Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общероссийский и сибирский контекст 41
1. Монашество - часть духовного сословия Российской империи 41
2. Хозяйственно-экономическая деятельность монастырей Российской империи 57
3. Благотворительная, просветительская и миссионерская деятельность монастырей 71
Глава 2. Образование и хозяйственная деятельность Монастырей Алтайской Духовной миссии 88
1. Образование монастырей 88
2. Насельники монастырей 116
3. Хозяйственная деятельность монастырей 131
Глава 3. Миссионерская, благотворительная и просветительская деятельность монастырей Алтайской Духовной миссии 157
1. Миссионерская деятельность монастырей 157
2. Благотворительная и просветительская деятельность монастырей 167
3. Детский приют и женская община во имя иконы «Всех Скорбящих радость» в Чемале 185
Заключение 196
Источники и литература 201
- Монашество - часть духовного сословия Российской империи
- Образование монастырей
- Хозяйственная деятельность монастырей
- Детский приют и женская община во имя иконы «Всех Скорбящих радость» в Чемале
Монашество - часть духовного сословия Российской империи
Монастыри Алтайской Духовной миссии являлись составной частью монастырей Российской империи XIX- начала XX вв. Они, несмотря на свою «миссионерскую специфику» действовали и развивались по тем же законам, что и все монашеские обители страны того периода. Их возникновение произошло во время своеобразного «монастырского ренессанса» второй половины XIX - начала XX вв. Их жизнь была связана со многими обителями России. Именно поэтому представляется целесообразным хотя бы кратко описать то, чем жило и как развивалось монашество Российской империи в это время.
Монастырь (от греческого «monasteries» - келья отшельника) являл и являет собой общину монахов или монахинь, имеющую единые правила жизни (устав), владеющую жилыми и богослужебными помещениями, а также другой собственностью. Монашество или «иночество» определяется как «иной», удаленный от соблазнов мира образ жизни. А в основе монашеской жизни лежат отречение от мира, от собственного имени, имущества, обет безбрачия, воздержания, труда и непрестанной молитвы.1
Монастыри с давних времен стали центрами духовности, «духовной крепостью», где молитва и труд иноков стали основой их существования. Святитель Феофан Затворник говорил в свое время: « Иноки - это жертва Богу от общества, которое, передавая их Богу, из них составляет себе ограду». Иночество, по убеждению православных, - есть величайший подвиг духовного служения миру; оно охраняет мир, молится за мир, совершая подвиг молитвенного заступничества.2
Монашество - один из немногих институтов, который сохранил свои законы неизменными с древнейших времен. В его основе лежат правила, установленные еще в первые века существования христианства. В III веке, в Египте, некоторые из христиан, давших обет девства, стали уходить в пустыню. Так родилось монашество. Первые монахи были отшельниками. Основателем пустынножительства являлся святой преподобный Антоний Великий3 Другой египетский монах - Пахомий Великий - соединил многих отшельников в одной обители, которая была устроена в Фиваидской пустыне. Это была первая киновия. Преподобным Пахоми-ем был составлен первый общежительный устав. Вскоре такие киновии, получившие название монастырей, стали появляться и в других христианских странах.4
Подробная регламентация монастырского устроения принадлежит, как известно, св. Василию Великому. Он оставил правила для монахов. Суть их - неукоснительное соблюдение трех обетов - послушания, с отречением от собственной воли; целомудрия и нестяжательности.5
Принятие Древней Русью христианства явилось непреходящим по значению событием, оказавшим огромное влияние на ее последующее социально-экономическое и культурное развитие. Особенно широкое распространение Православная церковь получила во времена правления князя Ярослава, прозванного за свою набожность и знание церковных сочинений «Мудрым». Именно его усилиями «рожден» был первый монастырь святых Георгия и Ирины6 В дальнейшем монастыри появляются повсеместно: и в больших городах, и в сельской местности, знаменуя собой дальнейшее распространение христианства и упрочнение роли церкви в обществе.
