Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Становление советской государственно-правовой системы 27
1.1. Большевики и задача централизации власти 33
1.2. Вопрос о сущности советского права и формирование нормативно-правовой базы деятельности органов советской юстиции в 1917-1922 гг 40
1.3. Проблема преемственности систем российской юстиции 53
Глава 2. Структура и функции центральных и местных органов управления юстицией 67
2.1. Народный комиссариат юстиции 69
2.2. Местные органы управления юстицией 78
2.2.1. Комиссариаты юстиции в 1917-1918 гг 79
2.2.2. Губернские отделы юстиции 84
2.2.3. Уездные бюро юстиции 97
Глава 3. Деятельность местных органов юстиции в 1917—1922 гг 106
3.1. Кадровый состав: образовательный уровень и профессиональная компетенция 106
3.2. Взаимодействие с советскими, партийными и чрезвычайными органами 119
3.3. Материально-техническое обеспечение профессиональной деятельности учреждений юстиции 133
Заключение 144
Список литературы и источников 152
- Большевики и задача централизации власти
- Народный комиссариат юстиции
- Кадровый состав: образовательный уровень и профессиональная компетенция
Введение к работе
Актуальность темы настоящего исследования обусловлена необходимостью адекватного понимания своеобразия современного процесса государственного строительства в России. Начавшиеся в 90-е годы прошлого века либеральные преобразования способствовали возрождению роли Министерства юстиции и подведомственных ему органов в системе государственного управления. Однако, процесс их становления далек от завершения. В системе Минюста России постоянно происходят структурные и функциональные изменения, отсутствует четкая законодательная регламентация взаимоотношений с другими правоохранительными органами.
Объектом исследования является система органов управления юстицией. В качестве предмета исследования рассматривается процесс становления и деятельности местных органов юстиции на хронологически небольшом этапе их существования – с 1917 по 1922 гг.
Цели и задачи диссертации. Цель настоящего исследования – основанное на объективном научном анализе документальных источников изучение процесса становления и функционирования местных органов юстиции в первые годы советской власти, определение их места и роли в системе государственного управления. Названная цель предполагает решение следующих задач:
- проследить эволюцию взглядов большевиков на государство и право и связанный с ней переход к централизованной модели управления;
- исследовать процесс становления и развития управленческой структуры в сфере юстиции, вскрыть характер взаимоотношений центральных и местных органов;
- показать роль системы управления в успешном разрешении задач, стоявших перед советской юстицией;
проанализировать основные проблемы, возникавшие в деятельности местных органов юстиции в период с 1917 г. по 1922 г.
Хронологические рамки исследования включают период с ноября 1917 г., когда Декретом Советской власти введена должность комиссаров юстиции, по июль 1922 г., когда в соответствии с циркуляром Наркомата юстиции (далее по тексту – Наркомюст, НКЮ) губернские отделы и уездные бюро юстиции были ликвидированы. В этом коротком промежутке времени в компетенции органов юстиции находилась деятельность всех правоохранительных органов, кроме милиции и ВЧК.
Географические границы исследования. Процесс становления и развития местных органов юстиции рассматривается на примере Курской губернии. Несмотря на то, что государственная доктрина большевиков уже к началу 1918 г. эволюционизировала в сторону жесткой централизации, успех центральной власти во многом зависел от того, как её политику воспринимали и реализовывали на местах. Исходившая из центра инерция революционных преобразований достаточно быстро достигала региона, находившегося в незначительном удалении от Москвы. Вместе с тем, губерния относилась к числу аграрных регионов с традиционно консервативным укладом жизни и соответствующей психологией населения, что не могло не сказаться на деятельности местных властей и ее результатах.
