Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Историографические и источниковедческие проблемы исследования 15
1.1 .Историография проблемы репрессивной политики и реабилитации 15
1.2. Репрессии и реабилитация их жертв в исторических источниках 36
1.3. И.Д. Кузнецов в освещении репрессивной политики 1930-х гг. и политической реабилитации 1950-х - начала 1960 гг . 52
ГЛАВА 2. Политические репрессии и их жертвы: исторические уроки 1930-х - на чала 1950-х гг. 68
2.1. Причины, ход и последствия репрессий в СССР 68
2.2. Арест и следственное дело И.Д. Кузнецова 88
2.3. Лагеря ГУЛАГа и поселения Европейского Севера СССР в судьбе И.Д. Кузнецова (1941-1955 гг.). 110
ГЛАВА 3. Политическая реабилитация жертв репрессий: исторический опыт второй половины 1950-х - начала 1960-х гг . 137
3.1. Предпосылки и ход политической реабилитации лиц, репрессированных в 1930-е гг. 137
3.2. Ход политической реабилитации в СССР в 1950-е — 1960-е гг . 158
3.3. Политическая реабилитация И.Д. Кузнецова 177
Заключение 194
Список источников и литературы 201
- Репрессии и реабилитация их жертв в исторических источниках
- И.Д. Кузнецов в освещении репрессивной политики 1930-х гг. и политической реабилитации 1950-х - начала 1960 гг
- Арест и следственное дело И.Д. Кузнецова
- Ход политической реабилитации в СССР в 1950-е — 1960-е гг
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что изучение отдельных аспектов развития российского общества 1920-х - 1930-х гг. в настоящее время весьма актуально. В стране происходили радикальные и подчас противоречивые процессы глубокого изменения базовых основ общества. Большое значение отводилось в этих условиях решению отдельных проблем внутренней безопасности, при этом личность человека, гражданина своей страны должно было уйти на второй план.
События 1937- 1938 гг. оцениваются сегодня по-разному. Бесспорным остается лишь тот факт, что они привели к изменению и реформированию всех сторон общественной жизни. Остается невыясненным вопрос: кто и по каким критериям определял степень вредительства «врагов народа», были ли эти люди действительными врагами своему пароду, почему стал возможен столь массовый террор в масштабе отдельно взятой страны?
В современной исторической науке принято считать период политической истории СССР в 1920- 1930-е гг. постоянной борьбой за укрепление диктатуры пролетариата, борьбой за строительство «светлого будущего» - социализма. Человек должен был стать частью большой системы под названием «Советский Союз». Для достижения этой цели правительство делало все возможное: политика страха, выраженная в репрессивном законодательстве 1930-х гг., развитие системы исправительно-трудовых лагерей, где человек вместо имени приобретал порядковый номер. Пройдя «ГУЛАГовские» ужасы, эти люди вновь вернулись в общество, которое их когда-то позорно заклеймило и отвергло. Примером служит судьба ученого, доктора исторических наук, профессора И. Д. Кузнецова.
Рассмотрение сложнейших процессов репрессий и реабилитации, во-первых,, через судьбу конкретного человека, что особо важно в условиях становления гражданского общества, когда проблема ценности личности приобретает особое значение; во-вторых, на примере жизни видного ученого-историка, педагога и общественного деятеля Ивана Даниловича Кузнецова; в-третьих, на региональном уровне и в общесоюзном контексте обусловлено и общественным значением исследуемой проблемы, т.к. связана с вопросом признания государством своих ошибок.
Степень изученности проблемы. Научная литература по вопросу рассматривается в неразрывной связи с проведением политических репрессий 1930-х гг. и процессом реабилитации их жертв 1950-х - начала ! 960-х гг., так как подавляющее число исторических работ прямо или косвенно дают оценки причинам, ходу и последствиям этих процессов.
В связи с этим в развитии историографии вопроса целесообразно выделить три этапа: 1) 1920-е - 1980-е гг; 2) конец 1980-х - 1990-е гг. и 3) конец 1990-х - паше время. Они не равны по своей продолжительности и характеризуются различными оценками к рассматриваемой проблеме.
Первые труды, в которых авторы с юридической точки зрения пытались теоретически обосновать основные подходы к формирующейся карательной политике государства, содержали статистику, отражавшую положение в пенитенциарной системе общества' были изданы в начальный период ее развития. Однако на рубеже 1920 - 1930-х гг. тема карательной поли-
1 См.: Авербах, И. Л. От преступления к труду / И. Л. Авербах. - М, 1936; Гернет, М. Н. Преступность за границей и в СССР / М. Н. Гернет. - М., 1931; ДанишевскиП, К. X. Революционные военные трибуналы / К. X. Данишевский. - М, 1920; Исаев, М. Основы пенитенциарной политики / М Исаев. - М, 1927; Позпышсв, С. В. Основы пенитенциарной науки / С. В. Познышев. - М, 1923.
^
тики советского государства, а также развития и функционирования исправительно-трудовых учреждений становится запретной. Сложилась официальная точка зрения, обосновывавшая политическую целесообразность репрессий 1930-х гг., необходимость существования сформировавшейся к тому времени системы пенитенциарных учреждений и исправительно-трудовых лагерей1. Даже после XX съезда партии, несмотря на отказ от некоторых наиболее одиозных положений «Краткого курса истории ВКП(б)», в целом продолжала господствовать официально-охранительная концепция.
Импульс к развитию проблемы репрессий и политической реабилитации был получен в трудах зарубежных исследователей истории СССР 1930-х гг. В данный период выходят работы, которые были основаны на комплексе воспоминаний бывших узников лагерей и содержали, помимо ценной информации, большой ряд неточностей. К тому же, все они были недоступны для отечественных исследователей и зачастую были переизданы на русский язык лишь в конце 1980-х гг.2
Второй период изучения проблемы можно условно ограничить концом 1980-х- 1990-ми гг.3 В литературе по идеологическим и политическим причинам утвердился критический и негативный подход к истории советского периода, в первую очередь к оценкам репрессивной политики. В конце 1980-х гг. в отдельных работах Ю. Борисова, Л. Бурганова, А. Бутенко, Г. Бордюгова, В. Козлова, В. Попова, Н. Шмелева4 оформилась концепция, базирующаяся на признании бухаринской альтернативы сталинизму, состоявшей в отказе от чрезвычайных мер как системы методов социалистического строительства. В этот период сложились две противоположные точки зрения на природу сталинских репрессий: А. П. Бутенко, Г. Ю. Бордюгов, Р. А. Медведев, Н. С. Симонов5 считали репрессии результатом отступления от основопола-
1 См.: Заковский, Л. Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца / Л. Заковский. - М,
1937; Вышинский, А. Я. Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистско-
бухарннской агентуры / А. Я. Вышинский. - М., 1938; Он же. Речь государственного обвинителя - про
курора Союза ССР тов. А. Я. Вышинского. Приговор Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР. -
М., 1938; Судебный отчет по делу антисоветского «право-троцкистского блока», рассмотренный Военной
коллегией Верховного суда СССР 2-13 марта 1938 г. - М, 1938; Он же. Судебные речи
/А. Я. Вышинский. - М, 1953, Софинов, П. Г. Карающая рука советского народа: К 25-летию ВЧК -
ОГПУ - НКВД. 1917 - 1942. / П. Г. Софинов. - М, 1942.
2 См.: Яковлев, Б. А. Концентрационные лагери СССР / Б. А. Яковлев. - Лондон, 1983, Клифф, Т. Ста
линистская Россия / Т. Клифф. - М, 1956; Верт, II. ГУЛАГ / 50/50: Словарь нового политического мыш
ления / Под ред. М. Ферро, Ю. Афанасьева. - М, 1989; Копквест, Р. Большой террор / Р. Конквест
//Нева.-1989.-№9.-С. 126-148; № 10.-С. 115-142.
-1 См.: Левада, Ю. Сталинские альтернативы /10. Левада. // Осмыслить культ Сталина. - М., 1989. - С. 121 - 195; Гусев, К. В. О чем говорят и пишут историки / К. В. Гусев. - М., 1988.
