Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Повседневная жизнь Костромы и Ярославля в начале XX в .
1. Общая характеристика провинциальных губернских центров и их населения С.29-54
2. Внешний облик города. Районирование, благоустройство и санитарное состояние городского пространства. Жилищно-бытовые условия существования горожан С.55-101
3. Ритм жизни, нравы, досуг и отдых горожан. Материальные аспекты бы та С.102-133
4. Заболевания, бытовые происшествия, преступность, пьянство, проституция как факторы повседневной жизни Костромы и Ярославля С.134-162
Глава II. Влияние Русско-японской войны 1904-1905 гг. и Первой русской революции 1905-1907 гг. на жизнь и быт костромичей и ярославцев .
1. Война на Дальнем Востоке и ее влияние на быт населения Костромы и Ярославля С.163-172
2. Повседневная жизнь провинциальных губернских центров в годы Первой русской революция: характерные черты и новые элементы С.173-213
Заключение С.214-220
Список источников и литературы
- Внешний облик города. Районирование, благоустройство и санитарное состояние городского пространства. Жилищно-бытовые условия существования горожан
- Ритм жизни, нравы, досуг и отдых горожан. Материальные аспекты бы та
- Война на Дальнем Востоке и ее влияние на быт населения Костромы и Ярославля
- Повседневная жизнь провинциальных губернских центров в годы Первой русской революция: характерные черты и новые элементы
Внешний облик города. Районирование, благоустройство и санитарное состояние городского пространства. Жилищно-бытовые условия существования горожан
При всем многообразии исторических источников историку трудно выделить те, которые описывали бы непосредственно повседневность. В связи с этим круг привлекаемых источников должен быть максимально широк. Документальная база исследования классифицирована по видовому признаку, источники дифференцируются по своему происхождению и функциональному назначению на несколько групп. Источники также делятся на неопубликованные и опубликованные. Неопубликованные источники хранятся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и двух региональных архивов – Государственного архива Костромской области (ГАКО) и Государственного архива Ярославской области (ГАЯО). Всего нами было проработано 159 дел из 21 фонда вышеуказанных архивных учреждений.
Первая группа источников представлена документами законодательного характера, идущими как от центральной, так и от местной власти. Главными источниками данной категории являются общероссийские Городовые положения 1870 г. и 1892 г., а также основанные на них местные своды правил и постановлений для жителей губернских центров (которые публиковались на страницах «Губернских ведо-мостей»)1. По сути данные документы определяли содержание быта городов и правила устройства различных сфер городского хозяйства. Еще два важнейших акта относятся уже к периоду 1905 г. Речь идет об «Указе об укреплении начал веротерпи-мости»2 и «Манифесте об усовершенствовании государственного порядка»3. Первый акт изменил отношения между официальным православием и старообрядчеством, предоставив последнему право на легальное существование. Второй документ оказал значительное влияние на общественно-политическую ситуацию в стране, что сказалось и на обстановке в губернских центрах.
Вторая группа включает в себя делопроизводственную документацию. Документы данной группы в основном представлены докладами городских управ, журналами и выписками из заседаний городских дум, докладными записками, циркулярами губернатора по различным вопросам жизни губернских центров (распределение земель, городское строительство, благоустройство, борьба с антисанитарией и предупреждение эпидемий заразных болезней, организация уличного освещения, водоснабжения и телефонной связи, организация медицинской помощи населению, открытие новых учреждений, основание печатных изданий, благотворительность, предотвращение пожаров, борьба с преступностью, пьянством, проституцией и др.)1. Интерес представляют рапорты и донесения должностных лиц, касающиеся антиправительственной агитации, пропаганды и деятельности2, сведения о революционной обстановке и выступлениях в губерниях и их центральных городах3, нелегальной печати4, ведомости и дела о городских происшествиях (несчастные случаи, преступления, пожары)5 и др.
Третья группа источников представлена статистическими и справочными материалами. В первую очередь речь идет об «Обзорах губерний», являвшихся приложениями ко всеподданнейшим отчетам Костромского и Ярославского губернаторов. Материалы отчетов представляют информацию по всем отраслям жизни губерний – сельскому хозяйству, промышленности, народному образованию, здравоохранению, благотворительности, происшествиям и др. Статистика, касающаяся непосредственно губернских центров, выделена в них отдельно1. Для определения количества и детальной характеристики состава населения Костромы и Ярославля на рубеже XIX – XX вв. нами были использованы материалы «Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.», отражающей сословную, конфессиональную, национальную и пр. дифференциацию жителей губернских центров2.
