Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Информационно-идеологическая подготовка к войне 37
1.1. Идеологическая подготовка к войне 38
1.2. Информационная подготовка русско-японской войны 1904- 1905 гг 52
Глава 2. Русско-японская война в периодических изданиях 60
2.1. Положение военных корреспондентов и организация цензуры в военное время 61
2.2. Пресса о боевой деятельности Порт-Артурской эскадры 81
2.3. Действия Владивостокского крейсерского отряда в российских периодических изданиях 97
2.4. Российская периодика о походе 2-й Тихоокеанской эскадры 103
2.5. Иностранная пресса о русско-японской войне 120
Глава 3. Русско-японская война в агитационной деятельности политических движений в 1904-1905 гг 132
3.1. Приемы антивоенной пропаганды 133
3.2. Антивоенная агитация революционных организаций в период русско-японской войны 1904 - 1905 гг 148
Заключение 162
Источники и литература 169
- Идеологическая подготовка к войне
- Положение военных корреспондентов и организация цензуры в военное время
- Российская периодика о походе 2-й Тихоокеанской эскадры
- Антивоенная агитация революционных организаций в период русско-японской войны 1904 - 1905 гг
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Русско-японская война 1904–1905 гг. оказала противоречивое влияние на российское общество и исторический процесс, что проявилось в реакции на нее различных социальных слоев, политических партий и общественных организаций. Сегодня отношение российского общества к русско-японской войне является мало изученным.
Обращение к историческому прошлому, его урокам помогает объективному изучению процессов, протекающих в современном обществе, способствует выстраиванию диалога власти и общества. Учет общественных настроений, умение власти чутко реагировать на их изменения в условиях войны во многом определяют результат ведения военных действий и социальную стабильность. Вызвав патриотический подъем в стране в начале русско-японской войны, правительство не только не смогло использовать благосклонность россиян для укрепления своего авторитета власти, но и неумелым ведением войны ускорило радикализацию народных масс и ввергло Россию в Первую русскую революцию.
Объект исследования: военно-морской флот и русское общество в информационном противостоянии в период русско-японской войны 1904–1905 гг.
Предмет исследования: эволюция информационного обеспечения действий военно-морского флота в русско-японской войне 1904–1905 гг.
Хронологические рамки исследования: так как русско-японская война оставила достаточно глубокий след в памяти россиян, находила отражение в прессе и художественной литературе в более поздние периоды российской истории, а подготовка к ней общественного мнения имела место задолго до ее начала, возникает необходимость в расширении временных рамок исследования с 90-х гг. XIX в. до 1917 г.
Географические рамки исследования охватывают всю территорию Российской империи. Изучение тематики публикаций периодических изданий в зависимости от региона позволяет раскрыть отношение различных слоев общества к русско-японской войне.
Степень изученности темы. Историография русско-японской войны 1904 – 1905 гг. стала создаваться в ходе самой войны. Первые работы по ее проблемам написаны очевидцами и участниками событий. В послевоенные годы ее изучением и осмыслением занимались в основном военные. Основные вопросы, волновавшие военных историков, касались истоков войны и причины поражения России.
Проблема отношения общества к русско-японской войне в дореволюционной историографии разрабатывалась слабо. Тем не менее были сделаны первые попытки охарактеризовать внутриполитическую ситуацию в стране и отношение общества к войне, оценить влияние дальневосточных событий на формирование взаимоотношений власти и общества. Большинство историков отмечали патриотический подъем в начале войны, выразившийся в манифестациях, прекращении забастовок, молебнах о победе.
Наибольшее внимание исследователи уделяли позиции политических партий, причем зачастую они негативно оценивали деятельность в годы войны не только революционных организаций, но и представителей либерального движения, обвиняя их в стремлении расколоть общество пользуясь постоянными поражениями русских войск.
Фундаментальным исследованием по истории российского либерализма является монография И.П. Белоконского. Автор отмечал, что среди земцев не было единства по вопросу об отношении к войне и правительству. Он не анализировал военно-морские события русско-японской войны, выделив только Цусимское сражение в качестве решающего фактора, определившего переход земства в оппозицию самодержавию.
Дореволюционные исследователи не задавались целью определения этапов изменения общественных настроений в связи с русско-японской войной. Однако в каждом труде есть косвенное упоминание об их динамике. Историки отмечали патриотический подъем в начале военного конфликта, затем апатию и усталость, нарастание недовольства трудностями, вызванными войной, и переход, вследствие этого, всех слоев общества в оппозицию правительству.
К проблемам русско-японской войны обращались также общественно-политические деятели, в частности, В.И. Ленин, Ю.О. Мартов, П.Н. Милюков, С.Ю. Витте, А.С. Суворин.
В статьях, посвященных крупнейшим сражениям на Дальнем Востоке, В.И. Ленин уделял большое внимание воздействию войны на развитие революционного движения в России. Поражение царизма усиливало недовольство народных масс и тем самым показывало отсталость самодержавия. В этом, считал В.И. Ленин, заключалась революционная роль русско-японской войны. В отличие от идеолога большевиков, Ю.О. Мартов отмечал важное, но не решающее воздействие поражений русской армии на развитие борьбы против самодержавия.
К опыту русско-японской войны обращался лидер партии кадетов П.Н. Милюков, проводя параллель между событиями 1905 и 1917 гг. А.С. Суворин, редактор патриотической газеты «Новое время», в 1904 г. опубликовал 83 письма, практически каждое из которых касалось военных действий на Дальнем Востоке. С.Ю. Витте анализировал истоки русско-японской войны, давая им достаточно объективную оценку.
Таким образом, дореволюционная историография русско-японской войны характеризуется приоритетным изучением военных действий на Дальнем Востоке, благодаря чему был обобщен и систематизирован обширный фактический материал. Однако проблема информационного обеспечения действий русского флота не получила должного освещения. Тем не менее были определены основные направления изучения темы.
В советской исторической литературе закрепилась традиция рассматривать русско-японскую войну как изначально обреченную на неудачу.
В 1942 г. в свет выходит исследование П.Д. Быкова «Русско-японская война 1904–1905 гг. Действия на море». Автор рассматривает обстановку на Дальнем Востоке перед войной, подготовку сторон к боевым действиям и планы войны и дает их описание. В заключении он подводит итоги войны в области военно-морского искусства.
А.И. Сорокин в своей написанной с марксистских позиций работе «Русско-японская война 1904 – 1905 гг.» большое внимание уделяет действиям военно-морского флота, отмечая, что морской театр боевых действий был основным для России, потому что господство русских на море сделало бы невозможным переброску японских войск на материк, и, следовательно, война бы велась при инициативе российских вооруженных сил.
