыдовых в историю России и Тамбовской губернии.
В соответствии с целью диссертации сформулированы следующие задачи:
– исследовать генеалогию и демографическое поведение дворян Давыдовых;
– изучить общественное положение и профессиональный статус членов семьи на протяжении конца XVIII – первой четверти XX вв.;
– рассмотреть службу Давыдовых в государственных и земских учреждениях, участие их в работе дворянских корпоративных органов;
– проанализировать хозяйственную деятельность помещиков Давыдовых в их имениях на территории Тамбовской губернии в контексте рационализации сельскохозяйственного производства и переработки продукции сельского хозяйства;
– раскрыть конкретные проявления культурного феномена Спасской усадьбы Давыдовых;
– оценить деятельность дворян Давыдовых в учреждениях образования и культуры.
Источниковая база диссертации включает опубликованные материалы и архивные документы, хранящиеся в фондах Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Государственного архива Тамбовской области (ГАТО). Эти источники можно разделить на следующие группы: делопроизводственные документы, справочные и статистические издания, периодическая печать и источники личного происхождения.
Делопроизводственные документы содержат разнообразные по происхождению, содержанию и глубине сведения по генеалогии и демографии тамбовского рода Давыдовых, социальному положению и профессиональному статусу его представителей, их государственной и общественной службе. Документация в целом заслуживает высокой степени доверия, т.к. имела текущий характер, фиксировала решение конкретных вопросов, не содержала личностных оценок. Но всё-таки приходится учитывать, что в некоторых документах, особенно в протоколах губернских земских собраний, отразилась политическая борьба в провинциальном обществе, в которую были включены Давыдовых.
Справочные и статистические материалы дают единичные, но ценные факты о профессиональной карьере, имущественном положении и хозяйственной деятельности в имениях Давыдовых. Особо выделим «Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии» и «Описание отдельных русских хозяйств». Поскольку указанные издания содержат не только цифровые, но и описательные данные, возможна перепроверка «лукавой» статистики.
Отдельную группу источников составляют периодические издания – московский «Толстовский ежегодник», «Тамбовские губернские ведомости», «Тамбовский край», «Тамбовский листок», приложение к тамбовскому журналу «Сельскохозяйственная жизнь». В них наряду представлены и мелкие факты, и содержательные статьи о государственной, общественной, хозяйственной деятельности представителей тамбовского дворянского рода Давыдовых. Но приходится учитывать субъективность и тенденциозность подачи информации в газетных изданиях.
Воспоминания, дневники, записные книжки, письма, фотографии, принадлежавшие Давыдовым и их современникам, несмотря на субъективность, содержат обширный фактический материал по различным сторонам исследуемой темы, который дополняет остальные источники.
Такая источниковая база диссертации своей широтой и достаточной репрезентативностью обеспечивает объективный взгляд на вклад тамбовского дворянского рода Давыдовых в историю России и губернии в конце XVIII – первой четверти XX вв., является необходимым условием достоверности исследования.
Методологическую основу работы составили принципы историзма и объективности. Первый позволил деятельность Давыдовых в конкретно-исторических условиях развития страны и региона в конце XVIII – первой четверти XX в.; второй – избежать крайностей в оценках представителей высшего сословия, характерных как для советской историографии, считавшей дворян угнетателями крестьянства, так и для некоторых современных изданий, причисляющих их к благодетелям народа.
Использование цивилизационного подхода дало возможность изучить деятельность Давыдовых на фоне социально-эко-номической и общественно-политической модернизации России.
Невозможность чёткого выявления признаков рассматриваемого явления на основе обобщённых данных, побудила нас к применению микроисторического подхода. Учет макропроцессов в развитии страны позволил не допустить абсолютизации локального исследования.
Использование системно-структурного подхода дало возможность изучить отдельные элементы жизни и деятельности Давыдовых как элементы единой взаимосвязанной системы.
Применение гендерного анализа выявило особенности социальных ролей отдельных мужчин и женщин из рода Давыдовых, обратить внимание на деятельность дворянок в нетрадиционных для большинства представительниц высшего сословия сферах жизни (исполнение роли главы семьи, управление имениями, общественная служба).
Мы также обращались к приёмам, методам, понятийным аппаратам других научных дисциплин – генеалогии, демографии, социологии, статистики, экономики, культурологии – и, соответственно, к междисциплинарному подходу.
В диссертации использовались сравнительный и историко-генетический методы. Проведённый в исследовании контент-анализ текстов о деятельности Ф.А. Давыдова четко показал его особую роль в становлении института предводителей дворянства в губернии. В работе использовались информационные технологии для создания электронных баз данных «Генеалогия» и «Семья». Впервые известная уже компьютерная технология восстановления истории семьи была применена к семьям высшего сословия.
