Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Конфессиональная политика в Российской империи во второй половине ХIХ–начале ХХ в . 26
1.1. Русская православная церковь в системе государственных отношений: опыт реформирования . 26
1.2. Регламентация церковной жизни в российском законодательстве 43
Глава 2. Православная церковь Терской области во второй половине XIX–начале XX в.: проблемы и тенденции 70
2.1. Рост численности православных и создание региональной епархии . 70
2.2. Работа Владикавказской епархии и приходов в области миссионерства, просвещения и благотворительности . 88
2.3 Усиление кризисных явлений в церковной жизни 112
Глава 3. Религиозная жизнь старообрядцев и сектантов Терской области во второй половине XIX–начале ХХ в. 124
3.1. Общины старообрядцев . 124
3.2. Религиозные позиции сектантов 141
3.3. Деятельность религиозных сект в регионе 151
Заключение 187
Список использованных источников и литературы 193
- Регламентация церковной жизни в российском законодательстве
- Работа Владикавказской епархии и приходов в области миссионерства, просвещения и благотворительности .
- Усиление кризисных явлений в церковной жизни
- Религиозные позиции сектантов
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Религиозная жизнь общества сегодня привлекает многих исследователей. Это правомерно, поскольку в 20–80-е годы XX в. она серьезно не изучалась. Забвение основополагающих элементов духовной жизни изменило нравственные начала общества, деформировало представления о добре и зле. Религия была, по мнению руководителей партии большевиков, «опиумом для народа». Трансформация социально-политических основ государственности в РФ в начале 90-х гг. XX в. вернула обществу не только свободу общения со «своими богами», но и позволила серьезно изучать религиозную жизнь прошлого, которая дает нам ценный опыт формирования поликонфессионального пространства.
Центральный Кавказ, с 1860 г. Терская область, издавна занимал особое положение в Кавказском крае. Здесь шел процесс формирования старейшего отряда казаков – терского казачества. Это был один из центров военного противостояния горских народов и Российской империи. В этом месте сливались миграционные потоки горцев, получивших возможность переселиться на равнину, и русского населения, осваивающего степные и предгорные районы области. Смешиваясь, эти группы людей создавали этнический конгломерат, в котором формировалось полинациональное и многоконфессиональное единство общества.
Со второй половины XVIII в. русское население в районе Центрального Кавказа, а затем Терской области, начинает быстро увеличиваться. Насильственное переселение сотен тысяч русских крестьян и казаков на Кавказскую линию, а после отмены крепостного права в России по собственному желанию, привело к изменению этнической картины области. Роль русского населения в военной, политической, экономической, культурной жизни региона становится доминирующей. Для отправления религиозных обрядов строятся сотни храмов, церквей, монастырей, молельных домов, которые становятся центрами культуры, просвещения, благотворительности. Без учета религиозных верований, особенностей отправления культа, невозможно понять другие сферы социального бытия русского населения в области. В них, на наш взгляд, пересекаются наиболее важные императивы действий людей. Между тем, эта сторона жизни региона оказалась вне внимания научного сообщества.
Духовной основой жизни русского населения Терской области было христианство, которое являлось сплачивающим и объединяющим фактором социума. Разнородное по своему национальному составу терское казачество (в его состав входили украинцы, белорусы, небольшие общности грузин, армян, осетин, кабардинцев, абазин, некоторых представителей адыгских общностей) было многолико и в религиозном плане, поскольку наряду с православными, были значительные общины старообрядцев, а также быстро увеличивающиеся в размерах группы сектантов, протестантов, католиков.
В пореформенный период в регионе возникает процесс формирования поликонфессионального конкурентного пространства, в рамках которого православное духовенство оказалось не готово решать усиливающиеся противоречия в среде верующих Терской области. Данная религиозная ситуация еще не стала предметом самостоятельного изучения, между тем именно тогда складывались факторы серьезного противостояния в духовной жизни русского населения, которые и сегодня раскалывают общество. Необходимость исторического анализа сложившихся обстоятельств поликонфессионального конкурентного пространства определяет научную актуальность представленного исследования. Не менее важно в условиях современного демократического светского государства, свободы совести и вероисповедования, учитывать проблемы, которые возникают при индифферентном отношении государства к конфессиональным аспектам жизни общества.
Значимость данного исследования для современной России обусловлена исторически сложившимся поликонфессиональным составом многонационального народа нашего Отечества, предполагающим учёт и защиту прав и свобод всех граждан РФ вне зависимости от пола, расы, вероисповедания, этнической и социальной принадлежности в ходе реализации государственной национальной политики по укреплению межконфессионального мира и согласия, а также достижению гармонизации межэтнических отношений.
Степень разработанности проблемы. Широкий круг разнообразной литературы по проблеме церковной жизни России, Северного Кавказа и Терской области пореформенного периода дает нам возможность выделить три четко выраженных историографических периода изучения заявленной проблемы: дореволюционный, советский и современный.
Первый этап охватывает комплекс дореволюционной литературы второй половины XIX – начала XX в. В 1860–1870-х гг. религиозная жизнь россиян стала объектом пристального внимания общественности и историков церкви. Историю Русской православной церкви исследовал Е.Е. Голубинский, который осветил основные вехи развития конфессии. Уже в начале 60-х гг. XIX в. Н. Ивановский и Н.Ф. Осипов отметили, что духовенство быстро теряет влияние на прихожан.
Развитие религиозно-общественных движений освещали известные ученые А.С. Пругавин, С.П. Мельгунов, В.В. Розанов и др. Работы этих авторов имеют несомненную ценность для изучения истории иноверий и ересей в рамках православия, старообрядчества и сектантства в России. Однако в них практически не затрагивались вопросы, касающиеся религиозной жизни русского населения Северного Кавказа. Исключение составляет работа С.Д. Бондаря, в которой автор выявил некоторые особенности развития религиозных течений, получивших наибольшее распространение в пределах Северного Кавказа и, в частности, в Терской области.
Народное движение в годы первой революции и открытое обсуждение вопроса о принятии законов о свободе совести и вероисповедания стали причиной появления работ Ф.В. Благовидова, С. Булгакова, Н.Д. Кузнецова, Г.С. Петрова, священника М. Сенатского, В. Свенцицкого. Нельзя обойти вниманием программные работы таких государственных деятелей как К.П. Победоносцев и С.Ю. Витте, которые предлагали пути выхода РПЦ из кризиса.
А.И. Васильев одним из первых в историографии затронул вопрос о колонизации Северо-Кавказского края, как одной из причин, повлиявшей на особенности формирования религиозных воззрений русского населения края. Историю Кавказской епархии кратко осветил М. Цареградский. Некоторые проблемы церковной жизни в Терской области в начале XIX – начале ХХ века затронули Р. Сибирцев, Е. Молодченко, М. Груздов и др. Интересный материал содержится в некоторых публикациях ряда анонимных авторов.
Быстрое и повсеместное распространение различных форм сектантства потребовало идеологического отпора еретикам. С острой критикой сектантства выступили миссионеры Д.И. Скворцов, А.И. Айвазов и ряд других авторов.