Непосредственному описанию сражений на море во время русско-японской войны посвящено не так много трудов. Одним из них является подготовленное на серьезном документальном материале коллективное исследование В.А. Золотарева и И.А. Козлова. В монографии подробно рассматриваются действия военно-морского флота. Действия Порт-Артурской эскадры традиционно оцениваются положительно только в период командования С.О. Макарова, но исследователи отмечают, что его гибель была поворотной точкой в судьбе флота. Относительно 2-й Тихоокеанской эскадры авторы считают, что З.П. Рожественский был серьезным флотоводцем, но его назначение на должность командующего не смогло бы переломить ситуацию.
В советской историографии сложилась крайне негативная оценка событий русско-японской войны. Освещению морских событий русско-японской войны в условиях информационного противостояния в прессе и художественной литературе историческая наука уделяла мало внимания, ограничиваясь только характеристикой общественного мнения населения.
После распада СССР произошел отказ от марксистских позиций и отношение к различным историческим событиям изменилось, но русско-японская война по-прежнему отрицательно рассматривается в подавляющем большинстве работ.
Комплексное исследование В.Д. Доценко «История военно-морского искусства» является обобщением мировой военно-морской мысли. Оценивая русско-японскую войну с позиции «уничтожения сил противника на море», он основное внимание уделяет Цусиме. Отмечая, что в истории Цусимского сражения есть много «белых пятен», а в литературе до сих пор ведется спор о том, кто виноват в поражении, автор делает вывод, что причина поражения только одна – слабая выучка личного состава.
Двухтомный труд В.А. Золотарева и Ю.Ф. Соколова «Трагедия на Дальнем Востоке: русско-японская война» детально рассматривает деятельность российских военно-морских сил. Приведено большое количество фактов, и значительное внимание уделено характеристике личностей, участвовавших в войне.
Коллективная монография В.К. Щацилло и Л.А. Шацилло «Русско-японская война 1904 – 1905 гг.», написанная с привлечением широкого круга разнообразных источников, раскрывает русско-японскую войну в комплексе – начиная с возникновения трений между Россией и Японией в 1895 г. и заканчивая Портсмутским миром 1905 г. В работе описывается внутреннее положение Российской империи и Японии, состояние их вооруженных сил, планы на предстоящую войну. Действия флота описаны здесь довольно обширно, но вместе с тем они практически никак не оцениваются, причины поражения России в этой войне так же не указываются.
В монографиях А.Б. Широкорада, Н.В. Скрицкого, Г.И. Зуева русско-японская война рассматривается как период нереализованных возможностей. Авторы отмечают полную неподготовленность России к войне во всех сферах, включая военную, политическую и социальную.
В периодике тема действий русского флота во время русско-японской войны раскрывается по отдельным проблемам.
Интерес представляет публикация А.А. Киличенкова «Случайно проигранная война», где он приходит к выводу, что исход сражения определился после выхода из строя и гибели эскадренного броненосца «Ослябя» и трех броненосцев типа «Бородино». Именно в этом, по мнению А.А. Киличенкова, и следует искать причины разгрома. Автор пытается разобраться в категориях «случайность» и «закономерность», которые сыграли определенную роль в сражении при Цусиме и в деятельности адмирала З.П. Рожественского во время битвы.
Значительное место в пересмотре роли некоторых основных участников русско-японской войны на современном этапе стало исследование Н.В. Шабуцкой, посвященное флотоводческой деятельности адмирала З.П. Рожественского. В нем глубокому сомнению подвергается сложившийся в историографии стереотип об отрицательной роли вице-адмирала в Цусимском сражении. Автор отмечает, что З.П. Рожественский был единственным адмиралом русского флота, способным совершить переход на Дальний Восток. Он не мог избежать поражения, но, по мнению автора, мог его смягчить.
К.О. Саркисов, представляя в монографии «Путь к Цусиме» анализ писем вице-адмирала З.П. Рожественского, также говорит о невиновности флагмана в поражении.
Динамика общественных настроений и характеристика взаимоотношений общества и власти нашла отражение в публикациях О.Р. Айрапетова, В.В. Глушкова, А.А. Шаравина, Д.В. Ливенцева, Е.И. Долгова.
Достижением современной исторической науки стал коллективный труд о Первой русской революции А.Е. Иванова и В.В. Шелохаева. Авторы попытались с учетом новых источников и подходов комплексно охарактеризовать предпосылки, основные события и значение революции. Отдельная глава монографии посвящена войне с Японией. В ней авторы отметили патриотический подъем в обществе в начале войны, показали позиции различных политических партий, прежде всего, либералов, определили динамику общественных настроений. По их мнению, к лету 1904 г. патриотические настроения сменились глубоким разочарованием, осенью оживилось оппозиционное движение, а поражения русской армии под Мукденом и Цусимой способствовали разрастанию революции.
На современном этапе изучения русско-японской войны историки поднимают ранее не исследованные темы. Особый интерес представляет официальная пропаганда правительства по поддержанию патриотического подъема в обществе. Серьезным исследованием в этом направлении является работа Л.В. Жуковой. Автор, проанализировав восприятие Японии русским обществом на протяжении всей истории русско-японских отношений, определила основные направления идеологической работы в различных слоях населения. Исследователь отмечает, что эффективность государственной пропаганды во время войны сводилась на нет деятельностью «непатриотических» изданий.
А.О. Буранок в своём диссертационном исследовании рассматривает организацию информационного обеспечения русско-японской войны в Самарской губернии. На основе анализа теории информационного обеспечения в начале ХХ в. и характеристики основных видов информационных источников автор приходит к выводу о том, что для создания общественного мнения в провинции привлекались все возможные способы передачи информации. Интерес к войне в провинциальной общественности не был постоянным – от патриотического подъема в начале он колебался в зависимости от новостных сообщений с театра военных действий.
Е.А. Гладкая отмечает отсутствие в России четкого, отлаженного агитационно-пропагандистского механизма, что стало причиной абсолютно негативного восприятия русско-японской войны российским обществом. Поражение в войне усилило не только ксенофобские настроения среди русского народа, но и националистические.
Э.А. Воробьева, исследуя отношение общественности Сибири и Дальнего Востока к русско-японской войне, раскрывает задачи, стоящие перед российскими СМИ в деле формирования общественного мнения. Среди них можно выделить необходимость доказательства обществу неизбежности и необходимости войны и убеждения в реальной угрозе, исходившей от Японии. Она также акцентирует внимание на изменении общественного мнения региона в зависимости от хода боевых действий, представлении государственной власти в качестве главного виновника поражения.
