Китайские и корейские рабочие в Забайкальской области : 1860-1917 гг. Ланцова Юлия Николаевна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Появление китайских и корейских рабочих в Забайкальской области Российской империи и сферы применения их трудовой деятельности (1860 - 1917 гг.) 38

1. Причины появления китайских и корейских рабочих в Забайкальской области 38

2. Сферы применения труда восточных подданных в Забайкальской области 63

ГЛАВА II. Правовой аспект пребывания китайских и корейских рабочих в Забайкальской области (1860- 1917 гг.) 90

1. Разработка иммиграционного закона для китайских и корейских подданных 90

2. Взаимодействие китайских и корейских рабочих с российскими властями. Вопрос о подсудности иностранных рабочих 101

3. Принятие в российское подданство китайских и корейских рабочих 134

ГЛАВА III. Китайские, корейские рабочие и официальная религия в Забайкальской области (1860- 1917 гг.) 146

1. Китайские и корейские рабочие и православие в Забайкальской области 146

2. Миссионерская деятельность среди китайцев и корейцев 157

Заключение m

Библиография 178

Приложения 201

• Причины появления китайских и корейских рабочих в Забайкальской области
• Разработка иммиграционного закона для китайских и корейских подданных
• Китайские и корейские рабочие и православие в Забайкальской области

Введение к работе

Вторая половина XIX - начало XX вв. в истории всего мира в целом, и истории России, Китая и Кореи, в частности, рассматривается как очень сложный и насыщенный событиями период. Он характеризуется также масштабной иммиграцией иностранных подданных в пределы Российской империи.

России исторически было предназначено соседство с такими азиатскими странами как Китай, Корея и Япония, и в силу сложившихся в этих странах политических и социально-экономических условий, обладавших значительным эмиграционным потенциалом, они выступили поставщиком трудовых ресурсов и предпринимательских сил. Природные богатства и возможность найти работу всегда привлекали иностранных рабочих в Забайкальскую область Российской империи.

В период существования Восточно-Сибирского генерал-губернаторства Забайкалье оставалось в составе Иркутской губернии. Только указом Николая I от 11 июля 1851 г. в составе Иркутской губернии на территории Верхнеудинского и Нерчинского округов была учреждена Забайкальская область с центром в городе Чите.

16 июня 1884 г. область была изъята из ведения восточно-сибирской администрации и передана в состав Приамурского генерал-губернаторства. 17 марта 1906 г. она вновь была включена в состав Иркутского генерал-губернаторства, в котором оставалась до 1917 г.¹ Соответственно все вопросы, связанные с пребыванием иностранных рабочих, находились в разное время в ведении администраций разных генерал-губернаторов.

Быстрые темпы развития экономики Забайкальской области требовали большого объема рабочих рук. Привлекать отечественную рабочую силу из губерний Центральной России для предпринимателей было дорого и

Константинова Г.Л. Забайкальская область Российской империи. // Энциклопедия Забайкалья. Читинская область. В 4-х томах. Том II. Новосибирск: Наука, 2004. - с. 366

4 - .

достаточно долго по времени, а китайские и корейские рабочие не требовали

таких затрат. Самой многочисленной группой среди них в Забайкалье

становятся китайские рабочие.

Процесс включения иммигрантов в экономику принимающего общества
неизбежно требовал включения их и в правовое пространство. Переселение в
основном осуществлялось на российский Дальний Восток (оттуда уже шло
пополнение корейской и китайской диаспор в Забайкалье), что вызывало у
властей необходимость создания упорядоченного перехода границы и
пребывания иностранных подданных на территории России. ._ .

Как в XIX в., так и сейчас в Забайкалье имеется дефицит рабочих рук, а соответственно и заинтересованность местной администрации и предпринимателей в привлечении иностранных рабочих. Однако существование большого процента иностранной рабочей силы на российском рынке труда всегда, а особенно в период экономического кризиса, вызывало определенные опасения. В XXI в. возникают те же проблемы, что и в XIX в. Это и процесс правового урегулирования пребывания иностранных рабочих в Забайкалье, и контроль за их трудовой деятельностью, социальные вопросы, значимость труда иностранцев в развитии экономического - сектора Забайкальского края.

Изучение роли китайских и корейских рабочих в истории Забайкалья середины XIX - начала XX в. позволит осветить указанные проблемы, и сможет показать, как они решались и каковы были их последствия. Предшествующий опыт урегулирования этих вопросов является основой для эффективного экономического и политического сотрудничества Китая, Кореи и Забайкальского края Российской Федерации на современном этапе. Выстраивание же контактов, именно на уровне регионов является одним из важнейших направлений взаимодействия России и ближайших -соседних государств. Этими фактами и объясняется актуальность нашего исследования.

5 Степень изученности темы. В изучении проблемы пребывания

китайских и корейских подданных в России в середине XIX - начале XX вв.

можно выделить три периода: дореволюционный, советский и постсоветский.

К числу работ, вышедших в дореволюционный период, относятся, прежде всего, труды В.К. Арсеньева, В. Вагина, В.В. Граве, А. Комова, В.Д. Песоцкого и др.¹

В этих работах рассматривается вопрос о причинах и времени появления, численности китайских и корейских рабочих на Дальнем Востоке и Забайкальской области.

Одна из первых попыток всестороннего исследования истории появления китайских и корейских рабочих в Амурской, Приморской и Забайкальской областях принадлежит уполномоченному МИД Российской империи В.В. Граве".

Автор рассматривает причины появления в Российской империи китайцев, корейцев и японцев, их виды деятельности, отношения с русской администрацией. Приводятся также и статистические данные: так, по сведениям российского консульства, в Чифу на 5 октября 1910 г. (по количеству визированных паспортов) в Россию прибыло около 155078 китайце . В Забайкальскую область, по данным Коммерческой части КВЖД, въехало 39023 человека . По его же данным, число корейцев в Забайкальской области на 1 сентября 1910 г. составило 381 человек⁵.

Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае. Очерк историко-этнографический. Хабаровск: Типография канцелярии Приамурского Генерал-губернатора, 1914; Вагин В. Корейцы на Амуре. // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. Том 1, выпуск 2. СПб., - 1875; Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. Выпуск XI. Труды командированной по высочайшему повелению амурской экспедиции. СПб.: Типография В.Ф. Киршбаума, 1912; Комов А. Желтая раса и рабочий вопрос в Амурской золотопромышленности. // Сибирские вопросы (Санкт-Петербург). 1909. № 32, 33; О китайцах и корейцах в Приамурском крае. // Сибирские вопросы. 1909. № 27

Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. Выпуск XI. Труды командированной по высочайшему повелению амурской экспедиции. СПб.: Типография В.Ф. Киршбаума, 1912.

³ Там же. с. 12

⁴ Там же. с. 13

⁵ Там же. с. 415 .- -

По данным отчета поручика первого Сибирского стрелкового Его Величества полка В.Д. Песоцкого, количество корейцев в Забайкальской области не превышало 400 человек¹.

В работе «Корейцы на Амуре»" В. Вагин начальной датой переселения в Россию корейских рабочих считает 1863 г. Он также характеризует сферы применения их труда, причины переселения в Россию. Автор считает, что нецелесообразно было переселять корейцев из Южно-Уссурийского края и приводит следующие аргументы: «Мы принуждены тратить деньги на переселение корейцев и на пособия в большем размере...; в то же время мы лишаем этот край производительных сил, недостаток в которых там гораздо ощутительнее, чем на Амуре. Корейцы, прежде всего, теряют время в переходе... они должны переходить в страну, во многом отличную от их родины.... Наконец, климат Амурской области гораздо суровее климата Северной Кореи»³.

В своей книге «Китайцы в Уссурийском крае. Очерк историко-этнографический» В.К. Арсеньев освещает вопросы численности китайского населения на Дальнем Востоке, начиная с середины XIX в. и заканчивая 1910 г. Автор приходит к выводу, что Амурский край был незнаком для китайцев, и они им заинтересовались лишь тогда, когда стали появляться спорные вопросы между Китаем и Россией: «Вопреки весьма распространенному, но ничем не основанному мнению, что китайцы владели Уссурийским краем с незапамятных времен, совершенно ясно можно доказать противное: китайцы в Уссурийском крае появились весьма недавно, это важное обстоятельство всегда надо иметь ввиду, когда приходится говорить о прошлом и будущем нашей Далекой окраины» . В XVIII - первой половине XIX в. Дальний Восток не был

Песоцкий В.Д. Корейский вопрос в Приамурье. Приложение к выпуску XI. Груды командированной по высочайшему повелению амурской экспедиции. Хабаровск: Типофафия Канцелярии Приамурского Генерал-губернатора, 1913. -с. 95

Вагин В. Корейцы на Амуре. // Сборник историко-статистическич сведений о Сибири и сопредельных ей странах. Том 1, выпуск 2. СПб., - 1875. ³ Там же. с.26

Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае. Очерк историко-этнографический Записки отдела
Императорского Русского Географического Общества, т. X. Хабаровск: Типофафия канцелярии Приамурского
Генерал-губернатора, 1914.-с. 1 '

7 освоен и заселен китайскими подданными, и первые серьезные попытки

освоить край предпринимались уже после его присоединения к России.

Особое внимание в дореволюционных работах уделяется освещению вопроса о так называемой «желтой опасности» («желтый вопрос»), под которой понималось вытеснение российского труда в России иностранным. При этом исследователями делались совершенно противоположные выводы о значении и характере труда иностранных подданных.

В.В. Граве в своей работе говорит о занятости иностранцев следующее: «...в руках желтых: мелкая торговля и ремесла, рыбная промышленность, все столярные, значительная часть ювелирных заведений, кузнецы, слесарни, каботаж, сельские и черные работы, огородничество, - кирпичное производство...все те отрасли, на развитие которых возможна колонизация в Крае, находятся в руках желтых»¹. Исходя из перечисленного, автор с уверенностью заявляет о наличии в Приамурье «желтой опасности» и называет ее «хроническим недугом, на который долго не обращали внимания, залечивали при разных проявлениях и окончательно не вылечили, так как он требует постоянного длительного лечения»². Сравнивая разные национальности, В.В. Граве самым опасным контингентом считал китайцев, корейцев же он называл «желательным для нас элементом».

Аналогично рассматривается вопрос о «желтой опасности» -в работе В.Д. Песоцкого. Автор делает акцент на нежелательности притока, прежде всего китайских подданных. Он выделяет из «желтой опасности» так называемый «корейский вопрос», так как «...нигде нельзя найти отождествления приходящего в Край корейского элемента с китайским; везде проводится и подчеркивается разница». Корейцы характеризуются как «скромные, послушные, трудолюбивые...»³.

Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье. Отчет уполномоченного Министерства Иностранных
Дел В.В. Граве. Тр>ды командированной по Высочайшему повелению Амурской экспедиции. Выпуск XI. СПб.:
Типография В.Ф. Кмршбаума, 1912.-е. 232 _Л .

² Там же.

Песоцкий В.Д. Корейский вопрос в Приамурье. Приложение к выпуску XI. Труды командированной по высочайшему повелению амурской экспедиции / В.Д. Песоцкий. - Хабаровск: Типография Канцелярии Приамурского Генерал-губернатора, 1913. - с. 95

8 Главную проблему во взаимодействии с корейцами В. Вагин видел не в

«желтой опасности», а в том, что «на них смотрят, не как на свободных людей,

предложивших нам свое подданство и свои услуги, и в силу этого подданства

совершенно равноправных со всеми остальными гражданами государства, а

только как на рабочую силу, которую можно распоряжаться как угодно» .

Автор не видит вреда в поселениях корейцев около государственной-границы.

В. Вагин отмечает, что местная администрация стала принимать

предупредительные меры только после посещения края Н.М. Пржевальским.

Свою точку зрения на «желтый вопрос» отстаивает в статьях А. Комов". Он убежден в том, что, несмотря на избыток китайцев и корейцев, без них нельзя обойтись. Автор видит выгоду для золотопромышленников не только в дешевизне их труда, но и в том, что китайцы и корейцы идут на самые тяжелые работы. А. Комов согласен с тем, что иностранцы составляли огромную конкуренцию отечественным рабочим, а всю ответственность за нерешение этой проблемы возлагал на местную власть: «Окончательное решение вопроса передавалось «местным общественным организациям» — а кому точно неизвестно»³. А. Комов в своих статьях указывал и на то, что притеснение китайцев в России, скорее всего, инициирует негативный ответ по отношению к русским в Маньчжурии.

Таким образом, он предлагал активно использовать дешевый азиатский труд для развития российской промышленности и при этом всесторонне усиливать контроль над этим процессом.

Говоря о работах дореволюционного периода, следует отметить, что они в большей степени посвящены географическим и этнографическим вопросам (что объяснялось объективной причиной: освоением новых территорий, выяснением их значимости), и в меньшей — историческим.

Вагин В. Корейцы на Амуре. // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. Том 1, выпуск2. СПб.,- 1875.-е. 29

" Комов А. Желтая раса и рабочий вопрос в Амурской золотопромышленности. // Сибирские вопросы (Санкт-Петербурі). 1909. № 32, 33; О китайцах и корейцах в Приамурском крае. // Сибирские вопросы. 1909. № 27 ³ Там же. С. 20-21

В советский период в историографии также рассматриваются "вопросы,

касающиеся статуса иностранцев в России, их сферы деятельности и т.д. Если говорить о работах, отражающих историю китайцев в России, то в силу негативных политических процессов, происходивших между нашими государствами, в период после Октябрьской революции 1917 г., их практически нет.

К общим исследованиям, в которых частично освещается вопрос, касающийся истории пребывания в России китайских и корейских подданных, можно отнести работы И.И. Серебренникова, П.Д. Лежнина" и Н.М. Пржевальского". В работах И.И. Серебренникова даются краткие данные о «желтолицых», как о пришлом населении, которое делится на две группы: 1. русско-подданное и 2. иностранно-подданное. Китайские и корейские рабочие, например, в его работе характеризуются так: «они играют видную роль в хозяйственной жизни Дальнего Востока, постепенно проникают и в пределы Средней Сибири, захватывая одну за другой отрасли рабочего труда... Экономическое укрепление этих народов на востоке Сибири... и меры борьбы этого укрепления составляют содержание так называемого «желтого вопроса» в Сибири» . Решение этого вопроса, как в рамках Сибири, так и рамках мирового масштаба, автор относит к «делу будущего времени».

В работе «Богатства Приамурья и Забайкалья», целью которой является прежде всего дать картину разнообразных богатств Дальнего Востока и Забайкалья для развития промышленности, П.Д. Лежнин указывает на большой процент китайских и корейских рабочих, занятых в промышленности Забайкалья.

В своей работе «Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869 гг.» Н.М. Пржевальский относит китайцев к категории инородческого населения

Серебренников И И. Инородческий вопрос в Сибири. - Иркутск , 1917. - 16 с; Сибириведенис- конспект лекций по Сибириведению, читанных на кооперативных курсах в Харбине в мае - июне 1920 г. - Харбин, 1920. " Лежнин, П.Д. Богатства Приамурья и Забайкалья. — Чита: Типография Забайкальского Объед. Союза Копер, 1922. -335 с.

Пржевальский Н М. Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869 гг. М.: Государственное издательство і еографической литературы, 1947. - 310 с.

Серебренников И.И. Сибириведение: конспект лекций по Сибириведению, читанных на кооперативных курсах в Харбине в мае - июне 1920 г. - Харбин, 1920. - с. 66

10 наряду с гольдами и орочами, и характеризует их хозяйственную деятельность

в рамках Уссурийского края. Автор указывает на серьезный урон от их

деятельности, в частности от истребления лесов для грибного промысла. «В

1860-х годах местная администрация пыталась несколько раз запретить этот

промысел, но все запрещения оставались мертвой буквой, так как мы не имели

ни средств, ни желания фактически поддерживать наши требования. Во многих,

даже очень многих местах Уссурийского края китайцы знали о русских только

понаслышке и,, конечно, смеялись над всеми нашими запрещениями,

передаваемыми вдобавок через китайских старшин» , что свидетельствовало о

наличии нерешенного вопроса о правовом статусе китайцев в Российской

империи.

В 1950-е годы в основном публикуются работы, посвященные истории

пребывания корейских рабочих в России. В 1965 г. вышла в свет монография

Ким Сын Хва «Очерки по истории советских корейцев». В первой части автор

раскрывает причины переселения корейцев в Россию, их экономическое и

правовое положение до 1917 г. Очень подробно и детально рассматривается

вопрос о категориях прибывающих к нам корейских рабочих. Автор выделяет

три группы: первая — лица, получившие право на русское подданство, т.е.

прибывшие до 25 июня 1884 г.; вторая группа - прибывшие позже, но

желавшие принять русское подданство и обязывавшиеся выполнять все

правила, установленные для первой группы; к третьей группе причислялись

корейцы, жившие в России, но не осевшие здесь, а приехавшие на заработки".

Ким Сын Хва рассматривает также и политическую деятельность корейских

рабочих, а именно деятельность армии «Ый бен» («Армия справедливости») и

общества «Кукминхве» («Кук-мин-хой»)³. Кроме того, деятельности отделения

Пржевальский Н.М. Путешестпие в Уссурийском крае 1867-1869 гг. М.: Государственное издательство географической литературы, 1947.-е. 85. Ким Сын Хва Очерки по истории советских корейцев. Алма-Ата: Наука, 1965. - С. 38-39 Там же. с.68

политического общества «Кук-мин-хой» в г. Чите посвящена вышедшая в 1967 г. статья Н.В. Гордеева¹.

В 1970-80-х гг. наблюдается некоторая динамика в изучении истории китайцев и корейцев в России. В этот период наиболее детально изучается проблема занятости азиатских рабочих, сферы применения труда, их роли в развитии экономики Дальнего Востока и России в целом. В 1979 г. выходит монография Б.Д. Пака «Россия и Корея». Однако посвящена она изучению общих вопросов сосуществования двух государств.

Краткие сведения об истории китайских рабочих в Российской империи даются в монографии В.М. Кабузана «Дальневосточный край в XVII - начале XX вв. (1640 - 1917)»². В ней автор освещает ход заселения и освоения Дальнего Востока, начиная с середины XVII в. и до конца 1917 г., и указывает, что постоянный спрос на труд китайцев приходится на 70-е годы XIX в. (из-за его дешевизны, по сравнению с оплатой труда русского населения), который сохраняется вплоть до 1917 г. По данным автора, численность китайско-подданного населения Дальнего Востока в 1883 - 1916 гг. постоянно возрастает. В.М. Кабузан указывает, что сведения о численности китайских рабочих гораздо менее достоверны, чем сведения о русском населении. Недоучет касается исключительно сезонных китайских рабочих, которые в зимнее время в основном покидали пределы Дальнего Востока. Учет так называемого «оседлого» китайского и корейского населения, которое, отправляясь на российскую территорию, получало специальные билеты, был гораздо более точным, хотя и здесь, безусловно, имелись пробелы. «Учет корейцев и китайцев полицейскими исчислениями дал цифры, весьма далекие от действительности. Исчисление 1897 г. зафиксировало — 14 382, а перепись —

Гордеев Н.В. К пс горим тайного корейскою политического общее та «Кук-мин-хой» в Чите. //Материалы XIX научной конференции посвященной 50-летию Советской власти. Чита: Изд-во ЧГПИ, 1967. - С. 37-38 " Кабузан В.М. Дальневосточный край в XVII - начале XX вв. (1640 - 1917). Исюрико-демографический очерк М Наука, 1985.-260 с

12 30 699 китайцев и соответственно 17 043 и 24 297 корейцев <...>, а в 1916 г.

численность китайских рабочих достигла 78 тыс. человек»¹.

По данным Ф.В. Соловьева, в Забайкальской области,- китайских отходников не было, за исключением краткого упоминания о том, что «в Забайкальскую область через станции Маньчжурия и Хайлар в 1906 - 1910 гг. было перевезено 40000 человек»². Работа Ф.В. Соловьева «Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861 — 1917 гг.)» — первая большая монография, в которой помимо предпосылок появления китайских отходников, их численности, правового положения, социального состава, подробно анализируются их основные виды деятельности.

Причину востребованности труда иностранцев автор видит в интенсивном освоении края. Строительство городов, сел, прокладывание дорог, создание местной промышленности и сельского хозяйства привели в конечном итоге к большому недостатку рабочих рук. Доставка рабочих из центральных губерний России обходилась дорого и занимала длительное время. Китайские же рабочие, непритязательные к условиям работы, чей труд к тому же был и низкооплачиваемый, быстро заполнили свободную нишу в экономике края.

К основным видам деятельности китайцев Ф.В. Соловьев относит торговлю, мелкое предпринимательство, промыслы, земледелие, огородничество и др.

Проанализировав китайское отходничество, автор приходит к следующему выводу: «китайское отходничество на Дальнем Востоке России нельзя охарактеризовать однозначно. С одной стороны, китайские рабочие своим трудом способствовали хозяйственному освоению края — китайское огородничество, торговля и предпринимательство в известной мере восполняли недостаток в товарах и слабую организацию бытового обслуживания населения.

Соловьев Ф.В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (J.86.1 — 1917 гг.). М.: Наука, 1989.-е. 37 ² Там же. с. 39

13 В то же время расхищение природных богатств китайскими

промысловиками, распространение ханшина и опиума, а также закабаление

аборигенного населения китайскими торговцами, антирусская пропаганда

цинских агентов среди местного аборигенного и пришлого китайского

населения наносили вред национальным интересам России» .

Экономической деятельности иностранных подданных в центральной России и на Дальнем Востоке с XVII в. до 1917 г., а так же роли в- экономике региона китайских торговцев (без ссылок на Забайкальскую область) посвящена монография Г.Н. Романовой².

Данные об использовании труда китайских и корейских рабочих в золотопромышленном производстве содержатся в статье А.Г. Патроновой «Особенности развития золотопромышленности Забайкалья в конце XIX -начале XX в.» . Хозяйственной деятельности корейцев на российском Дальнем Востоке посвящена работа А.И. Петрова⁴.

С распадом СССР начинается новый период в отечественной историографии. Изменения касаются и изучения истории китайских и корейских рабочих в России. Выходят научные работы, как обобщающего характера, так и посвященные малоизученным аспектам пребывания иностранных рабочих на Дальнем Востоке.

На наш взгляд, эти изменения были обусловлены рядом причин: во-первых, изменением внешнеполитического курса России и КНР и улучшением отношений между нашими государствами; во-вторых - как следствие первого, - вновь возникшей потребностью в иностранной рабочей силе, увеличением количества китайских рабочих в Российской Федерации.

В постсоветское время продолжают изучаться вопросы, связанные с анализом количественной стороны трудовой деятельности китайских и

Соловьев Ф.В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861 - 1917 гг.). М.: Наука, 1989.-е. 101

Романова Г.Н. Экономические отношения России и Китая На Дальнем Востоке XIX — начало XX в. Владивосток: ДВО PAI1,2000. - 167 с.

Патронова Л.Г. Особенности развития золотопромышленноеги Забайкалья в конце XIX - начале XX в. // Забайкальский краеведческий ежегодник. № б. Чита: Читинская областная типография ,1972. — С. 62-65

Петров А.И. Формирование корейскою населения и его хозяйственная деятельность на территории русского Дальнего Востока 1864-февраль 1917 гг. Владивосток: Изд-во ДВО АН СССР, 1987.-50 с.

14 корейских рабочих, рассматривается процесс их проникновения в Российскую

империю, формы и характер деятельности иностранцев.

В этот период выходит целый ряд монографий и статей, посвященных деятельности китайских и корейских рабочих в России, в частности на Дальнем Востоке, таких авторов, как Б.Д. Пака, А.Т. Кузина, Н.Ф. Бугай, В.В. Верхоляк, С.Г. Мама, А.А. Торопова, Т.З. Позняк, Л.И. Галлямовой и др.

Следует отметить, что во всех этих работах практически отсутствуют данные по Забайкальской области. При исследовании истории Приамурского генерал-губернаторства акцент делается на Приморскую и Амурскую области.

В монографии «Корейцы в Российской империи» Б.Д. Пак рассматривает истоки и этапы переселения, антияпонскую борьбу корейцев на Дальнем Востоке, различные национальные организации и их деятельность в России и Маньчжурии. Эта работа ценна тем, что в ней содержится богатый фактический материал, и, как нам кажется, объективный анализ происходивших процессов.

Подробно изучается вопрос о начале китайской и корейской иммиграции в Россию". С.Г. Нам в своей работе «Российские корейцы: История и культура (1860 - 1925 гг.)» придерживается точки зрения, которую высказал Ким Сын Хва"\ а именно, что корейские переселенцы появились в Южно-Уссурийском крае с начала 60-х годов XIX в.: «В 1863 г. на русскую территорию тайно переправились через Туманган 13 корейских семей. Начальник Новгородского пограничного поста подпоручик Рязанов доносил военному губернатору

Пак Б.Д. Корейцы в Российской Империи. Иркутск: Изд-во ИГПИ, 1994. - 238 с; Кузин А.Т.
Дальневосточные корейцы: жизнь и трагедия судьбы (документально-исторический очерк). Южно-Сахалинск:
Дальневост. книжное изд-во, 1993. -368 с; Бугай Н.Ф. Корейцы в СССР: из истории вопроса о национальной
государственности. // Восток. 1993. № 2 - С. 151-156; Верхоляк В.В. Роль средств массовой информации в
борьбе корейцев за независимость на территории Приморского края в 1910 году. // Корейцы на российском
Дальнем Востоке. Сборник научных трудов. Выпуск 1. Владивосток, 1999. - С. 26-30; Нам С.Г. Российские
корейцы: История и культура. (I860 - 1925 гг.). М.: Изд-во Института востоковедения РАН, 1998. - 188 с;
Торопов А.А. К вопросу о миграции корейского населения на Дальнем Востоке России (1863 - 1916 гг.). //
Федеральная архивная служба России РГИАДВ. Известия РГИАДВ. Т. 1. Сборник научных трудов.
Владивосток, 1996. - 196 с, Торопов А.А. Первая перепись корейского населения в Приамурском крае. //
Федеральная архивная служба России РГИАДВ. Известия РГИАДВ. Т. VI. Сборник научных трудов.
Владивосток, 2002. — 212 с, Участие корейского населения в антияпонской освободительной борьбе в 1905 —
1910 гг. (По материалам РГИА ДВ). // Корейцы на российском Дальнем Востоке. Сборник научных трудов.
Выпуск I. Владивосток, 1999. - С. 46-51. „

Нам С.Г. Российские корейцы: История и культура. (1860 - 1925 гг.). М.: Изд-во Института востоковедения РАН, 1998. - 188 с; Петров А.И. Когда же началась корейская иммиграция в России? //. Россия и АТР. Владивосток, 2000. N 2.; Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М.: Муравей, 2003 и т.д.

Ким Сын Хва Очерки по истории советских корейцев. Алма-Ата: Наука, 1965.-251 с.

15 Приморской области контр-адмиралу Казакевичу: «... корейцы появились на

реке Тизинхэ, где прилежно занимаются хлебопашеством»¹.

Начальной датой переселения корейцев А.И. Петров считает 1864 г.: «... в январе 1864 г. началась корейская иммиграция в Россию, происходившая в форме переселения корейских семей на постоянное жительство. Ее предпосылками послужили, во-первых, установление русскими властями полной юрисдикции как де-юре, так и де-факто над Уссурийским краем и, во-вторых, предоставление больших льгот, как русским, так и иностранным переселенцам»".

Большинство же авторов согласно с тем, что начальная дата появления китайцев в России относится к 50 - 60 гг. XIX в.³, например А.И. Петров, определяет более точную дату - 1856 г.⁴

В работах исследователей выделяются сходные причины появления китайских и корейских рабочих в России. Например, одной ^из причин переселения китайцев в Россию А.Г. Ларин считает начавшийся в конце XIX в. экономический подъем Маньчжурии. «В ответ на освоение Россией своих дальневосточных территорий цинское правительство, исходя из военпо-стратегических соображений, отменило существовавшие прежде запреты на поселение китайцев в этом регионе и приступило к его организованной колонизации. Северо-восток стал быстрыми темпами заселяться, одновременно превращаясь в базу для миграции через границу»⁵.

"-

Нам С.Г. Российские корейцы: История и культура. (1860 - 1925 гг.). М.: Изд-во Института востоковедения РАН, 1998.-с. 11

² Петров А.И. Когда же началась корейская иммиграция в России? // Россия и АТР. Владивосток, 2000. № 2. - с. 103

Ларин А.Г. Китайцы is России вчера и сегодня: исторический очерк. М.: Муравей, 2003; Романова Г.Н. Экономическая деятельность китайцев на российском Дальнем Востоке: торговля, предпринимательство, занятость (конец XIX - начало XX в.). // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в. Сборник научных статей. Владивосток, 2000.; Бугай П.Ф. Корейцы в СССР: из истории вопроса о национальной государственности // Восток. - 1993. № 2; Дацышен В. Уссурийские купцы // Родина. - 1995. - № 7; Волохова А.А. Попытки принятия закона о регулировании китайской и корейской иммиграции на российский Дальний Восток в начале XX в. // Двадцаїь шестая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. - М.: 1995; Галлямова Л.И. Дальневосточные рабочие России во второй половине XIX -начале XX в. - Владивосток: Дальнаука, 2000, Позняк T.3. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая половина XIX — начало XX вв.). Владивосток: Дальнаука, 2004 и др. ⁴ Пегров А.И. История китайцев в России. 1856- 1917 годы. СПб.: ООО «Береста», 2003.-960 с. ¹ Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М.: Муравей, 2003. — с. 16

В ряде статей и монографий А.И. Петров¹ также подробно рассматривает причины китайской и корейской иммиграции на Дальнем Востоке. По его мнению, на начальном этапе для корейских рабочих основной причиной является предоставление больших льгот «по закону от 27 апреля 1861 г. все поселенцы в Приамурском крае, и русские и иностранцы, бесплатно наделялись в пользование землей с правом ее выкупа по весьма выгодной цене и при всем этом освобождались на 20 лет от уплаты каких бы то ни было налогов»".

Как и в дореволюционный период, в отечественной историографии конца
XX - начала XXI в. остается актуальным вопрос о так называемой «желтой
опасности». Этот термин стал широко использоваться в средствах массовой
информации и печатных изданиях России еще в конце XIX в., со времен
активизации хозяйственно-экономической деятельности русского

правительства по освоению дальневосточных земель и китайской колонизации Маньчжурии. Решение этого вопроса рассматривается неоднозначно и на современном этапе.

Так, С.Г. Нам в своей работе говорит о наличии на Дальнем Востоке «желтой опасности»: «Наплыв в край желтого элемента — китайцев и корейцев - правительство России сочло опасным для своих экономических и политических интересов, и этим было вызвано его стремление сделать эту область исключительно русской по национальному составу»³. Однако автор

вслед за В.Д. Песоцким разграничивает понятия «желтая опасность» и

-, 4

«корейский вопрос». «За «корейским вопросом» не стоит «желтая опасность» ,

он считает, что наибольшую опасность представляли китайские подданные.