Несмотря на политическую ангажированность, работы некоторых миссионеров представляют несомненный интерес для нашего исследования. Это, прежде всего, публикации православных миссионеров, проводивших свою деятельность в среде населения Северного Кавказа и, в частности, Терской области, собравших материал для описания возникновения и развития религиозно-общественных движений в регионе. Так, М. Милованов предпринял попытку освещения истории появление старообрядцев на Северном Кавказе.
История старообрядчества в Терской области описана в статьях К. Затонского, а также в работах неизвестных авторов. Целый ряд небольших очерков православных миссионеров посвящены теме развития сектантства в области.
Основным недостатком этих работ является часто необоснованная острая критика в адрес деятельности сектантов и старообрядцев, а также апологетическая оценка роли православного духовенства в жизни русского населения Терской области. В этом отношении, по нашему мнению, исключением являются работа И. Кормилина.
Следует выделить работы некоторых историков и этнографов-кавказоведов, которые, исследуя историю колонизации края, а также материальную и духовную культуру славянского населения региона, не могли обойти вниманием некоторые вопросы религиозной жизни. Это работы дореволюционных авторов: И.Д. Попко, В.А. Потто, статьи Ф. Томаревского и С. Головчанского и др.
Беглый обзор дореволюционной историографии показывает, что, она в основном представлена публицистическими статьями и книгами, в которых авторы констатировали проблемы РПЦ, усиливающиеся с ростом сектантства в России и Терской области.
Второй этап охватывает советскую историографию, характерной чертой которой была беспощадная борьба с религией. Главной задачей советских историков была атеистическая пропаганда, которая должна была укрепить авторитет новой власти в идеологической сфере и доказать всю несостоятельность любых религиозных вероучений. К таким работам можно отнести книги А. Людмилина, Д.Г. Венедиктова и ряд работ Б.П. Кандидова.
Постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» от 7 июля и 10 ноября 1954 г. частично изменили отношение ученых к изучению вопросов истории РПЦ. Показательна в этом отношении модификация взглядов известного религиоведа Л.И. Емелях, которая пришла к выводу о значении религиозных воззрений в судьбе русского крестьянства.
Проблематика жизнедеятельности РПЦ во второй половине XIX – начале XX вв. стала объектом изучения некоторых советских ученых. Наиболее известными были работы Ф.И. Гарковенко А.В. Белова и Н.М. Никольского, которым удалось ввести в научный оборот значительный комплекс архивных материалов. Особый интерес для нас представляют труды А.И. Клибанова, в которых освещена история возникновения и деятельности сект в Российской империи.
На Северном Кавказе религиозной историей почти не занимались, поэтому выход в свет монографии Л.Б. 3аседателевой, был серьезным вкладом в изучение старообрядческих традиций терских казаков.
В конце 70-х годов была опубликована статья Н.П. Гриценко, в которой были использованы материалы центральных и местных архивов.
Третий этап включает работы историков 90-х гг. XX в. – начала XXI в. Новым явлением историографии этого периода стало переиздание известных дореволюционных работ, в которых затрагивались проблемы религиозной жизни народов Терека. На Северном Кавказе были переизданы труды известных кавказоведов XIX – начала XX в. С. Броневского, В.А. Потто, И.Д. Попко, Н.Ф. Дубровина, М.И. Венюкова, Е.П. Ковалевского, П.П. Короленко, М.А. Караулова и др.
Историки правомерно стали изучать церковь как составную часть государственного механизма, сосредоточив внимание на взаимоотношениях государства и РПЦ. В их число входят работы А.Ю. Полунова, С.Л. Фирсова, Ю.Е. Кондакова, М.В. Никулина, В.А. Федорова и А.Г. Фирсова и др.
Нельзя обойти вниманием многотомный труд по истории русской церкви, созданный коллективом авторов. Особый интерес для нас представляет 8-й том этого издания, подготовленный И.К. Смоличем, посвященный синодальному периоду истории официальной церкви. Затронув немалый комплекс проблем, связанный с расширением влияния Церкви на присоединяемые к России территории, он посвятил отдельные главы старообрядчеству и сектантству, получившие распространение на Северном Кавказе.
Значительный интерес представляют работы С.В. Римского, посвященные церковным реформам в России и на Дону в 60–70-е годы XIX в. Эти сюжеты привлекли также внимание А.В. Прокофьева, Н.Г. Карнишиной и Ю. Освальт.
В конце ХХ века издаются работы, посвященные истории отдельных наиболее крупных религиозных объединений России. В них освещена структура старообрядческой церкви, проникновение и распространение протестантизма, законодательство, регулирующее деятельность христианских конфессий.
Особое значение для нашего исследования, да и всей постсоветской историографии, имеют труды митрополита Ставропольского и Бакинского Гедеона, (в миру А.Н. Докукин). Автор на основе многочисленных документальных источников, исторических свидетельств, архивных материалов повествует об истории христианства на Северном Кавказе, охватив в исследовании период с первых веков нашей эры до начала ХХ века. Вместе с тем, говоря о роли православной церкви в жизни русского населения Северного Кавказа во второй половине XIX в. и развитии здесь сектантства и старообрядчества, он ограничивается территорией Ставропольской губернии и Кубанской области, входивших в состав Ставропольской епархии.
Ряд исследователей, изучая историю появления и развития русского и казачьего населения в Кабардино-Балкарии, затронули отдельные аспекты их духовных представлений.
Отдельный параграф религии и духовной общности терских казаков посвятил в своем исследовании Э.В. Бурда, который указывает на значительный рост количества старообрядцев в начале XX в.
Большое значение для нашего исследования имеют многочисленные работы Н.Н. Великой, посвященные этнографическому изучению казачества Восточного Предкавказья, среди которых особое место занимают проблемы верований терских казаков. Близка по тематике и работа В.Г. Коломиеца, анализирующая совокупность материальных и духовных ценностей терских казаков.
Особое значение для исследования проблем христианства на Северном Кавказе имеет публикация трудов в сборниках «Южнороссийского обозрения». Отличительной чертой научных статей является их высокий научный уровень, анализ документальных материалов, глубокие теоретические обобщения, взвешенные выводы.
Эволюцию правительственной политики в отношении старообрядцев Северного Кавказа рассматривают Т.Г. Письменная и М.В. Клычникова, в частности, они отмечают противоречия законодательства, регламентирующие их участие в общественной жизни региона.
Заслуженный интерес вызвал сборник документов о подвижнической работе протоиерея И. Беляева, в котором освещаются основные мероприятия РПЦ в области распространения христианства среди населения Кавказа.
На страницах периодической печати публикуются многочисленные статьи, посвященные в основном современной религиозной ситуации в целом в России и в ее отдельных регионах. При этом тема особенностей религиозных воззрений русского населения Северного Кавказа на рубеже XIX–XX веков по-прежнему остается вне поля зрения исследователей и публицистов. Исключение составляет работа М.3. Саблирова, посвященная истории возникновения и развития общины толстовцев в пределах Нальчикского округа Терской области.
Ряд фактов о религиозной жизни терских казаков приводят Б.Б. Булатов и Н.И. Болохина, Н.Н. Гарунова и Н.Д. Чекулаев-Братчиков, М.С. Тепсуев.
Проблема строительства православных храмов в районе Центрального Кавказа стала объектом внимания А.С. Дзагалова, который опубликовал содержательную статью на эту тему.
