Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Основные аспекты формирования и становления российской интеллигенции в XVI-XVII веках .
1. Культурно-исторические особенности развития интеллектуальной среды в исследуемый период 41
2. Усиление профессионализации и корпоративности в деятельности российской ш единтеллигенпии 66
3. Место и роль «базисной» интеллигенции в структуре общественно-культурных отношений 89
ГЛАВА II Решение проблем социокультурного развития россии в интеллектуальном творчестве XVI - XVII веков .
1. Нравственно-гуманистическая основа деятельностипредставителей культуры XVI-XVII веков .112
2. Столкновение почвеннического и загіаднического мировоззрений в идейной жизни России 131
3. Формирование представлений об идеальном типе общественно-политических отношений в отечественной публицистике 158
Заключение 185
Список источников и литературы
- Усиление профессионализации и корпоративности в деятельности российской ш единтеллигенпии
- Место и роль «базисной» интеллигенции в структуре общественно-культурных отношений
- Столкновение почвеннического и загіаднического мировоззрений в идейной жизни России
- Формирование представлений об идеальном типе общественно-политических отношений в отечественной публицистике
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется, во-первых, резко возросшим научным интересом к истории отечественной интеллигенции как социально-культурного феномена. Кардинальные изменения в российском обществе накануне XXI века позволили исследователям по-новому взглянуть на развитие страны и определить с научной точки зрения роль интеллигенции в этом процессе. Закономерным шагом исследователей к пониманию природы интеллигенции стало обращение к ее историческим корням. Этот путь приобрел значение чисто российского научного метода изучения отечественной истории, стержнем которой на всех этапах развития являлась деятельность образованных людей, носителей высокой нравственности.
Во-вторых, в условиях развития демократии и гражданского общества выразителем настроений в нашей стране является интеллигенция, взявшая на себя гражданскую ответственность за судьбу народа. Подчеркнем, что ее активность возрастает в переломные этапы истории, когда требуется сделать выбор оптимального пути для выхода из кризиса, выработать ценностные приоритеты развития. Поэтому обращение к историческому опыту позднего средневековья является не случайным. В XVI—ХУЛ веках громко, как никогда ранее, начинают раздаваться социальные требования к власти, призывы управлять «законом и разумом», вырабатываются теории равенства и справедливости, идущие вплоть до прямого материализма.
В-третьих, в современном российском обществе остро стоит вопрос о поиске оптимальной модели духовного развития. Системный кризис 90-х гг. XX века вместе с идеологическим каркасом разрушил и культурную плоть общественного организма. Восстановить ее или заимствовать предстоит интеллигенции как наиболее образованной и нравственной части общества.
Проблема нравственно-культурного выбора находит свое зеркальное отражение именно в эпоху позднесредневековой России. Канун Нового времени охарактеризовался для страны мучительным поиском концепции культурного развития. Смута начала ХШ века открыла передовым умам культурно-цивилизационное отставание России от стран Запада. Выбор модели развития стал сложным про-
СПемріі9г ...
цессом идейной борьбы между приверженцами византийского благочестия и западнического протестантизма и демократизма.
В-четвертых, обращение к эпохе средневековья способствует лучшему пониманию механизмов общественного развития. Исторический опыт свидетельствует, что «образованный класс» всегда играл важную роль в развитии любой цивилизации. На ранних стадиях развития он был представлен управленцами (призванными компетентно решать общественные проблемы) и жрецами или мудрецами (имевшими в силу своих знаний духовную власть)
Усложнение общества и его социальных институтов способствовало появлению учителей и врачей, дарующих знания и здоровье, и художников, удовлетворяющих эстетические потребности людей. Мудрецы (или жрецы, волхвы) не могли больше сочетать лечение, учение и художественное творчество в своих руках; однако служители культа, представители духовенства любой пивилизационной системы традиционно сохраняли за собой право осуществлять эти занятия.
В-пятых, изучение истории интеллигенции актуально именно в наше время, когда видными представителями общественности, политики и культуры, учеными заявляется о гибели интеллигенции. Об этом писал Г. С. Кнабе1; о том, что слово «интеллигенция» извращено и его следует признать умершим, говорит А. И. Солженицын2. А. И. Ракитов и Е. Д. Панов утверждают, что в советскую эпоху интеллигенция растворилась в массе образованных или полуобразованных людей и была заменена интеллектуалами3. Этой мысли придерживаются Р. В. Рывкина4 и С. Б. Орлов5. Е. С. Баразгова и О. В. Ша-
Кнабг Г. С. Русская античность. М., 2000.
Солженицын А. И. Образованщина // Русская интеллигенция: История и судьба. М., 2001.
Ракитов А. И., Панов Е. Д. Путь России: понять и жить: Социально-философские этюды. Ч. 7. Гибель интеллигенции, рождение интеллектуалов. М., 1995.
Рывкина Р. В. Исчезновение социального слоя интеллигенции в постсоветской России — причины и последствия // Интеллигенция и проблемы формирования гражданского общества в России. Екатеринбург, 2000.
Орлов С. Б. Интеллигенция как мифологический феномен: Историко-социологический анализ // Социологические исследования. 2001. № 1.
бурова утверждают, что современная интеллигенция стала «бюрократией духовной жизни»6.
Современные исследователи интеллигенции предлагают более 300 ее определений в зависимости от принадлежности к тому или иному отряду, выполняемых функций, особенностей исторической эпохи. На взгляд диссертанта, образовательная составляющая, лежащая в основе большинства определений интеллигенции, не может являться основополагающей. Во-первых, уровень образования на протяжении истории не мог оставаться неизменным. Во-вторых, разумность и способность к интеллектуальной работе («intelligentia»), выделенные еще Цицероном7, а впоследствии гуманистами Ж. Ма-нетти и Л. Альберти8, являются характерными и для интеллектуалов.
Важно, что появление интеллектуалов в Европе XIV—XV вв. и оформление интеллигенции в России в качестве особого слоя следует связывать с развитием гуманистических ценностей. Однако при выполнении умственного труда интеллектуалы стремились или к самоутверждению, или, как показал Ж. Ле Гофф, к духовной епитимьи, когда монахи переписывали книги в scriptoria монастырей9. Уровень средневекового российского образования, несомненно, был ниже европейского. Однако в России приобретение и передача знаний понимались как процесс не только умственного, но и духовного «роста», очищение от греха невежества не только себя, но и близкого. Не случайно, образование не мыслилось в России в отрыве от религиозной этики, а нравственность на основе православной морали стала важнейшей сущностной чертой российской интеллигенции.
Российскую интеллигенцию позднего средневековья автор определяет как тонкий, формирующийся слой представителей православной культуры, обладающих активной жизненной позицией и обеспечивающих интеллектуальным трудом «переход» России к Новому времени. Именно духовная потребность человека
Баразгова Е. С, Шабурова О. В. Учение К. Манхейма об интеллигенции // Интеллигенция: проблемы гуманизма, народа, власти. М.; Улан-Удэ, 1994. 4.1. С. 64.
Цицерон Марк Туллий. Философские трактаты. М., 1985. С. 150.
Цит. по: Ревякина Н. В. Человек в гуманизме итальянского Возрождения. Иваново, 2000. С. 81, 85—86.
9 Ле Гофф Жак. Интеллектуалы в средние века. М., 1997. С. 13.
в тот период истории побуждала его и к умственному совершенству, и к активной общественной деятельности, распространению и утверждению в обществе новых знаний и нравственных ценностей.
Основными проводниками активной интеллектуальной работы в России позднего средневековья оставались лица духовного звания. Ю. В. Василькова, исследуя духовное значение монастырей в средневековой России, назвала их «святыми зародышами университетов», где «начиналось формирование интеллигенции»10. Обучение и лечение, как духовный подвиг, в течение всего позднего средневековья оставались главными занятиями ученых монахов.
Государству для его «роста» требовались не только знающие управленцы, но и врачи, учителя, справщики (редакторы издаваемых книг), печатники, библиотекари, художники и архитекторы. Военные были призваны защищать создаваемое государственное достояние. Увеличение массовости этих общественных групп являлось поэтому закономерным процессом. Их представители прямо или косвенно находились на службе у государства и непосредственно или опосредованно подчинялись ему.
