Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Коллаборационизм и его проявления в годы второй мировой войны: мотивы, формы, общая оценка - феномен советского коллаборационизма. с.30-57.
Глава 2. Предпосылки использования Германией представителей народов Поволжья, Приуралья, Кавказа и Средней Азии в борьбе против СССР с.58-128.
1. Роль религиозного (исламского) фактора . с. 59-76.
2. Попытки использования тюркского (пантюркистского) фактора. с. 76-103.
3. Общие представления и планы Германии в отношении тюрко-мусульманских народов СССР в предвоенные и первые военные годы. с. 103-128.
Глава 3. Военное сотрудничество Германии с представителями тюрко-мусульманских народов СССР. с. 129-247.
1. Непосредственные причины создания Восточных легионов с. 130-149.
2. Восточные легионы в составе германского вермахта с. 149-215.
3. Восточнотюркское боевое соединение СС (ВТБС) с. 215-247.
Глава 4. Политическое сотрудничество с нацистским режимом с. 248-367.
1. Политическое сотрудничество с представителями предвоенной эмиграции с. 249-260.
2. Организация политического сотрудничества: Восточное министерство, Посредничества, национальные представительства с. 260-302.
3. Исламский фактор в годы войны с. 302-326.
4. Пропагандистская деятельность МИД, Восточного министерства, национальных представительств и СС с. 326-367
Заключение с.368-373.
Список использованных источников и литературы с.374-400
- Коллаборационизм и его проявления в годы второй мировой войны: мотивы, формы, общая оценка - феномен советского коллаборационизма.
- Роль религиозного (исламского) фактора
- Непосредственные причины создания Восточных легионов
Введение к работе
История Великой Отечественной войны и в целом второй мировой войны как одной из величайших трагедий XX в. привлекает устойчивое внимание исследователей. Многие ее сюжеты и вопросы всесторонне и глубоко изучены в отечественной и зарубежной историографии. Вместе с тем, отдельные проблемы истории второй мировой войны остаются и сегодня раскрытыми не до конца, в лучшем случае затронутыми лишь поверхностно, почти вскользь. К их числу относится и очень сложная, противоречивая и неоднозначно воспринимаемая тема советского коллаборационизма в годы войны. По словам А.О.Чубарьяна, "эта проблема в советской историографии полностью игнорировалась", поскольку "в ее основе лежала идея, что число изменников Родины было крайне незначительным" *. Поэтому сущность такого феномена как политическое и военное сотрудничество определенной части советских граждан с Германией в отечественной исследовательской литературе не получила глубокого научного истолкования.
Между тем коллаборационизм в годы второй мировой войны был явлением достаточно распространенным и имел место практически в каждой оккупированной стране. При этом в каждой из них природа его была отличной, имела свою специфику.. Для выявления особенностей коллаборационизма, безусловно, необходим сравнительно-сопоставительный анализ его проявлений, рассматриваемый в комплексе. Следует также представлять общие условия его развития - политические, военные и даже психологические. Все это позволит получить максимально полное и объективное представление и о сотрудничестве советских граждан с Германией в годы войны.
'Чубжрьян А.О. Дискуссионные вопросы истории войны // Вторая мировая война. Актуальные проблемы: К 50-летию Победы / Отв.ред. О.А.Ржешевскяй.- М., 1995.-С.11. Тема коллаборационизма в советское время могла затрагиваться в переводных исследованиях, мемуарной литературе, которые посвящались изучению движению Сопротивления в странах Европы и роли коммунистов в этом движении (см., например: Внллар Ж. "Странная война" и предательство Виши. -М., 1962; Гренье Ф. Герои Шатобриана.- М., 1962 и др.)
Актуальность изучения явления советского коллаборационизма представляется бесспорной. В исследовании крупнейших событий прошлого историки не имеют права по тем или иным причинам политического или даже эмоционального характера осознанно умалчивать какие-либо их стороны. В противном случае мы получим лишь одностороннее представление о минувшем. Война, тем более такая масштабная как Великая Отечественная, всколыхнула все слои советского общества, явилась страшным переломом в судьбе страны, народа, каждого отдельного человека. Она зримо высветила сильные и слабые стороны общества - выявила чувство глубокого патриотизма народа в борьбе с врагом (эта страница истории войны в историографии изучалась очень активно), но одновременно обнажила и многие пороки сталинского режима, последствия массового террора и репрессий (а вот это направление историками войны практически не рассматривалась или же рассматривалась явно недостаточно). Именно политическая система, сложившаяся в СССР в 20-30-е годы, во многом способствовала тому, что определенная, пусть и небольшая часть советских граждан в стремлении покончить с тоталитаризмом внутри страны сделала ставку на внешнего врага СССР - национал-социалистскую Германию. С высоты сегодняшнего дня абсолютно ясно, что это было страшной ошибкой - режим Гитлера был по сути своей не менее тоталитарным, чем сталинский. Но было ли это так ясно в то время?
Естественно, что далеко не все даже искренние противники сталинского режима стали сотрудничать с Германией в военные годы. И не все коллаборационисты второй мировой войны были действительными борцами против сталинизма. Последние составляли, по-видимому, меньшинство. Многие бывшие красноармейцы, оказавшись в плену, переходили в стан врага и пытались элементарным образом спасти свою жизнь, избежать голодной смерти в лагерях для военнопленных, переждать, а при возможности и перебежать обратно к сіюим. Истинные же мотивы перехода на сторону немцев
часто прикрывались антисталинской риторикой. Качественный уровень политического и военного сотрудничества конкретного человека с гитлеровской Германией был, бесспорно, разным. Поэтому оценить сущность военного и политического сотрудничества советских граждан с Германией весьма сложно, и, вероятно, каждый отдельный случай требует индивидуального подхода. Именно общая и по возможности объективная, всесторонняя оценка феномена советского коллаборационизма на примере политического и военного сотрудничества представителей народов Поволжья, Приуралья, Средней Азии и Кавказа (другими словами, тюрко-мусульманских народов СССР) с национал-социалистской Германией и является целью настоящей работы. Изучение истории Великой Отечественной войны, второй мировой войны в целом без должной оценки проблемы коллаборационизма в разных странах, на примере разных народов, очевидно, будет неполным и неточным. Указанные сюжеты при всей их неоднозначности, даже болезненности, требуют беспристрастного, взвешенного освещения с привлечением разнообразных источников.
Следует подчеркнуть, что объединение в рамках данной тематики народов Поволжья, Приуралья, Средней Азии и Кавказа далеко небезосновательно.
Во-первых, следует учитывать, что в СССР представители указанных этносов испытали на себе примерно одинаковое воздействие ленинско-сталинской национальной политики и для них, в особенности для народов Поволжья и Приуралья, одной из актуальных задач политической перспективы стало реальное наполнение лозунга восстановления или обретения национальной государсгвенности. В самом СССР в условиях ужесточения сталинского режима национальное движение, находясь под строжайшим контролем, сходило на нет. Национальная идея могла обсуждаться более или менее свободно лишь в специфической среде политических эмигрантов. И в эмиграции многие из лидеров поволжских и крымских татар, азербайджанцев, грузин, армян, узбеков и других народов тянулись друг к другу, стремились к
объединению, что вряд ли можно считать случайностью - их политическая судьба была очень схожей. Наиболее ярким примером такого совместного политического действия стала известная в 20-30-е годы Лига "Прометей". Примечательно, что эмигрантские группы, входившие в состав Лиги и представлявшие народы Украины, Белоруссии, Кавказа, Крыма, Поволжья, Средней Азии (Туркестана), в своей политической деятельности дистанцировались от русских эмигрантов, поскольку русские для них по-прежнему оставались носителями великодержавности и не были готовы к демократическому решению национального вопроса. Такая тенденция при всей ее непоследовательности и противоречивости явственно сохранялась и в годы войны.
