Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Власть, крестьянство и бывшие помещики в 1917-1925гг 17
1.1. Создание предпосылок для антипомещичьей кампании в 1920-е годы в ходе реализации декрета о земле (на примере Калужской и Тульской губерний) 17
1.2.Деревня в начале НЭПа: проблемы и противоречия 35
1.3. Политика Советской власти в отношении бывших помещиков в 1917-1925гг 48
Глава 2. Выселение бывших помещиков из имений в 1925-28гг 70
2.1. Оформление партийного курса и правового поля по вопросу о выселении бывших помещиков 70
2.2. Социальный облик категории «бывший помещик» 88
2.3. Разорение «помещичьих гнезд» в 1925-27гг 101
2.4. Процесс выселения бывших помещиков в 1925-28 гг. в Калужской и Тульской губерниях 111
2.5. Итоги выселения бывших помещиков к 1928г 141
Заключение 149
Примечания 158
Библиография 167
Приложения 179
- Создание предпосылок для антипомещичьей кампании в 1920-е годы в ходе реализации декрета о земле (на примере Калужской и Тульской губерний)
- Политика Советской власти в отношении бывших помещиков в 1917-1925гг
- Социальный облик категории «бывший помещик»
- Итоги выселения бывших помещиков к 1928г
Создание предпосылок для антипомещичьей кампании в 1920-е годы в ходе реализации декрета о земле (на примере Калужской и Тульской губерний)
На протяжении длительного периода в отечественной историографии подробно изучался вопрос об осуществлении аграрных преобразований в деревне после победы Октябрьской революции. Итоги этих научных исследований получили подробное освещение в работах Першина П.Н., Луцкого, Минца, Шарапова1 и др. На региональном уровне вопрос был исследован в ряде диссертаций, освещающих, в частности, осуществление национализации земли и ход конфискации помещичьих имений в Московской, Тверской, Ря-занской, Ярославской, Курской губерниях.
Но, к сожалению, и на сегодняшний день отсутствуют специальные работы по данной проблематике по Калужской и Тульской губерниям.
Активная деятельность советской власти по осуществлению Декрета о земле началась в вышеозначенных губерниях одновременно с другими центральными губерниями - в ноябре 1917г. 2 ноября 1917г. Совнарком утвердил написанную В.И. Лениным «Инструкцию эмиссарам, посылаемым в провинцию». Эмиссарам вменялось в обязанность разъяснение на местах политики Советской власти по земельному вопросу, привлечение широких масс трудящихся к ее проведению, руководство конфискацией помещичьих земель. Они обязаны были помочь крестьянам и земельным комитетам взять на учет помещичьи земли, а в случае необходимости организовать перевыборы тех комитетов и Советов, которые не отражали интересов трудящихся крестьян.
В Калужскую губернию были посланы эмиссары от Московского Совета и Военно-революционного комитета.4 П.Н. Перший отмечает, что в октябре-декабре 1917г. в отдельных уездах Воронежской, Пензенской, Саратовской, Симбирской, Тульской, Калужской, Рязанской, Смоленской губерний имели место разгромы помещичьих имений местными крестьянами как продолжение стихийной борьбы с помещиками, начавшейся после февраля 1917г. (в Тульской губернии, например, за октябрь-ноябрь 1917г. разгромлено 50 имений). По утверждению П.Н. Першина, в большинстве случаев разгромы имений происходили в условиях, когда на селе еще не было Советской власти.
