Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Методология и понятийный аппарат либерального консерватизма П.Б.Струве. 53-95
1. Соотношение либеральной и консервативной составляющих в концепции либерального консерватизма П.Б.Струве . 53 - 80
2. П.Б.Струве об основных противоречиях теории социализма. 81-92
Глава вторая. «Деловой активизм» П.Б.Струве - основное проявление его
идеологической позиции в эмиграции. 96 - 174
1. Отношение к революции 1917 года. 97 - 118
2. Оценка большевизма и большевистской практики. 119 - 155
3. П.Б.Струве об «общих основах» постсоветской России. 156 - 173
Заключение. 175-181
Список использованных источников и литературы. 182-214
- Соотношение либеральной и консервативной составляющих в концепции либерального консерватизма П.Б.Струве
- П.Б.Струве об основных противоречиях теории социализма.
- Отношение к революции 1917 года.
Введение к работе
Актуальность темы. В последние годы в российской исторической науке развиваются подходы, в основе которых лежат попытки выявления особенностей политического процесса в контексте современного этапа развития общества, определения содержания понятий сильной государственности, национально ориентированной экономики, прав и свобод индивида, прогнозирования направления эволюции российской государственности. Общепризнано, что разрыв преемственности в историческом развитии (революция) неизбежен, но существует и механизм его компенсации, который закладывает основы эволюционных изменений, возвращает общество в состояние динамического равновесия, выводит его из тупика модернизационного цикла.
В 20 - 30-е годы двадцатого столетия русское Зарубежье уже ставило задачу разработки путей развития постреволюционной России, опосредованных той или иной интерпретацией ее исторического опыта. В частности, в эмиграции оформилась либерально-консервативная модель П.Б.Струве. Значение его политического и идейного проектов сегодня оценено и признано научным миром. Подчеркивается, что идейные постулаты П.Б.Струве, составившие его либерально - консервативную модель государства и гражданского общества, легли в основу социологических критериев стабильного государства.1
Учитывая уровень развития в современных условиях общественного, научного и политического интереса к его творчеству, наиболее актуальными представляются следующие научные интуиции и идеи П.Б.Струве периода эмиграции:
во - первых, понимание характера взаимовлияния и взаимопроникновения либерализма и консерватизма в политической практике;
во - вторых, выявление особенностей российской политической модернизации, ее истоков, последствий, магистрального направления реализации;
в - третьих, определение институционального оптимума функционирования государства в условиях внутренней и внешней дестабилизации на пути ее преодоления;
в - четвертых, признание необходимости следования исторически сложившимся ценностным ориентирам в равной степени представителями властной вертикали и рядовыми гражданами.
Таким образом, данные обстоятельства актуализируют важность дальнейшего системного изучения темы и обуславливают необходимость постижения творческих замыслов и интеллектуальных проектов П.Б.Струве.
Объектом диссертационного исследования является теоретическое наследие П.Б.Струве, сложившееся в 20 - 30-е годы двадцатого века в эмиграции.
Предметом исследования является процесс развития основных положений концепции либерального консерватизма П.Б.Струве в период эмиграции, а также совокупность внешних и внутренних факторов, обусловивших ее эволюцию.
Хронологические рамки исследования охватывают период с момента отъезда П.Б.Струве в эмиграцию [октябрь 1920 года] по 26 февраля 1944 года [дата смерти]. Хронологические рамки не носят замкнутый характер, так как основа для обобщений и выводов П.Струве в эмиграции сформировалась уже в период его сопереживания «белому движению».
Собственно период эмиграции П.Б.Струве можно условно разделить на два этапа: 1921 - 1927 годы и 1928 - начало 40-х годов.
На первом этапе эмиграции в его идейном проекте значительное место занимало политическое и теоретическое «борение» против советской власти, оценка истоков и последствий произошедшего в России, в частности, анализ проблем революции, социализма и большевизма, а также участие в эмигрантских политических организациях. Уход с поста редактора газеты «Возрождение» в 1927 году завершил данный этап эмиграции П.Б.Струве.
Характерной чертой второго этапа явился отход Струве от активной политической жизни. В 1928 году он переехал в Белград, где оказался среди «правой» эмиграции, основные политические позиции которой противоречили его идеям либерального консерватора. Кроме того, ранее прийдя к выводу об антинациональном характере советской системы и ее неминуемом крушении, он мало интересовался политическими проблемами советской России после смерти Ленина. В 30-е - начале 40-х годов развитие его концепции либерального консерватизма являлось реакцией в первую очередь на мировой процесс усиления радикализма.
Географические границы определяются объектом и предметом, а также хронологическими рамками исследования. С 1920 по 1928 годы это был достаточно широкий спектр городов: Лондон, Прага (возобновление издательства журнала «Русская мысль»), Париж (редактор газеты «Возрождение»). С 1928 по 1944 годы - Белград, Париж, где издавались редактируемые П.Б.Струве газеты «Россия», «Россия и славянство» и проходила соответствующая научная и преподавательская деятельность.
Проблема терминологии. Диссертационное исследование в известной степени построено на использовании двух основополагающих для данной работы терминов, обусловивших раскрытие главной фабулы: «либеральный консерватизм» как одно из направлений российского политического движения и течения общественной мысли; «деловой активизм» как основная характеристика позиции П.Б.Струве в эмиграции.
Современные исследователи едины во мнении, что идеология либерализма - продукт западной цивилизации: его истоки восходят к христианству, традициям Ренессанса и реформации, ньютоновской научной революции и Просвещению, а стержневые идеи и принципы классической либеральной парадигмы - признание неотчуждаемых прирожденных прав человека на жизнь, свободу и собственность - были порождены буржуазным обществом на заре его становления, в эпоху laissez faire.
Либеральные идеи проникли в Россию в XVIII в., практически сразу после их появления и теоретического оформления в Европе. В качестве особого направления русской социально - политической мысли они развивались в условиях пореформенной России.1 Словосочетание «либеральный консерватизм» впервые было использовано П.А.Вяземским в оценке взглядов А.С.Пушкина. В конце 70-х годов XIX века, издавая свои сочинения, П.А.Вяземский в одной из приписок к рецензии о сочинениях поэта утверждал, что «на политическом поприще, если оно открылось бы перед ним», А.С.Пушкин «без сомнения» был бы либеральным консерватором, а не «разрушающим» либералом. Либеральный консерватизм А.С.Пушкина, фигура которого для П.Б.Струве являлась знаковой3, заключался в соединении начал свободы и закона и «исторически приятой народом наследственной монархии».