4 См.: Бурганов, А. История - мамаша суровая / А. Бурганов // Суровая драма народа. - М, 1989. -
С. 29- 54; Бордюгов, Г. А. Поворот 1929 г. и альтернатива Бухарина / Г. А. Бордюгов, В. А. Козлов
// Вопросы истории КПСС. - 1988. - № 8. - С. 15 - 33; Курицын, В. М. 1937 г. в истории советского
государства / В. М. Курицын // Советское государство и право. - 1988. - № 2. - С. 109 - 119; Попов, В.
На развилке дорог. Была ли альтернатива сталинской модели развития? / В. Попов, Н. Шмелев // Осмыс
лить культ Сталина. - М, 1989. - С. 284 - 326.; Гордон, Л. А. Что это было? Размышления о предпосыл
ках и итогах того, что случилось с нами в 30 - 40-е годы / Л. А. Гордон, Э. В. Клопов. - М., 1989.
5 См.: Бутенко, А. П. Откуда и куда идем / А. П. Бутенко. - Л., 1990; Бордюгов, Г. А. История и конъ
юнктура: Субъективные записки об истории советского общества / Г. А. Бордюгов, В. А. Козлов. - М,
1992; Медведев, Р. А. О Сталине и сталинизме / Р. А. Медведев. - М., 1990; Симонов, Н. С. Термидор,
брюмер или фрюктидор? / Н. С. Симонов. // Отечественная история. - 1993. - № 4. - С. 3 - 17.
гающих принципов социализма; 10. Борисова, А. Ципко и А. Голубева1 - закономерным итогом большевистской революции. Особо стоит отметить исследования В. Н. Земскова, который по сей день продолжает плодотворно работать в этом направлении. За последние годы им было опубликовано значительное число работ, содержащих огромный объем статистических материалов, дающих представление о масштабах репрессий и численности различных категорий спецконтингентов (в том числе лагерных заключенных) в Советском Союзе2.
Развитие получают и исследования о реабилитации жертв политических репрессий в 1950-е- начале 1960-х гг.3 Появляются сборники биографических очерков жертв террора4. В них, в частности, описываются биографии малоизвестных личностей эпохи 1930-х гг. Помимо монографий и книг, проблема политического террора 1930-х гг. начинает активно рассматриваться и в газетных, и журнальных публикациях. В них, в первую очередь, начинают освещаться ранее секретные и неизвестные документы о событиях тех лет. В частности, публикуются статьи В. П. Попова о складывании государственного террора в России в 1920 -1950-е гг., В. В. Цаплина, И. И. Осиновой - о числе заключенных в ГУЛАГе5 и другие.
В группу обвинителей «вождя народов», которую неофициально возглавил Р. А. Медведев в своих исторических работах о личности Сталина, вошло большинство региональных историков, а также практически все члены Международного общества «Мемориал» (и подобных ему) в России (Ю. И. Стецовский, О. А. Платонов, А. И. Кокурин, Н. В. Петров и т.д.)6. Объективно рассматривая причины и последствия политических репрессий, участники группы в своих работах основную вину возлагают на руководителя государства- И. В. Сталина.
С конца 1990-х гг., в связи с открытием большого количества ранее недоступных архивных материалов по истории политических репрессий и реабилитации их жертв, начинается и продолжается по настоящее время третий этап развитии историографии проблемы. В этот период складывается общество историков (Д. Л. Голинков, А. В. Елисеев, В. В. Кожинов,
1 См.: Ципко, А. Истоки сталинизма / А. Ципко // Наука и жизнь. - 1988. - № 11. - С. 45 - 55; № 12. -
С. 40 - 48; 1989. - К» 1. - С. 46 - 56; № 2. -С. 53 - 61; № 4. - С. 175 - 181; Борисов, Ю. Тоталитаризм и
отечественная история /Ю. Борисов, А. Голубев //Свободная мысль. - 1992. -№ 14.-С. 61 - 71.
2 См.: Зсмсков, В. II. «Архипелаг ГУЛАГ»: глазами писателя и статистика / В. Н. Земсков // Аргументы и
факты. - 1989. - № 45. - С. 32; Он же. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) / В. Н. Земсков
//СОЦИС. - 1991. -№6, -С. 10-27; №7.- С. 3 - 16; Он же. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльнопо
селенцы, ссыльные и высланные / В. Н. Земсков // История СССР. - 1991. - № 5. - С. 151 - 165; Он же.
Заключенные в 30-е годы / В. Н. Земсков // СОЦИС. - 1996. - № 7. - С. 3 - 14;
1 См.: Катков, II. Ф. Восстановление исторической правды и справедливости / Н. Ф. Катков. // Вопросы истории КПСС. - 1991. - №9. - С. 83 - 89; Попов, Б. С. Реабилитация / Б. С. Попов // Правда. - 1989. - 31 января. - С. 8 - 15; Комарская, Л. Идет процесс реабилитации невиновных / Л. Комарская-//Социалистическая законность. - 1991. - №5. - С. 15 - 17; Туйков, В. Реабилитация необоснованно репрессированных / В. Туйков//Социалистическая законность.- 1989.-№1.-С. 19-21. См.: Назвать поименно / Сост. М. А. Хазанов. - Горький, 1990; Правда о ГУЛАГе / Сост. А. М. Меситов. - Тула, 1991; Хлевнюк, О. В. 1937 г.: Сталин, НКВД и советское общество / О. В. Хлевнюк. - М, 1992.
5 См.: Осипом, II. И. Хотелось бы всех поименно назвать...: По материалам следственных дел и лагер
ных отчетов Гулага / И. И. Осипова. - М, 1993, Попов, В. П. Государственный террор в Советской Рос
сии. 1923 - 1953 гг. / В. П. Попов // Отечественные архивы. - 1992. - № 2. - С. 20 - 31; Цаплип, В. В.
Архивные материалы о числе заключенных в 30-х гг. / В. В. Цаплин // Вопросы истории. - 1991. - Л 4 -
5.-С. 157-164.
6 См.: Стецовский, IO. И. История политических репрессий / Ю. И. Стецовский. В 2-х т. - М., 1997;
Платонов, О. Л. Терновый венец России / О. А. Платонов. - М., 1995; Лубянка: ВЧК - ОГПУ - НКВД-
МГБ - КГБ, 1917 - 1960: Справочник / Сост.: А. И. Кокурин, Н. В. Петров. - М., 2003.
Л. Л. Наумов, О. Б. Мозохин, К. К. Романенко и др.)'* которые в основу исследования проблемы политических репрессий в СССР ставят реализацию репрессивных установок на местах, персональную ответственность за исполнение приказов. В частности, стоит отметить книгу В. В. Кожинова «Правда сталинских репрессий», в которой автор на основе рассекреченных данных органов НКВД отмечает личную заинтересованность местных руководителей управлений следственных органов в количественном увеличении масштабов «контрреволюционной, вредительской деятельности» как в отдельно взятом регионе, так и в стране в целом. Такая точка зрения на процесс репрессий второй половины 1930-х гг. активно разрабатывается и по сей день.
На современном этапе получает развитие и региональная историография проблематики репрессий 1930-х гг. и политической реабилитации 1950 - начала 1960-х гг. Появляется целый ряд научных исследований, защищаются докторские и кандидатские диссертации2. Стоит отметить, что малоизвестные или засекреченные стороны развития системы ГУЛАГа и деятельности местных судебных и партийных органов зачастую попадают поле зрения региональных исследователей. Это также вызывает большие проблемы выявления и анализа имеющихся источников но рассматриваемой проблематике.
