Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историография проблемы, источники, методология исследования 20-82
1. Историография проблемы 20
2. Источниковая база исследования 57
3. Методология исследования 74
Глава II. Культурно-образовательное пространство как система взаимодействия его субъектов 83-171
1. Культурно-исторические реалии провинциальной России накануне модернизации 1860-х гг 83
2. Нормативно-правовой механизм взаимоотношений Церкви и земства в культурно-образовательном пространстве 121
3. Внутренняя структура культурно-образовательного пространства провинции 161
Глава III. Развитие образовательного компонента культурно- образовательного пространства 172-280
1. Участие Церкви и земства в становлении начального народного образования 172
2. Светское и духовное среднее образование в провинции 243
Глава IV. От внешкольного образования до системы культурно- просветительных учреждений 281-425
1. Земские и церковные библиотеки в провинции 281
2. Основные направления культурно-просветительной деятельности РПЦ и земства 325
3. Подготовка кадров для культурно-просветительной деятельности... 374
Заключение 426
Список источников и литературы 434
Список сокращений 482
- Источниковая база исследования
- Нормативно-правовой механизм взаимоотношений Церкви и земства в культурно-образовательном пространстве
- Светское и духовное среднее образование в провинции
- Основные направления культурно-просветительной деятельности РПЦ и земства
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Взаимоотношения светской власти и власти церковной, государства, общества и церкви исторически являются предметом рассмотрения государственных и общественных деятелей, религиозных мыслителей, ученых. На поворотных этапах социального развития интерес к этим вопросам только усиливается.
Сегодня российское государство проживает период нового
социально-исторического поворота. Общество поглощено проблемами
освоения рыночных отношений, нестабильностью экономики,
политическими сложностями. На этом фоне отчетливо видно, что экономические и политические программы не будут успешными без учета культурно-образовательной составляющей. Другими словами, повышение культурно-образовательного уровня населения является необходимой предпосылкой социально-экономического роста страны. Таким образом, изучение места и роли культуры и образования в общественной жизни, закономерностей их развития имеет большое практическое значение.
В конце XIX – начале ХХ вв. тезис о тесной взаимосвязи социально-экономического развития Российской империи с культурно-образовательным уровнем ее населения был выдвинут земством, которое совершенно справедливо рассматривается многими исследователями как фактор развития культуры в России. Одновременно в дореволюционной России Русская Православная церковь оказывала значительное влияние на становление государственности и национальной культуры. Активно занимаясь культурно-образовательной деятельностью, просвещением и духовно-нравственным воспитанием населения, Церковь накопила значительный опыт, который может быть использован для решения современных задач социальной направленности. Между тем деятельность этих двух значимых общественных институтов русской истории и культуры протекала не обособленно, а в теснейшем соприкосновении друг с другом, что определило своеобразие развития культуры и образования российской провинции во второй половине XIX – начале ХХ вв.
В настоящее время вновь происходит сближение институтов
Церкви, светского общества и государства, возрождаются и крепнут
традиции церковного образования и просвещения. Церковь активно
участвует в общественных делах, сотрудничает с образовательными
структурами и учреждениями культуры, участвует в различных социально
значимых проектах. В свою очередь и со стороны государства, его
органов управления на всех уровнях заметно желание повысить статус
Церкви, усилить ее влияние на современную российскую
действительность. Наблюдается тесный контакт органов гражданского и
церковного управления на региональном и муниципальных уровнях в
решении различных вопросов. Для более эффективной совместной
деятельности государства, общества и Церкви необходимо изучение
исторических реалий церковно-государственных и церковно-
общественных отношений, в том числе в культурно-образовательной сфере.
Первые контакты между православной Церковью, являвшейся
традиционным звеном государственного устройства, и его
инновационным элементом – земским самоуправлением, зародились в
процессе институциональных преобразований в России в 1860-х годах.
Эти два государственно-общественных института сыграли
определяющую роль и в формировании культурно-образовательного пространства страны во второй половине XIX – начале ХХ вв., поэтому изучение опыта и форм их культурного взаимодействия является в настоящее время актуальным и представляет научный интерес.
В отечественной историографии накоплен опыт изучения земской культурно-образовательной практики. Преимущественно на уровне вклада в развитие образования исследован культурно-просветительский аспект деятельности епархиальных структур РПЦ. Но при этом отсутствуют специальные обобщающие исследования деятельности земства и Церкви в формирующемся культурно-образовательном пространстве страны второй половины XIX – начала ХХ веков. В имеющихся научных работах главное внимание уделяется анализу достоинств и недостатков земской и церковной образовательных систем, их соперничеству между собой. В тени исследовательских интересов до сих пор остаются вопросы о формах и способах взаимодействия земских органов самоуправления и структур духовного ведомства на местах, при решении конкретной задачи, например, открытия школы или библиотеки, организации народных чтений, отношения между рядовым приходским священником или благочинным и уездной земской управой. Между тем для комплексного исследования культурно-образовательных процессов в дореволюционной России изучение отношений между православной Церковью и земством на таком уровне имеет большое значение с целью выявления как положительного, так и негативного опыта.
Таким образом, актуальность изучения взаимоотношений земства и епархиальных структур Русской Православной церкви в культурно-образовательном пространстве российской провинции второй половины XIX – начала ХХ вв. можно объяснить, во-первых, необходимостью формирования в ответ на потребности современной жизни эффективной модели взаимодействия Церкви, государства и светского общества с
учетом исторического опыта; во-вторых, большим практическим значением темы в условиях поиска оптимальных путей духовного возрождения российского общества и, в-третьих, актуальность проблемы усиливается ее недостаточной разработанностью в отечественной и зарубежной литературе.
