Калмыцкое ханство в составе России Цюрюмов Александр Викторович

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. РУССКО-КАЛМЫЦКИЕ ПОСОЛЬСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIIВ 44

1.1 .Становление русско-калмыцких отношений в Западной Сибири в первой четверти XVII в 46

1.2. Калмыцко-ногайские отношения в первой трети XVII в.: борьба за Южное Приуралье 51

1.3. Русско-калмыцкие отношения в Приуралье (20 - 30-е гг. XVII в.).58

1.4. Кризис 1644 года 67

1.5. Русско-калмыцкие переговоры второй половины 1640-х годов: преодоление кризиса 73

ГЛАВА 2. ОБРАЗОВАНИЕ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВА И НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП ЕГО ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ В СОСТАВ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII В 84

2.1. Образование Калмыцкого ханства 86

2.2. Отношения с Джунгарией 90

2.3. Политика первых ханов в период русско-польской войны 99

2.4. Калмыцкое ханство в русско-турецких отношениях последней трети XVII в 109

2.5. Внутренняя политика России и проблемы социально-политической интеграции калмыков 119

ГЛАВА 3. КАЛМЫЦКОЕ ХАНСТВО В ПЕРИОД ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 143

3.1. Калмыцкое ханство в русско-турецких отношениях в годы Северной войны 146

3.2. Правительственный контроль над восточной политикой Калмыцкого ханства 156

3.3. Мятеж 1701 года 167

3.4. Губернская реформа и институт ханской власти :. 174

3.5. Формирование улусной системы ханства 1S5

3.6. Калмыки и социально-экономическая политика России

в Поволжье 194

ГЛАВА 4. КРИЗИС ОТНОШЕНИЙ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВАИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В 20-30-Е ГГ. XVIIIВ 205

4.1. Создание института наместничества 208

4.2. Центробежные тенденции и внешняя политика ханства 225

4.3. Откочевка части калмыцких улусов на Кубань в первой половине 30-х гг. XVIII в 233

4.4. Политика России и прекращение усобицы 246

4.5. Восстановление института ханской власти во второй половине 30-х гг. XVIII в 255

ГЛАВА 5. ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА НАМЕСТНИЧЕСТВА В СЕРЕДИНЕ XVIIIВ 274

5.1. Институт наместничества в системе губернского управления.276

5.2. Изменение улусной системы 290

5.3. Ограничение внешнеполитических связей ханства 399

5.4. Экономическая политика России в Нижнем Поволжье и проблема калмыцких кочевий 313

ГЛАВА 6. КАЛМЫЦКОЕ ХАНСТВО ВО ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ (60-Е ГГ. XVIII В.) 327

6.1. Первые годы наместничества Убаши 330

6.2. Ограничение власти наместника и реформа Зарго 335

6.3. Правительственная колонизация и сокращение территории кочевий 350

ГЛАВА 7. ОТКОЧЕВКА 1771 ГОДА 361

7.1. Участие калмыков в русско-турецкой войне 1768-1774 гг 362

7.2. Причины откочевки 3 72

7.3. Подготовка ухода .382

7.4. Откочевка на восток 390

Заключение 409

Примечания 414

Список источников и литературы 471

Приложение 495

• .Становление русско-калмыцких отношений в Западной Сибири в первой четверти XVII в
• Образование Калмыцкого ханства
• Калмыцкое ханство в русско-турецких отношениях в годы Северной войны

Введение к работе

Актуальность темы. Начало XXI в. характеризуется активным поиском путей становления новых форм российской государственности. Первостепенную роль в нем имеет глубокое изучение огромного исторического опыта образования и эволюции Российского многонационального государства. Существенно дополнить исследование процесса его образования и эволюции в новое время позволяет изучение истории калмыцкого народа, в начале XVII в. откочевавшего из степей Западной Монголии и появившегося на границах России в Западной Сибири. В середине столетия образовалась калмыцкая государственность в форме ханства.

Как известно, в советской историографии господствовала теория добровольного вхождения калмыков в состав России в начале XVII в. Но многочисленные калмыцкие шерти отражают продолжавшийся в течение 50 лет этап непростых переговоров о территории калмыцких кочевий и условиях подчинения калмыков Москве. При этом мирные контакты чередовались порою и более или менее значительными военными столкновениями. На наш взгляд, истинные причины и этапы вхождения калмыков в состав России пока еще недостаточно исследованы. Полагаем, что вхождение калмыков в состав Русского государства было реализовано в ходе нескольких последовательных этапов. Очевидно, что по прошествии 400 лет после начала установления русско-калмыцких отношений существует необходимость объективного анализа их истории с позиций современной методологии и с учетом всего спектра имеющихся источников.

Далее, на наш взгляд, необходимо обратить внимание на процесс становления калмыцкой государственности, который проходил в условиях одновременной интеграции калмыков в состав Российского государства. Здесь важно отметить определенную заинтересованность Москвы в

5 сильной калмыцкой власти, так как в историографии до сих пор нет работы, в которой бы проблема образования Калмыцкого ханства изучалась с точки зрения влияния политики России.

В связи с указанным аспектом целесообразно рассмотреть вопрос о роли и месте Калмыцкого ханства во внешнеполитической системе России. Как известно, калмыки играли важнейшую посредническую роль при продвижении России на Северном Кавказе. Необходимо выделить характерные черты отношений калмыков с народами Северного Кавказа, которые создали противовес крымской агрессии и укрепили южные границы России и ее позиции в кавказском регионе. Самостоятельной сферой были и отношения калмыков с Китаем и Джунгарией. Данная проблема представляет интерес не только для истории калмыцкого народа, но и для истории внешней политики России в целом.

Образовавшееся государство калмыков стало, наряду с гетманской Украиной, одним из крупнейших национальных политических образований в составе Российского государства XVII-XVIII вв. В интересующей нас проблеме актуально выяснение эволюции национально-государственного положения (статуса) Калмыцкого ханства в составе России в условиях эволюции государственного строя последней от сословно-представительной монархии к абсолютизму, сравнение статуса ханства с положением аналогичных национальных и территориальных образований Дона и Левобережной Украины.

Этот блок проблем является частью истории внутренней (национальной) политики России и принадлежит к числу проблем, сравнительно мало изученных не только в калмыцкой, но и вообще в отечественной историографии. Специальных работ по данной проблеме не создано, но отдельные фрагменты ее освещаются в работах современных исследователей. Настало время более глубокого анализа политики российского правительства. На наш взгляд, ее узловыми проблемами были социально-политические вопросы, связанные с наследованием ханской

власти, эволюцией улусной системы, христианизацией калмыков. Изучение этих проблем позволит осветить эволюцию института ханской власти и определить место наместничества в системе губернской власти.

Не менее важным является комплексный анализ политического и социально-экономического развития калмыцкого общества в 1760-е годы, который даст возможность показать причины и характер откочевки в 177Ї г. большей части калмыцкого народа в Китай.

В целом, изучение указанного комплекса вопросов раскрывает не только место и роль калмыков в истории сложения многонационального Российского государства, но и важные черты его национальной политики, которая способствовала политической и экономической интеграции этносов в систему государства.

Историография, Анализ калмыковедной литературы по истории XVII-XVIII вв. свидетельствует, что изучение истории калмыцкого народа началось одновременно с решением проблемы его национально-государственного устройства в составе России.

Уже в XVII в. в работах европейских и восточных путешественников и дипломатов появились отрывочные сведения о появлении калмыков в Нижнем Поволжье и их отношениях с Москвой¹. Основы научной историографии Калмыкии были заложены в следующем веке в работах Г.Ф. Миллера, И.Э. Фишера, где приведены сведения о появлении ойратов на границах ханства Кучума, здесь впервые рассматривались их отношения с ногаями. Значительная информация содержалась в работах П.И. Рычкова, С.Г. Гмелина, П.С. Палласа, И.И. Лепехина, И.Г. Георги и др., собиравших сведения о калмыках в ходе академических экспедиций². Уже тогда, например, И.И. Лепехин признавал, что в калмыках «мы имеем, кроме других военных служб, хороших и многочисленных сберегателей наших пределов от набегов киргиз-кайсаков и кубанцев»³.

Особое место в историографии заняла работа В.М. Бакунина, основанная на широком круге документов и материалов Коллегии

7 иностранных дел. Работая в 20-30-е гг. XVIII в. в администрации Астраханского губернатора, автор играл значительную роль в регулировании отношений с Калмыцким ханством. После перехода в Коллегию он продолжал заниматься калмыцкими делами. Автор, не стремясь к теоретическим обобщениям, построил работу как хронологическое описание истории калмыков с момента вхождения в состав России до 1741 г. В работе кратко описывается процесс вхождения, приводится содержание некоторых шертей, достаточно подробно описывается история взаимоотношений России и правителей ханства в первой половине XVIII в.⁴ Указанные работы сыграли значительную роль в процессе собирания информации по истории ханства, его отношений не только с Россией, но и соседними народами и государствами.

В историографии XIX в. расширилась проблематика исследований. Авторы разработали две точки зрения в оценке характера русско-калмыцких отношений. Преобладала близкая к официально-охранительному направлению концепция нашествия калмыков. У ее истоков стоит известный востоковед Н.Я. Бичурин (Иакинф). В основу его работ были положены редкие китайские источники (например, официальные цинские сочинения «Высочайше утвержденной описание Синьцзяна», «Описание виденного и слышанного о Западном крае»), а также материалы Полного собрания законов. Это позволило автору дать систематическое изложение истории ойратов (джунгаров) и калмыков XIV-XVIII вв. Но привлеченные исследователем источники определили не только достоинства, но и недостатки его трудов, для которых характерно чрезмерное доверие к сведениям официальных китайских и российских источников.

Н.Я. Бичурин доказывал, что в начале XVII в. правитель торгоутов Хо-Урлюк «оружием проложил себе путь» в Россию, которая в это время была занята «трудными обстоятельствами со стороны Запада». Последующие правители Калмыцкого ханства, по мнению Н.Я. Бичурина,

8 продолжили этот курс. Поэтому всю вину за негативные моменты в русско-калмыцких отношениях автор возлагал на калмыков, описывая их поведение как сплошное неподчинение и постоянное нарушение принятых на себя обязательств. Лишь к концу XVII в. «страх неминуемого и строгого наказания», а также политика правительства ослабили агрессивность калмыков. Но при этом, исследуя военную службу калмыков по охране южных рубежей России, автор вынужден был признать, что калмыки оправдали надежды и оказали ей весьма сильную помощь. Впервые в историографии Н.Я. Бичурин исследовал процесс христианизации калмыков, считая, что в политике России главным было не привлечение кочевников к новой религии, а защита их после принятия христианства⁵.