Одно из основных направлений современной историографии (Водовозов В., Гаджиев КС, Пантин И.К., Пустарнаков В.Ф. и др.) относит либеральный консерватизм к постклассической форме консерватизма (неоконсерватизм), в основе которого лежит синтез базовых ценностей консерватизма с существенными элементами традиционного буржуазного либерализма.
Либеральный консерватизм в России, по П.Б.Струве, это особый тип социально - политической ориентации, значительно усилившийся в эмиграции и представлявший собой сочетание религиозно - нравственных традиций «почвы», сильной власти и основных тенденций реформаторства, идей прав и свобод личности. В концептуальные основы либерального консерватизма также было заложено признание одинаково значимой самоценности как свободы индивида, так и ценностей общенационального, общегосударственного порядка и стабильности, обеспечиваемых властью.
Термин «деловой активизм»1 П.Струве стал употреблять в эмиграции, имея в виду сплочение Зарубежья вокруг определенной политической платформы, отвечавшей интересам подавляющего большинства партий и групп, но формировавшейся вокруг его излюбленной идеи либерального консерватизма; в тактическом плане Струве употреблял этот термин как собирательный, подразумевая под ним совокупность публицистической и организационной деятельности, направленной на сохранение эмиграцией русских национальных традиций для устройства будущей, постсоветской России.
Методологическую основу представленной работы составляет совокупность общенаучных и специально - исторических методов, использование которых позволило провести исследовательский поиск и сделать соответствующие обобщения.
Исторические методы исследования включают в себя принципы историзма, всесторонности, конкретности.
Принцип историзма предполагает осмысление исторических фактов, как результатов взаимодействия индивидуально - неповторяемых явлений. При этом учитывается, что общеисторические законы проявляются в своеобразных формах их реализации.
Историко - типологический метод исследования позволяет рассмотреть историческое явление как уникальное и одновременно не оторванное от общей исторической канвы; его использование в нашем случае помогло выявить главные теоретические концепты в идейном наследии П.Б. Струве, а также их сочетание.
Историко - сравнительный метод предоставил возможность комплексного сопоставления оценок П.Б.Струве революции, большевизма и разработанных им «общих основ» постсоветского государства.
Историко - ретроспективный подход позволил провести анализ эволюции мировоззрения П.Б.Струве в эмиграции, проследив происходившие подвижки в сравнении с его взглядами начала века (1908 -1911).
Историко - антропологический метод, ориентирующий на изучение исторических процессов и структур в человеческом измерении, способствовал обогащению канвы исследования биографическими фактами и выявлению роли субъективно - волевого фактора в происходивших событиях. В рамках использования данного метода развитие концепции либерального консерватизма П.Б.Струве получило освещение как результат его личного восприятия большевистской революции и последующих событий, а также осмысления собственного места в политическом спектре русской эмиграции.
В диссертации применены общенаучные принципы и подходы.
Системный подход позволяет рассматривать явление, объект или процесс дифференцированно и в то же время системно, как целостную систему с соответствующей структурой, характеризующейся той или иной совокупностью элементов и типом их взаимодействия. Его применение позволило изучить развитие концепции либерального консерватизма Струве в эмиграции как комплексного взаимодействия составляющих ее параметров, а также как результат влияния мирового развития 20 - 30-х годов на его оценки.
Диалектический принцип обусловил сопоставление теоретических срезов проблемы с многомерной исследовательской перспективой, в которой переплетаются экономические, политические, социальные вопросы, политические технологии, особенности менталитета.
Комплекс рассматриваемых проблем можно анализировать в нескольких научных системах: марксистской и цивилизационной. В рамках цивилизационного подхода, а он был доминирующим в данной работе, определяющую роль играли концепции «культурно - исторических типов», «догоняющей модернизации», цикличности общественного развития. Последнее десятилетие XX века показало схоластичность идеологизированного противопоставления теорий формаций и цивилизаций, поскольку оба научных подхода взаимодополняемы.
До середины XX века в исторической науке преобладали процессы нараставшей специализации методов и объектов анализа. Современная ситуация противоположна. Наблюдается усиление тенденции синтеза методов и достижений гуманитарных наук, что является результатом постепенного усложнения исторического процесса. Поэтому в исследовании был использован также междисциплинарный подход, поскольку основные выводы и обобщения могут быть отнесены к смежным дисциплинам: исторической социологии, исторической политологии, политической психологии и так далее.
Историография проблемы. Процесс изучения теоретических взглядов П.Б.Струве, особенностей его мировоззренческой позиции и ее эволюции в отечественной науке можно разделить на два этапа: советский (1917 - к.80-х годов), постсоветский (90-е - по настоящее время). Второй этап, в свою очередь, состоит из двух подэтапов: переходный (нач.90-х - сер. 90-х годов) и новейший (сер. 90-х - по настоящее время).
Выделенные этапы различаются, во - первых, уровнем доступности и широтой вовлечения источников в научный оборот; во - вторых, проблематикой исследований и ее целеполаганием; в - третьих, характером и степенью обобщения фактического материала; в - четвертых, уровнем оценок и выводов, отражающих глубину осмысления исследователями различных аспектов политической и теоретической деятельности П.Б.Струве в эмиграции.
Советская историческая литература о П.Б.Струве была крайне скудна и необъективна. Оценки советской историографии определялись постулатами официальной идеологии, согласно которой деятели Зарубежья воспринимались как явные и крайне опасные враги советской власти.
Уже в 20-е годы появились первые работы по истории русской эмиграции. В основном, это были не столько исторические исследования, сколько живые отклики на происходившие события. В выступлениях видных деятелей большевистской партии, партийных публицистов и историков проблема эмиграции непосредственно связывалась с политическими задачами, борьбой с контрреволюцией в целом, в том числе, с таким ее адептом, как П.Б.Струве.