Не подлежит сомнению, что, несмотря нарост грамотности населения России в XVI—ХУЛ вв., высокая образованность и на рубеже XVII—XVIII вв. была достоянием незначительного круга людей. Еще меньшее их число было вовлечено в общественно-культурный и политический процессы. Тем не менее, анализ их творческой деятельности позволит понять причины «расцвета» российской государственности и культуры в эпоху Петра I, проследить, откуда ведет свое начало «племя» Петрово в лице талантливейших общественных деятелей — В. В. и Д. М. Голицыных. А. Д. Меншикова, П. Шувалова. И. Посошкова, Ф. Прокоповича и др. При таком подходе представляется справедливым поиск истоков «массовой» интеллигенции XVni века.
Объект диссертационного исследования — интеллигенция позднесредневековой России. Безусловно, применительно к данному периоду нельзя говорить о ней как о массовом явлении. На фоне относительно многочисленного слоя людей, занятых в XVI—XVII вв.
Василькова 10. В. Страницы отечественного образования: Из истории России. Православия, литературы с древнейших времен до конца XVIII века: Курс лекций. М., 1996. Кн. I. С. 201, 198.
интеллектуальным трудом, ее представители выделялись высокой эрудицией, энциклопедическими знаниями.
Усилившаяся специализация интеллектуальной деятельности в России XVI—XVII вв. позволяет дифференцировать ее по профессиональному принципу. В центре внимания окажутся не все группы работников интеллектуального труда, а лишь некоторые из них — писатели и публицисты, переводчики и книжные справщики, художники и иконописцы, врачи и учителя. Большинство представителей этих занятий являлись лицами духовного звания как традиционные носители высокой учености.
Предметом исследования являются процесс формирования, начало становления отечественной интеллигенции и ее деятельность в России XVI—XVII веков. Формирование, становление интеллигенции и ее участие в общественно-политической и культурной жизни страны диссертантом понимаются как два параллельных, взаимообусловленных процесса. Доказав наличие в России XVI—XVII вв. формирующегося слоя интеллигенции, можно говорить и о формах ее деятельности.
В России деятельность интеллигенции традиционно выражалась и выражается в интеллектуальном производстве, преследующем целью выработку и применение новых знаний в литературном и художественном творчестве, лечении, обучении и т. д. В этом диссертанту видится основная сущностная черта деятельности отечественной интеллигенции. Предметом исследования является также борьба различных идейных направлений, попытки отдельных представителей общества влиять на политическую жизнь страны, преследование светской и духовной властями смелых вольнодумцев.
Степень изученности проблемы. В историографии вопроса могут быть выделены три довольно неравномерных периода: 1) вторая половина XIX века— 1917 год, когда делаются первые попытки по постановке проблемы; 2) исследования советской исторической науки (1917 г. — конец 80-х гг. XX в.), которые можно расценивать как поступательное движение к научному познанию феномена интеллигенции и ее исторических истоков; 3) новейший период (с начала 90-х гг. XX века).
Началом отечественного «интеллигентоведения» можно считать момент появления в публицистике 60-х гг. ХГХ века термина «интеллигенция» и возникшие споры о его значении. Однако иссле-
довательский «бум» коснулся в большей степени проблемы дефиниции. Научный анализ феномена интеллигенции, затрагивающий вопрос его генезиса, формирования, становления и развития, не привлек к себе серьезного внимания.
На рубеже XIX—XX вв. исследователями предпринимаются первые попытки научного анализа интеллигенции. Зарождение интеллигенции некоторые авторы относили к российскому средневековью. Однако В. О. Ключевский считал ее в этот период «новорожденной и слабой»11, а П. Н. Милюков говорил о ней, как об «отдельных вспышках света среди мрака»12. Р. В. Иванов-Разумник считал отдельными русскими интеллигентами в XVI в. — А. Курбского, И. Грозного, Ф. Косого; в XVII — Г. Котошихина, И.Хворостинина13.
Отмеченная связь процесса генезиса и формирования интеллигенции в России с эпохой, предваряющей Новую историю, не является случайной. Еще в первой половине ХГХ века М. М. Щербатов и Н. М. Карамзин считали время петровских реформ той границей, которая разделила «древнюю» и «новую» Россию, но они видели в этом заслугу только монарха14. М. П. Погодин сделал более критическую оценку произошедшим в стране переменам, отметив, что «Петр Великий не мог действовать случайно», что «сумма не может быть без слагаемых»15.
С. М. Соловьев важный для страны «рубеж» искал в первой половине XVII века, когда Россия окончательно превратилась из страны «сел» в страну «городов»16. По логике Соловьева, это способ-
Ключевский В. О. Об интеллигенции // Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М., 1983. С. 299.
Милюков П. Н. Интеллигенция и историческая традиция // Вехи; Интеллигенция в России: Сб. ст. 1909—1910 гг. М., 1991. С. 298—299.
13 Иванов-Разумник Р. В. Что такое интеллигенция? // Интеллигенция.
Власть. Народ. Антология. М., 1993. С. 74.
14 Щербатов М. М. О повреждение нравов в России // Он же. Сочинения.
СПб., 1898. Т. 2. С. 133—134, Щербатов М. М. История российская. СПб.,
1901, Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России. СПб., 1914.
15 Погодин М. П. Петр Великий // Погодин М. П. Историко-критические
отрывки. М., 1846. Т. 1. С. 355—356.
16 Соловьеве. М. История России с древнейших времен. М, 1962. Кн. 7.
С. 73.
ствовало концентрации культурного, интеллектуального потенциала в городах, благодаря которому и стал возможен «поворот XVII века»17.
Симптоматичными следует считать появление в начале XX века сборника «Вехи» и развернувшуюся вокруг него полемику. В социологическом смысле, придающем, интеллигенции значение общественного слоя, ее появление было отнесено к ХГХ веку. Такую позицию выражали Р. В. Иванов-Разумник, Д. Н. Овсянико-Кули-ковский, А.С. Лаппо-Данилевский, Н.А. Рожков, Н. А. Бердяев, П. Б. Струве18. В основе этого суждения лежала высокая оценка высшего образования и роли разночинцев в общественной жизни России XIX века.
В 1917 году после Октябрьской революции опыт изучения отечественной интеллигенции был подвергнут переосмыслению. Новая социально-экономическая система России по-новому определила общественное значение «образованного класса». Представители марксизма Н. К. Михайловский, Г. В. Плеханов, В. И. Ленин еще до 1917 года предлагали начинать историю русской интеллигенции с возникновения разночинства в 40-е гг. XIX века19.
В начале 20-х гг. XX века по инерции еще продолжались дискуссии о том, что такое интеллигенция. Историк литературы П. Н. Саккулин доказывал, что в переходный период XVII века, отличавшийся чертами Возрождения, «формировался новый тип интеллигента и писателя»20. Г. В. Плеханов писал о рождении в XVII веке интеллигенции в качестве «тонкого общественного слоя», «родона-
17 Там же. С. 106. Иванов-Разумник Р. В. История русской общественной мысли: В 2 т. СПб., Т. 1. 1911; Овсянико-КулшовскийД. Н. Собрание сочинений. СПб., 1910. Т. 7; Лаппо-Данилевский А. С. История русской общественной мысли и культуры XVII—XVHIbb. М., 1990; Рожков Н. А. Происхождение самодержавия в России. М., 1906; Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX — начала XX века. М., 1994; Струве П.Б. Интеллигенция и революция // Вехи; Из глубины. М., 1991.
Кондаков И. В. К феноменологии русской интеллигенции // Русская интеллигенция. История и судьба. М., 2001. С. 81.
Саккулин П. Н. Русская литература. Социолога — синтетический обзор литературных стилей. Л., 1928.
чальниками которого выступали люди вроде И. А. Хворостинина и Ю. Крижанича»21.
Во второй половине 20-х гг. тема интеллигенции была практически закрыта после выхода статьи С. Я. Вольфсона. Он выразил мнение, что интеллигенция представляет собой междуклассовую, промежуточную — между пролетариатом и мелкой буржуазией — группировку, образуемую людьми, существующими путем продажи своей умственной энергии22.