Близкой к позиции Н.Я. Бичурина была точка зрения целого ряда авторов. Н. Нефедьев утверждал, что царское правительство старалось «содержать народ сей в зависимости мерами кротости». Оправдывая политику правительства, он подчеркивал, что правительство «всегда было заинтересовано благоденствием калмыков и занималось усовершенствованием постановлений для них». Своевольство тайшей Н. Нефедьев видел «в частных набегах, проистекавших от врожденной склонности к тому в сем народе». В особую заслугу ханам ставится тот факт, что они никогда не примыкали к народным движениям, происходившим в это время на юге государства⁶.

Другой исследователь, Ф.А. Бюлер, также полагал, что калмыки «были скорее плохие союзники, чем беспокойные подданные». В то же время автор признавал, что большая часть степей юга России была малозаселена, поэтому калмыки играли важную роль в их охране⁷. Ф.А. Бюлер полагал, что в XVIII в. правительство почти не вмешивалось во внутреннее управление калмыков, «которое представлялось то хану, то наместнику ханства, словом, их народному начальнику, и с ним уже вело переговоры - сношения скорее дипломатические, чем властелинские»⁸.

9 Исследователь отмечал ограничительные действия правительства, ущемлявшие интересы калмыцких владельцев - реорганизацию Зарго, увеличение военных поселений на Волге и Яике⁹.

Близок к нему был А. Попов. По его мнению, все договоры царского правительства с тайшами имели силу только на бумаге, а на деле никогда не выполнялись, потому что калмыки «подданство свое России считали не более, как союзничеством. Исходя из такого взгляда, нарушение своих шертей тайши не считали преступлением». Начиная с 1683 г., калмыки стали более послушными двору¹ .

К.И. Костенков также считал, что весь «период пребывания калмыков под покровительством России, с 1630 по 1771 гг., представляет разгул дикой свободы, необуздываемой правительством». При этом правительство не могло покорить калмыков силой оружия. Однако, по мнению автора, «на сколько они приносили пользу названной службой, на столько же вредили своими разбоями и грабежами». К.И. Костенков считал, что отношения правителей России с ханами не носили вассального характера, правительство не вмешивалось во внутренние дела калмыков¹¹.

С этим был согласен А.М. Позднеев, отмечавший, что калмыки преднамеренно двигались к Волге «с общего ведома, одобрения и согласия всех ойратских поколений». При этом автор считал, что поведение калмыцких владельцев отмечалось злоупотреблением «добрым» отношением правительства. По его мнению, в XVII в. правительство не выработало и не проводило никакой определенной политики по отношению к калмыкам. Правда, оно заключало с тайшами многочисленные шерти, но кочевники никогда не придавали им значения, «потому что содержание этих шертей осталось им неизвестным», так как они писались на плоском или татарском языках, одинаково непонятных калмыкам»¹².

Во второй половине XIX в. СМ. Соловьевым были введены в научный оборот материалы Московского архива МИД. Историк относил

10 калмыков к последним представителям «движения среднеазиатских кочевых орд на запад, в европейские пределы», но движение их запоздало. Калмыки натолкнулись на сильную Россию и вынуждены были волей-неволей подчиниться ее власти. Однако подчиненность эта была довольно шаткой. Европейское государство, продолжает исследователь, наложило на калмыков свою руку. «Сильная Орда калмыцкая, - отмечал он, -зашедшая к Волге, охвачена была государством и понапрасну билась в его крепких объятиях». Калмыки не хотели смириться с подобным положением и старались освободиться из-под опеки. Поэтому калмыцкие владельцы, по словам автора, «рвались к своим или на восток к независимым от России калмыкам, или на запад, к Крыму» . По мнению В.О. Ключевского, «калмыки не были побеждены силой русского оружия, но добровольно признали над собой государственную власть страны, где поселились» .

Указанные авторы, давая политическую оценку русско-калмыцким отношениям, вынуждены были признать активное участие калмыков в войнах России. В этот период в историографии был накоплен значительный материал по истории участия калмыков в русско-турецких войнах (И.И. Голиков, П.Г. Бутков, В.Д. Смирнов), свидетельствовавший об их значительном вкладе в продвижении России на Кавказ¹⁵. Взаимоотношения калмыков с донским казачеством достаточно подробно исследовались в работах В.Б. Броневского, Н.А. Маслоковца, И.Ф. Богдановича, Е.П. Савельева¹⁶. В их работах основное внимание уделялось калмыцко-донским столкновениям, но практически не освещались совместные походы на Крым. В эти же годы академик П. Пекарский и Б.В. Долбежев впервые осветили ряд важных моментов истории откочевки калмыков в 1771 г., выявив лишь некоторые причины этого события¹⁷.

В начале XX в. исследователи привлекли новые архивные источники. Архимандрит Гурий, изучив материалы Святейшего Синода, в фундаментальном труде по истории христианизации калмыков доказывал,

что калмыки «шли в Россию не с целью мирной жизни возле русских границ, а с целью господства и завоевания тамошних русских городов, быть может, в надежде восстановить свое владычество там, где некогда сидели юртом потомки Чингис-хана, его внуки». Исследователь видел политическую историю ханства «крайне мятежной и беспокойной, в постоянной вражде и интригах с русскими». При этом он переоценивал связи Калмыкии с Джунгарией, подчеркивая стремление калмыков к независимости . В труде М.К. Любавского приводится значительный фактический материал, свидетельствующий о противоречивом процессе одновременного встречного освоения нижневолжской и северокавказской степи калмыками и переселенческим крестьянством, причем основное внимание уделялось земельным конфликтам¹ . В ряде работ освещалась роль калмыков в русско-ногайских и русско-туркменских отношениях²⁰.

Появление этих исследований несколько изменило оценку русско-калмыцких отношений. Но одновременно с этими исследованиями появились работы, отличные в своих оценках от официально-охранительного направления, и близкие к либеральному направлению. В них дана более объективная картина русско-калмыцких отношений. Так, М.Г. Новолетов исследовал отдельные материалы Астраханского калмыцкого архива, разделил время пребывания калмыков в России на несколько периодов. Первый из них пришелся на первую половину XVII в. (до 1655 г.) и характеризовался полной свободой калмыков от русского правительства. Во втором периоде (до 1725 г.) русско-калмыцкие отношения строились на особых договорных статьях, единственной реальной повинностью калмыков была военная служба. В третьем периоде (1725-1771 гг.) произошло постепенное ограничение власти калмыцких ханов, и правительство взяло на себя инициативу при их назначении. М.Г. Новолетов считал, что хан самостоятельно управлял народом, «чинил суд и расправу», воевал и сносился с иностранными государствами и

12 народами. В основе действий калмыцких правителей не было интриг против России²¹.

Г.Н. Прозрителев, изучая военную службу калмыков, пришел к выводу, что русское правительство, искусно используя междоусобицы калмыцких владельцев, активно вмешивалось во внутренние дела ханства. Оно регулярно пользовалось военными услугами калмыков, прощая их мелкие повинности, грабежи и разорения. Кстати, в редактируемых Прозрителевым «Трудах Ставропольской ученой архивной комиссии», впервые появилось мнение о добровольном характере вхождения калмыцкого народа в состав России²².

Таким образом, историография Калмыцкого ханства достигла в XVIII -начале XX вв. определенного уровня. В центре изучения находились несколько узловых проблем. Среди них особое место занимала история русско-калмыцких отношений, через призму которой исследовалась собственная история ханства. Авторы официально-охранительного направления выделяли исключительно позитивную роль России в политической истории ханства. Несомненной заслугой дореволюционных авторов является накопление фактического материала и введение в научный оборот новых источников, что создавало базу для дальнейших более углубленных исследований. Но при этом огромная масса архивных источников, а также ряд опубликованных материалов остались вне поля зрения. Например, за исключением нескольких опубликованных летописей, не были привлечены собственно калмыцкие источники, мало использовались документы «Сборника Русского исторического общества».

История советского калмыковедения начинается с выхода в свет работ Н.Н. Пальмова . Автором впервые был исследован значительный круг источников Астраханского калмыцкого архива, позволивших осветить основные тенденции эволюции калмыцкой государственности. В «Этюдах по истории приволжских калмыков» исследователь соглашается

13 с концепцией нашествия калмыков, считая, что в начале XVII в. тайши стремились разговаривать с московским правительством уже не языком «случайных забродников в приволжские степи», а языком победителей, «имевших все шансы обеспечить за собой наиболее выгодные условия на привольных степных кочевьях по соседству с русскими». До середине столетия калмыцкие правители считали себя не столько подданными, сколько союзниками России. Начало тенденции к подчинению автор относит к середине XVII в., когда по шертным грамотам 1655 и 1657 гг. правительство России предоставляло калмыкам полупустующие степные пространства Поволжья. С 1657 г. началась военная служба калмыков .

Большое внимание в «Этюдах» уделено месту Калмыцкого ханства в системе международных отношений. Наиболее подробно исследуются связи калмыков с Джунгарским ханством и Цинским Китаем. По мнению автора, Аюка устанавливал дипломатические отношения с кубанскими и горскими владельцами, заключал мир и начинал войну исключительно по собственному усмотрению, не спрашивая разрешения на то у русских властей²⁵.

Н.Н. Пальмов отмечал, что для XVIII в. характерно ограничение возможностей экономического и политического развития калмыков со стороны царского правительства. Петровская эпоха положила конец усилиям калмыков сохранить за собой национальные права во всей полноте. В 20-х гг. XVIII в. экономические интересы калмыков столкнулись с интересами России в вопросе о праве свободного пользования рыбными ловлями по Волге и Ахтубе²⁶.

Следующим шагом в историографии стала работа академика С.К. Богоявленского, в основу которой легли архивные материалы Посольского приказа. В ней впервые была подвергнута научной критике концепция преднамеренного и согласованного «наступления» калмыков на Россию. Автор подробно осветил процесс перекочевки калмыков в Приуралье, разгром ногаев и переговоры с Россией в Москве и Уфе²⁷.

Из-за депортации народа исследования по истории Калмыкии XVII-XVIII вв. возобновились в начале 1960-х годов. После Великой Отечественной войны в советской исторической науке в целях укрепления дружбы народов, подчеркивания выдающейся прогрессивной роли России в отношении стран Востока получает распространение тезис о добровольном и мирном характере вхождения сибирских народов в состав Московского царства²⁸. Он оказал огромное влияние на историографию Калмыкии. В исследованиях 60-80-х гг. история Калмыцкого ханства получила одностороннее освещение. Совершенно не исследовались вопросы взаимоотношений калмыков с местным населением - русскими, башкирами и ногаями. Анализ их позволил бы выделить изменения вектора движения кочевников: Западная Сибирь - Приуралье - Волга. Например, в работе П.С. Преображенской впервые был подробно исследован процесс шертования середины XVII в., приведен значительный материал по истории русских посольств к калмыкам. Но без должной аргументации оказалось мнение автора о стремлении калмыцких тайшей свести содержание шертей к заключению союзнического договора. П.С. Преображенская определяет шерть 8 июня 1661 г. военным договором, реально доказывающим вассальные отношения калмыцких тайшей к московскому царю. Выражением доверия к калмыкам и признанием их заслуг в несении военной службы Русскому государству явилась отправка в сентябре 1664 г. в калмыцкие улусы русского военного знамени²⁹.

В 1964 г. вышла основанная на данных русских архивных документов и ойратских, монгольских и калмыцких летописей монография И.Я. Златкина по истории Джунгарского ханства. Отрицая великодержавные планы создания калмыками новой монгольской кочевой империи, автор объясняет процесс вхождения калмыков в состав России вынужденной мерой. Движение к Лику и Волге объяснялось стремлением выйти из экономического и внешнеполитического кризиса, охватившего ойратский мир на рубеже XVI-XVII вв. При этом обе стороны - и Россия, и калмыки -

15 были заинтересованы в установлении экономических и политических связей. Описывая процесс шертования, исследователь совершенно не упоминает калмыцко-ногайские отношения. Поэтому начало русско-калмыцких контактов в Западной Сибири и появление калмыков в Поволжье исследовано им как единый процесс³⁰.

Взгляды И.Я. Златкина были развиты в работе М.Л. Кичикова, в которой впервые в советской историографии был подробно освещен вопрос об истории вхождения калмыков в состав России в начале XVII в., а также процесс образования ханства в середине века. Новым стал анализ автором причин откочевки торгоутов Хо-Урлюка в Приуралье и Поволжье. По мнению исследователя, торгоутским правителям не нашлось места в иртышских, ишимских и тобольских землях, к 30-м гг. XVII в. заселенных ясачными людьми Московского государства и отчасти джунгарскими, хошоутскими и дербетскими тайшами. Относительно редкая заселенность территории Приуралья и Поволжья, возникшая вследствие упадка Большой Ногайской орды, привлекла внимание калмыков и определила их движение к Волге. Автор отмечает, что в первой половине 1630-х годов.Россия была против кочевания калмыков в Приуралье. Международная обстановка на западе и юге русского государства складывалась в то время неблагоприятно. В этих условиях обострение отношений с кочевниками Сибири и прилегающих к ней земель было для России нежелательно. Учитывая это, московское правительство в большинстве случаев прибегало к мирным средствам решения спорных вопросов с кочевниками. В 1636-1637 гг., учитывая готовность калмыков воевать с противниками России, правительство разрешило им кочевать по Волге и Яику. Вслед за этим русские власти стали добиваться «прямого холопства» калмыков с выдачей заложников, то есть полного подчинения. По мнению М.Л. Кичикова, інертная грамота 1655 г. юридически закрепила состояние «вечного послушания» калмыков и частично решила территориальную проблему, с 1657 г. начинается военная служба калмыков³¹.

В общих чертах взгляды П. Преображенской и М.Л. Кичикова были отражены в «Очерках истории Калмыцкой АССР». В результате в историографии утвердилось мнение о движении калмыков в пределы России как вынужденного шага³².

В советской историографии появились работы, в которых освещались лишь отдельные аспекты, связанные с ролью Калмыцкого ханства во внешней политике России, недостаточно полно оценен вклад калмыков в осуществление ее политики на Северном Кавказе и в Центральной Азии. В работах Т.И. Беликова были рассмотрены отдельные вопросы военной истории калмыков, выявлен значительный круг источников о совместных походах на Крым, впервые была признана существенная роль калмыков в отношениях России и Крыма в XVII в. Заметим, что участие калмыков в войнах России автор напрямую связывал с шертями 50-80-х гг. XVII в.³³

К.П. Шовунов, изучая историю участия калмыков в войнах России, рассматривал военную службу как основную государственную службу. На наш взгляд, исследователь недостаточно аргументировано доказывал, что с середины XVIII в. преобладающими стали методы директивных указаний государственных и военных ведомств империи по отношению к ханской власти. Главным звеном в правительственной политике по отношению к калмыкам стала идея постепенного перевода их военной силы в составную часть русской армии. Частое привлечение калмыков к участию в войнах России способствовало принятию решения об уходе 1771 г.³⁴ В Кабардино-Балкарии в эти годы были проведены значительные исследования по истории совместной службы калмыков и кабардинцев в русской армии XVII-XVIII вв, В монографиях Л.Б. Заседателевой и И.Л. Омельченко был оценен вклад калмыков в осуществление политики России на Северном Кавказе³⁵. Лишь в исследовании Г.А. Санина впервые в историографии была признана существенная роль калмыков в отношениях России и Крыма в период русско-польской войны³ .

В работах Б.П. Гуревича, B.C. Мясникова, Ш.Б. Чимитдоржиева, А.И. Чернышева дан общий анализ ситуации в центрально-азиатском регионе, показана роль в ней ойратов и калмыков. Авторы показали вынужденную природу откочевки ойратов в пределы Русского государства и добровольный характер шертования ⁷.

В эти годы внимание уделялось также изучению внутренней политики России в отношении калмыков. В ряде работ оно проходило через освещение истории взаимоотношений Калмыцкого ханства с соседними народами. Мы находим отдельные сюжеты, свидетельствующие о калмыцко-донских связях, а также о достаточно противоречивом отношении калмыков к социальным движениям на Дону и в Поволжье. Исследователи выявили значительный круг источников о земельных конфликтах, но при изучении истории крестьянско-казачьих и городских движений основное внимание уделялось участию в них отдельных групп калмыков. При этом полностью замалчивался факт выступления Аюки на правительственной стороне³⁸.

Некоторое освещение получили калмыцко-башкирские отношения. Например, Н.В. Устюгов, затем И.Г. Акманов и Р.Г. Буканова уделили значительное внимание контактам калмыков с сыном Кучума Ишимом, а также подробно рассмотрел их отношение к башкирскому восстанию 1662-1664 гг.³⁹

Изучение отдельных проблем взаимоотношений калмыков и казахов мы обнаруживаем в работах Н.Г. Аполловой и В.Я. Басина. Особое внимание исследователи уделили переговорному процессу с калмыками во второй трети XVIII в., то есть в период вхождения Младшего жуза в состав России. Причем авторы показали взаимный интерес к примирению как со стороны элиты обоих кочевых народов, так и со стороны оренбургских властей . Кстати, уже в эти годы Н.Г. Аполлова отмечала, что в XVIII в. главной экономической задачей правительства в Калмыкии было хозяйственное освоение через развитие скотоводства⁴¹. В историографии получили

IS освещение также отдельные стороны взаимоотношений калмыков с туркменами и каракалпаками⁴².

Значительное влияние на развитие историографии оказал «круглый стол» на тему «Присоединение народов к России и его объективно-исторические последствия» (Звенигород, 1989 г.). Материалы стола продемонстрировали начавшийся отказ историков от прежней господствовавшей трактовки присоединения народов к России, как, безусловно, добровольного и мирного процесса, участники стола отметили сложность и неоднозначность процесса присоединения той или иной территории к России⁴³.

В новейшей литературе, опубликованной в конце XX - начале XXI вв., первым комплексным очерком социально-экономического и политического строя калмыков стала работа М.М. Батмаева. Автор склоняется к тому, что финал движения калмыков - приход на Волгу и поселение в приволжских степях - был предопределен логикой развития событий, а не был логическим завершением заранее задуманного плана. Образованию же калмыцкой феодальной государственности в составе России способствовали следующие факторы: планы правительства по привлечению военных сил калмыков, благоприятное решение территориальной проблемы, стабилизация населения и т.д. Во второй половине XVII в. Россия была вынуждена вести ряд тяжелых войн, в том числе с Турцией и ее вассалом - Крымским ханством. В такой обстановке была значительной нужда и в помощи калмыцкой конницы.

ММ. Батмаев отмечает противоречивость политики России в XVIII в. С одной стороны, опасаясь чрезмерного усиления власти ханов или наместников, царское правительство не давало им полной воли над прочими владельцами, а иногда и прямо противопоставляло им кое-кого из числа последних. С другой стороны, не желая чрезмерного разброда и своевольства нойонов, ввиду необходимости проведения через калмыцкую центральную власть нужных мероприятий, царизм в определенные моменты старался ее усилить. После Северной войны и активизации российской политики в

19 Средней Азии и на Кавказе усилилось давление на автономию Калмыцкого ханства. В послепетровскую эпоху Россия не вела крупномасштабных войн, потребность в коннице снижалась, начался курс ужесточения, местные астраханские власти пытались осуществить всеобъемлющий контроль за деятельностью хана. Эта тенденция объективно отвечала интересам абсолютизма, в рамках которого не находилось места самостоятельным автономным правителям. Основным средством стало использование разногласий среди знати ханства, уменьшение власти и силы хана путем поддержки тайшей, по тем или иным причинам отделившихся от основной массы улусов⁴ .

Истории становления национально-государственного статуса Калмыцкого ханства посвящена работа К.Н. Максимова. По мнению исследователя, в начале второй половины XVII в. ханство было признано властями России как этнополитическое образование в статусе политической автономии⁴⁵. Значительный круг источников XVIII в. был введен в научный оборот А.Г. Митировым. Историк основное внимание

уделил политике российского правительства в отношении калмыков . Религиозная политика России в отношении калмыков рассмотрена в работах Г.Ш. Дорджиевой и Э.П. Бакаевой⁴⁷.

В посвященной истории откочевки 1771 г. работе Е.В. Дорджиевой отмечается, что вызванные петровскими реформами первой четверти XVIII в. серьезные социально-экономические сдвиги в России оказали существенное воздействие на калмыцкое общество, что выразилось, в частности, в сокращении кочевий, распространении земледельческих работ, первых попытках перейти к оседлости и развитию товарно-денежных отношений. Эти изменения подрывали устои общества, на которых покоились власть и привилегии калмыцкой элиты. Именно она задумала откочевку с целью сохранить традиционные формы хозяйствования, а вместе с ними и свое господствующее положение. Понятно, что указанные изменения сопровождались ухудшением экономического положения простого народа и

20 даже вымиранием бедняцких слоев. Ситуация усугублялась необходимостью участвовать в войнах, которые вела Россия. Все это вызвало недовольство простолюдинов, которым воспользовалась знать, обманом и принуждением вынудив их покинуть Россию. Указанные автором тенденции являлись лишь частью причин откочевки⁴⁸.

