Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История развития приднестровского региона и предпосылки конфликта
1. Особенности исторического развития и этническая характеристика Приднестровья до начала XX в С. 51
2. Приднестровье в советский период С. 66
3. Распад СССР и формирование приднестровского анклава С. 73
Глава II. Конфликт в Приднестровье: «этническое» и политическое размежевание
1. Эскалация приднестровского конфликта и начало переговорного процесса 1990 - 1992 гг С. 93
2. Дальнейшее развитие и специфика переговорного процесса (1992-2001 гг.) С. 108
3. Позиции России, США, ЕС, Украины, Румынии, международных организаций и военных блоков в приднестровском вопросе (1992-2007 гг.) С. 125
4. Влияние «косовского прецедента» на перспективы урегулирования приднестровского конфликта С. 158
5. Постконфликтная ситуация в Приднестровье и формирование региональной идентичности С. 167
Глава III. Приднестровье и перспективы решения проблем непризнанных государств на постсоветском пространстве
1. Непризнанные государства на постсоветском пространстве как часть международных проблем С. 191
2. Возможные сценарии решения проблем непризнанных государств на постсоветском пространстве (на примере
Приднестровья) С. 208
Заключение С. 236
Библиография С. 242
Приложения
- Особенности исторического развития и этническая характеристика Приднестровья до начала XX в
- Эскалация приднестровского конфликта и начало переговорного процесса 1990 - 1992 гг
- Непризнанные государства на постсоветском пространстве как часть международных проблем
Введение к работе
В практике международных отношений проблема непризнанных государств не имела актуального звучания и решалась на условиях нерушимости границ и территориальной целостности признанных государств вплоть до 80-х годов XX в. Положение меняется в начале 90-х гг. Распад СССР вызвал ряд территориальных изменений в Европе. В одних случаях эти изменения осуществлялись сравнительно спокойно (Чехословакия), в других - с применением насилия и вооруженной борьбы (Югославия). На территории бывшего Советского Союза в это время создается множество государственных образований, неподконтрольных властям «новых» республик - Нагорно-Карабахская республика, Южная Осетия, Чеченская республика, Абхазия, Приднестровье. Формирование непризнанной государственности сопровождается конфликтами, вспышками насилия, экономической, политической, информационной блокадами, постепенным расширением количества участников конфликтов и другими негативными . \ последствиями.
В контексте центробежных процессов, протекающих в это время на постсоветском пространстве все призывы к соблюдению территориальной целостности и нерушимости границ признанных ООН государств оказывается несостоятельными и бесполезными. Разрушение Советского Союза и национально-государственное самоопределение бывших его республик - явление глобального исторического порядка. Процесс этот нельзя признать вполне завершенным. XXI век наследует нерешенные в предшествующее десятилетие проблемы. Одна из них - проблема Приднестровья.
Актуальность темы исследования обусловлена чрезвычайной важностью проблемы непризнанных государств на постсоветском пространстве. Данный вопрос представляет интерес для ряда государств мира, столкнувшихся с подобными же проблемами. В случае с приднестровским конфликтом ситуация усугубляется тем, что этому
конфликту сложно дать однозначную характеристику. Особый тон здесь задает и проблема русскоязычного населения, с которой столкнулись все новые независимые государства на постсоветском пространстве. То, как ощущает себя русскоязычное население, проживающее на территории Приднестровской Республики сегодня, представляет интересный опыт решения этой проблемы.
Импульс проблеме непризнанных государств на постсоветском пространстве задает сегодня так называемый «косовский прецедент», который по сути создает условия для формирования «новой реальности» в отношении непризнанных государств во всем мире. Проблема международной легитимации Приднестровья, Южной Осетии и Абхазии превращается не только в международно-правовую, но и геополитически ориентированную проблему.
Без урегулирования абхазского и южноосетинского конфликтов невозможно говорить о стабилизации обстановки во всем кавказском регионе. То же самое можно сказать и о приднестровском вопросе, от решения которого во многом зависит характер отношений между Россией, Молдовой, Украиной и рядом других стран, имеющих к приднестровской проблеме косвенное, но от этого не менее важное значение.
Еще одной проблемой, требующей незамедлительного решения в этой связи, является применение ведущими мировыми державами и международными объединениями практики «двойных стандартов», когда общепринятая норма на одни субъекты/объекты мировой политики распространяются, а на другие - нет. Особенно отчетливо такой подход применялся со стороны ООН в случае с правом наций на самоопределение вплоть до отделения - одни образования получали независимость и суверенитет, другим же приходилось довольствоваться правом на внутреннее самоопределение (территориальные автономии, национально-культурные автономии), третьи оставались в составе прежнего государства и т.д.
Не меньше внимания в данном контексте сегодня уделяется проблеме
взаимоотношения этнического и политического в процессе государствообразования и развития состоявшихся государств. В условиях глобализирующегося мира эти вопросы становятся все более актуальными. На первый план выходит проблема взаимоотношения национальных элит и государства, внутриэлитные отношения, вопросы политизации этничности как способа мобилизации населения и, в конце концов, проблема отношений элит и масс.
В этом же ряду стоит и проблема конфликтов, развязанных внутри и вокруг непризнанных государств - прежде всего вопрос их характеристики и классификации и соответственно способа их разрешения и урегулирования. Как правило, в основе всех межэтнических конфликтов (именно таким образом чаще всего характеризуют все конфликты вокруг непризнанных государств на постсоветском пространстве) лежат политические, экономические причины, либо социо-культурные, религиозные факторы и т.д. А отдельные конфликты в принципе нельзя отнести к межэтническим по причине отсутствия в споре этнического компонента. Таким образом, именно изучение специфики конфликта, его предпосылок и причин позволяют поставить точный «диагноз» и разработать систему инструментария для его разрешения.
Актуальность данного исследования заключается в обобщении опыта изучения конфликтной ситуации между Кишиневом и Тирасполем и ее урегулирования, выработке рекомендаций по созданию механизма разрешения приднестровского вопроса. Здесь важно принимать во внимание тот факт, что процесс мирного урегулирования и определения статуса приднестровского региона не завершен - процесс поиска взаимоприемлемого решения продолжается. Этот опыт в виде адаптированных моделей может быть использован для разрешения проблем всех непризнанных государств на постсоветском пространстве.
Степень изученности темы. Следует отметить, что, несмотря на обилие статей, монографий, очерков, специальными основополагающими
работами по данной тематике все-таки пока наука не располагает. Этому отчасти способствует известная информационная изоляция очагов конфликтов, затем - недоступность объективных материалов, касающихся современной ситуации в Приднестровье и других непризнанных государствах на постсоветском пространстве, а таюке существенная политическая ангажированность авторов, которые исследуют эти вопросы.
Кроме того, очень часто проблема непризнанных государств сводится к констатации общеизвестных фактов, касающихся истории возникновения конфликтов на постсоветском пространстве, однако, по признанию ряда специалистов, исследовавших проблему непризнанных государств, это тупиковый путь, который не ведет к решению основного вопроса - вопроса урегулирования ситуации вокруг этих образований. В итоге большинством исследователей проводятся аналогии с проблемами самоопределения Приднестровья, Южной Осетии, Абхазии и Нагорного Карабаха со схожими вариантами в мировой истории, и в этом контексте даются рекомендации по урегулированию упомянутых конфликтов. В других исследованиях содержатся призывы, в частности к России, о необходимости обретения четкой и последовательной позиции на Кавказе и на западных границах по отношению к непризнанным государствам в первую очередь. То есть в данном случае авторы апеллируют к долгу российского государства (как бывшей метрополии) поддерживать русскоязычное население в непризнанных государствах в том числе из имиджевых соображений.
Между тем, большинство исследователей, так или иначе, затрагивающих проблему непризнанных государств в подавляющем большинстве занимаются одним регионом, а потому не могут представить картину «комплексно» - проблему Приднестровья, Южной Осетии, Абхазии, Нагорного Карабаха как явление (проблема непризнанных государств) на постсоветском пространстве. Исключением является Сергей Маркедонов, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, который опубликовал ряд работ по
указанной проблематике и определил понятийный аппарат для изучения феномена непризнанных государств.
Примечательно, что проблема непризнанных государств актуализируется в период обострения отношений между Россией и Грузией или Молдовой. Историческое и политологическое научные сообщества активно привлекаются к процессу осмысления происходящих в этих регионах процессов. В итоге исследователи предлагают определенные подходы к решению проблемы каждого отдельного непризнанного государства в условиях изменившейся реальности. Однако выработка конкретных рекомендаций на основе глубокого изучения и анализа со стороны специалистов тормозится тем, что политическая составляющая вопроса по-прежнему доминирует над всеми остальными аспектами проблемы.1
Терминологический аппарат диссертационного исследования
Справка: Приднестровье - политическое образование в юго-восточной части Европы, граничит с Украиной и Молдовой (см. Приложение №1).Территория составляет 4163 кв. км. Столица — город Тирасполь. В административно-территориальном отношении республика разделена на 5 административных района и 2 города республиканского подчинения (см. Приложение №2). По административно-территориальному устройству является унитарным государством. Официальные языки - молдавский, русский, украинский. Большинство населения исповедует христианство (Русская Православная Церковь) (Атлас Приднестровской Молдавской Республики. Изд. 2-е. Тирасполь, 2000. С.З). По данным Приднестровского республиканского статистического управления по состоянию на 1 января 1998 г. население Приднестровья составляет 670,8 тыс. человек. Более двух третей населения республики составляли городские жители. Этнический состав населения ПМР в целом представляет следующую картину: молдаване - 33,8%, украинцы - 28,8%, русские - 28,7%, болгары - 2,1%, евреи - 1,9%, гагаузы -0,7% и др. (Бомешко Б.Г. Приднестровье: годы созидания // Феномен Приднестровья. Тирасполь. 2000. С. 122). Таким образом, этнический состав населения Приднестровья сформировался в результате преимущественного взаимодействия этносов индоевропейской семьи и характеризуется исключительной пестротой и мозаичностью. В Приднестровье преобладают этносы славянской (украинцы, русские, болгары, белорусы, поляки) и романской (молдаване) групп индоевропейской языковой семьи, из представителей других этносов выделяются гагаузы (тюркская группа алтайской языковой семьи), евреи и немцы (германская группа индоевропейской семьи), цыгане (индоарийская группа индоевропейской языковой семьи). На долю указанных этносов приходится более 90% численности населения региона. Представители других народов не играли и не играют существенной роли в этногенезе республики (Бомешко Б.Г. Приднестровье: годы созидания // Феномен Приднестровья. Тирасполь. 2000. С. 120).
Формирование подобной пестрой картины обязано в основном нескольким факторам: а) географическое положение региона («транзитное» положение между западно- и восточноевропейскими этносами); б) политико-организационными (образование МАССР, МССР, ПМР); в) экономическими (строительство крупных экономических объектов (до 1990 г.) общесоюзного значения, связанное с иммиграцией различных народов из регионов бывшего СССР). В начале 90-х годов XX в. на состав населения оказали также влияние: а) распад СССР и желание части населения воссоединиться с исторической Родиной; б) политика РМ относительно национальных меньшинств; в) политическая и социально-экономическая нестабильность в регионе; г) военный фактор; д) миграционная политика государств, образовавшихся на территории бывшего СССР; е) учетно-организационный (выбор национальности в гетероэтнических семьях в зависимости от складывающихся межэтнических отношений).
определяется наиболее часто используемыми терминами при изучении проблемы, находящейся в центре данной работы. Использование того или иного термина применительно к Приднестровью характеризует позицию каждого государства, или, если речь идет об исследовании приднестровского региона, позицию каждого отдельного исследователя.
Непризнанное государство. Большинство субъектов мировой политики применят в качестве основной характеристики изучаемых нами образований термин «непризнанной государство». Однако данный термин не является бесспорным. Возникает закономерный вопрос: кем должны быть признаны эти государства? С. Маркедонов, в частности, полагает, что признавать/не признавать должно мировое сообщество, однако оно как субъект мирового исторического процесса не совсем легитимно, в том числе по причине использования так называемых «двойных стандартов» по отношению к новым государствам. Однако при этом термин не указывает на фактическую состоятельность такого образования в качестве государства. Таким образом, непризнанное государство может соответствовать всем критериям состоявшегося государственного образования, обладать всеми признаками и атрибутами, вести успешное государственное строительство, экономическую политику и интенсивно развиваться в качестве субъекта мировой исторического процесса, но при этом не обладать статусом признанного «де ю ре» государства. Данный термин чаще всех остальных применяется в отношении Приднестровья и других аналогичных образований на постсоветском пространстве.
Самопровозглашенное государство. Данный термин является также весьма спорным. Он активно использовался в 90-х годах XX столетия. Основным аргументом против использования этого понятия по отношению к образованиям, подобным Приднестровью на постсоветском пространстве и во всем мире является тот факт, что все государства в мире так или иначе но сами себя провозгласили. Кроме того, в своих исследованиях М. Колеров и С. Маркедонов отмечают, что провозгласить себя и стать государством - это
совершенно различные по характеру действия. В качестве примера С. Маркедонов приводит государство США, которое провозгласило себя в 1776 году в ходе войны за независимость вопреки воле Великобритании; Бельгию, отделившуюся от Нидерландов в 1830 г.; Сукарно провозгласил независимую республику в Индонезии в 1945 г. вопреки воле голландского правительства; в конце концов, Российская Советская Республика, возникшая в 1917 г. То есть речь идет о том, что смысл термина «самопровозглашенное государство» предполагает, что существуют и другие государства, независимость которых провозгласил кто-то со стороны. Например, Индия, которая получила независимость государственным актом бывшей метрополии - Великобритании. Это позволяет нам предположить, что Индия не является самопровозглашенным государством, но при этом остается независимым и обладающим полным суверенитетом. Таким образом, приходит к выводу С. Маркедонов, термин «самопровозглашенное государство» применительно к исследуемым нами образованиям фактически является неточным и несостоятельным с научной точки зрения, так как он никак не коррелирует с признанием/непризнанием государственного образования мировым сообществом. Эту точку зрения поддерживает ряд других специалистов.
