Содержание к диссертации
Введение
Раздел I. Теоретико-методологические аспекты изучения «русского вопроса» 25
Раздел II. «Русский вопрос» и внутренняя политика России в меняющемся историческом контексте 122
Раздел III. Исторические константы русского национального сознания и их влияние на эволюцию внешней политики России 266
Раздел IV. «Русский вопрос» и политика на современном этапе отечественной истории 325
Заключение 413
Источники и литература 430
- Теоретико-методологические аспекты изучения «русского вопроса»
- «Русский вопрос» и внутренняя политика России в меняющемся историческом контексте
- Исторические константы русского национального сознания и их влияние на эволюцию внешней политики России
Введение к работе
Последние пятнадцать лет Россия находится в фазе строительства национального государства. Здесь надо пояснить, что речь идет о национальном не в этническом смысле, а о современном демократическом национальном государстве как противоположности империи. Государственное строительство составляет одну из ключевых проблем современной России и критически важное условие осуществления любых социально-экономических и политических преобразований в стране. Даже в условиях глобализации национальное государство остается важным игроком на международной арене и определяет политико-правовую рамку жизни страны и общества.
Как показывает мировой опыт строительства национальных государств и его теоретическое осмысление, в формировании национальных государств первостепенная роль принадлежит так называемым «этническим ядрам» - политически, экономически, демографически и культурно доминирующим народам, вокруг которых складываются нации и которые осуществляют государственное строительство. Подобные «ядра» существуют даже в таких иммигрантских странах, как Соединенные Штаты и Австралия.
В современной России подобным естественным «ядром» является русский народ. Это самый большой по численности народ Российской Федерации (79 % в общей численности населения России), которому объективно принадлежит определяющее значение в развитии экономики, социальной сферы, культуры, вооруженных сил. В протяженной исторической ретроспективе именно русский народ в содружестве с другими народами был создателем и становым хребтом Московской Руси/Российской империи/Советского Союза.
Совокупность проблематики, возникающей при исследовании исторической и современной роли русского народа, обобщенно можно
4
назвать «русским вопросом». Он имеет две стороны. Первая:
государственная политика в отношении русского народа или, другими
словами, русские как объект государственного управления. Вторая сторона
- русские как субъект политики. Ведь не только власть проводила
определенную политику в отношении русского народа, но и сам народ влиял
на власть и государство. Это влияние носило подспудный характер,
реализовывалось естественноисторическим образом (сродни природным
процессам) и прослеживается только в больших хронологических
промежутках. Трудно переоценить значение именно этой стороны «русского
вопроса», потому что речь идет об участии русского народа в
формировании исторического Российского государства, правопреемницей которого выступает современная Российская Федерации.
Таким образом, два главных аспекта «русского вопроса» объединены проблемой взаимоотношения, взаимовлияния политики и русского народа. Изучение этих отношений с исторической точки зрения имеет большой научный интерес и немалое практическое значение.
Исследование исторического ракурса темы «"русский вопрос" и политика» способно предоставить важное знание о присущих русскому народу формах самореализации в истории, о его влиянии на становление специфического типа отечественной государственности и основ внутри- и внешнеполитического курса страны, об основных моделях государственной политики в отношении русского народа. Тем самым исторический анализ способен сыграть определенную роль в определении путей и методов современного государственного строительства. Некоторые из исторически апробированных моделей и приемов могут успешно использоваться в современности.
Таким образом, цель данного исследования составляет исследование влияния «русского вопроса» на внутреннюю и внешнюю политику России в хронологическом промежутке с начала XVIII в. по начало XXI в.
С учетом этого были определены конкретные задачи исследования:
- сформулировать основные теоретико-методологические подходы к
изучению совокупности проблематики, обобщенно определенной как
«русский вопрос»; предложить авторское понимание того, что представляет
собой «русскость», что значит быть русским;
опираясь на авторское определение «русскости», рассмотреть эволюцию «русского вопроса» в менявшемся историческом контексте начала XVIII -рубежа 80-х и 90-х годов XX вв.; определить, какое место он занимал во внутренней политике России; проследить динамику государственной политики в отношении русского народа;
выяснить, каким образом русское национальное сознание влияло на выработку внешней политики Российской империи/СССР/Российской Федерации в ретроспективе трех последних столетий;
рассмотреть трансформацию качественных характеристик русского народа на современном историческом этапе (90-е годы XX - начало XXI вв.); выяснить, какое место занимает «русский вопрос» в государственном строительстве Российской Федерации.
Хронологические рамки исследования охватывают время с начала XVIII в. до начала XXI в., то есть период функционирования многонационального континентального государства в имперской и советской формах вплоть до его исторического краха и трансформации в национальное государство. Выбор нижней хронологической рамки исследования вызван тем, что в петровское правление Россия была официально объявлена империей (1721 г.) и началось сознательное проведение политики государственного патриотизма. Также петровские реформы дали решающий толчок формированию русского национального самосознания в его светской форме и положили начало интеллектуальному освоению «русского вопроса».
Выбор верхнего хронологического рубежа обусловлен научной и практической важностью изучения трансформации русской проблематики в
6 контексте драматического перехода от советской формы государственности к национальному государству.
Широкий хронологический охват диссертации открыл возможность сопоставления различных исторических моделей взаимоотношений «русского вопроса» и политики.
Методологическую основу исследования составили такие принципы исторической науки, как историзм, объективность, системность и комплексность при выявлении, отборе, классификации и критическом анализе исторических источников. Диссертация выполнена в классической парадигме исторического исследования с использованием основных общеисторических методов.
Центральное место принадлежало историко-генетическому методу. «Русский вопрос» рассматривался в развитии с момента его осознания как важной политической проблемы России, раскрывалось качественное своеобразие основных этапов его эволюции, выявлялись и анализировались сменявшие друг друга исторические модели взаимодействия «русского вопроса» и политики.
Историко-культурный анализ играл важную роль в раскрытии специфики культурного и интеллектуального аспектов «русского вопроса».
Историко-сравнительный метод использовался по двум направлениям: для сравнения основных исторических фаз эволюции «русского вопроса» -условно, имперской, советской и поскоммунистическои; для сопоставления национальной проблематики в континентальных империях и современных национальных государствах.
Также в исследовании широко использовалось концептуальное моделирование.
Раскрытию темы способствовало широкое привлечение методов и понятий политологии и социологии, аналитической и трансперсональной психологии и культурологии, и даже физической антропологии, биологии, медицины и генетики. Теоретические наработки этих наук были включены
в общее историческое русло и использовались для углубленного анализа исторического материала.
