Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Российская внешняя политика в годы обострения кризиса на территории бывшей югославии
1.1 Югославский кризис и позиция Советского Союза 33
1.2 Период пассивности РФ (декабрь 1991 - конец 1992) 43
1.3 Активизация политики России в югославском кризисе (1993 - конец 1995) 59
ГЛАВА 2. Попытки изменения курса россии.после дейтона
2.1 Корректировка внешнеполитической линииРоссийской Федерации 100
2.2 Осуществление политики Россиина территории бывшей Югославии в 1996-1998 гг . 110
ГЛАВА 3. Внешнеполитическая деятельность России в конце 90-х гг
3.1 Кризис в Косове и политика России 129
3.2 Изменение российской позиции в косовском конфликте 152
Заключение 175
Приложение 180
Источники и литература 189
- Период пассивности РФ (декабрь 1991 - конец 1992)
- Активизация политики России в югославском кризисе (1993 - конец 1995)
- Осуществление политики Россиина территории бывшей Югославии в 1996-1998 гг
- Изменение российской позиции в косовском конфликте
Период пассивности РФ (декабрь 1991 - конец 1992)
В декабре 1991 г. с подписанием Беловежских соглашений руководителями трех суверенных государств - России, Украины и Белоруссии — фактически перестал существовать Союз Советских Социалистических Республик. Распад СССР изменил положение России на международной арене, ее политические и экономические связи с внешним миром. 18 декабря 1991 г. указом президента России Б.Н. Ельцина все функции и полномочия министерства иностранных дел Советского Союза были переданы в введение МИД РСФСР, роль которого при существующем СССР была точно не определена и в основном сводилась к оформлению виз. Н.И. Рыжков, занимавший в то время пост председателя Совета министров СССР, так описывает сложившуюся ситуацию дублирования государственных ведомств: «О роли республиканских же министерств и .оворить не приходится. Ну, вот чем занимался МИД РСФСР, например? Ответ ясен: ничем. Оно посильно дублировало приказы старшего, союзного «брата»108. Следовательно, всеми вопросами внешней политики государства единолично занималось МИД СССР. В создавшихся принципиально новых условиях после распада Советского Союза министерство иностранных дел продолжал возглавлять А.В. Козырев. Свой выбор президент Российской Федерации аргументировал следующим образом: «С самого начала Андрей Козырев был очень спорной фигурой... Я присматривался к министру иностранных дел долго, осторожно и внимательно. Думаю, что выбор был сделан все-таки правильный. Сохраняя опыт, школу, дипломатические традиции, старый советский МИД надо было реформировать. Козырев должен был создать не на словах, а на деле модель мирной российской дипломатии... Молодость Козырева, его выдержка, его холодноватый профессионализм помогают ему не потеряться, не сломаться в этом непрерывном, порой сводящем с ума потоке переговоров, инициатив, встречных инициатив, миротворческих планов и так далее»109. Возглавив министерство иностранных дел, А.В. Козырев был наделен президентом всеми полномочиями в принятии основных внешнеполитических решений. Новой политикой российского МИД стал отказ от советских элементов во внешней политике - от «сфер влияния», глобализации, были признаны ошибки советской дипломатии в Венгрии, Чехословакии, Афганистане, провозглашено отсутствие у РФ внешнеполитических противников, даже потенциальных, а также практически были отвергнуты все союзники Советского Союза.
На заседании совета СБСЕ в Праге 30 января 1992 г. А.В. Козырев так определил задачи и цели внешней политике новой демократической России: «нашей задачей является выход на дружественные, а в перспективе и союзнические отношения с Западом..., а наша цель - включиться в сообщество демократических государств с рыночной экономикой»110. Кроме того, своими внешнеполитическими действиями российская дипломатия должна была не допустить международной изоляции РФ и обеспечить поддержку со стороны западных стран российских демократических реформ. А.В. Козыреву на посту министра иностранных дел действительно удалось добиться позитивных сдвигов в отношениях с западными странами, достаточно легко решить вопрос правопреемства России по отношению к Советскому Союзу, занять прежнее место в СБ ООН, и как пишет Е.Т. Гайдар, А.В. Козырев за три года «завоевал немалый международный авторитет, стал символом новой внешнеполитической стратегии России, ориентированной на интеграцию в европейские структуры, систему союзов с рыночными демократиями»111. Однако ценой такого курса стал отказ Российской Федерации от самостоятельной внешней политики, забвение национальных интересов, а впоследствии и практически полная утрата международного авторитета. Что же касается непосредственно политики российской дипломатии на балканском направлении, то она фактически была продолжением курса М.С. Горбачева и министра иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе, провозгласивших основой «нового мышления» во внешней политике невмешательство во внутренние дела других государств и доминирование общечеловеческих ценностей над национальными интересами отдельных государств. Пассивность и отсутствие какой-либо ясной концепции поведения России в югославском кризисе, и отсюда непоследовательность предпринимаемых шагов, стало характерной чертой российской балканской политики начала 90-х гг. В конце 1991 - начале 1992 гг. российская дипломатия, не предпринимая каких-либо самостоятельных действий и одобрительно отзываясь практически обо всех инициативах мирового сообщества по урегулированию кризиса на территории бывшей Югославии, выступала за сохранение территориальной целостности СФРЮ, неприкосновенность границ, единство югославского государства.