Положения, выносимые на защиту:
– генеалогия рода Давыдовых демонстрировала типичную для большинства дворян разветвленность, но вместе с тем сохранение представлений о единстве рода даже в пятом поколении;
– изучение демографического поведение представителей рода показало немало отклонений от средних для дворянства характеристик, лишний раз подчеркнуло ценность микродемографического анализа;
– в своем социальном статусе Давыдовы до 1917 г. не выпадали из высшей страты, в худшем случае пополняли снижавшиеся доходы имений высокими окладами на государственной и земской службе, а после революции оказались в положении средних слоев советского общества;
– в целом, занимаясь типичными для дворянства видами деятельности, тамбовские Давыдовы достигли наибольших успехов на судебной, сословной и земской службе, почти не имели особых достижений в военной карьере, никак не отличись в службе при Дворе;
– особенно ценен вклад рода Давыдовых в становление земской организации Тамбовской губернии и развитию земско-либеральных традиции на протяжении нескольких десятилетий;
– анализ экономической активности Давыдовых показал редкую для тамбовских помещиков устремленность на комплексную рационализацию хозяйства, но типичную нехватку инвестиций в сельское хозяйство и перерабатывающее производство;
– Спасская (Кулеватовская) усадьба Давыдовых относилось к высшим образцам дворянских «культурных гнезд»;
– участие представителей Давыдовых в учреждениях культуры и образования различного уровня отражало их благородную готовность к просвещению и высших слоев общества, и «простого» народа.
Научная новизна исследования заключена в самой теме диссертации. Впервые на конкретно-историческом материале комплексно изучены роль и место отдельного дворянского рода «второго плана» в развитии своего региона и страны в целом.
Практическая значимость работы. Результаты и фактический материал исследования могут быть использованы при написании работ по истории российского дворянства, социальной истории и исторической демографии, в преподавании общих и специальных курсов отечественной истории, при создании музейных выставок и экспозиций.
Апробация работы. Основные положения диссертации опубликованы в 13 работах автора в т.ч. 3 в издании из перечня ВАК (общим объёмом 7,3 п.л.) и представлены на Международной научной конференции «Железные дороги и процессы социальной модернизации России в XIX – начале XX в.» (Тамбов, 2009), Общероссийских научных конференциях «Державинские чтения» (Тамбов, 2009-2011), XII конференции ассоциации «История и компьютер» (Москва, 2010), межрегиональных научно-практических конференциях «Культурные традиции русской провинции XVIII – начала XX в.: европейская парадигма» (Тамбов, 2006), «Формирование гражданского общества в России: проблемы и перспективы» (Тамбов, 2009), региональной научно-практической конференции «Государственное и муниципальное управление в России в условиях административной реформы: современное состояние и перспективы развития» (Тамбов, 2008).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы, а также двух приложений.
Социальная стратификация и профессиональный статус членов семьи
По доходам, образованию и престижу дворянство Российской империи конца XVIII — начала XX вв. делилось на три страты - низшую, среднюю и высшую. До отмены крепостного права основным показателем материальной состоятельности дворянства являлись не размеры земельной собственности, а число крепостных крестьян. Дворяне Давыдовы в конце XVIII - первой половине XIX вв. относились к высшей страте дворянского общества (т.е. владели свыше 100 крепостными), что давало им возможность участвовать в деятельности любых государственных и общественных учреждений. Согласно сведениям 1804 г., родоначальнику Фёдору Андреевичу в сёлах Кулевато-во и Вирятино Моршанского уезда Тамбовской губернии принадлежало 1000 душ крестьян. Кроме того, во владении его жены Дарьи Дмитриевны находилось 132 души села Серкино этого же уезда.1
В дальнейшем произошло сокращение подвластных Ф.А. Давыдову крестьян. По VII ревизии (1815 г.) за ним числилось 743 крепостных крестьянина. Уменьшение у Фёдора Андреевича количества крестьян имело место и впоследствии. На 1827 г. он владел 702 душами мужского пола в сёлах Куле-ватове, Вирятине и Атманове Угле Моршанского уезда Тамбовской губернии.2
Увеличение числа принадлежавших Ф.А. Давыдову крепостных начало происходить в конце 1820-х - первой половине 1830-х гг. В 1836 г. за ним в Тамбовской губернии находилось 805 душ мужского пола. Кроме того, ему принадлежало 30 крепостных в Новгородской губернии. Вступивший в наследство в 1842 г. Василий Васильевич получил в Тамбовской губернии 887 душ. Количество крепостных подвластным помещикам Давыдовым продолжало расти вплоть до реформы 19 февраля 1861 г. Так, по данным X ревизии (1857 г.) за В.В. Давыдовым числилось 1273 души мужского пола в сёлах Ку-леватове и Вирятине.1
Важную, хотя и не определяющую, для помещиков Давыдовых конца XVIII - первой половины XIX вв. роль играло жалованье, которое зависело от чина дворянина. Фёдор Андреевич ко времени пожалования имений в Тамбовской губернии получал жалованье, присущее военным чинам средних рангов. После выхода в отставку, занимая пост Моршанского уездного предводителя дворянства, он в 1829-1830 гг. зарабатывал 2000 руб. в год. Его сын и внук получали жалованье, характерное для нижних и средних чинов военного и гражданского ведомства. Кроме того, им платили так называемые добавочные деньги (наградные, столовые, квартирные и т.п.). Так, внук Ф.А. Давыдова Василий Васильевич в апреле 1831 г. «за усердную службу» был награждён полугодовым жалованьем в 175 руб."