Особо стоит выделить новые ценные материалы по Чувашской АССР, появляющиеся как в научных и публицистических статьях, так и в специальных изданиях3. Однако в них получили освещение лишь отдельные сюжеты событий 1937 - 1938 гг. в республике. Деятельность И. Д. Кузнецова в контексте изучения проблем репрессий и реабилитации их жертв
1 См.: Голннков, Д. Л. Правда о врагах народа / Д. Л. Голинков. - М, 2006; Елисеев, А. В. Правда о
1937 годе. Кто развязал «большой террор»? / А. В. Елисеев. - М, 2008; Кожинов, В. В. Правда сталин
ских репрессий / В. В. Кожинов. - М, 2006; Мозохин, О. Б. Право на репрессии: Внесудебные полномо
чия органов государственной безопасности (1918 - 1953). Монография / О. Б. Мозохин. - М., 2006; Нау
мов, Л. А. Сталин и НКВД 7 Л. А. Наумов. - М., 2007; Романенко, К. К. Сталинский 37-й. Лабиринты
заговоров / К. К. Романенко. - М., 2007; Козлов, В. А. Социум в неволе: конфликтная самоорганизация
лагерного сообщества и кризис управления ГУЛАГом (конец 1920 - начало 1950-х гг.) /В. А. Козлов //
Общественные науки и современность. - 2004. - № 5.-С. 95- 109; №6. -C.I22- 136.
2 См.: Азаров, О. И. Железнодорожные лагеря НКВД (МВД) на территории Коми АССР (1938- 1959 гг.):
автореф. дис. ...канд. ист. наук/ О. И. Азаров. -Сыктывкар, 2005; Еланцева, О. П. Строительство Бай
кало-Амурской железнодорожной магистрали (30 - начало 50-х гг.): автореф. дис. ... д-ра ист. наук
/О. П. Еланцева. - Владивосток, 1996; Морозов, Н. А. ГУЛАГ в Коми крае. 1929 - 1956: автореф. дис.
... д-ра ист. наук / Н. А. Морозов. - Екатеринбург, 2000; Суслов, А. Б. Спецконтингент в Пермском крае
в конце 20-х - начале 50-х гг. XX в.: дис. ... д-ра ист. наук / А. Б. Суслов. - Екатеринбург, 2004; Уйма-
нов, В. II. Массовые репрессии в Западной Сибири в конце 20-х - начале 50-х гг: автореф. дис. ... канд.
ист. наук / В. Н. Уйманов. - Томск, 1995.
3 См.: Димитриев, В. Д. У двух братьев - одна судьба / В. Д. Димитриев // Советская Чувашия. - 1990. -
5 мая. - С. 4; Иванов, М. Как Мишакова ловила «врагов» на конференции комсомольцев Чувашии в 1937
году / М. Иванов // Советская Чувашия. - 1989. - 29 июля. - С. 4 - 5; Изоркин, А. Запомним их имена (о
комсомоле) / А. Изоркин // Советская Чувашия. - 1988. - 27 октября. - С. 3; Он же. По приказу Берия /
А. Изоркин // Советская Чувашия. - 1988. - 1 апреля. - С. 3, Станъял, В. Два протокола и одно заявление
(из хроники 1937 года) / В. Станъял // Молодой коммунист. - 1988. - С. 8 - 9; Таллеров, П. П. Алатырь.
Безымянные могилы / П. П. Таллеров. - Чебоксары, 2002; Тимофеев, В. В. Деятельность органов проку
ратуры Чувашии по реабилитации жертв репрессий 30-40-х и 50-х гг. / В. В. Тимофеев // Правовые осно
вы деятельности органов прокуратуры. - Чебоксары, 1996. - С. 82 - 91; Чекушкин, В. И. Трагедия лич
ности. Попытка историко-философского осмысления / В. И. Чекушкин. - Чебоксары, 1994.
также были затронуты в опубликованных материалах научных конференций, газетных публикациях и отдельных научных исследованиях1.
Таким образом, на сегодняшний день имеется ограниченное число исследований, на основе которых можно составить целостное представление о проведении в СССР политических репрессий 1930-х гг. и реабилитации их жертв в 1950-е - начале 1960-х гг., о роли этих процессов в развитии советского общества. Большинство из работ весьма однобоко освещают сущность этих процессов.
Объектом исследования является внутренняя репрессивная политика советского государства в 1937 - 1941 гг., а также механизм реализации реабилитационного процесса в 1950-е - начале 1960-х гг. на примере жизни Ивана Даниловича Кузнецова - ученого, педагога, общественного деятеля.
Предмет исследования - структура, содержание, тенденции, характер и особенности репрессивной политики в 1937- 1941 гг. и политической реабилитации 1950-х-начала 1960-хгг. на общесоюзном и региональном уровне. В данном исследовании мы оперируем понятиями «политические репрессии» и «политическая реабилитация». Первое используется в значении, закрепленном Советским государством в реабилитационном законодательстве: «различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями»2. На наш взгляд, данная формулировка полностью раскрывает сущность и природу политических репрессий в СССР в 1930-е гг.
Понятие «политическая реабилитация» весьма относительно и применимо в различных интерпретациях. В контексте данного исследования используется формулировка, предложен-
' См.: Богомазова, Ю. Л. Люди и судьбы в годы репрессий (По воспоминаниям И. Д. Кузнецова «Как это было») / Ю. А. Богомазова // И. Д. Кузнецов - ученый, педагог, человек, переживший репрессии 30 - 40-х годов XX века: сборник статей Всероссийской научной конференции историков (Чебоксары, 15 - 16 июня 2006 г.) / Гл. ред. Л. П. Кураков. - М, 2006. - С. 109 - 122; Кураков, Л. П. Иван Данилович Кузнецов / Л. П. Кураков, В. Д. Димитриев, П. В. Денисов, Ю. П. Смирнов // Межэтнические отношения, национальные проблемы и движения в Среднем Поволжье и Приуралье в XVIII - XX веках: Тезисы докладов региональной научной конференции посвященной 90-летию со дня рождения профессора И. Д. Кузнецова 27 - 28 мая 1996 г. / Огв. ред. А. В. Арсентьева. - Чебоксары, 1996. - С. 5 - 7; Николаев, Г. А. Профессор Иван Данилович Кузнецов и его воспоминания «Как это было» / Г. А. Николаев // Из истории аграрных отношений Чувашии и Среднего Поволжья в XIX - XX веках. - Чебоксары, 1996. - С. 3 - 13; Щербаков, С. В. И. Д. Кузнецов и «платформа капитулянтов и правых националистов в Чувашии» (Современный взгляд на события 1937 года по материалам уголовного дела) / С. В. Щербаков // И. Д. Кузнецов - ученый, педагог, человек, переживший репрессии 30 - 40-х годов XX века: сборник статей Всероссийской научной конференции историков (Чебоксары, 15-16 июня 2006 г.) / Гл. ред. Л. П. Кураков.- М., 2006. - С. 79 - 93; Хлебников, Г. Хватка «железного критика» / Г. Хлебников // Советская Чувашия. - 1993. - 2 февраля. - С. 3.
2 См.: Закон РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. // Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. -М, 1993.-С. 196.
пая Ю. С. Борисовым и А. В. Голубевым и апробированная в работах А. Г. Петрова. В частности, нами различаются юридическая реабилитация, т.е. снятие чисто уголовных обвинений с прекращением дела, и собственно политическая реабилитация, связанная с восстановлением в партии и снятием запрета на упоминание имени в печати и научной литературе2.
Цель диссертационного исследования состоит в комплексном изучении процесса становления и функционирования репрессивной политики советского государства в 1930-е гг., выявлении основных причин и последствий проведения политических репрессий, а также анализе процесса политической реабилитации в СССР в 1950-х - начале 1960-х гг. на основе изучения архивно-следственных и личных материалов доктора исторических наук, профессора И. Д. Кузнецова.
Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:
проанализировать научную литературу, освещающую становление и развитие репрессивного законодательства 1930-х гг. и складывание механизма реабилитации жертв репрессий в 1950-е - начале 1960-х гг., выявив основные направления историографии проблемы;
определить комплекс опубликованных и неопубликованных (архивных) источников и ввести их в научный оборот;
рассмотреть мероприятия советского государства в ходе репрессивного и реабилитационного процессов, изучить их предпосылки, механизмы и последствия;
выявить уровень и глубину влияния массовых репрессий конца 1930-х гг. на жизнь общества и человека, в частности, на примере И. Д. Кузнецова.