Историография темы диссертации. Авторами первых публикаций о Наркомюсте в 1920–1930-е гг. были свидетели или непосредственные участники его работы и законотворческой деятельности (в частности К.А. Архипов, А.Г. Гойхбарг, Г.С. Гурвич, Н.В. Крыленко, П.И. Стучка). Эти работы свидетельствует о наличии различных точек зрения на проблемы революционной законности. Так, в труде К.Х. Данишевского о революционных военных трибуналах, опубликованном в 1920 г., эти органы рассматриваются, прежде всего, как карательные. В тоже время, Н.В. Крыленко в этот период еще выказывает обеспокоенность репрессивной политикой государства и восприятием органов правосудия как карательных.
С выведением судебной системы из подчинения НКЮ её изучение приобрело комплексный научный характер. Тем не менее, работы А.Я. Вышинского, А.Я. Герцензона характеризуются схематизмом, отсутствием критического анализа, что явилось данью идеологическому прагматизму.
В 50–80-е гг. исследования в названной области продолжали оставаться под влиянием идеологической конъюнктуры. В 50-е годы наблюдалось повышенное внимание к военной юстиции. В 1951 г. вышла монография Л.Н. Гусева. Автор рассматривает деятельность революционных военных трибуналов и ВЧК, а также анализирует декреты о суде и их влияние на становление системы правосудия.
В 60-80-е гг. возобновляется интерес к истории становления советского государства. Следует отметить фундаментальную монографию Е.Н. Городецкого, в которой рассматривается процесс создания и деятельности центральных государственных органов. Однако Е.Н. Городецкий несколько преувеличивает планомерность и рациональность мероприятий советского правительства.
Важный вклад в разработку проблемы развития судебного управления внес А.С. Смыкалин. Он впервые выделил органы специальной юрисдикции в системе НКЮ РСФСР в самостоятельный объект рассмотрения.
Среди представителей историко-правового направления 60-80-х гг. можно назвать Л.И. Антонову, И.А. Исаева, А.А. Плотниекса, В.П. Портнова, М.М. Славина, О.И. Чистякова. Результатом комплексного исследования проблем возникновения, развития и функционирования трибунальной юстиции, которая формально находилась в ведомственном подчинении Наркомюста, стала монография Ю.П. Титова.
В конце 80-х – начале 90-х гг. в историко-правовой науке предпринята попытка преодолеть устоявшиеся стереотипы. Следует выделить сборник «Из истории советского государства и права», а также работу В.П. Портнова и М.М. Славина «Становление правосудия Советской России (1917–1922 гг.)», характеризующую становление судебной системы пролетарского государства. В работе дан подробный анализ первых законодательных актов о суде.
В монографии Г.Е. Петухова, посвященной теории и практике революционной законности, наличествует взаимосвязь историко-правовых и общеисторических граней, которая проявляется в общей характеристике исторического периода, в условиях которого происходит становление системы правосудия.
Среди историков этого периода следует отметить В.В. Журавлева и М.П. Ирошникова. В.В. Журавлеву удалось не только провести фундаментальный анализ советского законодательства (1917–1920 гг.), но и осветить процесс разработки декретов, связанных с важнейшими мероприятиями правительства. В центре внимания работ М.И. Ирошникова находится процесс формирования аппарата советского правительства и центральных органов государственного управления. Причину перебоев в функционировании аппарата М.П. Ирошников видел, прежде всего, в деятельности нелояльных по отношению к большевикам организаций (профсоюзов и партии левых эсеров). Автор обратил внимание на определенную преемственность в использовании некоторых элементов дореволюционного государственного механизма.
Большой вклад в изучение политической системы, сложившейся в первые годы Советской власти внес Е.Г. Гимпельсон. Его монография «Советские управленцы 1917–1920 гг.» является одним из немногих исследований, рассматривающих проблему деятельности местных органов государственного управления в годы революции и гражданской войны.
Одним из первых исследований по проблемам организации государственного аппарата управления, в котором был сделан шаг к отказу от утвердившихся постулатов, стала монография Т.П. Коржихиной.
Значительный интерес представляет работа И.А. Лезова «Судебное строительство на местах в первые месяцы советской власти». Как утверждает автор, неограниченная инициатива местных органов по созданию различного рода нормативных актов привела к тому, что издаваемые центром декреты не воспринимались как обязательные.
