Содержание к диссертации
Введение
Раздел 1. Историография, источники и методология изучения исторического опыта советской исправительно-трудовой политики
Раздел 2. Идейно-политическое и законодательное обеспечение советской исправительно-трудовой политики в 1921-1941гг.
Раздел 3. Советская пенитенциарная практика периода нэпа 157-227
Раздел 4. Реорганизация советской исправительно-трудовой системы и становление ГУЛАГа
Раздел 5. Особенности эволюции ГУЛАГа в предвоенный период и проблемы трудового использования заключенных
Раздел 6. Обеспечение режима исполнения наказания в исправительно-трудовых лагерях
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 422-432
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 433-466
ИСТОЧНИКОВ
- Историография, источники и методология изучения исторического опыта советской исправительно-трудовой политики
- Идейно-политическое и законодательное обеспечение советской исправительно-трудовой политики в
- Советская пенитенциарная практика периода нэпа
Введение к работе
Начатый реформами рубежа 1990-х годов процесс перехода к демократической организации российского общества и формированию основ правового государства имеет принципиальное значение для судеб страны. При этом протекающие в современной России процессы выдвигают в качестве одной из наиболее насущных, животрепещущих проблему соблюдения законности и правопорядка. В контексте поисков путей создания благоприятной правовой среды для развития страны, очевидна потребность в изучении исторического опыта осуществления российской правоохранительной политики, эволюции основных институтов и органов, непосредственно обеспечивающих решение данного блока задач.
Система исправительных учреждений, выполняющих задачи изоляции, наказания и перевоспитания преступников, повсеместно выступающая в качестве одного из наиболее важных социальных институтов, является продуктом длительного исторического развития. Совершенно очевидно, что современные проблемы ее функционирования имеют глубокие исторические корни, а их решение немыслимо без объективного учета опыта прошлого, отразившего как моменты развития, изменения данного института, так и элементы преемственности, длительного сохранения, более того, консервации ряда черт, в том числе негативных, а также нерешенности ряда принципиально значимых вопросов.
Современное теоретическое осмысление проблем пенитенциарной политики, стимулирующее обращение к международному опыту, заимствование достижений соседних стран, одновременно, не позволяет пренебрегать опытом прошлого собственной страны. Именно поэтому представляется актуальным как в научном, так и практическом плане
изучение исправительно-трудовой политики советского государства. Полное отрицание предыдущего опыта часто сопровождается большими потерями и не приносит положительных результатов.
Назревшая и осознанная на уровне руководства страны потребность продуманного реформирования системы мест заключения диктует необходимость учета исторического опыта реализации исправительно-трудовой политики в СССР в 1921-1941 гг., когда была сформирована колоссальная система ГУЛАГа, а законность в сфере исполнения уголовных наказаний в значительной мере была вытеснена ведомственным произволом. Негативные традиции данной эпохи, на наш взгляд, не преодолены вплоть до настоящего дня.
Между тем, ценности гражданского общества обуславливают приоритетность задачи обеспечения прав человека, сохраняющей свою актуальность даже применительно к случаям их ограничения. Необходимость соблюдения прав человека распространяется и на места лишения свободы. Причем данная проблема является актуальной для весьма большого числа людей.
Актуальность предпринятого исследования дополнительно усиливается тем, что лишение свободы как вид наказания в настоящее время является наиболее применяемым в большинстве стран, в том числе и России и связано с наиболее значительным ограничением конституционных, гражданских и иных прав осужденных. В многочисленных исправительных учреждениях нашей страны отбывают наказание огромное количество людей (около 750 тысяч человек), причем по этому показателю Россия занимает первое место - 680 осужденных к лишению свободы на 100000 населения (в США - 336, Польше - 204, ФРГ - 80, Великобритании -77,
Финляндии - 75, Франции - 41).' С учетом этого изучение проблем истории и теории пенитенциарной политики приобретает особенно большое значение.