Организационным центром изучения религиозных воззрений населения Терской области в последние годы стал г. Владикавказ. Известные ученые З.В. Канукова, И.А. Сланов, С.А. Хубулова ввели в научный оборот широкий круг документальных материалов, отражающих различные стороны религиозной жизни жителей столицы Терской области в дореволюционный период.
Интерес к истории религиозных организаций в указанный период вызвал появление диссертационных исследований, отличающихся широкой источниковой базой, новизной постановки проблем, решением широкого круга научных задач.
Плодотворно исследует деятельность южнороссийских благотворительных обществ, заведений, братств и попечительств во второй половине XIX века В.А. Тимченко, который исследовал общественную значимость всесословных церковных благотворительных организаций, а также изучил проблему функционирования церковных учреждений, построенных на началах сословной взаимопомощи.
Определенный вклад в изучение проблемы взаимоотношений органов государственной власти и религиозных конфессий на Северном Кавказе в дореволюционный период внес Ф.М. Кулиев, который на основе анализа документального материала представил процесс выработки властями конфессиональной политики, выявил тенденцию к расширению веротерпимости, служившей средством интеграции в состав империи новых наций и народностей.
Особую роль в исследовании исторических проблем играют публикации документальных материалов по различным сюжетам прошлого. В последние годы вышли в свет сборники документов по истории религии и государственно-конфессиональных отношений в Кабардино-Балкарии, а также извлечения из «Ставропольских (Кавказских) епархиальных ведомостей».
Краткий обзор опубликованной литературы и документальных источников свидетельствует, что, несмотря на наличие многочисленных работ, посвященных истории русской православной церкви и религиозных объединений в России, диссертационных исследований и статей, касающихся некоторых вопросов конфессиональной жизни населения Северного Кавказа, материальной и духовной культуре населения края, до сих пор нет отдельного исследования, анализирующего проблему религиозной жизни русского населения Терской области во второй половине XIX – начале ХХ веков.
Цель исследования – комплексное изучение правового положения и деятельности конфессиональных объединений в контексте религиозной жизни русского населения Терской области во второй половине XIX – начале XX века. Для достижения заявленной цели поставлены следующие исследовательские задачи:
1. Осветить положение русской православной церкви в системе государственных отношений, которая, как и другие государственные институты была серьезно реформирована в 60–70-х гг. ХIХ и в начале ХХ в.
2. Изучить опыт правовой регламентации церковной жизни в российском законодательстве во второй половины XIX – начала XX века.
3. Показать рост численности православного населения и создание региональной епархии.
4. Исследовать деятельность Владикавказской епархии в Терской области по развитию миссионерства, просвещения и благотворительности.
5. Доказать усиление негативных явлений в повседневной религиозной жизни русского православного населения Терской области.
6. Выявить изменения, происходящие в жизни старообрядцев Терской области.
7. Проанализировать становление и развитие религиозных сект в Терской области.
Методологическую основу диссертационного исследования составили научные принципы историзма, объективности, системности и комплексности.
Принцип научной объективности предполагает формирование концепции и построение выводов о религиозной жизни русского населения Терской области на основе комплексного анализа фактических данных о состоянии и деятельности терского духовенства и руководителей сект в изучаемый период.
На базе принципа системности исследуется положение приходского духовенства в России и ее терской окраине, отмечается, что служебная дисциплина здесь была значительно ниже, поскольку еще недавно регион входил в прифронтовую полосу, а также потому, что здесь не было жесткого контроля со стороны епархиального начальства.
Использование данных принципов исследования предполагает применение ряда методов научного исторического исследования.
Общенаучный метод структурного и функционального анализа дает возможность уяснить место православных миссионеров в среде терского казачества, их социокультурную роль, проявившуюся в прозелитизме ее проповедников, распространении нравственности, грамотности и культуры среди населения Терской области.
Применение метода терминологического анализа дало возможность выяснить точный смысл терминов источников, который они имели в изучаемую эпоху. Например, секта, ересь, старообрядцы, клирики, духоборы, шалопуты, хлысты, белоризцы и др. Хотим мы этого или нет, но с течением времени существенно менялось содержание терминов, слов источников, поэтому выяснение их точного смысла в тех, конкретных условиях – одно из необходимых условий научного историзма в понимании и оценке общественных явлений.
Историко-генетический метод позволяет выявить исторические корни событий, явлений и процессов, связанных с жизнедеятельностью различных религиозных общин изучаемого периода, понять, что состояние и эволюция конфессиональных предпочтений на Тереке того времени определялась историческими основами их положения в прошлом.
Если генетический метод направлен из прошлого к настоящему, то ретроспективный – от настоящего к прошлому, от следствия к причине. Так, анализируя документальные материалы о религиозной жизни русского населения второй половины XIX – начала XX в., уточнены хронологические рамки и этапы становления конфессионального пространства в Терской области, выявлены обстоятельства, способствующие сохранению старообрядцев до начала XXI в., появления первых сект, которые сегодня занимают существенные позиции в регионе.
Историко-сравнительный метод раскрывает особенности религиозной культуры и обрядов в повседневной жизни русского населения региона, на фоне культурно-исторической ситуации, сложившейся на территории Терского казачьего войска.
Социально-психологический подход предполагает выявление сведений в источниках о личностно-психологических особенностях, выраженных на уровне психологии социума, каким является терское православное население, многочисленные сектантские объединения и индивиды. Опора на этот принцип позволяет представить не только социальные, но и культурно-психологические черты и особенности религиозных представлений русского населения.
Использование историко-типологического метода в диссертационном исследовании позволило выявить общие черты в научной литературе, посвященной особенностям религиозной жизни в Терской области и выделить три историографических этапа изучения заявленной проблемы.
Объект исследования – религиозная жизнь русского населения Терской области во второй половине XIX – начале ХХ в.
Предмет исследования – трансформация правового положения религиозных конфессий; миссионерская, благотворительная и культурная работа религиозных учреждений русского населения региона и деятельность религиозных сект в Терской области.
Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины ХIХ в. до 1917 г. Нижняя граница обусловлена завершением Кавказской войны и началом мирной жизни в Терской области. Она по времени совпадает с церковными реформами правительства Александра II, которые оказали воздействие на приходскую жизнь русского населения и священнослужителей. Верхний рубеж определен радикальными изменениями в политической и религиозной жизни народов Терека, связанных с Октябрьской революцией. Выявление особенностей религиозной жизни русского населения в области требовало экскурсов в более раннюю историю русской православный церкви и русского сектантства.
Территориальные рамки работы ограничены пределами Терской области, славянское население которой всегда отличалось своей конфессиональной пестротой. Помимо православного населения здесь проживали представители различных религиозных сект, а также старообрядцы.
Источниковая база исследования. В процессе исследования были использованы различные по содержанию и видам исторические источники: законодательные акты, делопроизводственная документация, статистические источники, материалы периодической печати, литературные памятники, документы личного происхождения и др. В процессе работы мы стремились выявить и использовать различные по видам источники, с помощью которых решались поставленные задачи.