Некоторые справочные (церковные календари, дни замечательных событий и т.д.) и статистические (списки городов и населенных пунктов с указанием населения и др.) данные содержатся в общероссийском календаре А.С. Суворина, однако большая часть представленной там информации опирается как раз на данные вышеуказанной переписи. Местные календари и памятные книжки представляют куда более детальную информацию, в них размещены таблицы праздничных и неприсутственных дней, православный церковный календарь с указанием крестных ходов, престольных и местных праздников, перечни торгово-промышленных заведений, списки государственных и общественных учреждений и их личного состава и т.д. Среди всех губерний и областей Российской империи нет ни одной, где памятные книжки и календари были бы представлены за каждый год (с сер. XIX в. и вплоть до 1917 г.) в полном объеме, в связи с чем данные по «Памятным книжкам Ярославской губерний» за 1901, 1902, 1904 и 1907 гг. не имеются, в то время как «Костромские календари» за 1901-1907 гг. являются доступными для изучения. «Памятные книжки по Костромской губернии» за 1900-1907 гг. не представлены.
Отдельный интерес представляют ведомости о справочных ценах на основные товары местного рынка (продукты питания, предметы обихода, строительные материалы и др.) и о стоимости рабочих рук3. Отчеты врачей содержат таблицы, представляющие количественные показатели, позволяющие судить о характере наиболее распространенных заболеваний, часть
Четвертую группу составляют материалы местной периодической печати, предоставляющей возможность выявить непосредственные условия существования обывателей, проанализировать их потребности, проблемы и заботы. Всего нами было изучено 8 газет2, среди которых «Костромские губернские ведомости», «Ярославские губернские ведомости», «Костромские епархиальные ведомости», «Ярославские епархиальные ведомости», «Костромской листок» (с 1906 г. издание сменило ряд названий – «Костромская жизнь», «Костромская речь», «Костромская газета», «Костромской край»), «Поволжский вестник», «Рабочий» (обе – г. Кострома), «Северный край» (с конца 1905 г. до июня 1907 г. издание так же сменило ряд названий – «Северная область», «Северная газета», «Северная мысль», «Северные отклики», «Северный голос», «Северная речь», «Северный курьер» и «Новый Северный край»).
Ритм жизни, нравы, досуг и отдых горожан. Материальные аспекты бы та
Личное и потомственное дворянство на руб. XIX-XX вв. утрачивало свои позиции, многим приходилось экстренно заниматься «… изысканием средств к улучшению своего быта»1. Попутно дворяне избавлялись от «барских» привычек и все более сближались с растущими слоями городской буржуазии (в состав которой входили разбогатевшие выходцы из мещан и крестьян), интеллигенции и служащих2. Н.Ф. Чалеев-Костромской писал: «На моих глазах тают помещики. Выводится эта порода людей. … Колупаевы, Зеваевы, Вихоревы и прочие остатки когда-то сытых помещиков одни за другими вылетают из своих Отрадных, Малиновок, Зевае-вок, насиженных дедовских теплых уголков, в города. Вылетают с вытаращенными глазами, ничего не умеющие, ничего не знающие, и рады-радехоньки, если их примут в лоно акцизное или какое-нибудь другое учреждение»3. Дворянство к началу XX в. более тяготело к коммерции или общественной службе. Для многих города являлись последней возможностью для обустройства своего быта в условиях разорения поместных владений.
Около 2% от общего количества населения Костромы и Ярославля составляло купечество, которое, равно как и растущий слой буржуазии, было занято накоплением, сохранением и приумножением капитала, а также поиском вариантов для развития и расширения производства, нахождением возможных путей решений конфликтов с наемными работниками – приказчиками и фабрично-заводскими рабочими, и не принимало активного участия в общественной жизни4. Трудовые споры и конфликты многие хозяева и представители администрации местных производст Костромской листок. - 1900, №51. 14 мая 1900 г. С.2.
Российская повседневность: вторая половина XIX – начало XXI в. - М., 2009. С. 19-20. Чалеев-Костромской Н.Ф. Воспоминания. – Кострома, 2006. С. 67. ГАЯО. Ф.73. Оп. 1. Т.3. Д.7251. Л. 8-9. венных заведений считали жизненной нормой, спецификой собственной работы1. С.В. Дмитриев служивший в кон. XIX – нач. XX в. мальчиком в состоятельной ярославской купеческой семье Огняновых в своих мемуарах подробно описывает цикл их повседневного быта. Главными основами жизни купеческой семьи были аккуратность и чистота, что было связано и с профессиональной деятельностью – аккуратность в делах проецировалась на быт. Жизнь таких семей была полна старых привычек и устоявшихся традиций, которые никто не смел нарушать – это касалось и будних дней, и праздников, связанных с православной традицией2.
