Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ФОРМИРОВАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ КОМАНДНОГО СОСТАВА РККА О НАЧАЛЬНОМ ПЕРИОДЕ ВОЙНЫ В 1921-1931 гг 38
1. Становление образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1921-1931 гг 38
2. Отражение представлений о начальном периоде войны в практической деятельности командного состава РККА в 1920-е гг 75
ГЛАВА II. ТРАНСФОРМАЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ КОМАНДНОГО СОСТАВА РККА О НАЧАЛЬНОМ ПЕРИОДЕ ВОЙНЫ В 1931-1939 гг 89
1. Изменение образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1931-1939 гг 89
2. Реализация представлений о начальном периоде войны
в практической деятельности командного состава РККА в 1930-е гг 128
ГЛАВА III. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ КОМАНДНОГО СОСТАВА КРАСНОЙ АРМИИ О НАЧАЛЬНОМ ПЕРИОДЕ ВОЙНЫ НАКАНУНЕ НАПАДЕНИЯ ГЕРМАНИИ НА СССР (1939-1941 гг.) 148
1 . Влияние опыта операций вермахта в Европе на трансформацию образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава Красной Армии в 1939-1941 гг
2. Представления о начальном периоде войны и практическая деятельность командного состава Красной Армии в 1939-1941 гг 177
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 210
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 218
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 253
ПРИЛОЖЕНИЕ № 1 256
ПРИЛОЖЕНИЕ № 2 257
ПРИМЕЧАНИЯ 258
- Становление образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1921-1931 гг
- Изменение образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1931-1939 гг
- . Влияние опыта операций вермахта в Европе на трансформацию образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава Красной Армии в 1939-1941 гг
Введение к работе
Актуальность темы исследования определена вниманием общества к проблемам отечественной военной истории первой половины XX в. Уже после окончания Второй мировой войны историческая наука стала уделять большое внимание исследованию кануна и начального периода Великой Отечественной войны. С 1990-х гг. значительному углублению изучения этого периода нашей истории способствовало ослабление идеологического контроля, а также рассекречивание документов, ранее совершенно недоступных исследователям. В то же время в исторической науке до сих пор не утихают споры о том, в чем заключаются причины репрессий против группы видных советских военачальников в 1937 г., готовил ли СССР наступательную войну против Германии, и почему Красная Армия в конечном итоге потерпела поражение летом 1941 г. Кроме того, несмотря на окончание холодной войны, различные проблемы войны продолжают приковывать к себе внимание общественности. Это, прежде всего, связано с многочисленными вооруженными столкновениями, которые, возникая в тех или иных точках нашей планеты, носят пока локальный характер, но чреваты в любой момент перерасти в новую мировую войну. Таким образом, можно констатировать, что изучение исторического опыта формирования и эволюции представлений о начальном периоде войны является в настоящее время актуальным, поскольку оно не только позволяет заполнить лакуны и дать ответы на вопросы, до сих пор волнующие специалистов по истории кануна и начала Великой Отечественной войны, но и имеет значение для обеспечения безопасности страны.
Объектом исследования выступает процесс подготовки Советского государства к вероятной войне в 1920-е - начале 1940-х гг.
Предметом исследования является эволюция представлений командного состава РККА о начальном периоде войны в 1921-1941 гг., которую следует рассматривать как неотъемлемую часть общего процесса подготовки РСФСР (СССР) к возможной войне.
Термин «начальный период войны» стал употребляться в 20-х гг. XX в. в ходе изучения опыта Первой мировой войны.1 С этого времени этот термин утвердился в науке, вошел в энциклопедии, им оперируют исследователи, занимающиеся отечественной военной историей первой половины XX в. Необходимо подчеркнуть, что понятие «начальный период войны» не относится к какой-либо одной конкретной войне (например, к Великой Отечественной). Так как считается, что и Первая мировая война, и другие войны первой половины XX в. имели свой начальный период. В 1921-1941 гг. под начальным периодом войны подразумевался отрезок времени от фактического начала войны до вступления в сражения основной массы вооруженных сил.2
Под термином «представления» следует понимать элементы образа предмета (явления или события), возникающие в процессе припоминания и (или) продуктивного воображения, то есть умственных действий, которые, в свою очередь, являются необходимыми элементами любой творческой деятельности (научной, конструкторской, художественной и т.д.). Представления, таким образом, можно назвать неким синтезированным продуктом припоминания и воображения.3
Под термином «командный состав» следует понимать собирательное наименование военнослужащих, имевших командные воинские звания и занимавших в войсках различные командные и штабные должности, а также должности в частях и учреждениях вооруженных сил , для исполнения которых был необходим обязательный командный стаж и наличие соответствующей военной подготовки.4
В настоящей диссертационной работе речь идет о командном составе Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). В 1918-1946 гг. словосочетание «Красная Армия» было официальным наименованием основной составной части Вооруженных сил Советской России и СССР. В эти годы в Красную Армию
Под учреждениями вооруженных сил подразумеваются, прежде всего, советские военные академии, в которых работали представители командного состава Красной Армии. Эти академии являлись не только научными центрами по разработке проблем военной науки и военного искусства, но и готовили военные кадры для работы на командных и штабных должностях. — В.А.
включались Сухопутные войска (СВ) и Военно-воздушные силы (ВВС, Красный воздушный флот).5 Именно поэтому представления командного состава Военно-морского флота СССР о начальном периоде войны в данной диссертационной работе не затрагиваются.
Цель исследования заключается в анализе формирования и эволюции представлений командного состава Красной Армии о начальном периоде войны в 1921-1941 гг.
Задачи работы определены ее целью и состоят в следующем:
выявить комплекс представлений как элементов, составлявших в 1921-1941 гг. образ начального периода войны;
выявить совокупность факторов, влиявших в 1921-1941 гг. на формирование и трансформацию представлений командного состава Красной Армии о начальном периоде войны.
проанализировать формирование и трансформацию образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1921-1941 гг.;
изучить взаимосвязь представлений о начальном периоде войны с практической деятельностью командного состава РККА в 1921-1941 гг. (то есть с подготовкой и проведением военных игр, учений, маневров; с разработкой нормативных документов, а также оперативно-стратегических планов на случай возможной войны);
оценить степень адекватности представлений командного состава Красной Армии о начальном периоде войны реалиям складывавшейся обстановки на накануне нападения Германии и ее союзников на СССР.
Хронологические рамки исследования ограничены 1921-1941 гг. Первой рубежной датой является 1921 г. - это год, когда в Советской России начался переход к мирному строительству. Второй рубежной датой является 1941 г. - это год начала Великой Отечественной войны. Исходя из цели и задач данной диссертации, а также руководствуясь наработанным материалом по теме исследования, межвоенное двадцатилетие, в свою очередь, поделено на три
7 периода. В основу периодизации в качестве критерия были положены исторические события, определившие качественно новое состояние в развитии представлений комсостава РККА о начальном периоде войны: периодизация связана со способом развязывания войны, который в первой половине XX в. менялся неоднократно. Первый период: с 1921 г. (начало перехода в РСФСР к мирному строительству) по осень 1931 г. (вторжение Японии в Маньчжурию, в ходе которого японская армия применила метод «вползание в войну»). Второй период: с осени 1931 г. по сентябрь 1939 г. (вторжение Германии в Польшу, в ходе которого германские вооруженные силы продемонстрировали новый способ развязывания войны — внезапное нападение всеми силами заранее отмобилизованной армии). Третий период: с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. (начало Великой Отечественной войны).
Методологическая основа и методика исследования: при раскрытии избранной темы автор руководствовался принципами историзма, объективности, комплексности. Были использованы как общенаучные методы (анализ и синтез, сравнения, обобщения), так и методы исторического исследования (историко-генетический, историко-сравнительный анализ, историческое описание). В работе над источниками применялись исторический, логический и комплексный подходы; упор делался на сопоставление исторических источников, в частности, материалов периодической печати 1920-1940-х гг., архивных и опубликованных документов, военных мемуаров.
Научная новизна диссертации заключается в том, что:
в качестве предмета исследования выбраны представления командного состава РККА о начальном периоде войны, которые рассматриваются как соответствующий сегмент образа начала войны;
эволюция вышеупомянутых представлений рассматривается как часть общего процесса подготовки Советского государства к возможной войне в 1920-е - начале 1940-х гг., что позволяет тем самым заложить основы нового подхода к исследованию одного из наиболее дискуссионных явлений межвоенного двадцатилетия;
изучается взаимосвязь представлений о начальном периоде войны с практической деятельностью командного состава Красной Армии в 1921-1941 гг.;
дается оценка степени адекватности представлений командного состава Красной Армии о начальном периоде войны реалиям обстановки, которая складывалась на советских западных границах накануне нападения Германии и ее союзников на СССР;
к источникам применен комплексный подход: наряду с теоретическими трудами рассматривается также и оперативная документация, прежде всего материалы по подготовке и проведению военных игр, учений, маневров, а также по разработке планов на случай возможной войны, в которой отражались достижения советской военной мысли.