Впервые в историографии истории Калмыкии XVII-XVIII вв. в работе В.И. Колесника вхождение начала XVII в. и откочевка 1771 г. были освещены как единый процесс, как этапы развития кочевой цивилизации калмыков, что едва ли можно признать бесспорным. Автор полагает, что царское правительство не располагало в XVII в. в регионе достаточным военным и административным потенциалом для того, чтобы надежно оборонять его от внешних врагов и контролировать здесь своих собственных подданных. По мнению В.И. Колесника, основным содержанием калмыцко-донских отношений являются не совместные походы на Крым и Кубань, а «постоянные, по сути своей грабительские набеги вместе на кого-то или друг на друга»⁴⁹. Исследователь полагает, что для первой половины XVIII в. целесообразно говорить не столько о реальном ограничении суверенитета калмыцких властителей, сколько об отчетливом выявлении угрозы такого ограничения в перспективе. Церен-Дондук получил и удерживал власть исключительно путем соглашательства. Он стал последним калмыцким ханом, которому удалось добиться формального признания своего статуса от Далай-ламы, но это обстоятельство лишь подчеркнуло ненадежность его положения. Для него малейшая попытка дистанцирования от России, не говоря уже об откочевке, была равносильна потере власти. Усобица первой половины 1730-х годов показала, что Калмыцкое ханство во главе с полностью зависимым и управляемым ханом утратило свое значение в качестве сильного военного партнера. Более того, Россия была поставлена перед необходимостью держать здесь собственные крупные военные силы не только для обороны юго-восточных границ, но и для защиты хана от его же подданных. По мнению исследователя,

21 государственный интерес России заключался все-таки в том, чтобы иметь на своих границах с исламским миром надежного в стратегическом плане и по-настоящему сильного союзника, а не нуждающийся в защите марионеточный режим. Дондук-Омбо добился власти путем жесткого отстаивания своей независимости, но он также получил ее из рук царской администрации, которая в его интересах совершила государственный переворот, поправ при этом волю Далай-ламы⁵⁰.

Удачной попыткой продолжить дискуссию конференции 1989 г. и обобщить исторический опыт проведения национальной политики России стала коллективная монография, посвященная становлению системы управления национальными окраинами, значительная часть одной из глав которой посвящена Калмыцкому ханству". Заметным явлением стало обращение к истории взаимоотношений России с Украиной и другими народами, вошедшими в состав России⁵².

В новейшей работе В.В. Трепавлова рассмотрены отношения с ногаями ойратов и калмыков в XVI - первой половине XVII вв. Автор рассматривает через призму взаимоотношений калмыков и ногаев историческую судьбу Ногайской Орды. Массовый уход Больших ногаев на волжское побережье приходится на конец 1633 - начало 1634 г. Этот факт исследователь объясняет не единовременным катастрофическим поражением, а многолетними ударами с востока и насилием со стороны русских астраханцев. Автор аргументировано доказывает, что нет оснований полагать, будто полное вытеснение ногайцев являлось целью Хо-Орлюка и прочих калмыцких вельмож. Им нужны были пространства для кочевания и покорные подданные. Первое они получили, количество вторых мечтали увеличить, различными посулами и угрозами привлекая беженцев обратно на Ногайскую сторону. Русские же власти не допускали самостоятельного, за их спиной, примирения кочевников⁵³.

Сложные взаимоотношения калмыков, ногаев, башкир, казахов и яицких казаков в XVII в. показаны в работах И.Г. Акманова, Н.Е.

22 Бекмахановой, В.Д. Пузанова. Авторы полагают, что основным в этих отношениях стал вопрос о контроле над южно-уральскими степями⁵⁴. В эти же годы в ряде монографий Б.К. Мальбахова и К.Ф. Дзамихова большое внимание стало уделяться истории взаимоотношений калмыков с кабардинцами⁵⁵, в работе А.С. Шмелева исследованы многочисленные контакты калмыков с Эндиреевским княжеством кумыков⁵⁶. В новейшей коллективной монографии по истории Астраханского края, где значительное внимание уделяется роли калмыков в процессе социально-экономического освоения края, вновь появилась концепция нашествия калмыков⁵⁷.

Отдельные вопросы взаимоотношений калмыков с Джунгарией и Тибетом освещены в работах Е.Л. Беспрозванных . И.В. Вишнякова, используя материалы Государственного архива Омской области, значительно дополнила историю движения калмыков в 1771 г. в Китай, особое внимание было уделено действиям казахов Младшего и Среднего жузов . Итак, авторы выявили широкий спектр взаимоотношений: конфликты и столкновения, посольские связи и военные союзы.

В зарубежной историографии основное внимание уделено историко-этнографическому изучению Калмыкии. В работе французского историка М. Курана русско-калмыцкие отношения определены как мирные. Полуторавековое пребывание торгоутов в инородном окружении представляется ему вынужденным, но терпимым до тех пор, пока усилившаяся Российская империя не начала планомерную экспансию на юг. Вокруг торгоутов сжималось кольцо крепостей и укрепленных линий, немецких колоний на Дону и Волге, народ подвергался христианизации. Автор объясняет это тем, что, «организуясь на европейский лад и продвигаясь к югу, Россия становилась все более чуждой своим кочевым подданным и все более подавляла их»⁶⁰.

В середине XX в. мы отмечаем возросший интерес к истории ханства в американской историографии. Первой в историографии

23 процесса вхождения калмыков в состав России стала работа Г.В. Вернадского. В ней автор отмечает, что «если бы калмыки определенно поставили себе целью покорить Западную Сибирь, хотя бы с тем, чтобы восстановить под своим верховенством татарское царство Кучумовичей, то возможно, что это им удалось бы, хотя бы и временно, сокрушить владычество русских в Западной Сибири». Далее он пишет, что «большой войны» между русскими и калмыками не произошло в силу ряда следующих причин: у калмыков на тот период не было единого вождя ввиду междоусобиц; к тому же будучи степным народом, калмыки не расположены были предпринимать большие походы вглубь лесной полосы Сибири, где находились главные русские поселения; также их отвлекало и международное положение, то есть опасность со стороны урянхайских монголов (Алтын-ханов), с одной стороны, и казахов - с другой; русские и калмыки были заинтересованы в развитии торговли между собой. Г.В. Вернадский выделил еще одно немаловажное обстоятельство, затруднявшее русско-калмыцкие отношения первой половины XVII в., а именно - неподготовленность русских к сношениям с монголами в языковом отношении. Историк остановился на причинах многолетних усобиц. К усилению раздробленности прямо вел, по его мнению, рост числа владельцев улусов⁶¹.

История откочевки 1771 г. подробно исследована в работе К. Баркмана, ставшей первой специальной работой, основанной на китайских источниках. Автор справедливо отмечает, что «маловероятно, что торгоуты предварительно (то есть во время визита 1756 г.) договорились об их возвращении в Китай в 1771 году»⁶².

Заметным событием западной историографии стала книга Л. Кредера, посвященная общественному строю кочевых народов. Хотя политической истории ханства в ней уделено незначительное место, автор совершенно четко определил одну из предпосылок раздробленности в Калмыцком ханстве: согласно принципу наследования отцовский (ханский) домен

24 делился между всеми наследниками. При этом младшие подчинялись старшему сыну, к которому переходила власть .

В исследовании П. Рабел «Калмыки-монголы» большое место уделено истории русско-калмыцких отношений. По мнению автора, конец правления хана Аюки ознаменовался действительной независимостью и началом политических усобиц. К середине XVIII в. значительно усилилось вмешательство России во внутренние дела ханства⁶⁴.

Современный американский историк М. Ходарковский свою монографию посвятил истории развития русско-калмыцких отношений с 1600 по 1771 гг. В основу работы легли русскоязычные и турецкие опубликованные архивные материалы и литература. Наибольшую ценность имеют привлеченные автором турецкие летописные источники, в которых помещена переписка ханов Аюки и Церен-Дондука со Стамбулом и Бахчисараем в 1670-1720-е годы. В работе признано, что перемещения ойратских племен в конце XVI и в начале XVII веков происходили под давлением казахов на юге и монголов на востоке. Прибытие на Волгу калмыков и их масштабные набеги нарушили существующий баланс сил в районе и стали заметным толчком в обороне южных российских границ. После ухода отсюда ногаев российская граница оказалась незащищенной от калмыков.

Принципиальной целью российского правительства в течение XVII-XVIII вв. был перевод калмыков в статус «верных российских подданных, состоящих на военной службе взамен государственных выплат. Российское правительство пыталось узаконить такое подданство через традиционный ритуал клятвы верности». Для этого правительство решило, что наиболее выгодным будет поддерживать одного сильного лидера. Но политика поддержки одного сильного лидера дала трещину и привела к отрицательному результату. В 1720-1730-х годах российская политика по отношению к калмыкам также начала меняться, правительство начало политику «разделяй и властвуй». По мнению

25 автора, правительство «достигло цели ослабления силы хана, но в результате уменьшило способность калмыков защищать границы и обеспечивать людьми армию России». М. Ходарковский считал, что «калмыки со времен их прихода в прикаспийские степи воспринимали отношения с Россией как военно-политический альянс двух равных сил». Калмыки воспринимали российского императора только военным лидером и защитником, не имевшим право распространять свою власть на административные и экономические дела калмыков, а также их отношения с иностранными властями. Калмыки ожидали, что им разрешат управлять независимо, хотя они рассчитывали на выплаты России и защиту⁶⁵.

Известный европейский историк А. Каппелер много внимания уделил истории проведения национальной политики в дореволюционной России. Его работы посвящены сравнительному анализу истории политики России в Калмыкии, Казахстане, на Дону, в Кабарде. Автор ошибочно полагает, что в XVII и XVIII вв. калмыки, как и крымские татары и другие кочевники, а также украинцы воспринимались имперским центром как ненадежные народы, считались бунтовщиками и потенциальными предателями. Их элите были гарантированы привилегии и определенные права самоуправления, однако они не признавались полноценными, равноправными с русскими дворянами, и потому, за исключением некоторых высокопоставленных вельмож, не были кооптированы в дворянство империи⁶⁶.