Хронологические рамки работы ограничены 1937 - 1962 гг. Верхняя граница исследования обусловлена принятием приказа НКВД от 30 июля 1937 г. № 00447, начавшего очередной и наиболее массовый виток политических репрессий в СССР. Происходили существенные изменения в законодательстве и в структуре карательных органов, возрастало количество арестованных. Нижняя граница исследования определена 1962 г., когда прекращается процесс реабилитации жертв политических репрессий 1930-х гг. Территориальные рамки исследования включают Советскую Россию - СССР и определены непосредственно местом жизнедеятельности и заключения И. Д. Кузнецова - Чувашская и Коми АССР.
Источниковая база исследования основывается на широком массиве опубликованных и неопубликованных документов и материалов, выявление и анализ которых обусловлены научной новизной и требованиям объективности исследования. По своему происхождению, содержанию и значению источники можно разделить на следующие категории: архивные материалы; документы центральных и местных государственных и партийных органов; труды и выступления государственных и политических деятелей; периодическая печать; мемуарная литература, а также справочники и энциклопедии.
Первая группа источников представлена неопубликованными документами секретных фондов Республиканского Государственного учреждения Государственный исторический архив Чувашской Республики (РГУ ГИА ЧР), в частности, в фонде Министерства государственной безопасности при Совете Министров Чувашской АССР (ф. 2669), а также непосредственно в личном фонде И. Д. Кузнецова. Интересующие нас сведения представлены и в мате-
' См.: Борисов, Ю. С. Политическая реабилитация в СССР (1950 - 1960-е гг.) в освещении западной историографии / Ю. С. Борисов, А. В. Голубев // Отечественная история. - 1992. -№ 5. - С. 206. 2 См.: Петров, А. Г. Реабилитация жертв политических репрессий: опыт историко-правового анализа / А. Г. Петров. - М., 2005. - С. 4 - 5.
риалах уголовно-следственного дела по обвинению руководства Чувашской АССР в 1937 -1938 гг., в том числе и дела на И. Д. Кузнецова, составляющие 12 из 60 томов1.
Интересны материалы Государственного архива современной истории Чувашской Республики (ГАСИ ЧР). В фонде П - 1 «Чувашский республиканский комитет КП РСФСР»2 содержатся стенограммы, протоколы областных конференций, пленумов, заседаний бюро, секретариата Чувашского обкома ВКП(б), отражающие идейную и политическую направленность в осуществлении борьбы с «врагами народа». При рассмотрении «атмосферы» проведения репрессий в Чувашии и СССР особое внимание было уделено фондам Р - 2718/434 «Союз советских писателей Чувашской АССР» и Р - 2741/1527 «Союз чувашских советских художников»3. В качестве важного источника при раскрытии изучаемой проблемы использовались документы фонда, находящегося в Информационном отделе Министерства внутренних дел Республики Коми4; архивные материалы фонда Совета Министров Коми АССР (СНК, Совмин) Национального архива Республики Коми5, включающего постановления и указания центральных органов власти по вопросам содержания заключенных в Республике Коми. Особую важность имеют документы фонды Коми республиканского комитета КП РСФСР6, в состав которого входят данные о развитии строительства Северо-Печорской железной дороги. Использованы материалы архивных фондов Коми республиканского государственного архива общественно-политических движений и формирований, в частности, фонды партийных организаций управления «Войвожнефть»7, отображающие внутрипартийную жизнь предприятия.
Вторая группа источников представлена опубликованными документами центральных и местных государственных и партийных органов о мероприятиях по формированию, функционированию репрессивной политики в 1930 - 1940-е гг. и сущности реабилитационного процесса в 1950 - начале 1960-х гг., вышедшими как отдельными изданиями8, так и в сборниках. Большая часть рассекреченных архивных материалов центральных исторических архивов представлена в серии документальных публикаций, изданных под руководством группы исследователей Международного фонда «Демократия»9.
' См.: Государственный исторический архив Чувашской Республики (ГИА ЧР), ф. 2669, оп. 2, д. 3788, 3796,3802,3803,3804, 3805,3815,3816,3817,3842,3848,3849.
2 См.: Государственный архив современной истории Чувашской Республики (ГАСИ ЧР), ф. П- 1, оп. 18,
д. 55, 56, 63,92, 136, 166,242,248,255; оп. 22, д. 509; оп. 25, д. 1774.
3 См.: Там же, ф. Р-2718/434, оп. 2, д. 67, 71; оп. 3, д. 110; оп. 4, д. 245, ф. Р-2741/1527, оп. 1, д. 22, 23,
58, 59, 66.
4 См.: Архив Информационного отдела Министерства внутренних дел Республики Коми, ф. 124, оп, 20
лс,д.393.
5 См.: Национальный архив Республики Коми (НА РК), ф.Р. - 605, оп. I, д. 988,990, 1018, 1038,1086.
6 См.: Там же, ф.П. - 1, оп. 1, д. 107, 162,166, 167,294,368,371,375, 379,394,399,402,405,406,409,410,
424,489.
7 См.: Коми республиканский государственный архив общественно-политических объединений и форми
рований (КРГА ОПДФ), ф. 1488, оп. 1, д. 5,6,7, 10,11; ф. 3458, оп. 1, д. 8,9,10.
8 См.: Процесс антисоветского троцкистского центра (23 - 30 января 1937 г.). - М., 1937; Постановление
III Чебоксарской городской конференции по отчету Горкома ВКП(б). - Чебоксары, 1937; Об итогах об
мена партийных документов по Чувашской Областной организации ВКП(б). Постановление IX Пленума
Чувашского Обкома ВКП(б) (28 - 29 августа 1936 г.). - Чебоксары, 1936.
9 См.: Молотов. Маленков. Каганович. 1957. стенограмма июньского пленума ЦК КПСС / Под ред. акад.
А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Короткое, С. Мельчин. - М., 1998; Лаврентий Берия. 1953. Стено
грамма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы / Под ред. А.Н. Яковлева; сост. В. Наумов, Ю.
Третью группу источников составляют труды и выступления государственных и политических деятелей периода 1930-х гг. Стоит отметить, что большинство материалов данной группы были опубликованы непосредственно в период проведения репрессий1. Данные источников помогают понять внутриполитический курс правительственных и местных органов в отношении борьбы с «врагами народа», выявить тенденции в развитии репрессивного законодательства в 1930-е гг.
Четвертую группу представляют материалы, опубликованные в периодических изданиях. Особый интерес представили статьи в газете «Правда»2 за 1936 - 1938 гг. Ценные сведения содержится в одном из региональных периодических изданий: газете «Красная Чувашия»3 за 1935 - 1939 гг. Отдельно стоит отметить периодическую печать Коми АССР: газеты «Северо-Печорская магистраль» и «За Новый Север»4.
Сигачев. - М., 1999; Реабилитация. Как это было. Документы президиума ЦК КПСС и другие документы: В 3-х томах / Сост. А. Н. Артизов, Ю. В. Сигачев, В. Г. Хлопов. - М, 2000. - Т. 1. март 1953 - февраль 1956; Реабилитация. Как это было. Документы президиума ЦК КПСС и другие документы: В 3-х томах / Сост. А. Н. Артизов, IO. В. Сигачев, В. Г. Хлопов, И. Н. Шевчуг. - М., 2003. - Т. 2. Февраль 1956 - начало 80-х годов.
' См.: ваковский, Л. Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца /Л. Заковский. - М, 1937; Молотов, В. М. Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-иемецко-троцкистских агентов /В. М. Молотов. - М., 1937; Речь кандидата в депутаты Совета Национальностей Народного Комиссара Внутренних дел Чувашской АССР А. М. Розанова //Красная Чувашия. - 1937.-27 ноября. - С. 2; Сталин, И. В. О правой опасности в ВКП(б). Речь па пленуме МК и МКК 19 октября 1928 года// Ленин и Сталин. Сборник произведений к изучению истории ВКП(б). - М., 1936; Шпионам и изменникам Родины нет и не будет пощады: сб. ст. - М., 1937.