Изучению роли НКЮ в создании и функционировании законодательного механизма посвящена диссертация В.Н. Садкова. Автор делает вывод о наличии определенной преемственности государственного аппарата, прослеживает процесс взаимодействия НКЮ и Совнаркома в процессе создания законодательного фундамента нового государства в 1917–1922 гг.
В последнее время все больше исследований посвящены осмыслению сущности советского строя и теории революционной законности. Здесь можно отметить работы Л..В. Кабановой, А.Я. Кодинцева, В.В. Фролова.
Диссертация И. В. Святченко рассматривает деятельность партийно-государственных органов, осуществлявших местное государственное строительство в РСФСР, и характер их взаимодействия. В диссертации И.И. Олейник местные органы юстиции рассматриваются преимущественно как органы судебного управления.
Деятельность правоохранительных органов Курской губернии является предметом научных исследований В.В. Максимовой и В.В.Терещенко, однако авторы рассматривают органы юстиции в общем ряду других правоохранительных ведомств.
Зарубежные историки, как правило, не уделяли должного внимания деятельности государственного аппарата в первые годы Советской власти. Своеобразным исключением являются научные труды Э.Карра, Р. Пайпса и Р. Уортмана. Анализ первых советских декретов и Конституции РСФСР 1918 г. является заслугой Э.Карра, фундаментальный труд которого до сих пор сохраняет свое научное значение. Р. Пайпс рассматривает выше проблему преемственности государственного аппарата, делая вывод не только о наличии такой преемственности, но и о сходстве политической сути монархического и большевистского режимов. Необходимо отметить, что недостаточность архивных материалов лишила западных авторов возможности более глубокого изучения проблемы. Р. Уортман дает глубокий анализ развития в России представлений о праве, законности и правосудии, рассматривая новшества в институтах российской юстиции в общем контексте формирования правовой культуры и системы официальных ценностей чиновников.
В целом, центральные органы власти получили в исторической науке достаточно полное освещение. Существуют исследования, посвященные проблеме их создания и правотворческой деятельности. Тем не менее, можно сделать вывод о наличии существенных пробелов в исследовании истории Наркомюста РСФСР и его роли в становлении советского законодательства. Освещение проблем, связанных со становлением и деятельностью местных органов юстиции можно признать фрагментарным. Большинство трудов посвящено изучению отдельных аспектов их работы.
Источниковая база исследования. Решение поставленных в диссертации цели и задач потребовало использования законодательных и нормативных актов советского правительства, отчетов НКЮ, материалов съездов деятелей советской юстиции, архивных документов, сборников документов и отдельных публикаций в исторической периодике и альманахах, общественно-политической и юридической периодической печати, исторических мемуаров.
Документы центральных органов власти первоначально публиковались в Собрании узаконений Рабочего и Крестьянского правительства, затем были систематизированы в фундаментальном многотомном труде «Декреты Советской власти». Обращение к центральному законодательству позволило проследить как процесс создания центральных органов, так и нормативную базу деятельности органов юстиции на местах.
Центральное место в настоящем исследовании занимает анализ информации, содержащейся в архивных документах. Основу диссертации составили неопубликованные документы и материалы, извлеченные из 12 фондов 3 центральных и местных архивов.
Из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) использованы материалы о деятельности I Департамента министерства юстиции в первой половине 1917 г., сведения о составе учреждений Минюста и их организации (Ф. 1790). Эти сведения послужили обоснованию факта использования большевистским руководством форм и методов работы дореволюционных учреждений юстиции.
Наибольшее количество материалов было почерпнуто из фонда А–353, который содержит документы Первого Всероссийского съезда комиссаров юстиции, протоколы заседаний коллегии Наркомюста, сведения о разграничении компетенций между отделами НКЮ, а также значительное количество отчетов с мест по разнообразным вопросам, которые позволяют судить о системе финансирования местных учреждений, их кадровых проблемах, а также различных аспектах взаимоотношений органов юстиции различного уровня. В числе прочего, материалы фонда свидетельствуют о наличии преемственности в системе управления юстицией.