Анклав - (фр. enclave — от лат. inclavare — запирать на ключ) — территория одного государства, окружённая со всех сторон территорией другого государства либо часть территории одного государства, не имеющая с основной частью своего государства общих границ и окружённая чужой территорией. Примеры государств-анклавов: Ватикан и Сан-Марино в Италии, Лесото в ЮАР. Если анклав имеет выход к морю, его называют полуанклавом. Например, Монако, Португалия и Бруней. Применительно к Приднестровью используется в контексте политической ориентации руководства Приднестровской Республики, например, в виде термина «пророссийский анклав», что показывает ориентацию политики Приднестровья на Российскую Федерацию.
Важным частным случаем анклава является эксклав (от лат. ех — вне + clavis — ключ) — часть территории государства, не имеющая общих границ с основной его частью и окружённая чужой территорией. Эксклав не обязательно должен быть окружён территорией только одного государства, его могут окружать и несколько стран. Например, эксклав Кабинда, принадлежащий Анголе, окружают Конго и Демократическая Республика Конго. Эксклав, имеющий выход к морю, называется полуэксклавом. Например, Калининградская область (Россия), Аляска (США), Сеута и Мелилья (Испания). Применительно к Приднестровью используется крайне редко, при этом имеется ввиду, кроме политического, территориальный аспект — месторасположение Приднестровья между молдавскими и украинскими территориями.
Сепаратистское образование/территория. Обычно рассматривается как результат этнического сепаратизма на территориях новых государств. Сепаратизм в этническом варианте - это выход из существующей системы или ее разрушение с целью оформления государственности для отдельной этнокультурной общности. В данном контексте используется применительно к Приднестровью политической элитой и научными кругами независимой Молдовы. Тем самым всячески подчеркивается незаконность действий руководства Приднестровской Республики. Аналогичную позицию занимает Румыния, соединенные Штаты, часть политической элиты Украины и России. Абсолютно неприемлемым такое определение является для политических и научных кругов Приднестровья и других государств с аналогичным статусом на постсоветском пространстве.
Конфликтная/спорная территория. Территория, за которую ведется спор, и которая является объектом конфликта между двумя и более сторонами, руководствующимися различными целями. Применительно к Приднестровью и другим подобным образованиям используется исследователями в контексте исторического и политического анализа с
целью демонстрации аполитичности подходов в исследовании государств со статусом непризнанных.
Государство «де факто». Имеется ввиду независимое государственное образование (в том числе самопровозглашенное) безотносительно к факту его признания мировым сообществом. Основными критериями, по которым образование может быть отнесено к категории государств «де факто» является наличие необходимых для жизнедеятельности государственных институтов и их состоятельность, государственной атрибутики, внутренний суверенитет и проведение независимой внутренней и внешней политики (в том числе выборы, референдумы и т.д.). В частности, С. Маркедонов к числу таких критериев относит также государственную идентичность и наличие реальных возможностей для реинтеграции. Применительно к Приднестровью данный термин употребляется в исследованиях специалистов в России, Украине, и части субъектов мирового сообщества, в целом поддерживающих идею признания независимости Приднестровья и образований со схожим статусом.
Государство «де юре». Государство в рамках юридически оформленных границ, признанное мировым сообществом в качестве субъекта мировой политики. Применительно к Приднестровью используется крайними сторонниками приднестровской государственности, в первую очередь приднестровскими исследователями. Официально на данный момент Приднестровье находится «де юре» в составе Молдовы, т.е. Приднестровье «де юре» - Молдова.
Этническая идентичность - сознательный акт этнического самоопределения человека, отнесения самого себя к определенной этнической общности. Этническая самоидентификация представляет собой второй этап осознания личностью идентичности (определение сходства) вслед за выделением различий с другими этносами согласно известной психоидентификационной формуле «мы — они». Этническая идентичность определяет поведение этноса в конфликтной ситуации только в том случае,
если в основе конфликта лежат причины этнического характера (расовая, этническая дискриминация, столкновения на этнической почве и т.д.).2
Региональная/территориальная идентичность является результатом отождествления «Я - член территориальной общности». Предполагается, что для каждого индивида при фиксированном наборе образов территорий механизм идентификации постоянен. Каждый индивид обладает образом «Я -член территориальной общности», который вместе со способом соотнесения (сравнения, оценивания, различения и отождествления) образа «Я» и образов территориальных общностей образует механизм региональной идентификации. Важным моментом здесь является «масштаб» или границы той территориальной общности, к которой индивид чувствует причастность. Многое зависит от условий социализации и положения (не только социального, но и географического) конкретного индивида. Одним из условий возникновения региональной идентичности является поддерживаемая социальная мобилизация через пропагандирование существования внешней угрозы.3 Региональная идентичность, равно как и территориальная идентичность, являются спорными понятиями в науке.
Право народов на самоопределение вплоть до отделения — признанное международным сообществом право этнических и территориальных общностей на определение своего статуса вплоть до образования отдельного независимого суверенного государства.4 Актуализация данного механизма суверенизации произошла в 60-х года XX в. в рамках деколонизации африканских и азиатских территорий. Сегодня в границах этого права используется два подхода: право на независимость и право на внутреннее самоопределение. Выбор подхода зависит от каждой конкретной ситуации, однако сегодня в большинстве случаев право на самоопределение в форме провозглашения независимости блокируется требованием сохранения территориальной целостности государств. Право народов на
2 Тавадов Г.Т. Этнология. М., 2004. С. 336; Тураев В.Л. Этнополитология. М. 2004. С. 382; Энциклопедия
социологии. М., 2003.
3 Иванова В.В. Общие вопросы самосознания личности // .
4 Большой юридический словарь. СП., 2006; Тураев В.А. Этнополитология. М. 2004. С. 385.
самоопределение вплоть до отделения породил особый вид конфликта, в основе которого лежит стремление этнического меньшинства реализовать право на самоопределение в форме создания независимого государственного образования. К таким конфликтам относятся грузино-абхазский, югоосетинский, приднестровский и др. Таким образом, экономические, политические и этнические причины конфликта якобы отходят на второй план.
В данном исследовании применительно к Приднестровью и другим образованиям на постсоветском пространстве с аналогичным статусом наиболее репрезентативным нам представляется использование терминов «непризнанное государство» и «де факто» государство. Они, по мнению автора, наиболее точно отражают суть изучаемого явления.
Источники. При написании диссертационного исследования автор использовал ряд источников, которые целесообразно разделить на несколько блоков. К первому блоку можно отнести документальные источники официального характера: законы, нормативные акты, законопроекты, постановления, договоры, меморандумы, соглашения, протоколы и т.д. Большинство использованных нами документов приводятся в различного рода сборниках.
В России наиболее полное отображение документы по данной тематике нашли в сборнике «Непризнанная республика: очерки, документы, хроника» в 5 томах под редакцией В.Ф. Грызлова. Сборник был оформлен Центром по изучению межнациональных отношений института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, в выявлении и сборе документов принимали участие Н.В. Бабилунга, Н.В. Воробьев, В.Я. Гросул и др. Том I (1997 г.) сборника содержит документы государственных (советских) органов власти, которые, опираясь на волеизъявление народа, создали ПМССР.5 Том II (1997 г.), охватывающий события с марта 1989 - по январь 1994 гг. состоит из разделов: документы государственных органов;
5 Непризнанная республика: очерки, документы, хроника. М., 1997. Т. 1.
документы РФ и РМ, представителей ПМР на переговорах; заявления пресс-центров; заявления 14-й общевойсковой армии; в последнем разделе приводятся результаты выборов, референдумов, опросов; сюда же включена Конституция ПМР (автор диссертационной работы использовал отдельное издание Конституции ПМР 1995 г.).6 Том III (1999 г.) содержит наряду с аналитическими очерками В.Я. Гросула, А.К. Фролова и М.Н. Губогло, в которых раскрывается этнополитическая ситуация в Молдове и Приднестровье, документы, раскрывающие идеологию и технологию выборной кампании, в связи с избранием президента 22 декабря 1996 г. В приложение включены Закон ПМР «О трудовых коллективах» и список общественно-политических и другого рода объединений, последний раздел посвящен непосредственно документам общественно-политических объединений. В томе IV (1999 г.) сосредоточен полновесный корпус документов, всесторонне раскрывающих идеологию, теорию и практику деятельности трудовых, женских и коммунистических движений и партий (3 раздела) — документы всех разделов касаются событий в Приднестровье с
марта 1989 - по сентябрь 1997 гг. Том V также посвящен общественно-политическим движениям и партиям (всего 5 разделов) периода 1989 - 1990 гг.9
В Приднестровье в научный оборот также введены несколько сборников документов. Среди них - сборник «Бессарабский вопрос и образование Приднестровской Молдавской Республики» (1993 г.), в котором приводятся документы на период 1918 - июнь 1992 гг., касающиеся российско-румынских отношений периода оккупации Бессарабии Королевской Румынией в межвоенный период, образованию МССР, политическому размежеванию Молдовы в начале 90-х годов и созданию ПМР.10 Сборник документов, содержащий вступительную статью
6 Непризнанная республика: очерки, документы, хроника. М., 1997. Т. 2.
7 Непризнанная республика: очерки, документы, хроника. М., 1999. Т. 3.
8 Непризнанная республика: очерки, документы, хроника. М., 1999. Т. 4.
9 Непризнанная республика: очерки, документы, хроника. М., 1999. Т. 5.
10 Бессарабский вопрос и образование Приднестровской Молдавской Республики. Тирасполь. 1993.
Председателя Верховного Совета Г.С. Маракуцы, вышел в 1997 г. и содержит официальные документы ПМР на период 1990 - 1997 гг. с комментарием спикера приднестровского парламента.11
К следующему блоку источников, на наш взгляд целесообразно отнести материалы статистического характера: «Молдавская ССР. Административно-территориальное деление 1956 г.» (Кишинев 1956 г.),12 2-е издание Атласа Приднестровской Молдавской Республики. (Тирасполь, 2000 г.). Кроме того, в работе использовались уже упомянутые альбомы с фотографическими и другими документальными материалами под редакцией Н.В. Бабилунги и Б.Г. Бомешко «Дубоссары - кровоточащая рана Приднестровья», «Бендеры: расстрелянные непокоренные», вышедшие в Тирасполе в 1993 г.14
В третий блок источников входят речи, статьи, монографии политических деятелей Молдовы и Приднестровья, отражающие их позицию по некоторым аспектам исследуемой проблемы. Работы лидеров Приднестровья являются во многом программными и артикулируют интересы приднестровского руководства.15 Становлению и развитию Приднестровской Молдавской республики посвящена статья В.А. Лицкая, -Государственного секретаря ПМР, в которой много внимания уделяется военному балансу в регионе.16 Интервью с И.И. Бодюлом, бывшим первым секретарем ЦК Компартии Молдавии, прояснило позицию молдавского партийного руководства к политике русификации в регионе. П.К. Лучинский, экс-президент Молдовы, в своей работе «Профессия - президент: сто отточенных стрел в адрес человека, возмущенного кризисом власти», пишет о перспективах Молдовы в рамках Евросоюза, и указывает на то, что
" Маракуца Г.С. К миру через согласие. Тирасполь, 1997.
12 Молдавская ССР: административно-территориальное деление. Кишинев, 1956.
13 Атлас Приднестровской Молдавской Республики. Изд. 2-е. Тирасполь, 2000.
14 Бендеры: расстрелянные непокоренные / сост. Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г Тирасполь, 1993; Дубоссары
- кровоточащая рана Приднестровья / сост. Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г. Тирасполь, 1993.
15 Маракуца Г.С. К миру через согласие. Тирасполь, 1997; Смирнов И.Н. Жить на нашей земле. M., 2001.
16 Лицкай В.А. Становление и развитие Приднестровской Молдавской Республики // в кн. Мир после
Косово: Россия, СНГ, Латинская Америка. М., 2000.
17 Бодюл И.И. Одного человека винить по меньшей мере абсурдно... // в кн. Как больно... О чем
тревожиться, к чему зовет, за что борется интеллигенция республики. Кишинев, 1989.
приднестровский конфликт не носил этнического характера. Примечательна также стенограмма выступления П.К. Лучинского «Молдова на пороге XIX века», в котором выступающий затрагивает вопросы, касающиеся конфликта, здесь же, в частности, прозвучала мысль о том, что молдаване на левом берегу Днестра были подвержены сильной денационализации.19 В этот же блок включены интервью с В. Швецовым, министром МТБ ПМР, относительно внутриполитической ситуации в Приднестровье и Заявление командующего 14-общевойсковой гвардейской российской армией А. Лебедя, в котором генерал обрисовывает ход боевых действий в июне-июле 1992 г. в Приднестровье и указывает на неправомочность использования Молдовой регулярных войск, тяжелой артиллерии и авиации против населения Приднестровья.20
Таким образом, вопрос обеспеченности исследуемой нами темы источниками, на наш взгляд, оказался достаточным, чтобы решить поставленные в диссертационном исследовании задачи.
Историография.
А) Историография по теории конфликта и непризнанных государств на постсоветском пространстве. Первые попытки теоретического анализа социальных и политических конфликтов предпринимались еще древними мыслителями. Так, Конфуций считал, что интересы государства не должны противоречить интересам народа, и что всякое насилие над человеком неминуемо вызовет в нем столь же сильное противодействие.21 Гераклит же полагал, что все изменения происходят через борьбу противоположностей.22 Сократ первым сформулировал идею разрешения возникающих между индивидом и государством конфликтов посредством договорных
Лучинский П.К. Профессия - президент: сто отточенных стрел в адрес человека, возмущенного кризисом власти. М., 1999.
19 Лучинский П.К. Молдова на пороге XXI века // в кн. Молдова на пороге XXI века. М., 1999.
20 Лебедь А. Трагедия на Днестре / Заявление командующего 14-й общевойсковой гвардейской российской
армии // в кн. Горячие точки России. М., 1992; Шевцов В. Расшифрованный министр / Интервью генерал
майора В. Шевцова, министра МГБ ПМР // в кн. Шпион. 1995. №7.
21 Малявин В.В. Конфуций. М., 1992. С. 229-331.
22 Материалисты древней Греции. М., 1955. С. 48.