Во-вторых, представители названных народов одними из первых осенью 1941 г. были привлечены германской стороной к военному сотрудничеству. К тому времени уже были оккупированы значительные территории Украины, Белоруссии и Прибалтики. Определенная часть жителей этих районов в разных формах сотрудничала с оккупантами, но здесь в основном речь можно вести об административном или хозяйственном коллаборационизме - например, об участии советских граждан в работе созданных оккупантами местных административных учреждений или в работе промышленности и сельского хозяйства в пользу немцев (хотя на Западной Украине и в Прибалтике были сформированы и национальные военные соединения). Планомерные и масштабные мероприятия по созданию Восточных легионов из представителей тюркских, мусульманских народов, чьи этнические территории не были оккупированы и были расположены далеко от театра военных действий, делает вполне правомерным их отдельное изучение. Вопрос о том, почему же немцы довольно скоро после нападения на СССР обратили свое внимание на тюрко-мусульманские народы и оказали им такое "доверие", и в таком ракурсе становится очень интересным и актуальным.
В-третьих, германская политика, имевшая своей целью военное, а затем и
политическое привлечение на свою сторону военнопленных из народов Поволжья, Приуралья, Кавказа и Средней Азии, носила в конечном счете комплексный, общий характер. Об этом свидетельствуют как подведомственность этих народов одним и тем же военным и гражданским учреждениям, так и единство структуры и идентичность функций и полномочий национальных посредничеств и комитетов, созданных для руководства этими народами.
Все сказанное, безусловно, делает возможным и необходимым изучение военного и политического сотрудничества народов Поволжья, Приуралья, Кавказа и Средней Азии в неразрывном единстве.^
Представляется важным внести одно терминологическое пояснение. Как было отмечено выше, германская политика по отношению к названным народам была в целом единой. При этом немецкая сторона, объединяя их, оперировала такими терминами как "тюрки", "восточные тюрки", реже -"мусульманские народы". Получалось, что сюда включались и этнии, не относящиеся к тюркским народам - грузины, армяне, таджики, некоторые народы Северного Кавказа или же немусульмане - те же грузины, армяне, осетины, чуваши. Поэтому термины "тюрки", "восточные тюрки" в немецкой интерпретации в годы войны приобретали более широкое, отличное от общепринятого содержание. При цитировании соответствующих документов мы не будем в каждом случае пояснять такой казус. Тема данной диссертации вроде бы охватывает только тюркские и мусульманские народы, но речь в тексте в силу сказанного будет и о некоторых нетюрках и немусульманах.
^В тексте работы в меньшей степени затрагивалась проблема крымско-татарского коллаборационизма. Это было сделано в силу следующей причины: поскольку территория Крыма (в отличие, например, от этнических территорий большинства других тюрко-мусульманских народов) была оккупирована Германией, в отношении крымско-татарского населения германской стороной разрабатывались отдельные меры политического, военного и религиозного характера. Но в тех случаях, когда сотрудничество с крымскими татарам приобретало аналогичный характер, что и с прочими тюрко-мусульманскими народами (например, работа Восточного министерства по организации так называемых посредничеств - подробнее об этом будет сказано в тексте диссертации), тогда проходить мимо подобных сюжетов было бы неправильно.
Поставленная в настоящей работе цель предполагает решение следующих задач:
1. Проанализировать в целом феномен военного и политического
коллаборационизма в годы второй мировой войны на примере народов
Поволжья, Приуралья, Кавказа и Средней Азии. Особое внимание при этом
должно быть уделено установлению общего и особенного в проявлениях,
формах, содержании и мотивации коллаборационизма как народов Европы
(Центральной, Западной и Восточной), так и тюрко-мусульманских народов
СССР, а также изучению их отличия, например, от коллаборационизма
русского, украинского или прибалтийского. Наш принципиальный подход к
проблеме оценки коллаборационизма не сводится к элементарному
определению "вины" или "невиновности" конкретных лиц или групп (это скорее
проблема этическая шеи чисто юридическая).^ Для нас в данном случае гораздо
важнее определить природу, исторический фон этого сложного явления на
примере военного и политического сотрудничества с национал-социалистской
Германией представителей тюрко-мусульманских народов СССР.
2. Выяснить, насколько планомерными или же наоборот спонтанными
были попытки национал-социалистской Германии в годы войны привлечь на
свою сторону представителей тюрко-мусульманских народов СССР. Эта задача
предполагает изучение исторических предпосылок такого стремления, т.е.
знакомства довоенной Германии с тюркскими народами вообще, с идеями
тюркизма (пантюркизма); истории взаимоотношений Германии с учением
тех редких случаях, когда проблема коллаборационизма все-таки привлекала внимание советских историков, их оценки сводились, как правило, именно к определению "вины" коллаборационистов, а главной задачей историков в такой ситуации считалось либо "оправдание", либо "обвинение". Строгой критике подвергались западные исследователи, которые этой "вины" не замечали и не осуждали, а наоборот придерживались концепции "вынужденного, временного сотрудничества" с врагом во избежание ухудшения ситуации в оккупированной стране. Такой подход к взглядам датских историков С.Енсена и В.Шёквиста ясно демонстрирует, например, Ю.В.Кудрина (Кудрина Ю.В. Проблемы движения Сопротивления и коллаборационизма в современной датской историографии // Буржуазная историография второй мировой войны. Анализ современных тенденций.- М.,1985. - С.363.)
ислама, а также рассмотрение планов германского руководства относительно будущего этих народов на случай войны против Советского Союза.
Представить общую историю военных формирований вермахта из восточных народов, акцентируя внимание на истории Восточных легионов, созданных на территории Польши. В ходе решения этой задачи мы намерены выяснить непосредственные причины, обусловившие военное сотрудничество Германии с "азиатами", ибо в довоенных планах победу предполагалось добыть, опираясь исключительно на немецких солдат. Кроме того, мы попытаемся определить, насколько успешно было проведено указанное мероприятие, участвовали ли представители восточных народов в военных операциях, каков был результат предполагавшегося военного сотрудничества.
Оценить характер, масштабы и суть политического сотрудничества различных инстанций "іретьего рейха" с восточными народами. Как известно, в составе Министерства по делам оккупированных восточных территорий (Восточного министерства) в первые годы войны против СССР были созданы специальные инстанции, отвечавшие за работу с восточными народами в целом - так называемые "посредничества". Впоследствии под их крылом возникли и получили юридическое оформление "национальные комитеты". Отсюда, особое значение при решении данной задачи приобретает изучение пропагандистской деятельности германских военных и гражданских инстанций и национальных представительств.
Переходя к характеристике основной исторической литературы, следует подчеркнуть, что до настоящего времени в отечественной историографии отсутствуют исследования, посвященные теме настоящей диссертации. Безусловно, существует немалое количество работ, которые в той или иной степени затрагивают ее. Но мы сознательно ограничивали этот фактически неохватный круг иссследовательской литературы, не считая в данном случае количественный показатель главным. Поэтому в историографическом обзоре мы ведем речь только о тех исследованиях, которые действительно
представляют интерес для лучшего познания объекта диссертационного сочинения. По тематике и характеру все эти работы можно подразделить на несколько блоков:
1. Общая литература по истории Великой Отечественной войны. В данном случае нами могли быть использованы труды обобщающего характера, так как историография Великой Отечественной войны очень объемна.4 Подобная литература для данного исследования больше носила вспомогательный характер. Несомненно, что именно исследования общего характера позволяют более детально и обоснованно объяснить повороты германской политики в отношении к тюрко-мусульманским народам, выявить особенности попыток военного и политического сотрудничества с ними. В отрыве от фактов общей истории войны объяснить такие нюансы было бы недопустимо и невозможно.
Среди большого количества основательных монографий по истории войны выделим самые солидные работы - 12-томную "Историю второй мировой войны", увидевшую свет в 1973-1982 гг., энциклопедию и словарь-справочник по истории Великой Отечественной войны, изданные к 40-летию Победы^ С высоты сегодняшнего дня авторов этих исследований, конечно, можно обвинять в чрезмерной идеологизации темы, в том, что некоторые острые проблемы истории войны ими не были затронуты, а тексты изобилуют устойчивыми штампами советского времени. Однако при характеристике этмх изданий необходимо учитывать, что авторы, наиболее компетентные советские специалисты по истории войны, не только обеспечивали идеологические установки (отвлечься от которых при знакомстве с текстом в общем-то нетрудно), но и собрали и осмыслили громадное количество фактов и, в целом, создали серьезные научные исследования, которые, на наш взгляд, не утратили
^Представление об объеме этой литературы дают сводные историографические обзоры. См.,например: Великая Победа. К 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. '.Советская историография.- М., 1985. 5Великая Отечественная война 1941-1945 гг.: Словарь-справочник/Под ред. М.М.Кирьяна.- М.,1985; Великая Отечественная война, 1941-1945 гг.:Энциклопедия /Под ред. М.М.Козлова.- М., 1985; История второй мировой войны 1939-1945 /В 12-тт.- М., 1973-1982.
