Содержание к диссертации
Введение
1. Меньшевики Верхнего Поволжья в 1903-1916 гг 58
1.1. Меньшевики в период совместной работы с большевиками (1903-1913) 58
1.2. Меньшевики в годы первой мировой войны 71
2. Меньшевики Верхнего Поволжья в 1917 году 85
2.1. Оценка революции и проблемы партийного строительства 85
2.2. Деятельность в Советах и органах местного самоуправления 99
2.3. Меньшевики и Учредительное собрание ; 125
3. Меньшевики Верхнего Поволжья в Советской России 138
3.1. Меньшевики в первые месяцы Советской власти 138
3.2. Меньшевики и восстание вЯрославле 163
3.3. Последние годы существования меньшевистских организаций 174
Заключение 188
Список использованных источников 192
Список использованной литературы 200
Приложение 222
- Меньшевики в период совместной работы с большевиками (1903-1913)
- Оценка революции и проблемы партийного строительства
- Меньшевики в первые месяцы Советской власти
Введение к работе
История российских политических партий всегда привлекала пристальное внимание исследователей, однако, если в советское время деятельность всех небольшевиков оценивалась однозначно - как «предательская», «интервентская» или, в лучшем случае, «ошибочная», то новое время принесло с собой радикальную смену оценок. При этом авторы, особенно поначалу, зачастую лишь меняли «минус» на «плюс» и наоборот, не ставя своей целью более серьезное изучение темы: большевики рассматривались теперь исключительно как разрушители России и губители своего народа, а политические противники большевиков заняли место, прежде принадлежавшее первым, приобретая ту же непогрешимость и безупречность, которой советские историки наделяли большевиков. Разумеется, что данная тенденция была характерна в большей степени для публицистики, чем для серьезных исследований, но она в силу своей доступности, сделала свое дело и подобные стереотипы укоренились в нашем обществе. Именно поэтому одной из важнейших задач современного историка является преодоление таких оценок прошлого и выдвижение на их место исследований, основанных на подлинной объективности и реальных фактах.
Меньшевики, связанные с большевиками общностью происхождения, зачастую находились в менее выгодном положении, чем представители других непролетарских партий, поскольку в советское время их единые с большевизмом корни старательно обходились стороной, а в последующем этот же факт сближал два крыла РСДРП больше, чем то было на самом деле, что, как и прежде, не способствовало популярности меньшевиков у историков и публицистов. Сыграл здесь свою роль и сложившийся хрестоматийный облик: «эсер-террорист» выглядел в плане его изучения несравненно более выгодно, чем «меньшевик-книжник».
Только сейчас, когда названные подходы уступили место подлинно научной точке зрения, начинают создаваться и полные исследования по истории меньшевизма. В этой связи наша работа приобретает особую актуальность, поскольку затрагивает прежде не изучавшуюся сторону данной темы, связанную с краеведением. Полная история какой бы то ни было партии, в любую историческую эпоху немыслима без истории ее местных организаций, которые, в отличие от партийных лидеров, всегда имели дело с реальными людьми, испытывали вместе с ними одни и те же трудности, а потому были гораздо более близки и понятны им.
Выбор хронологических рамок исследования - 1903 - начало 1920-х гг. определяется самим временем существования меньшевизма как идейно-политического течения и как партии, начиная с момента его возникновения в результате раскола на II съезде РСДРП летом 1903 г. вплоть до исчезновения последних меньшевистских организаций в начале 20-х гг. XX в. При этом для большей логичности и преемственности изложения материала мы, в отдельных случаях, выходим за эти рамки - для начального периода деятельности социал-демократов и для того, чтобы показать их судьбу «после меньшевизма».
Существуют определенные трудности в установлении верхней границы указанного периода, поскольку исчезновение меньшевистских групп в различных регионах определяется в зависимости от силы старых организаций, созданных после Февральской революции, а также в зависимости от внешних условий их существования. Так, в Ярославской губернии упоминаний о меньшевиках как о действующей партии нет уже в 1919 г., тогда как в Костромской губернии последняя меньшевистская группа прекращает свою деятельность (или, точнее, вынуждена ее прекратить) в 1923 г., между тем как в столице эта деятельность продолжается до 1925 г. Причиной столь раннего прекращения деятельности меньшевиков в Ярославской губернии как раз и стал внешний фактор - разгром организации после июльского восстания 1918 г.
Ограничение Ярославской и Костромской губерниями в рамках Верхневолжского региона сделано нами умышлено, поскольку Владимирская губерния, в своих тогдашних пределах включавшая в себя часть современной Ивановской области вместе с ее нынешним областным центром, имела несколько иной вектор развития в том, что касается меньшевистских организаций. Между тем Ярославль и Кострома, находящиеся друг от друга на весьма небольшом расстоянии, имели друг с другом тесные связи и развивались (с учетом местных особенностей) в едином русле. В изучении истории меньшевистской партии можно выделить три основных периода: I 1920-е - начало 1930-х гг.; II 1950-е - начало 1980-х гг.; III 1990-е по настоящее время.
Первые работы по истории меньшевизма1 появляются тогда, когда революционные события были еще свежи в памяти, а пыл борьбы с «антисоветской деятельностью» меньшевиков еще не угас, т.е. в 1920-е гг. Отсюда - и характерные особенности первых брошюр - это их публицистический характер; острая политическая направленность; стремление к разоблачению, как к главной задаче своей работы. Однако именно тогда закладываются основы того отношения к меньшевикам, которым советская историография руководствовалась на протяжении многих десятилетий. В немалой степени способствовала этому процессу и периодическая печать, на страницах которой большевистские лидеры называли меньшевиков не иначе как «подкупными холопами буржуазии», «социал-предателями» и «застрельщиками контрреволюции», а все их выступления - «хныканьем и пустой болтовней»2.
Тогда же выдвигается и тезис о фальсификации марксизма меньшевиками в контрреволюционных целях. «Эта партия хочет проделать буржуазную реставрацию руками пролетариата...»3 - такова была самая распространенная фраза в брошюрах того времени. Одновременно аксиомой советской историографии становится тезис о том, что главной опорой меньшевизма в пролетарском движении была так называемая рабочая аристократия, которая, в силу своего привилегированного положения была ближе к мелкой буржуазии, чем к пролетариату. Тезис этот оставался ведущим вплоть до конца 80-х -начала 90-х годов. Так, в 1973-м году Х.М. Астрахан писал: «Выступая в роли рабочей партии, меньшевики... вобрали в свои ряды малосознательных, оппортунистически настроенных рабочих, а также ремесленников, конторщиков, приказчиков, мелкобуржуазную интеллигенцию...»4. Однако реальное положение дел было вовсе не таким, как его изображали. На наш взгляд, опору меньшевиков составляли самые образованные из российских рабочих, недаром ведь наиболее прочные связи были установлены у партии с печатниками. Со своей стороны меньшевики делали все, чтобы воспитать «рабочую интеллигенцию», которая, по признанию, одного из меньшевистских лидеров - Ф.И. Дана, уже после революции «вросла в советский режим и стала наиболее крепкой опорой его хозяйственной системы... Только долголетняя работа меньшевиков и, в частности и в особенности «ликвидаторов», создала тот рабочий авангард, без которого была бы невозможна национализация промышленности и торговли и коллективизация сельского хозяйства, и без которого советская революция была бы осуждена на провал»5. Конечно, Дан здесь несколько преувеличивает, но, в общем, и целом он прав - в самой своей междоусобице обе части русской социал-демократии были необходимыми факторами победы русской революции: каждая из них в своих «крайностях» делала общее дело, при этом отрицая саму возможность совместной работы.
Советская историография не признавала этого факта и потому говорила об оторванности меньшевиков от пролетариата и причисляла ее, вместе с прочими, в длинный ряд «непролетарских партий».
В. Быстрянский со своей брошюрой6 стал одним из первых, кто обратился к данной теме. Работу в целом характеризует яркая антименьшевистская направленность и критика меньшевизма на протяжении всего времени его существования, однако основное внимание уделяется деятельности меньшевиков в период гражданской войны и, особенно, установлению меньшевистской власти в Грузии. При этом также смещаются акценты на «кровавое» установление режима.