Оценку политических взглядов П.Б.Струве, характеристику их эволюции дал В.И.Ленин. В основном она относилась к периоду легального марксизма.1 Максимализм этих оценок проявился в признании Струве «высокообразованным, высокомерным и архиглупым вождем буржуазных реформистов».2 С «подачи» В.И.Ленина в советской литературе укрепился термин «струвизм» (то есть «либерально - буржуазное учение, признающее нереволюционную «классовую» борьбу пролетариата»).
В русле указанных оценок свое отношение обозначили и другие видные большевистские деятели. В частности, в 1919 году Г.Зиновьев подтвердил мнение Ленина о том, что Струве еще в период легального марксизма являлся «сторонником буржуазии».
Ф.Э.Дзержинский в 1920 году упоминал о П.Б.Струве при обосновании необходимости новых методов и приемов борьбы с контрреволюцией.
Достаточно полную оценку взглядов П.Б.Струве на социализм, нэповские реформы большевиков дал нарком рабоче - крестьянской инспекции СССР, управляющий Центральным статистическим управлением В.П.Милютин. По его мнению, представление о коммунистах «г. П.Струве характерно своей вульгарностью».1 Негативные оценки связывались с подробным анализом основных положений Струве об итогах революции и гражданской войны в России. Автор делал вывод о последовательной приверженности П.Струве капитализму, о выведении им уравнительности как якобы основополагающей социалистической идеи.
Оценка политического проекта П.Б.Струве в свое время получила выражение в произведениях известного социал - демократа Г.В.Плеханова, который, исходя из концепции марксизма, определил несовершенность теории эволюции Струве.
И тем не менее в 20-е годы в советской историографии еще существовал некий плюрализм оценок, разнообразие мнений при освещении деятельности русской эмиграции, имело место изучение документов эмигрантских объединений, широко использовалась эмигрантская печать, публиковались воспоминания немногих «возвращенцев», как правило, из числа «сменовеховцев». Были изданы книги, мемуары, записки, романы деятелей «белого» движения. Выходила даже особая подписная серия «Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев», в которой были перепечатаны воспоминания А.И.Деникина, П.Н.Врангеля, В.В.Шульгина.3 В 1921 году редакция журнала «Справочник петроградского агитатора», исходя из посыла о необходимости советскому агитатору и пропагандисту «точно разбираться в политической карте враждебного лагеря», опубликовала в извлечениях речи видных деятелей эмиграции, в том числе П.Струве.
В работах реэмигрантов оценка взглядов П.Б.Струве являлась одним из направлений освещения феномена русской эмиграции, ее политического спектра в борьбе с советской властью, деятельности эмигрантских центров.
В частности, В.Белову принадлежат работы, характеризующие численность, настроения, условия жизни русской эмиграции, а также основные эмигрантские издания как центры выражения политических программ Зарубежья. Автор не упоминал лично Струве, но приводил в качестве негативного примера газету «Россия», редактором которой последний являлся. В.Белов пришел к выводу, что работа белой прессы не могла влиять на общественное мнение и политику Европы; эмиграция была политически разрозненна, следовательно, ее издания представляли собой «средство для внутреннего потребления».
Советские исследователи стремились выявить оценки социал -демократами позиции П.Струве и в связи с эти подвергли критике «струвизм». В рамках развернувшейся полемики выявились два направления. Первое во главе с В.Ваганяном признавало, что наиболее последовательно непримиримую позицию к «струвизму» занял Г.В.Плеханов. Второе направление придерживалось мнения о большей непримиримости оценок В.И.Ленина и доказывало несостоятельность точки зрения В.Ваганяна.
В начале 20-х годов в советской литературе наряду с отдельными публикациями о деятельности контрреволюционной эмиграции и ее политических группировок появился сборник статей «На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией», в котором делалась попытка в какой-то мере обобщить разные аспекты данной проблемы. А.Бубнов, В.А.Полянский, Н.Мещеряков, М.Горбунов, М.Покровский и другие писали по горячим следам событий. Они стремились проследить, как переход к нэпу проявился на идеологическом фронте в эмиграции, каким образом антисоветские группы и партии пытались приспособить свою идеологию и политическую тактику к тем экономическим процессам, которые происходили внутри страны. И именно в этой связи упоминалась мировоззренческая позиция П.Б.Струве.
В 30 - 50-е годы исследование темы русской эмиграции, в том числе, проблем, связанных с позицией П.Струве, фактически прекратилось. Это было обусловлено установкой правящей элиты на культурную и политическую изоляцию страны.
В 1935 году были переиздана работа Г.В.Плеханова 1903 года, с негативными оценками теории капиталистического развития П.Б.Струве.1 Тем самым как бы была поставлена точка в оценочном негативе в отношении П.Б.Струве на всех этапах его деятельности.
В 40 - 50 годы его взгляды как представителя так называемого «буржуазного марксизма» получили освещение у ограниченного круга исследователей.2 Позиция Струве в эмиграции рассматривалась походя, в частности, она затрагивалась в изданиях в связи с работой парижской и генуэзской мирных конференций первой половины 20-х годов. Авторы обращали внимание на участие в них П.Б.Струве как идеолога «твердолобой политики буржуазии»,3 направленной на поиски средств ликвидации советского государства.
В связи с оттеснением данной темы на периферию научного знания в Советской России и одновременно пристальным вниманием к ней на Западе, преимущество в анализе содержания политической концепции П.Струве приобрело зарубежное направление историографии.
В 20 - 30 годы его характерной чертой являлась достаточно высокая степень субъективности, поскольку авторы были современниками Струве и либо разделяли его позицию, либо противостояли ей.