своей актуальности и по сей день.
К 50-летию Победы московские ученые подготовили концептуальный сборник статей "Вторая мировая война: Актуальные проблемы".6 Он посвящен рассмотрению малоизученных или дискуссионых вопросов истории войны, пристальное внимание уделено исследованию взаимосвязи войны и политики, истории международных отношений, вооруженной борьбы, проблемы "войны и общество". Новые подходы авторов к изучаемым проблемам объясняются, во-первых, открытием архивов, документы которых не только дополняют, но и существенно меняют представления о войне; во-вторых, необходимостью преодоления штампов, стереотипов, идеологических наслоений, которых в отечественной историографии накопилось действительно немало; в-третьих, стремлением в новых условиях изучать историю войны именно строгими научными методами, не привнося в исследования элементы сенсационности и излишней эмоциональности. Примечательно, что авторы сборника сформулировали те сюжеты, которые, по их мнению, в настоящее время имеют особое значение для историков войны: наряду с предысторией Великой Отечественной войны, ролью различных фронтов и советскими потерями в войне, войной и обществом, Ялтинской системой и происхождением холодной войны, названа и проблема коллаборационизма.
2. Вспомогательный характер носила для нас и историческая литература, посвященная развитию национального, национально-освободительного движения в СССР в 20-30-е годы, национально-государственной политики Советского государства.Она способствовала более зрительному представлению об уровне зрелости национальной идеи у тюрко-мусульманских народов СССР и помогла ответить на вопрос об условиях, сделавших возможным сотрудничество (прежде всего политическое) некоторых представителей национального движения с Германией в годы войны.
Одним из первых по-настоящему свободных от идеологических догм
^Вторая мировая война: Актуальные проблемы /Отв.ред. О.А-Ржешевский- М., 1995.
исследований на эту тему можно считать монографию А.Авторханова "Империя Кремля"7 (хотя отнести этого автора к "отечественным" исследователям можно лишь условно). В специальной главе своей книги ученый на широком историческом фоне рассматривает развитие взаимоотношений официальной России и СССР с неславянскими народами, вскрывает лицемерный, имперский характер национальной политики Русского государства и его преемника - Советского Союза. "Полувековые усилия старого русского правительства освоить и слить азиатские мусульманские народы с русской европейской империей оказались такими же безуспешными, как безуспешными остаются более чем семидесятилетние усилия советского правительства болыпевизировать эти народы (книга написана в 1988 г. -И.Г.)",- замечал ААвторханов, анализируя довольно глубоко и аргументированно причины этого явления. Этот анализ напрямую можно связывать и с теми специфическими условиями, которые сделали возможным появление и развитие феномена советского коллаборационизма в годы второй мировой войны.
Для максимально точного представления о качественном уровне национально-освободительного движения тюркских, мусульманских народов до начала второй мировой войны при написании данной диссертации особую актуальность приобрели исследования по нижеследующей проблематике, увидевшие свет в последние десятилетия:
национальный вопрос в СССР в 20-30-е годы и попытки его решения**;
национально-государственное строительство у тюрко-мусульманских народов и революционное, национально-освободительное движение отдельных
7Авторханов А. Империя Кремля. Советский тип колониализма.- Вильнюс, 1990. ^Козлов В.Т. Национальный вопрос: парадигмы, теория и политика // История СССР.-1990.-№ 1.- С.3-22; Ненароков А.П. Из опыта национально-языковой политики первых лет Советской власти // История СССР.- 1990.-N9 2.- С. 3-14; Он же. Семьдесят лет назад: национальный вопрос на XII съезде РКП (б)// Отечественная история.- 1993.- № 6.- С. 111-124; Тагиров И.Р. К вопросу многовариантности исторического процесса: Диалектика отношения характера власти и способов решения национального вопроса в России в 1917 г.- Казань, 1990.
народов;^
репрессии 20-30-х годов и их влияние на социальную, политическую, культурную жизнь народов. Ю
Вероятнее всего, в данном случае нами не были учтены абсолютно все работы по перечисленным проблемам, но и названные исследования убедительно свидетельствуют о том, что практически для всех тюрко-мусульманских народов СССР в 20-30-е годы ясное решение вопросов национально-государственного строительства, а значит и определения их политического будущего, приобретало исключительную значимость, что впоследствии в своеобразной форме найдет свое отражение и в идеологии коллаборационистов периода второй мировой войны.
3. Пока еще немногочисленные иследования по истории эмиграции тюрко-мусульманских народов, политического движения их в условиях
ЭДгдарбеков ТА. Проблемы национально-гсоударственного строительства в Казахстане: 1920-1936 гг. - Алма-Ата, 1990; Аманжолова В.А. Алаш, Советы, большевики // Отечественная история.- 1994.- № 1.- С. 57-73; Валеев Р.К., Тагаров И.Р. Общественно-политическая жизнь в первой четверти XX в. // Материалы по истории татарского народа/ Отв. ред. С.Х.Алишев. - Казань, 1995. - С.388-423; Ишемгулов Н.У. Башкирское национальное движение: 1917-1921 гг. Автореферат диссертации ... кандидата исторических наук.- Уфа, 1996; Каснмов С.Ф. Автономия Башкортостана: Становление национальной государственнности башкирского народа: 1917-1925 гг. - Уфа, 1997; Сагадеев А.В. Мирсаит Султан-Галиев и идеология национально-освободительного движения: Научно-аналитический обзор.- М , 1990; Саркисян АЛ. Великий Октябрь и непролетарские партии Закавказья.- Ереван, 1990; Тагаров И.Р. Дорогой свободы и братства.- Казань, 1987; Он же. Революционная борьба и национально-освободительное движение в Поволжье и на Урале: Февраль -июль 1917 г. - Казань, 1977; Хаит Б. Басмаческое движение // Звезда Востока.- 1992.-№ 1.- С. 97-105; Ханрутдинов Р.Г. Трудное возрождение: Февраль 1917 - 1920 гг. -Казань, 1992; Юлдашбаев Б.Х. Национальный вопрос в Башкириии накануне и в период Октябрьской революции.- Уфа, 1984.
^Буган Н.Ф. Депортация народов (конец 30-х - начало 40-х гг) // Россия в XX веке.-М., 1994. - С. 475-483; Он же. Л.Берия - И.Сталину: "Согласно вашему указанию...": О депортации народов СССР в 30-40-е годы.- М., 1995; Кудерина ЛД. Геноцид в Казахстане.- М., 1994; Литвин АЛ. Красный и белый террор в России: 1918-1922.-Казань, 1995; Он же. Запрет на жизнь: Сталинские репрессии в Татарстане.- Казань, 1993; Сафаров РА По долгу памяти: А.Икрамов, Ф.Ходжаев, ЮАхунбабаев и др.-Ташкент, 1991; Султанбеков Б.Ф. История в лицах: Исторические портреты. Историко-документальные очерки.- Казань, 1997; Он же. История Татарстана: Сталин и "татарский след".- Казань 1995; Он же. История Татарстана: Страницы секретных архивов. Историко-публицистические очерки.- Казань, 1994; Он же. Первая жертва генсека. Мирсаид Султан-Галиев: Судьбы, люди, время.- Казань, 1991.