Как крайне сложное характеризуется положение уголовно-исполнительной системы России ив последние годы, несмотря на заметное продвижение вперед в вопросах соблюдения международных рекомендаций в пенитенциарной сфере. В частности, показательной является оценка положения уголовно-исполнительной системы, данная Комиссией по правам человека при Президенте России «в настоящее время в уголовно-исполнительной системе сложилось крайне тяжелое положение, чреватое катастрофическими последствиями не только для нашей страны. Пенитенциарные учреждения испытывают острый недостаток в продовольствии, топливе, лекарствах, санитарно-гигиенических средствах, одежде и т.д. Положение настолько тяжелое, что в ряде регионов возникла необходимость в эвакуации заключенных, в оказании экстренной помощи в связи с угрозой массового голода».2
В плане характеристики актуальности избранной проблематики, отметим еще и то обстоятельство, что среди ученых и специалистов имеются существенные различия в определении стратегических направлений развития пенитенциарного дела в России, содержании и принципах его регулирования. Более того, известным ученым-пенитенциаристом Н.А. Стручковым была высказана мысль о том, не совершило ли человечество на грани XVI - XVII веков роковую ошибку, сделав главным средством борьбы с преступностью лишение свободы, тюрьму. И такое сомнение небе-
Человек и тюрьма // Сборник информационных материалов: издание Общественного центра содействия реформе уголовного правосудия. М., 2000. С.7.
2 Там же. С.23-25.
3 Стручков Н.А. Нужна новая концепция исполнения наказаний // Правовые и
организационные основы исполнения уголовных наказаний. М, 1991. С. 18.
зосновательно, поскольку, как известно, несмотря на практику прошедших столетий, места лишения свободы пока так и не достигли ожидаемой эффективности исправительного воздействия на преступников, рецидив остается весьма высоким. Как писал не менее известный российский исследователь Б.С. Утевский, «колония, тюрьма - самое неблагоприятное место для воспитательной работы», поскольку принципы педагогики «трудно применять, одновременно и непрерывно карая».4 Вместе с тем наказанию в виде тюремного заключения еще не найдено альтернативы, и оно по-прежнему является самой распространенной мерой уголовного наказания в большинстве стран мира.
Нужно еще учесть и то обстоятельство, что длительное время общество было по сути дела отстранено от формирования пенитенциарной политики Российского государства. В советский период истории России исправительно-трудовая система оказалась вообще на протяжении основного времени закрытой для общественности. Изложенное показывает, что советская исправительно-трудовая политика в силу своей сложности и многоплановости требует дальнейшего изучения, а связанная с ней проблематика остается чрезвычайно актуальной.
Сегодня этому объективно способствует целый ряд обстоятельств. Демократические преобразования в России предоставили широкие возможности (в связи с гораздо большей доступностью источников) для углубления исторического исследования пенитенциарной политики. С конца 1980-х годов стало появляться все больше книг, раскрывающих практику исполнения уголовных наказаний в длительное время закрытый от общественности ГУЛАГовский период. Кроме того, для широкого читателя стали доступны произведения писателей и публицистов А.И. Солженицына,
4 Утевский Б.С. Воспоминания юриста. М., 1989. С.ЗОО.
В.Т. Шаламова, В.В. Марченко, Л.А. Разгона и др., на себе испытавших положение заключенных.
Вместе с тем, в контексте отмеченных изменений, следует особо выделить известную односторонность в разработке пенитенциарной проблематики, связанной с анализом исторических аспектов развития пенитенциарной политики советского государства.
В частности, до сих пор в литературе положение представляется таким образом, что «царская» тюремная система была едва ли не полностью разрушена, а советские пенитенциаристы начинали буквально с нуля. Однако анализ архивных материалов, правовых документов и других источников показывает, что, несмотря на радикальные декларации Советской власти, в ее первых пенитенциарных документах явно просматриваются, а порой дословно повторяются следы «старорежимных» актов.
К сожалению, пока эти крупицы достижений российского пенитенциарного опыта используются в очень скромных масштабах. Такое положение, в свою очередь, объясняется недостаточным объемом исследований пенитенциарных проблем в историческом плане, и, в частности, явно недостает обобщения развития института лишения свободы в широком масштабе, что позволило бы более выпукло и точнее определять основные закономерности этого процесса.