Бывший меньшевик Н.Н. Попов в своей брошюре «Мелкобуржуазные антисоветские партии» дает краткий очерк деятельности российских «антисоветских, мелкобуржуазных» партий. При этом меньшевикам он, явно оправдываясь перед властями за свое меньшевистское прошлое, дает особо резкие оценки, как партии сугубо интеллигентской, контрреволюционной и оторванной от российских реалий, использующей «классовое движение рабочего класса в своих буржуазных целях» .
Несколько брошюр и одну толстую книгу посвятил меньшевикам Ил. Вардин, референт ВЧК8. Если первые играли роль агиток «на злобу дня», были невелики по объему и количеству содержащихся в них сведений (пусть даже и разоблачительного характера), то «Революция и меньшевизм» уже в силу своего объема - 344 страницы! - выглядела гораздо более масштабно, хотя и не содержала в себе ничего принципиально нового. По мнению Вардина, меньшевики всегда играли роль «политической гувернантки» при эсерах и не имели никакой самостоятельной роли в революции, а к началу октябрьского переворота совершенно не имели поддержки в массах9. После октября меньшевики, «опираясь исключительно на казаков, юнкеров и офицеров»10, давали большевикам вооруженный бой и противопоставляли Советам городские думы.
В рамках все той же общей критики меньшевизма находятся брошюра, изданная Агитпропом ЦК РКП (б) п и работа С. Диманштейна12, представляющие собой краткий обзор деятельности меньшевиков от образования фракции до 1922 г.
Книга В. Владимировой13, пожалуй, единственная из изданных в 20-е гг. в большей или меньшей степени претендует на научность, что связано с работой автора в Истпарте. Здесь используются не голословные утверждения, а анализируются источники - главным образом периодика и мемуары, и приводится много фактического материала. При этом рассмотрение деятельности меньшевиков и эсеров в 1918 году явно смещено в эсеровскую сторону. По жанру работа В. Владимировой близка к тем, которые позже получили название «научно-художественных», но это вовсе не мешает автору подробно осветить проблемы борьбы большевиков с другими социалистическими партиями в период «демократической контрреволюции».
Почти все перечисленные работы посвящены периоду 1917 - началу 1920-х гг. и затрагивают период совместного существования меньшевиков и большевиков в очень малой степени - в качестве предисловия или упоминания «к слову». Однако появляются в 20-е гг. и работы по более раннему времени - к ним, в частности, относятся книги В. Адоратского и В. Астрова14. Если Адоратский обращается к периоду 1908-1914 гг. и рассматривает его через призму борьбы большевиков за лидерство в партии, то Астров проводит параллели между меньшевизмом и «экономизмом», считая, что последний уже выработал в себе абсолютно все элементы меньшевизма как явление социального порядка и как системы тактических мероприятий. Определенные элементы сходства между ними есть, но говорить о почти полной идентичности их идей невозможно, поскольку меньшевизм отнюдь не представлял собой нечто неизменное и в своем «классическом» виде сформировался как раз к 1917-му году.
30-е гг. в общем и целом продолжали линию, начатую в предыдущем десятилетии, однако теперь налицо были усиление резкости и негативного характера оценок меньшевизма, что напрямую связано судебным процессом 1931 года над «Союзным бюро ЦК РСДРП меньшевиков». Вообще пик разоблачительных работ приходится на 1931-32 гг., что было призвано лишний раз доказать правильность суда в силу различных контрреволюционных деяний меньшевистской партии. В том же 1931 г., уже после завершения процесса отдельным изданием был выпущен сборник статей15, которые в момент суда печатались в «Правде», «Известиях» и «Комсомольской правде». Авторами здесь выступали как советские и партийные деятели - Ем. Ярославской, Г. Зиновьев, К. Радек, так и бывшие меньшевики - А. Мартынов, Н. Попов и др., чьей единственной целью в данный момент было разоблачение и клеймение позором своих прежних товарищей по партии. Логически примыкают к те же цели и задачи. Вообще разняться они только лишь именем автора на обложке, но не своим внутренним содержанием.
В 20-е гг., в тесной связи с бурно развивающимся краеведческим движением, выходит большое количество работ, посвященных различным периодам развития революционного движения на местах. Несмотря на то, что специальных работ по истории меньшевистских организаций не было, достаточное количество сведений о них разбросано по трудам общего характера, рассматривающих, главным образом, процесс установления Советской власти на местах и события революции 1905-1907 гг.
К двадцатилетнему юбилею первой русской революции в Ярославле и Костроме выходят сборники «Ярославль в первой русской революции» и «1905 год в Костроме», изданные истпартотделами губкомов РКП (б)17. Авторами костромского сборника были Я.А. Андреев, А.Ф. Розанова, П.Ф. Костерин, Н.П. Лапшин, А. Высоцкий, которые, будучи свидетелями и участниками данных событий, старались, тем не менее, быть более объективными, чем это позволительно участнику революции и придерживались научного стиля изложения. Что касается сведений о меньшевиках в данном сборнике, то это главным образом отрывочные данные об А. Дьяконове, В.И. Смирнове, Н.И. Воробьеве и других, кто в тот момент работал в единых организациях, а меньшевиком стал в более позднее время.
Ярославский сборник включает в себя, наряду с прочим, статьи Е. Волина и Ж. Гутмана, посвященные истории организации РСДРП в 1905-1907 гг. и предшествующий ему период и, также как и костромские,
2 упоминают тех, кто впоследствии примкнул к меньшевикам - М.М. Равича, М.Ф. Шаповаленко, Ф.Д. Мешковского.
В то же время появляется и небольшая брошюра К. Бухарина, освещающая события, происходившие в Рыбинске в 1905 году. Здесь автор, который также был участником революции, отмечает один любопытный факт - в начале 1905 г. рыбинскую организацию РСДРП возглавляли меньшевики18.
Несравненно больше сведений о меньшевиках (по вполне понятным причинам) содержится в работах по 1917-му году. Одно из первых мест в этом ряду принадлежит исследованию П.Н. Груздева19. Он одним из первых ввел в научный оборот многие данные периодической печати и архивные материалы, освещающие революционные события в Ярославской губернии, которые стали своего рода ориентиром для многих историков, обращавшихся к данной проблеме в последующее время. Автор обратился и к таким вопросам, как динамика численности и влияние меньшевиков среди рабочих. Но поскольку эта работа посвящена вообще установлению советской власти в Ярославле, то исследованию деятельности меньшевиков места уделяется очень немного (в сравнении с общим объемом). В целом же история ярославских меньшевиков затрагивается и рассматривается автором в контексте борьбы большевиков со своими политическими противниками.
Статья К. Бухарина в сборнике «Рыбинск в революции (1917-1922)» и его же совместная с А. Назаровым брошюра , описывают процесс установления советской власти в Рыбинске, перипетии межпартийной борьбы на протяжении от февраля до октября 1917 г., а также и в начале 1918 г. Здесь автор уделяет большое внимание меньшевикам и объясняет получение ими большинства в Советах тем, что большевики не были готовы к революции и не имели общего руководства. Особое место в краеведческой литературе занимает тема Ярославского восстания 1918 г., или, как его тогда называли «Ярославского белогвардейского мятежа». Авторы статей в различных сборниках, посвященных этому событию , очень подробно, с привлечением обширного документального материала, рассказывают не только о происходившем с 6 по 21 июля, но и обо всем периоде с февраля 1917г., включая деятельность меньшевиков. Именно тогда в советскую историографию был заложен тезис об участии меньшевиков в мятеже и особом их «коварстве» в виде расхождения между словами о нейтралитете организации и действительностью, когда Савинов и Дюшен оказались среди «белогвардейских штабов». Все последующие работы по той же теме, изданные с начала 1930-х гг. и вплоть до конца 1980-х гг. шли в том же русле и не подвергали сомнению роль меньшевиков послефевральском периоде истории Ярославля . ч
Костромская часть краеведческой литературы, изданной в период 20-30-х гг., представлена работами М. Растопчиной, А. Высоцкого и А. Конокотина. Две первые брошюры - это краткие очерки революционного движения и уже в силу своего хронологического охвата (от зарождения и до утверждения власти большевиков) не могут дать подробной информации о меньшевиках, поскольку основное внимание уделяется большевикам, их борьбе за или против чего-либо. Однако, в отличие от изданий центральных, местные работы выгодно отличаются отсутствием излишних эмоций и меньшим разоблачительным пафосом.