Практическое значение предпринятого исследования заключается в возможности использования его результатов в специальных курсах по истории России XX века, для подготовки курса лекций и на семинарских занятиях со студентами исторических вузов.
Историография темы диссертационной работы начала формироваться лишь в 1940-е гг., и ее можно условно разделить на три периода: первый период -1940-1960-е гг.; второй период - 1970-1980-е гг.; третий период - 1990-Є-2004 гг.
В 1940-1960-е гг. отечественная историческая наука только начала проявлять интерес к истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начального периода Великой Отечественной войны. Поскольку интерес ко всем этим проблемам только зарождался, специальных исследований было довольно немного. В основном историки ограничивались лишь дискуссиями на страницах периодической печати. Несмотря на это, именно в 1940-1960-х гг. отечественная историческая наука поставила перед собой цель изучить сложный путь развития советских Вооруженных сил и советского военного искусства в первой половине XX в., а также изучить начальный период Великой Отечественной войны и разобраться в причинах поражения Красной Армии летом 1941 г.
Второй период существенно отличается от первого. Так как именно в это время стало все больше появляться специальных исследований по истории строительства советских Вооруженных сил, отечественной военной мысли в межвоенный период, а также по истории начального периода Великой Отечественной войны. Это было связано с тем, что в 1970-1980-е гг. интерес к вышеуказанным проблемам не только не ослаб, но и усилился. Этот факт можно объяснить тем, что в эти годы значительно расширилась источниковая база.
Начиная с 1990-х гг. отечественная историческая наука продолжила изучение развития советских Вооруженных сил и военной мысли в первой половине XX в. Более того, в 1990-е гг. обострился интерес к истории кануна и начального периода Великой Отечественной войны. Это было связано не только с введением в научный оборот новых, ранее совершенно неизвестных историкам документов, но и с разгоревшейся в отечественной и зарубежной историографии дискуссией по поводу подготовки СССР к войне с Германией и ее союзниками.
Обосновав деление историографии темы диссертации на три периода, теперь необходимо непосредственно перейти к характеристике периодов историографии.
В 1940-1960-е гг. отечественная историческая наука только приступила к изучению истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начального периода Великой Отечественной войны. Именно с этого времени стали появляться научные работы, посвященные данным вопросам.
Так, в 1949 г. появилась работа А.Б. Кадишева «История советского военного искусства». В последующее десятилетие истории развития советских Вооруженных Сил и отечественного военного искусства в 1918-1941 гг. посвятили свои научные труды такие исследователи, как Н.Ф. Кузьмин, СВ. Липицкий, И.И. Минц, Н.В. Пуховский, С. Шишкин6 и др. В то же время в данных трудах вопрос о том, как в 1920-e-l940-е гг. в Советском Союзе представляли «начальный период войны», фактически еще не затрагивался. Судя
10 по всему, в первые 15 лет после окончания Второй мировой войны обсуждать такие вопросы было еще несвоевременно.
Однако уже к концу 1950-х гг. положение стало существенно меняться. Дело в том, что именно в конце 1950-х - начале 1960-х гг. на страницах периодической печати разгорелась дискуссия между историками по поводу характера и содержания начального периода войны, а также его продолжительности в Первой мировой и Второй мировой войнах. Начало этому спору положила статья генерал-майора И. Рухле «О характере начального периода в двух мировых войнах», которая была напечатана в «Военно-историческом журнале» в октябре 1959 г. В этой статье автор проанализировал содержание начального периода в Первой и Второй мировых войнах, а также дал характеристику советской военно-теоретической мысли до 1941 г.7
Надо отметить, что работа И. Рухле не осталась без внимания научной общественности. В 1959-1961 гг. в периодической печати были опубликованы статьи, авторы которых дискутировали с генерал-майором И. Рухле. Суть этой дискуссии сводилась к определению содержания начального периода войны в двух мировых войнах. Сторонники одной точки зрения (И. Рухле) считали, что начальный период войны — это отрезок времени со дня объявления войны и общей мобилизации армии до начала приграничных сражений главных сил, развертываемых на театре военных действий (ТВД) по плану войны. Другая точка зрения (3. Викторов, А. Колгушкин и И. Бершадский, В. Мернов ) отличалась от первой более широким толкованием начального периода войны, в который включали не только мобилизацию, сосредоточение и развертывание вооруженных сил сторон, но и вооруженную борьбу главных сил. Такое широкое толкование позволяло сторонникам второй точки зрения включать в начальный период Первой мировой войны следующие события: на Западе — пограничное сражение, сражение на Марне, то есть т.н. весь маневренный период войны до операций «бега к морю» , а на Востоке — Восточно-Прусскую и Галицийскую операции.
Название трех последовательных маневренных операций англо-французской и германской армий, проведенных 16 сентября — 15 октября 1914 г. на Западном фронте, в ходе которых
Кроме того, в ходе дискуссии высказывалась точка зрения о том (И. Рухле, М. Чередниченко), что в мировых войнах, прежде всего во Второй мировой, каждая воюющая сторона имела свой начальный период войны, в ходе которого каждая из сторон решала свои ближайшие стратегические задачи. Противники этой точки зрения (С. Козлов, А. Колгушкин и И. Бершадский, В. Мерное) утверждали, что война - процесс двухсторонний; и если одна из сторон упредила другую в стратегическом развертывании и раньше перешла к активным действиям, то другая сторона также вынуждалась к активному противодействию, но в условиях неполной готовности. И это еще не означало, что для первой стороны закончился начальный период и началась новая фаза войны, а для второй этот период все еще продолжался.9
В конце 1950-х — начале 1960-х гг. большинство исследователей, касаясь истории развития советской военной мысли в 1920-1940-е гг., считали, что вопросы, связанные с начальным периодом войны, были разработаны в советской военной науке недостаточно хорошо. Поэтому в Советском Союзе, в частности, накануне нападения Германии, представления о начальном периоде войны были не вполне адекватными складывающейся обстановке. Так, например, генерал-майор И. Рухле в своей статье писал, что до 1941 г. уровень разработки проблем начального периода войны советскими теоретиками не полностью отвечал требованиям военной науки. Поскольку не было проанализировано и обобщено то явление, что в развязанной Германией войне против Польши (1939 г.) и против Франции (1940 г.) германские войска действовали не малыми армиями, а главными силами, перед которыми были поставлены не ограниченные цели операции, а решительные цели кампании. Наша военно-теоретическая мысль ко времени вступления Советского Союза в войну не разработала проблемы начального периода войны во всех ее аспектах, что не могло не привести к разрыву теории с практикой. Причинами этого были не только слабая подготовка
стороны безуспешно пытались обойти открытые фланги друг друга; закончились образованием сплошного позиционного фронта на западноевропейском ТВД. - В.А.
12 кадров военных теоретиков, но и ограниченность суждений по вопросам начального периода новой войны в военной литературе.10
В декабре 1959 г. появилась статья С. Козлова «Некоторые вопросы стратегического развертывания по опыту двух мировых войн». Автор этой статьи утверждал, что проблеме стратегического развертывания вооруженных сил как одной из ключевых проблем начального периода войны в 1930-е гг. практически не уделялось должного внимания (исключением являлся лишь труд комбрига В.А. Меликова); большинство же советских военных теоретиков 1930-х гг. в вопросе о стратегическом развертывании и способе его прикрытия склонялось к канонизации опыта Первой мировой войны.11
В апреле 1961 г. вышла в свет статья генерал-майора М. Чередниченко, в которой он утверждал, что в предвоенные годы вопросам начального периода войны уделялось большое внимание и в СССР, и за рубежом. Чередниченко также отмечал, что в период между двумя мировыми войнами произошли серьезные изменения в средствах вооруженной борьбы. В эти годы наибольшее развитие получили авиация и танки, внедрение в войска которых открывало большие возможности для внезапного нападения и достижения решительных целей в самом начале войны. Вторая мировая война началась вторжением заранее развернутых крупных сухопутных сил и авиации фашистской Германии на территорию Польши, Франции и других европейских государств, однако эти новые явления в вопросах начального периода войны не были у нас своевременно учтены, поскольку над военными теоретиками и практиками вплоть до лета 1941 г. довлела отжившая схема начального периода Первой мировой войны. Более того, ошибки в то время допускались не только в теории начального периода войны, но и в практике подготовки вооруженных сил и страны к войне в целом, в развертывании вооруженных сил, организации прикрытия и т.п.12
В 1961 г. была напечатана статья генерал-лейтенанта в отставке Б. Колчигина, в которой он, поддерживая И. Рухле, утверждал, что советские военные теоретики не предусмотрели возможности применения противником скрытого способа мобилизации и развертывания вооруженных сил в целях
13 внезапного нападения сразу главными силами, и поэтому считали, что начальный период будет характеризоваться операциями малых армий, под прикрытием которых осуществится стратегическое развертывание и вступление в дело основных масс вооруженных сил.13
В 1950-1960-е гг. на страницах периодической печати был опубликован ряд статей, посвященных непосредственно начальному периоду Великой Отечественной войны и его урокам. В частности, в данных статьях отмечалось следующее: «накануне Великой Отечественной войны в нашей военной теории, несмотря на уже имевшийся опыт развязывания агрессорами войны на Западе внезапным нападением, мало уделялось внимания ведению начальных операций. Особенно большим упущением и в теории, и в практике было то, что из их поля зрения выпал такой важный вопрос, как ведение боевых действий в условиях, когда противник с началом войны захватывает инициативу, не предусматривались также меры по отражению внезапного нападения».14 «Военные действия мыслились при этом в сравнительно ограниченных масштабах, главным образом как действия войск прикрытия и борьба за сосредоточение и развертывание главных сил. Таким образом, неправильная оценка содержания начального периода будущей войны привела к выводу о том, что решительному наступлению агрессора будут предшествовать действия ограниченными силами и поэтому советские войска уже в ходе боев успеют занять свои оборонительные позиции под прикрытием сравнительно небольших сил; не учитывалось, что германская армия была полностью отмобилизована и способна в любое время начать широкое наступление».15 «Накануне Великой Отечественной войны Генеральный штаб Красной Армии, занятый исследованием опыта только что закончившейся войны с Финляндией, недостаточно внимательно изучал ход военных действий в Европе в 1939-1940 гг., поэтому имела место недооценка нами вероятной силы первого удара врага, а также стремительности и глубины его развития. Таким образом, мы не придали должного внимания тем формам и способам ведения боевых действий, которые германская армия применяла в 1939 г. против Польши и в операциях 1940 г. в Западной Европе; поэтому и не был правильно определен
14 вероятный характер операций в надвигавшейся войне, результатом чего явилось стратегическое планирование, не соответствовавшее складывающейся обстановке».
