Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Адыги и Северный Кавказ в XIII - последней четверти XV вв. .33
1.1. Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в 33
1.2. Расселение адыгов в первой четверти XIII в 36
1.3. Первое появление монголов на Северном Кавказе 38
1.4. Завоевание Северного Кавказа 48
1.5. О времени выделения кабардинцев и массовом заселении ими нынешней территории 96
Глава 2. Основные черты общественного строя и культуры адыгов в истории XIII-XV вв 105
2.1. Культура жизнеобеспечения 105
2.2. Общественный строй адыгов 118
2.3. Религия 134
Заключение 141
Список использованных источников и литературы 146
Иллюстрации 171
- Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в
- Расселение адыгов в первой четверти XIII в
- Культура жизнеобеспечения
Введение к работе
Актуальность темы исследования продиктована тем, что при обилии изданий и публикаций, посвященных истории Северного Кавказа и, в частности, Адыгеи, одной из самых малоизученных тем остается история региона в золо-тоордынское время. Этот период на территории почти всей Евразии характеризуется геополитическими и этнополитическими процессами, связанными с монгольскими завоеваниями. В это время исчезают многие государства, на их руинах формируются новые. Не является исключением и Северный Кавказ. После падения Алании на ее некогда обширной территории начинается новая жизнь, связанная с улусной системой нового государства Золотая Орда. Политика татаро-монгольского владычества наложила свой отпечаток на формирование и развитие народов региона, особое место в котором занимают адыги.
Слабую изученность истории адыгов Северо-Западного Кавказа этого периода можно объяснить, в первую очередь, отсутствием - собственно адыгских - хроник того времени.
По-прежнему мало раскрыты механизмы сложного процесса становления феодализма у местных племен, изучение которых долгое время почти полностью игнорировалось отечественной исторической наукой. Одной из главных проблем кавказоведения является установление времени заселения кабардинцами территорий современного их обитания. На взгляд автора, в данный комплекс проблем следует добавить и вопрос о месте первоначального расселения кабардинцев, бывшим исходным пунктом переселения.
Актуальным является вопрос жизнеобеспечения в связи с изменениями в привычном укладе жизни адыгов. Интерес вызывают и проблемы конфессиональной борьбы, развернувшейся между православием, католичеством и исламом, проводниками которых были представители крупнейших государств того времени, стремившихся к господству в регионе.
Решение очерченного круга проблем с учетом накопившегося за годы ис-
4 следований в разных областях исторической науки материала дает возможность целостно рассмотреть социально-экономическое и политическое развитие адыгов в XIII-XVbb.
Историографический анализ. За более полутора столетнее изучение истории адыгов менее всего исследователи обращались к золото ордынскому периоду этого самобытного кавказского народа. Тем временем, именно в этот момент миру становится известно самоназвание адыгских племен «адыге», в это время наряду с формировавшимися другими северокавказскими народами карачаевцами и балкарцами, начинают выделяться основные подразделения адыгского этноса - адыги, кабардинцы, черкесы, бурно развиваются феодальные отношения. Первое историческое исследование, посвященное древней и средневековой истории адыгов, предпринял Семен Броневский [27, с.44-53], собирая материалы по истории и этнографии кавказцев в середине XVIII в. - первой четверти XIX в. Однако отечественное изучение адыгов, начинается с первой половины XIX в. Здесь необходимо заметить, что первыми исследователями древней истории Северо-Западного Кавказа становятся этнические представители края, адыги. Выдающийся адыгский ученый-просветитель, историк Ш.Б. Ногмов собрал устные предания своего народа, выстроил хронологическо-историческую цепь событий, находя некоторые подтверждения своим выводам в письменных источниках. В труде Ш.Б. Ногмова «История адыхейского народа» [32], вышедшем в 1847 г. после смерти автора, мы встречаемся с событиями, происходившими в период, обозначенный хронологическими рамками настоящего исследования. Так, в данной работе говорится о первой встрече адыгов с татаро-монголами. Однако, известия, опирающиеся на предания-легенды, не лишены спорности и требует критического подхода [101, с.7].
На рубеже XIX-XX вв. значительных исследований по истории Северо-Западного Кавказа в золотоордынский период не отмечено. Исключением являются отдельные работы и публикации общего характера, однако их научный
5 уровень значительно вырос. В конце XIX в. вышли работы В.Ф. Миллера, Е.Д. Фелицына, а в начале XX в. появились наиболее яркие исследования П.П. Короленко и Ф.А. Щербины. В 1895 г., в XIV томе энциклопедии Брокгауза и Ефрона была опубликована небольшая статья В.Ф. Миллера, посвященная касогам, в которой кратко рассматривается история данного союза вплоть до времени исчезновения сведений о нем в русских летописях [208, с.665-666]. Видное место занимают так же работы историка и краеведа Е.Д. Фелицына который уделял значительное внимание исследованию истории Северо-Западного Кавказа, в частности, адыгов. Кубанский исследователь в своих трудах широко использовал накопленные за недолгое изучение края материалы, опирался на извлечения из древнерусских, арабских и персидских источников, опубликованных на русском языке, а также на наблюдения и официальные документы генуэзских и венецианских колоний, относящиеся к XIII-XV вв. В 1884 г. в газете «Кубанские областные ведомости» в четырех номерах выходит обширная статья «Черкесы-адыги и западно-кавказские горцы. Материалы для изучения горцев и принадлежавшей им страны» [35].
В начале XX в. одной из значительных работ общего характера стала статья П. Короленко «Записки о черкесах. Материалы по истории Кубанской области», в 14 т. «Кубанского сборника» [182, с.297-376]. Однако в данный обширной публикации по существу не затрагивается период, рассматриваемый в нашем исследовании. В 1910 г. в свет выходит двухтомное издание «История Кубанского казачьего войска», автором которого был Ф.А. Щербина. Значительная часть первого тома была посвящена древней и средневековой истории, широко освещены процесс возникновения и история генуэзских колоний на побережье Черного и Азовских морей, констатируется факт проживания кочевников на равнинах Кубани до появления здесь казаков, и только вскользь сообщается о вторжении татаро-монголов в Западное Предкавказье.
Не малое значение для изучения истории адыгов представляют материалы посвященные истории алан XIII-XV вв. Им посвятили свои работы Б.Ф. Миллер [98; 170], A.M. Дьячков-Тарасов [172].
В советское время исследования истории народов Северного Кавказа, как и всей истории нашей страны, велись с позиций марксистско-ленинской методологии. В начале данного периода выделяются работы известных русских исследователей: Н.И. Веселовского, А.Н. Дьячкова-Тарасова. В 1922 г. была опубликована крупная статья Н.И. Веселовского, посвященная темнику Ногаю. В работе затрагивались вопросы, связанные с кризисом в Джучидском улусе и началом вооруженной борьбы на Кавказе между двумя чингисидскими державами: Золотой Ордой и Хулагитским Ираном.
Большая часть работ Л.И. Лаврова посвящена генезису северокавказских народов и, в частности, адыгов. В 1954 г. Была опубликована работа «О происхождении народов Северного Кавказа» [192, с. 193-207]. В следующем году выходит труд, наиболее широко охватывающий все стороны деятельности адыгов: этногенез, хозяйственную, политическую, и духовную стороны жизни общества - «Адыги в раннем средневековье» [193, с. 19-64]. Одними из главных трудов Л.И. Лаврова, посвященных духовной жизни адыгов, является работа «Кабар-дино-адыгская культура» [195, с. 13-23].
Всегда большой интерес вызывали работы Е.П. Алексеевой. Пожалуй, первым обобщающим трудом по истории адыгов стала вышедшая в 1959 г. работа «Очерки по истории черкесов XIV-XV вв.», широко охватывающая не только историю адыгов, но и их ближайших соседей. Особенно хорошо автор отобразил социальные отношения - зарождение феодализма и, в частности, локализацию одного из феодальных владений Черкесии, области Кремух в пределах Таманского полуострова [109]. Наибольшей полнотой отличается монография Е.П. Алексеевой «Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии» [ПО]. Однако, как справедливо заметил Е.И. Крупнов, труд в ряде
7 мест имеет спорные моменты, во многом объясняющиеся нехваткой источников и малой изученностью ряда тем [184, с.4]. Тем не менее, данный факт не уменьшает вклад Е.П. Алексеевой в историографию Северного Кавказа.