Между тем, нынешний период, когда, с одной стороны, удалось преодолеть многолетний культ директивной, классовой идеологии, а с другой стороны уже явно проглядывается спад эйфории от западной концепции прав человека, что также нередко приводило к односторонним оценкам различных явлений общественной жизни, диктует необходимость анализа этих явлений с более объективных и взвешенных позиций. И это
особенно касается деятельности пенитенциарных учреждений.
В ситуации, когда общественный интерес к вопросам функционирования системы исправительных учреждений стремительно нарастает, очень важно комплексно осмыслить процесс зарождения и последующего становления советской пенитенциарной системы, выяснить степень ее влияния на современную практику. При этом особый интерес представляет та ранняя стадия ее оформления, когда после победы в гражданской войне большевики впервые пришли к осознанию необходимости осмысленного, системного осуществления пенитенциарной политики вместо абстрактно-популистских лозунгов революционной эпохи.
Объектом исследования является советская исправительно-трудовая система;
Предмет исследования составили, прежде всего, соответствующие решения органов государственной власти и управления, пенитенциарная практика на этапе формирования основ советского общественно-политического строя.
Целью исследования является изучение исторического опыта разработки и реализации советской исправительно-трудовой политики, выявление особенностей становления и последующей эволюции пенитенциарных учреждений в 1921 -1941 годах.
Исходя из поставленной цели, для более полного раскрытия темы нами были определены следующие задачи:
- выяснить степень научной изученности, источниковую базу
проблемы, методологическую основу ее изучения и с учетом этого
определить ее научную значимость, слабо разработанные аспекты и
перспективы дальнейшего исследования;
- осмыслить принципиальные особенности и новизну концептуальных
подходов к формированию пенитенциарной политики в условиях становления и развития советского общества;
рассмотреть особенности советской пенитенциарной практики в условиях нэпа;
осуществить научный анализ процесса реорганизации советской исправительно-трудовой системы и становления ГУЛАГа;
показать особенности эволюции ГУЛАГа в предвоенный период в контексте проблемы использования труда заключенных;
исследовать проблему обеспечения режима исполнения наказания в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа.
Хронологические рамки исследования. Предлагаемое
диссертационное исследование охватывает период 1921-1941 годов.
Нижние границы хронологических рамок объясняются тем, что в 1921 году, в условиях завершения широкомасштабных действий на фронтах гражданской войны, большевистское руководство страны получило возможность для полноценного формирования новой общегосударственной пенитенциарной политики, ориентированной на последовательное проведение в жизнь классового подхода и решение задач трудового перевоспитания осужденных. В конце 1920-х годов, в условиях перехода к форсированному строительству социализма, советская исправительно-трудовая система окончательно получила свою концептуальную оформленность. В частности, в этот период складывается одна из главных ее особенностей, заключающаяся в том, что государство перешло к системной эксплуатации осужденных, используемых в качестве дешевой рабочей силы для осуществления крупных народнохозяйственных проектов. В последующем, достигшая своего апогея в 1936-1938 годах, репрессивная политика советского государства (в том числе и пенитенциарная политика)
приобретает известную определенность, стабильность. В данной связи верхние границы хронологических рамок исследования ограничены началом Великой Отечественной войны, радикальным образом изменившей характер развития внутриполитических процессов, существенно скорректировавшей советскую пенитенциарную политику.
Территориальные рамки исследования определены в соответствии со складывавшимся административно-территориальным делением РСФСР. В связи со спецификой и разнообразием различных регионов страны, автор акцентировал внимание на традиционных центрах, связанных с лишением свободы (Центральная Россия, Сибирь, Дальний Восток и т.п.) и, соответственно, на общих тенденциях и направлениях государственной пенитенциарной политики. Наряду с этим им активно использовались материалы Северного Кавказа, позволяющие исследовать исправительно-трудовую практику в нетипичных условиях.
Характеристика источниковой базы диссертации приводится в 1 разделе работы.