В 1960-е гг. стали появляться все больше специальных работ, посвященных истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также непосредственно начальному периоду Великой Отечественной войны.
Среди таких работ следует выделить, прежде всего, военно-исторический очерк «Начало Великой Отечественной войны» (1962 г.), автор которого - В.А. Анфилов - в последующие годы стал одним из крупнейших специалистов по данному вопросу. В этой работе, в частности, указывалось, что накануне Великой Отечественной войны советское командование рассчитывало вести оборону в течение нескольких дней после нападения агрессора, а затем, после отмобилизования и сосредоточения главных сил, перейти в решительное наступление и разгромить его. В соответствии с этим и разрабатывались вопросы начального периода войны. По расчетам советского командования вооруженная борьба в этот период должна была вестись войсками прикрытия, опирающимися на укрепленные районы приграничной полосы. Однако в связи с опозданием принятия мер по приведению войск приграничных военных округов в боевую готовность наши соединения не были своевременно развернуты для отражения удара агрессора, вступали в бой разрозненно, по частям и вследствие этого терпели поражение.17
В 1963 г. был издан двухтомник «История военного искусства», авторы которого указывали на тот факт, что в межвоенный период вопросы подготовки и ведения операций в начальный период войны были разработаны очень слабо. Теоретические взгляды, касающиеся характера боевых действий в начальный период войны, не были должным образом обобщены и систематизированы и существовали лишь в виде отдельных высказываний. Поэтому эти взгляды не являлись достоянием всего начсостава армии, большая часть которого не имела
15 полного представления о характере начального периода войны во всем объеме и во всех аспектах.18
В первой половине 1960-х гг. был издан труд в шести томах по истории Великой Отечественной войны. Авторы этого труда также утверждали, что в предвоенные годы в области оценки начального периода войны не было выработано полного единства взглядов; а возможность заблаговременного скрытого развертывания вооруженных сил противника в достаточной мере не учитывалась. Поэтому расположение войск прикрытия и поставленные им задачи не в полной мере отвечали требованиям обстановки - вся организация обороны государственной границы исходила из предположения, что внезапное нападение противника исключено, что решительному наступлению с его стороны будет предшествовать либо объявление войны, либо фактическое начало военных действий ограниченными силами, после чего советские войска смогут выдвинуться к своим оборонительным позициям и занять их.19
В 1965 г. появилась небольшая по объему книга историка A.M. Некрича «1941. 22 июня». В своей книге A.M. Некрич соглашался с утверждением отечественной историографии о том, что одним из существенных недочетов советской военной теории была недостаточная разработанность вопроса о характере и содержании начального периода войны в условиях массированного нападения. Надо отметить, что книга Некрича не осталась без внимания общественности. Поскольку в этой книге автор на основе опубликованных в СССР и за рубежом материалов и документов о внешней политике Советского Союза и международных отношениях, о репрессиях 1937-1938 гг., а также о подготовке Советского Союза к войне выявил важнейшие причины катастрофического для нашей страны начала войны. В центре внимания автора было разоблачение вредных последствий культа личности Сталина во внешнеполитической и военной областях. В конечном же итоге A.M. Некрич за свою книгу был исключен из партии, лишен возможности публиковать свои работы и вынужден был эмигрировать.22
В последующие годы, т.е. во второй половине 1960-х гг., появилось еще ряд довольно интересных трудов, посвященных проблемам, указанным выше. Среди таких трудов можно выделить книгу под редакцией Маршала Советского Союза В.Д. Соколовского «Военная стратегия» (1968 г.). В этой работе также отмечалось, что в СССР накануне нападения Германии военные действия в начальный период войны ошибочно мыслились в ограниченных масштабах, что отрицательно повлияло на подготовку советских Вооруженных сил к войне.23 Примерно такую же точку зрения имели и авторы труда под названием «50 лет Вооруженным силам СССР» (1968 г.), который был посвящен строительству советских Вооруженных сил в 1918-1968 гг. и приурочен к 50-летию создания Советской Армии и Флота.24
Кроме того, вопросы строительства Красной Армии в 1936-1941 гг., т.е. накануне начала Великой Отечественной войны, затрагивались в кандидатской диссертации В.Г. Клевцова, которая была защищена в Военной академии Генерального штаба в 1960 г.
Таким образом, в 1940-1960-е гг. отечественная историческая наука только начала проявлять интерес к истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также непосредственно начальному периоду Великой Отечественной войны. В эти годы выводы историографии, касающиеся того, как в СССР в 1920-1940-е гг. представляли начальный период войны, сводились к следующему: в межвоенный период в СССР вопросы подготовки и ведения операций в начальный период войны были разработаны очень слабо. В военной теории эти вопросы не были должным образом обобщены и систематизированы и существовали лишь в виде отдельных высказываний. Поэтому большая часть командного состава Красной Армии не имела полного представления о характере начального периода войны во всем объеме и во всех аспектах, что сыграло отрицательную роль летом 1941 г., когда Германия начала войну против Советского Союза.
В 1970-1980-е гг. отечественная историческая наука продолжила изучение истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начального периода Великой Отечественной войны. Интерес к этой теме не только не ослаб, но еще больше усилился. Этому способствовали и расширение источниковой базы, и стремление историков изучить сложный путь развития советского военного искусства перед Великой Отечественной войной, а также разобраться в причинах, приведших Красную Армию к поражению летом 1941 г.
В 1970-1980-е гг. на страницах периодической печати публиковалось довольно большое количество статей, посвященных вышеназванным проблемам. Например, в начале 1970-х гг. в журнале «Военная мысль» появился ряд статей генерала армии СП. Иванова, которые были посвящены вопросам начального периода войны. В частности, в одной из своих статей СП. Иванов отмечал, что в 1930-е гг. под влиянием массовой моторизации и механизации армий, совершенствования отмобилизования вооруженных сил в отличие от 1920-х гг. в содержание начального периода войны включались широкие боевые действия заранее отмобилизованных и развернутых в приграничной полосе армий вторжения и армий прикрытия. При этом предполагалось, что в ходе приграничных сражений главные силы сторон завершат отмобилизование и развертывание. Утверждалось также, что агрессор в будущей войне не будет дожидаться завершения мобилизации и развертывания главных сил, напротив, в интересах достижения внезапности нападения он перейдет в наступление теми силами, которые окажутся готовыми к началу войны. Вторая мировая война в Европе в основном подтвердила правильность этих взглядов. Вместе с тем в нашей теории еще не были до конца изжиты и устаревшие представления о масштабах и способах действий войск в начале войны.
