Содержание к диссертации
Введение
Раздел 1. Состояние российских тюрем и основные принципы тюремной реформы 1879 года 32-84
Раздел 2. Особенности организации и функционирования советских органов чрезвычайной юстиции 85-144
Раздел 3. Разработка и реализация судебной реформы 1921-1922 гг 145-195
Заключение 196-201
Список источников и литературы 202-217
- Состояние российских тюрем и основные принципы тюремной реформы 1879 года
- Особенности организации и функционирования советских органов чрезвычайной юстиции
- Разработка и реализация судебной реформы 1921-1922 гг
Состояние российских тюрем и основные принципы тюремной реформы 1879 года
Рассматривая развитие любого общественного организма, выявляя основные черты, характеризующие его внутреннее устройство, приходится констатировать наличие органической диалектической взаимосвязи, глубокой взаимообусловленности правосознания граждан и общего состояния правопорядка.
С одной стороны, реальные правовые ценности, присущие членам конкретного сообщества и проявляющиеся в их деятельности, существуют в значительной степени автономно, основываясь на определенной правовой традиции. При этом общее состояние правопорядка напрямую зависит от устойчивости последней. В традиционном обществе с устойчивой правовой традицией правовая культура отдельной личности находит свою основу в опыте прошлых поколений, подкрепляется наличием сложившейся системы общественных взаимосвязей. Выступая субъективным фактором повышения действенности всей правовой системы, она способствует повышению эффективности всех форм реализации права.
С другой стороны, мы сталкиваемся с непрерывно эволюционирующей государственной системой обеспечения правопорядка, основанной на комплексе законодательных норм и находящей свое повседневное воплощение в деятельности целого ряда органов государственной власти и управления, призванных обеспечить и поддержать необходимый уровень законности. Таким образом, деятельность правоохранительных и судебных органов выступает в качестве важнейшего условия нормальной жизнедеятельности любого общества, государственного инструмента поддержания правопорядка.
Вместе с тем, отмеченная в данном случае очевидная взаимосвязь в общественной практике выглядит намного сложнее, обнаруживает массу дополнительных моментов. В частности, это относится к взаимодействиям граждан в рамках единого поля правовой культуры отдельного социума. Здесь находят свое проявление не только традиционные правовые ценности, не только усилия государства по их трансформации, обоснованные необходимостью совершенствования системы правовой социализации граждан, повышения уровня их правовой культуры и правового образования. На наш взгляд, заслуживает особого внимания, к примеру, и такой фактор как субъективная деятельность представителей государственной власти, отдельных работников системы обеспечения правосудия и поддержания режима законности. При этом, как справедливо отмечается, что уровень правовой культуры обуславливает характер и результаты воздействия самого процесса правоприменения на формирование правовой культуры граждан. Обращаясь к историческому опыту обеспечения правопорядка в рассматриваемый период, нельзя не учитывать того, что характерные для него радикальные изменения в состоянии общественного правосознания произошли далеко не единовременно. Они имели глубокие корни и начались задолго до революции 1917г.
В данном контексте следует, прежде всего, указать на то обстоятельство, что преступность, относительно незначительная в традиционных обществах с устойчивыми общинными, родственными связями, подчиняющими себе личные, по мере возрастания социальной мобильности населения в индустриальном, урбанизированном обществе объективно ведущей к атомизации общественной жизни и ослаблению действенного социального контроля, обнаруживает тенденцию неизбежного роста. В данном плане Россия, не представляла собой исключения. Уже в дореволюционный период криминогенная ситуация здесь не отличалась благополучием. Число регистрируемых преступлений было довольно большим и обнаруживало тенденцию к устойчивому росту с середины XIX века. Согласно имеющимся статистическим данным, только за период 1890-191 Згг. количество совершенных преступлений возросло на 72,1%, опережая темпы роста населения страны в 3 раза. В дореволюционной России ежегодно возбуждалось от 3,5 до 4 миллионов уголовных дел, по которым осуждались не менее 2 миллионов человек.64 При таком уровне преступности за 50 дореволюционных лет криминальный опыт получило не менее трети населения страны.65
Укрепление режима законности требовало большой практической работы по модернизации крайне несовершенного законодательного пространства России. В частности, несмотря на проведенную судебную реформу, абсолютно неопределенными в правовом отношении здесь оставались центральные вопросы — наследования и аренды земли, отношений займа и ссуды, найма рабочей силы и т.д. Наряду с этим, будучи подсудной волостным судам, решавшим «все дела по совести»,66 основная часть населения страны - крестьянство, находилось в крайне двусмысленном правовом положении (суд «по закону» и «по совести»).