На Руси первый монастырский устав был введен преподобным Фео-досием Печерским. Для своей обители он получил список Студийского устава. Феодосии дополнил его и сделал еще более суровым. Устав Пе-черского монастыря был образцом «общежительства» для других русских монастырей домонгольского периода.7 В дальнейшем, основываясь на древних образцах, русские монастыри составили свои собственные уставы. Главным в их содержании были правила, регламентировавшие быт монахов и богослужебные указания. В XVIII в. была предпринята попытка централизованного создания единого монастырского устава -«Правила общежития» митрополита Петербургского и Новгородского Гавриила (Петрова), однако она не нашла поддержки до 1910г.8
Русское монашество, как известно, имеет свои характерные особенности. Ему не были свойственны массовый уход от общественной жизни, как этот имело место в Египте или функциональность орденской организации, как на средневековом Западе. Не только монастыри, но и уединенные отшельники были органически связаны с народом, окружающим миром и продолжали служить ему.9
Из всего духовенства России в XVIII - начале XX вв., на долю монахов приходилось около 10%. Монашество представляло собой особую группу внутри духовенства, и, не будучи наследственным, было лишь его частью.10 Однако из относительно немногочисленной среды монашества выходили церковные иерархи, от которых зависла судьба всей православной церкви. Еще со времен Трульского Собора, узаконившего безбрачие епископата, монахи стали чаще других возводиться на епископские кафедры. А в Русской церкви /становился обычай, получивший силу церковного закона, хиротонисать во епископы исключительно монахов.11
В XVIII в. развился сословный авторитет духовенства и сословная честь. Оно смотрело на себя как на пастырей и учителей, от которых зависело спасение людей, считало себя привилегированным сословием и претендовало на социальный статус, равный дворянскому. Монахи пользовались теми же привилегиями, что и клирики, т.е. освобождались от уплаты податей и несения личных повинностей и по гражданским делам были подсудны только своему начальству.12
К 1764 г. закончился длительный процесс секуляризации монастырских земель. Государство, стремившееся лишить церковь ее административной и экономической независимости, успешно справилось с поставленной задачей. Церковные, в основном монастырские, земли перешли в полную собственность государства. Пока же между государственной властью и церковной иерархией решался вопрос об основном источнике церковных доходов и независимости, - монастырских землях, -монастыри, находясь между молотом и наковальней, пришли в упадок. Не даром, некоторые представители православной историографии называют XVIII в., веком «гонения на русское монашество».13
Начало этому было положено Петром I. Психологически более склонный к протестантизму, он не видел в монастырях никакой практической пользы для государства, а потому и именовал их «гангренами государства», монахов же царь считал тунеядцами и плутами.14 Однако, по мнению многих представителей православной историографии, Петр лишь довел до логического конца более, чем вековой процесс деградации русской духовной жизни и русской святости. Историк церкви Г. Федотов описывает этот процесс так: «На заре своего бытия Древняя Русь предпочла путь святости пути культуры. В последний свой век она горделиво утверждала себя как святую, как единственную христианскую землю. Но живая святость ее покинула. Петр разрушил лишь обветшалую оболочку Святой Руси».15
Образование монастырей
Возрождение и расцвет монашества в XIX в. происходили не только в центральных районах России, но и на «окраинах империи», в том числе и в Сибири. Сибирские монастыри, обустройство которых началось еще в конце XVI в., разделили в целом судьбу монастырей Российской империи. В соответствии с «Екатерининскими штатами», более 30 % сибирских монастырей было упразднено.1 И лишь со второй половины XIX в. начинается повсеместное строительство новых и возрождение старых обителей. По мнению исследователя монастырей Томской епархии В.А. Овчинникова, рост их числа на территории образованной в 1804 г. Томской губернии ( с 60-х гг. XIX в. до 1917 г. количество обителей возросло с 2 до 13), был связан с началом быстрого экономического развития региона, ростом населения за счет переселения, активизацией просветительско-благотворительной деятельности в обществе.2 Не стал исключением в этом плане и Горный Алтай.
