Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Особенности формирования национальных политических партий России 28
1.1 Модернизация российских регионов и национальный вопрос 28
1.2. Создание национальных политических организаций в Российской империи 48
Глава 2. Эволюция программных требований политических партий по национальному вопросу 74
2.1. Платформы автономистских партий 76
2.2. Программы сепаратистских политических организаций 103
2.3. Особенности эгалитаристских политических объединений 120
Глава 3. Обсуждение национальных проблем в Государственной Думе Российской империи 141
3.1. Эволюция представительства национальных партий в Государственной Думе (1906 - 1917 гг.) 141
3.2. Выдвижение требований по национальному вопросу национальными политическими партиями в Государственной Думе I и II созывов 159
3.3. Национальный вопрос в Государственной Думе III и IV созывов 178
Заключение 198
Список источников и литературы 205
Приложения 232
- Модернизация российских регионов и национальный вопрос
- Платформы автономистских партий
- Особенности эгалитаристских политических объединений
- Национальный вопрос в Государственной Думе III и IV созывов
Модернизация российских регионов и национальный вопрос
Становление и развитие партийных систем в национальных окраинах Российской Империи тесно связано с социально-экономическим положением регионов. Поэтому задача, стоящая перед нами при подготовке данного раздела состоит, во-первых, в установлении экономической взаимосвязи отдельных национальных окраин как между собой, так и с Центром; во-вторых, в оценке уровня социально-экономического и политического развития этих территорий; в-третьих, в определении взаимосвязи экономической и социальной модернизации с характером политических требований.
По мнению большинства отечественных и зарубежных исследователей, в ряде регионов России на рубеже XIX и XX вв. сложились достаточно развитые капиталистические отношения . При этом, уже в советское время в научной среде начались споры о степени индустриализации в различных секторах экономики этих регионов. Одни авторы выдвигали постулат о многоукладности российской экономики, заявляя о сочетании вполне развитой крупной и почти неразвитой мелкой и средней промышленности и традиционным сельским хозяйством. Другие -обосновывали тезис о начале развития капиталистических отношений в аграрном секторе в пореформенный период (1861 — 1914 гг.) .
С современной точки зрения, следует говорить о неоднородности модернизационных процессов в каждом отдельном российском регионе и, следовательно, о различной степени политизации региональных элит. Однако именно этот вопрос получил наименьшее освещение в научной литературе .
Одной из отличительных черт развития капитализма в Российской империи был значительно опережающий, по сравнению с развитыми странами, темп роста промышленного производства. Средние ежегодные темпы роста производства в период ранней индустриализации (1885 - 1913) составляли примерно 5,72 %90. Значительно ниже был показатель роста национального продукта на душу населения - всего 1,7 %, однако это объясняется стремительным ростом населения91.
В целом, за 1861 - 1900 гг. объем промышленной продукции в России увеличился в семь с лишним раз, оставив, по темпам роста, позади себя Германию, Францию, Англию и встав в один ряд с США, Японией и Швецией. К 1913 г. страна располагала весьма значительным экономическим потенциалом, а по совокупному показателю промышленного производства она находилась на пятом месте в мире вслед за Францией92. Неуклонно рос и вес Российской империи в общемировом производстве продукции: с 3,4 % в 1881 - 1885 гг. до 5,3 % в 1913 г.93
В социальном отношении показатели Российской империи выглядели не менее воодушевляюще. С 1897 г. по 1913 г. население России (без Польши и Финляндии) увеличилось на 33,4 %, до 159,2 млн. человек. Городское население к Первой мировой войне увеличилось по сравнению с 1897 г. на 70 %, до 28,5 млн. человек, а удельный вес его по отношению ко всему населению - до 17,9 %. Численность лиц наемного труда (рабочих) выросла за этот же период до 17,8 млн. человек, что составило 11,2 % от всего населения94.
Столь же быстрые темпы развития были характерны и для финансового сектора. Особенно активизировалась деятельность банков после революции 1905 - 1907 гг. Если в указанный год в России имелось 339 отделений 39 коммерческих банков, то в 1913 г. у 45 банков их было уже 732. Капитализация банков за это время увеличилась в 2,5 раза, до 740,9 млн. руб., а вклады - в 3 раза, до 2.293,3 млн. руб.95. В значительной степени успехи развития банковской системы были обусловлены проведённой СЮ. Витте денежной реформой 1897 г. и переходом к золотому стандарту, а также ростом золотого запаса. За период с 1897 по 1914 гг. золотой запас страны увеличился на 155 %, до 1.695 млн. руб.96.