Аналогичные выводы представлены в диссертации Е.А. Смирновой относительно губерний Верхнего Поволжья.
Таким образом, постсоветская историография достигла определенных результатов в изучении информационного противостояния в период русско-японской войны. Основными ее особенностями являются: выделение данной проблемы как самостоятельного объекта изучения, специализация исторических трудов, разработка новых аспектов взаимоотношений общества и власти в годы войны.
Тематика русско-японской войны разрабатывается и в зарубежной историографии. Большинство историков сосредотачивает свое внимание на международных отношениях России и Японии на рубеже XIX-XX вв., описании военных действий.
Одним из первых изданий по истории дальневосточного конфликта является коллективный труд японских историков «Описание военных действий на море в 37-38 гг. эпохи Мейдзи (1904-1905 гг.)».
Одной из значимых зарубежных монографий о русско-японской войне является труд К. Мартина. Автор подробно осветил военные действия на Дальнем Востоке и объяснил их начало геополитическими соображениями двух держав. Россия и Япония, по его мнению, стремились господствовать в Северной Азии.
Примечательно, что на современном этапе разработка сюжетов русско-японской войны ведется японскими и российскими историками совместно. В своем докладе японский историк Е. Цушия отметил, что в отличие от японских властей российское правительство не смогло воспользоваться патриотическим подъемом. Японские историки, как и российские, разрабатывают проблемы идеологического обоснования военных действий. Достоинством зарубежных работ является беспристрастный взгляд со стороны, оригинальная трактовка военных событий.
Своеобразным итогом столетнего развития отечественной и зарубежной историографии войны стало издание приуроченного к юбилею этого события международного сборника статей «Русско-японская война. 1904–1905 гг. Взгляд через столетие». Среди авторов этого труда – историки России, Европы, США, Японии. Следует отметить статьи О.Р. Айрапетова, М. Ларюэля, К.В. Шевченко, в которых характеризуется отношение общества к событиям на Дальнем Востоке.
О.Р. Айрапетов раскрывает систему организации военной цензуры на театре военных действий и дает подробный перечень военных корреспондентов, присутствовавших на Дальнем Востоке во время войны.
М. Ларюэль выделяет основные направления в развитии русского национализма. На основе анализа взглядов представителей данного течения он освещает взгляды российских националистов на взаимоотношения России и стран Дальнего Востока, главным образом Китая и Японии.
К.В. Шевченко пишет о поддержке чешской общественностью российской стороны в русско-японской войне. Причиной этого являлась экономическая и политическая зависимость Сербии от России. Он отмечает, что неудачи России привели к пересмотру отношения к ней чехов, которые отошли от «наивно-поверхностного русофильства».
Отечественная и зарубежная историография представляют собой огромный пласт работ, посвященных различным аспектам русско-японской войны. На современном этапе развития исторической науки тема информационного обеспечения русско-японской войны стала самостоятельным объектом изучения. Между тем большая часть исследований по данной проблематике носит фрагментарный характер, не позволяя воссоздать объективную картину общественных настроений в стране и регионах.
Цель работы: изучение содержания тенденций специфики информационного обеспечения действий российского военно-морского флота в информационном противостоянии в период русско-японской войны 1904–1905 гг.
Задачи диссертационного исследования:
осветить основные направления в идеологической и информационной подготовке русско-японской войны;
выделить этапы изменения и тенденции общественных настроений в годы войны;
раскрыть систему организации цензуры и представления информации о действиях российского военного флота в периодические издания;
проанализировать тематику публикаций в периодической печати, посвященных боевой деятельности российского флота в 1904–1905 гг.;
охарактеризовать отношение иностранной периодической печати к военно-морским событиям на Дальнем Востоке;
дать представления о приемах антивоенной агитации, проводившейся политическими партиями и движениями;
показать эффективность антивоенной пропаганды революционных организаций.
Методологическую основу исследования составляют принципы историзма и научной объективности, требующие выявления причинно-следственных связей, рассмотрения процессов и событий в развитии.
Основополагающим является принцип объективности, требующий анализа всей совокупности доступных для исследования источников и литературы. Применение принципа историзма позволило провести последовательный анализ отражения военно-морских событий в российском обществе начала XX в.
При написании диссертации использовались такие методы исторического исследования как проблемно-хронологический метод, позволяющий выявить изменение общественных настроений на протяжении всей войны, историко-генетический дающий возможность выделить причины и процесс формирования отношения общества к военным событиям. Применение указанных методов позволило сформулировать главные выводы и обобщения.
Источниковая база диссертационного исследования. В основу исследования положен комплекс архивных и опубликованных материалов.
Все источники можно разбить на несколько групп.
К первой группе источников относятся материалы периодической печати – центральных и местных газет, а также коллекция материалов, собранных Российским государственным архивом военно-морского флота (РГАВМФ). Данные документы позволяют составить целостную картину деятельности прессы по освещению боевой активности российского военно-морского флота, проследить динамику изменения акцентов в информационном обеспечении войны, раскрыть интересы общественности как на общероссийском, так и на региональном уровнях, показать отношение различных категорий населения Российской Империи к событиям на морском театре военных действий.
Вторую группу составляют материалы личного происхождения. Фонды Ф.В. Дубасова, Е.И. Алексеева и Н.О. Эссена позволяют не только проследить информационную подготовку к войне, но и раскрыть последующую деятельность российского правительства по сохранению положительной динамики общественного мнения.
Третья группа источников – законодательные акты и административные регламенты, призванные регулировать цензуру сообщений с театра военных действий. Анализ материалов, представленных в РГАВМФ и Российском государственном историческом архиве (РГИА), даёт возможность охарактеризовать способы формирования общественного мнения, используемые российским правительством, а также организацию цензуры в прифронтовых и фронтовых областях и России в целом.
В четвертую группу входят материалы местных архивов: Государственного архива Воронежской области (ГАВО) и Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (ЦГИАСПб), главным образом это документы губернских канцелярий и жандармских управлений. Данные материалы показывают антивоенную агитацию антиправительственных партий, ее влияние на население и реакцию россиян на эту деятельность, отношение общественности к событиям русско-японской войны.
Архивные источники дополнены опубликованными материалами.
В первую очередь это воспоминания непосредственных участников событий. Они позволяют оценить степень достоверности событий, изложенных в прессе. Одной из наиболее позитивных черт данного вида источников является то, что они не только содержат характеристику тех или иных фактов, но и дают оценку наиболее значимым личностям – участникам войны с разных позиций.