В 1953 г. вышла монография В. П. Левашовой «Белореченские курганы» [128, с. 165-213], в которой рассматриваются яркие археологические материалы, найденные в адыгских средневековых курганах, и на основе которых исследуется воєнно-политическая ситуация на Северо-Западном Кавказе в золотоордын-ский период.
В следующем году была опубликована работа кавказоведа О.В. Милора-дович «Кабардинские курганы XIV-XVI вв.» [56, с.348-356], где сравниваются материалы кабардинских курганов с белореченскими комплексами. Кроме того, О.В. Милорадович рассматривает возможные варианты проникновения кабардинцев в пределы Пятигорья и современной Кабарды в XIV-XV вв.
Важным этапом в изучении адыгского вопроса стала коллективная монография «Очерки истории Адыгеи (с древнейших времен до 1870 г.)» [101], которая явилась обобщением накопленного к этому времени материала. В создании данного коллективного труда принимали участие: С.К. Бушуев, Е.С. Зева-кин, Н.В. Анфимов, Н.Г. Кулиш, В.П. Левашова. Наибольший интерес для настоящего исследования представляет глава «Адыги в XIII - первой половине XVI вв. (формирование раннефеодальных отношений)» [101, с.85-119]. В параграфе «Общественное устройство» оговаривалось, что феодальные отношения в XIII - XVI вв. еще были тесно переплетены с полупатриархальным укладом. Довольно коротко в данной монографии освещена борьба адыгов с иноземными захватчиками, Золотой Ордой и Османской империей.
Не малую ценность представляют работы А.Х. Нагоева: «Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего средневековья (XIV-XVII вв.)» [131], «К истории военного дела средневековых адыгов (XIV-XVII вв.)» [211, с. 132-141], «Итоги раскопок кабардинских курганов на новостройках Кабардино-Балкарии
8 в 1972-1979гг.» [59, с. 170-237]. В 1981г. кавказоведом А.Х. Нагоевым на «Крупновских чтениях» в г. Новороссийске были выделены основные проблемы изучения средневековой Кабарды, одной из которых явилось время переселения кабардинцев на современную территорию [58, с.81]. Перечисленные труды этого автора в основном посвящены исследованиям материальной культуры, военному делу, и периоду массового переселения кабардинцев на нынешние территории их проживания. Выводы автора основаны на обширном археологическом материале. Не столь широко в работах А.Х. Нагоева отображена духовная культура и социальные отношения в силу общей не разработанности этих тем. По существу каждая статья или книга А.Х. Нагоева дополняют предыдущие работы автора. В 2000 г. после смерти ученого был издан его труд «Средневековая Кабарда» [100], который на сегодняшний день, по мнению автора настоящей диссертации, является наиболее полной работой по истории средневековой Кабарды. Тематически данная монография охватывает все стороны политики, экономики, культуры адыгского народа.
Историографический интерес вызывает книга В.М. Аталикова «Страницы истории» вышедшая в 1987 г. [25], в которой скрупулезно рассматриваются письменные источники о кабардинцах и их соседях в XVI-XVIII вв.
В конце 80-х появляются коллективные работы: «Очерки истории Ставропольского края» [144], «История Северо-Осетинской АССР Т.1» [88], отдельные главы которых были посвящены золотоордынскому периоду на указанных территориях. В 1988 г. выходит в свет коллективный труд «История народов Северного Кавказа (с древнейших времен до конца XVIII в.)» [87], ставший настоящим учебником по истории Северного Кавказа, включившим в себя страницы жизни всех народов региона, касающиеся, в том числе, и золото ордынского периода. Интересующие нас главы были написаны: Л.И. Лавровым, З.В. Ан-чабадзе, Э.В. Ртвеладзе, А.Р.Шихсаидовым, P.M. Магомедовым и А.Е. Кришто-пой.
Одной из первых работ, посвященной истории культуры и быта, геополитического положения адыгов в XIII-XV вв. стала статья В.М. Аталикова [146, с.22-49]. Однако данное исследование имеет один существенный недостаток -слабую источниковую базу (в работе проигнорированы арабские и персидские источники). Одна из предшествующих работ В.М. Аталикова бьша посвящена анализу европейских нарративных источников XIII-XV вв. о черкесах [12, с.99-111].
В 1991 г. бьша издана Р.Ж. Бетрозова «Происхождение и этнокультурные связи адыгов» [80], имеющая большой хронологический диапазон и касающаяся не только адыгов, но и народов, окружавших их. Р.Ж. Бетрозов рассматривает наш период в ракурсе этнокультурных связей и заостряет внимание на формировании новых этносов как следствии событий XIII-XV вв.. Через год Р.Ж. Бетрозов выпустил книгу «Два очерка из истории адыгов» [81], где уже по-другому рассмотрел вопрос переселения кабардинцев задолго до появления татаро-монгол.
В 1994 г. был издан совместный труд Б.К. Мальбахова A.M. Эльмесова «Средневековая Кабарда» [98], отдельную главу которого авторы посвятили монголо-татарскому нашествию, имеет спорные моменты, мнение об отсутствии кочевников на левобережье Кубани и вовсе не соответствует действительности.
Один из вариантов трактовки развития адыгского общества под влиянием внешних факторов в период золотоордынского влияния и генуэзского присутствия в Северном Причерноморье принадлежит Н.Г. Ловпаче (специальная глава книги «Этническая история Западной Черкесии» [95, с. 130-146]. Автор отмечает стремительный рост феодализации, выполнение частью воинствующей адыгской верхушки полицейских функций на Северном Кавказе. Наряду с этим, работа содержит и ряд спорных тезисов в экономическом блоке. Автор делает выводы тенденциозного характера, из которых следует, что развитие ремесла и
10 торговли в прибрежной зоне Черкесии было близко к капиталистическому [195, с. 134].
Интерес вызывает исторический очерк «Черкесия - боль моя» Т.В. Поло-винкиной. В главе посвященной событиям X-XVI вв. указанный автор в сжатой форме передает события в политической и этнокультурной жизни адыгов [102, с. 29-66].
Совсем недавно С.Х. Хотко выпустил в свет две книги: «История черкесов в средние века и новое время» [104] и «Очерки истории черкесов от киммерийцев до Кавказской войны» [105]. Тематика монографий охватывает широкий временной спектр, в них имеются главы, посвященные многим аспектам нашей темы, отраженным в отдельных статьях данного автора предыдущих отдельных статьях автора. В книгу «Очерки истории черкесов от киммерийцев... автор поместил важную главу «Военное отходничество в средние века и новое время» [104, с.86-117]. На наш взгляд, институт военного отходничества являл собой главный катализатор развития особого вида военного феодализма.
В советский и последующий периоды выходили и другие работы разного характера, посвященные истории адыгов Г.А. Кокиев [90], Калмыков [178, с.55-81], Н.В. Анфимова [75], П.Г. Акритас [40, с.50-68] О.В. Милорадович [107], Е.И. Крупное [91], М.Л. Стрельченко [68, 140-157; 270, с.30-47], А.В. Гадло [160, с.25-33], Н.Г. Ловпаче [55, с.128-156], В.А. Тарабанов [228, с.91-107], В.Н. Каминский [52 С.69-109; 179, с.70-79], Крамаровский [183, с.56-59], А.Ю. Чирг [243], А.В. Пьянков [222, с. 198-213], Р.Б. Схатум [226, с.154-157] и д.р., но на взгляд автора диссертации именно в рассмотренных выше работах наиболее подробно рассматривается интересующее нас время.