Тем не менее, успехи СССР в создании советской интеллигенции подтверждаются количественными изменениями. Если в 1928 г. в стране насчитывалось всего 233 тыс. человек с высшим образованием, то в 1940—60-х гг. средний ежегодный прирост числа лиц с высшим и средним специальным образованием составлял от 100 до 190 тыс. человек, а в 1960—70-х гг. — от 700 до 950 тыс.23
Всплеск научного интереса в области изучения интеллигенции в 60—70-х гг. XX века был, таким образом, закономерен. В это время появляются работы М. Г. Власова, А. И. Лутченко, В. И. Астаховой, М. Н. Руткевича, Н. Ф. Катунцевой, посвященные истории формирования советской интеллигенции24. Однако термины «интеллигенция» и «интеллигент» употреблялись в этот период и в предыдущие десятилетия в работах по отечественной культуре применительно и к более ранним эпохам. Н. А. Казакова, например, характеризовала стригольников XTV века как «представителей интеллигенции феодального мира»25. Н. Г. Порфиридов и Н. Н. Воронин называли хра-
Плеханов Г. В. История русской общественной мысли, М.; Л., 1925. Т. 2. С. 234.
Вольфсон С. Я. Интеллигенция как социально-экономическая категория // Красная новь. 1925. Кн. 6. С. 121—123. 23 Социология в СССР. М., 1965. Т. 1. С. 194.
Власов М. Г. Рождение советской интеллигенции. М., 1968; Лутченко А. И. Советская интеллигенция (Формирование кадров советской интел-лиіенции. 1917—1961) М., 1962; Астахова В. И. Советская интеллигенция и ее роль в общественном прогрессе. Харьков, 1976; Руткевич М. Н. Интеллигенция в развитом социалистическом обществе. М., 1977; Катунцева Н. Ф. Опыт СССР по подготовке интеллигенции из рабочих и крестьян. М., 1977.
Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные движения на Руси. М.; Л., 1955. С. 69.
моздателей Древней Руси людьми «интеллигентного труда» . Б. Д. Дацюк называл Юрия Крижанича человеком, вокруг которого группировалась славянская национальная интеллигенция27.
В работах А. М. Сахарова28, Б. И. Краснобаева29, А. М. Панчен-ко30 особый акцент делается на светском характере культуры России XVII века. Более приемлемым критерием для поиска истоков переходного периода кажется распространение гуманистических тенденций в российском обществе. В этом смысле следует принять точку зрения Л. Н. Пушкарева, С. А. Вайгачева, А. Н. Копылова, предложивших искать начало переходного периода в XVI веке31. Проводниками гуманистических взглядов уже в начале XVI в. являлись люди, которые по-новому понимали отношение человека к природе, основываясь на естественнонаучных знаниях, подготавливая тем самым кризис церковного мировоззрения.
Признание паритета образованности и нравственности в облике отечественной интеллигенции стало настоящим научным «прорывом». Поскольку поводом для отнесения к ней того или иного представителя общества стало наличие не стандартного диплома, а высоких умственных качеств и способности к познанию, закономерным стал вывод о наличии «своей» интеллигенции в любую истори-
26 ПорфиридовН. Г. Древний Новгород. М.; Л., 1947. С. 10; Воронин Н. Н. Древняя Русь: история-искусство // Вопр. истории. 1967. № 2. С. 46.
21 Дацюк Б. Д. Юрий Крижанич — поборник свободы и единства славянских народов. М, 1945. С. 6.
28 Сахаров А. М. Очерки истории СССР. XVII век. М, 1958; Сахаров А. М., Муравьев А. В. Очерки русской культуры IX—XVII веков. М., 1962; Сахаров А. М. Духовная культура XVII века // Вопр. истории. 1975. № 7.
9 Краснобаев Б. И. Русская культура второй половины XVII — начала XIX века. М., 1983.
Панченко А. М. Русская культура в канун петровских преобразований. Л., 1984.
Пушкарев Л. Н. Общественно-политическая мысль в России второй половины XVII века: Очерки истории. М, 1982; Вайгачев С. А. Духовная культура переходной эпохи от Средневековья к Новому времени в России и Западной Европе: Некоторые типологические параллели // Русская культура в переходный период от средневековья к Новому времени. М., 1992.; Копылов А. Н. Очерки культурной жизни Сибири XVII — начала XIX века. Новосибирск, 1974.
ческую эпоху. Об этом говорили Л. К. Ерман, Л. Я. Смоляков, Р. О. Карапетян32. Появляются работы М. М. Штранге, В. Р. Лейки-ной-Свирской, М. Д. Курмачевой, посвященные интеллигенции XVIII-XIX веков".
Рубеж 80—90-х гг. XX века стал знаковым этапом в развитии интеллигентоведения как важной теоретико-методологической дисциплины. В это время противоречия в подходах к определению интеллигенции обострились как никогда. Значимость последних полутора десятилетий для интеллигентоведения можно выразить так: сформировано качественно новое понимание интеллигенции, признающее долгую историю данного феномена и соответствие каждой исторической эпохе его особого типа. В этом немалая заслуга принадлежит созданному в 1992 году ивановскому Межвузовскому центру РФ «Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества» и лично его организатору профессору В. С. Меметову.
Появление отечественной интеллигенции он связывает с принятием христианства, указывая при этом, что «интеллигент» периода Древней Руси и Московского царства — «штучное произведение»34. По мнению автора, «штучной интеллигенции» в лице ее наиболее выдающихся представителей, соответствовала «прединтеллигенция». Под ней В. С. Меметов понимал «относительно широкий слой грамотных, образованных людей, активно участвующих в создании централизованного государства, в развитии экономики, литературы, искусства, общественно-политической мысли»35.
ЕрианЛ К. Интеллигенция в первой русской революции. М., 1966; Смоляков Л. Я. Социалистическая интеллигенция: Социально-философский анализ. Киев, 1986; Карапетян Р. О. Становление и развитие интеллигенции как особого социального слоя. М., 1974.
33 Штранге М. М. Демократическая интеллигенция России XVIII века. М., 1963; Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России второй половины XIX века. М., 1971; КурмачеваМД Крепостная интеллигенция России. Вторая половина XVIII — начало XIX века. М., 1983.
3 Меметов В. С. К дискуссии о времени появления и формирования российской интеллигенции // Некоторые современные вопросы анализа российской интеллигенции: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1997. С. 14.
35 Там же. С. 19.
Термин «прединтеллигенция» впервые был введен в научный оборот Юрием Левадой в конце 80-х гг. XX века36. Теперь же к этому термину обращаются ученые для того, чтобы охарактеризовать ранние формы проявления интеллектуального труда. В. Т. Ермаков,
A. И. Ракитов, Е. Д. Панов, В. В. Кожинов говорят о «прединтелли-
генции» применительно к средневековой России37.
Г. С. Кнабе определил предшественницу интеллигенции, сформировавшуюся как общественный тип на рубеже XV—XVI веков, как «протоинтеллигенция»38, а В. А. Малинин писал о зарождении в это время «первичной интеллигенции»39. Наделяя «прародителей» интеллигенции такими чертами, как духовная самостоятельность, образованность, открытость проблемам общества и т. д., они фактически отрицают наличие на Руси людей с этими чертами до XV века40, что совершенно несправедливо.
Заслуживает внимания мысль исследователей о зарождении интеллигенции на Руси с появлением духовенства. На это указывают о. Игорь Экономцев, Г. В. Вернадский, И. А. Заичкин и И. Н. Поч-каев41. В связи с этим, кажется слишком прямолинейным суждение
B. В. Иванова о возможности выделения занимающихся умственным
трудом людей в особую социальную группу только после потери
Церковью монопольного права на этот труд42.
36 Левада Ю. Интеллигенция // 50/50: Опыт словаря нового мышления. М., 1989. С. 129.
Ермаков В. Т. Интеллигснтоведение как самостоятельная область научного знания // Интеллигенция и мир. 2001. № 1; Ракитов А. И., Панов Е. Д. Путь России: понять и жить: Социально-философские этюды. М., 1995; Кожинов В. В. Попытка беспристрастного размышления об интеллигенции // Русская интеллигенция. История и судьба. М., 2001. 3 Кнабе Г. С. Русская античность. М., 2000. 3 Малинин В. А. Русь и Запад. Калуга, 2000.
Кнабе Г. С. Служить народу, а не власти: Протоинтеллигенция или как зарождалось на Руси третье сословие // Родина. 2001. № 8.