Так же, сюда можно отнести мемуарную литературу, написанную не участниками, но очевидцами событий. Эти люди в большинстве своем находились вдали от театра военных действий, и их оценка событий осуществляется с позиций сложившихся в обществе стереотипов, что особенно ценно, поскольку наиболее достоверно раскрывает восприятие россиянами военных событий 1904–1905 гг.
Источниковая база позволяет раскрыть основные аспекты темы и сделать ряд новых выводов, оценить эффективность информационного обеспечения действий русского флота в период русско-японской войны.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
-
Диссертационная работа является первым комплексным исследованием, посвященным информационному обеспечению действий российского военно-морского флота в период русско-японской войны 1904–1905 гг.
-
Впервые в историографии предпринята попытка комплексного изучения отношения российского населения к военно-морским событиям русско-японской войны.
-
Представлен анализ деятельности отечественных и зарубежных периодических изданий, официальных органов власти, политических партий и организаций по освещению боевой деятельности русского флота.
-
Раскрыты пропагандистские приемы, которые использовались политическими партиями в антивоенной агитации.
-
В ходе исследования в научный оборот введен ряд новых, ранее не опубликованных архивных документов, что позволило более широко оценить эффективность системы военной пропаганды и агитации, рассмотреть общественное отношение к русско-японской войне и ее роль в истории России.
Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы в дальнейшей научной работе по исследованию отношения общества к русско-японской войне 1904–1905 гг., к военным конфликтам XIX - XX вв. как на региональном, так и общероссийском уровнях, а также для углубленного изучения общественно-политической обстановки в России в начале XX в. в курсах отечественной истории в вузах и школе и для подготовки краеведческих исследований.
Положения выносимые на защиту:
1. Основные направления в идеологической и информационной подготовке русско-японской войны 1904–1905 гг. заключались в формировании образа Японии как врага задолго до начала боевых действий. Она проводилась в духе крайнего национализма
2. В изменении общественных настроений в отношении русско-японской войны можно выделить четыре этапа: конец января – начало апреля 1904 г.: период патриотического подъема и попыток прессы представить военные события в выгодном правительству свете; апрель 1904 г. – май 1905 г.: нарастание общественного недовольства ходом военных действий, пиком которого становится Цусимское сражение, результат которого вызвал шок у российского общества; июнь 1905 г. – начало 1907 г.: поиск виновников поражения и использование результатов русско-японской войны в политической борьбе, смещение акцентов общественного внимания с русско-японской войны на развитие революции в России; 1907 – 1917 гг.: тема русско-японской войны практически сходит со страниц периодической печати, лишь в местных изданиях публикуются воспоминания участников войны для поддержания интереса у читателей.
3. Система организации цензуры в Российской империи была неэффективной в силу бюрократизации.
4. Информационное обеспечение действий российского военно-морского флота через создание героического образа даже при самых серьезных неудачах привело к полному падению доверия населения к власти и отрицанию обществом необходимости продолжения войны.
5. Тематика публикаций иностранной периодической печати колебалась в зависимости от интересов государства. В начале войны пропагандировалась безоговорочная поддержка Японии. В конце, опасаясь Японии как экономического конкурента, зарубежная пресса призывала к заключению мира, чтобы не дать Японии воспользоваться плодами побед.
6. Освещение деятельности военного флота в агитации политических партий и организаций носило поверхностный характер. Её направленность зависела от идеологии агитирующего движения. Употребление сведений о событиях на морском театре военных действий использовалось для нагнетания обстановки и демонстрации несостоятельности российской военно-политической системы.
7. Антивоенная агитация революционных партий не принесла желаемого результата. Это обуславливалось общим экономическим и политическим кризисом Российской империи и развитием революционной ситуации. В данных условиях можно говорить об антивоенной агитации как об очередной причине для недовольства населения.
Соответствие шифру (паспорту) специальности. Диссертация соответствует шифру (паспорту специальности 07.00.02 Отечественная история; областям исследования: 4. История взаимоотношения власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов, 7. История развития различных социальных групп России, их политической жизни и хозяйственной деятельности, 8. Военная история России, развитие ее вооруженных сил на различных этапах развития, 14. История политических партий России, 18. Исторические изменения ментальностей народов и социальных групп российского общества, 25. История государственной и общественной идеологии, общественных настроений и общественного мнения.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены в 17-ти публикациях общим объемом 6,2 п.л., в том числе в 6-ти статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых журналах и изданиях. Выводы и предложения исследования докладывались автором на научно-практических конференциях в Воронежском государственном педагогическом университете (Воронеж, 2010 – 2012); на международной научно-практической конференции «Проблемные аспекты и пути решения в современной науке» (Краков, 2012); на международной научно-практической конференции «Достижения в науке. Новые взгляды, проблемы, инновации» (Лодзь, 2012); на II международной научно-практической конференции «История и археология в современном мире» (Москва, 2012); на IV всероссийской научно-практической конференции «Проблемы войны и мира в современном обществе» (Тверь, 2012); на VII международной научной конференции «Гуманитарные науки и современность (Москва, 2012); на II международной научно-практической конференции (Мюнхен, 2012).
Структура диссертации: работа состоит из введения, 3-х глав, заключения и библиографического списка.
Идеологическая подготовка к войне
Одним из направлений подготовки к русско-японской войне со стороны царского правительства стало формирование общественной идеологии, поддерживающей войну.
7 мая 1903 г. при Николае II, было созвано совещание министров, на котором был принят новый курс в решении Маньчжурского вопроса. На совещании присутствовали министр иностранных дел В. Н. Ламсдорф, министр финансов С. Ю. Витте, министр внутренних дел В. К. Плеве, контр-адмирал А. М. Абаза (с 10 октября 1903 г. управляющий Особым комитетом по делам Дальнего Востока - С. П.), статс-секретарь А. М. Безобразов, военный агент в Китае и Японии полковник К. Н. Вогак, начальник Главного штаба В. В. Сахаров и военный министр А. Н. Куропаткин.
На совещании было высказано мнение о плохом положении России в Маньчжурии и необходимости его улучшения1.
Также министры выработали соответствующую программу, которую В. К. Плеве выразил следующими словами:
«Дабы включить Маньчжурию в сферу нашего политико-торгового влияния, необходимо:
1) осторожное введение наших предприятий;
2) недопущение в Маньчжурию иностранцев»2.