Петров Л.И. Формирование корейского населения и его хозяйственная деятельность на территории русского Дальнего Востока 1864 - февраль 1917 гг. Владивосток: Изд-во ДВО АН СССР, 1987. - 50 с; История корейцев в России в историографии до 1917 года. // Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции «Дальний Восток России в контексте мировой истории: от прошлого к будущему». Владивосток, 1996. — С. 95-100; Корейцы - переселенцы. // Россия и АТР. Владивосток, 1996. № 4. - С. 97-102; Международно-правовое положение кореицев на Дальнем Востоке России (1860 - 1879 гг.). // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. Владивосток, 2000. N I. - С. 92-111; Корейская диаспора в России 1897 - 1917 Тг. "Владивосток: Дальнаука, 2001, 2001. -400 с; История китайцев в России. 1856 - 1917 годы. СПб.: ООО «Береста», 2003. -960 с.

Петров А.И. Международно-правовое положение корейцев на Дальнем Востоке России (1860 - 1879 гг.). // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. Владивосток, 2000. № 1. - с. 93

Нам С.Г. Российские корейцы: История и культура. (1860 - 1925 гг.). М.: Изд-во Института востоковедения РАН, 1998.-с. 62

Там же. с. 63

17 В своей статье «Желтый вопрос» А. Ларин говорит о том, что

«постоянную головную боль у российских должностных лиц вызывало

«внеземелье» китайской диаспоры, она воспринималась как инородное

образование, плохо подчиняющееся российским законам,^ живущее

недоступной для посторонних взоров внутренней жизнью и не поддающееся

ассимиляции»¹. Независимость китайских рабочих от российских законов,

большая доля их наемного труда в экономике Дальнего Востока, вытеснение с

золотых приисков русских рабочих, утайка и скупка золота, сбыт

некачественных товаров, нечестная торговля, ханшинное производство, все это

создавало устойчивое представление о «китайском засилье». Однако автор

считает, что «страхи насчет «желтой опасности» были в значительной мере

преувеличены. Наплыв не опасен политически»".

Анализирует наличие «желтой опасности» на Дальнем „ Востоке

Ю.Н. Поповичева. По мнению автора, «желтый вопрос» является «фокусом, в

котором сошлись важнейшие для Дальнего Востока проблемы: стратегическая

задача удержать край в составе России и поддерживать добрососедские

отношения с Китаем, необходимость русской колонизации региона и в тоже

время невозможность обойтись без трудового участия китайских и корейских

иммигрантов. Попытки борьбы с «желтой опасностью» выявили сильные и

слабые стороны администрации края. Ярко проявились умения решать

проблемы с наименьшими потерями. В то же время налицо и слабости русской

бюрократической системы при столкновении с «неформальными» группами

населения, т.е. представителями инокультурного общества, отличающегося от

русского по составу, занятиям и образу жизни, и, следовательно, выпадающих

из привычного для русских чиновников способа управления» .

¹ Ларин А. Желтый вопрос. II Родина. 1999. № 1. -с. 68

² Гам -же.

Поповичева Ю.Н. «Желтый вопрос» в деятельности высшей дальневосточной администрации (1883-1900) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах.2. Благовещенск: АмГУ, 2001.-е. 19

18 На современном этапе изучается совершенно новая проблема, а именно

адаптация китайских и корейских рабочих в Российской империи в конце XIX —

начале XX вв.¹

В статье «Китайцы в Приморье: некоторые аспекты социальной адаптации (конец XIX - начало XX вв.)» Е.И. Нестерова дает данные о численности китайцев в Приморской области за 1884-1914 гг. Она выделяет в миграционном потоке две группы: «1) китайцы, проживавшие на территории Приморской области до заключения Пекинского договора; 2)_ временные мигранты. Вторая категория представлена двумя составляющими, которые можно условно обозначить как краткосрочных (сезонных) и долгосрочных (проживавших в течение нескольких лет) мигрантов»".

Автор уточняет, что более корректно говорить о китайском миграционном, а не колонизационном потоке, поскольку его составлявшее большинство не связывало с этой территорией долговременных перспективных планов. В ряде случаев наблюдалось увеличение временного интервала пребывания в России до нескольких лет, реже - десятков лет.

В качестве гипотезы Е.И. Нестерова предполагает существование двух основных стратегий адаптации у китайцев на территории российского Дальнего Востока. Первый вариант она связывает с формированием «замкнутой, самоуправляющейся общины, существование которой затрудняло процесс аккультурации на индивидуальном уровне и оберегало этническую идентичность китайцев от трансформации»³.

Автор предполагает, что подобный тип самоорганизации является универсальной чертой процесса социальной адаптации китайских мигрантов. Такой взгляд на остальной мир обусловил потребность воспроизводства в

Нестерова Е.Н. Китайцы в Приморье: некоторые аспекты социальной адаптации (конец XIX - начало XX вв.) // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в. Сборник научных статей Владивосток, 2000. - С. 69-81, Сагнтова И О. Этнок>льтурная и социально-экономическая адаптация корейской диаспоры на территории Приморского края в дореволюционный период. // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в. Сборник научных статей. Владивосток, 2000 - С. 55-67, Петров А.И Адаптационные проблемы корейской диаспоры Дальнего Восюка России начала XX века. // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в Сборник научных статей. Владивосток, 2000. - С. 36-55;

Нестерова Е.Н. Китайцы в Приморье: некоторые аспекты социальной адаптации (конец XIX - начало XX вв.) // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в. Сборник научных статей. Владивосток, 2000. - с 71 ³ Там же с 72

19 рамках китайской эмигрантской общины уклада жизни, обеспечивавшего

эмигрантам максимальный психологический комфорт - сохранялся родной

язык, в том числе и диалекты, кухня, традиционные праздники _и ритуалы,

национальный костюм и др.

Ко второй стратегии адаптации Е.И. Нестерова относит попытку вхождения в состав российского общества через принятие подданства Российской империи.

Вопросу о китайских мигрантах на территории Забайкальской области посвящена диссертация Е.Ю. Башкуевой¹. Автором рассматриваются типы миграции (маятниковая, стационарная), а так же их экономические и социальные проблемы, вопросы адаптации китайских мигрантов в Российской империи.

Этнокультурной и социально-экономической адаптации корейской диаспоры посвящена статья И.О. Сагитовой «Этнокультурная и социально-экономическая адаптация корейской диаспоры на территории Приморского края в дореволюционный период». В ней автор приводит периодизацию, характер иммиграции, ее численность и социальный состав переселенцев, отмечая, что из-за регулярных перемещений и недостоверности полицейского учета населения о численности корейской диаспоры можно судить приблизительно.

В начале XX в. в результате происходивших процессов адаптации были трансформированы основные сферы этнокультурной и социально-экономической жизни корейского общества. Как отмечает автор, «наряду с сохранением таких традиционных занятий, как земледелие, шелководство, рисоводство, часть корейцев приобрела новые социально-экономические знания, умения и навыки. Была сформирована своеобразная элита корейской диаспоры, представленная промышленниками, торговцами, подрядчиками.

Несмотря на сохранение основ традиционно-бытового уклада жизни, корейское население в результате межэтнических контактов с русскими

Башкуева Е.Ю. Китайские мигранты в Забайкальской области. // Автореферат на соисканиеГучёной степени кандидата ист. наук. Улан-Удэ: БГУ, 2004.-25 с.

20 заимствует у них дома европейского типа, одежду, язык и т.д. Существенную

помощь в адаптации переселенцев оказала миссионерская деятельность

Русской Православной церкви, выражавшаяся в христианизации корейцев и

распространении в их среде начального церковноприходского образования» .

На сегодняшний момент вызывает интерес у исследователей вопрос взаимодействия православной религии и иностранных рабочих. Миссионерской деятельности на территории Российской империи посвящена монография под редакцией А.П. Забияко", на территории Забайкальской области - работы В.И. Косых . А.П. Забияко, рассматривая миссионерскую деятельность русской православной церкви в целом, на примере деятельности архиепископов Камчатских Иннокентия и Вениамина и др., анализирует миссионерство среди китайцев и корейцев. «Миссионерская деятельность среди китайского населения Дальнего Востока и Северо-Востока Китая представлялась Иннокентию крайне важной и необходимой. На ее организацию он затратил много времени и сил. Благодаря его участию в Камчатской епархии была открыта китайско-маньчжурская миссия, а в Благовещенском- духовном училище начато преподавание маньчжурского языка» . Как отмечает автор, во второй половине XIX в. православие получило значительное распространение среди китайского населения Дальнего Востока России.

В.И. Косых дает краткую характеристику деятельности Забайкальской
епархии среди китайских и корейских рабочих. «Не забывала внутренняя
миссия корейцев и китайцев, живших и работавших в крае. Для корейцев в 1913
г. открылся приход с причтом «из природных корейцев» <...> для китайцев
причта открыть не удалось по причине отсутствия знающих китайский язык
клириков...»³. ~ -

Сагитова И.О. Этнокультурная и социально-экономическая адаптация корейской диаспоры на территории Приморского края и дореволюционный период. // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в. Сборник научных статей. Владивосток, 2000. - с. 66

«Маньчжурский клин»: история, народы, религия. Благовещенск, 2005.-315 с.

Косых В.И. Корейцы в дореволюционном Забайкалье. Народы Забайкалья: Возрождение и развитие. Сборник материалов научной конференции. Чита, 1997. - С. 36-38; Забайкальская епархия 1908 - 1923 гг. Чита, 2007. -204 с.

«Маньчжурский клин»: история, народы, религия. Благовещенск, 2005. - с. 226. ⁵ Косых В.И. Забайкальская епархия 1908 - 1923 гг. Чита, 2007.-е. 51

21 В отечественной историографии пристальное внимание уделяется

проблемам международно-правового положения китайцев и* корейцев,

иммиграционной политике правительства России и вопросу подсудности в

отношении китайских и корейских рабочих на Дальнем Востоке . Период с 60-х

до начала 80-х годов XIX в. можно охарактеризовать как время бесконтрольной

иммиграции, как из Китая, так и из Кореи. С 80-х годов ситуация меняется

коренным образом — устанавливаются особые паспортные правила: «в

соответствии с ними китайцы должны были брать виды на жительство - так

называемые «русские билеты»...»".

Главная цель иммиграционной политики России на Дальнем Востоке, по мнению А.И. Петрова, состояла в том, чтобы взять под контроль нелегальную иммиграцию из Кореи. Этот вывод вполне может быть экстраполирован и на китайскую иммиграцию, которая, особенно на первом этапе освоения Приморья и Приамурья, вообще стремилась уйти от всякого рода регистрации со стороны русских властей. А.И. Петров определяет и главное отличие корейской иммиграции. Оно «заключалось в том, что основная часть переселившихся в Россию корейцев стремилась осесть на русской земле на постоянное жительство и принять российское подданство. Так как законодательство нашей страны в рассматриваемый период не только не запрещало такую иммиграцию, но вначале даже предоставляла иностранным переселенцам ряд льгот, местные и центральные власти были вынуждены учитывать это в осуществлении иммиграционной политики»³.