Однако в феврале 1992 г. позиция России изменилась. Б.Н. Ельцин 1 февраля 1992 г. на пресс-конференции по завершении заседания Совета Безопасности ООН заявил, что Россия ведет диалог с руководителями Словении и Хорватии о признании этих республик Российской Федерацией. По словам российского президента «...в начале следующей недели Россия признает независимость этих двух государств»112. И действительно в середине февраля 1992 г. МИД России сделал заявление о признании правительством Российской Федерации государственной независимости Республик Словении и Хорватии, «исходя из права народов на самоопределение, как основного принципа международного права», и подчеркнул, что Россия «выражает надежду на сохранение и развитие отношений традиционной дружбы и всестороннего сотрудничества между народами этих республик и Россией»113. В апреле 1992 г. в условиях крайнего осложнения ситуации в БиГ российское правительство вслед за США и европейскими странами признало также государственную независимость Боснии, а затем в СБ ООН и на заседании Генеральной Ассамблеи Россия поддержала принятие в ООН Боснии и Герцеговины наряду с другими республиками бывшей Югославии. Аргументируя такую поспешность, директор Департамента информации и печати МИД СВ. Ястржембский отметил, что «единый подход в вопросе признания всеми ведущими государст
Активизация политики России в югославском кризисе (1993 - конец 1995)
В 1993 г. впервые президентом России была сформулирована концепция внешней политики РФ. В ее основе лежала констатация «отхода внешнеполитической линии от политики «нового мышления» и «возрождения России как демократического, свободного государства... при включении РФ в мировое сообщество как великой державы»137. При определении основных направлений внешней политики Российской Федерации Б.Н. Ельцин особый акцент сделал на необходимости установления партнерских, а в перспективе и союзнических, отношений с США - гарантом создания «благоприятной внешней среды для проведения внутренних демократических реформ в России», а также на необходимости интеграции России в европейские структуры, прежде всего, в Совет Европы. В русле заявленной президентом внешнеполитической концепции в 1993 г. Россия делает попытки подключиться к европейским интеграционным процессам, содействовать реализации идеи единой демократической Европы (предполагалось, что РФ станет неотъемлемой частью Европы) и занять достойное место в мировом сообществе. В соответствии с этой линией российская дипломатия активизировала внешнюю политику, в том числе и на балканском направлении, но она проводилась в русле внешнеполитического курса США и других западных стран.
Данную позицию Российской Федерации в кризисе на Балканах четко обозначил Б.Н. Ельцин на совместной пресс-конференции рос сийского и американского президентов в январе 1993 г.: «Мы раньше поддерживали позицию Соединенных Штатов при принятии резолюций Советом Безопасности ООН. Будем и дальше вести такую же линию. Одновременно хотим также все-таки попытаться вести линию на перемирие в Сербии и в целом Югославии более активно, чем мы делали это до сих пор»138. В свою очередь американский президент, одобряя внешнеполитический курс российского главы государства, выказал желание США сотрудничать с Россией в урегулировании конфликтов во всем мире. Подобную точку зрения впоследствии неоднократно повторял российский министр иностранных дел, подчеркивая, что миротворчество в Европе требовало совместных усилий ведущих государств мира, и на Балканах «эффективной могла быть только общая позиция
России и ее западных партнеров, не дающая участникам конфликта играть на расхождениях в наших подходах и полностью учитывающая положение всех держав»139. Будучи убежденными в необходимости консенсуса среди всех посредников урегулирования конфликтов на территории бывшей Югославии для достижения мира и стабильности на Балканах, российские дипломаты поддержали и активно способствовали реализации мирного плана Вэнса-Оуэна, предусматривающего деление единой БиГ на десять провинций - три сербские, две мусульманские, одну хорватскую и три со смешанным хорватско-мусульманским населением [См. Приложение 1]. Планом в целом были удовлетворены только хорваты, по скольку по нему они получали достаточные территориальные приращения, сербы и мусульмане в свою очередь подвергли инициативы мирового сообщества критике и не выразили готовности подписать все части плана. Еще одной чертой внешней политики России на балканском направлении стала ее активизация при подчеркнутом дистанцировании от всех враждующих сторон в конфликтах на территории бывшей Югославии. Такой курс «отстраненной активности» означал отказ от реализации каких-либо собственных интересов в регионе, и как следствие ослабление позиции России на Балканах. Российская Федерация активно осудила, предпринятое во второй половине января 1993 г., широкомасштабное наступление хорватской армии вблизи моста в Масленице (сектор «Юг») Республики Сербской Краины, находящейся под защитой «голубых касок» с весны 1992 г. в том числе и российского батальона [См. Приложение 5]. По инициативе дипломатического корпуса России Совет Безопасности ООН