Объектом исследования является культурно-образовательное пространство российской провинции второй половины XIX – начала ХХ века.
Категория «культурно-образовательное пространство» сегодня выступает объектом анализа в педагогике, философии, культурологии, социологии и в меньшей степени рассматривается как объект исторических исследований. Между тем, обозначенный термин определяется как интегрирующий в себе две самостоятельные области общественной жизни – образование и культуру1, и каждая из них уже накопила определенный багаж исторического опыта, то есть все основания для того, чтобы исследовать данную категорию в историческом аспекте.
Провинциальное общество, являющееся одновременно субъектом и объектом культурно-образовательного процесса, не было однородным. Оно включало в себя образованную часть общества – дворянство, разночинную интеллигенцию и низшие слои со своей субкультурой.
Согласимся с теми исследователями, которые полагают, что «если материальная культура горожан отличалась от деревенской, то в духовной сфере различия между городскими низами, составлявшими в середине XIX в. около 90% городских жителей, и крестьянами, жившими в сельской местности, носили скорее количественный, чем качественный характер и что, в сущности, горожане, исключая немногочисленное образованное общество, и крестьяне были носителями единой народной культуры2. Следовательно, при изучении культурно-образовательного пространства российской провинции второй половины XIX–начала ХХ вв. имеются все основания сфокусировать внимание на той его составляющей, в которую входили все низшие необразованные или малообразованные слои российского общества и которая занимала преимущественную часть этого пространства. Тем не менее, без
1 Щиголева Н.В. Структура культурно-образовательного пространства //
PORTALUS.RU (дата обращения: 13.09. 2009).
2 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.).
Т. 1. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2000. С. 346; Карнишин В.Ю. Поволжская провинция
в начале ХХ века: социокультурный аспект российской модернизации //
Рождественский сборник. Вып. XVI. Материалы конференции «Российская
провинция: история, традиции, современность». Ковров, 2009. С. 7-8 и др.
заполнения именно этого, самого большого по объему, сегмента
культурно-образовательного пространства невозможно его целостное
существование. Крестьянство и низшие городские сословия в данном случае выступают объектом воздействия, на который направлены все усилия субъектов культурно-образовательного процесса в лице государства, православной Церкви и различных представителей светского образованного общества, куда входило и земство.
Предметом диссертационного исследования является процесс взаимоотношений земских органов самоуправления и епархиальных структур Русской Православной церкви в контексте формирования культурно-образовательного пространства российской провинции второй половины XIX – начала ХХ вв.
Хронологические рамки исследования (1861-1917) выбраны не случайно и обосновываются позицией соискателя, заключающейся в том, что вести речь о культурно-образовательном пространстве в России можно только, начиная с отмены крепостного права в 1861 г., а до того в стране, по выражению Н.А. Бердяева, «были культурные люди, но не было культурной среды»3. Именно в связи с последовавшей за 1861 г. модернизацией страны начинают оформляться основные структурные компоненты культурно-образовательного пространства: складывается система народного образования как школьного, так и внешкольного, получают организованное развитие многие социокультурные институты: библиотеки, книжные склады и магазины, музеи, народные театры, просветительские общества и пр. Конечной датой исследования является 1917 год, когда в России произошла смена политического режима и, следовательно, духовных и культурных парадигм.
Территориальные рамки исследования. Культурно-
образовательное пространство, по определению культурологов, имеет территориальную протяженность и внутренние границы, в нем обозначены контуры культурных центров и периферии, столицы и провинции, городских и сельских поселений4. Процесс его формирования не был единовременным, не протекал синхронно в масштабах всей России, что было обусловлено особенностями развития отдельных регионов и краев столь значительного государственного образования, каковым являлась Российская империя. Следовательно, в нем допустимо
3 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма /Философия свободы. Истоки и
смысл русского коммунизма. М.: ЗАО «Сварог и К», 1997. С. 260.
4 Иконникова С.Н. Философия культурного пространства города //Санкт-
Петербургский гуманитарный университет профсоюзов. Ученые записки факультета
культуры. Вып. 2. СПб., 2001. С. 6.
выделение отдельных территориальных зон, объединенных типичными чертами социально-экономического развития. В нашем случае в качестве объекта исследования выбраны четыре губернии Верхнего Поволжья -Владимирская, Костромская, Тверская и Ярославская, одной из общих специфических особенностей развития которых была занятость населения неземледельческими видами деятельности. Но, тем не менее, несмотря на присутствие объединяющих факторов, в каждой губернии имела место своя специфика развития, обусловленная площадью и количеством населения, его плотностью, городской инфраструктурой и т.д., что, безусловно, необходимо учитывать при сравнительной характеристике историко-культурных реалий отдельных территорий. При этом работа не замыкается на указанных губерниях - проводятся аналогии с другими территориями России.
Цель и задачи исследования. Цель представленной работы - на основе анализа процесса взаимоотношений земских органов самоуправления и епархиальных структур Русской Православной церкви во второй половине XIX - начале ХХ вв. исследовать роль этих двух значимых общественно-государственных институтов в формировании культурно-образовательного пространства российской провинции.
Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:
определить степень научной разработки проблемы;
охарактеризовать состояние культурно-образовательной составляющей жизни российской провинции накануне реформ 1860-х гг. с целью наиболее объективной оценки результатов ее развития в конце исследуемого периода;
выявить степень влияния государственной политики в области культуры и образования на отношения между Церковью и земством;
выяснить особенности формирования культурно-образовательного пространства российской провинции;
исследовать основные формы и результаты участия епархиальных структур православной Церкви и земских учреждений в формировании культурно-образовательного пространства;
охарактеризовать динамику взаимоотношений между Церковью и земством в процессе осуществления ими культурно-образовательной деятельности;
проанализировать эволюцию отношений в культурно-образовательном пространстве между православным ведомством и земским самоуправлением на уровне низовых структур в контексте постановки и решения конкретных практических задач;
раскрыть особую роль личностного фактора в характере взаимоотношений земства и православной Церкви.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
В России накануне реформ 1860-х гг. существовали две полярные друг другу историко-культурные реалии: народная и элитная, дворянская. Между ними лежала громадная пропасть, в преодолении которой и состояла одна из задач реформ в социокультурном контексте. При этом наибольшему воздействию подверглась народная составляющая формирующегося культурно-образовательного пространства российской провинции.
-
Именно в связи с последовавшими за 1861 годом реформами начинают оформляться основные структурные компоненты культурно-образовательного пространства страны: складывается система народного образования как школьного, так и внешкольного; получают организованное развитие многие социокультурные практики: библиотеки, книжные склады и магазины, музеи, театры, просветительские общества и пр. Тем не менее, истоки и начало формирования основных тенденций развития большинства культурно-образовательных институтов следует искать в предшествующем реформам периоде.
-
В предшествующую реформам эпоху были заложены также основы взаимоотношений в сфере культурно-образовательной деятельности православного ведомства и светских институтов. Приемниками последних стали учрежденные в 1864 году земские органы самоуправления, активно включившиеся в культурно-образовательный процесс.
-
Одна из ведущих ролей в формирования культурно-образовательного пространства российской провинции во второй половине XIX – начале ХХ вв. принадлежала земским органам самоуправления и Русской Православной церкви в лице ее епархиальных структур, которые оказались тесно связанными друг с другом в этом процессе.
5. Именно характер взаимоотношений православного ведомства и земских
учреждений на протяжении всего исследуемого периода определяющим
образом влиял на динамику культурно-образовательных процессов в
земских губерниях Российской империи.
6. Исходя из определения взаимодействия, как процесса
непосредственного или опосредованного воздействия субъектов друг на
друга в ходе осуществления ими социальных действий, составляющие
культурно-образовательное пространство компоненты можно
структурировать по степени корреляции субъектов, каковыми в данном
исследовании являются земство и Русская Православная церковь – от
прямых действий и обмена информацией до обмена смыслами без
активного прямого воздействия друг на друга.
7. Одновременно существует прямая зависимость характера и форм
взаимодействия епархиальных структур православной Церкви и земских
учреждений от степени их включенности в ту или иную сферу культурно-
образовательного процесса: чем она сильнее, тем более активный
характер принимают взаимоотношения Церкви и земства. Данное
наблюдение убедительно просматривается на примере развития
начального народного образования в провинции, где установлены
наиболее тесные контакты Церкви и земства, и одновременно имели
место наиболее ярко выраженные конфликтные ситуации.
8. Сфера начального народного образования является
структурообразующей во всей системе культурно-образовательного
пространства российской провинции, базисом для возникновения и
развития других культурно-образовательных практик, поэтому
закономерно наибольшее внимание к ней всех участников культурно-
образовательного процесса, включая государство, Русскую Православную
церковь и земство.
9. Взаимодействие земства и Церкви в области среднего образования
можно отнести к категории отношений с низкой долей прямых контактов,
наблюдавшихся главным образом по вопросу преподавания Закона
Божьего и в единичных случаях обращений местных церковных структур
к земским учреждениям за финансовой поддержкой своих средних
учебных заведений.
10. В области подготовки кадров преподавателей для начальной школы
РПЦ и земство демонстрируют не только активную деятельность, но и
стремление использовать положительный опыт друг друга.
11. В таких сферах культурно-образовательного пространства как
организация библиотек, народных чтений и распространение книг среди
населения провинции наблюдается тесный контакт и взаимодействие
земских учреждений и епархиальных структур православной церкви,
особенно на уездном уровне. Несмотря на различные целевые установки,
в данных направлениях деятельности у них наблюдаются идентичный
алгоритм развития и схожие формы культурно-просветительских
учреждений.
12. В области организации музеев, народных театров, кинематографа,
различных культурно-просветительских обществ взаимодействие между
Церковью и земством осуществляется в основном на уровне личностных
контактов их представителей. В данных сферах деятельности приоритет
следует отдать частной и общественной инициативе.
13. В процессе формирования культурно-образовательного пространства,
любого его структурного компонента, будь то открытие начального
училища, библиотеки или организация чтений для народа, большую роль
играл личностный фактор. Присутствие активных личностей, священника или земского деятеля, всегда придавало процессу устойчивую положительную динамику.
14. Нельзя отрицать имевших место противоречий в отношениях между
РПЦ и земством в процессе осуществления ими культурно-
образовательной деятельности, особенно заметных в области народного
начального образования. В их основе – различия в мировоззрение и
целевых установках. Между тем источники убедительно демонстрируют,
что возникавшие конфликтные ситуации не были порождены
участниками культурно-образовательного процесса, а, наоборот, они
оказались втянутыми в него вследствие проводимой государством
политики и вмешательства средств массовой информации, на страницах которых данный конфликт в основном и разворачивался, не затрагивая область практических взаимоотношений земских органов самоуправления и церкви.