Анализ политического спектра эмиграции и места в нем П.Б.Струве провел его ученик, коллега по редактированию журналов и газет, К.Зайцев. Он отмечал активное неприятие П.Струве советской власти в качестве одной из основополагающих отличительных черт русской эмиграции. В 1924 году, в одной из пражских лекций, он одобрил его основные программные установки об условиях возвращения эмигрантов в Россию: «когда будет признана элементарная свобода личности, в первую очередь, хозяйственной личности».1
Взгляды Струве на причины, итоги и характер революции 1917 года в России, его «деловой активизм» в 20-е годы периодически подвергались критике П.Н.Милюковым. В частности, он оценил концепцию либерального консерватизма П.Струве как «двойную вывеску и пустую фразу».2 С.Маковский представил Струве в эмиграции (наряду с Н.Бердяевым, С.Булгаковым) «вышедшим из марксизма идеалистом». М.В.Вишняк, редактор «Современных записок», в прошлом известный эсер, пришел к выводу о либеральном консерватизме П.Струве в эмиграции как результате «онтогонистической» эволюции духовного «филогенеза» русской интеллигенции, но только в обратном направлении: «от более поздних и высоких стадий к более ранним и примитивным».4
Одновременно теория либерального консерватизма П.Струве получила положительную оценку у ряда авторов (Н.А.Бердяева, С.Водова, В. Даватца и Г.Вильямса), обозначивших ее как одну из наиболее актуальных политических концепций начала века.5
В 1925 году был выпущен сборник статей, посвященный тридцатипятилетию научно - публицистической деятельности П.Б.Струве.
Авторы (в том числе, К.Зайцев, Г.П.Струве, и другие) стремились донести до читателей научные и общественно - политические заслуги П.Б.Струве.1
В 40 - 60-е годы в западной историографии шел процесс накопления знаний и осмысления источниковой базы по исследуемой проблеме. Особое место занимал выпуск воспоминаний деятелей русской эмиграции, специально посвященных анализу взглядов П.Б.Струве, развитию его либерально - консервативной теории, например, статья Б.И.Николаевского, сохранившего для исследователей документы, составившие большую часть Гуверовского архива.2
Как и ранее, оценки авторов находились в прямой зависимости от тех политических взглядов, которых они придерживались. Однако характерной чертой их работ можно назвать стремление к всестороннему изучению взглядов П.Б.Струве. В частности, Б.С.Ижболдин отмечал, что печатные труды Струве никогда не дадут верного представления об его огромной эрудиции и творческом гении, которые высоко ценились его собеседниками и делали общение с ним столь поучительным даже для ученых, не разделявших его научные и политические взгляды,3 Е.Д.Кускова, с которой в конце жизни у Струве были весьма недружеские отношения, привела оценки его духовной эволюции. Однако политическая предубежденность Е.Д.Кусковой не позволила объективно рассмотреть ее содержание, безоговорочно отнеся Струве к монархистам.4 Позиция автора оказала также определяющее влияние и на исследование Г.Мейера, опубликованное в 1955 году. Автор привел множество интересных фактов, в частности, сведения относительно скандала в газете «Возрождение». По его мнению, отставка П.Б.Струве с поста редактора явилась результатом противостояния сформировавшихся среди членов редакции двух политических групп, к одной из которых, более левой, принадлежал П.Б.Струве.1
В 1953 году были опубликованы воспоминания бывшего члена редакционного комитета газеты «Россия и славянство» Н.Цурикова, в которых автор оценил политическую позицию Струве в эмиграции как одну их самых «реальных» среди программ, предложенных лидерами Зарубежья.2 Противоположной точки зрения придерживался бывший эмигрант С.И.Михайлов.3
В.В.Зеньковский дал краткий обзор биографии и философских взглядов Струве, представив его духовную эволюцию, с одной стороны, научными работами по теоретическим и историческим вопросам экономики, с другой -ростом его философских идей. Позиция «делового активизма», по мнению автора, затрудняла развитие «научной и философской продуктивности» П.Б.Струве.4
Особую проблему видения П.Струве русской нации как «творимой» величины поднял американский исследователь русского происхождения Н.Ульянов в 1967 году.5
Наиболее объективный и обобщающий анализ позиции П.Струве в эмиграции среди зарубежных исследований 30 - 60-х годов был дан в 1956 году С.Л.Франком, его личным биографом. Проведя подробное исследование жизни и деятельности Струве, Франк пришел к выводу о стержне его либерального консерватизма (или консервативного либерализма) как убеждения «в неразрывной связи между свободным творчеством прогресса и преемственностью жизни и культуры». Семидесятые - восьмидесятые годы в западной историографии в определенной степени можно назвать переломными. Это был период одновременного продолжения накопления знаний и создания обобщающих научных исследований.1
В 1971 году сын П.Струве - Глеб Струве начал серию публикаций личных документов своего отца, в основном переписки и недоступных широкому кругу читателей статей, сопровождая их собственными воспоминаниями.2
НПолторацкий опубликовал часть личного архива П.Б.Струве, в частности, письма к И.А.Ильину, сопроводив их краткой биографией Струве.3
В 1981 году вышел в свет сборник статей П.Струве «Дух и слово», сопровождаемый вступительной биографической статьей С.Л.Франка,4
Однако наиболее ярким событием явилась публикация исследования американского ученого Р.Пайпса.5 В его распоряжении были все наиболее известные зарубежные эмигрантские архивы (Колумбийского университета, Стэнфорда, Британского музея и других), в том числе остатки личного архива П.Б.Струве. Р.Пайпс имел также возможность получить сведения от эмигрантов, еще не забывших своих встреч со Струве. Наконец, исследователь создал собственный архив, включающий некоторые "потерявшиеся" в эмиграции рукописи и переписку П.Струве. На основе систематизации собранных документов учёный в 1970 году при Русском исследовательском центре Гарвардского университета издал в виде ксерографов пятнадцатитомное собрание сочинений П.Б.Струве. В 1978 году увидела свет научная статья Р.Пайпса о взглядах П.Струве на революцию.1 В ней автор обозначил основные выводы о позиции Струве в эмиграции. В 1980 году Р.Пайпс издал библиографию работ П.Б.Струве.2
Итогом длительной работы ученого стала политическая биография П.Б.Струве, выполненная в виде двухтомной монографии и изданная при Кембриджском университете. В отличие от биографии, написанной С.Л.Франком, она носила не информационный, а научный характер.
Монография Р.Пайпса явилась поворотным моментом в развитии историографии проблемы. Другие исследователи, принадлежавшие как к западной, так и российской научным школам в той или иной степени подтверждали, опровергали, развивали выводы ученого, сформулированные в данном труде.
На наш взгляд, в работе Р.Пайпса политическая модель П.Б.Струве, созданная во время эмиграции, была представлена в виде ряда фундаментальных положений оценочного характера.