Значительный массив документов о работе местных органов юстиции в Курской губернии в исследуемый период сосредоточен в Государственном архиве Курской области (ГАКО). Материалы о деятельности губернского отдела, копии циркуляров Наркомюста, а также циркуляры самого губернского отдела по различным вопросам собраны в фонде Р–451. Часть материалов, касающихся, например, Белгородского, Валуйского, Корочанского уездов (фонды Р–675, Р–3005, Р–1851), были переданы в Государственный архив Белгородской области. В указанном фонде Р–451 содержится значительная доля отчетов о деятельности бюро юстиции в названных уездах.
Вопрос о практической деятельности судов автором специально не исследовался. Тем не менее, были изучены сводные ведомости о движении дел, расходные сметы, зарплатные ведомости и т.д., содержащиеся в фондах Р–144 – «Особые сессии Курского губернского совета судей» и Р–160 – «Курский губернский совет народных судей». Названные материалы были использованы при анализе деятельности губотюста и уездных бюро по руководству судебно-следственными учреждениями.
Материалы Государственного архива общественно-политической истории Курской области (ГАОПИКО) позволили восстановить картину взаимодействия органов юстиции с исполкомами местных советов, партийными комитетами и чрезвычайными органами, действовавшими на территории губернии в исследуемый период. Фонд П–65 – «Губернский комитет РСДРП» содержит протоколы партийных конференций и заседаний губкома, позволяющие судить о характере и предметах взаимодействия губернского партийного органа с отделом юстиции. В фондах П–3, П–5, П–7, П–1115 сосредоточены документы о работе уездных комитетов партии и уездных исполкомов (Рыльского, Суджанского, Льговского и Тимского – соответственно).
Помимо архивных документов значительную помощь в разработке темы оказали опубликованные источники, такие как сборники статей Д.И. Курского и П.И. Стучки. Важнейшей особенностью произведений П.И. Стучки является эмоциональность и заинтересованность в изображении психологических и социологических аспектов функционирования НКЮ. Стиль Д.И. Курского отличает краткость и объективность изложения фактов.
В 1991 г. в Лондоне вышел в свет сборник мемуаров «Заря советского правосудия», который содержит воспоминания служащих различных советских учреждений первых лет советской власти, впоследствии эмигрировавших за границу. Значительный интерес представляют мемуары бывшего присяжного поверенного Н.В. Майера, поступившего на службу в НКЮ в 1918 г.. Профессиональный юрист дает характеристику деятельности учреждения с точки зрения аполитичного интеллигентного человека.
Источники мемуарного характера целесообразно рассматривать в сочетании с периодической печатью. Автором использованы публикации издаваемого в 1918–1921 гг. журнала «Пролетарская революция и право», а также издаваемого с 1922 г. «Еженедельника советской юстиции», который регулярно публиковал воспоминания служащих учреждений юстиции о событиях первых лет революции.
Официальные издания губернской советской власти освещали ход советского строительства, публикуя декреты, постановления, инструкции, в том числе и по интересующей нас проблеме. Автором использованы материалы газет: «Известия» за 1918 г., «Волна» за 1919 г. и «Курская правда» за 1920 г. В апреле 1918 г. «Известия» опубликовали полемическую заметку «О суде и наших юристах». Она позволяет заключить, что полемика по вопросу о сущности советского права развернулась задолго до того, как этот вопрос стал предметом теоретических научных исследований. Газета «Волна» освещала процесс организации народных судов, кроме того, содержала постоянную рубрику «В революционном трибунале». Аналогичную рубрику «Красный суд» имела и газета «Курская правда».
Научная новизна диссертационного исследования. В процессе реализации цели и связанных с ней исследовательских задач автор приходит к выводу, что создание местных органов значительно усилило институциональные возможности всей системы советской юстиции.