2 См.: Подлейшие из подлых // Правда. - 1937. - 24 января. - С. 1; Торговцы родиной // Там же. - 1937. -
25 января. - С 1.; Троцкистская шайка реставраторов капитализма // Там же. - 1937. - 26 января. - С. 2;
Приговор суда - голос народа // Там же. - 1937. - 30 января. - С. 1; Давндюк, А. Враги колхозного кре
стьянства / А. Давидюк // Там же. -1937.-2 февраля. - С. 2.
3 См.: О троцкистских извращениях в преподавании экономической политики доцентом П. Ширяевым.
Постановление Бюро Чебоксарского Горкома ВКП(б) 3 января 193S г. // Красная Чувашия - 1935. - 6
января. - С. 1; О слабой политической бдительности Горкома и недостатках партийно-организационной
работы Чебоксарской городской организации ВКП(б). Постановление Уполномоченного Комиссии Пар
тийного Контроля при ЦК ВКП(б) по Чувашской АССР 28 июля 1936 г. // Там же. - 1936. - 1 августа. -
С. 2; Резолюция собрания областного и городского актива ВЛКСМ // Там же. - 1937. - 16 сентября. - С.
1; О секретаре Чувашского Обкома ВКП(б) Петрове С. П. // Там же. - 1937. - 17 ноября. - С. 1; В Проку
ратуре Чувашской АССР // Там же. - 1937. - 14 ноября. - С. 4.
4 См.: Сыркнн, В. Наш ответ на призыв вождя / В. Сыркин // За Северо-Печорскую магистраль. - 1945. -
5 сентября. - С. 2; Обязательстваурдомцев //Там же. - 1945. - 8 сентября. - С. 2; Итоги социалистиче
ского соревнования за август 1945 г. // Там же. - 1945. - 15 сентября. - С. 3; Савицкий, Н. Задачи Сев-
желдорстроя в 1941 г. / Н. Савицкий // За Новый Север. - 1941.-9 февраля. - С. 2; О работе лесной про
мышленности Коми АССР. Постановление XVI Пленума Коми обкома ВКП(б) // Там же. - 1944. - 17
января. - С. 2; Радецкий, К. Как ижемцы преодолели отставание / К. Радецкий // Там же. - 16 февраля. -
С. 2; Об Ухтинском комбинате. Цифры и факты // Там же. - 27 августа. - С. 2; Барабанов, В. А. Поляр
ная магистраль / В. А. Барабанов // Там же. - 1 ноября. - С. 2; Розинкин, Е. Лучшее депо Северо-
Печорской / Е. Розинкин // Там же. - 1945. - 23 ноября. - С. 2.
Пятую группу представляет мемуарная литература1. Мемуары Н. С. Хрущева анализируют внутриполитическую атмосферу Советского Союза при Сталине, а также детально выявляют предпосылки реабилитационного процесса в середине 1950-х гг. Мемуары бывшего сотрудника органов прокуратуры и суда Чувашской АССР В. Д. Дмитриева дают представление в основном о периоде 1950-х гг., позволяют охарактеризовать реабилитацию видных деятелей Чувашии. Реабилитационный процесс в общесоюзном масштабе показан в произведении Б. А. Викторова. Воспоминания Л. Э. Разгона, 10. А. Жукова и А. Д. Сахарова показывают эмоциональное отношение советского общества как к событиям 1937 - 1938 гг., так и глубину процесса реабилитации жертв репрессий в 1950-е гг.
Особо стоит отметить шестую группу источников, представленную данными энциклопедий и справочников. В них отображена краткая информация не только о репрессированных личностях2, но и важные геоірафические, социально-экономические сведения о регионах страны3. В совокупности, эти сведения обогащают общие представления о процессе репрессий в Чувашской и Коми республиках.
Методологическая база исследования основана на применении основных принципов научного исследования - историзма, объективности, которые предполагают опору на реальные факты и учет степени их достоверности. Реализация этих принципов позволяет выявить различные точки зрения и подходы к изучаемой проблеме и требует тщательного отбора фактов. Также использовался проблемно-хронологический метод, позволивший проследить основные периоды проведения политических репрессий и реабилитационной работы их жертв. Сравнительно-сопоставительный анализ событий в Чувашской АССР способствовал более глубокому выявлению общих закономерностей и специфики проводимых мероприятий. Изучение данной темы было бы невозможно без применения логического метода (отбор, анализ и обобщение исторического материала). Все названные методы применялись исследователем в -совокупности.
Научная новизна исследования заключается в анализе современного уровня историографии проблемы, определении степени ее изученности, выявлении основных концептуальных подходов и перспектив. Подвергнут анализу и введен в научный оборот обширный ис- , точниковый материал, ранее недоступный для исследователей. Впервые комплексно поставлена и изучена проблема формирования и функционирования системы политического террора 1930-х гг. на основе системного подхода и привлечения регионального материала, что расширяет существующее представление о репрессиях и политической реабилитации как на территории Чувашии, так и по стране в целом.
Научно-практическая значимость исследования определяется тем, что его материалы и выводы создают базу для дальнейшего изучения широкого круга проблем истории поли-
1 См.: Хрущев, II. С. Воспоминания. Избранные фрагменты / Н. С. Хрущев. - ML, 1997; Разгон, Л. Э.
Непридуманное: Повесть в рассказах / Л. Э. Разгон. - М., 1989; Дмитриев, В. Д. Наедине с собой / В. Д.
Дмитриев. - Чебоксары, 2001; Викторов, Б.А. Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора/
Б. А. Викторов. - М., 1990; Жуков, Ю. А. Избранные произведения. В 2-х т. / Ю. А. Жуков- М, 1996. -
Т. 1. Люди 30-х гг.; Сахаров, А. Д Воспоминания. 1953 год / А. Д. Сахаров // Знамя. - 1990. - № 12. - С.
30-43.
2 См.: Краткая Чувашская энциклопедия / Гл. ред. А. А. Трофимов. - Чебоксары, 2001; Чувашская обла
стная организация КПСС. -Чебоксары, 1989.-Хроника 1. (1898- 1955); Чувашская областная организа
ция КПСС. В 2-х кн. - Чебоксары, 2007. - Хроника 1. (1898-1991). Кн. 2. (1956-1991).
3 См.: Схемы железных дорог и водных путей сообщения СССР / Редактор Л. И. Шалыт. - М., 1943; Ис
торико-культурный атлас Республики Коми / Сост. Э. А. Савельева. - М., 1997.
тических репрессий 1930-х гг. и реабилитации их жертв в 1950-е-начале 1960-хгг. Значимость состоит и в изучении новых документов, часть которых введена в научный оборот впервые, а также материалов личного архива исследователя, которые помогают восполнить пробел в изучении биографии и деятельности талантливого ученого и видного историка И. Д. Кузнецова, в историографии нашего края в 1930-е - 1950- е гг. Результаты диссертации могут быть использованы при создании монографии по истории репрессий и политической реабилитации 1930 - 1950-х гг., чтении спецкурсов по политической истории СССР и истории национально-государственного строительства Чувашской АССР, востребованы при разработке учебно-методических материалов. Обобщенный опыт применения норм репрессивного законодательства и реабилитационного процесса, полученный в ходе исследования, представляет практический интерес на современном этапе государственного строительства, в работе реабилитационной комиссии Чувашской Республики. Основные положения, выносимые на защиту:
Становление репрессивного законодательства и механизма проведения репрессий в СССР в 1930-е гг. происходило на основе внутрипартийной борьбы и было обосновано предвоенным периодом формирования экономической и политической структуры государства.
Создание и существование внесудебных органов привело к массовости выносимых смертных приговоров в 1937 - 1938 гг. и отправке заключенных в исправительно-трудовые лагеря в последующие годы применения репрессивного аппарата.
