Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Особенности высшего духовного и светского образования в России в первые десятилетия XIX века 19-37
1. Основные тенденции любомудрия в эпоху Александра 1 19-27
2. Философские искания русского общества 28-37
Глава II. Любомудрие и русское общество в высшей школе в первой половине XIX века: духовные академии и университеты 38 - 79
1. Западные философские влияния в России первой половины XIX века 38 — 54
2. Образовательная реформа: создание единой системы высшего образования 55 — 79
Духовные академии как колыбель русского любомудрия 56 - 64
Университеты и секуляризованная философская мысль 65 - 79
Глава III. Преподавание философии в духовных академиях в первой половине XIX века. Ориентация на историю философии 80 -107
1 . Историко-философская традиция Киево-могшянской и Славяно-греко-латинской академий 80 -- 85
2.Пореформенные академии. Преподавание истории философии в первой половине XIX
века 86-107
Глава IV. Преподавание философии в университетах в первой половине XIX века
108-133
Глава V. Важнейшие работы по истории философии первой половины XIX века 134-185
1. Историко-философские взгляды А.И. Галича 134-146
2. Историко-философские воззрения Архимандрита Гавриила (Воскресенского) 147-164
3. Историко-философские взгляды С.С. Гогоцкого 165-185 Заключение 186-193 Список источников и литературы 194-215
- Основные тенденции любомудрия в эпоху Александра 1
- Западные философские влияния в России первой половины XIX века
- Историко-философская традиция Киево-могшянской и Славяно-греко-латинской академий
Введение к работе
История русской философской мысли полна противоречий, загадок и «непонятностей», разгадывать которые предстоит еще не одному поколению ученых. И сегодня в научной среде, при обсуждении путей развития русской мысли, встречаются скептические высказывания, ставящие под сомнение существование самостоятельной русской философии как таковой. Подразумевается, что несамостоятельная философия - уже и не философия вовсе. Даже более толерантные историки философии признают вторичный, по сравнению с западной мыслью, характер отечественного любомудрия. Подобный стереотип имеет свои причины. С одной стороны, в ученом сообществе сложилось устойчивое мнение, что идеи европейской философии всегда определяли существование русской мысли. И даже такие самостоятельные проявления, как споры между западниками и славянофилами, и философские теории Вл.Соловьева, Н.Бердяева, В.Лосского и др., были в основном порождением западной мысли.
В то же время, на другом «идеологическом» полюсе существует мнение о самобытности русской философии, о «русской идее», которая исторически независима от западных теорий и мнений. Однако, большинство исследований на эту тему носят популярный характер, и не позволяют оценить эту самобытность и независимость русской мысли в ее научно-историческом развитии.
Двойственность, в восприятии отечественного любомудрия, вещь очевидная. Более того, современные отечественные философы признаются, что само наличие «русской философии» уже является неприятным для всех фактом. В том смысле, конечно, что признание ее полной зависимости от европейской мысли ущемляет национальное самосознание, а доказать наличие самостоятельной русской философии пока не получается. Причин для формирования подобной непростой ситуации несколько. О том, что философия в реальном смысле в России (т.е., как теоретическая рефлексия, реализующаяся в исследовательской деятельности, обращенной на объекты эпистемологического, онтологического и аксиологического предметных рядов) пока еще признания не получила, свидетельствует практически полное отсутствие публикаций по духовно-академической и университетской философии. При этом, отсутствие в России системообразующих философов уровня Канта или Гегеля отнюдь не означало отсутствия философии вообще. В качестве примеров значительных философских умов можно привести и странствующего философа Григория Сковороду, и преподавателя Московской духовной академии Федора Голубинского (которого, кстати, немецкий философ Шеллинг называл интереснейшим философом современности), оригинального мыслителя Кудрявцева-Платонова и многих других. Но, кажется современные исследователи,
4 предпочли об этом забыть, по крайней мере, такие выводы напрашиваются ввиду минимального числа серьезных работ, которые бы пытались проследить развитие профессиональной русской мысли на протяжении долгого времени. Общеисторический контекст развития отечественного любомудрия, без которого невозможно понимание логики развития философской традиции, остается как бы «за кадром». Эта ситуация сохраняется до сих пор, несмотря на то, что в последние годы интерес к оригинальным работам русских мыслителей XVIII-XIX веков заметно возрос. Тем не менее, обобщающие труды, которые позволили бы объективно оценить целостную историческую картину развития философии в нашей стране, еще только предстоит создать.