Немногочисленным, но достаточно крепким сословием оставалось городское духовенство, положение и состояние которого к нач. XX в. претерпели значительные изменения. В кон. 60-х гг. XIX в. были приняты новые уставы духовных семинарий и академий, было расширено преподавание общеобразовательных дисциплин, поощрялось устройство библиотек и внеклассное чтение, а доступ к обучению был открыт для выходцев из всех сословий, что способствовало «…становлению нового типа священника – более образованного, теснее связанного со светской жизнью, не боявшегося затрагивать острые общественные вопросы»3. Одной из особенностей данного сословия в нач. XX в. стало стремление к обмирщению – желание носить светскую одежду, чрезмерный интерес к внецерковной культуре, стремление детей священников к выходу из сословия4. Роль и поведение духовенства в обществе во многом определялись положением РПЦ в социально-политической системе Российской империи, в том числе и экономическим5. Ярославский губернатор в отчете за 1906 г. отмечал, что духовенство весьма зажиточно6. Это утверждение было более справедливо по отношению именно к городскому духовенству. Сельские священники неоднократно писали в «Епархиальные ведомости» о том, что они находятся на грани бедности: «Большинство нашего духовенства, при материальной необеспе 1 Пушкарева И.М. Рабочие – предприниматели –многосемейному сельскому священнику на правах городского духовенства, каждое утро отправляющего своих кухарок на рынок за провизией, не мыслимо»1. Особой кассой для священнослужителей была «кружка», стоявшая на жертвеннике в алтаре, там хранились все деньги, поступавшие от молебнов, поминаний, крестин, венчаний и т.д. Ежемесячно доход с нее подсчитывался и делился всем причтом. Священники в богатых городских приходах получали при «дележе кружки» до 6000 р. в год (50% от всей суммы), дьяконы – до 3000 р. (30%), псаломщики и др. – около 1500 р. (20%) с учетом содержания на готовых квартирах с отоплением2. Трудность учета церковных доходов позволяла «наживаться» на них не только старостам и священникам, но и низшему клиру. Далеко не все приходы губернских центров могли похвастаться такой прибылью, поэтому в среде городского духовенства также были нуждавшиеся – низший церковный клир (псаломщики, пономари, дьячки), выполнявший многочисленные обязанности, в том числе и черновую работу3. Условия городского пространства расширяли возможности для межсословной коммуникации и проникновения в сознание священнослужителей светских установок4. К нач. XX в. духовенство теряло сословные черты, по сути превращаясь в сугубо профессиональную группу. А.В. Скутнев отмечал, что духовное лицо должно было соответствовать собственному званию не только во время исполнения обязанностей, но и при появлении в обществе. Даже единственный проступок бросал тень не только на самого провинившегося, но на все сословие в целом5. Стремление молодого поколения к выходу из сословных рамок выражалось в желании сменить духовную службу на гражданскую6.
Война на Дальнем Востоке и ее влияние на быт населения Костромы и Ярославля
Учитывая все вышеозначенное, выделим такую категорию повседневности губернских центров как «городские неудобства», включающую в себя бытовые факторы, осложнявшие существование обывателей. Некоторые из них напрямую зависели от погодных и климатических условий, проще говоря, времени года. Многие неудобства создавались самими горожанами, пренебрегавшими установленными правилами в силу собственной лени или недостатка средств.
Рассмотрим данные неудобства посезонно. В конце осени – начале зимы на центральную Россию обрушивались обильные снегопады, которые не только добавляли хлопот местным жителям, но и нарушали работу транспортных сетей, в частности, железных дорог2. В Ярославле зимой замерзали отведенные от городского водопровода места забора воды, устроенные по образу колодцев. Это не только лишало многих обывателей возможности получить там воду для бытовых нужд, но ограничивало доступные способы добычи воды во время тушения пожаров3. Когда зима отступала перед горожанами возникала задача очистки дворов от грязного снега, кроме того, таяние снегов обнажало многочисленные залежи мусора по всей территории города. Чаще всего задача эта решалась наиболее быстрым и наименее энергозатратным способом – грязный снег вместе с мусором вывозился за пределы двора и сваливался где-либо в пределах городской черты, в данном отношении больше всего страдали концевые участки окраинных улиц и местные пруды4.
В конце зимы – начале весны домовладельцы начинали чистку крыш от снега и нависавших ледяных глыб в целях предупреждения неожиданного схода и угрозы падения на прохожих. Это делали далеко не все, что становилось дополнительным источником опасности для горожан5. 83 всевидящим оком кого следует. Снег на крышах висит целыми лавинами и ежеминутно грозит падением на головы прохожих, тротуары в свою очередь не посыпаются песком, и обледенелый снег не скалывается, почему середина тротуара представляет из себя возвышение, спускающееся наклонами по обе стороны»1.