Но основание монастырей на территории последнего, имело ряд особенностей. В числе первых из них, следует отметить деятельность Алтайской Духовной миссии, возникшей в начале 30-х гг. XIX в. и развернувшей активную и целенаправленную «работу» по христианизации местного населения. Именно благодаря ее усилиям, возникла и сама идея создания на Алтае монастырей. Необходимость в подобных учреждениях возникла у миссии уже в первые годы ее существования. «Не имея ни постоянных наставников и руководителей, ни духовного надзора, ни вещественных пособий, - писали миссионеры, - они ( новокрещенные -А.А. ) снова уклонились в язычество и до того сами пребывали, и детей своих воспитывали в язычестве, что архимандрит Макарий (Глухарев) желал учредить мужской монастырь и женскую общину, что бывший Томский епископ Парфений также желал (учредить) мужской монастырь в 250 верстах от села Улалы, для того, чтобы он мог служить как для миссии, так и для живших в тех местах раскольников ... и что на это, как слышно, прежде было настояние и протоиерея Ландышева.»3 Но, как свидетельствуют отчеты миссии, осуществление этого замысла было делом далеко нелегким, тем более при тогдашней индифферентной настроенности столичного чиновного мира не только против монастырей, но и против духовенства вообще.4 Иными словами, эта идея не вызвала одобрения со стороны начальства и была на время оставлена. Однако архимандрит Макарий (Глухарев) и его последователи продолжали лелеять мечту о миссионерских монастырях на Алтае, что нашло свое отражение в переписке архимандрита и в его труде («Мысли о способах к успешному распространению Христианской веры между евреями, магометанами и язычниками в Российской державе»), изданном лишь в 1893 г.
Кроме того, за несколько десятилетий деятельности миссии, в среде алтайского населения выросло поколение молодых людей, воспитанных на традициях православия. Для них христианские ценности уже не были чужеродными и наносными. Яркий пример тому - дочери Михаила Че-валкова, толмача миссии. Они первыми проявили инициативу в деле создания женской общины и предпочли трудную и непонятную для традиционного алтайского общества монашескую жизнь возможности удачно выйти замуж. Потому - то их поступок вызвал вполне понятное недоумение со стороны сородичей. 5
60 -е. гг. XIX в. стали рубежными в деятельности Алтайской миссии. В эти годы структурно она состояла из 8 санов, с 11 церквами, в которых работали 9 миссионеров. На территории, находившейся в сфере влияния миссии, имелось 22 селения, в которых действовало 10 школ. С 60 -х гг. начинается и новый этап в деятельности миссии. Началось ее динамичное развитие как вглубь - за счет качественного улучшения и повышения результативности работы, так и вширь - за счет расширения сферы деятельности.6 С расширением миссии, с превращением ее в развитую структуру, которая должна была выполнять и социальные функции, назрела необходимость и создания полноценной женской общины.
На становление монастырей Алтайской миссии повлиял и другой, не менее важный фактор: во второй половине XIX в. увеличивается поток переселенцев на Алтай. Этот процесс совпал по времени и с основанием и развитием алтайских монастырей. Начиная с 70 -х гг. XIX в., Горный Алтай был официально назван одним из районов, предназначенных для «приема избыточного» населения метрополии и, в связи с этим, стал играть существенную роль в общем звене переселенческой политики царизма. 7 Это обстоятельство понудило местные власти ввести переселение в Горный Алтай в «контролируемое русло». С этой целью в октябре 1879 г. последовало официальное разрешение на заселение Горного Алтая в виде «Правил водворения русского населения в Горный Алтай». Правда, срок их действия был ограничен всего лишь тремя годами.8 Но, несмотря на ряд серьезных ограничений, за пятилетие (с 1875 по 1879) в Бийский округ прибыло около пяти тысяч переселенцев. Значительная их часть избрала местом жительства Горный Алтай.9 Впоследствии именно за счет прибывших переселенцев и стало пополняться число насельников монастырей.
И, наконец, экономический рост, и развитие товарно-денежных отношений в регионе способствовали хозяйственному развитию монастырей, которые со временем активно включились в экономическую жизнь Горного Алтая.