В середине 1980-х гг. была опубликована статья А.И. Евсеева, посвященная вопросу о содержании и характере начального периода войны. Автор статьи, в частности, отмечал, что советская военная мысль в межвоенный период, хотя и исходила из того, что война между такими государствами, как
IS Германия и СССР начнется без предварительного объявления, с действий крупных группировок войск, все же допускала возможность, что ее начальный период будет развиваться примерно так же, как ив Первую мировую войну. Однако Вторая мировая война началась и велась совсем не так, как война 1914-1918 гг. Дело в том, что с конца 1930-х гг. в начальном периоде войны главное место стали занимать активные военные действия, ведущиеся в интересах достижения решительных стратегических целей; мероприятия же подготовительного характера, включая мобилизацию и развертывание войск для ведения первых операций, агрессивной стороной проводились в период, предшествующий войне. Как раз этого советские военные теоретики и практики не смогли должным образом понять и оценить, что сыграло впоследствии негативную роль в начальный период Великой Отечественной войны. Схожую точку зрения имели также А.Г. Хорьков, Г.П. Шевелев и др.27 Более того, последний, касаясь вопроса прикрытия развертывания войск в начальный период войны, указывал на то, что «отношение к теории и практике прикрытия стало кардинально меняться после Первой мировой войны в связи с быстрым развитием новых средств вооруженной борьбы (авиации, танков и т.д.). Это нашло отражение в создании специальных «армий прикрытия» с более высокой, чем у остальных войск, степенью мобилизационной готовности. Однако в теории эти вопросы не были разработаны в необходимой степени. Пожалуй, ближе всего к их разрешению подходил лишь М.Н. Тухачевский».28
В конце 1980-х гг. была опубликована статья Ю.Г. Перечнева, посвященная проблемам подготовки страны и вооруженных сил к отражению фашистской агрессии. В частности, автор этой статьи отмечал, что в предвоенные годы советские военные теоретики создали стройную систему взглядов на ведение вооруженной борьбы. Однако репрессии 1937-1938 гг. против командных кадров нанесли удар по развитию военной теории, так как были уничтожены или надолго отстранены от активной деятельности многие талантливые военные деятели и командиры, которые активно разрабатывали те или иные теоретические проблемы. Кроме того, накануне Великой Отечественной войны теории обороны
19 в стратегических масштабах не уделялось должного внимания; советское командование недооценивало возможностей авиации вероятного противника по срыву мобилизации и развертывания вооруженных сил, поскольку военные руководители и теоретики не сделали достаточно обоснованных выводов из того факта, что в начале Второй мировой войны германское командование подобную задачу в ряде европейских стран решало именно силами авиации; наконец, в отношении самих сроков сосредоточения и развертывания главных сил Германия ставилась в одинаковые условия с нашей страной, хотя в действительности они были далеко не равными. 9
Примерно в это же время появилась статья кандидата исторических наук А.С. Якушевского, в которой он касался вопросов подготовки германских вооруженных сил к нападению на СССР. В своей статье Якушевский, отвечая на вопрос о том, сумело ли советское военное руководство правильно оценить особенности подготовки германской армии в 1940-1941 гг., доказывал, что в Советском Союзе в то время не обратили на это должного внимания, а в основном занимались подсчетом количества дивизий, а также других сил и средств вооруженной борьбы вероятного противника. И именно поэтому для советского командования стало полной неожиданностью сила ударов, которые германские войска обрушили на нашу страну уже в первые дни войны.30
В 1970-1980-е гг. на страницах периодической печати был опубликован ряд статей, непосредственно посвященных начальному периоду Великой Отечественной войны. В частности, в этих статьях отмечалось следующее: «советская военно-теоретическая мысль накануне войны в принципе правильно оценивала комплекс задач, стоявших перед войсками в начальный ее период».31 «В то же время в довоенной теории не были до конца разработаны и не получили своевременного отражения в документах, определявших подготовку вооруженных сил к войне, вопросы развертывания армии и флота, приведения приграничных округов в полную боевую готовность». «Накануне Великой Отечественной войны советское военное искусство в вопросах организации обороны государственной границы исходило из ошибочного предположения, что
20 внезапное нападение противника исключено, что решительному наступлению с его стороны будет предшествовать либо объявление войны, либо фактическое начало военных действий ограниченными силами, после чего советские войска смогут выдвинуться к своим оборонительным позициям и занять их». «Советское командование, хотя и учитывало возможность нанесения противником глубоких ударов, тем не менее, полагаясь на опыт Первой мировой войны, готовилось вести военные действия в начальный период войны по старой схеме, то есть с операций армии прикрытия». «В ряде положений теории начального периода войны не в полной мере учитывался опыт начавшейся Второй мировой войны и тот факт, что Германия начинала операции против Польши и Франции главными силами, отмобилизованными и развернутыми еще в мирное время. Таким образом, недостаточно глубокая теоретическая разработка в предвоенные годы проблем начального периода войны оказала негативное влияние на ход военных действий в начале Великой Отечественной войны».35
В 1970-1980-е гг. продолжали появляться специальные работы, посвященные истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начальному периоду Великой Отечественной войны.
Среди таких работ, прежде всего, следует назвать коллективный труд «Начальный период войны: По опыту первых кампаний и операций Второй мировой войны», вышедший в 1974 г. под общей редакцией генерала армии СП. Иванова. В этой работе были проанализированы взгляды на характер будущей войны и ее начального периода, которые имели место в России (СССР) и за рубежом в конце XIX — середине XX вв.
Выводы данной работы сводились следующему: советские военно-теоретические взгляды 1920-х гг. на характер вступления государств в войну формировались в трудный период истории Советского государства: экономический потенциал страны был весьма ограничен, состав и структура вооруженных сил были далеки от идеала будущей армии. Тем не менее, советская военно-теоретическая мысль в основном верно оценивала характер будущей
21 войны и ее начального периода и довольно точно выявила общие тенденции в процессе военного дела, используя, в частности, опыт развития зарубежных военных теорий.36 В 1930-е гг. большинство военных деятелей и теоретиков сходились на том, что в будущей войне ее начальный период будет насыщен напряженной борьбой ВВС и армий вторжения (армий прикрытия) за захват стратегической инициативы, обеспечение развертывания главных сил своих войск и срыв развертывания главных сил противника.37 Непосредственно перед Великой Отечественной войной руководящий состав Красной Армии в целом правильно представлял себе характер боевых действий в начальном периоде войны. Однако при этом допускалось, что в готовящейся войне против СССР воюющим сторонам все-таки потребуется известное время для сосредоточения и развертывания главных сил. Поэтому на практике не были учтены особенности новых способов вступления в войну, примененных фашистской Германией.
В целом коллективный труд «Начальный период войны» получил в 1970-е гг. высокую оценку. Критики в основном соглашались с выводами данной работы, но в то же время подметили, что в ней не была полностью раскрыта сущность плана прикрытия 1941 г., поэтому читателю, который знакомился с вопросами советского стратегического планирования и развертывания в 1941 г., было трудно представить, какую же часть советских войск нужно считать главными силами Красной Армии.3
Среди крупных специалистов, которые в 1970-1980-е гг. занимались проблемами истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также историей начального периода Великой Отечественной войны, следует также выделить таких исследователей, как В.А. Анфилов, Н.И. Дорохов, И.А. Коротков, Р.А. Савушкин.
Например, в 1970-1980-е гг. доктор исторических наук В.А. Анфилов написал ряд монографий, которые были посвящены предвоенному и начальному периодам Великой Отечественной войны. В своих работах Анфилов пришел к следующим выводам: проблемы научного предвидения характера будущей войны
22 и ее первых операций приковывали к себе внимание советских военных руководителей и теоретиков еще с конца 1920-х гг.; и вопрос о начальных операциях войны был глубоко разработан в 1930-е г. Накануне Великой Отечественной войны отдельные советские военные теоретики учитывали возможность нанесения противником удара главными силами в самом начале войны. Но среди советских военных деятелей не было единства взглядов по проблемам начального периода войны. На совещании высшего командного и политического состава Красной Армии, которое состоялось в декабре 1940 г., этих проблем почти не касались. А правильные идеи отдельных военных теоретиков, к сожалению, не стали официальными взглядами и не нашли своего отражения на практике.40
В 1980 г. появилась монография И.А. Короткова «История советской военной мысли (1917-июнь 1941 гг.)», в которой был глубоко исследован сложный путь развития советской военной науки в межвоенный период. В своей работе И.А. Короткое придерживался точки зрения своего коллеги. Он, в частности, пришел к выводу о том, что в предвоенные годы разработка вопросов начального периода возможной войны получила широкое распространение в советской военной литературе. В суждениях теоретиков и практиков ощущалось влияние опыта Первой мировой войны.41 В целом же советская военная теория, исследуя возможный характер развязывания будущей войны, верно представляла контуры вероятных действий агрессора и наших ответных мер. Однако многие правильные теоретические положения начального периода войны в ряде случаев не находили своевременного практического решения.42
В 1970-1980-е гг. появились также работы Р.А. Савушкина, в которых было глубоко проанализировано развитие советских Вооруженных Сил и военного искусства в межвоенный период и в годы Великой Отечественной
воины.