Научная новизна диссертации состоит в следующем:
- сделана одна из первых попыток комплексно исследовать процесс
взаимоотношений земства и Русской Православной церкви в культурно-
образовательном пространстве российской провинции второй половины
XIX – начала XX вв., выявить в контексте историко-культурных событий
того времени механизмы и формы указанного взаимодействия, его
влияние на культурно-образовательный уровень российского общества;
- показано многообразие позиций, взглядов земских деятелей и
православного духовенства на способы и методы решения проблемы
повышения культурно-образовательного уровня населения России;
предлагается принципиально новый подход к оценке роли православной Церкви и земства в формировании культурно-образовательного пространства страны;
установлено, что характер взаимоотношений между земскими органами самоуправления и духовными структурами определяющим образом влиял на ход и результаты культурно-образовательных процессов в провинции;
выявлены и проанализированы положительные и отрицательные аспекты в деятельности земства и Церкви по реализации различных культурно-образовательных практик;
доказано, что положительные результаты в развитии культурно-образовательных процессов имела место лишь там, где наблюдались примеры слаженных совместных действий обоих ведомств;
- выявлена динамика основных направлений взаимодействия
православной Церкви и земства в культурно-образовательном
пространстве;
- систематизированы и структурированы сведения об основных формах,
методах и результатах взаимодействия земских органов и православных
структур в образовательной и культурно-просветительской сферах;
- введен в научный оборот новый корпус источников, архивных
материалов, позволивший значительно расширить и уточнить
представления о конкретной формах и направлениях взаимодействия
земских учреждений и региональных структур православной Церкви в
ходе осуществления ими культурно-образовательной деятельности среди
населения российской провинции.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что она способствует дальнейшему углублению исследования процесса взаимодействия земства и Русской Православной церкви в культурно-образовательном пространстве России второй половины XIX – начала XX вв., не получившего ещ достаточного освещения в исторической литературе.
Аналитическая часть и конкретно-исторический материал
исследования могут быть использованы в научной и учебно-методической работе, при написании специальных и обобщающих трудов, монографий и учебных пособий исторического, историко-правового, богословского, культурологического характера, в краеведческой работе и в проведении культурно-воспитательных мероприятий.
Материалы диссертации могут быть задействованы в практике преподавания курса отечественной истории, при разработке и чтении спецкурсов по истории земства, Русской Православной церкви и отечественной культуры в целом.
Выводы диссертационного исследования имеют прикладное
значение и могут быть использованы работниками местного
самоуправления в процессе их взаимодействия со структурами Русской Православной церкви для решения насущных задач культурно-образовательного плана и нравственно-духовного воспитания населения.
Проблематика и выводы диссертации соответствуют паспорту специальности 07.00.02. - Отечественная история, а именно следующим областям исследования: п. 4. История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и ее регионов; п. 11. Социальная политика государства и ее реализация в соответствующий период развития страны; п. 12. История развития культуры, науки и образования России, ее регионов и народов; п. 13. История взаимоотношений государства и религиозных конфессий; п. 15. Исторический опыт российских реформ; п. 17. Личность в российской истории, ее персоналии; п. 19. История развития российского города и деревни; п. 22. Интеллектуальная история России.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации
докладывались на заседании кафедры истории и права Шуйского филиала
ФГБОУ ВПО «Ивановский государственный университет»,
представлялись на международных, всероссийских и региональных конференциях в Нижнем Новгороде, Иванове, Владимире, Шуе, Коврове и др. Диссертант принимала участие в двух научно-исследовательских работах: «Исследование специфики религиозно-образовательной среды российской провинции» и «Церковно-школьное образование в России в XIX – начале ХХ вв.».
Основное содержание диссертации нашло свое отражение в 43 научных публикациях автора, в т.ч. в 15 статьях в журналах, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендуемых ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации по направлению «история», а также в трех монографиях.
Структура диссертации определяется логикой исследования и поставленными задачами. Она состоит из введения, четырех глав, заключения и списка источников и использованной литературы.
Источниковая база исследования
Источниковая база исследования определяется спецификой настоящей работы. Перед автором стояла задача: используя обширный круг источников, в какой-то мере традиционных по содержанию, проанализировать и осмыслить взаимоотношения и формы взаимодействия РПЦ и земских органов самоуправления в процессе формирования культурно-образовательного пространства российской провинции. Тем более, историографический обзор показал, что данная проблема до сих пор не стала предметом исследовательских интересов. При написании работы использовались опубликованные и неопубликованные источники, в первую очередь, архивные материалы. Их можно разделить на документы законодательного характера и нормативно-правовые акты, материалы официального делопроизводства, источники справочного и статистического характера, периодическую печать, мемуарную литературу. В диссертации использованы документы 42 фондов из 12 центральных и региональных архивов: Российского Государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (РГИА); рукописного отдела Российской государственной библиотеки (РО РГБ); Центрального исторического архива Москвы (ЦИАМ); Государственных архивов Владимирской, Ивановской, Костромской, Тверской, Ярославской и Пермской областей. Кроме того задействованы материалы Рыбинского и Угличского филиалов Государственного архива Ярославской области и городского архива г. Кинешмы Костромской области, а также документы из фондов Ковровского историко-мемориального музея.