Кроме того, имел здесь место и так называемый «человеческий фактор». История монашества на Алтае показывает, что личная заинтересованность отдельных лиц в строительстве и обустройстве обителей была способна значительно ускорить эти процессы, придать им яркость, динамичность и даже увлекательность.
В ведении Алтайской Духовной миссии в начале XX в. официально находилось, как известно, три монастыря. Это Улалинский Николаевский миссионерский общежительный женский монастырь, Чулышманский Благовещенский миссионерский общежительный мужской монастырь и Бийский Тихвинский женский монастырь. Кроме того, Чемальская женская община (в честь иконы Божией матери «Всех скорбящих радость»), основанная в 1911 г. имела все условия для того, чтобы в дальнейшем превратиться в монастырь. Каждый из них имел свою историю создания и развития, которая заслуживает отдельного рассмотрения.
Мысль основать женскую общину была высказана, как уже упоминалось выше, еще в самом начале деятельности миссии, ее основателем архимандритом Макарием (Глухаревым). По его замыслам, она должна была взять на себя часть обязанностей, лежавших на миссионерах. Об этом он писал в письмах к Е.Ф. Непряхиной - своей духовной дочери.10 В. Вербицкий замысел архимандрита Макария описывает так: «Отец Макарий предполагал собрать под знаменем креста Господня дружину единомысленных девиц и вдов, из которых каждая по очереди, и по способностям в известные сроки, несла бы послушание настоятельницы или старшей сестры».11 Однако подобную организацию нельзя назвать женской общиной или монастырем в общепринятом понимании. И все же в 1836 г. архимандрит Макарий официально ходатайствует перед преосвященным Афанасием, епископом Тобольским об устройстве женской общины. Тот сочувственно отнесся к этому ходатайству, но ход делу дальше не дал.12
Хозяйственная деятельность монастырей
По оценке П.Н. Зырянова, неустанный труд иноков и инокинь, послушников и послушниц был главным богатством многих обителей.141 Особенно это касается монастырей, лишенных поддержки со стороны государства и благотворителей. Последнее особенно касалось монастырей Алтайской Духовной миссии. Говоря об этом, следует отметить, что между собою они также находились в неравном положении. Три монастыря и одна женская община, которые были в ведении миссии в начале XX в., получали средства для своего существования из совершенно разных источников.
Выше уже говорилось о том, что значительное количество сестер Ула-линского Николаевского женского монастыря были молодыми работоспособными женщинами. Каждая из них, поступая в монастырь, брала на себя определенное "послушание" - обязанности, которые должна была исполнять, чтобы обеспечить своим трудом благополучие монастыря. Прежде всего, сестры обязаны были участвовать в сезонных полевых работах - заготовке сена для довольно большого монастырского молочного хозяйства, при котором был и маслозавод142. В начале века за скотом постоянно ухаживало от 12 до 15 человек и одна послушница была приставлена к маслобойне143.
Помимо обязательных сезонных работ за каждой послушницей и монахиней было закреплено особое послушание, которое заносилось в отчетные документы монастыря. Всего в них выделяется около 12 видов различной деятельности, которые можно разделить на "производственные" и "непроизводственные". К последним можно отнести, прежде всего, деятельность, связанную с церковными службами - пение на клиросе, чтение псалтыря, а также с благотворительностью - воспитание детей из детского приюта. Сестры также выполняли келейное послушание, работали на кухне и т.д.