Среди общих работ, в которых затрагивались вопросы истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начального периода
23 Великой Отечественной войны, можно выделить следующие. В 1973 г. вышла в свет книга под названием «Военное искусство во Второй мировой войне». В этой работе, в частности, указывалось на то, что после поражения Польши и капитуляции Франции в СССР представления о начальном периоде войны мало изменились по сравнению с 1930-ми гг. Поскольку то обстоятельство, что германская армия вторглась в Польшу главными силами, полностью отмобилизованными еще в мирное время, должной оценки не получило. Это новое явление было расценено как частный случай. Предполагалось, что в войне с другими более крупными государствами, обладающими равными потенциальными возможностями и проявляющими бдительность, агрессору не удастся повторить подобный вариант действий.44 Этой же точки зрения придерживались авторы и таких общих работ, как «История Второй мировой войны», которая была издана в 1973-1982 гг. в двенадцати томах45, «Очерки советской военной историографии»46, «Советские Вооруженные силы: История строительства»47, «Вторая мировая война: Итоги и уроки»47, «История военного искусства», изданная в 1986 г. под редакцией генерал-лейтенанта П.А. Жилина , и «Эволюция военного искусства: этапы, тенденции, принципы».49
Кроме того, в 1970-1980-е гг. вопросы строительства советских Вооруженных сил, развития советской военный мысли и военного искусства в период между Гражданской и Великой Отечественной войнами, а также подготовки страны и армии к войне накануне трагических событий лета 1941 г. исследовались в кандидатских диссертациях П.Г. Авдеенко «ВВС Красной Армии накануне и в начале Великой Отечественной войны (январь 1938-10 июля 1941)», которая была защищена в 1974 г.; В.Д. Данилова «Органы руководства советскими Вооруженными силами (1921-1941)», защищенной в 1982 г., и Н.И. Дорохова «Развитие советских военно-теоретических взглядов на начальный период войны (1921-1941)». Последняя была защищена в 1989 г. и является секретной, поэтому с ней до сих пор ознакомлен лишь узкий круг людей. Из числа докторских диссертаций особый интерес представляют диссертация Р.А. Савушкина «Развитие советских Вооруженных сил и военного искусства в
24 межвоенный период (1921-1941)», защищенная в 1984 г., а также диссертация А.Г. Хорькова «Проблема боевой и мобилизационной готовности приграничных военных округов и пути ее решения накануне Великой Отечественной войны», которая была защищена в 1984 г.
Таким образом, в 1970-1980-е гг. отечественная историческая наука продолжила изучение истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начального периода Великой Отечественной войны и добилась определенных успехов. В эти годы выводы историографии, касающиеся того, как в СССР в 1920-1940-е гг. представляли начальный период войны, сводились в основном к следующему: проблемы научного предвидения характера будущей войны и ее начального периода приковывали к себе внимание советских военных руководителей и теоретиков с 1920-х гг. В межвоенный период советские военные теоретики создали стройную систему взглядов на ведение вооруженной борьбы. Однако репрессии в РККА в 1937-1938 гг. нанесли ощутимый удар по развитию советской военной теории, так как были уничтожены или надолго отстранены от активной деятельности многие талантливые военные деятели и командиры, которые активно разрабатывали те или иные теоретические проблемы. Более того, накануне Великой Отечественной войны советское военное руководство не сумело правильно оценить особенности развязывания Германией войны против ряда европейских государств. В 1941 г. советское командование готовилось вести военные действия в начальный период войны по старой схеме, то есть с операций армии прикрытия, поскольку правильные идеи отдельных советских военных теоретиков не были учтены на практике. А это, в свою очередь, негативно повлияло на ход и исход военных действий против германской армии летом 1941 г.
В 1990-Є-2004 гг. обострился интерес к истории кануна и начального периода Великой Отечественной войны. Это было связано, прежде всего, с рассекречиванием большого количества документов, ранее совершенно недоступных исследователям, что, в свою очередь, позволило существенно
25 расширить источниковую базу. Кроме того, в 1990-е гг. внимание широкой общественности привлекли сочинения В. Суворова, в которых он выступил с утверждениями о том, что Советский Союз - главный виновник и зачинщик Второй мировой войны и что он готовил нападение на Германию и другие европейские государства с целью их «советизации». Именно с 1990-х гг. в отечественной и зарубежной историографии как раз и разгорелась дискуссия по поводу подготовки СССР к войне с Германией.
В 1990-е гг. особый интерес у историков вызвали рассекреченные оперативно-стратегические планы, разработанные в Генштабе Красной Армии накануне Великой Отечественной войны. Острая дискуссия разгорелась по вопросу о том, планировал ли Советский Союз нанести летом 1941 г. упреждающий удар по Германии. Мнения разделились. Сторонники одной точки зрения (например, Б.Н. Петров, В.Н. Киселев, М.И. Мельтюхов, В.Д. Данилов, П.Н. Бобылев) утверждали, что в 1941 г. Красная Армия готовилась нанести упреждающий удар по вооруженным силам Германии и ее союзников в соответствии с планом, разработанным Генеральным штабом РККА не позднее 15 мая 1941 г., доложенным И.В. Сталину и в принципе им одобренным.51 Кроме того, сторонники этой точки зрения указывали и на то обстоятельство, что советское командование сосредоточило довольно сильные группировки в Белостокском и Львовском выступах, поскольку конфигурация советско-германской границы позволяла использовать эти выступы для нанесения многообещающих концентрических ударов по немцам.52
Сторонники другой точки зрения (например, А.Н. Клейменов, Д.А. Волкогонов, М.А. Гареев, Ю.А. Горьков, В.А. Анфилов, С.Н. Михалев, О.В. Вишлев) утверждали, что в 1941 г. Советский Союз не готовил нападение на Германию; планы, которые разрабатывались в Генштабе Красной Армии накануне Великой Отечественной войны, были исключительно оборонительными, а майский вариант плана, действительно разработанный в Генштабе весной 1941 г., являлся всего лишь черновиком и не был утвержден советским руководством, так как в нем нет никаких подписей.5 Более того, сторонниками второй точки
26 зрения высказывались суждения о том, что в 1941 г. Красная Армия не смогла должным образом подготовиться не только к наступлению, но даже и к обороне.54
В 1990-е гг. отечественная историческая наука продолжила изучение истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начального периода Великой Отечественной войны. Например, в 1990 г. в журнале «Военная мысль» была опубликована статья полковника А.Д. Борщова «Отражение фашистской агрессии: уроки и выводы». Автор этой статьи указывал на то, что накануне Великой Отечественной войны теоретические взгляды на начальный период будущей войны были разработаны довольно хорошо. В целом они правильно учитывали складывающуюся военно-политическую обстановку, уровень развития вооружения и военной техники, возможности и намерения вероятного противника и другие факторы. Вместе с тем главным недостатком было то, что эти взгляды не были должным образом систематизированы, существовали в виде отдельных высказываний и не являлись достоянием большей части командного состава РККА. Более того, многие работы теоретиков и практиков военного дела, подвергшихся репрессиям, к началу 1940-х гг. преподносились как враждебные. Все это негативно отразилось на практических мероприятиях по подготовке к отражению фашистской агрессии.55
Своего коллегу поддерживал и старший преподаватель Военной академии Генштаба Н.Ф. Азясский, который в одной из своих статей отмечал, что планами советского военного командования исключалась возможность заблаговременного отмобилизования, скрытого сосредоточения и развертывания противником ударных группировок на важнейших направлениях в непосредственной близости от границ СССР и достижения им значительного превосходства в силах и средствах, а также захвата стратегической инициативы. Вариант перехода с началом войны советских Вооруженных сил к стратегической обороне не предусматривался. Был допущен просчет и в определении планирования главного удара противника. Советское военное руководство не учло должным образом опыт первых операций Второй мировой войны.56 Точки зрения А.Д. Борщова и
27 Н.Ф. Азясского придерживались Ю.Я. Киршин и Н.М. Раманичев , А.С. Якушевский58, A.M. Малафеев59 и др.
Летом 1993 г. на страницах «Военно-исторического журнала» появился ряд статей полковника П.Н. Бобылева. В этих статьях был дан обстоятельный анализ докладов и выступлений высшего командного и политического состава Красной Армии на совещании, которое состоялось в конце декабря 1940 г., а также двух военно-стратегических игр на картах, которые были проведены в Генеральном штабе Красной Армии в январе 1941 г., то есть сразу же после окончания работы совещания.60
В 1996 г. на страницах «Военно-исторического журнала» с довольно интересными идеями выступил профессор В.А. Анфилов. В своей статье «Вермахт воевал по советским разработкам?» военный историк утверждал, что многие важные вопросы, связанные с начальным периодом войны, были разработаны в СССР раньше, чем в Германии. В период же репрессий эти разработки были расценены как вредительские и отброшены. Накануне Великой Отечественной войны отдельные представители командного состава Красной Армии пытались убедить своих коллег в том, что Германия в начальный период будущей войны может нанести сокрушительный удар заранее отмобилизованными и развернутыми вооруженными силами. Однако эти предупреждения не были приняты во внимание.61
В конце 1990-х гг. появилась статья подполковника Г.И. Герасимова «Мобилизация есть война ...», в которой он, соглашаясь со своим коллегами, в частности писал о том, что начавшаяся в 1939 г. война в Европе показала, что немцы начинали военные действия заранее отмобилизованными и развернутыми силами, вкладывая в первоначальный удар всю их мощь. Этот факт был подмечен отдельными советскими военными теоретиками, однако никто из них даже не попытался рассмотреть вопрос о мерах по успешному отражению внезапного мощного удара. На практике не было сделано никаких выводов из опыта операций Второй мировой войны; хотя военное руководство и предпринимало попытки ответить на вызов времени в условиях угрозы нападения Германии на
28 СССР, в оперативных планах по-прежнему была заложена старая схема начала
воины.
В 1990-Є-2004 гг. продолжали издаваться монографии и общие работы, посвященные истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период-, а также начальному периоду Великой Отечественной войны.