принял резолюцию №802 от 25 января 1993 г. с критикой военных акций Хорватии против сербского населения, и требованием немедленного прекращения хорватскими вооруженными формированиями враждебных действий в районах, охраняемых миротворческим контингентом ООН, а также вывода хорватских вооруженных сил из этих районов140. Кроме того, российский представитель во время выступления в СБ поднял вопрос о необходимости введения режима санкций в том же объеме, что и к СРЮ, в случае невыполнения хорватскими властями требований меж дународного сообщества. Однако впоследствии МИД неоднократно подчеркивал, что данный шаг означал бы общее поражение в разрешении кризиса на Балканах. С целью ознакомить хорватское руководство с позицией РФ в Загреб вылетел спецпредставитель президента, заместитель министра иностранных дел, В.И. Чуркин. Во время встречи 27 января с президентом Хорватии Ф. Туджманом он заявил о дружеской политики России, направленной на сохранение территориальной целостности РХ, однако, Загреб должен исполнять все постановления Совета Безопасности ООН без каких-либо дополнительных условий. Раннее хорватские власти выдвинули условия для выполнения резолюции №802: Загреб выведет с занятых в последние дни территорий все хорватские вооруженные формирования, но оставит полицейский контингент. Однако все призывы
Осуществление политики Россиина территории бывшей Югославии в 1996-1998 гг
В югославском вопросе позиция России при новом министре иностранных дел не претерпела существенных изменений. Е.М. Примаков постоянно подчеркивал необходимость равного сбалансированного подхода ко всем сторонам в конфликтах на территории бывшей Югославии, максимальной объективности в оценках выполнения ими своих обязательств и развития двухсторонних связей РФ со всеми недавно образованными балканскими государствами. В феврале 1996 г. в Загребе состоялось первое заседание российско-хорватского межправительственного комитета по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, продолжались контакты с Белградом, в декабре 1996 г. Россия установила с БиГ дипломатические отношения на уровне посольств199. Российская дипломатия также способствовала развитию всесторонних связей СРЮ с другими постюгославскими государствами. При содействии Российской Федерации 8 апреля 1996 г. Югославия и Македония подписали договор о нормализации отношений и развитии сотрудничества200, а в августе такой же договор был заключен с Хорватией201. В октябре 1996 г. С. Милошевич и Л. Изетбегович подписали совместную декларацию и договорились об установлении дипломатических отношений на уровне посольств202.
После подписания Дейтонского мира Россия подключилась к операциям международного сообщества по осуществлению мирных соглашений по Боснии и Герцеговине, реализации которого уделялось основное внимание международного сообщества в 1996-1998 гг. Российский военный контингент численностью 1600 человек принял участие в миротворческой миссии в составе многонациональных Сил по выполнению соглашения (СВС). Исходя из достигнутых договоренностей, российская бригада подчинялась не общему командованию НАТО, а непосредственно генерал-полковнику Российской Федерации Л.П. Шевцову, назначенному заместителем Верховного руководителя СВС, и отдававшему приказы прямо из штаб-квартиры НАТО в Брюсселе. При этом устанавливалось, что задачи российским войскам определяло Верховное главнокомандование Объединенных вооруженных сил Североатлантического альянса в Европе, а заместитель по миротворческим силам России являлся ответственным за их выполнение. Такую сложную систему командования и политического контроля над российским военным контингентом в составе миротворческих сил первый заместитель министра иностранных дел И.С. Иванов объяснил следующим образом: «мы за то, чтобы российские усилия по мирному урегулированию в Югославии носили, с одной стороны, скоординированный с международным сообществом коллективный характер, а с другой стороны, чтобы у них было и самостоятельное «национальное лицо»203.Первоначально планировалось разместить российских миротворцев в стратегически важном месте, посавинском коридоре (районы
Брчко, Зворника и Тузлы), на это особенно надеялись боснийские сербы, для которых тонкий посавинский перешеек между двумя сербскими анклавами имел важное военное и экономическое значение [см. Приложение 4]. Позже выяснилось, что в данном районе разместился американский военный контингент, построивший в Тузле одну из самых крупных военных баз Североатлантического альянса на Балканах. Российские миротворцы были передислоцированы на северо-восток Республики Сербской не далеко от боснийско-югославской границы с штаб-квартирой в небольшом городке Углевице. Такое размещение в достаточно отдаленном месте БиГ, да еще в окружении бригад первой бронетанковой дивизии США, практически поставило под сомнение целесообразность участия российской бригады в операции по выполнению соглашения. Уход российского военного контингента из посавин-ского коридора предопределил статус города Брчко, который по решению международного арбитража был выведен из-под сербского контроля и перешел в управление многонациональной администрации204.