Прежде всего, по мнению Р.Пайпса, вне зависимости от поворотов бурной исторической эпохи, в которой жил П.Б.Струве, он неизменно следовал четырём основополагающим принципам: либерализму, всегда отстаивая "право и права", частную собственность, считая целью человеческого существования личную самореализацию; государственности, как гаранту свободы и прав; национализму, то есть убеждению в возможности превращения русского народа в великую и созидательную нацию (при стечении определенных обстоятельств); западничеству.
По Р.Пайпсу, за всю историю русской мысли в ней не было фигуры более западнической в своих стремлениях и более устойчивой по отношению к славянофильским соблазнам, нежели Струве. Для него настоящая Россия была Россией Петербургской и персонифицировалась в фигурах Петра Великого и Пушкина: космополитичных, европейских, самокритичных.
Однако данный тезис, по мнению Р.Пайпса, не опровергает определенной приверженности П.Б.Струве и славянофильской традиции (кстати, исследователь также обращает внимание на влияние личности И.Аксакова на идейную эволюцию Струве). Но одновременно автор доказывает, что Струве пытался ввести свои прославянофильские идеи в "прокрустово ложе" западнической теории. Рассмотрев обширную статью П.Б.Струве о двух истоках славянофильских взглядов на цивилизацию Запада, написанную им накануне второй мировой войны,1 Р.Пайпс доказывает, что ключевые для славянофилов аргументы, с помощью которых они обосновали упадок цивилизации, заимствованы из эпохи европейской Реставрации, как в консервативной, так и в социалистической ее разновидности, и созвучны типичному для всей Европы ответу на политический и духовный кризис, вызванный французской революцией. Автор высказал предположение, что П.Б.Струве с глубочайшим уважением относился к идеям славянофилов как к переживанию, близкому к "эсхатологическим чаяниям первохристиан".
Другим важнейшим выводом Р.Пайпса стало положение о том, что в эмиграции произошло постепенное усиление консервативного начала политического мировоззрения П.Струве по мере крушения его надежд объединить русскую эмиграцию с целью возрождения духа России и победы тем самым над тоталитарным характером советского государства, что привело его к монархизму.2
Многие современные исследователи (в частности, О.Л.Гнатюк, Б.П.Балуев, М.С.Колеров и другие) настаивают на некотором "русофобстве" Р.Пайпса.3 Нам же кажется, что в его оценках характеристик П.Струве русского народа и собственном отношении автора к русской нации прослеживается определенная деликатность. Немаловажную роль сыграло безмерное уважение Р.Пайпса к П.Б.Струве и естественная приверженность западного ученого к его интеллектуальным проектам. В известном смысле, Пайпс приветствует национальную идею Струве, которая состояла в "любовно - почитательном отношении к прошлому".1
У Р.Пайпса явно прослеживается другая «фобия» - открытая неприязнь к социализму и советской власти. Возможно, на политическую позицию Р.Пайпса повлиял ряд обстоятельств: сложное международное положение в 70-е годы; отношение объекта его исследования к советской власти и всевозможным "измам" - большевизму, социализму, коммунизму. Согласно Р.Пайпсу, Струве раз и навсегда решил для себя, что коммунистический режим не способен к эволюции, и именно данное обстоятельство определило отсутствие его интереса к переменам, происходившим в России после смерти Ленина, «а к 1931 году он вообще потерял интерес к Советскому Союзу».2 Р.Пайпс считает, что, в отличие от своих политических оппонентов, Струве правильно интерпретировал перемены 1920 - 1921 годов в советской России, заявляя, что они "... не изменили механизм тоталитарного государства".
Восьмидесятые годы в западной историографии явились периодом непосредственной реакции на монографию Р.Пайпса. В частности, другой крупный исследователь творчества П.Струве Н.Полторацкий настаивал на том, что у Пайпса вся эволюция Струве сводилась к незначительным поправкам (левый либерал- правый либерал) и исчезало самое существо пережитой им перемены после 1905 года, в связи с которой определилось политическое лицо Струве как либерального консерватора, в особенности после 1917 года.4 Соглашаясь в целом с мнением Н.Полторацкого, считаем возможным отметить, что Р.Пайпс также наглядно показал усиление консерватизма в мировоззрении П.Б.Струве после революции 1905 года, представив осмысление им ее результатов в первую очередь с точки зрения ее национального значения. Кроме того, Н.Полторацкий многие оценки заимствовал именно у Р.Пайпса. В частности, он отмечал, что Струве проделал за короткий срок значительную духовную, политическую и культурную эволюцию. Это была эволюция от позитивизма к идеализму, а затем и к религиозной философии; одновременно развитие от легального марксизма к радикализму, а позже и к консервативному либерализму (или, как тогда еще предпочитали говорить, национальному либерализму).1 В целом восьмидесятые годы завершили пик исследования в зарубежной историографии деятельности П.Б.Струве, в том числе, в эмиграции.
В отличие от западной научной традиции, в Советском Союзе интерес к проблемам русской эмиграции выявился только после XX съезда КПСС в результате некоторой либерализации общественной жизни. Появляются работы, в которых стали рассматриваться определенные аспекты истории эмиграции первой волны, хотя практически отсутствовали исследования, специально посвященные П.Б.Струве, в том числе его пребыванию в эмиграции. Единственным исключением явилось диссертационное исследование О.И.Богатырь, главной задачей которого было обозначено выяснение с марксистско - ленинских позиций «струвистских» историко -экономических взглядов и критика их В.И.Лениным.2
В основном же разработка изучаемой проблемы являлась составной частью общей темы идеологических и политических исканий русской интеллигенции в Зарубежье, смысл которых оценивался однозначно негативно по отношению к советской власти.3
В 13-м томе советской исторической энциклопедии, увидевшей свет в 1971 году, содержалась статья Цамутали А.Н., в которой Струве был представлен как «легальный марксист», ведущий деятель эмиграции, оппортунист, ярый враг советской власти. В 1977 году вышла монография Федюкина С.А., в которой позиция Струве в эмиграции также оценивалась с точки зрения «руководящей роли партии» и борьбы с нею контрреволюции. Газета «Возрождение» упоминалась в качестве характерного примера политических распрей среди «буржуазных идеологов».1
Появлялись исследования, содержащие попытку анализа взглядов Струве в эмиграции, конечно же, в рамках официальной идеологии. Например, А.И.Новиков в 1972 году, используя материалы, опубликованные в Мюнхенском издании журнала «Мосты», сделал вывод о том, что Струве признавал «духовный ренессанс» в Советском Союзе. Однако автор не упомянул, что данное мнение было высказано Струве не в связи с так называемой культурной революцией, а по поводу «возрождения» внутренней оппозиции советской власти.