Проблема подсудности китайских и корейских рабочих стояла достаточно остро. Как указывает в своей работе А.Г.Ларин: «до 1882 г.

Петров А.И. Международно-правовое положение корейцев на Дальнем Востоке России (1860 - 1879 гг.). // Таможенная полишка России на Дальнем Востоке. Владивосток, 2000. № 1. — С. 92-111; Иммиграционная политика царского правительства России в отношении корейцев на Дальнем Востоке в начале XX в. // Дальний Восток России: исторический опыт и пути развития региона (Первые Крушановские чтения, 1998 г.). Владивосток, 2001. - С. 71-74; История решения вопроса о подсудности китайских иммигрантов в восьмидесятые годы XIX века. // Северо-Восточная Азия: Проблемы регионального взаимодействия (История и современное п.). Владивосток, 2003. - С. 51-65; Волохова А.А. Попытки принятия закона о регулировании китайской и корейской иммиграции на российский Дальний Восток в начале XX в. // Двадцатьлнестая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. М., 1995. -С. 81-84

Петров А.И. Международно-правовое положение корейцев на Дальнем Востоке России (1860 — 1879 гг.). // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. Владивосток, 2000. № 1.-е. 101

Там же. с. 111

22 действовало правило, зафиксированное в Уложении о наказаниях 1866 года:

Китайцы, учинившие преступление на российской стороне границы,

высылаются их правительству»¹. В 1882 г. экстерриториальность китайских

подданных была отменена. Однако не всегда китайские власти выдавали

преступников-китайцев, сбежавших из России на родину. Эту точку зрения в

своей статье «История решения вопроса о подсудности китайских иммигрантов

в восьмидесятые годы XIX века» поддерживает и А.И. Петров.

Большое количество работ посвящено в той или иной степени экономической деятельности китайских и корейских рабочих в конце XIX -начале XX вв. на Дальнем Востоке и в Российской империи в целом.

В работе «Экономическая деятельность китайцев на российском Дальнем
Востоке: торговля, предпринимательство, занятость (конец XIX — начало XX
в.)» Г.Н. Романова анализирует сферы применения труда китайцев. Она
выделяет несколько областей такие как, торговля, предпринимательство,
китайское земледелие и различные промыслы. """

Автор определяет рабочих - «кули» как самую многочисленную группу китайских иммигрантов. Они внесли в хозяйственное освоение российского Дальнего Востока, по мнению автора, ощутимый вклад, поскольку практически все были мужчинами трудоспособного возраста, занимавшиеся неквалифицированным физическим трудом: строительством дорог, добычей угля и золота и т.д.

В торговых отношениях китайцев автор выделяет целый ряд особенностей:

а) широкое кредитование мелких фирм крупными; "~

б) тактика ускоренного оборота при наличии даже меньших прибылей;

в) минимальные накладные расходы на жалованье служащих, рекламу,
помещение;

г) участие служащих в прибылях предприятия;

д) систематическое уклонение от налогов;

Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М.: Муравей, 2003. - с. 15

е) контрабандный ввоз товаров из Китая, что происходило" вследствие

слабой охраны государственной границы на Дальнем Востоке;

ж) сбыт некачественных товаров, нечестная торговля.

По данным Г.Н. Романовой, «в 1893 г. во Владивостоке существовало 127 китайских магазинов и только 23 русских. В 1909 г. их было уже 447, русских -99, в 1910 г. соответственно - 625 и 181. Уступая русской торговле по объему оборота, китайская занимала ведущее положение по числу торговых предприятий. К концу XIX в. в Приморье китайским купцам принадлежало 56% торговых заведений»¹.

Оценивая роль китайского бизнеса в отдельных сферах производства, автор констатировала, что по числу предприятий позиции китайских подданных были наиболее сильными в таких отраслях, как «швейная (61%), кузнечное дело (30%), пошив китайской обуви (100%), пивоварение (41,6%), в хлебопекарной и кондитерской сфере (36,6%), в кожевенной (50%>), меховой (100%), известковой (100%), гончарной (100%), в приготовлении краски (50%) и уксуса (100%)»².

К сферам трудовой деятельности иностранных рабочих относится и их участие в строительстве Китайской Восточной железной дороги. В монографии Н.Е. Абловой «КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX века)» этому вопросу посвящена первая глава «История КВЖД и российской колонии в Маньчжурии в конце XIX - начале XX в.». В ее работе рассматривается история российской послеоктябрьской эмиграции в Китае в системе международных отношений на Дальнем Востоке. Автор отмечает, что для периода, начиная с середины 90-х гг.

XIX века, характерно качественное отличие: «отличие этого этапа от
предыдущего - перемещение центра тяжести российской дальневосточной
политики с пограничных вопросов и развития торговых отношений в сторону
экономического и политического проникновения в Китай, получения прав

Романова Г.Н. Экономическая деятельность китайцев на российском Дальнем Востоке: торговля, предпринимательство, занятость (конец XIX - начало XX в.). // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в

XX в. Сборник научных статей Владивосток, 2000. - с. 92
Там же. с. 9.Э

24 экстерриториальности и консульской юрисдикции, всевозможных концессий, а

также льгот и привилегий для русских предпринимателей» .

Кроме анализа международных аспектов, Н.Е. Аблова дает характеристику труда китайских рабочих, а также проблем, к которым привело строительство КВЖД. «После подавления боксерского восстания в Маньчжурии русские строители предприняли самые энергичные усилия для ремонта разрушенной дороги. <...> Восстание со всей наглядностью показало, что как сама дорога, так и население полосы отчуждения нуждались в постоянной защите. Еще в 1897 г. началось формирование специальных воинских подразделений для охраны КВЖД и борьбы с хунхузами»". Вопрос участия китайцев в строительстве КВЖД анализируется и в работе А.П. Тарасова .

Следует все же отметить, что существующие на современном этапе опубликованные научные исследования носят общий характер: тема изучается либо в территориальных рамках российского Дальнего Востока, либо в рамках всей Российской империи.

Наибольшее количество публикаций по исследуемой проблеме относится, конечно же, к современной отечественной историографии.

Объект исследования — китайские и корейские рабочие, прибывшие и трудившиеся на территории Забайкальской области Российской империи в 1860 -1917 гг.

Следует уточнить, что российские власти в официальных документах и в научных исследованиях конца XIX - начала XX вв. использовали и другие термины для обозначения этих иностранцев, такие как «дайцинские подданные», «восточные рабочие», «желтая раса». Важно отметить, что все эти термины не носили негативной окраски.

Предметом исследования являются основные сферы жизнедеятельности китайских и корейских рабочих в Забайкальской области, включая виды их

Аблова Н.Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX века). М., 2004. - с. 48 " Там же. с. 55

Тарасов А.П. Забайкалье и Китай: опыт анализа международных связей. - Чита: Изд-во ЗабГПУ, 2003. - 432 с.

25 трудовой деятельности, правовое положение в России, а также

взаимоотношения с российским обществом и официальной православной

религией.

Цель работы состоит в изучении и анализе роли китайских и корейских

рабочих в экономической, политической и социальной сферах Забайкальской

области в 1860 - 1917 гг. Для достижения поставленной цели ставятся

следующие взаимосвязанные задачи:

определить исторические предпосылки и причины появления в Забайкальской области восточных рабочих;

выявить основные источники появления китайских и корейских рабочих на территории Забайкальской области;

установить численность прибывших в Забайкалье китайских и корейских рабочих, а также определить сферы применения их труда;

дать анализ правового аспекта пребывания иностранцев на территории Российской империи в целом, и на территории Забайкалья в частности, показать процесс выработки иммиграционного закона, принятие российского подданства и взаимодействие восточных иммигрантов с российскими властями;

проанализировать взаимоотношения китайских и корейских рабочих с местным населением, рассмотреть миссионерскую деятельность среди китайцев и корейцев как один из путей их социальной адаптации.

Хронологические рамки работы охватывают период с 1860 по 1917 гг.

Нижние рамки исследования определяет подписание в 1860 г. Пекинского , договора, по которому китайские подданные получили возможность торговать в пределах Российской империи. Именно с этого момента начинают появляться архивные данные об их присутствии на территории Забайкальской области. В 60-х годах XIX в. были установлены первые непосредственные контакты Кореи с Россией, которая тогда осваивала территорию своего Дальнего Востока, в том числе Приморья. В Забайкальской области более или менее постоянный приток корейцев датируется 90-ми годами XIX в.

26 Верхние рамки определены Октябрьской революцией 1917 г.,

положившей конец истории Российской империи, а также образованием в

марте 1917 г. нового органа революционной власти — Комитета общественной

безопасности, сместившего генерал-майора В.И. Мустафина с должности

военного губернатора Забайкальской области¹, и соответственно выработкой

новых критериев по отношению к иностранным рабочим, приток которых

изменился, но не прекратился при новом политическом режиме.

Территориальные рамки - вся территория Забайкальской области Российской империи, по административно-территориальному делению на 1860 -1917 гг.

Методологическую основу диссертации составляют научные принципы историзма, причинности и объективности. Принцип историзма дал возможность провести анализ событий и рассмотреть исследуемый период как естественно-исторический процесс.

Следуя принципу причинности, автор пытается выявить причины появления китайцев и корейцев в Забайкальской области в середине XIX в. Нестабильная ситуация в Китае и Корее и, как следствие, необходимость и желание искать решения своих жизненных проблем на территории Российской империи заставили их появиться здесь.

Руководствуясь принципом объективности, оперируя конкретными историческими фактами, подкрепленными архивными данными, автор попытался выявить основную тенденцию развития в рамках указанной проблемы. В работе рассмотрены как положительные, так и отрицательные моменты пребывания китайских и корейских рабочих в Забайкалье.

В ходе исследования использовались и общенаучные методы, такие как: анализ, синтез, аналогия и сопоставление. В ходе работы над проблемой был проведен отбор и классификация документов, отражающих историю китайцев и корейцев в Забайкальской области во второй половине XIX — начале XX вв.,

Константинова Т.Л Мустафин Владимир Иванович. // Энциклопедия Забайкалья. Читинская обласіь. В 4-х томах. Том III. Новосибирск: Наука, 2006. - с. 301

27 изучена и проанализирована монографическая и статейная литература,

проведен статистический анализ.