Вторым источником двойственности (о которой идет речь) стало противоречие, заложенное в самой русской философии: одним из главный лейтмотивов которой стала тема отдаленности России от мировой философской культуры. Кстати, именно эти особенности русской философии, и служат основными аргументами ее противников. Иными словами, русским мыслителям ставится в вину осознание своей невключенности в общемировой философский процесс и, как следствие этого, критика западной мысли. И третьим фактором, стало плохое знание русской духовно-академической философии, в том виде, в каком она существовала в высших учебных заведениях на протяжении столетий. Вместе с тем, именно духовно-академическая школа была лабораторией и школы университетской. Например, из Московской духовной академии вышел первый российский «университет» в лице М.В. Ломоносова, а также первый университетский профессор философии в России Н.Н. Поповский (курс был открыт в 1755 г.). Выпускник Киевской духовной академии О.М. Новицкий положил начало философии Киевского Свято-Владимирского университета, а другой выпускник той же академии П.Д. Юркевич возобновил философские штудии в Московском университете (после «перерыва» в 1830-е - 1850-е годы). Философская школа Петербургского университета обязана своим существованием двум философам, закончившим соответственно, Петербургскую семинарию и Московскую академию: М.И. Владиславлеву (первому исследователю неоплатонизма и автору научного перевода «Критики чистого разума» И. Канта), и М.И. Карийскому (логику, выдвинувшему против многих положений «Критики чистого разума» фундаментальные теоретические возражения.)
В этом ключе, одной из задач данного исследования, становится анализ философской традиции в России применительно к высшей школе. Возникновение университетов, которых было в первой половине XIX веке в России уже шесть: Московский (1755 г.), Виленский (1578 г.), Дерптский (1802 г.), Казанский (1804 г.), Санкт-Петербургский (1819 г.) и Киевский Св.Владимира (1835 г.), и тесная связь их с духовными академиями —
5 Киевской (1632 г.), Московской (1685 г.), Санкт-Петербургской (1787 г.) и Казанской (1797 г.) помогло сформировать серьезную научную базу для развития оригинальной русской мысли.
Правда, большинство мыслителей высшей школы так и остались известными только узким ученым кругам, главным образом, по причине неблагоприятного политического климата в отношении философии со стороны официальных лиц, царившего в высших учебных заведениях (университетах и духовных академиях) на протяжении всего XIX века. Полный запрет на преподавание философии в высших учебных заведениях в середине XIX века, заставил русскую философию и вовсе уйти в «подполье». Большинство ведущих философов были вынуждены доносить свои воззрения и мысли в «завуалированной форме», через курсы истории философии и психологии, которые частично были оставлены в учебной программе.
Но, несмотря на гонения на философию, которые продолжались практически на протяжении всего XIX века, в стенах высших учебных заведений лучшие умы России продолжали работать, создавая традицию философской и историко-философской мысли. Именно эта традиция, сформированная на протяжении восемнадцатого-девятнадцатого века, стала основой для появления оригинальных философских систем или концепций таких знаменитых философов как П. Юркевич, В. Соловьев, П. Флоренский, Н.Бердяев, С. Трубецкой, В. Розанов и др.
Основные тенденции любомудрия в эпоху Александра 1
Давая характеристику молодому Александру 1, французский мыслитель XIX века Жозеф де Местр писал: «Император философ, если так можно выразиться, слишком философ». В то время эти слова, так подходившие юному императору, можно было применить ко всем образованным молодым людям начала XIX века, пронизанными идеалами просвещения 1. Александр I воспринял философско-просветительские взгляды екатерининского времени и попытался претворить их в жизнь путем реформ основных составляющих частей Российской Империи. Учитывая тягу императора к просветительству, вполне закономерным было, что среди реформ начала XIX века именно образовательная была наиболее прогрессивной. Главой целью реформы образования стало создание единой и единообразной — это, пожалуй, ключевые слова — системы начальных, средних и высших светских учебных заведений, которая охватывала бы всю территорию Российской Империи (к началу царствования Александра I системы высшего светского образования не существовало). Московский и Академический университеты находились в упадке, в таком же неприглядном состоянии прозябала и учительская гимназия в Санкт-Петербурге. Современники признавали, что отечественные школы не имели коль сколько-нибудь существенного влияния на воспитание юношества и формирование научной жизни страны.