эмиграции.11 Представители эмигрантских кругов из восточных, тюрко-мусульманских народов Российской империи в 20-40-е годы были весьма заметны в политической жизни Европы и Азии. А в первые годы войны они по-своему пытались помочь свои соплеменникам, оказавшимся в германском плену. Поэтому интерес современных историков к судьбам политической эмиграции тюрко-мусульманских народов далеко не случаен и стал заметен особенно в последние годы. В этом отношении можно выделить следующие публикации: монографию Р.Б.Гайнетдинова и сборник по истории татарской диаспоры.12 Исследование Р.Б.Гайнетдинова основано на богатом источниковом материале и показывает, что, несмотря на свою малочисленность в Европе, татарская политическая эмиграция была достаточно активна, поддерживала тесные связи с представителями других тюркских и мусульманских народов. Можно с уверенностью утверждать, что проблема эмиграции очень интересовала германскую сторону в предвоенный период и первые военные годы. Изучая военный и политический коллаборационизм советских восточных народов, мы не вправе проходить мимо этой проблемы.
Сборник "Йортэ безне язмышлар", конечно, является научно-популярным изданием, и не все его авторы - профессиональные историки. Поскольку в статьях этого издания чувствуется определенный и естественный избыток эмоций и не все материалы в научном отношении равнозначны, постольку не со всеми приведенными в них фактами и выводами можно согласиться. Вместе с тем, очерки АТайсина, Ф.Мусина, И.Тагирова, А.Сахапова, Т.Айди помогают нам лучше, глубже, всесторонне вникнуть в особенности общественно-политической деятельности отдельных представителей и групп татарской эмиграции в предвоенной Европе.
И Русской эмиграции "повезло" больше: изучение ее истории началось намного раньше. См., например: Комин В.В. Белая эмиграция и вторая мировая война.-Калинин, 1979; Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. -М., 1987 ^Гайнстдннов Р.Б. Тюрко-татарская политическая эмиграция: начало XX века - 30-е годы. Исторический очерк.- Набережные Челны, 1997; Йортэ безне язмышлар...-Казан, 1992.
Определенную активность в изучении нелегкой судьбы политических эмигрантов проявляют и исследователи Азербайджана, Башкортостана, Узбекистана.13 Следует указать, что в целом последние годы являются для историков временем накопления фактического материала, первичного осмысления сложной проблемы истории эмиграции 20-30-х годов, ее вклада в национально-освободительное движение, в развитие культуры. Эмигрантов, наконец-то, начинают рассматривать как неотъемлемую составную часть народа, которая в чуждых условиях по-своему пыталась наладить политическую и культурную жизнь, не желая в большинстве случаев терять связи с исторической родиной Д4
4. Литература последних лет, затрагивающая историю Русской Освободительной армии генерала ААВласова. Ее сюжеты оказались прежде всего актуальными для русских историков и в последние годы разрабатываются ими достаточно активно. В историографии этой проблемы есть бесспорные достижения и есть еще, на наш взгляд, определенные недоработки. Пожалуй, самой трудной для историков явилась проблема оценки власовского движения, и любопытно, что в настоящий момент в историографии этой сложной проблемы наметились две основные точки зрения. Часть исследователей, без каких-либо колебаний оценивает власовское движение как предательское.^ Другая же подходит к этому вопросу более осторожно, стараясь представить разные стороны идеологии и деятельности генерала-коллаборациониста, хотя,
13Абдуллаев К.Н. Из истории бухарской посререволюционной эмиграции: К историографии проблемы // Общественные науки в Узбекистане.- 1990.-№ 4.- С. 49-55; Кара» А. Азербайджанская эмиграция 1920-1930-х годов. Культурологический аспект деятельности.- Автореферат диссертации ... кандидата философских наук.-М.,1991; Валеев Д.Ж., Мадьярн А., Ураксин З.Г., Юлдашбаев А.М. Судьба и наследие башкирских ученых-эмигрантов.- Уфа, 1995; Турдиев Ш. Узбекистанские "невозвращенцы" // Звезда Востока.-1993.- № 8.- С. 106-146: Он же. Улар Германияда укиган эдилар...-Тошкент, 1991.
14Петров В. Эмиграция интеллигенции России: уроки истории // Жизнь национальностей.-1993.-№ 5/6.- С. 40-44.
^См., например: Катусев А.Ф., Оппоков В.Г. Движение, которого не было, или история власовского предательства // Военно-исторический журнал.- 1991.-№4,.- С. 18-28; № 7.- С. 12-20; № 12.- С. 31-41; Катусев А.Ф., Оппоков В.Г. Иуды: Власовцы на службе у фашизма // Воєнно -исторический журнал.- 1990.- № 6.- С. 68-81
как правило, прямого ответа на поставленный оценочный вопрос и не дает. 16 Второй, более осторожный подход в данном случае нам представляется более уместным. Скажем, А.Колесник в своем исследовании приводит точку зрения Свена Стеенберга: "Власов в основном лишь выразил чаяния миллионов советских граждан в начале войны. Они пережили ужасы раскулачивания, коллективизации, ежовщины, унесшие миллионы жертв. Почти каждая семья потеряла родных. Жизнь под Сталиным лишалась смысла. "Хуже не будет, потому что хуже быть не может",- говорили люди. От немцев они ожидали освобождения от сталинского террора. О национал-социализме, его расистских колонизаторских планах ничего не знали. И как только началась война, миллионы были готовы вместе с противником выступить против своего правительства: нечто, чего в истории всех войн еще никогда не было и что доказывает, насколько ненавидели Сталина". И Колесник после этого лишь заключает, что такие взгляды типичны для западных исследователей, что они представляют интерес для "понимания психологии власовцев, во имя объективного освещения истории". *'Примерно так же осторожен и Н.М.Раманичев, который не принимает толкования, "согласно которому Власов, изменив родине по трусости, спасая свою шкуру, продолжал служить фашистам до конца". По мнению историка, "все было куда сложнее", и антисталинский мотив деятельности Власова не стоит игнорировать. "Конечно, Власов и его сторонники думали и о своем спасении, но видели его не в покорности своим германским покровителям, а в том, чтобы добиться для себя как можно большей самостоятельности, создать сильную армию и как можно быстрее выступить с ней против Красной Армии". Основная же идея Власова,
^Бахвалов АЛ. Генерал Власов. Предатель или герой? Учебное пособие Санкт-Петербургской высшей школы МВД. - СПб., 1994; Колесник. АН. Генерал Власов -предатель или герой? - М.,1991; Левин И.И. Генерал Власов по ту и эту линию фронта: документы, воспоминания, письма. - Мурманск, 1995; Пальчиков П.А История генерала Власова // Новая и новейшая история. - 1993. - № 2.- С. 123-144; Раманичев Н.М. Власов и другие // Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М.,1995.- С. 292-312; Толстой Н.Д. Жертвы Ялты.- М., 1996. - С. 320-346. ^Колесник. АН. Указ. соч. - С. 126-127.
по мнению Н.М.Раманичева, заключалась в том, чтобы привлечь к себе внимание западных демократий, которые "рано или поздно будут вынуждены вести борьбу против Советского Союза". ^
Оценка масштабного власовского движения, всего русского коллаборационизма, не входит в число задач представленной работы, но поскольку сам Власов в годы войны явно стремился установить дружеские отношения с представителями тюрко-мусульманских народов, постольку понимание его позиций по интересующему нас вопросу должно быть учтено и и проанализировано.
В зарубежной историографии, в свою очередь, можно выделить две основные группы исследований, имевших определенное значение при подготовке данной диссертации:
1. Общие работы по истории второй мировой войны и исследования по тем конкретным ее проблемам, которые имели значение для изучения советского коллаборационизма. Совершенно очевидно, что тема эта в историографии 20 в. занимает особое место, и историческая литература на разных европейских языках, посвященная разным сторонам истории войны, так же как и литература отечественная, исключительно обширна. *" К
18Раматпев Н.М. Указ соч. - С. 306-307.