На сегодняшний день вышло не так много трудов посвященных вооруженной борьбе не только адыгов, но и всего Северного Кавказа с иноземными захватчиками - Золотой Ордой, монгольским Ираном. Большая часть, из которых отображают борьбу народов Центрального Кавказа (алан). Тем не менее,
эти работы важны для реконструкции событий на Северо-Западном Кавказе. Слабая изученность данной проблемы на территории Северо-Западного Кавказа в дореволюционное время объясняется недостатком письменных источников, несмотря на то, что основная их часть была выявлена и опубликована ещё в том же XIX в. На протяжении указанного времени золотоордынский период в основном исследовался русскими учеными в фарватере древнерусской истории. Факты, имевшие место на периферии Российской империи, рассматривались вскользь, с учетом событий в российских пределах. В вышеозначенный период отдельных исследований посвященных истории адыгов XIII-XV вв., не было, несмотря на скопившийся письменный археологический материал. Не было в то время и специальных работ, отражающих золотоордынскую экспансию на Северный Кавказ. Лишь в 1941 г. в месяц начала войны в газете «Красная Черке-сия» вышла одна из первых работ известного кавказоведа Л.И. Лаврова «Черке-сия в XIII-XIV вв.» [191]. В газетной публикации рассказывалось о вторжении татаро-монголов на Северный Кавказ и борьбе его обитателей с иноземными захватчиками. Несмотря на то, что статья была выдержана в идеологическом контексте времени, эта работа явилась первой в отечественной историографии научной публикацией, посвященной борьбе адыгов с внешнем агрессором в средневековье.
В 1965 г. в журнале «История СССР» выходит другая статья Л.И. Лаврова «Нашествие монголов на Северный Кавказ». [198, с.98-102]. В исследовании раскрываются события первого похода монголов на Кавказ в 1222 г., а также отображается характер феодальных отношений на Северном Кавказе, в частности у алан.
В 1971 г. увидела свет книга В. А. Кузнецова «Алания в Х-ХШ вв.», где на основе письменных и археологических материалов рассматривалось завоевание Северного Кавказа татаро-монголами, феодальное состояние аланского общест-
12 ва, и высказьшалось мнение о том, что часть западных алан — жителей верховьев Кубани, добровольно перешла на сторону завоевателей [123].
В 70-е годы были опубликованы две работы, посвященные походу Тимура на Северный Кавказ. Так, в статье «О походе Тимура на Северный Кавказ» [224, с.103-128] Э.В. Ртвеладзе, тщательно проанализировав письменные источники и географические данные, приходит к заключению, что восьмидневный путь Тимура из Азака к берегам Кубани определялся как маршрут вдоль берегов Азовского моря к Тамани, и именно по этому в древних источниках говорится о столь длительном пути через топи и болота. В следующем году в сборнике «Вопросы истории Чечено-Ингушетии» вышли две работы Х.А. Хизриева - «Походы Тимура на Северо-Западный и Центральный Кавказ» [233, с. 125-141] и «Из истории борьбы народов Чечено-Ингушетии и Ставропольского края против Тимура» [234, с. 142-157]. Если вторая статья в основном касалась Центрального Кавказа, то первая интересна в плане авторского взгляда на трактовку письменных источников касательно тактики, примененной Тимуром после первой неудачи в столкновении с адыгами [236, с. 126-128]. Основным различием в работах Э.В. Ртвеладзе и С.Х. Хизриева является разная интерпретация маршрутов Тимура.
В 1979 г. Х.А. Хизриев, опубликовал другую работу, отражающую борьбу северо-кавказских народов против татаро-монгольских завоевателей [235, с.31-48], в которой рассматриваются всевозможные способы сопротивления - от вооруженного до обращений с жалобами. В этой статье затрагиваются в основном события на Северо-Восточном Кавказе.
В том же году увидела свет обширная статья дагестанских авторов P.M. Магомедова и А.Е. Криштопы «Борьба против татаро-монгольских захватчиков на Северном Кавказе и ослабление власти Золотой Орды» [205, с.9-16]. Работа являла собой одну из глав подготавливающегося к печати первого тома истории Северного Кавказа и стала одной из первых научных работ, посвященных борь-
13 бе народов Северного Кавказа с пришельцами. В публикации были задействованы практически все письменные источники, однако работа имела заметный акцент на восточные районы региона, в силу более подробного отражения данного аспекта темы в источниках.
В 80-е годы увидело свет большое количество отдельных публикаций Х.А. Хизриева, непосредственно посвященных вооруженной борьбе народов Северного Кавказа с татаро-монгольскими захватчиками и нашествием Тимура. В 1982 г. к отмеченным выше работам данного автора, добавилась отдельная статья о битве Тохтамыша и Тимура на р. Тереке [237, с.45-54]. В том же году Х.А. Хизриев защитил диссертацию на тему «Борьба народов Северного Кавказа с экспансией Тимура» [248]. В дальнейшем он опубликовал статью, в которой рассмотрел участие народов Кавказа на стороне Мамая в битве на Куликовом поле [238, с.6-18]. Ученый предположил, что перечисленные в русской летописи кавказские народы были жителями Крыма, а обитатели Северного Кавказа находились под властью противника Мамая - Тохтамыша. Не менее интересными, хотя также несколько спорными представляются выводы чеченского исследователя, относительно первых походов чингизидов на Северный Кавказ и их политических последствий [238, с.6-18]. В другой публикации, посвященной первому походу монголов [239, с.6-21], особо оговаривается, что чингизиды отводили на покорение какой-либо страны ограниченное время, в случае неудачи повторяли поход с увеличением его длительности по времени. Если второй поход завершался отрицательно, назначался третий всемонгольский поход, что и произошло в случае с Русью, Кавказом, Волжской Булгарией и половецкой степью - Дешт-и кыпчак. Работы Х.А. Хизриева имеют спорные моменты, обусловленные слабой разработанностью данной темы в отечественной историографии.
Заметное место в историографии золотоордынского периода на Северном Кавказе занимают работы М.К. Джиоева, основная направленность трудов которого борьба и взаимоотношения алан с завоевателями. В 1982 г. автор защи-
14 тил диссертацию «Алания в XIII-XV вв.» [245]. Позже вышли отдельные труды: «О месте Алании в противоречиях между Золотой Ордой и государством Хула-гидов», «Из истории алано-золотоордынских взаимоотношений в середине XIII в.» [168], а также «О нашествие Тимура на Северный Кавказ в 1395 г.» [169], в которой был подвергнута критике интерпретация маршрута Тимура Х.А. Хиз-риевым. Несмотря на то, что работы М.К. Джиоева большей частью касались истории алан, они представляют ценность в аспекте реконструкции событий на Северо-Западном Кавказе.
В 1992 г. вышла в свет книга В. А. Кузнецова «Очерки истории алан» [93], отдельная глава которой просвещена событиям XIII-XV вв. Вслед за данной работой была опубликована монография Ф.Х. Гутнова «Средневековая Осетия» [86], в которой имелась глава, специально посвященная борьбе алан с иноземными завоевателями — татаро-монголами и войсками Тимура.
В 1996 г. Выходит в свет очередная книга В.М. Аталикова «Наша старина» [78], как и предыдущие работы этого автора опирается на скрупулезное рассмотрение письменных источников.
Важной публикацией для историографии проблемы является статья С.Х. Хотко «Татары и Черкесия в XIII-XVIII вв.» [241, с.61-90], в которой впервые специально рассмотрены вопросы взаимоотношения (войны, сотрудничество) между татарами и черкесами. Возможно, поэтому в работе имеются спорные моменты: утверждение отсутствия золотоордынского ига на Северо-Западном Кавказе как такового, и сомнение в победе Тимура над черкесами. Эти положения были перенесены С.Х. Хотко в недавно изданные им книги [251; 252].
В последнее время подвергается активному изучению проблема пребывания адыгов в Приднестровье и в Подонье, и вопрос их влияния на этногенез населения юга Украины и Запорожских казаков в конце XIII-XV вв. Данной проблематике посвящают свои работы А. А. Максидов в отдельной главе книги «Адыги и народы Причерноморья» [96], и М.В. Горелик в статье «Адыги в
15 Южном Подонье» [48, с.40-43; 49, с.293-300]. Несмотря на большое количество научных публикаций посвященных истории Северного Кавказа XIII-XV вв., большая часть их лишь вскользь касается истории адыгов в этот драматический период.
В некоторых отмеченных выше работах оговаривалось время и причины выделения кабардинцев из общей адыгской массы и заселения ими современной территории. Тем не менее, были и отдельные труды российских и советских ученых, посвященных данной проблематике. Еще в 1913 г. в Киеве вышла книга В. Кудашева «Исторические сведения о Кабардинском народе» [92]. В данной работе впервые на основании исторических сведений автор пришел к выводу, что переселение кабардинцев произошло в конце XV в. - начале XVI в. [92, с.9-10].