Политическое влияние России на Балканах, подорванное в предыдущие годы, было крайне трудно восстановить в условиях уже выработанной международным сообществом схемы урегулирования. Тем более, что МИД в югославском вопросе выбрал тактику умеренного присутствия в регионе без выдвижения каких-либо значительных самостоятельных инициатив. Вместе с тем российская дипломатия начала высказывать в рамках Совета Безопасности ООН и Контактной группы свою точку зрения по всем балканским проблемам, даже в ущерб священного при А.В. Козыреве консенсуса, и, таким образом, следование РФ в рус ле политики ее западных партнеров при новом министре иностранных дел подверглось сомнению.
После завершения развода войск противоборствующих сторон в Боснии российский МИД поднял вопрос об отмене санкций против боснийских сербов. Вывод сербских и мусульмано-хорватских военных подразделений за зону разъединения состоялся уже к 25 января 1996 г., однако, мировое сообщество не спешило с приостановкой санкций в отношении Республики Сербской.21 февраля 1996 г. Б.Н. Ельцин подписал распоряжение «О мерах связанных с выполнением резолюции СБ ООН 1022 от 22 ноября 1995 г. в части, касающейся районов республики БиГ, которые находятся под контролем сил боснийских сербов» , снимающее санкции против Республики Сербской в одностороннем порядке. В ответ лидер боснийских сербов Р. Караджич выразил глубокую признательность президенту Российской Федерации, подчеркнув, «что сербский народ никогда не забудет столь мужественного шага России и будет ей благодарен»206.Через три дня после одностороннего шага РФ Совет Безопасности ООН принял решение об отмене режима санкций против PC. Белград также пошел на снятие блокады с боснийских сербов. Это было важно для Республики Сербской, которая после войны полностью зависела от поставок из Югославии, поскольку мировое сообщество делало финансовые вливания по преимуществу только в мусульманско-хорватское образование. Россия не раз высказывала мнение, что помощь должнаII ІИІІ II І»..!!»,!..!!!, І ІПИІІІІІІІ1ІІІІШІІІ ..lllllllllll llll справедливо распределяться по всей территории БиГ. Сама Российская Федерация с учетом сложной экономической ситуации в стране не могла оказать существенную экономическую поддержку балканским народам. В Боснии Россия ограничивалась выполнением своих обязательств по поставкам природного газа в Сараево.
Российский МИД вместе с европейскими партнерами выступил против инициативы американцев, направленной на вооружение боснийской армии. Несмотря на возражения России и ряда европейских стран, США все таки приступили к перевооружению армии боснийского правительства, аргументируя свои действия необходимостью достижения военного паритета между противоборствующими сторонами, который должен помешать возобновлению конфликта. Российская сторона в свою очередь исключила возможность поставок оружия боснийским сербам, устаревшее вооружение которых в большей степени подпало под сокращение, предусмотренное соглашениями по Боснии.
