Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Нигилизм как историографическая и методологическая проблема 12-52
1. Эволюция историографических подходов к изучению нигилизма 12-34
2. Концептуально-терминологические рамки понятия «нигилизм» 35-52
Глава II. Факторы возникновения нигилизма 53-108
1. Общественно-политическая ситуация в России начала Великих Реформ 53-68
2. Измеыение социальной роли разночинцев 68-86
3. Кризис дворянства и дворянской культуры 86-93
4. Идейные влияния нэ образованную молодёжь 96-109
Глава III. Нигилистическая субкультура: структурный анализ 110-227
1 Система ценностей нигилистов 110-144
2. Образ жизни нигилистов 144-176
3. Формы взаимодействия личности и коллектива 176-204
4. Проблема кризиса и эволюции нигилизма 205-229
Заключение 230-237
Список источников и литературы 238-259
Приложения 260-20 1
- Концептуально-терминологические рамки понятия «нигилизм»
- Измеыение социальной роли разночинцев
- Идейные влияния нэ образованную молодёжь
- Формы взаимодействия личности и коллектива
Введение к работе
Тема настоящей диссертационной работы - нигилизм 1860-х годов в России как социокультурное явление. Феномен «русского нигилизма» в течение долгого времени привлекает внимание исследователей и порождает самые противоречивые толкования. Предметом дискуссий являются правомерность использования самих понятии «нигилизм» н «нигилист», терминологические рамки ннгизтизма причины его возникновения, его социальная природа.
Актуальность исследования определяется следующими причинами. Историография темы насчитывает многие десятки специальных и сотни обобщающих трудов и развивается в течение уже почти полутора столетии. Тем ис менее, в-' большинстве рабог нигилизм не фигурирует в качестве самостоятельного объекта исследования, оказываясь «в тени» революционного движения и нередко смеши--ваясь с ним. По этой причине вплоть до 1970-х годов внимание большинства исследователей было сосредоточено на идейной стороне нигилизма, на взглядах его ведущих идеологов. Между тем, уникальность этого феномена заключается в том, что убеждения и ценности нигилистов были неразделимы с их жизнью. Отрицание всего существующего порядка не офаничивалось интеллектуальным протестом: оно подразумевало отчуждение по отношению к «обществу», разрыв с ним, противопоставление себя ему. В 1860-х годах сформировалась социальная общность, для которой был характерен совершенно особый тип человеческой личности, своя система ценностей, образ жизни и бытового поведения, новые формы и прищцэтты отношений между людьми.
Коренные изменения в историографии нигилизма произошли в 1970-1980-х годах и были-связаны с так называемым «антропологическим поворотом» в исторической науке и её обогащением методами и концепциями, взятыми из арсенала других гуманитарных наук- В зарубежной и отечественной историоі-рафйи закре- пилась концепция нигилистической субкультуры. Субкультура в данном случае трактуется как «культура определённой социальной группы, по некоторым параметрам отличающаяся от культуры общества в целом» . Зачастую применяется также термин «контркультура», которьш подчёркивает мотив противостояния господствующей культуре, столь характерный для нигилистов .
Актуальность изучения нигилистической субкультуры связана с тем, что несмотря на свою количественную незначительность, она с течением временем стала важным фактором внутренней политики России. Понятия «студент-», «нигилист» и «бунтовщик» в глазах правительства и обывателей становятся синонимами. Культурная среда, созданная нигилистами, стала питательной почвой для функционирования и развития революционного движения. Кроме того, нигилизм оказал существенное и многообразное влияние на обитую культурнук) ситуацию России второй половины XIX века. Отдельные элементы нигилистической системы ценностей были усвоены широкими слоями образованного общества в таких важных аспектах, как отношение к искусству, образованию, науке, труду, семейной жизни. Таким образом, изучение нигилизма как социокультурного явления уяснение его места и роли в истории России составляет насущную задачу исторической науки.
Объектом нашего исследования является нигилистическая субкультура, а предметом исследования — механизм её формирования и функционирования характерные черты социальной психологии и коллективного сознания, свойственные её носителям. 1 BrowcrD. Training the Nihilists. Education and Radicalism in Tsarist Russia Ithaca-London: Cornell University Press, 1975. P.35. 2 Confino M. Revolte juvenile et centre-culture. Les nihilistes nisses des «annecs 60» // Cahiers du monde russeet sovietique. 1990. Vol. 31(4). Р.520;Ппетров-Эннкер Б. «Новые люди» России Раз витие женского движения от истоков до Октябрьской революции. М: Б/и, 2005. С.60.
Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины 1850-х до конца 1860-х годов. Согласно существующей в историографии традиции, именно этот временной отрезок отождествляется с понятием «шестидесятые годы» . Определить с точностью до года временные границы такого явления, как субкультура, не представляется возможным. В наиболее широком смысле существование нигилизма как определённой формы поведения в отношения к обществу связывается в литературе с «эпохой Великих реформ» или с разночинским периодом освободительного движения1. Но периодом, когда нигилизм проявился в своей «классической» форме и получил наибольшее распространение, стали именно «шестидесятые годы» в указанном выше понимании. Нигилистическая субкультура формировалась в течение второй половины 1850-х годов, её расцвет пришёлся на 1861-1866 годы, в конце 1860-х годов она переживает идейный и структурный кризис, ставший началом её трансформации.