Большое значение для исследования проблемы имеют материалы Российского государственного исторического архива, основной корпус которых составляют документы фонда Департамента народного просвещения (Ф. 733), Учебного комитета (Ф. 802) и Училищного совета (Ф. 803) при Св. Синоде, Присутствия по делам православного духовенства при Синоде (Ф. 804). Анализ взаимосвязей материалов этих фондов позволил сделать вывод о том, что духовное и светское ведомство, в чьей системе находились и земства, постоянно следовали друг другу в принятии основополагающих правовых документов для развития обеих систем культурно-образовательного пространства. Использование документов таких фондов как Центрального управления по цензурному ведомству МВД (Ф. 775) и Главного управления по делам печати (Ф. 776) убедило нас в том, что существенное значение в развитие таких культурно-образовательных практик как библиотечное дело, народные чтения, распространение книги и т.п. имеют государственные правовые установки. При этом наблюдается нарастание тенденции законодательного ущемления прав земств, по сравнению с церковным ведомством, а в некоторых случая последнее выступало по отношению к земствам еще и в роли цензора. Важное значение для понимания сути взаимоотношений между РПЦ и земством в культурно-образовательном пространстве имеют материалы фонда канцелярии попечителя Московского учебного округа (Ф. 459) и дирекции народных училищ (Ф. 156) Центрального исторического архива г. Москвы, куда входили и четыре исследуемые нами верхневолжские губернии. В фонде представлена документация: циркуляры Министерства народного просвещения, отчеты дирекций народных училищ о состоянии школьной сети в губерниях, численности и составе учителей и учащихся, данные о школьных народных библиотеках на селе, отчеты о проведении и тематике народных чтений и пр. Информацию восьми верхневолжских региональных архивов, которой мы воспользовались при проведении исследования, можно условно поделить на две группы. В первую входят документы, уже задействованные другими исследователями, но интерпретированные нами в контексте собственной исследовательской проблемы. Вторую группу, которая значительно масштабней первой, составляют документы, впервые вводимые в научный оборот. При этом отметим, что наполняемость региональных архивов документами, позволяющими раскрыть тему диссертации, различная, но в совокупности они дают вполне репрезентативный материал для проведения исследования. Для сравнения рассмотрим фонды архивов четырех областей (губерний) -Владимирской, Костромской, Тверской и Ярославской. При наличии во всех этих архивах основополагающих для диссертационного исследования фондов, таких как: фонды губернских и епархиальных училищных советов, губернских земских управ, духовных консисторий, советов местных православных братств, они отличаются друг от друга набором фондов уездного уровня. Самым «бедным» в этом плане является Государственный архив Владимирской области, в составе которого практически отсутствуют фонды уездных отделений губернского и епархиального училищных советов, а точнее, присутствует только один - фонд Меленковского уездного училищного совета (ГАВО. Ф. 451). В то время как, к примеру, в Ярославском архиве их находится: 9 фондов уездных училищных советов и 6 фондов уездных отделений Ярославского епархиального училищного совета. Вообще, Ярославский архив отличается от остальных наибольшей сохранностью материала уездного уровня. Кроме того, в архивной системе Ярославской области до сих пор функционируют три филиала: Рыбинский, Угличский и Ростовский, с добротным фондом дореволюционного периода.
Тем не менее, отсутствие ряда фондов уездного плана никоим образом не повлияло на репрезентативность источниковой базы диссертации, так как сама специфика делопроизводства в Российской империи предполагала дублирование многих материалов, что является дополнительной гарантией полноты представлений об уездных реалиях. Наиболее значимыми для данного диссертационного исследования являются следующие фонды региональных архивов: в Государственном архиве Владимирской области (ГАВО) - фонды канцелярии губернатора (Ф. 14), Владимирской духовной консистории (Ф. 556), Владимирских губернского (Ф. 449) и епархиального (Ф. 450) училищных советов, Владимирской губернской земской управы (Ф. 379) и пр.; в Костромском государственном архиве (ГАКО) - это фонд Костромского епархиального училищного совета (Ф. 438) и отдельных средних учебных заведений (Ф. 859 - Макарьевская женская гимназия и Ф. 1219 - Нерехтская Мариинская женская гимназия), в последних встречаются документы, отражающие взаимоотношения местных земств и духовенства в деле организации среднего образования в губернии. В Государственном архиве Тверской области (ГАТО) востребованными для диссертационного исследования оказались фонды обоих училищных советов (Ф. 642, 643), Весьегонского уездного училищного совета, где имеются материалы, позволившие проследить динамику взаимоотношений между земскими и епархиальными структурами в области начального образования. Фонд Тверской губернской ученой архивной комиссии (Ф. 103) сделал возможным провести сравнительный анализ деятельности земства и РПЦ в музейном направлении. Особо хотелось бы отметить впервые введенные в научный оборот материалы фонда Комиссии по составлению нормальной школьной сети в Тверской губернии в 1900-1901 гг. (Ф. 98), где содержатся уникальные характеристики культурно-образовательных пространств каждого уезда и уездного города Тверской губернии в конце XIX века.
Нормативно-правовой механизм взаимоотношений Церкви и земства в культурно-образовательном пространстве
1 января 1864 г. император Александр II подписал Указ о введении губернских и уездных земских учреждений в России, но нормативно-правовая база отношений между только что зародившимися гражданскими органами самоуправления в провинции и не прекращавшими свое функционирование епархиальными структурами РПЦ первоначально отсутствовала. На первых порах они должны были опираться в своей деятельности на уже сложившуюся к тому времени систему юридических норм и законов. В связи с этим, прежде чем говорить о юридических основах взаимоотношений РПЦ и земства, следует дать характеристику российского законодательства в области образования и культуры перед началом реформ 1860-х гг. Наличие или отсутствие нормативных документов в разных сферах культурно-образовательной жизни России свидетельствует о степени их развития на исследуемый период.
Анализ российского законодательства в предреформенный период в контексте проблемы исследования показал, что на тот момент в Российской империи самостоятельное полноценное правовое регулирование получила только сфера образования. Остальные компоненты будущего культурно-образовательного пространства, сформировавшегося к 1917 году, или просто отсутствовали, или находились в зачаточном состоянии. По крайней мере, законодательного внимания государства они на тот момент еще не получили.