Экономцев И. Православие. Византия. Россия. М., 1989; Вернадский Г. В. История России: Киевская Русь. М.; Тверь, 1996; Заичкин И. А., ПочкаевИ. Н. Русская история. М., 1992.
Иванов В. В. Интеллигенция как проводник в ноосферу // Русская интеллигенция. История и судьба. М., 2001. С. 44.
Однобокой представляется и позиция Н. М. Смирновой. В ее работе присутствует крайность другого рода — представление об интеллигенции как о социальной опоре власти, возникшей с Петром Великим с целью вестернизировать Россию, осуществить «догоняющую модернизацию страны на европейский манер»43. Эту позицию разделяют В. С. Жидков и К. Б. Соколов44.
Таким образом, интеллигентоведческие дискуссии 90-х гг. XX века выдвинули множество подчас противоположных мнений, поставили ряд неразрешенных вопросов. Уже не вызывает возражений деятельность слоя интеллигенции в эпоху Петра I; многие признают факт ее рождения в период средневековья, однако этот вопрос долгое время все же оставался без комплексного изучения. Первопроходцами здесь оказались ученики научной школы профессора В. С. Меметова.
А. Е. Кабанов первым под его руководством обратился к средневековым корням отечественной интеллигенции в эпоху Предвоз-рождения конца XIV—XV вв. Если он говорил о ярких личностях этого периода как о людях, ищущих ума, как об «отдельных интеллигентах» и «историческом явлении»45, то Н. Г. Юркин, изучая приказных управленцев XVI—XVII веков, фактически обозначил начало формирования одного из отрядов интеллигенции — управленческой. Такие характеристики как высокая образованность, патриотизм, неформальное отношение к своим обязанностям, по его мнению, дают возможность для отнесения отдельных служащих к интеллигенции46.
Вынесенное на рассмотрение диссертационное исследование продолжает решать затронутую предшественниками проблему. Несмотря на постоянные попытки научных работников разобраться в
Смирнова И. М. Интеллигентское сознание как предтеча тоталитарного менталитета// Политические исследования. 1993. № 4.
Жидков В. С, Соколов К. Б. Десять веков российской ментапьности: картина мира и власть. СПб., 2001. С. 449.
4 Кабанов А. Е. Исторические корни отечественной интеллигенции в эпоху русского Предвозрождения конца XIV—XV веков: Дис. ... канд. ист. наук. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2001. С. 193.
4 Юркин Н. Г. Приказные управленцы XVI—XVII веков: уровень образования и морально-нравственные черты. Дис. ...канд. ист. наук: 07.00.02 / Иван. гос. ун-т. Иваново, 2002. С. 31.
вопросах генезиса и формирования интеллигенции, нет еще комплексного исследования этих процессов, которые рассматривались бы во взаимосвязи с особенностями средневековой эпохи. Это касается и зарубежной историографии.
Ричард Пайпс связывал ее рождение с появлением в обществе образованной элиты, восприимчивой к деятельности авторитарной власти. Самым ранним «инакомыслом доинтеллигентской эры» он назвал князя И. А. Хворостинина47. В немецкой науке этой мысли придерживался О. Мюллер48. О том, что каждое общество имеет свою интеллигенцию в лице жрецов, священников, монахов и философов, писал и Дитрих Байрау49.
Д. Байрау начальной точкой формирования слоя интеллигенции называл «процесс профессионализации интеллектуальных профессий»50. Близкой к этому мнению является позиция социологов Ричарда Холла и Алекса Флекснера51.
Цель и задачи исследования. Главная цель диссертации — изучение процессов формирования, становления российской интеллигенции в XVI—XVII веках и определение ее места и роли в общественно-политической и культурной жизни страны. Для ее достижения необходимо решение следующих задач:
проанализировать влияние культурно-исторических событий на развитие интеллектуальной среды в указанный период;
выявить особенности формирования различных групп представителей интеллектуального труда;
исследовать роль «базисной» интеллигенции и прединтел-лигенции в процессе формирования и становления изучаемого социального слоя;
выделить основные формы участия представителей позд-несредневековой интеллигенции в общественной жизни;
47 Пайпс Р. Россия при старом режиме. М, 1993. С. 331. Muller О. W. Intelligentcija: Untersuchungen zur geschichte eines politi-sches schlagwortes. Frankfurt, 1971.
Байрау Д. Интеллигенция и власть: советский опыт // Отечественная история. 1994. № 2. С. 122.
5(5 Там же. С. 123.
51 Hall R. Theoretical brends in the Sociology of Occupation II Sociological Quarterly. 1983. Vol. 24. № 1.
изучить значение нравственной составляющей в осуществлении того или иного социально-профессионального занятия;
определить круг вопросов социального и культурного развития России, поднимаемых и решаемых представителями интеллектуального творчества.
Хронологические рамки диссертационного исследования включают в себя XVI и XVII столетия. Начальная граница связывается автором с возникновением на рубеже XV—XVI веков теории «Москва — третий Рим», окончательно оформленной псковским монахом Филофеем в 1510 году. Идея государственного могущества и национального единства, высказанная им, ознаменовала собой начало истории нового централизованного государства.
Конечная граница исследования — рубеж XVII—XVIII веков — связана с глубокими культурно-политическими переменами в Российском государстве. Этот рубеж, охарактеризовавшийся началом активных реформ Петра Великого, обозначил конец российского средневековья и переход к модернизации всех сфер общественной жизни.
Территориальные рамки исследования, на взгляд диссертанта, должны охватывать всю территорию государства. Однако централизация страны придала именно Москве статус не только политической, но и культурной столицы. Здесь уже с XVI века сосредотачивается летописная и переводная деятельность, а в XVII веке столица получает безграничную монополию на эти виды творчества. С Москвой связано образование школ и училищ, Славяно-греко-латинской академии.
Источниковая база исследования.
-
летописи традиционно являются основным письменным источником по истории средневековой России. В XVI—XVII веках значение летописания падает, однако эта группа документов по-прежнему позволяет почерпнуть информацию не только о политической и социально-экономической, но и о культурной жизни общества. События XVI—XVII веков отражены в Новгородской и Псковской летописях, Иоасафовской летописи, Русском Летописце (Московской летописи), Летописном сборнике, именуемом летописью Авраамки, Патриаршей (Никоновской) летописи, Новом летописце.
-
жития святых (агиография) имеют важное значение для изучения вопросов нравственности в указанный период, способству-
ют оценке характера позднесредневековых образования и воспитания, культуры в целом.
3) законодательные и правовые акты государства позволяют
определить отношение власти к представителям культурной и обще
ственно-политической жизни; выявить основные направления госу
дарственной политики в области культуры. Эти документы наиболее
полно представлены в сборниках Актов исторических52, Дополнени
ях к актам историческим53, Актов, собранных в библиотеках и архи
вах Российской Императорской Археографической экспедицией54,
Актах, относящихся к истории Западной России55.
Важными памятниками законодательства и права являются Судебники XVI—XVII веков, постановления Стоглавого Собора 1551 года, постановления земских соборов, Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года.
4) в делопроизводственных материалах особый интерес пред
ставляют следственные дела и судебные разбирательства, которые
ярко отражают общественные и культурные процессы.
Следует уделить внимание опубликованным актам писцового дела, приходно-расходным книгам московских приказов, делам Тайного приказа.
5) источники личного происхождения позволяют наиболее
точно оценить уровень развития интеллектуальной мысли, опреде
лить основные чаяния общества, выражаемые виднейшими общест
венными деятелями России. Это не только публицистические произ
ведения Ф. Карпова, М. Грека, И. Пересветова, И. Тимофеева, Г. Ко-
тошихина, А. Палицына, исторические повести А. Лызлова, С. Реме
зова, Н. Спафария и многих других авторов, но и многочисленные
эпистолярные памятники.