Не случайно анализ работы местных комитетов Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности приводит исследователей к однозначному выводу: «Одну из основных причин упадка сельского хозяйства большинство уездных и губернских комитетов видело в отсутствии какой-либо законодательной базы для хозяйственной деятельности крестьянства». Соответственно «правовое неравенство крестьян» вело к тому, что деревня требовала «правопорядка, основанного на законе».
Особо отметим также и тот факт, что помимо решения земельного вопроса 93 комитета, в т.ч. 15 губернских признали также необходимым неотложное реформирование гражданского и уголовного права.68 Такое требование представляется вполне обоснованным, так как их несовершенство на каждом шагу порождало ситуации, когда за один и тот же проступок крестьяне подвергались различным наказаниям. Например, кража у землевладельца каралась тюремным заключением до 6 месяцев, а у крестьянина — арестом до 15 дней или телесным наказанием.69
В итоге, в начале XX века протестные настроения вплотную подошли к той степени оформленности, когда они перешли в область обычного права, обыденного сознания и стали осознаваться как неотъемлемые его характеристики. Последовавшие революционные события лишь ярко проиллюстрировали тот правовой надлом, который произошел в связи с нерешенностью стоявших перед обществом задач социально-экономического, политического и идейно-нравственного характера.
В свою очередь, цепь трагических событий, начавшихся для народов России с глобальной катастрофы 1914-1918гг. и нашедших свое продолжение в последующей эпохе войн и революций, принесла им не только колоссальные человеческие, материальные и моральные потери, отрицательно повлияв на судьбы миллионов людей. Под влиянием указанных катаклизмов общественное сознание претерпело дальнейшие метаморфозы. Сильнейшая деформация произошла и в правосознании российского общества, которое в отличие от западноевропейского правосознания традиционно не было устойчивым, вернее - устоявшимся.
Крушение империи, ломка институтов государственного управления, разрушение привычного уклада жизни — эти и многие другие события и явления определили главные отличительные черты нового периода российской истории. Итогом внутриполитических катаклизмов, среди прочего, явился рост преступности, представляющий собою один из важнейших показателей состояния общества, отразивший радикальные изменения в российском правовом пространстве.
Особенности организации и функционирования советских органов чрезвычайной юстиции
Размышляя о законности и роли суда в ее обеспечении, выдающийся русский юрист А.Ф. Кони писал: «Суд в известном смысле есть школа для народа, из которой помимо уважения к закону; должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству». 18 Достижение данного идеала возможно лишь на основе признания естественных прав человека, через утверждение абсолютной ценности демократических прав и свобод, требующих безусловного уважения к ним со стороны государства и общества, каждого гражданина, независимо от его классовой или сословной принадлежности.
В России утверждение новых принципов правосудия, новых форм гражданского и уголовного процесса было связано с судебной реформой 1864 года, когда на смену инквизиционному процессу пришел процесс состязательный, сущность которого заключалась в равенстве прав сторон, гласный. В условиях гласного судопроизводства сама состязательность приобрела воспитательное значение. Использование равных возможностей обвинением и защитой убеждало в том, что исследование дела ведется всесторонне, что суд учитывает все «за» и «против». При этом устав уголовного судопроизводства требовал, чтобы обвинение предъявлялось «со спокойным достоинством исполняемого грустного долга, без пафоса, негодования и преследования какой-либо другой цели, кроме правосудия». Задача суда, таким образом, определялась четко и однозначно - осуществление правосудия. В результате реформы удалось в главном решить и проблему сочетания в судебной деятельности моральной и юридической сторон.