В целом замысел исследования состоял в том, чтобы от анализа отдельных аспектов «русского вопроса» перейти к его обобщающей картине, осуществить концептуализацию взаимодействия «русского вопроса» и политики в протяженной исторической ретроспективе.
Историографический обзор наглядно демонстрирует, что изучением «русского вопроса» занимались не только историки, но и представители других гуманитарных наук. При этом обширность содержания понятия «русский вопрос» предполагает, что не все его аспекты изучены в равной степени.
Хотя попытки сформулировать определение «русскости» восходят к «Слову о законе и благодати» митрополита Иллариона, начало собственно научного осмысления проблемы русской специфики было положено в первой трети XIX в. дискуссиями «славянофилов» и «западников» и, отчасти, теорией так называемой «официальной народности». Последующий интерес к этой тематике развивался по нарастающей, приведя на рубеже XIX и XX вв. к подлинному историографическому взрыву. В результате к 1920-м гг. сформировался обширный корпус историософских и исторических работ, философско-политической публицистики, где предлагались различные трактовки «русскости», а также ее производных, наиболее популярным из которых была «русская идея». В России это «пиршество духа» прекратилось с победой большевистской революции, но за ее пределами, в среде русской эмиграции интенсивное осмысление русской тематики продолжалось вплоть до начала 30-х годов XX в.1
1 Бердяев ИЛ. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX века. Париж, 1971; Он же. Самопознание: Опыт философской автобиофафии. М, 1991; Вехи. Из глубины. Сборник статей о русской интеллигенции. М, 1990; Вышеславцев В.П. Русский национальный характер // Вопросы философии. 1995. № 6; Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб.., 1995; Он же. Горе победителям. Политические статьи. М, 1998; Ильин ИЛ. Собр. соч. В 10-ти т. М., 1993-1999; Россия между Европой и Азией. Евразийский соблазн. Антология. М., 1993; Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в се политическом и фажданском отношениях. М, 1991; Леонтьев К.Н. Цветущая сложность. Избранные статьи. М., 1992; Он же. Записки отшельника. М., 1992; Он же. Избранное. М, 1993; Он же. Восток,
Написанные более столетия тому назад работы в настоящее время представляют не только историографический интерес. Сформулированные в них теоретические подходы к «русскому вопросу» сохранили интеллектуальную ценность и продолжают влиять на общественно-политический дискурс современной России. Отчасти это вызвано тем, что оформившийся на рубеже позапрошлого и прошлого веков спектр теоретических моделей «русскости» оказался очень широким, открывая возможность их адаптации к различным умонастроениям и политико-идеологическим течениям современности.
В советскую эпоху по соображениям политико-идеологического
характера изучение «русского вопроса» даже в его самых безобидных
проявлениях находилось под запретом вплоть до начала 1930-х гг. Но и
после дезавуирования государственной политики подавления
национального сознания русских, русский народ как целостность, как группа людей, объединенных общими атрибутами и общей судьбой, был выведен из сферы внимания историографии отечественной истории. В этом
- целостном - качестве изучение русского народа оказалось возможным
только в рамках классической, сфокусированной на «этнографических
древностях», этнографии2.
Правда, у историков России, начиная с 1970-х гг., существовала возможность опосредованного обращения к русской специфике. В исследованиях общественно-политической жизни Российской империи XIX
- начала XX вв., особенно в работах по славянофильству и консерватизму,
Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М, 1996; Меньшиков М.О. Из писем к ближним. М.,1991;0« же. Выше свободы: Статьи о России. М, 1998; Он же. Письма к русской нации. М., 1999; Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М, 1993; Он же. Сочинения. СПб., 1996; Розанов В.В. Уединенное. М., 1990; Русская идея. М., 1992; Русская идея: в кругу писателей и мыслителей зарубежья. Т. 1,2. М., 1994; Соловьев B.C. Сочинения. В 2-х т. М., 1989; Солоневич И.Л. Народная монархия. М., 1991; Он же. Белая империя. М., 1997; Сорокин П.А. Существенно важные черты русской нации в двадцатом веке. М., 1990; Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М.( 1992; Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры: В 2-х т. СПб., 1992; Хомяков Д.А. Православие, самодержавие, народность. Минск, 1997 и др. См., например: Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991 и др.
интеллектуальный аспект «русского вопроса» занимал важное место . Но в целом политико-идеологическая рамка советской историографии, фокусировавшая внимание на социальном аспекте исторической динамики, блокировала проявления научного интереса к русской национальной специфике. В меньшей степени это ограничение касалось национальной специфики других народов.
«Могу заверить: издать книгу о русской нации еще недавно было просто невозможно.... - со знанием дела утверждал Р.Г.Абдулатипов. -"Русская" тема была запретной, хотя аналогичные материалы, касающиеся жизни других народов, публиковались регулярно. Чисто этнологические и этнокультурные работы, посвященные русским, время от времени выходили, но на фундаментальные труды по социологии и политологии русской нации было наложено табу. Любое проявление этнического самосознания русских почему-то пугало, сразу раздавались истошные вопли о русском шовинизме»4.
Возобновление фронтального исследования русского народа как целостной и самостоятельной группы оказалось возможным благодаря кардинальному изменению политической ситуации в стране в конце 80-х годов прошлого века. Первой ласточкой стала обобщающая работа, подготовленная этнологами, но выходившая за рамки традиционных этнографических подходов. Основное внимание в ней было сосредоточено на трансформации русского народа в советскую эпоху и его актуальном положении5. В то же время последующая работа Института этнологии РАН тяготела к привычному этнографическому руслу .
Практически одновременно к изучению «русского вопроса» приступили историки России. Ими был опубликован ряд интересных и
3 Цудзинская ЕЛ. Славянофилы в общественной борьбе. М., 1983; Твардовская В А. Идеология
пореформенного самодержавия (МН.Катков и его издания). М., 1978; Цимбаев II.П. И.С.Аксаков в
общественной жизни пореформенной России. М., 1978; Он же. Славянофильство. Из истории русской
общественно-политической мысли XIX века. М, 1986 и др.
4 Абдулатипов Р.Г. Власть и совесть: Политики, люди и народы и лабиринтах смутного времени. М, 1994.
С. 147.
5 Русские (Этносоциологические очерки). М, 1992.
6 Русские. М, 1997.
содержательных работ, которые объединял общий ракурс исследования «русского вопроса»: он рассматривался исключительно как объект властной политики и государственного управления; в этом отношении к трудам историков примыкало исследование этнографа В.И.Козлова .