Акты исторические. Собранные и изданные Археографическою ко-миссиею.Т. 1—5.(1334—1700) СПб., 1841—1842. (далее —АИ)
Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1—12. СПб., 1846—1872. (далее — ДАИ)
Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Императорской Археографической экспедицией Императорской Академии Наук. Т. 1—4. (1294—1700) СПб., 1836. (далее — ААЭ)
Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 5. (1633—1699) СПб., 1853. (далее — АИЗР)
-
сочинения иностранцев являются довольно распространенным, однако слишком пристрастным источником. В исследовании использованы записки и воспоминания С. Герберштейна, Д. Флетчера, А. Олеария, Ж. Маржерета. А. Мейерберга и других. Иностранцы выражали субъективную точку зрения, часто не понимая специфики российской жизни и не пытаясь вникнуть в нее. Использование таких сочинений возможно лишь при сопоставлении с другими источниками.
-
догматические источники и памятники воспитания позволяют выявить основы духовности средневекового российского общества. Особое внимание было уделено Книгам Священного Писания Ветхого и Нового заветов. Невозможно говорить о характере воспитания без «Домостроя» и сборника нравственных назиданий «Измарагда»56. Использованы педагогические трактаты Симеона Полоцкого «Обед душевный» и «Вечеря душевная».
-
для исследования привлекались и неопубликованные архивные материалы Российского государственного архива древних актов. Их значимость заключается в том, что они помогают не только отразить деятельность отдельных, «штучных» интеллигентов, но и сформировать представление о функционировании целых профессиональных отрядов (Ф. 143 — Аптекарский приказ; Ф. 381 — Рукописное отделение собрания библиотеки московской Синодальной типографии; Ф. 1182 — Приказ книгопечатного дела).
Ф.Ф. 1192, 1196, 1198, 1201, 1204 (Иосифо-Волоколамский, Антониев-Сийский, Пафнутьев-Боровский, Соловецкий, Троице-Сер-гиев монастыри) содержат бесценную информацию о деятельности монастырских учителей и врачей, певчих и живописцев. В диссертации использованы дела Ф. 150 (О выездах иностранцев в Россию), Ф. 165 (Секретные дела).
Методологическая основа исследования. Учитывая специфику проблемы и то, что она раскрывается на историческом материале двух столетий, особое значение следует отвести системно-структурному и генетическому методам. Системно-структурный метод позволяет рассмотреть историю российского общества как целостную систему во всех ее проявлениях (духовном, политическом,
РГАДА. Ф. 381. Оп. 1. Д. 199. Опубликован также в Памятниках литературы Древней Руси: середина XVI века. М., 1985.
социальном) в постоянном изменении. Генетический метод позволяет проследить эволюцию общества и составляющих ее элементов.
На взгляд диссертанта, без методов социологического исследования место интеллигенции в общественной структуре будет представлено слишком абстрактно. Несомненно, для понимания процесса формирования и становления интеллигенции на материале двух столетий важное значение имеет ретроспективный метод, предложенный В. С. Меметовым57.
Анализ культурных и общественно-политических процессов произведен на основе принципов историзма и объективности, комплексного подхода. В диссертации использованы историко-сравни-тельный и историко-типологический методы, приемы исторического описания и периодизации.
Научная: новизна исследования определяется постановкой вопроса. Впервые культурные и общественно-политические процессы в России XVI—XVII веков рассматриваются в тесной взаимосвязи с интеллектуальной деятельностью формирующегося общественного слоя, представленного образованными для своего времени людьми, обладающими качественно новой формой морали.
В диссертации по-новому решается вопрос об истоках деятельности отечественной интеллигенции как самостоятельной социальной силы. Начальной границей ее истории большинство исследователей склонны считать XVIII век, эпоху Петра Великого, когда была создана светская культура и новая государственность. Такая позиция не способствует пониманию причин трансформации, которую пережила Россия за два столетия — от средневекового государства в начале XVI века до империи европейского уровня — к концу правления Петра I.
В работе впервые предпринята попьпка отразить общественно-культурные процессы в России XVI—XVII вв. комплексно, поскольку их участники представлены диссертантом как носители близких нравственных установок и культурно-политических взглядов, но воплощающие их в жизнь разными методами.
Меметов В. С. Интеллигентоведенне рубежа третьего тысячелетия: актуальные проблемы // Интеллигент и интеллигентоведенне на рубеже XXI века: итоги пройденного пути и перспективы: Тез. докл. X Междунар. науч.-теор. конф. / Отв. ред. В. С. Меметов. Иваново, 1999. С. 48.
Теоретическое и практическое значение исследования.
Изучение процесса формирования интеллигенции в России XVI— XVII вв. и ее деятельности подводит черту под средневековой историей этого феномена. Однако научное обобщение исторического материала исследуемой эпохи позволяет выявить закономерности его дальнейшего развития и подойти к изучению «классической» интеллигенции последующего времени с выработанной теоретико-методологической основой.
Поскольку работа посвящена такому многоаспектному феномену как интеллигенция, ее результаты могут быть использованы не только в рамках курса отечественной истории, но и привлечены в курсах по культурологии, истории литературы, философии, социологии, политологии. Выводы автора могут быть востребованы для чтения курса интеллигентоведения, стать частью воспитательной работы.
Апробация результатов исследования. По теме диссертации автором опубликованы 1 статья и 9 тезисов общим объемом 1,7 п. л. Материалы работы и сама диссертация обсуждались на кафедре истории и культуры России Ивановского госуниверситета. Основные ее положения были апробированы на ряде ивановских республиканских и межгосударственных конференций.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав и заключения.
Усиление профессионализации и корпоративности в деятельности российской ш единтеллигенпии
Цель и задачи исследования. Главная цель диссертации — изучение процессов формирования, становления российской интеллигенции в XVI-XVII веках и определение ее места и роли в общественно-политической и культурной жизни страны. Для ее достижения необходимо решение следующих задач: - проанализировать влияние культурно-исторических событий на развитие интеллектуальной среды в указанный период; - выявить особенности формирования различных групп представителей интеллектуального труда; - исследовать роль «базисной» интеллигенции и прединтеллигенции в процессе формирования и становления изучаемого социального слоя; - выделить основные формы участия представителей позднесредневековой интел лигенции в общественной жизни; - изучить значение нравственной составляющей в осуществлении того или иного социально-профессионального занятия; - определить круг вопросов социального и культурного развития России, подни маемых и решаемых представителями интеллектуального творчества.
Хронологические рамки диссертационного исследования включают в себя XVI и XVII столетия. Начальная граница связывается автором с возникновением на рубеже XV-XVI веков теории «Москва - третий Рим», окончательно оформленной псковским монахом Филофеем в 1510 году. Безусловно, идея государственного могущества и национального единства, высказанная старцем подчиненного Москве города, ознаменовала собой начало истории нового централизованного государства. Вместе с тем, как показал еще Д.С. Лихачев, с XVI века начинается новая культурная эпоха, после того, как к концу XV века завершилась эпоха Предвозрождения, прерванная жестокостями централизации, гибелью городов-коммун Новгорода и Пскова. Н6
Конечная граница исследования - рубеж XVII-XVIII веков - связана с глубокими культурно-политическими переменами в Российском государстве. Этот рубеж, охарактеризовавшийся началом активных реформ Петра Великого, обозначил конец российского средневековья и переход к модернизации всех сфер общественной жизни. Впервые за всю историю государства стремление достичь уровня европейского развития стало целенаправленной государственной политикой.
Территориальные рамки исследования, на взгляд диссертанта, должны охватывать всю территорию государства. Централизация страны придала Москве статус не только политической, но и культурной столицы: здесь, в центре всех общественных процессов, сконцентрировалась большая часть интеллектуальных сил. В Москве уже с XVI века сосредотачивается летописная и переводная деятельность, а в XVII веке столица получает безграничную монополию на эти виды творчества. С Москвой связано образование школ и училищ, Славяно-греко-латинской академии.
Однако это не означает, что из сферы внимания будут исключены традиционные интеллектуальные центры России - Новгород, Псков, Владимир, Ярославль. Русский Север в смысле культурной деятельности был представлен Кирилло-Белозерским и Соловецким монастырями. В них проходила самая активная интеллектуальная работа, что подтверждается архивными источниками. В XVII веке Соловецкий монастырь стал одним из центров раскольничества. С Сибирью связана деятельность известных писателей, деятелей культуры и политики - СИ. Шаховского, И.Н. Катырева-Ростовского, СУ. Ремезова, Ю. Крижанича, протопопа Аввакума.