Совершенно иначе решал данный вопрос Л.И. Лаврова в статье «Происхождение кабардинцев и заселение ими нынешней территории» [194, с.3-7], в которой рассматривается отдельный этап истории адыгов - выделение кабардинцев и заселение ими современной территории. Автор приходит к выводу, что этот этап приходится на вторую половину XIII в., после завоевания Северного Кавказа татаро-монголами. Эту же точку зрения Л.И. Лавров отразил в главе «Формирование адыгской народности» в первом томе «Истории Кабардино-Балкарии» [199, с.66-69]. Долгое время мнение Л.И. Лаврова являлось основным в этом сложном и до конца не разрешенном вопросе.
Значительным трудом по истории этногенеза Северокавказских народов без преувеличений можно назвать вышедшую относительно недавно книгу А.В. Гадло «Этническая история Северного Кавказа Х-ХШ вв.» [117]. В работе рассматривается момент татаро-монгольского вторжения в регион. Здесь же А.В. Гадло рассматривает на примере эпиграфики и фольклора возможность проникновения адыгов в центральные районы Северного Кавказа еще в XII в., а массо-
вое переселение, произошедшее в XIV-XV вв., считает вторичным этапом [117, с.152].
В 2003 г. вышла книга известного кавказоведа В.А. Кузнецова «Эльхотов-ские ворота в X-XV вв.» [125], в одной из глав которой коротко рассматриваются вопросы проникновения адыгов в центральные районы Северного Кавказа в XIV-XV вв. В целом же данный автор целиком разделяет мнение другого кавказоведа А.Х. Нагоева.
В этом же году выходит книга В.Б. Виноградова и С.Ш. Шаовой «Кабардинцы и вайнахи на берегах Сунжи», одной из главных тем, которого было переселение кабардинцев на территорию их современного проживания. Соавторы считают, что массовое овладение этими землями кабардинцами произошло не ранее начала XVI в. [113].
В данной диссертации значительное внимание было уделено работам, посвященным геополитическому состоянию региона таких авторов, как Я.А. Федорова [231, с.220-242], Э.В. Ртвеладзе [223, с.20,21], А.Х. Нагоева [128, с.121-127], А.М. Некрасова [132], С.Х. Хотко [139], Ю.В. Зеленского [51, с.77,78].
Весьма сложным является вопрос об экономическом положении адыгов в обозначенное время. Основную пищу для размышления могут дать в основном данные археологии, и этнографии, которые разрешают нам говорить лишь о культуре жизнеобеспечения внутри рода - общины. Однако с появлением в Северном Причерноморье генуэзских колоний был далн толчок к развитию ремесел, для производства товаров необходимых для обмена с пришельцами. Появляются крупные поселки с сельскими округами, где развивается взаимовыгодный товарообмен. Реанимировались караванные дороги Великого Шелкового Пути. Одной из таких дорог была посвящена статья А.Н. Дьячкова-Тарасова, основывающаяся на данных археологии и письменных источников - она рассматривала караванный путь через Главный Кавказский хребет, следы которого еще были видны в последней четверти XIX в. [172].
В 1889 г. в пятом «Кубанском сборнике» была опубликована статья Е.Д. Щербины «Некоторые сведения о средневековых генуэзских поселениях в Крыму и Кубанской области» [232, с. 1-24]. Работа изобиловала новым материалом, извлеченным из итальянских (генуэзских) деловых документов и дипломатической переписки. В статье отмечалось значительное экономическое и политическое влияние Генуи на экономику приморских областей Черкесии, в том числе и культурную. В данной работе впервые было локализовано феодальное образование Кремух, полемика вокруг нахождения которого активизировалась в конце ХХ-начале XXI вв.
При рассмотрении исследований посвященных генуэзским колониям в Северном Причерноморье и их взаимоотношениям с местными народами Северного Кавказа, входившим в состав Золотой Орды, нельзя обойти труды Ф.К. Бруна [148, с.365-403; 149, с.410-428; 82; 83]. Этот автор опирался на итальянские источники (переводчиком некоторых из них был он сам), а также на опубликованные арабские и персидские документам. Основной акцент в работах Ф.К. Бруна сводился к экономическим и политическим взаимоотношениям в городской культуре Северо-Причерноморских колоний.
Пожалуй, одними из основных трудов в историографии Северо-Западного Кавказа посвященных итальянским колониям в Северном Причерноморье являют собой исследования Е.С. Зевакина и Н.А. Пенчко, посвященные истории генуэзских колоний в Северно-Восточном Причерноморье в XIII-XV вв. [174, с.72-129]. В этих работах использовались как уже известные источники, опубликованные в трудах Ф.К. Бруна и Е.Д.Фелицина, так и новые. В частности здесь публикуются некоторые материалы деятельности генуэзской дипломатии. Во многом указанную работу автор диссертации использовал при освещении вопросов связанных с экономикой и социальными отношениями черкесов. Другой совместный труд упомянутых выше авторов полностью посвящен анализу
18 социальных отношений в генуэзских колониях всего Северного Причерноморья в XV в. [175,с.3-33].
Изучению итальянских колоний и их взаимоотношений с местным населением в Северо-Восточном Причерноморье посвящены работы И.В. Волкова [156, с.30-33; 157, с.14-42; 158, с.40-61; 44, с.158-160; 159, с.224-260].
Большое значение в аспекте исследования взаимоотношений черкесов с генуэзскими колониями, их положения в городской и административной жизни причерноморских поселений, статья С.Х. Хотко «Генуя и Черкесия (в 1266-1475 гг.)» [241, с. 141-159; 242, с. 193-205]. В работе исследуются обширные письменные источники.
На примере обширного археологического материала и данных археологии тема жизнеобеспечения адыгов в XIII-XV вв. является наиболее раскрытой. Данной теме были посвящены множество исчерпывающих работ как общих перечисленных выше, так и отдельных. Так в 1952 г. увидела свет монография Л.И. Лавров «Развитие земледелия на Северо-Западном Кавказе с древнейших времен до середины XVIII в.», в которой детально рассматривается развитие земледелия, скотоводства, промыслов и сопутствующих им ремесел [126, с. 179-225].
На протяжении многих лет в изучении истории Северного Кавказа вносила свою лепту Е.П. Алексеева, «перу» которой принадлежит множество публикаций, посвященных материальной культуре Северного Кавказа и адыгов в частности. Наиболее значительными для данной диссертации являются монографии: «Очерки по экономике и культуре народов Черкесии в XVI-XVII вв.» [108, с. 199-260], и «Материальная культура черкесов в средние века (по данным археологии)» [143, с. 146-252].
В 1960 г. М.Л. Стрельченко защищает диссертацию «Материальная культура адыгских племен Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв.» [247]. В этой
*
19 работе использовались археологические материалы, накопившиеся к тому времени.
Одной из основных работ посвященных вопросу жизнеобеспечения коснувшихся всех граней данного вопроса, от ремесел и сельского хозяйства до разбоя и работорговли явилась работа А.Ю. Чирга «Культура жизнеобеспечения адыгов» [244, с.246-274].
Сложным вопросам жизнеобеспечения и ремесленного производства по-t
свящали свои труды такие авторы как Н.Г. Ловпаче [202 с. 133-144; 129], К.К.
Хутыз [140].
Сложной темой для адыгской истории является вопрос социального развития племен в XIII-XV вв. По данной задаче практически до недавнего времени отсутствовали специальные работы, за исключением отдельных глав в монографиях Л.И. Лаврова [193; 195; 197; 299], Е.П. Алексеевой [107; 108; 109; ПО], и в «Очерках истории Адыгеи» короткую главу для монографии написал Е.С. Зевакин [101, с.92-95]. На сегодняшний день имеются и другие работы, посвященные общественному строю адыгов часто противоречивые в выводах. Не малый интерес для нас представляют работы, посвященые социальным отношениям в адыгском обществе XVII-XIX вв., из-за сохранившихся в эти столетия архаичных пережитков.
В конце 60-х повышенный интерес вызывают исследования по развитию
феодализма у адыгов, в связи с чем вышел ряд трудов, посвященных этой теме.
Пожалуй, крупнейшим из них является работа В.К. Гарданова «Общественный
* строй адыгских народов» [118], в основном охватывающая период XVII-XIX
вв. Тем не менее, данный труд весьма интересен тем, что на его основе можно моделировать более ранние процессы, происходившие в адыгском обществе (XIII-XVI вв.), с поправками на данные археологии и имеющиеся письменные источники.