Плоды реформы стали еще более ощутимыми после решительного изменения порядка законотворчества в России, связанного с появлением такого органа как Государственная Дума. При всей неполноте прав данного представительного органа, объективно ни один закон не мог приниматься без его ведома. Фактически в России начался переход к конституционному строю.
Однако по иронии судьбы ликвидация достижений судебной реформы, достижений революции 1905-1907гг. была связана не с активностью придворной камарильи, а с «революционным» творчеством социалистических партий, прежде всего, партии большевиков в 1917 году. После октябрьского переворота право стало полностью политизированным, отражавшим идеологию партийной олигархии, одним из действенных инструментов, при помощи которого была воздвигнута беспрецедентная по масштабам и последствиям репрессивная система тоталитарного государства. При этом в теории нового, советского права были регенерированы некоторые средневековые институты и инструменты. Государство отвергло принцип равенства всех перед законом, безгранично расширило рамки уголовной ответственности.
Точности ради, надо заметить, что вопрос о новой законности был поставлен далеко не сразу. Процессы разворачивались таким образом, что первоначально решительно преобладали именно разрушительные акции. Старые законы были отменены, а новые еще не созданы, старые суды присяжных были разогнаны, а новые пролетарские только начали формироваться. Праворазрушительный процесс начался 17 ноября 1917 года, когда вопрос о рассмотрении проекта декрета о суде был поставлен на Президиуме ВЦИК, вероятно, по инициативе самого этого органа.188 Он получил первичное закрепление 24 ноября 1917 г., с изданием знаменитого
Декрета о суде № 1. Данный документ закрепил ведущее значение партийного начала в вопросе о правовом регулировании общественной жизни, четко обозначив партийные приоритеты в области законотворчества и судопроизводства. Прежде всего, он упразднил все существовавшие до революции судебные учреждения и приостановил все находящиеся в них дела, а также отменил законы, «противоречащие Декретам ЦИК Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов и рабоче-крестьянского правительства, а .также программам-минимумам р.с.д.р. партии и партии с-р». (ст.5 Декрета).190
Декрет о суде № 1 предусматривал, в частности, упразднение общих судебных учреждений, прокуратуры, адвокатуры, института судебных следователей. Таким образом, с принятием этого акта старый суд юридически перестал существовать. Вместо него предполагалось создание местных судов, которые должны были действовать в составе выборного судьи и двух заседателей. Декрет отменил апелляцию и ввел кассационное производство. Предварительное следствие передавалось в руки судьи. Только суд отныне наделялся правом помилования лиц, привлеченных к уголовной ответственности. Декрет установил выборность народных судей Советами впредь до производства общих демократических выборов. Однако вскоре это обещание было расценено Наркомюстом как уступка «мелкобуржуазной идеологии демократи ческого государства», а на практике установилось назначение судей исполкомами Советов из числа лиц пролетарского происхождения, к тому же, как было указано в статье 12 Декрета о суде, - «имеющих политический опыт в пролетарских организациях партии». Таким образом, и здесь торжествовало партийное начало. Вопрос о наличии хоть какого-либо образования, не говоря уже о юридическом, не ставился. От новых судей, которыми могли быть лишь проверенные в партийной работе пролетарии и бедные крестьяне, юридических знаний не требовалось. Достаточно было элементарной грамотности. Главное требование, предъявлявшееся к судьям, - наличие «социалистической совести и революционного правосознания».
В соответствие с законом, уездные и столичные съезды местных судей выступали в качестве кассационной инстанции. Кассационным обжалованием могли быть отменены приговор или решение нижестоящего суда при установлении неполноты или неправильности проведенного предварительного следствия, нарушения процессуальных, уголовных норм, несправедливость приговора или отсутствие состава преступления в деянии осужденного. Возможно было возвращение дела на новое рассмотрение с отменой приговора или его изменением в сторону смягчения наказания.
Декрет ограничивал компетенцию местного суда, распространяя его подсудность лишь на гражданские иски ценой не более 3000 рублей и уголовные дела, по которым правонарушителю грозило наказание в виде лишения свободы сроком до 2 лет. Несколько позднее, для рассмотрения дел, не входящих в данный перечень, 15 февраля 1918 года в соответствии с нормами Декрета о суде № 2 правительство учреждало окружные суды в составе выборного судьи и двенадцати народных заседателей.194 Округ суда охватывал несколько уездов.