В известном смысле, обобщающими работами по истории русской эмиграции явились публикации 80-х годов В.В.Комина, Л.К.Шкаренкова, Н.Г.Думовой.
В.В.Комин попытался провести комплексный анализ русской эмиграции, ее трех волн, оговорив ее контрреволюционный и антисоветский характер. Согласно выводам автора, позиция «делового активизма» П.Струве проявилась как средство борьбы монархического лагеря; сам Струве был представлен в качестве одного из организаторов объединения антибольшевистских сил эмиграции.3
В 1981 году вышла в свет монография Л.К.Шкаренкова с характерным названием «Агония белой эмирации», претерпевшая три издания. Последнее увидело свет в 1987 году. Исследователи проблем русского Зарубежья обращают внимание на эту работу, как классический пример изучения, в котором сконцентрировались основные достижения и недостатки советской историографии тех лет.1 Автор на основе большого количества белоэмигрантских документов проанализировал процесс возникновения русской диаспоры 1920 - 1930 годов, проследил эволюцию воззрений различных течений русской эмиграции. Несмотря на негативную оценку взглядов Струве в эмиграции, Л.К.Шкаренков привел биографические данные его жизни. Автор также уделил достаточно большое внимание выявлению особенностей политического проекта П.Б.Струве в связи с изучением проблем Зарубежного съезда, советской операции «Трест». В монографии использован термин П.Б.Струве «активизм», как определение попыток объединения белой эмиграции и ожесточенной борьбы против советской власти.
В 1982 году увидела свет монография известного исследователя либерального движения Н.Г.Думовой. В ее работе о «кадетской контрреволюции» в 1917 - 1920 годах была показана роль П.Б.Струве в гражданской войне, в частности, его отношение к интервенции со стороны западных государств. Несмотря на то, что каких - либо новых оценок, противоречивших основным установкам советской исторической науки, в работе не было, несомненной заслугой автора можно считать использование материалов государственных закрытых архивов.3
В 1983 году в статье А.С.Степанова и Л.И.Цыганковой изучение взглядов П.Струве впервые в советской историографии было связано с попыткой выявления особенностей консерватизма, однозначно именуемого реакцией, как политического течения. Появились также работы, посвященные анализу эмигрантской историографии.1
Последовала реакция на монографию Р.Пайпса. В частности, в 1985 году была опубликована статья академика И.И.Минца. Автор оценивал взгляды американского исследователя исключительно с точки зрения политической ситуации восьмидесятых годов, противостояния двух мировых супердержав. По мнению И.И.Минца, Р.Пайпс, будучи советником Рейгана по русскому вопросу, использовал концепцию либерального консерватизма П.Струве в политических целях, чтобы доказать правомерность развития России по «консервативно - националистическому» пути, предлагаемому США.2 Автор также дал оценку «струвизма» в эмиграции как бескомпромиссной борьбы с большевизмом с силовых позиций.
Таким образом, в советской историографии были заложены определенные основы изучения позиции П.Б.Струве в эмиграции, в некоторой степени повлиявшие на изучение проблемы в дальнейшем.
Перестроечные процессы, начавшиеся в политической жизни во второй половине 80-х годов, способствовали расширению источниковой базы и началу формирования новых подходов в исторической науке, становлению новой историографической традиции.
На рубеже 80 - 90-х годов ситуация в российской исторической науке стала меняться. Смена идеологических и теоретических парадигм привлекла к осмыслению проблем русского Зарубежья значительные творческие силы.
Характерной особенностью современного этапа отечественной историографии является усиление специализации исследований, то есть переход от глобальных обобщений к анализу аспектов, элементов, форм, проявлений на основе использования принципиально новой методологии. С начала 90-х годов начинается изучение феномена Струве в разных ипостасях: политической, исторической, экономической, социологической,
психологической. Тема творчества П.Б.Струве выделилась в отдельное историографическое направление. Перед формировавшимся струвеведением встала проблема ввода в оборот возможно большего числа подготовительных и неопубликованных работ Струве, составления исчерпывающей библиографии.1
Другой отличительной чертой постсоветского этапа явилось усиление взаимодействия с зарубежными научными технологиями.
Первым после монографии Р.Пайпса обобщающим зарубежным исследованием, в котором русская эмиграция рассматривалась многопланово: с исторической, историко - культурной, историософской точек зрения, явилась монография М.Раева.2 Книга вышла на английском языке в 1990 году, когда в России научный интерес к проблеме эмиграции только кристаллизовался. На западе книга стала классическим трудом по истории русской эмиграции и была с энтузиазмом встречена представителями русской диаспоры, до сих пор не имевшей столь всеобъемлющего труда по своей истории. В России она была опубликована в 1994 году и сразу же привлекла внимание научной общественности. В оценках теоретического наследия П.Струве автор полемизировал с Р.Пайпсом, считая недостаточным анализ последнего взглядов Струве в эмиграции, одновременно представив собственную оценку его политической позиции как умеренного монархиста. Раев использовал новые документы, подтверждающие усиление религиозности как одного из оснований ценностного консерватизма Струве в последние годы эмиграции. Были приведены краткие биографические сведения относительно редактирования газеты «Возрождение» и преподавательской деятельности.