Методологической основой диссертационной работы является сочетание культурно-антропологического подхода, позволяющего реконструировать ценностные установки русских нигилиегов 1860-х годов и их проявления в повседневной жизни, и социологического подхода, дающего возможность рассмотреть нигилизм в контексте его эпохи, межформ ационного перехода, который происходил в то время в России. Применялись следующие методы исследования: историко-генетический, историко-антропологический, сравнительно-исторический, социально-психологический анализ. Историко-генеттлческий метод помог выявить факторы возникновения и становления нигилизма. Историко-антропологический метод дал возможность реконструировать систему ценностей нигилистов, а сравнительно-исторический метод - выявить общие и особенные черты их мировоззре- 1 Палермо И. Семиотика поведения: Николаи Чернышевский - человек эпохи реализма. М: Новое лнтературж>е обозрение. 1996. С.І0; Confino М Op.cit Р.531. мим по сравнению с аналогичными идейными направлениями в западноевропейской истории. Социально-психологический анализ позволил зафиксировать и интерпретировать настроения, чувства, мнения и оценки нигилистов.
Нигилизм как явление русской общественной жизни второй половины ХЇХ века имел определённую и ярко выраженную идейную направленность, поэтому ожесточённые споры о нём, начиная с момента его возникновения, были неизбежны. Диаметрально противоположные оценки этого феномена обусловлены различиями в идейных позициях отдельных исследователей; историографических, школ и направлений (подробнее об этом см. в историографическом разделе настоящей работы). Следует отметить, что при всех специфических особенностях, которые свойственны для отечественной и зарубежной историографии в различные исторические периоды, проблемы, с которыми сталкивались и сталкиваются по сей день историки в изучении данной темь», зачастую ставятся по сути одни и те же, хотя по-разному формулируются и решаются.
Первая группа вопросов связана с происхождением нигилизма и его социальной природой: был ли нигилизм случайным или закономерным явлением в истории России; какими причинами обусловлено его появление; какие социальные слои сыграли решающую роль в возникновении и становлении нигилизма. Вторая группа вопросов касается терминологических и хронологических рамок нигилизма: кого можно считать нигилистом; каковы признаки принадлежности к этой культуре; как нигилизм соотносится с поііятиями народничества, радикализма, революционного демократизма; когда «начался» и когда «закончился» нигилизм.
Анализ сложившейся историографической ситуации, выявивший вышеназванные проблемы, позволяет нам определить цели и задачи нашего исследования. 1 Шоломова Т.В. Эстетика русского нигилизма (1860-1880-е годы) Авторсф. дкес. на соиск. учен. стсп. канд филос. наук (09. 00.04). СПб.: Б/и, 1999. С.8.
Целью работы является проследить механизмы создания и ФуцКпи вания нигилистической субкультуры в контексте исторической "Tp^iiQ^Q российского общества, которая начинается с рубежа 1850-1860-х годс>в Для ппс ТИЖЄ1ШЯ данной цели необходимо было решить следующие задачи: проанализировать эволюцию историографических подходов ^ „ феномена нигилизма; выявить совокупность «идентификационных признаков» нигад^^ субкультуры и очертить сё социокультурные границы; определить факторы возникновения нигилизма, рассмотрев шэс, » к-п се, и сопоставить их сравнительную значимость; реконструировать картину мира, свойственную нигилистам, s^ гтппгпрпм-ги как она влияла на их жизненное поведение; рассмотреть формы взаимодействия личности и коллектива ъ г»о*«.-,«
Р«дмках нигилистического сообщества; изучить факгоры и направления дальнейшей трансформаим и нигилисти ческой субкультуры- Источники, послужившие основой дня написания настоящей рабст но подразделить на несколько групп. Первую группу источников сС"гавляют odm-циальнме документы, как опубликованные, так и неопубликованные ляатегам м фондов Государственного архива Российской Федерации и Цеігфаго»ц0го rocvgaD_ ствеїтого исторического архива Санкт-Петербурга. Это служебные Записки и с*х четы 111 Отделения и Департамента полиции, донесения полицейских чиновникок и секретных агентов, документы цензурного ведомства. В них представлеи (bai
1КТИ- ческий материал о формах коллективной самоорганизации нигилистов ,_,„,„,„„ ** кружках, коммунах и артелях, представлен взгляд официальных органов власти Российской империи на проблему нигилизма и анализ причин его возникновения и широкого распространения среди молодёжи .
Следующая, самая многочисленная группа источников, представлена источниками личного происхождения — мемуарами, дневниками и перепиской. Из всей мемуарной литературы наибольшее внимание мы сосредоточили на мемуарах участников нигилистического движения, которые позволяют сделать выводы об общих чертах нигилистического сознания через выявление и анализ ключевых понятий, часто употребляемых в тексте источников; определить, как сами нигилисты интерпретировали свой социальный опыт, как трактовали феномен нигилизма; выяснить, как признаки, характерные для нигилистической субкультуры, отражались в реальном поведении её носителей.