Таяние снега весной делало отдельные городские улицы и целые кварталы в буквальном смысле непроходимыми, давала о себе давала знать проблема устройства городских мостовых и тротуаров2. Те улицы, основное покрытие которых было грунтовым или песчаным, при обильном количестве талой воды, как было принято говорить в народе, превращались в «кашу». Порой горожане вязли в грязи настолько сильно, что не могли выбраться оттуда без посторонней помощи3. Это фактически отделяло их жителей от основной части города, в которой были сосредоточены магазины, школы, больницы и т.д. Даже извозчики отказывались ехать в те места, где увеличивался риск падения лошади и поломки повозки из-за грязи и разбитых дорог – в основном речь шла о городских окраинах и небольших переулках4. Местная пресса писала по данному поводу: «С наступлением дождливых дней весь обширный фабричный район с его бедняками-обывателями, благодаря непролазной грязи, совершенно изолируется от остальных частей города, извозчики и водовозы требуют двойные деньги, а крестьяне не берутся доставлять дрова ни за какую цену. Путешествовать пешком ночью по фабричным улицам совсем невозможно, так как фонари-коптилки имеются только на уличных углах»5. Один из корреспондентов газеты «Рабочий» записал беседу с одним из домовладельцев с городских окраин, который жаловался: «Помилуйте, – для главных улиц и мостовые и фонари на каждом шагу, там поди (на Русиной, наприм.) сейчас уже почти сухо, а у нас около фабрик вон какая топь; Еще недельку, и на лошадях никто не проедет, таскай все на себе, картошки и той нигде не достанешь! А по ночам как в аду – темень – глаза выко-ли»6. Таяние снегов и весенние паводки пагубно сказывали на состоянии низменностей. В Костроме в большей степени страдала заволжская местность – с. Селище, с. Городище, Спасская и Никольская слободы. Во время разлива р. Волги многие дома там практически стояли в воде1. В Ярославле от этой проблемы страдала закото-росльная часть, в особенности Коровницкая слобода, которая сильно затоплялась каждую весну, и сообщение между домами осуществлялось на лодках2. А. Анохин отмечал: «В многоводные весны в самом плачевном положении оказывались подгорные местности города. Здания, стоявшие на склонах, обращенных к волжскому берегу, затапливались. Их подвальные и первые этажи, погреба, ледники, надворные постройки заливались водой. Ее потоки не щадили ничего: смывались огороды, сараи, заборы, страдали садовые посадки»3.
Во время оттепели тротуары обледеневали и становились скользкими, что приводило к падениям и ушибам горожан4. Наибольшее количество падений наблюдалось на тех тротуарах, которые не были посыпаны песком5. Со сходом снежно-ледяного покрова начинались работы по починке и замощению имевшегося дорожного покрытия, открывался строительный сезон. Даже эти, казалось бы, благие дела, приносили в повседневную жизнь обывателей дополнительные неудобства. Дорожные работы зачастую производились небрежно, а мостовые и тротуары заваливались щебнем, камнями, бочками, что создавало для пешеходов угрозу падения и получения увечий6. Во время строительства и ремонта своих домов многие обыватели заваливали улицы и проезды всевозможными материалами, совершенно не принимая во внимание тот факт, что создают неудобства повозкам и пешеходам7.
Повседневная жизнь провинциальных губернских центров в годы Первой русской революция: характерные черты и новые элементы
Все это по обыкновению убого и жалко, но заманивает народ: все же взамен пустого места или не всем доступной грязной «гостиницы», оно дает отдыхающему трудовому люду какой-нибудь суррогат «веселья»»1.