В пореформенный период главным критерием благосостояния помещиков становится размер земельной собственности. Дворяне Давыдовы, несмотря на наделение крестьян землёй, сохранили принадлежность к высшей страте дворянства (т.е. владели свыше 500 дес. земли) и соответственно возможность участвовать в деятельности любых государственных и общественных учреждений. На 1864 г. за ними числилось 5000 дес. в Моршанском уезде Тамбовской губернии. Кроме того, главе семьи Софье Андреевне принадлежало 1200 дес. в разных губерниях Российской империи. Состоявшийся к 1863 г. брак Екатерины Васильевны Давыдовой не понизил её положения в социальной иерархии. Ей было подарено матерью Софьей Андреевной 821 дес. земли в Моршанском уезде при селе Иверском, Зайцево тоже.3
В 1874 г. раздел родовых владений привёл к образованию четырёх семей крупнопоместных дворян: Андрея Васильевича, Владимира Васильевича, Василия Васильевича и Николая Васильевича. Семьи, возникавшие после смертей Андрея Васильевича и Василия Васильевича Давыдовых, принадлежали по размеру земельной собственности к высшей страте дворянского общества. Вплоть до конца XIX в. семья Николая Васильевича владела 1289 дес. в Моршанском уезде. Однако к 1907 г. она утратила всю земельную собственность. Тем не менее, положение семьи в социальной иерархии, благодаря высокому жалованью и добавочным деньгам Николая Васильевича (4500 руб. в год), почти не изменилось.1 Но всё-таки оно было ближе к границе между элитной социальной стратой и высшей группой средних слоев, которая исчислялась тогдашним министерством финансов в 5000 руб.
Жалованье играло значительную роль в поддерживании социального статуса и других семей Тамбовского дворянского рода Давыдовых. Так, на 1886 г. содержание члена Московской судебной палаты Василия Васильевича составляло 3500 руб. в год. Кроме того, с 1893 г. он получал пособие из арендного кредита в 1000 руб. ежегодно, а после выхода в отставку - пенсию 1200 руб. с удержанием в пенсионный капитал казны 29 руб. в год.2
Его сыновья также зарабатывали. Жалованье Владимира Васильевича в начале карьеры (1897 г.) равнялось 720 руб. в год, а содержание его братьев Александра и Ильи (1917 г.) составляло соответственно 3600 и 2800 руб. ежегодно. Наибольших успехов добился Юрий Васильевич. С 1908 по 1913 гг. размер его содержания увеличился с 2000 до 5000 руб. в год. Кроме того он получал наградные деньги. Так, в марте 1908 г. Ю.В. Давыдов был «за отлично усердную службу Всемилостивейше пожалован денежной наградой в сумме 400 руб.». В то время как заработок его двоюродного брата Николая Андреевича (2200 руб. ежегодно) оставался стабильным с 1905 по 1909 гг.1 Таким образом, по размеру служебных доходов представители дворянского рода Давыдовых в начале XX в. относились к верхушке средних слоев (1000-5000 руб. в год). Но с учётом доходов от имений можно твёрдо говорить о принадлежности Давыдовых вплоть до 1917 г. к социальной элите.
После Октябрьской революции и вплоть до середины 1920-х гг. Давыдовы, благодаря своему профессиональному статусу (о чём речь пойдёт далее), принадлежали к средним слоям советского общества.
Дворяне Давыдовы занимались разнообразными профессиями. Родоначальник Фёдор Андреевич значительную часть жизни посвятил военной службе. Поступив сначала в морские солдатские батальоны каптенармусом в 1780 г., он затем служил в лейб-кирасирском полку вахмистром, корнетом, поручиком, ротмистром, секунд-майором и пример-майором. В 1796 г. Ф.А. Давыдов был назначен подполковником в кавалергардский полк и уже в следующем году получил чин полковника. После выхода в отставку Фёдор Андреевич стал землевладельцем, совмещая этот род занятий с сословной службой. Он дважды, в 1801 и 1827 гг., избирался Моршанским дворянством в уездные предводители. Вместе с тем, с 1827 г. по определению Моршанской дворянской опеки Ф.А. Давыдов исполнял обязанности опекуна малолетнего сына своей умершей сестры Ольги. Это занятие представляло собой своего рода профессиональную деятельность на общественных началах. Жена Фёдора Андреевича Дарья Дмитриевна также являлась землевладелицей Тамбовской губернии."
Сын Ф.А. Давыдова Василий также связал свою жизнь с военной службой. Его карьера была связана с Балтийским гребным флотом. Вначале Василий Фёдорович поступил в морской кадетский корпус кадетом, затем служил гардемарином. С 1800 г. находился во флоте мичманом, а через четыре года «по прошению его за болезнями уволен от службы с награждением» чином лейтенанта.
Несмотря на то, что Василий Фёдорович умер молодым в 1812 г., он успел оставить сына Василия, который по окончании обучения в благородном пансионе при Московском университете, начал службу в Общем Московском департаментском собрании Правительствующего Сената. Наряду с занимаемой должностью, он состоял членом следственной комиссии для расследова-ния отступления генерал-майора Ушакова от утвержденных императором планов и смет в перестройке Екатерининских казарм для Московского кадетского корпуса. В дальнейшем исполнял обязанности бухгалтера и помощника казначея Московского сенатского казначейства, входил в число чиновников при Московском военном генерал-губернаторе, был судьёй 1 -го департамента Надворного суда. С 1834 г. Василий Васильевич служил в Московском губернском правлении сначала асессором, а затем советником.3
В.В. Давыдов вместе со своей женой Софьей Андреевной состояли на придворной службе. Он являлся камер-юнкером, а она - фрейлиной двора Его Императорского Величества. Однако, занимаемые ими должности больше представляли собой почётные звания, чем реальную службу.4
Вместе с тем, Василий Васильевич был крупным землевладельцем Тамбовской губернии. После смерти В.В. Давыдова (1858 г.) статус землевладельцев приобрели его вдова Софья Андреевна и дети: Андрей, Екатерина, Владимир, Василий и Николай.5
Кроме того, Василий Васильевич состоял почетным смотрителем Мор-шанского уездного училища.6
Деятельность в корпоративных дворянских организациях
Давыдовы принимали активное участие в деятельности дворянской корпоративной организации Тамбовской губернии. Родоначальник Фёдор Андреевич с 1819 по 1825 гг. служил по выборам должностных лиц Тамбовской дворянской корпорации.1 Более того, он пользовался значительным авторитетом и доверием у моршанского дворянства, которое дважды избирало его на должность уездного предводителя.2
Занимая пост Моршанского уездного предводителя дворянства, Ф.А. Давыдов занимался доставкой сведений управляющему Министерством внутренних дел о дворянах, имеющих право участвовать в выборах, принимал участие в организации торгов на поставку провианта для армии и, вероятно, входил в состав комиссии при освидетельствовании в губернском правлении сумасшедших дворянского происхождения. Фёдор Андреевич следил за состоянием почтовых домов, составлял согласно изданным формам списки о кавалерах ордена Св. Анны, вёл алфавитные списки дворян, а также препровождал сведения, касающиеся отправления подводной повинности.3
Он распространял среди дворян различные сведения, касающиеся набора в учебные заведения и проведения сельскохозяйственных мероприятий. Так, в 1828 г. им было объявлено дворянам Моршанского уезда о земледельческой компании, имевшей целью усовершенствование сельского хозяйства по правилам плодопеременной системы и наборе в училище Ордена Святой Екатерины, а в 1830 г. - о приёме в воспитательное Общество благородных девиц.4 Кроме того, Фёдор Андреевич занимался распространением среди дворян и людей другого звания «экземпляров речи о пользе соединения с земледелием мануфактурной и заводской промышленности и сочинения о пользе водворения в России плодопеременного земледелия».1
Уездный предводитель Ф.А. Давыдов выступал в роли «полицмейстера» моршанского дворянского общества, осуществляя наблюдение за поведением помещиков по отношению к их крепостным. В частности, Фёдор Андреевич следил, согласно предписаниям Тамбовского гражданского губернатора, за ходом разбирательств по жалобам крепостных на нанесение им тяжелых побоев в имениях их господ.
Моршанский уездный предводитель Ф.А. Давыдов участвовал в составлении смет и раскладок земских повинностей. С 1827 по 1830 гг. на основании доставленных Моршанским земским судом сведений он регулярно занимался составлением и отсылкой губернскому предводителю ведомостей, касавшихся посева и урожая озимого и ярового хлеба, а также состояния сельских запасных магазинов в помещичьих имениях.3
Фёдор Андреевич осуществлял раскладку рекрутской повинности по помещичьим имениям. В ответ на подававшиеся помещиками А.А. Шиловским, П.И. Шульгиным, М.А. Адамовичевой и другими жалобы по рекрутскому расписанию Моршанского уезда он препровождал губернскому предводителю дворянства детальные уведомления, в которых изъяснял свою позицию.4
Более того Ф.А. Давыдов проявлял настойчивость в проведении рекрутских наборов. Так, по жалобе майорши Марии Александровны Адамовичевой Ф.А. Давыдов в своем уведомлении губернскому предводителю писал: «с вторичным заключением земского суда, насчёт совершенного изъятия имения г. Нарышкина от жеребья в поставке по 84 набору рекрута согласиться никак нельзя: во-первых потому, что в данной Владимиром Адамовичем купчей слова: ежели какие окажутся до совершения оной на продаваемое имение казенные взыскания, то ответствовать самому Адамовичу... и во-вторых высочайше утверждённых указом правительствующего Сената 1825 года июля 3 числа между прочим повелено: сделать по 83, 84 и 85 наборам по каждому новые раскладки точно, так как бы прежней раскладки и делано не было; наборы сии были в прошедшую 6-ю ревизию, а потому и новые раскладки учинены согласно сего указа с возложением рекрут на тех самих помещиков за коими состояло имение по окладу 6-й ревизии».1
Фёдор Андреевич возглавлял Моршанский уездный комитет по борьбе с эпидемией холеры 1830-1831 гг., осуществлял надзор за обсервационными заставами и следил за их своевременным снабжением медикаментами.