Воспоминания участников и младших современников нигилистического движения І 860-х годов различны по полноте и по характеру представляемой информации. Одним из наиболее важных источников среди данной іруппьі являются воспоминания Е.Н. Водовозооой, активной участницы молодёжных радикальных кружков в 1860-х годах. Они ценны, прежде всего, наличием огромного фактического материала, благодаря тому, что все свои впечатления от общения с «новыми людьми» Водовозова подробно излагала в письмах к сестре и впоследствии воспользовалась ими как источником при написании мемуаров. С другой стороны, 1 ГАРФ. Ф.109. On. la Д.243, 247,256. 587; ПХИА СПб. Ф.21&. Оп.1. ДЛ8; ЦГИА СПб. Ф.339. Oft]. Д.68; Россия пол надзором. Отчёты Ш отделения. 1827-1869. Сборник документов. М.: Российский фонд культуры: Российский Архип, 2006. 706 с; («Знаменская коммуна». Полицейские и агентурные документы//Литературное наследство. Т.71. М: Наука, 1963. С.446-460; Отзыв цензора О.А. Пржецлавского о «Что делать?» НХ.Чернышевского // Горячим словом убежденья. «Современник» Некрасова-Чернышевского. М.: Современник, 1989. С.480-489; Отношение министра народного просвещения Е.В. Путятина председателю Петербургского цензурного комитета // Горячим словом убежденья. С.474-475; Записка Ш Отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии. 8 мая 1864 года //Горячим словом убежденья. С.508-517. автор представляет и свой анализ, свою оценку «движения шестидесятых годов»1. Подобное сочетание же фактического и аналитического материала наблюдается в мемуарах A.M. Скабичевского, Н.А. Чарушина, В.Н. Фигнер2.
Остальные воспоминания можно чётко разделить по характеру представляемой информации. С фактической стороны наиболее ценны мемуары Е.Н. Жуковской, СВ. Ковалевской, И.М. Краснопёрова, Л.Ф. Пантелеева. Они дают богатый материал для характеристики быта и нравов радикальной молодёжи 1860-х голов, для уяснения социальных и социально-психологических истоков нигилизма3. 13 воспоминаниях П.А. Кропоткина и RB. Шелгунова большее внимание уделяется интериретации и оценке нигилистического движения .
Мемуарное и эпистолярное наследие деятелей, смотревших на нигилизм «со стороны» (А.И. Герцена, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, А.В. Никитенко, П.Д. Боборыкина и др.) даёт представление о том, как воспринимался феномен нигилизма в общественном сознании .
Третью группу источников составляют произведения публицистического характера. Это, во-первых, сочинения идейных вождей нигилизма, сотрудников ведущих демократических журналов - Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова,
Водовозов а П R На заре жизни. В 2-х т. Т. 1,2. М/. Художественная литература, 1987. 510 е., 526 с 2 Скабичевский А-М. Литературные воспоминания. М.: Лграф, 2001. 430 е.; Чарушин Н.А О да леком прошлом. М.: Мысль, 1973 408 с; Фигнер В.Н. Запечатленный труд. В 2 т ТІ. М.: Мысль, 1964.435 с 3 Жуковская Е И. Залиски. М.: Аграф, 2001. 317 с; Ковалевская СВ. Воспоминания и письма. М Издательство АН СССР, 1961. 576 с; Краснопёрое ЯМ. Записки разночинца. M.-JL: Моло дая гвардия, 1929 149 с; Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М.: ГИХЛ, 1958. 847 с. 4 Кропоткин П А. Записки революционера. М.. Мысль, 1990. 526 с ; Шелгунов RB. Воспомина ния В 2т. Т.1.М Художественная литература, І967. 510 с. 5 Герцен АИ. Собрание сочинений в 30 т. Т.Н. Былое и думы. 4.6-8. М.: Издательство АН СССР, 1957. 807 с; ДостоевскиП Ф М. Собрание сочинении в 30 т. Т.28. Кн.2. Письма 1860-1868 годов. Л.: Наука, 1985. 616 с; Тургенев И.С Полное собрание сочинений и писем в 30 т. Письма в 18 т Т.4-10 М.: Наука, 1987-1995; Никитенко АВ Дневник, В 3 т. Т.1ДЗ. М_: Захаров, 2005 640 с, 608 с, 592 с; Боборыкин ПД. Воспоминания. В 2 т. Т.1. М.: Художественная литература, 1965. 567 с.
Д.И. Писарева, ВА-Зайцева, Н.В. Соколова. Данные произведения интересовали нас как источник знаний для характеристики не самих публицистов и их взглядов, а того влияния, которое они оказывали на формирование убеждений и системы ценностей «рядовых нигилистов». Второй тип источников в данной группе — публицистические работы, посвященные характеристике феномена нигилизма и написанные либо в 1860-е годы, либо в близкое к ним хронологически время. Эта подгруппа занимает промежуточное положение между источниками и историографией. В этих произведениях затрагиваются проблемы факторов возникновения нигилизма, характерных особенностей нигилистического типа мироощущения и причин, породивших эти особенности. Данный тип источников дает возможность выяснить, как воспринимали и толковали нигилизм представители различных идейных течении в русском обществе — Н.Н. Страхов, Ф.М. Достоевский, М.Н. Катков, А.И. Герцен и др.