Но большая часть насельниц монастыря была так или иначе вовлечена в хозяйственную деятельность. Значительное их количество (более одной трети) занималась рукоделием - прядением шерсти, пошивом одежды и обуви, изготовлением ковров и т.д.144 До 1903 г. многие из сестер (около 20) работали на свечном заводе.145 В 1903 г., в связи с появлением в Томске свечного завода, епархиальное начальство запретило монастырю продажу свечей в Томской епархии, разрешив ее только в пределах Алтайской миссии.146 Этот запрет привел к сокращению производства: в последующие годы на заводе работало не более девяти человек.147 Еще одним видом деятельности, которому монастырское начальство придавало большое значение, являлась работа иконописной мастерской. Три сестры монастыря были отправлены в свое время для обучения иконописи в Серафимо-Понетаевский монастырь Нижегородской епархии. Закончив учебу, две из них вернулись домой (третья умерла) и стали обучать "сему искусству" до 20 сестер.148 Количество работающих в иконописной мастерской в 1905 г. составляло 10 чел.149 Большинство из них являлись рясофорными послушницами, которые провели в стенах монастыря не один год, имели опыт иноческой жизни и хорошо разбирались в законах иконописания. Монахини и послушницы занимались также выпечкой просфор как для собственных нужд, так и для Ула-линской миссионерской церкви Всемилостивейшего Спаса и Чулышманского монастыря.
Наряду с отмеченным, сестры занимались огородничеством и пчеловодством.151 Продукция того и другого полностью шла на удовлетворение нужд обители.
Однако, говоря о "производственной" деятельности последней, следует отметить, что количество послушниц, занятых в той или иной сфере производства, не является показателем того, какую роль играло оно в хозяйственно-экономической жизни монастыря в целом.
Выше уже говорилось о том, что рукоделием занималась почти треть сестер (от 50 до 60), хотя больших прибылей оно монастырю не приносило (не более 200 руб. в год). В то же время на обеспечение его необходимыми материалами тратилось немало. Так, в 1910 г. на закупку пряжи, шелка, ниток для вышивания и другого было потрачено 218 руб.152 Иначе говоря, рукоделие не только не приносило монастырю сколько-нибудь реального дохода, а, наоборот, чаще было ему в убыток. В кли-ровых ведомостях указывается также, что значительное количество сестер, занимавшихся рукоделием, было занято и на клиросе,153 т. ё. они принимали активное участие в богослужении, которое совершалось в монастырях ежедневно, утром и вечером. Церковные службы привлекали в монастырь многочисленных паломников. Приносимые ими пожертвования составляли одну из статей его доходов. Правда, официально церковь запрещала брать плату за совершение церковных треб, поминовение усопших, сорокоусты и т.д. Поэтому те деньги, которые народ добровольно давал за все это, равно как и кружечно-кошельковый сбор, являлись добровольными пожертвованиями. Они-то, как было уже сказано выше, и составляли значительную часть доходов монастыря. Но с течением времени соотношение этих частей - доходов от хозяйственной деятельности и пожертвований - существенно изменилось. Так, в 1886 г. всего в «приход» поступило 2553 руб., в том числе от хозяйственной деятельности - 1024 руб., от совершения треб, чтение сорокоустов и т.д. - 987 руб. и из других источников - 552 руб.154 Аналогичная картина наблюдалась и в 1910 г.: 9/10 принесла монастырю его хозяйственная деятельность и только 1/10 - пожертвования (всего 1601 руб.),155 что говорит о бесспорном приоритете хозяйства в жизни монастыря. Об этом же свидетельствует и значительное увеличение "доходных" пунктов в приходно-расходных книгах монастыря к началу XX в. Если в 1886 г. их в статье "приход" значилось всего восемь, а в статье "расход" - шесть,156 то в 1910 г. их было уже 22 и 42 соответственно.157
Своеобразным фундаментом экономического благополучия монастыря (помимо пожертвований) являлось свечное производство, основанное в 1871 г. по инициативе и непосредственном участии начальника миссии о. Владимира (Петрова). С течением времени для завода были построены новые здания, установлено хорошее оборудование, "заведены" паровые двигатели. Это позволило ему вырабатывать до 1000 пудов свечей в год, которые продавались в самом монастыре, станах и приходах Алтайской миссии и (до 1903 г.) на территории всей Томской епархии, принося неплохую прибыль.158 В 1885 г. от их продажи было выручено 414 руб. при общем доходе монастыря 2553 руб.159 В последующие годы эта прибыль возросла и составила в 1910 г. уже 5127 руб.,160 то есть около половины общего дохода.