В предыдущем параграфе было установлено, что до 1864 г., когда принятием «Положения о начальных народных училищах» начался новый этап в развитии нормативно-правового механизма светского образования, организация практически всех его звеньев регулировалась одним «Уставом гимназий и училищ уездных и приходских» 1828 года. Духовное образование было организовано аналогичным образом, но, в отличие от светского, сохраняло преемственность между своими учебными заведениями. Самым низшим звеном духовного образования, так же, как и светского стали приходские училища с обучением чтению, чистописанию, грамматике, пению, арифметике и краткому катехизису, их предусматривалось открывать в благочиннических округах. Если обратиться к 15 Устава 1828 г. для светских образовательных учреждений, в котором определялась учебная программа приходских училищ ведомства МНП, то обнаружится абсолютная схожесть их с программами духовных училищ в перечне преподаваемых предметов: «Во всех приходских училищах, в городах и селениях, обучаются: 1) Закону Божию, по краткому катехизису и Свящ. истории; 2) чтению по книгам церковной и гражданской печати и чтению рукописей; 3) чистописанию 4) четырем первым действиям арифметики». Таким образом, начальная школа для обучения низших слоев населения законодательно существовала на тот момент только в ведении МНП в формате приходских училищ. И хотя в духовном ведомстве имели место учебные заведения подобного уровня, с аналогичным названием и такой же по содержанию учебной программой, они были сословно замкнутыми, так как в них для обучения допускались лишь дети священнослужителей или дворян, которые, естественно, в такие училища своих детей не посылали
Как известно, главной чертой церковно-государственных отношений в России XIX столетия был тотальный контроль государства за жизнью Церкви. Ни один сколько-нибудь серьезный вопрос по управлению ею не мог быть решен без одобрения императора, а на местах - без согласования со светской администрацией . Но при этом православная церковь пронизывала все стороны российской действительности, особенно заметно было господство Церкви в народном образовании, которое на Руси началось еще в XI в. со школ при церквах. Создав в 1802 г. Министерство народного просвещения, государство одновременно подготовило почву для появления конкуренции между духовным и светским ведомствами в деле народного образования. На высшем политическом уровне оно проявилось в этот период, например, в работе с 1817 по 1824 гг. совмещенного Министерства духовных дел и народного просвещения . Обер-прокурор Св. Синода обязан был представлять министру «мемории» по делам, заслушанным в Синоде; докладывал государю министр, а обер-прокурор был лишен этого права; сношения Св. Синода с другими министерствами происходили также через Министерство духовных дел и народного просвещения . Подчиненное положение Св. Синода и стало причиной напряженности в отношениях.
Состязательность за преобладающее влияние в сфере образования между светскими и духовными властями проявилась и на уровне законотворчества. Если выстроить в хронологической последовательности принятые двумя ведомствами различные нормативные акты по вопросам образования, то обнаружится одна закономерность - как правило, эти юридические документы следовали друг другу по времени и по содержанию. Если одно ведомство принимало решение по тому или иному вопросу в сфере образования, то вскоре следовало ожидать документа аналогичного характера у другого ведомства. Отмеченная нами особенность будет наблюдаться на протяжении всего исследуемого периода, т.е. до 1917 года. А начало данной системе взаимоотношений было положено в первой половине XIX в., когда оба ведомства практически параллельно провели реформы в области образования. Обратимся сначала к периоду накануне реформ 1860-х гг., когда в ожидании их широкое обновительное движение всколыхнуло все общество. В этот период общественного подъема главное внимание общества оказалось прикованным к народной школе, которой в России, по сути, и не было. Отмена крепостного плана вызвала необходимость открытия школ для всех слоев населения. В это время оба ведомства демонстрируют активную деятельность на образовательном поле, в том числе и в нормативно-правовом пространстве (См. Таблицу 6).
Светское и духовное среднее образование в провинции
Среднее образование, как светское, так и духовное, для российской провинции являлось высшей ступенью образовательной системы, и не случайно в документах текущей земской деятельности оно часто называется «высшим». Редкие российские провинциальные города могли «похвалиться» наличием у себя действительно высших учебных заведений. Из городов Верхнего Поволжья в начале изучаемого периода таковым располагал только Ярославль - речь идет, конечно же, об уже неоднократно упоминавшемся Демидовском юридическом лицее. «Высшими» для провинции являлись: семинария в духовной системе образования и ее светский аналог - мужская классическая гимназия. Предметом исследования является ситуация со средним образованием в российской провинции на примере губерний Верхнего Поволжья в исторический отрезок времени между реформами 1860-х гг. и 1917 годом. В контексте общей темы исследования проблема будет рассматриваться в плане сравнения степени участия в организации среднего образования в провинции земства и православного ведомства и их контактов в этом секторе культурно-образовательного пространства. Мы попытаемся выстроить некую модель организации среднего образования в масштабах одной губернии Российской империи, дополнив ее параллелями и сравнениями между губерниями, что позволит выявить типичное и особенное в развитии среднего образования, светского и духовного, в различных регионах и местностях России.
На какой стадии развития застала земская реформа среднее образование в провинции, мы уже подробно рассмотрели в параграфе, посвященном историко-культурным реалиям России накануне реформ 1860-70-х гг. В каждом губернском городе было по одной классической казенной мужской гимназии, и по аналогии со светским образованием - по одной духовной семинарии. Дореволюционные источники делят среднеобразовательные учреждения на две ступени - высшую и низшую. К высшей в мужском среднем образовании относятся гимназии и духовные семинарии, в женском - светские училища 1-го разряда и епархиальные училища в духовном ведомстве. Таких к началу изучаемого периода в губерниях Верхнего Поволжья было только два, и оба открыты ведомством императрицы Марии Федоровны, которое поддерживало как светские, так и духовно-образовательные учреждения. В 1858 г. открылась гимназия в Твери под покровительством этого ведомства, а в 1861 г. - женское духовное училище 1-го разряда в Ярославле.