К сожалению, отечественной исторической наукой не разрабатывается
и даже не ставится кардинальной важности проблема исторической
субъектности русского народа, то есть подспудного, но фундаментального
влияния, оказанного русским народом на политику. Отчасти это связано с
«немодностью» самой методологической посылки о народе как творце
истории, отчасти с тем, что подобный подход, предполагающий обращение
к проблеме национального сознания, не очень разработан в нашей
историографии. В концептуальных моделях и интерпретациях
отечественной исторической науки концепт «национальное сознание» обычно фигурирует в качестве второстепенного фактора.
В конкретно-историческом плане проблематика «национального самосознания» рассматривается в контексте интеллектуальной истории и истории общественно-политической мысли XIX - начала XX вв. Последнее пятнадцатилетие увидело настоящую волну публикаций по этой тематике, среди которых в свете темы диссертации наибольший интерес представляли исследования истории тех течений (раннее и позднее славянофильство, евразийство, русский консерватизм) и видных представителей , которые
См.: Барсенков А.С, Вдовин А.П., Корецкий В.А. Русский вопрос в национальной политике. XX век. М., 1993; Вдовин А.И. Российская нация. Национ&чьно-политические проблемы XX века и общенациональная российская идея. М., 1995; Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике. XX век. М, 1998; Козлов В.И. История трагедии великого народа: Русский вопрос. М, 1996 (2-е изд., дораб. - М, 1997) и др.
Гросул В.Я., Итенберг Б.С., Твардовская В.А. и др. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М, 2000; Гусев В.А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь, 2001; Реттков А.В. Консервативная концепция российской государственности. М, 1999; Российские консерваторы. М, 1997; Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого. Вып.1-2. М, 1991; Славянофильство и современность. Сборник статей. СПб., 1994 и др.
9 Бажов СИ. Философия истории Н.Я.Данилевского. М., 1997; Балуев Б.П. Спор о судьбах России: Н.Я.Данилевский и его книга «Россия и Европа». М., 1999; Долгов КМ. Восхождение на Афон. Жизнь и миросозерцание Константина Леонтьева. М., 1997; Ермашов Д.В., Пролубников А.В., Ширинянц А.А. Русская социально-политическая мысль XIX - начала XX века: Л.А.Тихомиров. М., 1999; Косик В.И. Константин Леонтьев: размышления на славянскую тему. М, 1997; Леонтьев К.Н.:рго et contra. Кн.1; Кн.2. СПб., 1995; Победоносцев К.П.: pro et contra. СПб., 1995; Шлемин П.И. МО.Мсныников: мысли о России. М, 1997 и др.
11 ставили акцент на «русскости» как одной из первопричин специфики российской истории и отечественного бытия.
Также при подготовке диссертации привлекались работы общего, обзорного плана по общественно-политическим настроениям 10; исследования об интеллектуальных перипетиях «русской идеи» в среде первой русской эмиграции !.
В том, что касается изучения самосознания не элиты, а русского народа как целостности, историографический задел не выглядит
1 *У
впечатляющим . Между тем монография английской исследовательницы В.Толз о формировании русского сознания и его взаимосвязи с российской политикой продемонстрировала высокую эвристическую ценность для исторической науки такого ракурса исследования1 .
Очевидный пробел отечественной историографии в исследовании субъектности русского народа отчасти компенсируется комплексом социологических, этнопсихологических и этносоциологических публикаций, нацеленных на выявление глубинного русского тождества и изучение его трансформации в современных условиях14. В этот ряд следует поставить и попытку адаптации к отечественной почве западной теоретической модели так называемой «модальной личности», что, по мнению автора подобной попытки, позволило бы «уловить» специфику
10 Гулыга Л.В. Русская идея и ее творцы. М, 1995; Дьяков В.А. О давних и нынешних спорах вокруг
«Русской идеи» // Славяноведение. 1994. № 6; Зорин А. «Кормя двуглавого орла...» Литература и
государственная идеология в России в последней трети XVIII - первой трети XIX века. М, 2001; Коялович
М.И. История русского самосознания. М., 1997; Леонтовт В.В. История либерализма в России.1762-1914.
М., 1995 и др.
11 Вандалковская М.Г. Историческая наука российской эмиграции: «евразийский соблазн». М., 1997;
Доротенков А.И. Эмиграция «первой волны». О национальных проблемах и судьбе России. СПб., 2001;
Олештк О.Ю., Меметов B.C. Интеллигенция, эмиграция, отечество: проблемы патриотизма в творческом
наследии представителей российского зарубежья 20-30-х годов XX века. Иваново, 1997 и др.
12 Иосифова П.В., Цимбаев . «Русская идея» как элемент национального сознания // Вести. МГУ. Сер.8.
История. 1993. № 2. Также см. статьи Л.Н.Вдовиной, Н.И.Цимбаева в книге «Русский народ: историческая
судьба в XX веке» (М, 1993).
'* Tolz Vera. Russia. L., 2001.
14 Клямкин И.М., Лапкин В.В. Русский вопрос в России // Полис. 1995. № 5; 1996. № 1; Кутковец Т.П., Клямкип И.М. Русские идеи // Полис. 1997. № 2; Лебедева ИМ. Базовые ценности русских на рубеже XXI века // Психологический журнал. 2000. T.21. № 3; Рыжова СВ. Установки этнического самосознания русских // Конфликтная этничность и этнические конфликты. М, 1994; Сикевич З.В. Национальное самосознание русских (социологический очерк). Учебное пособие. М., 1996 и др.
12 «русского характера» и, соответственно, указать первопричину специфики отечественной истории .
Также проблематика русского национального сознания занимала
определенное место в этнологических обзорах общего состояния
16 национального сознания и национализма в посткоммунистическии период .
«Русская линия» превалировала и в ряде обзорных социологических
исследований социокультурной и ценностной трансформации современного
российского общества .
Однако эти интересные исследования, как правило, лишены исторической глубины. Предпринимавшиеся же попытки «скрестить» теоретическую этнологию с историей трудно назвать успешными18.
В то же время осторожная адаптация к классической исторической парадигме некоторых из теоретических наработок психологии и этнологии, социологии и политологии могла бы оказаться весьма ценной для решения ряда проблем исторической науки, в частности, при изучении «русского вопроса», и стимулировать новое понимание отечественной истории. Но, -это важно подчеркнуть, - в процессе такой адаптации главенствующей должна оставаться историческая парадигма. Именно она определяла цели и логику диссертационного исследования.
Необходимый для решения задач диссертации общий исторический контекст формировался привлечением, в первую очередь, классических
15 Касьянова К. О русском национальном характере. М, 1994.