Процессы репрессий и реабилитации в Чувашии имели общие черты с общесоюзными тенденциями. В период 1930-х гг. особую роль в репрессиях играли не местные, а центральные органы суда и следствия. Число приговоров, вынесенные местными органами, было небольшим. Зависимость от центра прослеживается и в запросах местных органов НКВД по ведению уголовных дел.
Процесс реабилитации носил избирательный характер. Несмотря на то, что начало пересмотра дел в стране начался в 1953 г., в Чувашской АССР становление органов по реабилитации жертв политических репрессий относится только к 1955 г. Реабилитировались в первую очередь представители крестьянства и рабочего класса. Процесс реабилитации работников партийно-советских органов был приостановлен из центра, в связи с массовостью поступавших заявлений от лиц, обвиненных в контрреволюционных преступлениях.
Апробация работы. Отдельные результаты работы были апробированы на Всероссийской научной конференции историков «И. Д. Кузнецов - ученый, педагог, человек, переживший репрессии 30 - 40-х годов XX века» (Чебоксары, 15 - 16 июня 2006 г.); Межрегиональной научной конференции «История и регионология: границы пересечения» (Казань, 17-18 июня 2007 г.); Всероссийской научной конференции «Репрессивная политика и сопротивление несвободе» (Сыктывкар, 29-31 октября 2007 г.); Всероссийской научной конференции «Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР: К 70-летию начала «антикулацкой» операции НКВД СССР» (22 - 23 ноября 2007 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Права человека и система их защиты в России» (Чебоксары, 23 - 24 ноября 2007 г.); Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти профессора А.В. Арсентьевой «Формирование единого пространства образования и науки в российской высшей школе: история и перспективы» (3-5 октября 2008 г.) и других региональных и межвузовских научных конференциях. Всего по теме диссертации опубликовано 8 работ общим объемом 3,5 п.л., из них одна- в периодическом издании, рекомендованном ВАК Минобрнауки РФ.
Структура работы определяется целью и поставленными задачами и включает введение, три главы, заключение, список источников и литературы, приложения.
Репрессии и реабилитация их жертв в исторических источниках
Процесс преобразования, начавшийся в СССР во второй половине 1980-х гг., обусловил необходимость переосмысления и более глубокого и объективного изучения истории советского государства, в том числе и проблем, связанных с политическими репрессиями, становлением и функционированием пенитенциарной системы. В связи с этим в развитии историографии проблемы целесообразно выделить три этапа: 1) 1920-е - 1980-е гг.; 2) конец 1980-х - 1990-е гг. и 3) конец 1990-х - наше время. Они не равны по своей продолжительности и характеризуются различными оценками рассматриваемой проблемы.
Первые труды, в которых авторы пытались теоретически обосновать основные подходы к формирующейся карательной политике государства стали появляться уже в начальный период существования советской власти. Главными были теоретические вопросы, объясняющие, в частности, необходимость массовых репрессий или обосновывающие классовый подход в перевоспитании осуждённых. Несмотря на то, что в основе этих работ лежали классовый принцип и идеологическая детерминированность, в них еще содержалась статистика, отражавшая положение в пенитенциарной системе общества1.
Изучением деятельности мест заключения занимались преимущественно учёные-юристы и криминалисты. Проблема освещалась с точки зрения исправительно-трудового права и рассматривалась в основном однобоко и тенденциозно, поэтому основной целью написанных в то время по данной теме работ являлось прославление советской правовой системы. Первые работы юристов1, разрабатывавших теоретические основы исправительно-трудовой политики, были изданы в начальный период развития советской пенитенциарной системы.
Однако на рубеже 1920 - 1930-х гг. тема карательной политики советского государства, а также развития и функционирования исправительно-трудовых учреждений становится запретной. В дальнейшем, вплоть до середины 1950-х гг., в публикациях по указанной проблематике господствовала официально-охранительная концепция советской истории, обозначенная «Кратким курсом истории ВКП(б)». Сложилась официальная точка зрения, обосновывавшая политическую целесообразность репрессий 1930-х гг., необходимость существования сформировавшейся к тому времени системы пенитенциарных учреждений и исправительно-трудовых лагерей".
Литература, посвященная репрессивной политике, пыталась сформировать в общественном мнении, в том числе и зарубежном, восприятие исправительно-трудовых лагерей НКВД (МВД) как гуманной системы перевоспитания и «перековки» врагов народа. В этом направлении большим тиражом издавались «Материалы процесса антисоветского троцкистского центра», в которых огромное место уделялось обоснованию справедливости выносимых решений . Позже массовым тиражом будут изданы сборники обвинительных речей А.Я. Вышинского на проходивших московских троцкистских процессах 1937 - 1938 гг. с большим количеством примечаний и ссылок на советское уголовное законодательство.
Несомненно, большую роль в формировании взглядов советского общества на происходящие политические процессы имели средства массовой информации, в частности, печать. Освещение всех уголовных процессов в центральных газетах («Правда»), а также их дубляж во всех региональных изданиях (в частности, «Красная Чувашия») нередко становились основным источником при написании очерков» о политической жизни не только региона, но и страны в целом.
С середины 1950-х гг., знаменовавшихся началом политической «оттепели», в отечественной историографии предпринимались попытки переосмысления некоторых вопросов карательной политики советского государства. Однако большинство публикаций не вышло за рамки официальной позиции, выработанной XX съездом КПСС, который, разоблачив культ личности Сталина, по существу персонализировал явление нашей истории, позже названное сталинизмом, и не позволил тем самым вскрыть порочность самой общественной системы. Исключение составила ведомственная литература, выпущенная для служебного пользования сотрудниками НКВД - МВД СССР и представлявшая собой апологию существовавшей пенитенциарной системы1. В то же время в историографии, несмотря на отказ от некоторых наиболее одиозных положений «Краткого курса истории ВКП(б)», в целом продолжала господствовать официально-охранительная концепция. Несмотря на это со второй половины 1950-х гг. стали появляться труды по исправительно-трудовому праву, зачастую содержавшие критические оценки культа личности И.В. Сталина. Авторы Л.В. Багрий-Шахматов, Н.А. Беляев, М.А. Ефимов и другие" исследовали проблемы исполнения наказаний в рамках «классового» подхода, но в русле пропаганды гуманизма исправительно-трудового права в СССР.
В конце 1950-х гг. появились первые публицистические и художественные произведения, в которых ГУЛАГ был охарактеризован как система внеэкономического принуждения и порабощения личности. Произошло общественное осуждение политических репрессий и ГУЛАГа1. Вплоть до конца 1980-х гг. отечественные ученые были лишены возможности напрямую упоминать о применении трудахпецконтингентов в народном хозяйстве. Тем не менее исследователи иносказательно затрагивали эти темы.
Проблемы истории репрессивной политики и советской пенитенциарной системы более активно изучались зарубежными исследователями. Одним из первых стала работа Б.А. Яковлева «Концентрационные лагери СССР», на-писанная в 1955 г/, в которой впервые было представлено достаточно подробное описание 165 исправительно-трудовых лагерей НКВД (МВД), в том числе в Коми АССР (группы лагерей: Абезь - Инта, Воркута, Печора; отдельные лагеря: Княжпогост, Кожва), составленное на основе мемуарных источников. Описание исправительно-трудовых лагерей включает в себя их местонахождение, природно-климатические условия, возникновение и управление лагерями, схему общего расположения, производственную направленность, численность и условия содержания заключенных, перечисление знаменитых личностей, побывавших в лагерях, картографические материалы. В то же время работа Б.А. Яковлева содержит отдельные неточности, которые объясняются специфическим характером используемых источников. Автор систематизировал источники о лагерях, представил первое комплексное описание системы исправительно-трудовых лагерей НКВД — МВД в СССР.