Кроме вышеперечисленных общенаучных, применялись и специальные научные методы. Проблемно-хронологический, сравнительно-исторический методы позволили рассмотреть процесс пребывания китайских и корейских рабочих на территории Забайкальской области на протяжении всего изучаемого периода, и его зависимость от международной обстановки в целом. ^

Источниковой базой нашего исследования являются законодательные и нормативно-правовые акты Российской империи, а так же, что наиболее важно, большой комплекс неопубликованных документальных источников центрального архива Российской Федерации, архивов Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Первая группа источников включает в себя международные документы, и внутренние акты российского правительства. Международные документы представлены различными трактатами, соглашениями и договорами, заключенными Российской империей с соседними государствами¹, такими как:

- Нерчинский договор между Россией и Китаем о русско-китайской
государственной границе и условиях торговли от 27 августа 1689 г.;

- Кяхтинский договор о политических и экономических
взаимоотношениях между Россией и Китаем от 21 октября 1727 г.;

- Тяньцзинский трактат от 1 июня 1858 г. между Россией и Китаем об
условиях политических взаимоотношений, торговле, определении границ, об
изменении регламента и порядка финансирования Пекинской духовной миссии;

- Пекинский дополнительный договор от 2 ноября 1860 г. об
определении восточного и западного участков русско-китайской .границы,
порядке дипломатических отношений и о торговле в Кульдже и т.д.;

Законодательство России отражено на страницах Полного собрания законов Российской империи (ПСЗ). Например, статьи 40588 «О правилах

Русско-китайские доі оворно-правовые акты. 1689-1916 / Под общ рсд B.C. Мясникова. М. Памятники исторической мысли 2004 - 696 с.

28 принятия и оставления иностранцам русского подданства» , 41558 «О сроке в

течение коего иностранцы могут проживать в России по своим национальным

паспортам, а также и выезжать из оной по сим паспортам»", 4085 «О

воспрещении прибывающим в Россию корейцам и др. из китайских и

корейских пределов выходцам селиться на пограничных с Китаем и Кореєю

местностях»³ служат источником данных о правовом статусе иностранцев в

нашем государстве. Вопрос о подсудности китайских и корейских рабочих

рассматривался в рамках уложений и уставов⁴.

В процессе исследования пребывания корейских и корейских рабочих в Забайкальской области с 1860 по 1917 г. были проанализированы архивные документы Государственного архива Российской Федерации (.С- .Москва), Российского Государственного исторического архива- Дальнего Востока (г. Владивосток), Государственного архива Читинской области (в конце 2008 г. переименован в Государственный архив Забайкальского края) (г. Чита), Национального архива Республики Бурятия (г. Улан-Удэ) и Государственного архива Иркутской области (г. Иркутск). Следует отметить, что большинство документов изучены и введены в научный оборот впервые.

К наиболее ценным по содержательности можно отнести фонды Российского Государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА' ДВ) и Государственного архива Читинской области (Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК)) (ГАЧО).

Большинство архивных данных сосредоточено в фондах РГИА ДВ: 1 («Приморское областное правление»), 701 («Главное Управление Восточной Сибири»), 702 («Канцелярия Приамурского генерал-губернатора»), 704 («Канцелярия военного губернатора Амурской области»).

Полное собрание законов Российской Империи. Собрание второе. T.XXX1X отделение первое 1864. СПб.: Типография II собственной Е.И.В. Канцелярии, 1867.-е. 107 ² Там же. с. 469

Полное собрание законен Российской Империи. Собрание третье. Т. VI отделение первое 1886. СПб.: Типография II собственной Е.И.В. Канцелярии, 1888.-е. 493

Уложение о наказаниях уголовных и исправлениях. СПб., 1885. - 429 с; Устав о предупреждении и пресечении преступлений. Т. 14. СПб., 1890.-92 с.

29 В фонде 1 («Приморское областное правление») содержатся

статистические данные о количестве выданных русских билетов иностранным

подданным за 1862 - 1917 гг. В 701 фонде («Главное Управление Восточной

Сибири») хранится переписка губернаторов о высылке за границу иностранных

подданных в период с 1822 по 1884 гг.

К особо важным документам можно отнести данные -фонда 702 («Канцелярия Приамурского генерал-губернатора»). Здесь содержится богатейший материал о правовом положении корейцев и китайцев, как на Дальнем Востоке, так и в России в целом. Можно отметить секретную переписку министра юстиции, статс-секретаря Д. Н. Набокова и Н. К. Гирса по вопросу о подсудности русским законам китайских подданных, совершивших преступления на российской территории, различные справки по вопросу об издании общего иммиграционного закона, проект этого закона.

Кроме перечисленного, в фонде содержится огромное количество прошений китайцев и корейцев о принятии их в российское "Подданство. Большой ценностью для нашего исследования явилась переписка Приамурских генерал-губернаторов и военных губернаторов (в т.ч. и Забайкальского военного губернатора) по вопросам пребывания иностранцев на территории Дальнего Востока и Забайкальской области.

Большая часть данных о китайских и корейских рабочих сконцентрирована, прежде всего, в ГАЧО. В государственном архиве Читинской области было изучено 23 фонда. Большой пласт информации о китайских и корейских подданных содержится в 1 фонде («Забайкальское областное правление»), в общем отделе. В Забайкальском областном правлении сосредотачивались данные о численности иностранцев в Забайкальской области. В фонде сохранились дела, содержащие официальные прошения военному губернатору о принятии в российское подданство китайцев и корейцев. Особый интерес вызвали такие дела: «по вопросу о допущении иностранцев к производству горного и золотого промыслов по границе прилегающей к Китаю в Забайкальской области»; «проект положений о

китайских и корейских подданных», который четко определяет"положение иностранных подданных, их род занятий, взаимоотношения с властями. Также здесь находится отчет работы «комиссии по изысканию мер к упорядочению положения китайских и корейских подданных в Приморской области», в котором раскрыты причины обсуждения и результаты работы комиссии. Кроме этого, в фонде имеется еще и переписка военных губернаторов Забайкальской области с Приамурским и Иркутским генерал-губернаторами и т.д.

Данные о противоправной деятельности китайских и корейских рабочих и о насилии русских над китайцами содержатся в фондах: 1 («Забайкальское областное правление, тюремный отдел»), 24 («Читинское уездное полицейское управление (1856 - 1917 гг.)»), 26 («Читинское городское полицейское управление (1852 - 1918 гг.)»). Уголовные дела, обвинительные акты, приговоры суда, личные дела иностранцев-правонарушителей, уголовное дело по факту существования в г. Чите тайного политического корейского общества «Кук-мин-хой» находятся в следующих фондах: 43 («Читинский окружной суд (1897 - 1917 гг.)»), 50 («Прокурор Читинского окружного суда (1891 - 1917 гг.).»), 104 («Читинский уездный начальник (1857 - 1916 гг.).»), 113 («Забайкальская областная тюремная инспекция (1865 - 1920 гг.)»).

Материалы о взаимодействии с православной церковью (принятие христианства, миссионерская деятельность, данные об учениках миссионерских школ и т.д.) сосредоточены в 7 фонде («Забайкальский областной епархиальный училищный совет»). 8 фонд («Забайкальская духовная консистория») - самый обширный. В нем представлены отчеты о лицах, принявших христианскую веру, содержатся статистические данные «о присоединении иноверных к христианству», прилагаются подписки, ведомости, выписки из метрических книг. Особое место занимают личные дела корейских священников Константина Кима и Романа Кима. Также этот фонд содержит отчеты Забайкальской епархии. В 282 фонде («Церкви Забайкальской области») следует отметить отчеты о состоянии Забайкальской духовной миссии за 1914 г., переписку об открытии миссионерского совета в области за 1914 — 1916 гг.,

31 отчет Братства св. Иннокентия при Читинской миссионерской церкви за 1916 г.

Здесь же содержится история переселения корейцев в Забайкалье, деятельность

Забайкальской духовной миссии и др. ,

Данные фондов 13 («Военный губернатор Забайкальской области (1857 -1919 гг.)»), 14 («Особая канцелярия военного губернатора Забайкальской области (1866 - 1915 гг.)»), 19 («Забайкальский областной статистический комитет (1857 - 1919 гг.)») освещают вопросы о численности, прибытии, расположении и деятельности китайских и корейских рабочих, о политической благонадежности обществ иностранцев, донесениях полиции о проживающих корейских и китайских подданных в Забайкальской области.

Фонды, освещающие деятельность Агинского инородческого, Титовского, Кенонского, Болдовского, Кударинского и Павловского станичных правлений, содержат статистический материал о численности на их территории китайцев и корейцев, а также выделяют виды деятельности, интересующие иностранцев и т.п.

В Национальном архиве Республики Бурятия (НАРБ) было проработано десять фондов: 10 («Верхнеудинская городская управа. 1874 - 1916 гг.»), 92 («Канцелярия кяхтинского градоначальника»), 102 («Кяхтинская таможня»), 123 («Баргузинское окружное полицейское управление»), 129 («Агинская Степная Дума. 1846 - 1909 гг.»), 131 («Агинское инородческое волостное правление»), 177 («Кяхтинская Воскресенская церковь. 1808 - 1916 гг.»), 291 («Челутаевская инородческая управа»), 337 («Верхнеудинское окружное полицейское управление»), 350 («Кяхтинский мещанский староста г. Троцкосавск»).

В 10 фонде проработаны циркуляры генерал-губернатора Восточной Сибири о запрещении китайским подданным вести торговлю дальше 50 верст от государственной границы и переписка верхнеудинскои управы по вопросам торговли китайскими подданными.

92 фонд представлен циркулярами МВД, Департамента внешней торговли Главного управления Восточной Сибири, Иркутской казенной палаты.

32 102 фонд содержит приказы, циркуляры Департамента таможенных

сборов, смета расходов, торговые счета о продаже и вывозе товаров через

Кяхту в города России, а так же годовые, месячные отчеты о деятельности

таможни, сведения о вывозе в Китай серебра, акты задержания китайских

рабочих при незаконном переходе границы и провоза контрабанды, осмотра

грузов и т.п.

В 123 фонде сосредоточены статистические данные о количестве китайских и корейских рабочих в Баргузинском уезде, полицейской управы, а также данные врачебного отделения Забайкальского областного правления.

Фонды 129, 131, 291, 337 и 350 содержат, прежде всего, статистические данные о числе китайских и корейских рабочих на подведомственных территориях по сословиям, роду деятельности, о крещении инородцев, выписки из метрических книг, переписку с волостными правлениями, полицейскими надзирателями о выдаче паспортов, видов на жительство, дела о взыскании податей и повинностей с китайцев и корейцев и т.д.

В процессе исследования нами использовались так же данные Государственного архива Иркутской области (ГАИО). Были проработаны следующие фонды: 25 («Канцелярия Иркутского генерал-губернатора»), 32 («Иркутское Генерал-губернаторство»), 122 («Иркутский переселенческий пункт») и 175 («Заведующий восточным районом передвижения переселенцев»).