К. Н. Вогак предлагал как можно быстрее увеличить военное присутствие на Дальнем Востоке, тем самым показав насколько Россия заинтересована в сохранении своего влияния в Маньчжурии .
Суть данных действий сводилась к поднятию боевой готовности вооруженных сил для защиты интересов русского капитала на Дальнем Востоке, основным противником которого виделась Япония.
Соотношение сил к этому времени было следующим: Япония располагала значительным военным флотом в 200 тыс. т водоизмещения с 15-ю тысячами человек личного состава, она имела возможность в короткий срок мобилизовать 300-тысячную армию, оснащенную самой передовой военной техникой, а также располагала значительными денежными средствами, которые состояли из английского займа, добровольных пожертвований граждан и двойного налогообложения.
Россия же имела незаконченную железную дорогу, недостроенную военно-морскую базу - Порт-Артур, разбросанную по огромной территории Восточной Сибири, плохо обученную и вооруженную устаревшим оружием армию в 100 тысяч человек и военный флот, уступающий японскому по тоннажу (114 тыс. т общего водоизмещения и 8500 человек команды).
Кроме того, Япония могла рассчитывать на поддержку Великобритании и США, а Россия - на поддержку Германии, «невмешательство» Франции и «нейтралитет» Китая. Таким образом Российская Империя фактически оставалась в дипломатической изоляции.
«Новый курс» связывается с влиянием на Николая II так называемой «Безобразовской клики». Она образовалась в начале 1898 г. «из самых ура-патриотических, шовинистических, феодальных элементов на предмет устройства акционерной компании для эксплуатации естественных богатств Кореи»1.
В «клику» входили:
1) Великий князь Алексей Михайлович;
2) граф И. И. Воронцов-Дашков;
3) новгородский помещик В. М. Вонлярлярский;
4) поверенный в делах в Корее Н. Г. Матюнин;
5) князья Ф. Ф. Юсупов, Н. Б. Щербатов и В. И. Козловский;
6) графы В. А. Гендриков, А. А. Орлов-Давыдов, Г. И. Ностиц;
7) член Государственного совета Н. П. Балашов;
8) предводитель дворянства Новомосоковского уезда и редактор газеты «Вестник Екатеринославского земства» М. В. Родзянко;
9) контр-адмирал А. М. Абаза;
10) министр внутренних дел В. К. Плеве;
11) стас-секретарь А. М. Безобразов - выступавший в качестве «идеолога» группировки1.
Способ избежать этой войны А. М. Безобразов видел в оставлении войск в Маньчжурии, быстром подкреплении их силами из России и образовании наместничества.
Проект образования из Северной Кореи стратегического заслона и введения туда отряда из 5 тысяч человек с артиллерией был реализован в январе 1903 г., когда А. М. Безобразов прибыл на Дальний Восток с «особыми полномочиями» и эвакуация войск была приостановлена.
Разрабатывая свою программу действий, А. М. Безобразов одновременно негативно высказывается в адрес С. Ю. Витте. Вот что говорится в одном из его писем на имя Николая II: «Для экономического общего благополучия Дальнего Востоке требуется:
а) сперва создание и обеспечение за собой известных ценностей и вообще прав на определенное состояние;
б) затем помещение этих ценностей для создания полезностей в благонадежные частные руки и соблюдения благоприятных условий для эксплуатации правильных дел; эти ценности должны считаться государственным достоянием; ... при этом создается порядок индивидуализации труда и капитала вместо принципа гос. социализма, который сознательно или бессознательно во всем проводился СЮ. Витте»1.
В 1902 г. между группировками С. Ю. Витте и А. М. Безобразова развернулась борьба за обладание лесозаготовительной концессией, образованной в 1897 г. Цель этой борьбы состояла в следующем: защитить возможности российского капитала в Маньчжурии и на реке Ялу.
26 марта 1903 г. было созвано совещание под председательством императора России для обсуждения записки Безобразова о придании предприятию на р. Ялу стратегического характера. Вскоре под видом обороны от нападения хунхузов на р. Ялу были введены войска, «для охраны». Таким образом, начался постепенный захват Маньчжурии.
Мысли о закрытии Маньчжурии для иностранцев приобретают все большее развитие. Не только А. М. Безобразов, но и С. Ю. Витте выступали за реализацию этой идеи.
Различие у сторонников «закрытия» Маньчжурии состояло в методах, какими планировалось его реализовать. В. Н. Ламсдорф и С. Ю. Витте планировали «закрыть» Маньчжурию путем установления таможенного покровительства для иностранного капитала. Их оппоненты предлагали просто аннексировать территорию.
С этого момента в кампанию по защите интересов России в Маньчжурии подключаются газеты. Большую роль в этом деле приобрела порт-артурская газета «Новый Край».
5 октября 1903 г. в газете появляется статья Россова, в которой последнее дипломатическое соглашение относительно Маньчжурии называется противоестественным. Автор делает акцент на «исторической миссии» России, на этот раз с шовинистическим оттенком: «...политическое первенство в северных странах Дальнего Востока предназначено историей России. Пора Японии признать это и получить свою чечевичную похлебку, в виде пользования создающимися через это благоприятными условиями для процветания ее торговли и промышленности»1. В заключение автор сожалеет, что «не все русские прониклись идеей о том, что господствовать в Маньчжурии есть не только наше право, но и обязанность» .
Положение военных корреспондентов и организация цензуры в военное время
К началу русско-японской войны присутствие военных корреспондентов на театре военных действий становится обычным делом. Известно, что в 1899 г. будущий премьер-министр Великобритании У. Черчилль отправился на вторую англо-бурскую войну в качестве корреспондента газеты «Morning post» . Работа журналистов определялась желанием общественности знать о ходе боевых действий, а редакциям издательств - получать прибыль от публикации этих сведений.
Первые русские военные корреспонденты появились в ходе Отечественной войны 1812 г. Большинство историков российской прессы появление военной журналистики в России связывают с Крымской войной 1853 - 1856 гг. С российской стороны это был Николай Берг - корреспондент журнала «Москвитянин» М. П. Погодина. С английской стороны на фронте присутствовал журналист Вильям Ховард Рассел2.
Среди российских корреспондентов Крымской войны можно выделить Льва Николаевич Толстого и Аркадия Петровича Столыпина, отца Петра Аркадиевича Столыпина3.
Во время русско-японской войны на фронте присутсвовало 140 военных корреспондентов, из них 38 иностранцев4. По национальному признаку иностранные военные корреспонденты делились следующим образом:
- англичане - 11 человек,
- американцы - 9 человек,
- французы - 9 человек,
- германцы - 4 человека,
- австрийцы - 4 человека,
- датчане - 2 человека,
- греки - 1 человек,
- итальянцы-1 человек1.