Как и в других развитых странах, в России в конце XIX - начале XX вв. наблюдалось интенсивное сращивание банковского капитала с промышленным. При активном участии банков в начале XX в. возникают крупные российские монополии. Одним из первых в 1902 г. оформляется «Общество Продамед», под контролем которого к 1910 г. оказалось 20 % заводов и 80 % всей продукции. Среди других объединений монополистического типа можно назвать: «Гвоздь» (1904); «Проволока» (1908); «Медь» (1907) ; товарищество «Братья Нобель» и общество «Мазут»; «Продуголь» (1904) ; «Продаруд» (1907); «Продвагон» (1904) и целый ряд других. Всего, перед первой мировой войной в России насчитывалось до 200 значительных и достаточно устойчивых монополистических союзов, по преимуществу типа картелей и синдикатов".
Характерной особенностью концентрации производства и капитала в России было сосредоточение на крупных предприятиях более половины всех наёмных рабочих, занятых в промышленности. По этому показателю Россия обошла даже США, выйдя на первое место в мире100. Важность этого показателя в тех условиях состоит в том, что чем выше была степень концентрации производства, тем больше численность рабочего класса и большая его политизированность.
Ещё одной специфической чертой развития российского капитализма было значительное проникновение в ведущие отрасли народного хозяйства иностранных инвестиций, за счёт которых, по мнению исследователей101, в немалой степени был обеспечен промышленный подъем второй половины 90-х годов. Однако данный процесс имел и негативные стороны. Так, по подсчётам Е.Д. Черменского, только за период с 1895 по 1904 гг. вывоз капитала из России составил сумму в 831,8 млн. руб., что значительно превысило объём инвестиций за тот же период102. Учитывать следует и то, что приток инвестиций во многом зависел от внешнеполитической обстановки: к началу XX века более половины иностранных вложений приходилось на Францию, что было следствием заключения русско-французских военных конвенций 1891 - 1893 гг.
Бурное развитие промышленного производства в 1890-х гг. было прервано экономическим кризисом 1900 - 1903 гг. Причем, в отличие от капиталистических стран Европы, где с 1904 г. уже начался повышательный цикл экономического развития, Россия пережила длительную полосу экономической депрессии, вплоть до 1909 г. Тем не менее, кризис в России характеризовался лишь снижением темпов роста, а не падением основных показателей, что вполне вписывалось в общеевропейские тенденции того времени.
Длительный застой в отечественном промышленном развитии был связан с ухудшением финансового состояния страны в результате огромных затрат на ведение русско-японской войны 1904 - 1905 гг. и подавление революции 1905 - 1907 гг. Массовое забастовочное движение привело в значительной мере к дезорганизации производства. Ощущался также дефицит инвестиций, поскольку европейский финансовый рынок был переполнен на тот момент российскими государственными облигациями. На сельское хозяйство разрушающе действовали массовые разгромы помещичьих имений и репрессии властей по отношению к крестьянам (в Полтавской, Херсонской и др. губерниях, с 1902 г.)104.
Платформы автономистских партий
Отличительным признаком национальных политических организаций, определяемых как «автономистские партии», является официально закреплённый в их программных документах принцип национальной автономии. Однако здесь возникает целый ряд вопросов, связанных с различным пониманием отдельными партиями этого принципа. Поэтому, в данном разделе перед нами стоит задача определения сущности принципа национальной автономии и его вариантов в трактовке национальных партий. Для чёткого определения различий между партийными платформами можно выделить несколько групп, в каждой из которых национальные политические организации трактовали принцип национальной автономии примерно одинаково.
Так, к первой группе можно отнести партии, которые в теоретическом плане обосновывали лозунг национально-культурной автономии. Среди них - Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд , 1897 г.) и Социалистическая еврейская рабочая партия (СЕРП243, 1906 г.).
Несмотря на то, что у истоков обеих партий стояли различные общественные силы, со своей идеологией, а организационное их оформление происходило в разной исторической обстановке244, именно в оценке положения евреев в России и трактовке национального еврейского вопроса прослеживается схожесть их линий.
Прежде всего необходимо остановиться на общеполитических платформах обеих партий. Дело в том, что Бунд выступал с марксистских позиций, но трактовал марксизм применительно к традиционным представлениям об особой миссии еврейского народа, его чрезмерных страданиях, выдвигал идею о специфике еврейского пролетариата, крайне бесправного и гонимого. В итоге высказывалась мысль о необходимости создания в связи с этим обособленной еврейской рабочей организации.