Методологическую основу диссертации составили научные принципы объективизма и историзма,, основанные на признании вариативности исторического процесса, исходящие из приоритета фактов, документальных свидетельств, предусматривающих отказ от политической заданности, от разного рода догм и предубеждений. Отвергая методологическую зашоренность сравнительно недавнего времени, было бы, с другой стороны, ошибкой последовать путем приспособления к новой политической конъюнктуре. Исходя из этого, мы полагаем неприемлемым лозунги воинствующего антикоммунизма, которые могут увести от серьезного, в максимальной степени объективного анализа теоретико-методологических проблем и конкретных вопросов истории России, в нашем
случае - советской исправительно-трудовой политики. Теоретическая основа исследования связана, поэтому, с анализом разного рода философских, исторических, пенитенциарных трудов. Подробный их обзор дается в первом разделе диссертации. Опора на них позволяет выделить три группы методов: общенаучные, специально-исторические, методы смежных наук.
Комплексный подход к изучению поставленной научной проблемы
обусловил необходимость применения структурно-системного метода,
призванного соединить отдельные свидетельства, фрагменты знания в
целостную картину, воссоздающую наиболее существенные черты
отношений в процессе исполнения наказаний, связанных с лишением
свободы. Логический метод позволил автору глубже понять объективное
содержание изученных исторических событий, выявленных фактов,
внутреннюю логику реконструируемых процессов, а также обнаружить
наиболее существенные проблемы и тенденции в развитии отношений
взаимодействующих сторон. Метод классификации использовался для
историографического анализа, упорядочивания выявленных
закономерностей в развитии пенитенциарной политики.
Одним из основных методов исследования является исторический метод, предполагающий изучение любого явления или события в динамике его исторического развития. Широко использовались описательный, сравнительно-хронологический методы, позволяющие рассматривать исторические явления не просто в их хронологической последовательности, но и в сопоставлении на более широком событийном поле.
Из методов смежных наук использовался статистический метод, позволивший применить широкий комплекс статистических материалов. Учитывая необходимость комплексного изучения массива правовых документов, определявших юридическую основу пенитенциарной политики
в России, несомненную ценность имел, соответственно, юридический метод. Причем в связи с обширностью массива правового материала, подвергнутого изучению в соответствии с целью и задачами настоящего исследования, в законодательных и иных правовых актах выделялись наиболее значимые и принципиальные положения, сопоставлением которых выявлялись основные закономерности развития института лишения свободы в нашей стране. В свою очередь привлечение материалов общетеоретического плана обусловило значимость социолога-политологического метода.
Анализ степени изученности проблемы, проведенный в первом разделе работы, показывает, что, несмотря на отражение в исторической литературе, а также в историко-правовых, политологических, экономических, социологических и других произведениях последних лет различных аспектов заявленной проблематики, в целом, в предложенных хронологических рамках она еще не разработана в полной мере.
Научная новизна исследования определяется, прежде всего, тем, что в диссертации, на основе обширного массива документальных источников, осуществлено комплексное научно-историческое обобщение эволюции советской исправительно-трудовой политики в 1921-1941 годы.
Проведенный анализ позволил установить, что в процессе идейной эволюции большевизма первоначально утвердившийся достаточно гуманный подход к осуществлению уголовного наказания, с неизбежностью уступил место установкам репрессивного характера, исходящим из требований концепции обострения классовой борьбы в условиях перехода к социализму. При этом наметившийся поворот нашел свое отражение не в законах, а в ведомственных подзаконных актах, что позволяло государству формально декларировать ценности, не находившие своего воплощения в реальной пенитенциарной практике.
Обоснован вывод, что, несмотря на известную мягкость, исправительно-трудовая система СССР, созданная в начале 20-х годах, оказалась неэффективной как с гуманитарной, так и с экономической точки зрения и требовала своего реформирования. Доказано, что она не выполняла своих основных задач, а практика заключения в это время фактически превратилась в фарс, чему в немалой степени способствовали применение «коротких» сроков лишения свободы и постоянные амнистии и «разгрузки» мест заключения.