В историко-правовой науке укрепилось мнение, что ликвидация местных органов юстиции стала следствием сокращения функций самого Наркомата в ходе судебной реформы 1922 г. На основе впервые вводимых в научный оборот архивных материалов автор доказывает, что практическая деятельность местных органов в сочетании с четко отлаженной структурой управления привели к усилению правоохранительных возможностей системы юстиции. Эти возможности стали чрезмерными для большевистской власти. Ликвидация местных органов значительно сузила поле деятельности самого Наркомата юстиции, что в большой мере нивелировало его правоохранительный статус. Это, на долгие годы привело к выхолащиванию в советском государстве таких понятий как «правоохранительные органы» и «юстиция», что не могло не сказаться на всей общественной системе.
Практическая значимость исследования. Изучение проблемы имеет важное практическое значение для более глубокого осмысления процессов, происходивших в новом государстве в период революционных преобразований, когда закладывались основы советского строя, на десятилетия предопределившие развитие российского общества. Важнейшие выводы диссертационной работы способствуют целостному пониманию эволюции системы органов власти Российского государства, решению задач совершенствования их деятельности на современном этапе. Фактический материал, положения и выводы диссертации могут быть использованы в обобщающих трудах по истории Отечества, истории отечественного государства и права, в соответствующих учебных пособиях, вузовском преподавании, научном краеведении.
Апробация результатов. Основные положения диссертации отражены в 6 научных публикациях общим объемом 2,72 п.л., включая статью в ВАКовском журнале. Важнейшие вопросы докладывались автором на международных (Курск, 2006, 2008) и региональных (Курск, 2007) научных конференциях.
Структура работы включает введение, три главы, заключение и список использованных в диссертации источников и литературы.
Большевики и задача централизации власти
События 1917 г. привели к возникновению новой государственной структуры — системы Советов.
Советы любого уровня мыслились как альтернатива буржуазной системе разделения властей. По форме это были свободные неформальные собрания без ясно очерченных функций, которые воплощали в жизнь идею всеобщего народовластия. Прямым следствием этой системы явилось то, что теоретически отсутствовала иерархическая подчиненность местных органов центральным. Каждый Совет и каждый съезд советов обладал высшей властью на соответствующей территории. Это декларировала Конституция РСФСР 1918 г.
Однако идеализированное представление о Советах как выразителях воли народа и гарантах правопорядка, опирающегося на революционную сознательность масс, не выдерживало испытания действительностью. Более того, в условиях гражданской войны самостоятельность местных Советов становилась просто опасной.
Лозунг «Вся власть — Советам!» зачастую понимался в том смысле, что никакой власти, кроме местного Совета, признавать не следует. Местные Советы называли себя «совнаркомами», издавали декреты, реквизировали здания, принимали постановления, идущие вразрез с декретами и установлениями центральной власти.
В принятой в июле 1918 г. Конституции РСФСР прослеживается попытка установить определенную иерархическую подчиненность местных Советов. Статья 62 не только наделяла вышестоящие Советы и их исполкомы правом контроля за нижестоящими, но и предоставляла «областным и губернским съездам Советов и их исполнительным комитетам ... право отмены решений действующих в их районе Советов»55. Но речь, как видим, идет только о контроле над деятельностью уездных и волостных Советов, губернские же органы по-прежнему считали себя первоисточником власти.
Тенденция к «самостийности местных Советов хотя и служила убедительным доказательством глубины революционных изменений в обществе, но несла в себе смертельную опасность. Остановить хаос и анархию в стране было невозможно, пока каждый исполком местного Совета мог заявить, что «приемлет декреты центральной власти постольку, поскольку они для него приемлемы»56. Самостоятельность местных Советов превратилось в явное самоуправство. Это было логическим следствием развития непосредственной демократии, провозглашенной большевиками. И.А. Ильин отмечал, что «республика и федерация требуют особого правосознания, которого многие народы не имеют и коего нет и в России»57.