В XVII веке вхождение в состав России части малороссийских и белорусских земель усилило контакты с их образованными представителями, являвшимися проводниками европейской культуры. Особенно велика была роль Киево-Печерского монастыря, при котором в 1632 году была создана Киевская академия, где сосредоточились лучшие научные силы того времени. Выходцы академии С. Полоцкий, Б. Славинецкий были организаторами Греко-латинских школ в Москве. Большой интерес вызывают к себе белорусские монастыри - Иверский, Оршанский Кутеин-ский, Воскресенский — центры художественного творчества и книгопечатного дела.
Источниковая база исследования. Взяв за основу систему классификации русских письменных источников, предложенную Л.Н. Пушкаревым, автор выделил следующие их группы:
1) летописи традиционно являются основным письменным источником по истории средневековой России. В XVI-XVII веках значение летописания падает, однако эта группа документов по-прежнему позволяет почерпнуть информацию не только о политической и социально-экономической, но и о культурной жизни общества. Со бытия XVI-XVII веков отражены в Новгородской и Псковской летописях, Иоаса фовской летописи, Русском Летописце (Московской летописи), Летописном сбор нике, именуемом летописью Авраамки, Патриаршей (Никоновской) летописи, Но вом летописце. Два последних источника составляют XIII и XIV тома Полного соб рания русских летописей. ш
2) жития святых (агиография) имеют важное значение для изучения вопросов нравственности в указанный период, способствуют оценке характера позднесредне вековых образования и воспитания, культуры в целом. Как исторический памятник, жития носят официальный характер, при этом, их характерной чертой является стремление к идеализации образа. Однако диссертанту видится в этом и положи тельный момент. Жития позволяют понять общественный идеал человека данной эпохи, проникнуть в его духовный мир.
В XVI-XVII вв. появились новые редакции житий Варлаама Хутынского, Сергия Радонежского, Михаила Клопского. Для исследования привлекались жития Кирилла, Ферапонта и Мартиниана Белозерских, Варлаама Керетского. XVII столетие ознаменовалось появлением жизнеописаний деятелей церкви, политики и культуры - Федора Ртищева, протопопа Аввакума, Епифания Славинецкого, Ивана Неронова, Елеазара Анзерского. Часть из них представляет собой автобиографии, но соответствие (в общих чертах) канонам житийного написания позволяет причислить их к группе агиографических источников.
3) законодательные и правовые акты государства позволяют определить отно шение власти к представителям культурной и общественно-политической жизни; выявить основные направления государственной политики в области культуры. Эти по документы наиболее полно представлены в сборниках Актов исторических, До полнениях к актам историческим, Актов, собранных в библиотеках и архивах Российской Императорской Археографической экспедицией, Актах, относящих-ся к истории Западной России. Основная составная часть этих многотомных изданий - царские и патриаршие окружные грамоты, наказы, постановления, приговоры.
Важными памятниками законодательства и права являются Судебники XVI-XVII веков, постановления Стоглавого Собора 1551 года, постановления земских соборов, Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года. Неподдельный интерес вызывают к себе Акты времени правления царя Василия Шуйского 1606-1610 гг. и Акты времени междуцарствия 1610-1613 гг., поскольку отразили изменения в сфере общественных и культурных отношений, инициированные властью в переломный момент истории.
4) делопроизводственные материалы представлены широким спектром документов. Особый интерес представляют следственные дела и судебные разбирательства, которые ярко отражают общественные и культурные процессы. В распоряжении диссертанта имеются следственные дела об Иване Берсене-Беклемишеве и Федоре Жареном с допросами Максиму Греку и монаху Афанасию; следственные дела над Матвеем Башкиным и Феодосием Косым, материалы допросов князя И.А. Хворо-стинина и белорусского ученого и книгопечатника Спиридона Соболя, дела над раскольниками. Однако эти источники слишком фрагментарны и не позволяют полностью воссоздать картину идейной борьбы и понять причины общественных конфликтов. Кроме того, эти материалы создавались представителями официальной власти, что неизбежно сказалось на субъективной оценке деятельности вольнодумцев и «еретиков».
Место и роль «базисной» интеллигенции в структуре общественно-культурных отношений
Несомненно, в XVI веке ситуация в этой области не могла существенно отличаться в лучшую сторону. Ведь не случайно в самом начале XVI столетия Новгородский архиепископ Геннадий организовал обучение для безграмотных кандидатов в священники, которые, вступая в сан, «Апостол чести не умеют ни ступити, а по Псалтырю едва бредут». 14 Но даже спустя полвека, видимо, грамотных священников не хватало. Стоглавый Собор в 1551 году постановил «учинити училища в коемждо граде в домех у священников, и у дьяконов, и у дьяков», которые не только сами были бы грамотны, но и были «могущи других ползовати» (т.е. способности к преподаванию). 15 В этих «училищах» предполагалось учить учеников «страху божию, и писати, и пети, и чести со всяким духовным наказанием».1б
Конечно, в массовом варианте обучение в таких «заведениях» преследовало в основном религиозные потребности - подготовить будущих служителей Церкви. Монах Троице-Сергиева монастыря Селиван, один из учеников Максима Грека, писал, что в Москве «учителные люди подают се учение грамотное по домам. Есть бе дьяк убо дьякон, инда и пономарь чтёт со ученикы».17 Смысл обучения, очевидно, в большинстве этих школ заключался в том, чтобы «честь Часовника заутреню и в памяти ее взымать». Вполне возможно, что тексты Псалтыри и Часослова, использовавшиеся для обучения, выписывались в отдельные небольшие книжечки, чтобы облегчить чтение и заучивание. Так, например, Казанский архиепископ Гурий «писаше книжецы малыя, иже в научение бывают малым детям». 19
Следует отметить, что кроме священников-учителей в «градах» и «на посаде» школьное мастерство «ведали» и светские учителя, так называемые «мастера грамоты». Очевидно, что их деятельность была распространена уже в начале XVI века.
Архиепископ Геннадий, свидетельствуя о преподавании в Новгороде «двудесяти» таких «мастеров», с досадой отмечал, что «се мужики учят робят да токма речь им портят». Особенно огорчала его корыстность этих учителей. По его словам, когда учитель «изучит ему (ученику) вечерню, ино то мастеру принести кашу да гривну денег, а заутреню также, а и свыше того, а часы, то особно...» 21
Тем не менее, Геннадий отразил складывающуюся тенденцию к сосредоточению школьного дела в посадской части городов и к увеличению числа светских . «мастеров грамоты». Мартиниан Белозерский, например, учился у мирского дьяка Алексея Павлова, обязанность которого заключалась в том, чтобы «книги писати и учити ученики грамотные хитрости».
Альтернативой обучению в городах и посадах являлось монастырское образование. А.И. Рогов полагает, что «монастырские училища были необходимы в ново-присоединенных к России областях, где развёртывалось миссионерство, и заново создавались школы». 23 На взгляд диссертанта, высокое значение школ при монастырях не только и не столько в этом. Несомненно, в подавляющем большинстве случаев уровень обучения в них был выше того, который мог быть предложен ученику в городах.