Следующая группа источников - художественная литература. Прежде всего, сюда относятся ключевые произведения той эпохи - роман И.С. Тургенева «Отцы и дети» и роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?». Герои этих произведений стали типическими образами «нигилистов», образцами человеческой личности» примерами для подражания. Анализ этих произведений позволяет, с одной стороны, проследить влияние литературных образцов на формирование «нигилистического стиля жизни» и рост его популярности, а с другой стороны, сопоставив данные художественных произведений с данными других источников, определить, какие реалии эпохи нашли своё отражение в образах литературы. Роман «Что делать?» важен также как, в прямом смысле слова, «учебник жизни» для «новых людей», и позволяет выявить идейные принципы и образцы поведения, которыми руководствовались нигилисты в процессе строительства своей субкультуры.
Из художественной литературы следует отметить также повести Н.Г. Помяловского «Молотов» и «Мещанское счастье», которые дают представление о со- циально-психологическом облике разночинца середины XIX века как будущего носителя нигилистических идей'. Художественные произведения СВ. Ковалевской - фрагмент из неоконченного рассказа «Нигилист» и повесть «Нигилистка», построенные ыа реальном жизненном материале, — раскрывают некоторые особенности мироощущения и коллективного сознания радикальной молодежи 1860-х годов и условия, способствовавшие возникновению нигилизма .
Отдельную группу произведений художественной литературы составляют так называемые полемические романы — «нигилистические» («Трудное время» В.А". Слепцова, «Николай Негорев» И.А. Кущевского, «Новые люди» Д.Л. Мор-довцева и др.) и «анттшгилистические» («Некуда» и «На ножах» Н.С. Лескова, «Обрыв» И.А. Гончарова, «Бесы» Ф.М. Достоевского и др.)- Эти литературные произведения, являющиеся в первую очередь фактами идейно-политической борьбы, отражают представления о нигилистах, бытовавшие среди их сторонников и противников.
Совокупность описагагых выше источников является репрезентативной для решения поставленных задач.
Работа состоит из введения, трёх глаз, заключения, списка источников и литературы и приложений. Исследование открывается главой, которая носит историографический и методологический характер и посвящена теоретическим аспектам изучения нигилизма в отечественной и зарубежной историографии. Во второй главе рассматриваются факторы, способствовавшие возникновению нигилистической субкультуры. В третьей главе реконструируются основные элементы субкультуры - система ценностей, образ жизни и формы коллективной самоорганизации, рассматривается проблема кризиса и дальнейшей эволюции нигилизма. 1 Помяловский Н.Г. Мещанское счастье. Молотов. Очерки бурсы. М; Художественная литера тура, 1987.415с. 2 Ковалевская СВ. Избранные произведения. М.: Советская Россия, 1982. 349 с.
Концептуально-терминологические рамки понятия «нигилизм»
История возникновения термина «нигилизм» была обстоятельно прослежена в историографии . Этот термин употреблялся в журнальной полемике, начиная с первой трети XIX века, но не имел определённой смысловой окраски. Под ним могли подразумевать «материализм», «идеализм», «скептицизм», в зависимости от контекста. Новый смысл слово обрело в 1862 году, после опубликования романа И.С. Тургенева «Отцы и дети», главный герой которого Базаров был назван нигилистом. Теперь нигилистами стали называть представителей разночинной интеллигенции, выступавших с критикой существовавших общественных порядков. Историки спорят, был ли сам Тургенев автором такого толкования слова «нигилизм», или позаимствовал это толкование у М.Н. Каткова, но в любом случае несомненным является тот факт, что именно «с лёгкой руки» Тургенева слово вошло в широкий обиход.
Следует учесть, что термин «нигилист» был не самоназванием той социальной группы, которую он призван был обозначать, а, напротив, был изобретён её противниками с целью дискредитации, изначально носил негативный оценочный характер. Нигилизм, если этот термин понимать буквально, вне контекста, означает резко отрицательное или. пренебрежительное отношение к определенным сторонам общественной жизни - в этом смысле употребляются выражения «национальный ШІТИЛИЗМ», «правовой нигилизм» и т.п. Если же говорится о нигилизме вообще, по отношению ко «вселгу», то под нигилизмом следует понимать отрицание обьеістивного существования окружающего мира или индифферентное отно шение к «мирским» проблемам. Под такое определение вполне подходят взгляды Будды или Шопенгауэра, но никак не «настоягдих нигилистов» 1860-х годов. Как справедливо отмечают современники той эпохи, радикальная молодёжь была проникнута скорее пламенной верой, чем огульным отрицанием . Отрицание, конечно, тоже присутствовало, но было направлено не против «всего», а против вполне определённых явлений жизни. Неправомерность термина «нигилизм» применительно к радикальной молодёжи 1860-х годов была очевидна, и не случайно нигилисты практически никогда себя так не называли, изобретая различные самоназвания - «новые люди», «мыслящие реалисты», «передовая молодёжь» и т.д. Тем не менее, термин укоренился и стал наполняться массой различных значений.