При осмотре обсервационных застав на границе Пензенской губернии в октябре 1830 г. моршанский предводитель обнаружил возвращавшихся из Саратовской губернии рабочих «из числа коих многие оказались не имею-щими денег для покупки к пропитанию себя съестных припасов». Ф.А. Давыдовым совместно с исправником были предприняты меры для пропитания неимущих людей. «Смотрителям означенных обсерваций предписал, чтоб для пропитания неимущих людей, - писал он в донесении г. Тамбовскому гражданскому губернатору, - требовали необходимо нужные припасы от на-чальников тех селений, где состоят сии карантинные обсервации». В этом же донесении моршанский уездный предводитель выразил беспокойство по поводу задержки поставки Тамбовской врачебной управой медикаментов «как для окуривания и очищения людей, так равно и лечения в случае» заболевания холерою.
Кроме того, Фёдор Андреевич входил в состав Общего собрания господ предводителей дворянства Тамбовской губернии (далее собрания). Нами был проведён контент-анализ текстов, отразивших участие Ф.А. Давыдова в его работе (см. приложение 2). Исследовано 98 документов собрания (единицы текста), к которым он имел отношение, занимая пост моршанского уездного предводителя дворянства с 1827 по 1830 гг.1
Анализу подверглись следующие аспекты текстов: территория рассматривавшихся вопросов, функции собрания и объекты воздействия. В наше поле зрения попало 15 административно-территориальных единиц Тамбовской губернии: сама губерния, 12 уездов и 2 города. Выделены шесть функций собрания: организационная - регламентация внутреннего распорядка работы собрания, принятие, исполнение и контроль каких-либо решений, финансирование, организация пожертвований. Объекты воздействия мы условно разделили на: рекрутские расписания, отдельные рекрутские дела, дворянские предводители и служащие дворянских собраний, учреждения образования (Тамбовский дворянский училищный корпус) и другие объекты. К последним относятся упоминавшиеся в документах один раз приобретение портрета императора Николая I, Липецкие минеральные воды, почтовые станции, эпидемия холеры, а также формулировка «другие дела».
Контент-анализ показал, что Ф.А. Давыдов в Общем собрании предводителей дворянства Тамбовской губернии занимался, главным образом, делами, имевшими общегубернское значение (свыше 16%) и рассмотрением вопросов по Кирсановскому, Шацкому и Козловскому уездам (13-15%). От 6 до 8% дел затрагивали территории Темниковского, Тамбовского, Елатомского и Борисоглебского уездов. Наименьшее количество разбираемых им вопросов (менее 5%) приходилось на Моршанский, Липецкий, Лебедянский, Спасский и Усманский уезды, а также на города Тамбов и Липецк.
Деятельность Фёдора Андреевича в собрании была, преимущественно, связана с принятием решений (80%). В меньшей степени он занимался регламентацией внутреннего распорядка работы собрания (9%) и финансированием (6%). Выполнение функций организации пожертвований, исполнения и контроля принятых решений составляли в работе Ф.А. Давыдова менее 2% каждая.
Фёдор Андреевич, главным образом, принимал участие в рассмотрении рекрутских дел (4/5). Десятую часть составляли рекрутские расписания. Значительно меньше он занимался вопросами, касавшимися учреждений образования (2%), а также дворянских предводителей и служащих дворянского собрания (3%). На прочие объекты приходилось не более 5%.
Вместе с тем, Ф.А. Давыдов, являясь опекуном малолетнего дворянина Иосифа Романовича Грузинова, содействовал становлению будущего известного поэта и прозаика. Фёдор Андреевич добился включения И.Р. Грузинова в дворянскую родословную книгу Тамбовской губернии, «выправлял» соответствующие справки для его поступления в Московский университет или пансион и на службу. Ф.А. Давыдов нанял тамбовского мещанина Ефима Акимовича Зарубина, который управлял хозяйством имений и занимался прочими делами Иосифа Романовича."
Внук Фёдора Андреевича Давыдова Василий Васильевич в 1840-х гг. служил по выборам должностных лиц Тамбовской дворянской корпорации.3 Он на губернских дворянских собраниях избирал по Моршанскому уезду предводителей дворянства, депутатов дворянского собрания, заседателей дворянской опеки, а также губернских предводителей дворянства, секретарей собраний и пр. должностных лиц.
С 1860-х гг. дворяне Давыдовы активно включились в политическую борьбу, происходившую в Московском и Тамбовском губернских дворянских собраниях. Они выступили сторонниками либерального направления, «стремившегося и твёрдо уповавшего на завершение реформ в общественно-политическом отношении введением представительного строя».4
Землевладение и землепользование
С конца XVIII в. дворяне Давыдовы располагали обширными земельными владениями в Тамбовской губернии удобными для ведения сельского хозяйства. Так, в Кулеватовском (Спасском) поместье (свыше 3500 дес.) неудобной земли состояло всего лишь не более 6%. На таком же низком (от 0,5 до 8%) уровне этот показатель оставался в крупных (свыше 500 дес.) имениях Давыдовых в пореформенный период (Кулеватово, Черкино, Арбат, Николаев хутор и Осочный куст Моршанского уезда; Мокрое с хутором Екатери-нинским Елатомского уезда). Практически вся земля (98%) была удобной в приобретённом Николаем Андреевичем в 1899-1900 гг. хозяйстве хутор Пет-ровский (около 140 дес).