В 1992 году в России была опубликована работа М.Назарова «Миссия русской эмиграции» (переизданная в 1994 году), в которой автор также попытался комплексно исследовать феномен Зарубежья. Он утверждал, на наш взгляд, недостаточно правомерно, что большая часть русского Зарубежья придерживалась монархических взглядов. Вслед за П.Б.Струве М.Назаров провел грань межу крайне правыми и правым центром по отношению к пониманию роли монархии в постсоветской России. В этой связи мировоззренческая позиция П.Б.Струве оценивалась как умеренно монархическая и была отнесена к правому центру политического спектра русской эмиграции.1
В 1995 году Р.Пайпс принял участие в философском диспуте при Санкт - Петербургском университете. Он, в частности, подтвердил свое мнение о том, что Струве не видел возможности эволюции советской власти даже при условии ее реформирования.2
Активное участие в российских публикациях о П.Б. Струве принимал его внук, Н.А.Струве.3
Таким образом, значительное влияние на оценки российских авторов первой половины 90-х годов вследствие «закрытости» в свое время темы русской эмиграции оказала зарубежная историография. Если в восьмидесятые годы за рубежом тема П.Струве получила всестороннее освещение в обобщающей монографии Р.Пайпса, а также публикации практически всех воспоминаний его современников и их подробных биографий, то первые исследователи постсоветского периода получили возможность вести работу на уже заложенном Р.Пайпсом и его коллегами фундаменте. Сложившееся положение предопределило практически полное восприятие концепции Р.Пайпса, в связи с еще не оформленным категориальным аппаратом и собственными подходами. Немаловажную роль сыграло качество проведенной американским исследователем работы и глубина его постижения творчества Струве.
С другой стороны, шел постепенный процесс формирования в российской историографии собственных оценок и выводов, проявившийся, в том числе, и в разночтениях основных подходов Р.Пайпса, усилении дискуссионности при анализе его заключений.
И все - таки первоначально в России появились статьи и работы, рассматривающие эмиграцию в целом.
Одной из первых попыток непредвзятого освещения культурной и нравственной жизни русского Зарубежья явилась книга Костикова В.В. «Не будем проклинать изгнанье... (пути и судьбы русской эмиграции)».1 Представленная монография обозначила русскую эмиграцию как определенный социальный и культурный феномен. Автор стремился отойти от ее оценок как «противовеса» советской власти. В исследовании были затронуты проблемы численности русской эмиграции, даны характеристики основных политических течений с точки зрения их самоидентификации. Автор не касался анализа взглядов П.Б.Струве, однако работа носила во многом постановочный характер и оказала значительное влияние на развитие российской историографии русского Зарубежья.
Оценка исторических взглядов П.Б.Струве и его методологии принадлежит В.Т.Пашуто. По его мнению, в исторической схеме Струве феодальная Россия предстала отсталой страной, насильственная европеизация которой становилась исходным пунктом, родословной российской революции.2
Попытки определения политического кредо П.Струве получили также развитие в отдельных публикациях российских исследователей, выполненных чаще всего в виде статей, в частности, Ананьева О.В., Ермичева А.А., Козловского В.В, Новикова А.И., Простакова О.Г., Березовой Л.Г., Золотарева Р., Мохначева М.В.3
Соотношение либеральной и консервативной составляющих в концепции либерального консерватизма П.Б.Струве
Исследователи творчества П.Струве едины во мнении о том, что его концептуальные основания сочетали элементы либерализма и консерватизма. Основу научного спора составляет вопрос о преобладании в его теории того или иного политического аспекта.
Сам Струве в период эмиграции идентифицировал себя как «специалиста по части умеренности». В первом номере "Возрождения" он назвал себя либеральным консерватором. По его словам, он стремился в мировоззренческом плане находиться в «центре», противодействуя двум видам «политического дилетантизма»: «революционно - соглашательскому» и «реставрационно - интервенционистскому».3
Многие соратники по эмиграции считали его «слишком резким политически».4 П.Н.Милюков охарактеризовал либеральный консерватизм Струве как «двойную вывеску» и «пустую фразу». По его мнению, историческая схема, начертанная Струве, идеологически поверхностна и фактически неверна.6 М.Вишняк, признавая, что Струве «лучше других» сознает различия между либерализмом и консерватизмом, увидел в его политической эволюции «онтогонистическое» повторение духовной эволюции русской интеллигенции, но... «в обратном направлении» от былого социализма через революционный радикализм к «нынешнему полному утверждению царизма», «здорового» капитализма и «мудрой» контрреволюции.
С.Л.Франк и Н.А.Бердяев анализировали позицию Струве более взвешенно. Н.А.Бердяев утверждал, что «чистого либерала» можно встретить крайне редко. Обычно либерализм «очень осложнен» и сочетается с разными другими началами. Если либерализм сочетается с началами консерватизма, тогда он более глубок и крепок. Либеральный консерватор «стоит выше», чем либеральный радикал, он более принципиален и он знает, что противопоставить чужим идеям.1 По выражению С.Франка, биографа Струве, последний занимал позицию «по ту сторону правого и левого».2 Его либеральный консерватизм - это убеждение в неразрывной связи между свободным творчеством прогресса и преемственностью жизни и культуры.3
Большинство современных ученых определили политическое мировоззрение П.Струве как либерально - консервативное (Р.Пайпс, В.Н.Жуков, А.П.Поляков, З.М.Зотова и др.).4 О.Л.Гнатюк, типологизируя либерализм и консерватизм Струве с точки зрения философских и социо -культурных оснований, настаивает на определении воззрений Струве именно как консервативного либерала.5 Представители «медиационного» направления российской историографии (М.А.Колеров, Н.С.Плотников, В.Ф.Пустарнаков и другие) обратили внимание на эволюцию мировоззренческих взглядов П.Струве от консервативного либерализма к либеральному консерватизму.6
Очередной спор между исследователями творчества Струве вызвал вопрос о том, произошло ли окончательное оформление его концепции либерального консерватизма.
П.Б.Струве об основных противоречиях теории социализма
Одним из наиболее ярких проявлений усиления в эмиграции параметров консерватизма в концепции П.Б.Струве явилась его критика теории социализма.
Вплоть до современного этапа развития историографии исследователи обращали внимание, прежде всего, на отрицание каких - либо серьезных точек соприкосновения между марксистской идеологией и взглядами П.Б.Струве.
Р.Пайпс одним из первых заметил, что Струве уже в конце XIX века начал искать философскую теорию, которая отвечала бы его современным научным потребностям, и нашел ее в позитивистском учении, развитом Алоизом Рилем. Ученый высказал гипотезу, что объединение социологии Маркса и некоторых идей либерализма в концепции Струве периода эмиграции создали бы оптимальную систему.1 В современной российской историографии это предположение получило разработку в совместной статье Мощелкова Е.Н. и Дробота В.Н., одним из выводов которой являлось предположение о попытках Струве в рамках своей концепции в начальный период ее развития слить воедино идеи социал - демократизма и либерализма.