При этом в России существовала духовная школа, с вековой образовательной традицией. Правда, к началу XIX века действовавшие духовные академии в Москве и Киеве (которые по своей сути и структуре преподавания более всего соответствовали западным университетам), пребывали в запустении. Высшая духовная школа, с точки зрения устройства учебных курсов и организации процесса обучения, более не соответствовала современным требованиям образования начала XIX века и нуждалась в коренном переустройстве. Научный мир высшей школы в то время находился практически в полной изоляции: каждое высшее учебное заведение шло своим путем, фактически не существовало ни общих программ, ни серьезного научного обмена между исследователями, без которого невозможно развитие никакой науки. Перед молодым императором и его окружением встала грандиозная задача -предстояло создать такую систему высших учебных заведений, которая бы удовлетворяла всем потребностям великой Российской державы. Прежде всего, надо было создать условия для подготовки собственных преподавательских кадров, а также простимулировать развитие наук. Актуальным бьш и вопрос об унификации образования и создании единых учебных программ. Кроме того, государство к началу XIX века нуждалось в серьезном и грамотном чиновничье-бюрократическом аппарате, который рассчитывали пополнить за счет дворянских родов. Но в действительности дворяне в большинстве своем предпочитали военную службу, на которой впрочем, могли и не появляться, оставаясь вечными «недорослями», с пеленок получавшими чины и содержание. Поэтому новую высшую школу необходимо было выстроить таким образом, чтобы она стала доступной и привлекательной, прежде всего, для дворянства.
С одной стороны и Александр I и его ближайшее окружение (например, его учитель Лагарп ) осознали, что с просвещением нации более нельзя было медлить: начиная с 1801 года, на заседаниях Негласного комитета постоянно обсуждались прожекты создания единой системы народного образования. Лагарп, бывший одним из инициаторов создания Министерства народного просвещения, писал: «Образование и законодательство, приспособленные к нуждам Вашей империи, - таковы две великие
задачи Вашего труда». С другой стороны, все понимали, что речь идет о сложнейшей, если не непосильной задаче. Ведь если для тех, кто решил стяжать славу на военном поприще, все пути были открыты (спасибо Петру Великому за профессиональные военные школы), то у желающих получить светское образование на родине выбора практически не было. Московский университет в дворянской среде не котировался, здесь царила неразбериха и с предметами и с преподавателями. В духовных академиях, где в целом образование было не в пример лучше университетского, дворяне, естественно, не обучались. В итоге российское дворянство, предпочитало давать своим отпрыскам домашнее образование, иногда направляя их в пансионы или, заметно реже, в европейские университеты.
Западные философские влияния в России первой половины XIX века
В данном разделе мы лишь наметим основные влияния западной философской мысли на русское общество XIX века: очевидно, что формат работы не позволяет в достаточной мере осветить данную тему, которая достойна отдельного подробного исследования. Поэтому, мы ограничимся лишь самыми общими моментами и уделим основное внимание германской философии (так как большинство современных историков философии 1 считают, что уровень философских знаний в XIX веке по большей части зависел от степени восприятия традиции немецкой философии), и ее влиянию на становление профессионального любомудрия в России. Хотя в русском светском обществе главенствовали французы, в нашей школьной философии безраздельно царили немцы (впрочем, и французская и английская философские школы также нашли свое достойное место). Очевидное преобладание немецкой философии в высших учебных заведениях России стало одной из причин, которые привели к тому, что в двадцатые годы XIX века в русском обществе произошла смена парадигмы: французская философия уступила место немецкой, ранее востребованной только в высших учебных заведениях. На смену идеям французского просвещения пришла немецкая классическая философия, прежде всего мистики и классическая немецкая философия — Кант, Фихте, Шеллинг и Гегель. Распространение немецкой философии было связано и с общим усилением влияния немецкой философии в Европе, и с тем, что немецкая философия распространялась с начала века и через масонов, почитавших немецкого мистиков И.Юнга-Штиллинга и Эккартсгаузена.
Причем влияние философов-мистиков было настолько сильным, за началом ХГХ века закрепилось название эпохи Александровского мистицизма. В это время активно переводились сочинения Фомы Кемпийского, лютеранского богослова-мистика И.Арнта, немецкого эстетика, противника Вольфа И-Г.Зульцера и др. «Школьная» или
Абрамов А.И., Каменский З.А., Пустарнаков Ф.В., Панибратцев А.В и др. Даже сам император Александр встречался с Юнгом-Штиллингом «кафедральная» философия, главным образом, формировалась под непосредственным влиянием вольфианстваЗ.
