Ногайцы в XV - ХVIII вв. : Политические, экономические и культурные аспекты взаимоотношений с сопредельными странами и народами Кидирниязов Даниял Сайдахмедович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1 Социально-экономическое и политическое развитие ногайцев в XV-XVIII вв 35

1 Образование Ногайской Орды 35

2 Социально-экономическое и политическое развитие ногайцев в XV- XVI вв 72

а) Территория и население 72

б) хозяйство 77

в) социальные отношения 104

г) политический строй 113

3 Изменения в социально-экономическом положении и политическом устройстве ногайского общества в XVII-XVIII вв 120

а) Территория и население 120

б) хозяйство 127

в) социальные отношения 136

г) политическое устройство 140

Глава 2 Взаимоотношения ногайцев с народами России и Средней Азии в XV-XVI вв 145

1 Взаимоотношения ногайцев с Сибирским ханством в XV-XVI вв 145

2 Взаимоотношения ногайцев с башкирами в XV-XVI вв 158

3 Взаимоотношения ногайцев с Казанским ханством в XV-XVI вв 165

4 Взаимоотношения ногайцев с Астраханским ханством в XV-XVI вв 181

5 Взаимоотношения между Ногайской Ордой и Казахским ханством в XV-XVI вв 188

6 Взаимоотношения ногайцев с узбекскими ханствами в XV- XVI вв 203

Глава 3 Ногайцы во взаимоотношениях России с Османской империей и Крымом в конце XV-XVI вв 220

Глава 4 Ногайцы во взаимоотношениях России с Крымским ханством в XVII в 271

1 Ногайцы во взаимоотношениях России с Крымским ханством в первой половине XVII в 271

2 Ногайцы в борьбе России с Крымом во второй половине XVII в 330

Глава 5 Взаимоотношения ногайцев с народами Северного Кавказа в XVI-XVIII вв 359

1 Экономические связи ногайцев с народами Северного Кавказа в XVI- XVIII вв 359

2 Политические взаимоотношения ногайцев с народами Северного Кавказа в XVI-XVIII вв 370

3 Хозяйственно-бытовые и культурные связи 449

Глава 6 Русско-ногайские отношения в XVIII в 458

1 Взаимоотношения ногайцев Северо-Восточного Кавказа с Россией в XVIII в 458

2 Укрепление взаимоотношений ногайцев Северо-Западного Кавказа с Россией (до 80-х гг. XVIII в.) 469

3 Завершение процесса вхождения ногайцев Северо-Западного Кавказа в состав России 518

Заключение 544

Библиография 556

Список сокращений 590

Приложение (карты) 592

• Взаимоотношения ногайцев с башкирами в XV-XVI вв
• Взаимоотношения между Ногайской Ордой и Казахским ханством в XV-XVI вв
• Ногайцы во взаимоотношениях России с Крымским ханством в первой половине XVII в
• Политические взаимоотношения ногайцев с народами Северного Кавказа в XVI-XVIII вв

Введение к работе

В современных условиях, когда важнейшее значение для выхода России из кризиса имеет возрождение нравственно-духовных ценностей общества, особую роль играет историческая наука. Опыт истории должен служить для правильного понимания явлений современной общественной жизни, для научного предвидения.

Ход истории, к сожалению неотвратим, а сама она, как известно, не терпит сослагательного наклонения. И человечество научилось извлекать уроки из нескончаемого потока событий. Сумма умозаключений отдельных индивидуумов становится коллективным разумом, делающим единственно верный исторический выбор.

В конце XX в. обострились межнациональные отношения в бывшем СССР и поэтому, на наш взгляд, важнейшее значение в научном и общественно-политическом плане будет иметь исследование истории дружественных взаимоотношений народов, населяющих Россию и страны СНГ. Мы убеждены, что именно такие примеры истории могут иметь воспитательное значение и положительно влиять на характер сегодняшних и будущих межнациональных отношений.

Нет нужды приукрашивать историю. В любую эпоху в историческом развитии любого народа можно найти примеры и жестокости, и благородства, взлеты и падения. Сегодня, как никогда, важно увидеть в истории другое: сложный противоречивый процесс широкого заимствования хозяйственно-технических достижений, знаний, традиций, идей, взаимовыгодные, жизненно обусловленные, торговые и экономические контакты, взаимообогащение культур народов.

Актуальность предлагаемой работы в том, что характер и формы политики российского правительства в отношении нерусских народов страны, место каждого из них в общей структуре государства и межэтнические связи — это важнейшие направления исторических исследований, которые могут способствовать выработке новой общегосударственной идеологии, на деле объединяющей народы Российской Федерации.

Особенно актуальным является изучение роли русского народа в исторических судьбах нерусских народов России, а также аргументированное освещение неразрывности судеб народов Северного Кавказа и всей Российской Федерации в контексте взаимоотношений между мусульманским и христианским мирами.

История образования Ногайской Орды, или Мангитского юрта, до сих пор остается малоизученной. Между тем, для историка распад Золотой Орды на феодальные объединения и образование Казанского, Крымского, Астраханского, Сибирского, Казахского, узбекских ханств, Большой и Ногайской Орд представляет большой интерес. С распадом Золотой Орды и образованием новых феодальных объединений началось формирование народностей - узбеков, казахов, татар, ногайцев. Отдельные положения исторической науки по ранней истории Ногайской Орды сегодня явно устаревшие, требуют своего решения. Так, например, английский историк Ховарс отождествляет позднейших ногайцев с прежними печенегами¹, хотя к XIII в. печенеги перестали существовать как самостоятельный этнос, слившись с половцами еще в XII в.²

Известно, что историческая наука немыслима без событийной стороны изучаемой эпохи, как и вне действия реально существовавших исторических личностей. Поэтому в работе изучается роль ногайской феодальной аристократии во взаимоотношениях России с народами Кавказа, Крыма и Поволжья. Эта проблема напрямую связана с процессом превращения Русского государства в многонациональное.

В истории Северного Кавказа внимание исследователей привлекли и привлекают, прежде всего, проблемы политического положения местных народов в прошлом, их взаимоотношений с соседями - в первую очередь с Россией, Персией и Османской империей.

Аргументированное освещение узловых вопросов темы имеет важное научное и политическое значение, ибо оно призвано, во-первых, способствовать пре одолению стереотипных, обезличенных, до крайности упрощенных и несоот- ¹ Howorth Н. History of the Mongols (from the 9th to the 19th Centyry). London, 1880. Pt.ll. P.1011. ² Примечания B.B. Бартольда на книгу Лэн-Пуля «Мусульманская династия». СПб, 1899. С. 185. Примеч. 3. ветствующих истине схем, по которым рассматривались многовековые взаимоотношения русского и ногайского народов, и то, по каким принципам строились их отношения с другими народами Северного Кавказа, Поволжья и стран СНГ.

Во-вторых, исследование проблемы позволит выяснить отношение ногайцев к внешнеполитическим событиям, сыгравшим в их жизни огромную роль, определить место и роль, которую играли ногайцы в политике крупнейших государств - Турции, Ирана и России, противостоявших друг другу в решении своих задач в рамках Восточного вопроса.

Изучение литературы, затрагивающей указанные проблемы, показывает, что всестороннее освещение главных вопросов политической истории Кавказского региона в целом и народов, его населяющих — в частности, зависит прежде всего от результатов исследования политики сопредельных могущественных государств. В истории этой политики были свои этапы, свои важнейшие и решающие эпохи. В связи с этим представляется логичным выделение для исследования исторического периода, охватывающего несколько столетий (XV-XVIII вв.).

Как известно, в самом конце XV — начале XVI в. заканчивается процесс формирования двух крупных держав - России и Сефевидского Ирана, в то же время гибнет в степном Предкавказье Большая Орда, наследница Золотой Орды. В этот же период Османская империя получает выход на черноморское побережье Северного Кавказа, своеобразный плацдарм для дальнейшей экспансии в северокавказском регионе. Конец XV-XVIII вв. характеризуется усилением борьбы этих могущественных государств за сферы влияния на Кавказе. Изучение проблемы сложения многонационального государства, требует конкретного исследования процесса включения отдельных народов в состав России. Для народов полиэтнического Кавказа начало и развитие этого процесса надо отнести к XV-XVI вв., когда шла ожесточенная борьба за овладение регионом между двумя военно-феодальными государствами Востока - Оттоманской Портой и шахской Персией, и когда установление политических и экономических связей народов Кавказа с Русским государством определило их дальнейшую судьбу.

Ногайская Орда в силу своего географического положения и политического влияния в регионе, оказалась в рассматриваемый период одним из важных компонентов восточной политики России. Последняя ставила своей целью выход и утверждение в бассейнах Каспийского и Черного морей. С другой стороны, социально-экономическая и политическая жизнь народов Кавказа, Крыма и Поволжья на протяжении XV-XVIII вв. протекала в условиях феодальных междоусобиц и постоянных войн с внешними захватчиками - Крымским ханством, Османской империей и Сефевидским Ираном. И только в условиях дальнейшего сближения с Россией народы этих регионов могли отстоять свою независимость, ликвидировать последствия междоусобных войн и политически консолидироваться.

Первая половина XVI в. - особый этап в истории международных отношений в Восточной Европе. С разгромом в 1502 г. Большой Орды складывается система государств, политика которых определяла международную ситуацию в регионе в последующие пять десятилетий. Среди них - Россия, Польша, Литва, Казанское, Астраханское, Крымское ханства, Ногайская Орда. Кроме того, следует отметить, что непосредственное влияние на обстановку в Восточной Европе оказывала Оттоманская Порта. Завершается данный этап присоединением к России Среднего и Нижнего Поволжья, коренным образом изменившим политическую карту региона.

Наступление Оттоманской Порты на Северный Кавказ и Поволжье в XVI в. было наиболее существенным фактором международного положения Ногайской Орды. Поскольку решающую роль в обращении ногайцев к России сыграли, на наш взгляд, внешнеполитические соображения, с вопросом султанской политики тесно связан и вопрос предпосылок их обращения к Российскому государству, складыванием прорусской ориентации среди части ногайской феодальной знати.

Начальная грань хронологических рамок настоящей работы - конец XIV - начало XV в., когда Эдиге становится правителем Ногайской Орды (Мангит-ского юрта). С 1391 г. и до самой смерти в 822 г. х. (между 28.1.1419 -16.1.1420 г.) он правил Мангитским юртом. Пришедший после смерти Эдиге в упадок Мангитский юрт восстановил его младший сын Нуратдин (1426-1440). Территория Ногайской Орды, простиравшаяся между Эмбой и Яиком, значительно расширилась при Нуратдине за счет захвата близлежащих к Волге земель. А конечная - 1783 г., когда Крым и Прикубанье стали составной частью России. Таким образом, временной интервал в рамках которого рассматривается проблема, является важнейшим периодом не только в истории взаимоотношений между ногайцами и Россией, но также и с другими народами Кавказа, Крыма и Поволжья. Только в последующем, с конца XVIII в., эти отношения начинают деформироваться колониальной политикой царизма.