Среди таких работ, которые появились в начале 1990-х гг., следует выделить монографию доктора исторических наук А.Г. Хорькова «Грозный июнь: Трагедия и подвиг войск приграничных военных округов в начальном периоде Великой Отечественной войны», монографию доктора исторических наук А.И. Бабина «Канун и начало Великой Отечественной войны». Последний в своей работе отмечал, что в 1941 г. советским военным руководством были допущены крупные просчеты в определении порядка действий и мощи первоначальных ударов врага. Оно предполагало, что противник не станет вводить сразу свои основные силы на всем советско-германском фронте и это позволит сдержать его, используя войска прикрытия границы.6
В 1995 г. была издана монография профессора А.А. Кокошина «Армия и политика: Советская военно-политическая и военно-стратегическая мысль, 1918-1991». В своем труде А.А. Кокошин утверждал, что в предвоенные годы вопросы, связанные с начальным периодом войны, были хорошо разработаны. Отдельные теоретики правильно проанализировали опыт германо-польской войны и указывали на опасность нанесения противником первоначального удара сразу главными силами. Однако на практике Наркоматом обороны и Генеральном штабом не были полностью учтены новые способы ведения войны в ее начальном периоде.64 Более того, Кокошин отмечал, что накануне 22 июня 1941 г. сотрудники информационного отдела Разведывательного управления в новых способах ведения войны в ее начале разбирались гораздо лучше, нежели само руководство Наркомата обороны и Генерального штаба. Схожей точки зрения придерживались профессор Ф.Б. Комал66, генерал армии М.А. Гареев67, профессор В.А. Анфилов и др.
29 В 1998 г. появилась работа полковника Н.И. Дорохова «Советская военно-теоретическая мысль (1921-1941 гг.). Прогнозы будущей войны», в которой он, касаясь военно-теоретических взглядов на начальный период войны, пришел к следующим выводам: в 1920-е гг. военная теория Советского государства и взгляды вероятных противников в основном идентично отражали объективные процессы начального периода будущей войны. Считалось, что главным в содержании начального периода станут мероприятия по мобилизации главных сил и их стратегическому развертыванию.69 Взгляды на начальный период войны, сложившиеся 1930-е гг., в основном правильно отражали объективные процессы содержания начального периода будущей войны. Военные теоретики в 1930-е гг. верно ориентировали военные кадры. Однако массовые репрессии 1937-1938 гг. нанесли невосполнимый урон советским Вооруженным Силам. Была истреблена плеяда военных теоретиков и практиков, стоявших у истоков передовой теории, ее творцов. Поэтому многие положения теории начального периода войны были
объявлены «вредительскими» и вычеркнуты из практики подготовки войск. В последние два предвоенных года, в условиях начавшейся Второй мировой войны в работах ведущих военных теоретиков была объективно и верно оценена теория и практика начального периода войн фашистской Германии. Отмечались принципиально новые черты в его содержании, в ведении начальных операций, формировались конкретные выводы и определялись практические рекомендации по подготовке Красной Армии к отражению агрессии. Но, к сожалению, эти и другие выводы передовой военно-теоретической мысли не стали в полной мере официальными взглядами, не были учтены на практике военного строительства и подготовки вооруженных сил к войне.71
В конце 1990-х гг. Институт военной истории подготовил к изданию труд под названием «История военной стратегии России», который вышел в свет в 2000 г. В этом труде впервые в отечественной историографии раскрывался сложный путь развития, характерные черты и специфические особенности отечественной военной стратегии, исследовались исторические корни, этапы ее формирования, становления и развития, начиная с древнейших времен и до конца
XX в. Авторы этого труда отмечали, что в конце 1930-х гг. официальные взгляды на начальный период войны сводились к следующему: современные войны не объявляются, а начинаются внезапно, вероломно; война начнется крупными силами, но не основными; в это время главные силы будут завершать мобилизацию, продолжат сосредоточение и стратегическое развертывание под прикрытием первого эшелона; войска приграничных округов (армии прикрытия), заранее отмобилизованные, развернутые и приведенные в повышенную боевую готовность, должны нанести немедленный ответный удар; одновременно начнется всеобщая мобилизация для создания второго стратегического эшелона главных сил Красной Армии.71 Однако эти установки во многом уже не отвечали изменившимся условиям развязывания войны. Это со всей очевидностью выявилось при нападении Германии на Польшу, а затем при разгроме Франции. И в том, и в другом случае Германия нанесла удар скрытно отмобилизованными и развернутыми главными силами. Это не осталось в СССР незамеченным. Однако правильные выводы отдельных военных теоретиков, сделанные при изучении опыта начавшейся Второй мировой войны, не стали официальными. А это, в свою очередь, отрицательно сказалось на практике и привело к поражению Красной Армии летом 1941 г.72
Осенью 2003 г. появился труд профессора С.Н. Михалева «Военная стратегия: Подготовка и ведение войн Нового и Новейшего времени». В своем труде автор, анализируя стратегическое планирование, проводившиеся в Генштабе Красной Армии накануне Великой Отечественной войны, писал: «Пороком советского стратегического планирования, приведшим к трагедии лета 1941 г., было неизжитое представление о начальном периоде войны, который, несмотря на опыт кампаний на Западе, и прежде всего польской 1939 г., мыслился таким, каким он был в Первой мировой войне. Расчеты отмобилизования и приведения войск приграничных военных округов (фронтов) в боевую готовность были основаны на ошибочном предположении о наличии для этого времени интервала между моментом объявления войны и началом активных операций главных сил сторон. Но в конкретной обстановке 1941 г., когда войска вермахта
31 были отмобилизованы задолго до нападения на СССР и сосредоточены к его границам в полной боевой готовности, времени для проведения этих подготовительных к войне мероприятий у советской стороны не оказалось».73 Все это произошло, по мнению С.Н. Михалева, потому, что советский «Генеральный штаб неправильно толковал содержание начального периода современной войны. В его представлении этот период должны были составить операции ограниченными силами войск прикрытия, а тем временем завершалось бы мобилизационное и оперативно-стратегическое развертывание войск на театре войны. Опыт польской кампании 1939 г. — внезапное нападение агрессора всеми силами его заранее отмобилизованной армии — учтен не был».74
Кроме того, в 1990-Є-2004 гг. вопросы истории строительства советских Вооруженных сил, развития советской военной мысли и военного искусства в период между Гражданской и Великой Отечественной войнами, а также подготовки страны и армии к войне накануне нападения Германии и ее союзников на СССР затрагивались в кандидатских диссертационных исследованиях В.В. Золотарева «Влияние советско-финляндской войны на строительство советских Вооруженных сил и военное искусство (1939-июнь 1941)»; М.И. Мельтюхова «Современная отечественная историография предыстории Великой Отечественной войны (1985-1995 гг.)»; В.В. Паршина «Военно-теоретические взгляды на боевое применение отечественной авиации (1921- июнь 1941): Историческое исследование»; И.П. Макара «Развитие советских военно-теоретических взглядов на создание и использование стратегических резервов (1921-1941)»; Ю.А. Никифорова «Дискуссионные проблемы предыстории Великой Отечественной войны в новейшей отечественной историографии»; а также в докторской диссертации С.А. Мишанова «Строительство Красной Армии и Флота (1921-июнь 1941)».
В зарубежной историографии вышеупомянутым вопросам уделяли большое внимание германские историки Ф.А. Круммахер и Г. Ланге, И. Хоффман, Б. Пиетров-Эннкер, Б. Бонвеч, Г.-А. Якобсен , израильский историк Г. Городецкий, который в своих трудах полемизирует с В. Суворовым и критикует
32 его версию о том, что Советский Союз в 1941 г. готовил нападение на Германию и другие европейские страны76, а также такие английские и американские историки, как Д. Батлер и Д. Гуайер77, Д. Гланц78, Р.С. Роберте79, А. Кларк.80
Таким образом, в 1990-2004 гг. историческая наука продолжила изучение истории строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также начального периода Великой Отечественной войны и добилась определенных успехов. В эти годы в отечественной и зарубежной историографии разгорелась дискуссия по поводу подготовки СССР к войне с Германией. Мнения разделились. Сторонники одной точки зрения доказывали, что в 1941 г. СССР готовил упреждающий удар по Германии и ее союзникам. Сторонники другой точки зрения, напротив, утверждали, что в 1941 г. Советский Союз не планировал нападение на Германию, а Красная Армия была не готова не только к наступлению, но и к обороне. Выводы историографии, касающиеся того, как в СССР в 1920-1940-е гг. представляли начальный период войны, сводились в основном к следующему: взгляды на начальный период войны, сложившиеся в 1920-1930-е гг., в основном правильно отражали объективные процессы содержания начального периода будущей войны; военные теоретики в 1930-е гг. верно ориентировали военные кадры; однако массовые репрессии 1937-1938 гг. нанесли невосполнимый урон советским Вооруженным силам, и многие положения теории начального периода войны были объявлены «вредительскими». Накануне Великой Отечественной войны отдельные военные теоретики учитывали опасность нападения противника сразу главными силами. Но, к сожалению, эти правильные взгляды не стали официальными. Более того, вариант перехода с началом войны советских Вооруженных сил к стратегической обороне не предусматривался. Был допущен просчет и в определении планирования главного удара противника. Советское военное руководство должным образом не учло опыт первых операций Второй мировой войны, все это в конечном итоге и привело к неудачам летом 1941 г.