Так, 2 декабря 1917г. Чернский уездный комиссар докладывал Тульскому губернскому комиссару Временного правительства: «Положение дел во вверенном мне уезде на минувший ноябрь месяц представляется в следующем виде: разгром частновладельческих имений продолжается с возрастающей силой. Борьба с этими погромами, при отсутствии физической силы, является абсолютно невозможной. Остановить погромное движение, вылившееся в форму стихии, можно только при содействии достаточной и надежной силы».6
Эмиссары и агитаторы, посылавшиеся из столиц и губернских центров, виновниками этих погромов чаще всего объявляли волостные земельные комитеты, стремились организовать и возглавить сельский актив в борьбе за демократизацию местных земельных комитетов. Эмиссар Петроградского Военно-революционного комитета Новосельцев в своем докладе о поездке в Юхновский уезд Смоленской губернии (ныне территория Калужской области) сообщал, что в ряде волостей произошли погромы по вине земельного комитета. Эмиссар разъяснил крестьянам, что такие погромы на руку буржуазии. Под его руководством был избран новый состав комитета, которому он помог правильно поставить учет имений. Крестьяне стали возвращать похищенные вещи вновь избранному комитету.7
Стремясь быстрее получить помещичьи земли, крестьяне часто обращались за помощью к партийным организациям большевиков вплоть до ЦК РСДРП(б), посылали туда не только письма, но и ходоков. Приведем в качестве характерного обращения письмо крестьян Болотовской волости Богоро-дицкого уезда Тульскому губернскому комитету РСДРП(б) 15 ноября 1917г.: «Ввиду полной общественной опасности со стороны буржуазной партии, находящейся в имениях и усадьбе г. Бобринских, просим товарищей большевиков не уклониться содействовать нашему безысходному положению. По борьбе с этими паразитами».
Авторы письма жаловались также, что Бобринских поддерживает уездное земство, в котором тоже свили гнездо помещики.
Советские историки-аграрники традиционно подчеркивали решающую роль большевиков в процессе конфискации помещичьих имений. Так, И.Я. Трифонов писал: «Большевики направляли процесс экспроприации помещиков, вводили в русло организованности стихийные крестьянские помещичьи выступления».9
На практике крестьяне нередко сами проявляли инициативу в отношении помещичьих земель, не дожидаясь установления Советской власти в губернии или уезде. Так, крестьяне Березовской волости Одоевского уезда Тульской губернии на собрании в количестве 520 человек 5 ноября 1917г. обсудили вопросы о власти и земле и решили: «Немедленно конфисковать все помещичьи имения, как-то: земли, леса, скот, сбрую, упряжь и сельскохозяйственные орудия, не касаясь домов и домашней обстановки, для чего поставить своих доверенных, которых как можно чаще контролировать. Немедленно принять все леса, в которых производится сводка и разработка леса, в руки земельного комитета и нанять своих приказчиков, а служащих помещиков и лесопромышленников удалить».
В ряде случаев установление Советской власти на местах способствовало активизации работы по постановке на учет и конфискации помещичьих имений. Мещовский уездный Совет после перехода власти в Калужской губернии в руки Советов предписал приступить к учету всех владений. В его предписании было сказано: «Земельные комитеты должны принять живой и мертвый инвентарь, весь корм и весь хлеб на учет, принимая все в самом строгом порядке и соблюдая тишину. Кто будет посягать на принятое на учет имение, тот должен подвергаться законной ответственности. Принятое имущество сдать тому же владельцу по описи и под расписку на хранение до особого распоряжения». Факты оставления принятых на учет имений во временном заведовании прежней администрацией имели место и в других местностях, чаще всего они оставались в заведовании прежних управляющих под контролем волостного земельного комитета.
К особенностям аграрных преобразований в Тульской губернии можно отнести тот факт, что установление Советской власти и реализация декрета о земле были начаты в большинстве уездов раньше, чем установилась Советская власть в губернском центре (это событие произошло в Туле 7 декабря 1917г.), что было обусловлено активной работой эмиссаров и агитаторов в этих уездах.
Так, 8 ноября представители Петроградского ВРК созвали в Епифани (уездный центр Тульской губернии) объединенный уездный съезд Совета крестьянских депутатов, уездного исполнительного комитета, земельных комитетов и волостного земства. Съезд создал уездный Военно-революционный комитет и в соответствии с ленинским Декретом о земле изменил постановление губернского земельного комитета от 13 октября 1917г. о принятии помещичьих земель в ведение земельных комитетов. Губернский комитет предлагал лишь взять под контроль и охрану необрабатываемые земли помещиков.