Основным исследовательским замыслом данной работы является: опираясь на разнохарактерный фактический материал, с учетом достижений отечественной историографии показать место и роль ногайцев во внешнеполитических процессах, связанных с утверждением позиций России на Кавказе, в Крыму и Поволжье, осветить узловые аспекты складывания многогранных взаимоотношений ногайцев с Россией и сопредельными народами в XV-XVIII вв., во всей их сложности и противоречивости.

В процессе исследования темы автором поставлены следующие узловые задачи:

Первая - основная - изучить возникновение и развитие сношений ногайцев с Россией в указанный период, цели и приемы политики российского правительства на Северном Кавказе, в Крыму и Поволжье, выяснить значение этих связей как для народов этих регионов, так и для русского народа.

Решение первой задачи потребовало исследования становления государства - Ногайская Орда и глубинных процессов формирования ногайского этноса; а также развития социально-экономических отношений у ногайцев во всем их своеобразии. Оно ставится как вторая задача, подчиненная первой и построено преимущественно на источниках XV-XVIII вв.

Третья задача, тесно связанная с первой, — выяснение места связей ногайцев с Россией в событиях международной жизни XV-XVIII вв. Здесь основное внимание уделено политике Оттоманской Порты и Персии на Кавказе, в Крыму и Поволжье, русско-турецким и русско-иранским отношениям.

Кроме того, исследуются связи ногайцев в XV-XVI вв. с государствами Средней Азии - Казахским ханством и узбекскими ханствами; уделяется внимание политическим событиям конца XV-XVI вв. в Восточной Европе, Причерноморье, на Северном Кавказе, в Поволжье, Средней Азии.

Исследование исторических судеб в рассматриваемое время не может проводиться вне изучения истории международных отношений в Восточной Европе. Только анализ всей системы международных отношений позволяет с максимальной полнотой выявить корни политических событий, участниками которых явились ногайцы. При этом составными субъектами указанной системы были не только ближайшие соседи ногайцев - Крымское ханство, Большая Орда, другие государства-преемники Золотой Орды, Русь, но и страны, политически контактировавшие с ними - Великое княжество Литовское, Оттоманская Порта.

Эта задача предполагает:

Исследовать некоторые важные вопросы, связанные с выходом России на Крым, Северный Кавказ и Поволжье и установление русско-ногайских взаимоотношений.

Уделить внимание малоизученным вопросам взаимоотношений ногайцев с Россией, Османской империей и Крымом в этот период.

Осветить соотношение внутреннего и внешнего факторов в процессе взаимоотношений ногайцев с Россией.

Показать общее и особенное в политике России, Османской империи и Крыма в XVI-XVIII вв. относительно ногайцев.

Выявить причины ориентации части ногайцев на Россию, другой части -на Крым и Турцию.

Осветить экономические, политические и культурные связи ногайцев с народами Северного Кавказа в XVI-XVIII вв.

Немаловажной задачей является научное обоснование (на основе архивных документов) и назревшей необходимости исторического акта - вхождения ногайцев Северного Кавказа в состав России как логического итога исторического процесса.

Эти проблемы требуют переосмысления не только в конкретно-практическом, военно-дипломатическом аспектах, но и в историко-теоретическом плане.

Методологической и теоретической основой диссертации послужил принцип историзма как принцип социально-философского исследования. Но он не сводится лишь к освещению в хронологической последовательности событий и изучаемых явлений, а реализуется через посредство сравнительно-исторического и конкретно-исторических методов рассматриваемой проблемы. Кроме того, в исследовании выявилась казуальная связь явлений, изучение их в последовательном развитии и взаимозависимости, использован принцип комплексного подхода, предполагающий изучение проблемы с разных сторон, выявление связи всех ее аспектов и вопросов в единой системной структуре.

В своей работе автор добивался решения указанных выше проблем, используя архивные материалы, опираясь на опубликованные источники и обширную специальную литературу.

Научная новизна исследования заключается уже в самой постановке проблемы как первой в отечественной историографии исследовательской попытке освещения взаимоотношений Ногайской Орды (позже Большие и Малые Но-га) политических, экономических и культурных, в системе военно-политического противостояния соперничавших держав - Сефевидского Ирана, Османской империи и ее вассала Крымского ханства и России за сферы влияния на юго-востоке Европы в судьбоносный для народов Северного Кавказа, Нижнего Поволжья и Северного Причерноморья хронологический период.

Тема диссертации предполагает определение на основе глубокого анализа всех доступных научных данных места и роли ногайцев в сложившейся истори-ко-политической ситуации в XV-XVIII вв., а также в системе феодальных государственных образований Северного Кавказа, Поволжья, Сибири, Южного Урала, Средней Азии (Казахского ханства и узбекских ханств).

Следует также отметить, что в работе Ногайская Орда (затем Большие и Малые Ногаи) рассматривается не только как объект внешнеполитических устремлений султанской Турции, шахского Ирана и Российской империи, а как субъект международных отношений. Именно здесь соперничавшие державы столкнулись с тем обстоятельством, что ногайцы были относительно самостоятельными в своих внешнеполитических действиях, продемонстрировав высокую экономическую, культурную и военную жизнеспособность.

Кроме того, в диссертации на основе широкой источниковой базы освещены многие аспекты социально-экономического положения и политического строя ногайцев в указанный период. В работе дается подробный анализ хозяйственной деятельности ногайцев, и делается вывод, что преобладающее ранее мнение о чисто кочевом скотоводческом характере хозяйства ногайцев является неверным. Здесь же приводится убедительная аргументация о так называемом отгонно-кочевом хозяйстве ногайцев.

При рассмотрении политической структуры ногайского общества впервые делается вывод о том, что характер верховной власти в Ногайской Орде заметно отличался от таковой же в других государствах - преемниках Золотой Орды. В них чингизидские роды в силу традиции имели всеми признанный приоритет среди остальных знатных и владетельных родов - их верховная власть не оспаривалась и они быстро превращались в династии. Становясь таким образом верховными арбитрами в аристократической среде, они предотвращали борьбу «всех против всех», гарантируя государственное единство по крайней мере до тех пор, пока междоусобица не начиналась внутри самого чингизидского рода. Иное положение сложилось в Ногайской Орде. Родоначальник правящего рода Эдиге не был чингизидом, а потому власть его и его потомков не была столь бесспорна. По той же причине среди его потомков не утвердилась традицион- ная иерархия старшинства - выдвигаемые мурзами из своей среды бии оставались «первыми среди равных» и даже передавать власть сыну могли лишь с соизволения родового съезда. Не будучи безусловной, власть биев не могла быть самодержавной: любой мурза чувствовал себя «таким же потомком Эдиге».

Вторым лицом в Ногайской Орде был «Нурадин» — обычно старший сын князя от первого брака. Следует отметить, что титул Нурадина в XVI в. был заимствован у ногайцев крымцами.

Узловые вопросы проблемы рассматриваются через призму широкой системы международных отношений, в первую очередь, в связи с политикой России по отношению к Северному Кавказу, Поволжью и Крыму и, в частности, к Ногайской Орде.

Путем комплексного исследования делается попытка определить роль и место ногайцев в экспансионистской политике держав (Ирана, Турции и России); показать дипломатическую борьбу держав за политическое влияние на Северном Кавказе, в Крыму и Поволжье.

На основе всестороннего анализа архивных документов, часть из которых вводится впервые в научный оборот, и раритетных источников, определяются предпосылки и приоритеты прорусской ориентации ногайцев, показаны, не смотря на военно-административную политику царизма, политические и иные предпосылки, а также перспективность дальнейшего сближения ногайцев с русским народом. ,

Источниковую базу исследования составил широкий круг разнохарактерных материалов. При анализе узловых вопросов преимущество отдавалось разноплановым и различным по содержанию и характеру источникам: архивным документам, опубликованным документальным материалам, хроникам, путевым заметкам и другим сочинениям современников, различным мемуарам, официальной и деловой переписке, работам исследователей, правительственным актам, дипломатической переписке.

Особое внимание автора привлекли русские источники XVI—XVIII вв., так как они раскрывают политические связи России с ногайцами и другими наро- дами Северного Кавказа.

Документальные источники о политических связях ногайцев с Россией стали складываться в Посольском приказе, позже в Коллегии иностранных дел. Большинство из них дошли до нас в составе различных фондов Российского государственного архива древних актов (РГАДА) и Архива внешней политики Российской империи (АВПР).

Из материалов РГАДА в исследовании использовались фонды: «Сношения России с ногайскими татарами» (ф.127), «Кавказские дела» (ф.23), «Сношения России с Турцией» (ф.89), «Сношения России с Крымом» (ф.123), «Дела еди-санских, ембойлуцких, едичкульских и буджацких (ногайских татар)» (ф.112), «Кабардинские, черкесские и другие дела» (ф.115), «Кумыцкие и тарковские дела» (ф.121), разряд IX «Кабинет Петра I», «Калмыцкие дела» (ф.119).

В РГАДА связям России с Ногайской Ордой посвящено 12 сохранившихся книг с 1489 по 1659 гг.

Из фондов АВПР это: «Ногайские дела», «Кубанские дела», «Едисанские дела», и др. В отмеченных фондах содержится богатейший архивный материал, дающий возможность исследовать северокавказскую политику России и раскрыть ее роль в международных отношениях, которые складывались в Крыму, Северном Кавказе и Поволжье.

По интересующей нас теме огромный материал выявлен и использован из РГВИА. Рассредоточенные в фондах: «Военно-ученый архив» (Ф. ВУА), «Дела князя Потемкина-Таврического» (ф.52) - документы и материалы свидетельствуют о дипломатическом, политическом и военном противостоянии, развернувшимся между Османской империей и Крымом, с одной стороны, и Россией - с другой, по вопросу Северного Кавказа. Этот материал позволяет вникнуть во внешнеполитические планы противоборствующих держав, понять методы и приемы их реализации. В этих фондах содержится и материал, дающий нам возможность более полного раскрытия вопросов социального, политического, военного положения в регионе, показать отношение ногайцев к процессам и со- бытиям, происходящим здесь, а также их участие в многочисленных войнах России с Оттоманской Портой на стороне первой.

Ценный материал извлечен автором из местных архивохранилищ. В работе были использованы материалы Государственного архива Республики Дагестан (ГА РД): «Кизлярский комендант» (ф.379), «Походная канцелярия генерал-л. А.П. Девица» (ф. 339), а также Рукописного фонда Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН (Рукоп. фонд ИИАЭ ДНЦ РАН): «Письма шамхала Адиль-Гирея Тарковского Петру I. 1717-1725 гг.» (ф.1), Джанибеков А.-Х.Ш. Очерки по истории ногайцев (ф.5), Джани-беков А.-Х.Ш. Сокровищница слов или ногайский фольклор (ф.2), Капельго-родский Ф. Караногай - страна кочевников и патриархального быта (ф.5) и др.

Эти документы дали возможность существенно углубить исследуемую тему русско-ногайских взаимоотношений, отношений той или иной феодальной группировки к событиям, а также степень участия тех или иных народов во внешнеполитических событиях. Привлеченные документы расширили знания относительно различных аспектов жизни народов Северного Кавказа, Крыма, Поволжья, Средней Азии, дополнили известные моменты в освещении вопроса укрепления позиций России на Северном Кавказе.

Названные выше русские источники дают прежде всего материал о политических связях ногайцев с Россией, в меньшей степени — об экономических связях, раскрывают значение русско-ногайских связей в международных отношениях.

Надо отметить и другую сторону значимости русских источников для поставленной темы: они дают богатый материал для изучения внутренней истории Ногайской Орды, сообщают множество имен, фактов, географических названий. Привлечение фонда Посольского приказа открывает возможности освещения социально-экономических явлений XV—XVIII вв. Правда, нужно отметить, что их использование требует иногда специфических источниковедческих приемов.

Понятно, что российское правительство уделяло особое внимание связям с

16 феодальными слоями ногайского общества. Поэтому обилен материал о феодальных владетелях Ногайской Орды. Дополнительным источником для изучения высшего владетельного слоя феодалов служат родословные ногайских биев и мурз, сохранившиеся в русских родословных книгах.

Социальные отношения внутри феодальных владений не раскрыты документами русских фондов с той же подробностью. Здесь каждое указание, особенно местных документов, должно быть учтено, каждый местный термин подвергнут изучению, их русифицированные формы должны быть отождествлены с местными прототипами. В других случаях, наоборот, нужно вскрыть местные отношения за привычными для русских служилых и приказных людей русскими терминами.

К сожалению, русские документы XV-XVIII в. дают значительно меньше сведений о трудовом населении феодальных владений, о формах его эксплуатации. Здесь анализу должны быть подвергнуты также термины русских источников, как «черные люди», «холопы», «пахотные люди», «деловые люди».

Большой интерес представляют документы, исходившие от местных владельцев и составленные на арабском и тюркском языках. Почти все документы местного происхождения сопровождаются переводами на русский язык. Без преувеличения можно сказать, что эти документы являются ценнейшим источником. Ценность их прежде всего заключается в том, что они содержат сведения о событиях, которые не получили отражения в официальных документах. Даже тогда, когда они сохранились не в подлинниках, а лишь в современных (XV-XVIII вв.) русских переводах, они не теряют своего значения местных источников.

Для изучения социально-экономических и политических отношений ногайцев большое значение имеют известия русских, западноевропейских и восточных путешественников, проезжавших через Ногайскую Орду или живших по служебным своим обязанностям в Крыму. Они сообщают ряд интересных для нас наблюдений о занятиях, обычаях, быте местного населения.Однако следует учитывать, что употребляемые ими социальные термины требуют, как и термины русских источников, расшифровки¹.

Большой интерес в изучении Ногайской Орды и русско-ногайских отношений XV-XVIII вв. представляют исторические акты. Особое место среди данной группы источников занимают жалованные и договорные грамоты русских царей ногайским биям и «всей Ногайской земле». В договорных грамотах сообщалось о принятии князей и мурз в «подданство» и готовности Русского государства защитить Ногайскую Орду от врагов. Условия этих отношений оговаривались в основных текстах грамот. В них устанавливались и обязанности ногайских князей и мурз по отношению к Российскому государству в военном плане. Помимо договорных грамот, многим ногайским князьям и мурзам представлялись различные льготы, связанные с вопросами торговли, взимания пошлин и т.п.

Многие из архивных документов и исследований, привлеченных автором, были опубликованы еще в дореволюционный период. Из них наибольшую ценность представляют «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией» (Тифлис, 1866-1873. Т. 1-12.). Здесь собран и систематизирован огромный документальный материал официального характера, извлеченный из архивов главного управления наместника царя на Кавказе.

Ценной публикацией по нашей теме является сборник Т. Юзефовича «Договоры России с Востоком, политические и торговые» (СПб., 1869). Ценность этого сборника в том, что в нем сосредоточены наиболее значительные соглашения России и Турции с 1700 по 1856 год. В этих соглашениях имеются и статьи, касающиеся ногайцев.

Важнейшие документы, имеющие касательство к истории ногайцев, в том числе к истории взаимоотношений ногайцев с Россией в XV—XVIII вв., были помещены в изданиях: «Продолжение Древней Российской Вивлиофики» ¹ Тизенгаузен ВТ. Сборник материлов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. T.1; М.; Л.1941. T.2; Семенов В.В. Библиотека иностранных писателей о России. СПб, 1836. Т.1; Березин КН. Библиотека вое- (СПб., 1793-1801. 4.VII-XI), «Полное собрание законов Российской империи» (СПб., 1830), «Сборник русского исторического общества» (СПб., 1880-1896. Т.27, 41, 95), «Архив Государственного Совета» (СПб, 1869. Т.1.Ч.1), «Полное собрание русских летописей», «Сборник сведений о Терской области», «Записки Терского общества любителей казачьей старины» и др.

Значительные сведения, ценные для нашего исследования, нами почерпнуты из исторических, военных журналов и различных сборников, а также газет. Отметим отдельные из них: «Военный сборник», «Кавказский сборник», «Русский архив», «Русский вестник», «Чтения в императорском обществе истории и древностей российских», «Журнал Министерства народного просвещения», «Записки Одесского общества истории и древностей России» (ЗОО ИДР), «Кавказ» и др.

Неоценимое значение для исследуемой проблемы имеют известные публикации документов П.Г. Буткова, С.А. Белокурова, Ф.Ф. Дашкова¹.

В новейшее время были опубликованы архивные материалы XVI-XVIII вв. из фондов РГАДА, АВПР, РГВИА, а также местных северокавказских архивов, открывших новый этап в изучении взаимоотношений России с народами Северного Кавказа в целом, с ногайцами - в частности. Прежде всего это: «А.В. Суворов. Сборник документов» (М., 1951. Т.2), «Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой 1489-1508 гг.» (М., 1984), «Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. 1489-1549 гг.» (Махачкала, 1995), «Ногайцы Дагестана и Северного Кавказа /Документы XVII-XVIII вв.» (Махачкала, 1998). Интересные документы помещены и в таких ценных публикациях, как «Кабардино-русские отношения в XVI-XVIII вв.» (М., 1957. Т. 1-2), «Русско-дагестанские отношения XVII - первой четверти XVIII в.» (Махачкала, 1958), «История, география и этнография Дагестана XVIII-XIX вв. Архивные точных историков. Казань, 1854. Т. 1-2; Ногайцы в известиях русских, западноевропейских и восточных авторов XV-XVIII вв. Махачкала, 1999. ¹ Бутков П.Г. Материалы по новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг. СПб., 1869. 4.1-3; Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. M., 1889; Пашков Ф.Ф. Памятники дипломатических сношений Крымского ханства с Московским государством в XVI и XVII вв. Симферополь, 1891. материалы» (М., 1958), «Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в.» (М., 1988) и др.

Изучение социально-экономических отношений ногайцев, их сношений с Российским государством и международного значения этих связей - требует привлечения специальной источниковедческой базы. Вместе с тем надо признать, что для XV-XVIII вв., особенно для XV-XVI вв. состояние источников таково, что далеко не все вопросы, которые встают перед исследователем, могут быть освещены подробно и полно. Поэтому исследование неизбежно принимает в ряде случаев характер научной реконструкции и гипотезы.

Памятники фольклора ногайцев чрезвычайно разнообразны и в данном исследовании используются для освещения тех или иных вопросов социально-экономического развития или связей ногайцев с Россией и другими государствами. Кроме того, исторические факты, имена исторических личностей, а также топонимика и гидронимика, которые содержатся в ногайском эпосе, позволяют исследователям определить эпоху и территорию формирования ногайских эпических поэм. В основе большинства их лежат исторические события, которые происходили в жизни Ногайской Орды, а затем Большого и Малого Ногая, занимавших в XV-XVIII вв. степное пространство между Иртышом и Дунаем, включая и степи Северного Кавказа.

Основным критерием для привлечения фольклорных источников при изучении событий и фактов рассматриваемого времени были для автора упоминания в предании или песне имен лиц, известных по документам или нарративным источникам того времени¹.

Специальные исследования непосредственно по изучаемой проблеме немногочисленны. Напротив, круг исследований, которые имеют к ней то или иное отношение, чрезвычайно широк. В работах дооктябрьского периода и новейшего времени собран и систематизирован огромный материал по истории русско-ногайских отношений, да и в целом народов Кавказа, Поволжья и Кры- ¹ Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л., 1974; Сикалиев А.И.-М. Ногайский героический эпос. Черкесск, 1994; Сорок ногайских богатырей: Сб. ногайских народных дестанов. Махачкала, 1991. ма с Россией в XV-XVIII вв. В этих работах затронуты важные аспекты и конкретные события, связанные с ролью ногайцев в кавказской и восточной политике России.

В трудах отечественных историков XVIII-XIX вв. В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, Н. М. Карамзина, СМ. Соловьева, В.Д. Смирнова, Г. Пере-тятковича¹, принадлежавших к различным направлениям русской исторической мысли (дворянскому и буржуазному), ставился вопрос о включении Ногайской Орды и других кавказских и поволжских владений в состав Российского государства. Все они отмечали роль русско-ногайских отношений в укреплении позиций России в данном регионе. Российский историк Н.М. Карамзин в своей «Истории государства Российского» уделил внимание Ногайской Орде, а также Малым и Большим Ногаям. Карамзин, базируясь на мощный пласт летописей, документов, высказывается по поводу размещения Малых Ногаев на Северо-Западном Кавказе - территории Крымского ханства и, соответственно, — враждебной позиции кубанских ногайцев по отношению к России (t.IV, XI).

В обобщающем труде СМ. Соловьева «История России» содержатся сведения фактического характера об отдельных моментах из истории русско-ногайских отношений в XVI в.

Труды В.Д. Смирнова до сих пор остаются наиболее полным из имеющихся исследований по истории Крымского ханства XV-XVIII вв. На основе турецких, крымских, иранских и европейских исторических и географических сочинений, нарративных и других источников В.Д. Смирнов составил объемное исследование, главным образом, политических действий вассалов Порты - крымских ханов Гиреев на внутренней и внешней арене. Русские источники, им поч- ' Татищев В.Н. История Российская. М., 1962-1968. Т.1-7; Щербатое М.М. История Российская от древнейших времен. СПб., 1794-1805. Т. 1-7; Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1988-1989. Кн.1-3. Соловьев СМ. История России с древнейших времен. М., 1988-1995. Кн.1-15; Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. СПб., 1887; Он же: Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты в XVIII столетии. Одесса, 1889; Перетяткович Г. Поволжье в XV-XVI вв. М., 1877; Он же: Поволжье в XVII и начале XVIII века. Одесса, 1882. ти не привлекались и поэтому русско-крымские отношения остались им не затронутыми.

Нужно отметить, что работа В. Д. Смирнова , несмотря на все ее недостатки (материал страдает бессистемностью, нагромождением фактов и т.д.), имеет исключительную ценность. Недаром В.Д. Смирнов, как и Хаммер, до сих пор считается в Европе непререкаемым авторитетом в изучении истории Турции и Крыма XV-XVIII вв. Ценность же его труда прежде всего в богатстве фактического материала, а не в его истолковании.

Наиболее ярким представителем охранно-монархического направления отечественной исторической науки был русский историк, дипломат С.С. Татищев. В своих работах по вопросам внешней политики России он всячески пытался доказать миролюбие и бескорыстие внешнеполитического курса русского ца-ризма на Востоке вообще, и на Северном Кавказе - частности . Например, С.С. Татищев утверждал, что приобретение Россией нескольких крепостей на восточном побережье Черного моря не может нарушить европейское равновесие и ввиду этого неадекватную реакцию Англии на действия царизма считал доказательством ее агрессивности. Но в пылу защиты завоевательной политики царизма автор сделал весьма ценное признание - «действия русских на Кавказе, хотя и в меньших масштабах, но аналогичны английским захватам в Индии».

Аналогичную с С.С. Татищевым позицию в освещении восточного вопроса занимал и С. Жигарев . Он признал как второстепенный фактор наличие у России экономических интересов на Востоке, корень же противоречий, Жигарев, как и другие, искал в религиозных различиях.

В 1871 г. Н.Я. Данилевский издал свой гениальный труд , в котором сформулирована теория «культурно-исторических типов», а сам Данилевский признан основоположником получившей широкое признание на Западе теории ¹ Смирнов В.Д. Крымское ханство... до начала XVIII столетия. ² Татищев С.С. Из прошлого русской дипломатии. СПб., 1887; Он же: Дипломатические беседы о внешней политике России. СПб., 1898. ³ Жигарев С. Русская политика в восточном вопросе. М., 1896. ⁴ Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1871. множественности и разноколичественности человеческих культур. Категория «цивилизация» как метод сравнительно-исторического исследования, признающая многовариантность и полицентричность всемирно-исторического процесса, позволяет рассматривать ногайскую действительность исследуемого периода вне рамок жестких и однолинейных схем. Заслугой этого автора является и то, что он сумел преодолеть имперский менталитет, свойственный большинству российских востоковедов. Вывод Н.Я. Данилевского о том, что реакционный, великодержавный национализм во внешнеполитическом курсе Российской империи не отвечал, в первую очередь, интересам самого русского народа, можно признать выдающимся достижением отечественной науки XIX в. Он ратовал за проведение «политики либеральной и национальной вместе».

Среди обширной и разнообразной литературы о Кавказе и Крыме, богатейшим обилием фактов и добротной источниковой базой отличаются труды Н.Ф. Дубровина, В.А. Потто, П. Левашова¹ и многих других.

К объективному отражению истории ногайцев тяготел крупный историк Ф.А. Щербина. В его двухтомной «Истории Кубанского казачьего войска» (Екатеринодар, 1910) исследуются социально-экономические отношения на Кубани. Ф.А. Щербина во многом преодолел тенденциозность и великодержавное отношение к местным народам, которое было присуще для большинства исследователей - апологетов царского самодержавия.

Определенный вклад в разработку истории запорожского казачества и его борьбы против османо-крымской агрессии внес капитальный труд Д.И. Эвар-ницкого², в котором, в частности, освещается внутреннее положение ногайцев, кочевавших к северу от Крыма. Причины военной активности татар и ногайцев Эварницкий видит прежде всего в «воинственном и кровожадном характере ха- ¹ Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1886. Т.1-6; Потто В.А. История 44 Драгунского нижегородского полка. СПб., 1883. T.2; Он же: Два века Терского казачества. Владикавказ, 1912; Левашов П. Картина или описание всех нашествий на Россию татар, турков, их тут браней, грабительств и опустошений, начавшихся в половине десятого века и почти беспрерывно через восемь сот лет продолжавшихся. СПб, 1792.

Эварницкий Д.И. История запорожских казаков. СПб., 1895. Т.2. С.231—249. нов», в «фанатизме, который привили татарам турки», в том, что туркам понадобилась масса невольников, особенно молодых женщин для гаремов . Он также пишет: «Для ногайцев, которые... скитались по дикой и безлюдной степи и представляли из себя орду убогих и полуголодных дикарей, поставка христианских невольников для богатых, ленивых и сластолюбивых турок была главнейшим источником пропитания и даже довольства в жизни» .

Подробно описана Эварницким и тактика проведения набегов, и районы кочевий многочисленных ногайских подразделений. Особенно важны сведения о численности населения в Крымском ханстве. Автор полагал, что численность только мужчин здесь составляла около 280 тыс., что в крупные походы крымский хан мог поднять до 1/3 всех мужчин-воинов. Общее число коней в таких походах составляло до 300 тыс.³

Ценные, более или менее достоверные сведения о социально-экономическом уровне развития и общественно-политическом строе ногайцев XVIII в. содержат труды СМ. Броневского, К. Пейсонеля⁴ и др. К сожалению, эти авторы рассматривали все вопросы истории северокавказских народов, их контакты друг с другом, взаимоотношения с Россией и также внешнеполитический курс царизма на Кавказе с позиций великодержавной, официально-монархической концепции. Будучи апологетами царского самодержавия, они оправдывали колониальную политику царизма, пытаясь скрыть или тенденциозно осветить методы колонизации Кавказа.

Историки этого направления, возвеличивая царизм, рассматривали события, происходившие на Северном Кавказе, в основном, через призму русско-османских и русско-иранских отношений, искажая при этом главную причину противостояния этих держав, трактуя суть «восточного вопроса» только как борьбу христианства с мусульманством, Европы с Азией, где агрессивной стороной ¹ Там же. С.393-394. ² Там же. С.393. ³ Там же. С.394. ⁴ Броневский СМ. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823, 4.1-2; Западно- кавказские горцы и ногайцы в XVIII столетии по Пейсонелю //Кубанский сборник. Екатеринодар, 1891. Т.2. всегда были Османская империя и Сефевидский Иран. Исследования этих историков, базирующихся исключительно на русских источниках, в основном являвшихся донесениями и приказами царского командования, отличались субъективизмом, однобокостью трактовки событий истории.

Первые историографические оценки литературы, посвященной изучению политики на Кавказе в дореволюционное время, мы найдем в работах М.Н. Покровского , а оценочные суждения юго-восточной политики царизма в целом -в трудах Н. Янчевского .

На наш взгляд, эти и другие известия о Северном Кавказе, мелькающие в летописях, наряду с тем, что являются ценнейшими источниками, представляют выраженный историографический интерес особенно в связи с борьбой двух тенденций в определении направленности внешней политики русского государства - Восток или Запад. Эта борьба двух линий нашла, в частности, отражение в трудах И. Пересветова, находившего много положительного в государствен-ном устройстве Османской империи , а также в произведениях А. Курбского, отстаивавшего идею о приоритете восточной политики Москвы перед запад- ной .

Если стержневой идеей развития русского государства вширь у Н.М. Карамзина была идея распространения и утверждения самодержавия, у СМ. Соловьева идея русского государственного начала, то в основе периодизации выдающегося русского историка В.О. Ключевского лежала идея колонизации⁵. Принципиальное значение для оценок В.О. Ключевским движения России на восток и юг в аспекте нашей проблемы имеет следующее его соображение: «с половины XV до второго десятилетия XVII в. главная масса русского населения из об- ¹ Покровский М.Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923. ² Янчевскии Н. Колониальная политика на Дону торгового капитала Московского государства в XVI-XVII вв. Ростов-на-Дону, 1930. ³ ПересветовИ. Соч. М.; Л., 1956. С.166-167, 181. ⁴ Курбский А. М. История о великом князе Московском. СПб., 1913; Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. ⁵ Ключевский В.О. Соч. М., 1956-1959. Т.1-8. ласти верхней Волги растекается на юг и восток по донскому и средневолжско-му чернозему... С начала XVII до половины XIX в. русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского хребта и Урала и даже проникает на юг и восток далеко за Кавказ, Каспий и Урал»¹.

Зарубежные историки проявляли и проявляют интерес к истории народов Северного Кавказа. Основное их внимание направлено на изучение русско-кавказских взаимоотношений, а в их рамках русско-ногайских и ногайско-османских отношений.

Освещая со своих позиций суть международных событий, связанных с Кавказом, его историей и восточным вопросом, большинство зарубежных авторов не разглядели или не хотели разглядеть роста российской ориентации северокавказских народов. Они пытаются доказать, что Россия изначально преследовала агрессивные планы по отношению к Северному Кавказу, Крыму и Поволжью. В противостоянии России, Османской империи и шахского Ирана, по их мнению, Россия, якобы, всегда выступала как агрессивная страна, а западные державы лишь защищали султанскую Турцию и шахский Иран.

Россия, начиная со второй половины XVIII в., осуществляя планы восточной политики, выступает как колониальная держава по отношению к независимости народов Кавказа. Но Османская империя, подталкиваемая западными державами, сама вела агрессивно-захватническую политику в регионе, пытаясь сделать территорию Северного Кавказа плацдармом для борьбы с Россией.

Зарубежные историки сознательно искажают классовые, этнические, социальные и другие противоречия, существовавшие у этих народов. При этом идеализируется феодальное прошлое, прославляются средневековые устои и феодальная верхушка. Затушевываются многовековые связи ногайского и русского народов. Главное внимание, при этом уделяется доказательству того, что мусульманские народы Северного Кавказа, в том числе и ногайцы, постоянно «искали» помощи со стороны единоверной Османской империи, и что они ее ¹ Там же. T.I. С.247-248, 370-371. получали. В своих работах зарубежные авторы делают акцент на негативных моментах и сторонах в русско-ногайских отношениях, что, разумеется, имело место, но не по вине этих народов, а по вине правящих классов и реакционных кругов с обеих сторон. Выпячивание отрицательных сторон во внешней политике России по отношению к Северному Кавказу делается сознательно, чтобы отвергнуть, несмотря ни на что, прогрессивное значение присоединения Северного Кавказа к России. Всю ответственность многочисленных русско-турецких войн, как правило, происходивших и на территории Северного Кавказа, эти авторы возлагают на Россию. Этот вывод далек, естественно, от истины и носит упрощенный, односторонний характер.

В работах турецких исследователей Э.З. Карала, Ф. Армаоглу, Н. Акшита, Ш. Зия, У. Джошкуна, Т. Унала, А. Тюркгельды и др. отсутствует дифференцированный анализ социально-экономических предпосылок вхождения народов Северного Кавказа в состав России . По мнению этих авторов, только одна Россия преследовала завоевательские колонизаторские цели, а Порта лишь защищала «единоверных» кавказцев.

Так, по мнению Курата, стремление России овладеть Северным Кавказом и землями вокруг Азовского моря подвигло крымских правителей «держать русских варваров в узде», превратив этот регион в «центральный пункт русско-турецких разногласий к началу XVIII в.»³.