16 Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации начала 1990-х годов. М., 1994;
Ценности и символы национального самосознания в условиях меняющегося общества. М., 1994;
Дробижева Л.М., АклаеваА.Р., Коротеева В.В. и др. Демократизация и образы национализма в Российской
Федерации 90-х годов. М, 1996 и др.
17 10 лет российский реформ глазами россиян. Аналитический доклад / Институт комплексных социальных
исследований РАН; Российский независимый институт социальных и национальных проблем. М., 2002;
Кутковец Татьяна, Клямкин Игорь. Русская самобытность. М., 2000 (неопубликованная рукопись); Они
же. Нормальные люди в ненормальной стране // Московские новости. 2002. № 25 (2-8 июля); Вызов
л". Л Социокультурная трансформация российского общества и формирование неоконсервативной
идентичности // Мир России. 2002. № 10.
і о
Лурье СВ. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М., 1997; Она же. В поисках русского национального характера // Отечественные записки. 2002. № 3.
13 фундаментальных очерков отечественной истории, предоставивших обширный материал для проверки концепции исследования19.
Важным дополнением к ним послужили современные обобщающие исследования о Российской империи как специфическом социальном организме20 и особом типе государственно-политического устройства , сравнительно-исторический очерк основных мировых империй22, а также обобщающий очерк национальной политики в России . Особо отмечу книгу известного английского историка Дж.Хоскинга, посвященную центральной политической проблеме России - взаимоотношениям русского народа как целостности и имперского государства24. Однако предложенное решение этой проблемы вряд ли можно счесть убедительным.
Важную роль при формулировании концепции диссертации сыграли работы, претендующие на теоретическое осмысление специфики российского исторического процесса25.
Помимо этого стоит отметить обширный корпус работ по русскому национализму, который использовался далеко не полностью: привлекались лишь работы, имевшие отношение к главным сюлсетным линиям диссертации .
19 Карамзин Н.М. История государства Российского. В 4 кн. Репринтное воспроизведение издания 1842-
1844 годов. М, 1988; Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М, 1987-1990;Милюков П.И. Очерки по
истории русской культуры: В 3 т. М, 1993-1995; Соловьев СМ. Сочинения. В 18 кн. М, 1988-1996.
20 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). В 2-х т. СПб., 2000.
21 КаппелерА. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1997.
22 Lieven D. Empire: The Russian Empire and Its Rivals. L., 2000. См. отличный реферат этой книги: Фурсов
К.А. Реферат книги: Lieven D. Empire: The Russian Empire and Its Rivals. L.:John Murray, 2000. XLII, 486 p. II
Русский исторический журнал. 2000.T.III. № 1-4.
23 Кулешов СВ. и др. Национальная политика России: история и современность. М., 1997.
21 Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000.
"5 Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997; Милое Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М, 1998; Пивоваров Ю.С., Фурсов АЛ. Русская Система: генезис, структура, функционирование (тезисы и рабочие гипотезы) // Русский исторический журнал. Лето 1998. T.I. № 3; Они же. «Русская система» как попытка понимания русской истории // Политические исследования (Полис). 2001. № 4; Рое Marshall Т. Russian Moment in World History. Princeton N.J., 2003. См. рецензию на эту книгу Петра Ильинского в журнале «Pro et Contra» (2004. T.8. № 3. С.226-234) и др.
26 Митрохин II. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953-1985 годы. М., 2003; Янов А.Л. Россия против России: Очерки истории русского национализма. 1825-1921. Новосибирск, 1999.
14 Раскрытию одной из таких ключевых линий способствовали работы
об истории формировании русских стереотипов восприятия внешнего мира и о восприятии Западом России. Очень важно, что в этой части историческая концепция могла быть верифицирована современным социологическим материалом и подкреплена интерпретациями актуального положения дел28.
Еще одна сюжетная линия диссертации имела своим интеллектуальным истоком работы по исторической демографии русского
народа .
Помимо исторической литературы автором использовался ряд работ
политологического, социологического, культурологического,
психологического и этнологического профиля, способствовавших выработке теоретических позиций исследования30. Отдельно отмечу фундированный очерк известного писателя А.И.Солженицына о русско-еврейских отношениях31.
Хотя представленный обзор не носит исчерпывающего характера, он достаточен, чтобы составить представление об основных направлениях исследования «русского вопроса», об имеющихся достижениях и историографических лакунах. В обширной историографии неплохо представлена одна из сторон «русского вопроса» - русский народ как объект государственной политики и управления. В то же время проблема русского народа как субъекта политики в исторической науке даже не ставилась.
Беккер Сеймур. Россия между Востоком и Западом: интеллигенция, национальное русское самосознание и азиатские окраины // Ab Imperio. 2002. № 1; Уткин А.И. Россия и Запад: История цивилизаций: Учебное пособие. М., 2000 и др.
28 Колосов Владимир. «Низкая» и «высокая» геополитика: образы зарубежных стран в представлениях российских граждан // Отечественные записки. 2002. № 3.
"9 Кабузан В.М. Русские в мире. Динамика численности и расселения (1719-1989). Формирование этнических и политических границ русского народа. СПб., 1996 и др.
30 Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. М., 2002;
Идентичность и толерантность. Сб. статей. М., 2002; Капустин Б.Г. Современность как предмет
политической теории. М.., 1998; Коротеева Виктория. Существуют ли общепризнанные истины о
национализме? // Pro et Contra. Лето 1997. Т.2. №3; Она же. Теории национализма в зарубежных
социальных науках. М., 1999; Филиппов В.Р. Критика этнического федерализма. М., 2003; Хантингтон С.
Кто мы? М., 2004; Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М, 1997; Элез А.И.
Критика этнологии. М, 2001; Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994; Он же. О психологии
восточных религий и философий. М, 1994; Он же. Психология бессознательного. М., 1994и др.
31 Солженицын А.И. Двести лет вместе (1795-1995). В 2-х частях. М, 2001.
Поэтому существует настоятельная необходимость восполнить этот исследовательский пробел и соединить в рамках одной работы изучение обеих сторон «русского вопроса» - условно, объектной и субъектной.
Источниковую базу исследования составили архивные и опубликованные материалы.
Основная часть архивного материала, характеризующего различные аспекты государственной политики в отношении русского народа и влияние «русского вопроса» на состояние политики в дореволюционный период отечественной истории, была извлечена автором из фондов высших и центральных учреждений Российской империи и их структурных подразделений, хранящихся в Российском государственном историческом архиве (РГИА). Это документы Непременного совета (Ф.468), Комитета министров (Ф.1263), Государственной канцелярии (Ф.1162), Министерства юстиции (Ф.1405), Департамента народного просвещения (Ф.733), Главного управления по делам печати (Ф.776).