^Представление об этой литературе и ее историографический анализ дается, например, в таких исследованиях 80-90-х годов: Буржуазная историография второй мировой войны: Анализ современных тенденций.- М., 1985; Кудряшов СВ. Великая Отечественная война в новейших трудах английских и американских историков. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - М., 1996; Кульков Е.Н., Ржешевский ОЛ., Челылюв ИА Правда и ложь о второй мировой войне. - М., 1988; Мерцалов А.Н. Великая Отечественная война в историографии ФРГ. - М., 1989; Он же. Западногерманские историки и мемуаристы о второй мировой войне.- М., 1967; Ржешевский ОЛ. Война и история. - М., 1984; Тишков ВЛ. История и историки в США.- М., 1985 и др. Не все эти работы равноценны по своему научному уровню, и не все вопросы, затронутые западными авторами, нашли освещение или даже упоминание в этих исследованиях. Некоторые их положения могут быть подвергнуты сегодня серьезной критике, и все же можно констатировать, что в отечественной исторической литературе обращено было очень серьезное внимание и на западную историографию второй мировой войны. Обращает на себя внимание и одна любопытная особенность отечественных исследований, которые рассматривают западную историографию второй мировой войны: круг проблем, которые берутся оценивать наши историки, довольно четко ограничен: происхождение и причины войны против СССР, экономика СССР, конкретные
настоящему времени в западной историографии второй мировой войны достаточно четко наметились определенные этапы. Скажем, в послевоенный период активность в исследованиях проявляли непосредственные участники событий, привнося в изыскания серьезный элемент субъективности. Заметное влияние на развитие исторических представлений оказала и "холодная война", когда история фактически превратилась в действенный инструмент идеологического противостояния. И все же серьезные исследования появлялись даже в годы "холодной войны".
Масштабность западной историографии второй мировой войны вынудила нас произвести отбор литературы, принимая во внимание лишь те исследования, которые характеризуют войну именно между СССР и Германией, носят обобщающий характер и обязательно затрагивают проблемы германской оккупации территории Советского Союза, взаимоотношений оккупантов и местного населения, планов гитлеровцев относительно будущего СССР и его народов.
В этом смысле наиболее важными, но, естественно, не единственными исследованиями, которые привлекались при разработке темы диссертации, стали солидные монографии Александра Даллина "Германское господство в России" и Джеральда Райтлингера "Дом, построенный на песке. Гитлеровская
политика насилия в России, 1941-1944", опубликованные и на английском, и
20 на немецком языках/"
Монография АДаллина, которая нашими историками не так уж часто
боевые действия и основные битвы, причины поражения Германии в войне, партизанское движение и Сопротивление, "второй" фронт и союзники. Но заметно меньше говорится, например, о планах агрессора по отношению к оккупированной территории СССР и их претворении в жизнь, оккупационном режиме и его сущности, основных учреждениях и вождях "третьего рейха" и их политике и пр. Создается даже впечатление, что в западной историографии эти сюжеты не затрагивались - между тем, это вовсе не так. Объяснить такой выборочный подход советских историков, вероятно, можно тем, что они охотнее обращались к "выигрышным" темам, при рассмотрении которых относительно легко можно было заклеймить "буржуазных советологов".
20Daffin, A. Deutsche Herrschaft in RuBland 1941-1945. Eine Studie uber Besatzungspolitik. Diisseldorf 1958; Reitlinger, Gerald. Ein Наш auf Sand gebaut. Hitlers Gewaltpolitik in RuBland 1941-1944. Hambuig 1962.
принимается во внимание, и, как ни странно, в основных историографических публикациях практически не упоминается, между тем являет собой действительно капитальный труд, основанный на богатейшем источниковом материале. Историк анализирует не только ход военной кампании, но уделяет особое внимание политическим целям Германии, особенно по отношению к разным народам СССР, показывает, что несмотря на идеологическую ограниченность, эта политика на практике была достаточно многообразной. В последней, четвертой части своей книги А.Даллин делает знаменательный и обоснованный вывод о том, что роль политического фактора, "политического ведения войны" в отношениях нацистов с различными народами СССР стала заметной лишь на заключительном этапе войны.
Примерно в таком же ракурсе построено и исследование Д.Райтлингера. Во главу угла он ставит не историю собственно военного наступления гитлеровцев, а "те планы и проблемы, для которых собственно фронт являлся фоном". Автор поднимает те вопросы, которые у многих историков войны выпадали из поля зрения: например, судьбы военнопленных и "восточных рабочих", конкретная политика Восточного министерства. Вторая же часть исследования посвящена теме "Политического крестового похода национал-социалистов". Рассматривая планы немецкой стороны относительно "сотрудничества" с разными народами СССР, Д.Райтлингер называет попытки такого военного и политического "союза" "фантомом первого ранга", четко представляя всю эфемерность и бепочвенность этих попыток.
Вообще исследования А-Даллина и Д.Райтлингера, отличающиеся обоснованностью выводов, логичностью, широтой подхода с поднимаемым проблемам, на наш взгляд , до сих пор выделяются в западной историографии.
Помимо работ А.Даллина и Д.Райтлингера к анализу нами привлечены исследования по следующей проблематике:
общая характеристика политики национал-социалистского режима, в том числе и на оккупированных территориях (работы Г.Грассманна, Р.Герцога,
Иэна Кершоу, Э.Яккеля и др.)21;
некоторые направления военной политики нацистской Германии (обращение с военнопленными, борьба против партизанского движения, оккупационный режим и пр (работы Э.Хессе, Д.Матиелло, В.Фогта, Т.Муллигана, Х.Пфальмана, А.Штрайма, К Штрайта.22;
история отдельных учреждений и организаций "третьего рейха" (например, Восточного министерства и СС) (работы Х.Буххайма,Р.Больмуса, К. -Г. Клитманна2^;
история отдельных военных формирований, в том числе и Русской Освободительной армии генерала Власова (выделю здесь особенно капитальный многотомный справочник Георга Тессина, а также исследования И .Хоффманна)2^;
организация пропагандистской деятельности немецкой стороной в годы
^Grassmann, Gerhard Otto. Die deutsche Besatzungsgesetzgebung wahrend des 2.Weltkrieges. Tubingen 1958; Herzog, Robert. Grundzuge der deutschen Besatzungsverwaltung in den ost- und siidosteuropaischen Landern wahrend des Zweiten Weltkrieges. Tubingen 1955; Jacket, Eberhard. Hitlers Weltanschauung. Stuttgart 1981; Kershaw, Ian. Der NS-Staat. GeschichtsinteTpretationen und Kontroversen im UberblicL Reinbek 1994.
22Hesse, Erich. Der sowjetische Partisanenkrieg 1941-1944 im Spiegel der deutschen Kampfweisungen und Befehle. Gottingen 1969; Mattiello, Gianfranco; Vogt, Wolfgang. Deutsche Kriegsgefangenen- und Intemierteneinrichtungen 1939-1945. Handbuch und Katalog. Lagergeschichte und Lageizensurstempel. Bd.1-2. Koblenz 1986; Mulligan, Timothy Patrick. The Politics of Illusion and Empire. German Occupation Policy in the Soviet Union, 1942-1943. New York;Westport/Connecticut;London, 1988; Pfahlmann, Hans. Fremdarbeiter und Kriegsgefangene in der deutschen Kriegswirtschaft. 1939-1945. Wurzburg 1964; Streim, Alfred. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener im "Fall Barbarossa". Heidelberg 1981; Streim, A. Sowjetische Gefangene im Hitlers Vemichtungskrieg. Berichte und Dokumente. 1941-1945. Heidelbeig 1982; Streit, Christian. Keine Kameraden. Die Wehrmacht und sowjetische Kriegsgefangenen 1941-1945 (=Studien zur Zeitgeschichte, Bd. 13). Stuttgart 1978.
^Buchheim, Hans. Die SS -das Herrschaftsinstrument, in: Anatomie des SS-Staates. Hrsg. Hans Buchheim. Bd 1.- Freibuigl984, S. 15-214; BoUmns, Reinhard. Das Amt Rosenberg und seine Gegner. Stuttgart 1970; Hietmann, Kurt-Gerhard. Die Waffen-SS. Eine Dokumentation. Osnabriick 1965.
24Hoffmann, Joachim. Die Geschichte der Wlassow-Armee. Freiburg, 1986; Hoffmann, J. Kaukasien 1942/43. Das deutsche Heer und die Orientvolker der Sowjetunion (=Einzelschriften zur Militargeschichte, Bd. 35). Freiburg im Breisgau: Rombach 1991; Tessin, Georg. Verbande und Truppen der deutschen Wehrmacht und Waffen-SS im Zweiten Weltkrieg. 1939-1945. Band 13: Die Landstreitkrafte 801-13400. Osnabriick 1976; Band 14: Namensverbande/Die Luftstreitkrafte(Fliegende Verbande)/Flackeinsatz im Reich 1943-1945. Osnabriick 1980.