Епифанский съезд постановил принять в ведение комитетов и перераспределить между крестьянами все земли - и помещичьи, и крестьянские, а также сохранить Бестужевское опытное имение, отдав его в ведение волостного комитета под наблюдением уездного земельного комитета.12
Политика Советской власти в отношении бывших помещиков в 1917-1925гг
В ходе осуществления Декрета о земле были проведены конфискация помещичьих имений и выселение помещиков, в результате которых трудовое крестьянство получило 150 млн. десятин земли, ранее принадлежавших царской фамилии, помещикам и буржуазии.
В декрете о земле были провозглашены отмена помещичьей собственности на землю и другие средства производства, безвозмездная конфискация помещичьего землевладения и национализация всех земель в стране.
В «Основном законе о социализации земли» также последовательно проводилась идея конфискации нетрудовых частновладельческих хозяйств и национализация всей земли, определялись порядок и нормы землепользования. В феврале 1918г. Наркомзем РСФСР опубликовал «Временную инструкцию переходных мер по проведению в жизнь закона о социализации земли». Она использовалась в качестве руководства при проведении весной 1918 г. передела конфискованных у помещиков земель. Во «Временной инструкции» перед земельными отделами местных Советов ставилась задача «немедленно выселить ... всех бывших помещиков, доверенных и нетрудовых арендаторов имений и взять последние в свое ведение». Губернские советы, их земельные органы в соответствии с местными условиями разрабатывали детальные инструкции о порядке конфискации помещичьих имений, организации их охраны, сборе расхищенного имущества. По подсчетам историка П.Н. Першина с ноября 1917 по январь 1918гг. в центральных губерниях было конфисковано свыше Ул помещичьих имений.
Ход конфискации помещичьих имений в ноябре 1917 - июне 1918гг. подробно освещен в отечественной исторической науке, ряд исследований посвящены исследованию этих событий на территории отдельных губерний.63 В связи с этим ограничимся лишь замечанием о том, что одновременно с конфискацией проводилось выселение из имений их бывших владельцев. Выселяемым их имений, бывшим владельцам разрешалось оставлять в пользовании личные вещи, одежду, обувь, часть домашнего имущества. Нетрудоспособным назначались пенсии или они определялись в приюты. Вопросы об оставлении в имениях бывших владельцев обычно решались крестьянскими сходами, которые обращались с соответствующими ходатайствами в местные Советы. В имениях оставлялись преимущественно те бывшие владельцы, которые имели специальность врача, учителя, агронома.
Отвечая на многочисленные запросы местных советских органов, Нар-комзем РСФСР 16 сентября 1918г. издал циркуляр № 13, где наряду с требованием от земельных органов принятия срочных мер к отчуждению частновладельческих имений дал указание предоставить (в порядке исключения) бывшим помещикам, лояльно относящимся к Советской власти, земли для ведения хозяйства без применения наемной силы:
«Уездные земотделы имеют право, по отзывам волостных земотделов, всесторонне проверенным, оставлять некоторых бывших помещиков, которые своей деятельностью не проявили контрреволюционных стремлений и в настоящее время ведут хозяйство, не прибегая к наемному труду на отведеннои им в пользование земле, и утверждать отвод им земли по норме». Уездным земельным органам предлагалось сообщать в губернский земельный отдел о каждом таком случае с подробной мотивировкой оставления.
В изданной Наркомземом 1 октября 1918г. «Инструкции о бывших землевладельцах и об их имуществе» разъяснялось, что «выселяемые из имений нетрудоспособные лица имеют право поселения в любом месте территории Республики наравне с прочими гражданами».6:
По утверждению И.Я. Трифонова «на деле в имениях осталась незначительная часть бывших помещиков, причем это были главным образом выходцы из крестьян, представители интеллигенции, лица, в прошлом участвовавшие в выступлениях против самодержавия и т.п. В их распоряжении находилось небольшое количество земли».66
Н.И. Немаков пришел к выводу, что в результате проведенных мероприятий «значительная часть бывших помещиков, главным образом мелких, получила землю по трудовому наделу для ведения хозяйства без применения наемной силы». После окончания гражданской войны в ряде мест часть помещиков вселилась в свои усадьбы и возобновила ведение хозяйства, многим удавалось вернуть часть конфискованных земель. В связи с этим Президиум ВЦИК издал 15 ноября 1922г. постановление, в котором отклонил все их притязания на отобранные имения и подтвердил декреты Советской власти об отмене помещичьей собственности. В нем было указано:
«Последнее время в связи с неправильным пониманием курса новой экономической политики участились домогательства бывших помещиков о возврате отобранных у них после Октябрьской революции имений. Кроме того, наблюдаются случаи выселения распоряжениями местных исполнительных органов и земельных органов таких помещиков, которые были наделены землею по норме на общих основаниях». ВЦИК указал, что их права определяются нормами Земельного кодекса о трудовом землепользовании и самовольное выселение бывших помещиков этой категории запрещается. Граждане этой категории могли ходатайствовать о наделении землей, в общем для всех граждан порядке, и ходатайства эти должны были разрешаться на общих основаниях, установленных в Земельном кодексе 1922 года.