Особенно важными для формирования источниковой базы диссертации оказались хранящиеся в РГИА фонды Министерства внутренних дел: совета министра внутренних дел (Ф.1281), канцелярии министра внутренних дел (Ф.1282), департамента общих дел (Ф.1284), департамента полиции исполнительной (Ф.1286), земского отдела (Ф.1291).
Важным дополнением к этим материалам послужили так называемые «портфели Миллера», хранящиеся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА. Ф.199), где сосредоточен обширный материал о русской колонизации Сибири, об отношениях русских колонистов с автохтонным населением.
Применительно к советскому периоду главным носителем архивной информации о политическом контексте «русского вопроса» послужили документы руководящих коммунистических органов. Большое количество ценного материала содержит фонд ЦК РКП (б) (Ф.17) Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Это
16 документы Политбюро (оп.З), Оргбюро (оп.112), Общего (оп.65, 66) и других отделов. Определенное значение для темы диссертации имели также фонды Секретариата В.И.Ленина (Ф.5) и личные фонды таких видных государственных и политических деятелей советской эпохи, как Ф.Э.Дзержинский (Ф.76), М.И.Калинин (Ф.78), В.А.Куйбышев (Ф.79), С.М.Киров (Ф.80), В.М.Молотов (Ф.82), Г.К.Орджоникидзе (Ф.85).
Продолжение и развитие магистральной линии диссертационного исследования - политический контекст «русского вопроса» - было обнаружено в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). Особую важность представлял фонд 5 (Отделы ЦК КПСС). В нем, в частности, широко представлены записки руководителей КГБ (Шелепина, Семичастного, Андропова, Чебрикова) по идеологическим настроениям советской общественности. Также была исследована коллекция рассекреченных документов ЦК КПСС (Ф.89).
Расширить и уточнить представление о политическом контексте «русского вопроса», о том, как вырабатывалась стратегия дореволюционной и коммунистической власти в отношении русского народа помогли материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), в частности, документы III отделения собственной е.и. величества канцелярии (Ф.109), ВЦИК (Ф.1235), НКВД (Ф.393), данные комиссии при ВЦИК по проверке служащих и сотрудников советских учреждений (Ф.3524. оп.1).
Из материалов этого же архива стоит также отметить записку МВД в ЦК КПСС по «делу Поленова-Пирогова» (Ф. 9401. Оп.2) и надзорные производства Генпрокуратуры по делам «русских националистов» (Ф.8131. Оп.31).
Группу важных источников составили архивные материалы, извлеченные из Центрального архива общественных движений города Москвы (ЦАОДМ). Здесь наибольший интерес представляли Ф.1402 (комсомольская организация МПГУ) и Ф.478 (МГУ), информировавшие об
настроениях, в частности о так называемой «православной агитации», в студенческой среде после XX съезда КПСС.
Переходя к опубликованным материалам, прежде всего, стоит отметить многотомный «Полный Свод законов Российской империи» (ПСЗ), отразивший важнейшие законодательные акты Российской империи с 1649 по 1913 г. Это издание сыграло важную роль в формировании авторских представлений о государственном регулировании национальных отношений в России, в том числе регулировании взаимоотношений русского и других народов империи.
Ценная информация для реконструкции взглядов И.В.Сталина на «русский вопрос» была извлечена из его «застольных выступлений»32.
Важную информацию для характеристики места «русского вопроса» в общественно-политическом контексте СССР 50-70-х годов, в том числе о его восприятии советской элитой, предоставили документальные публикации специализированного журнала «Источник»33. Аналогичная информация применительно к рубежу 80-90-х годов прошлого века содержится в сборнике документов о распаде СССР34.
Еще одну группу источников составили работы по историософии России и философская публицистика видных русских интеллектуалов XIX-первой трети XX вв. Совокупность этих трудов выступила в двойственном качестве. Они послужили отправной точкой для формулирования
Застольные речи Сталина. Документы и материалы. М., 2003.
33 «Рассуждения о национальном характере уже есть национализм» (Открытое письмо и.о. зав. Отделом
агитации и пропаганды ЦК КПСС, д-ру исторических наук Яковлеву А.Н., подписанное «Русские
патриоты») [A.M. Иванов] // Источник. 1996. № 4;. «Время подтвердило мои опасения» (письмо А.Н.
Яковлева в редакцию «Источника» в связи с публикацией журналом письма русских патриотов по поводу
статьи Яковлева «Против антиисторизма») // Источник. 1997. №1; Письмо И.Г. Эрснбурга Д.Т. Шепилову
от 23 марта 1957 г. [против А. Казем-Бска] // Источник. 1997. № 2; «Удалены пословицы
национ&чистического характера» (записка отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС от 16 апреля 1955 г. о
подготовке к изданию книги В. Даля «Пословицы русского народа») // Источник. 1997. № 3; «Мы будем
иметь «великие Черемушки». Об одной попытке сохранить исторические памятники Москвы (Записка
Ю.В. Андропова в ЦК КПСС от 3 мая 1972 г.; коллективное письмо деятелей культуры Л.И. Брежневу,
июнь 1972 г.; справка В.В. Гришина и В.Ф. Промислова в ЦК КПСС от 13 июня 1972 г.; письмо
академиков Л. А. Арцимовича, Б. А. Рыбакова и П.Л. Капицы в редакцию «Правды») // Источник. 1997. № 4;
«У церквей очень много народу». Информация о пасхальном богослужении в церквях Ленинского района
гор. Москвы // Источник. 1997. № 6.
34 Союз можно было сохранить. Белая книга. Документы и факты о политике М.С.Горбачева по
реформированию и сохранению многонационального государства. М., 1995.
18 авторского понимания «русскости» и поэтому заняли достойное место в историографическом обзоре. Одновременно эти же самые работы сыграли роль важного источника по истории бытования «русского вопроса» в отечественной общественно-политической мысли.
В таком же двойственном качестве в диссертации оказались публикации социологических материалов, содержавшие, наряду с социологическими сводками, их интерпретацию. Вне зависимости от авторского отношения к той или иной интерпретации социологии, в «чистом» виде - как цифры и факты - она послужила важным источником позитивистского характера. В диссертации использовались опросы, проводившиеся наиболее авторитетными социологическими центрами России - Всероссийским центром изучения общественного мнения, Фондом «Общественное мнение», Российским независимым институтом социальных и национальных проблем, Институтом социологического анализа.