На основе обширных данных в работе обоснован вывод о том, что характер трансформации исправительно-трудовой системы был обусловлен не только общим изменением политического курса в конце 1920-х годов. В большой степени он определялся и тем, что система ИТУ развивалась под контролем полицейских ведомств (ОГПУ, НКВД). При этом изъятие мест заключение из ведения НКЮ и передача их в итоге в НКВД СССР, привели к максимальной эскалации репрессивной практики, когда одно ведомство одновременно осуществляло «изъятия», выносило приговоры «троек» и организовывало исправительно-трудовой процесс в ГУЛАГе.
Автор обосновывает вывод о том, что хотя формально основная ставка делалась на расширение контингентов заключенных за счет изоляции классово чуждых элементов, на деле политическими лозунгами лишь маскировалось экономическое содержание перестройки исправительно-трудовой системы, превращенной в важнейший сектор экономики страны. При этом, однажды встав на путь использования дешевого труда заключенных, руководство страны оказалось заложником данной системы. В работе обоснован вывод о том, что итогом 1930-х гг. стало фактическое восстановление, только в более широком масштабе, каторжных работ.
Системный анализ проблемы обеспечения режима ИТУ позволил установить, что в условиях нарастания репрессивной активности государства, в ГУЛАГе происходило последовательное ужесточение режимных требований. Вместе с тем, доказано, что основной метод управления в лагерях состоял в довольно умелом сочетании принципов наказания и поощрения. Причем по мере развития системы ГУЛАГа уровень организации режима, его эффективность устойчиво повышались.
Теоретическое значение диссертации состоит в научном анализе исторического опыта разработки и реализации советской исправительно-трудовой политики, выявлении объективных закономерностей ее эволюции на стадии выработки основополагающих концептуальных подходов, что, в свою очередь, определяется направленностью на решение задач, стоящих перед государством в правоохранительной деятельности в соответствии с социально-экономическими и демократическими преобразованиями, происходящими в российском обществе.
Практическое значение диссертационного исследования заключается в том, что усвоение исторических традиций и опыта осуществления советской исправительно-трудовой политики может оказать практическую помощь в ее разработке и корректировке на современном этапе развития. Результаты исследования могут быть востребованы не только наукой, но и органами государственной власти и управления, определяющими основные ориентиры современной российской пенитенциарной политики, вырабатывающими программу обновления и реформирования исправительно-трудовой системы. Собранные материалы и обоснованные автором научные выводы представляют интерес для работников пенитенциарной системы, способны повысить эффективность деятельности исправительных учреждений. В работе формулируются конкретные
рекомендации по совершенствованию пенитенциарных учреждений, учитывающие закономерности их развития в России.
Учитывая масштабы исправительно-трудовой системы, созданной в СССР в 1921-1941 годах, ее роль в судьбах страны, миллионов ее граждан, результаты диссертационного исследования представят несомненный интерес для специалистов, разрабатывающих самые разнообразные проблемы истории России данного периода.
Результаты исследования могут быть использованы в процессе преподавания - в лекционных курсах по отечественной истории, в спецкурсах, а также в качестве исходного материала для дальнейшей разработки актуальных проблем истории российского общества, в частности, при подготовке обобщающих и специальных трудов, учебно-методической литературы, посвященной истории правоохранительной деятельности советского государства и т.д.
Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в 7 монографиях, других научных публикациях общим объемом свыше 50 печатных листов. Выводы и предложения доводились диссертантом до сведения научной общественности и практических работников на международных и всероссийских конференциях и семинарах по проблемам российской истории, истории государства и права, а также на межкафедральных и региональных семинарах вузовских ученых и практических работников.
Историография, источники и методология изучения исторического опыта советской исправительно-трудовой политики
Обращение к теме, отдельные стороны которой лишь в последнее десятилетие стали предметом более или менее объективного исследования, поставило перед автором ряд проблем методологического порядка. Общий кризис исторической науки в рамках постсоветского пространства, связанный с поиском новых парадигм взамен подвергнутой критике советско-марксистской методологии, неизбежно поставил вопрос для каждого исследователя исторических проблем перед необходимостью определения своей позиции.