Не случайно, в 1564 г. Иван Грозный одобрительно писал архиепископу Гурию, посланному в Казань для устроения училищ в основанных им Зилантовом, Спас-Преображенском и Свияжском монастырях, что «блага есть сия речь наша, еже старцам дети обучати». 24 Самодержец особо указывал, что обязанность монахов-учителей обучать учеников «не только читати, но читаемо право (правильно) разу-мовати, и да могут иные научати». Очевидно, он осознавал, что приобретаемой грамотности не достаточно для того, чтобы «иные научати». Для учителя, с которым в Московской Руси традиционно ассоциировались широта познания и особые
Конечно, было бы ошибкой полагать, что каждый из российских монастырей представлял собой серьезный учебный центр. Не все монастыри имели такую богатую культурную традицию, как Кирилло-Белозерский, Соловецкий, Троице-Сергиев, Иосифо-Волоколамский. В XVI-XVII веках появилось много молодых монастырей. И.К. Смолич подсчитал, что из 1201 монастыря, бывших в России в начале XVIII века, более 300 были основаны за два предыдущих столетия. Кроме того, во многих монастырях братия была немногочисленной - от 3 до 10 монахов. Очевидно, что такие обители не могли содержать учеников, поскольку это благотворительное дело требовало значительных материальных средств. Следовательно, школы были при тех монастырях, которые выделялись своей численностью — потенциальной рабочей силой, т. е. залогом благосостояния. Митрополит Макарий писал, что в XVI веке лишь в 10 обителях было 20-50 иноков, а в 8-10 монастырях было более чем по 50 монахов. 27
Монахи в силу своей творческой книжной деятельности разносторонности интересов могли дать ученикам достаточно широкие познания. Богатые библиотеки Соловецкого и Кирилло-Белозерского монастырей не были исключением. Так, например, по описи Иосифо-Волоколамского монастыря здесь находилось более ста рукописных книг и сочинений XV-XVI веков, среди которых были «Диалектика» Иоанна Дамаскина, «Шестоднев» Иоанна Экзарха, «Метафизика», «Космография» с переводом «Трактата о сфере» Иоанна де Сакробоско. Библиотеки Троице-Сергиева и Пафнутьев-Боровского монастырей были так богаты, что в XIX веке в них работали ведущие научные сотрудники Археографической комиссии, Общества истории и древностей российских. 29
В монастырских школах, вопреки распространенному мнению, большое внимание уделялось не только изучению греческого и латинского языков. Е.И. Григорьев истории шло по «Истории российской Иерархии». Учитель-монах Исайя отмечал при этом, что «зело важно навыкать учению и славы государьской не со стороны, а по хроникам российским».32 Вывод о том, что монахи не только являлись носителями высокого патриотизма, но и прививали его своим ученикам, выглядит, на взгляд диссертанта, очень уместным.
Источники показывают, что требование «читаемое разумовати», которое предъявлял Иван Грозный монахам-учителям, не было простой голословностью. Как правило, именно монахи являлись авторами предисловий, обращенных к учителям с призывом доводить до учеников «смысл разума». 33 Так игумен Антониево-Сийского монастыря Даниил в одном из таких «наказаний» писал, что важно учить «честь и говорить тоностно, где с пригибением уст, а где громко и просто». 34
Фактически, монастырские учителя уже в XVI веке учили учеников азам риторики. Можно с уверенностью утверждать, что, например, справщики Печатного двора являлись выходцами из монастырских школ (игумен Авраамий, Захар Афанасьев, Григорий Анисимов, старцы Антоний, Арсений, Варфоломей, Иван Наседка).
Столкновение почвеннического и загіаднического мировоззрений в идейной жизни россии
Однако с середины XVI века довольно активно стали раздаваться голоса, заявлявшие о равенстве людей между собой, а не относительно их равной ответственности перед Богом. Уже в 1513 году монах Кирилло-Белозёрского монастыря Григорий Тушин, выходец из старинного боярского рода Квашниных, резонно возражал И. Волоцкому относительно его взглядов на решение судьбы несвободных представителей общества. Тушин писал: «Яко же токмо любящим Христа достоит миловати холопев своих? Аще кий еретик, отлучаса от Бога и не признаша правил Божьих и ему и убив не в грех?». 93
Эти мысли были в дальнейшем развиты в творчестве идеологов эгалитарных систем. Диссертант специально избегает определения «утопических», поскольку взгляды Матвея Башкина, Ивана и Григория Борисовых, Феодосия Косого, касающиеся вопросов социального быта России, носили вполне рационалистический характер. В основе творчества Ф. Косого лежала теория о «самовластии человека», о равных между людьми возможностях, данных от природы.
Следует подчеркнуть, что в XVII веке подобные взгляды стали очень распространёнными среди образованных людей как светского, так и духовного звания. Уже в 30-е гг. светский публицист Симон Азарьин, получивший нравственное воспитание в келье архимандрита Дионисия, заявлял, что «...Бог сотворил человека самовластна и самому о себе повеле быть владыкою, а не рабом». 94 Во второй половине XVII века Василий Сахаров, обучавшийся в течение 5 лет в Греко-латинском училище Е. Славинецкого, в одном из своих сочинений писал о том, что «коеждый человече, как в себе, тако и в подобных, должен ценить природу человеческую». 95 Очень характерным явилось сочинение студента Славяно-греко-латинской академии Тимофея Успенского «Рассуждения о достоинстве человека», где автор включал в число первейших обязанностей каждого человека «иметь уважение и любовь ко всем людям».
XVII столетие ознаменовалось ещё одним изменением в области общественного сознания: равными перед Богом стали мыслиться все, включая самого Государя. Аввакум грозно писал Алексею Михайловичу: «почто по духу братию свою тако оскорбляеши? Господин убо есть над всеми царь, раб же со всеми есть Божий».97 В XVI столетии эта тема была озвучена слабо. A.M. Курбский в своих посланиях наметил проблему равенства всех перед Богом «от царя до псаря», обращая внимание Ивана Грозного на то, что «вместе нам идти с тобой на суд Бога моего Иисуса». К моменту написания своего первого послания князь находился в Литве и имел возможность выразить эту мысль более чётко.
Смутные события смогли сильно нарушить представления не только о религиозном преимуществе Государя перед своими подданными, но и о его славе и чести. Какая же может быть слава, если, как отмечал И.М. Катырёв-Ростовский, в «мятежные времена» «славные роды отечества своего отступили»? 98 Очень закономерно звучит мысль СИ. Шаховского об отсутствии всякого преимущества Государя перед подданными, кроме самой власти, которая ими же и дана. Обращаясь к самодержцу с размышлениями о потусторонней жизни, он вопрошал к нему: «Кто бо там воды на руце возлия? Кто обувение подаде? Кто пойла, кто брашно розлично устрой? Никто же не имеша ни служащаго, ни служимого». "
Д.С. Лихачев, анализируя новые тенденции в литературе XVII века, не смог обойти вниманием вопрос о равном значении представителей различных социальных слоев в новой системе общественно-политической и культурной жизни. По его мнению, и родовитые, и неродовитые люди стали играть значительную роль, если только они обладали способностями политических деятелей. Ученый объяснил это смешение общественного положения людей событиями Смуты начала XVII века. Однако, как представляется диссертанту, причина не только в этом. Переходный период российской истории характеризовался усилением представлений о равных возможностях между гражданами в противовес равенству перед Богом». Естественно, этот процесс прошел длительное развитие. События Смуты с многочисленными социальными перипетиями еще более укрепили эту мысль в общественном сознании.
Идея о равенстве возможностей людей явилась идеологическим продолжением религиозной, по своей сути, концепции об их равном от природы достоинстве. Её долгое утверждение в общественной мысли России XVI-XVII веков отразило всю сложность развития гуманистических идеалов. В XVI столетии эта идея была уже представлена в основных чертах. Так, князь А.М. Курбский рекомендовал Ивану IV «искать доброго и полезного совета не только у советников, но и у всенародных человек, понеже дар духа дается не по богатеству внешнему..., но по правости душевной». 101 Игумен Троицкого монастыря Артемий указывал, что «никто же бо с разумом родится когда, но учится всякому словеси надлежит нужа». Сильвестр в своем «Домострое» тоже указывал на важное значение обучения. Все до него равны, а «изучих кто чего достоин, многих грамоте, и писати, и пети, и иных иконного писма, инех книжного рукоделия...»
Естественно, что такие взгляды же в XVI веке проявились именно в деле обучения и просвещения. Например, учитель Мартиниана Белозерского Алексей Павлов говорил своим ученикам, что «все вы мне равны, убо пред желанием мудрости получити стоите. Ино вышедши из нужы великим мудрецом ставится, а кто и дороден - так ни». 104 Диссертантом было уже отмечено, что школа в XVI столетии не имела социальных ограничений для обучения. Согласно решению Стоглавого Собора 1551 г. в организуемых школах должны были учиться «все православные христиане».105 Как еще в конце XIX века отметил А.И. Соболевский, «образованность в Московской Руси XV-XVII вв. для всех сословий во всех отношениях была одна и та же».106
В XVII столетии демократизация в сфере образования еще более усилилась. Л.А. Черная отмечала, что именно в это время путь через образование и науку стал одним из кратчайших путей к достижению мирской славы. 107 Однако расценивать приобретение знаний только как самоцель нельзя. В противном случае, это противоречит имевшему место бескорыстному участию образованных людей в культурной, социальной, политической жизни России. Прав П.Н. Савицкий, полагавший, что саморазвитие индивидуума - «это не эгоистическое саморазвитие для себя, но — саморазвитие для саморазвития же других». 108 Образование было необходимо для участия в «государевом и земском деле», 109 для участия в земских Соборах. Впервые за многовековую историю России человек почувствовал себя деятельной частью общества, имеющей возможность влиять на развитие государства.