Примером, иллюстрирующим самоуправство местных Советов, могут служить события, произошедшие в Курске в апреле 1918 г. в результате мятежа в 1-м Курском революционном полку. Обстановка осложнялась тем, что в непосредственной близости от города в этот момент находились германо-гайдамацкие войска. В столь сложной ситуации губернский исполнительный комитет принял решение о списании со счетов некоторых организаций и личных счетов граждан, хранящихся в Курском отделении Народного банка, крупной суммы денег, требовавшейся для организации подавления мятежа и отпора вражеским войскам. После выдачи с текущего счета Марьинского товарищества Пинских сахарных заводов 95 000 рублей5 , которая была произведена без предъявления чеков, отдел местных учреждений Народного банка поставил на вид Курскому отделению ненадлежащую выдачу денег. Главный комиссар Народного банка Спунде 23 апреля прислал телеграмму следующего содержания: «[в] случае требования совдепов, других властей контрибуции или обложения вкладов, счетов воздержитесь [от] удовлетворения, запрашивайте согласия центральных властей»59. Служащие Курского отделения Народного банка сообщили о содержании данной телеграммы губернскому комиссару финансов. Несмотря на это, 24 апреля по предписанию губернского исполнительного комитета с 22 текущих счетов частных лиц было списано 445 000 руб, которые были переведены на счет губисполкома.
Народный комиссариат юстиции
Центральным государственным органом управления юстицией стал Народный комиссариат юстиции, образованный 26 октября 1917 г. Декретом II Всероссийского съезда Советов «Об образовании Рабочего и Крестьянского правительства» 12і. В контексте ленинской теории государства в форме революционной диктатуры, опирающейся на непосредственный почин народных масс снизу, а не на закон, новому органу вряд ли отводилась ключевая роль в государственном строительстве. Показательным является тот факт, что первый народный комиссар юстиции был самым молодым министром: Г.И. Оппокову (Ломову) в 1917 г. было 29 лет. Оп-поков, а также сменивший его на этом посту Штейнберг были левыми эсерами, что также характеризует отношение большевиков к Наркомату юстиции. Только в марте 1918 г. наркомом юстиции становится большевик П.И. Стучка, а с сентября 1918 г. - большевик Д.И. Курский. Эти назначения были не просто кадровыми перестановками в руководстве Наркомата, они характеризовали изменение отношения власти ко всей системе юстиции.
Демонтаж старых тюрем, уничтожение полиции и жандармерии привели к тому, что выпущенные на волю уголовники, пользуясь безнаказанностью, принялись за грабежи и разбои. Насилие и вседозволенность, прикрываемые революционными лозунгами, стали обычным явлением. Своего разрешения ожидали тысячи гражданских дел. Стала очевидной необходимость осуществления правосудия как целенаправленной систематической деятельности, поддерживаемой четкой управленческой структурой.
На Наркомат юстиции возлагались очень широкие задачи. Это потребовало соответствующей организации аппарата, которая неоднократно менялась на протяжении 1917-1922 гг.
До декабря 1917 г. Наркомат функционировал, сохраняя структуру упраздненного Министерства юстиции. 12 декабря Наркомюстом было издано распоряжение об отмене прежнего деления на департаменты и установлены следующие отделы: 1 — личного состава и судоустройства; 2 — законодательных предположений и кодификаций; 3 — административный; 4 — тюремного управления; 5 — общественной библиотеки бывше го кодификационного отдела .
План работы Народного комиссариата юстиции, принятый 19 декабря 1917 г., несколько изменил его организацию. Общее руководство перешло к коллегии из пяти лиц под председательством народного комиссара юстиции. Комиссариат делился на шесть отделов: 1 - личного состава и судоустройства; 2 - законодательных предположений; 3 - кодификационный; 4 - литературно-издательский; 5 - тюремного управления; 6 - административный .
Наиболее раннее из сохранившихся постановлений коллегии НКЮ от 22 марта 1918 г. «Об организации комиссариата и о более точном и це 71 лесообразном распределении работ между отделами комиссариата»124 вновь уточняло количество и задачи различных отделов НКЮ. Согласно этому постановлению Народный комиссариат юстиции состоял из коллегии, которая руководила всеми структурными подразделениями наркомовского аппарата, и отделов, часть из которых имела подотделы.