Работы китайских историков, известные нам по переводам, содержат разнообразные сведения по истории ойратов, но значительно меньше о калмыках. Необходимо указать, что многие зарубежные авторы оперируют, как правило, кругом известий из китайских сочинений, которые не могут быть признаны аутентичными, и обладать правами документальных свидетельств. Сравнительно полный и детальный анализ этих сочинений дан в известной книге Дж. Бэдли⁶⁷. Например, Циший, писавший очерк о переходе торгоутов в Россию, отмечает, что они не

26 могли противостоять «великой силе зюнгаров», которые «угнетали» их и «хотели поработить». По этой причине торгоуты оставили пределы Джунгарии и удалились в Россию, «присоединившись к числу ее подданных». Бегство калмыцкого хана Убаши с большей частью своих подданных Циший расценивает как «безрассудный побег из России в Зюнгарию». По мнению автора, русско-турецкая война стала причиной откочевки большей части калмыцкого народа в Китай. «По прошествии нескольких лет, - писал автор, - возгорелась опять война, у России с турками, для которой потребовались от тургутов новые пожертвования, но тургуты, считая их для себя отяготительными, решились в том отказать»⁶⁸.

Значительные сведения мы обнаруживаем в известном компилятивном труде китайского автора XIX в. Хэ Цютао, известного в Китае как «Полная летопись Шофан Северного района» и «Собрание документов о событиях на северной границе». Автор использовал исторические данные о расселении калмыцких улусов в низовьях Волги, которые свидетельствуют, что Хо-Орлюк откочевал в Россию и поселился на реке Волге вследствие нежелания подчиняться джунгарскому хунтайджи⁶⁹. Известный вклад в изучение истории Калмыцкого ханства внесла монография Ма Дачжэна и Ма Рухана⁷⁰.

Таким образом, в XVIII - начале XX в. основное внимание исследователи уделяли анализу личных взаимоотношений правителей России и Калмыцкого ханства. В советской и современной отечественной историографии достаточно полно изучены социально-экономический и политический строй ханства. Предпочтение отдается изучению отдельных периодов и проблем: русско-калмыцким отношениям в начале XVII в., военной истории калмыков во второй половине этого столетия, истории ханства в начале XVIII в., откочевке большей части калмыцкого народа в Китай в 1771 г. Отдельные сюжеты, связанные с проведением внутренней политики России, трактуются как факторы, негативно влиявшие на традиционное устройство кочевого общества. Между тем носившая

27 противоречивый характер социально-экономическая и политическая интеграция калмыков в состав российской государственности имела широкий спектр позитивных результатов, связанных с модернизационным рывком России.

Основной целью работы является выяснение эволюции взаимоотношений России и калмыков со времени их вхождения в состав России до откочевки в Джунгарию и влияние этих взаимоотношений на социально-политическое развитие Калмыцкого ханства.

Для реализации поставленной цели решались следующие задачи:

изучить становление русско-калмыцких посольских отношений в системе внешнеполитических действий России в ходе присоединения Сибири;

выделить основные этапы вхождения калмыков в состав Русского государства;

- определить место Калмыцкого ханства во внешней политике
России, проанализировав роль вооруженных сил ханства в русско-
турецких войнах и исследовав историю его посольских связей с
соседними народами и государствами;

- выявить процессы становления и эволюции калмыцкой
государственности в условиях интеграции в состав Российского
государства;

рассмотреть влияние России на внутреннюю политику калмыцких ханов и выявить сущность противоречий между различными правящими группировками Калмыкии;

показать отношение населения, в том числе правящей элиты, к процессу ассимиляции в единое российское государство;

раскрыть влияние калмыцкого фактора на процесс административного и социально-экономического освоения Россией Приуралья и Поволжья;

- провести комплексный анализ политического и социально-
экономического развития калмыцкого общества в 1760-е годы, показать
причины и характер откочевки 1771 г.;

- проследить формирование и постепенное изменение национально-
государственного статуса Калмыцкого ханства в условиях эволюции
государственного строя России от сословно-представительной монархии к
абсолютизму, сравнить статус ханства с положением аналогичных
национальных и территориальных образований Дона и Левобережной
Украины.

Объектом исследования является процесс складывания российского многонационального государства в XVH-XVIII вв.

Предмет исследования - история политических взаимоотношений Калмыцкого ханства и России. В системе русско-калмыцких отношений необходимо выделить внешнеполитические проблемы, связанные с вхождением калмыков в состав России, и проблемы внутриполитические, направленные на интеграцию новых подданных в политическую, правовую, социальную, экономическую и культурную систему страны.

Хронологические рамки исследования. Нижняя грань обусловлена началом образования Калмыцкого ханства в середине XVII в. На наш взгляд, именно в период правления Дайчина и Мончака (середина 1640-х - 1660-е годы) произошел процесс образования калмыцкого государства. Мы не ставили задачу специально рассмотреть историю русско-калмыцких отношений в доханский период, в первой половине XVII в. Но считаем необходимым обращение к этому периоду, так как именно в это время появились предпосылки обособления улусов Хо-Урлюка и обозначился процесс политогенеза.

Верхняя грань исследования - откочевка большей части калмыцкого народа в 1771 г. в Китай, ставшая фактической самоликвидацией ханства. Таким образом, рамки исследования охватывают XVII - XVIII вв. (до 1771 г.), что позволяет достаточно четко выделить основные тенденции и

29 закономерности русско-калмыцких отношений на протяжении весьма значительной по времени исторической эпохи.

Методологической основой работы являются требования современной исторической науки и научной методологии, включающие общефилософские принципы (историзм, объективность), предполагающие рассмотрение фактов, событий, явлений в их развитии и взаимодействии с другими явлениями окружающей действительности. Применялись также общенаучные (анализ, синтез) и специальные исторические методы исследования (историко-генетический, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический), которые позволили выявить общие закономерности в истории проведения национальной политики России и особенности в истории взаимоотношений с ней Калмыцкого ханства.

Под объективностью мы понимаем отсутствие тенденциозности в подборе фактов, их освещении и анализе, стремление рассматривать отдельные явления в совокупности всех факторов, влиявших на их развитие, во взаимосвязи и взаимозависимости друг от друга. Принцип объективности позволил избежать политической и идеологической предвзятости, рассмотреть исторические события на основе всей совокупности известных нам достоверных фактов.

Мы исходим из того, что суждения, оценки и выводы, содержащиеся в исследовании, должны строиться только на основе исторических источников изучаемой эпохи. Историзм предполагает рассмотрение каждого отдельного явления, начиная от причин его возникновения, основных этапов развития, до того момента, чем данное явление стало в изучаемый период. Конечно, существенную черту историзма, как принципа исторического исследования, составляет принцип осторожной, то есть весьма ответственной, оценки эпохи по ее внутренним законам, а не категориям другого века. В частности, для оценки русско-калмыцких отношений целесообразно применение таких понятий современной исторической и историко-юридической науки, как

«протекторат», «автономия», которые наиболее точно передают содержание описываемых событий.

Неотъемлемой частью научно-исторического подхода является метод системного рассмотрения, позволивший установить причинно-следственные связи событий, то есть изучить историю русско-калмыцких контактов в системе международных отношений с участием ведущих стран этого времени и в системе региональной политики Российского государства.

Применяемый сравнительный анализ позволяет определить место Калмыкии в ряду других автономий этого периода - Дона, Украины, показать закономерности и особенности общероссийской политики.

Источниковую основу диссертации составляют как опубликованные, так и впервые вводимые в научный оборот неопубликованные документы центральных и местных органов власти России XVII-XVHI вв. На сегодняшний день наиболее значимыми для нашего исследования остаются Национальный архив Республики Калмыкия, Российский государственный архив древних актов и Архив внешней политики Российской империи МИДа Российской Федерации.

В советское время глубокое изучение архивных материалов провел В.Л. Котвич. Однако содержание этих материалов за первую половину XVII в. стало широко известно только благодаря С.К. Богоявленскому, который создал свод сведений по истории калмыков в первой половине этого столетия⁷¹. Анализ историографии показывает, что в исследовании отдельных периодов истории Калмыкии мы обнаруживаем явные пробелы и ошибочные суждения. Это связано не только с уровнем профессионализма или мировоззренческой позицией исследователей, но и с состоянием источниковой базы.

Архивные документы XVII в. содержат богатейший материал, который позволяет восстановить историческую картину движения калмыков на запад, эволюцию системы русско-калмыцких отношений и процесс образования ханства в составе России. Царская администрация

ЗІ пристально следила за действиями кочевников и активно развивала с ними различного рода отношения. Калмыки при движении из Джунгарии на северо-запад приходили в непосредственное соприкосновение с различными административными органами Сибири, а затем юга России. Широкое развитие канцелярского делопроизводства в русских местных и центральных учреждениях XVII в. порождало обширную переписку воеводских управлений как между собой, так и с Москвой, а также с правителями различных калмыцких улусов. Поэтому официальное делопроизводство сосредоточивалось как в Москве, так и на местах.

Широкий круг источников можно разделить на несколько видов:

К первому виду источников относятся законодательно-актовые
материалы: царские наказы и грамоты XVII в., статейные списки воевод и
посланников, императорские указы астраханским воеводам и
губернаторам, грамоты калмыцким ханам и тайшам, шертные записи и
договоры. Эти материалы позволяют рассмотреть процесс интеграции
Калмыцкого ханства в состав Российского государства, а также
подготовки и проведения мероприятий правительства по

реформированию системы управления в Калмыкии.

Большая часть архивного материала РГАДА по истории взаимоотношений России и Калмыцкого ханства была опубликована в Полном собрании законов Российской империи (1-е издание). Здесь мы находим калмыцкие шерти второй половины XVII в., договорные статьи начала XVIII в., императорские грамоты и указы, всего более 60 документов⁷². Документы и материалы Полного собрания законов долгое время оставались основной базой источников дореволюционной историографии.

В XX в. значительный круг актового материала был представлен в «Материалах по истории русско-монгольских отношений 1607 - 1636 годов», подготовленных Л.М. Гатауллиной, М.И. Гольманом и Г.И. Слесарчук под редакцией И.Я. Златкина и Н.В. Устюгова. Первая книга

32 этого сборника содержит ряд исключительно важных документов, которые в значительной мере раскрывают картину движения калмыков на запад вплоть до Эмбы и Яика (Урала), показывают отношение к этому русского правительства .

Актовые материалы XVII в. о политических связях калмыков с Россией, представленные шертными записями, отложились в результате деятельности Посольского и Сибирского приказов и сохранились в Российском государственном архиве древних актов в соответствующих фондах, а также в фонде 119 «Калмыцкие дела»⁷⁴.