Брошюра А. Конокотина24 освещает период 1917-1918 гг., т.е. время наиболее упорной и, одновременно наиболее яркой межпартийной борьбы. Автор провел предварительно большую работу по сбору материалов - до сих пор в Государственном архиве новейшей истории Костромской области хранится созданная им по материалам периодики и документам Совета хроника событий 1917 г. Однако наиболее интересные сведения автор приводит по 1918 г., главным образом по антибольшевистским выступлениям в Костромской губернии, к одному из которых оказались причастными меньшевики. Они сумели воспользоваться неопытностью местных властей и тяжелым продовольственным положением, «сорганизовали вокруг своих лозунгов борьбы с Советами местную интеллигенцию, офицерство, гимназистов и т.п.» . Уже знакомые обвинения меньшевиков в подобной социальной базе не имеют под собой реальных оснований - интеллигенция и прочие «непролетарские» элементы предпочитали другие политические партии, меньшевики же всегда обращались к пролетариату, который в свою очередь, поддерживал их.
Со временем выхода последних разоблачительных брошюр, приуроченных к судебному процессу «Союзного бюро ЦК РСДРП меньшевиков» и вплоть до второй половины 1960-х гг. не выходило каких-либо работ, посвященных специально меньшевикам, что было связано с утверждением в историографии сталинской трактовки истории вообще и истории РСДРП, в частности. Первой после долгого перерыва стала работа Н.В. Рубана , вышедшая в 1968 г., которая, в отличие от большинства публицистических брошюр, изданных в 20-30-е гг., основывалась на обширном фактологическом материале и была уже настоящим научным исследованием. Вместе с тем она просто не могла не носить того же идеологического отпечатка, который был заложен работами предшествующего периода. Исследование Н.В. Рубана охватывает собой период с февраля 1917 до июня 1918 г., делая небольшие экскурсы как в дореволюционную эпоху, так и в 1919-1920 гг., чтобы окончательно доказать закономерность краха партии меньшевиков и ее реформистский характер. Интересен выбор хронологических рамок, т.е. период, которым автор датирует время «краха» партии - это июня 1918 г., время изгнания меньшевиков из Советов всех уровней. Другие события, происходившие после этого рубежа, являются «окончательной агонией» РСДРП, которая уже ко времени Октябрьской революции раскололась на части и сошла на нет в численном отношении. Согласиться с этим тезисом, продиктованным идеологией, но ошибочным по своей сути, нельзя - меньшевики сохраняли свое влияние в рабочей среде, численность их сократилась незначительно, а в некоторых регионах (например, в Ярославской губернии) даже возросла.
Второй период в изучении истории меньшевистской партии был очень плодотворным - не в плане выдвижения новых идей или объективного ее рассмотрения, но из-за огромного документального материала, собранного различными авторами, значительного расширения тематики по «непролетарским» партиям вообще и, главное, из-за действительно научного подхода, пусть и скованного определенными идеологическими рамками. Жесткий политический контроль был призван следить за приверженностью исследователей уже сформулированным постулатам, но не мог вернуть публицистичность, характерную для первого этапа историографии. Высказанные прежде тезисы нуждались в иных доказательствах, помимо ярких эмоций, и этой цели служили архивные материалы, доступные, впрочем, далеко не в полном виде и отнюдь не каждому исследователю.
Именно к данному периоду относится деятельность научных симпозиумов в Калинине (середина 1970-х - конец • 1980-х гг.), как одного из самых значительных явлений в процессе изучения «непролетарских» партий России. Проводившиеся при поддержке Научного совета АН СССР по истории октябрьской революции и местного университета, ректором которого был В.В. Комин, симпозиумы эти имели своей целью не только подведение итогов разработки проблемы за прошедшее время, но и определение новых, наиболее расширенных и актуальных тем для изучения. Так, если первоначально тематика симпозиумов ограничивалась 1917 - 1920гг., то постепенно хронологические рамки значительно расширились, включив начало ХХв., послереволюционную эмиграцию и т.п. О том какую роль сыграли эти собрания историков для изучения данной проблемы, говорит уже сам состав их участников - все наиболее известные ее «разработчики» прошли школу калининских симпозиумов: Х.М. Астрахан, Л.М. Спирин, П.А. Подболотов, В.И. Миллер, СВ. Тютюкин, В.Х. Тумаринсон, В.В. Шелохаев, Д.Б. Павлов, А.А. Корников и др.
В 60-е гг. выходит и ряд исследований, изучающих политическую борьбу, политическую ситуацию в целом. Сюда относятся работы В.В. Комина, Л.М. Спирина и П.И. Соболевой27, которые рассматривают деятельность меньшевиков в общем русле истории «непролетарских партий».
В.В. Комин характеризовал меньшевистскую политику исключительно как социал-соглашательскую и социал-предательскую, которая, по его мнению, состояла в том, что «декларируя в своей программе буржуазно-демократический республиканский строй в России, они...не спешили с провозглашением этого строя, откладывали окончательное решение вопроса о государственном устройстве до Учредительного собрания»28. Кроме того, повторяет Комин и утверждения, что меньшевистская партия перестала существовать как массовая еще до октябрьской революции, и что в начале 1918 г. она окончательно лишилась социальной опоры, хотя и продолжала выступать против Советской власти.
Две работы П.И. Соболевой29 рассматривают деятельность меньшевиков через призму борьбы с ними большевиков. Автор утверждает, что меньшевики предали интересы пролетариата во имя защиты интересов буржуазии и потому уже к сентябрю-октябрю влияние партии в рабочем классе было ничтожным. По вопросу о войне меньшевики с самого начала заняли социал-шовинистсткую позицию и продолжали ее занимать после революции, всеми силами мешая заключению мира, а после подписания Брестского договора - «злобно» утверждали, что большевики продают русскую революцию. Последняя по времени издания работа того же автора30 является простым обобщением ранее вышедших монографий.
Исследование Л.М. Спирина посвящено политической составляющей в гражданской войне31. Меньшевики, по его утверждению, всегда занимали враждебную по отношению к Советской власти позицию, прилагали немало усилий, чтобы сорвать создание советских вооруженных сил. В отличие от других авторов, Спирин относит прекращение существования РСДРП как массовой партии к осени 1918 г., а не к началу того же года, а также утверждает (совершенно справедливо!) что сокращение ее численности не означало потерю всякого влияния в массах. Кроме того, автор признает и сдвиг влево, произошедший в партии меньшевиков осенью 1918 г., когда они признали Октябрьскую революцию и советский строй - как факт действительности, а не принцип, отказались от лозунга Учредительного собрания в его старом понимании и призвали к защите Советской власти от Деникина.
В 70-80-е гг. значительно увеличивается число работ, изучающих (в том или ином аспекте) историю политических партий России, хотя и в старом идеологическом русле. Новая монография В.В. Комина , представляла собой публикацию курса лекций для студентов-историков педвузов и была посвящена наиболее значимым российским политическим партиям в период 1900-1923 гг. В том, что касается истории меньшевизма, автор придерживается положений, представленных им в предыдущем исследовании, добавляя к ним материал по 1903-1917 гг. После раскола меньшевики пошли по пути создания фракции внутри партии и старались захватить руководство всей партией. Вообще, последнее обвинение было характерным для всей советской историографии - меньшевики хотели лидерства в РСДРП - это всегда ставилось им в вину, хотя внутрипартийная, фракционная борьба сама по себе заключается в этом и предполагает его своей целью.
В 1973 году выходит несколько монографий, затрагивающих, в той или иной степени, историю меньшевистской партии. Работа Х.М. Астрахана освещает деятельность политических партий в период между Февральской и Октябрьской революциями, анализирует их политическую платформу, тактику, численность и социальный состав. Меньшевики, по утверждению автора, с самого начала своей деятельности вели политику подчинения пролетариата буржуазному влиянию и потому их соглашательство в 1917 г. не является чем-то неожиданным. Астрахан отмечает, что «кризис меньшевизма сказывался не только в том, что он не имел опоры в рабочем классе, от имени которого выступал. Ко времени объединительного съезда стало очевидно, что масса членов продолжает числиться в списках меньшевистских организаций лишь фиктивно»34. Данное положение было характерно не только для меньшевиков, но и для других партий к концу лета - началу осени 1917 г., поскольку большинство людей разочаровались в партиях и в революции вообще, т.к. ситуация в стране отнюдь не улучшилась.