Политическое обоснование этим воззрениям дал Юлий Осипович Мартов в 1895 г. в речи, произнесённой на майском собрании агитаторов в Вильне и известной под названием «Поворотный пункт в истории еврейского рабочего движения»24 . Анализируя ход развития этого движения в конце XIX в., Ю.О. Мартов отмечал, что еврейское рабочее движение в России поднялось «на такую высоту, какой русское движение еще не достигло», а потому способно оказывать всемерную поддержку последнему. Однако главную причину, по которой евреи должны были выделиться в самостоятельную единицу политического процесса, Ю.О. Мартов видел в том, что «рабочий класс, который мирится с долей низшего племени, такой рабочий класс не восстанет и против доли низшего класса. Поэтому национальная пассивность еврейской массы является препятствием и для возбуждения классового самосознания, и пробуждение национального и классового самосознания должно идти рука об руку» . Таким образом, Ю.О. Мартов отказался от навязываемого правительством конфессионального принципа борьбы, переведя ее в собственно национальную и классовую плоскость.
Идейные истоки Еврейской социалистической рабочей партии лежали в переплетении сионизма и социализма. Будучи не единственной партией (речь о них пойдет в разделе 2.3), в идеологии которой лежали обе, на первый взгляд, взаимоисключающие теории, СЕРП сконцентрировала основные свои усилия на деятельности в диаспоре. Критикуя марксизм за то, что «производительные силы» К. Маркса, якобы, являются какой-то внешней фаталистической силой, идеологи СЕРП пришли к заключению, что социальная революция не вытекает с железной необходимостью из развития общества . В преамбуле к программе партии (1906 г.) говорилось о «беспощадной эксплуатации буржуазией господствующих наций более слабых национальностей», что привело к ситуации, когда «буржуазия угнетенных национальностей... стремится взвалить всю тяжесть национального гнета на неимущие классы» . Из этого делался вывод о взаимосвязи социальной и национальной революции: «Поэтому пролетариат, познавший свои классовые интересы, становится в авангарде национально-освободительных движений, и, вопреки шовинистической или агрессивной политике захвата со стороны буржуазии, он стремится к радикальному решению национального вопроса путем установления для каждой отдельной нации свободных и самостоятельных — автономных — форм национальной жизни» .
Влияние сионизма на идеологию СЕРП проявилось в том, что ее лидеры рассматривали как некую отдаленную возможность «территориальной концентрации евреев»251.
На заре своего появления, СЕРП в 1906 - 1907 гг. довольно активно выступала как против бундовцев, так и сионистов-социалистов (Сионистско-социалистическая рабочая партия, ССРП (1904 г.)). Первые, по мнению серповцев, игнорировали «политические и экономические интересы еврейского пролетариата, неразрывно связанные с его национальной проблемой». Вторые же вообще отрицали «наличность национальных интересов у еврейского пролетариата в России» и признавали «возможность коалиции с буржуазией в области территориалистической политики» .
Однако это не помешало сразу после революции 1905 г., в период реакции, выступить с инициативой объединения всех еврейских социалистических партий. Лидеры СЕРП теперь утверждали, что идея массовой еврейской эмиграции в Палестину и программа Бунда не только не противоречат друг другу, но и взаимно их дополняют. Дальнейшее развитие СЕРП привело к объединению с сионистами-социалистами и образованию в августе 1917 г. «Объединённой еврейской социалистической рабочей партии» (ОЕСРП) .
Столь стремительная эволюция в практической деятельности СЕРП (от жёсткой критики к признанию необходимости совместных действий) не должна удивлять, поскольку объясняется выдвижением национального еврейского вопроса на первый план, по сравнению с остальными политическими требованиями. Именно в этом состоит ключевое отличие СЕРПа от Бунда в области трактовки национальной проблемы.
Бунд жёстко придерживался классового принципа, и еврейский вопрос, в их трактовке, этому принципу подчинялся. При этом, однако, еврейский вопрос специально выделялся из общего массива национальных проблем, о чём можно судить по целому ряду документов. Мы имеем в виду, прежде всего, резолюцию VI съезда Бунда по национальному вопросу, принятую в октябре 1905 г. Она была одобрена уже в ходе революции и закрывала длительную дискуссию по национальному вопросу, начатую ещё на III съезде партии в Ковно (1899 г.) . Главным в ней является обоснование принципов и сути введения национально-культурной автономии.