1. Документы и материалы фондов Центрального Государственного архива КБР: Ф. 2 – «Управление Кабардинского округа», Ф. 6 – «Управление Нальчикского округа Терской области», Ф. 9 – «Нальчикское окружное полицейское управление», Ф. 16 – «Управление начальника центра Кавказской линии», Ф. 30 – «Управление Баксанского участка», Ф. 35 – «Нальчикское слободское управление» и др. В указанных фондах значительный интерес представляют такие дела, как «Циркуляры МВД об издании правил устройства сектантами богослужебных и молитвенных собраний», содержащие сведения о деятельности некоторых религиозных течений в области и взаимоотношений с ними духовных и светских властей. В годовых отчетах начальников округов содержатся сведения о числе жителей в тех или иных населенных пунктах, разделенных по вероисповеданию. Выявленные документы позволили реконструировать отдельные эпизоды конфессиональной политики правительства в регионе, беспрецедентную слежку полиции за представителями иноверий. Особое значение имеют факты о деятельности секты белоризцев в сел. Константиновском Нальчикского округа. Материалы о проведении ночных обрядов этой секты впервые вводятся в научный оборот.
В диссертации были использованы документы и материалы фондов Центрального Государственного архива Республики Северная Осетия – Алания: Ф. 11 – (Терское областное правление), Ф. 12 – (Канцелярия начальника Терской области), Ф. 30 – (Владикавказское окружное полицейское управление), Ф. 112 – (Терский областной суд), Ф. 119 – (Терский областной прокурор), Ф. 123 – (Дирекция народных училищ Терской области), Ф. 140 – (Владикавказская духовная консистория) и др. В этих фондах отложилось много документов по деятельности РПЦ в области миссионерской деятельности, просвещения, благотворительности. В числе архивных документов преобладают рапорты, прошения, финансовые отчеты, клировые ведомости, ежегодные отчеты в Синод о состоянии епархии, благочиннические отчеты в епархию, следственные дела по разным жалобам, включающие опросы свидетелей, уставы различных приходских обществ, письма отдельных лиц в епархию Особенностью этих документов является их официальный характер, формализованный делопроизводственный стиль речи.
В фонде Терское областное правление имеется материал об открытии в Терской области самостоятельной епархии (Ф. 11. Оп. 52. Д. 215). В деле 249 – о мерах борьбы с распространением секты штундистов. Местные власти активно вмешивались в дела общин и в ряде случаев запрещали раскольникам публичное исполнение обрядов (Д. 272). В некоторых случаях привлекали к уголовной ответственности последователей изуверских учений (Д. 1125, 1185). В фонде 20 (Управление Сунженского отдела Терской области) отложились сведения о количестве культовых зданий и численности баптистов в отделе. Интересный материал о сектах Терской области расположен в фонде 31.
В работе использованы некоторые законодательные акты, опубликованные в 1-м. 2-м и 3-м собранияях «Полного собрания законов Российской империи», а также указы Святого Синода, опубликованные в различных сборниках и на страницах епархиальных ведомостей.
2. Опубликованные статистические документы, близкие по своему содержанию к материалам, хранящимся в архивах. В них содержится ценный материал, позволяющий судить о взаимодействии церковных структур с государственными и общественными учреждениями в сфере социальной деятельности. Выявлены данные о численности старообрядцев, членов различных сект, количестве построенных храмов и сборе средств для нуждающихся во время неурожаев и др.
3. Годовые отчеты миссионерских обществ и братств Терской области. К ним относятся опубликованные местные подзаконные акты, отчеты, ведомости, обзоры, уставы, а также воспоминания, письма, учебные пособия, публицистика и т. п., позволяющие составить более полную картину о церковной жизни русского населения.
4. Нарративные источники. В частности, сочинения сектантских авторов, опубликованные отдельными изданиями, как, например, работа Н.Ф. Кудинова.
5. Произведения сектантского фольклора, которые мы использовали, взяты из публикаций исследователей, занимавшихся этим вопросами.
6. Публикации в периодических изданиях отражают динамику общественной мысли, указывают на значимые явления в жизни общества, зафиксированные современниками-очевидцами этих событий. На страницах периодических изданий освещались проблемы, касающиеся жизни приходов, о просветительской и благотворительной деятельности обществ и частных лиц, сведения о различных сектах и расколах, официальные обращения и распоряжения Синода и многое другое. Активно обсуждался вопрос о быстром распространении сектантства и возможных мерах противодействия этому.
В целом, имеющиеся источники, при их критическом анализе, позволяют составить четкую картину о религиозной принадлежности русского населения Терской области и приступить к исследованию данной темы.
Научная новизна работы:
1. Проведено комплексное изучение документальных материалов, посвященных различным аспектам религиозной жизни русского населения Терской области, которое позволило осветить деятельность государства по реформированию условий жизни и работы православных священнослужителей в 60-х годах XIX в., организационную и духовную работу Владикавказской епархии по 12 благочиниям в области просвещения и благотворительности.
2. Выяснено, что инфильтрация сектантов в бассейн Терека шла из разных губерний России как результат стихийной миграции, так и целенаправленных действий руководителей сектантских общин.
3. Установлено, что причинами позднего образования Владикавказской епархии являются: недостаточное внимание Синода к религиозным проблемам Терской области, игнорирование законных интересов русского населения области военным руководством, слабый импульс со стороны православных приходов, отсутствие религиозных лидеров, которые потребовали бы решение проблемы. Выявлено, что появление епископата, с его административно-церковной структурой позволило активизировать деятельность священнослужителей в Терской области, но переломить отрицательную тенденцию по увеличению сектантов не удалось из-за того что миссионерская работа в области была поставлена не лучшим образом.
4. Рассмотрена благотворительная, миссионерская и культурная работа православной церкви.
5. Выявлен ряд характерных негативных явлений отклонения клириков от этических норм поведения, за которые их наказывали церковные власти.
6. При исследовании вероисповедных начал сектантов обнаружено, что их представления менялись, создавались новые общины со своими лидерами и религиозными воззрениями.
7. Рассмотрены не только связи, но и выявлены существенные различия между устоявшимися принципами общероссийского православного мировоззрения и их конкретным воплощением в регионе, которые заключаются в смешении различных стилей отправления православного культа, что связано с большим наплывом в регион священнослужителей из разных епархий, отдельных нарушений в проведении обрядов, терпимом отношении к иноверию.
8. Уточнена динамика численности сектантских общин Терской области, что позволило сделать вывод об усилении их влияния на общественную жизнь края.
Теоретическая значимость исследования определяется обоснованием периодизации изучения истории религиозной жизни Терской области, выявлением закономерностей формирования и деятельности сектантских общин в регионе, раскрытием содержания концепции «поликонфессиональное конкурентное пространство».
Практическая значимость исследования определяется возможностью использовать материалы диссертации органами властных структур в выстраивании адекватной линии взаимоотношений с различными конфессиями в СКФО, употребить результаты исследования в борьбе с тоталитарными сектами, применить полученные данные при написании специальных трудов, учебников и методических пособий по истории русской православной церкви, истории государственно-конфессиональных отношений в России, обобщающих работ по истории христианства на Северном Кавказе.
Положения, выносимые на защиту:
-
До реформ 1860–1870-х гг. правовой статус духовенства Кавказской епархии отличался от положения духовенства других губерний. Оно было определено «Положением о Кавказском казачьем линейном войске» и «Положением об управлении Терской областью» (1860 г.), где подчеркивалась подотчетность церковнослужителей региональному руководству казаков. В пореформенный период различия постепенно стираются и в начале XX века правовое положение клириков Терской епархии унифицируется с общероссийским.