Следующую важную группу источников, легших в основание диссертации, составили источники личного характера - воспоминания, дневниковые записи, письма. Их значение проявилось в двух отношениях. Во-первых, они помогли проникнуть в дух и содержание общественно-политических дискуссий середины XIX - начала XX вв., где важное место занимало обсуждение «русского вопроса» . Во-вторых, обширный комплекс мемуаров, освещающий грандиозные перемены в СССР и России в 80-90-е годы прошлого века, сыграл важную роль в реконструкции видения «русского вопроса» коммунистической и посткоммунистической элитой, отечественной интеллигенцией в судьбоносное для страны время36.
35 Булгаков СИ. Автобиографические заметки (посмертное издание). Париж, 1946; Леонтьев К.Н.
Избранные письма. СПб., 1993; Мещерский В.П. Мои воспоминания. 4.1-2. СПб., 1898; Победоносцев К.П.
и его корреспонденты. Т.І-П. М., 1925; Чичерин Б.Н. Москва сороковых годов. М., 1929; Он же.
Воспоминания. М,. 1991 и др.
36 Афанасьев ВТ. Четвертая власть и четыре генсека. М., 1994; Брутенц К.Н. Тридцать лет на Старой
площади. М., 1998; Воротников В.П. А было это так. М, 1995; ГорбачевМ.С. Жизнь и реформы. В 2-х кн.
М., 1995; Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. М., 1990; Он же. Записки президента. М, 1994; Зюганов
Г.А. Драма власти. Страницы политической автобиографии. М, 1993; Он же. Держава. М, 1994; Исаков
В.Б. Расчлененка. Кто и как развалил Советский Союз: Хроника. Документы. М., 1998; Лигачев Е.К.
Предостережение. М., 1998; Ненашев М.Ф. Последнее правительство СССР. М, 1993; Он лее. Заложник
времени. Заметки. Размышления. Свидетельства. М., 1993; Рыжков //.//. Перестройка: история
В целом совокупность всех видов архивных и опубликованных источников составляет репрезентативную и солидную научную базу, позволяющую поставить и решить сформулированные исследовательские задачи.
Научная новизна и теоретическая значимость диссертации состоит
в том, что в ней впервые вскрыта и продемонстрирована дуалистичная -
биосоциальная - природа «русскости» как глубинного, изначального
тождества русского народа. В диссертации выявлена важная корреляция
демографического состояния русского народа с его историческим
творчеством и политической ролью. Осуществлена новаторская
концептуализация государственнической доминанты русского
национального сознания и показано, как она реализовалась в социальных и политических практиках. Предложена оригинальная интерпретация причин и характера социальных потрясений в России начала XX в. и крушения Советского Союза. Сформулирована новаторская концепция цикличности отечественной истории. Впервые осуществлена концептуализация моделей взаимодействия русского народа и государственной власти в протяженной исторической ретроспективе. Также впервые выявлены исторические константы русского национального сознания, влиявшие на формирование отечественной внешней политики. В диссертации впервые в историографии с такой полнотой охарактеризованы глубинные тенденции трансформации русского национального сознания на современном этапе.
Построенная в диссертации теоретическая модель отечественной истории обладает определенным прогностическим потенциалом и может быть использована для определения перспектив развития страны.
предательств. М., 1992; Он же. Десять лет великих потрясений. М., 1995; Он же. Я из партии по имени «Россия». М., 1995; Черняев Л.С. Шесть лет с Горбачевым. По дневниковым записям. М., 1993; Он же. Моя жизнь и мое время. М., 1995; Он же. 1991. Дневник помощника Президента СССР. М., 1997; Шахназаров ГЛ. Цена свободы. Реформация Горбачева глазами его помощника. М., 1993; Яковлев А.II. Омут памяти. М., 2000 и др.
В диссертации использован и обобщен широкий круг источников, которые в таком качестве, такой группировке и с такими целями никогда ранее не использовались.
На защиту выносятся следующие основные положения: «Русский вопрос» явно или имплицитно составлял центральную проблему отечественной политики, что было предопределено ведущей ролью русских в формировании и развитии исторического Российского государства. Эта роль реализовалась в двух аспектах. Во-первых, в демографической динамике и морально-психологической, экзистенциальной силе русского народа. На стадии своего подъема эти факторы отчетливо коррелировали с интенсивным имперским строительством, социальными потрясениями начала XX в., социалистической модернизацией и победой в Великой Отечественной войне. Точно так же упадок демографической и морально-психологической силы коррелировал с разрушением Советского Союза.
Вторым аспектом реализации ведущей роли русских была государственническая доминанта русского национального сознания, трактуемая автором как этнический архетип. Из всех народов северной Евразии, исторически конкурировавших за гегемонию в этом огромном регионе, русские выгодно отличались именно наличием этой доминанты. Таким образом, в русском народе сочетались, с одной стороны, демографическая и морально-психологическая сила, а с другой -психологическая и культурная предрасположенность к строительству сильного государства. Это уникальное соединение обусловило специфику отечественной истории, российской политики и послужило решающей предпосылкой долговременного исторического успеха России. В оптике Большого времени школы «Анналов» Россия вплоть до последней трети XX в. выглядела одной из наиболее успешных стран мира
На всех этапах отечественной истории государственная политика в отношении русского народа исходила из презумпции его силы и его роли
гаранта политической стабильности и территориальной целостности страны. В то же самое время постоянное напряжение между имперским/советским государством и русским народом, неоднократно прорывавшееся в форме знаменитого «бессмысленного и беспощадного» русского бунта, порождало опасение и настороженность власти в адрес русских. В результате оформилась двухслойная государственная стратегия по «русскому вопросу». Одно из ее направлений состояло в том, чтобы эксплуатировать русские ресурсы с целью строительства и безотказного функционирования многонационального государства, развития его экономической базы, обеспечения внешнеполитического престижа и военной мощи. В рамках второго направления государство пыталось ограничить или даже элиминировать (в советскую эпоху) проявления русского национального сознания, введя их в русло наднационального государственного патриотизма и имперской/советской идентичности.
Однако решить кардинальные противоречия между
имперским/советским государством и русским народом не удалось ни в имперскую, ни в советскую эпохи отечественной истории. Капитальной причиной социальных потрясений начала XX в., кульминацией которых была Октябрьская революция, а также первопричиной распада Советского Союза на исходе прошлого века послужило не сочетание социально-политических, экономических, геополитических факторов и кризиса элит, а мощный, чаще всего не осознававшийся и не рационализировавшийся конфликт русского народа и государственной власти. В силу длительного и интенсивного культурного отчуждения и этнического размежевания к началу XX в. русское крестьянство, служившее становым хребтом империи, и верхи общества оказались двумя разными народами не в метафорическом, а в прямом смысле. Их противостояние не имело шансов мирного разрешения в рамках старой государственной системы и социального строя.