Особое значение, на наш взгляд, имело также установленное последней статьей декрета разделение судов на обычные (народные) и чрезвычайные. Согласно ей, «для борьбы против контрреволюционных сил, в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищениями, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц, учреждаются рабочие и красноармейские революционные трибуналы».195.
Заметим, что первоначально это была скорее «декларация о намерениях». Революционные трибуналы выносили решения скорее «обличительные, чем сурово-карательные». В частности, «Тов. министра в составе временного правительства Панина за отказ, ввиду непризнания советского правительства, сдать должность и казенные средства народному комиссару, была приговорена к содержанию под стражей до уплаты задержанной ею суммы; адвокат, обратившийся с приветственной речью к генералу Болдыреву, после его осуждения в ревтрибунале, и затем нанесший оскорбление прервавшему его председателю ревтрибунала, был приговорен к аресту на 1 месяц; участники контрреволюционной организации офицеров (в Симферополе) были приговорены к общественному порицанию и т.д.».
Однако в последующем ситуация решительно изменилась. В условиях углубления революции, переросшей в ожесточенную гражданскую войну, подобные чрезвычайные органы стали олицетворением революционного террора.
Декрет о суде № 1 в различное время подвергался критике с разных сторон и по разным основаниям.197 Однако практически все специалисты отмечали, что данный нормативный акт имел основной своей целью создание единообразных судебных органов новой, Советской, России.
Разработка и реализация судебной реформы 1921-1922 гг
Окончание гражданской войны в Советской России совпало с началом полной перестройки существовавшей, правовой системы. Этот процесс оказался неизбежным, поскольку к моменту окончания войны страна столкнулась с фактическим отрицанием закона, вылившимся в массовый террор, впрочем, обильно сдобренным политической демагогией. Следствием этого явился пышный расцвет не только обычной (особенно насильственной) уголовной преступности, но и административного произвола. В частности, об этом говорят данные, характеризующие состав заключенных. Согласно ним, из лиц, отбывавших наказание в трудовых лагерях в 1919 и 1920 гг., больше половины были направлены туда в административном, а не судебном порядке.327
Однако проблема разгула самоуправства, властной вседозволенности, не менее ярко выступала и в форме судейского произвола. Отсутствие закона, правовая неотрегулированность и неопределенность превращали в фарс саму судебную процедуру. Рассмотрение дела в судебных инстанциях вовсе не гарантировало справедливости выносимого приговора. Вернее, мера справедливости произвольно определялась по усмотрению того или иного судьи. В данном плане Наркомат юстиции был вынужден признать, что существовавшая судебная практика фактически мало чем отличалась от полного беззакония. В частности, в статье «Уголовная репрессия в первые годы революции» подчеркивалась «пестрота и неравномерность разных видов наказаний, которые практиковали на основе революционного правосознания суды». Поэтому ими назначались «весьма тяжкие наказания за сравнительно небольшие преступления и легкие наказания - за квалифицированные». "
В качестве"примера можно привести несколько цифр. Так за убийство человека в массе случаев (62,4%) виновный получал срок «не менее 1 месяца (!) лишения свободы». 29 В свою очередь, за дезертирство в 1919 г. суды зачастую давали срок лишения свободы в 30 лет, а в 1920 году -даже в 35 лет. Чрезвычайно большой разброс отличал приговоры по делам, связанным с преступлениями против нравственности. Одни судьи назначали за подобные преступления от 3 до 6 месяцев (12%), а другие -от 5 до 10 лет лишения свободы (25%). 331 Приведенные цифры показывают, что жизнь и свобода человека считались небольшой ценностью.
Каковы причины, обусловившие такую картину? Помимо отмеченной законодательной неоснащенности судов, в данном случае особую роль сыграла и большевистская кадровая политика. О ее достижениях предельно откровенно, более того, с гордостью было заявлено на Московском губернском съезде работников юстиции в 1920 г.: «за 4 года революции, как отмечали ораторы, мы создали целую школу в тысячи своих пролетарских правоведов, доселе не имевших понятия о юридических науках и даже малограмотных».