В октябре 1923 года Наркомземом РСФСР была начата проверка прав на землепользование бывших помещиков, в результате которой во многих губерниях выявлены помещики, продолжающие проживать в своих имениях, и случаи использования ими наемного труда путем найма батраков, сдачи земли в аренду. В 1924 году ЦКК РКП(б) - Наркомат РКИ СССР внесли в ЦК партии предложение об изменении отдельных положений «Земельного кодекса» и поставили вопрос о выселении помещиков из имений.
В мае 1924г. Наркомзем РСФСР обязал губернские земельные управления представить сведения о хозяйствах бывших помещиков и их владельцах. Секретные циркуляры Губземуправлений уездным и районным земельным комиссиям предписывали выяснять социальное положение этих «нетрудовых элементов прошлого и настоящего времени», количество земли, принадлежавшее им на праве частной собственности или бывшее в арендном содержании, занимаемая в прежнее время должность или занятие и отношение к Советской власти и к окружающему населению. Надлежало также установить, какие имеются постройки в распоряжении указанных лиц, по чьему распоряжению они в них проживают, как ведут хозяйства - личным ли трудом или с применением наемной силы, состав семьи, местонахождение всех ее членов. Имеются ли в составе семьи красноармейцы; входят ли в состав данного земельного общества.
На местах эта работа по проверке прав на землепользование бывших помещиков зачастую воспринималась как сигнал к началу массового выселения обитателей «помещичьих гнезд». В ряде губерний были созданы губернские комиссии по выселению бывших помещиков, работа которых проводилась негласно, ей старались «придать характер не массового выселения, а вполне законный путь, базируясь на законах Советской власти». В докладе Тульской Губкомиссии описывается метод, призванный обеспечить видимость законности: в период сельскохозяйственной компании в деревнях, где имелись помещики, поднимался кем-нибудь из граждан вопрос об их выселении, т.е. «приходилось делать так. Как будто бы население само желает освободиться от бывшего помещика».69 Необходимая подготовительная работа перед собранием проводилась по поручению комиссии уполномоченными по сельскохозяйственному налогу, предволисполкомами, секретарями волкомя-чеек.
Социальный облик категории «бывший помещик»
Социальный статус бывших помещиков не был достаточно четко определен ни разработчиками постановлений и инструкций, касающихся этой категории населения, в 20-е годы, ни историками в последующие годы. Вместе с тем И.Я. Трифонов, В.П. Данилов обращали внимание на то, что к началу 20-х годов в своих имениях проживали в основном лица недворянского происхождения, мелкопоместные или личные дворяне. Большинство из них при этом трудились в должности врача, учителя, агронома, лесовода, часть были управляющими совхозами и хранителями памятников старины. 14
Эти выводы историков подтверждаются большим количеством архивного материала из фондов центральных и местных архивов. Эти доказательства позволяют утверждать, что дворянское происхождение не было единственным и основным мотивом отнесения лица и членов его семьи к числу бывших помещиков. Фактически в эту категорию включались обитатели бывших помещичьих усадеб, проживающие там, на момент проверки, проводимой Наркомземом в 1923-24 годах.