Хотя советское общество конца XX в. характеризовалось относительной социокультурной гомогенностью, главный водораздел и на
22 этот раз проходил между русским народом и коммунистическим государством. Освобождение от тяжести державной нощи виделось русским (это было смутное ощущение, а не рационализация) средством национального самосохранения и спасения. Важным доказательством этого утверждения служит отсутствие внятной элитной и массовой реакции на распад Советского Союза, который был принят русскими без сопротивления и как должное.
Трагический парадоксализм исторического измерения темы «русский вопрос» и политика в том, что русские выступали главными разрушителями государства, которое сами же создавали ценой неимоверных жертв и усилий. Неоспорима определяющая роль русского народа в формировании и функционировании Российского государства во всех его конкретно-исторических модификациях. Но точно так же необходимо признать решающую роль русского народа в уничтожении этого государства. Сила большевизма в начале и либерализма на исходе XX в. в том, что они оказались глубоко почвенными политическими силами. Большевизм и либерализм апеллировали к антигосударственническому, разрушительному полюсу государственнической доминанты русского национального сознания. В последующих исторических фазах происходило возвращение к государственническому полюсу, олицетворением которого в современной России оказался президент В.В.Путин.
В процессе взаимодействия русского народа с другими народами и странами сформировались исторически устойчивые константы восприятия внешнего мира, составляющие имплицитное, не рефлексируемое основание отечественной внешней политики. Эти константы суть следующие: осмысление внешнего мира не в биполярной логике «Запад - Восток», а в рамках треугольника «Запад - Россия - Восток», что, к слову, не свойственно народам Востока и Запада; выделение конституирующего Другого или, в терминологии А.Тойнби, главного внешнего вызова России; парадоксалистское восприятие Запада одновременно как гомогенной
23 целостности и как дуалистичного; отнесение России к западному миру. Эти устойчивые стереотипы структурировали внешнеполитическое мышление в России, формировали матрицу, накладывающуюся на конкретно-исторические ситуации. Тем самым русское национальное сознание, трактуемое как часть понятого широко «русского вопроса», оказалось не менее важным формирующим фактором внешней политики, чем геополитическая и внешнеполитическая ситуация.
В последние пятнадцать лет произошли кардинальные изменения в самом характере «русского вопроса» и в той внешней рамке, в которой он находится. С одной стороны, русский народ переживает состояние беспрецедентного кризиса, впервые за последние несколько веков русские не чувствуют себя сильным и успешным народом, не уверены в собственном будущем. С другой стороны, изменилось само государство, в котором живет большинство русских, где впервые с конца XIX в. они стали ощутимым большинством. В подавляющем большинстве современные русские считают себя жителями России в ее нынешних границах, а не наследниками советского гражданства. С этой точки зрения у Российской Федерации есть весомые предпосылки для превращения в современное национальное государство (понимаемое не как этническое, а как противоположность империи). Камень преткновения на этом пути составляет государственная политика по «русскому вопросу», копирующая западные модели и образцы, которые не удается адаптировать к отечественной почве. Как сто, двести и триста лет тому назад русский вопрос остается в эпицентре политики. Судьба Российской Федерации, как до этого судьба Московской Руси/Российской империи/Советского Союза зависит от силы, морального самочувствия и поведения русских. Не только русских, но русских в решающей степени.
Практическая значимость исследования состоит в том, что оно содержит оригинальный теоретический материал, который позволяет по-новому взглянуть на многие аспекты отечественной истории. Материалы и
24 выводы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих и специальных трудов по отечественной истории, в преподавании общих и специальных курсов как исторического, так политологического, социологического и культурологического профиля. Исторический опыт взаимодействия «русского вопроса» и политики может быть использован в государственном строительстве современной Российской Федерации.
По своей структуре диссертация состоит из введения, четырех разделов, заключения, списка использованных источников и литературы. Разделы диссертации связаны хронологической последовательностью и объединены несколькими магистральными идеями. В первом разделе анализируются основные теоретико-методологические подходы к изучению «русского вопроса» и предлагается новаторская интерпретация глубинного тождества русского народа - «русскости». Второй раздел содержит обобщающий аналитический очерк взаимовлияния «русского вопроса» и внутриполитического процесса в рамках Российской империи и Советского Союза. Третий раздел исследует складывание исторически устойчивых русских констант восприятия внешнего мира и показывает, как эти константы влияли и влияют на формирование внешней политики Российской империи/СССР /Российской Федерации. Наконец, в четвертом разделе прослежена радикальная трансформация «русского вопроса» в последние пятнадцать лет отечественной истории и проанализирована современная государственная политика в этой области.
Апробация диссертации. Основные положения исследования были изложены автором в докладах на научных конференциях и семинарах в МГУ, РГТУ, в институтах РАН, в публичных лекциях, а также отражены в многочисленных научных публикациях.
Теоретико-методологические аспекты изучения «русского вопроса»
По мнению автора диссертации, одну из главных теоретических проблем в понимании отечественной истории составляет объяснение ее успешности, причем успешности не благодаря, а вопреки обстоятельствам. Однако эта фундаментальная проблема не только не получила должного объяснения, она, чаще всего, даже не осознается. Более того, утверждение об успешности российской истории неизбежно вызовет недоумение, тем более сильное, что в современной историографии и публицистике общим местом стала оценка отечественной истории как неудачной, а самой России - как неполноценной страны. Идеей ущербности Отечества - врожденной или приобретенной - в сравнении с Западом буквально пропитаны лексика и логика рассуждений российских средств массовой информации, общественно-политическая фразеология. Достаточно напомнить популярное сравнение «нас» (России и ее граждан) с «ними» - «цивилизованными» и «нормальными» странами, подразумевающее, что «мы» - ненормальная страна и нецивилизованные люди.
Эти навязываемые российскому обществу фактически расистские оценки не только морально ущербны, но и глубоко ошибочны по существу. На протяжении последней полутысячи лет Россия являла одну из наиболее успешных в мировой истории стран. Но для адекватной оценки ее достижений надо отойти от культурно-исторического западоцентризма, рассматривающего современный мир с телеологической позиции, согласно которой Запад оказывается моделью и идеалом человеческого развития. Запад - лишь малая часть современного мира, а его лидерство в человеческом сообществе не более чем кратковременный исторический эпизод, который, возможно, уже близится к своему завершению.