отношений. Платон, излагая теорию идеального государства, делал упор на том, что люди, находящиеся у власти, должны подчиняться законам даже с большей готовностью, чем те, кто подчиняется этой власти.24 Аристотель важнейшим источником возникающих в обществе конфликтов называл имущественное неравенство людей и неравенство получаемых ими почестей. Политическую стабильность в идеальном государстве должны обеспечивать правильные законы.
В Средние века социально-политическая мысль развивалась в тесном взаимодействии с религией. Такие мыслители как Августин Аврелий и Фома Аквинский рассматривали в качестве основных инструментов разрешения конфликтных ситуаций в обществе христианскую добродетель и гуманизм.26
Развитие буржуазных отношений способствовали освобождению социально-политических идей от влияния религии. В наиболее развитых странах Западной Европы постепенно формируется и утверждается гражданская концепция политической мысли. Итальянский мыслитель Никколо Макиавелли уделяя в своих произведениях значительное внимание проблемам возникновения, предупреждения и разрешения различного рода конфликтов, одним из первых предпринял попытку теоретического обоснования целесообразности применения в политическом конфликте для
0*7
достижения цели любых средств, в том числе и аморальных. Английский философ Томас Гоббс, описывая состояние хаоса и всеобщего конфликта («войны всех против всех»), в качестве основных причин возникновения конфликтов, характерных для естественного состояния людей (догосударственное состояние), называет «во-первых, соперничество, во-вторых, недоверие, в-третьих, жажду славы». Таким образом, Гоббс видит основные причины социальных конфликтов преимущественно в субъективных свойствах и качествах человека, а не в объективно
23 Политическая теория и политическая практика: словарь-справочник. М., 1994. С. 13-15.
24 Лосев А.Ф., Taxo-Гори А.А. Платон. Аристотель. М., 1993.С. 64.
25 Аристотель. Соч.: в 4 т. М., 1984. T.4. С. 420-423.
26 Козырев В.И. Основы конфликтологии. М., 2007. С. 13-15.
27 Макиавелли Н. Государь. // Избр. соч. М., 1982. С. 354-355.
28 Гоббс Т. Левиафан. // Избр. соч. М., 1991. T.2. С. 95.
складывающихся отношениях. Однако после заключения «общественного договора», предполагавшего отказ от части естественных прав в пользу государства, последнее становится главным арбитром и судьей, разрешающим конфликты. Родоначальник либерализма, англичанин Джон Локк, развивая теорию «общественного договора», впервые разделил такие понятия как личность, общество и государство и поставил личность выше общества и государства. В конфликте «общество - государство» Локк отдает доминирующую роль обществу, а во взаимодействии «личность - общество» приоритете отдается личности, индивидуальным правам и свободам.
В XIX в., в эпоху позитивизма Сен-Симоном были сформулированы мировоззренческие установки социологического позитивизма. Дальнейшее развитие эти идеи получили в трудах О. Конта, Дж. Милля, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма и др. Родоначальник социологии О. Конт считал, что позитивная социология позволяет выявить возможные причины конфликтов и не допустить их возникновение или найти правильные способы их разрешения. Конт вводит в научный оборот понятие «консенсус», который, по его мнению, является главным принципом научной социологии, выражающим формы социальной солидарности.29 Английский ученый Герберт Спенсер рассматривает социальные конфликты и революции как болезнь, как явление, разрушающее единство социальной системы.
Принципиально иного взгляда на природу социально-политического конфликта придерживался Карл Маркс, положивший в основу своего учения принцип исторического материализма. Состояние перманентного социально-политического конфликта в классовом обществе Маркс считал вполне естественным и неизбежным явлением, а революцию - локомотивом истории. Французский социолог и философ Эмиль Дюркгейм полагал, что современному обществу присуща органическая солидарность, обусловленная разделением труда и обменом. Дюркгейм рассматривал солидарность как высший моральный принцип и универсальную ценность, а антагонизм труда
29 Конт О. Курс позитивной философии. Т.1-2,СПб.,1899-1900.
и капитала как отклонение от нормы, возникающее в результате недостаточного согласования интересов между классами. Решать проблему социальных конфликтов, согласно Дюркгейму, можно путем утверждения нравственности и регулирующими действиями общества, которые способны «умерять индивидуальный эгоизм» и «эгоизм групп».30 Польско-австрийский социолог и правовед, представитель социального дарвинизма Людвиг Гумплович рассматривал социальные законы как разновидность законов природы. Он считал социальные конфликты универсальным фактором социального развития. В работе «Расовая борьба» (1882 г.) Гумплович ввел в научную теорию понятие «этноцентризм», которое впоследствии разрабатывалось У. Самнером и вошло в понятийный аппарат многих наук. Гумплович подчеркивает особую роль социальных конфликтов в становлении и развитии социальных институтов. Уильям Самнер в работе «Народные обычаи» (1906 г.) разработал такие понятия как «мы-группа», «они-группа» и «этноцентризм». По мнению Самнера, для взаимоотношений в «мы-группе» характерными являются согласие, а для взаимоотношений между «мы-группой» и «они-группой» - враждебность, базирующаяся на этноцентризме. Немецкий социолог Георг Зиммель в своих трудах обосновывает диалектику развития и смены культурных форм. При этом необходимая смена форм происходит через возникновение и разрешение целого ряда конфликтов. Значительный вклад в развитие социологии конфликтов внес немецкий социолог Макс Вебер. Он считал, что общество является ареной постоянной борьбы меду различными социальными группами и общественными классами.
Благодаря трудам таких ученых как Л. Козер, Р. Дарендорф, К. Боулдинг и др. во второй половине XX в. конфликтологическая теория получает новый импульс и приобретает форму самостоятельной науки. Так, создатель теории «позитивно-функционального конфликта» американский
30 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 375-376.
31 Гумплович Л. Социология и политика. М., 1985.
32 Гофман А.Б. Современная западная социология: словарь. М., 1990. С. 304.
33 Зиммель Г. Конфликт современной культуры. Пг., 1923. С. 11-39.
ученый Люис Козер считал, что социальные конфликты не только неизбежны в любой социальной системе, но они к тому же выполняют целый ряд позитивных функций. Он же предложил идею классификации конфликтов в
34 а
соответствии со степенью их нормативной регуляции. Автор «функциональной теории конфликта» немецкий социолог и философ Ральф Дарендорф развивает марксистскую теорию классовой борьбы, однако полагает, что в современном индустриальном обществе происходит переход от «классовой борьбы», присущей XIX в., к институцианализированному и регулируемому социальному конфликту. Американский социолог Кеннет Боулдинг разработал так называемую «общую теорию конфликта», суть которой заключается в утверждении того, что все конфликты имеют общие элементы и, познавая их, можно эти конфликты регулировать.
Развитие конфликтологических идей в дореволюционной России в основном сводилось к проблемам борьбы народных масс против монархического режима власти (М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин, Г.В. Плеханов, В.И. Ленин, П.А. Сорокин и др.). Развитие конфликтологической теории в советский период, по сути, было запрещено. А различные интерпретации теорий классовой борьбы в идеологической концепции марксизма-ленинизма были направлены на нужды правящего режима. Становление отечественной конфликтологии начинается в конце 80 - начале 90-х гг. XX в. Наряду с переводами зарубежных авторов появляются труды отечественных исследователей, таких как Ф.М. Бородкин, Н.М. Коряк, Е.В. Александров, Ю.Г. Запрудский, А.К. Зайцев, А. Дмитриев, В. Кудрявцев, С. Кудрявцев и др.35 Традиционно большое внимание уделяется изучению конфликтов в современной зарубежной науке.36
34 Козер Л. Функции социального конфликта. М., 2000. С. 70.
35 Козырев В.И. Основы конфликтологии. М., 2007. С. 11-22.
36 Azar Е.Е. The Management of Protractive Social Conflict. Theory and Cases. Darthmouth, Gower, 1990; Burton
J., Dukes F. Conflict: Practices in Management, Settlement and Resolution. L., Macmillan, 1990; Deutsch M. The
Resolution of Conflict. New Haven, Yale University Press, 1973; Mitchell Ch.R. The Structure of International
Conflict. N.Y., St Martin's Press, 1981; Pruitt D., Rubin J. Social Conflict: Escalation, Stalemate, and Settlement.
N.Y., Random House, 1984; Rapoport A. Fights, Games, Debates. Ann Arbor, University of Mr liigun Press, 1960;
Ryan S. Ethnic Conflict and International Relations. Second edition. Al-dershot a.o., Dartmouth Publishing
Company, 1995.
Слово «конфликт» (от латинского - confliktus) означает столкновение сторон, мнений, сил. Понятие конфликт трактуется неоднозначно. Приведем здесь лишь некоторые из них. Так, Л. Козер считает, что конфликт - это борьба за ценности и притязания на статус, власть и ресурсы, в ходе которой оппоненты нейтрализуют, наносят ущерб или устраняют своих соперников».37 Зазыкин В.Г. и Чернышев А.П. считают, что конфликт — это «трудноразрешимое противоречие, связанное с противоборством и эмоциональными переживаниями».38 По мнению Руткевича М.Н., конфликт -это «сознательное столкновение социальных общностей, он является проявлением социального противоречия, ступенью его развития и средством разрешения (полного или частичного)». Уткин Э.А. рассматривает конфликт как форму «отношений между потенциальными и актуальными субъектами социального действия, мотивация которых обусловлена противостоящими ценностями и нормами, интересами и потребностями».40 По мнению Бабосова Е.М., конфликт - это «предельный случай обострения социальных противоречий, выражающийся в многообразных формах борьбы между индивидами и различными социальными общностями, направленной на достижение экономических, социальных, политических, духовных интересов и целей, нейтрализацию или устранение действительного или мнимого соперника и не позволяющей ему добиться реализации его интересов».41
Таким образом, в науке выделяются следующие основные признаки конфликта:
столкновение двух или более субъектов социального взаимодействия;
форма отношений между субъектами социального действия по поводу разрешения острых противоречий;
37 Козер Л. Функции социального конфликта. М., 2000. С. 32.
38 Зазыкин В.Г., Чернышев А.П. Менеджер: психологические секреты профессии. М., 1992. С. 83.
39 Руткевич М.Н. Макросоциология. М., 1995. С. 150.
^ Уткин Э.А. Конфликтология. Теория и практика. М., 1998. С. 52.
41 Бабосов Е.М. Конфликтология: учеб. пособие для студентов вузов. Минск, 2000. С. 47.
предельный случай обострения социальных противоречий, выражающихся в многообразии форм борьбы между субъектами;
различные по интенсивности виды столкновений между конфликтующими группами;
открытая борьба социальных субъектов;
сознательное столкновение социальных общностей;
способ взаимодействия, в котором действие одной стороны наталкивается на противодействие другой;
борьба между субъектами за различного рода ресурсы;
взаимодействие преследующих несовместимые цели сторон, действия которых направлены друг против друга;
столкновение субъектов, основанное на реальных или мнимых противоречиях.42
Структура конфликта представляется следующим образом:
два или более субъекта, конфликтующих из-за какого-либо объекта;
объект - конкретная причина столкновения субъектов;
инцидент - формальный повод для начала открытого противоборства.
Конфликту предшествует возникновение конфликтной ситуации - это противоречия, возникающие между субъектами по "поводу объекта. Под воздействием роста социальной напряженности конфликтная ситуация постепенно трансформируется в открытый конфликт. Для того, чтобы конфликт стал реальным, необходим инцидент.
Структура конфликта может быть представлена следующим образом:
42 Козырев В.И. Основы конфликтологии. М., 2007. С.29-30.
Объект
Сторона конфликта 1
Субъекты Участники Сторонники «Группы поддержки» Жертвы Внутренняя оппозиция («пятая колонна»)
Сторона конфликта 2
Субъекты Участники Сторонники «Группы поддержки» Жертвы Внутренняя оппозиция («пятая колонна»)
Косвенная сторона 1
Организаторы Сценаристы Провокаторы Спонсоры
«Третья сторона»
Посредники Судьи (арбитры) Миротворцы
Косвенная сторона 2
Организаторы Сценаристы Провокаторы Спонсоры
По проблеме классификации социальных конфликтов у исследователей нет единой точки зрения. Виды конфликтов, по мнению Г.И. Козырева, определяются в зависимости от того, что берется за основание классификации. Так, если основанием являются особенности сторон конфликта, то можно выделить: межличностные конфликты, конфликты между личностью и группой, между малыми и большими социальными общностями, внутригрупповые конфликты, межэтнические и межгосударственные конфликты. Если за основание классификации берутся сферы общественной жизни, в которых проявляется конфликт, то можно говорить о политических, экономических, идеологических, социальных, юридических, семейно-бытовых, социокультурных и т.д. конфликтах. В зависимости от мотивации конфликта исследователи выделяют три блока социальных конфликтов по поводу 1) распределения властных полномочий и позиций, имеющихся в иерархии властных и управленческих структур; 2) материальных ресурсов; 3) ценностей, важнейших жизненных установок.
Один и тот же вид конфликта может вовлекать в противоборство самые различные уровни сторон. Например, конфликты по поводу властных полномочий, материальных ресурсов или ценностных ориентации могут
возникать на уровне и межличностного, и межгруппового, и межгосударственного взаимодействия людей. В процессе своего возникновения и развития один и тот же вид конфликта может накладываться на другой, образуя сложные конфликты, состоящие сразу из нескольких видов.
Кроме того, в зависимости от форм, методов и интенсивности противодействия социальные конфликты подразделяют на насильственные и ненасильственные, более интенсивные и менее интенсивные, открытые и закрытые (латентные); в зависимости от времени протекания выделяют затяжные и быстротечные конфликты, в зависимости от масштабов распространения - локальные и широкомасштабные конфликты.43
Конфликты, затрагивающие такую характеристику как этничность,
бывают этническими, международными, межэтническими,
внутриэтническими, национальными, межнациональными,
этнонациональными. Считается, что конфликт начинается там и тогда, когда появляется конкуренция, затрагивающая интересы населения, или когда возникает общая угроза благополучию и традиционному образу жизни этноса. Государство практически всегда проводит политику, направленную на удовлетворение интересов доминирующего в этом государстве этноса. И этническая политическая элита выступает основным модератором в вопросах не только национальной политики, но и экономической и социальной и т.д. Растущий этноцентризм может привести к возникновению конфликтной ситуации и конфликту. При этом, что станет объектом и инцидента не имеет принципиального значения.