второй мировой войны (работы О.Бухбендера, К.Шееля, В.Швипса, Г.Гебеля).25
Необходимо подчеркнуть, что перечисленные работы- это лишь малая часть всех исторических исследований на указанные темы. Они, как правило, не свободны от недостатков и могут подвергаться научной критике. Обращаясь к ним, мы исходили из их научной значимости и принимали во внимание два момента: во-первых, личность автора (учитывалось то, что многие из историков, писавших на указанные темы являлись либо непосредственными участниками событий, либо были политически ангажированы в послевоенные десятилетия); во-вторых, широта и качество привлекаемого источникового материала (отдельные работы отличаются вольным обращением с источниками или же привлекают их крайне выборочно).
2. Исследования, посвященные проблеме коллаборационизма вообще и советского коллаборационизма в частности. Следует отметить, что западную историографию, в отличие от советской, тема советского военного и политического коллаборационизма привлекала давно, почти с окончания войны. В ней уже сложились определенные концепции, имеются примеры аналитической оценки этого явления в масштабах всей Европы. В западной историографии имеются работы, в которых конкретно речь идет о коллаборационизме восточных народов СССР: о военном - работы И.Хоффманна и о политическом - монография П. фон Цур Мюлена. Но мы не сочли нужным говорить об этом во введении, так как общей характеристике феномена коллаборационизма и оценкам ее в западной историографии специально посвящена первая глава диссертации.
Было бы, вероятно, не совсем корректным утверждать, что источниковая база данной проблемы невообразимо широка и объемна. В силу объективных
^^Buchbender, Ortwin. Das tonende Erz. Deutsche Propaganda gegen die Rote Armee im Zweiten Weltkrieg. Stuttgart 1978; Scheel, Klaus. Krieg iiber Atherwellen. Ns-Rundfunk und Monopole. 1933-1945. Berlin 1970; Schwipps, Werner; Goebel, Gerhart. Wortschlacht im Ather. Der deutsche Auslandsfunk im Zweiten Weltkrieg. Geschichte des KurzweUenrundfunk in Deutschland 1939-1945. Berlin 1971.
причин целый ряд источников военного времени оказались безвозвратно утерянными или же до сегодняшнего дня остаются недоступными для многих исследователей. Между тем по данной теме сохранилось огромное количество интересных и разнообразных письменных материалов. Их ценность в глазах исследователя возрастает многократно, если принять во внимание, что абсолютное большинство из них не опубликовано и в научный оборот не вводилось.
Справедливости ради нужно сказать о немногочисленных публикациях источников, имеющих отношение к теме настоящей диссертации. Публикации эти осуществлялись со вполне конкретными целями как в Германии, так и в СССР и носят выборочный характер. Особо важное место в их числе занимает издание материалов Нюрнбергского трибунала и документов Министерства иностранных дел Германии.
Материалы Нюрнбергского военного трибунала над главными нацистскими преступниками издавались неоднократно.26 Примечательным в этих публикациях является то, что в них включены не только материалы, отражающие ход судебных заседаний, но и многие документы периода войны, прикладывавшиеся к юридическим делам в качестве доказательств. Разные по форме и содержанию документы позволяют более четко представить суть политики нацистского режима в различных направлениях, в том числе отношение и планы нацистов относительно будущего разных народов СССР, сущность оккупационного режима, взаимоотношения немцев с представителями народов СССР, оказавшихся на стороне Германии.
Очень интересный и важный материал дает подборка переведенных на русский язык документов германского МИДа, опубликованная почти сразу же
26сборник материалов Нюрнбергского трибунала выходил в СССР в 7 томах с 1957 по 1961 гг. (Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: Сборник материалов / Под ред Р.АЛ*уденко.- М., 1957-1961.- В 7 тт.). С 1987 г выходил уже восьмитомник, хотя до 1991 г. было выпущено лишь пять томов (Нюрнбергский процесс: Сборник материалов/ Отв. ред. А.М.Рекунков, АЛ.Сухарев.- М., 1987.1991.-Т. 1-5.)
после окончания войны.^' Дипломатическая переписка, включенная в сборник и носившая в свое время гриф "секретно", убедительно свидетельствует о том, что Германия довольно настойчиво подталкивала Турцию к началу войны против СССР, особо упирая на единство тюркских народов, что попытка немцев разыграть "пантюркистскую" карту в первые месяцы войны против Советского Союза была вполне серьезной и осознанной.
Всякая война, тем более масштабная, порождает после себя немалое число мемуаров. Не стала исключением и вторая мировая война. Многие из тех лиц, которые отвечали за осуществление конкретного военного или политического сотрудничества с народами почти вслед за происшедшими событиями опубликовали свои воспоминания. Объяснялось это не только тем, что всё описываемое было еще свежо в памяти, но скорее даже тем, что в послевоенной Европе поменялись политические и идеологические ориентиры. И бывшие военные и гражданские чины "третьего рейха" уже в условиях "холодной войны" спешили засвидетельствовать свою лояльность новым властям и новым идеям.28 Почти вся немецкая мемуарная литература имеет одну общую тенденцию: авторы их, вольно или невольно, стремятся представить происшедшее не более как трагическую ошибку Гитлера и его ближайшего окружения. Остальные же будто бы с самого начала были настроены против планов Гитлера поработить весь мир, что они даже представляли какую-то оппозицию режиму. Стремясь реализовать свои "демократические" пожелания, они будто бы оказывали помощь генералу Власову, коллаборационистам из других народов СССР, понимая, что только
27Документы Министерства иностранных дел Германии. Выпуск II: Германская политика в Турции (1941-1943 гг).- М., 1946.
^Briutigam, Otto. So hat es sich zugetragen. Ein Leben als Soldat und Diplomat. Wiirzbuig 1968; Geblen, Reinbard. Der Dienst. Erinnerangen 1942-1971. Mainz; Wiebaden 1971; von Hentig, Werner Otto. Mein Leben eine Dienstreise. Gottingen 1962; von Herwarth, Hans. Zwischen Hitler und Stalin. Erlebte Zeitgeschichte 1931 bis 1945. Frankrurt/Main; Berlin;Wien 1982; Kkist, Peter. Zwischen Hitler und Stalin. 1939-1945. Bonn 1950; Oberlander, Theodor. 6 Denkschriften aus dem Zweiten Weltkrieg iiber die Behandlung der Sowjetvolker (=Quellenstudien der zeitgeschichtlichen Forschungsstelle Ingolstadt, Bd. 2). Ingolstadt 1984.
они реально могут бороться и против Гитлера, и против Сталина. Действительно, немецкая послевоенная мемуарная литература страдает исключительной однобокостью и тенденциозностью. Тем не менее мы привлекали некоторые конкретные факты и характеристики и из отмеченных источников, относясь к ним с особой осторожностью. Интересно, что одним из инициаторов сбора воспоминаний участников событий в 50-60-е годы был немецкий журналист и историк Юрген Торвальд, который собрал многие из мемуаров в архиве Института современной истории в Мюнхене. На их основании позднее он создал полудокументальное, полулитературное сочинение, посвященное попыткам немцев привлечь на свою сторону бывших солдат Красной Армии.29
Абсолютное большинство архивных источников, привлеченных для написания данной работы, по своей форме и содержанию являются актовыми, происходящими, как правило, из различных официальных (гражданских и военных) учреждений национал-социалистской Германии. Главные их особенности, на наш взгляд, сводятся к тому, что:
1. Будучи продуктом исключительного по жестокости тоталитарного режима, источники несут на себе отпечаток заметного идеологического влияния и естественной в таких случаях субъективности. Привлекаемая документация касалась во многом вьшужденного для германской стороны сотрудничества с восточными, тюрко-мусульманскими народами, "азиатами", согласно принятой нацистской термионологии конца 30- начала 40-х годов -даже в официальных по характеру документах можно прочувствовать истинное отношение немецких военных и чиновников к своим "союзникам".
3. Несмотря на заметную субъективность содержания, немецкие актовые источники предоставляют достоверный материал об особенностях политики германского военного и гражданского руководства в отношении восточных народов СССР. Кроме того, опираясь на эти документы, можно довольно точно
29Thorwald, JUrgen. Die Illusion. Rotarmisten in Hitlers Heeren. Droemer Knaur 1974.