-
Епархиальное руководство, священнослужители православных приходов стремились широко организовать миссионерскую и благотворительную работу, но добиться серьезных успехов не смогли.
-
Духовенство области обладало профессиональными знаниями для проведения необходимых обрядов и треб, но проигрывало в специальной богословской подготовке сектантам, поэтому миссионерская работа среди общин сектантов была малоэффективна и численность сект постоянно увеличивалась.
-
Для отдельных представителей терского духовенства было характерно нарушение определенных норм поведения, предписанных представителям духовного сословия, что вызывало нарекания со стороны прихожан и вышестоящих органов.
-
Проникновение и развитие сектантства в Терской области было закономерно, поскольку в духовной жизни населения серьезные позиции занимали старообрядцы, которые идейно поддерживали любые формы оппозиции РПЦ.
-
Рост сектантских общин свидетельствовал о социально-политическом кризисе в государстве и его северокавказской окраине.
Основные результаты научных исследований апробированы на Международных и Всероссийских конференциях:
1. Храмцова Ю.С. Этнополитические и социокультурные проблемы генезиса христианства в эпоху средневековья в Центральном Предкавказье // Международная научно-практическая конференция молодых ученых, аспирантов и студентов «Управление политико-правовыми и социально-экономическими процессами в регионах». 19–20 апреля 2012 года.- Пятигорск, 2012.
2. Храмцова Ю.С. Исторические источники по истории христианства в Терской области // Всемирный русский народный собор. Ставропольский форум. 12 декабря 2012 г.- Ставрополь, 2012.
3. Храмцова Ю.С. Трансформация официального православия в 60–70-х гг. XIX в. в России (на материалах Терской области) // VIII Международная историко-филологическая школа-конференция молодых ученых «Современная методология гуманитарного исследования». 26–27 июня 2013 г.- Владикавказ, 2013.
4. Храмцова Ю.С. Роль официальной церкви в духовной жизни русского населения Терской области // II Международная научно-практическая конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Научный потенциал молодежи: будущее России». 25–26 апреля 2013 г.- Пятигорск, 2013.
5. Храмцова Ю.С. Изменение роли молокан в общественной жизни Терской области // III Международная научно-практическая конференция «Кавказ: история и современность». 26 сентября 2013 г.- Пятигорск, 2013.
Диссертация обсуждалась на кафедре гуманитарных, исторических и математических дисциплин Северо-Кавказского института-филиала РАНХиГС при Президенте РФ.
Результаты диссертации изложены в 9 научных публикациях общим объемом 5,8 п.л. Три статьи опубликованы в изданиях, включенных в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура диссертации. Объект, предмет, цель и задачи работы определили структуру диссертации. Она состоит из введения, трех глав, включающих в себя 8 параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.
Регламентация церковной жизни в российском законодательстве
Любая конфессия в процессе становления и развития проходит ряд этапов, отражающих стадии ее роста, увеличение числа сторонников, качественный рост религиозных представлений о мироустройстве и др. Изменение культовых сужде-ний происходит, как правило, одновременно с накоплением противоречий внутри данной идеологической системы, которые достигнув определенной критической массы, вызывают внутри нее определенные модификации. В социологии их назы-вают кризисами. Выход из них возможен в результате серьезного обновления, свя-занного с глубоким реформированием конфессий. На наш взгляд, возникновение расколов и ересей является закономерным явлением развития религии, свидетель-ствующим о необходимости преобразования ее внутренней структуры, догматов, институтов. Но это не начало конца вероучения, а скорее зарождение и развитие внутри него новых векторов движения, ведущих к укреплению исповедуемых идеалов в жизни социумов. Если же конфессия получала правовой статус государственной, официаль-ной, как это было в Киевской Руси и России с христианством, то все институты вла-сти защищали ее от всевозможных недругов. Достаточно ли этого, чтобы избежать внутренних баталий за торжество чьей-то интерпретации основных догматов рели-гии? Конечно, нет. Идеологические столкновения иосифлян и нестяжателей в XV–XVI вв., значительное увеличение количества ересей в XVI–XVII вв., раскол в XVII в., тому наглядное подтверждение.
Вместе с тем, в силу комфортного положения церкви, когда потенциальные и активные противники православия стояли вне закона, деятельность сектантов, и старообрядцев подвергалась государственной дискриминации. Так, в Соборном Уложении Алексея Михайловича в 1 статье 1 главы подчеркивалось, что изре-кающие «…хулу на Господа Бога нашего и Спаса нашего Иисуса Христа,… или на честный Крест или на Святых угодников…» подлежали сожжению . В годы правления Федора Алексеевича и Софьи Алексеевны эта мера использовалась не к отдельным нарушителям закона, а часто по отношению к целым деревням рас-кольников, не подчинявшихся решениям официальной церкви. Стойкое противостояние раскольников давлению церковных властей и госу-дарства, проявившееся в росте числа самосожженных, численность которых опре-деляется десятками тысяч человек, вынудило абсолютистское государство пойти на компромисс. В XVIII в. раскольники получили определенный юридический статус, но их положение зависело от личного отношения императоров к этому во-просу. Петр I ввел не только ограничительные (запрет на занятие общественных должностей, на перемену места жительства), но и унизительные меры (ношение специальной нелепой одежды с буквами «е», «р», «w» – «вор», «еретик», «отступ-ник»). Эту линию последовательно проводила и его дочь Елизавета Петровна, за-являя о необходимости системной борьбы с вероотступниками. Но Екатерина II, воспитанная в лоне протестантизма, спокойно относилась к инакомыслию в рели-гиозной сфере, поэтому раскольникам были возвращены некоторые гражданские права, а само слово «раскольник» было запрещено употреблять . Не было единого подхода к расколу и в первой половине XIX века. Алек-сандр I, воспитанный Екатериной II в духе веротерпимости, следовал тактике не-вмешательства, а гражданским властям рекомендовалось «... терпеть оных (рас-кольничьих священников), смотря на них, так сказать, сквозь пальцы, не подавая, однако же, им явного вида покровительства» , или «... не делая насилия совести и не входя в разыскания внутреннего исповедания веры, не допускать, однако же, никаких внешних доказательств отступления от Церкви» . Напротив, в годы правления Николая I проводился в жизнь взгляд на раскольников как на «тайных мятежников вообще». В то же время за мнения о вере раскольники не преследова-лись, но эта терпимость была практически сведена к нулю в религиозном и граж-данском отношениях . Особо жестоко карались представители тех религиозных течений, «которые по религиозным заблуждениям отрекаясь от исполнения обя-занностей по службе, не признают над собой никакой власти, порицают Святую Церковь и произносят при том оскорбления против священной особы Государя. Виновные подвергаются строгому наказанию в уголовном порядке» .