С XVIII в. в Коллегии иностранных дел отложились материалы, затрагивавшие основополагающие проблемы взаимоотношений России с Калмыцким ханством (назначения правителей, военная служба, христианизация беглых калмыков, их обустройство вблизи русских оседлых поселений и т.д.). Наибольшую важность имели императорские указы Астраханскому и Оренбургскому губернаторам, а также переписка правителей Российской империи с калмыцкими ханами и наместниками. Их содержание имеет важное значение для сравнительного анализа грамот к калмыкам, так как в них раскрывались истинные цели и подробные планы правительства.

Отдельные материалы петровского периода опубликованы в «Письмах и бумагах императора Петра I» и других сборниках⁷⁵. Более обширная коллекция документов этого столетия представлена в «Сборнике Русского исторического общества», где опубликованы важные документы императорской канцелярии и Сената об отношениях с Калмыкией. Большинство указанных материалов «Сборника» опубликованы в конце XIX - начале XX в. Как заметил А.Б. Каменский, в силу ряда причин они мало использовались в советской историографии Калмыкии. Поэтому одной из задач является расширение исгочниковой базы проблемы путем привлечения материалов «Сборника»⁷⁶. В целом ряде томов также опубликованы протоколы заседаний Верховного тайного

33 совета, Кабинета министров, Конференции при высочайшем дворе за 30-60-е гг. XVIII в. Наиболее значимыми стали публикации о ходе столкновений в ханстве в первой половине 1720-х годов, о судьбе поселения крещеных калмыков⁷⁷.

Из документов Правительствующего Сената наиболее полными публикациями стали «Сенатский архив. Журналы и определения Правительствующего Сената» , в которые вошли материалы 1732, 1735, 1737, 1738 и 1739 гг. о взаимоотношениях с Дондук-Омбо, и работа А.Н. Филиппова «Журналы Правительствующего Сената за 1737 г.»⁷⁹. Последняя содержит богатый материал о судьбе крещеных калмыков княжны А. ТайшиноЙ и о решении вопроса об отводе калмыкам мест для рыбной ловли. Анализ опубликованных нормативно-актовых источников XVIII в. предполагает обращение к фонду 119 «Калмыцкие дела» Архива внешней политики Российской империи. В работе впервые в научный оборот были введены императорские указы и грамоты 1725-1771 гг.⁸⁰

Следующий вид источников - делопроизводственная документация центральных органов власти и местной администрации. К ним относятся документы и материалы XVII в. - отчеты и доклады («статейные списки») почти всех русских посольств и служилых людей, ездивших к калмыкам; расспросные речи (различные показания пленных, беженцев и торговых людей); отчеты и донесения («отписки») царских воевод различных городов Сибири, Приуралья и Поволжья; записи приема калмыцких послов в различных русских городах и в Москве; переписка калмыцких тайшей и ханов с правительственными учреждениями России. Данные материалы позволяют изучить картину русско-калмыцких отношений, ход переговоров по проблемам привлечения калмыцких войск в войны России.

Большое число документов из Посольского и Сибирского приказов XVII в. опубликовано в сборниках «Акты исторические», «Дополнения к Актам историческим». В 5-томных «Актах исторических» интерес представляют материалы Астраханской приказной избы об участии

34 калмыков в башкирском восстании 1662-1664 гг. и разинском движении⁸¹. 12-томные материалы «Дополнений к Актам историческим» представлены в основном источниками Астраханского губернского архива, а также архива Г. Миллера. Первые сведения о калмыках в «Дополнениях» относятся к середине 30-х гг. XVII в. и свидетельствуют о появлении калмыков в Низовьях Волги. Особую значимость также имеет отписка астраханских воевод за 1648-1654 гг. Многочисленные документы затрагивают историю участия калмыцких войск в освободительной борьбе украинского народа второй половины XVII в., дают сведения об отношении калмыков к восстанию под предводительством С. Разина, о калмыцко-ногайских отношениях, важные материалы о кризисе 1682 г., а также дипломатические переговоры России и Польши, в ходе которых обсуждался вопрос о привлечении калмыков⁸². Эти же вопросы освещены в материалах, опубликованных в «Актах, касающихся истории Юго-Западной России»⁸³.

Ряд документов опубликован в «Русской исторической библиотеке» и «Актах археографической экспедиции», содержащих сведения о взаимоотношениях с Джунгарией, о движении калмыков к Волге в 20-30-е гг. XVII в. Сведения о контактах калмыков с донскими казаками помещены в сборнике «Донские дела»⁸⁴.

В XX в. наиболее ценные публикации архивных документов появились во второй половине века. Безусловный интерес вызывает второй том «Материалов по истории русско-монгольских отношений. Русско-монгольские отношения. 1636-1654 гг.». Опубликованные материалы свидетельствуют о событиях, связанных с передвижением больших масс ойратов на северо-запад, в район Приуралья, о сохранявшихся между торгоутами и джунгарами в 30-40-е гг. XVII в. вассальных отношениях. В этот период торгоуты проявляли активность в Западной Сибири, внутри ойратского союза усиливаются противоречия между владельцами улусов⁸⁵.

«Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1654-1685 гг.», посвященные связям джунгаров и хошоутов с Россией, содержат несколько важных документов об их контактах с волжскими калмыками, о появлении на Яике тайши Аблая⁸⁶. В последнем томе «Материалов по истории русско-монгольских отношений. 1685-1691 гг.» имеются важные документы о приходе на Волгу в 1687 г. улусов Цаган-Батора и обострении отношений между Аюкой и Галданом⁸⁷.

Отдельные сюжеты по истории калмыцко-китайских контактов, связанные с посольством Тулишена, отражены в имеющихся публикациях документов по истории русско-китайских отношений, а также в сборниках документов, посвященных истории взаимоотношений России с Китаем и государствами Центральной Азии⁸⁸. Необходимо отметить, что опубликованы важные материалы по истории взаимоотношений калмыков с казахами и роли России в их урегулировании⁸⁹.

В советской историографии значительная работа была проведена по сбору и публикации материалов по истории крестьянских войн XVII-XVIII вв., в которых мы находим обширные сведения об отношении к ним калмыков⁹⁰. На Северном Кавказе были изданы сборники документов, посвященные истории взаимоотношений ряда народов с Россией. В них приведен значительный материал, свидетельствующий о роли калмыков в политике России. Материалы по истории русско-кабардинских отношений содержат значительную переписку Посольского приказа с К.М. Черкасским о походах калмыков в 1670-е годы⁹¹.

В ряде фондов Российского государственного архива древних актов выявлены не публиковавшиеся ранее материалы. По мнению В.В. Трепавлова, с конца первой четверти XVII в. в ногайской истории все более проявляется калмыцкий фактор. Под ударами калмыков ногаи отступали на запад, и, в конце концов, основная их масса перебралась на правобережье Волги. Смена степных гегемонов проявилась, в частности, в «переквалификации» воеводских отписок (донесений). Если во второй

36 половине XVI - первой трети XVII в. рапорты астраханских наместников подшивались в «ногайские столбцы» и затем переписывались в ногайские же посольские книги, то с середины 1630-х годов они стали числиться уже в Калмыцких делах. Между тем в Ногайских делах были выявлены материалы о взаимоотношениях калмыков с астраханской воеводской администрацией за 40-50-е гг. XVII в. Значительный интерес представляют обобщающие по своему характеру «Выписка учиненная в архиве из калмыцких дел о всех обстоятельствах, касающихся до кочевья калмыков» и серия выписок о Дербетском улусе⁹³. В большом количестве документы о калмыках встречаются в монгольских, зюнгарских, особенно ногайских, кабардинских и других делах⁹⁴. В фонде «Донские дела» отложились документы о взаимоотношениях калмыков с ногаями, башкирами и донским казачеством во второй половине XVII в.⁹⁵

В источниковую базу работы вошли делопроизводственные материалы Астраханской губернской администрации по вопросам взаимоотношений с калмыками. Некоторое число документов губернской администрации отложилось в фондах Государственного архива Астраханской области. В фонде «Астраханской приказной избы» сохранилась грамота Казанского приказа в Астрахань, свидетельствующая о реакции России на появление калмыков на Волге в 30-е гг. XVII в. В фондах губернатора имеется небольшое количество указов из Коллегии иностранных дел по вопросам взаимоотношений с калмыками, а также переписка наместника Убаши с Астраханью в 60-е гг. XVIII в.⁹⁶

В Архиве внешней политики Российской империи в фонде 119 «Калмыцкие дела» отложилась переписка по калмыцким делам Коллегии иностранных дел с Сенатом, Военной коллегией (по поводу подготовки калмыцкой конницы к походам в составе русской армии, о действиях калмыков на Дону и Лике), а также с Коммерц-коллегией (о выплатах жалованья калмыкам). К этим материалам, носившим, как правило, справочный характер, близки составленные в Коллегии иностранных дел

37 справки, промемории, экстракты и доклады для императоров, Верховного тайного совета, Кабинета министров и др.

Наиболее значимую информацию сохранили доношения Астраханского губернатора, а также других представителей местной администрации. В них включались отчеты, рапорты от лиц, посылавшихся в Калмыцкую степь с различными поручениями. Обращение к данному источнику объясняется тем, что именно в доношениях отражена ежедневная информация, поступавшая из степи.

О взаимоотношениях калмыков с соседними народами и государствами имеется немало дел в других фондах архива. В фонде 112 «Дела татар едиссанских, ембулуцких и буджацких»⁹⁸ интерес представляет «Выписка обстоятельная о эдисане и энбулуках татарах из доношений А.П. Волынского, фельдмаршала М.М. Голицына, подполковника Беклемишева и грамот из Верховного тайного совета и из рескриптов и из реляций г-на Неплюева» (1723-1728 гг.)⁹⁹. Отдельные сведения о калмыках отложились в других фондах архива¹⁰⁰.