Специального рассмотрения заслуживает, не наш взгляд, вопрос о количестве лиц дворянского происхождения среди тех, кто был объявлен бывшими помещиками. Подобные сведения не приводятся в отчетах губернских комиссий по выселению бывших помещиков, что затрудняет ответ на данный вопрос. Но в докладе Шверника о бывших помещичьих имениях на заседании Политбюро ЦК РКП(б) (24 декабря 1924г.) 15 и в статье В. Карпинского «Наша политика в вопросе о бывших помещиках» 16 приводится ряд фактов, позволяющих начать изучение поставленного вопроса. Целью этих источников было показать, что возвращение бывших помещиков в свои гнезда приняло массовый характер, поэтому в них максимально полно приводятся имена представителей известных российских дворянских родов. Так, Карпинский приводит следующие «громкие», по его выражению имена:
1) из псковских помещиков - семье товарища министра внутренних дел Ковалевского, княгиня Гагарина, сын и жена генерала Чанова, брат генерала Куропаткина, брат адмирала Хмелева, жена контр-адмирала Петрова;
2) из московских - бывший предводитель дворянства Соболевский, бывший князь Петров-Слогов, бывший прокурор Щерба, бывший земский начальник Аносов;
3) из калужских - князья Шаховские, бывший генерал Филатов;
4) из орловских - князь Оболенский, Дурново, Кутепов, Оболенский;
5) из тамбовских - бывшая баронесса Корф;
6) из воронежских - бывший генерал Якубович, жена бывшего полковника Решетова, бывший пристав и бывший полковник дисциплинарного батальона Гугнин.
«Кроме дворян и крупных чиновников царского правительства, - дополняет приведенные данные Карпинский, - немало встречается бывших крупных помещиков из купцов, промышленников, подрядчиков, трактирщиков и т.п.».
Список «громких имен» у Карпинского получился достаточно кратким, особенно в сравнении с подобными дореволюционными списками. Вероятно, для создания более убедительного негативного портрета бывшего помещика автор статьи сразу же переносит акцент с численности на антисоветскую деятельность бывших помещиков: «Среди бывших помещиков сплошь да рядом, особенно в пограничных губерниях и в бывшей полосе гражданской войны, попадаются активные белогвардейцы, участники армий Деникина, Юденича, Колчака и пр. или близкие родственники бежавших белогвардейцев. Многие из помещиков, не стесняясь, открыто ведут контрреволюционную агитацию. В качестве подтверждения своих слов автор приводит ряд фактов с указанием конкретных имен. В Псковской губернии, например, сын помещицы Нечиной, бывший белый офицер, и сама она агитируют среди крестьян против Советской власти и помогают бандитам; брат бывшего генерала Куропаткина уговаривает крестьян не платить налогов; бывший помещик Лавров судился за агитацию против Советской власти; бывшая помещица - дворянка Ба-жерьянова владеет еще землей и в Польше. В Воронежской губернии бывший помещик Щербаков выдавал коммунистов белым; жена бывшего полковника Решетова, бежавшего к белым, принимала у себя белых офицеров; бывшие помещики Серостановы активно действовали против Советской власти, имеют бежавших за границу родственников; бывшие помещики Мамонтовы выдавали белым советских работников, ведут подпольную агитацию против Советской власти. Автор считает, что на основании этих примеров можно легко себе представить, каково настроение этих бывших помещиков: «Про многих их них прямо сообщается, со слов крестьян, что они до сих пор ждут возвращения старой власти и вслух мечтают о мести за свои лишения и за своих бежавших родственников».
Давая заключительный ответ на вопрос «Сколько их и кто они?", автор статьи приходит к следующему выводу:
«Кого больше среди оставшихся помещиков - белой или черной кости (дворян или не дворян), - сказать трудно. По итоговым данным (обследование проводилось по 23-м губерниям) белой кости 26 % , черной - 30%. Для остальных 44%о сословие не указано. Одно можно сказать наверное: и белая и черная кость достаточно досадила крестьянам, а особо злостные и ненавистные для крестьянства типы помещиков встречаются как среди «благородных», так и среди «чумазых». 18
В Воронежской губернии, например, комиссия наметила к выселению 139 бывших помещиков, дворян из них 39 человек (28% ).