Господствующей отраслью производства в имениях помещиков Давыдовых являлось земледелие. Наибольшая часть земельных владений отводилась ими под пахотные угодья. В частности, в Спасском поместье вплоть до отмены крепостного права под пашней находилось свыше 1900 дес, что составляло более половины от общего количества земли.4 Пахотные угодья сохранили первенство в экономиях Давыдовых во второй половине XIX — начале XX вв. Более 60-70% земли отводилось под пашню в имениях Черкино и Мокрое с хутором Екатерининским, 50% - Николаев хутор и Осочный куст, 30-40% - Кулеватово и Арбат. В хуторе Петровском пашня составляла 3/4 от всего количества земли.2
Качество почв находившихся под пахотными землями было различным. В источниках конца XVIII в., несмотря на то, что Кулеватовская экономия имела поля разных почв среднего качества, не раз отмечалось наличие чернозёма.3 Наиболее качественной землей из хозяйств пореформенного периода обладало имение Черкино (почва - глубокий чернозём, подпочва — глина и суглинок).4 Сочетанием различного качества земель, занятых под пахотные угодья, были представлены экономии Кулеватово (почва — чернозём, супесчаный чернозём и песчаная, подпочва - суглинок) и Арбат (почва - чернозём и супесчаный чернозём, подпочва - суглинок и иловая глина).5 Исключительно из супесчаного чернозёма и суглинка состояла пахотная земля хозяйства Николаев хутор и Осочный куст. В имении Мокрое с хутором Екатерининским господствующей почвой являлся суглинистый чернозём, а подпочвой серопесчаный суглинок, местами супесь.7 Хутор Петровский располагал черно-зёмно-суглинистой почвой глубиной до 1/2 аршина на глинистой подпочве.8
В конце XVIII - первой половине XIX вв. господствующей формой обработки земли в имениях Давыдовых являлась трёхпольная система земледелия. Возделывание земли происходило при помощи традиционных орудий (сохи и бороны) и крепостного труда. Дворяне Давыдовы наделяли своих крепостных крестьян землёй, за что последние были обязаны выполнять определенные повинности в т.ч. и барщину. Основными производившимися культурами являлись характерные для северных уездов Тамбовской губернии рожь, овёс и просо, значительное место занимали посевы конопли и гороха.1 Кроме того, в Вирятинской экономии большое распространение получил сначала озимый, а позже яровой ячмень.2 Однако уже в крепостническую эпоху Давыдовых начали внедрять в севооборот такие культуры как гречиха и лён. «За селом, — вспоминал Н.В. Давыдов о Спасском поместье 1850-х -1860-х гг., — весело выглядывающие поля ржи, овса и проса с узкими полосами гречихи и льна».3
Помещики Давыдовы благодаря крепостному праву довольно легко справлялись с полевыми работами, даже несмотря на хозяйственные невзгоды. «В летние месяцы встречались и в сороковых, и пятидесятых годах, - писал Н.В. Давыдов, - те же хозяйственный невзгоды, что и теперь: жестокие весенние засухи (в мае и начале июня), длительные дожди в июле и августе, мешавшие уборке хлебов и приводившие помещиков в отчаяние, хотя им в то время, при крепостном праве и даровом труде находившихся в их распоряжении крестьян, сравнительно легко было справляться с полевыми работами».4
В пореформенный период Давыдовы, как и другие крупные землевладельцы Тамбовской губернии, занялись поиском оптимальных форм ведения земледелия в своих экономиях.5 Так, вплоть до середины 1880-х гг. владельцы Спасского поместья, используя труд своих бывших крепостных крестьян, осуществляли экономическую запашку, иногда сдавая имение в полном со ставе в аренду.1 С 1885 по 1889 гг. все пахотные угодья экономии находились в долгосрочной аренде у товарищества крестьян с. Кулеватова, одним из условий которой было ежегодное удобрение арендаторами «своим навозом 40 д. арендованной земли».2
Начиная с 1890 г. у владельца Спасской экономии Василия Васильевича (четвёртое поколение) вновь возник интерес к земледелию. Благодаря деятельности В.В. Давыдова, а после его смерти (1896 г.) вдовы и детей в имении произошла модернизация орудий обработки земли, в частности, сохи заменились на плужки, заводились «сакковские плуги, сеялки, жатки», привлекался наёмный труд, продолжалось ежегодное удобрение 40 дес. земли («около 2400 пуд. на десятину»). Наряду с традиционными культурами (рожь, просо, овёс, горох, картофель и др.) стали производить подсолнух, чечевицу и кормовую свёклу. Причём картофель и свёкла хранились в «хороших подвалах».4 В итоге проведённые в экономии рационализаторские мероприятия, несмотря на сохранение трёхпольной системы севооборота, довели пахотные угодья «до высокой культуры» и позволили местному сельскохозяйственному совету уже в 1895 г. рекомендовать министерству земледелия хозяйство Давыдовых как образцовое.5
В образцовом хозяйстве Черкино, принадлежавшем сестре В.В. Давыдова Екатерине Васильевне и её мужу князю Николаю Николаевичу Чолокаеву, также применялась экономическая запашка с трёхпольным севооборотом.
