Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Питание и обмундирование строевых частей русской армии во время русско-японской войны 1904-1905 гг. 30
1. Солдатский рацион и психологическое состояние рядового и офицерского состава боевых частей русской армии 30
2. Солдатское обмундирование и его соответствие требованиям войны 52
Глава II. Досуг и солдатские развлечения, связь с тылом 75
1. Досуг и солдатские развлечения во время пребывания воинских частей и подразделений в резерве 75
2. Взаимосвязь фронта с тылом 135
Глава III. Санитарно-гигиенические условия и медицинское обслуживание боевых частей и подразделений 148
1. Санитарно-гигиеническая составляющая фронтового быта 148
2. Медицинское обслуживание частей и подразделений 158
Заключение 187
Список использованных источников и литературы 194
- Солдатский рацион и психологическое состояние рядового и офицерского состава боевых частей русской армии
- Досуг и солдатские развлечения во время пребывания воинских частей и подразделений в резерве
- Санитарно-гигиеническая составляющая фронтового быта
Введение к работе
Русско-японская война 1904-1905 гг. явилась для XX века своеобразной социо-культурной «эмблемой», характеризующей целый комплекс проблем, стоящих перед человечеством1. Проблемы эти, в первую очередь, касались гуманитарных аспектов военных действий, в том числе и повседневной жизни солдат и офицеров, факторов, влияющих на их настроение, приоритеты, психологию воинов, управляемость частями и подразделениями. Военный быт определял и отношение военнослужащих к гражданскому населению, и взаимоотношения между рядовым и командным составом, и поведение демобилизованных солдат после окончанию войны и возвращения к мирной жизни.
В сущности, подобные проблемы свойственны для любого военного конфликта, и, тем более, для начала XX века, когда уровень военной техники, военная стратегия и тактика поднялись до такого уровня, что «человеческий фактор» все более отходил на «второй план», и человеческая жизнь - как военнослужащих, так и гражданского населения - ни во что не ставилась.
Русско-японская война 1904-1905 гг., продолжавшаяся девятнадцать месяцев, по своему масштабу относится к ограниченным, региональным конфликтам. Она велась на чужой (не российской) территории - Корея, Северо-восточный Китай, Маньчжурия.
Важно помнить, что для России боевые действия носили в основном оборонительный характер. Однако необходимо учитывать колониальную
1 Шишкина Л.И. Русско-японская война в зеркале петербургской газетной периодики // Печать и слово Санкт-Петербурга. Петербургские чтения, 2006. СПб., 2007. С. 288; Уткин А.И. Русско-японская война: в начале всех бед. М., 2005.
политику на Дальнем Востоке Российской империи, результатом чего и стало столкновение интересов Петербурга и Токио, результат которого -военное противостояние. Русско-японская война 1904-1905 гг. была объявлена, и была завершена подписанием мирного договора, т.е. получила официальное правовое оформление. В военных действиях были задействованы регулярные японские и российские части и подразделения, имели место и партизанские действия на острове Сахалин. Противостоящие друг другу стороны не имели союзников, но использовали в своих интересах и местное население, и дипломатический ресурс.
По характеру ведения боевых действий русско-японская война 1904-1905 гг. - мобильный военный конфликт, но мобильность сочеталось (и «подавлялась») с позиционным характером боевых столкновений.
За время войны в боевых действиях с российской стороны приняло участие около 800 тысяч человек, общие людские потери составили более 255 тысяч, в том числе более 50 тысяч убитыми. Результатом военных действий на суше и на море и в не меньшей степени внутриполитической нестабильности явилось поражение России.
Стратегической победой Японии стал ее очень удачный выход из военных действий в тот самый момент, когда она уже почти исчерпала свои ресурсы (при сохранении таковых в России), а также заключение выгодного для нее Портсмутского мира .
Военные кампании кроме стратегии, тактики, технических сторон имеют еще и бытовой аспект, без скрупулезного изучения которого военно-исторические исследования не могут считаться полными и всесторонними. Исследование русско-японской войны 1904-1905 гг. с
1 Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: Исторический опыт России. М., 1999. С. 35-36.
точки зрения истории повседневности позволит подойти к освещению проблем, лежащих в сфере исторической психологии.
Определяя сферу интересов истории повседневности, немецкий историк А.Людтке - один из основоположников повседневной истории -отмечал, что она фокусируется на анализе поступков тех, кого называют «маленькими, простыми, рядовыми людьми. Что важнее всего - изучение человека в труде и вне его, это детальное историческое описание устроенных и обездоленных, одетых и нагих, сытых и голодных, раздора и сотрудничества между людьми, а также их душевных переживаний, воспоминаний, любви и ненависти, тревог и надежд на будущее... Центральными в анализе повседневности являются жизненные проблемы тех, кто в основном остались безымянными в истории... Индивиды в таких исследованиях предстают и действующими лицами, и творцами истории, активно производящими и изменяющими социально-исторические реалии прошлого (и настоящего). Такая перспектива обостряет наше видение тех контуров жизни, которые приносят страдания людям, иными словами, позволяют видеть, как творцы истории становятся ее жертвами»1.
Переложим выше сказанное на почву военной истории.
Современный историк Е.С. Сенявская отмечала, что основными составляющими фронтового быта, или так называемого «уклада повседневной жизни в боевой обстановке» являются «боевое снабжение и техническое обеспечение войск, жилье, бытовое снабжение (питание и обмундирование), санитарно-гигиенические условия и медицинское обслуживание, денежное довольствие, а также связь с тылом»2.
1 Цит. по: Журавлев СВ. «Маленькие люди» и «большая история»:
Иностранцы московского электрозавода в советском обществе 1920 —
1930-х годов. М., 2000. С. 15.
2 Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке. С. 74-75.
Детали фронтового быта, а именно устройство жилого помещения, распорядок дня, рацион питания, денежное довольствие, состояние обмундирования и обуви, досуг, нехитрые солдатские развлечения1, - все это определяет психологию солдатских масс, их настроение, их готовность к выполнению поставленных задач, «настрой» на решение непростых, порой очень опасных для собственной жизни задач. Но «множество факторов, влияющих на специфику фронтового быта, их комплекс (совокупность и взаимосвязь) в конкретной войне и в конкретных боевых условиях всегда индивидуален, хотя типология их и состав универсальны.
Конкретные бытовые условия участников боевых действий определяются общими, социальными и ситуационными факторами. К первым относятся тип и масштаб войны (мировая или локальная), ее длительность, мобильный или позиционный, наступательный или оборонительный характер. Немалое значение имеет также театр военных действий с точки зрения климатических условий и времени года. При этом на первое место по значению для нормальных бытовых условий и боеспособности войск могут выступать либо обеспеченность соответствующим климату обмундированием (в суровых зимних условиях), либо снабжение водой, топливом и соблюдение санитарно-гигиенических норм (в жарком климате и горно-пустынной местности), и т.п. К социальным факторам относятся принадлежность к роду войск и военной специальности (в том числе к "элитным" или "обычным" частям), а также к рядовому или командному составу. В ряде ситуационных факторов - ход военных действий (наступление, оборона, отступление); расположение на основном или второстепенном участках
1 Сенявская Е.С. Человек на войне. М., 1997. С. 21.