Отдельные бывшие помещики промышляют выделкой самогона, другие знахарством. По утверждению Карпинского, «сотни помещичьих семей устроились по разным губерниям в своих бывших имениях в виде небольших «коммун», «артелей» и т.п., причем эти объединения состоят из самих «господ» и их бывшей прислуги, лакеев, батраков. «Господа», конечно, предпочитают «организаторский труд», ну а остальные попросту работают». В качестве примера приводится артель «Братство» в Шуйском уезде Иваново-Вознесенской губернии, состоящая из помещика, его брата, его лакея и одного рабочего. В Смоленской губернии бывший помещик Тетенков, член организованной им «коммуны», ругает своих «товарищей» - «мерзавцами» и грозит им побоями. Под видом «коммуны» он сумел не только сохранить, но и расширить свое имение.
В качестве примера трудовой помещичьей семьи, автор рассматриваемой статьи приводит семью бывшего товарища министра внутренних дел Ковалевского. В пределах Ленинградской области в 1925 году остались только его брат (служил летчиком в Красной Армии) и дочь с двумя детьми (проживала в бывшем имении). Они ухитрились получить землю по норме на 10 едоков (22 десятины) и хлопотали о получении земли еще на 3 едоков (крестьяне подали на них в суд). Вместе с дочерью Ковалевского и ее детьми в имении проживали тетка, гувернантка, кухарка, горничная и 3 работника (при этом гувернантка, кухарка и работники имели свои наделы земли в другом месте).
При составлении обобщающего портрета бывшего помещика глазами власти, следует ответить также на вопрос: каково хозяйство бывших помещиков и их отношения с крестьянами? По итоговым данным, приводимым Карпинским, своим трудом обрабатывает земли 21% обследованных помещиков, исключительно наемным трудом - 12%, колхозами - 2%, фиктивными колхозами - 4%, для 38%) сведений нет. По этим данным наемный труд применяется в 32% помещичьих хозяйств, и лишь одна пятая обрабатывает землю «собственным трудом». 19
По словам Карпинского, «ближайшее ознакомление с конкретным материалом совершенно разрушает наивно-идиллическое представление об «опростившемся», «омужичившемся» бывшем помещике, который в поте лица добывает хлеб свой». В материалах по Псковской губернии прямо говорится: «земли почти никто своим трудом не обрабатывает, обрабатывают наемным».
Итоги выселения бывших помещиков к 1928г
Как уже отмечалось, выселение на местах продолжалось и после официального объявления об окончании кампании, поэтому и к 1928 году статистические данные следует считать неполными.
Итоги выселения были скрупулезно подведены комиссией ВЦИК по выселению бывших помещиков, но в печати опубликованы не были и на сегодняшний день хранятся в фонде 1235 (Наркомзем) Государственного архива Российской Федерации. Часть сведений была введена в научный оборот Н.й. Немаковым в ранее упоминавшейся статье.
Оставшаяся часть (в основном постройки) передавалась под агропункты, ветпункты, здравпункты, школы, клубы, избы-читальни в целях повышения авторитета Советской власти среди крестьянства.
Но гораздо более важными, чем экономические, были социальные последствия выселения. Для прикрытия своих слабостей, оправдания неудач власти нужно было переключить общественное мнение на новый объект критики, иначе все недовольство обрушивалось на власть. В качестве объекта была избрана бывшая элита общества. Путем запугивания, угрозы выселения ослаблено было политическое влияние бывших помещиков на крестьянскую массу, а низовой аппарат советской власти очищен от чуждых элементов, «дворянских последышей».
Происходила отработка форм и методов борьбы с классовым врагом, которые в дальнейшем будут широко применяться сталинским руководством.
Изучению этого аспекта проблемы историки советской поры уделяли явно недостаточное влияние вследствие ограниченного доступа к источникам. Получив в последние годы доступ к ряду материалов, ранее хранившихся в спецхранах центральных и местных архивов, историки сегодня могут попытаться оценить истинные масштабы человеческой трагедии, за таблицами и цифрами о количестве и стоимости конфискованного имущества увидеть конкретных людей, сильно страдавших и глубоко переживавших тяготы судьбы, выпавшей на долю их семей.