воспроизвести все фазы противостояния между отдельными вождями и инстанциям "третьего рейха". Трудно переоценить в данном отношении документальные материалы, вышедшие из Министерства иностранных дел, Главного управления СС, Министерства по делам оккупированных восточных территорий (Восточного министерства), Министерства народного образования и пропаганды и отдельных, более мелких административных подразделений в их составе. Правда, может показаться, что в условиях тоталитарного режима, тем более находящегося в условиях войны, внутренние противоречия и конфликты невозможны или, во всяком случае, должны немедленно сниматься самыми жесткими мерами, но, оказывается, в Германии периода национал-социализма конфликты между названными учреждениями, между такими личностями как Розенберг, Риббентроп, Гиммлер, Бергер и др. по самым различным вопросам текущей политики были настолько глубокими и
постоянными, что они легко прослеживаются даже во вроде бы скупых и
30 лаконичных текстах канцелярских документов.JU
Целенаправленно и вполне сознательно диссертационное исследование
построено на основе источников из немецких архивов. Мы руководствовались
следующими соображениями и причинами:
1. Подобные источники до настоящего времени малодоступны для
большинства исследователей и нам хотелось ввести в научный оборот
возможно большее их число.
Фактический материал источников по одной проблеме, извлеченных из немецких и отечественных архивов, во многом совпадает (в некоторых российских архивохранилищах, например, имеется немалое количество копий или переводов немецкой документации периода войны). К тому же для некоторых сюжетов указанной проблематики материал отечественных архивохранилищ либо не репрезентативен, либо просто-напросто не нужен.
Привлечение и источниковедческий анализ документов из российских
^Подобная ситуация с лидерами и учреждениями "третьего рейха" довольно точно воспроизведена, например, в указанном выше исследовании Райнхарда Больмуса.
архивов по теме диссертации является для меня одной из важных задач в дальнейшей исследовательской работе.
В основе диссертации лежат материалы из крупнейших архивохранилищ Германии: Политического архива Министерства иностранных дел Германии (Бонн), Федерального архива (Потсдам) и Федерального военного архива (Фрайбург). Кроме того , при написании работы использовались и материалы подразделений Федерального архива в Кобленце, Берлине-Целендорфе, Института современной истории (Мюнхен), Архива федерального уполномоченного по делам Министерства государственной безопасности бывшей ГДР (Берлин) и отдельные источники из личных архивов.
В фондах Политического архива МИД отложились различные акты внешнеполитического ведомства - справки, донесения послов, переписка и пр., отражающие заинтересованность МИДа в привлечении на сторону Германии тюркских, мусульманских народов СССР. Документы свидетельствуют также о том, что в своем стремлении контролировать политику "третьего рейха" по отношению к нерусским народам, МИД столкнулся с жестким сопротивлением других инстанций, в первую очередь Восточного министерства и Главного управления СС.
Уцелевшая часть материалов Восточного министерства хранится в Федеральном архиве в Потсдаме. По своей форме это разного рода справки, указания, приказы, переписка, "памятные записки", документация как для внутреннего пользования в Министерстве, так и демонстрирующая его отношения с другими гражданскими и военными инстанциями Германии, а также политику этого ведомства по отношению к тюрко-мусульманским народам СССР как в общих чертах, так и в деталях. Документы позволяют представить структуру ведомства Альфреда Розенберга, его подразделений, установить вклад конкретных личностей в дело налаживания контактов с представителями отдельных народов.
Довольно полно сохранились в этом архиве и акты Главного управления
СС, которое, как оказалось, с самого начала войны против СССР являлось непримиримым соперником МИД и Восточного министерства почти по всем военным и политическим вопросам. Данное обстоятельство, позволило проследить историю Восточнотюркского боевого соединения СС, о котором, например, отечественная историография даже и не упоминала.
В Федеральном военном архиве имеются документы о военных кампаниях гитлеровского режима. В нем также сосредоточены документы центральных военных учреждений: Верховного командования вермахта, Верховного командования сухопутных войск, более мелких военных подразделений, в том числе и 162-й тюркской дивизии и Восточных легионов. По своей форме они напоминают материалы из вышеназванных архивохранилищ, но по содержанию существенно от них отличаются. Опираясь на них можно установить точную структуру отдельных подразделений, их дислокацию в разное время, конкретное участие или неучастие в боевых операциях. Являясь в конечном итоге продуктом режима, военная документация, особенно последних месяцев войны, предстает перед исследователем в высшей степени субъективной, когда многие из составителей документации занимались элементарым замалчиванием реального положения дел, представляя обстановку излишне оптимистично. В силу того, что военное сотрудничество режима с представителями других народов являлось все-таки довольно рискованным мероприятием, предусматривавшим потенциальное вооружение "неполноценных азиатов", в документах оказались зафиксированными колебания немецкой стороны в этой сфере.
Структура диссертации отвечает поставленной цели и задачам. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
В первой главе речь идет о феномене советского военного и политического коллаборационизма в целом. Вынесение именно этой проблемы как темы первой главы вполне оправданно, так как эта часть работы определяет
наши подходы к этой важной проблеме. Представляется целесообразным сравнить советский коллаборационизм с коллаборационизмом других народов Европы, которые столкнулись с национал-социалистской Германией в годы второй мировой войны, выявить общее и особенное для обоих случаев. В первой главе кроме того речь идет о мотивах, причинах того, что практически в каждой оккупированной стране находились люди, которые были готовы в той или иной форме сотрудничать с оккупантами. Проявлялось это сотрудничество в разных сферах - общественной, политической, военной, административной, культурной. Качественный и количественный состав, относительное число коллаборационистов в разных странах были разными. Все эти явления получили определенное освещение и в историографии, особенно в западной -эта проблема также будет затронута в первой главе. Первая глава по сравнению с последующими получилась не такой большой по объему, это представляется вполне оправданным, так как фактический материал для остальных глав был несравненно более объемным.
Во второй главе рассматриваются те политические предпосылки, на основе которых могли стать и стали реальными попытки привлечь на свою сторону именно представителей тюрко-мусульманских народов СССР. Поскольку эти народы в большинстве говорят на тюркских языках и исповедуют мусульманскую религию, было важно выяснить, насколько серьезно и масштабно воспринимала немецкая сторона эти реалии, существовала ли у нее действительная возможность использования в своих военно-политических интересах тюркского и исламского фактора. Сотрудничество предполагает наличие у обеих сторон каких-то первоначальных знаний друг о друге. Поэтому в первой главе также характеризуются те представления, которые были у немцев - политической и военной верхушки, ученых и простых обывателей - о восточных народах СССР, а также официальные планы относительно будущего этих народов.
Третья глава характеризует попытки нацистской Германии привлечь к
военному сотрудничеству оказавшихся в плену красноармейцев представителей тюрко-мусульманских народов: подробно рассматривается история Восточных легионов, 162-й тюркской дивизии и Восточнотюркского боевого соединения СС. При этом, конечно, учитывалось, что привлечение представителей восточных народов и к военному, и к политическому сотрудничеству проводилось немецкой стороной параллельно и не могло осуществляться вне зависимости друг от друга. Военный коллаборационизм предполагал и полную политическую лояльность. И все же проблема военного сотрудничества поставлена в структуре диссертации раньше проблемы политических контактов, поскольку Германия, привлекая представителей других народов на свою сторону, стремилась решить в первую очередь военные задачи, используя коллаборационистов в военной кампании.
В четвертой главе речь идет уже о попытках гитлеровцев наполнить реальным содержанием лозунг политического единения Германии с тюрко-мусульманскими народами. Хронологически они следовали за военным мероприятиями, что явственно показывает лицемерность организованного немцами "сотрудничества", поскольку политический лозунг для них встал на повестку дня, когда завоевательные планы на Востоке затрещали по швам. Потому в данной главе речь идет осоздании специальных ведомств, курировавших восточные народы, о собственно национальных политических организациях, которые наивно пытались представить себя "правительствами в изгнании", о роли исламского фактора в годы войны, о масштабах пропагандистской деятельности немцев в отношении восточных народов СССР.