В XVII-XVIII веках проблема методологической значимости рациональной метафизики находилась в центре внимания не только профессиональных философов, но, прежде всего представителей позитивных наук. Не вдаваясь в подробности, можно напомнить, что молодая Российская Академия Наук, собравшая под своей крышей выходцев из разных стран и представителей разнообразных наук, сочла необходимым на своих первых заседаниях обсудить и сравнить методологическую пригодность философии Ньютона и
Лейбница для решения конкретных теоретических задач Философские курсы в университетах и духовных академиях XVIII — начала XIX века выстраивались согласно системе Хр.Вольфа , а по учебникам его последователя Ф.-Х. Баумейстера читали лекции, например, все первые преподаватели Санкт-Петербургского университета: П.Д.Лодий, А.И.Галич и Я.В.Толмачев. В 20-х годах XIX века к нравственной философии и истории философии в учебный университетский курс были добавлены логика и метафизика, которые также читались «по системе Христиана Вольфия с надлежащими переменами», а потом, с 1827 года, по Баумейстеру. Долгое время этот заведенный во
втором десятилетии ХГХ века оставался неизменным .7 Судьба вольфианской метафизики была связана не только с историей спекулятивной мысли, но и с развитием метода познания вообще: лейбнице-вольфианская философия оказало огромное значение на эпоху Просвещения и оставило свой глубокий след в России, где пришла на смену схоластической философии. Крупнейшим представителем вольфианства в России был Г.Н.Теплов, работавший переводчиком в Академии наук.
Историко-философская традиция Киево-могшянской и Славяно-греко-латинской академий
В этом разделе мы рассмотрим преподавание в духовных академиях до реформы, 1808- 1814 годов, которая, как уже было сказано выше — определила облик духовной школы вплоть до 1869 года. Исторически духовные академии 1 имели сильную философскую традицию, которая оказала сильное влияние на формирование русского любомудрия в том его виде, который оно приобрело на протяжении XIX века. Данная часть работы посвящена обзору преподавания философии и философским интерпретациям религиозного сознания в период XVII-XVIII веков, когда происходил активный процесс рационализации богословской мысли. До начала академической традиции, которая была положена в 1632г Петром Могилой, объединившим школы Киевского братства и Киево-Печерской лавры, и основавшим Киево-Могилянскую академию, на Руси основой религиозного сознания и постижения религиозных истин объявлялась вера и экстаз, мистическое слияние души человека с Богом. Лишь во второй половине XVII века произошли определенные изменения в православных представлениях структуре религиозного сознания, и началась реабилитация разума. Но в православии (с его теоретическом источником - Священным Писанием и Творениями восточных Святых отцов) проблема философской интерпретации религиозного сознания не получила достаточного распространения, поэтому богословский рационализм в России начал распространяться в форме схоластики западно-европейского типа. Ее важнейшими очагами стали созданные по образцу западных университетов духовные академии -Киево-могилянская и Славяно-греко-латинская. В новой Киево-могилянской академии философия читалась два года, а теология четыре. Преподавание велось исключительно на латыни, хотя и другим языкам уделялось пристальное внимание. Академисты знали греческий, старославянский, польский, русский, украинский и французский, немецкий и древнееврейский. Философские курсы Киево-Могилянской, хотя и были (вплоть до 1752 года) основаны на схоластизированном аристотелизме, вместе с тем тяготели к философским учениям Возрождения, Реформации и раннего Просвещения. Философия уже не рассматривалась только как пропедевтика к богопознанию, и академисты обращались к изучению научных проблем. В XVII веке на первый план вышла риторика, что в целом было характерно для философии Возрождения, потом к ней присоединилась логика. В киевских академических курсах преобладали различные варианты синтеза христианского неоплатонизма с перипатетизмом, причем перипатетизм, в большинстве случаев, доминировал. Помимо сочинений античных авторов, профессора использовали труды Каэтана, Молины, Суареса, Родериго де Арриаги, Овиедо. В лекциях содержались краткие изложения учений Коперника, Галилея, Декарта. В XVII веке в академии приоритет отводился натурфилософии, а с середины века большое развитие получила этика. Как уже отмечалось выше, в Киево-Могилянской академии в то время господствовал аристотелизм, но не в томистской , а в аввероистской интерпретации. Хотя платоновская гносеология подвергалась критике (позднее платонизм в академии восторжествует), одновременно в преподавании существовали элементы платонизма. Так киевским профессорам были известны имена Марселио Фичино, Дж Пико делла Мирандола, значительной популярностью пользовалась стоическая концепция о двунатурности сущего. Основным понятием всех натурфилософских курсов, прочитанных в академии, было понятие природного физического тела, рассматриваемого как субстанция. Материя понималась как одно из начал природных тел, субстрат и противопоставлялась не духу, а форме. В академии существовала также традиция к сближению материи и формы, к ликвидации двойственности начал природного тела. Движение рассматривалось как первое и важнейшее свойство физического тела, как существенное определение природы в целом. Пространство и время понимались как наиболее общие объективные свойства бытия природных тел, познание которых необходимо для раскрытия сущности движения.