Следующей статьей, приносившей немалую "выгоду" монастырю, являлась торговля экспортным маслом. В 1908 г. она увеличила его казну на 1348 руб.,161 и на 1256 руб. - в 1910 г.162 В указанных доходах есть вклад, и немалый, монастырского "молочного хозяйства", дававшего в совокупности (продажа скота, мяса и масла) около 900 руб. в год. Получал монастырь доход и от других видов деятельности, хотя их вклад в казну не превышал 300 руб. в год по каждой статье, тем не менее, общий результат был неплохой - более 2000 руб. ежегодно.163
Основываясь на приведенных выше данных, с уверенностью можно сказать, что основой экономического благополучия монастыря в рассматриваемый период была его хозяйственная деятельность.
За счет рационального и успешного ведения хозяйства, ему удалось накопить значительный капитал, который в указанные годы составил 50 - 55 тыс. руб.164 Увеличивался он и за счет вклада в облигации четырех-или пятипроцентного займа. В 1910 г. доход монастыря от них составлял 902 руб.165 Для сравнения скажем, что капитал Алтайской духовной миссии в эти годы составлял 30526 руб., а Благовещенского Чулышманского монастыря - 1595 руб.166
Детский приют и женская община во имя иконы «Всех Скорбящих радость» в Чемале
Говоря о монастырях Алтайской Духовной миссии, нельзя обойти вниманием еще одну ее обитель - Чемальскую женскую общину. В ряду монастырей и монашеских общин Алтая она занимала особое место. Ее специфичность и особенность дали основание современникам и исследователям утверждать, что детский приют и женская община «Всех скорбящих радость» в Чемале несколько не вписывались в общую картину обителей Горного Алтая. Интересно, во-первых, само возникновение женской общины. Возникла она не так, как все алтайские обители. Женская православная община в Чемале «родилась и развилась» на базе детского приюта. Главной своей целью она считала воспитание и образование инородческих детей в христианском, миссионерском духе. И, забегая вперед, надо сказать, что община справится со своей задачей, и в последующем ее назовут «образцовым подразделением Алтайской Духовной миссии», которое будет финансироваться «по особым статьям», и перед которым будут «ставить повышенные обязательства». Со временем эта организация станет своеобразным катихизаторским училищем для женщин.
Пока же, в 1896 году Чемальским приходским попечительством создается приют для нескольких детей - сирот новокреиценных «инородцев», проживавших в Чемале. Глава его, Чемальский миссионер Петр Бенедиктов достаточно подробно описал причины, побудившие миссию создать это заведение: «Мысль о призрении бесприютных сирот, - писал он, - давно занимала миссионеров Чемальского отделения, но по недостатку средств она не могла осуществиться. А тем временем, за горсть толокна, за крышу юрты, приютившие этих детей родичи заставляют их нести непосильные работы, причем колотушки, а иногда и сильные побои, так и сыплются на несчастных. С открытием Чемальского приходского попечительства было обращено особое внимание на этих детей. Тем семьям, где были сироты, выдавались ссуды хлебом, деньгами, одеждой. Но эта помощь не поступала по назначению. Ссудой пользовались взрослые, а положение сирот не улучшалось. Видя это, мы решили устроить приют, не имея средств, а полагаясь в этом деле исключительно на помощь Божию»95
Как уже было отмечено выше, для приюта были возведены первые здания, освящена церковь и приглашена учительница и воспитательница для детей Ирина Федоровна Козлова, учительница Чемальской школы, воспитанница Макария (Невского). В первый год, в «новоявленный» приют пришли жить первые шесть детей.
Первоначальные цели деятельности этого заведения были весьма скромными: «Мы, - писал основатель приюта Петр Бенедиктов, - не задаемся высокими целями и желаем только оказать посильную помощь страждущим из прихожан. Воспитание 5 - 6 детей - сирот до того возраста, когда они сами смогут заработать себе кусок хлеба, причем приучить их к труду, опрятности, научить страху Божьему, да приютить елико возможно безродных, дряхлых и больных - вот задачи нашего приюта - богадельни».