Причём около 1/4 пашни сдавалось в краткосрочную аренду.1 Экономия была оснащена передовыми для своего времени орудиями возделывания земли: «плуги Сакка однолемешные и трёхлемешные, 2 конные молотилки и веялки, сеялки Эккерта, деревянные зубчатые катки, жатвенные машины и др.».2 Кроме того, в имении использовалась зерносушилка, изобретённая мужем Екатерины Васильевны. Производилось ежегодное удобрение пахотных угодий, привлекался наёмный труд, вёлся учёт доходности полеводства.4 Благодаря рациональному ведению хозяйства и хорошему качеству почвы, по утверждению члена-оценщика Н.М. Волкова (1887 г.), в экономии получали значительные урожаи как озимых, так и яровых.5
Хозяйство выращивало вместе с культурами широко распространенными по северным уездам губернии (рожью, овсом разных сортов, просом, полевым горохом, картофелем и др.) озимую пшеницу, красный клевер и кукурузу конский зуб, а также, вероятно, позаимствованные Екатериной Васильевной из практики родового Спасского поместья, гречиху и лён.6 Имело место семенное производство льна, сахарного гороха, сурепки, рыжея.7
В другом хозяйстве Е.В. Чолокаевой Арбат более половины пахотной земли сдавалось в краткосрочную аренду. Остальная часть находилась в экономической запашке. Также применялась трёхпольная система земледелия и и наёмный труд, однако мероприятия по рационализации производства практически не предпринимались.1 Единственными культурами, произраставшими в имении, были традиционный горох и требующая тщательной обработки гречиха.2
Имение её брата Николая Васильевича Николаев хутор и Осочный куст полностью сдавалось в аренду.3 Причём во всех договорах, заключенных Н.В. Давыдовым, прописывалось обязательство арендаторов унаваживать пахотную землю и вести на снятом участке «большую плодопеременность».4
Участие Давыдовых в работе учреждений образования и культуры
Привитые в Спасской усадьбе культурные традиции позволили представителям четвёртого поколения дворян Давыдовых принять активное участие в работе учреждений образования и культуры. В частности, благодаря деятельности Екатерины Васильевны на посту председательницы дирекции Тамбовского отделения Императорского русского музыкального общества вторая половина 1890-х гг. стала переломным моментом в истории отделения.
В 1895-1896 гг. дирекцией был организован оркестр из любителей. При содействии правления открылись симфонические концерты, которые «в 2 года снискали к себе симпатию значительной части тамбовской публики».1 В этих концертах ставились пьесы для оркестра или хора как иностранных (В.А. Моцарта, Ф.Й. Гайдна, Ф. Шуберта, Р. Шумана и др.), так и русских композиторов (П.И. Чайковского, А.П. Бородина, М.П. Мусоргского, Э.Ф. Направг ника и др.). Кроме того, благодаря дирекции под руководством Е.В. Чолокае-вой были открыты «камерные собрания» (1898 г.). Устраивались квартетные собрания и ученические вечера.
За годы председательствования Екатерины Васильевны Тамбовское отделение Императорского русского музыкального общества пополнилось новыми членами.
Она способствовала улучшению материальное положение находившихся при отделении музыкальных классов. Е.В. Чолокаева в 1895 г. смогла исходатайствовать на их содержание первое единовременное пособие от Тамбовского губернского земства в 500 руб., которое регулярно выдавалось и в по следующие годы её председательствования. Подобное же пособие в размере 200 руб. на 1898 г. ассигновало и Тамбовское уездное земское собрание.