Не менее сурово поступали с ренегатами, нарушившими законодательные установления в области семейного права: в ряде документов по гражданской части отмечалось, что «судебные места в большей части случаев приговаривают рас-кольников, венчанных по обрядам Святой Церкви, за воспитание детей в расколе к наказанию на основании ст. 208 ч.1. Св. Закона Уголовного, а самих детей опреде-ляют отдать на воспитание лицам православного вероисповедания, и что следова-тели подвергают таких раскольников заключению под стражу» . Не менее острым был вопрос о соблюдении гражданских прав сектантов. Так, по существующему закону из общества православных избирали судей и кан-дидатов, из среды же раскольников подобное не допускалось, более того, местные сельские власти, жаловались раскольники «удаляют нас из общественных сборов, на которых обсуждаются предметы, сопряженные с интересами всего общества, и какой исход имеет этот предмет, нам бывает неизвестно, несмотря на то, что и мы, и дети наши служили верою и правдой Великому Государю…» . Глубокий кризис феодального общества в середине XIX в. вылился в эпоху реформ, серьезно изменивших надстроечные институты государства. Буржуазные принципы, положенные в их основу, оказали влияние и на другие, менее заметные, но столь же значимые для страны проблемы, в частности, религиозные. В 1863 г. министр внутренних дел граф П.А. Валуев предложил признать прежний взгляд на раскол как «несостоятельный», и «безотлагательно приступить к решению вопроса на новых началах». Для этого предполагалось вывести все ре-лигиозные дела из ведения полиции и второго отделения «Собственной Его Импе-раторского Величества канцелярии», и передать их гражданским властям, чтобы только они одни «были поставлены в непосредственное с расколом соприкоснове-ние и одни ведали нарушения со стороны раскольников относящихся до них по-становлений» .
Работа Владикавказской епархии и приходов в области миссионерства, просвещения и благотворительности .
Помимо ежедневной работы в церкви, с прихожанами, духовенство проводи-ло деятельную работу среди русского населения по развитию благотворительно-сти, миссионерства, начального образования. Поскольку приходское духовенство имело различные инстанции церковно-административного подчинения, то из-за нехватки полковых священников с разрешения епархиального начальства замеща-ло их в полках. В годы войны, когда казаки формировали иррегулярные полки, приходские священники становились полковыми священниками. В то же время, военные священники сохраняли за собой права и льготы по материальному обес-печению от военного ведомства. В дисциплинарном отношении подчинялись в мирное время епархиальному архиерею. Деятельность низовых духовных объединений (братств, сестричеств, цер-ковно-приходских попечительств, обществ трезвости), преследовала цель укре-пить православную церковь. Она являлась, считает, – С.Н. Рыбко, – благотвори-тельной, поскольку не извлекала для себя прибыли, была направлена на благо лю-дей и государства .
Религиозная ситуация, с точки зрения Святейшего Синода, среди терских ка-заков всегда была противоречивой, поскольку значительная часть Гребенского, Терского семейного войска и других групп казачества, сформировавшихся в XVI–XVIII вв., не приняла реформ патриарха Никона и твердо отстаивала каноны ста-рой веры. В условиях Кавказской войны возможностей искоренить «крамолу рас-кольников и ересей» практически было невозможно, да и рискованно, о чем свиде-тельствовали примеры десятков казаков и солдат, переходивших на сторону гор-цев. Причин такой обстановки было несколько. С одной стороны, толерантная политика правительства Екатерины II, которое ликвидировало учреждение, зани-мавшееся делами раскольников, разрешило старообрядцам не выполнять указ Петра I об обязательном бритье бороды, ходить в любой одежде, отменило двой-ной оклад со староверов, дало разрешение свободно проводить культовые дейст-вия, не опасаясь гонений официальной церкви. С другой, обширность епархии, от-даленность приходов от епархиального центра, отсутствие дорог, скудость и не-большая численность приходов создавали многочисленные трудности в работе ду-ховенства. Священников стремящихся найти здесь приход, было мало. Наконец, казаки-староверы давали отпор усилиям официальной церкви вмешиваться в их религиозную практику.
Даже Николай I, занимавший четко обозначенную «официально-православную» позицию и издававший указы о преследовании «раскольников», допускал исключения в отношении терских староверов. Ведь казачье старообряд-чество, подчеркивает Н.Н. Великая, не противостояло государству и церкви, а двоеперстие не мешало верно нести службу. Ведь именно военная функция каза-чества считалась главной, и ради ее сохранения правительство шло на уступки .
Основные усилия руководства епархией были направлены на борьбу с при-бывавшими на Терек «классическими раскольниками», проповедовавшими идеи о пришествии Антихриста, близкой кончине мира, «неправости» никонианской церкви и т.п. Ситуация изменилась после завершения Кавказской войны и прове-дения реформ в области. Как и на Дону, проведение церковных реформ на Тереке в 1860–1873 гг. стало причиной унификации правового положения терского духо-венства с общероссийским .
Для того чтобы представить масштабы влияния церковных реформ на ду-ховную жизнь православного социума, приведем данные о численности населения. Общее число русских и украинцев на Северном Кавказе в 1795 г. достигало 150 тыс. чел. обоего пола, которое и составляло основной массив православного насе-ления . В 1834 г. оно уже составляло – 405,5 тыс. чел.; в 1858 г. – 780,4 тыс. чел.; в 1867 г. – 1085,8 тыс. чел.; в 1897 г. – 2887,3 тыс. чел. . Из них в Терской области в 1867 г. проживало 262,5 тыс. чел. . В 1897 г. – 312,5 тыс. чел. обоего пола. Све-дений о численности духовенства у терских казаков пока не обнаружено, но в со-седней Ставропольской губернии в 1858 г. по IX ревизии в насчитывалось всего 942 представителя духовенства .
По статистическим данным Кавказской епархии здесь в 1874 г. числилось духовенства: монашествующих мужского пола 69, женского пола 96, белого 1183. Окончивших богословский курс протоиреев и священников 447, не окончивших семинарского курса 30, обучавшихся в училищах 40, получивших домашнее обра-зование 2. Окончивших богословский курс псаломщиков 10 .
Русская православная церковь в Терской области, как и в других регионах страны, находилась в тесном контакте с государством, освящая его внутреннюю и внешнюю политику. Занятия церкви в области развития духовно-нравственных цен-ностей осуществлялись в виде помощи государству в сфере образования, филантро-пии, миссионерства и других формах социальной политики. Деятельность православных организаций в Терской области во многом рег-ламентировалась Войсковым начальством. Отправление православных обрядов здесь было во многом сопряжено со специфическими чертами казачьего быта, особенностями, привнесённых ландшафтом, многонациональным составом насе-ления, укоренившимися обычаями южнорусских и малороссийских епархий, дли-тельным несением воинской службы в опасном регионе, сопредельностью с пред-ставителями других вероисповеданий.
Сложная конфессиональная ситуация на Северном Кавказе выдвигала на первый план миссионерскую работу. «На Кавказе сложились две смежные линии: одна – внешняя миссия, направленная на иноверцев-горцев; другая – внутренняя миссия, обращенная к русскому православному населению ... Им и были подчине-ны, – подчеркивает владыка Гедеон, – все повседневные епархиальные дела: стро-ительство храмов, школьное просвещение, создание миссионерских братств, забота о духовно-учебных заведениях, перевод богослужебных книг на язык про-свещенных христианством иноверцев и пр.» . Для организации миссионерской деятельности во второй половине XIX в. в Кавказской епархии были открыты ряд миссионерских обществ и братств. По предложению Кавказского наместника князя А.И. Барятинского 9 июня 1860 года было учреждено «Общество восстановления христианства на Кавказе». В его задачи входила миссионерская деятельность среди «иноверцев» и борьба с сектантством, о чем свидетельствуют годовые отчеты «Общества» . Председателем Общества являлся наместник Кавказа, а практическое веде-ние дел поручалось совету Общества, который состоял из вице-председателя (эк-зарха Грузии) и шести почетных и действительных членов Общества, находящих-ся в Тифлисе . Финансировалось Общество из членских взносов, различных по-жертвований и государственных средств, отпускаемых казначейством. Первона-чальный капитал Общества исчислялся довольно внушительной суммой в 401435 рублей . Все поступающие взносы и пожертвования записывались в специальные книги и публиковались в местных и столичных газетах.