Исходя из всего выше сказанного, следует сделать вывод о том, что в течение почти шестидесяти лет после окончания Второй мировой войны
33 историческая наука исследовала вопросы строительства советских Вооруженных сил, развития отечественной военной мысли и военного искусства в межвоенный период, а также истории кануна и начального периода Великой Отечественной войны и добилась в этом определенных результатов, В то же время историческая наука не смогла дать ответы на многие вопросы. В частности, на вопросы о том, какие представления о начальном периоде вероятной войны были у командного состава РККА в 1920-1940-е гг.; какие положения теории начального периода войны были признаны вредительскими во время массовых репрессий во второй половине 1930-х гг.; какую часть советских войск, отражавших летом 1941 г. фашистскую агрессию, следует считать главными силами Красной Армии и т.д. Поэтому в настоящем диссертационном исследовании даются ответы на эти вопросы.
Источники по теме исследования можно разделить на несколько групп. К первой группе относятся законодательные источники. Это, прежде всего, декреты Советской власти, издававшиеся в первые годы существования РСФСР; указы Президиума Верховного Совета СССР; а также законодательство об обороне СССР 1920-1940-х гг., в частности, Закон об обязательной военной службе (1925 г.), Закон о всеобщей воинской обязанности (1939 г.) и Положение о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА (1935 г.). Все эти документы в 1920-1940-е гг. определяли основы и организацию обороны Советского государства, а также статус, права и обязанности рядового, командного и начальствующего состава РККА.81
Ко второй группе источников относятся нормативные документы 1921-1941 гг. (уставы, инструкции, наставления), в которых затрагивались вопросы, связанные с начальным периодом войны, а именно: полевые и боевые уставы 1920-1940-х гг.; инструкция об охране пограничной полосы в период мобилизации (1925 г.); проект инструкции по самостоятельным действиям ВВС (1936 г.) и др. Эти нормативные документы разрабатывались на основе положений советской военной доктрины и военной науки тех лет; определяли
34 основы боевой деятельности оперативных объединений, а также содержали вопросы военной стратегии.82
К третьей группе источников относятся делопроизводственные материалы. К данной группе можно отнести, в частности, переписку К.Е. Ворошилова и И.В. Сталина на заседаниях политбюро ЦК ВКП(б), в том числе и по военным вопросам (1921-1937 гг.); переписку И.В. Сталина с М.Н. Тухачевским по военным вопросам (1924-1936 гг.), а также переписку Штаба РККА с Управлением по использованию опыта войн об изучении военного опыта зарубежных стран (1923-1927 гг.).83
Кроме того, к вышеназванной группе источников можно отнести стенограммы докладов, речей и выступлений, сделанных представителями советского политического руководства, а также командного состава РККА на различных совещаниях и пленумах, которые проводились в 1920-1940-е гг. и на которых обсуждался опыт войн и военных конфликтов первой половины XX в. и затрагивались вопросы, связанные с начальным периодом войны. Это, прежде всего, стенограмма доклада инспектора кавалерии РККА СМ. Буденного о характере современных войн (1930 г.); стенограмма выступления СМ. Буденного на разборе книги В.К. Триандафиллова «Характер операций современных армий»; тезисы доклада начальника Штаба РККА А.И. Егорова «Тактика и оперативное искусство РККА на новом этапе» (1932 г.); заключительная речь наркома обороны СССР СК. Тимошенко на военном совещании 31 декабря 1940 г.;84 стенограммы совещаний Комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914-1918 гг. (1923-1924 гг.); XII расширенного Пленума Коминтерна (1932 г.); совещаний при ЦК ВКП(б) по обобщению опыта советско-финляндской войны (весна 1940 г.), а также совещания высшего командного и политического состава РККА, состоявшегося в декабре 1940 г., то есть за несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны.
К делопроизводственным материалам, то есть к третьей группе источников, можно также отнести оперативно-следственную документацию органов НКВД СССР, в частности, запись показаний маршала М.Н. Тухачевского
35 (1937 г.); различные варианты оперативно-стратегических планов Генерального штаба Красной Армии и штабов советских приграничных военных округов (1938-1941 гг.), которые стали доступны исторической науке в последние годы в связи с их рассекречиванием; а также комплекс неопубликованных документов (приказы, отчеты, записки, схемы, примерные планы розыгрыша, сводки и т.д.) военных игр и маневров, проведенных руководством Красной Армии в 1921-1941 гг., а именно: материалы военной игры, состоявшейся при штабе УВО (1923 г.); материалы военной игры, проведенной командным и политическим составом Кавказской Краснознаменной армии (1925 г.); материалы окружной оперативно-тактической игры, состоявшейся в МВО в 1929 г., материалы по первой оперативной игре высшего начсостава ВВС РККА (1934 г.); материалы Киевских больших маневров (1935 г.) и окружных Шепетовских маневров (1936 г.); материалы военной игры на тему «Воздушная операция по уничтожению противника в начальный период войны» (1936 г.); а также материалы военно-стратегических игр на картах, проведенных в Генеральном штабе Красной Армии в январе 1941 г. В условиях военных игр и маневров находили свое отражение представления командного состава Красной Армии о начальном периоде войны.87 К четвертой группе источников можно отнести военно-теоретические и военно-исторические работы представителей командного состава РККА, в частности, военно-исследовательский труд «Будущая война» (1928 г.); брошюру «Воздушная операция по срыву железнодорожных перевозок противника» (1934 г.); брошюру «Указания по организации марша в условиях угрозы нападения авиации и мотомехчастей противника» (1927 г.) и др., а также многочисленные научные статьи, которые были посвящены проблемам вероятной войны и ее начального периода и печатались в 1920-1940-е гг. на страницах таких военно-научных и военно-политических журналов, как «Вестник воздушного флота» (издавался с июня 1918 г.), «Война и революция» (выходил в 1925-1936 гг.), «Механизация и моторизация армии» (издавался с 1931 г.), «Красная конница» (выходил с 1932 г.), «Военная мысль» (издавался с января 1937 г.), «Военно-исторический журнал» (начал издаваться с августа 1939 г.) и т.д. Особую
36 ценность для исследователей представляют материалы, напечатанные в журналах «Война и революция» и «Военная мысль» (был закрытым журналом до конца 1980-х гг.), которые в 1920-1940-е гг. являлись «трибуной всех военно-научных сил Красной Армии». Статьи, которые печатались в вышеназванных журналах, а также другие военно-теоретические и военно-исторические работы, появившиеся в 1920-1940-е гг., предназначались для военных специалистов, прежде всего, для представителей старшего и высшего командного состава РККА.89
К пятой группе источников относятся материалы публицистики. Это, прежде всего, речи и выступления представителей командного состава Красной Армии, произнесенные ими на различных съездах, собраниях и митингах, а также статьи, напечатанные в таких газетах, как «Правда» (печатный орган партии большевиков, издавалась с 1912 г.), «Известия» (общественно-политическая газета, издававшаяся с весны 1917 г.), «Красная звезда» (центральный печатный орган НКВМ (НКО) СССР, издавалась с января 1924 г.) и др. Эти речи, выступления и статьи были предназначены для широкого круга общественности.90
К шестой группе источников относятся источники личного происхождения, прежде всего, обширный комплекс мемуарной литературы, который включает в себя воспоминания представителей командного состава Красной Армии, занимавших накануне Великой Отечественной войны различные ответственные должности. Особого внимания заслуживают воспоминания Маршала Советского Союза Т.К. Жукова, который в первой половине 1941 г. занимал пост начальника Генерального штаба Красной Армии, а также воспоминания Маршала Советского Союза М.В. Захарова, которые представляют собой как военные мемуары, так и историческое исследование.91
Таким образом, выявленная источниковая база позволяет решить исследовательские задачи и тем самым достигнуть цели, поставленной в диссертационной работе.
Структура работы определена в соответствии с проблемно-хронологическим принципом. Данная диссертация состоит из введения, трех глав,
37 заключения, списка источников и литературы, списка сокращений, а также ф приложений, которые представляют собой две таблицы, отражающие эволюцию «начального периода войны» во второй половине XIX в. - второй половине XX в.
Становление образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1921-1931 гг
Становление образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1921-1931 гг.
Прежде чем приступить к анализу формирования и трансформации образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава Красной Армии в 1921-1931 гг., необходимо сначала выявить элементы, которые составляли в 1920-е гг. данный образ. К этим элементам в рамках настоящей диссертационной работы можно отнести следующие представления:
1. О способе развязывания войны.
2. О предмобилизационном периоде.
3. О характере начального периода войны.
4. О содержании начального периода войны, а именно:
а) о мобилизации;
б) о сосредоточении и развертывании вооруженных сил в начальный
период войны;
в) о стратегическом прикрытии в начальный период войны:
- о составе войск прикрытия;
- о задачах войск прикрытия;
5. О действиях военно-воздушных сил в начальный период войны, а именно:
а) о завоевании господства в воздухе в начале войны;
б) о задачах авиации в начальный период войны.