Во-первых, нигилизм мог трактоваться как «учение», интеллектуальное направление, характеризовавшееся критическим отношением к существующему строю и официальной идеологии. Так, в консервативном журнале В.И. Аскочен-ского «Домашняя беседа» на рубеже 1850-х годов с образом нигилиста отождествлялись такие понятия, как «прогрессисты», «передовые», «цивилизаторы», «корифеи светского знания»2. Притоком толковании теряется своеобразие нигилизма как феномена именно 1860-х годов, ведь люди с подобными взглядами существовали в России и в XVIII, и в первой половине XIX века, только их тогда называли «вольнодумцами», «вольтерьянцами» или «фармазонами».
Все составные части «нигилистического» образа мыслей - враждебность к самодержавию и официальной церкви, материализм и даже социалистические устремления — были характерцы уже для наиболее радикальных интеллектуалов 1840-х годов. Один из них, А.И. Герцен, справедливо отмечал, что нигилизм с тех пор расширился и яснее сознал себя, «но новых начал, принципов он не внёс» . Казалось бы, идейное единство и преемственность позволяют причислить Герцена к нигилистам. Однако в реальности он не нашёл взаимопонимания с «новыми людьми»: он для них был «барином», они для него - «трахтирной голью» и «семинариста ми»". Этот разрыв носил характер социального и культурного конфликта .между разночинной интеллигенцией и дворянской.
Следовательно, при толковании нигилизма как идейного течения игнорируется его социальный аспект, стираются Гранины, отделяющие его от интеллектуалов 1840-х годов и от общей массы «прогрессистов» 1850-1860-х годов. Но эти границы были достаточно чёткими и очевидными как для самих нигилистов, так и для тех, кто с ними близко соприкасался. Многие прогрессивно настроенные интеллигенты, считая себя вполне свободомыслящими для своего времени и разделяя отдельные идеи Чернышевского или Писарева, тем не менее, не отождествляли себя с нигилистами, так как их отталкивал «нарочито разночинский» стиль жизненного поведения и мышления последних . Неслучайно расширительное толкование нигилизма было распространено в консервативной печати, ведь в глазах консерваторов вое, кто «подрывал устои», были врагалги, с которыми нужно вести идейную борьбу. Эта борьба велась, в том числе, путём дискредитации всех «вольнодумцев» через отождествление их с самой крайней, радикальной формой просветительства — нигилизмом.
Наряду с пониманием нигилизма как совокупности «неблагонадёжных взглядов», в официальном лексиконе и консервативной печати на протяжении 1860-1880-х годов всё больше усиливался политический оттенок термина «ниги лист». В отчёте III Отделения за 1869 год утверждалось, что «из гадкой шалости небольшого числа людей обоего пола, видевших в непризнании наружных общепринятых приличии способ доказать свою самостоятельность», нигилизм превратился в «полоїкительное учение, преследующее определённые социальные и политические цели». В таком контексте признаком нигилиста является не только приверженность определённым взглядам, но и политическая активность. Русский нигилист, по мнению авторов всё того же полицейского отчёта, «соединяет в себе западных: атеиста, материалиста, революционера, социалиста и коммуниста. Он отъявленный враг государственного и общественного строя, он не признает правительства»1.
Слова «нигилист», «бунтовщик» и «революционер» стали в общественном мнении синонимами. На это указывает, в частности, Н.А. Морозов в своих воспоминаниях. Он пишет, что в середине 1870-х годов в обществе «давали кличку нигилистов» тем, кто сам себя называл радикалами. Под радикалами же тогда понимались, в противовес либералам, люди дела, те, кто не только говорит «о свободе и других высоких предметах», но и способен пожертвовать собою за свои убеждения. Сами радикалы причисляли к своему кругу только «людей подполья», а всех «передовых писателей легальной литературы», в том числе Михайловского, Салтыкова-Щедрина и Некрасова, относили к группе либералов2. Разграничение, таким образом, проходило не по признаку политических убеждений, а по способу деятельности - легальному или нелегальному.
Измеыение социальной роли разночинцев
Прежде чем рассматривать влияние разночинцел на возникновение нигилистической субкультуры, стоит определиться с терминологическими рамками самого понятия «разночинец». Юридическая категория разночинцев, то есть «люден разных чинов», появляется в XVIII веке. Тогда под разночинцами понимали главным образом городских жителей, оказавшихся но роду занятий и по социальному статусу вне рамок основных сословий. Они не обладали дворянскими привилегиями — правом владеть землёй и крепостными, заниматься предпринимательской деятельностью. В то же время они, в отличие от низших сословий, были освобож дсны от уплаты подушной подати и обладали свободой передвижения. Так же, їсаїс и дворяне, разночинцы принадлежали к служилому сословию и обязаны бьипа учить своих детей, поскольку образование тогда приравнивалось к государственной службе. Постепенно в общественном сознании закрепляется понимание разночинцев как выходцев «из народа», получивших образование.