Слова эти, увы, были истинной правдой. Судьи, следователи, прочие работники юстиции подбирались, не по признаку профессионализма, а по признаку личной преданности правящей партии и идеям революции. Это логически следовало из политической линии партии. В результате, по официальным статистическим данным за 1921 год среди народных судей было 66% с начальным образованием, 10% - со средним, 6% - вообще без образования и лишь 17% - с высшим юридическим. "" Они и явились творцами, создателями нарисованной выше картины судебного произвола. Еще более существенной представляется незащищенность судей, давление на них как со стороны всевозможных партийно-административных инстанций, так и участников процесса. В данном плане интерес представляет эпизод из практики краснодарского суда. Как следует из заявления народного судьи Н.П. Германюка 18 сентября 1920г. произошел следующий инцидент. «Я рассматривал дело, в котором потерпевшие красноармейцы, отсутствовали свидетели, улик не было никаких. Я вместе с народными заседателями вынес оправдательный приговор. Вдруг из мест для публики вырываются два красноармейца, которые как потом выяснилось, оказались потерпевшие по этому делу. Подбежав к столу с винтовками в руках и крича, они начали в самой резкой форме выражать свое негодование по поводу оправдательного приговора. В зале поднялся шум и гам. Создалось такое впечатление, что красноармейцы хотят на месте расстрелять не то Суд, не то обвиняемых, не то всех вместе. Я, чтобы успокоить красноармейцев и публику, стал спрашивать их по существу. Показания красноармейцев пролили новый свет на дело. Выяснилась совершенно новая картина, и я вместе с народными заседателями вынесли обвиняемым обвинительный приговор. В этот момент в зале появляется заведующий отделом юстиции Краснушкин ... и в результате громким голосом в присутствии многочисленных арестантов, конвойных, публики и судей сказал мне: «Вы арестованы — следуйте за мной»». Оценивая случившееся, судья заявлял: «Я считаю, что арест Судьи во время заседания до формального закрытия последнего, неслыханное происшествие в Народных Судах Советской Республики»."
Разумеется, что абсолютно поразительно здесь и другое, а именно, отсутствие неприкосновенности судьи, давление на суд силовыми методами со стороны истцов, пересмотр уже вынесенного приговора и т.д. Незащищенность судьи, как перед толпой, так и перед власть предержащими вело к отказу от какой-либо судебной этики, порождало непоследовательность решений, усугубляя полную профессиональную безграмотность судей. Этот факт, как нельзя ярче показывает особенности судебного процесса в первые годы существования Советской Республики.
Естественно, что подобная практика в условиях любого государства не могла быть нормой в течение сколько-нибудь длительного времени. С одной стороны, народные суды в массе своей ориентированные на репрессию по команде исполкома, обладали статусом, абсолютно неадекватным мирным условиям. Поэтому уже повсеместно ощущалась необходимость «подойти к главной задаче — Советизации Нарсуда»."
Непосредственной причиной были, однако, не политические соображения, а хозяйственные проблемы, вызванные катастрофическим состоянием экономики страны вследствие крайней централизации народного хозяйства в период «военного коммунизма» в 1918-1920 гг., масштабного ущерба в результате военных действий участников гражданской войны и ряда других факторов.
Введение НЭПа сопровождалось основательным пересмотром правовой политики, необходимость изменения которой (в соответствии с реалиями времени) объективно назрела. Годы лишений и массовых репрессий подорвали авторитет власти большевиков у населения. Установившаяся военнокоммунистическая правовая система не оправдала себя. Она не поддерживалась массами. Неспособность революционной законности, выстроенной не на юридических, а на политических принципах, обеспечить стабильность правовых отношений, потребовала установления нового правопорядка, учитывающего общепризнанные правовые элементы (общезначимость, гарантированность и т.д.). Данный процесс, начавшийся в конце 1921 г., заключался в частичной реабилитации традиционных правовых теорий, концепций, институтов, в том числе и института законности. Он также облегчался тем, что к этому времени накопилось большое количество циркуляров, приказов, инструкций регулирующих сферу правовых отношений.