Представители другого направления историографии, признавая влияние выделенных философских систем на мировоззрение Струве, указывали на его скоротечность (Н.Полторацкий) или полное отсутствие точек соприкосновения концепции Струве и философских обоснований марксистской доктрины, например, в исторических работах (Б.П.Балуев).
Мы склонны согласиться с мнением П.П.Гайденко, который развивает мысль о том, что в период эмиграции углубляется критическое отношение Струве к левому радикализму.5
В 1922 году Струве опубликовал в «Русской мысли» статью: «Социализм. Критический опыт»,1 в которой поставил цель начать систематическое изложение своих взглядов на социализм.
Впоследствии в течение всего периода эмиграции одним из направлений его творческой и научной деятельности было выявление концептуальных противоречий социалистической теории и определение особенностей русского социализма. Выводы, к которым пришел Струве в результате систематизации собственных взглядов на социализм, оказали влияние на эволюцию его концепции либерального консерватизма и складывание определенного соотношения либеральной и консервативной парадигм.
Политическая классификация Струве идеологии социализма в эмиграции базировалась на теоретическом фундаменте социологических категорий, имевших психологический, даже несколько мистический, характер.
По его мнению, методологические основания социализма были подготовлены в XVII - XVIII веках и своего наивысшего расцвета достигли во взглядах И.Бентама, настаивавшего на возможности достижения абсолютного счастья для наибольшего количества людей.2 В качестве социально - идеологической и политической проблемы социалистическое течение получило оформление во второй четверти XIX века - первой четверти XX века. Его концептуальной базой Струве называл немецкую послекантовскую философию Шеллинга и Гегеля.4 Таким образом, проследив истоки формирования социализма на Западе, Струве пришел к выводу о том, что он, также как либерализм, явился идеологическим результатом развития буржуазного общества.
Отношение к революции 1917 года.
Изучение оценок П.Струве революции 1917 года происходит, как правило, в рамках исследования идейного наследия эмигрантского Зарубежья в целом. Конкретное изучение вопроса представлено небольшим количеством работ.
Американский исследователь Р.Пайпс одним из первых обратился к проблеме теории революции П.Струве. Он пришел к выводу, что его взгляды на революцию не были систематизированы. Всю свою жизнь Струве интересовался русской революцией в широком значении этого слова.1
Несмотря на использование огромного количества архивных материалов, опубликованных статей и научных трудов Струве, Р.Пайпс не ставил целью всесторонний анализ его мировоззренческой позиции в вышеобозначенном направлении. В основе двухтомной биографии лежало стремление соотнести факты жизненной и творческой эволюции Струве с историческими событиями, свидетелем которых он был. Р.Пайпс не занимался подробным изучением взглядов Струве в период эмиграции и их эволюцией. Именно этим, на наш взгляд, можно объяснить сделанный исследователем вывод об отсутствии систематизации взглядов на революцию у Струве.
М.А.Колеров и Н.С.Плотников придерживаются мнения, согласно которому П.Б.Струве со времен легального марксизма рассматривал историческое развитие России в контексте общеевропейского потока и утверждал ценность западной цивилизации как таковой. И именно в данном русле авторы рассматривают оценки П.Струве революции 1917 года.2
Одной из последних наиболее содержательных работ по представленной проблеме явилась статья С.М.Смагиной. Она рассмотрела характер, причины и особенности революции в понимании Струве с точки зрения его либерально - консервативной парадигмы. Согласно мнению автора, конкретно - исторический анализ революции 1917 года и последующих событий в России Петром Струве происходил с учетом сложившейся у него ранее «интегративной модели для долиберального общества по пути его движения к прогрессу».
На наш взгляд, П.Б.Струве не ставил себе задачу разработать историю российской революции, как П.Н.Милюков, или провести полный социологический анализ 1917 года, как это сделал П.Сорокин. Его теория революционных процессов «семнадцатого и следующих годов» представляется скорее проявлением методологического инструментария в рамках позиции «делового активизма» для понимания истоков, сути и последствий произошедшего в России.
Интеллектуальным кредо П.Б.Струве можно назвать системный анализ глубинных процессов происходивших событий. Наиболее ярко его дар проявился в изысканиях психологического настроя, ментального состояния участников российской революции. Основы изучения данного вопроса были заложены П.Струве еще в начале века.
Накануне и во время первой русской революции его внимание было сосредоточено на выявлении различных аспектов взаимоотношений основных ее участников, в качестве которых ПСтруве называл интеллигенцию («меньшинство») и народ («большинство»).
Он считал народ главным участником исторического процесса, от поведения которого зависел исход социального кризиса.3 Уже тогда Струве отмечал главную особенность психологического портрета «русского народа» как особой социологической категории, активность которого определялась во многом «инстинктами».
Слабая политическая самодеятельность населения была обусловлена, по его мнению, исторически сложившейся традиционной «изоляцией» народного большинства от государственных решений.5 При этом П.Б.Струве исходил из ориентации на западные либеральные политические ценности, согласно которым предполагалось активное участие рядового населения в государственной жизни страны, по крайней мере, в условиях народного представительства.
После революции 1905 года Струве поставил вопрос о превалировании в русской истории субъективного начала: «...революции никогда не происходят, они всегда делаются...».1 В отличие от народа, интеллигенция мыслилась как субъект (физический или собирательный), в основе настроения которого лежало сочетание двух противоположных настроений: «отщепенства»3 и консерватизма.4 Следуя принципам теории эволюционизма, российскую интеллигенцию начала XX века П.Б.Струве по нескольким основополагающим критериям разделил на два типа личностей: богоматериалистов и мистиков. Первая традиция, (к которой позже Струве отнес большевиков) доказывала необходимость радикального скачка в историческом развитии России, другая же считала приемлемой постепенность исторического процесса. По экономическим воззрениям интеллигенция состояла из безрелигиозных рационалистов (доктрина западноевропейского социализма) и религиозных народников. В отношении к народному большинству П.Б.Струве выделял «мстителей за народ и за себя» и «печальников за народ».
Первое направление российской интеллигенции занимало более активную политическую позицию, было более восприимчиво к западным влияниям. Второй тип имел противоположную точку зрения, исключавшую между ними какое - либо взаимопонимание.