фронта; расстояние от переднего края (передовые позиции, ближние и дальние тылы, и т.п.)'». (Выделено нами -А.Н.)
Именно конкретика войны, конкретика боевых условий определяла военный быт той или иной воинской части, того или иного воинского подразделения. Поэтому так различаются воспоминания участников и очевидцев русско-японской войны 1904-1905 гг. в отношении повседневности: от крайне негативных оценок до едва ли не восторженных обобщений по вопросам снабжения армии продовольствием, обмундированием, аспектам медицинского обслуживания.
Только поэтому «от качества быта, его организации во многом зависят моральных дух войск и их боеспособность. Причем, в специфических условиях конкретных войн недостаточный учет отдельных факторов быта... могли чрезвычайно негативно сказаться на ходе боевых действий или приводили к неоправданно большим потерям и тяготам личного состава. В сущности, солдатский быт можно отнести к важным слагаемым победы и причинам поражения» 2.
И это действительно так, об этом свидетельствовала русско-японская война 1904-1905 гг. - короткий по времени, но достаточно трагический, по сути, военный конфликт самого начала XX века, конфликт, во многом предопределивший развитие России. И изучение различных аспектов этого военного конфликта даст возможность избежать повторения ошибок и просчетов, учесть все по возможности и «человеческий фактор» - в первую очередь.
Степень изученности темы
1 Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке. С. 76.
2 Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке. С. 75.
Русско-японская война 1904-1905 гг. относится к числу наиболее изученных тем отечественной историографии1. Однако предметом исследования выступали, в основном, военные действия на суше и на море, деятельность высшего военного командования русской и японской армий, состояние тыла воюющих сторон, противостояние разведок, отношение к войне общественности, и проч. Всего, по подсчетам современных исследователей, по различным аспектам русско-японской войны 1904-1905 гг. в течение XX века было опубликовано более 2000 публикаций (книги, статьи, обзоры, и проч.)2.
1 Апушкин В.А. Русско-японская война 1904-1905 гг. М., 1910; Данилов
Г.А. Сибирская казачья дивизия в походе против Японии в 1904 и 1905
годах (дневник участника с 2 февраля 1904 г. по 30 июля 1905 г.) // Земля
Иркутская. Научно-популярный иллюстрированный журнал. История.
Архитектура. Археология. Краеведение. 2004. №. 2 (25); Жукова Л.В.
Формирование «образа врага» в русско-японской войне 1904 - 1905 гг. //
Военно-историческая антропология: Новые научные направления,
2003/2004. М., 2005; Из истории русско-японской войны 1904-1905 гг.
Сборник материалов к 100-летию со дня окончания войны. СПб., 2005;
Костенко М.И. Осада и сдача крепости Порт-Артур. Киев, 1907; Ларенко
П. Н. Страдные дни Порт-Артура. М., 2005; Мартынов Е.И. Из
печального опыта русско-японской войны. СПб., 1906; Незнамов А. Из
опыта русско-японской войны (записки офицера Генерального штаба).
СПб., 1906; Ростунов И.И. История русско-японской войны 1904-1905 гг.
М., 1977; Черемисов В. Русско-японская война 1904-1905 гг. Киев, 1907;
Черменский Е.Д. Русско-японская война 1904-1905 гг. М., 1954. (См.
обобщающий труд: Павлов Д.Б. Российская историография и
археография русско-японской войны 1904 - 1905 гг.: основные периоды,
идеи и направления // Отечественная история. 2005. № 3.)
2 См.: Павлов Д.Б. Указ.соч.
Огромный массив исследований и документальных публикаций, посвященных русско-японской войне 1904-1905 гг. распадается на три периода.
Период первый — 1905-1917 гг., когда изучением истории русско-японского конфликта занимались военные и публицисты. В сентябре 1906 г. начала свою деятельность официальная комиссия по описанию русско-японской войны при Главном управлении Генерального штаба русской армии. В ее состав входили: генерал-майор В.И.Гурко (председатель), одиннадцать старших офицеров Генштаба, включая трех генералов, более двадцати гражданских лиц. Всего - 35 человек, известных в военных и научных кругах. За четыре года работы комиссии, было изучено более двенадцати тысяч документов Военно-исторического архива. Документы эти легли в основу издания 9-томного исследования (в 16 книгах)1. К изданию было приложено свыше 500 планов и карт. Однако огромный пласт документальных материалов оказался не включенным в данное издание по различным причинам .
Морской Генеральный штаб в 1908 г. создал собственную историческую комиссию, которая в течение девяти лет собирала и изучала документы своего ведомства, отложившиеся за 1904-1905 гг. Закончить описание военных действий, как на суше, так и на море не удалось, но по итогам деятельности комиссии были изданы 7-томное исследование и 9-томник документов и материалов . Тогда же, в 1906-
См.: Русско-японская война 1904-1905 гг. Работа Военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны. СПб., 1910.
2 См.: Россия и Япония на заре XX столетия. Аналитические материалы
отечественной ориенталистики. М., 1994.
3 Русско-японская война 1904-1905 гг. Работа исторической комиссии по
описанию действий флота в войну 1904-1905 гг. при Морском
Генеральном штабе. Пг., 1917.
1917 гг. выходили в свет работы крупнейших российских военных деятелей, переводные сочинения иностранных военных аналитиков, наблюдателей и историков, публицистов, публикации официальных и личных документов1.
В период 1906-1917 гг. был издан ряд «летописей» и хроник событий русско-японской войны 1904-1905 гг., ряд аналитических работ старших офицеров русской армии, где предпринималась попытка обобщить опыт войны с военно-штабной точки зрения. Появились сборники официальных дипломатических документов, донесений
Милютин Д.А. Старческие размышления о современном положении военного дела в России // Известия императорской Николаевской военной академии. СПб., 1912. Вып. 30; Гамильтон Я.С. Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны. СПб., 1906-1907. Т. 1-2; Уайт Р.Д. Командование Балтийским флотом при Цусиме // Худяков П.К. Путь к Цусиме. М., 1908; Ояма (Нагако). Описание упорных боев: Из дневника капитана японской пехоты Ояма (Нагако) // Военно-исторический сборник. 1912. № 1-4; Сакурай Т. Живые ядра: очерк боевой жизни японской армии под Порт-Артуром. СПб., 1909; Нодо Л. Письма о войне с Японией. СПб., 1906; Канн Р. Из вражеского стана: Из «Дневника военного корреспондента» при японской армии. СПб., 1905; Гогенцоллерн К. На театре русско-японской войны. Очерк принца Карла фон-Гогенцоллерна//Новое слово. СПб., 1912. № 2; Теттау Э. Восемнадцать месяцев в Маньчжурии с русскими войсками. СПб., 1907-1908. Ч. 1-2; Камперио. Под Ляндянсяном и Ляояном: Из воспоминаний лейтенанта Камперио // Офицерская жизнь. 1911. № 265-269.
командований и показаний младших офицеров, сочинения видных государственных и военных деятелей, посвященные прошедшей войны1. Одним из главных направлений развития дореволюционной историографии явилась публикация воспоминаний и личной переписки участников и очевидцев событий - как военных, так и гражданских лиц. Всего в 1904-1917 гг. было опубликовано свыше 300 таких источников. Опубликованные воспоминания и другие материалы личного происхождения освещали практически все сколько-нибудь значимые эпизоды русско-японского конфликта . (Об этом смотри ниже в разделе «Источниковая база исследования».)
Русско-японская война и ее герои. Иллюстрированная хроника войны. СПб., 1904. Вып. 1-9; Иллюстрированная летопись русско-японской войны. Спб., 1904-1905. Вып. 1-21; Русско-японская война 1904-1905 гг. Хронологический перечень действий флота в 1904-1905 гг. СПб., 1910-1912. Вып. 1-2; Русско-японская война в сообщениях Николаевской академии Генерального штаба. СПб., 1906-1907. Ч. 1-2; Щеглов А.Н. Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны. СПб., 1906; Сборник договоров и дипломатических документов по делам Дальнего Востока. 1895-1905 гг. СПб., 1906; Витте СЮ. Вынужденные разъяснения по поводу отчета генерал-адъютанта Куропаткина о войне с Японией. СПб., 1909.
См., например: Адамович Б.В. Из походного журнала // Военный сборник. 1904. № 9-12; 1905. № 1-12; 1906. № 1-4, 6,12; 1907. № 3, 5, 8, 10, 12; 1908. № 5, 6, 10; 1909. № 5-7, 9, 10, 12; 1910. № 5-8;Политовский Е.С. От Либавы до Цусимы: Письма к жене флагманского корабельного инженера 2-й Тихоокеанской эскадры Евгения Сигизмундовича Политовского. СПб., 1906; Боткин Е.С. Свет и тени русско-японской войны 1904-1905 гг. (Из писем к жене). СПб., 1908; Гарин-Михайловский Н.Г. Дневник во время войны. Пг., 1916; Павлов Е.В. На
Итогом первого этапа развития отечественной историографии Русско-японской войны 1904-1905 гг. явилось введение в оборот огромного фактографического материала относящегося к военной составляющей войны при «весьма ограниченных, а нередко и конъюнктурных попытках его обобщения и осмысления». В то же время ряд важных сторон русско-японской войны 1904-1905 гг. -дипломатические перипетии, противостояние в российских правящих кругах по вопросам дальневосточной политики, влияние войны на развитие революционного движения в России и проч., - остались вне внимания отечественных историков.
Второй период отечественной историографии русско-японской войны 1904-1905 гг. охватывает время с 1917 - до конца 1980-х гг. Наиболее заметным изданием стало появление в 1930-х гг. многотомного издания военного историка А.А. Кресновского, часть третьего тома которого посвящена русско-японской войне1. Эта работа отличается резкой критикой, как всего политического строя России того времени, так и стратегических талантов высшего военного командования русской армии. Работа Кресновского могла бы стать отправной точкой для скрупулезных и достаточно объективных исследований конфликта между Россией и Японией, но его книга вышла в эмиграции и долгое время была просто недоступна советским историкам.
Советская историческая наука главное внимание обращала на проблемы происхождения и характера войны, которые объяснялись
Дальнем Востоке в 1905 году: Из наблюдений во время войны с Японией. СПб., 1907; Самокиш Н.С. Моя поездка на войну: Из воспоминаний академика Н.С.Самокиша // Новый мир. 1905. № 10, и др.работы. Подсчеты см.: Павлов Д.Б. Указ.соч. С. 145. 1 Керсновский А.А. История русской армии. Белград, 1933-1938. Т. 1-4.
исключительно с классовых позиций . Лишь очень редко в исследованиях поднимались вопросы, посвященные отдельным наиболее спорным эпизодам русско-японской войны 1904-1905 гг. В значительной степени появление этих работ было обязано росту международной напряженности на Дальнем Востоке в 1930-е гг. и репрессиям внутри Советского Союза, когда многие из преследуемых советских государственных, политических и военных деятелей обвиняли в связях с японской разведкой.
Стоит согласиться с современными исследователями, считающими, что «на долгие годы главным в их [советских историков] стал определенный заранее перечень задач: показ тотальной гнилости самодержавия, безусловное и полное оправдание единственно верной пораженческой тактики большевиков, доказательство огромного влияния военных событий на обострение революционного кризиса в России и резкая критика всяких иных точек зрения на этот счет, которые, однако, к публикации не допускались. В таком изложении история русско-японской войны должна была приводить читателя к мысли о неизбежности падения самодержавия, а, в конечном счете - и о закономерности грядущего большевистского переворота. Подобная, в сущности, не столько исследовательская, сколько агитационно-пропагандистская, направленность исторических работ всячески приветствовалась и называлась "политической и публицистической
1 Левицкий Н.А. Русско-японская война 1904-1905 гг. М., 1938; Колчин Б., Разин Е. Оборона Порт-Артура в русско-японской войне 1904-1905 гг. М., 1939; Быков П.Д. Русско-японская война 1904-1905 гг. Действия на море. М., 1942.
Новиков Н.В. Гулльский инцендент и царская охранка // Морской сборник. 1935. № 6; Из истории русской контрразведки. Сборник документов. М., 1946.
заостренностью". Именно такой, в лучшем случае научно-популярный и просветительский характер имели обобщающие труды по истории русско-японской войны, которые во множестве появились в 1930 - 1950-е гг., как правило, в виде стенограмм и конспектов лекций»1.
1940-1980-е гг. явились временем, когда в рамках тематики Русско-японской войны 1904-1905 гг. лидирующее место заняли проблемы взаимоотношений России с мировыми державами . В работах этих наличествовало признание наличие национальных интересов России на мировой арене (в том числе и на Дальнем Востоке), а не только классовых интересов российского и мирового пролетариата.
В ходе третьего этапа отечественной историографии (конец 1980-х -первая половина 1990-х гг.) тематика русско-японской войны 1904-1905 гг. развивается в рамках нового отношения к своему прошлому. Появившиеся в это время работы дают возможность переосмыслить видение русско-японского конфликта, опираясь на публикации ранее засекреченных документальных материалов3.
1 Павлов Д.Б. Указ.соч. С. 147.
2 Деборин Г. Международные отношения в период русско-японской
войны и первой русской революции. 1904-1907 гг. М., 1941;
Нарочницкий А.Л., Губер А.А., Сладковский М.И., Бурлингас И.Я.
Международные отношения на Дальнем Востоке. М., 1973. Кн.1;
Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны.
1895-1907 гг. М., 1955; Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики
России, конец XIX в. - 1917 г. М., 1960.
3 Игнатьев А.В., Субботин Ю.Ф. Под гром пушек. С.Ю.Витте и договоры
1904 и 1905 гг. с Германией и Японией // Российская дипломатия в
портретах. М., 1992; Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П.Рождественский
//Вопросы истории. 1993. № 10.
Для российской историографии второй половины 1990-х - 2000-х гг. характерно повышенное внимание к недостаточно изученным страницам русско-японской войны 1904-1905 гг., причем для нее не осталось ни закрытых сюжетов, ни запретных имен1.
Однако все эти монографии и статьи не являлись специальными исследованиями по истории военной повседневности, фронтового быта. В большинстве из этих работ интересующая нас тема затрагивается вообще крайне эпизодически и не является конкретным предметом исследований вообще. И даже в тех работах, где рассматриваются отдельные стороны фронтового быта , не дается анализ всего комплекса аспектов, входящих в понятие военная повседневность . Акцент делается на двух аспектах - состояние медицины (труды медиков дают богатый материал, связанный с повседневной историей) и обмундирование
1 Петров В.А. Русские военно-морские агенты в Японии (1858-1917) //
Знакомьтесь - Япония. 1998. № 19; ДобычинаЕ.В. Русская агентурная
разведка на Дальнем Востоке в 1895-1897 гг. // Отечественная история.
2000. № 4; Павлов Д.Б. Русско-японская война 1904-1905 гг.: Секретные
материалы на суше и на море. М., 2004.
2 См., например: Е.К. Сибирские казаки. Их быт, организация и первые
действия в русско-японскую войну. Кишинев, 1904. Голикова Н. И.
Помощь фронту в русско-японской войне 1904 - 1905 годов (По
материалам Вологодской губернии) // Воинский подвиг защитников
Отечества: традиции, преемственность, новации. Материалы
межрегиональной научно-практической конференции Вологда, 2000, Ч.
2; Гущин А.В. Образ русского военного моряка глазами представителей
сухопутной армии в Русско-японскую войну 1904—1905 годов // История
Сибири, 1583-2006. Проблемы и перспективы: Сборник материалов
региональной молодежной научной конференции. Новосибирск, 2006.
Липкин М. Очерки и рассказы из военного быта. Варшава, 1907.
солдат и офицеров русской армии'. Этого явно недостаточно для освещения заявленной тематики. Но и в этих исследованиях история военной повседневности фигурирует лишь как одна из тематик, отнюдь -не первостепенно.
Лишь в последнее десятилетие, после появления фундаментальных исследований в области военной психологии Е.С.Сенявской , фронтовой быт Русско-японской войны 1904-1905 гг. вновь оказался в центре внимания отечественных историков. Это, в первую очередь, касается работ А.В.Лысева3, в которых проблемы фронтового быта времен
Шумков Г. Первые шаги психиатрии во время русско-японской войны в 1904-1905 гг. Киев, 1907; Шумков Г. Рассказы и наблюдения из русско-японской войны (военно-психологические этюды). Киев, 1905; Кияницын И.И. Организация и меры борьбы с инфекционными болезнями в русско-японскую войну // Военно-медицинский журнал. 1906. № 1; Струк Н.П. Организация помощи больным и раненым в Иркутске в период русско-японской войны 1904-1905 гг. // Земля Иркутская. Научно-популярный иллюстрированный журнал. История. Архитектура. Археология. Краеведение. 2004. №. 2 (25); Ованесов Б.Т., Судавцов Н.Д. Ставропольский санитарный отряд на Дальнем Востоке в 1904-1905 гг. //Русско-японская война. Материалы Всероссийской научно-практическая конференции посвященной 100-летию войны Ставрополь: СГУ, 2007; Костяний Н.Н. Способы исследования тканей одежды с точки зрения гигиены. СПб., 1909.
2 Сенявская Е.С. Человек на войне. М., 1997; Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: Исторический опыт России. М., 1999.
Лысев А.В. Быт чинов Морского ведомства при Порт-Артуре в 1904 году. Очерк истории военной повседневности // Вестник молодых ученых. Серия: Исторические науки. 1999. № 3; Лысев А.В. Униформа и снаряжение порт-артурского гарнизона в повседневном употреблении
Русско-японской войны 1904-1905 гг. рассматриваются в комплексе -питание, обмундирование, досуг. Однако автор ограничивает свое исследование рамками исключительно Порт-артурского гарнизона (хотя и представляет изменения, происходящих в военной повседневности из-за боевой обстановки, особенностей блокады российской военной базы и проч.).
Каких либо иных работ, посвященных исключительно исследованиям военного быта русской армии во время компании 1904-1905 гг. нам обнаружить не удалось. Таким образом, тема фронтового быта боевых частей и подразделений русской армии во время русско-японской войны 1904-1905 гг. (как в целом, так и отдельные сюжеты) не нашла должного отражения в исследованиях.
Цель исследования - раскрытие изменений, происходивших в солдатском быте; изменений, находящихся в зависимости от военных действий, от военно-полевых условий жизни, от «оторванности» фронта от центральных районов страны, от приспособляемости солдат и офицеров к требованиям военного времени.
Задачи исследования:
проанализировать рацион питания личного состава частей и подразделений и зависимость от питания психологического состояния рядовых и офицеров во время боевых действий 1904-1905 гг.;
изучить на повседневных примерах эволюцию обмундирования чинов армии применительно к условиям русско-японской войны 1904-1905 гг.;
при обороне крепости в 1904 году // Герценовские чтения. 1999. Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 1999; Лысев А.В. Русский Порт Артур в 1904 году, история военной повседневности: Диссер.... на соискание ученой степени к.и.н. СПб., 2002.
рассмотреть особенности досуга и солдатских развлечений, и выявить специфику и коррективы, внесенные в эту область войны;
проанализировать взаимосвязь настроений солдат находящихся на театре военных действий и их семей, находящихся в тылу;
исследовать санитарно-гигиеническую составляющую фронтового быта, а также представление о медицинском обслуживании частей и подразделений.
Объект исследования.
Объектом исследования являются рядовые и офицеры русской армии, принимавшие непосредственное участие в боевых действиях на русско-японском фронте.
Предмет исследования — процессы, имевшие место во фронтовом быте боевых частей и подразделений русской армии во время русско-японской войны 1904-1905 гг. под влиянием конкретной обстановки и необходимости приспособления к сложившимся боевым ситуациям.
Территориальные рамки исследования - театр военных действий русско-японской войны 1904-1905 гг. - российский Дальний Восток, Маньчжурия, Северо-восток Китая и Корея.
Хронологические рамки исследования. Нижняя граница - январь 1904 г., начало военного конфликта, верхняя - лето 1905 г. - окончание боевых действий на фронтах русско-японской войны.
Теоретико-методологической основой исследования является совокупность принципов объективности, историзма, научности, комплексности и всесторонности, что предполагает объективный подход к фактам, анализ конкретной исторической ситуации, учет общих тенденций исторического развития страны и региона. Методика работы включает синхронный, проблемно-хронологический, системно-структурный и статистический методы исследования.
Источниковая база исследования.
Для написания работы использовались как неопубликованные, так и введенные в научный оборот источники личного происхождения.
Источники личного происхождения - группа видов исторических источников, функцией которых является установление межличностной коммуникации в эволюционном и автокоммуникации. К источникам личного происхождения относятся дневники, частная переписка, мемуары-автобиографии, мемуары - «современные истории», эссеистика и исповеди.
Источники личного происхождения можно разделить на следующие группы: автокоммуникативные (дневники) и межличностной коммуникации. Вторую группу, в свою очередь, можно разделить на источники с фиксированным адресатом (эпистолярные источники, отчасти мемуары-автобиографии) и с неопределенным адресатом (мемуары - «современные истории», эссеистика, исповеди).
Источники личного происхождения могут быть преимущественно направлены на установление связей в эволюционном целом.
К источникам, направленным на коммуникацию, относятся дневники и частная переписка. Но основная функция источников личного происхождения - установление вторичных социальных связей индивидуума в эволюции. Это подтверждается и тем, что достаточно часто источники, отнесенные к первой группе, предназначаются (уже в момент создания) для длительного хранения, а, следовательно, потенциально, и для прочтения потомками.
Источники личного происхождения - специфический жанр, их особенностью является документальность, однако последняя основывается на свидетельских показаниях самих мемуаристов, очевидцев и свидетелей описываемых событий. Воспоминания способны восстановить множество фактов, которые не отразились в других видах источников. Мемуарные частности могут иметь решающее значение для реконструкции того или иного события.
Источники личного происхождения - это не только бесстрастная фиксация событий прошлого, «это и исповедь, и оправдание, и обвинение, и раздумья личности». Поэтому данный круг источников очень субъективен. Но это - их особого рода свойство, так как они несут на себе отпечаток личности автора. В противном случае данные источники безлики: «их субъективность есть объективно присущее им свойство».
Но источники личного происхождения нельзя считать продуктом исключительно личного происхождения. Они неизбежно несут на себе отпечаток своего времени. Искренность, полнота и достоверность впечатлений зависят от той эпохи, в которой создавались и публиковались источники . (Об этом чуть ниже.)
Немаловажное значение имеет и объект воспоминаний: событие или личность. Порой это имеет решающее значение.
К источникам личного происхождения, таким образом, необходим критический подход.
Для объективной реконструкции событий русско-японской войны 1904-1905 гг. и фронтового быта необходимо было использовать дневники и воспоминания участников, занимавших различное положение в системе должностей и званий. Дневники и воспоминания можно условно разделить на группы.
Дневники и воспоминания младших офицеров;
Дневники и мемуары старших офицеров;
Записки высших офицеров.
Почему офицеры русской армии от самых младших - до высшего звена вели (пусть не постоянно, отрывочно) дневниковые записи?
Кабанов В.В. Источниковедение истории Советского общества. Курс лекций. М., 1997. С. 134.
Как вспоминал один из участников русско-японской войны 1904-1905 гг., «систематическое ведение дневника, как до некоторой степени работа мысли, значительно утихомиривает мою душу, дает содержание моему бытию, удовлетворяет и нравственно в сознании, что, хотя и после моей смерти, когда пышно зацветет на моей могиле лопух, все-таки останется на свете божьем некоторый материал для истории... в правдивом исповедном изложении автора личных его переживаний, могущих представить какой-нибудь общественный интерес, если и не в индивидуальном, автобиографическом, то, во всяком случае — в собирательном смысле»1.
Чем выше занимаемое положение автора мемуаров, тем меньше в его работе бытовых подробностей. Поэтому наибольший интерес для нас, для раскрытия заявленной нами темы представляют мемуары младшего командного состава. Однако нельзя сбрасывать со счетов воспоминания офицеров среднего звена (например, полковника В. Грулева), и - представителей высшего командования. Все они содержат сведения, привлечение которых к исследованию даст возможность дать насколько можно полную картину войны, описать и проанализировать фронтовой быт русской армии.
Большое значение имеет время, прошедшее от события до повествования о нем мемуариста. Чем длиннее временное расстояние, тем больше вероятность искажения, утраты деталей, забывчивости фактов, имен, названий местности. Вместе с тем временная дистанция дает возможность более спокойно оценить прошлое, объективно взглянуть на пережитое время, более взвешенно расставить акценты,
1 Дневник участника русско-японской войны (1904-1905) дивизионного врача В.П.Кравкова // Время и судьбы: Военно-мемуарный сборник. М., 1991. Вып. 1.С. 274.
выделить главное из частного. Правда, все меньше сохраняется в памяти деталей1.
Исходя из «временного фактора» мы подразделяем опубликованные воспоминания условно на пять групп.
Первая группа - воспоминания, вышедшие в свет еще во время самой войны2.
Эти публикации появились еще до окончания военных действий, их отличала своеобразная «незаконченность»: порой отсутствовала логика в изложении событий, высказывались необоснованные предположения, не было ясности в том, как в дальнейшем будут развиваться события.
Вторая группа - мемуары, изданные в 1906-1917 гг.3
1 Кабанов В.В. Указ.соч. С. 136-137.
Гейнце Н.Э. В действующей армии. Письма военного корреспондента. СПб., 1904; Орлов Ф. Письма молодого солдата. СПб., 1904; Веревкин Н. Н. Странички из дневника [Текст]: очерки из жизни осажденного Артура. СПб., 1905; Записная книжка сестры милосердия // Вестник знания. 1905. № 12; Гусев С.Я. Свежие раны. Воспоминания корпусного контролера о русско-японской войне. СПб., 1905; Селивачев В.И. Петровцы на Путиловской сопке (Воспоминания батальонного командира). СПб., 1905; Соловьев Л.З. Указание опыта текущей войны на боевые действия пехоты; впечатления ротного командира. СПб., 1905. 3 Баумгартен О.А. Артур пал!.. Дневник сестры милосердия Ольги Аполлоновны фон-Баумгартен. СПб., 1906; Надо Л. Письма о войне с Японией. СПб., 1906; Гедке. Письма военного корреспондента в русско-японскую войну 1904-1905 гг. //Братская помощь. 1907. № 10; Голицынский А.Н. На позициях Порт-Артура. Из дневника ротного и батальонного командира. СПб., 1907; Григорова A.M. Записки сестры милосердия 1904-1905 гг. //Братская помощь. 1907. № 7-9; 1908. № 3, 4, 6, 9, 12; Куколыциков А. Из записей сахалинского священника за 1905 г.
//Владивостокские епархиальные ведомости. 1907. № 10. С. 206-214; № 11. С. 231-239; Павлов Е. На Дальнем Востоке в 1905 году: из наблюдений во время войны с Японией. СПб., 1907; Штер А.П. Дневник лейтенанта А.П.Штер. СПб., 1908; Землячка. Пятнадцать месяцев в Сибирском военно-санитарном поезде: воспоминания из Русско-японской войны сестры-волонтерки // Костромские епархиальные ведомости. 1908. № 6; Квитка А. Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904-1905 гг. СПб., 1908; Троицкий А. Из воспоминаний о русско-японской войне на Южном Сахалине // Владивостокские епархиальные ведомости. Владивосток, 1908. №3. С.88-91; №4. С.126-131; №. 7. С.210-215; № 18. С.449-455; № 19. С.475-482; № 20. С.505-511; Грулев М. В штабах и на полях Дальнего Востока. Воспоминания офицера Генерального штаба и командира полка о русско-японской войне. СПб., 1908. Ч. 1. - 367 с; 1909. Ч. 2.; Девиз (Охотина) М.И. Из дневника сестры милосердия // Исторический вестник. 1909. Т. 115. № 3, 6; Меликов-Парсаданов Н.А. Артурское сидение: мемуары заведующего минной обороной Западного фронта крепости Порт-Артура. Варшава, 1909; Дружинин К.И. Исследование душевного состояния воинов в разных случаях боевой обстановки по опыту русско-японской войны 1904-1905 гг. СПб.:, 1910; Пащенко О. Из записок сестры волонтерки // Русское богатство. СПб., 1910.-№ 7, 8; Побилевский Н. Дневник артурца. СПб., 1910; Скосаревский. Из жизни офицера-разведчика в русско-японскую войну. СПб., 1911; Дружинин К.И. Воспоминания о русско-японской войне 1904-1905 гг. участника добровольца. СПб., 1912; Подвязкин И.Х. Как я ездил в Манчжурию: записки санитара Воронежского отряда Красного Креста. Воронеж, 1912; Мирный В.А. Боевой дневник унтер-офицера в русско-японскую войну. М., 1912; Оболенский В.В. Записки о войне офицера запаса. М., 1912; Нефортунатов (Герасимов) Н.И. На войне и о войне. Мысли и
Чем дальше от окончания военных действий, тем больше появилось времени осмыслить, не торопясь, прошедшие военные месяцы, обобщить военный опыт, в том числе и с точки зрения военного быта, медицинского обслуживания, санитарно-гигиенического состояния частей и подразделений.
Именно в это время выходит самое большое количество воспоминаний очевидцев, свидетелей и участников русско-японской войны 1904-1905 гг. Они различные по объему, по информационности, по уровню обобщений и выводам. Но они дополняют друг друга, заполняют лакуны, появившиеся после публикации первых научных и специализированных трудов.
Третья группа - воспоминания, появившиеся в советское время.
Нам удалось обнаружить только одну публикацию1. Подобная ситуация объясняется тем, что русско-японская война 1904-1905 гг. не вписывалась в марксистскую трактовку военной истории в частности, истории России - вообще. А потому, о войне, об ее участниках постарались забыть. (Исключение составил подвиг моряков крейсера «Варяг».)
впечатления. (Из дневника участника русско-японской войны). СПб., 1913; Лунд К. Рассказы и воспоминания строевого офицера из русско-японской войны. СПб., 1914; Василиевский Л.М. По следам войны: впечатления военного врача. Пг., 1916.
1 Баженов В.П. Японская компания (дневник полкового врача). Тула, 1924; Дневник солдата русско-японской войны. Воспоминания о войне, которую Россия вела с Японией в 1904-1905-х годах, об осаде города Порт-Артур // Советиш геймланд. 1979. № 2. [Электронный вариант.]
Четвертая группа - воспоминания, вышедшие в эмиграции «первой волны». Их также немного1. Они - небольшие по объему, но насыщенные информацией, причем, как правило, той, которую авторам и составителям удалось собрать и обработать уже, будучи в эмиграции.
Пятая группа - публикации последних 10-15 лет . Этот период можно характеризовать, как время всплеска изданий (книги, сборники документов, мемуары, дневники участников русско-японской войны 1904-1905 гг.). Из исторического небытия вновь возвращались события, люди, факты.
Один из эффективных методов проверки полноты и достоверности мемуаров - это их сопоставление с другими источниками, которые, так или иначе, пересекаются с событийной канвой анализируемых мемуаров.
1 Воронович Н. Русско-японская война. Воспоминания. Нью-Йорк, 1952; Порт-Артур. Воспоминания участников. Нью-Йорк, 1955.
Дневник участника русско-японской войны (1904-1905) дивизионного врача В.П.Кравкова // Время и судьбы: Военно-мемуарный сборник. М., 1991. Вып.1; «Когда же закончится война. Из дневника офицера-интенданта В.В.Перова 29 июля - 31 декабря 1904 г. //Земство. Архив провинциальной истории России. Пенза, 1995. № 1 (5); Сребрянский М.В. Дневник полкового священника, служащего на Дальнем Востоке. М., 1996; Гамильтон Я. Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны. М., 2000; Черкасов В. Н. Записки артиллерийского офицера броненосца «Пересвет». СПб., 2000; Лилье М. И. Дневник осады Порт-Артура. М., 2002; Шикуц Ф.И. Дневник солдата в Русско-японскую войну: В 2-х ч. М., 2003; Самокиш Н. Война 1904-1905. Из «Дневника художника» // Новая книга России. 2004. №. 6. С. 28-33; № 7; Суворин А.С. Русско-японская война и русская революция: маленькие письма, 1904-1908 гг. М., 2005.
Необходимо помнить, что в 1920-е гг. были уничтожены сотни архивных документов по русско-японской войне 1904-1905 гг.1 То, что удалось сохранить, в настоящее время хранится в Российском государственном военно-историческом архиве2. Материалы эти дают возможность сопоставить официальные документы (по снабжению войск продовольствием, обмундированием, медикаментами, по санитарно-гигиеническим факторам), с впечатлениями, которые «вынесли» с войны рядовые и офицеры русской армии (у каждого из которых была «своя война). Подобный подход дает возможность взглянуть на заявленную тему более глубоко и разносторонне, с учетом множества аспектов и граней, особенностей и неожиданных ракурсов. Конечно, работа с
Дейч М. Вспомнить все! Россия в русско-японской войне: поражение или победа? // Московский комсомолец. 2004. 15 марта.
РГВИА. Ф. 16337. Управление начальника интендантских и вещевых магазинов в г. Харбине. 1904 - 1906 гг. Оп. 1. Д. 1-187; Ф. 14325. Управление конского запаса Маньчжурских армий. 1905 г. Оп. 1. Д. 1; Ф. 13061. Управление интенданта 1-й Маньчжурской армии. 1904 -1906 гг. Оп. 1. Д. 1- 12; Ф. 16118. Управление интенданта 2-й Маньчжурской армии. 1904 - 1905 гг. Оп. 1. Д. 1-80; Ф. 13072. Управление интенданта 3-й Маньчжурской армии. 1904 - 1906 гг. Оп. 1. Д. 11; Ф. 14390. Штаб тыла войск Дальнего Востока. 1903 - 1906 гг. Оп. 1. Д. 1- 45; Ф. 14391. Управление начальника военных сообщений тыла войск Дальнего Востока. 1904 - 1906 гг. Оп. 1. Д. 1-20; Ф. 14394. Управление интенданта тыла войск Дальнего Востока. 1904 - 1906 гг. Оп. 1. Д. 1-25 ; Ф. 14389. Управление начальника санитарной части тыла войск Дальнего Востока. 1904 - 1906 гг. Оп. 1. Д. 1-22; Ф. 14375. Управление ветеринарного инспектора тыла войск Дальнего Востока. 1906 г. Оп. 1. Д. 1; Ф. 14376. Полевое казначейство тыла Маньчжурской армии. 1904 - 1905 гг. Оп. 1. Д. 1.
архивными документами затруднена состоянием сохранности: многое просто невозможно разобрать; но и то, что удалось ввести в научный оборот, дает возможность скорректировать (и порой очень серьезно) наше представление о русско-японской войне 1904-1905 гг.
Не меньшее внимание, чем мемуарам, нами уделяется периодической печати (как военной, так и общегражданской)1. На страницах газет и журналов, выходивших в России в 1904-1905 гг. появлялись корреспонденции с театра военных действий, публиковались письма, официальные документы военного командования. Все эти материалы дополняли воспоминания, опубликованные отдельными изданиями.
1 Азиатская Русь. Чита, 1905-1906; Амурская газета. Благовещенск, 1895-1906; Амурский край. Благовещенск, 1899-1910; Армия. СПб., 1906-1907; Армия и флот. СПб., 1907-1908; Барнаульский листок. Барнаул, 1905; Вестник Маньчжурской армии. 1904-1905; Военно-медицинский журнал. 1904-1906; Военный листок. Слюдянка, 1905; Война с Японией. М., 1904; Волжский листок. Казань, 1904-1909; Вятский листок. Вятка, 1905; Голос солдата. Варшава, 1905; Голос солдата. Рига, 1905-1907; Дальний Восток. Владивосток, 1904-1905; Дневник войны. СПб., 1904-1905; Забайкалье. Чита 1901-1906; Московская газета. М.,1905-1906; Московская неделя. М., 1905; Наша газета. СПб., 1904-1908; Новый Край. Порт-Артур, 1904-1905; Офицерская жизнь. Варшава, 1906-1914; Россия. СПб., 1905-1914; Слово. СПб., 1904-1909; Солдат. Асхабад, 1905; Солдатский листок. Варшава, 1905-1907; Сын отечества. СПб., 1904-1905; Урал. Екатеринбург, 1896-1908; Финляндская газета. Гельсингфорс, 1900-1917; Южная неделя. Киев, 1905; Южное обозрение. Одесса, 1896-1906; Южный рабочий. Екатеринослав, 1900-1903.
Из числа опубликованных источников по теме исследования следует назвать «Свод военных постановлений 1869 года», - это основной законодательный документ, затрагивающий все стороны армейской жизни - заготовление и постройки, довольствие войск, хозяйство частей и подразделений армии1. В них представлена общая регламентация основных аспектов армейской повседневности.
Вернемся к источникам личного происхождения. Каково же их место в ряду других источников? Нередко им отводят второстепенную роль, а то и вовсе низводят до иллюстративного материала. Значение подобного корпуса источников зависит от'темы, к разработке которой они привлечены. Для реконструкции какого-либо исторического факта источники личного происхождения - очень важный источник. Что же касается широких социально-экономических полотен прошлого, массовых общественных движений, здесь источники личного происхождения играют второстепенную роль, уступая место статистическим материалам и официальным документам . Такое пристальное наше внимание к источникам личного происхождения объясняет и обильное цитирование их в данной работе.
Научная новизна исследования предоставляется возможность взглянуть на историю войны с позиции простых участников, тех, кто участвовал непосредственно в военных действиях, кому приходилось на себе испытать все «прелести» военной действительности. Причем речь идет не о военных действиях, а о том, как человек, одетый в солдатскую или офицерскую шинель, жил на этой войне: чем питался, как приспосабливал к ситуации под влиянием обстоятельств одежду и обувь;
Заготовление и постройки по военному ведомству. СПб., 1907. Кн. XVIII; Довольствие войск. СПб., 1911. Кн. XIX; Внутреннее хозяйство частей войск. СПб., 1907. Кн. XX. 2 Кабанов В.В. Указ.соч. С. 137.
как осуществлялась медицинская помощь, как человек (мобилизованный в армию и отправленный на фронт); как коротал передышки между боями, как, нуждаясь в моральной поддержке со стороны своих родных и близких, вел переписку с далеким тылом, - все это дает возможность взглянуть на солдата русско-японской войны, как на человека волею судеб оказавшегося на войне, желающего сохранить свою жизнь и здоровье, но не желающего отказываться от жизненных удовольствий (сытная еда, удобная одежда, сон, досуг, гигиена) даже в условиях войны.
Солдатский рацион и психологическое состояние рядового и офицерского состава боевых частей русской армии
Описать сам бой, как личное впечатление очень сложно, порой просто невозможно: слишком много ощущений концентрируются одновременно, слишком быстра смена впечатлений, чтобы описание могло передать действительно весь эффект боя.
Можно вывести только общее заключение, что война «явление потрясающее», и что результат современного боя очень мало зависит от подчиненных, а главным образом от начальника1. Результат боя зависит совсем от других факторов, которые, быть может, покажутся обывателю совершенно незначительными для современной войны, это факты фронтового быта - питание, обмундирование, гигиена, досуг .
Главным действующим лицом любой армии был сытый, обутый и одетый военнослужащий. В России этому вопросу серьезное внимание стали уделять с середины XVII века, когда появились первые полки иноземного строя, которые требовали особого обеспечения. Русский солдат всегда отличается замечательным добродушием. Если он только видел, что командование заботится о том, чтобы он был всегда накормлен и хорошо одет, то он платит ему за это «горячей преданностью»3.
С начала 1830-х гг. в России существовала система неприкосновенного запаса военного вещевого довольствия. Однако обеспечение Сибири и Дальнего Востока было затруднено отсутствием военной промышленности, хороших дорог, также недостроенностью Транссибирской железнодорожной магистрали1.
В результате, к 1904 г. в регионе, близком к будущему театру боевых действий, находилось 37 продовольственных магазинов, 2 артиллерийских склада в Чите и Хабаровске со скудными запасами, состоящими из 36 орудий, 50400 винтовок, 500 револьверов и 160 шашек. Этого было явно недостаточно для разрешения возможных конфликтных ситуаций. Мало того, в сибирских частях были постоянные проблемы с конской амуницией, амуницией, которое было гнилым, недостаток лекарств.
Добавим к этому - в будущем регионе боевых действий находилось около 100 тысяч военнослужащих2. Они жили в недостаточно благоустроенных казармах, в условиях так называемой «дедовщины» и жестокого набора дисциплинарных взысканий, имели ветхую экипировку . Ими командовали офицеры, которые не имели опыта ведения современной войны. Бедственное состояние армии сказалось на общем результате русско-японской войны 1904-1905 гг.4
По мнению участников военных действий, до сих пор шла речь о том приготовлении частей к бою, без которого победа немыслима: между тем есть еще сторона дела, без которой нельзя и двинуться; эта сторона звучит примерно так: «сначала накорми, а там требуй».
Общепринято утверждение о том, что солдаты, от которых только требуют побед и одоления противника, но пока мало обращают внимания офицеры на то, чтобы они вовремя и сытно поели, достаточно бы передохнули, носили бы соответствующее сезону обмундирование -небоеспособны. Солдата, которого «дергают» часто без сна, без отдыха, в растерянности и бестолковости, забывая азбучную истину, что ненакормленный и измученный солдат - это не солдат .
Необходимо, чтобы каждый солдат проникся бы убеждением, что он может быть спокоен в отношении своей участи2. Это успокаивает нервы, это -главное3.
Досуг и солдатские развлечения во время пребывания воинских частей и подразделений в резерве
Военное дело значительно отличается от всех иных отраслей человеческой деятельности. Отличительным качеством военного человека должна быть способность развить непоколебимую волю для выполнения поставленной цели. Война требует полного расходования всей энергии для данной цели до собственной гибели включительно. Это основополагающая черта и основополагающая задача и военного быта.
Военный человек с этой точки зрения рассматривает все вопросы не только службы, но и жизни. Такой душевный склад приобретается не учебными курсами, а - военным воспитанием. При этом наиболее устойчивым он является не в отдельных лицах, а в войсковых частях, потому что в массе больше напряжения и инерции, чем в отдельном солдате
Вот краткая выдержка из дневника боевого офицера русской армии:
«Начинаю оглядываться на товарищей и друзей, с которыми не виделся почти 1 Vi месяца, и я поражен ужасной переменой, какую я вижу на знакомых лицах: Господи, как они постарели все! Как на себя не похожи... Что с ними? - неужели все так измызганы?» Не даром на войне считают месяц за год . Военная жизнь, тоже «продукт» цивилизации, звучащий немножко парадоксом, поскольку в центре ее - борьба за жизнь, и - насильственная смерть3.