Выявив комплекс представлений как элементов, составлявших в 1921-1931 гг. образ начального периода войны, необходимо теперь выявить факторы, которые влияли на формирование и трансформацию этих представлений, а также перейти к непосредственному анализу формирования и трансформации образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава Красной Армии в 1920-е гг.
В 1921-1931 гг. на формирование и трансформацию представлений командного состава РККА о начальном периоде войны оказывали влияние следующие основные факторы: опыт Первой мировой войны; научно-технический прогресс (прежде всего, развитие новых средств вооруженной борьбы); строительство вооруженных сил (прежде всего, организационное развитие сухопутных войск и ВВС).
В частности, опыт мировой войны 1914-1918 гг. влиял на представления комсостава Красной Армии о способе развязывания войны. Вот как, например, в середине 1920-х гг. описывал начало Первой мировой войны профессор В.Ф. Новицкий в своем труде «Мировая война 1914-1918 гг.»: «После того как Сербия отклонила предъявленный ей ультиматум, а посредничество других держав потерпело неудачу, Австро-Венгрия решила объявить сначала мобилизацию пограничных с Сербией корпусов, а затем, когда выяснилось явно сочувственное отношение к последней России, и 27 июля состоялась мобилизация 8 русских корпусов, она объявила 31 июля и общую мобилизацию своей армии. В ответ на это и Россия начала в тот же день приведение всей своей армии на военное положение
Изменение образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1931-1939 гг
Прежде чем приступить к анализу трансформации образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава Красной Армии в 1931-1939 гг., необходимо сначала выявить элементы, которые составляли в 1930-е гг. данный образ. К этим элементам в рамках настоящей диссертационной работы можно отнести следующие представления:
1. О способе развязывания войны.
2. О внезапности в самом начале войны.
3. О характере начального периода войны.
4. О содержании начального периода войны, а именно: а) о мобилизации;
б) о сосредоточении и развертывании вооруженных сил в начальный период войны;
в) о стратегическом прикрытии в начальный период войны:
- о составе войск прикрытия;
- о задачах войск прикрытия;
5. О действиях военно-воздушных сил в начальный период войны, а именно:
а) о завоевании господства в воздухе в начале войны;
б) о задачах авиации в начальный период войны.
Следует отметить, что количество элементов, составлявших в 1930-е гг. образ начального периода войны, по сравнению с предыдущими годами осталось прежним. Однако пропал такой элемент, как представление о предмобилизационном периоде, вместо него появился новый элемент — это представление о внезапности в начале войны.
Выявив комплекс представлений как элементов, составлявших в 1931-1939 гг. образ начального периода войны, необходимо теперь выявить факторы, которые влияли на трансформацию этих представлений.
В 1931-1939 гг. на трансформацию представлений командного состава РККА о начальном периоде войны оказывали влияние следующие основные факторы: опыт прошлых войн и военных конфликтов 1930-х гг. (прежде всего, опыт вторжения Японии в Маньчжурию осенью 1931 г.); научно-технический прогресс (прежде всего, дальнейшее развитие новых средств вооруженной борьбы); строительство вооруженных сил (прежде всего, организационное развитие сухопутных войск и ВВС). Следует отметить, что в 1931-1939 гг. опыт Первой мировой войны как фактор, влиявший на формирование и трансформацию представлений командного состава РККА о начальном периоде войны, стал уходить на второй план. Поскольку именно в 1930-е гг. расширился масштаб военных угроз, вызванный агрессивной политикой таких государств, как Япония, Италия и Германия. А это, в свою очередь, позволило командному составу РККА приступить к анализу опыта современных войн и военных конфликтов (японо- китайской войны, итало-абиссинской войны, гражданской войны в Испании и т.д.). В то же время на представления комсостава Красной Армии о начале будущей войны продолжали, как и в 1920-е гг., оказывать влияние дальнейшее совершенствование новых средств вооруженной борьбы и дальнейшее организационное развитие сухопутных войск и ВВС.
Выявив факторы, влиявшие в 1930-е гг. на трансформацию представлений командного состава РККА о начальном периоде войны, необходимо теперь перейти к непосредственному анализу трансформации образа начального периода конкретному в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в 1931-1939 гг.
Что касается представлений о способе развязывания войны, то здесь необходимо отметить, что еще в 1920-е гг. представители командного состава РККА были убеждены в том, что будущая война начнется таким же способом, каким началась и Первая мировая война в 1914 г. Этот способ предусматривал после разрыва дипломатических отношений объявление войны государству-противнику. Мнение о том, что войну принято объявлять, было широко распространено. Однако в начале 1930-х гг. положение существенно изменилось. Осенью 1931 г. Япония без объявления войны вторглась на территорию Маньчжурии. Это событие не осталось без внимания лидеров мирового коммунистического движения, советских политических и военных деятелей. Дело в том, что 27 августа — 15 сентября 1932 г. в Москве состоялся XII Пленум Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ). На этом Пленуме, помимо всего прочего, лидеры международного коммунистического движения, обсуждая агрессивные действия Японии и возможность интервенции против СССР, выявили новый способ развязывания войны - «вползание в войну».
. Влияние опыта операций вермахта в Европе на трансформацию образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава Красной Армии в 1939-1941 гг
Прежде чем приступить к анализу трансформации образа начального периода войны в процессе научно-теоретической деятельности командного состава Красной Армии в 1939-1941 гг., необходимо сначала выявить элементы, которые составляли в конце 1930-х - начале 1940-х гг. данный образ. К этим элементам в рамках настоящей диссертационной работы можно отнести следующие представления:
1. О способе развязывания войны.
2. О внезапности в самом начале войны.
3. О характере начального периода войны.
4. О содержании начального периода войны, а именно:
а) о мобилизации;
б) о сосредоточении и развертывании вооруженных сил в начальный период войны;
в) о стратегическом прикрытии в начальный период войны:
- о составе войск прикрытия;
- о задачах войск прикрытия;
5. О действиях военно-воздушных сил в начальный период войны, а именно:
а) о завоевании господства в воздухе в начале войны;
б) о задачах авиации в начальный период войны.
Выявив комплекс представлений как элементов, составлявших в 1939-1941 гг. образ начального периода войны, необходимо теперь выявить факторы, которые влияли на трансформацию этих представлений.
В 1939-1941 гг. на трансформацию представлений командного состава РККА о начальном периоде войны оказывали влияние следующие основные факторы: опыт начавшейся в сентябре 1939 г. Второй мировой войны (прежде всего, опыт операций германских вооруженных сил в Польше и в Западной Европе); научно-технический прогресс (прежде всего, дальнейшее развитие новых средств вооруженной борьбы); строительство вооруженных сил (прежде всего, организационное развитие сухопутных войск и ВВС). Следует отметить, что в 1939-1941 гг., в условиях разгоравшейся Второй мировой войны, опыт операций германской армии в Польше и в Западной Европе как фактор, влиявший на формирование и трансформацию представлений командного состава РККА о начальном периоде войны, являлся доминирующим. В то же время на представления комсостава Красной Армии о начале будущей войны продолжали, но уже в меньшей степени, оказывать влияние дальнейшее совершенствование новых средств вооруженной борьбы и дальнейшее организационное развитие сухопутных войск и ВВС.
Выявив факторы, влиявшие в 1939-1941 гг. на трансформацию представлений командного состава РККА о начальном периоде войны, необходимо теперь перейти к непосредственному анализу трансформации образа начального периода в процессе научно-теоретической деятельности командного состава РККА в конце 1930-х - начале 1940-х гг.
Что касается представлений командного состава Красной Армии о способе развязывания войны, то здесь необходимо отметить следующее: в сентябре 1939 г. вооруженные силы Германии совершили нападение на Польшу; и это событие, конечно же, не осталось без внимания в Советском Союзе. Вот как, например, в газете «Известия» осенью 1939 г. описывалось начало германо-польской войны: «1 сентября, на рассвете, германские войска в ряде пунктов перешли польскую границу. Начались военные действия между Польшей и Германией. Судя по имеющимся сведениям, германские войска, перешедшие границу Польши, состояли главным образом из мотомеханизированных и бронетанковых частей, сконцентрированных у польских границ еще за несколько дней до начала войны. Операции наземных войск в первые же часы войны были широко поддержаны германской авиацией, подвергшей бомбардировке прифронтовую полосу и глубинные пункты».1
В самом начале 1940 г. начальник кафедры истории военного искусства Военно-химической академии РККА комбриг А.Н. Де-Лазари, специально посвятив свою статью войне Германии с Польшей, писал по поводу начала этой войны следующее: «Боевые действия начались в ночь на 1 сентября, причем польские войска первыми открыли огонь. На рассвете германские войска одновременно на всех направлениях перешли в наступление, широко применяя охватывающие действия и тесно взаимодействуя с воздушными силами. Основной задачей германской авиации, имевшей абсолютное превосходство в воздухе, было уничтожение польских воздушных сил, аэродромов и хранилищ горючего, а также разрушение железных дорог. Германские самолеты уже 1 сентября появились над Варшавой».