Одним из основных направлений зарубежной историографии при изучении репрессивной политики СССР в 1930 - 1940-е гг. стало изучение лагерной структуры и экономики системы ГУЛАГ в Советской Союзе. К числу таких работ относится работа Р. Конквеста «Большой террор»1, в которой автор высказывает точку зрения о том, что существовавшие в Советском Союзе исправительно-трудовые лагеря НКВД - МВД были эффективным механизмом политического государственного террора и развития экономики. В самом начале исследования приводится тенденция рассмотрения проблемы «Большого террора»: «С одной стороны, личностные побуждения Сталина были основной пружиной террора, с другой - его способность скрывать свою истинную природу была той скалой, о которую разбилось сопротивление террору в партии и вне ее»". Считая террор 1937 - 1938 гг. «революцией, которая преобразила партию и общество», Р. Конквест отмечает, что «этот период в гораздо большей степени определил отрыв России от ее прошлого»3.
Анализируя роль лагерной экономики в политико-экономической системе СССР, А. Глюксман объясняет причины ее существования социально-экономической отсталостью страны. Согласно его концепции, советской политико-экономической системы не существовало бы без лагерей как видоизмененной формы «первоначального накопления», поэтому первостепенное значение приобретал не вопрос о рентабельности лагерной экономики, а проблема «рентабельности» самой системы, вынужденной «идти на расходы, которые внутри системы представляются неоправданными»5. Анализ взаимодействия различных секторов советской экономики был осуществлен А. Бе-зансоном6.
И.Д. Кузнецов в освещении репрессивной политики 1930-х гг. и политической реабилитации 1950-х - начала 1960 гг
По своей структуре воспоминания представляют собой историческое изложение биографии ученого - с детства и до процесса возвращения на родину в 1956 г. Основные этапы жизни и становления историка стали и основными разделами в его рукописной версии своей жизни, одним из которых автор выделил 18-летний период репрессий и политической реабилитации.
В предисловии к газетной публикации Иван Данилович дал характеристику того периода: «Малые ошибки и упущения расценивались как вредительство или диверсия. Карьеристы, всякого рода нечистоплотные люди, да и подлинные враги Советской власти под флагом критики и бдительности занялись клеветой на безвинных работников... Жертвами репрессии стали многие сотни людей» . Но это лишь одна сторона, есть еще и другая: «страна наша в те годы за короткий срок добилась действительно грандиозных успе-хов... Жизнь менялась на глазах»". Чувашия работала с большим напряжением, быстро продвигаясь вперед, развивая экономику и культуру. В 1935 г. она была удостоена ордена Ленина, в 1937 г. Чувашия вырастила и собрала самый высокий за всю свою историю урожай.
Воспоминания были закончены в 1963 г. Ученый отмечал, что они рассчитаны не на массового читателя, а на его детей и являются своеобразным отчётом, исповедью перед ними. Лишь спустя четверть века автор решился на частичную их публикацию. В кратком виде они появились в газете «Советская Чувашия» и журнале «Ялав» в 1988 г.3 Ученый рассказал о 18 отнятых у него сталинским режимом годах - незаконном аресте, предъявленных ему чудовищных обвинениях, пребывании в лагерях, ссылке.
Сама рукопись была обнаружена в личном фонде И.Д. Кузнецова в Государственном историческом архиве Чувашской Республики и состоит из 242 страниц4.
Необходимо отметить, что личный фонд И.Д. Кузнецова содержит более 70 тыс. единиц хранения. Среди них имеются черновики, тезисы и конспекты его выступлений на пленумах, собраниях, совещаниях партийных и советских работников, письма и фотоснимки профессора, другие служебные и личные документы. Фонд до сих пор не описан и находится в разрозненном состоянии, в связи с чем он не предоставляется в пользование посетителям архива. Это составляет определенную трудность для выявления материалов и вовлечения их в научный оборот. Несмотря на это, в исследовании использован качественно новый вид источника - материалы переписки И.Д. Кузнецова в разные годы, в том числе и за период его пребывания в лагерях и на поселении на севере страны. Письма помогают понять душевное состояние историка в период отбывания срока заключения, его материальные потребности и образ жизни в это время. Отдельно показано стремление Ивана Даниловича попасть на фронт Великой Отечественной войны, а также добиться пересмотра приговора по своему делу. Эмоциональность и стиль изложения в переписке 1950-х - начала 1960-х гг. позволяет не только проследить процесс реабилитации Кузнецова, но и в целом дать характеристику реабилитационного процесса в Чувашской АССР.
Следующим весьма важным и основным видом источников стали су-дебно-следственные материалы и документы надзора органов внутренних дел, которые сосредоточены в фонде Ф. — 2669 «Министерства Государственной Безопасности при Совете Министров ЧАССР». Собранные в три описи более 6 500 уголовных дел представляют уникальную возможность исследователя прикоснуться к судьбам репрессированных в различные годы уроженцев республики. Здесь и дела об антисоветской агитации, и о «террористических и повстанческих организациях», и о «троцкистских националистических организациях», которые, якобы, существовали и проводили свою деятельность на территории Чувашской АССР, а также дела о репатриации граждан за пределы Чувашской АССР по различным фактам. Дела содержат огромный массив документов, который условно можно подразделить на следующие группы: документы о задержании и аресте (постановление об избрании меры пресечения, справка на арест с соответствующим обоснованием, ордер на арест, протокол ареста и обыска, квитанциях об изъятых вещах или их списки1); документы о ходе следствия (анкета арестованного, протоколы допросов и очных ставок, отдельные собственноручные показания с комментариями арестованного, а результаты расследования отражены в постановлении об окончании следствия и предъявлении следственного производства, в обвинительном заключении и в справке об ознакомлении с ним подследственного); итоговые материалы следствия (протокол судебного заседания с приговором, а также справки об исполнении приговора (в случае расстрела) или наряды на отправку в места заключения ); материалы, приобщенные к следствию (агентурные данные о личности подсудимого, материалы обыска и ареста как вещественные доказательства преступных намерений, составленные подследственными обращения, ходатайства о пересмотре дела, жалобы на необоснованный арест и ведение следствия в адрес руководства НКВД, прокуратуры, руководителей страны, в высшие органы власти); материалы по реабилитации (письма, обращения и заявления с просьбой о реабилитации самих репрессированных или их родных; ответы в виде разного рода справок, архивных выписок на официальные запросы прокуратуры из государственных, партийных и иных - органов в отношении репрессированного лица; отношения и переписка между министерством государственной безопасности, Прокуратурой, партийными инстанциями и другая служебная документация, связанная с пересмотром данного дел; юридические акты, отражающие ход реабилитации (протест прокурора, заключение о наличии оснований для реабилитации, определение или постановление судебной инстанции).
Арест и следственное дело И.Д. Кузнецова
Таким образом, за пару лет удалось полностью поменять состав партийной номенклатуры. В 1939 г. в руководящем составе номенклатуры четверть работников имели возраст 20 - 29 лет, 45 % - от 30 до 39 лет, старше 50 лет было всего 6,5 %". Среди секретарей обкомов, крайкомов и ЦК национальных компартий, работавших в 1939 г. 293 выдвинулись после 1934 - 1937 гг. Из 32 тысяч государственно-хозяйственного руководителей, входивших в номенклатуру ЦК, которые работали в 1939 г. - около 15 тысяч были назначены в 1937-1938 гг.3
Развитие репрессий в СССР в 1941 - 1955 гг. также не было однородным. Несмотря на отдельные всплески, они имели тенденцию к снижению (см. приложение 7). В отличие от 1930-х гг., в 1940-е гг. в числе осужденных по политическим мотивам преобладали лица, имевшие в своем активе не мнимые или сфабрикованные, а вполне реальные преступления. Однако продолжались репрессии по надуманным и сфабрикованным обвинениям («Ленинградское дело», «дело врачей» и др.). По своим масштабам все эти «дела» намного уступали размаху политических репрессий во второй половине 1930-х гг.4
Репрессивное законодательство в данный период характеризовалось, в первую очередь, участием СССР в войне. Знаменитым стал принятый 26 июня 1940 г. указ «О переходе на восьмичасовой рабочий день», по которому за полгода было осуждено более 2 млн. человек.Для того чтобы справиться с проблемой нехватки людей в частях Красной Армии, правительство во главе с И. В. Сталиным пошло на разрешение призыва в армию из лагерей и спецпоселений. Освобождались осужденные «за прогулы, бытовые и не 86 значительные хозяйственные преступления». Всего с 1941 по 1944 гг. в РККА было передано 975 тысяч бывших заключенных1.