В заключении подводятся основные итоги диссертации.
Коллаборационизм и его проявления в годы второй мировой войны: мотивы, формы, общая оценка - феномен советского коллаборационизма
Вопрос об оценках явления советского военного и политического коллаборационизма в годы второй мировой войны, несмотря на его остроту, в отечественной историографии по-настоящему не ставился и не изучался. В силу известных причин советская историческая литература и публицистика к этим сюжетам обращались очень неохотно, упоминали их лишь очень кратко, скорее как "досадное недоразумение" военных лет. Но если уж они затрагивались, то ответы на поставленные вопросы давались достаточно простые. Исходя из устоявшегося мнения о малочисленности коллаборационистов, активности коммунистических и прокоммунистических подпольных групп в среде военнопленных, которые насильно были загнаны в состав Восточных легионов, считалось, что главной причиной провала германских планов по привлечению на свою сторону представителей различных народов была верность советских людей своей Родине и коммунистической партии, их высокое чувство патриотизма. Порой получалось так, что почти все или многие из тех, кто переходил на германскую сторону, шли в состав легионов, чтобы развалить их изнутри или же, получив оружие, перебежать к партизанам или отрядам Сопротивления и повернуть его против врага (хотя, естественно, было немало и таких людей). В борьбе СССР против нацистской Германии патриотизм действительно сыграл в целом громадную роль, преуменьшать которую непозволительно. Но все же мы считаем, что объяснять разрушение планов гитлеровцев лишь развитым чувством патриотизма "восточных добровольцев" - это искусственное сужение проблемы. Ограничение таким представлением приведет к тому, что в поиске ответа на непростые вопросы мы остановимся на полпути.
Рассмотрим, какие же существуют общие мнения и оценки феномена коллаборационизма в историографии. Речь идет прежде всего о западной историографии, поскольку отчественные историки к настоящему времени пока только определяют свои подходы к этому сложному вопросу.
Вначале обратим внимание на содержание, сущность и очень неоднозначное восприятие самих терминов "коллаборационизм" и "коллаборационисты" как в повседневной жизни, так и в исследовательской литературе.
Сами понятия "коллаборационизм" и "коллаборационисты" в справочной литературе, которая увидела свет до второй мировой войны, не встречаются -нет их расшифровки и пояснения, например, в таких авторитетных изданиях как "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона" и "Энциклопедический словарь братьев Гранат". Этот факт, однако, не означает, что этого слова вообще не было в лексиконе европейских языков
Появляется термин "коллаборационисты" в послевоенных советских справочных изданиях. "Большая Советская энциклопедия" трактует его так: "лица, сотрудничавшие с фашистскими захватчиками в странах, оккупированных ими во время второй мировой войны 1939-1945 гг." Почти аналогичное пояснение дано в "Советском энциклопедическом словаре/
Роль религиозного (исламского) фактора
Восприятие ислама в национал-социалистской Германии периода второй мировой войны было не спонтанным и сложилось не за короткое время, поскольку знакомство немцев и Германии с мусульманством состоялось довольно давно и имеет свою историю.
Уже в VIII в. в империи Карла Великого появлялись дипломаты из восточных, мусульманских стран. Намного позднее, в XVIII в. прусский король Фридрих Вильгельм I пригласил к себе на службу турецких гвардейцев, для которых в 1732 г. был по его приказанию открыт молельный дом в Потсдаме.2Исследователь-исламовед Мухаммад Абдулла с этого факта вообще начинает историю мусульманства в Германии. В конце XVIII в. и на протяжении XIX в. эпизодические поначалу контакты Германии с мусульманами и мусульманскими странами активизируются, что являлось результатом военно-политического сотрудничества или, наоборот, противостояния. И уже сравнительно давно обосновались и проживали в Германии немногочисленные приверженцы ислама.
Обратимся к фактам, хронологически более поздним, относящимся к периоду первой мировой войны, когда Германии на своей собственной территории впервые пришлось столкнуться с десятками тысяч мусульман. К тому же многие из лиц, которые оказались втянуты в описываемые события не сойдут с исторической сцены и позднее, будут играть на ней определенную роль и в 30-40-е годы. Даже официальную позицию государства по отношению к исламу в периоды двух мировых войн можно в какой-то степени сравнивать. При этом сравнении обнаруживаются очень любопытные параллели.
В ходе первой мировой войны в германском плену оказались многие солдаты российской армии, а также выходцы из африканских и азиатских колоний Англии и Франции, воевавшие на стороне Антанты. Зимой 1914-1915 гг. по указанию императора Вильгельма 2, неподалеку от Берлина, всего в 20 км южнее, между неболыпими городками Цоссен и Вюнсдорф были созданы два специальных лагеря для военнопленных мусульман - "Лагерь на виноградной rope"(Weinberglager) и "Лагерь полумесяца"(На1ЬтопШаег). В первом лагере были сосредоточены представители мусульман России, кроме того грузины и армяне. Во втором - военнопленные из французских и британских колоний (Западной и Северной Африки, Индии), арабских стран. Два лагеря находились в тесном контакте, и в последующем было принято именовать оба лагеря одним обобщающим названием - Вюнсдорфский лагерь для военнопленных мусульман.
Непосредственные причины создания Восточных легионов
Основной толчок к созданию Восточных легионов был дан очевидным провалом плана молниеносной войны/ К осени 1941 г. стало совершенно ясно, что "блицкриг" захлебнулся, что Германии следует готовиться к затяжной войне, в которой многое будет решаться и от состояния резервов: технических, материальных, людских. С этим у Германии обстояло далеко не гладко, резервов для длительных военных действий было явно недостаточно. Советский же Союз, который в начале войны оказался фактически в катастрофическом положении в результате политических и военных просчетов сталинского руководства, мог все-таки рассчитывать на постепенное наращивание своей мощи, опираясь на значительные людские и природные ресурсы, на психологический, патриотический подъем населения страны.
В качестве других важнейших обстоятельств, способствовавших созданию Восточных легионов, можно выделить следующее:
1. Наличие огромного количества советских военнопленных в руках Германии.
2. Активная германская пропаганда среди населения оккупированных областей СССР и против передовых частей Красной Армии. Это приводило к тому, что многие представители гражданского населения Украины, Белоруссии и Прибалтики сотрудничали с немцами, что на немецкую сторону, особенно в первый период войны, перешло немалое количество солдат и офицеров Красной армии.
3. Позиция некоторых зарубежных стран, требовавших более человечного обращения хотя бы по отношению к тюркским, мусульманским военнопленным. Наибольшую активность проявляли при этом некоторые политики Турции и отдельные эмигрантские лидеры из представителей народов СССР.
Когда план "блицкрига" провалился, три названных фактора оказали свое влияние на позицию германского руководства. И оно, несмотря на различие точек зрения и серьезные противоречия между вождями и высшими государственными и военными учреждениями рейха, решило в своих интересах использовать сложившиеся обстоятельства. Поэтому будет вполне правомерно остановиться на них подробнее.
Военнопленные в Германии. Общеизвестно, что нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. стало шоком для Сталина, для его окружения, для всего населения страны, и оно явилось настоящей катастрофой для тех, кто встретил врага первыми - для частей Красной Армии, располагавшихся в западных военных округах, для пограничников. Данные о потерях, в том числе и военнопленными, в источниках и литературе разных лет приводятся порой различные. Но все они жестоко красноречивы в одном - потери Красной Армии в годы войны, особенно в первый год военных действий, были колоссальными.
В середине июля 1941 г. многонациональная Красная Армия потеряла уже около миллиона своих солдат и офицеров, из которых 724 тысячи были пленены. В августе 1941 г. в районе Белосток-Минск потери пленными составили 332 тысячи человек, в районе Умани - 103 тысячи, под Смоленском и Рославлем - 348 тысяч, в районе Гомеля - 30 тысяч. В конце лета - начале осени безвозвратные потери советских военнослужащих, т.е. убитыми и плененными, только на Левобережной Украине составили 616 тысяче
К ноябрю 1941 г. по данным министра по делам оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга, в лагерях военнопленных находилось 3,6 миллиона красноармейцев7