Межэтнический конфликт всегда имеет политический характер, так как все участник конфликта стремятся изменить (или сохранить) существующее положение, статус или систему. В такой ситуации этничность выступает в качестве характеристики противника, способа мобилизации сторонников и при создании идеологем. При этом причины могут быть как объективными,
Козырев В.И. Основы конфликтологии. М., 2007. С 31-44.
так и субъективными. В качестве субъективных причин обычно выступают предвзятое отношение к другому этносу и как результат - дискриминация. В итоге все это может выражаться в национализме (и как поведение, и как идеология), в противопоставлении «мы-они» (конфликт на личном уровне) и т.д. Объективными причинами могут являться следующие:
социально-экономические (угроза перераспределения власти и экономических ресурсов);
социально-культурные (например, модернизация, когда одна из групп вырастает в интеллектуальном смысле и требует институционализации своего нового статуса);
культурно-языковые (в ситуации, когда этнос не доволен тем, что его язык используется недостаточно широко; то есть речь идет о популяризации языковых символов этноса);
этнополитические (осуществление права этносов на самоопределение; особенно такая ситуация характерна в случае приоритетной политики государства по отношению к титульному этносу, или в случае, когда государство навязывает свои ценности и свою идеологию государствам - бывшим колониям или сателлитам);
территориальные (территориально-статусные конфликты с властями - сепаратистско-ирредентистские, когда конфликт не может быть урегулирован без разделения территории государства);
этнодемографические (например, трудовые миграции, негативно воспринимаемые коренным этносом);
конфессиональные;
экологические;
исторические (депортации, ассимиляции, геноцид, вытеснения с этнической территории, войны и т.д.)
персоналистические;
информационные.
Идеология межэтнического конфликта базируется на идеологии национального экстремизма, когда весь негатив проецируется на другой этнос. В такой ситуации для мобилизации населения и втягивания его в конфликт для достижения собственных целей элитой используется этноманипулирование (термин В.А. Тишкова): эмоциональная актуализация этнофобий и обструкция объективистов; практическая операционализация, когда участникам и сторонникам конфликта дается направление и предоставляются средства; моральная легитимация - организация провокаций и проч., принятие одной стороной юридических актов для легитимации и оправдания собственных действий).
Таким образом, в литературе встречаются различные определения такого рода противостояний. Чаще всего в одном случае речь идет о межэтническом (этническом) конфликте, в другом - об этнополитическом. В начале 90-х годов чаще встречалось последнее название. Между тем существенной разницы между ними нет, полагает, в частности, этнополитолог В.А. Тураев.4 По его мнению, этнополитический конфликт можно считать особой разновидностью межэтнических конфликтов. Главная его особенность в том, что он затрагивает одновременно две важнейшие сферы жизни этноса - политическую и этническую, при этом политическая составляющая (борьба за власть, за ресурсы, за самоопределение) выходит в таком конфликте, как правило, на первый план. В силу этого обстоятельства этнополитические конфликты проходят для общества более болезненно.45 И все же есть обстоятельство, которое приводит к тому, что этнополитические по своей сути конфликты стали в последнее время все чаще восприниматься как межэтнические. Дело в том, что по мере развития конфликтной ситуации, вовлечения в нее значительных масс населения события начинают все больше подчиняться логике коллективного поведения. Участниками этнополитических конфликтов в этих условиях становятся общественные
44 Тураев В.А. Этнополитология. М., 2004. С. 103.
45 Там же.
движения, партии, сами конфликты сопровождаются массовыми беспорядками, гражданскими войнами. «В сознании господствует одна единственная доминанта - «Наших бьют!». Тускнеют, отходят на задний план первопричины конфликта, зато гипертрофированное значение приобретают обиды и несправедливости, без которых не обходится ни одно противостояние. А поскольку противостояние это проходит по линии этнической границы, то и сам конфликт все больше и больше начинает восприниматься как межэтнический».46
Стадии развития межэтнического конфликта: конфликт идей (мирная) - эскалация - открытый конфликт - массовые действия — вооруженное противоборство - угасание - выход из конфликта.
Таким образом, к конфликтам с субъективными причинами мы можем назвать Косово, а с объективными причинами - грузино-аджарский, армяно-азербайджанский конфликты.
Важно отметить, что единой типологии конфликтов нет. При этом нужно типологизировать не сами конфликты и пути их разрешения, а непосредственно причины конфликтности.
Проблеме урегулирования конфликтов отечественной науке уделяется большое внимание. Особенно эта тема актуализировалась после распада Советского Союза и волны этнополитических конфликтов на территории постсоветского пространства. Особый интерес в этой связи представляют научные публикации А.А. Алякина, В.В. Амелина, В.А. Бабинцева, Д.Н. Веретенникова, Х.А. Джабраилова, А.Г. Здравомыслова, В.Н. Иванова, Н.Ю. Ипатовой, М.М. Лебедева, А. А. Мацнева, М.А. Молчанова, В.Г. Смолянского, В.Н. Суворова, Ж.Т. Тощенко, А.Н. Чумикова, B.C. Шукшина, в которых дается теоретико-методологический и прикладной анализ конфликтов в сфере этнополитических отношений постсоветского,
Там же. С. 103-104.
российского общества. В этой связи примечателен и сборник статей «Идентичность и конфликт в постсоветских государствах»48, ставший итогом деятельности рабочих групп программы Московского центра Карнеги «Межнациональные отношения в России й СНГ», занимавшихся проблемами идентичности, культурных взаимодействий и конфликтов на территории бывшего СССР. Сборник содержит научные статьи таких специалистов как
См.: Ллякин А.А. Управление политическими процессами. Теория и практика. Дне...доктор, полит, наук. М., 2005; Амелин В.В. Этнополитические конфликты: типы и формы проявления, региональные особенности. - Credo, 1997. № 1; Аниснмов Л.Н. Международно-правовые средства разрешения межгосударственных споров (конфликтов). Л. 1975; Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. М.: Международные отношения, 1989; Веретенников Д.Н. Инструментальный подход к политическим конфликтам. Дис.канд.полит. наук. М., 2005; Джабраилов Х.А. Проблемы политического урегулирования локальных конфликтов в современном мире. Дис.канд.полит наук. М.,2003; Дмитрцчев Т. Роль многосторонней дипломатии в современном мире. «Международная жизнь». 1987. №8; Доленко Д.В. Региональные конфликты в условиях глобализации // Регионоведение. 2004. №2; Доронина Н.И. Международный конфликт. M.: Международные отношения, 1981; Дробижева Л.М. Этнические конфликты //Социальные конфликты в меняющемся российском обществе (детерминация, развитие, разрешение) // Полис,-1994.-Ж2; Европеизация и разрешение конфликтов: конкретные исследования европейской периферии. М., 2005; Загорский А., Лебедева М. Теория и методология анализа международных переговоров. М., 1989; Здравомыслов А. Г. Интернационализация диалога и переговорных процессов. Гостиный двор «Международной жизни» // Международная жизнь. 1989. № 1; Он же. Политический конфликт. Социология конфликта. Россия на путях преодоления кризиса. M.: Аспект Пресс, 1995; Он же. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М.: Аспект Пресс, 1996; Ипатова Н.Ю. Этнополитические конфликты в России. Дне...канд. полит, наук. М.,2004; Исраэлян В.Л., Лебедева ММ. Переговоры — искусство для всех // Международная жизнь. 1991. № 11; Калядин А.Н. Назаркин Ю.К. Международный механизм переговоров по разоружению. М.1984.; Кокошин А.А., Кременюк В.А., Сергеев В.М. Вопросы исследования международных переговоров // Мировая экономика и международные отношения. 1988. № 10; Корнелиус X., Фэйер Ш. Выиграть может каждый. Как разрешать конфликты. М., 1992; Лебедева М.М. Вестфальская модель мира и особенности конфликтов на рубеже XXI века//Космополис. Альманах, 1999; Она же. Политическое урегулирование конфликтов: Подходы, решения, технологии. М.: Аспект Пресс, 1997; Она же. Трудный путь урегулирования конфликтов // Вестник Московского университета. Серия 18: Социология и политология. 1996. № 2; Левин Д. Б. Принципы мирного разрешения международных споров. М.: Наука, 1977; Мацнев А.А. Этнополитические конфликты: природа, типология и пути урегулирования// Социально-политический журнал, 1996. № 4; Международные отношения на постсоветском пространстве. М. 2000; Митрошенков О.А. Эффективные переговоры. М.,2003; Пушмин Э.А. Посредничество в международном праве. М.: Международные отношения, 1970; Рубин Дж., Салакюз Дж. Фактор силы в международных переговорах // Международная жизнь. 1990. № 3; Степанов Е.И. Конфликтология переходного периода: Методологические, теоретические, технологические проблемы. М.: Центр конфликтологии. Институт социологии РАН, 1996; Суворов В.Л., Шукшин B.C. Международные конфликты и терроризм на постсоветском пространстве как угроза безопасности Российской Федерации. М., 2005; Смолянский В.Г. Конфликты и конфликтология. М., 1994; Тишков В. А. О природе этнического конфликта //Свободная мысль. 1993. №4; Тощенко Ж.Т. Постсоветское пространство: Суверенизация и интеграция: этнополитические очерки. М., 1997; Фишер Р., Юри У. Путь к согласию. Или переговоры без поражения. М.: Наука, 1990; Цыганков А. Международные отношения: теории, конфликты, организации. МГУ М. «Альфа» 2004; Чумиков А.Н. Социально-политический конфликт: теоретические и прикладные аспекты. М., 1993, Его же. Управление конфликтами. М.,1995; Этингер Я. Межнациональные конфликты в СНГ и международный опыт // Свободная мысль. -1993. - № 3.
48 Идентичность и конфликт в постсоветских государствах / Под. ред. Олкотт М.В., Тишкова В., Малашенко А. М., 1997.
В. Тишков, Л. Дробижева, А. Ямсков, А. Осипов, В. Мукомель, Т. Соловей и др. Не меньшее внимание уделяется указанной проблеме в западной науке.49
Историография по истории непризнанных государств на постсоветском пространстве вряд ли может быть названа полной, конкретизирующей все стороны этого явления. Проблемами всех непризнанных образований на постсоветском пространстве занимаются на разных уровнях С. Маркедонов, Н. Нарочницкая, М. Колеров, А. Скаков, Д. Петросян, Т. Гузенкова, Д. Тренин и др. Каждый из этих исследователей имеет собственный подход к проблеме непризнанных государств, а их публикации и выступления в печатных и электронных СМИ всегда привлекают внимание и исследователей и широкой общественности. В последнее время проводится много мероприятий, посвященных проблеме статуса непризнанных
A Game For a High Stakes: Lessons Learned in Negotiations with the Soviet Union I Ed, by L. Sloss, M.S. Davis Cambridge (Mass.), Ballinger, 1986; Axtell, Roger E. ed. (1985) Do's and Taboos Around the World, compiled by the Parker Pen Company; Berry, Michael (1992) Know Theyself and the Other Fellow Too: Strategies for Effective Cross-Cultural Communication, Institute for European Studies; Cohen R. Negotiating Across Cultures: Communication Obstacles in International Diplomacy. Wash. (D.C.), US Institute of Peace Press, 1991; Culture and Negotiation I Ed, by G.O. Fuare, J. Rubin. L., Sage, 1995; Fisher, Glen (1980) International Negotiation: A Cross-Cultural Perspective, Yarmouth, ME: Intercultural Press; Ikle F.Ch. How Nations Negotiate. N.Y. a.o., Harper & Row, 1976; International Negotiation: Analysis, Approaches, Issues / Ed, by V.A. Kremenyuk. San Francisco, Oxford, Jossey-Bass, 1991; Mediation in International Relations: Multiple Approaches to Conflict Management/Ed, by J. Bercovitch and J.Z. Rubin. N.Y., St. Martin's Press, 1992; Processes of International Negotiations. Edited by F.Mautner-Markhof. West view Press. San Francisco - London. 1989; Richmond, Yale (1992) From Nyet to Da: Understanding the Russians, Yarmouth, ME: Intercultural Press; Ryan S. Ethnic Conflict and International Relations. Second edition. Al-dershot a.o., Dartmouth Publishing Company, 1995; Winham G. Practitioners' Views of International Negotiations//World Politics. 1979. V. 32. No 1.
50 Арешев А. Непризнанные государства на пути к международной легитимации // _part=l l&id suhpart=16&id page=85, 20.11.2006; Он же. Принять непризнанных // . 28.03.2006; Бирюков С. Непризнанные государства: историческая эволюция и современный статус // 1968.htm 10.06.2004.: Гольц А. Военное миротворчество России // Pro et Contra. №5-6 (34), 2006. С. 65-75; Косолапое Н.А., Кунадзе Г.Ф., Ларин А.Г. Легитимность в современных условиях международной безопасности и проблема непризнанных государств / Н.А.Косолапов, Г.Ф.Кунадзе, А.Г.Ларин // Восток. 2006. № 3. С. 89-108; Лялина С. Возможности признания Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии с точки зрения международного права // Средиземноморье - Черноморье - Каспий: между Большой Европой И Большим Ближним Востоком. М., 2006. С. 194-200; Маркедонов С. СНГ-2. феномен непризнанных государств // ЕвроАзия. Информационно-аналитический бюллетень. Июль-Август. 2006. С. 6-15; Петросян Д. Проблемы непризнанных государств на постсоветском пространстве // littp://. Попеску Н. Абхазия и Южная Осетия: независимость или выживание // Pro et Contra. №5-6 (34), 2006. С. 40-52.; Рябов А. Грузино-абхазский тупик // Pro et Contra. №5-6 (34), 2006. С.29-39; Скаков А., Гузенкова Т. Миротворчество в СНГ как поле противоречий // 02.04.2007; Они же. Процесс урегулирования завели в тупик // process.html. 13.11.2006; Скорик А.П., Черемисова Л.Е. «Непризнанные государства» на постсоветском пространстве // Российское государство и право: история и современность, Новочеркасск, 2005. С. 27-31; Солозобов Ю.М. непризнанная Россия // ЕвроАзия. Информационно-аналитический бюллетень. Июль-Август. 2006. С. 56-59; Толкачева А. Европейский выбор Молдавии // Pro et Contra. №5-6 (34) 2006. С. 52-6;.Тренин Д. Казус Косово // Pro et Contra. Xsi5-6 (34), 2006. С. 6-21; Федюкин И. Бесполезный прецедент // Pro et Contra. №5-6 (34), 2006, С. 22-28.