В этом смысле многочисленные конференции, полемика в исторической периодике показывают возросший интерес к проблемам методологии научных исследований. Одновременно они демонстрируют большой разброс мнений, многообразие предлагаемых концепций, как правило, представляющих собой различные варианты заимствований из арсенала западноевропейской науки. В результате ситуация выглядит в значительной степени запутанной. Недостаточно проясняют ее и представители академических кругов, среди которых до сих пор не теряет актуальности дискуссия о том, был ли «кризис отечественной историографии в главном и основном порожден кризисом марксизма», либо же последний еще сохраняют свою научную и общественную ценность.5
В обстановке методологической неопределенности, как нам представляется, заметны два основных вектора развития научных поисков. Прежде всего, значительная часть исследователей склонны более активно обращаться к достижениям смежных отраслей знаний. Автор также полагает, что именно это направление может быть продуктивно в исследовании исторических проблем развития в России пенитенциарной политики, для чего необходимо обращение к вопросам юриспруденции, теории управления, административной деятельности и др. Параллельно идет также усвоение, а отчасти и переработка концепций, предложенных зарубежными историками.
Конечно, в такой ситуации вряд ли вполне можно избежать опасности некоторых некритических заимствований, а также возникновения неизбежных элементов эклетизма при соединении разнородных идей и положений. И все-таки, как представляется, эти недостатки можно расценивать как естественные издержки той болезни роста, которую переживает российская историческая наука. Во всяком случае, такой подход мы полагаем более приемлемым, чем активно предпринимаемые рядом ученых поиски очередной «единственно правильной» теории, призванной радикально преодолеть существующий кризис и разрешить чуть ли не все противоречия современного этапа развития исторической науки. Как правило, в таких случаях приходится сталкиваться с еще более некритичным привлечением концепций. Характерно, что последний вариант в основном реализуется в достаточно отвлеченных теоретических построениях, мало связанных с прикладными исследованиями.
Идейно-политическое и законодательное обеспечение советской исправительно-трудовой политики в
Победа большевиков в гражданской войне обусловила постановку в повестку дня вопроса об эффективной организации государственного аппарата, работающего не в чрезвычайном режиме, а в последовательно конституционных рамках. При этом одной из наиболее актуальных проблем являлось создание адекватных мирному времени правоохранительных институтов. Ее решение представлялось довольно непростым делом. С одной стороны, программные установки партии, ее общеизвестные лозунги нацеливали на уничтожение «репрессивного аппарата» прежнего режима. Однако, с другой стороны, весь опыт большевиков как правящей партии ориентировал их на силовые методы решения внутриполитических вопросов, прежде всего, вопроса о власти. Соответственно, он требовал создания эффективного «механизма подавления» свергнутых классов.
Не случайно, в одном из циркулярных писем ЦК РКП(б) партийным организациям говорилось: «Они (рабочие и крестьяне. - авт.) поставили своей задачей полное подавление угнетавшего их до сих пор класса капиталистов и помещиков и создание нового общества, построенного на началах коммунизма, общества, свободного от какой-либо эксплуатации, гнета».164 В свою очередь, В.И. Ленин, писал, что «весь класс капиталистов окажет самое упорное сопротивление, но организацией всего населения в Советы это сопротивление будет сломлено, причем особенно упорных и неповинующихся капиталистов придется, разумеется, наказывать».