Исследователи из западноевропейских стран, а также США, проявляли и проявляют повышенный интерес к политической истории народов Северного Кавказа. В трактовке истории «Восточного вопроса», в орбиту которого усилиями держав был втянут Северный Кавказ, зарубежные историки, естественно, берут под защиту политику своих стран и во всех грехах обвиняют Россию, ко- ¹ См: Сотовое Н.А. Кавказская проблема в русско-иранских, русско-турецких отношениях XVIII в. (зару бежная историография). //Научная мысль Кавказа. Ростов-на-Дону, 1998, № 2. С.77-85; Ибрагимбейли X. Россия и Северный Кавказ в XVI - первой половине XIX века в освещении современной буржуазной историографии. //История СССР. № 2. 1982. С.185-199. ² ИбрагимбейлиX. Указ. соч. С.190. ³ Сотовое Н.А. Кавказкая проблема... С.82 торая в их трактовке была единственной державой, проводившей агрессивную внешнюю политику в «Восточном вопросе».

Из исследований американских историков, в которых освещаются вопросы борьбы держав за преобладающее положение на Ближнем Востоке и в бассейне Черного моря, определенный интерес представляют крупные монографии Ф. Бейли¹ и М. Андерсена². Они являются типичными для американской историографии. Ф. Бейли и М. Андерсен с позиции объективизма признают агрессивность политики держав - Англии, Франции, Австрии и России в восточном вопросе, и проводимая ими политика сохранения Оттоманской Порты, по мнению этих авторов, лишь прикрывала захватнические цели.

В зарубежной кавказоведческой историографии определенное место зани-мает солидный труд Ф. Гуедалла , посвященный лорду Пальмерстону. В работе проповедуется мысль, что Англия была защитницей независимости народов, в том числе северокавказских, ибо якобы Пальмерстон с «глубокой симпатией относился к угнетаемым Россией народам», тогда как Россия «душила» кавказские и польский народы. Но ценность работы Ф. Гуедалла определяется не той позицией, которую он занимает, а тем, что она основана на материалах архива Министерства иностранных дел Великобритании, и тем, что в ней признается причастность Англии к борьбе держав за Северный Кавказ.

Следует отметить, что зарубежные авторы, рассматривая русско-северокавказские взаимоотношения и русско-османские отношения, а также весь комплекс кавказской проблематики, отмечают агрессивную политику только России, замалчивая или идеализируя политику, проводимую Оттоманской Портой по отношению к северокавказским народам, в корне отрицая ее колониальную суть, каковой она на самом деле и являлась. Имеется в этих работах и общий недостаток - слабая источниковая база, что приуменьшает, в целом, их значимость. ¹ Beily F.E. British policy und Turkish Reform Movement. Cambridge, 1942. ² Anderson M.S. The Eastern Question 1774-1923. New-York, 1966. ³ Guedalla F. Palmerston. London, 1926.

В целом зарубежная историография практически не поставила вопроса о северокавказских народах как субъекте международных отношений, в искаженном свете представила российскую политику на Северном Кавказе, а наступление Османской империи и Сефевидского Ирана на северокавказские земли трактовала как оборонительные мероприятия. Но нельзя не отметить и позитивную сторону их исследований: помимо поверхностных компиляций и откровенно политических инсинуаций зарубежная историография имеет и фундаментальные исследования, основанные на большом фактическом материале .

Кавказская проблема занимала определенное место в советской историографии. Работы отечественных исследователей, написанные с марксистско-ленинских позиций, освещали многие вопросы взаимоотношений народов Кавказа с Россией. Отмечая колониальную сущность внешней политики России, особенно в восточном вопросе, советские авторы отмечали и прогрессивную роль России в судьбе народов Кавказа.

В 20-х годах XX в. значительное внимание политике царской России на Северном Кавказе уделил М.Н. Покровский. Он осветил реакционную сущность внешней политики царизма, его захватнические цели в северокавказском регионе. Однако, акцентируя внимание на разоблачении российского самодержавия как самого сильного оплота реакции, М.Н. Покровский остановился преимущественно на отрицательных сторонах политики царизма, что обусловило игнорирование тех дружеских связей, которые складывались, вопреки воле реакционных кругов, между местными народами и русскими.

В новейшее время появилось огромное количество разноплановой исторической литературы в виде обобщающих трудов, монографий, статей и рецензий, в которых освещены отдельные стороны истории северокавказских народов и внешнеполитического курса России в отношении народов Северного Кавказа.

В 50-е годы XX в. вышли в свет обобщающие труды по истории Дагестана, ¹ Hammer Н. Geschichte der Chan der Krim unter osmanischer Herrschaft. Wien, 1856; Berkok I. Tarilite Kafkasya. Istambul, 1958.

Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Чечни и Ингушетии. В 1988 г. вышли два тома истории народов Северного Кавказа с древнейших времен до 1917г. Мы широко опирались на соответствующие разделы этих обобщающих работ, в которых раскрываются вопросы социально-экономических, политических и культурных взаимоотношений ногайцев с соседними горскими народами и Россией. Вместе с тем нужно отметить, что с момента выхода этих работ историческая наука обогатилась новым корпусом документальных источников, часть которых вводится в оборот в данном исследовании.

В советское время широко изучалась юго-восточная политика России в XV-XVIII вв., международные отношения того времени в обобщающих трудах И.Б. Грекова, В.В. Каргалова, И.И. Смирнова, Г.А. Санина, Б.Н. Флоря, А.Л. Хорошкевича, СО. Шмидта¹ и др.

Взаимоотношения России с Крымским ханством и ногайцами в первой половине XVII в. полно и подробно рассмотрены в фундаментальном труде А.А. Новосельского . Автор в центре своего исследования, на основе глубокого источниковедческого анализа, интереснейших методологических наблюдений и выводов, поставил русско-крымские и русско-ногайские отношения. Но по существу, в монографии А.А. Новосельского рассмотрен весь сложный комплекс взаимоотношений России с народами Поволжья, Северного Кавказа, Причерноморья и ряд других стран.

По мнению А.А. Новосельского, Крым не всегда следовал в фарватере политики Порты, действия крымских ханов отличались независимостью, феодальная знать Крыма ставила и пыталась решить самостоятельные задачи, часто ¹ Греков И.Б. Очерки международных отношений Восточной Европы XIV-XVI вв. М., 1963; Каргалов В.В.На степной границе. М., 1974; Смирнов И.И. Восточная политика Василия III. //Исторические записки. М., 1948. № 27; Санин Г.А. Отношения России и Украины с Крымским ханством в середине XVII в. М., 1987; Фло ря Б.Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI - начале XVII в. М., 1978; Хорошкевич А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV - начала XVI в. М., 1980; Шмидт СО. Судные списки Максима Грека и Исака Собаки (Тексты и исследова ния). М., 1971; Он же: Становление российского самодержавства. Исследование социально-политической ис тории времени Ивана Грозного. М., 1973. ² Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л., 1948. зо противоречащие основной внешнеполитической линии султанской Турции. Автор также доказывает ошибочность выводов дореволюционных исследователей, которые сводили всю внешнюю политику Крымского ханства к грабежу сосе-деи .

Для нашего исследования важнейшее значение имеют монографические работы известных кавказоведов, в которых детально рассматриваются различные аспекты политики России на Кавказе в XVI-XVIII вв.

Изучению политики России на Кавказе много внимания уделил Н.А. Смирнов. Основываясь на обширном круге источников, он показал экономические аспекты восточной политики России, обосновал закономерности установления дружественных связей России с народами Северного Кавказа .

Наиболее интересными, содержательными и заслуживающими внимания исследовательскими работами отечественных историков, на наш взгляд, являются труды Е.Н. Кушевой, В.Г. Гаджиева, Т.Д. Боцвадзе, Б.Г. Алиева, М.-С.К. Умаханова, М.Р. Гасанова, В.Б. Вилинбахова, A.M. Некрасова, Я.З. Ахмадова, Н.А. Сотавова, Г.А. Джахиева, И.И. Якубовой, Б.К. Мальбахова, К.Ф. Дзамихова³ и др. В их работах анализируются сложные, противоречивые, порой взаимоисключающие взаимоотношения народов Кавказа, Крыма, Поволжья с Россией, Турцией и Ираном. ¹ Там же. С.419. ² Смирнов Е.Н. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М., 1958. ³ Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (Вторая половина XVI - 30-е годы XVII ве ка). М, 1963; Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана . М., 1965; Боцвадзе Т.Д. Народы Северного Кав каза во взаимоотношениях России с Грузией. Тбилиси, 1974; Алиев Б.Г., Умаханов М.-С.К. Историческая гео графия Дагестана XVII - нач. XIX в. Махачкала, 1999. Кн.1; Умаханов М.-С.К. Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в XVII в. Махачкала, 1973; Гасанов М.Р. Исторические связи Дагестана и Грузии. Махачкала, 1991; Вшинбахов В.Б. Из истории русско-кабардинского боевого сотруд ничества. Нальчик, 1982; Некрасов A.M. Международные отношения и народы Западного Кавказа (последняя четверть XV - первая половина XVI в.). М., 1990; Ахмадов Я.З. Очерки политической истории народов Север ного Кавказа в XVI-XVII в. Грозный, 1988; Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско- турецких отношениях в XVIII в. М., 1991; Джахиев Г.А. Дагестан в международных отношениях на Кавказе (1813-1829 гг.) Махачкала, 1991; Якубова И.И. Северный Кавказ в русско-турецких отношениях в 40-70-е годы XVIII в. Нальчик, 1993; Малъбахов Б.К., Дзамихов К.Ф. Кабарда во взаимоотношениях России с Кавказом, По волжьем и Крымским ханством. Нальчик, 1996.

Большой вклад в изучение русско-кавказских взаимоотношений внесла известный кавказовед Е.Н. Кушева. Ей удалось проследить единую линию исторического процесса на Северном Кавказе в свете развития все более расширявшихся связей северокавказских народов с Россией.

В теоретическом плане для нас важен труд профессора В.Г. Гаджиева , в котором впервые в кавказоведении получили освещения конкретно русско-дагестанские взаимоотношения во всей их сложности и многогранности, показан длительный и противоречивый процесс вхождения Дагестана в состав многонациональной России, обоснована историческая перспектива этого процесса.

Особый интерес представляет публикация В.Г. Гаджиева , посвященная анализу источника первой трети XVIII в., в которой большое внимание уделено собственно ногайцам Северо-Восточного Кавказа.