Вторую, низшую, ступень среднего образования в провинции, представляли в светской системе женские училища 2-го разряда, позднее в большинстве своем преобразованные в прогимназии. Они учреждались и содержались на местные средства. Их количество, таким образом, в каждой губернии зависело от ее материальных возможностей. Например, во Владимирской губернии в 1865 г. их было 4 (в Муроме, Вязниках, Александрове и Шуе), в Ярославской - 1 (в Ростове), в Костромской губернии -2 (в Чухломе и Кологриве); а в Тверской губернии - 4, но два из них (в Кашине и Торжке) были открыты ведомством имп. Марии и содержались на его средства (См. Глава П. 1). В светском мужском образовании эту ступень занимали имевшиеся в уездных городах училища. Согласно Памятной книжке Министерства народного просвещения за 1865 г., во Владимирской губернии их было 8, в Костромской - 9, в Тверской - 12, а в Ярославской - только 6 уездных училищ . Такова ситуация со средними учебными заведениями в верхневолжских губерниях перед началом земского периода истории. Заметим, что находились они исключительно в городах, т.е. были принадлежностью городского культурно-образовательного пространства. Тем не менее, мы считаем нужным выделить их анализ в отдельный параграф, так как именно средние учебные заведения, как это будет показано далее, являлись основными «поставщиками» учительских кадров для начальной школы, начавшей свое развитие на сельских просторах Российской империи со второй половины XIX столетия. Кроме того, преподаватели этих учебных заведений, будучи наиболее образованной частью провинциального общества, составили костяк формирующейся интеллигенции, без которой невозможно было бы и динамичное развитие других культурно-образовательных практик, о чем речь пойдет в последующих параграфах диссертационного исследования. Главной целью проводимого анализа будет выявление основных точек соприкосновения земских органов самоуправления и провинциальных структур РПЦ в процессе формирования комплексной системы среднего образования в провинции. И сразу отметим, что эти точки соприкосновения распределяются по двум секторам. Первый можно определить как сектор общего плана, в котором взаимоотношения духовного ведомства и земств будут рассматриваться в контексте включения земских учебных заведений в общую систему среднего образования в стране согласно 8 Устава 1864 г., следовательно, имевшие место проблемы отношений между светскими средними учебными заведениями вообще и духовенством распространяются и на земства. Второй - это сектор непосредственных связей земских органов самоуправления и провинциальных структур духовного ведомства по вопросам организации средних учебных заведений на определенной территории. Для среднего образования 1864 год, когда были учреждены земские органы самоуправления, знаменателен еще и принятием после долгих публичных обсуждений нового Устава гимназий и прогимназий ведомства Министерства народного просвещения, определивших вектор его развития на всю вторую половину XIX века. Положительное значение для школы, по мнению ряда исследователей, устав 1864 г. имел тем, что школе была предоставлена известная возможность проявления инициативы и самостоятельности. Прогрессивное значение имели также некоторые организационные мероприятия, например, выделение четырех классов в прогимназию или ограничение числа учеников в классе 40 человеками, привлечение директоров и инспекторов к преподаванию и т.д.
Принятие нового Устава повлекло в первую очередь изменения во внутреннем устройстве гимназий и их учебно-воспитательном процессе, но никоим образом не повлияло на их количество. До определенного момента их по-прежнему оставалось по одной в каждом губернском городе. Процессы расширения среднего светского образовательного пространства в провинции были подвержены другим влияниям и в первую очередь зависели от местных обстоятельств, сложившихся в конкретной губернии России. Не последнее в этом вопросе место занимала и инициатива местных земств как губернских, так и уездных.
Во Владимирской губернии, например, до 1873 г. функционировало, как и везде, одно светское среднее учебное заведение - мужская губернская казенная гимназия. И только с этого года можно говорить о следующем этапе в развитии светского среднего образования в губернии, так как учебные заведения открываются уже не только в губернском Владимире, но и в некоторых уездных городах: Переславль-Залесский - женская прогимназия; в Шуе -женская и мужская прогимназии, в крупном промышленном центре Шуйского уезда Иваново-Вознесенске - реальное училище . С 1873 г. женская прогимназия появилась в г. Вязники , в Муроме в 1875 году открылось реальное училище
Основные направления культурно-просветительной деятельности РПЦ и земства
Следующим сектором внешкольного образования, которому РПЦ и земство придавали большое значение, и который находился в тесной связи с библиотечным делом, являлись так называемые народные чтения. В некоторых случаях даже создание библиотеки-читальни было вызвано необходимостью обслуживать народные чтения, как это было, например, с народной читальней в Твери, открытой одной из первых в России в 1882 г. . Подобные процессы наблюдались и в церковной сфере, где встречались факты, когда с развитием духовно-нравственных чтений возрастала потребность в церковно-приходской библиотеке, и, наоборот почти одновременно с открытием библиотеки в ней открывались и публичные чтения .