Столь жесткие меры советская власть объясняла, прежде всего, непримиримым сопротивлением «класса эксплуататоров». Реализуя такой подход, советская власть объявила «красный террор» (как ответ на «белый террор»), который направлялся против лиц «контрреволюции, спекуляции и преступлений по должности». В соответствующем Постановлении СНК от 5 сентября 1918 г. указывалось, что «необходимо оградить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях... подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским- организациям, заговорам и мятежам... необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».166 Данное Постановление вполне соответствовало позиции В.И. Ленина, который писал, что «не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов».167
Аналогичные мысли высказывали и другие крупные партийные и советские деятели. Так, Н.И. Бухарин писал о необходимости выработать путем расстрелов и трудовой повинности «коммунистическое человечество из человеческого материала капиталистической эпохи».168 По мнению Г. Зиновьева, следовало «уничтожить 10 млн. из 100 млн.».169 Лацис писал о том, что «мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс ... Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Советов оружием или словом. Первым делом вы должны его спросить, к какому классу они принадлежит, какое у него образование и какова его профессия.
Советская пенитенциарная практика периода нэпа
Характеризуя состояние и развитие пенитенциарной системы нашей страны, следует отметить, что революционные события 1917-1920 годов отразились на них самым негативным образом, серьезно дестабилизировали положение в исправительных учреждениях, нарушив ход их работы, существенно ослабив кадровый состав.
По состоянию на 1 сентября 1917 года в России функционировало 719 тюрем. Помимо этого существовали 495 этапов и полуэтапов, 704 арестных дома, 20 военных тюрем и дисциплинарных частей, 23 крепости, 23 гаупвахты, 7 тюрем морского ведомства, 20 монастырских тюрем, 61 учреждение для несовершеннолетних, а также множество (более тысячи) арестных помещений при полиции.324
Однако пенитенциарные учреждения воспринимались в общественном сознании, во всяком случае, в сознании революционеров как символ царизма. Не случайно, одной из первых обязательных акций, сопровождавших процесс смены любой власти, становились штурмы тюрем, освобождение содержащихся в них заключенных, причем чаще всего как политических, так и уголовных. В некоторых случаях результатом народного гнева становились даже помещения тюрем, которые подвергались разграблению или разрушению.
Согласно некоторым подсчетам, в процессе реализации лозунга о полном сломе царской тюремной системы, в стране «демонстративно» были разрушены около 400 зданий тюрем, преимущественно уездных.325 Многие были приспособлены для различных хозяйственных нужд. Последнее обстоятельство, на наш взгляд, весьма показательно. Оно еще раз доказывает тезис об исключительной остроте противоречий крестьянства с местной бюрократией, превосходившей даже степень их противоречий с землевладельцами-помещиками.
Общий размах разрушительной акции оказался таким, что вызывал вполне уместные опасения относительно возможностей уже самой большевистской власти использовать учреждения пенитенциарной системы в собственных целях. Выяснилось, что разрушение системы было произведено поспешно.
В данной связи обращает на себя внимание стремление центральных инстанций уже в 1917-1918 годах остановить этот деструктивный процесс. Однако действия власти в данном плане были непоследовательными, сумбурными. С одной стороны, в ряде документов предписывалось не спешить разрушать существующие тюремные структуры. В частности, в одной из телеграмм Центрального Карательного Отдела Наркомюста в адрес Екатериндарского губкома указывалось, что тюремные инспекции подлежат «безусловному оставлению ... целях сохранения правильной постановки тюрьмоведения».326 Однако тут же появлялись документы противоположного содержания. В частности, в другом циркуляре говорилось о том, что тюремные инспекции упраздняются с передачей соответствующих функций к «особым органам местных комиссариатов юстиции».327 На наш взгляд, указанные противоречия свидетельствуют об отсутствии на том момент сформированной позиции по вопросам исполнения лишения свободы.
В целом развитие событий привело к некоему компромиссу.
Фактически структура центрального аппарата управления местами заключения в первые месяцы после Октябрьской революции изменилась мало по сравнению с предшествующим периодом. Структура центрального тюремного ведомства состояла из канцелярии, пенитенциарного отдела (на него возлагались задачи «распорядительные, о порядке содержания под стражей по работам заключенных»), финансового отдела и хозяйственного отдела.,2S Вместе с тем, последующие изменения касались полномочий местных органов власти в лице Советов. Циркуляром Главного управления местами заключения от 27 марта 1918 г. указывалось, что «заведывание местной тюремной частью», а также распоряжением соответствующих кредитов возлагается на местные советы.