Работы Т.А. Сивохиной и К.В. Гусева посвящены деятельности социалистов в годы гражданской войны. Если К.В. Гусев35 в своем исследовании останавливается на истории начального ее этапа, т.е. «демократической контрреволюции», большее внимание здесь уделяется эсерам, поскольку меньшевики фактически лишь один раз вошли в антибольшевистское правительство (И.М. Майский ), то Т.А. Сивохина рассматривает традиционную «борьбу большевиков с мелкобуржуазной оппозицией» в период конца 1917-1918гг. По мнению автора, это изгнание меньшевиков из Советов стало прямым результатом контрреволюционной политической линии, осуществлявшейся ими: сначала они пытались добиться большинства в Советах (весной 1918 г.), но поскольку это не удалось, то они решили скрыться под флагом беспартийности и повели агитацию за «рабочие конференции». При этом ни словом не упоминается почему меньшевики не получили большинства рямом подкупе избирателей со стороны большевиков.
Монография СВ. Тютюкина37 об идейной борьбе в рабочем движении России в годы I мировой войны основное внимание уделяют трем процессам, тесно связанным между собой: это выработка теоретических положений идеологами революционных партий; деятельность этих партий по распространению своих взглядов в рабочей среде, а также усвоение пролетариатом всех этих лозунгов и теорий. Автор подробно рассматривает весь спектр меньшевистских воззрений на войну и задачи, которые встали с ее началом перед пролетариатом вообще и РСДРП в частности. В целом же борьба между большевиками и меньшевиками рассматривается Тютюкиным как столкновение идеологии пролетарской и идеологии мелкобуржуазной: все ошибки, колебания и соглашательство меньшевиков объясняются природой их идеологии. Монография Тютюкина впервые столь подробно исследует историю меньшевизма в годы первой мировой войны и объясняет главенство меньшевиков после Февраля их участием в работе военно-промышленных комитетов.
П.А. Подболотов, в отличие от других авторов, изучавший деятельность «непролетарских партий» в период 1917-1918-1920 гг., рассматривает период после окончания гражданской войны (1921-26 гг.) . Таким образом, прямо опровергались выводы ряда исследователей о том, что меньшевизм, как политическая сила исчезает сразу после Октябрьской революции. Автор говорит, что с меньшевистским влиянием в Советах и профсоюзах власти окончательно справляются в 1922 г. Такое положение объясняется им «промежуточной» позицией меньшевиков и используемой социалистической фразеологией, что очень сильно влияло на наиболее отсталую часть трудящихся, бывшую их основной опорой.
В своей новой монографии СВ. Тютюкин39 вновь обратился к истории идейной борьбы в рабочем движении, на этот раз во время революции 1905-1907 гг. В центре работы находится политический диалог Ленина и Плеханова, олицетворяющих собой большевистскую и меньшевистскую концепции революции в России. Детально проанализировав все работы Плеханова данного периода, автор приходит к выводу, что тот практически в одиночку создал меньшевистскую концепцию и, будучи крупнейшим теоретиком меньшевизма, всегда оставался в нем одинок, пользуясь общим уважением, но, не имея большого числа сторонников.
Две небольшие по объему, но весьма важные по своему значению статьи В.И. Миллера40 также выходят в 80-е гг. в них автор обращается к таким проблемам, как численность меньшевистских организаций по отдельным регионам и по стране в целом, причем последнюю он сопоставил с численностью большевистской партии. Впервые в отечественной историографии Миллер делает вывод, что в 1917 году, и даже в декабре, численность меньшевиков существенно не сократилась и вполне сравнима с данными о численном составе большевиков. Приводит он и подробные цифры по местным организациям меньшевиков в сравнительной динамике от августа до декабря 1917 г., из которых следует, что сокращение численности меньшевиков затронуло лишь отдельные организации, тогда как в других цифры, напротив, возросли. Попыткой подвести итог изучения истории «непролетарских» партий стала коллективная монография «Непролетарские партии России: Урок истории», авторами которой стали такие известные «разработчики» этой темы, как В.В. Комин, Л.М. Спирин, СВ. Тютюкин и др. Она впервые изучает возникновение и деятельность политических партий как единый процесс, большое внимание уделяет внутрипартийной жизни, что прежде почти не изучалось. С другой стороны, утверждается, что меньшевики не смогли повести за собой рабочих ни в одном из важнейших эпизодов, а в качестве одной из причин поражения партии называется бессилие ее лидеров «перед объективным историческим процессом, не укладывавшимся в их субъективистские и догматические схемы»41. Таким образом, данная монография действительно стала итогом предшествующего изучения «непролетарских» партий, поскольку она повторила все основные схемы старой советской историографии и, в то же время наметила направления для новых исследований, которые стали появляться уже в 90-е гг.
Совместная работа П.А. Подболотова и Л.М. Спирина42 стала второй после вышедшей за 20 лет до нее монографии Н.В. Рубана, посвященной специально меньшевикам. Исследование охватывает период с октября 1917 г. (включая расстановку классовых и политических сил накануне революции) до второй половины 20-х гг., т.е. времени окончательной ликвидации меньшевистской партии. Главное, что выгодно отличает данную работу от других - это широкое использование местных материалов (по Ярославской, Костромской, Московской, Владимирской и другим губерниям Центральной России), тогда как прежде сведения о партийных организациях меньшевиков в провинции почти не попадали в поле зрения исследователей. Авторы утверждают, что меньшевики, не смотря на то, что были второй по численности и степени влияния партией из «мелкобуржуазных», всегда имели идеологическую гегемонию. Повторяются здесь и традиционные обвинения в том, что меньшевики вели контрреволюционную работу среди рабочего класса, выдавая себя за выразителей его интересов.
Сборник статей «Непролетарские партии России в трех революциях» представляет (за небольшим исключением) работы по дооктябрьскому периоду истории политических партий. Раздел, посвященный меньшевистским организациям, содержит статьи А.А. Литвина, И.И. Тагирова - о работе меньшевиков в Поволжье в 1905-1907 гг. и в 1917 г., а также Г.И. Ильящук, М.Ф. Юрий, П.Е. Любарова и других43 - по проблемам общей истории меньшевизма. Так же, как и предшествующие работы, они написаны в рамках, определенных еще трудами В.И. Ленина о мелкобуржуазной природе меньшевизма, о стремлении помешать деятельности большевиков и захватить власть в местных партийных комитетах и т.п. Однако здесь, как и в двух книгах, названных выше, четко проявляется еще одна положительная тенденция - освобождение от излишней эмоциональности определений, характерных для работ, изданных в более раннее время, вроде «злобные заявления», «клеветнические измышления» и т.п.
Помимо специальных исследований по истории политических партий, большое количество сведений о деятельности меньшевиков и ее оценка содержатся в работах общего характера и монографиях, посвященных какому-либо одному сюжету из истории революций 1917г. В работах О.Н. Знаменского и Е.А. Скрипилева44 об Учредительном собрании, наряду с правовыми и организационными вопросами созыва этого представительского органа, рассматриваются и проблемы места «учредиловки» в программах политических партий. Относительно меньшевиков оба исследователя подчеркивают важность, которую они придавали Учредительному собранию, откладывая до него все возможные реформы, особенно земельную; в попытках предупреждения самочинных действий крестьянства меньшевики, защищая лозунг собрания, проводят контрреволюционные мероприятия.
Выходит в 1950-e-l 980-е гг. и большое количество литературы краеведческого характера. Здесь, прежде всего, необходимо отметить изданные к 50-ти летнему юбилею Октябрьской революции «Очерки истории...местных организаций КПСС45, имевшие общее оформление и общий план изложения материала: от возникновения первых социал-демократических кружков до современного им состояния дел в партии. Написанные в полном соответствии с господствовавшими тогда схемами исторического развития, они упоминают меньшевиков только лишь тогда, когда это необходимо, а именно - в контексте борьбы большевиков сначала за единство партии, а затем - за победу и утверждение Советской власти. Характерны для своего времени и обвинения местных меньшевиков в оппортунизме, неправильной оценке перспектив революции, попытках подчинить себе партийные организации. Почти совсем не уделяется внимания деятельности самостоятельных меньшевистских групп.