Нельзя без боли и горечи наблюдать за той многоактной драмой, участниками которой предстояло стать бывшим помещикам. События 1917-1920гг. были лишь прологом, выселение из имений в 20-е годы - продолжением этого страшного спектакля на подмостках истории. Но эпилог по накалу страстей не только не уступал двум первым актам, а зачастую превосходил их своей жестокостью.
«Красное колесо» сталинской тоталитарной машины в 30-е годы окончательно уничтожило бывших землевладельцев и членов их семей, переживших трудные 20-е годы.
В начале 30-х годов их лишали работы, увольняли из органов Советской власти в качестве первого шага на пути к уничтожению, это было моральным уничтожением.
В этой связи внимание исследователя может привлечь ряд документов из фондов Государственного архива Тульской области. Одним из наиболее ярких среди них является протокол заседания комиссии по чистке служащих аппарата тульского Окружного земельного управления от 15 февраля 1930г.
В ходе заседания комиссии обсуждались кандидатуры 51 сотрудника Тульского окружного зем. управления. Наиболее острой критике подвергся агроном-экономист С.Г. Топорков, о котором в протоколе зафиксировано следующее: «Установлено, что Топорков всю свою экономическую работу строил с таким расчетом, что мелкое индивидуальное крестьянское хозяйство имеет все преимущества перед крупным, коллективным, доказывая, что мелкое хозяйство рентабельнее и интенсивнее. Топорков является убежденным и открытым кондратьевцем. Он возглавлял в 0.3.У. определенную группу старых специалистов из бывших людей, явно враждебно настроенных к политике партии и Советской власти, в особенности, по вопросам сельского хозяйства.
Не случайно, что эта группа враждебно настроенных специалистов, по существу чуждых, получила название, которое известно широко как «топоровщина».
В отношении С.Г. Топоркова было вынесено следующее постановление: «Ввиду того, что Топорков по существу не может быть использован ни на какой работе в советском учреждении как человек, враждебно настроенный к мероприятиям Советской власти, - снять по I категории».
Снятие по I категории означало невозможность в дальнейшем работать в советских учреждениях, по II категории - только в земельных органах в течение 3-х лет без ограничения срока, по III категории - увольнение с руководящих постов и административной работы, но при этом допускалось использования на рядовой работе по специальности.
Объявлены активными сторонниками Топоркова и сняты вместе с ним по I категории еще два бывших помещика - Н.А. Турчанинов и Н.Э. Высоко-вич.
По мнению комиссии, Турчанинов являлся открытым врагом Советской власти и коллективизации. Этот вывод комиссия сделала на основании того, что «при проведении конкурса под руководством Турчанинова премии за улучшенное сельское хозяйство получили главным образом кулацкие хозяйства, обходя достижения коллективных хозяйств», а в составленной им программе по развитию колхозов Турчанинов утверждал, что «колхоз представлял один и тот же тип потребительского сельскохозяйственного предприятия, что и единоличное крестьянское хозяйство». В качестве главного пункта обвинения фигурировало сообщение о том, что Турчанинов воспитывал молодую агрономию в духе «задача агронома - спасать сельское хозяйство от большевистских экспериментов».1 4
Другой уволенный сотрудник - Н.Э. Высокович, уже лишенный избирательных прав, ведал в окружном губземуправлении машиноснабжением и кредитованием. Комиссия обвинила его в составлении кредитных планов, в которых «зажимался социалистический сектор», а также в преуменьшении в течение нескольких лет плана машиноснабжения. Вследствие чего «завоз машин с большой натяжкой покрывал естественную амортизацию сельскохозяйственного инвентаря губернии».105
Среди уволенных лиц дворянского происхождения указаны такие еще две фамилии: Л.М. Токарева - лаборант контрольно-семенной станции, бывшая помещица, не имеющая специального образования («снята по II категории, как лжеспециалистка с правом использования на другой работе»); А.Н. Дрожалов - специалист по лесоустройству, бывший помещик, «в своей работе допускал искривление классовой линии, аполитичен» (постановили: сиять по III категории. Не может быть использован на руководящей работе в лесных органах»).106