Среди русских корреспондентов можно выделить:
- 46 офицеров находящихся на действительной военной службе,
- 4 гражданских чиновника, в 1 врач,
- 2 студента-переводчика,
- 1 сестра милосердия,
- 47 лиц разных званий2.
В качестве военных корреспондентов на театре военных действий присутствовали известные писатели Н. Г. Гарин-Михайловский, Н. М. Немирович-Данченко, представлявшие газету «Русское слово», Ю. Л. Елец и В. Л. Кинг-Дедлов, командированные «Новым временем». Официальным корреспондентом «Правительственного вестника» выступал подполковник В. А. Апушкин, позже знаменный полковником Генерального штаба С. Добровольским .
Первоначально положение военных корреспондентов на фронте определялось согласно «Правилам военных корреспондентов, состоящих при русских войсках (и крепостях) на Дальнем Востоке» и дополнением к ним, изданным штабом наместника на Дальнем Востоке 29 марта и 7 июня 1904 г. соответственно .
Согласно данным документам российские подданные, выполняющие должность военного корреспондента, должны были иметь письменное «ручательство» за их благонадежность от своих редакций. Иностранные корреспонденты допускались в войска только по рекомендации их правительств Министерству иностранных дел Российской империи.
Лица, состоящие под надзором полиции и политически неблагонадежные не допускались в качестве корреспондентов.
Каждый корреспондент, прибывающий на театр военных действий, давал подписку, в которой обязался
1) не распространять известий о военных приготовлениях, численности и дислокации войск и другие сведения, принятые считать секретными;
2) не допускать в своих сообщениях никакой критики начальствующих лиц, ограничиваясь лишь правдивым изложением фактов (выделено нами - С. П.);
3) не сообщать непроверенных сведений о противнике;
4) выполнять все требования высшего военного начальства1.
Каждый прибывший на фронт корреспондент должен был представить в цензурную комиссию свою фотографию, где она заверялась, и получить удостоверение, подтверждающее его положение. Удостоверение имело две формы. Удостоверение по форме № 1 выдавалось от полевого штаба наместника на Дальнем Востоке, а удостоверение формы № 2 - штабом Маньчжурской армии. Первое удостоверение разрешало пребывать на театре военных действий, а второе - состоять при каком-либо воинском подразделении, если таково было желание корреспондента . В случае изъявления корреспондентом желания быть назначенным в крепость, необходимо было предварительно получить согласие ее коменданта через соответствующий войсковой штаб. При прибытии в воинское подразделение корреспондент был явиться к его начальнику и попросить разрешения остаться, вместе с тем, если командование считало присутствие журналиста в части или ином воинском подразделении нежелательным по военным соображениям, то он должен был немедленно удалиться. Таким образом, несмотря на назначение военных корреспондентов в воинские подразделения или крепости, последнее слово всегда оставалось за командирами последних.
Вместе с удостоверением, подтверждающим статус военного корреспондента, журналист должен был получить письменное разрешение на право держать лошадей, повозки и прислугу. Прислуга также была обязана иметь удостоверения личности. Корреспондент был ответственным не только за себя, но и за свою прислугу.
Полученные в штабе удостоверения и заверенную фотографию военный корреспондент обязан был всегда иметь при себе и предъявлять военным властям по первому требованию. Одновременно для подтверждения статуса журналистам вменялось в обязанность носить особый отличительный знак. Он был един для всех и представлял собой повязку красного цвета с черными буквами В. К., носившуюся на левом рукаве выше локтя1.
Поскольку военным корреспондентам было нежелательно беспокоить высших начальствующих лиц, то для связи с ними при штабах армий, отдельных отрядов и в местах «где будет признано нужным», назначались особые офицеры . Через них журналисты получали указания о способах отправки корреспонденции в цензурные комиссии. Журналистские сообщения допускались в форме телеграмм или отдельных статей, заметок и очерков. При пересылке данных материалов не допускалось их шифрование.
Еще одной обязанностью корреспондентов была срочная доставка в полевой штаб наместника двух экземпляров газет или журналов, в которых были опубликованы их статьи.
Любой корреспондент мог быть выслан с театра военных действий, но отдать распоряжение о его высылке могли только те чиновники, которые зарегистрировали его в качестве фронтового журналиста, выдав ему соответствующее удостоверение.
Четко регламентировалась и процесс высылки корреспондентов: при отъезде они были обязаны следовать маршруту, указанному военным командованием (маршрут разрабатывался для каждого отдельного случая - С. П.). Журналисты могли высылаться только в Россию, а иностранцы в ближайшее консульство их страны располагающееся на территории Российской Империи, но ни в коем случае не за рубеж. Стоит отметить, что высылка корреспондентов производилась исключительно за их собственный счет1.
23 июня 1905 г. штабом главнокомандующего генерала П. Н. Линевича были составлены новые «Правила для военных корреспондентов, состоящих на театре войны» . В основе данных «Правил...» лежал документ 1904 г., поэтому никаких принципиальных изменений в требованиях, предъявляемых военным журналистам, не произошло.
Российская периодика о походе 2-й Тихоокеанской эскадры
Интерес к 2-й Тихоокеанской эскадре возник в периодике с началом ее формирования. Основным вопросом, рассматривавшимся в газетных статьях, стал вопрос о целесообразности посылки 2-й Тихоокеанской эскадры и о её шансах на успех. Поскольку на эскадре не было корреспондентов, читатели могли узнать о ее движении только в форме опубликованных телеграмм.
Единственным журналистом, назначенным на эскадру 3. П. Рожественского, стал представитель Санкт-Петербургского телеграфного агентства Б. П. Шатохин, состоявший при штабе адмирала.
«...На письмо от 29 июля с. г. № 2436 имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что я разрешаю состоящему при моем Штабе статскому советнику Б. П. Шатохину быть официальным корреспондентом Санкт-петербургского телеграфного агентства - разрешается при полном подчинении г. Шатохина законоположениям, существующим на военных судах, - относительно доставления сведений для печати» - так он ответил на запрос директора агентства Миллера1.
Однако Б. П. Шатохин не смог отправиться с эскадрой по состоянию здоровья и по предложению 3. П. Рожественского его обязанности были возложены на капитана 2-го ранга В. И. Семенова, как «свободного человека и владеющего пером» , по характеристике командующего. Поскольку В. И. Семенов занимал, по собственному признании, номинальную должность на эскадре и являлся «пассажиром с обязанностями» на флагманском броненосце «Князь Суворов», он взял на себя сообщение известий с эскадры .