Для нашей работы важнейшее значение имеют труды отечественных историков, в которых рассматривались общественный строй Ногайской Орды и различные аспекты политической истории ногайцев. Это исследования М.Г. Са-фаргалиева, Е.П. Алексеевой, С.Ш. Гаджиевой, Б.Б. Кочекаева, Л.Н. Кужеле-вой, Е.А. Поноженко, И.Х. Калмыкова, Р.Х. Керейтова, А.И. Сикалиева,

М.А. Булгаровой, А.А. Ялбулганова и др. ' Гаджиев ВТ Роль России в истории Дагестана. ² Гаджиев ВТ. Сочинение И. Гербера «Описание стран и народов между Астраханью и Курой находящих ся» как исторический источник по истории народов Кавказа. М.: Наука. 1979. ³ Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960; Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. М., 1971; Она же: Очерки по экономике и культуре народов Черкесии в XVI-XVII вв. Черкесск, 1957; Гаджиева С.Ш. Материальная культура ногайцев в XIX - начале XX в. М., 1976; Она же:Очерки истории семьи и брака у ногайцев XIX - начале XX в. М., 1979; Кужелева Л.Н. Ногайцы (Из истории ногайцев XVIII - нач. XX в.) //Ученые записки ИИЯЛ Дагфилиала АН СССР. Махачкала, 1964. Т.13. серия ис торическая; Кочекаев Б.Б. Социально-экономическое и политическое развитие ногайского общества в XIX - начале XX века. Алма-Ата, 1973; Он оке: Ногайско-русские отношения в XV-XVIIIbb. Алма-Ата, 1988; Поно женко Е.А. Маслагатный суд и судебный процесс у ногайцев в XVIII-ХІХ вв. //Вестник МГУ. Право. 1976. №3. С.70-77; Он же: Общественный строй ногайцев в XV - середине XVII в. //Там же. 1977. №4. С.92-96; Калмы ков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И. Ногайцы. /Историко-этнографический очерк. Черкесск, 1988; Сикалиев А.И. Ногайский героический эпос. Керейтов Р.Х. Этническая история ногайцев (к проблеме этногене- тических связей ногайцев). Ставрополь, 1999; Булгарова М.А. Ногайская топонимия. Ставрополь, 1999; Ялбул- гановА.А. Очерки военной истории ногайцев. М., 1999.

Попытка кратко изложить в целом этническую и социально-экономическую историю ногайцев проделана в монографии Е.П. Алексеевой «Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии». В работе автор на основании письменных и археологических источников кратко характеризует экономическое и родоплеменное состояние ногайцев до XVII в. Е.П. Алексеева также выделяет период образования ногайской народности (XIII - сер. XV в.), останавливается на известиях по исторической географии различных ногайских подразделений на Северо-Западном Кавказе. Кроме того, в работе автор отмечает, что основой хозяйства у ногайцев было кочевое скотоводство, а земледелием, по мнению Е.П. Алексеевой, они стали заниматься со второй половины XVII в.

Большое количество сведений о ногайцах содержится в работе Н.Г. Волковой «Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX в.» (М., 1974). В работе автор подробно освещает многочисленные передвижения ногайцев, указывает на расселение этнических групп ногайцев на Северном Кавказе. Основными причинами изменения этнических границ, Н.Г. Волковой определяются события внешней и внутренней сфер жизни ногайцев.

Помещенные в работе Б.А. Рыбакова¹ карты и чертежи XV-XVI вв. - прекрасные картографические источники по изучению истории ногайцев.

В работе Я.А. Федорова в специальной главе «Ногайцы» автор дает краткое описание процесса формирования ногайского народа с конца XIV в.

Важный вклад в дело изучения ногайцев внес Б.Б. Кочекаев. В своей монографии «Социально-экономическое и политическое развитие ногайского общества в XIX - начале XX века» автор определяет нижнюю рамку пребывания но-гайцев на Северном Кавказе - середина XVI в. Кроме того, Кочекаев считает неприемлемым употребление термина «подданство» по отношению к ногайцам. Он обосновал свою точку зрения следующим образом: «Под подданством международное право предусматривает физическую принадлежность лица к опре- ¹ Рыбаков Б.А. Русские карты Московии. М., 1974. ² Федоров Я.А. Историческая этнография Северного Кавказа. М., 1983. ³ Кочекаев Б.Б. Социально-экономическое и политическое развитие... С.22. деленному государству, выражающуюся в «постоянном распространении на него суверенной власти этого государства как на территории последнего, так и вне его»¹. Вхождение ногайцев в состав России, по мнению автора, происходило как «путем завоевания», так и путем «признания населением русской власти без вооруженного сопротивления». Придерживаясь марксистской методологии, Кочекаев выделяет и рассматривает эксплуататорский и эксплуатируемый классы, формы эксплуатации в ногайском обществе и т.д.

Исследование Б.Б. Кочекаева «Ногайско-русские отношения в XV-XVIII вв.» направлено на изучение общественного и политического состояния ногайского общества. В основу этого многопланового труда положен огромный фактологический материал. Автор выделил три основных этапа в русско-ногайских отношениях: образование и распад Ногайской Орды (XV - первая пол. XVII вв.); период феодальной раздробленности (вторая пол. XVII - первая пол. XVIII в.); вхождение ногайских владений в состав России (вторая пол. XVIII в.). Исследованию политической истории народов Северного Кавказа в эпоху позднего средневековья через призму противостояния великих держав, соперничавших за сферы влияния в регионе, посвящены монографии Н.А. Сотавова и ЯЗ. Ахмадова. Тщательное изучение и критическое осмысление обширного комплекса источников, прежде всего русских и местных, как опубликованных, так и вводимых авторами в научный оборот, официальных документов Османской империи и Сефевидской державы, армянских и грузинских хроник XVI-XVII вв.; работ западноевропейских авторов позволило им создать цельное, систематизированное представление о политической ситуации в регионе, выявить конкретное участие народов Северного Кавказа, в том числе и ногайцев, в международных событиях, показать, что они являлись субъектом истории, а не объектом приложения сил более развитых соседних государств . И, что особенно на наш взгляд важно, опираясь на достоверный фактический материал эти ¹ Там же. С.30. ² Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских...; Ахмадов Я.3. Указ. соч. С.14, 17, 19, 35, 41, 107 и другие. авторы обосновали тезис о том, что народы региона, осознавая историческую перспективу, на важном этапе своей истории самостоятельно избрали политическую ориентацию на Русское государство.

В совместной работе Д.А. Напсо и С.А. Чекменева¹ этническая история ногайцев освещается в преломлении места ногайцев в политике Крыма, султанской Турции и России, в результате чего авторы сошлись во мнении, что ногайцы использовались в геополитических интересах этих держав. При этом и Османская империя (а за ней и Крымское ханство), и Россия практиковали почти одинаковые методы для привлечения ногайцев на свою сторону и для укрепления среди них своих позиций: подкупы, поощрения, выделение значительных земельных наделов и т.д. А известные акты вхождения ногайцев в состав России, по мнению Д.А. Напсо и С.А. Чекменева, носили в основном условный характер и нарушались².

Самому большому и организованному государству Евразии - Золотой Орде посвящена монография Э.С. Кульпина . Как известно, основное пространство будущей Российской империи и этносы, ее населяющие, впервые были объединены в Золотую Орду. Ее границы до периода упадка простирались от Дуная на западе до Алтая на востоке, от Белого моря на севере до Кавказа и Южного Приаралья. В период расцвета в этом государстве был самый высокий уровень и качество жизни на территории тогдашней Европы. Тюркские этносы, объединившие в XIII в. основные народы Евразии и принявшие в XIV в. ислам, не смогли удержать свое лидерство, и два столетия спустя оно перешло к восточнославянским этносам, однако сложившееся единство было обречено на жизнь.

В работах отечественных исследователей советского периода и новейшего времени на основе анализа большой совокупности русских, иностранных и местных источников удалось показать и доказать, что Ногайская Орда, в целом Кавказ, Крым и Поволжье имели важнейшее значение в политике Российского ¹ Напсо Д.А., ЧекменевС.А. Надежда и доверие. Черкесск, 1993. ² Там же С.14-15, 36, 47-48, 57, 59-77, 92-97 и др. ^ъКулъпин Э.С. Золотая Орда (Проблемы генезиса Российского государства). М., 1998. государства. Одним из основных выводов этих работ является то, что сближение кавказских, крымских и поволжских народов с Россией было не случайным, а объективно закономерным явлением, обоюдно выгодным для обеих сторон. Вхождение народов Северного Кавказа в состав России большинство исследователей считают прогрессивным для кавказских народов, хотя критикуют методы и формы, при помощи которых это произошло.

Подводя итог обзору научной литературы, отметим, что несмотря на специальные работы по истории ногайцев все еще отсутствуют обобщающие исследования, в которых были бы выявлены специфические черты процессов, происходивших в рассматриваемое время.

В данной работе автор, естественно, учитывал и опирался на результаты исследований как своих предшественников, так и современников. Вместе с тем, счел необходимым сосредоточить основное внимание на выяснении менее изученных вопросов внутриполитического и, в особенности, внешнеполитического положения ногайцев в исследуемое время.

Хотя в отечественной историографии основательно изучены многие аспекты истории взаимоотношений народов Северного Кавказа, Крыма и Поволжья с Россией, Османской империей, все же освещение места и роли ногайцев в этих процессах и конкретное их изучение до настоящего времени историками не предпринимались - это и составляет основную задачу данного исследования.

Взаимоотношения ногайцев с башкирами в XV-XVI вв

В истории башкирского (башкорт) народа ногайцы оставили глубокий след. В течение длительного времени (XV — первой пол. XVI вв.) большая часть Башкирии находились в составе Ногайской Орды, примерно до впадения реки Уфы в реку Белую .

Памятники башкирского фольклора, в частности, шежере (родословная) очень помогают восстановить историческую картину рассматриваемого периода. В этом плане ценными источниками являются сообщения местных старшин Алдара Исекеева и Кыдраса Муллакаева И.К. Кириллову и П.И. Рычкову в 30-х гг. XVIII в.1

Для характеристики ногайско-башкирских отношений ценными являются труды историка-краеведа XIX в. Р.Г. Игнатьева. Он собирал предания, легенды и рукописи среди башкир. Определенный интерес представляют его работы: «Ногайские валы в Уфимской губернии», «О древних памятниках в Уфимском уезде (дворец Турахана и гробница Хусейн-бека)», «Чертово городище» (неда-леко от г. Уфы) и др.

В Башкирии известны несколько пунктов, где находились ставки ногайских правителей. Например, ставка ногайского бия была расположена на крутом берегу р. Уфы, недалеко от одноименного современного города. В русских источниках место пребывания князя называлось «Чертовым городищем». По словам Р.Г. Игнатьева «ханы» (бий или мурза - Д.К.) жили на городище, а их подданные в нынешней Уфе, в гористой части нынешнего города, и теперь называемой старым городом3.

Следы пребывания ногайских князей и мурз в Башкирии сохранились в топонимических названиях. Так, южная переправа через реку Белую именовалась «Ногайской», а в 12 км к югу от г. Уфы расположено с. Ногаево. В близости от Чертова городища протекает речка Ногайка4.

Кроме Уфимского и Актюбинского городищ, так называемое «Чертово городище» имеется недалеко от города Бирска5.

Многочисленные подобные городища, курганы и валы, называемые «ногайскими» имеются в Мензелинском, Стерлитамакском и др. районах Башкирии6. В Чишминском районе Башкортостана в 12 км от озера Акзират и памятника Хусаин-бека в 50 км от Уфы на реке Слак расположен «Ханский дворец» или «Дом суда». Согласно Рычкова, который ссылается на К. Муллакаева, это сооружение было летней ставкой одного из ногайских правителей, жившего в Уфе. В его подданстве находились «ногайцы и 12 волостей башкирцев и платили ему, хану, ясак куницами и медом»1.