Из кого складывался социальный слой разночинцев к середине XIX века? 3 первую очередь, разумеется, из детей самих разночинцев. Однако следует учесть, что сам по себе статус разночинца для многих был лишь промежуточной ступець,-кой на пути к получению личного, а затем и потомственного дворянства благодаря продвижению по карьерной лесгнице. Получение образования давало большие преимущества на этом пути: гимназисты, окончившие с отличием гимназию, могли претендовать на должность чиновника 14 класса «Табели о рангах», студеьггвд — 12 класса, кандидаты наук- 10 класса . «Разночинцы, вышедшие во дворянство» с юридической точки зрения переставали быть разночинцами и уже не передавали свой статус по наследству. Отток людей из разночинской среды «наверх» с лихвой компенсировался притоком «снизу» значительного числа детей купцов, священников, мещан или крестьян» получивших образование и в силу этого вышедших из своего сословия. Дети личных дворян и личных почётных граждан также не могли быть никем иным, кроме разночинцев ".
Если же говорить не только о юридической стороне дела, но и о восприятии разночинцев со стороны их самих и окружающих, то границы этого слоя оказываются намного более широкими. Так, в сознании дворян потомственных выогу-жившие себе личное дворянство чиновники и офицеры, безусловно, оставались разночинцами. С другой стороны, к прослойке разночинцев примыкали и разорившиеся, неимущие двори не жившие собственными заработками.
Таким образом, к разночинцам в широком смысле слова относились «все люди, деятельность которых не укладывалась в сословные рамки» - А.И. Г ег цен отмечал, что эти «отщепенцы всех сословий» являются не отдельной социальное группой с четко очерченными границами, но «живой средой», которая 3aHz aer промежуточное положение «между народом и аристократией» и пополняется- как «сверху», так и «снизу». «Среда пёстрая, хаотическая, среда брожения и ли тного выработывания, она состоит из всего на свете — из разночинцев и поповских д;ехей из дворян-пролетариев, из приходских и сельских священников, из кадет, схуден_ тов, учителей, художников; в неё рвутся пехотные офицеры и иной кантонйс-г, писаря, молодые купцы, приказчики... В ней образцы и осколки всего плавающего в России над народным раствором. Вступая при новом брожении в иные хнсмиче. ские соединения, они всплывают из народа и распускаются в нём» .
Что касается профессиональной принадлежности разночинцев, то вплоть до 1840-1850-х годов чиновничья служба для них была практически единствелдыл! возможным занятием. По мере развития капиталистических элементов в экономике России и повышения спроса на умственный труд ситуация начинает метляться Преподавательская и врачебная деятельность, занятие переводами, черновая литературная работа в больших коммерческих журналах, частные уроки - всё это могло теперь обеспечить право на скромное, но независимое существование. В глазах дворян престиж подобных занятий был невысок, поэтому так называемые «свободные профессии» стали преимущественно уделом разночинцев. Начинается формирование нового социального слоя - разночинной интеллигенции. Dco6emm активно этот процесс стал развиваться со второй половины 1850-х год 0в правительством были отменены существовавшие ранее ограничения по солич ву приёма студентов в университеты и увеличено количество бесплат ГБтх мест Официальные документы и воспоминания современников единодушно . ствуют о большом наплыве непривилегированной молодёжи в высшие Несмогря на то, что образование стало более доступным, казенны стипендий на всех желающих не хватало. Поэтому молодым людям, жаждуще Знанид уже в стенах университета приходилось искать себе заработок, чтобы ггоокоо-миться и оплатить своё обучение. Немногие студенты могли обеспечить, себе тог тойный уровень жизни. Несмотря- на это, всё большее число молодёжи х з нечнят-ных семей стремилось в университетские города. Автор одного из отчётов Ш Отделения сетовал на то, что в России наблюдается «излишняя» тяга к Bbxc:iiieMV пя разованию у людей из низших и средних сословий. В заладноевропейх;, станах, отмечалось в отчете, «люди не ищут образования выше своих средСтв „ стояния», поэтому там и нет такой ужасающей ітщетьі среди студентов2.
Идейные влияния нэ образованную молодёжь
Такая радикальная переоценка ценностей была возможна только в обстановке начавшихся преобразований, коренным образом менявших жизнь общества Атмосфера переломной эпохи рождала у молодёжи убе кдепие- в историческом преходящем характере ценностей, которые раньше принято было считать «абсолютными» и «вечными». Выяснилось, что на самом деле они временны, обусловлены потребностями определённой эпохи и определённого класса. Вот как в молодёжных кружках обосновывали, например, исторический характер нравственности: «Прежде драли крестьян розгами и плетьми, брали взятки, родители насильно выдавали дочерей замуж за богатых,— и все находили эхо в порядке вещей считали добрым и хорошим то, на что теперь каждый культурный человек смотрит с отвращением» .