В постдейтонский период российское правительство сочло целесообразным продолжить политику направленную, на дистанцирование от объявленных мировым сообществом международными преступниками президента Республики Сербской Р. Караджича и командующего сербской армией генерала Р. Младича. На встрече «большой восьмерки» в Лионе 27-29 июня 1996 г. (Россию представлял на ней председатель правительства РФ B.C. Черномырдин) российский представитель поддержал требования лидеров индустриально развитых государств о «немедленном и безоговорочном сложении с Р. Караджича всех государственных полномочий и его неучастии в процессе принятия госу
Изменение российской позиции в косовском конфликте
В итоговом заявлении по результатам деятельности министерства иностранных дел в 1998 г. Е.М. Примаков отметил, что российским дипломатам удалось добиться увеличения роли и веса Российской Федерации на международной арене и «сейчас ни одно крупное событие международной жизни не может осуществляться без участия России»270. Однако оценка России как уважаемого равноправного партнера западных стран была сильно преувеличена, что показали последующие события 1999 г. на Балканах. Россия неоднократно жестко высказывала свою позицию о необходимости политического урегулирования кризиса в Косове; неприемлемости разыгрывания силового сценария решения национальных проблем и "стремления НАТО поставить себя над ООН, что равносильно попыткам подрыва сложившейся системы международной безопасности"271. Перед началом переговоров во Франции российский МИД четко обозначил свою принципиальную установку по косовскому конфликту: Россия твердо и последовательно выступает за урегулирование всех проблем исключительно политическими средствами.
Базовым элементом диалога враждующих сторон является суверенитет и территориальная целостность Югославии, мирное разрешение сложившейся в крае ситуации посредством переговоров, необходимость немедленного прекращения актов насилия, защита прав и учет интересов всех националь ных общин Косова, свободные выборы, демократическая система управления, уважение прав человека272. С 6 по 23 февраля 1999 г. в замке Рамбуйе около Парижа под председательством министров иностранных дел Великобритании и Франции Р. Кука и Ю. Ведрина и при посредничестве представителей США (К. Хилл), ЕС (В. Петрич) и России (Б. Майорского) состоялся первый раунд переговоров между албанской и югославской делегациями. Албанскую сторону, консультируемую тремя американскими юристами, представляли Демократический Союз Косова во главе с И. Руго-вой, Освободительная армия Косова, Объединенное демократическое движение и три независимых политика. В сербскую делегацию помимо официальных лиц вошли ученые-правоведы, а также представители ряда национальностей Косова и Метохии. В Рамбуйе обсуждались разработанные Контактной группой принципы решения косовской проблемы, предусматривающие предоставление Косову и Метохии расширенной автономии при сохранении территориальной целостности СРЮ на трехлетний переходный период. По плану Белград при сохранении полномочий в вопросах внешней политики, финансов и обороны должен был согласиться на вывод большей части сербских сил с одновременным разоружением OAK. Сербские делегаты под угрозой нанесения ракетно-бомбовых ударов по Югославии273 и по рекомендации российских дипломатов подписали мирный план, предложенный Контактной группой. Однако в последний день переговоров югославской делегации со стороны стран-членов НАТО практически был выдвинут ультиматум, который не обсуждался в рамках КГ: если югославская сторона подпишет договор, то автоматически на территорию Югославии будет введен 30-тысячный контингент многонациональных сил НАТО для обеспечения выполнения соглашения, а если откажется - последует наказание бомбовыми ударами. Российский представитель на переговорном процессе Б. Майорский не поставил своей подписи под приложениями, касающимися ввода войск Североатлантического альянса на территорию СРЮ, тем более, что они не обсуждались в рамках Контактной группы. Полное согласие югославского руководства с политической частью документа при отказе от его военного приложения и, прежде всего, протест албанской стороны, вызванный отсутствием в тексте соглашения положения о проведении референдума о независимости
Косова после истечения трехлетнего переходного периода, а также требованием разоружения формирований OAK, разрушило планы НАТО при давлении на Белград добиться от него согласия на размещение в крае своих войск. В итоге члены Контактной группы возложили ответственность за срыв переговорного процесса в равной степени на обе стороны, и переговоры об окончательном политическом соглашении и его осуществлении были перенесены на 15 марта с целью дать сторонам время для консультаций. После провала первого раунда переговоров в Рамбуйе американская дипломатия сосредоточилась на согласовании текста мирных договоренностей с лидерами косовских албанцев, принципиально отличав шегося от плана КГ, выработанного на январском заседании в Лондоне. В итоге усилий США и НАТО восемь представленных в теневом «парламенте Республики Косово» политических партий косовских албанцев, включая Демократический Союз Косова Ибрагима Руговы, призвали косоваров поддержать Рамбуйенское временное соглашение, возложив надежду на помощь в обеспечении его выполнения на Североатлантический альянс. В то же время радикально настроенный Адем Демачи, сова, подал в отставку . В свою очередь югославские власти в период с 25 февраля по 15 марта усиленно изучали текст договора, проводили встречи и согласования, заручились поддержкой внутри страны, а также России и Белоруссии. Несмотря на призывы мирового сообщества, в том числе и Действующего председателя ОБСЕ министра иностранных дел Норвегии Кнута Воллебэка подписать проект временного соглашения, в связи неспособностью Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе
