Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Красное студенчество» как идеологема: эволюция 1921-1924 гг.
1.1 . Биографические критерии приписывания к «красному студенчеству» с.23
1.2.Новые нормы студенческой жизни: мифологизация быта и канонизация физического труда с.63
1.3.Нормативные образцы поведения «красного студенчества» в вузе с.71
1.4. Материальные привилегии «красного студенчества» с.82
1.5.Чистки вузов и рабфаков с.93
1.6. «Красный студент» в заявлениях учащихся с. 103
Глава 2. Методы формирования «красного студенчества»
2.1.Истоки реформирования высшей школы и идеологемы «красное студенчество» с. 133
2.2. «Смычка», производственная практика, «бригадно-лабораторный метод»: новые составляющие учебного процесса c. 141
2.3.Политизация высших учебных заведений с. 154
Заключение с. 174
Список литературы с. 180
- Биографические критерии приписывания к «красному студенчеству»
- Материальные привилегии «красного студенчества»
- «Красный студент» в заявлениях учащихся
- «Смычка», производственная практика, «бригадно-лабораторный метод»: новые составляющие учебного процесса
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования определяется несколькими обстоятельствами Прежде всего, перемены в области российского образования, происходящие в данный момент, обуславливают обращение к намыленному историческому опыту Во-вторых диссертант полагает, что изучение идеологемы позволит более глубоко оценить действие механизмов идеолої ического влияния на людей в начале 1920-х гг Без этого невозможно полное исследование социокультурного феномена «советского человека», реакции советских людей на происходящие вокруг перемены Кроме того, среди историков нет единого мнения относительно «красного студенчества» как особой создаваемой власіью в стенах высшей школы, социальной группы Появление доступа к ранее закрытым источникам дает возможность не только рассматривать новые сюжеты, но и изучать уже знакомые сюжеты в ином ракурсе
Объект исследования Главной задачей диссертанта было изучение идеологемы «красное студенчество» Под ней имеется в виду употребляемое в первой половине 1920-х годов в советской прессе, публицистике и, отчасти, в эмигрантской литературе, в выступлениях большевистских лидеров, в документах высшей школы словосочетание, имеющее идеологический оттенок Оно включало в себя набор качеств, образцов поведения, речи, определенные этапы биографии Соответствие этому образцу позволяло учащимся идентифицировать себя с «красным студенчеством», что было не только выгодно, но иногда даже необходимо (например, в период прохождения чистки или зачисления на стипендию) Монополия на средства печати позволила большевикам беспрепятственно пропагандировать эту идеологему на страницах журналов и публицистических сборников Идеологема должна была помочь отделить «своих» от «чужих» и четко указать цели, стоящие перед «красным студенчеством» Она также помогала упрочить конформистские стратегии следуя всем нормативным указаниям, можно было успешно приписать себя к «красному студенчеству»
Цели и задачи исследования Цель диссертации - провести комплексное исследование идеологемы «красное студенчество» в контексте большевистской политики в области высшего образования в период с 1921 по 1924 гг
В связи с этим автор предполагает
Изучить государственную политику комплектования высшей школы посредством правил приема в вузы и рабочие факультеты и материального обеспечения учащихся, уделяя особое внимание привилегиям которые предоставлялись определенным социальным группам студентов, а также зигзаги этой политики на протяжении первой половины 1920-х годов
Рассмотреть составляющие идеологемы «красное студенчество», пропагандируемой в советской прессе и публицистике исследовать
характеристики, соответствие которым позволяло учащимся вузов и рабфаков представить себя в качестве «красных студентов»
Выявить споры внутри большевистски о руководства относительно как самой идеолоіемьі, іак и образовательной стратегии в целом, и показать влияние этих дискуссий на изменение государственной полиіики в области высшего образования в иссчедуемый период
Рассмотреть меры, осуществляемые Народным комиссариатом по просвещению для создания «социалистической школы», для удовлетворения запросов «красного студент», либо с целью его «политического воспитания» изменение академических программ, политизацию учебного процесса и студенческого досуга
Выявить авторство и происхождение идей, положенных в основу как идеологемы, так и реформирования высшей школы
Проследить особенности самопредставтения студентов в апелляционных заявлениях в Центральную комиссию по проверке состава студентов вузов, выявить те характеристики и нормы, с помощью которых они представляли себя власти и сравнить их с предлагаемыми властью образцами
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1921 по 1924 гг В качестве исходной даты был выбран 1921 г - время появление идеологемы «красное студенчество» на страницах советских периодических изданий В этом же году было объявлено о начале «пролетаризации» высшей школы, что повлекло серьезные изменения порядка комплектации вузов и распределения материального довольствия среди студентов высшей школы в пользу студенчества рабочего или крестьянского происхождения Конечная дата - 1924 год - обусловлена тем, что после чистки вузов, прошедшей в мае-июне 1924 і , Народный комиссариат по просвещению объявил о завершении «пролетаризации» высшей школы Этим решением также официально был отменен важнейший для изучаемого периода идеологический постулат об обязательности рабочего или крестьянского происхождения «красного студента» Хронологические рамки исследования охватывают, таким образом, не весь период существования идеологемы но только первый этап, включающий в себя попытку «пролетаризации» высшей школы и дискуссии вокруг вопроса о необходимости рабоче-крестьянского происхождения советских студентов
Теоретико-методологическую основой исследования являются принципы историзма, объективности и научности В работе используются методы общенаучного и специального характера системный, аналитический, комплексный анализ явлений используется контент-анализ
Степень разработанности проблемы Несмотря на наличие значительного количества работ по истории советской высшей школы в 1920-е гг, имеется мало исследований, посвященных изучению идеологемы «красное студенчество», её использованию учащимися и ее значению в деле «политического воспитания» студентов
Часть исследований касалась либо советской государственной политики в области высшей школы, либо политической борьбы в вузах в 1920-е гг1 Среди работ, посвященных государственной политике в области высшей школы, следует выделить монографию А П Купайгородской,2 в которой на материалах Петрограда-Ленинграда воссоздана подробная картина реформирования вузов, показаны механизмы распределения стипендий и других форм материального довольствия, приведена статистика увеличения среди студентов числа лиц - выходцев из рабочей или крестьянской среды, раскрыты изменения в учебном процессе При изучении политической борьбы в вузах в 1920-е гг и тн «пролетаризации» высшей школы советские исследователи использовали данные о количественном увеличении числа «студентов-пролетариев», содержащиеся в официальных отчетах администраций вузов А П Купайгородская указала как на неточность этих цифр (вузовская администрация могла нарочито завышать процент студентов-«пролетариев»), так и на неопределенность некоторых социальных категорий студентов (таких, например, как «мещане», «дети купеческого звания», «прочие» и др)
Проблематика социальной идентичности студентов рассматривалась в ряде статьей американской исследовательницы ШФитцпатрик, изучавшей стратегии приписывания к классу3 ШФитцпатрик подчеркивает, что существовало множество «поведенческих стратегий, направленных на то, чтобы избежать классового клейма»4 Студенты для успешного прохождения чисток и поступления в вуз (в условиях «классовости» приема 1920-х гг ) также использовали стратегии самоприписывания к классу Это могло быть публичным отказом от «буржуазных» родителей или усыновлением студента родственниками с более выгодной социальным происхождением3 Благодаря работам Ш Фитцпатрик в историографии была обозначена новая проблема сущность классовых ярлыков
' Лейкин А Я Против ложных друзей молодежи (Из истории борьбы КПСС с буржуазными и
мелкобуржуазными партиями за молодежь 1917 - 1924 г-) М, 1980, Шмелев А Борьба РКП(б) против
троцкизма за студенческую молодежь (1923-1924) // Борьба ленинской партии против оппортунизма Л, 1980,
Федютн С А Великий Октябрь и интеллигенция Из истории вовлечения старой интеллигенции в
строительство социализма Л, 1972
2 Купайгородская А П Высшая школа Ленинграда (1917 - 1925) Л , 1984, Она же Советская высшая школа в
1917- 1927 гг Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук Л , 1990
' Фитцпатрик Ш «Приписывание к классу» как система социальной идентификации // Американская
русистика Вехи историографии последних лет Советский период Самара, 2001 С 174 - 207, Fit/patnck Sh
The Problem of Class Identify in NEP Society II Russia m The Era of NEP Explorations ш Soviet Society and Culture
Bloommglon and Indianapolis Indiana University Press 1991 P 12-33
4 Фитцпатрик Ш «Приписывание к классу» как система социальной идентификации С 186
5 Fitzpatrick Sheila The Problem of Class Identify m NEP Society P 26
Другим направлением является исследование «советской субьективности» Здесь следует выделить работы И Халфина, в которых изучаются, в частности, студенческие автобиографии (составление которых быто обязательно для вступления в партию через университетскую партийную ячейку) периода НЭПа Они, как показьгоаег И Халфин, были выполнены по определенным законам неких письменно незафиксированных, но активно используемых жанров Для каждого класса существовал свой перечень обязательных характеристик, которые помогали человеку быть признанным достойным вступления в партию
Значительный интерес представляют работы канадского исследователя П Конечного о петроградском (ленинградском) студенчестве7 Автор изучает такие вопросы, как представления коммунистической партии об идеальных стандартах социального и политического управления студентами в 1920-30-е годы, особенности нового быта и пр Изучая крупнейшую студенческую чистку первой половины 1920-х гг (чистка 1924 г), автор приходит к выводу о ее хаотичном характере, что привело к восстановлению в вузах большого количества отчисленных студентов уже к концу 1924 года Интересен отход в работе П Конечного от утвердившегося в историографии понимания студенческих чисток исключительно как политических мероприятий, направленных на исключение из вузов «чуждых элементов»
Следует также отметить монографию краснодарского историка А Ю Рожкова,8 в которой автор попытался исследовать целый ряд проблем, относящихся к студенчеству 1920-х годов Среди них - государственная политика в области высшей школы, чистки 1920-х годов, взаимоотношения «старого» и «нового» студента и характеристика этих типов студенчества, бюджет времени, быт и одежда, материальное обеспечение и питание, досуг и развлечения
Единственным на сегодняшний день комплексным исследованием студенчества первых послереволюционных лет являются работы А Р Маркова об эволюции социально-психологического облика петроградских студентов в 1914 - 1925 годы9 Автор изучает особый студенческий язык, «кодекс» чести, повседневные практики (распорядок дня,
6 Halfin I Terror in My Soul Communist Autobiographies On Trial London, 2003, Halfin 1 From Darbies To Light
Student Communist Autobiography During NEPII Jahrbucher for Geschichte Osteneuropas 45 (1997) P 210-236
1 Konecn, P Chaos of Campus The 1924 Student A overka m Leningrad II Europe-Asia Studies І994 Vol XLV1 №
4 P 617 - 635, Konecny P Revolution and Rebellion Students m Soviet Institutes of Higher Education, 192І-1928 II
Canadian Journal of History 1992 December P 451 - 473, Library Hooligans and Others Law Order, and Student
Culture ш Leningrad, 1924-38 II Journal of Social History Fall 96 Vol 30 Issue 1 P 97-128, Konecny P Builders
and Deserters Students, State, and Community m Leningrad, 1917-1941 Montreal McGiU-Queen's University Piess
8 Рожков Л Ю В кругу сверстников Жизненный мкр мотодого человека в советской России 1920-х годов Кн
1-2 Краснодар, 2002
' Маркое АР Чщ значит быть студентом Работы 1995 2002 г М, 2005, Он же Студенчество Петрограда в
1914 -1925 гт социально-психологический облик //Автореферат на соискание ученой степени кандидата
исторических наук СПб, 1997
географию оїдьіха и развлечении, стили сексуальной жизни) пеіроірадскнх студентов, реконструируя, іаким образом «социально-психологический облик» студенчества в 1914-1925 T4 его изменения в первой половине 1920-х годов Рассматривая вопрос о столкновении так называемого «старого» и «нового» («белого» и «красною») студенчества - вопрос неоднокрашо поднимавшийся в историографии, - Л Р Марков приходит к выводу о том, что это был скорее не политический, а культурный конфликт разчичных стилей жизни, понимания самого слова «студент» Изучение А Р Марковым политической кучьтуры и повседневных практик петроградского студенчества показывает сложность и многоаспектность проблемы конфликта, не сводимой к противостоянию «пролетарских» и «буржуазных» студентов на основании марксисткой схемы о классовой борьбе Более того, изучая генеалогию понятия «студент» в 3914 - 1925 годы в студенческой среде А Р Марков впервые ставит вопрос о понимании студентами первой половины 1920-х годов самого предиката «красный» к слову «студент»
Касаясь проблемы идеологического воздействия государства на сознание людей, следует выделить монографию Е М Балашова о советской школе в первое послереволюционное десятилетие Автор изучает государственную реформу школьного образования в период с 1917 по 1927 годы в контексте большевистской идеи превращения учебных заведении в «орудие коммунистического перерождения общества» Е М Балашов показывает методы, использованные в средних учебных заведениях и направленные на формирование «нового человека социалистического общества» Его исследовательские подходы позволяют изучить государственную политику не просто как набор декретов и постановлений, выявленных и расположенных историком в хронологическом порядке Они дают возможность рассматривать изменения школьного образования в контексте политических идей и представлений самих реформаторов
Нельзя обойти вниманием исследования МП Одесского и Д М Фельдмана" Рассматривая процесс возникновения, изменения и утверждения советских идеологем «культ личности» и «реабилитация», авторы не только показали внутрипартийную борьбу в постсталинском руководстве через призму трансформации идеологем, но и подчеркнули важную роль в процессе этой борьбы идеологического советского языка Как показывают М П Одесский и ДМ Фельдман, изучае'иые ими идеологемы незамедлительно «реагировали» на малейшие изменения политических тенденций в руководстве страны Авторы доказывают что советский пропагандистский язык представленный в данном
%" Баїаіиов Е М Школа в российском обществе 1917 — 1927 гг Становление «нового человека» СПб,2003 " Одесский МП Фельдман ДМ Поэтика «оттепели» материалы к изучению пропагандистской модели XX съезда КПСС Идеологема «кульг личности» // Нестор 2005 № 7 С 374 - 402, Они же Пропагандистская схема XX съезда КПСС к истории термина «реабичитация» в советской ьуль^ре//Там же С 403-426
случае в идеолоіемах, являлся хорошим барометром политической жизни советского государства
Источниковая база Для проведения диссертационного исследования используется комплекс источников, включающий документы партийных съездов, постановления и распоряжения Народного комиссариата по просвещению и Главною комитета профессионально-техническою образования, протоколы конференций рабочих факультетов и организации пролетарского студенчества, протоколы собраний партийных и комсомольских ячеек вузов, отчеты высших учебных заведений, образовательные программы вузов, прессу, воспоминания, заявления студентов и др Многие из них не опубликованы и содержатся в фондах Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГА СПб) и Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга (ІДГАИПД СПб), а также в архивах музея истории Российского государственного педагогического университета им А И Герцена и музея Технологического института (Технического университета) Одним из главных источников для нашей работы является пресса В диссертации используются журналы «Красный студент», «Красное студенчество», «Знамя рабфаковца», «Вестник рабочих факультетов», «Пролетарское студенчество», «Красная молодежь», «Студент-рабочий», «Рабфаковец». «Народное просвещение», «Вестник народного просвещения Союза Коммун Северной Области», а также газет «Правда», «Петроградская правда» и «Новый студент» Особый интерес к прессе обусловлен не только тем, что в ней публиковались правительственные постановления и сообщения, а также материалы выступлений партийных верхов, но и тем, что именно на страницах студенческих журналов воспроизводилась идеологема «красное студенчество»
Научная новизна работы Диссертация является первым комплексным исследованием «красного студенчества» как идеологемы Обращаясь к изучению государственной политики в области высшего образования, диссертант по-новому расставляет акценты исследования Основное внимание в работе уделяется проблеме сущности идеологемы, а также ее использования учащимися
Практическая значимость работы Содержащиеся в диссертационном исследовании материалы, анализ и выводы могут быть использованы специалистами, изучающими особенности механизмов советской пропаганды первой половины 1920-х гг, а также средств воспитания «новою человека» Кроме того, представленный в работе материал может быть применен при подготовке учебных курсов, учебных и методических пособий
Апробация работы Диссертация обсуждалась на заседаниях диссертационного семинара факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге и отдеча современной истории России Санкт-Петербургского инс гатута истории РАН
Структура работы Диссертационная работа состоит из введения, двух глав заключения, списка литературы и источников
Биографические критерии приписывания к «красному студенчеству»
Центральным моментом биографии «красного студента» было его социальное происхождение из среды рабочих или крестьян, что получило в текстах 1920-х годов название «пролетарского происхождения». Эта идея отразилась в новых «классовых» правилах приема в высшие учебные заведения и рабочие факультеты (название последних говорит само за себя), а также в правилах распределения государственных стипендий, дававших привилегии выходцам из рабочих и крестьян. Следует также отметить, что одной из официально объявленных целей чисток вузов первой половины 1920-х годов было изгнание из высшей школы «чуждых элементов». Именно важность «пролетарского происхождения» «красного студента» фиксирует, в первую очередь, пропагандистская модель: «Мы пришли сюда учиться, - кто от плуга, от станка, От винтовки и из шахты, - дети славного труда»36
Этот политический штамп, говорящий о рабочем и крестьянском происхождении, получил широкое распространение в студенческих текстах первой половины 1920-х годов. «Плуг», «станок» - символы, которые определяли социальное «пролетарское» и крестьянское происхождение студента. В первой половине 1920-х годов оно стало основой исследуемой пропагандистской модели.37 При этом она не давала ясного представления о том, как именно приписывалось то или иное происхождение: от родителей, других родственников или иначе. В любом случае, в период с 1921 по 1923 гг. в советских текстах «красный студент» в большинстве случаев представлялся как человек с рабочим или крестьянским прошлым.
На важность обстановки, в который вырос человек, указывал ещё В.И.Ленин. Предполагалось, что она сильно влияла на его «сознание». Чтобы стать «коммунистом», следовало родиться в обстановке угнетения и эксплуатации. Ленин особо подчеркивает этот момент в своей речи на III съезде РКСМ: «Когда люди видели, как их отцы и матери жили под гнетом помещиков и капиталистов, когда они сами участвовали в тех муках, которые обрушивались на тех, кто начинал борьбу против эксплуататоров, когда они видели, каких жертв стоило продолжить борьбу, чтобы отстоять завоеванное, каким бешеным врагом являются помещики и капиталисты, -тогда эти люди воспитываются в этой коммунистической обстановке».
Школа всех уровней - средняя и высшая - рассматривалась Лениным (а также другими большевиками и советской прессой) как один из «фронтов борьбы социалистического лагеря с капиталистическим». На I Всероссийском съезде по просвещению в 1918 году Ленин отмечал, что дореволюционная «школа была целиком превращена в орудие классового господства буржуазии».39 Подчёркивая невозможность существования в данное время аполитичной школы, он указывал на необходимость сделать образование доступным для «рабочих масс» как один из необходимых шагов «для победы». Политика заполнения вузов рабочим и крестьянским составом студенчества стала определяющей в начале 1920-х годов. Впервые термин «пролетаризация» высшей школы как обозначение целенаправленной политики большевиков появляется в 1921 году. Под ним понималось «привлечение в стены этой школы новых кадров студенчества из среды индустриального пролетариата, настоящих пролетариев от станка и верстака, с фабрик, заводов и рудников; дальнейшее расширение этого понятия - видоизменение методов преподавания и окончательное изживание ещё имеющейся в высшей школе схоластики».41 Неудивительно, поэтому, что «красный студент» должен был иметь, согласно пропагандистской модели, «пролетарское» происхождение.
Перестройка вузов началась, однако, не с «пролетаризации» высшей школы, а скорее с её «демократизации». Декрет СНК РСФСР от 2 августа 1918 года «О правилах приёма в высшие учебные заведения» отменил вступительные испытания (в том числе и конкурс аттестатов, действовавший в 1917 году), плату за обучение и социальные ограничения для потенциальных абитуриентов. Согласно декрету, «каждое лицо, независимо от гражданства и пола, достигшее 16-ти лет, может вступить в число слушателей любого высшего учебного заведения без предоставления диплома, аттестата или свидетельства об окончании средней или какой-либо школы».42 Запрещалось также требовать от поступающих любые документы, кроме удостоверения об их личности и возрасте. 3 В проекте декрета даже подчёркивалось, что «на первое место, безусловно, должны быть приняты лица из среды пролетариата и беднейшего крестьянства». Этот пункт, однако, не вошёл в опубликованный документ. Приём 1918-1919 учебного года не был «классовым».
Сложно утверждать однозначно, какую цель преследовал декрет СНК от 2 августа 1918 года. Возможно, ставка делалась на то, что «пролетарские массы» моментально заполнят вузовские аудитории. 5 Возможно, это являлось частью популистской политики большевиков, проявившейся в т.н. «агитации декретами». Тогда цель декрета была не в привлечении рабочих и крестьян в стены вузовских аудиторий, а в поднятии престижа властей среди молодёжи. Социолог П.Сорокин отмечает, что несмотря на то, что официально число студентов в советских вузах увеличилось в 1918 - 1920 гг. в несколько раз, эти цифры были «фикцией» и «аудитории Высших школ были пусты».46 В этом же «демократическом» ключе НКП принял 18 ноября 1918 года постановление «О заведовании студенческими делами и участии студентов в управлении высшими учебными заведениями», согласно которому в вузах вводились органы студенческого самоуправления.47 Этим постановлением большевики пошли на значительные уступки студенчеству, узаконив автономию вузов и студенческое самоуправление - традиционное требование студентов ещё в дореволюционное время. Оно было отменено только летом 1919 года.
В 1921 г., вместе с появлением в прессе пропагандистской модели «красного» студента, был введен принцип командирования в вузы абитуриентов партийными, комсомольскими и профсоюзными организациями. Поступающие, получившие командировку, принимались в первую очередь, однако, должны были иметь уровень подготовки, предъявляемый к выпускникам школ II ступени и рабочих факультетов. Несмотря на то, что командирующие органы были обязаны руководствоваться «классовым» принципом при отборе кандидатов, данный приём нельзя назвать исключительно «классовым», поскольку в этом учебном году не запрещалось поступать в высшую школу людям, не имеющим командировок, хотя они попали на нижнюю ступень иерархической лестницы поступающих и поэтому зачислялись в последнюю очередь в случае наличия свободных мест. Более того, в 1921 году справка о социальном происхождении требовалась не во всех вузах. Так, например, она была не нужна при поступлении в высшие технические учебные заведения.50 В целом приём в петроградские вузы в 1921 году также нельзя назвать «классовым»: 62% поступивших в вузы были отнесены в официальных отчётах к категории «мещан и интеллигентов» (в отрицательном для советской риторики значении этих слов), а процент зачисленных рабочих и крестьян составлял 20 - 25%.51 Наибольшие привилегии при поступлении в вузы в 1921-1922 учебном году получили выпускники рабочих факультетов. Они зачислялись в первую очередь и без экзаменов. Следующей привилегированной группой были абитуриенты, командированные партийными и профессиональными организациями. К этой группе, согласно правилам приема во ВТУЗы и Высшие художественно-профессиональные учебные заведения, были до-бавлены демобилизованные красноармейцы. Такая же иерархия предусматривалась и в «Инструкции аттестационным комиссиям высших учебных заведений» от 19 ноября 1921 года, которые должны были «проверить правильность приема на первый курс в текущем году». Правила приёма 1921 года можно рассматривать как первый шаг к утверждению «классового» принципа комплектования высшей школы.
С 1921 года в советской прессе началась агитационная кампания, пропагандирующая принципы и цели «пролетаризации» высшей школы. Тогда же, как уже отмечалось, в советских текстах появился сам этот термин. На страницах газет и журналов начали публиковаться не только статьи партийных руководителей, но и студенческих корреспондентов, описывающих «пролетаризацию» своего вуза. Все эти тексты объединяет схожесть сценария: 1) период до 1922 г. - университеты являлись «оплотом белогвардейского студенчества»; 2) 1922 г. - «время перелома», после которого начинается активная «пролетаризация» высшей школы; 3) 1924 - 1925 учебный год - успешное окончание «пролетаризации» вузов, и постановка перед «красным студенчеством» новых задач. Этот сценарий утвердился в советских текстах с 1924 года.
До 1922 года, когда, как предполагалось намеченной схемой рассказа, основная масса будущих «красных» студентов находилась на «фронтах гражданской войны», вузы являлись «оплотом буржуазии», а вузовские коллективы РКП были слишком малы, чтобы коренным образом изменить политическую ситуацию в высшей школе. Сильное влияние на вновь поступавших оказывали «белоподкладочники» через свои выборные органы управления. В одной статье отмечалось, что «студенчество, в своей массе пассивное, группировалось вокруг своих выборных общестуденческих организаций, курсовых комитетов, старостатов и их объединений. Это были трибуны, освященные традициями старины, для меньшевиков и эсеров». 54 Это был первый этап «пролетаризации» высшей школы.
Материальные привилегии «красного студенчества»
Одной из основных материальных привилегий «красного студенчества» была государственная стипендия. В постановлении СНК от 2 августа 1918 года властями было заявлено намерение обеспечить государственными стипендиями всех студен-тов «из среды пролетариата и беднейшего крестьянства». В период гражданской войны не было, тем не менее, единой системы материального снабжения учащихся вузов. Стипендии получали в основном те, в ком особо нуждалась РККА (будущие инженеры, ветеринары, врачи). С 1922 года началась регулярная выдача студентам стипендий. Студенты получали как государственные, так и частные (с 1925 года -хозяйственные, то есть выплачиваемые студенту каким-либо предприятием с условием последующей работы на нём студента) стипендии. Стипендия назначалась сро-ком на один учебный год. В 1922 году СНК выделил 25000 государственных стипендий для студентов РСФСР. При этом в постановлении подчёркивалось, что они должны быть «предоставлены исключительно лицам пролетарского происхождения, командированным в ВУЗ рабочими, профессиональными и партийными организациями».2 9 Такой же принцип распределения стипендий был рекомендован и для союзных республик: сначала командированным «пролетариям», лишь после предполагалось обеспечивать государственным содержанием «лиц наиболее талантливых и способных».290 Выпускники рабочих факультетов, поступившие в ВУЗ, получили в том же году первоочередное право зачисления на стипендию. Согласно постановлению НКП все студенты - бывшие рабфаковцы должны были в обязательном порядке обеспечиваться стипендиями. Реликты «пролетаризации» чувствовались в первоочередном праве именно «пролетариев» на стипендию.
Строгий иерархический порядок распределения стипендий НКП выработал лишь к 1924 году. Согласно «Инструкции по распределению государственных стипендий между студентами ВУЗов в 1924 году», принятой НКП, «полностью удовлетворяться стипендиями» должны были: 1) выпускники рабочих факультетов; 2) «студенты-рабочие, имеющие производственный стаж не менее 5 лет и состоящие членами профсоюза»; 3) «студенты из крестьян-батраков, командированные в ВУЗы по развёрстке Губисполкомов и губкомов». Если после обеспечения этих категорий стипендиальный фонд ещё не был исчерпан, стипендии назначались студентам, имеющим 5-летний «партийный, общественно-административный, а также военно-политической и боевой красноармейский стаж». От них также требовалось членство в соответствующем их профессии профсоюзе. Решение о назначении студенту стипендии принимали стипендиальные комиссии. Кандидат на стипендию должен был заполнить специальную анкету, которая, как и анкета для поступающих в вуз, выясняла социальное происхождение, профессию и рабочий стаж, принадлежность к профсоюзу или партийной организации, и ряд этапов биографии претендента на стипендию. Также ряд вопросов был направлен на определение его материального положения и академической успеваемости. Студент должен был указать количество сданных зачётов, экзаменов, и практических работ. Это, естественно, не касалось первокурсников. Вопросы анкеты на государственное обеспечение позволяют, таким образом, установить требования к будущему стипендиату: «классовая» принадлежность, тяжелое материальное положение и хорошая успеваемость.
Согласно правилам 1923 года, стипендии также должны были получать исключительно «пролетарские» студенты, к которым были отнесены различные профессиональные и социальные категории студентов. Тем не менее, даже по официальным данным, не все студенты, сумевшие попасть в привилегированную группу, бы ли на государственном обеспечении. В 1923 - 1924 учебном году в вузах обучалось 52627 человек, попавших в категорию «красных студентов», 74% которых получали стипендии. В 1924 - 1925 учебном году этот показатель понизился: на 56715 потенциальных претендентов (всего в советских вузах обучалось в том году 116866 студентов) было выделено 33222 стипендии, что обеспечило государственным снабжением 58,6%) «пролетариев». В 1925 - 1926 году так называемая «пролетарская» группа увеличилась до 57176 человек. В неё входили: студенты-члены партии и комсомола (20179), выпускники рабфаков (17830), студенты-рабочие и их дети (11341), дети крестьян (4573) и трудовой интеллигенции (3253). Всего в советских вузах тогда числилось 125000 учащихся. Количество стипендий (государственных и хозяйственных вместе) составило 41000 (по другим данным - 42002), обеспечив тем самым 71,6%) членов «привилегированной» группы. Опубликованные материалы показывают, что НКП не мог в первой половине 1920-х годов обеспечить стипендиями всех «красных студентов». Кроме того, видно, что при её распределении, начиная с 1923 года, требовался исключительно «классовый» подход.
Изучение протоколов заседаний стипендиальных комиссий петроградских (петроградских) вузов в 1922 и 1923 гг. предоставили нам возможность выявить формулировки отказа в предоставлении стипендий и, наоборот, объяснения причин постановки того или иного учащегося на государственное обеспечение. Так, среди получивших стипендии были выпускники рабочих факультетов, члены РКП и РКСМ, а также «очень активные и сильно нуждающиеся». Последняя формулировка не только указывала на материальную необеспеченность учащегося (кстати, что было одной из характеристик «красного студента»), но и говорила о его участии в общественно-политической жизни вуза. Формулировки для отказа основывались на тех же причинах: политические («отказать по политическим соображениям», «непролетарская идеология», «сокрытие непролетарского происхождения») и экономические («отказать как обеспеченному», «в виду сравнительной обеспеченности»).296
Размер государственной стипендии в 1922 году составлял 30 рублей денежными знаками 1921 года, в 1923 году - 8 золотых рублей, в 1924 году - 10 рублей. Размеры частных стипендий колебались от 15 до 100 рублей. Их количество, однако, было значительно меньшим по сравнению с государственными. В 1924 году было распределено 2966 частных стипендий. К концу 1924 года государственная стипендия составила 20 рублей. В 1925 году её размер увеличился до 23 рублей в они «не имеют совершенно возможности ремонтировать свою одежду и обувь и приобретать книги и учебные пособия».304 В 1924 - 1925 учебном году увеличение государственной стипендии не решило материальных проблем госстипендиатов, так как официальный прожиточный минимум уже составлял от 33,5 до 40 рублей.305 Эту же проблему отмечал и Вихирёв в докладе на II Всероссийском съезде рабочих факультетов, подчёркивая, что рост стипендии не успевает за инфляцией.30 Также в ряде вузов были выявлены нарушения в распределении стипендий, а именно «скопление в стипендиальных органах при вузах больших остатков невыданных стипендий, получение одними и теми же лицами нескольких стипендий, разнообразие размера стипендий». Стремление властей увеличить доходы «красного студенчества» было связано с тем, что учащиеся вузов тех лет из-за плохого материального обеспечения были вынуждены работать. При этом власти беспокоил не сам факт работы студента, а выбор места работы, которая могло плохо повлиять на его «пролетарское сознание». Выход из этой ситуации видели либо в увеличении государственного содержания учащихся, либо в контролировании вузом тех мест, где работали студенты, и в их переориентировании с «нэпманских» вакансий на работу в промышленных предприятиях (идея «смычки»).309
Помимо предоставления ряда льгот, статус «стипендиата» говорил о «классовой» принадлежности его обладателя, так как для его получения студент должен был пройти специальную комиссию, подтвердив свою «пролетарскую» идентичность. Ведь именно «пролетариям», согласно постановлениям НКП, принятым в первой половине 1920-х годов, полагалось государственное содержание. О значимости статуса «стипендиата» как «классового» в те годы статуса свидетельствует тот факт, что вузовские партийные ячейки считали их (наравне с рабфаковцами) своей «опорой» для «пролетаризации» высшей школы. 10 Студенты-стипендиаты пользовались также рядом других привилегий.
«Красный студент» в заявлениях учащихся
Источником для исследования этого сюжета послужили апелляционные заявления студентов высших учебных заведений и рабочих факультетов Петрограда (Ленинграда), отчисленных в результате социальных и академических «проверок» первой половины 1920-х годов. Заявления направляли в Центральную проверочную комиссию по пересмотру состава студентов вузов и рабфаков Петрограда (Ленинграда).
Напомним, что официально объявленной целью «чистки» студентов рабфаков 1922 было «оставление в составе Рабочих факультетов только лиц с пролетарской идеологией и зарекомендовавших себя аккуратным выполнением работ учебной повинности» .38 Что касается «чисток» вузов и рабфаков 1924 - 1925 гг., то официально объявленные цели этих мероприятий были различны и даже противоречивы. Так, председатель Центральной комиссии по академической проверке вузов И.И.Ходоровский в письме к секретарям губкомов подчеркивал, что целью «чисток» является «удаление социально чуждого и непригодного для нас элемента», и только, во-вторых, «увольнение той части студентов, которая проявила неспособность успешно обучаться в вузе». В опубликованной статье, посвященной этому же вопросу, Ходоровский несколько иначе расставил акценты. Он утверждал, что целью «чистки» является проверка академической активности каждого студента, но выходцы из рабочих и крестьян получат льготы при её прохождении. В советской прессе указывались и другие задачи «чистки». Сообщалось, что она носит исключительно «классовый» характер и не коснется «пролетарского» студенчества. В некоторых статьях подчёркивалось, что «проверке» будут подвергнуты именно те партийные студенты, которые поддержали оппозицию Троцкого.390 Политический акцент этих заявлений очевиден: даже в случае исключительно академической проверки вузов, «пролетарии» получали определённые льготы. Эти обстоятельства могли, конечно, повлиять на характер текстов заявлений исключённых студентов, сместив их аргументацию в сторону именно политического самопредставления. Даже при таких обстоятельствах эти тексты не теряют исследовательской ценности, поскольку говорят нам о понимании учащимися того, каким должен быть советский студент.
Об «официальных причинах» отчисления мы также можем узнать из протоколов заседаний центральных комиссий «по чистке», отложившихся в ЦГА СПб., в частности в фонде 2556. Проведенное нами исследование этих документов позволило выявить наиболее распространенные штампы, указывающие на поводы для исключения студента из вуза. При всем многообразии их формулировок, все же можно выявить наиболее часто встречающиеся в этих документах причины для исключений: 1) несоответствие «пролетарской» идентичности (использовались такие штампы как «непролетарский элемент», «чуждый элемент», «мещанская идеология», «отсутствие пролетарской идеологии» и т.п.); 2) пассивное участие в общественно-политической жизни вуза («неактивный», «политически неразвитый», «общественно-политический балласт»); 3) отсутствие или «сомнительность» рабочего стажа; 4) «академическая неуспеваемость».391
После того как студент был отчислен местной комиссией, работавшей в каждом вузе, где проходила «проверка», он мог направить апелляцию в вышестоящую инстанцию - центральную комиссию. Апелляционные заявления исключенных студентов являлись фактически «последним шансом», дававшим возможность оправдать себя и восстановиться в вузе. Их написание было попыткой доказать неправомерность решения местной комиссии. Нам не удалось пока выяснить, существовали ли какие-либо указания о том, как писать заявления в центральную комиссию. Эти документы, однако, часто становились изложением биографии, автор которой освещал некоторые факты из своей жизни, пытаясь тем самым подчеркнуть свою значимость для советской власти. Некоторые из приводимых в «автобиографиях» фактов студенты подтверждали различными справками: о социальном происхождении, с места работы (в качестве, например, доказательства наличия необходимого рабочего стажа), из военного комиссариата (например, для подтверждения своего участия в гражданской войне на стороне большевиков) и т.п. Имеются сведения, что некоторые студенты подделывали или «покупали» подобного рода документы. В протоколах заседаний центральной комиссии иногда встречается в качестве причины, послужившей отчислению студента, разоблачение подделок этих документов.393
Сохранившиеся архивные документы позволяют нам узнать о результате дейст-вий студента: была ли его апелляция удовлетворена или нет. Это возможно, поскольку протоколы заседаний центральных комиссий содержат информацию о причинах отчисления студентов, иногда, в крайне сжатом виде, его оправдательные аргументы и решение самой комиссии о его дальнейшей судьбе как студента вуза. Поэтому, эти документы позволяют нам узнать, был ли тот или иной студент восстановлен в высшем учебном заведении или нет. Также резолюция центральной комиссии ставилась на самом заявлении студента. Говоря об успешности стратегий самооправдания, необходимо учитывать, что за исключенных студентов иногда ходатайствовали профессора вузов, члены партии и другие лица, которые могли повлиять на исход дела сильнее, чем студенческая апелляция. 94 Так, студента Консерватории А.Чуйкова исключили из вуза в ходе «чистки» 1924 года как «сына прото[и]ерея, привлекавшегося к судебной ответственности за сопротивление [при] изъятии церковных ценностей». Руководство Консерватории (в лице ректора и проректора) ходатайствовало оставить Чуйкова в стенах учебного заведения, так как у него «превосходный певческий бас... красивая кантилена... отличная дикция».39 По решению Наркомпроса он был восстановлен в правах студента. Поскольку невозможно выявить наличие всех ходатайств по делам различных студентов, вопрос об успешности стратегии самооправдания мы не будем рассматривать в этой работе.
Цель этого раздела диссертационного исследования - выявить ключевые сюжеты, на которые делали акцент студенты в апелляционных заявлениях, представляя себя власти, и сравнить их с предлагаемыми самой властью нормативными образцами. Так как задачей этих жалоб было самооправдание, то выбор тех или иных сюжетов может означать признание студентом их уместности и ценности. Исследование апелляционных заявлений позволяет нам изучить особенности самопрезентации студентов в этих документах, а именно выявить те качественные характеристики, которые, по мнению самих авторов жалоб, являлись приемлемыми и даже необходимыми для советских студентов первой половины 1920-х годов, и с помощью которых они представляли себя властям.
В ходе выборочного исследования было изучено 289 студенческих апелляционных заявлений: 287 архивных , 2 опубликованных. Приведённая ниже таблица (табл.3) указывает сюжеты, к которым обращались студенты в этих документах, а также количество заявлений, в которых эти сюжеты встречаются. Неоднократное обращение к сюжету в рамках одного заявления не учитывалось. Также следует отметить, что в одном заявлении студент мог использовать несколько различных сюжетов для выстраивания своего рассказа. В рамках данного исследования мы подробно остановимся на некоторых сюжетах, чтобы указать особенности их использования.
Наиболее распространенный сюжет этих заявлений - рассказ о «пролетарском» происхождении их авторов. Даже если студенты отчислялись не по «политическим» причинам (например, как «чуждые элементы»), довольно часто в своих апелляциях они уделяли внимание именно этому моменту. Некоторые ограничивались несколькими словами - «я крестьянка, дочь очень бедного крестьянина», «родители мои живут в Дальней Сибири, занимаются крестьянством».400 Иногда мы встречаемся с более подробным повествованием о семье, включающим упоминание об отце или матери, братьях или сестрах, о их профессии и месте работы, или о их «заслугах перед советской властью» (например, об участии в гражданской войне или в революции). Социальное происхождение, казалось бы, было связано с ближайшими родственниками, и, в первую очередь, с отцом и матерью. Выбор родственников, однако, для иллюстрации студентом своей идентичности в этих текстах часто был фрагментарен, а социальное происхождение могло перениматься не только от родителей.401
Так, слушательница рабфака при Эстонском педагогическом институте Анна Ю. особое внимание уделяет своему старшему брату: «До 14 лет я росла на иждивении моего брата-рабочего, работавшего на фабрике и имеющего 9 летний рабочий стаж по прядильному делу... но во время наступления германцев на Нарву... мне с 60 летней матерью и чахоточной сестрой пришлось бежать, боясь мести, так как брат работал в то время в революционных органах Советской власти»402. Брат, таким образом, представляется не только как рабочий и участник революционного движения, но и как главный член семьи. При этом отец студентки вообще не упоминается в рассказе. Сведения о сестре и матери не позволяют читателю определить их классовую принадлежность. Далее в заявлении автором хотя и указывается, что брат «устроил меня в чайную уборщицей, а мать туда же посудомойкой», однако, к этому времени матери Анны Ю. было около 62 лет, и кем она работала ранее, остается неизвестным. В этом рассказе акцент делается на социальной идентичности брата-рабочего, что позволяет автору заявления утверждать о своем «пролетарском происхождении»: «Я очень прошу принять во внимание мое пролетарское происхождение и желание учиться и разрешить мне продолжить учение».403 Другая студентка делала акцент сразу на двух родственниках - отце и брате - ничего не упоминая о своей матери: «Родители у меня из рабочих. Отец у меня работал в Ижорском заводе... Брат у меня с 1919 года находится мобилизованным в Красную Армию как член РКП». Их классовая принадлежность в этом тексте очевидна: отец рабочий промышленного предприятия, брат не только член партии, но и красноармеец, мобилизованный во время гражданской войны. Изучение студенческих заявлений показывает, что в них далеко не всегда использовались хрестоматийные схемы, согласно которым социальное происхождение перенималось от родителей.
«Смычка», производственная практика, «бригадно-лабораторный метод»: новые составляющие учебного процесса
В советской публицистике не раз высказывалось мнение о том, что «пролетарский» студент подвергался в высшей школе влиянию «буржуазной» идеологии, поскольку вступал в контакты со «старым» студенчеством и «буржуазно настроенной» профессурой. Постоянно отмечалась опасность «омещаниться под разлагающим влиянием душевно дряблой, обывательской студенческой массы, количественно преобладающей в стенах Высшей школы». Спасением от подобного «вырождения» стала «смычка» - обязательная практика студента в деревнях или на промышленных предприятиях в зависимости от его специализации. «Надо посещать свои заводы, чтоб не оторваться от своей среды и не завязнуть в "чистой науке"», - отмечалось в статье корреспондента журнала «Красный студент».531 «Смычка», таким образом, рассматривалась как средство поддержания связи студента «со средой, из которой он вышел». Периодическое возвращение к «плугу» или «станку» позволяло «красному» студенту оставаться «пролетарием» и защищало его «сознание» от воздействий «буржуазной» атмосферы высшей школы. Для студента непролетарского происхождения «смычка» была одним из методов приобщения к «рабочей» жизни. Это была идеологическая составляющая идеи «смычки».