Благодаря таким действиям 3. П. Рожественского действия 2-й Тихоокеанской эскадры были в известной мере скрыты от общественности, а все сведения, попадающие в прессу, находились под жестким контролем штаба адмирала.
Как отмечалось на страницах газеты «Биржевые ведомости»: «Все газеты сходятся в том, что ничего неизвестно об эскадре Рожественского»1.
После войны, когда в газетах стали публиковаться письма 3. П. Рожественского, воспоминания и интервью других участников, появилась возможность составить целостную картину испытаний, выпавших на долю моряков.
3. П. Рожественский в своих письмах, опубликованных в журнале «Море» часто жаловался на личный состав эскадры. «Нет хороших помощников, всех разобрали Алексеев, Скрыдлов и Макаров» - отмечал он2.
Сам адмирал невысоко отзывался о состоянии вверенного ему флота: «Ослабли мы все в корень и с такой общей болезненной слабостью сумасбродному предприятию нашей пресловутой второй эскадры трудно рассчитывать даже на авось»3.
«"Суворов" такой кабак, которым нельзя представить военный корабль. Несчастный флот, инструкций никто читать не хочет. Не хочу верить, что в русской армии такие же люди служат» - писал он жене .
Стоит отметить, что сам адмирал в своих письмах не придерживался никаких норм цензуры и описывает весь путь своей эскадры, аварии и происшествия, случившиеся во время переходов, а в одном письме даже приводит схему походного порядка своих кораблей .
Среди своих младших флагманов наиболее положительных отзывов он удостоил контр-адмирала Д. Г. Фелькерзама, в то время как об отряде контрадмирала Л. Ф. Добротворского он отзывается как о «глупой своре», которая может быть только «лишней обузой и источником слабости» .
Поскольку на 2-й Тихоокеанской эскадре не было журналистов, сведения о ней были крайне скудны. «Только Рожественский знает точные сведения о второй эскадре» писали в газетах1. Фактически это был одни из первых случаев за всю войну, когда японцы ничего не знали о действиях и намерениях эскадры. Данные действия 3. П. Рожественского поддерживались всеми без исключения издательствами, которые характеризовали его действия следующим образом: «Все указывает, что адмирал придерживается правильных действий. ... Ни на кого кроме своей эскадры он не рассчитывает. По всему видно, что 3. П. Рожественский твердо решил в своем мужественном сердце: или победа, или смерть»2.
Вопрос о нахождении флота очень интересовал газетчиков и они пытались строить всяческие предположения о маршруте эскадры. В этом деле они основывались на многочисленных телеграммах, славшихся с мест стоянки кораблей. В периодических изданиях не было точно известно о разделении эскадры, но такое предположение было выдвинуто в ряде публикаций. Они содержали в себе примерный состав отрядов и карту на которой обозначен маршрут их движения с подробным описанием и указаниями предполагаемых стоянок для погрузки угля. Стоит отметить, что подобные предположения полностью совпали с действительностью - как и предрекали журналисты броненосцы «Сисой Великий», «Наварин» и крейсера «Алмаз» и «Светлана» пошли через Суэцкий канал, а остальные корабли эскадры - вокруг Африки .
Вместе с тем данное разделение показывало об исчезновении опасений по поводу возможной войны с Англией из-за Гулльского инцидента.
Чтобы читатели могли понять путь движения эскадры и какие ей выпадут испытания, некоторые корреспонденты пытались в частном порядке побывать в местах, посещаемых кораблями 3. П. Рожественского.
Одними из самых популярных известий об этом стали заметки Крусоера, который на пассажирском лайнере постарался пройти путем отряда Д. Г. Фелькерзама - через Суэцкий канал. Его заметки полны описаний местности, природы, обычаев, жизни в городах, которые должны были, по его мнению, посетить корабли адмирала Д. Г. Фелькерзама. Описывая Порт-Саид он отмечает, что город не представляет для путешественников ни малейшего интереса, поскольку там высокий уровень преступности и практически нет никаких достопримечательностей. Суэцкий канал так же описан им в мрачных красках - он «представляет удручающее впечатление»1. Таким незамысловатым образом газетчики пытались поднять интерес к своим изданиям и показать отвагу русских моряков, которым предстоит преодолеть весь этот путь.
С началом формирования 2-й Тихоокеанской эскадры, в прессе начинает увеличиваться количество публикаций морских офицеров, в том числе побывавших на фронте, и иных теоретиков военно-морского дела. Они пытались осветить теоретические вопросы войны, раскрыть причины поражения, найти способы исправить сложившуюся ситуацию или использовать полученный опыт для будущих свершений. Особенностью этих статей является попытка обелить себя или близких людей, и возложить ответственность на третьих лиц (обычно это высшее командование флота, управляющий морским министерством - напр.).
Наибольшую популярность в данной сфере получил Н. Л. Кладо, который в своих статьях и лекциях, публиковавшихся под псевдонимом «Прибой», критиковал высшее морское командование за плохую подготовку 2-й Тихоокеанской эскадры, за что в мае 1905 г. уволен со службы, но позже возвращен на нее под давлением общественного мнения. Статьи Н. Л. Кладо сделали его признанным авторитетом морского дела в глазах простых людей. Опытные морские офицеры неоднозначно воспринимали его творчество, из-за чего на страницах «Нового времени» и иных изданий нередко возникала полемика, в которую даже оказался втянут адмирал А. А. Бирилёв, занимавшийся подготовкой 2-й и 3-й Тихоокеанских эскадр. В прессе, особенно на страницах «Нового Времени», публиковались статьи, в поддержку «Прибоя». В них отмечалось, что зачастую высшему командованию флота нечего ответить на слова Н. Л. Кладо из-за отсутствия четких контраргументов. Это только раззадоривало капитана 2-го ранга и его статьи становились все острее. «После войны пишите что хотите» - ответил А. А. Бирилёв Н. Л. Кладо на его нападки1. Адмирал понимал, что подобные статьи только разобщают общество, в то время как оно должны быть единым перед лицом войны.
Сам А. А. Бирилёв выступал за отправку 2-й эскадры и в своих письмах в газету «Новое время» доказывал это: «2-я эскадра есть огромная, хорошо сформированная и укомплектованная сила, равная силам японского флота и имеющая все шансы на успех в открытом бою» .