Значительное место среди источников занимают документы специальных представителей Коллегии иностранных дел при ханах. Они составили фонд 36 «Состоящий при калмыцких делах при астраханском губернаторе» Национального архива Республики Калмыкия (к интересующему нас периоду относятся 423 дела). Уникальность этого фонда в том, что здесь отложились материалы, исходившие от органов власти и управления Российской империи и поступавшие из степи от калмыцких правителей, нойонов и простых калмыков. Здесь же копии документов отчетного характера от лиц, исполнявших в улусах различные поручения астраханской администрации, переписка с органами управления на Дону, Лике, в соседних губерниях. Кроме того, интерес вызывают материалы фонда 35 «Калмыцкая экспедиция при Астраханской губернской канцелярии», в которых имеются сведения по истории ханства в конце 60 - начале 70-х гг. XVIII в.¹⁰¹ Анализ фондов НАРК позволяет

38 выделить наиболее значимые группы документов и материалов. Прежде всего, это отчеты лиц астраханской администрации, находившихся с различными заданиями и поручениями в улусах. В основе этих документов, отложившихся в основной массе в НАРК, свидетельства непосредственных очевидцев событий. На основе перечисленных выше материалов составлялись ко двору доношения астраханских губернаторов, а также лиц, имевших специальные задания от Коллегии иностранных дел. Нужно сказать, что ценность этих русскоязычных документов огромна, так как они содержали ежедневную информацию, поэтому позволяют показать наиболее детальную картину событий. Существенным недостатком материалов НАРК является их неполная сохранность.

Большой пласт информации содержат написанные на зая-пандитской письменности письма калмыцких ханов, нойонов и простых калмыков. В них мы находим объяснения тех событий, которыми была богата история XVII-XVIII вв. Наиболее значимые послания адресовались ко двору и зачастую дублировались в Астрахань. Недостатком этих документов была предвзятость авторов, относившихся порой к противоборствующим лагерям и сообщавших противоположные сведения¹⁰². Перекрестный анализ калмыцких писем не всегда позволяет добиться реальной картины. В этом случае большое значение приобретает группа русскоязычных документов, носивших отчетный характер.

Кроме того, в Архиве востоковедов Санкт-Петербургского отделения Института востоковедения РАН в фонде A.M. Позднеева сохранились выписки из архивных документов Астраханского калмыцкого архива за 1708-1712 гг., описание китайского посольства Тулишена¹⁰³.

Важную информацию по теме содержат калмыцкие, среднеазиатские и китайские летописи. Еще В.Л. Котвич отмечал, что «у самих ойратов мы находим очень мало сведений об их жизни в XVII и XVIII вв. Испытанные ими превратности судьбы не способствовали сохранению исторической

39 литературы, которая, несомненно, у них существовала, и теперь о степени

. 104

ее развития можно судить лишь по немногим фактам» .

Кочевой образ жизни, отсутствие городов как культурных центров, междоусобные войны, а также столкновения с казахскими, ногайскими, башкирскими и другими феодалами, а также события, связанные с откочевкой большей части калмыцкого народа в 1771 г., привели к тому, что на территории России практически не сохранились национальные письменные источники. Например, в 1736 г. A.M. Черкасский спросил бывшего хана Церен-Дондука, проживавшего в Санкт-Петербурге, о существовании книг по истории и религии калмыков. Бывший правитель ханства лишь обещал посмотреть их среди вещей умершего к тому времени Шакур-ламы¹⁰⁵. Лишь спустя 30 лет И. Кишенсков отыскал в улусах часть «древней калмыцкой истории», которую он обещал отправить в Коллегию иностранных дел¹⁰⁶. В 1776 г. П.С. Паллас, широко используя калмыцкие источники, опубликовал исторические сведения о волжских калмыках. Автор сделал справедливый вывод, что последний калмыцкий хан-наместник Убаши и окружавшее его высшее духовенство во время ухода большей части своих подвластных в Джунгарию увезли с собой летопись «Древняя история» («Chondschin taka»), которая, как полагает исследователь погибла в пути .

Уцелевшие калмыцкие источники сохранились благодаря записям и переводам Г.С. Лыткина. В работе было использовано более полное издание в переводе А.В, Бадмаева . Одним из интереснейших образцов национальной литературы является сочинение «Лунный свет - история рабджамба Зая-Пандиты», более известное под названием «Биография Зая-пандиты» (краткое название; «Сарин герл»). Оно было написано примерно в 1691 г. Раднабадрой, одним из лучших учеников и последователей известного буддийского проповедника Зая-Пандиты (1599-1662 гг.). Биография содержит краткое изложение истории распространения ламаизма среди калмыков и ряд других важных

40 исторических сведений. Раднабадра излагает события в хронологической последовательности, год за годом, сообщая о деятельности Зая-Пандиты, о его разъездах по ойратским и калмыцким кочевьям¹ .

Содержание анонимной «Истории калмыцких ханов» представляет краткую историю волжских калмыков с момента прихода их в Россию и до 1771 г. В ней приведены важные сведения о деятельности Хо-Урлюка, Дайчина, Мончака, Аюки, Дондук-Омбо, Дондук-Даши, Убаши. Составителю «Истории калмыцких ханов» были известны источники монгольские, ойратские и, по всей вероятности, русские¹¹ . Летопись Габан-Шараба «Сказание об ойратах» (1737 г.) описывает историю прихода калмыков на Волгу'". В «Сказании о дербен-ойратах» (1819 г.) Батур-Убаши Тюменя дана достаточно полная родословная калмыцких правителей, что позволяет значительно дополнить сведения об административном устройстве ханства"².

Большое значение имеют «Материалы для истории ойратов» Г.С. Лыткина, в которых автор сконцентрировал различные сведения XVII и XVIII веков, почерпнутые из указанных выше калмыцких сочинений, устных рассказов и из «Истории монгольских и туркменских ванов и гунов»"³.

Уделяя серьезное внимание изучению калмыцких источников, нельзя забывать и источники восточного происхождения. В работах знаменитого хивинского хана и историка Абу-л-Гази (1603-1664) «Шаджара-йи тюрк» (Родословная тюрок) и «Шаджара-йи таракима» (Родословная туркмен), написанных в 1659-1664 гг., имеются краткие сведения о ногайско-калмыцких отношениях"⁴.

Таким образом, значительный пласт новых архивных источников позволяет представить более полную и последовательную картину событий. Опубликованные русскоязычные материалы содержат обширную информацию по истории XVII-XVHI вв. Характерной чертой этих документов стало преобладание сведений о русско-калмыцких

РОССИЙСКАЯ _м

ГОСудАРСТБЕнНАд ⁴

отношениях. Выявленные в архивах документы и матеРйта&позволяют

уточнить или изменить картину событий. Указанный круг источников является на сегодняшний день достаточным для изучения узловых проблем социально-политической истории ханства и развития русско-калмыцких отношений.

Научная новизна исследования. В диссертации проведено теоретическое обобщение истории политических взаимоотношений Калмыцкого ханства и России. Для достижения этой цели использован широкий круг как опубликованных, так и впервые вводимых в научный оборот источников, в том числе архивных документов и материалов. В результате проведенного исследования впервые:

создана авторская концепция истории взаимоотношений Калмыцкого ханства и России, включающая в себя установление русско-калмыцких посольских отношений (первая половина XVII в.), вхождение в состав России (вторая половина XVII в.) и политическую и социально-экономическую интеграцию в состав Российской империи (XVIII в.);

установлено, что в первой половине XVII в., когда русско-калмыцкие отношения были связаны с поиском калмыками территории кочевий в Западной Сибири, произошло юридическое решение вопроса вхождения калмыков в состав России;

сделан вывод о том, что фактическое вхождение калмыков произошло во второй половине столетия, когда калмыки получили кочевья в междуречье Дона, Волги и Яика, в эти же годы процесс вхождения дополнялся присоединением калмыцких кочевий на востоке от Эмбы;

показано, что важным фактором русско-калмыцкого сближения стала в первую очередь внешняя угроза Крымского ханства, в ходе совместной борьбы против которого был создан сначала военно-политический союз, а затем началась прямая военная служба калмыков России;

разработана концепция образования Калмыцкого ханства, согласно которой становление национальной государственности происходило на

42 основе развития традиционных институтов кочевого общества;

при этом освещена роль политики России, как внешнего фактора, ускорившего политогенез калмыцкого общества в XVII в. и прямо влиявшего на переход от ханской власти к институту наместничества в XVIII в.;

прослежены обширные связи Калмыцкого ханства с народами Северного Кавказа, свидетельствовавшие о важнейшей посреднической роли калмыков при продвижении России в этом регионе, и с соседними народами и государствами на востоке, прежде всего, с Китаем и Джунгарским ханством, которые не противоречили внешнеполитической стратегии России;

- показано, что основные социально-экономические проблемы
взаимоотношений ханства и России, возникшие в период хозяйственного
освоения Нижнего Поволжья и побережья Яика, привели к сокращению
территории кочевий и ограничению рыболовства калмыков;

сделан вывод о том, что калмыцкое общество в 1760-е годы находилось в состоянии социально-экономического и политического кризиса, выходом из которого национальная элита ошибочно считала откочевку на территорию бывшего Джунгарского ханства;

политико-правовой анализ актовых источников позволил осветить формирование и изменение национально-государственного статуса Калмыцкого ханства от покровительства к политической, а затем к административной автономии. В целом, этот путь соответствовал истории становления национальных и территориальных образований Дона и Левобережной Украины и знаменовал собою постепенное, но неуклонное вытеснение элементов своеобразного федерализма в пользу унитаризма рождавшейся Российской империи.

Практическая значимость работы заключается в возможном применении результатов данного научного исследования при разработке широкого круга вопросов, как истории России, так и истории отдельных народов. Основные положения его могут быть использованы при подготовке новых исследований по истории Калмыкии. Результаты исследования легли в

43 основу соответствующих разделов «Истории Калмыкии», «Калмыцкой энциклопедии», а также использованы при подготовке общих и специальных курсов, постановке семинарских занятий, научно-популярных и краеведческих изданий.

Объективная оценка событий прошлого крайне важна и для корректировки геополитических интересов Российской Федерации и проведения ее региональной национальной политики на современном этапе. Выводы и обобщения могут способствовать совершенствованию процесса национально-государственного строительства и гармонизации национальных отношений в определенной исторической перспективе.

Становление русско-калмыцких отношений в Западной Сибири в первой четверти XVII в

В XVI-XVII вв. в связи с образованием государств ряда кочевых народов изменилась геополитическая ситуация в центрально-азиатском регионе. Одним из таких народов стали ойраты, совершившие последнее великое переселение из Азии в Европу. Их владения занимали территорию от оз. Зайсан до г. Карашар на западе, ограниченную на востоке западными склонами Хангайских гор; на юге их кочевья не доходили до Турфана, Баркуля и Хами. За северными рубежами ойратских владений находились южные границы владений казахов, киргизов и других народностей, кочевавших в верховьях Иртыша и Енисея9.