*
Важной работой в плане исследования социального развития адыгов и формирования народного самосознания является статья Э.Х. Панеш «К ранней истории адыгов» [218, с.31-76], вышедшая в 1995 г.
Вызывают интерес и другие работы, посвященные теме развития феодальных отношений адыгов. В 1969 г. в сборнике «Проблемы возникновения феодализма у народов СССР» были опубликованы статьи Е.Н. Кушевой «О некоторых особенностях генезиса феодализма у народов Северного Кавказа» [190, с. 189-197] и Т.Х. Кумыкова «К вопросу о возникновении и развитии феодализма у адыгов» [189, с.179-189], в последний из которых автор высказал спорное мнение о том, что в IV-XV вв. адыги находились в состоянии раннего феодализма, а в XVI-XVIII вв. на стадии феодальной раздробленности.
Весьма развитые локальные феодальные отношения в адыгском обществе, усиление имущественной дифференциации отмечал в своей работе «Социальные отношения адыгов в X-XV вв.» В.А. Тарабанов [229, с.29-32].
Таким образом, в конце XX в. проблема положения адыгов в золотоор-дынский и постзолотоордынский периоды стала подвергаться специальному изучению. В конце XX - начале XXI вв. выходят отдельные работы, посвященные проблемам истории Северного Кавказа. В последнее время разворачивается полемика вокруг адыгских феодальных владений, о локализации которых еще в начале 90-х гг. прошлого века почти не было речи, хотя о них имелось достаточно сведений в древних источниках. На сегодняшний день особый спор идет о локализации области Кремух. По данной теме были опубликованы работы А.В. Кузнецова, В.Б. Виноградова, Е.И. Нарожного и Ф.Б. Нарожной, И.В. Волкова. Так, В.А. Кузнецов в ряде работ локализует таинственную область в районе белореченских курганов и одноименной церкви, отождествляя область Кремух с ним [185, с.109-111; 186, с.28-37; 187, с.128-130]. В свою очередь, коллектив авторов В.Б. Виноградов Е.И. Нарожный и Ф.Б. Нарожная выдвинули свою гипотезу место нахождения области Кремух в районе современного Ейска, а бе-
21 лореченские курганы в качестве версии отнесли к кабаку Собай [153, с. 124-137; 154, с .148-157]. И.В. Волков считает, так же, как и Е.П. Алексеева, что Кремух находился в приделах полуострова Тамань, а маршрут венецианца Барбаро, описавшего в середине XV в. данную область, считает неправильно истолкованным вышеперечисленными авторами [159, с.224-260].
Интересной не раскрытой до конца темой является проникновение христианства на территорию Северо-Западного Кавказа, и его положение в XIII-XV вв., влияния епархий на регион в свете политических событий. Весьма туманно представляются духовные устремления адыгов в это время, так как в этот момент здесь присутствуют: христианство (православие, католицизм), ислам, и язычество.
Одной из первых работ по религии адыгов была обширная статья Л.И. Лаврова «Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев» [197, с. 193-237].
В 1990 г. выходит статья В.Б. Виноградова «К дискуссии о грузинском влиянии в Х-ХШ вв. на Северо-Восточное Причерноморье» [125, с.55-62], в работе отображена епархиальная борьба за территориальное влияние в регионе.
Недавно вышел капитальный труд В.А. Кузнецова «Христианство на Северном Кавказе до XV в.» [124], рассматривавший все стороны развития хри-стианств от архитектуры до меж-епархиальной борьбы за души северокавказ-цев.
До недавнего времени разным вопросам христианства на Северо-Западном Кавказе свои труды посвящали такие исследователи как: М.Н. Ложкин [203, с.405-410], В.А. Тарабанов [227, с.89-98], А.В. Пьянков [221, с.99-107] и др.
Подводя итог обзора литературы необходимо отметить, что до последнего времени не было работ целиком посвященных этому периоду адыгской истории, исключения составляли некоторые работы связанные с отдельными вопросами. Труды выдающихся кавказоведов Л.И. Лаврова, Е.П. Алексеевой и А.Х.
22 Нагоева, при всей их всеобъемлемости большей частью касаются центральных районов Северного Кавказа. Тем не менее, в последние время интерес к адыгским племенам Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв. заметно вырос выходят статьи монографии по разным аспектам этого исторического отрезка. В общем, то пока на небольшом фоне развитости историографии данного вопроса выделяются работы таких исследователей как: В.Б. Виноградова, В.А. Кузнецова, И.В. Волкова, Е.И. Нарожного, С.Х. Хотко.
Те не менее в данное время выходят работы и других авторов, посвященные иным аспектам жизни и становления адыгского субэтноса, адыгской культуры.
Объектом диссертационного исследования являются адыгские племена Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв.
Предметом исследования является геополитическое положение и внутреннее социально - культурное и политическое развитие адыгов в XIII-XV вв.
Хронологические границы. Хронологически границы диссертации ограничены временем от первого похода монголов в Восточную Европу в 1222 г. до турецкого вторжения в Северное Причерноморье в 1475 г. События, произошедшие в ограниченный данным временными рамками период, можно условно разделить на два этапа:
Завоевание Северо-Западного Кавказа монголо-татарами во второй четверти XIII в. И до момента ослабления государства Золотая Орда в третей четверти XIV в. и походов Тимура, приведших к ее падению.
Период самостоятельного развития адыгских племен в постзоло-тоордынский период до турецкого вторжения в последней четверти XV в.
Территориальные границы исследования охватывают земли Северного Кавказа и прилегающие территории, на которых фиксировались адыги.
23 Цели и задачи диссертации. Автор ставит целью исследования реконструкцию геополитического положения, социально-политического и политического развития адыгских племен Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв. Для реализации этой цели ставятся следующие задачи:
Произвести историографический анализ имеющейся литературы, выявив недостаточно исследованные и дискуссионные аспекты проблемы.
Сформировать документальную базу исследования, опираясь на имеющиеся источники и новый археологический материал.
Рассмотреть основные тенденции социально-экономического и политического развития адыгов в изучаемый период.
Исследовать влияние монголо-татарского завоевания и политики Золотой Орды на развитие общественных процессов у адыгов.
Рассмотреть причины и последствия выделения кабардинцев из общего адыгского массива.
Письменные источники, автор разделил на три группы: летописные, к которым относятся арабские, персидские хроники и русские летописи. Они не многочисленны, и, хотя оставлены они современниками событий, большую их часть нельзя рассматривать как абсолютно достоверный источник, поскольку их авторы были знакомы с жизнью народов Северо-Западного Кавказа последовательно поверхностно. Наиболее ранние факты, имеющие отношение к данному вопросу, связаны в основном с военными походами татаро-монгольских нойонов и Тамерлана. Это арабские и персидские источники, оставленные авторами - современниками событий.
Арабский историк Ибн ал Асир (1166-1238) подробно описал первый поход монголов в 1222 году, в частности, через Главный Кавказский хребет, и разгром алано-кипчакского союза [9, с.7-9]. Важные известия о положении народов России и Кавказа периода правления Узбека оставил Ибн-Фадлаллах Эломари
24 [9, с.23]. Персидский историк Рашид ад-Дин (1247-1318), будучи врачом Газан-Хана (1295-1304), на основе устных рассказов и своих наблюдений составил историю, названную «Сборник летописей» [10, с.27-79], в которой приведены точные даты похода Менту Каана и Кадана на черкесов [10, с.37] и убийства местного правителя Тукара. Другой персидский историк, Шереф-Дин Иезди (1405-1447), используя записки придворных секретарей Тимура, написал «Книгу побед», где отразил набег на черкесов [10, с. 180]. Одна из главных черт этих документов - точная датировка событий. Арабские и персидские источники были опубликованы на русском языке и вышли в двух томах, благодаря труду крупнейшего русского исследователя В.Г. Тизенгаузена [9; 10]. Собранные им материалы, извлеченные из арабских источников и вышедшие в 1884 г., относятся к истории Золотой Орды. Впоследствии был издан аналогичный сборник, состоящий из персидских хроник [9; 10]. Обозначенные выше труды являются одними из основных источников для изучения золотоордынского периода на территории бывшей Российской Империи и бывшего СССР, в том числе и истории адыгов, несмотря на малочисленность сведений. Золотоордынское время относительно лучше было изучено применительно к аланам, так как они чаще фигурируют в источниках. Весьма скудные известия об адыгах (касогах) мы находим в русских летописных сводах. В летописях XIII - первой половины XVI в. кратко упоминается «касоги» в числе завоеванных стран накануне битвы монголов с русским войском на реке Калке [3, с.89;]. В четвертой новгородской летописи упоминаются черкесы, привлеченные Мамаем к сражению на Куликовом поле [5, с.46]. Интересные сведения о Северном Кавказе находятся в рассказе о гибели князя Михаила Тверского в ставке хана Узбека [4, с. 155].