государств, по итогам которых публикуются сборники статей, данная проблематика часто становилась темой номера в известных научных изданиях.51 Проблемам непризнанных государств на постсоветском пространстве уделяют внимание и зарубежные исследователи - при этом в основе анализа лежат права человека.52 В связи с тем, что данная тема возникла в начале 90-х, а период осмысления произошедших событий пришел, соответственно, еще позже, историографический корпус по данной проблематике остается достаточно неполным и ограниченным.
Б) Историография по истории Приднестровья в контексте историографии по истории Молдовы. Особенность историографии приднестровского региона связана с трудностями историографического характера. Архивная служба Приднестровской Республики была образована лишь в начале 90-х годов прошлого века. Данные по истории этого региона содержаться в архивах и библиотеках России, Западной и восточной Европы, Балканских стран и Азии. Молдова имеет ограниченное количество материалов по средневековому периоду истории приднестровского региона, поскольку территории восточнее Днестра никогда не входили в состав Молдавского княжества. Материалы по истории региона в XIX в. содержаться преимущественной в российских архивах, а советский период отображен в документах, хранящихся в архивах, бывших в союзном подчинении.
В советской историографии кроме непосредственно истории Молдавской ССР значительное внимание уделялось вопросам присоединения
51 См. ЕвроАзия. Информационно-аналитический бюллетень. Новые реалии непризнанных государств.
Июль-Август. 2006; Европеизация и разрешение конфликтов: конкретные исследования европейской
периферии. М., 2005; Pro et Contra. №5-6 (34) 2006; Научные тетради Института Восточной Европы. Выпуск
1. Непризнанные государства. М., 2006.
52 Charles King, 'The Benefits of Ethnic War. Understanding Eurasia's Unrecognized States', World Politics 53.4
(2001); Michael Wines, 'Trans-Dniester 'Nation' Resents Shady Reputation', The New York Times, 5 March 2002;
'The OSCE and 'Federalization' Failing in Moldova', Vladimir Socor, IASPS Policy Briefings: Geostrategic
Perspectives on Eurasia, No. 13, 27 January 2003; Quiet Diplomacy In Action: The OSCE High Commissioner on
National Minorities. Edited by Walter A. Kemp, Kluwer Law International, The Hague/London/Boston, 2001; Max
van der Stoel. 'Peace and Stability through Human and Minority Rights'. Speeches by the OSCE High
Commissioner on National Minorities. Edited by Wolfgang Zellner and Falk Lange. 2 enlarged edition. Nomos Verlagsgesellschaft, Baden-Baden, 2001; Waters Trevor, 'Instabilities in Post-Communist Europe. Moldova', Conflict Studies Research Centre. RMA Sandhurst. January 1995, Interfax news agency, 7 August 2001, Mihai Gribincea, The Russian Policy on Military Bases: Georgia and Moldova, Oradea, 2001.
левобережного Приднестровья и Бессарабии, об этом свидетельствует работа, вышедшая в 1987 г. под названием «Историческое значение присоединения Бессарабии и левобережного Поднестровья к России», в которой раскрывается прогрессивное значение этого присоединения, однако в этой работе не проводится никакой грани между Бессарабией и Приднестровьем - видимо подразумевалось, что и та, и другая имели одинаковое значение для России.
В постсоветский период истории Молдавии уделяли большое внимание российские ученые. Проблемы румынофильства и русофобии в истории Молдавии рассматривает В.Я. Гросул, кроме того, много внимания он уделяет вопросу о нахождении Молдовы в составе России и СССР, придерживаясь в общем пророссийской позиции.54 Истории Молдавии и русско-румынским отношениям посвящена статья В.Н. Виноградова «Бессарабия - камень преткновения в российско-румынских отношениях».55 Е.М. Губогло посвятила свою статью «Национально-культурные движения в Республике Молдова» изучению документов движений на период 1989 -1991 гг.56 Монография A.M. Лисецкого «Право на самобытность» посвящена языковой ситуации в Молдове и попыткам законодательной защиты национальных прав русских, украинцев, белорусов и других национальных меньшинств. Примечательна в этой связи статьи В. А. Михайлова «Русскоязычное население Молдовы на фоне национальных движений» и «Субъективные основы национального движения».58
Историческое значение присоединения Бесарабии и левобережного Поднестровья к России. Кишинев, 1987.
54 Гросул В.Я. Молдавия в составе России и СССР // Россия и страны ближнего зарубежья: история и
современность. M., 1995; Он же. Русофилы и русофобы в истории Молдавии // Россия и страны ближнего
зарубежья. М., 1997.
55 Виноградов В.Н. Бессарабия — камень преткновения в российско-румынских отношениях // Очаги тревоги
в Восточной Европе. M., 1994.
56 Губогло Е.М. Национально-культурные движения в республике Молдова // Человек в многонациональном
обществе: зтничность и право. М., 1994.
57 Лисецкий A.M. Право на самобытность. Брянск, 1993.
58 Михайлов В. Русскоязычное население Молдовы на фоне национальных движений // Миграционные
процессы после распада СССР, М., 1994; Он же. Субъективные основы национального движения. Саратов,
1993.
Проблемы формирования молдавской государственности в постсоветский период и приднестровский вопрос неоднократно поднимался исследователями Молдовы.59 В целом в развитии молдавской историографии в целом и в, частности, историографии приднестровского конфликта прослеживается ряд характерных особенностей. Политическим руководством независимой Молдовы предпринимались неоднократные попытки изменения национальной идентичности в сторону «молдаванизации». Выражением этой тенденции стала идея курса «История Молдовы». Интересно отметить, что в краткий период существования независимой Молдавской Демократической Республики (24 января - 27 марта 1918), являвшейся единственным историческим прецедентом современной молдавской государственности, не предпринималось попыток связать провозглашение независимости с существованием средневекового молдавского княжества. Фактически историографическое «конструирование» более-менее непрерывной традиции молдавской государственности началось лишь в советский период. Хотя, как отмечают молдавские исследователи Кушко А. и Таки В., сторонники «прорумынской» концепции истории Молдовы утверждают, что современная молдавская государственность уходит своими корнями в XIV век. Однако между средневековым княжеством Молдова и современной республикой Молдова нет ни территориальной преемственности (военно-политическое ядро средневекового княжества находилось на правом берегу Днестра), ни непрерывной политической традиции (достаточно вспомнить многочисленные воспроизведения ранних политических институтов в современных западноевропейских странах, в то время как политическая система республики Молдова, формально - либеральная демократия, по
Кушко А., Таки В. «Кто мы?» Историографический выбор: румынская нация или молдавская государственность // ЛЬ Imperio. 2003. № 1; История Молдавской ССР с древнейших времен до наших дней. Кишинев, 1982; История Республики Молдова. С древнейших времен до наших дней. Ассоциация ученых Молдовы им. Милеску-Сиэтару. Ch.: Elan-Poligraf, 2002; Левит И. Молдавская республика (ноябрь 1917 -ноябрь 1918). Кишинев, 2000; Он же. Вехи молдавской государственности. Кишинев, 2000; Стати В. История Молдовы. Кишинэу, 2003; Стати В. Национальная идентичность молдаван с точки зрения полиэтнического состояния юго-востока Европы: .
существу во многом несет отпечаток советской системы). В этом отношении современные сторонники концепции истории Молдовы являются продолжателями традиции молдавской советской историографии.61
Таким образом, монополизация историографического производства сторонниками румынского национального направления - с одной стороны, и недовольство правительства политикой национальной идентичности - с другой, создали пространство для маневра для тех историков, которые в силу разных причин были отстранены от ключевых постов в академии и высших учебных заведениях на рубеже 1980-1990-х годов. Проект курса истории Молдовы, предложенный ими в начале 1990-х годов, фактически представлял альтернативный вариант политики идентичности, направленный на «молдаванизацию». Однако высокая степень политизации исторических дебатов имеет ряд общих негативных последствий для характера историографической практики независимо от политических пристрастий их участников. Поскольку история используется для легитимации того или иного политического устройства, исторический процесс рассматривается телеологически как последовательная реализация желаемого состояния. В крайне упрощенном варианте различие между двумя конфликтующими парадигмами сводится к организующим принципам исторического нарратива, которым в первом случае является румынская нация, а во втором - молдавская государственность.
По мнению Кушко А., Таки В., обе парадигмы проблематичны. Румынский национальный нарратив62 в условиях Молдовы часто приводит к эссенциализации нации, в то время как история Молдовы, которая строится вокруг молдавской государственности, наталкивается на очевидные перерывы в государственной традиции. Тем не менее, на протяжении
60 Кушко А., Такн В. «Кто мы?» Историографический выбор: румынская нация или молдавская
государственность. // Abimperio, 2003, №1.
61 См. V. Stati (Petre Moldovanu). Moldovenii in istorie. Chisinau, 1993; Стати В. История Молдовы. Кишинев,
2003.
62 Civitas Imaginalis: Istorie si utopie in cultura romana. Bucuresti, 1999; Imaginaire culturel et realite politique
dans la Roumanie moderne: le stigmate et l'utopie (traduit du roumain par Claude Karnoouh). Paris, 1999; History
and Myth in Romanian Consciousness. Budapest, 2001.
постсоветского периода молдавскую историографическую практику в подавляющем большинстве случаев определяла румынская национальная парадигма. 3 Наконец, немаловажной является общая изолированность молдавских историков от западных концепций и интерпретаций, объясняющаяся слабым поступлением зарубежной литературы и слабостью научных контактов. Подобная ситуация в молдавской историографии не зависит от формы организации исторического нарратива. В таком случае, можно заключить, что высокая политизированность молдавской историографии объясняется незавершенностью процесса государственного строительства в Молдове по сравнению с западными странами и, как следствие, различием в способах государственной легитимации.64 В то время как легитимность «социально-эффективных» государств Запада вытекает из их способности решать текущие социально-экономические проблемы, политический класс республики Молдова, ввиду дефицита самолегитимации посредством социально-экономических достижений, стремится использовать исторические аргументы.
Не менее важной является и в целом большая восприимчивость населения к исторической тематике, что объясняется как свежестью кардинальных социально-политических перемен в Восточной Европе, так и спецификой школьного исторического образования в советский период и на современном этапе. В результате, использование исторической темы является удобным способом создания политического капитала. Именно в этой плоскости следует рассматривать специфику молдавской историографии приднестровского конфликта, которая в целом построена на
3 Кушко А., Таки В. «Кто мы?» Историографический выбор: румынская нация или молдавская государственность. // Abimperio, 2003, №1.
Ojog I.A., Sarov I.M. Curs rezumativ de lectii la Istoria Romanilor. Chisinau, 1997; Vizer B. Istoria contemporana romanilor. Materiale experimentale pentru clasa a IX-a. Chisinau, 1997; Palade Gh. Istoria romanilor: Epoca conte mporana. Manual exp. pentru clasa a IX-a. Chisinau, 1998; Enciu N. Istoria romanilor. Manual pentru ciasa a XH-a. Chisinau, 2001; Din istoria Transnistriei (in contextul istoriei nationale) I Demir Dragnev, Ion Chirtoaga, Ion Jarcutchi, Elena Negru. Chisinau, 2001.
идеях, выражающихся в таких понятиях как «сепаратистский режим Смирнова», «криминальный анклав» и т.д.65
Историографию по истории Приднестровья не случайно следует рассматривать в контексте историографии по истории Молдовы. Главной причиной является невозможность разделения двух историй, так как это неизменно ведет к фрагментарности восприятия событий, происходящих в регионе. Таким образом, речь может идти о разности подходов к осмыслению истории региона и событий последних 15 лет, но не более того.
История Приднестровского региона особенно активно разрабатывалась самими приднестровскими исследователями.
Основная работа велась и ведется на базе Научно-исследовательской лаборатории истории Приднестровья ПТУ им Т.Г. Шевченко, созданной в 1991 г. Много внимания приднестровские историки уделяют истории региона с древнейших времен. В этой связи следует отметить статьи Т. Дорох «Народонаселение левобережного Поднестровья XVIII - начала XX вв.», Д.В. Левшина «Галицкие выгонцы, берладники, бродники в Приднестровье», Т.А. Щербаковой «Венеды в низовьях Днестра и Дуная», В.А. Хохлова «Славяне VI-IX веков н.э. днестровско-прутского междуречья», Н.В. Бабилунги «Приднестровье в составе Великого Княжества Литовского», Б.Г. Бомешко «Образование Молдавской АССР», Д.Ф. Кондратовича «Предыстория Приднестровской Молдавской Республики» - большинство материалов по истории Приднестровского региона публикуются в «Ежегодном историческом альманахе Приднестровья».66 Примечательны
65 Перепелица Г. Конфликт в Приднестровье: причины, прогноз развития и проблемы урегулирования.
Кишинев, 2000; Царану А. Интеграционные процессы и проблема региональных конфликтов // Moldova,
Romania, Ukraina: Integrarea in structurile europene. Chisinau, 2000; Он же. К вопросу об этнополитической
составляющей начальной фазы Приднестровского конфликта // Minoritatile nationale si relatiile interetnice:
traditia europeana si experienta noilor democratii pentru Moldova. Iasi: Pan Europa, 2002. Vol. II.