Особенности эгалитаристских политических объединений
Среди национальных политических организаций отдельное место принадлежит партиям, которые можно определить, как эгалитаристские политические объединения 7 .
Значительная часть эгалитаристских объединений представлена сионистскими организациями, действовавшими на западных окраинах Российской Империи. Рассматривая сионизм как идейное течение внутри националистически настроенной части еврейского населения , следует иметь в виду, что оно было тесно связано с социально-экономическим развитием западных окраин России в конце XIX в. В итоге, двойственная позиция сионистов в национальном вопросе - националистическая пропаганда при отсутствии сепаратистских лозунгов - и привела к тому, что некоторые исследователи необоснованно относили сионистские партии к разряду сепаратистских379. В действительности же сионистские политические объединения не просто не рассматривали сепаратизм как способ разрешения еврейского вопроса, но вообще не связывали будущее развитие своей нации в «диаспоре» (то есть в рамках любого европейского государства, на территории которого они проживали). В отношении же еврейского населения, проживавшего на территории России, сионисты выдвигали единственное требование равноправия всех национальностей перед законом, и прежде всего евреев.
Основные задачи, методы и принципы работы сионистов в России довольно четко определены уставом «Союза сионистов», изданным в 1902 году . Согласно этому документу, Союз стремился «создать в Палестине, с соизволения правительств подлежащих держав, обеспеченное публичным правом убежище для еврейского народа, с целью возрождения его на давней его исторической родине» . Учитывая неблагоприятную для евреев среду, сложившуюся в странах их «временного проживания», а также считая разрешением еврейского вопроса только создание «правоохраненного убежища» в Палестине, сионизм должен был отрицательно и даже враждебно относиться к политической активности еврейских масс в Европе и в России. И действительно, на первых порах практически все сионистские организации проповедовали воздержание от участия в политической борьбе в России: «союз сионистов и его органы не занимаются общей политикой, ни внутренней, ни внешней» .
В первые годы сионизм пользовался значительным успехом среди мелкой городской буржуазии, части ремесленников и местечковой интеллигенции . Однако уже в начале XX века в сионистском движении наступил кризис, выразившийся в возникновении, во-первых, территориализма - течения, которое вместо Палестины готово было довольствоваться любой другой территорией для создания на ней «правоохраненного убежища» для евреев, а во-вторых, - различных сионистско-социалистических фракций, стремившихся привлечь пролетарские слои общества к сионизму. В итоге, именно к моменту первой русской революции (1905 - 1907 гг.) из многообразных сионистских группировок начали выкристаллизовываться четыре более или менее самостоятельных течения384.
Во-первых, это «поалей-ционисты минского толка» территориалисты, отрицавшие необходимость политической борьбы в России. Они объединились вокруг Еврейской территориалистской рабочей партии (1904 г.) (ЕТРП)385.
Во-вторых, «поалей-ционисты» полтавского толка - «палестинцы», на словах ортодоксальные марксисты, которые своеобразной интерпретацией марксизма доказывали необходимость создания самостоятельного еврейского государства и обязательно в Палестине. Объединившись в Еврейскую социал-демократическую рабочую партию "Поалей-Цион" (1906 г.) (ЕСДРП "ПІД") , «палестинцы» принимали некоторое участие как в политической, так и в экономической борьбе еврейского пролетариата.
В-третьих, сионисты-социалисты - авторы теории «непролетаризации» еврейских масс в настоящем и «неиндустриализации» их в будущем. Главной задачей еврейского рабочего движения Сионистско топ социалистическая рабочая партия (1904 г.) (ССРП) считала создание самостоятельного еврейского государства на любой свободной территории, при этом себя она позиционировала, как и ЕСДРП "ПІД", в качестве ортодоксальной марксистской организации.
Каждая из этих партий после своего организационного оформления пришла к еврейским массам с собственным анализом «еврейской действительности», со своей особой программой и тактикой. Каждая из них утверждала и настаивала на том, что только она одна несет «действительное освобождение» всему еврейскому народу и указывает его пролетариату единственно верный путь к социализму.