Особого внимания заслуживает вопрос о законодательных актах СССР применительно к военнопленным. Директива Прокурора СССР от 12 октября 1942 г. «узаконила» репрессии против семей дезертиров «как членов семей изменников Родины»". Правда, 25 ноября 1943 г. вышло Постановление Президиума Верховного Суда СССР о различии между изменниками и пособниками врага, несколько смягчившее ситуацию3. По Указу от 22 апреля 1943 г. «О мерах наказания изменникам Родины и предателям» в СССР появились каторжане (в июле 1944 г. - 5,2 тысячи человек, в сентябре 1947 г. - 6 021 человек4).
После победы, давшейся ценой явной самоотверженности всего населения страны, от властей следовало бы ожидать резкого смягчения репрессивных законов и широкой амнистии. Проведенная по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией» амнистия коснулась в основном осужденных за уголовные преступления и лишь в ничтожной степени политических заключенных. До 1 октября 1945 г. по ней из лагерей и колоний ГУЛАГа было освобождено 620 753 заключенных, в числе которых насчитывалось лишь 1724 осужденных за контрреволюционные преступления, или 0,3 % от общего числа амнистированных5.
Однако 4 июня 1947 г. был принят репрессивный Указ «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Срок наказания по нему определялся от 7 до 25 лет . В феврале 1948 г. принимается указ о направлении в ссылку в отдаленные местности СССР освободившихся особо опасных (прежде всего, политических) преступников1; 26 ноября 1948 г. - указ Президиума Верховного Совета СССР, определявший наказание за побеги из мест ссылки двадцать лет каторжных работ".
Подводя итоги вышеизложенному, необходимо отметить следующее. В начале 1930-х гг. Советский Союз представлял собой общество с затаенной политической угрозой, но он не был полицейским, не был он и сплошь терроризируемым обществом. Вместе с тем в нем уже господствовали «авторитарные» командно-административные методы управления и сложилась своеобразная иерархическая система власти, управляемая узким кругом лиц. Чистки были направлены не против бывших оппозиций, которые давно утратили доверие масс и не могли надеяться занять место Сталина, они затронули в первую очередь партию, государственный аппарат, армию, культурную элиту, а гакже сами органы госбезопасности. Таким образом, они, в первую очередь, касались убежденных сталинцев, верных товарищей, строителей социализма. Тем самым «Большой террор», по сути, представлял собой гигантский государственный переворот, который произошел очень быстро в период между процессом над Зиновьевым и Каменевым в сентябре 1936 г. и казнью советских маршалов. Его результатом стало создание нового варианта административно-командной системы.
Ход политической реабилитации в СССР в 1950-е — 1960-е гг
К моменту прибытия И.Д. Кузнецова, в бараках Котласа содержалась весьма разнородная масса, причем большинство из них были уголовниками. Из 6907 заключенных лишь 163 человека имели статьи по контрреволюционным преступлениям, при этом за контрреволюционную деятельность - 47і. Но и смертность среди лагерей Архангельской области здесь была ниже всех (см. приложение 16). Связано это было, прежде всего, с тем, что заключенные здесь не задерживались надолго. В условиях обычной лагерной жизни человек, переживший первые два-три года, имел шанс отбыть весь свой срок2.
На врачебной комиссии И.Д. Кузнецов был признан годным к физическому труду средней тяжести, после чего этапирован из Котласа на север по строившейся Печорской железной дороге. Как было указано выше, основным пунктом дальнейшего этапирования из Котласа, в большинстве случаев, становился Севжелдорлаг. Лагерь был организован 10 мая 1938 г. и имел главной задачей строительство железной дороги Котлас - Воркута протяженностью 1193 км . Для решения поставленной задачи уже в 1938 г. было сконцентрировано около 30 000 заключенных и созданы 4 строительных отделения. Дорога соединила разрозненные районы республики, включив ее в единый народно-хозяйственый комплекс страны.
7 ноября 1939 г. было открыто временное движение на участке Айкино -Чибью4. Однако темпы строительства позволяли предусматривать окончание строительства к 1945 г. За первые три месяца строительства (к 1 октября 1940 г.) Печоржелдорлаг не выполнил план по всем видам строительных работ, в том числе по основным: возведению земляного полотна (22,2 %) и укладке главного пути (18,4%)5, что было следствием неэффективной организации строительных работ администрацией лагеря и привело к большой смертности заключенных.
Максимальным финансирование строительства было в период проведения основных работ (в 1940 г. - 34,7 % от всех капиталовложений). Стоимость введенных в эксплуатацию объектов железной дороги была максимальной в 1942 г. (45,7 % от всех капиталовложений)1, когда были построены наиболее крупные и дорогостоящие искусственные сооружения (титульные мосты). По данным Коми республиканской конторы Промбанка СССР, в 1941г. на строительство железнодорожной линии Кожва — Воркута было запланировано 305600 тыс. руб. капиталовложений (без сельхозов), которые были освоены на 103,7 % (317200 тыс. руб.)2. План 1941 г. был выполнен только по завершающему железнодорожное строительство виду работ - укладке главного пути (100,5 %). По таким видам строительных работ, как земляные работы, возведение мостов, объектов станционной инфраструктуры, предшествующим укладке главного пути план не был выполнен, что свидетельствовало о низком качестве форсированного железнодорожного строи-тельства . Лишь 1 августа 1942 г. (на год ранее установленного срока) Сев-желдорлаг железнодорожную линию Котлас - Кожва в постоянную эксплуатацию НКПС4.
В связи с актуализацией накануне Великой Отечественной войны проблемы транспортировки сырья (каменный уголь, нефть, лесоматериалы и др.) из районов Европейского Севера (Коми АССР, Архангельская область) в центральные регионы страны потребовалось ускорение строительства Севе-ро-Печорской железнодорожной магистрали (Коноша - Котлас - Воркута)5.
Лишь постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 мая 1940 г. определило новые масштабы строительства, потребовало коренной перестройки и ломки сложившихся ранее навыков и организационных форм в работе. Вместе с этим постановлением правительством был также решен вопрос о выделении и отгрузке огромного количества различного рода материалов, оборудования, продовольствия и других ресурсов для форсированного строительства . Несмотря на предпринятые попытки, состояние всей дороги в целом было охарактеризовано неудовлетворительным, что привело к увеличению числа заключенных на данном участке2. Подневольная рабочая сила составляла подавляющее большинство трудовых ресурсов Севжелдорлага и подразделялась на четыре группы (заключенные, трудмобилизованные, интернированные, подследственные). В 1940-е гг. группа заключенных составляла большинство подневольной рабочей силы лагеря. Ее численность увеличи-лась с 46,8 % до 75,8 % , что было следствием усиления репрессивной политики Советского государства после войны.
В условиях военного времени главным было достижение цели любой ценой. Особенно наглядно это проявилось в процессе завершения строительства Северо-Псчорской железнодорожной магистрали. На строительстве дороги до осени 1941 г. работало свыше 85 тысяч заключенных и около 30 тысяч вольнонаемных4.
К началу 1942 г. общая численность заключенных железнодорожных лагерей достигала 170 тысяч человек5. Темпы сооружения железной дороги с началом войны ускорились, поскольку выросло ее стратегическое значение особенно для снабжения военной промышленности районов Европейского Севера, железнодорожного транспорта и морского флота углем и нефтью, лесом и газом. Передовые бригады и «боеучастки», специально создаваемые политотделом на ключевых объектах стройки, в некоторые дни прокладывали до 5 км пути .