В 1985 г. вышли «Очерки по истории Ярославской организации КПСС (1883-1937)»46, представляющие собой не просто переиздание старых «Очерков», но более подробное, уточненное исследование, гораздо больше внимания уделяющее меньшевикам, хотя и повторяющее все старые оценки. Однако здесь авторы уже говорят о существовавших в губернии меньшевистских группах и определенных успехах их деятельности не только после Февральской революции, как это было прежде, но и в предреволюционный период.
Наибольшее число краеведческих работ, выходивших в это время, посвящены 1917 году и борьбе большевиков за установление Советской власти. Наиболее детально рассматривают этот процесс работы П. Козлова и Н. Резвого по Ярославской губернии и Л.А. Помбрака и М.И. Синяжникова 25 по Костромской. Ярославские авторы47 уделяют большое внимание деятельности ярославских меньшевиков, их противостоянию с большевиками, практическим шагам в деле руководства Советом и городской думой в 1917 г. Кроме того, подробно анализируются итоги выборов в городские думы и в Учредительное собрание, причем делается вывод, что они не отражали расстановку классовых сил в стране. Работа костромских авторов, как это видно из ее названия48, преимущественное внимание уделяет деятельности большевиков, рассматривая меньшевистскую политику только в моментах ее противоречий с большевистской - создание объединенной организации, разногласия и раскол в ней; столкновения в Совете по вопросам о введении 8-ми часового рабочего дня, проблемам войны и мира, поддержки «Займа Свободы» и т.д. Все меньшевистские мероприятия, по оценке авторов, были направлены на конфронтацию с большевиками и имели своей целью захват руководства пролетарскими массами для их подчинения буржуазии.
Отдельным сюжетам истории 1917 года посвящены работы Ю.Н. Аврамиди49, О. Сурковой и Е. Румянцевой50, В.П. Федюка51, Г.П. Аннина32, П.И. Козлова53 и других авторов. При общей направленности в сторону изучения большевистской истории, меньшевики также занимают в них определенное место: их предвыборная кампания, существование в рамках объединенных организаций, агитация в солдатских массах, политика по примирению рабочих и предпринимателей и т.д. Данные исследования способствовали накоплению фактологического материала по истории местных меньшевистских организаций.
Диссертация Л.А. Бухарина54 была написана в 1985 г. и носила традиционное для того времени название, но зато она полностью посвящена Ярославской губернии. Автор диссертационного исследования рассматривает деятельность меньшевиков вместе с деятельностью других «буржуазных и мелкобуржуазных»партий, при этом оценки, сделанные в духе традиционной советской историографии, отнюдь не умаляют значение собранного фактологического материала.
При освещении событий начала XX в. - возникновения областных социал-демократических организаций - «Северного рабочего союза» и Северного комитета РСДРП авторы были гораздо менее тенденциозны. Объясняется это прежде всего тем, что вплоть до начала первой русской революции противоречия между меньшевиками и большевиками, обнаружившиеся совсем недавно, не носили решающего характера, а влияние меньшевиков не распространилось пока на район деятельности этих областных организаций. Отсюда и более мягкие оценки «заблуждавшихся» деятелей, вроде В.А. Носкова.
Первая книга о «Северном рабочем союзе» принадлежит перу одного из его организаторов - О.А. Баренцевой55. Не смотря на то, что автор лично участвовала в некоторых описываемых ею событиях, основу книги составили архивные и уже опубликованные источники. В целом работа характеризует положение в РСДРП и в ее партийных организациях Костромской, Ярославской и других губерниях в начале XX в. По оценке автора создание «Союза» - это попытка преодолеть в работе местных организаций «кустарничество, тормозившее дело их идейного и организационного сплочения на принципах революционного марксизма»56.
Монография А.И. Середы также освещает историю возникновения и деятельности «Северного рабочего союза» и созданного на его основе Северного комитета РСДРП, но через призму роли Ленина и «Искры» в этом процессе. Отсюда - большое внимание, уделяемое автором непосредственно деятельности руководства РСДРП, установлению его связей с местными организациями, проблемам и принципам строительства партии в целом. Рассмотрев деятельность всех местных групп входивших в район деятельности «Северного рабочего союза» и Северного комитета, исследователь делает вывод о том, что меньшевики никогда не имели здесь серьезного влияния и не существовало никаких параллельных меньшевистских комитетов и групп - как до, так и во время революции 1905-1907 гг.
События первой русской революции нашли свое отражение в работах П.Н. Дружинина, И.Е. Пахомова, А Ж Белова. П.Н. Дружинин58 исследует движение, деятельность социал-демократов, причем среди последних он числит только лишь большевиков, о меньшевиках же упоминаний практически нет (мы имеем в виду упоминания об их практической деятельности, а не идеологические отступления о влиянии соглашательских элементов). Смысл всего, что сказано о меньшевиках можно выразить одной фразой - «меньшевики в Ярославле были слабой группой».
Исследования И.Е. Пахомова и A.M. Белова59 освещают деятельность костромских большевиков в годы революции и работу Костромского Совета в 1905 г. Здесь, как и в других краеведческих исследованиях, изданных в это время, главное внимание уделяется большевикам и только им одним. Разумеется, меньшевики в Костроме никогда не имели серьезного влияния, и этим отчасти объясняется молчание авторов, однако такое тотальное игнорирование оставалось результатом идеологических схем, господствовавших в советской историографии.
Примером почти такого же отношения к меньшевикам является исследование М.И. Синяжникова60 охватывающее собой период между двумя революциями - 1907-1916 гг. Однако теперь автор уже признает наличие в Костромской организации РСДРП меньшевиков. По его утверждению меньшевики появляются здесь в 1910-1912 гг., когда бывшие участники революции 1905-1907 гг., - Дьяконов, Воробьев, Барабанов и др. переходят на меньшевистские позиции, но все же остаются в составе Комитета (как А.Н. Дьяконов), поскольку являются партийцами, а не ликвидаторами. Меньшевики, справедливо отмечает автор, имели гораздо меньшее влияние в среде костромского пролетариата, чем большевики.
В целом период 1950-х - середины 1980-х гг. продолжал традиции, заложенные в предшествующее время, сохраняя в качестве ведущих тезисы о фальсификации марксизма меньшевиками и о рабочей аристократии как главной их опоре в рабочем движении, а также о «первородном грехе» меньшевизма - его принципе организационного построения партии как показателе «изначальной контрреволюционности».
Наиболее благоприятные условия для изучения истории политических партий создаются в 90-е гг., когда упраздняется политическая цензура, постепенно открываются и становятся доступными исследователю закрытые прежде архивы, снимаются запреты на работу исследователей за рубежом. Разумеется, что сразу не могли появиться серьезные научные труды - в начале 90-х гг. выходят главным образом публицистические статьи; монографии, подготовленные в период перестройки и имеющие в себе ряд новых положений; начинают появляться и статьи, принадлежащие перу историков, а не журналистов, но сравнительно небольшого объема.
Рубежным явлением здесь стала публикация в «Огоньке» небольшого очерка В. Костикова \ посвященного Ю.О. Мартову и его взаимоотношениям с Лениным. После этого на страницах и региональной, и центральной прессы появляется много статей о меньшевиках вообще и об их лидерах в частности . В отличие от исследовании предшествующего периода, они рассматривают деятельность меньшевиков без заведомой предвзятости, более того, обращают внимание читателей на то, что в трудах меньшевистских лидеров и партийных установках были гораздо более логичные и демократические идеи, чем у большевиков.
В 1992 г. вышла монография А.П. Логунова о социал-демократии России в годы первой русской революции63, где автор рассматривает процесс становления и эволюции социал-демократических воззрений в России в конце XIX - начале XX в. и дает развернутую характеристику основным течениям российского марксизма, их попыткам выделить и осмыслить узловые проблемы развития страны, определить способы и методы радикального переустройства общественной жизни. Работа Логунова стала одной из первых монографий, рассматривающих оба течения социал демократии на равных, без предвзятости и типичных обвинений. Вместе с тем здесь отчетливо ощущается «рубежность» исследования между советской и российской историографией - главный упор делается не на практическую деятельность, а на развитие теоретических взглядов социал-демократов. Автор приходит к выводу, что оба пути - меньшевистский и большевистский равно имели права на существование, хотя и вели классический социал-демократизм к внутреннему кризису, отчетливо выразившемуся к началу I мировой войны.