Кризис системы общественных отношений, основодиьгх На крепостном праве, с неизбежностью породил и оівержение радикальной молодёжью всей «надстройки», всех проявлений «старого», «господского», «барского» в идеологии, в кудьтурс, в быту. Строки В.В, Маяковского; «Долой ваше искусство! Долой вашу любовь! Долой ваш строй! Долой вашу религию!» могут- служить отличной иллюстрацией к «нигилизму» шестидесятых годов. Все их «долой» были обусловлены тем, что искусство, мораль, религия, этикет служили «старому миру», «миру отцов», отягчённому многочисленными грехами. Раз вся система социальных отношений безнравственна и не имеет морального права да существование, значит, нужно огвергнугь всё, что хоть как-то связано с этой системой. Один из ярких примеров применения такого «классового подхода» — отношение нигилистов к искусству. По мнению А.И. Новикова, русский нигилизм был направлен против так называемого «статусного присвоения культуры», которое «превращает идеи, теории, произведеігия искусства, предметы материальной культуры в знаки, символизирующие... статус данной социальной группы, её положение в обществе, место в социальной иерархии». Новиков справедливо замечает, что бунт нигилистов против Пушкина и Рафаэля не следует воспринимать как выходку невежд, абсолютно неспособных оценить красоту классической поэзии или живописи, И Пушкин, и Рафаэль были включены в систему дворянской культуры, и трактовка их творчества выполняла определённые функции. Их имена были превращены в условные знаки благопристойности, незыблемости помещичьего уклада жизни .
Существует несколько широко известных формул, выражающих отношение нигилистов к искусству, таких как «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта»2 или «Сапоги выше Шекспира»3. Наряду с этими, в мемуарной литературе можно найти и немало других афористичных высказываний, которые в большей степени проясняют причины такого нарочитого антиэстетизма. Участники одного из молодежных кружков были убеждены, что «художественные произведения, а тем более музыка, живопись, ваяние и вообще все искусства созданы только для богачей, для улучшения их пищеварения», «исключительно для барского самоуслаждения» 1. Варвара Зайцева, сестра известного радикального журналиста Варфоломея Зайцева, считала поэзию Пушкина «таким баловством, как... брошку и браслет», «приятным развлечением для сытых», и признавала искусство лишь как средство «будить мысли массы и направлять их в определенную сторону» .
Красоту и прекрасное нигилисты видели «не в трелях соловья, не в вечернем звоне церковных колоколов... а в том, что дает счастье трудящемуся люду, что расширяет его умственный кругозор, его права на свободу». Из всех видов искусства наиболее полезна литература, в том случае, если писатель обличает пороки общества, учит «не подличать, не подлаживаться, не пресмыкаться перед сильными мира сего». Музыку же, например, следует «выбросить за борт», ибо она не может служить «общественной пользе». «А ведь какая уйма денег идет на эту музыку и музыкантов! Строят консерватории, выдают стипендии, а народ коснеете невежестве»2. По словам П. А. Кропоткина, «нигилисту были противны бесконечные толки о красоте, идеале, искусстве для искусства, эстетике и т.п., тогда как всякий предмет искусства покупался на деньги, выколоченные у голодающих крестьян или обираемых работников»3.
В этих резких высказываниях проявляются два основных мотива нигилистического отрицания искусства. Искусство подвергалось критике, во-первых, за свою социальную функцию, как неотъемлемый атрибут дворянского уклада жизни, как явление, обслуживающее интересы господствующих классов и существующего общественного строя в целом. Кроме того, нигилисты отказывали искусству в моральной оправданности перед лицом неприглядной действительности, то есть отрицали его, исходя из этических или утилитарных соображений, что в свете теории «разумного эгоизма» одно и то же. Наиболее ёмко эта мысль была сформулирована Д.И. Писаревым: «Конечная цель всего нашего мышления и всей деятельности каждого честного человека... состоит в том. чтобы разрешить навсегда неизбежный вопрос о голодных и раздетых людях; вне этого вопроса нет решительно ничего, о чём бы стоило заботиться, размышлять и хлопотать». На разрешение этого громадного и сложного вопроса требуется «вся наличная сила и зрелось человеческой мысли, вес напряжение человеческой энергии и любви и весь запас собранных человеческих знаний», поэтому тратить время на «чистое искусство», на эстетическое наслаждение им — неоправданное расточительство .
Отсюда следовало представление о задачах настоящего, подлинного искусства, о его подчинённости «общественной пользе», задачам просвещения человека, его «освобождения от предрассудков», в конечном счёте - сониальнот-о освобождения. Поэтому говорить о «тотальном отрицании» искусства нигилистами не вполне правомерно, скорее речь должна идти об отрицании определённого типа искусства, так называемого «чистого», и об утверждении в противовес ему «социально полезного». В литературе хрестоматийным примером подобного искусства для поколения «шестидесятников» стала поэзия Н.А. Некрасова, получившая высокую оценку в обоих ведущих демократических журналах — «Современнике» и «Русском слове». Но, как ни парадоксально, ярче всего новые идеи отразились в сферах музыкального и изобразительного искусства, которые считались нигилистами наиболее «бесполезными». Композиторы «Могучей кучки» и художники-передвижники ратовали за «тенденциозное» искусство, наполненное общественным содержанием, «любящее человека, живущее его отрадою и его горем и стра-дото»г.