Наиболее ярко эти тенденции проявились в подготовке Соборного уложения в 1648-1649 гг. По городам России был разослан царский указ о «выборе для земского дела дворян двух человек, а посадцкие б люди выбрали одново человека». 110 Конечно, о равном представительстве говорить не приходится, но привлечение к государственному делу людей из народа, а также сама процедура выборов свидетельствуют о явной демократизации общественного мнения. Для того, чтобы быть выбранными в Уложенную комиссию князя Н.И. Одоевского, требовалось, чтоб люди «были б разумны и грамоте умели». ш Тем самым государство фактически стимулировало общество к получению знаний, поскольку наиболее грамотным и образованным людям открывался путь во власть.
Формирование представлений об идеальном типе общественно-политических отношений в отечественной публицистике
Один из первых докторов Аптекарского приказа П.В. Постников так характеризовал состояние врачебного дела в России: «россияне любят врачей и их искусство, ибо врач несет от болей и недугов збавленье». Однако он искренне недоумевал по поводу того, что «скорее верят знахарям неученым, кои коренья разные заговаривают да носят мыши летячие да кости зженые с воском». Жак Маржерет, посетивший Россию в 1600 году так же свидетельствовал о том, что «врачебные снадобья употребляют только царь и некоторые важнейшие вельможи, а простолюдины считают даже нечистыми многие лекарственные вещи». 73
Такое отношение к медицине объясняется недоверием к врачам-иностранцам, ее представляющим. Ещё в 1553 году источником «злой ереси» М. Башкина был объявлен Матюшка-Обтекарь, выходец из Литвы. В немалой степени недоверие к иностранным специалистам вызывалось их явным корыстолюбием. Это осознавалось даже в правительственных кругах. В 1690 году в указе царей Ивана и Петра Алексеевичей отмечалось, что «доктора и аптекари не имеют между собой доброго согласия», «без всякой причины» между ними часто случается «вражда, ссора, кле-вета и нелюбовь». Однако, на взгляд диссертанта, одной из причин вражды мог быть разный уровень царского вознаграждения за службу. Например, в 1678 году полугодовое жалованье у доктора Л. Блюментроста составило 182 руб. с полтиною, у надзирателя аптеки Я. Гутмена — 125 руб., у аптекарей - от 45 до 75 рублей. Если лекари-иноземцы получали за этот же период от 20 до 60 рублей, то русские лекари - по 7 рублей. 76
Соперничество в медицинской среде никак не могло соответствовать тому нравственному образу целителя, который сформировался в общественном сознании. Даже в указе Петра сказано, что при таком положении «зготовленные лекарст 11 ва и снадобья несут людям страдания». Однако нужда государства в опытных иностранных медиках заставляла прибегать к их услугам. В 70-80-е гг. XVII века из России за границу отправлялись послы для того, чтобы «приговорить в службу великого государя лекарей добрых». 78 В первую очередь они отправлялись на военную службу: например, в 1679 году - в полк князя Г.Г. Ромодановского для лечения «раненых и больных генералов, и полковников, и голов стрелецких». 79
Нельзя не отметить огромное художественно-эстетическое значение творческой деятельности российских архитекторов и зодчих XVI-XVII вв. В ней, на взгляд диссертанта, очень ярко проявились сущностные черты интеллигенции. Во-первых, конечно, представители этого вида труда наделялись высоким уровнем святости и нравственности. Звание строителя в эпоху средневековья в целом в расширительном смысле отождествлялось с ролью духовного настоятеля, рачительного хозяина, мастера. Недаром и в XVII веке глава монастырской обители именовался строите-лем. Это олицетворение являлось вполне закономерным. Только духовно чистым людям можно было доверить строительство храмов, часовен и других культовых сооружений. Церковные же храмы оставались ведущим типом архитектурного сооружения до конца XVII века.
Не вдаваясь в подробности стилевых особенностей русского зодчества XVI-XVII вв. (это является проблемой искусствоведения), следует определить характер и художественное значение каменного строительства. М.А. Ильин указывает, что отличительной чертой русской архитектуры является монументальность её внешних форм и декоративная впечатляемость.81 Однако мотивация богатой декоративности храмов в XVI и XVII веках существенно различается. В XVI столетии сам Иван Грозный писал, что «...украшение церковное любляше, яко лепо бытии ук-рашение церкви божий и.. .любезнее дом божий нарицашася.»
В русской архитектуре XVII века усиливаются и начинают преобладать светские мотивы. Главный мотив - красота отделки храма определяется не сакрально-религиозным предназначением, а его эстетической функцией. Архитекторы этого периода ориентируются на народные идеалы, ставшие более открытыми представ 78 ДАИ. Т. 8. СПб., 1862. № 4. С. 21. лениям о прекрасном. Кроме того, нередко декоративность построек прославляла благотворительную миссию купцов или посадских людей, заказчиков храмов. «...зданные храмы щедрую руку прославляют», - писал Сильвестр Медведев.83
Таким образом, эстетические ценности русских зодчих приобретают в XVII веке общественную, гражданскую направленность. Кроме того, важной деталью их деятельности являлась сложная интеллектуальная составляющая, требовавшая знаний многих тонкостей инженерного, математического, геометрического дела. Люди с этими знаниями ценились даже в университетской Европе. Так, например, строительством Успенского Собора Кремля при Иване III руководил итальянец Рудольфо Фиорованти, получивший прозвище Аристотель за свои инженерно-технические знания. Он приехал в Москву после того, как не достроенный российскими мастерами Мышкиным и Кривцовым храм рухнул из-за технических неполадок.
Объективно, число российских зодчих в XVI-XVII веках не могло быть большим. Их нехватку в XVI веке компенсировали иностранные специалисты Алевиз Новый, Пьетро Антонио Солари, Бон Фрязин и другие. Тяжёлый мыслительный труд придавал зодчеству не только глубокий нравственный смысл, но и исключительное, элитарное значение. Действительно, эти «штучные» мастера выделялись даже на фоне образованных людей. Так в 1566 году при постройке церкви Исидора Блаженного в Ростове Великом государевым мастером Андреем Малым в качестве ученика ему помогал молодой итальянский мастер Карло Мантони. Об оценке творения зодчих Бармы и Постника Яковлева очень ярко свидетельствует источник: «Всё множество бесчисленное народа московского... послы же и купцы дивя-хуся глаголюще, яко несть мы видели ни в коих же царствах, ни в своих ни в чю-жих... таковыя красоты и силы и славы великия».85
Важно, что многие российские архитекторы постоянно стремились повышать уровень своих профессиональных знаний. Сущность нового искусства XVII века — «дивного узорочья» - во многом определяется заимствованием восточных, а позднее, во второй половине столетия, и западных форм. Например, в 1692-1693 гг. в украинские города, очевидно, для учёбы были посланы «русские мастеровые лю О/Г ди», в том числе и зодчий О.Д. Старцев. Об этом человеке стоит сказать особо. По свидетельству источника, он был «доброго мастерства» и «в знаниях зодчих искусен». 87 Отдельно указывается его глубокая преданность своему делу: «и денно и нощь творит и чертит и устали не знает». 88
Стоит отметить, что сложные строительные премудрости могли быть достоянием представителей посада и даже крестьянства. В середине XVI века Фёдор Сырков, государев дипломат, под конец служебной карьеры «на единого всемогущего Бога возложих надежду», посвятил себя строительству церквей. 89 Он не только проектировал свои сооружения и вкладывал средства в их возведение, но и был строителем в полном смысле слова. В XVII веке в зодчестве нашли своё призвание монах Аверкий Мокеев, крепостные крестьяне Петр Досаев и Павел Потехин, посадский человек Важен Огурцов, купец Надей Светешников. Их духовная раскрепощённость, выход из-под давления стилевой ортодоксальности явились причиной активного развития светского строительства, получившего название «русского барокко» в конце XVII века.