Действительно, в тактическом плане каждая из названных политических организаций определенно представляла собою самостоятельное течение, по-своему разрешавшее основную проблему сионизма и предлагавшее собственные методы и пути осуществления его идеала. Но в стратегическом отношении все эти объединения были только различными фракциями единого сионистского движения, что подтверждается обязательным наличием главных элементов идеологии сионизма: полного отрицания возможности нормального развития еврейских масс в странах, где они живут; необходимости и «исторической неизбежности» (в результате массовой эмиграции евреев) концентрации их на особой территории и создания на ней самостоятельного национального государства.
Одной из наиболее значительных по своему влиянию и удельному весу в еврейском рабочем движении группировок была Сионистско TOO социалистическая рабочая партия . Организационно оформившись на первой учредительной конференции (декабрь 1904 - февраль 1905 гг.), она выступила с обширной «Декларацией»389, которая позже легла в основу «Программы ССРП» (1905 г.)390.
В «Декларации» на основе объяснения специфических особенностей истории экономического развития еврейского народа делался вывод о недостаточной степени развития капиталистических отношений в еврейской среде, где вместо крупной буржуазии в начале XX в. возникла только средняя, а вместо мануфактурного пролетариата развивался кустарный. В итоге, еврейский пролетариат не мог перейти к высшим формам производства и был вынужден оставаться в отживших отраслях, обреченных историей на деградацию. Подобное положение еврейского пролетариата характеризовалось лидерами ССРП как ненормальное. Пролетариат, с одной стороны, не «пролетаризировался» в необходимой мере (то есть не все слои еврейского населения, нуждающиеся в этом, могли перейти в его ряды), а с другой, - не «индустриализировался», поскольку он вынужден был работать в отраслях производства, не имевших будущего3 1.
Еврейский пролетариат, в силу своего ненормального положения, неизбежно должен был бы прийти, по мысли сионистов-социалистов, к вырождению, если бы различные социально-политические процессы внутри и вокруг него не вели к территориальному разрешению еврейского вопроса (путем эмиграции). Именно поэтому в тактическом плане минимальным требованием выставлялся «территориализм», то есть создание еврейского государства на любой свободной территории, без привязки к Палестине.
Национальный вопрос в Государственной Думе III и IV созывов
В данном разделе перед нами стоит задача выявления особенностей постановки национального вопроса депутатами от партий окраин России в Думе III и IV созывов, определение степени его осмысления, причем в сравнении с деятельностью парламентариев в Думе первых двух созывов.
Одним из наиболее эффективных инструментов давления парламентариев на правительство, в ходе которого четко выражалась партийная либо фракционная точка зрения, являлось утверждение статей бюджета по сметам различных министерств, департаментов, управлений.
Так, наибольшее внимание народные избранники национальных окраин уделяли смете государственной росписи Министерства Народного Просвещения (МНП). В девяти сессиях Дум III и IV созывов нами было выявлено порядка 20 выступлений национальных депутатов, в той или иной степени затрагивавших национальную проблематику сквозь призму образования. Подчеркнем, что все эти речи были посвящены обсуждению сметы МНП, поскольку проблемы образования затрагивались также и при обсуждении различных законопроектов, о чем речь пойдет ниже. Наиболее активными в этом вопросе членами национальных партий были А.А. Булат (ЛДП), Я.С. Гарусевич, Р.В. Дмовский, С.Г. Мацеевич И.М. Наконечный, А.И. Парчевский, A.M. Жонд (Национально-демократическая партия), И.Я. Сагателян ("Дашнакцутюн").
Основным лейтмотивом их выступлений была критика политики министерства, осуществлявшего правительственную политику в области образования. Особое внимание критике деятельности МНП уделял в своих речах член Литовской демократической партии А.А. Булат, выступавший, однако, всегда не от имени своей национальной партии, а от имени трудовой группы, членом которой он являлся. Он выделял двойственный характер деятельности министерства, который выражался, с одной стороны, в «помпезности... эта сторона представляет собою трескучие законопроекты, с громкими названиями: о введении всеобщего обучения, новое положение о начальных училищах, положение о высших начальных училищах, о двухгодичных педагогических курсах и т. д.», с другой стороны, - «обыденная деятельность Министерства, та сторона, которая на трибуну не выносится и о которой не трубят в официозах. Эта сторона... помещена в бумагах Министерства Народного Просвещения, на которых красуется «секретно»» . Критике именно повседневной деятельности МНП посвящено было большинство речей не только А.А. Булата5 8, но и других представителей национальных партий599.