Одними из первых ногайских владетелей, господствовавших в Башкирии были мурза Басман и его брат Тюря-хан. Нужно отметить, что в башкирских шежере все ногайские бии и мурзы указываются ханами. В последней четверти XV в. ставка Басмана-Актюба находилась в устье р. Сакмары (недалеко от современного г. Оренбурга). По сообщению Кыдраса Муллакаева, «был ногайский хан именем Басман... который по бывшим там великим моровом поветрии, оставя прежнее свое жительство в семнадцати тысячах кибиток перешел к реке Лику, и близ Сакмарского устья на горе, в расстоянии от Оренбурга шесть верст, где ныне поставлен маяк, построил город, и именовал Актюба, то есть Белый стан, или село, отчего та гора и поныне Актюбовой называется» .

Мурзе Басману подчинялись башкирские племена южной и юго-восточной Башкирии. Владения Басмана «кочевкою располагались вверх и вниз по Лику и по другим степным рекам, а именно по Берде, по Сакмаре, по Салмашу, по Юшатыре, по Оре, по Таналыку, по Кизилу и по прочим рекам. А зимою оные кибитки, переходя Уральские горы, кочевали по рекам Белой, Соколе, Ашкада-ру, Курганаку, по Шкадру и по Деме, где места лесистые и теплые» .

Тюря-хану относились земли по нижней Деме, центральная часть Башкирии. Ставка Тюря-хана находилась на крутом берегу р. Уфы (на том месте, где расположен современный город Уфа). Владения Тюря-хана находились «отустья Демы реки по Казанской дороге вниз по Белой, по Карлесану (Кармаса-ну), по Чермасану, по Кующе, по Базе, по Сюну и вверх по Аю рекам» .

У Басмана и Тюри находились в подчинении многочисленные ногайские мурзы. В XV-XVI вв. происходили многочисленные междоусобные распри и жестокие войны между влиятельными ногайскими владетелями. Вначале борьба вспыхнула между мурзами, вассалами Басмана, но вскоре был включен в эту борьбу и сам правитель. В своей хронике К. Муллакаев об этом событии указывает, что «С оным Басманом-ханом были двое из знатных ногайских мурз, Ал-такар (сопоставимый с историческим Алчагиром, сыном Мусы) и Би-Тюряк, у которых на некотором времени произошла вражда и великое междоусобие» . Оба враждующих между собой мурзы обратились к своему сюзерену - Басману с жалобой друг на друга. Басман занял сторону Би-Тюряка. Однако Алтакар не подчинился решению бийского суда. Он вместе со своим владением откочевал за Яш и Эмбе и стал усиленно готовиться к войне с Басманом.

В этой ожесточенной междоусобной борьбе Басман и Тюря были убиты. В результате этой многолетней кровопролитной междоусобной войны «над всеми ногайцами владетелем учинился мурза Алтакар». Во владения Алтакара входила вся южная и центральная часть Башкирии.

В это время на политической арене появляется другой претендент на власть - Акназар-Салтан. Между ними происходит ожесточенная борьба за власть, которая продолжалась несколько десятилетий и закончилась в начале 2-й четверти XVI в. победой Акназар-Салтана.

Взаимоотношения между Ногайской Ордой и Казахским ханством в XV-XVI вв

Взаимоотношения между Ногайской Ордой и Казахским ханством (образованным в середине XV в.) представляют несомненный научный интерес.

Взаимодействие этих двух государств влияло на международные отношения в Средней Азии.

Как же складывались ногайско-казахские отношения в XV-XVI вв.? После ухода Шейбанидов с подвластными им «кочевыми узбеками» с территории современного Центрального и Северного Казахстана в Мавераннахр (около 1500 г.) в Восточном Дешт-и Кипчаке складывается новая политическая ситуация. Территории Ногайской Орды и Казахского ханства приходят в соприкосновение. Прежние отношения между этими двумя государствами трансформируются, что отразилось на изменении задач их внешней политики, особенно в 80-е гг. XVI в. в период внутренних трудностей Казахского ханства, когда политический распад вновь угрожает единству казахов и его независимости. В 90-е гг. XVI в. в истории Казахского ханства начинается новый этап, расширяются его международные связи с Россией. С другой стороны, главный акцент ее внешней политики переключается на юг и северо-восток, где кочевья казахов начинают оспаривать передвинувшиеся на территорию современного Северного, Северо-Восточного и Юго-Восточного Казахстана ойратские племена.

Об отпадении ногайских улусов и присоединении их к казахам, связанном, как отмечалось выше, с экономическим и политическим кризисом, разразившимся в середине XVI в. в Ногайской Орде, писал в 1557 г. в Москву правитель Ногайской Орды бий Исмаил: «Да племянники ж мои от нас отстали ныне за Яиком, а приложилися х Казатцкому царю, со мною завоевалися, да надо мною времени ищут» . Особенность этой волны перехода части улусных людей Ногайской Орды к казахам состоит в том, что родовые коллективы откочевывали недалеко от своих прежних кочевий. Настроение Ногайской Орды, неодобрение многими политического курса Исмаила были основными причинами, по которым часть выходцев из ногайских улусов поддерживали западную политику Казахского ханства, а затем влились в состав этнически очень близких к ним казахов. Надо думать, что к казахам в основном присоединялись многочисленные ногайские племена алшынов".

Казахские исторические предания свидетельствуют, что с приходом многочисленных алшын возникла необходимость в племенной реорганизации и при хане Хак-Назаре оформилось деление казахов на три жуза с перераспределением кочевий. Алшыны составили Младший жуз. Эта крупная реформа помогла казахам значительно возвыситься, а Хак-Назар-хан в 70-е гг. XVI в. стал оспаривать у ногайских правителей не только яицкие, но и поволжские кочевья.

Кровавые междоусобицы, происшедшие на рубеже XVI-XVII вв. окончательно истощили людские резервы Большого Ногая и выказали его полную неспособность в дальнейшем противостоять наступлению калмыков. В 1626 г. нурадин Кара-Келмамет-мурза вспоминал о тех годах: «А как... после смерти отца моево Урмагмет князя что досталось Урусову княжому родству и Тинбай мурзину родству на их пай улусных людей, и они тех всех отвели в Бухары и в Юргенчь»4.

Если Исмаил в середине XVI в. имел постоянное войско численностью до 200 тыс. человек5, то Иштерек при условии объединения всех сил Большого Ногая мог выставить в 1604 г. лишь 60 тыс. воинов1, что говорит о значительном уменьшении населения Большого Ногая к началу XVII в. 27 ноября 1608 г. ногайские послы говорили, что на ногайской стороне с Иштереком князем «с детьми и племянники» «улусных их людей с 40000» . Ряд данных позволяет утверждать, что до того момента как калмыки отрезали кочевья ногайцев от кочевий казахов (1629-1631 гг.) население Большого Ногая все еще продолжало покидать междуречье Волги и Лика. В 1629 г. ногайские правители опасались ухода от них улусных людей не только на запад - в Малые Ногаи и Крым, но и «в Юргенчь и иные государства» . Даже не кто-нибудь, а сам бий Иштерек в июне 1611 г. считал возможным покинуть Большие Ногаи. Во время переговоров с русскими посланниками П.Вражским он заявил, что «будет ден которой грех станетца над Московским государством, и он де выдет на Енбу з детьми своими и с улусы своим казаком...» . Своему брату нурадину Шайтереку он пригрозил, что если мурзы не пошлют ратных людей для русской службы, то «он де, Иштерек князь, от них выдет казаком с улусом своим». Об этом же он заявил, поддерживая кандидатуру потомков Юсуфа на кейковатскую должность5. В 20-е гг. XVII в. мурза Кара-Кельмамет обращался за помощью к Москве, чтобы удержать улусных «черных людей» от ухода и предотвращения дальнейшего распада улусов. Разумеется, наряду с уходом людей нередким был и их захват в результате набегов. В ноябре 1604 г. Иштерек мотивировал свое нежелание идти на дальнейший поход в Крым тем, что «в те деи поры только без них на их улусы придут Казыев улус или Казацкая Орда, или калмаки, - и улусы их разорят, и жены и дети их поемлют»6. Казахские переходы в ногайскую среду были также значительны. Это касается двух периодов. Первый - конец 20-30-х гг. XVI в. Второй - 1581—1582 гг. В 1535 г. правитель Ногайской Орды Сейид-Ахмед (Шейдяк) писал: «Казатц-кой царь Хозя Махмет царь с пятьюнатцатью сынми у нас живет, триста тысячь моих казаков»1. В августе 1581 г. в Москве получили весть о том, что «многие из Казатцкие Орды люди разошлися по иным землям, и в Ногай, и в Бухары» . Но развитие Ногайской Орды было таким, что она не смогла закрепить за собой ни казахов ногайского происхождения, ни казахов, ранее не входивших в состав ногайских улусов, и не только лишилась их снова, но потеряла свои родовые коллективы. В майском послании 1578 г. в Москву правитель Больших Ногаев Урус стремился показать давность спора с казахскими ханами, ссылаясь на XIV в.: «А с Акназаром царем и с его отцом с Урусом царем наш прадед Идиги князь от тех мест и по ся места в не дружбе в великой бывали. Таковы они недруги наши»1. Но исторические реалии таковы, что после эпохи противоборства Эди-ге с ханом Урусом и его потомками не раз ногайское и казахское политические объединения действовали сообща.

Ногайцы во взаимоотношениях России с Крымским ханством в первой половине XVII в

На протяжении второй половины XVI-XVII в. борьба с экспансией Крыма и султанской Турции составляла одну из важнейших внешнеполитических задач России. В зависимости от международных ситуаций, внутреннего состояния России, расчетов (или просчетов) российского правительства она то обострялась, то временно затухала, но на протяжении веков не теряла ни значения, ни остроты. Ее этапы определялись изменившимися возможностями борющихся сторон. После падения Казани и Астрахани на южных и юго-восточных границах России во второй половине XVI-XVTI в. очагами постоянной опасности оставались Крымское ханство и ногайские улусы. Эта опасность осложнялась тем, что Крымское ханство попало в вассальную зависимость от Османской империи, которая на протяжении исследуемого времени вела упорно наступательную политику в отношении Центральной и Восточной Европы, Кавказа и шахского Ирана.

В этих условиях всякие попытки России ликвидировать пережитки подда-нического отношения Руси к Золотой Орде, за которые цеплялись крымские ханы, а тем более вступать в открытую борьбу с Крымом рассматривались Оттоманской Портой как угроза ее коренным интересам в Северном Причерноморье. Незыблемость существования Крымского ханства была основой политики султанской Турции в Причерноморье, а набеги крымских ханов на русские земли, совершаемые систематически и весьма часто по собственной инициативе, нередко без ведома Порты, молчаливо последними подразумевались, с одной стороны, как право на обогащение и существование за счет соседей, а с другой стороны, рассматривались как метод воздействия на усилившееся централизованное Русское государство, точнее как метод его ослабления в целях успеха в дальнейшем собственной османской экспансии. Таким образом, «золотоордын-ское наследие» Крыма по грабежу русских земель было принято султанским правительством составной частью его экспансионистской политики.