В 90-е гг. получает широкое распространение жанр исторической портретистики и своих биографов находят многие меньшевики из числа ведущих деятелей РСДРП. Наибольшее число работ посвящено Ю.О. Мартову64. Особенно здесь необходимо отметить монографию И.Х. Урилова, которая стала первой в отечественной историографии книгой о Ю.О. Мартове. Монография содержит богатый материал о деятельности РСДРП и ее вождей в идейно-политической области, вводит в научный оборот новые материалы о деятельности Мартова и меньшевиков. Автор рассматривает Мартова, как одного из ведущих марксизма и противопоставляет его личные качества методам борьбы Ленина и Троцкого.
Деятельности П.Б. Аксельрода посвятили свои работы П.Ю. Савельев и А.П. Ненароков65, причем последний, в своей монографии оценивает Аксельрода как одного из самых последовательных российских социал демократов, остававшегося таким и в эмиграции. Наряду с богатым фактологическим материалом о жизни Аксельрода, его становлением как политического деятеля, автор обращает особое внимание на его политические взгляды по вопросам русской революции, большевизма, взаимоотношений с другими меньшевиками.
СВ. Тютюкин прежде уже обращался в своих исследованиях к деятельности Г.В. Плеханова, но тогда основное внимание он обращал на его теоретические взгляды по проблемам, поднятым революцией 1905-1907 гг. Новая монография этого автора66 оценивает Плеханова уже не только как теоретика меньшевизма, но и как политика и человека. То особое уважение, которым он пользовался не только среди своих друзей и товарищей по партии, но и среди политических противников, заставляет понять всю неординарность, но в то же время и трагедию Плеханова, всегда остававшегося в одиночестве в партии, ведущим теоретиком которой он был.
«Записки о революции» Н.Н. Суханова всегда использовались авторами, пишущими историю 1917 года, однако личность того, кто создал эти воспоминания, долгое время не привлекала внимания исследователей. Лишь в 1991 г. при переиздании «Записок» вышла работа А.А. Корникова , послужившая предисловием к этому источнику, где впервые подробно рассказывалось о личности его автора. Несколькими годами позже вышла монография того же исследователя68, посвященная Н.Н. Суханову, в которой автор представил его не только как человека и политика, но и как мемуариста, т.е. дал подробнейшую характеристику «Записок о революции» как исторического источника.
Помимо уже названных меньшевистских деятелей, выходят и работы о менее известных меньшевиках - сестре Мартова и супруге Ф. Дана - Лидии тт 69 Дан , ведущем теоретике меньшевизма по аграрному вопросу - П.П. Маслове70 и др.
Особо выделяется в историографии книга 3. Галили «Лидеры меньшевиков русской революции» . Здесь портреты лидеров меньшевизма представлены на фоне событий революций в России, при этом центральное место занимает проблема пересмотра меньшевиками своих прежних, берущих начало еще в 1905 г. взглядов на участие в правительственной власти после свержения самодержавия. Автор раскрывает роль отдельных личностей при выработки стратегии и тактики партии. Летом и осенью 1917 г. меньшевики не проявили необходимой гибкости, самокритичности, способности к корректировке своих взглядов в соответствии с быстро меняющейся политической обстановкой в стране. Закономерным итогом этой кризисной ситуации стал Октябрь. Как пишет 3. Галили «в России в конце 1917 года общественный идеал меньшевизма, сочетающий социальную справедливость с плюралистической демократией, был действительно невозможен» . Состояние изученности истории политических партий России, достигнутое к тому времени историографией (с учетом старых достижений и новых оценок) позволило создать учебник для студентов ВУЗов73, авторский коллектив которого составили наиболее известные специалисты по истории политических партий - СВ. Тютюкин, Д.Б. Павлов, В.В. Шелохаев и др. здесь, наряду с рассмотрением истории важнейших политических партий России, представленной в рамках двух этапов - многопартийности и установления однопартийной власти, уделяется значительное внимание и теоретико-методологическим аспектам, как то: понятие политической партии, классификация и периодизация истории партий и т.д.
Историко-документальные очерки, предваряющие каждый том сборника документов «Меньшевики в 1917 году», «Меньшевики в Советской России», принадлежащие перу 3. Галили, А. Ненарокова, Л. Хеймсона, Д. Павлова, У. Розенберга - по отдельности и в соавторстве, ценны и сами по себе, даже без следующих за ними документов. Эти статьи являются первым использованием публикуемых материалов и освещают основные проблемы истории меньшевистской партии указанного периода: численный рост и увеличение политического влияния в первой половине 1917 года74; намечающийся кризис в партии и попытки преодолеть раздробленность летом75; усиливающийся партийный раскол и процесс поиска организационных начал формирования ответственного правительства, его взаимодействие с Предпарламентом76; осознание кризисности коалиционной политики и смену партийного курса уже в новых условиях, сложившихся после захвата власти большевиками77; существование в полулегальном виде в рамках большевистского режима и попытки сопротивления ему78; стремление партии выжить в условиях репрессий властей и в то же время попытки «вписаться» в советскую систему путем ее признания и отказа от ряда старых лозунгов79.
Проблеме несостоявшегося консенсуса между большевиками и меньшевиками посвящена монография В.Х. Тумаринсона . В свете этой основной проблемы автор рассматривает отношения между большевиками и меньшевиками на всем протяжении их совместного существования. По мнению автора, консенсусу между двумя течениями российской социал-демократии не суждено было состояться. Главная причина этого лежит в принципиальных расхождениях меньшевиков и большевиков по проблеме развития революции в России, когда меньшевики ратовали за переход к социализму мирным, ненасильственным, демократическим путем, а большевики были готовы взять власть и вооруженнымЭти расхождения и определили историю несостоявшегося консенсуса, а в конечном счете - и исторические судьбы обоих направлений.
Много сделал для изучения истории меньшевизма В.И. Миллер. Кроме уже упоминавшихся работ, изданных им в 80-е гг., в 90-е он принимал участие в издании сборника «Меньшевики в 1917 году», где в первом томе опубликована его статья. Он первым из исследователей опубликовал отрывки из протоколов Чрезвычайного съезда (1917) РСДРП, а также способствовал популяризации истории меньшевизма, издав свои статьи в журнале «Свободная мысль» и газете «Дело»81. В оценке Миллера то, что обычно считалось свидетельством слабости меньшевистской партии, т.е. наличие в ней большого числа различных течений, является положительным моментом, поскольку это обстоятельство способствовало быстрому росту ее организаций, в которых объединялись люди разной политической ориентации. В 1997 г. была издана его книга, включающая в себя все работы, созданные им в последние годы жизни, а также научный доклад, подготовленный для защиты докторской диссертации на тему «Революция в России. 1917-1918 гг. Проблемы изучения»82.
Совместное исследование СВ. Тютюкина и В.В. Шелохаева83 охватывает собой период от начала первой русской революции до февраля 1917 г., освещая как общий ход событий, так и выработку меньшевистского курса в революции, отношение обеих частей РСДРП к возможности легальной деятельности в Государственной думе, участия в массовых демократических организациях, а также «испытание войной», которое пришлось преодолеть партии. По мнению авторов за этот период марксисты накопили большой опыт легальной и нелегальной работы в массах, а также на думской трибуне; увеличили свой авторитет в глазах рабочих. При этом они отмечают, что успехи эти могли бы быть и гораздо большими, равно как и достижения в теоретической области.
Статья В.А. Клокова о меньшевиках на выборах в городские Советы весной 1918 г.84 поднимает прежде не рассматривавшуюся проблему, поскольку в большинстве Советов Центральной России меньшевики одержали победу, чего не признавала советская историография. Автор подробно рассказывает о том, каким образом проходили перевыборы Советов в Ярославском, Костромском и других Советах, а также и о том, какими способами большевики преодолевали сложившееся положение. Вывод исследователя - меньшевики не смогли возглавить Советы только потому, что большевики не позволили им это, применяя все меры, вплоть до вооруженной силы.