Данные фонда 25 («Канцелярия Иркутского Генерал-губернатора») охватывает временной промежуток с 1887 по 1917 гг., т.е. рассматривается именно тот период, когда Забайкальская область входила в состав Иркутского генерал-губернаторства.

Канцелярия была учреждена на основании указа Сената в 1887 году как административный орган, власть которого распространялась на Енисейскую, Иркутскую, Якутскую губернии, а с 1906 г. и на Забайкальскую область. Наибольший интерес представляет первое делопроизводство, в котором

33 собраны циркуляры, положения, инструкции, документы об административных

делах, штатах, составе и функциях местной администрации.

Общий 32 фонд («Иркутское губернское управление») содержит данные по первому отделению за 1840 - 1916 гг., которые представлены протоколами и журналами заседаний Иркутского губернского управления и Совета при нем, а также отчетами и обзорами губернаторов об управлении и статистическими ведомостями и материалами об экономическом состоянии губерний и областей. Кроме перечисленного, в этом фонде содержатся дела о высылке за границу иностранных подданных, о выдаче видов на жительство китайцам и корейцам, прошениях о принятии в российское подданство и др.

В делах фондов 122 («Иркутский переселенческий пункт») и 175 («Заведующий восточным районом передвижения переселенцев») приводятся списки китайцев, высланных на родину, а также данные о перевозке китайцев и корейцев для работы в Российской империи.

Характеризуя фонды Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), следует отметить следующие: 102 («Департамент полиции Министерства Внутренних Дел») и 109 («III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии»). Данные 102 фонда освещают деятельность Департамента государственной полиции МВД с 6 августа 1880 г. по 18 февраля 1883 г. и Департамента полиции МВД с 18 февраля 1883 г. по 10 марта 1917 г.

Поскольку департамент полиции являлся центральным учреждением государственной полиции Российской Империи (в системе МВД), то он стоял во главе политического и уголовного розыска, осуществлял разработку мер по охране безопасности общества и государственного строя России, руководство, координацию, контроль за деятельностью полицейских, жандармских, охранных и сыскных органов. Также он был обязан осуществлять наблюдение за деятельностью общественных, революционных движений в стране, осуществлял охрану государственной границы и пограничных сообщений, ведал выдачей паспортов русским подданным и видов на жительство в России

34 иностранцам. Департамент состоял из 9 делопроизводств и Особого отдела.

Важны данные, прежде всего, второго делопроизводства, которое осуществляло

организацию и контроль за деятельностью полицейских учреждений,

разработку инструкций, циркуляров и т.д. С 24 декабря 1915 г. оно занималось

вопросами применения рабочего законодательства (китайцы и корейцы

прибывали по большей части в Забайкальскую область в качестве рабочих) и

исполнением «узаконений» и правил о паспортах и о высылке иностранных

подданных за границу. В частности, это вопросы о выдворении из России

китайских подданных, подозреваемых в шпионаже и относящихся к категории

бродячих, о допуске китайских рабочих к работам в горнопромышленных и

золотопромышленных предприятиях, об условиях применения в Российской

империи труда китайцев и корейцев.

Фонд 109 («III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии») характеризует работу высшего органа политического розыска в России. III отделение также осуществляло охрану государственного порядка, надзор и контроль за всеми сторонами политической и общественной жизни России, а также за деятельностью государственного аппарата управления и выборных учреждений. В его составе первоначально было четыре экспедиции, а в 1842 г. была создана пятая, которая отвечала за цензуру.

Для нашего исследования важно проследить работу, прежде всего, третьей экспедиции, которая с 1826 до середины 1866 г. осуществляла наблюдение за пребыванием иностранцев в России, контроль за их приездом и отъездом, функции контрразведки. Здесь сосредоточены дела, касающиеся процесса визирования паспортов, инструкции об организации негласного надзора за иностранцами, списки прибывших и высланных иностранцев, о российских торговых отношениях с китайцами и др.

Следует отметить, что все документы, принимаемые и издаваемые на местном уровне пересылались в центральные органы, а на месте оставались их копии, поэтому в работе делаются ссылки на Г АРФ только по общим вопросам, касающимся пребывания иностранцев в Российской империи.

35 Также к источнике вой базе нашего исследования следует отнести и

периодические издания исследуемого периода: «Забайкальские епархиальные

ведомости» за 1904, 1913, 1914 гг., «Восточное обозрение» за 1890, 1894 гг.,

«Сибирский наблюдатель» за 1903 г. и «Сибирские вопросы» за 1909, 1912 гг. В

них освещен ряд проблем, таких как: взаимодействие православной церкви и

иноверцев, торговые отношения, характеристика внешности и привычек

корейцев и китайцев, отношение к ним русского населения.

Положения, выносимые на защиту. Исследование, проведенное на базе

источников общероссийского и регионального масштаба позволяет выдвинуть

ряд положений:

источником появления китайских и корейских рабочих на российском Дальнем Востоке были непосредственно территории Китая и Кореи, а затем уже Дальний Восток выступал поставщиком иностранной рабочей силы для Забайкальской области;

причины, вынуждавшие восточных рабочих искать работу в Российской империи в разные периоды, были неодинаковы. Прежде всего, это экономическая привлекательность Забайкальской области для китайских и корейских рабочих и заинтересованность местных предпринимателей в дешевом иностранном труде. Кроме материальной заинтересованности было еще и неблагополучное социально-экономическое положение в родных государствах. Позже добавились и политические причины (войны, аннексия Кореи Японией и др.);

- развитие Забайкальской области требовало большого количества
дешевой рабочей силы, и в отличие от российского Дальнего Востока,
китайские и корейские рабочие в Забайкалье не создавали серьезной
конкуренции российским рабочим, за исключением такой сферы как
золотопромышленность. Области применения их труда были весьма
разнообразны, но наибольший процент занятости китайцев и корейцев был в
торговле, золотопромышленности, огородничестве и так называемых «черных»
работох;

- политика местной администрации по отношению к китайским и

корейским рабочим развивалась в русле внешнеполитических интересов Российской империи. Количество прибывающих восточных рабочих требовало урегулирования с правовой точки зрения. В истории иммиграционной политики российских властей в середине XIX - начале XX вв. можно выделить два этапа. На первом этапе отношения строились в русле международных договоров и трактатов, а на втором этапе был выработан специальный иммиграционный закон;

- повседневная реальность требовала урегулирования не только
международно-правового положения китайских и корейских рабочих, но и
решения вопроса в сфере уголовных и административных правонарушений;

- китайцы и корейцы приезжали в Забайкальскую область не только для
получения экономической выгоды, многие из них становились подданными
Российской империи, и что не менее важно принимали православие,

Ли »

становились миссионерами, а официальная православная церковь в какой-то мере помогала адаптироваться китайским и корейским рабочим в чужом для них государстве.

Научная новизна диссертации заключается в том, что на основе впервые введенных в научный оборот исторических источников (архивных материалов Российского государственного исторического архива Дальнего Востока, Государственного архива Российской Федерации, Национального архива республики Бурятия, Государственного архива Иркутской области, Государственного архива Читинской области (Государственного архива Забайкальского края)), а также уже опубликованных материалов, исследованы основные сферы жизнедеятельности китайских и корейских рабочих в Забайкальской области в период с 1860 по 1917 гг.

Впервые в результате комплексного использования опубликованных и неопубликованных источников проанализированы малоизученные аспекты, а именно: сферы применения труда китайских и корейских рабочих, их правовое

37 положение, вопросы подсудности, а так же взаимодействие иностранных

рабочих и православной религии.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее основные положения и выводы могут быть применены для работы над монографией по истории пребывания китайских и корейских рабочих во второй половине XIX - начале XX вв., как в Забайкальской области, так и в России в целом.

Материалы исследования могут быть использованы в преподавании соответствующего раздела в курсе истории России в средних и высших учебных заведениях, а также при чтении специальных курсов по истории русско-китайских и русско-корейских отношений второй половины XIX — начале XX в., по истории Забайкалья, в подготовке научных статей, и оформлении музейных экспозиций.

Основные положения диссертации были представлены на следующих научных конференциях: межрегиональной научной конференции «Молодежь и наука - третье тысячелетие» (г. Красноярск, 2002 г.); X международной молодежной научной конференции «Молодежь Забайкалья: культура здоровья - здоровое общество» (г. Чита, 2006 г.); научно-практической конференции «Девятые Иннокентьевские чтения. Историческая связь времен: духовность, нравственность, патриотизм» (г. Чита, 2006 г.); международной научно-практической конференции «Трансграничье в изменяющемся мире: Россия — Китай - Монголия» (г. Чита, 2006 г.). Также по теме диссертации опубликован ряд научных статей, в том числе и в научном журнале «Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена», определенном перечнем ВАК РФ в качестве рецензируемого издания.

Причины появления китайских и корейских рабочих в Забайкальской области

Забайкалье всегда занимало особое место в политике нашего государства, и его присоединение к Российской империи явилось логическим продолжением завоевания Сибири, начавшегося еще в XVI в. Присоединение территории, непосредственно находившейся по соседству с Китаем, и установление контактов с Кореей и Японией было реализацией государственных геополитических интересов.

Анализируя характер взаимодействия Забайкалья и Китая на начальном этапе, мы должны говорить, прежде всего, о торговых отношениях. Самым основным и испытанным маршрутом от Байкала на восток к Нерчинску, был путь вдоль реки Уды, по рекам Чите, Ингоде и Шилке. В 1670 г. И. Миловановым был установлен кратчайший путь через Забайкалье в Маньчжурию и Китай всего в течение всего полутора месяцев, что было не так продолжительно как ранее, когда маршрут пролегал через Монголию. Из Нерчинска в том же направлении, к Цурухайтую, можно было проехать и сухим путем, минуя Шилку, Унду, Газимур и Борзю1.

Закрепляясь в Забайкалье, русское население устанавливало связи с Китаем и Монголией. Как указывают в своей работе А.В. Константинов и Н.Н. Константинова", китайские торговцы сами не приезжали в Россию, однако через эвенков и монголов доставляли свои товары в пограничные русские остроги, где служилые люди покупали их оптом, а затем сбывали в Даурию или отправляли дальше, через Сибирь в Москву и другие российские города.

Нерчинский договор 1689 г. положил начало официальным отношениям между Россией и Китаем. В конце XVII - начале XVIII вв. мероприятия русского правительства были направлены на то, чтобы обеспечить выполнение данного договора. Для упорядочения русско-китайской торговли и получения от нее максимальных выгод для казны администрация Петра I установила государственную монополию на «китайский торг». Первым этапом было введение новых таможенных правил 1698 г., по которым в цинский Китай могли следовать только казенные караваны, хотя и частные купцы получили право включать свои товары для продажи.