Вторая функция, которую выполняла «смычка», заключалась в сочетании теории с практикой в учебном процессе как особенность (так это позиционировали большевики) советских учебных заведений. Главной чертой «старой» школы, по мнению Ленина, был «полный разрыв книги с практикой жизни».533 Социалистическая школа должна была преодолеть это: среди теоретических предметов должны были остаться лишь те, которые находили практическое применение. Официальный лозунг призывал к уничтожению «схоластики», то есть предметов, не имеющих практического применения, и к распространению «науки, связанной с реальной жизнью».534 Более того, как подчеркивалось в одном из «нормативных» текстов, «уничтожение противоречия между теорией и практикой есть уничтожение основного разделения труда в обществе, основанном на эксплуатации».535 Эта идея восходит еще к Марксу, который считал, что разделение труда на физический и умственный неминуемо ведёт к социальному расслоению общества. Необходимость «смычки» обосновывала и Крупская, ссылаясь на опыт швейцарского педагога И.Г.Песталоцци и его роман «Лингард и Гертруда» (1781 - 1787). В центре воспитания в школе И.Г.Песталоцци был производственный труд, дающий «всестороннее развитие» и готовящий учащегося «к жизни, к труду».536 Крупская противопоставляет метод И.Г.Песталоцци («соединение производственного труда и умственного развития») методу И.Ланкастера, основанному на «зазубривании», в котором она видит метод «буржуазной» школы.537 На этих же позициях стоял и народный комиссар просвещения А.В.Луначарский. Он отмечал, что «в дореволюционной школе людей не «просвещали», а «дрессировали», не «наука», а выучка». Ректор Коммунистического университета им. Я.М.Свердлова М.Н.Лядов в докладе на студенческом собрании в марте 1924 года отмечал, что дореволюционная школа сознательно «отрывала от действительности», уходила в «абстракцию», чтобы «создать чуждые среде элементы, которые уже эту среду не понимают».539 При этом он подчёркивал, что даже «пролетарское происхождение не гарантирует ухода с классовой точки зрения», если в обучении используется «старый метод».540 Идея «смычки», однако, не отвергала полностью использование теоретической подготовки в процессе обучения, но требовала свести этот компонент к минимуму.541 Интересно, что исключи тельно теоретическое изучение даже марксизма без последующей практики рассматривалось как негативный момент обучения.
Воплощение идеи «смычки» большевики видели в американских «школах-фермах» и «школах-заводах», создаваемых в США в начале XX века.543 Н.К.Крупская особо обращала внимание на то, что «американская школа систематически подготовляет к труду, начиная с детского сада».544 Ставя в пример High Manual Training Schools, где учащиеся проходили на практике весь процесс производства, она подчёркивала, что такая методика способна превратить образование «из подготовки к узкой специальности в подготовку к промышленному труду вообще, дать общую основу, которая делала бы возможным смену занятий, вызываемую прогрессом современной техники».545 К американскому опыту обращался и Н.И.Бухарин. Он отмечал, что дореволюционная школа в России, основанная исключительно на теоретической подготовке, выпускала «безруких, неумелых» людей, которые «не понимали ничего в практической жизни».546 Говоря о необходимости создания «нового психологического типа» в стенах советской школы, он вывел формулу такого типа (популярный впоследствии афоризм, использовавшийся в прессе): «марксизм плюс американизм».547 Другими словами, учащийся, по мнению Н.И.Бухарина, должен был обладать хорошей «марксисткой подготовкой, широтой охвата теоретического анализа событий, но с американской практической хваткой».548 А.В.Луначарский также акцентировал внимание на этом моменте, подчёркивая, что новый социальный контингент высшей школы из числа рабочих требует новых методов преподавания: «Рабочий... будет тащить его (профессора - Д.А.) к практике, поддерживать в особенности практические занятия».549
Третьей функцией «смычки» было предоставление студентам возможности заработать деньги в период учебной практики, что было значимо в условиях плохого материального положения студентов. За прохождение практики студент получал плату. Таким образом, с помощью идеи «смычки» пыталась решить, помимо идеологических и педагогических задач, финансовые проблемы обеспечения студенчества.
Помимо «смычки» обязанностью «нового» студента было участие в общественной работе.551 Под нею понимались: агитационная работа среди рабочих, крестьян и даже студентов, участие в собраниях партийных и комсомольских коллективов, ор-ганизация «вечеров спайки» с заводом и т.п. Г.Е.Зиновьев, например, особо подчеркивал, что «красный студент» не может быть аполитичным. Участвуя в общественной работе, студент, таким образом, снова оказывался в роли агента советской власти. Сама идея «общественной деятельности» появляется в контексте идей «дисциплины» и «смычки». С одной стороны, это задача, поставленная партией, которую необходимо выполнять, с другой - способ доказать еще раз свое «пролетарское сознание». Профессор В.Строев отмечал, что «каждый студент должен состоять где-либо в клубе или вообще исполнять такого рода работы для "общества", а иначе он будет уволен, как "общественно неактивный элемент"».554
Как и «смычка», общественная деятельность рассматривалась большевистскими теоретиками образования «сильным противоядием против влияния мещанского студенчества и буржуазной профессуры».555 Уход полностью в учебу и отказ от выполнения общественной работы являлся «уклоном», получившим название «академизм». В одной из статей указывалось, что «академизм» - это уклон, который ведет к индивидуализации, показывает, что студент учится «для себя».556 В таком случае, он не мог более пользоваться «пролетарской» идентичностью, поскольку нарушал основные требования к «красному» студенту - обучение для дальнейшего созна тельного участия в построении социалистического общества. Клише «академизм» лишало студента права приписывать себя к «красным».557 С другой стороны, уход полностью в общественную работу, даже в ущерб учебе, для студентов - членов партии был нормой и не вызывал до определённого времени каких-либо вопросов. Они обучались в высшей школе в несколько раз дольше, чем это полагалось учебным планом.558 Идея «смычки», соединившая в себе идеологические, педагогические и материальные функции, рассматривалась как один из основных методов, который, с точки зрения большевистских теоретиков образования, вёл к «перевоспитанию» студенчества. Интересно, что её истоки можно обнаружить не только в работах Маркса, но и в американской образовательной практике. Н.И.Бухарин очень точно сформулировал происхождение и составляющие идеи «смычки»: «американизм плюс марксизм».559
До 1923 года производственная практика студентов проходила далеко не во всех вузах.560 Её обязательное и повсеместное внедрение началось только с постановления СНК «О порядке прохождения практики студентами и оканчивающими высшие учебные заведения» от 22 мая 1923 года. Оно обязало «все государственные, а также общественные и частные предприятия и учреждения принимать на работу командируемых для прохождения практики студентов». Практика проходила в основном в летнее время. Работа практикантов должна была оплачиваться, если их число не превышало установленных норм (1-2% от общего числа рабочих и служащих предприятия или учреждения, принимающих практикантов). Размер оплаты устанавливался «по исполняемой ими работе, но не ниже полуторной ставки 6-го разряда для данного предприятия или учреждения». 25%) студентов от общего числа стипендиатов отправлялись на летнюю практику за счёт НКП.56