Значительный интерес представляют нарративные источники, к которым относятся, прежде всего, сведения итальянских - генуэзских и венецианских, -источников, путешественников миссионеров и т.д., а также дипломатические документы.
Значительная информация о политико -культурной жизни адыгов дошла до нас и от европейских авторов. Плано Карпини писал о сопротивлении народов Северного Кавказа татаро-монгольским завоевателям [18, с.60,61]. В первой четверти XIII в. Северо-Западный Кавказ посетил католический миссионер Юлиан и оставил интересные сведения об адыгах и аланах [11, с.29-33]. Французский путешественник Гильем Рубрук, побывавший на Кавказе в 1235-1255 гг., писал о том, что монголам ещё не удалось покорить адыгов [11, с.34-36; 27, с.108,109,114,115].
На рубеже XIV-XV вв. на Западном Кавказе побывал религиозный дипломат Иоганн де Галонифонтибус и оставил краткие записи о положении Чер-кесии, в которых, в частности, он отметил ряд земель: «Верхнею Черкесию» находящуюся на Дону [15, с. 14], и выделил «Белую» и «Черную» Черкесии [15, с. 16-18]. В сведениях, предоставленных Галонифонтибусом, прослеживаются широкое распространение адыгских племен в Прикубанье после ослабления Золотой Орды и неравномерность социального развития их общества. Венецианец Иосафат Барбаро, который путешествовал с 1436 по 1452 годы, жил в Тане и неоднократно посещал Северное Причерноморье [11, с.41-42; 13, с.1-140; 14, с.5-28]. Писал о культуре и быте народов этого региона, упоминал ряд феодальных владений, подробнее всего, остановившись на области Кремух.
Высокую оценку современных историков получила работа веницианца Г. Интериано [11, с.43-52]. Итальянец, вероятнее всего, большую часть своих наблюдений в Черкесии собрал в области Кремух, описав обычаи и нравы народа. Г. Интериано первым из авторов вводит в историографический оборот самоназвание обитателей Северо-Западного Кавказа - Адиге.
Важнейшим документом является «Устав для генуэзских колоний», изданный в 1449 году [ПО, с.235], в котором перечисляются статьи торгового обмена генуэзцев с адыгами, что даёт достаточно полную информацию об экономике последних в XV в.
Интересное добавление к известиям Г. Интериано об адыгских культах сделал немецкий путешественник Иоганн Шильтбергер, побывавший в Восточном Причерноморье в начале XV в., и описавший погребальный обряд адыгов. Он, в частности, говорит о необычности захоронений людей, считавшихся у адыгов святыми [11, с.37-40]. Важные сведения о подчиненном положении народов Северного Кавказа и в частности, адыгов, монголам в лице Ногая содержит сообщение, оставленное византийским историком Георгием Пахимером [16,с.317].
Недавно был опубликован отрывок рассказа турецкого историка Ибн Ке-маля, повествующий об экспансии османов в Северное Причерноморье и сопротивлении, которое им оказали адыги [132, с.52]. Из наиболее поздних авторов собравших материалы о быте адыгов выделяются XVII в., итальянец Жан де Люк (Джованни Лукка) и турок Челеби Эвлия. Жан де Люк оставил сведения о культурно-экономической жизни адыгов. Весьма интересны его описания фортификационных сооружений местных племён [11, с.68-72]. Эвлия Челеби (1611-1679) написал книгу «Сейхатнаме» (Книга путешествий), во второй части которой он повествует о свом путешествие от Риона до Анапы, а в четвёртой её части - турне по Закубанью в 1666 году [21]. Эти авторы дают ценные сведения о жизни адыгов, которые подтверждают, что уже в это время в Черкесии сложились глубокие феодальные отношения.
Третью группу письменных источников составляют эпиграфические, незначительное число которых было обнаружено в развалинах белореченской церкви и долине реки Зеленчук [22; 23; 24, с. 106-109].
Подводя итог рассмотрения письменных источников не обходимо подчеркнуть что, основные сведения, касающиеся истории адыгов весьма скудны и большей часть которые относится к итальянским документам XV в.. Тем не менее, сведения, сохранившиеся в арабских, персидских и русских текстах, вкупе с относительно разработанной историей алан и кочевников XIII-XV вв., уже
27 сейчас может дать возможность реконструкции адыгской истории этого времени.
Этнографические источники дополняют и уточняют данные письменных источников и археологии. Ученые давно пришли к выводу, что многие предметы материальной культуры народов Северо-Западного Кавказа сохранили свои формы и утилитарное назначение с XI-XIX вв. без изменений. В середине XVIII в. на черноморском побережье побывал французский путешественник Карл Пейсонель, описавший достаточно подробно быт и торговлю адыгов того времени.
Государственное изучение народов Северо-Западного Кавказа, и, в частности, адыгов начинается с освоения Россией данного края в конце XVIII -XIX вв. В это время выходят работы о жизни и быте племен Северо-Западного Кавказа в основном таких авторов как Г.-Ю. Клапрота [30] К.Ф. Сталя [34], Н. Каменева [29], И.Ф. Бларамберга [26], А. Берже [25], Л.Е. Люлье [31] и др. Сведения перечисленных авторов имели большей частью этнографический и разведывательный характер в силу шедшей многолетней кавказской войны. Однако при имеющихся мизерных сведениях о древнем положении адыгского общества информация, собранная перечисленными авторами, важна при реконструкции социально-экономического состояния черкесов в XIII-XV вв. Этнографические данные об адыгах в XIX в. оставили и европейские путешественники: швейцарец Дюбуа де Монпере [11, с.435-457], англичане Белл [11, с.458-530], Лонгворт [11,с.531-584]идр.
Неоценимый вклад в историю своего народа кроме Ш. Ногмова внесли и другие адыгские авторы: бжедутский князь Хаджимуков [36], Каламбий (Адиль-Гирей Кешев) [28], значительные работы принадлежали Хан-Гирею и Султану Адиль Гирею [33]. Книга «Записки о Черкесии» Хан Гирея [37] имела свою интересную историю. Написанная в 1836 г., эта работа по каким-то причинам попала в архив и оставалась неизвестной до 1952 г., пока не была случайно найде-
28 на и выпущена в свет. «Записки о Черкесии» содержат фактический материал по истории и этнографии адыгов. Кроме данной работы Хан-Гирей еще при жизни выпустил ряд трудов: «Черкесские предания» [38], «Вера, нравы, обычаи, обряды жизни черкесов» [39]. Однако работ, за исключением труда Ш.Б. Ногмова, в той или иной степени касающихся истории адыгов в золотоордын-ский и последующие периоды, практически нет.
Весьма интересные сведения дают материалы топонимики, и связанные с ней предания, собранные и переработанные во второй половине XX в. К.Х. Ме-ретуковым [249]. Таким образом, ссылка на более поздние известия не случайна, так многие социальные институты в адыгском обществе бытовали до конца кавказской войны, а некоторые пережитки - и до более позднего времени.
Археологические источники позволяют осветить этапы развития материальной культуры и во многих случаях подтвердить или опровергнуть данные письменных источников.
Археологические исследования адыгских древностей начинаются в конце XIX в. Тогда раскопки велись только на курганах, и это происходило в силу разных причин. Во-первых, находки, сделанные в курганных погребениях, давали богатый материал для исследований и, во-вторых, сами погребения достаточно легко обнаруживаемы. Часто курганы копались выборочно, в зависимости от величины. Предметы, не представляющие интереса (т.е. не драгоценные), как правило, просто выбрасывались, при раскопках не всегда соблюдалась научная методика. Серьезной проблемой археологической периодизации материалов является датировка инвентаря, хронологически варьирующаяся от одного до трех столетий [43, с.224], что, конечно, затрудняет определение времени бытования и принадлежности памятника.