Работы А.Л. Литвина и Н.Б. Богдановой85 посвящены заключительному аккорду в жизни РСДРП - судебному процессу, организованному над теми меньшевиками, кто не стремился обелить себя перед властями (как И.М. Майский) и не порывал с бывшими товарищами по партии. По мнению А.Л. Литвина, процесс «Союзного бюро» находился в рамках общего курса расправы с «буржуазными специалистами», которых обвиняли во всех просчетах в экономике и других сферах. На самом же деле в СССР не существовало и не возрождалось меньшевистской организации, возможно был лишь т.н. «Салон у Суханова», где собирались друзья (конечно, из бывших меньшевиков) и иногда обсуждали положение дел в стране. Н.Б. Богданова особое внимание уделяет Н.Н. Суханову и В.К. Икову, осужденных по этому процессу: их показаниям, поведению в тюрьме и т.п., т.к. считает (и не без основания) их главными обвиняемыми. Дает автор и обзор деятельности меньшевиков после Октября 1917 г., цель которого -также доказать, что к 1931 г. меньшевики не могли иметь никакой реально действующей организации.
Исследование И.Х. Урилова задумано как глобальная история социал-демократической (меньшевистской) партии, каковой пока что не существует. На данный момент вышло два ее тома, посвященные источниковедческим и историографическим проблемам, тогда как предполагается, что данное издание составит четыре тома. Изданные книги являются первым источниковедческим и историографическим исследованием социал-демократических документов и литературы о меньшевизме. Автор предлагает свою классификацию документов и методику определения их подлинности и достоверности, дает не только общую характеристику, но и подробнейший анализ архивных и опубликованных документов, а также мемуарной литературы, периодики и эпистолярного наследия меньшевиков. Историографическая часть исследования рассматривает данную проблему в двух направлениях - собственно социал-демократическая, меньшевистская историография, ее формирование и развитие в эмиграции, а также советская интерпретация истории российской социал-демократии и современная ее трактовка.
Среди всех исследований необходимо отметить ряд работ, исследующих эволюцию теоретических взглядов меньшевиков. Так, статья Б.М. Шевырина от и Л.И. Розенберга подробно рассматривает экономическую компоненту меньшевистской программы: «муниципализацию» земли, оценку столыпинской аграрной реформы, трактовку империализма. М.А. Реброва88 обращается к попыткам меньшевиков (уже в эмиграции) разработать альтернативную программу решения национальной проблемы в стране, где поддерживали федеративное устройство СССР считая его единственной возможностью ликвидировать угрозу гражданской войны на национальной почве, хотя сами предпочитали идею культурно-национальной автономии.
Статья Н.В. Работяжева и А.Э. Яшлавского дает обзор идейной эволюции меньшевизма, при этом особое внимание уделяется политическим программам и концепциям, выработанным меньшевиками в эмиграции и сравниваются позиции правых и левых меньшевиков. Программа, созданная РСДРП в эмиграции окончательно сблизила ее с западноевропейской социал-демократией - таков главный вывод авторов.
Из исследований, прямо не рассматривающих историю меньшевистской партии, но так или иначе ее затрагивающих, особо выделяются монографии Г.И. Злоказова о деятельности меньшевистско-эсеровского ВЦИК Советов в 1917 г. и Л.Г. Протасова - об Учредительном собрании.
Изучив деятельность ВЦИК Советов, избранного на I съезде Советов в июне 1917 г., Г.И. Злоказов90 приходит к выводу, что и при деятелях «советской демократии», и при большевиках, Советы не смогли по-настоящему развернуть свои творческие возможности. Однако был в деятельности ВЦИК I созыва главный положительный момент, отличавший его от ВЦИК последующих созывов - это самостоятельность, которая была потом утрачена. Главную причину поражения ВЦИК автор видит в проводимой им политике «золотой середины», неиспользовании шансов на создание парламентской демократической республики и революционно-демократического правительства с широким представительством.
Л.Г. Протасов91, рассматривая позицию меньшевиков по вопросу об Учредительном собрании отмечает, что после Февраля именно по их настоянию в программу новообразованного правительства был внесен пункт об Учредительном собрании. На всем протяжении 1917 г. меньшевики проводили принцип «непредрешения» каких-либо проблем до созыва собрания, которое одно может дать справедливый мир, обуздать анархию и контрреволюцию, предоставить землю крестьянству.
Из краеведческой литературы, вышедшей в 90-е гг. также выделяются работы, посвященные судьбам местных меньшевистских деятелей. Здесь это является полным новшеством, поскольку прежде подобная тематика даже не поднималась на региональном уровне (об общепартийных лидерах сведения найти еще можно: о Г.В. Плеханове, начальном периоде деятельности Ю.О. Мартова - до раскола с Лениным). Статьи Г.П. Федюк, В. Мясникова о наиболее известных деятелей местной меньшевистской организации - И.Т. Савинове, С.А. Суворове, Б.В. Дюшене, П.А. Богданове-Хорошеве92 впервые дают читателю сведения не о меньшевиках - «предателях интересов рабочего класса» в целом, а персонифицируют историю, находясь в рамках общей тенденции популярности жанра исторической портретистики.
Еще одним направлением краеведческой историографии, связанным с деятельностью меньшевиков, стал пересмотр оценок и характеристик события, прежде называвшегося «ярославский белогвардейский мятеж». Здесь главная заслуга принадлежит В.Н. Козлякову, который выявил и частично опубликовал большой комплекс документов по данной теме, а также издал ряд соответствующих работ93, где, в числе прочего, проясняется и роль ярославских меньшевиков в событиях 6-21 июля 1918 г., которая оказалась совсем иной, чем ее трактовала советская историография.
Среди работ, изданных в Костроме, отметим одну небольшую статью, опубликованную еще в 1990-м году. Ее появление было непосредственно связано с впечатлением, произведенным уже упоминавшимся здесь очерком В. Костикова о Ю.О. Мартове. Дело в том, что в нем был приведен факт о победе меньшевиков на выборах в городской Совет Костромы весной 1918 г., поэтому в местной газете появилось соответствующее разъяснение, данное еще в старом духе - о «подрывной деятельности» меньшевиков, но все же признающее факт их победы94.
Изменения, произошедшие в отечественной исторической науке в 90-е гг. можно без преувеличения назвать революционными, причем в наибольшей степени это относится к изучаемой нами теме. Именно в последнее десятилетие были пересмотрены концепции и оценки официальной советской историографии, прежде строго подчиненные идеологии. Меньшевики перестали считаться «отступниками от марксизма» и стали рассматриваться как русский вариант социал-демократической партии европейского образца, который в иных условиях имел бы немало шансов на успех.
С открытием архивов совсем по-другому зазвучала тема послеоктябрьского меньшевизма. Если прежде исследователи рассматривали ее с точки зрения антисоветских выступлений меньшевиков, то теперь ракурс переместился на то, чем вызывались такие выступления, т.е. на такие мероприятия большевиков, как разгон Советов, аресты и расстрелы социалистов и т.п. Необходимо особо отметить, что здесь вновь возможна излишняя эмоциональность, схожая с той, которая присутствовала в советской историографии, но противоположная ей по знаку. Поэтому для большей объективности нужно, на наш взгляд, совместить эти две картины, что в основном и пытаются делать современные историки меньшевизма. В целом современная историография данной проблемы уже преодолела существовавшие прежде трудности в виде советского умолчания и первоначальной постсоветской смены знаков «плюс» и «минус». Показателем этого являются те грандиозные публикаторские проекты, речь о которых пойдет чуть ниже, а также возросшее количество диссертационных исследований, посвященных истории меньшевистской партии, выполненных главным образом в 90-е гг., в которых рассматриваются как история местных меньшевистских организаций в разные периоды их существования95, так и проблемы теоретического плана9, а также историография меньшевизма97.