Формы взаимодействия личности и коллектива
Модель одобряемого жизненного поведения, характерная для нигилистической субкультуры, была разработана не только на уровне общих принципов, обрисованных ранее, но и на уровне конкретных требований, регулировавших повседневную жизнь человека. По воспоминаниям современников, кодекс неписаных правил «был аскетически суровый, однобокий и с пунктуальною точностью указывал, какое платье носить и какого цвета оно должно быть, какую обстановку квартиры можно иметь и т. п. Причёска с пробором позади головы у мужчин и высоко взбитые волосы у женщин считались признаком пошлости. Никто не должен был носить ни золотых цепочек, ни браслета, ни цветного платья с украшениями, ни цилиндра; предосудительным считалось иметь в квартире и дорогую обстановку». Всякий, кто не желал прослыть «заскорузлым консерватором», знал эти правила наизусть и подвергался насмешкам и порицанию, если не исполнял их . Индивидуализм «шестидесятников», таким образом, отнюдь не подразумевал признания права каждого индивида «выбирать свободно свой путь и образ жизни, решать согласно своему сознанию и рассудку, что является добром и что им не является», как это утверждает М.Конфино . Нигилисты понимали свободу человека, прежде всего, как свободу отвергнуть старые, навязанные традиции. Но прежним, отрицаемым стандартам бытового поведения нигилисты нротивопоставляли не полное отсутствие любых стандартов, а свои собственные.
Список требований к поведению человека, несмотря на всю его жёсткость, не был произвольным или абсурдным, он представлял собой практические осуществление тех идей, которые разделяли нигилисты. Уже отмечалось, что радикальная молодёжь стремилась к единству слова и дела, возводила «в жизненный, а не в философский принцип своё требование иных личных, социальных и политических отношений в обществе»". Поэтому такое важное место отводилось выработке «убеждений» и «принципов», ведь они представляли собой не отвлечённые теоретические положения, а прямое руководство к действию. «Вы раз навсегда должны установить одну общую точку зрения, которая поможет вам узнать, к чему должен стремиться человек, — обращался один из нигилистов к своему товарищу. — Необходимо... выяснить, зачем живёшь, по какой дороге пойдёшь, что будешь преследовать в жизни». Правильным ответом на этот вопрос для нигилистов было; «человек должен стремиться к благополучию наибольшего числа людей»3. По-другому ту же мысль формулирует в своих мемуарах В.И. Танеев: «Я мечтал о жизни, полной лишений и испытаний, признавая единственным наслаждением умственный труд, направленный к разрушению существующего порядка. Я жил, сообразуясь с этой программой, строго и достойно, в постоянном наблюдении над собою и в постоянной работе. Вся последующая моя жизнь шла на то, чтобы усвоить себе теоретические начала для деятельности, на усвоение определённого образа мыслей» . В этом характерном фрагменте отражено представление о смысле жизни и деятельности «мыслящего реалиста» («умственный труд, направленный к разрушению существующего порядка») и идея целенаправленного совершенствования человеческой природы через рациональное отношение к жизни и самоконтроль.
Можно привести и ещё один показательный пример. Среди бумаг студента Медико-хирургической академии Льва Щедрина, привлекавшегося к следствию по делу Каракозова, был обнаружен перечень различных человеческих качеств, которые следует в себе культивировать: «— Воздержание. Не ешь до одурения, не пей до опьянения. - Молчание. Говори только о том, что может быть полезно тебе и другим. - Порядок. Всякая вещь должна иметь своё определённое место. Для каждого из занятий назначь час своего времени. - Решимость. Решись сделать то, что ты должен, и исполняй то, на что решился. - Умеренность. Делай издержки полезные для себя и других, т.е. не будь расточителен. - Трудолюбие. Не теряй времени и занимайся всегда чем-нибудь полезным. Не делай ничего, что не было бы необходимо. - Искренность. Не употребляй никаких увёрток. Невинность и правда должны присутствовать при твоих мыслях и руководить твоими речами...»2. В этом списке, на первый взгляд, перечислены обычные человеческие качества, наличие которых совершенно не обязательно является отличительным признаком нигилиста. Однако стоит обратить внимание, что все они так или иначе связаны с понятием «пользы» или аналогичными ей «целесообразностью» и «разумностью». С этими понятиями каждый представитель нигилистического сообщества соотносил свои представления о должном поведении и строил в соответствии с ними свою повседневную жизнь. !] гот процесс соотнесения идеала с жизнью и выражался через самосовершенствование, в первую очередь, интеллектуальное, потому что, с точки зрения нигилистов, для того, чтобы жить нравственно, достаточно попять, в чем заключается «истинная польза» и воплощать это понимание в жизнь1.
Нигилисты были убеждены в том, что «новый человек» может достичь «всего, чего пожелает» в сфере нравственного и умственного развития. Так, при воспитании детей считалось необходимым, невзирая на «отрицание искусства», обучать ич рисованию, лепке, пению, музыке и различным ремёслам, поскольку считалось, что даже «человек, не одаренный от природы тем или другим дарованием в области знания или искусства» может, если только пожелает» легко развить его путем упражнения» . Убеждение в необходимости наличия «каких-то врождённых способностей» считалось «совершенным вздором». Фактически, человек рассматривался как tabula rasa, как существо, способное к развитию в любом направлении и к «переделке себя».