Усиление кризисных явлений в церковной жизни
Как уже отмечалось, буржуазные реформы 60–70-х годов, а затем реформы начала ХХ века обусловили значительные перемены не только в социально-экономической и политической сфере, но также культурной и религиозной, что, естественно, не могло не отразиться на внутренней жизни русской церкви. «Вследствие этих перемен епископат и духовенство в заботах об окроплении вве-ренного им народа столкнулось с множеством трудностей, которых совершенно не знала церковь в прежней России» . К этим трудностям добавлялось множество нерешенных проблем, унаследованных от прошлого, что ослабило положение рус-ской православной церкви в обществе. Одной из принципиальных причин, повли-явших на складывание такой ситуации, стал фактор полной зависимости церкви от государства. Православие было основным идеологическим символом самодержавия и ос-новным источником его легитимации. «Несгибаемость самодержавия и незыбле-мость веры были неотделимы, причем незыблемость веры давала как бы мораль-ное основание незыблемости самодержавия» . Естественно, что никакого разго-вора об отделении церкви от государства здесь не было и быть не могло. «Россия была страной едва ли не самой неотделенной от государства церковью в Евро-пе» . Призванная служить важнейшим интересам государства, нравственно освя-щать его деятельность, церковь была низведена до уровня «простого» государст-венного учреждения», и положение это определилось законодательными актами, принятыми при Петре I и сохранившими свою правовую силу до начала ХХ века. В 1721 году Петр I отменил патриаршество и подчинил церковь Святейшему Пра-вительственному Синоду. Таким образом, церковь перестала существовать как са-мостоятельный институт. 11 мая 1722 года Петр I издал указ, в котором потребовал «в Синод выбрать из офицеров доброго человека, кто бы имел смелость и мог управление синодско-го дела знать, и быть ему обер-прокурором» . Этот закон создал главную необ-ходимую юридическую основу для будущего возвышения обер-прокуроров и окончательного подчинения всего синодского управления их воле. Кроме того, создав новый орган церковного управления, государство возло-жило на священнослужителей охранно-полицейские функции. «Духовный регла-мент» фактически обязывал приходских священников доносить на своих прихо-жан. Тем самым нарушалась святая святых христианства – тайна исповеди. С по-мощью церкви государство осуществляло политический и экономический кон-троль за иномыслящими . Русское общество болезненно восприняло интеграцию церкви и государства. Этот процесс поставил русскую церковь в сложное положение: став государствен-ным учреждением, она лишилась духовного единения с народом, возможности влиять на его мировоззрение, проводить самостоятельную конфессиональную по-литику. Была утрачена нить, связывающая русскую православную церковь с «про-стым народом».
Ни одна ветвь христианства не относилась с таким равнодушием к социаль-ной и политической несправедливости, как русская православная церковь. За ис-ключением редких случаев, она никогда не протестовала против гонений и ре-прессий, которые обрушивали на своих граждан светские власти. Русская церковь, как правило, не была защитницей преследуемых и обездоленных, а скорее вместе с чиновниками управляла обществом. Растущая неудовлетворенность населения деятельностью церкви, создавала такую ситуацию в государстве, которая обусловила возникновение общественного слоя либеральной и радикальной интеллигенции, оппозиционно настроенной к официальному православию. Они не разрывали отношений с православием, но практически отстранились от него, последовательно критикуя все мероприятия Синода. С другой стороны, столь же заметным был упадок влияния духовенства на народные массы, что в итоге способствовало их оттоку из официальной церкви в многочисленные секты. Ренегатство не стало массовым, оно затронуло всего не-сколько десятков тысяч человек в стране, но это был симптом, свидетельствую-щий о явной духовной «болезни» общества.
Большим недостатком церковной жизни был низкий уровень грамотности и культуры приходского духовенства, обучение которого мало занимало руководи-телей епархии: «Именно высшие иерархи православной церкви, многие из кото-рых были всесторонне образованными людьми, – подчеркивает В.П. Машковский, – несут ответственность за фантастическое невежество приходских священников. В большинстве монастырей не изучали ни латынь, ни греческий язык. Даже свя-щенное писание впервые было полностью переведено и издано в России лишь во второй половине XIX в.» . Недостаток внутренней культуры вел к нарушению нравственности, религиозных идеалов, которые священники сами прививали. Пьянство, присвоение церковных денег, распущенность, неряшливый внешний вид в Терской области, да и во всем Северокавказском регионе, были массовым явлением.
Другим негативным явлением церкви, унаследованным от прошлого, было движение старообрядцев. «Раскол был глубокой болезненной раной на теле рус-ской церкви, так и незажившей в течение всего синодального периода и сильно ослаблявшей духовную силу Церкви» .
Поскольку раскол церкви четко показал наличие деструктивных начал в ее структуре и духовности, то борьбу с ним она поставила на первое место во всей своей миссионерской деятельности, почти бесцельно тратя силы и средства, вы-пуская из виду другие существенные темы пастырской службы. Раскольники раз-личных толков были практически во всех старых казачьих станицах, основанных в XVII и XVIII вв. Миссионерская деятельность духовенства региональной епархии, как прави-ло, распространялась на ту часть населения, которая либо вообще не исповедовала православие, либо на тех, кто уже «покинул лоно Церкви в поисках правды». Что касается православного населения, то «просветительная» деятельность среди них практически не проводилась. «Поражающие нас явления брожения умов и уходы от нас, хотя бы в хлыстовство, есть ни что иное, как громко кричащие факты не-достаточности просветительной нашей приходской жизни... Такая ситуация не может привести ни к чему хорошему. Надобно устремлять энергию не на отпад-ших от Церкви, а на удержание ее членов. ... Для того же следует поболее позабо-титься об утолении духовного голода паствы, об удовлетворении ее религиозных запросов» . Стремясь исправить такую ситуацию, епархиальные власти обязывали духо-венство вести в воскресные и праздничные дни после вечерни религиозно-нравственные беседы в храмах, «для поддержания среди паствы благочестия и для охранения ее от религиозных заблуждений» . Однако предлагаемые меры не могли быть эффективны, пока не были устранены недостатки устройства самой официальной церкви, пока не произошло глубокого внутреннего очищения церк-ви. Малоэффективная «война» с распространением сектантских учений, также сдерживала работу в православных общинах, а последние, потеряв духовное руко-водство со стороны церкви, оказавшись один на один со своими проблемами, либо устремились вслед за сектантами, либо пошли по атеистическому направлению, либо просто теряли связь с ней связь. «В царской России этот путь был, пожалуй, более прост и естественен, чем путь религиозных исканий и реформ. Если вы страшитесь ересей, не даете народу Библию на русском языке, вы добиваетесь только одного – что религия для народа будет просто набором обрядов, что рели-гия им может стать вообще безразлична» . Таким образом, «церковь народная» стала «церковью государственной» . Руководство церкви, правительство, окружение царя оказались не в состоя-ние остановить ее развал, обновить идеологию, которую она несла, и была стано-вым хребтом самодержавия. Одной из наиболее значительных проблем по-прежнему оставалась некомпетентность большинства приходских священников. Многие священники не обладали даже самыми необходимыми знаниями для веде-ния пасторской работы. «За редкость считаются хорошо знающие святое писание диаконы и псаломщики» . Это объяснялось недостаточным количеством духов-ных образовательных учреждений в области.