Значительный вклад в развитие археологии внёс Н.И. Веселовский, раскопавший в 1896-1897 гг. и в 1907-1908 гг. курганное кладбище в районе станиц Ханской и Белореченской, относящееся к золотоордынскому времени. Мате-
29 риалы данного могильника дали название так называемой «белореченской культуре» [61]. Іізучению этих материалов были посвящены работы К.А. Ракитиной [64], В.П. Левашовой [128], М.Г. Крамаровского [182;183].
В 1886 году В.И. Сизовым были исследованы схожие памятники в районе станиц Натухаевской и Раевской [66].
Раскопки Борисовского могильника, проводившиеся в 1911-1912 годах (вблизи Геленджика) под руководством В.Б. Саханева [65] дали интересный материал. Уникальность этого могильника заключается в разнообразии погребальных обрядов и в том, что в нем захоронения производились с V в. по XV в.
В постреволюционное время большое количество раскопок велась силами местных музеев. Исследования проводились у аулов Тлюстенхабль, Несушка, Куйбышевка, села Новомихайловского, Абадзинки и др. Археологический материал относился к XIII-XV вв. В 1941 г. начались раскопки Убинского могильника X-XV вв. [68; 210].
Несмотря на изобилие средневековых памятников, которые встречаются по всей территории Закубанья, они не были предметом постоянного интереса со стороны учёных, а их раскопки носили случайный характер.
Основную информацию об интересующем нас времени дали экспедиции 70-х годов XX в., которые были связаны со строительством Краснодарского водохранилища. В 1972 г. экспедиция Н.В. Алфимова исследовала крупный могильник VII-XII вв. у а. Казазово. В 1973-1975 гг. у а. Ленинохабль было раскопано 300 погребений XII-XV вв. [70]. Интересный материал дал некрополь МТФ-3 близ станицы Старокорсунской в Прикубанье, исследованный в 1980 г. В.Н. Каминским. В одном из погребений находился воин с гербами мамлюкско-го эмира [45].
По окончании строительства Краснодарского водохранилища и других систем орошения снизилась активность в исследовании объектов, относящихся к золотоордынскому времени. Изучение памятников данного периода стало
вновь носить случайный характер: при спасательных работах, на стройках народного хозяйства и пр. Единичные материалы этого времени, в отличие, например, от античных памятников, не всегда публикуются из-за малого интереса к ним. В горных районах края на лесоразработках и при строительстве дорог памятники порой просто сносились землеройной техникой.
За последние 10 лет основная масса археологических работ проводилась вблизи черноморского побережья края. В 1990 г. Кавказская экспедиция ГМИНВ вела исследования вблизи посёлка Кабардинка, в ходе которых была раскопана 51 насыпь XIII-XV вв. Могильник датировался монетами хана Узбека [60].
В том же году Южно-Кубанской экспедицией КГИАМЗ была исследована часть могильника Бжид-1 в Туапсинском районе. Эти 27 погребений ученые производившие раскопки относят к X-XIV вв. и связывают их с предками адыгов [63].
В 1995 г. на правом берегу реки Цемес, близ Новороссийска, под руководством А.А. Малышева исследованию подвергся средневековый могильник, давший уникальный материал. В нём находились погребения, демонстрирующие симбиоз адыгской и кочевнической культур и относившиеся к XIII-XV вв. [42].
Изучение средневековых поселений является наиболее сложной проблемой. После татаро-монгольского нашествия жизнь в городах прекратилась. Лишь в верховьях Кубани на Нижнем Архызском и Архызском городищах до конца XIV в. поддерживалась жизнь. Это объясняется массовым переселением народов в верховья Кубани [110 , с.181].
В Причерноморье и в среднем течении Кубани по присутствию керамики и бытового мусора был обнаружен ряд селищ. Стены домов в селищах не сохранились, так как были турлучными, легко подверженными распашке с/х машинами, и навсегда утрачены. В последнее время (конец XX - начале XXI вв.)
31 проводятся интенсивные раскопки в зонах строительства трубопроводов нефтяного консорциума (КТК), и газового (Голубой поток). На этих участках исследователям удалось изучить большое количество памятников, в том числе и XIII-XV вв. материалы которые еще предстоит вовлечь в научный оборот.
За последние 100 лет при исследовании археологических памятников на Кубани меньше всего внимания уделялось периоду X-XVII вв., и на общем фоне археологических исследований они занимают весьма скромное место. Тем не менее, в фондах краеведческих музеев края находятся материалы, способные заинтересовать не только историков Кавказа.
Методологическую основу работы определили принципы историзма и объективности, игнорирование которых делает несостоятельным любое историческое исследование.
Принцип историзма позволяет рассмотреть круг проблем, связанных с историей региона комплексно, во взаимосвязи с изменениями в социально-экономических и политических реалиях XIII-XV вв.
Для получения достоверных научных результатов принцип историзма необходимо применять, соблюдение требований объективности научного исследования. При этом мы опирались на достоверный уровень научного знания с учетом выдвинутых по проблеме точек зрения. При работе с разнообразными источниками и историческими материалами применялись такие методы научного исследования, как конкретно-исторический, историко-типологический, проблемно-хронологический, логический анализ. Перечисленные методы позволяют реконструировать картину прошлого, восстановить цепь событий в обозначенных хронологических рамках.
Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при изучении проблем средневековой истории адыгов, создании учебников, учебных пособий и лекционных курсов по истории
32 России и истории народов Северного Кавказа, а также найти отражение в соответствующих разделах музейной экспозиции.
Апробация. Основные положения диссертации нашли отражения в статьях автора, опубликованных в научных сообщениях Москвы, Краснодара, Армавира, а также в сообщении автора на XXII «Крупновских чтениях» по археологии Северного Кавказа 2002 г.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих пять и три параграфа соответственно, заключения, списка использованных источников и литературы, и приложения.
Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в
Ко времени татаро-монгольского нашествия на Северно-Западном Кавказе существовало три крупнейших этнокультурных массива. Западные районы региона занимали адыгские племена, концентрировавшиеся в основном на черноморском и азовском побережье Тамани. Центральное Предкавказье до среднего течения Кубани удерживали аланы. Степи Прикубанья и Ставрополя (Восточное и Западное Предкавказье) занимали половецкие кочевья. Весьма развита, выглядела экономика народов современного Дагестана, которая развивалась благодаря близости к развитым государствам Закавказья и торговым магистралям, идущим через Дербент. В этот период первой четверти XIII в. Северный Кавказ в целом переживал период расцвета (невзирая на феодальную раздробленность в аланских землях), который заключался в подъеме производительных сил, земледелия, скотоводства, ремесла. Развивалась городская и международная торговля, упрочнялись экономические, культурные, военно-политические контакты кавказских народов между собой. Усиливалась местная феодальная верхушка у адыгов и ряда независимых дагестанских княжеств [87, с. 153-155], ведущих борьбу с Ширваном.
Адыгские племена накануне монгольских завоеваний представляли собой ряд локальных объединений, не являвшихся государствами [117, с.43]. Отсутствие на протяжении всего средневековья государства способствовало сохранению и развитию «такой формы общественной организации, как патронимия -братство (союз фамилий)» [117, с.57]. Известия об адыгских князьях (царях, государях) в источниках Х-ХШ вв. по мнению Э.Х. Панеш «еще раз косвенно подтверждают, что процесс консолидации адыгов в единую народность [еще Л.Г.] завершен не был» [117, с.44]. Во времена разобщенности и племенной розни «союзы осуществляли своеобразное регулирование сил, в случае, если какой-либо из патронимии удалось занять доминирующие место в межплеменных отношений, что в итоге и препятствовало централизации. Политическому объединению препятствовало также существование довольно сильных князей вместе с зависимыми от них племенными объединениями с одной стороны, и сравнительно самостоятельными территориально локализованными группами «свободных» - с другой» [117 , с.62,63; 232, с.32,33]. В золотоордынское время и до него в источниках адыги фигурируют под названиями Зихов и Касогов. Исследователи не без оснований их делят, соответственно, на западных и восточных. В дальнейшим под западными подразумеваются Черкесы, а под восточными Кабардинцы [117, с.31-76].