У истоков народных чтений лежала частная инициатива, побудившая государство принять ряд регламентирующих данное действо юридических актов. До 1871 г. никаких правовых документов, специально регулировавших проведение народных чтений, не существовало, только законом 1863 г. право разрешать лекции и чтения было предоставлено попечителям учебных округов по соглашению с губернаторами. В 1871 г., вследствие всеподданнейшего доклада Санкт-Петербургского обер-полицмейстера генерал-адъютанта Трепова о «необходимости устройства занимательных чтений для народа для отвлечения его от разгула и пьянства», этот вопрос был передан на обсуждение особой комиссии из министров военного, внутренних дел, народного просвещения, главного начальника III отделения, главного начальника военно-учебных заведений и петербургского обер-полицмейстера. Комиссия рассмотрела представленную Треповым записку, в которой, между прочим, было указано, что главное управление военно-учебных заведений проводит чтения для солдат еще с 1869 года. Журналом комиссии, получившим Высочайшее утверждение, было постановлено допустить в виде опыта проведение чтений в музее главного управления военно-учебных заведений. Трехмесячный опыт чтений доказал их пользу, и в начале 1872 г. комиссия приняла решение: «1) предоставить министру народного просвещения ныне же образовать особую постоянную комиссию для ведения дела народных чтений, возложив на ее обязанность открывать народные чтения в С.-Петербурге и его окрестностях и 2) возложить на ту же комиссию разработку общих правил относительно порядка устройства чтений для народа в других местностях Империи» .
Постановление это получило Высочайшее утверждение, но и после того к делу народных чтений продолжали относиться крайне недоверчиво и не торопились дать ему дальнейшее движение. И только спустя три года, 24 декабря 1876 г., издаются Высочайше утвержденные правила для устройства народных чтений в губернских городах, действовавшие до самого конца XIX столетия . Были они весьма лаконичными и состояли всего из 9 пунктов. По этим правилам чтения разрешались по просьбам обществ и частных лиц попечителями учебных округов по соглашению с губернаторами и состояли в ведении попечителей. Материальная сторона дела находилась в ведении непосредственных организаторов чтений, а надзор за их ходом осуществлял директор народных училищ. На фабриках и промышленных заведениях чтения были запрещены. В чтениях разрешалось использовать, без дополнений и изменений, только сочинения, одобренные для того ученым комитетом МНП или Св. Синодом, причем книгу надо было читать, не отступая от текста, а не пересказывать, кратко комментировать разрешалось только демонстрируемые световые картинки. К проведению чтений допускались лишь те лица, которые получили на то разрешение от губернатора в случае подтверждения их благонадежности. И губернатор же мог закрыть чтения, если был замечен факт нарушения установленных условий. О народных чтениях в уездных городах и селениях в правилах 1876 г. не упоминалось, и это умолчание истолковывалось центральной и местной администрацией в смысле их полного запрещения.
Таким образом, согласно действовавшему законодательству, начало такой культурно-просветительской практики как народные чтения, ограниченной радиусом губернских городов, следует отнести к самому концу 1876 года. Следующим законодательным этапом стал закон от 11 октября 1894 г., вызванный к жизни многочисленными ходатайствами земств . Одно из таких ходатайств - Тверского губернского земства - легло в основу вышеупомянутого закона, который так и назывался «Об устройстве народных чтений вне пределов губернских городов». И был он скорее дополнением к прежнему закону, чем новым, потому как все остальные ограничения, вызванные опасением правительства, что чтения станут источником распространения противоправительственных настроений, остались неизменными. По этим правилам разрешение на проведение народных чтений выдавали министры народного просвещения, внутренних дел и обер-прокурор Святейшего Синода, персонально на каждые, а проводились они под контролем «местного общественно-административного, духовного и учебного начальства». Главенство Церкви в этом направлении новыми правилами было только усилено.
Добившись разрешения на проведение чтений по всей территории уезда, за исключением чтений для фабричных и заводских рабочих, земства стали добиваться, также путем ходатайств, упрощения процедуры их открытия, что, несомненно, очень сильно сдерживало развитие данной культурной формы. Известны, например, такие обращения со стороны Костромского губернского земства в 1898 г. и Владимирского земства в январе 1899 г. . Результатом таких обращений, и земских в том числе, стал закон от 28 января 1901 г., Высочайше утвердивший новые правила о народных чтениях, которые внесли некоторое облегчение в порядок их устройства .
Разрешение чтений было предоставлено директору народных училищ, причем лекторами могли быть только лица, относительно которых не встречалось препятствий со стороны губернатора. Правила допускали теперь проведение чтений на фабриках и заводах. Кроме того, в особых случаях чтения могли производиться по сочинениям, не вошедшим в министерские каталоги, но каждый раз с разрешения директора народных училищ. Особенностью этих Правил являлось прямое указание на то, что они не распространяются на православное ведомство. В предыдущих документах данный порядок действовал «по умолчанию». Такое правовое неравенство изначально ставило земство и РПЦ в неравные условия, что заметным образом сказывалось на динамике развития данной сферы культурно-просветительской деятельности у каждого из субъектов, особенно в начальный период.
На основании этого закона изданы были в том же году соответствующими министрами правила о народных чтениях, устраиваемых попечительствами о народной трезвости, и правила о чтениях по медицине, гигиене, ветеринарии и животноводству. Чтения последнего рода проводились с разрешения губернатора лицами, имеющими медицинские и ветеринарные степени, по программам, утверждаемым губернским врачебным или ветеринарным инспектором. 3 декабря 1902 г. министром народного просвещения утверждены правила о народных чтениях, устраиваемых при учебных заведениях ведомства МНП. И, наконец, 15 февраля 1903 г. утверждено положение о порядке производства народных чтений по сельскому хозяйству . На этом законодательная процедура оформления народных чтений в дореволюционной России была завершена. Правда, в последующие годы МНП по соглашению с МВД разрабатывался проект установления явочного порядка устройства народных чтений вместо разрешительного, но силы закона он так и не получил.