Религиозные позиции сектантов
Церковный раскол был наиболее болезненным явлением в жизни Русской православной церкви. Поэтому светская и церковная власти не случайно боролись упорно с «расколом» как с религиозной угрозой. Но чем более ожесточенной стано-вилась эта борьба, тем все дальше отдельные социальные общности уходили от «истинного» православия в поисках «своей правды». Это повлекло за собой возник-новение такого явления в истории России как русское сектантство. Сектантство возникло в среде обездоленных крестьян, причем тех, которые раньше других втянулись в товарно-денежные отношения (оброчные, отходники, арендаторы и т.п.). В отличие от старообрядцев, большинство сект полностью или частично порывали с православием. «Претензиям церкви на роль непременного посредника в деле спасения души прихожанина, они противопоставляли формулу «человек есть храм Божий», церковной иерархии – демократизм религиозной ор-ганизации, господско-поповскому Богу – своего «живого» Бога, в котором видели единственного защитника» . Индивидуализм и рационализм, характерный для некоторых сектантских организаций, безусловно, сближал их с протестантизмом. «Принято говорить, что у нас в России не было реформации ... Но это не мешает тому, что у нас были и существуют протестантские секты – был и существует на-родный русский протестантизм» – писал по этому поводу М.Н. Покровский .
В XVII–XVIII веках ускоряется процесс социального расслоения в крестьян-ской среде, в которой отдельные группы делают первые шаги на пути превраще-ния в мелких хозяев, постепенно обретающих предпринимательскую независи-мость. На этой основе вырастало мироощущение буржуазного индивидуализма, определившего позитивное содержание и приоритет сектантского вероучения. Исходной формой российского сектантства стало явление «христовщины», которое возникло в XVII в. главным образом среди оброчных крестьян. Именно в их сумбурных, не всегда связанных друг с другом высказываниях и обрядах были заложены многие элементы, которые в последствие воспроизводились в вероуче-ниях различных сект. Организационной структурой христоверов были многочисленные или мало-численные, но всегда замкнутые общины, которые они называли «кораблями». Общины или «братства хлыстовские, очевидно, чувствуя странность своего поло-жения среди Православия, называют себя «кораблями» – характерное название, выражающее чувство разобщения с морем остальных людей, среди которых они одиноки не столько в вере, сколько в способах верить, думать, уповать, молиться, в самом методе спасения» .
Христоверие как особое вероучение не было цельным течением. От него от-почковывались всевозможные толки, которые на определенном этапе историче-ского развития по-своему объясняли идею олицетворения Христа в человеке и ак-центировали внимание на заповедях Христа. Во второй половине XVIII века секта пережила кризис из-за перемен в уче-нии, что привело к уменьшению числа ее приверженцев и к отдалению от нее скопцов. Основателями этого течения стали Андрей Петров и Кондратий Селива-нов. Идеологами скопчества возникновение секты объяснялось как результат свершившегося второго пришествия Христа в лице царя Петра III, который принял имя Кондратия Селиванова и под этим именем осуществлял христову миссию на земле .
Секта продолжала существовать до второй половины XIX века, однако мас-сового распространения она не имела. В целом история «христоверия» до начала XIX века изучена слабо и о ее деятельности фактов не много. По мнению Н.М. Никольского, «до XIX века секта не выдвинула ни одной выдающейся лично-сти» .
В конце XVIII «христоверие» было в основном распространено среди кре-стьян. «Если до середины XVIII века христоверие локализовалось в нечернозем-ных провинциях центра и верхнего Поволжья – уездах, тяготевших к Москве и Нижнему Новгороду, то с середины XVIII в. оно стало проникать в Тамбовскую, Воронежскую, Самарскую, Саратовскую, Симбирскую губернии» . Именно здесь, в черноземной и степной полосе России в среде одноверцев, сложились ус-ловия, способствовавшие расслоению крестьян. В первой половине XIX века секта пережила некоторый подъем. Появляются новые пророки, которые претендовали на роль новоявленного Христа, среди кото-рых были недюжинные личности. Так, в 20-е годы XIX в. в Подольской губернии пророчествовал Савицкий. В его интерпретации, он Христос (Савицкий) объявит начало войны всем царям земным и одержит победу, если же после победы кто-то не поверит в него и не будет боготворить его, то он пошлет их на муки вечные; с верными же он будет царствовать над всей Вселенной. «Эта реставрация эсхатоло-гии совпала с оживлением эсхатологических чаяний вообще в России, временем особенно тяжким для крестьян, которые составили социальную базу его привер-женцев» . Однако судьба не принесла Савицкому желаемой славы, и после его смерти созданное им движение христоверов распалось. Более оригинальной личностью в христоверии был Аввакум Копылов, осно-ватель одного из наиболее массовых течений данной секты, получившего название – «постничество». Копылов провел ряд реформ, направленных на изменение, как основ вероучения, так и организационной структуры. Прежде всего, он усилил ас-кетические запреты. Большая роль отводилась постам, отсюда, по-видимому, и пошло название течения. Однако главным элементом реформ Копылова были его религиозные новше-ства – учение об олицетворении Христа в необычайных людях. Это учение проти-востояло понятиям старых идеологов секты о Христе как духе, обитающем в каж-дом христовере. В 30-е годы XIX в. сложилось довольно мощное направление, основателем которого был Перфил Катасонов. Последователи его учения ассоциировали себя с избранным богом народом «Израиль»; объединившегося вокруг живого Христа и во всем подвластного его воле. «Израиль – это «царство Божие на земле», предска-занное Писанием, и его границы определялись системой специфических верова-ний, обрядности, нравственных предписаний, которых придерживались верующие, несмотря на самые свирепые репрессии» .
Именно та форма, которую придал христоверию П. Катасонов, получила, особенно в пореформенные 60–70-е годы, наибольшее распространение в Тамбов-ской губернии, а за ней в Воронежской губернии, а также отвоевала в 70–80-е го-ды новую огромную периферию – Ростовский-на-Дону уезд Екатеринославской губернии, Ставропольскую губернию, Донскую, Кубанскую, Терскую области» .
Особым периодом духовной жизни России стало появление двух крупных сект: духоборов и молокан, возникших на основе духовного христианства. Духоборство как особое христианское течение возникло в XVIII веке в среде крестьян-однодворцев Екатеринославской губернии. Основателем секты был Си-луан Колесников, «начитанный в Библии» и, возможно, также в теологической ли-тературе. Изначально движение духоборов имело значительные отличия от хри-стоверия. Это касалось и вероучения, и организационной структуры.