Самую динамичную и перспективную региональную экономику современного мира представляет не объединенная Европа или США, а Восточная Азия. По заслуживающим доверия прогнозам, доля экономики Китая в суммарном ВВП мира составит в 2015 г. около 18 %, США - 16,5 %, России - около 3 %. Добавив к Китаю Японию и Южную Корею, мы увидим нарастающее экономическое преимущество Восточной Азии над всеми другими глобальными экономическим центрами мира. «Европа была прошлым, США являются настоящим, а Азия, с доминирующим в ней Китаем, станет будущим мировой экономики»37.
Такая перспектива выглядит драматическим изменением глобального порядка. В действительности же в ней нет ничего экстраординарного, Экономическая гегемония Запада насчитывает не более двухсот лет, беря начало в индустриальной революции, в то время как в более протяженной исторической ретроспективе экономическое преобладание Востока было заметным и неоспоримым. В 1750 г. доля Китая в мировом промышленном производстве составляла около трети против менее четверти всего западного мира . Это значит, что последнее тридцатилетие Восток крайне энергично и уверенно возвращает утерянное на время экономическое первенство, подкрепляя экономическое наступление наращиванием военной мощи. Как известно, на мировых рынках вооружений Китай выступает одним из главных покупателей передовой военной техники, включая российскую.
«Русский вопрос» и внутренняя политика России в меняющемся историческом контексте
Хотя формально Россия была объявлена империей только в 1721 г., в правление Петра I, на путь имперского строительства страна встала значительно раньше, в октябре 1552 г., когда была покорено и включено в состав державы Казанское ханство. Более того, в некотором смысле имперская (или, точнее, протоимперская) модель организации пространства восходит еще к древней Руси.
Государство восточных славян изначально складывалось на полиэтничной основе. Первые попытки их проникновения в лесные регионы привели к интенсивным контактам с местным финским (чудь, весь, меря, мурома и др.) и балтским (летто-литовским) населением, занимавшим тогда практически всю территорию смешанных и хвойных лесов Восточной Европы. Археологические и антропологические данные убедительно свидетельствуют, что освоение славянами новых земель, как правило, не сопровождалось вытеснением из мест обитания туземного населения, или, тем более, его уничтожением туземного. Колонизация неславянских территорий шла преимущественно (если не исключительно) мирным путем. При продвижении в новые районы славян-земледельцев интересовали прежде всего речные берега и поймы, в то время как местные племена занимались в основном охотой и рыболовством, что лишало взаимодействующие народы хозяйственных оснований для конфликта. (Как точно отметил В.О.Ключевский, первоначальное племенное и последующее земско-княжеское деление древней Руси имело гидрографическое основание. В то же время речные пути служили важным средством коммуникации и объединяли восточнославянскую общность169.) Весьма показательно, что новые поселенцы жили в неукрепленных поселках, то есть не опасались местного населения. Киевская Русь практически не знала войн или конфликтов на этнической основе, в отличие, скажем, от Германии.
Схожие процессы происходили и на юге Руси, где проживали подчинявшиеся киевскому князю тюркские племена кочевников-скотоводов - торки, берендеи, черные клобуки и др .
Тем самым уже в истоках отечественной истории закладывалась одна из ее фундаментальных тенденций - стремление к мирному расширению пространства. «История России есть история страны, которая колонизируется, области колонизации расширяются в ней вместе с государственной ее территорией»171. Эти слова, написанные в начале XX в., были не менее верны применительно к заре русской истории. Кауфман точно уловил принципиальное различие между западной и российской колонизацией - как в современную (в смысле Modern), так и в досовременную эпохи. Русские переселения, - отмечал он, - «существенно отличаются от аналогичных движений в Западной Европе, от европейской колонизации заморских стран, которая имеет характер эмиграции, т.е. выхода... а в России было издревле и остается до сих пор явлением внутреннего быта, имеющим значение простого перехода с одного места жительства на другое... Избытки русского населения переселяются не в чужестранные государства, даже не в заморские колонии, а в местности, входящие в состав русской государственной территории и составляющие как бы прямое продолжение районов, выпускающих переселенцев... Новые территории, приобретаемые русскими, являются в полном смысле слова продолжением России»172.
Исторические константы русского национального сознания и их влияние на эволюцию внешней политики России
Значение и беспрецедентные размеры влияния Запада на русскую историю бесспорны, хотя оценки этого влияния остаются остро дискуссионными, простираясь в диапазоне от исключительно положительных до однозначно негативных510. Парадоксально, но приписывать максимальный характер западному влиянию склонны скорее современные славянофилы, чем западники.
Современное западничество, признавая критическую важность западного опыта для России, исходит вместе с тем из презумпции несхожести исторического опыта России и Запада511. Считая взаимоотношения с Западом ключевой отечественной проблемой, западники настаивают на качественной незападности русского менталитета и русской истории, которые именно поэтому необходимо перекроить по западным лекалам. Запад для них - венец человеческого развития и цивилизационная норма, Россия - в лучшем случае, прискорбное отклонение от нормы, в худшем - сущностно незападная - и в этом смысле, безусловно, самобытная страна .
Но ведь утверждение русской самобытности составляет исходный пункт русского национализма! Отечественные западники и русские националисты имеют общую отправную точку, от которой их интеллектуально-культурные и политико-идеологические траектории расходятся в противоположных направлениях, включая отношение к Западу. Для одних он цивилизационный маяк и путеводная нить истории, для других - беспощадный враг, конфликт с которым уходит корнями, по крайней мере, в XI в., а отношения обречены на антагонизм513. Именно в историософии русского национализма Запад-как-Враг с неизбежностью приобретает самодовлеющее значение для русского самосознания. Тотальный противник не может не находиться в центре дум и чувств его жертв и противников.
Подобно одержимости средневекового христианина пресечением сатанинских происков, а не снисканием божественной благодати, символическое пространство современного русского национализма выстроено скорее вокруг «Запада-соблазнителя» и его доморощенных агентов, чем вокруг «святой Руси»514. В этом смысле русский национализм можно смело назвать вестерноцентрическим, то есть полагающим главной проблемой русской истории и стержнем русского сознания самоопределение в отношении Запада. Русскость это, прежде всего, отношение к Западу, интеллектуальная и психоэмоциональная захваченность им - такое обескураживающее заключение можно вынести из анализа современного русского националистического дискурса.
Подобное умонастроение служит важным аргументом в пользу утверждения английского автора о том, что со времени петровских реформ шшиболее важный (курсив мой. - B.C.) ингредиент современной русской идентичности - сравнение с Западом»515. Однако то, что верно для русского национализма и, в более широком смысле, для отечественного элитарного дискурса, не выглядит столь же убедительным за его пределами.