Антивоенная агитация революционных организаций в период русско-японской войны 1904 - 1905 гг
Война - многогранное явление, которое охватывает все сферы общественной жизни. Она часто становится причиной различных социальных потрясений, не стала исключением и русско-японская война 1904 - 1905 гг., которая стала одной из причин первой русской революции.
Содержание антивоенной агитации, проводимой революционным подпольем, было практически идентичным для всех регионов Российской Империи. Исходя из этого, мы считаем целесообразным раскрытие характера революционной военной пропаганды на примере Воронежской губернии.
В период русско-японской войны наиболее распространенными среди жителей Воронежской губернии были листовки следующих революционных организаций:
- социал-демократической группы «Воля»;
- Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП);
- Партии социал-революционеров (эсеров).
Кроме того, в Воронежской губернии действовали еще несколько революционных организаций, взгляды которых мало отличались от вышеназванных (напр.: Революционная группа интеллигенции, Группа русских социал-демократов).
В своих прокламациях они раскрывали «истинные» причины войны и ее последствия для народа. Листок № 1: «Правда о войне русских с японцами», изданный социал-демократической группой «Воля», позиционирует русско 1 японскую воину как захватническую, ведущуюся по «одному слову царя» .
Главная причина войны - желание русского правительства захватить Маньчжурию, вопреки договору с Японией, вынудив ее тем самым начать военные действия. Русские чиновники и буржуазия желали сохранить все, что они успели приобрести за время своего присутствия в Маньчжурии, и кроме них эта война никому не выгодна и не нужна. Члены социально-демократической группы «Воля» отмечали несправедливость войны, которая началась по вине российской стороны, которая намеренно затягивала мирные переговоры и, при этом, наращивала группировку войск в Маньчжурии. Целью войны объявлялась защита частной собственности: дач, лесопилок и рудников, открытых за три года российского присутствия в Маньчжурии.
Особенный акцент делается на последствия войны для народа: повышение налогов, потеря на войне близких и кормильцев семей, сокращение торговли и, как следствие, снижение уровня жизни населения.
Вся вина за войну в этих листовках возлагается на царя (который, согласно листовке «Народ и война», сам не хотел войны и не понимал, почему она началась - СП.) и существующую систему управления государством, которую необходимо менять с помощью революции.
В листовке «Народ и война», члены организации «Воля» развивают данную мысль, но указывают также, что Российская империя была совсем не готова к войне. Основной акцент здесь делается на сравнение государственных систем России и Японии. В Японии, пишут авторы листовки, «правят с опорой на народ и везде они сами призвали народных представителей. Ни государь, ни его помощники не могут принять ни одного решения без народа»1, они говорят, что только в России и Турции сохранилось самодержавие, тем самым сравнивая Российскую империю с традиционным для нее врагом - Османской империей.
Название и большая часть текста прокламации, в особенности повествующая о затратах на боевые действия, заимствована из листовки либерального «Союза освобождения» «Народ и война» - «Каждый день войны обходится в три миллиона рублей. Каждый выстрел из тяжелого орудия обходится в три с половиной тысячи рублей. На ведение войны уже потрачено двести семьдесят миллионов рублей, то есть по два рубля на каждую душу населения» . Данный факт позволяет сделать вывод о том, что пропагандистские материалы, издаваемые социально-демократической группой «Воля» состоят из заимствований, взятых из изданий других организаций, в том числе и не имеющих революционную направленность. Подтверждением пролиберальной позиции данной организации может служить факт того, что их листовки заканчиваются не только призывом к свержению самодержавия, но и установлению конституции.
Пропаганда РСДРП особое внимание уделяет положению людей на войне, характеризуя его с позиции классового подхода. В листовке «Ко всем запасным Воронежской губернии» раскрывается положение на фронте солдат и матросов, которых гонят на убой под командование бездарных военачальников, где им придется терпеть голод, унижения и болезни, в то время как в России будут страдать члены их семей. Для усиления эффекта воздействия в начале издания помещен эпиграф в виде четверостишия:
«Царю для войска солдаты,
Подайте ему сыновей.
Царю нужны пиры и палаты,
Подавайте ему крови своей».
Прокламация под названием «Новая царская милость повествует: «Война берет людей, а возвращает калек. ... Земля будет отведена только тем вашим сыновьям и братьям, которых угнали на войну, в далекой Маньчжурии им нарезают теперь солдатскими лопатами ровно столько земли, сколько нужно для братской могилы» .
В листовке «Новая мобилизация» большевики, характеризуя бедственное положение русских вооруженных сил на театре боевых действий и недостаточную подготовку к войне, пишут: «Казна и красный крест разграблены. Правительство плохо снарядило армию и флот. Корабли тонут при каждой стычке»4.
Основная мысль листовок РСДРП - воевать надо не с Японией, а с правительством, которое с помощью русских солдат хочет ограбить китайцев, так же как грабит россиян.
После Мукденского сражения и Цусимской битвы большевики выпустили прокламацию под заголовком «Ни копейки самодержавию!»1. В ней они уделяют внимание международному и финансовому положению России после столь крупных поражений. В особенности они описывали как усложнились отношения русского правительства с французскими и немецкими кредиторами.
Характеризуя международное положение Российской Империи РСДРП отмечала, что государство лишилось поддержки своих зарубежных партнеров из-за неудачного хода войны. Поэтому на продолжение военных действий у государства нет денег, и оно будет «тянуть» их из народа. В прокламациях коммунистической партии содержался призыв не платить налоги и не участвовать в военных займах, так как эти деньги пойдут на войну и угнетение народа.
В брошюре «Две Европы» , изданной ЦК РСДРП в 1904 г., большевики утверждают, что буржуазия Европы двояко смотрит на русско-японскую войну: с одной стороны они говорят о «желтой опасности», которая грозит «европейской культуре» в случае победы Японии, и бояться потерять инвестиции, вложенные в Россию. С другой, в случае разгрома Японии и прекращения конкуренции с ее стороны в Китае, ждут притока дешевой рабочей силы в виде китайских кули. Для Европы главная причина опасаться Японию это боязнь ее как нового экономического конкурента. По мнению большевиков это первая причина, по которой европейские страны вмешаются в войну за тем, чтобы не дать победить Японии. Вторая причина - боязнь возможной революции в России, которая может вспыхнуть из-за ее поражения в войне. Самое главное опасение европейцев состоит в возможности перехода революции из России в европейские страны3.
Характеризуя Японию большевики утверждают, что в ней с 1896 г. уничтожено самодержавие и поэтому она является очень развитой страной.
Участие народа в управлении государством - одна из причин успехов Японской Империи1.