66 Бабилунга Н.В. Приднестровье в составе Великого княжества Литовского // Ежегодный исторический
альманах Приднестровья. Тирасполь, 1997; Бомешко Б.Г. Образование Молдавской АССР // Ежегодный
исторический альманах Приднестровья. Тирасполь, 1998; Дорох Т. Народонаселение Левобережного
Поднестровья XVIII-начала XX вв. // Ежегодный исторический альманах Приднестровья. Тирасполь, 1997;
Кондратович Д.Ф. Предыстория Приднестровской Молдавской республики // Ежегодный исторический
альманах Приднестровья. Тирасполь, 1997; Левшин Д.В. Галицкие выгонцы, берладники, бродники в
Приднестровье// Ежегодный исторический альманах Приднестровья. Тирасполь, 1997; Хохлов В.А. Славяне
VI-IX веков н.э. Днестровско-Прутского междуречья // Ежегодный исторический альманах Приднестровья.
также работа Н.В. Бабилунги «Население Молдовы в прошлом веке:
миграция? ассимиляция? русификация?», посвященная
этнодемографическим процессам в регионе, опубликованная в Кишиневе в
1990 г. Особого внимания заслуживают такие работы, как серия учебных
брошюр «Курс лекций по истории Молдавии» б8 и «История
Приднестровья» 9 в трех томах, объединивших усилия
высококвалифицированных специалистов в различных областях.
Крупным вкладом в изучение отношений между политическими элитами РМ и Приднестровья в современный период является работа «Феномен Приднестровья» (коллектив авторов: Н.В. Бабилунга, Б.Г. Бомешко, П.М. Шорников, И.Н. Галинский и другие), в которой раскрывается исторические, геополитические, экономические и социокультурные основания возникновения конфликта между Республикой Молдова и Приднестровьем. Проблемам историографии приднестровской проблемы посвящена статья И.М. Благодатских «Молдова и Приднестровье в поисках «своей истории».71
В ряде постановлений, официальных правительственных документов, а также в исторических работах в качестве обоснования приднестровской государственности выдвигаются два аргумента. Первый - территория
Тирасполь, 1997; Щербакова Т.А. Венеды в низовьях Днестра и Дуная // Ежегодный исторический альманах Приднестровья. Тирасполь, 1997
67 Бабилунга Н.В. Население Молдавии в прошлом веке: миграция? ассимиляция? русификация? Кишинев,
1990.
68 Бабилунга H.B., Бомешко Б.Г. Курс лекций по истории Молдавии. Лекция I: Древнейшие люди на
территории Молдавии. Первобытнообщинный строй и зарождение классового общества. Тирасполь, 1992;
Лекция II: Ранний феодализм на территории Молдавии. Тирасполь, 1993; Лекция III: Развитой феодализм в
Молдавии. Тирасполь, 1993; Лекция IV: Османское иго в Молдавии. Тирасполь, 1993; Лекция V: Молдавия
в русско-турецких войнах XVIII в. Тирасполь, 1997; Лекция VI: Бессарабия в составе России. Тирасполь,
1997; Лекция VIII: Молдавия в годы военной интервенции и гражданской войны. Борьба за воссоединение
Бессарабии. Тирасполь, 1992; Лекция IX: Молдавская АССР. Тирасполь, 1993; Лекция X: 1940 год:
восстановление Советской власти в Бессарабии и образование Молдавской ССР. Тирасполь, 1994; Лекция
XI: Молдавия в период Великой Отечественной войны и восстановления народного хозяйства. Тирасполь,
1994. Серия лекций не была завершена, лекции VII «Молдавия в эпоху русских революций» и XII
«Молдавия в последних десятилетиях XX в» не вышли в свет, поскольку курс «История Молдавии» на
неисторических факультетах Приднестровского госуниверситета и в средних школах ПМР был заменен
курсом «История Приднестровья».
69 История Приднестровской Молдавской Республики / Сост. В.Я. Гросул, Н.В. Бабилунга, Б.Г. Бомешко и
др. Т. 1. Тирасполь, 2000; Т. II. Тирасполь, 2001.
70 Феномен Приднестровья. Тирасполь, 2000.
71 Благодатских И. Молдова и Приднестровье в поисках «своей» истории // Национальные истории в
советском и постсоветских государствах М., 1999.
Приднестровья, за исключением послевоенного периода, не входила в состав Молдавского государства. Особо подчеркивается, что «никогда в истории границы Молдавского княжества не пересекали Днестр и не включали его Левобережье». Второй — в 90-е гг. произошло восстановление Приднестровской государственности, периодом существования «первой Приднестровской республики» определены 20-30-е гг., когда существовала Молдавская АССР в составе УССР (1924-1940 гг.). Упразднение в августе 1940 г. МАССР с включением ее районов в состав МССР и УССР, по мнению приднестровских историков, позволяет считать государственность в Левобережном Приднестровье «еще одной жертвой так называемого Пакта Риббентропа-Молотова». Отметим здесь работу А.В. Дируна «Историко-правовые основы воссоздания государственности Приднестровской
Молдавской Республики».
Результаты российско-приднестровского сотрудничества легли в
основу ряда работ как российских, так и приднестровских исследователей. В
этой связи следует отметить коллективную монографию «Этническая
мобилизация и межэтническая интеграция», которая была опубликована по
материалам научно-практической конференции, состоявшейся в сентябре
1998 г. в Кишиневе. Особый интерес здесь привлекла статья Е.М. Губогло
«Межнациональная напряженность в реальности и в представлениях
граждан», в которой приводятся данные по психологическому самочувствию
представителей разных этносов в Молдове и Приднестровье,74 статья
заведующего Научно-исследовательской лабораторией истории
Приднестровья ПТУ им. Т.Г. Шевченко Н.В. Бабилунги «Территориальная идентичность как фактор политической стабильности Приднестровья», в которой на данных исследований автор доказывает наличие особой
Дирун А.В. Историко-правовые основы Воссоздания государственности приднестровской Молдавской республики // Ежегодный исторический альманах Приднестровья. Тирасполь, 1997.
73 Этническая мобилизация и межэтническая интеграция. М., 1999.
74 Губогло Е.М. Межнациональная напряженность в реальности и в представлениях граждан // Этническая
мобилизация и межэтническая интеграция. М., 1999.
идентичности жителей Приднестровья как региональной общности.75 Особого внимания заслуживает статья М.Н. Губогло «Тяжкое бремя конкурирующих идентичностей. Опыт Приднестровья». Вне рамок этого проекта в 1993 и 1996 гг. С.С. Савоскулом, известным российским этносоциологом, было проведено исследование, посвященное самочувствию русских в бывших советских республиках, результатом чего явилась монография «Русские в новом зарубежье: выбор судьбы», одна из разделов которой посвящена непосредственно Молдове и Приднестровью.77 Специально посвящены этнополитической ситуации в Молдове и приднестровскому конфликту монография Л.В. Остапенко и И. А. Субботиной «Русские в Молдавии: миграция или адаптация?».78 Таким
г 79
образом, ряд совместных проектов дали впечатляющие результаты.
Серия международных конференций, ежегодно проводимых в Приднестровье, также приносят определенные результаты в осмыслении происходящих в регионе событий.80 Приднестровские специалисты и исследователи из России, Молдовы, США, других стран включались в выполнение совместных проектов по социологии, конфликтологии,
75 Бабилунга Н.В. Территориальная идентичность как фактор политической стабильности Приднестровья //
Этническая мобилизация и мебжэтническая интеграция. М., 1999.
76 Губогло М.Н. Тяжкое бремя конкурирующих идентичностей: опыт Приднестровья // Непризнанная
республика: очерки, документы, хроника. М., 1999. T.3.
Савоскул С.С. Русские нового зарубежья: выбор судьбы. М., 2001.
78 Остапенко Л.В. Субботина И.А. Русские в Молдавии: миграция или адаптация? М., 1998.
79 Русские в новом зарубежье: Миграционная ситуация, переселение и адаптация в России. M., 1997;
Савоскул С.С. Русские нового зарубежья: Выбор судьбы. М., 2001; Губогло М.Н. Идентификация
идентичности: Этносоциологические очерки. М., 2003; Он же. Тяжкое бремя конкурирующих
идентичностей. Опыт Приднестровья // Непризнанная республика. Очерки. Документы. Хроника. Т. 3. М.,
1999; Губогло Е.М. Приднестровский конфликт и постконфликтный синдром // Ежегодный исторический
альманах Приднестровья. № 5. 2001; Бабилунга Н.В. Тайна приднестровского феномена // Национальные
образы мира: единство-разнообразие-справедливость. Кишинев, 2003; Он же. Особенности этнического
самосознания молдаван Украины: прошлое, настоящее, будущее. Одесса, 1999; Он же. Этническая
идентичность населения Приднестровья // Этническая мобилизация и межэтническая интеграция: истоки,
факторы, горизонты. Кишинев, 1999; Он же. Территориальная идентичность как фактор политической
стабильности Приднестровья // Этническая мобилизация и межэтническая интеграция. М., 1999; Он же.
Идентичность — аргумент стабильности? // Мысль (Общественно-политический журнал Партии
коммунистов Республики Молдова). № 3. 1998 и др.
80 Приднестровье: прошлое, настоящее, будущее: Документы международной научной конференции,
посвященной 200-летию со дня основания г. Тирасполя. 14-16 октября 1992г. Тирасполь, 1992; Покровские
чтения / По благословению преосвященнейшего Юстиниана, Епископа Тираспольского и Дубоссарского.
Кн. 1-7. Тирасполь, 2000-2005. Берил СИ., Галинский И.Н., Благодатских И.М. Приднестровье в
геополитической системе координат XXI в. Тирасполь, 2002; Берил СИ., Галинский И.Н., Кушаков М.Н. и
др. Приднестровская государственность в контексте современного международного опыта федерализма.
Тирасполь, 2003; Берил СИ., Галинский И.Н., Благодатских И.М. и др. Приднестровская государственность:
история и современность. Тирасполь, 2005.
политологии и др. Результаты таких исследований публикуются в Приднестровье и в странах ближнего и дальнего зарубежья.
В Молдове работает группа специалистов, которые, не являясь сторонниками государственности Приднестровья либо нейтрально относясь к этому вопросу, готовы к обмену результатами исследований и даже к сотрудничеству с коллегами из ПМР для выполнения определенных исследовательских проектов, инициируемых не Тирасполем или Кишиневом, а другими научными центрами. В 1998 г. сотрудники лаборатории участвовали в реализации проекта «Национальные процессы, языковые отношения и идентичность», автором которого явился профессор Стенфордского университета Дэвид Лейтин, а соавтором и руководителем — зам. директора Института этнологии и антропологии Российской Академии наук профессор М. Губогло. Совместно с Центром изучения межнациональных отношений ИЭиА РАН, с которым научно-исследовательская лаборатория истории Приднестровья сотрудничает согласно уже упомянутому договору, в социологическом исследовании приняли участие ученые Молдовы под эгидой Департамента национальных отношений и функционирования языков, а также Народное Собрание Гагаузии. Результатом этого стали многочисленные публикации в научных изданиях Приднестровья, Молдовы, России, США и других стран.
Другим характерным примером такого рода информационного сотрудничества может служить реализация международного исследовательского проекта «Перспективы урегулирования конфликта между Молдовой и Приднестровьем: роль строительства гражданского общества, поддержанного программой «Research Support Scheme» Института открытого общества (Прага). Руководитель проекта — В.Колосов, директор Центра геополитических исследований Института географии РАН, участники — Д.В. Заяц и А.Д. Криндач (Москва), Л. Друмя (Кишинев), Н.В. Бабилунга (Тирасполь). Ее успешное завершение сопровождалось рядом научных публикаций в различных странах на разных языках (русском, французском,
английском). Результаты исследования размещены в интернете и оживленно комментировались периодической печатью различных стран.
В сентябре 2002 г. в Кишиневе состоялась презентация интернет-журнала «Молдавское научное обозрение» под редакцией доктора истории О. Галущенко. Первый номер носил название «Приднестровье — от прошлого к будущему» и всецело был посвящен рассмотрению не менее болезненной для Молдовы проблеме - конфликту на берегах Днестра. Уникальность этого журнала состоит в том, что он стал подобием трибуны в лондонском Гайд-парке и в равной степени предоставляет свои страницы представителям враждующих сторон. Историки, политологи, социологи, филологи и представители других наук Молдовы и ПМР получили возможность высказать свою точку зрения на прошлое приднестровского региона, его настоящее и возможные пути решения конфликта.
В) Историография приднестровского конфликта. Непосредственно приднестровскому конфликту посвящены монографии российских авторов -СМ. Самуйлова «Межнациональные кризисы в Европе: содержание, роль Запада и политика России», в которой на основе цивилизационного подхода показываются возможные пути разрешения приднестровского и югославского конфликтов. Монография Г.Г. Гольдина и В.В. Митяша «ОБСЕ и Приднестровье» посвящена последовательному освещению противостояния Республики Молдова и Приднестровья в системе международных отношений на юго-востоке Европы, особое внимание уделено России и Украине как странам-посредникам и роли ОБСЕ в политическом урегулировании приднестровской проблемы, организации диалога между Молдовой и Приднестровьем с целью установления мира и безопасности в регионе. В монографии В. В. Митяша «Приднестровский конфликт: проблемы и перспективы урегулирования» раскрываются истоки
Самуилов СМ. Межнациональные процессы в Европе: содержание, роль Запада и политика России. M., 1994. 82 Гольдин ГГ., Митяш В.В. ОБСЕ н Приднестровье. М., 2000.
зарождения конфликта и поиски путей его мирного урегулирования. Приднестровскому конфликту посвящено большое количество статей в периодических изданиях России, в их числе: статьи П.М. Шорникова «Политико-психологические мотивации внутри национальной армии Молдовы в период вооруженного конфликта в Приднестровье», А.Б. Богданова «Приднестровский конфликт и российские волонтеры», Г. Гольдина «Как развязать приднестровский узел?», в которой делается политологический анализ современной ситуации в приднестровском вопросе сквозь призму российских интересов, А. Васильева «Вторая Молдавская республика» и Приднестровье» - автор рассматривает внутреннюю и внешнюю политику Молдовы, раскрывает суть политики президента Молдовы П. Лучинского по отношению к Приднестровью, И. Селивановой «Приднестровский конфликт: что за этим стоит?», содержащая анализ возможных путей разрешения конфликта; статья сотрудников Центра геополитических исследований Института географии РАН В.А. Колосова и Д.В., Зайца «Молдова и Приднестровье: национальное строительство, территориальные идентичности, перспективы разрешения конфликта», К. Мяло «Москва - Тирасполь: необходимое объединение», в которой автор обрисовывает непоследовательность политики Москвы в отношении Приднестровья, А.В. Танаса «Приднестровское урегулирование: вопросов больше, чем ответов» - автор раскрывает некоторые аспекты переговорного процесса между Молдовой и Тирасполем при посредничестве России, Украины и ОБСЕ. Примечательны в этой связи также статьи В. Демицкого,
А. Кынева, Т Матвеевой.