Следующей «праздничной» порой было лето. Обычными летними забавами костромичей и ярославцев были купание и катание на лодках. Многие открывали купальный сезон в конце весны. Купание было не только развлечением – оно спасало обывателей от зноя и пыли. Власти определяли места для устроения специальных купален, представлявшие собой увязанные друг с другом бревна, обозначавшие разрешенные для купания границы. Рядом с купальнями дежурили матросы со спасательных станций2. Запрещалось купаться в общественных местах – близ пароходных пристаней, около перевозов, платьемоен, жилых домов и т.д.3. На берегах устраивались огороженные балаганы с лавками для переодевания – отдельно для мужчин и женщин4. С продвижением весны на реках появлялись временные спасательные пункты, состоящие из нескольких матросов, чаще всего при 1-2 лодках5. На деле постановление о запрете купания в общественных местах массово нарушалось. Если в Ярославле в нач. XX в. устройство купален, отдаваемое городскими властями на торги, было весьма прибыльным делом, то в Костроме оно только набирало обороты. Не все горожане были готовы платить за данное удовольствие, однако желающих все же находилось немало, некоторые сразу приобретали сезонный абонемент на пользование купальней, в которой, в отличие от «диких условий», можно было за определенную плату выпить чая, попросить зеркало, мыло и полотенце. В Костроме с 1901 г. при содействии хозяев фабрично-заводских предприятий стали устраиваться купальни в прибрежных зонах рабочего района, которые привлекали немалое количество местных жителей6. Некоторые из горожан предпочитали удалиться от по-1 113 сторонних глаз, выбирая для купания удаленные места – прибрежные березовые рощи, песчаные косы и др. Сюда на целый день приходили целые семьи и шумные компании1. Горожане, имевшие собственные лодки, использовали их для речных прогулок. Лодки можно было брать напрокат в местных станциях. Станции, помимо сдачи лодок в аренду, предоставляли услуги по их хранению, ремонту и покраске, а также продавали катера. В теплое время и при хорошей погоде за лодками и катерами выстраивались целые очереди и получить их удавалось далеко не каждому2.
С каждым годом рос спрос на дачи, которые были излюбленными местами для отдыха более состоятельной части горожан. Несмотря на то, что в нач. XX в. в пригородных поселениях для этих целей активно строились новые дома, многие начинали подыскивать дачное место еще зимой, потому что с приближением к лету конкуренция за возможность арендовать домик значительно росла3. Не успевал сойти снег, а газеты уже были полны объявлений о сдаче дачных домиков, в то время как местные магазины предлагали обывателю широкий выбор товаров для отдыха и путешествий – от предметов гардероба, средств гигиены и медикаментов до дачной мебели, которую можно было не только приобрести, но и взять в аренду4. Многие домики арендовались гостями из Петербурга и Москвы5. Е.П. Навоев в справочнике о Костроме указывал: «Местности, лежащие по обеим сторонам Волги принадлежат к числу здоровых и привлекательных окрестностей гор. Костромы. Дачи большей частью расположены в сосновых рощах на возвышенных берегах Волги»6. Сам переезд семьи на дачу занимал целый день, а то и несколько, т.к. необходимо было перевезти туда мебель, посуду и прочую домашнюю утварь, а также доставить все семейство и прислугу7. Заводить и содержать собственные дачные участки мог лишь ограниченный круг горожан, в основном, купцы, фабриканты и некоторые из высокопоставленных чиновников. Их дачи отличались особой роскошью и благоустро 114 енностью. «Дачниками» считались и те, кто просто уезжал на лето в сельскую местность на отдых, пусть даже в небольшую избу, доставшуюся по наследству1. Те, кто на лето оставался в городе, в выходные дни собирались за городом и устраивали небольшие «пикники» – ели, выпивали, жгли костры. Нередко происходили ссоры и драки, однако, потом нередко после этого между ссорившимися заключалась «мировая», скрепляемая совместным распитием спиртных напитков2.
Первые осенние дни были логическим продолжением летнего времени. Дачники прибывали домой, возвращаясь к работе и своим привычным занятиям. На реках становилось меньше лодок и катеров, редела гулявшая по городским бульварам публика, сворачивали свою деятельность киоски с мороженым, напитками, бульварные кафе и рестораны. Улицы становились менее оживленными. С берегов р. Волги исчезали летние сооружения – купальни, плавучие рестораны, лодочные стоянки, постепенно сворачивалась береговая торговля, сокращалось количество рейсов местных пароходов, переходивших на осеннее расписание. Работа продолжала кипеть только лишь у грузовых пристаней. Огромное количество горожан собиралась на проводы пароходов в последние в сезоне рейс. С середины ноября начинался ледостав3. Губернские центры постепенно переходили на зимний ритм.
«Всесезонным» развлечением был городской театр, история которого для Костромы и Ярославля имела общую нить. Для ярославцев местный театр представлял предмет особой гордости4 – основанный в 1748 г. уроженцем Костромы Ф. Волковым и ярославским купцом Полушкиным, он стал первым театром Российской империи. Публика губернских центров была весьма притязательна – постоянные гастроли столичных знаменитостей задавали высокий стандарт качества для местных театральных групп5. Костромские и Ярославские газеты были полны заметок, содержавших массу оценок, похвалы или критики в адрес той или иной постановки. С. Лесневский писал: «Театр русской провинции