Скромна на первых порах была и материальная помощь приюту, который находился пока в ведении приходского попечительства. Доходы приходской церкви были невелики и денег, выделяемых им приюту было явно недостаточно для содержания детей. В этой сложной для последнего ситуации, к решению его проблем подключились жители Чемала. В приют от них стали поступать хлеб, мясо и другие продукты. Те, кто не имел продуктов и средств, приходили и работали в нем, чтобы обустроить помещения. Со временем стали поступать в приют и денежные пожертвования. Поступила, к примеру, помощь ему и от Алтайской миссии. В дальнейшем она будет выдавать ему по 100 руб. в год." Однако, этого было крайне недостаточно для решения всех его проблем. Нужна была помощь солидных благодетелей. И они нашлись. Одним из главных среди них стал Владыка Макарий (Невский). Он же взялся и за изыскание постоянного и надежного источника средств для содержания приютских детей. И он нашел его. Метод, предложенный Макарием, был весьма оригинален и о нем следует сказать более подробно.
В конце XIX - начале XX века Чемал и его окрестности получили широкую известность как местность, располагающая уникальным климатом, который содействует излечению многих болезней, особенно туберкулеза. И действительно, этот район был окружен высокими горами и густым хвойным лесом, препятствовавшим проникновению сюда холодных ветров. Ознакомившись в 1915 году с природно-климатическими и лечебно-профилактическими условиями Немала и его окрестностями, видный ученый, фтизиатр Вершинин назвал это удивительное место «Швейцарией» и «Жемчужиной России». Действительно, мягкий горный климат, по мнению врачей, ставил Чемал в один ряд с такими знаменитыми курортами России как Ялта и Анапа. Широкой популярности этой естественной лечебницы способствовала и местная, редкой красоты, природа100. Все это вместе взятое, естественно, широко разрекламированное газетами, привлекло сюда множество туристов, не только из Сибири, но и из центральной России. Именно Макарию и пришла в голову мысль о том, а нельзя ли привлечь средства дачников и туристов на развитие детского приюта. Реализуя ее, он распорядился построить на приютской земле «санаторий» - два дома, для размещения в них приезжающих в Чемал дачников. Полученная с них плата за аренду данных помещений должна была пойти на содержание воспитанниц приюта. Не без участия Макария, было обеспечено «финансирование» строительства этих домов: найденные им благотворители пожертвовали на это немалые суммы ( 800 руб., 1000, и более руб.) Благодаря этому, дома были быстро построены: первый - одноэтажный, под железной крышей, разделенный на две половины широким коридором и второй двухэтажный, с пристройкой для погреба и завозни. Стоимость проживания в них была определена в 72 руб. в месяц с человека.101 Расчет владыки оказался верным. С вводом их в строй, они стали приносить приюту немалую прибыль. К примеру, в 1916 году от сдачи дачникам этого жилья, община получила почти две с половиной тысячи рублей102.
С вводом в строй «санаторных» дач жизнь приюта заметно облегчилась. Однако не до конца. Стремление извлечь большую выгоду от дачников, создала много «неудобств». Вплоть до 1912 года, детям и их наставницам приходилось каждое лето переселяться в бараки, а дополнительно, освободившиеся помещения «сдавать в аренду» дачникам. Наряду с туристами и отдыхающими, определенный доход приюту приносил и его огород. Овощи, выращенные на нем, опять -таки продавались «дачникам и лечебникам», что также было неплохим подспорьем.103 Наконец, становлению «экономической мощи» приюта способствовало и увеличение ему субсидии от миссии. К 1911 году она возросла до 400 руб. в год.104
Говоря о Чемальском приюте, нельзя не сказать, хотя бы вкратце, и о его «духовных наставницах». В первые годы его существования им заведовала «инородка» Ирина Макаровна Козлова, все делавшая для обустройства и расширения приюта. Но его расширение повлекло естественное в таких случаях «увеличение его штатов». В силу этого, в помощь заведующей Чемальским приютом из Улалинского женского монастыря ей была послана послушница Елизавета Ивановна Чебынина105.
Похожие диссертации на Монастыри Алтайской Духовной миссии во второй половине XIX - начале XX века