И этот «парадокс» начинал ощущаться уже в вагоне воинского состава, идущего к театру военных действий. Охвативший всех «угар прощаний и жгучих впечатлений», пережитых за первые дни движения к фронту, прошел. В вагонах водворялась «точно подавленная тишина, прикрывшая собою беспокойный гомон мыслей и чувств, взбудораженных последними прощаниями»1. Все кругом как-то сосредоточены, неразговорчивы, - уходят в себя. Предписанные приказом по полку занятия и чтения по вагонам не проходят: все помыслы, внимание и настроение - все поглощено и сковано только что пережитыми впечатлениями. Проходит еще день-два, и обычная вагонно-походная жизнь выступает все рельефнее: военнослужащие, видимо, «осели, разместились укладисто», приняв форму того ограниченного пространства, который им оставлен, хотя военнослужащие располагались на нарах, устроенных в два яруса, расстояние между ними допускало возможность свободно сидеть; это расстояние нисколько не меньше, чем между приподнятыми скамейками в «классных» (гражданских) вагонах .
Вагон превращается в своего рода казарму, а переезд к линии фронта - в размеренную военную жизнь. Состав останавливается на каком-то разъезде, «импровизированном» из двух-трех вагонов, приспособленных для жилья, заменяющих собой «гражданские станционные сооружения». Дежурный по эшелону приказывает дежурному горнисту играть «наступление»: здесь будут раздавать обед. Солдаты с манерками и котелками в руках устремились к хвосту поезда, где имелся особый вагон, оборудованный под солдатскую и офицерскую походные кухни. Два кашевара по обе стороны вагона раздавали обед, который в полчаса разбирался весь. Солдаты обедали не торопясь — у себя в вагоне или на лужайке. Интендантство отпускает в пути по 21 коп. в день на человека , и на этот «приварочный оклад» можно иметь две варки в день с фунтом мяса2.
Офицеры также имели у себя в вагоне каждодневно обед из двух блюд, и ужин из одного блюда. Это обходилось офицеру 40-50 коп. в день3. Заведовал кухней свой офицер, свой повар, и проч.4
В пути можно было довольствоваться и на особо устроенных продовольственных пунктах, которые нельзя было не признать очень благоустроенными5: прекрасная пища, отличные кухни и хлебопекарни, хорошые бани для офицеров и нижних чинов6. На всех станциях и на многих разъездах имелись особые домики с печами и кубами для кипячения воды, посредством вольнонаемных лиц. Благодаря последнему введению, при остановке поезда нижние чины всегда находили кипяток, - бесплатный, чай и сахар отпускаются от казны7.
Санитарно-гигиеническая составляющая фронтового быта
Фронт и тыл - два неразрывных понятия: фронт без тыла не мог бы просуществовать и дня, и не только потому, что тыл есть источник действующей армии, а и потому, что в тылу остались близкие и родные тех, кто был мобилизован в действующую армию.
Это была очень прочная связь, которая оформилась еще на этапе самой мобилизации и отправки на фронт. Вот, например, зарисовка с натуры:
«Сразу всколыхнулось все море голов, запрудивших казарменный двор. Все устремились к воротам, откуда двумя потоками хлынула на улицу вместе с колонной, плотно охватив ее с обеих сторон. Послышались громкие рыдания, заголосили бабы, полились бесконечные причитания... Колонна медленно подвигалась вперед по пыльным улицам среди живых шпалер горожан, провожавших своих земляков всем, чем могли: слезными благословениями, крестными знамениями, сердечными пожеланиями; многие из толпы совали солдатам в руки деньги, папиросы, пряники. Солдаты шли большей частью с серьезными, сосредоточенными лицами; иные, впрочем, балагурили; немало было и пьяненьких, безуспешно старавшихся попасть в ногу, в такт музыки.
По мере приближения к вокзалу толпа провожавших, росла без конца, запрудила на дебаркадере всю так называемую воинскую площадку, и все прилегавшие улицы, по которым прекратилось всякое встречное движение, конное и даже пешее.
Наконец, сделан расчет по вагонам; последовали звонки, свистки.... Опять послышались еще более громкие рыдания и причитания, и поезд медленно тронулся мимо несметной толпы народа, провожавшая нас громким "ура"...
Эта сплошная толпа родных и чужих, знакомых и незнакомых, прильнувших к эшелону, провожавших нас бесконечными пожеланиями и благословениями, видимо готовая ринуться с нами и за нас, говорила нам о той крепкой неразрывной связи, которую уносим с собою за много тысяч верст и которая будет служить нам поддержкой и утешением при жизни, где бы мы ни были, сохранится и после нашей смерти. Да, -и после смерти!»1 (Выделено нами -А.Н.)
Проводы на фронт - самые трагические истории воспоминаний и тех, кто оправлялся на фронт, и тех, кто провожал. С этих проводов, в принципе, и начиналась фронтовая жизнь: без близости родных и близких, без ощущения дома, оторванности от привычного уклада жизни, с преобладанием в настоящем и будущим таких аспектов, как грусть, тоска, обида, и проч.:
«Но что действовало на нервы, и что заставляло сжиматься сердце до боли — это толпы жен, матерей, отцов, братьев, прощавшихся с отъезжающими и потому голосивших и причитавших на разные лады. Маленькие ребята, облепившие баб, не понимая происходящего, звонкими голосами дополняли раздирающую какофонию. Душу надрывало от этих воплей, причитаний. Волна людского горя залила маленькую площадь уездного города. Я видел, как бородач солдат, вспоминая свою старую службу, и стараясь держать себя в строю молодцом, отгонял одной рукой крохотную девчурку, просившуюся к нему на руки, а другой украдкой сбрасывал с глаз выступавшие невольно слезы; я видел, как молодой солдат вырвался из строя и с нечеловеческим воплем бросился к своей бабе-молодухе, державшей грудного ребенка; я видел, как старуха-мать посинелыми губами шептала сотый раз молитву и неустанно крестила по воздуху по направленно стоявшего сына; я видел... да я увидел такую массу людского горя и безысходной тоски, что думаю, если бы виновники войны присутствовали при этой картине, вряд ли решились бы они на ненужную никому бойню. Самого закоренелого злодея тронули бы эти слезы. Сколько стоило мне труда собрать свои силы. Горло сдавливали спазмы, голос не повиновался. Наконец я, как можно громче, скомандовал "на молитву". Все притихли, строй обнажил головы и сквозь непрестанно ливший дождь понеслись к Творцу вселенной слова молитвы; в них отражалась вся беспомощность и вся надежда на скорое возвращение»1.
В «крепкой и неразрывной связи» фронта и тыла не было и намека на казенное понятие патриотичности, речь шла о простых человеческих чувствах - опасениях за судьбу родных и близких, переживаниях о тех, кто, отрываясь надолго от дома и семьи, отправляясь куда то в неизвестность, и еще неизвестно, все ли вернуться назад. Все это было свойственно скорее российской ментальносте, но эти «связи» родного дома и солдат оставались чрезвычайно важными для настроения солдат, а, значит, не могли не сказаться на их боеготовности и на общем состоянии дел на фронте2.