В отличие от отечественной историографии, которая долгое время была подчинена идеологии, а затем резко от нее освободилась, в развитии историографии зарубежной не было подобных скачков и поворотов. Здесь гораздо раньше, чем у нас начинают появляться работы, посвященные деятелям меньшевистской партии. Так, например, И. Гетцлер в своей книге
Меньшевики в период совместной работы с большевиками (1903-1913)
Общеизвестно, что разделение российских социал-демократов на меньшевиков и большевиков произошло на II съезде РСДРП. Разделение это казалось тогдашним участникам съезда и всем в ближайших сферах случайностью, которая не имеет решающего значения и которую впоследствии можно будет легко преодолеть. Так, Мартов, анализируя итоги съезда, писал в ноябре 1903 г., что разногласия, проявившиеся там, не выходили за пределы решения организационных проблем, а по всем основным вопросам партийной программы и тактики существует полное единогласие. Признавая, что данные противоречия внесли в единую дотоле среду разделение, которое и в дальнейшем будет напоминать о себе, Мартов выражал надежду, что созданные рамки общепартийной организации позволят партии свободно развиваться, не нарушая ее единства «...съездом заложены основания для выработки той централизованной партийной организации, без которой партия не может выполнить поставленных ею широких задач. И, исходя от результатов второго съезда, партия должна в своей организационной работе доделать то, что не было закончено, переделать то, что сделано неладно»139.
Как мы знаем, в дальнейшем «доделано и переделано» было немало, но привело это все к тому, что внутри РСДРП фактически сложились две различных партии, отличающиеся друг от друга уже самим характером своей организации: одна - жестко централизованная, а другая - стремящаяся к демократизму. Однако эти две «партии» существовали в эмигрантских кругах, в России же внутреннего деления членов социал-демократических организаций на меньшевиков и большевиков долгое время не существовало.
Написанные уже в советское время воспоминания партийных деятелей в определенной степени лукавят, приписывая тому или иному из местных социал-демократов меньшевистские взгляды на начальном этапе существования фракционного деления. Как правило, они основываются на том, к какому из течений в РСДРП примыкал человек на более позднем этапе, и проецируют эту принадлежность на всю его деятельность.
Между тем, в большинстве провинциальных организаций РСДРП (конечно, не таких крупных, как столичные) реальное разделение на меньшевиков и большевиков начинает проявляться в большей или меньшей степени лишь после революции 1905-1907 гг., а закрепляется - в годы первой мировой войны, когда разногласия между большевиками и меньшевиками перестали быть чем-то преодолимым. Однако и тогда продолжало существовать их сотрудничество в местных организациях, сотрудничество, основанное в значительной степени на том, что сторонники обеих фракций РСДРП представляли собой единый социальный тип. Для доказательства этого тезиса приведем следующие факты.
Прежде, чем приступить к рассмотрению этого вопроса, необходимо отметить ряд особенностей, относящихся к используемому источниковому материалу. Во-первых, обработанные нами материалы Ярославского- и-Костромского жандармских управлений не всегда позволяют четко дифференцировать социал-демократов по фракционной принадлежности, поэтому зачастую речь о них будет идти без подобного разделения. Во-вторых, возраст участников революционного движения привязан ко времени их ареста и составления анкет, поэтому получается средний возраст задержанного социал-демократа. В-третьих, сведения об образовании зачастую не включались в полицейские данные - подобные материалы есть только о 43, 3 % социал-демократов.
Оценка революции и проблемы партийного строительства
Давно уже стала обыденной фраза о том, что Февральская революция стала неожиданностью для всех сторон - и в этом единогласно сходятся свидетельства ее очевидцев и участников. Так, видный меньшевик -интернационалист О.А. Ерманский утверждает: « В начале 1917 года общее положение казалось мало изменившимся, неудачи русской армии на фронте, правда, все учащались, но мы к ним уже привыкли. Плохо было продовольственное положение, но и этому не придавали решающего значения. Вообще, ни я, ни, как мне известно, кто-либо другой не предвидели непосредственно предстоящих грандиозных политических событий» .
Ерманскому вторит и Н.Н. Суханов: «Ни одна партия не готовилась к великому перевороту. Все мечтали, раздумывали, предчувствовали, «ощущали»... Революция! - это слишком невероятно. Революция! - это, как всем известно, не действительность, а только мечта. Мечта поколений, долгих трудных десятилетий... »221.
«Великая, бескровная» явно начиналась как обычные уличные беспорядки, какие «происходили перед глазами современников уже многие десятки раз»222. Единственным отличием от этих беспорядков была нерешительность, более того - прямое бездействие властей, которые прежде не страдали таким пороком. Однако именно этот фактор стал решающим в процессе перерастания «беспорядков» в революцию. «Если бы одна какая-нибудь воинская часть начала в центре города организованные действия против уличных толп, там ... водворился бы «порядок», а затем власти могли бы тем же путем ликвидировать рабочее выступление и в других частях города» .
События в Петрограде развивались слишком быстро для того, чтобы какая-либо партия могла своевременно среагировать и дать руководящие указания своим организациям. Все, абсолютно все лидеры политических партий России (и меньшевиков в том числе), которые не находились в эмиграции, могли лишь «плыть по течению» следом за общим революционным движением. «Мысль не успевает за действительностью»224, - признавал М.И. Скобелев на заседании Государственной думы 23 февраля. За действительностью успевать было невозможно, оставалось лишь анализировать текущие события и признать их революцией. Отречение Николая II и заключение соглашения между сформированным Временным правительством (чисто буржуазным по составу, как то и предполагали меньшевики) и Советом, политически завершили Революцию как переворот и подвели ее к новой фазе. Если первое из этих событий закрепило в сознании огромного большинства обывательской массы мысль об окончательной ликвидации монархии, то второе заложило основы «нового порядка», открыло возможности для движения страны по демократическому пути.
Меньшевики в первые месяцы Советской власти
Свержение Временного правительства и приход к власти большевиков поставили в оппозицию к последним все прочие политические партии. Однако в самом трудном положении оказались, на наш взгляд, представители умеренных социалистов - меньшевики и эсеры.
Сами меньшевики, как и многие другие, первоначально не предполагали, что большевики смогут самостоятельно, только силами своей партии, справиться со сложнейшей ситуацией в стране, которая, по их мнению, еще не была готова к социалистическим преобразованиям. Меньшевик-интернационалист О.А. Ерманский писал: «К самому предстоящему, а затем и ставшему фактом перевороту 25 октября...я, по тогдашним моим взглядам и настроениям, не мог отнестись иначе, как отрицательно. В лозунгах, тогда выброшенных большевиками, я усм/привал оппортунистическое приспособление к иллюзиям политически неискушенных пролетарских и особенно солдатско - крестьянских масс...С планами большевиков у меня связывались опасения, что утопически - социалистический эксперимент...отбросит крестьянство в лагерь имущих классов и этим нанесет революции существенный урон. Мне, как и огромному большинству, казалось несомненным, что большевики смогут удержать власть не более, чем на месяц-другой.
В своем мнении Ерманский был не одинок: убеждение в том, что большевистская власть - явление временное, разделяло большинство социалистов. Вероятно именно поэтому, а также в силу «незаконности» новой власти, меньшевики покинули II съезд Советов, считая безнадежным и бесполезным договариваться с большевиками (и в самом деле - зачем вести переговоры с «узурпаторами», власть которых рухнет через месяц-другой?). Однако многие, в том числе и Н.Н. Суханов, считали этот уход одной из самых серьезных ошибок меньшевиков, поскольку «борьба на съезде за единый демократический фронт могла иметь успех, а мы (т.е. меньшевики -А.Г.) ушли неизвестно куда и зачем, разорвав с Советом, смешав себя с элементами контрреволюции, дискредитировав и унизив себя в глазах масс, подорвав все будущее своей организации и своих принципов...Мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции»384.
Данный сюжет с уходом со съезда почти повсеместно повторился и в провинции. В Ярославле о падении Временного правительства стало известно утром 26 октября. Сразу же по получении данных известий меньшевики и эсеры созвали экстренное заседание Исполкома Совета без присутствия на нем большевиков. И.И. Шлейфер сообщил о событиях в Петрограде, зачитал полученные телеграммы. Было решено обратиться к населению с призывом «сохранять спокойствие»385.
Тогда же состоялось заседание городской думы, где с обращением от имени Временного правительства выступил губернский комиссар Б.В. Дюшен. Сообщив о попытке захвата власти в столице, он призвал городское самоуправление встать на защиту завоеваний революции против безответственной группы демагогов, которые стремятся сорвать выборы в Учредительное собрание. Городской голова С.А. Суворов, выступавший следом, поправил увлекшегося Дюшена, подчеркнув, что в восстании принимают участие также и общественные организации, и военные части, а не просто куча авантюристов, что чревато началом гражданской войны.