83 Митяш В.В. Приднестровский конфликт: проблемы и перспективы урегулирования. М., 2002.
84 Богданов А.Б. Приднестровский конфликт и российские волонтеры // Россия и Советский Союз в
локальных войнах и вооруженных конфликтах XX столетия. Екатеринбург, 2001; Васильев Л. «Вторая
молдавская республика» и Приднестровье // Россия XXI. 2000. №1; Гольдин Г. Как развязать
приднестровский узел // Власть. 2001, №1; Демицкий В. Молдавия может стать федерацией // Эхо планеты.
2003. №17; Колосов B.A. Заяц Д.В. Молдова и Приднестровье: национальное строительство,
территориальные идентичности, перспективы разрешения конфликта // Вестник Евразии. 2001. №1; Кынев
А. Приднестровский штопор // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2001, №4;
Матвеева Т. Дипломатия наводит мосты через Днестр // Международная жизнь. 1997. №6; Мяло К. Москва -
Тирасполь: необходимое объяснение // Наш современник. 2002. №10; Селиванова И. Приднестровский
конфликт: что за этим стоит? // Обозреватель. 1994., №3-4; Танас А.В. Приднестровское урегулирование:
Публицистический характер носят статьи российских авторов В. Муссалитина «Жемчужный осколок великой державы» или хождение за две границы к своим», Д. Балашова «Приднестровский дневник»; В. Житаренко «В окопах Приднестровья»; Д. Кириллова «Золотые погоны и скальпель»; А. Филиппова «Русские русских в плен не берут...(к портрету генерала А. Лебедя)», Н. Конева «Одна небольшая война», И.В. Селивановой «Республика Молдова: хроника приднестровского конфликта», в которых в форме репортажей, хроник, очерков излагаются события Молдово-
приднестровского противостояния.
Следует отметить, что приднестровская концепция истории возникла в условиях политического, а затем вооруженного противостояния 1989 - 1992 гг. и непосредственным образом связана с идеологическим обоснованием приднестровской государственности. В связи с этим в Тирасполе значительное внимание уделяется истории приднестровского вооруженного конфликта. По специально разработанной и утвержденной правительством ПМР в апреле 1994 г. программе создана «Книга памяти защитников Приднестровья», опубликованы материалы, раскрывающие ход и последствия молдово-приднестровского противостояния 1992 г. Опубликованы сборники документов «Бессарабский вопрос и образование ПМР», «К миру через согласие», ряд статей и брошюр, монографий (например, работа президента ПМР И.Н. Смирнова «Жить на нашей земле...»), авторы которых дают собственную трактовку истоков этнополитического конфликта в Молдавии, а также раскрывают отдельные
вопросов больше, чем ответов // Этнопанорама. 2003. №1-2; Шорников П.М. Политико-психологические мотивации внутри национальной армии Молдовы в период вооруженного конфликта в Приднестровье // Международные и внутренние аспекты регулирования политических и социальных конфликтов в Российской Федерации. М., 1999;
85 Балашов Д. Приднестровский дневник // Наш современник. 1992. №8; Житаренко В. В окопах Приднестровья. М., 1992; Кириллов Д. Золотые погоны и скальпель // Иртыш. 1992. №2; Конев Н. Одна небольшая война // Подъем. Воронеж, 2001. №2; Муссалитин В. «Жемчужный осколок великой державы» или хождение за две границы к своим // Российская Федерация сегодня. 2000. №23; Селиванова И.Ф. Селиванова И. Приднестровский конфликт: что за этим стоит? // Обозреватель. 1994., №3-4; Она же. Республика Молдова: хроника приднестровского конфликта // Кентавр. 1994. №4; Филиппов А. «Русские русских в плен не берут...»: к портрету генерала А.И. Лебедя // Посев. 1995. №2.
аспекты становления ПМР (например, статья И.Н. Галинского «Право приднестровского народа на обретение приднестровского государства»).86
«Важно иметь ввиду, что тематика приднестровского конфликта освещалась по большей части Тирасполем и Москвой. Кишинев же проявил в этом смысле крайне легкомысленное отношение и даже некоторое безразличие, отдав тираспольским деятелям полную свободу в толковании событий конфликта на Днестре. Единичные попытки представить некую иную точку зрения, претендующую на объективность, предпринимались инициативными группами и неправительственными организациями, но никак не руководством Молдовы».87 Руководство непризнанной ПМР выпустило самостоятельно и при помощи России, значительное количество книг, как на русском, так и на английском языках. В большинстве своем исследования молдавских и приднестровских специалистов дают одностороннее толкование событий тех дней. Поэтому неудивительно, что в большинстве публикаций приднестровских авторов Кишинев однозначно выведен в качестве зачинщика, а Тирасполь позиционируется как пострадавшая в конфликте сторона и наоборот. До сих пор не существует серьезных научных исследований конфликта, которые бы синтезировали документальные доказательства, данные архивов, интервью свидетелей и участников тех событий.
Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г. Книга Памяти защитников Приднестровья. Тирасполь, 1995; Они же. Бендеры — расстрелянные, непокоренные. Тирасполь, 1993; Они же. Дубоссары — кровоточащая рана Приднестровья. Тирасполь, 1993; Они же. Приднестровский конфликт: исторические, демографические, политологические аспекты. Тирасполь, 1998; Они же. Приднестровский конфликт: исторические, демографические, политологические аспекты. Тирасполь, 1998; Бессарабский вопрос и образование Приднестровской Молдавской Республики: Сб. официальных док-ов / Сост. В.Н. Яковлев, Н.В. Бабилунга, Б.Г. Бомешко и др. Тирасполь, 1993; Волкова Л. Лидер. Тирасполь, 2001; Она же. Референдумы в Приднестровской Молдавской республике (1989-2003 гг.). Тирасполь: Типар, 2005; Галинский И.Н. Право приднестровского народа на самоопределение и образование суверенного государства // ЕвроАзия. Апрель, 2005. Он же. Галинский И.Н. Приднестровье в контексте геополитического переформатирования постсоветского пространства // Общественная мысль Приднестровья. №1. 2006; Смирнов И.Н. Жить на нашей земле. 2-е изд. Тирасполь, 2005.
87 Роль Российской Федерации в урегулировании приднестровского конфликта. Борьба элит и державные
амбиции // 02.05.2007.
88 См. Государственный суверенитет Приднестровской Молдавской Республики. Тирасполь, 2006;
Международное право и реалии современного мира: Приднестровская молдавская Республика как
состоявшееся государство. Тирасполь, 2006; Общественная мысль Приднестровья. Тирасполь, 2006. №1;
Приднестровская государственность: история и современность. Тирасполь, 2005; The international low and
modern world realities: The Pridnestrovian Moldavian republic as a full-fledged state.Tiraspol, 2006.
Цели диссертационного исследования. Целью данной работы является изучение историко-политологического аспекта приднестровского конфликта в контексте проблемы непризнанных государств на постсоветском пространстве в конце XX — начале XXI вв. Цель исследования обусловлена актуальностью данной проблемы в рамках современной истории не только для молодых государств, образовавшихся после распада СССР, но и для многих стран за рубежом. Раскрытие цели, поставленной в данном диссертационном исследовании, позволит обобщить эмпирические материалы, описывающие процессы, происходящие на постсоветском пространстве, и предложить оптимальные сценарии разрешения конфликтов вокруг непризнанных государств.
Задачи диссертационного исследования:
1) проследить историю развития приднестровского региона, в том
числе досоветский, советский и постсоветский периоды, региональные
особенности и этническую специфику региона и предпосылки конфликта;
2) рассмотреть развитие и этап эскалации приднестровского
конфликта, специфику переговорного процесса; постконфликтную ситуацию
в регионе;
3) проанализировать позиции России, США, ЕС, Украины, Румынии,
международных организаций и военных блоков в приднестровском вопросе;
4) выделить возможные варианты и сценарии решения проблем
непризнанных государств на постсоветском пространстве в контексте
урегулирования приднестровского вопроса.
Объектом исследования являются непризнанные государства на постсоветском пространстве как результат процессов, имевших место после распада Советского Союза и суверенизации новых государств на его бывшей территории. Объект исследования рассматривается в историко-политологическом ракурсе с учетом динамики мирового политического процесса.
Предметом исследования являются приднестровский конфликт, процесс его мирного урегулирования и опыт существования и развития Приднестровской Молдавской Республики в статусе непризнанного мировым сообществом государства. Выбор приднестровского вопроса в качестве предмета исследования обусловлен, с одной стороны, большим количеством факторов, оказавших влияние на возникновение конфликта, его ход и переговорный процесс, с другой стороны, возможностью проецировать некоторые его черты и возможные сценарии урегулирования на другие образования с аналогичным статусом на постсоветском пространстве.
Хронологические рамки исследования. В связи с фактом образования непризнанных государств на постсоветском пространстве, и в частности Приднестровской Молдавской Республики, а также с особенностями объекта и предмета исследования хронологическими рамками работы определены конец XX - начало XXI вв. В работе кратко рассматривается этническая история приднестровского региона, необходимая для реализации исторического подхода к изучению региона и более глубокого осмысления причин возникновения приднестровского вопроса. Таким образом, нижняя временная граница работы согласована с моментом появления непризнанных государственных образований на территории бывшего Советского Союза, а также первыми актами, направленными на политическую дестабилизацию в приднестровском регионе. Установление верхней границы обусловлено проблемой обеспеченности изучаемой темы материалами, на основе которых строилось данное исследование.
Методологическая основа исследования. Данное исследование строится на критическом анализе изучаемых процессов с позиций гуманитарных ценностей в рамках историзма, научности и объективности.
Принцип историзма предполагает подход к действительности как изменяющейся во времени, и включает рассмотрение объекта как системы, обладающей определенной внутренней структурой, изучение процесса его
развития, выявление качественных изменений объекта, законов перехода от одного состояния к другому.
Принцип научности предполагает подход с точки зрения системы объективных знаний о действительности, предполагающей описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности на основе открываемых наукой законов.
Объективность предполагает ориентацию познания на социально-политическую «нейтральность» при изучении объекта (который не зависит от субъекта, существует вне и независимо от сознания человека) и абстрагирование от субъективного в процессе изучения действительности.
В исследовании применяются методы исторической и политической наук. Описательный метод позволил охарактеризовать эволюцию интересов основных геополитических игроков в изучаемом регионе и провести анализ факторов, оказывающих влияние на развитие постконфликтной ситуации в приднестровском регионе. Использование сравнительно-исторического метода позволило выявить уровни и тенденции развития предмета исследования, отмечать качественные изменения, происходящие в его содержании, в частности, рассмотреть проблему «разворачивания» переговорного процесса и сравнить предлагаемые модели урегулирования приднестровского вопроса.
При определении места приднестровского вопроса в контексте развития постсоветского пространства, в мировой геополитике в целом и ее значении во внешней политике крупнейших мировых держав - Росси, США, а также ЕС, государств регионального значения - Украины, Румынии, и анализе их воздействия на ситуацию в приднестровском регионе применялся системный подход. При этом акцент делался на интересах самих конфликтующих сторон - Молдовы и Приднестровья, и имеющиеся между ними связи регионального уровня, а также между ними и соседними государствами и государствами, не имеющими с приднестровским регионом
общих границ, но отстаивающими здесь свои геополитические и экономические интересы.
Научная новизна исследования определяется тем, что впервые в отечественной науке на основе анализа предложенных в ходе переговорного процесса вариантов даются обоснованные рекомендации по оптимизации переговорного процесса и возможные сценарии решения приднестровского вопроса.
В ходе исследования получены следующие новые результаты:
1) проведен анализ терминологического аппарата исследования и
приведена типологизация конфликтов на постсоветском пространстве;
обобщены материалы и дан критический анализ постконфликтной ситуации в Приднестровском регионе;
выявлены позиции основных политических игроков в регионе -независимых государств, имеющих здесь свои интересы, международных организаций и военных блоков;
в связи с этим определено место приднестровского региона в системе сегодняшних международных отношений;
систематизированы все предложенные на официальном уровне варианты урегулирования приднестровского вопроса;
предложены варианты по оптимизации переговорного процесса и возможные сценарии решения приднестровского вопроса.
Работа вводит в научный оборот новые источники. Данное исследование позволяет по-новому взглянуть на проблему непризнанных государств на постсоветском пространстве и сделать выводы, имеющие теоретическую и практическую значимость для этнополитическои науки, а также для современной политической истории.
Практическая значимость работы определяется возможностью применения результатов диссертационного исследования для дальнейшего изучения проблем непризнанных государств на постсоветском пространстве и во всем мире, а также при подготовке рекомендаций в области
оптимизации переговорных процессов, направленных на урегулирование этнических и этнополитических региональных конфликтов.
Практическая значимость данного исследования заключается также в его междисциплинарном характере, что особенно актуально на нынешнем этапе развития исторической и политической наук. Введение в научный оборот новых источников и новейших исследований по рассматриваемой тематике придает данной работе статус уникального научного опыта с точки зрения прикладных разработок, ориентированных на специфику политических процессов, идущих в рамках на постсоветского пространства.
Материалы диссертационной работы могут быть использованы в разработке специализированных учебных курсов по политологии, этнополитологии, конфликтологии и международным отношениям, по подготовке учебно-методических разработок по указанным направлениям.
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка источников и литературы, а также ряда приложений.
Первая глава посвящена истории развития приднестровского региона и рассмотрению предпосылок приднестровского конфликта и состоит их трех параграфов. Первый параграф носит очерковый характер, в нем характеризуются региональные особенности и этническая специфика приднестровского региона. Второй параграф посвящен становлению первой государственности в регионе (1924 г.) и развитию региона в советский период. В третьем разделе главы рассматривается специфика развития региона в контексте распада СССР, формирование приднестровского анклава и предпосылки вооруженного конфликта.