Организация обороны южной границы России в XVII в. отражала вполне определенный оборонительный этап во внешней политике русского правительства в отношении Крыма и Оттоманской Порты. Эффективность и результативность этой обороны были необходимыми предпосылками наступления на причерноморские степи, начатого русским правительством в конце XVII в. и продолжавшегося в XVIII в.

Известно, что начиная с Ливонской войны и до «вечного мира» с Польско-Литовскими королевством (1686 г.), то есть на протяжении 120-130 лет, внешняя политика России подчинялась прежде всего отношениям с государствами на западе и северо-западе. Как бы точно ни оценивала Россия все перипетии своих взаимоотношений с Крымом, ногайцами и Османской империей и их отношения между собой, в целом она стремилась избегать втягивания страны в тяжелые и длительные конфликты с ними.

Уже Ливонская война показала со всей очевидностью, насколько от политики крымских ханов зависели успехи и неудачи России на Западе. Поэтому стратегическое значение защиты своей южной границы для России было очевидно.

Еще с середины XVI в. российское правительство выдвигало с целью активной обороны значительные силы полевой армии далеко за Оку, под Тулу и далее на рубежи рек Быстрая и Тихая Сосны к Днепру и Дону1. Для предупреждения татарских набегов с 1571 г. именно там, на рубежах Дикого поля была организована постоянная, с апреля и до зимы, полевая сторожевая служба с центрами в Путивле и Рыльске. Основная цель этой службы заключалась в том, чтобы неприятельские «воинские люди войной безвестно не приходили». Достигалось это тем, что одновременно по точно расписанным маршрутам русские разъезды передвигались вдоль всей южной границы. Кроме того, далеко в степи высылались специальные разъезды2.

Стремясь предупредить заранее о надвигавшихся татарских и ногайских войсках, эти разъезды следили прежде всего за несколькими шляхами (дорогами), по которым обычно проходила татарская и ногайская конница, а именно: наиболее западным Муравским (между Ворсклой и Сев. Донцом), разветвлявшимся затем на Бакаев, Свиной и Тахмуцкий шляхи; Изюмским (между Сев. Донцом и Осколом), Калмиусским (между Осколом и Доном) и Ногайским (между верховьем Битюга и Цной). Эти шляхи проходили по речным водоразделам и возвышенностям3. Однако в борьбе с крайне подвижным противником, избегавшим осад укрепленных пунктов и боевых столкновений с крупными соединениями русских войск, при всей оперативности сторожевой службы далеко не всегда удавалось вовремя сконцентрировать полевые рати и преградить путь крымским татарам и ногайцам. В связи с этим во второй половине XVI в. вдоль южного «берега» Оки постепенно был создан единый оборонительный комплекс, состоявший из лесных завалов (засек), полевых укреплений на дорогах и в других местах, особенно на бродах через Оку.

После окончания Ливонской войны русское правительство начало усиливать сторожевую линию постройкой городов-крепостей. На протяжении 1580-1590-х годов возник ряд так называемых «украинных» городов - Воронеж, Елец, Курск, Белгород и др. Создание этих опорных пунктов позволило иначе дислоцировать полевую армию, которую ежегодно с 1599 г. в ожидании татарских и ногайских набегов стали развертывать не вдоль Оки, а много южнее - в «украинных» городах, в лесостепной зоне, обычно в треугольнике между Мценском, Орлом и Новосилем.

Укрепление южной границы и выдвижение полевых ратей ближе к степям было тотчас замечено в Крыму и получило своеобразную интерпретацию. В 1602 г. крымский хан Казы-Гирей запросил русского посланника князя Гр. Волконского - «не видим ли вашего умысла столь недружелюбного; вы хотите задушить нас в ограде»1.

Политические взаимоотношения ногайцев с народами Северного Кавказа в XVI-XVIII вв

В Крыму очень хорошо поняли замыслы России на Северном Кавказе. Крымский хан Девлет-Гирей писал в Москву, к Ивану IV: «И мы слышали, что еси прислал людей тысячи 2-3 да на Терки город поставил, того для промыслил еси, чтоб Шавкальскую землю и Черкасскую изневолить... И тем городом хочешь ты отлучити Черкас от Хандыкерева величества, и от нас ты похотел Черкас отлучить» .

Иван IV оправдывался перед Девлет-Гиреем, утверждая, что он не имеет никаких притязаний на Северном Кавказе, что крепость на Тереке сооружена по просьбе его тестя Темрюка для защиты от князей-недругов .

Девлет-Гирей направил огромное войско во главе с царевичами к границам России, но оборонительные мероприятия Ивана IV заставили их вернуться обратно. Тогда крымцы двинулись на Северный Кавказ, с целью покорения про-российско настроенных кабардинских владетелей и уничтожения г. Терки. Они у кабардинцев «многих людей побивали»6, но Терки не решились тронуть.

Уже с первых дней своего присутствия на Северном Кавказе Россия проводила политику, предусматривающую не защиту политической самостоятельности северокавказских владений, а стремилась как и Иран, Османская империя, Крым, добиться здесь установления своей гегемонии. Нужно здесь отметить, что Россия в отношениях с Портой и Крымом являлась стороной обороняющейся, а ее действия в регионе - продолжением борьбы за укрепление безопасности российских границ.

Кроме того, выход России к Тереку имел определенные положительные последствия: усилилось втягивание северокавказских народов в орбиту большой политики великих держав, Москва связывала агрессию Порты и Крыма в регионе.

Выход России к пределам Северного Кавказа, строительство крепости Терки, намерение построить крепость также в Дагестане, установление протектората над частью Кабарды, естественно, вызвало беспокойство турецкого султана и крымского хана. Еще в 1563 г. астраханские и казанские татары, ногайцы и черкесы взывали к Порте как к покровителю всех мусульман .

Султан решил организовать поход на Астрахань, так как взятие этого портового и перевалочного пункта европейско-азиатской торговли могло принести Порте большие экономические выгоды. Кроме того, взятие Астрахани закрепило бы северокавказские народы в сфере влияния Турции.

К походу на Астрахань султан готовился долго и только летом 1569 г. огромное объединенное турецко-крымское войско во главе с Касимбей-пашой (черкес по происхождению) выступило из Азова и, поднявшись по Дону, пере-шло район Переволоки и по Волге спустилось к Астрахани .

По сообщению голландского автора XVII в., в этот поход были призваны народности, живущие по берегам Черного и Каспийского морей, «все черкасы и их соседи» . Другой автор XVII в. Маржерет (француз), отмечал, что османцы «надеялись завоевать (Астрахань - Д.К.) при помощи ногайских татар и пятигорских черкесов...»1 Таким образом, многие северокавказские народы приняли участие в астраханском походе 1569 г.

Потерпев неудачу под Астраханью, измотанное голодом и болезнями ос-манско-крымское войско двинулось к Азову по безводным степям Северного Кавказа. Крымский хан, не желавший отдать султану Астрахань, повел их «под Черкасы кабардинскою дорогою по безводным местам, томил их нароком (т.е. с целью - Д.К.)»2.

Настроение владетелей Северного Кавказа изменилось. Убедившись в бессилии султана, они, видимо, к тому же поощряемые Крымом и Россией, обрушились на османцев. Во время отступления из Астрахани османского войска северокавказцы совершали частые нападения на них3. Только остатки войска спустя месяц после отступления достигли Азова4.

Неудача султанского нашествия, а также отказ Османской империи от аннексионистских требований, однако не улучшили политического положения России на Северном Кавказе. Дело в том, что основная заслуга в поражении османцев принадлежала не российским военным силам, а северокавказцам и крымцам. Крымский хан указывал об этом Ивану IV: «Я погубил султанское войско по той причине, что не желал видеть турков властелинами древних улусов татарских»5.

После астраханского похода 1569 г. Крым развернул активную военно-политическую деятельность на Северном Кавказе и на южных рубежах России.

Так, в 1570 г. во время похода крымского хана на адыгов, два сына Темрюка были взяты в плен, а сам Темрюк тяжело ранен1, и вскоре скончался. В следующем, в 1571 г. третий сын Темрюка — Михаил, находившийся на российской службе в Москве, был посажен на кол по обвинению в отравлении жены Ивана IV - Марии . Связи России с Кабардой фактически прервались .

В феврале 1571 г. вследствие приготовлений крымского хана к набегу на российские земли, войне, угроз Порты и частых нападений крымского хана боярская Дума одобрила решение Ивана IV о сносе г. Терки и открытии свободного пути для народов Кавказа и Средней Азии через Астрахань. Причина, заставившая Ивана IV пойти на уступки заключалась в том, что Ливонская война требовала все большего и большего напряжения сил4. Следует отметить, что ногайцы, кабардинцы и черкесы, также, как и другие народы Северного Кавказа, помогали русским в борьбе с врагами. Особенно отличились ногайские, кабардинские, черкесские отряды в Ливонской войне 1558-1583 гг. под Мильте-ном, Дерптом, Ругодивом, Пярновым и в других местах. Ногайцы, черкесы, кабардинцы находились всегда «в передовом полку», проявляя доблесть и героизм. Даже тяжелораненые продолжали сражаться, оставаясь в седле. Во время затруднений с продовольствием они делились с русскими военными последними остатками из своих припасов. За отвагу и героизм многие из них получили от русского правительства похвальные грамоты и ценные подарки5.

Похожие диссертации на Ногайцы в XV - ХVIII вв. : Политические, экономические и культурные аспекты взаимоотношений с сопредельными странами и народами

Деятельность обществ дружбы народов СССР по развитию международных связей со странами Северо - Восточной Азии : 50-е - 80-е гг. XX векаБорисова Любовь Петровна

Исторические и идейно-политические аспекты евразийства : на примере РФ и стран СНГКуйшбаев Азамат Раипович

Русская эмиграция в странах Латинской Америки в 1920-1960-е гг.Мосейкина, Марина Николаевна

Российская Федерация и интеграция стран СНГ : исторический аспект : 1991-2005 гг.Швыченков, Дмитрий Сергеевич

Исторический опыт культурного сотрудничества Российской Федерации и стран Содружества Независимых Государств в 1991 - 2005 годыЛевчик, Вячеслав Николаевич

Исторический опыт реализации основных направлений сотрудничества России и европейских стран в области высшего образования в 1999-2009 гг.Мошляк, Габриэль Алексеевна

История экономического сотрудничества Российской Федерации со странами Ближнего и Дальнего Зарубежья в 1991 - 1999 годыЖирнов, Сергей Викторович

Гуманитарное сотрудничество стран Содружества Независимых Государств в 1991-2005 гг. : исторический аспектАхметова Алима Бахитжановна

Миграционные процессы в России и странах Западной Европы на рубеже XX - XXI вв. : сравнительно-исторический анализПономаренко, Александр Владимирович

Исторический опыт международного сотрудничества регионов Российской Федерации со странами ближнего и дальнего зарубежья в 1991-2000 годах : на примере Новосибирской областиЧернобай Ольга Леонидовна