Начиная с 1693 г., русские казенные караваны довольно регулярно направлялись из Забайкалья в Китай (в 1693 - 1719 гг. было организовано десять караванов). Нерчинск имел неоспоримые преимущества для русско-китайской торговли по сравнению с Тобольском и Томском, и после нормализации положения на забайкальском участке границы город становится основным направлением для поддержания связей России с Китаем. Из Китая через Нерчинск везли ткани, ревень, чай и скот, из Нерчинска отправляли в большом количестве пушнину, главным образом шкурки соболя.

Для России торговля с Китаем имела большое значение, поскольку большая часть китайских товаров являлась предметом правительственной монополии и служила источником крупных поступлений в казну. Царское правительство было основным держателем сибирской пушнины - главнейшей статьи русского экспорта того времени. Руководство русско-китайской торговлей и организацией казенных караванов было возложено на Сибирский приказ. Цинские власти в Китае в торговле с Россией, как правило, разрешали принимать участие лишь маньчжурским купцам, сосредоточившим в своих руках часть торговли городов, расположенных вблизи границы .

Разработка иммиграционного закона для китайских и корейских подданных

Одним из первых мероприятий по контролю над иммиграцией из Китая после заключения русско-китайских договоров 1860 г. стало учреждение 9 февраля 1863 г. в Забайкальской области должности Кяхтинского пограничного комиссара. Его функции определялись на основании «Высочайше утвержденного в 9-й день Февраля 1863 года положения, для -сношений с Цзаргучеем Кяхтинского Маймачена и заведывания собственно пограничными-делами в Кяхтинской слободе». Он должен был подчиняться непосредственно военному губернатору Забайкальской области, а по дипломатическим вопросам - генерал-губернатору Восточной Сибири. По этому же положению комиссар должен был постоянно находиться в Кяхтинской слободе.

Обязанности комиссара были весьма разнообразными. Он, «на основании трактатов, заключенных с Китаем», обязывался вместе с Маймаченским Цзаргучеем решать вопросы: «а) О взаимной выдаче людей, перешедших границу по ошибке или намеренно без билетов, но несделавшйх "никакого важного проступка или преступления, б) По несогласиям или ссорам местных русских жителей с китайцами, в) По денежным предъявлениям на русских подданных или этих последних на китайцев; по торговым расчетам между теми и другими, по взысканию долгов и прочим подобного рода претензиям, если по предварительном рассмотрении и взаимном разбирательстве этих претензий старшинами русского и Кяхтинского купечества, дела эти не будут окончены миролюбиво с взаимным удовлетворением обеих сторон, г) О взаимной передаче скота и лошадей, переходящих или украденных за границу, в районе принадлежащем ведению Маймаченского Цзаргучея. Дела по этим предметам

Комиссар с Цзаргучеем оканчивает сам. В случае же каких-либо недоразумений, входит в сношение с Ургинским Консулом для переговоров об них с Ургинскими Амбанями. Вообще комиссар обязан знать о всех личных по торговле между русскими и китайцами неудовольствиях и ссорах и заботиться, согласно смыслу 8 пункта Пекинского трактата, благоразумными мерами об их прекращении, если они не будут решены самим купечеством» (параграф 6-й). 9-й параграф гласил: «Вообще комиссар обязан заботиться о сохранении доброго согласия между местными жителями обоих государств, а благоразумными и справедливыми действиями в сношениях с Цзаргучеем приобресть над ним нравственное влияние и внушить ему к себе необходимое уважение». В 17-м. параграфе отмечалось: «Комиссар выдает билеты китайским подданным на проезд и пребывание в наших пределах, если они на это имеют разрешение от подлежащего своего Начальства. В билетах этих должны быть обозначены и товары, если они ввозятся китайцами для торговли. При возвращении китайцев и монголов, выданные им билеты должны быть от них отбираемы для уничтожения вместе со сведениями о вывозимых из России товарах, для включения в статистические сведения о торговле». 18-м параграфом регулировался въезд в Россию «из Китая Европейских иностранцев» . Из приведенных параграфов следует, что в Кяхте проживали главным образом китайцы торгового сословия.

В Амурской и Приморской областях, с учреждением местных административных органов власти, им постепенно подчинялись все китайцы, находившиеся там. Однако судя по последующим событиям конца 1860-х годов, контроль над иммиграцией в этом регионе был явно недостаточен. Приморский губернатор И.В. Фуругельм 6 июня 1867 г. направил на имя начальника Новгородского поста предписание за № 726 следующего содержания: «Генерал-Губернатор Восточной Сибири в предложении ко мне от 13 августа 1866 г. за № 390, озабочиваясь установлением определенного 1 Петров Л И. История китайцев в России. 1856-1917 годы. СПб.: ООО «Береста», 2003.-е. 204 порядка в управлении местными жителями в южной части Приморской области, признал необходимым: 1) Все местное народонаселение, как состоящее из туземцев и китайцев, так и переселенных корейцев и русских со всеми окрестностями залива Петра Великого, подчинить начальнику Новгородского поста; 2) ... Округ этот наименовать Суйфунским...; 3) ... заведование отдельными частями его управления под непосредственным его начальством и руководством возложить на обязанности отдельных лиц назначаемых из офицеров, находящихся в его распоряжении при постовой Новгородской команде и таким образом все местное гражданское народонаселение подчинить одному из них на правах земского исправника» и т.д.1

Китайские и корейские рабочие и православие в Забайкальской области

В середине XIX - начале XX вв. на территории Забайкалья проживали последователи разных религиозных верований, как древнейшей религии -шаманизма, так и буддизма, католицизма, лютеранства и др. Однако «главенствующей религией» являлось все же православие .

Православне в Забайкалье начинает распространяться с появлением русских казаков - землепроходцев. Кроме казаков носителями православной веры были и входившие в состав первых отрядов землепроходцев православные священники, которые выполняли специальную правительственную миссию, обращали «иноземцев» в свою веру2. восстановлением в 1861 г. Забайкальской духовной миссии деятельность по привлечению к православной вере значительно усилилась. Она проводилась не только среди местных буддистов и шаманистов, но и среди восточных подданных, появлявшихся на территории Забайкальской области.

Практически все прибывающие в Российскую империю китайские и корейские рабочие являлись приверженцами различных религиозных конфессий. В последующем некоторые из них изъявляли желание присоединиться к православной церкви, но следует сразу отметить, что китайцы и корейцы всегда старались следовать своим традициям и обычаям.

Константинов А.В., Константинова Н.Н. История Забайкалья (с древнейших времен до 1917 года). - Чита: Изд-во Учитывая, что православие являлось и является до сих пор доминирующей религией в России, и большинство русского- населения принадлежало именно к этой вере, очень важно выяснить отношение к православию китайских и корейских рабочих и последователей православной религии к ним. Согласно статьям подписанного в 1727 г. Кяхтинского договора, русская православная церковь получила право присылать в Пекин своих священников с учениками «для изучения местных наречий». В Тяньцзинском договоре впервые в истории взаимоотношений между Россией и Китаем было зафиксировано равноправное положение христианства наряду с другими конфессиями. 8-я статья трактата гласила: «Китайское правительство, признавая, что христианское учение способствует водворению порядка и согласия между людьми, обязуется не только не преследовать своих подданных за исполнение обязанностей христианской веры, но и покровительствовать им наравне с теми, которые следуют другим допущенным в государстве верованиям. Считая христианских миссионеров за добрых людей, не ищущих собственных выгод, Китайское правительство дозволяет им распространять христианство между своими подданными, и не будет препятствовать им проникать из всех открытых мест внутрь империи, для чего определенное число миссионеров будет снабжено свидетельствами от русских консулов или пограничных властей» .

Терпимость цинского двора к христианству была продемонстрирована также в русско-китайском договоре, заключенном в Кульдже 25 июля 1851 г., в 14-й статье которого, в частности, говорилось, что «Китайское правительство ни в коем случае не вмешивается в то, что русские подданные в своей фактории отправляют богослужение по обрядам своей веры»". Как видно из цитируемого отрывка, конкретное название религии не указывалось и более об этом вообще нигде в договоре не упоминается. Исходя их этого, 8-я статья Тяньцзинского 1 Петров Л.И. История китайцев в России. 1856 - 1917 годы. СПб.: ООО «Береста», 2003. - с. 713 " Там же. 148 договора, несомненно, является большим прогрессом на пути развития взаимоотношений двух соседних империй. Однако если цинское правительство позволяло своим подданным принимать христианство в Китае, то, казалось бы, оно должно было совершенно не препятствовать тому, чтобы китайцы, выезжая в Россию на заработки или с торговыми целями, могли принять русскую веру и следовать ее канонам. Однако в действительности все было крайне не просто. Для китайцев в России вопрос о переходе в православие почти всегда был трудным и мучительным. Особенно до Синьхайской революции, которая сбросила маньчжурское иго и провозгласила ряд демократических свобод.

Похожие диссертации на Китайские и корейские рабочие в Забайкальской области : 1860-1917 гг.

Общественные организации Ставропольской губернии и Кубанской области в период с 1860-х гг. по октябрь 1917 г.Любушкина, Елена Юрьевна

Общественные организации Ставропольской губернии и Кубанской области в период с 1860-х гг. по октябрь 1917 г. Любушкина Елена Юрьевна

Государственная политика по оказанию социальной помощи и поддержки населению Дальнего Востока России в условиях заселения и хозяйственного освоения региона : 1860 - 1917 гг.Петрова, Ольга Александровна

Эволюция верховной самодержавной власти России (1860-е - 1917 гг.)Тян Валентин Васильевич

История российского образования в Киргизии и роль в нем русского языка : 1860-е - 1917 гг.Сумарокова Ольга Леонидовна

История правоохранительной деятельности полицейских служб России в отношении китайского населения в период с 1860 по 1917 гг. : на примере Восточной Сибири и русского Дальнего ВостокаКоробченко, Андрей Иванович

Русская сельская усадьба : 1860 - е - 1917 г.Шевченко, Надежда Юрьевна

Общественная жизнь крестьянства Казанской губернии : 1860-е - 1917 гг.Волков, Дмитрий Владимирович

Неполитические общественные организации Владимирской губернии в 1860-х - феврале 1917 гг.Добрынина Анна Михайловна

"Женский вопрос" в Советском Союзе и механизмы его решения в Мурманской области : 1917 - 1980-е гг.Кутырова Ольга Владимировна