Дирекцией в течение 1895-1896 гг. была выработана новая система организации музыкальных классов и программа преподавания специальных предметов с подразделением её на 5 курсов (2 младших и 3 старших), расширено преподавание теоретических предметов. В 1897-1898 учебном году правление открыло новый виолончельный класс с очень удачным выбором в преподаватели, по мнению газеты «Тамбовские губернские ведомости», «мо-лодого человека г. Рогового , снискавшего как исполнитель, в короткое время симпатию публики».4
В результате, благодаря деятельности дирекции под руководством Е.В. Чолокаевой, количество учащихся музыкальных классов возросло за 1894-1898 гг. с 42 до 110 человек.5
Её младший брат Николай Васильевич Давыдов, входя в состав руководства действовавшего при Московском университете Историко-филологического общества, способствовал осуществлению крупных образовательных мероприятий высшего учебного заведения. Так, в 1903 г. он принимал участие в организации и проведении образовательной экскурсии студентов университета в Грецию.6
Н.В. Давыдов, состоя приват-доцентом Московского университета, вместе с другими профессорами и преподавателями работал в 1905 г. над созда нием еженедельного журнала «Московская неделя», который должен был стать печатным органом кружка прогрессистов. «Журнал должен был служить, будучи независимым, правдивым беспартийным, — вспоминал он, - к укреплению порядка, установлению в России правового режима, действительной свободы совести, слова и печати, к уничтожению абсолютизма, произвола и насилия, откуда бы они ни исходили, к упорядочению низшей, средней и высшей школы и проведению необходимых реформ в администрации, церкви, суде и местном самоуправлении».1 Однако задуманное Николаем Васильевичем и его коллегами не смогло осуществиться. Первый же напечатанный номер журнала «вызвал арест его цензурным ведомством... на... основании, что он, идя по курсу нежелательному с точки зрения правительства, слишком умерен, вернее недостаточно радикален и, будучи органом со-лидным, тем самым (т.е. своей умеренностью) и опасен». Такая же участь постигла второй и третий номера «Московской недели». В результате редакция, «убедившись... в тщете своего начинания», решила прекратить издание.3
Николай Васильевич Давыдов по вопросу об университетской автономии, волновавшему широкие круги российского общества начала XX столетия, являлся сторонником лозунга «университет для науки, а не для политики», выступал за самостоятельность советов высших учебных заведений и их корпоративное устройство, предоставление им права на выбор ректора и деканов, уничтожение инспекции.4 Более того, он содействовал избранию первого выборного ректора Московского университета. Именно в его доме 1 сентября 1905 г. состоялось частное собрание профессоров университета заручившееся согласием Сергея Николаевича Трубецкого баллотироваться на пост ректора, который был избран им на следующий день.5
Подобных же взглядов Н.В. Давыдов придерживался и в дальнейшем. В 1911 г. он был в числе лиц профессорско-преподавательского состава покинувших Московский университет в знак протеста против политики министра народного просвещения Л.А. Кассо по ограничению автономии высших учебных заведений, уволившего ректора и нескольких профессоров университета.
После оставления университета основной работой Николая Васильевича стало председательствование в правлении Московского городского народного университета им. А.Л. Шанявского, который за время его руководства «чрезвычайно широко и успешно развивал свою деятельность».2 Современник Н.В. Давыдова Валентин Фёдорович Булгаков вспоминал: «Николай Васильевич с увлечением и радостью отдавал руководству университетом свои силы. Как председателя правления его в высшей степени ценили. Он пользовался всеобщим уважением, никогда не вносил в дело ничего личного и умел примирять все противоположенные течения и отстранять тяжёлые столкновения в профессорской среде».3
Н.В. Давыдов, преподавая в высших учебных заведениях, занимался редактированием юбилейных, исторических и литературных сборников. Он принимал участие в работе издательской комиссии редактировавшей «Толстовский ежегодник» 1912 г.4 Под его совместно с Н.Н. Полянским редакцией в 1915 г. вышел двухтомный сборник «Судебная реформа 1864-1914».5 В этом же году выпущен и другой редактированный им сборник «Пятидесятилетний юбилей газеты «Русские ведомости» (1863-1913)».6 Кроме того, согласно воспоминаниям известного русского советского писателя Н.Д. Телешова, под их совместной с Николаем Васильевичем редакцией были изданы литературный сборник всероссийского студенчества («Общестуденческий сборник») и в годы Первой мировой войны «большой том... в помощь пленным войнам, томившихся в неприятельских тюрьмах».1 Вместе с тем, Н.В. Давыдов активно публиковал свои очерки и рассказы («Из прошлого», «Лев Николаевич Толстой и суд», «Уголовный суд в России» и мн. др.).2
За годы преподавательской деятельности он регулярно собирал на свои «четверги в Левшинском переулке весь цвет московской интеллигенции».3 В его доме наряду с профессорами и преподавателями бывали председатель первой Государственной думы С.А. Муромцев, лидеры кадетов В.А. Маклаков и Ф.Ф. Кокошкин, публицист и общественный деятель, фактический редактор журнала «Русская мысль» В.А. Гольцев, религиозный философ B.C. Соловьёв, театральный актёр, режиссёр и педагог А.П. Ленский и мн. др.4
Значительных успехов Николай Васильевич добился на посту председателя правления Московского отделения Толстовского общества. На первом же году существования отделения общества правлением под его руководством была организована посмертная выставка Льва Николаевича Толстого в Москве (1911 г.).5 Причём идеи создания выставки, а впоследствии на её основе и музея зародились на частных собраниях в доме Н.В. Давыдова.6 Правлению, нию, несмотря на стеснённость в средствах, удалось привлечь к этому делу несколько московских фирм, которые настолько уменьшили расходы по устройству выставки, что бывшие в распоряжении руководства две тысячи рублей оказались вполне достаточными.7 На призывы организаторов откликнулась и московская периодическая печать, поспособствовавшая, в значительной степени, «распространению идеи выставки и обогащению её экспонатами частных лиц».1 Кроме того, благодаря личным ходатайствам Николая Васильевича Давыдова и члена выставочного комитета Михаила Александровича Стаховича удалось получить экспонаты Академии наук, Петербуржской публичной библиотеки, Румянцевского и Исторического музеев Москвы и Толстовского музея в Санкт-Петербурге.