Особое внимание в речах А.А. Булата следует уделить тому, что он, в отличие от остальных депутатов, противопоставлял политику МНП и местных властей, которые, по его мнению, все же оказывали определенное положительное воздействие на развитие национальных школ: «Как только наступила хотя малейшая свобода после 17 октября, моментально у нас открылась масса частных школ, и опять я должен указать на характерное явление в Сувалкской губернии, где губернатор содействовал открытию этих школ, но не представитель Министерства Народного Просвещения»600. Именно в свободном развитии национальных школ а, следовательно, и национальных литератур, искусств и языков, А.А. Булат усматривал возможность решения национальных противоречий в Российской Империи .
Отдельно выделим позицию И.Я. Сагателяна, который также, как и другие депутаты от национальных партий, обращал «внимание Государственной Думы на индифферентное, невнимательное отношение Министерства Народного Просвещения, и в частности попечителя Кавказского учебного округа к народному образованию на Кавказе» . Особенность позиции армянского депутата состояла в том, что он, несмотря на критику «дела народного образования», которое на Кавказе, по его словам, «находится в полном пренебрежении, пренебрежении, граничащем, можно сказать, не только с индифферентизмом, но, может быть, даже с преступностью», не говорил ни слова о национальной школе. Суть его речи сводилась к необходимости введения «народного образования».603 Возможно, подобная позиция объясняется противоречивостью национальных отношений в Закавказье, где проживало одновременно несколько крупных национальностей. Безусловно, высказывая свою позицию, он не мог говорить от имени всех тех национальностей, которые проживали там, но только от имени армянского населения, представителем которого он и являлся. Однако даже этого он не делал.
Наиболее полно при обсуждении смет МНП проявилась позиция польских депутатов, которые последовательно отстаивали необходимость создания в Привислинском крае широкой сети польских школ. Причем в многочисленных речах депутатов от Национально-демократической партии можно проследить четко структурированную аргументацию. Прежде всего, задача польских парламентариев состояла в методичной критике уже существовавшей сети русских школ в Западном крае. Отталкиваясь от идеи о том, что вопрос образования заключает в себе, по словам Я.С. Гарусевича, «глубокое политическое значение» , польские депутаты усматривали в факте существования русских школ в Привислинском крае «обрусительную» политику правительства. По словам депутата И.М. Наконечного, в этой школе польскому ученику «приходилось встречаться с обидой его религиозных чувств, там обижали его нравственные и национальные чувства; там издевались над его прошлым»605. В итоге, по мнению Р. В. Дмовского, «ученик... ненавидит учителя, он борется против него с возрастающей ненавистью, а так как для него этот учитель единственный представитель русского государства и русской нации, то он переносит эту ненависть против своего учителя на русское государство, на русскую нацию» . При этом, однако, по мнению польских депутатов, данная политика не принесла своих результатов, «в продолжении 40 лет своего существования, не обрусила ни одного ученика»607.
Дальнейшая аргументация польских депутатов строилась на убеждении слушателей в традиционной мысли о своеобразии польской нации, о большей близости Польши к Европе, нежели России . Наконец, особое место в их аргументации принадлежало критике тезиса политических оппонентов, которые говорили о полонизации всего Западного и Северо-Западного края. По данному поводу неоднократно высказывался С.Г. Мацеевич, который яростно оппонировал данной точке зрения609.
Еще одним министерством, по смете государственной росписи которого национальные депутаты активно выступали, было Министерство Внутренних Дел (МВД). В Думе III и IV созывов нами было обнаружено 15 выступлений национальных парламентариев по данному вопросу, в которых так или иначе поднималась национальная проблематика. Особенно следует отметить В.Ф. Грабского (Национальная лига) Р.В. Дмовского, М.К. Киниорского, С.Г. Мацеевича, И.М. Наконечного, А.И. Парчевского (Национально-демократическая партия), А.И. Предкальна (ЛСДП), Л.С. Путткамер (Национально-демократическая партия), И.Я. Сагателяна ("Дашнакцутюн"), И.В. Свежинского (Национально-демократическая партия), Е.Ю. Ягелло (1111С — Левица). Прежде всего, остановимся на польской позиции (которая, как и в предыдущем вопросе, отличается стройностью аргументации), в частности на выступлениях депутатов Думы III созыва Р.В. Дмовского и И.В. Свежинского. Речь первого была направлена на оценку деятельности МВД в Привислинском крае, на которую, по его мнению, следует смотреть шире, как на политику Правительства в целом610. Особой критике в его выступлении была подвергнута система управления краем, которая характеризовалась введением военного положения и ненормальностью его длительного существования611.