Тем временем с успешным развитием народного хозяйства, ремесла и торговли адыгские племена по-прежнему оставались разобщёнными. Однако в это время, имело место тенденция к возрождению военно-племенных союзов под управлением единого вождя. Католический миссионер Юлиан, побывавший на Кавказе незадолго до вторжения Бату, писал о зихском правителе Матрики [11,с.31,32].
Аланы к моменту татаро-монгольского нашествия переживали период феодальной раздробленности, напоминающий, по мнению В.А. Кузнецова, положение государств Закавказья и Руси [129, с.34]. Тот же миссионер пишет об Алании «сколько [там] селений, столько и вождей, и ни один из них не имеет подчиненного отношения к другому. Там постоянно идет война вождя против вождя, села против села» [11, с.31,32]. Аланское государство, некогда очень влиятельное на Северном Кавказе, по-прежнему сохраняло значительный военный потенциал [87, с. 145]. Последние аланские правители искали поддержку в Грузии. Влияние Грузии было настолько велико, что аланские цари считали за великое счастье благосклонность грузинской короны [68, с.613].
Расселение адыгов в первой четверти XIII в
О расселении адыгов (зихов, касогов) до татаро-монгольского нашествия имеются незначительные письменные источники. Исконной территорией расселения адыгов до XIII в. в исторической науке принято считать Восточное Причерноморье и Северо-Западный Кавказ до Лабы, при этом «отдельные адыгские племена под влиянием экономических, социальных и политических причин проникали в более восточные области Кавказа» [109, с. 10].
Незадолго до нашествия азиатских завоевателей, на Кавказе побывал венгерский священник Юлиан. Некоторое время (50 дней) он находился в Сихии в городе Матрике и оставил «скупые» воспоминания-наблюдения о Матрике и ее жителях [11, с.29-33]. Ценным для нас в его воспоминаниях является путь из Матрики к западным аланам, ближайшие к Тамани владения которых в это время археологически фиксируются в низовьях р. Урупа, его междуречья с Лабой, до среднего течения Кубани. «Отсюда [Матрике], ... отправились через степь, где не нашли ни людей, ни домов, в тринадцать дней пришли в страну, которая называется Алания...» [11, с.31,33]. Исходя из проделанного пути доминиканцев, мы предполагаем, что Юлиан двигался по дороге (?) и не встретил никого: ни адыгов, ни алан. Данное пространство скорее всего занимали половцы, как сезонное место кочевок, и тем самым можно объяснить то, что они не встретились Юлиану.
«Туманными» - сообщениями о границах адыгов в первой половине XIII в. Е.П. Алексеева назвала сообщения Вильгельма Рубрука и Плано Карпини [108, с.П].
На наш взгляд, более точные и подробные сведения о расселении адыгов оставили авторы X в.: византийский император Константин Багрянородный и арабский историк и путешественник Ал Масуди, описавшие Зихию-Касогию и разделившие ее на несколько областей - вдоль берега Черного моря тянулась Зихия, а выше в глубину материка находилась Папагия и Касахия. Над локализацией этих областей в разное время работали: Л.И. Лавров [193, с. 19-64], Е.П. Алексеева [107, с.230,231,320], А.В. Гадло [115, с.194; 117, с.25,26,202], В.Н. Каминский [179, с.70-79]. На взгляд автора диссертации для адыгов существенных изменений в их расселении не произошло за это время, несмотря на падение Хазарского каганата и последовавшего в XI в. половецкого давления, в результате которого сузились степные территории Алании. Территориальное положение адыгов существенно не изменилось, что и подтверждается археологически.
Итак, к моменту татаро-монгольского нашествия адыги занимали территорию от Тамани, и возможно по берегу Азова (археологически это трудно подтвердить из за подъема уровня моря), вдоль черноморского побережья до Абазгии.
Как глубоко адыги расселялись в глубь материка сейчас трудно судить из-за малой изученности археологического материала и, как следствие, слабой разработанности периодизации.
Археологические памятники Х-ХП вв. фиксируются в Западном Закуба-нье от современного Новороссийска до низовьев Псекупса. Это биритуальные кремационные и ингумационные, как грунтовые, так и подкурганные, могильники [253, с.437-439]. На наш взгляд нельзя рассматривать расселение адыгов этого времени по могильникам белореченско-кабардинского типа, так как подобный обряд захоронения утверждается в золотоордынский период и локально существует до XIX в.. Ареал обитания адыгов в рассмотренный отрезок времени, впрочем, и как следующий золотоордынский период слабо отражен в письменных источниках и требует дальнейшего археологического подтверждения.
Инвентарь золотоордынского происхождения или бытовавший в это время приходится на памятники белореченского круга, фиксируемый главным образом на территории Северо-Западного Кавказа. Таким образом, расширение границ бытования адыгов выпадает на это время и время падения Золотой Орды. Причины широкого расселения адыгов лежат в историческом ходе событий этого периода, реконструкцию которых пытается представить на суд ученых автор диссертации.
Культура жизнеобеспечения
В начале данной главы необходимо подчеркнуть, что о некоторых аспектах Черкеской экономики мы уже говорили в предыдущих главах в контексте социальных и геополитических событий XIII-XIV вв. на Северо-Западном Кавказе. Установить истинное положение черкесской экономики весьма сложная задача для исследователя, учитывая внутреннюю направленность, натуральность хозяйства. Письменные источники весьма поверхностно повествуют о хозяйственном быте народа [118, с.50]. Внешняя торговля адыгов более освещена в науке, благодаря итальянским номенклатурным документам главным образом XV в.
Предваряя тему торговли, нужно отметить, что феодальная верхушка (наездники) занималась исключительно грабежом и работорговлей. Интериано в своем рассказе отмечал: «Они хотят, чтобы дворяне не занимались никакими торговыми делами, исключая продажи своей добычи...» [11, с.49]. Другие виды деятельности были ниже их достоинства [110, с.235]. Джигиты (наездники) имели свой пантеон, в частности они покланялись Зекухту - покровителю путешественников и искателям военных подвигов, а также нартскому герою Со-сруко [196, с.224,225]. Наездничество было средством увеличения богатства адыгской элиты, к которому так же относилось воровство, похищение людей. Наездничество было действенным механизмом поддержания военной мобильности [180, с. 182,183], готовности к набегу - длительному походу.
Другим средством жизнеобеспечения наездников было военное отходничество. Вне всякого сомнения, в данный период адыгская кавалерия приобретает повсеместное признание. Адыгские аристократы, правители, не видели для себя никакого другого способа существования, нежели чем удаль, пренебрегая другими видами деятельности.
Со времени утверждения Монгольского владычества над завоеванными территориями начинается постепенное восстановление торговых путей и городов, обслуживающих эти магистрали. Орда, практически самостоятельно не производящая продуктов для торговли, была заинтересована в получении доходов с транзитных караванов. В это время «караванная торговля существовала беспрепятственно» несмотря на частые военные конфликты на отдельных участках таких путей, что характерно для феодального Востока [120, с.29]. Купцы были неприкосновенны [1, с.5; 120, с.29], итальянский историк Пегалоти отмечал: «путь из Таны в Китай - писал он, - по словам купцов, совершавших это путешествие, вполне безопасен и днем и ночью; только если купец по дороге туда и обратно умрет, то все его имущество передают государю страны, в которой он умер...» [135, с.З57] .
Не последнюю роль в развитии торговли на подвластных землях Золотой Орды играло динамично развивающиеся ремесленное производство, аккумулирующееся в городах. На протяжении всего существования государства Золотая Орда, ее экономическая политика была направлена на укрепление «городской жизни, ее ремесла и торговли» [120, с.64]. Большинство покоренных монголами народов были земледельческими, таковыми они и остались. Эломари (автор первой половины XIV в.) отмечал ведущие экономически развитые районы Золотой Орды, в частности: «у султана этого государства [т.е. Узбека] рати черкесов, русских и ясов. Это жители городов благоустроенных, людных, да гор лесистых, плодородных. У них произрастает хлеб, струится вымя, текут реки и добываются плоды» [9, с.231].
Похожие диссертации на Социально-экономическое и политическое развитие адыгов в XIII-XV вв.