Состав коллегии утверждался Советом Народных Комисаров. Вплоть до конца августа 1918 г. заседания проводились практически каждый день . Количество обсуждаемых вопросов колебалось от одного до двадцати пяти. Тематика и значимость этих вопросов были весьма разнообразны: от обсуждения проектов декретов до неявки на работу или инцидентов между отдельными служащими. С приходом на должность комиссара юстиции Д.И. Курского заседания коллегии стали проводиться по понедельникам, средам и пятницам (протокол № 85 от 30.08.1918 г.) .
При первом отделе, который по-прежнему именовался отделом личного состава и судоустройства состоял секретариат печати и статистическое отделение, которое занималось ведением справок о судимости. Заведовал отделом Н.А. Черлюнчакевич. Он же заведовал четвертым, справочным отделом, в ведении которого находился прием и рассмотрение в порядке надзора жалоб на решения и приговоры народных судей, наблюдение за правильным и единообразным применением декретов и разрешение возникавших при этом недоразумений.
Кадровый состав: образовательный уровень и профессиональная компетенция
Захватив власть в октябре 1917 г., большевики сразу столкнулись с достаточно острыми кадровыми проблемами во всех областях государственного строительства. Классовая борьба, возведенная в ранг основной движущей силы исторического процесса, декларированный слом старой государственной машины, достаточно аморфная система местной власти, известные заявления о стремлении научить кухарок управлять государством - все это не могло не вызвать антагонизма между бывшим чиновничьим аппаратом и новой властью.
Нельзя не учитывать то обстоятельство, что переход власти в руки новых политических сил неизбежно приводит к рекрутированию из этих сил нового кадрового состава государственного аппарата. Историческая наука никогда не оспаривала того факта, что большевики испытывали серьезный недостаток в квалифицированных кадрах. Достаточно долгое время историки изображали работников различных государственных органов первых лет советской власти людьми прямодушными, беззаветно стремящимися к самообразованию и преодолевающими явные недостатки образованности посредством освоения практических навыков в той или иной сфере деятельности. В качестве одной из основных причин преодоления очевидных трудностей, существовавших, в том числе, и в практике государственного строительства, рассматривалось бескорыстное стремление представителей новой власти к преодолению временных невзгод и вера в светлое будущее. В результате остался без ответа вопрос: каким образом большевикам удалось наладить работу государственного аппарата в столь короткие сроки в условиях отсутствия квалифицированных и образованных кадров? Самообразование и приобретение практического опыта в столь сложной сфере, как государственное управление, - процесс достаточно длительный даже для человека, имеющего определенный образовательный уровень, и тем более для большой массы людей, большинство из которых были элементарно безграмотны.
Проблема кадров, остро стоявшая для всего советского госаппарата, применительно к юстиции усугублялась тем, что либеральная интеллигенция, из которой преимущественно состоял юридический корпус в дореволюционной России, в большинстве своем враждебно восприняла новую власть. Особенно сильно это проявилось в среде адвокатуры, которая, по сути, составляла корпорацию. Будучи негативно настроенной по отношению к новой власти, она могла воздействовать даже на тех своих членов, которые не имели ярко выраженных антибольшевистских убеждений.
В центральных органах юстиции в разное время работали большевики, имевшие юридическое образование: Д.И. Курский, П.И. Стучка, А.А. Сольц, П.А. Красиков, К.Х. Данишевский, Н.А. Скрыпник, А.И. Хмельницкий. Важнейшие посты в Наркомате юстиции с первых дней его существования занимал известный правовед, профессор М.А. Рейс-нер. Однако даже на «верхних этажах» новой юстиции вопрос об укомплектованности кадрами не был решен. Еще сложнее обстояло дело с комплектованием местных органов.
Кадровые проблемы большевиков, в том числе в области управления юстицией, сводились к четырем аспектам.