Вторая глава посвящена непосредственно «этническому» и политическому размежеванию в регионе. В первом параграфе излагается ход событий приднестровского конфликта в период с 1990 по 1992 гг. и начало мирного урегулирования. Второй параграф посвящен анализу процесса
урегулирования конфликта на период с 1992 по 2006 гг. В третьем параграфе главы рассматривается геополитическая составляющая приднестровского конфликта и позиции субъектов переговорного процесса (России, США, ЕС, Украины, Румынии) и их изменения, роль международных организаций и военных блоков, а также проблема русскоязычного населения в регионе. Четвертый параграф посвящен проблеме «косовского прецедента» и влиянию последнего на перспективы приднестровского урегулирования. Пятый параграф посвящен постконфликтной ситуации в Приднестровье.
В третьей главе диссертационного исследования анализируются перспективы решения проблемы непризнанных государств на постсоветском пространстве в контексте приднестровского вопроса. В первом параграфе главы непризнанные государства на постсоветском пространстве рассматриваются как часть международных проблем. Второй параграф посвящен возможным сценариям решения вопроса непризнанных государств на постсоветском пространстве и перспективам окончательного урегулирования приднестровского конфликта на примере решения приднестровского вопроса.
В заключении даются выводы диссертационного исследования. Карты и наиболее интересные источники включены в работу в качестве приложений.
Основные положения, выносимые на защиту:
1) приднестровский конфликт не является этническим по характеру,
его скорее следует рассматривать как экономический конфликт,
политический конфликт, конфликт элит, конфликт идентичностей, в крайнем
случае этнополитический конфликт - этим он отличается от других
конфликтов на постсоветском пространстве;
2) приднестровский конфликт явился закономерным результатом
процесса распада крупнейшего политического образования - Советского
Союза; из-за особенностей геополитического расположения региона
(пограничье Украины и Молдовы, близость к России и Балканам)
приднестровский регион стал полем борьбы внешних сил за влияние здесь -по этой причине воздействие внешних сил стало определяющим в судьбе Приднестровья;
3) приднестровский конфликт стал катализатором в процессе
формирования особой региональной идентичности населения
Приднестровья, стоящей выше этнической идентификации, что является
достаточным основания для оформления собственной независимой и
суверенной государственности либо особого статуса в составе независимой
Молдовы;
4) разность подходов к решению проблемы непризнанных государств
на постсоветском пространстве (отсутствие единой позиции) и давление
внешних политических сил стало основной причиной «заморозки»
конфликтов и переговорных процессов по их урегулированию; вопрос
«признания/непризнания» должен решаться индивидуально в каждом случае.
Особенности исторического развития и этническая характеристика Приднестровья до начала XX в
Первые люди стали заселять земли Приднестровья примерно 300 тыс. лет назад, в эпоху раннего палеолита, о чем свидетельствуют ряд археологических памятников на территории республики. Освоение человеком технологии выплавки и обработки металлов - сначала меди, затем бронзы и, наконец, железа - можно проследить по памятникам эпохи энеолита, самые замечательные из которых относятся к трипольской культуре, ямной культуре и катакомбной культуре. Упоминаемые еще в «Одиссее» племена киммерийцев, обитавшие в Северном Причерноморье, с X в. до н.э. граничили с фракийскими племенами по Днестру. А в VII в. до н.э. киммерийцы были вытеснены из Северного Причерноморья скифами, и Приднестровье стало западной границей Скифии, простиравшейся от Дона до Днестра.
Кочевники (киммерийцы, скифы, а затем сарматы) закрыли на Днестре путь на восток фракийским племенам даков, гетов, одрисов, бесов, трибаллов и другим, которые были отдаленными пращурами некоторых народов Юго-Восточной Европы, в том числе молдаван. Во второй половине VII в. до н.э. начинается и греческая колонизация Северного Причерноморья, с которой связано распространение эллинистической колонизации в землях Приднестровья (города Тирас, Никоний, Ольвия и др.), оказавшей влияние на жизнь и быт местного «варварского» населения.
Таким образом, примерно с конца второго тысячелетия до н.э. берега Днестра служили своеобразным пограничьем различных пластов и этнокультурных типов человеческой цивилизации. Геополитически
Приднестровье (как территория) находилось многие тысячелетия, образно говоря, на стыке Востока и Запада, Севера и Юга. В течение этого периода Днестр отделял кочевую цивилизацию Великой Степи (от пустынь Монголии до Северного Причерноморья), связавшую буддистский Дальний Восток с мусульманским миром Передней Азии, от народов Юго-Восточной и Центральной Европы, которые проживали к западу от Днестра, по Дунаю и Карпатии, народов оседлых, христианских. Здесь встречались, враждовали или смешивались между собой племена ираноязычные, тюркоязычные, романоязычные и другие, греки и сарматы, фракийцы и аланы, славяне и германцы, поляки, турки, татары и многие другие. Поэтому приднестровский исследователь Н.И. Бабилунга подчеркивает, что «своеобразная историческая судьба Приднестровья и населявших его людей на протяжении многих веков и тысячелетий определялась тем обстоятельством, что эти земли представляли собой контактную зону, т.е. территорию, где проживают и смешиваются, ассимилируются многие народы и цивилизации. Поэтому ни один из проживающих или когда-то проживавших здесь этносов не может назвать Приднестровье исключительно своей «исконной» территорией, т.е. провозгласить себя коренным «хозяином» этой земли».90
Эскалация приднестровского конфликта и начало переговорного процесса 1990 - 1992 гг
Приднестровский конфликт характеризуется по-разному. Оценки зависят от многих факторов, прежде всего от позиции, которую занимает тот или иной субъект в самом конфликте и процессе его урегулирования. Мы же будем понимать под этим явлением в узком смысле - применение насилия и вооруженной агрессии, прикрытых этнической риторикой, в широком смысле - противоборство за ресурсы политических элит Кишинева с одной стороны, элит Приднестровья - с другой. Предположим, что по типологии приднестровский конфликт относится к региональному политическому, экономическому конфликту и конфликту идентичностей, апеллирующих к этническому компоненту.
В развитии конфликта, Е.М. Губогло выделяет несколько этапов:
Предыстория (1-й этап) охватывает период с лета 1988 г., когда в Кишиневе стали возникать молдавские этнокультурные объединения различного калибра на основе «идеологии» этнической государственности, начало непримиримой конфронтации.
Прелюдия (2-й этап) конфликта длилась в течение года, с октября 1989 г. по сентябрь 1990 г. На этом этапе в ответ на принятую 23 июня в Кишиневе Декларацию о суверенитете, были провозглашены сначала Гагаузская (19 августа), а затем и Приднестровская (2 сентября) республики.
Порогом агрессии (3-й этап) стала осень 1990 г., когда состоялась так называемая «волунтариада» (поход в октябре молдавских волонтеров против Гагаузии) и дубоссарский расстрел (2 ноября), в ходе которого были убиты 3 человека.
Огосударствление (4-й этап) охватывает период с ноября 1990 г. по март 1992 г. В этот период началось построение государственности Молдовы и наполнение реальным содержанием суверенитета Приднестровья. Агрессия (5-й этап) началось 1 марта 1992 г. нападением на Дубоссары, что и послужило началом военной операции Молдовы в Приднестровье. В Бендерах 19 июня 1992 г. началась по сути гражданская война, длившаяся до 21 июля. Потери Приднестровья в результате «горячей фазы конфликта» составили около 500 человек убитыми, 900 - раненными, 50 - пропавшими без вести. Потери Молдовы до сих пор не обнародованы.
Переговорный процесс (6-й этап) начался 21 июля 1992 г. Президенты России и Молдовы в присутствии Президента Приднестровья подписали Соглашение «О принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровском регионе Республика Молдова». Этот этап длится до сих пор.197
Таким образом, рассмотрению и характеристике первых пяти этапов противостояния посвящен данный раздел диссертационного исследования.
При изучении приднестровского конфликта важно учитывать, что Молдова - уникальна среди бывших республик Советского Союза тем, что она граничит с государством, в котором проживает этнос, очень близкий к молдаванам - Румынией (как указывалось выше, существует направление в научных и политических кругах, согласно которому не существует, молдавского этноса - он является субстратом румынского этноса, либо входит в состав румынской этнонации). Не случайно идеологами движения за обретение Советской Молдавией государственного суверенитета выступили представители довольно тонкого слоя националистически, унионистски настроенной в отношении Румынии интеллигенции: писатели, поэты, журналисты, артисты, преподаватели вузов. Они развернули широкую кампанию в СМИ по «восстановлению исторической правды» с целью доказать, что молдаване составляют с румынами единую нацию и являются потомками древних римлян и т.п.
Непризнанные государства на постсоветском пространстве как часть международных проблем
Непризнанные государства, возникшие как результат распада Союза ССР, - Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) (как часть Молдовы), Нагорно-Карабахская Республика (НКР) (в составе Азербайджана), Республика Абхазия, Республика Южная Осетия (официально входящие в состав Грузии) - они не существуют для мирового сообщества с формально-правовой точки зрения. Но вместе с тем, они являются полноценными участниками международных отношений на постсоветском пространстве и не только.407 Так, С. Маркедонов полагает, что процесс американизации и европеизации постсоветского пространства в значительной степени был вызван стремлением новых независимых государств (Грузии, Азербайджана и Молдовы) вернуть военно-политический контроль над утраченными регионами в условиях, когда последние пользуются поддержкой со стороны России.408
Феномен непризнанных государств, судя по всему, следует рассматривать не с точки зрения формального конституционного права, а, скорее, с точки зрения фактического. Этот феномен может быть исследован и понят исключительно в правовых терминах. «Само создание непризнанных государств и начало борьбы за их признание - факты эмоционально-символического и социокультурного плана, без учета которых невозможно любое эффективное урегулирование межэтнических споров как неизбежного спутника этих особых государственных образований».409
С. Маркедонов, рассматривая критерии признания - чем непризнанные государства отличаются от признанных, отмечает, что в первую очередь следует ориентироваться на уровень поддержки населением этих непризнанных государств своих властей. Но среди критериев, которые применяет мировое сообщество к этим образованиям, он выделяет следующие:
1) наличие официального статуса. Однако мировое сообщество, утверждающее такой статус, само попало в ситуацию, когда критерии признания или непризнания оказались весьма размыты. Непризнанные образования называют «самопровозглашенными», однако это неверно - дело в том, что большинство государств так или иначе сами себя провозгласили.
2) обеспечение суверенитета непризнанных государств на
подведомственной территории. С этим пунктом у большинства непризнанных государств есть существенные проблемы: Приднестровье лишь частично осуществляет свою юрисдикцию над Бендерами, суверенитет Абхазии не распространяется на Кодорское ущелье (Абхазскую Сванетию), весьма слабым является административный контроль над мегрелоязычным Гэльским районом. Южная Осетия фактически не владеет ситуацией в грузинских анклавах. Это связано с тем, как указывалось выше на примере ПМР, что границы непризнанных государств не всегда совпадают с границами бывших советских автономий. Аналогичная же ситуация с Нагорным Карабахом.
3) обеспечение суверенитета бывших советских республик на подведомственной территории. К 1991 году Баку практически утратил контроль над почти всей территорией ИКАО, а в 1994-м - над семью собственно азербайджанскими районами. В 1992 году от Грузии отделилась большая часть территории Юго-Осетинской Автономной Области,, а в сентябре 1993-го из-под юрисдикции Тбилиси вышла Абхазия. В том же году Республика Молдова перестала контролировать самопровозглашенную Приднестровскую Республику.
4) большая состоятельность признанных государств по сравнению с непризнанными. По признанию большинства специалистов, государственные институты Нагорного Карабаха намного эффективнее азербайджанских, в Приднестровье они не уступают молдавским, а в Абхазии армия, полиция, чиновничий аппарат действовали (по крайней мере, во времена Шеварднадзе) намного успешнее, чем в Грузии. По мнению немецкого политолога Штефана Трёбста, именно государственная состоятельность не позволяет рассматривать непризнанные государства в качестве «бандитских анклавов». Последние не претендуют на легитимность, не нуждаются в государственной символике.
5) степень демократичности режима. Этот критерий также не работает при сравнении непризнанных и признанных государств - особенно если различать такие понятия как непризнанность и авторитаризм. По признанию С. Маркедонова, «в Нагорном Карабахе в отличие от Азербайджана никому и в голову не придет всерьез готовить операцию «преемник» по передаче власти от отца к сыну или даже обсуждать подобные сценарии». Здесь главу республики избирали трижды (последний раз в августе 2002 года), в 2005-м прошли очередные парламентские выборы. Состоялись уже три избирательные кампании по выборам глав местного самоуправления. В ходе последней кампании в августе 2004-го пост мэра Степанакерта получил глава оппозиционного «Движения-88» Эдуард Агабекян. А вот в признанной Организацией Объединенных Наций Армении выборы мэра Еревана еще только предусматриваются пакетом конституционных поправок. В Абхазии и Южной Осетии созданы прецеденты передачи высшей власти через процедуру выборов - в Грузии же все президенты покидали свой пост в результате силовых действий. Что касается Приднестровья, то хотя ОБСЕ проигнорировала последние парламентские выборы в республике (11 декабря 2005 года), новый избирательный кодекс ПМР предусматривает и обязательное наличие в бюллетене пункта «против всех», и четкую процедуру отзыва депутата. Председатель избирательной комиссии любого уровня обязан (!) подписывать все составленные акты о нарушениях.410 Действительно, Игорь Смирнов — единственный бессменный лидер среди президентов de facto государств (так называет С. Маркедонов и ряд других исследователей непризнанные государства, состоявшиеся политически, экономически и институционально). Однако на территории ПМР прошло уже 7 референдумов по ключевым вопросам развития общества и государства. На парламентских выборах в декабре 2005 г. партия власти «Республика» была побеждена оппозиционным блоком «Обновление» (который взял 23 места из 43-х, включая пост спикера парламента).