Вхождение калмыков в состав Русского государства было обусловлено целым рядом политических и социально-экономических причин. Анализ положения ойратского общества показывает, что раздираемое междоусобицами оно оказалось зажатым со всех сторон, к тому же оно было изолировано от внешних рынков - китайского (восточными монголами) и среднеазиатского (Могулистаном и Казахстаном). Все попытки ойратов получить доступ к рынкам оседлых народов заканчивались неудачей. Отсутствие пастбищных резервов внутри ойратских владений толкало их правителей на путь междоусобной борьбы и внешней экспансии в сторону кочевий монгольских, казахских, киргизских, ногайских и других правителей . Таким образом, ойратское общество переживало глубокий социально-экономический кризис, связанный с нехваткой доступа к рынкам Китая и Средней Азии. Кризис проявился и в нехватке пастбищ.

Земельная теснота, военные неудачи во внутренних распрях и в период внешних столкновений толкали отдельные группы тайшей к поискам новых пастбищных территорий. Единственно доступными оставались рынки сибирских городов.

Ойраты покинули пределы Джунгарии и двинулись двумя потоками вдоль Иртыша на северо-запад, в сибирские районы Русского государства. Одну группировку составили улусы дербетов и торгоутов во главе с главным дербетским тайшей Далай-Батыром, в нее входили улусы Изенея (Иченея), Ужена и Юрикты Конаевых; другую - улусы главного торгоутского тайши Хо-Урлюка и Корсугана, а также Улчечея, Тогачея, Буярана и Дубенея. Из грамот Приказа Казанского дворца тарскому воеводе И.В. Мосальскому (1608 г.) известно о появлении первой группировки по Оми и Иртышу до г. Тары, второй - по Камышлову к Колмак-озеру11. Перемешанный состав группировок может свидетельствовать о наличии общего плана действий торгоутских и дербетских тайшей, союз которых был скреплен династическим браком: жена Далай-Батыра была сестрой Хо-Урлюка12. Возможно также, что на первых порах откочевка происходила с согласия и других ойратских правителей. Первыми шертовали в 1606-1608 гг. в сибирских городах двегруппировки ойратов - торгоуты и дербеты, названные в русских документах калмыками. Считаем, что эти события ознаменовали начало установления посольских отношений. Содержание шертей свидетельствует, что обе стороны принимали целый ряд обязательств. Прежде всего была достигнута договоренность о военной защите от казахов и восточно-монгольского Алтын-хана Шолой-Убаши (1567-1627). В свою очередь калмыцкие правители брали обязательство уплачивать дань и присылать заложников (аманатов). При этом калмыки получили разрешение кочевать по рекам Камышлову, Ишиму, Иртышу и Оми и торговать в Таре и Томске, обязались платить дань скотом. Центральное место в возникавших переговорах с ними занимал вопрос о шерти как форме присяги на верность московскому царю. Понятие шерти было довольно широким. В.Л. Котвич отмечал, что «в делах XVII в. имеются частые упоминания о том, что тот или иной ойратский владелец, обыкновенно через своих послов, «правду дал, шерть учинил», но делалось это исключительно словесно, и только иногда для приносившего шерть заготовлялся заблаговременно текст шерти, и такие шертные записи только и встречаются в ойратских делах». И далее добавлял, что «в сношениях с волжскими калмыками и с Алтын-ханом применялись шертные записи, как письменные обязательства, скреплявшиеся их подписями»13. П.С. Преображенская считает, что шерть во всех случаях означала и клятву с соблюдением религиозного церемониала, который подтверждает перед «православным» Русским государством прочность и незыблемость договора со стороны нехристианского народа или государства14. Б.П. Гуревич дополняет это мнение, доказывая, что русские власти под шертью подразумевали вхождение того или иного народа в состав России. Ойратские правители видели в шерти возможность заключения выгодного им военного союза и не хотели связывать себя какими-либо долговременными обязательствами15.

Образование Калмыцкого ханства

В изучении данного вопроса необходимо учитывать, что ойратское общество прошло в XIII-XVI вв. начальный этап политогенеза. На наш взгляд, важнейшим фактором политогенеза у ойратов Центральной Азии явилось их весьма раннее вхождение в сферу прямого или опосредствованного воздействия крупных цивилизационных очагов. Калмыки пришли в Россию с определенно сложившимися иерархическими и государственными традициями, зародившимися в ойратский период истории. Уже в середине XVII в. калмыцкое общество обнаруживало основные признаки государственности4.

М.Л. Кичиков доказывал, что калмыки пришли в степи Приуралья и Поволжья, имея давно сложившийся феодальный общественный строй, феодально-иерархические и государственные традиции. Образование Калмыцкого ханства в составе России определялось внутренними предпосылками: классовой структурой общества, борьбой за централизацию политической власти, обострением классовых противоречий, необходимостью решения территориальной проблемы. Автор признавал, что процесс складывания калмыцкой государственности облегчался тем, что встречал поддержку со стороны властей царской России, заинтересованной в использовании калмыцкого войска для нужд обороны. При этом правители Калмыцкого ханства сохраняли полную самостоятельность в управлении внутренними делами и имели некоторую, контролируемую Россией, свободу внешних сношений5.

На наш взгляд, здесь важно выявить начальный этап политической консолидации, появление главного тайши. Уже в 30-40-е гг. XVII в. достаточно четко обозначились признаки политической консолидации торгоутских улусов: выдвижение Хо-Урлюка, затем Дайчина (Шукур-Дайчина) в качестве главных правителей волжских калмыков, признание их Россией. Габан-Шараб писал, что Хо-Урлюк отдал сыновьям Ельдену и Лаузану всех покоренных ими татар, исключая своих подвластных торгутов6. Считаем, что последних он передал старшему сыну Дайчину. В источниках отмечается главенствующая роль Дайчина среди волжских калмыков: «А владеет де всеми калмыцкими улусы и алтыульскими мурзы Дайчин тайша» . Дайчин говорил ногайским мурзам, что «отец его Урлюк-тайша славен во всех ордах, а отец де его Урлюк-тайша в их землях царь, да и он де, Дайчин-тайша, вскоре учинится царь же»8. В то же время среди наследников Хо-Урлюка не прекращалась борьба за власть. По сведениям астраханских воевод, один из его сыновей, Даян-Эрке, был отравлен по приказу Лаузана неким ламой . В анонимной «Истории калмыцких ханов» и в «Сказании» Батыр-Убаши Тюменя сообщается, что Дайчин отобрал у братьев Ельдена и Лаузана подвластных ногайских татар, затем завладел их улусными людьми. После смерти отца ему перешло звание «ахалакчи тайши», то есть главенствующего тайши. Ельден с остатками подвластных людей удалился к Куку-нору10. Разгром Ельдена, по данным Г. Лыткина, произошел в 1645 или 1646 гг.11

Консолидация была связана не только с именем Дайчина. В отсутствие находившегося в Тибете старшего брата роль главного тайши выполнял Лаузан , то есть верховная власть сосредоточилась в семье Хо-Урлюка. В эти годы его владение, по данным Батыр-Убаши Тюменя, составляло 10 тыс. кибиток13. По свидетельству источников, Лаузан не всегда подчинялся брату. Например, уже в 1647 г., не подчинившись Дайчину и стремясь освободить своих арестованных людей, под Астраханью он взял «русский и ногайский полон», что вызвало обострение в отношениях с воеводой14.

Не имели былой политической самостоятельности многие тайши группировки Дайчина. Так, например, князь Абул-Газы в 1641 г. бежал в улусы Шункея и просил тайшу оказать ему военную помощь в борьбе за власть. Но тайша отказался помочь «без указу брата своего Дайчин тайши»15.

Во второй половине 1650-х годов, несмотря на все разногласия, в ханстве сохранялся институт братского соправительства. Именно поэтому русские власти в равной мере сносилось как с Дайчином, так и с Лаузаном и, вероятно, знали о существовании противоречий, возникших между братьями на почве политических разногласий16. В литературе отмечен факт наступившего раскола. В «Истории калмыцких ханов» отмечается, что Лаузан же, после длительной борьбы с братом, ушел в Тибет17. П.И. Рычков подтверждает и дополняет это сообщение: «Лаузан, поссорясь с ним (Дайчином. - А.Ц.), откочевал за Яик к реке Оре и намеревался идти к Тибету, где Далай ламы резиденция. Тогда оный Шокур находившихся под владением лаузановых калмык всех в свою власть привлек»1 .

Калмыцкое ханство в русско-турецких отношениях в годы Северной войны

Активное участие калмыцкие формирования приняли в Северной войне. Калмыцкая конница использовалась почти во всех сухопутных операциях этой войны, приняв самое активное участие во многих столкновениях со шведами. По данным К.П. Шовунова, в первые два года Северной войны в состав действующей армии от ханства было направлено до 6500 человек. Уже в 1701 г. в Москву прибыло 3-тысячное калмыцко-татарское войско, осмотр которого провел сам Петр I. В 1702 г. под Новгород был отправлен пятисотенный отряд Мунко-Темира, затем 1200 крещеных донских калмыков . В 1703 г. калмыки также находились в составе войск Б.П. Шереметева в Лифляндии9.

Свою заинтересованность в калмыцкой коннице проявил в эти годы польский король Август II, который просил Петра I «дать конницы 8 полков и 4000 калмыков»10, Калмыцкая конница привлекла к себе внимание гетмана Мазепы. В 1707 г. Аюка послал в состав российской армии 3 тыс. человек. В феврале 1709 г, по указанию Петра I к Полтаве были отправлены в сопровождении стольника И. Ефремова 3 тыс. калмыков11.

В начале века калмыки использовались в охране южных и юго-восточных границ государства. Для обеспечения безопасности этого района российские власти направили калмыков отдельными группами. Так, в феврале 1703 года к тайшам Баахану и Батырю, кочевавшим на землях войска Донского, из Москвы была послана грамота, где указывалось, что «впредь будут посланы к крымским местам, людей своих на стороне велеть держать по небольшому числу, а многим людям там быть и кочевьями жить не велено». Эта же задача была возложена и на калмыков Дербетского улуса Мунко-Темира, также кочевавших на Дону. Как писал в 1748 г. императрице Елизавете I дербетский нойон Лабан-Дондук, в 1702 г. дербеты получили повеление Петра I «кочевать при реках Волге, Доне и Яике по своей воле, где, когда похочет»12. На следующий год дербеты организовали наблюдательные посты по границам войска Донского. В середине июня этого года Мунко-Темир сообщал в Москву: «Велено против крымских и запорожских воровских казаков от тайных их приходов всякую осторожность и караулы иметь и в готовности всякой быть и я по тому указу на все четыре стороны улусных своих людей от себя посылал и в караулы от их приходов неприятельских и до ныне стоят». Всего в охранной службе на южных границах привлекалось до 5-6 тыс. человек13.

Одновременно калмыки возобновили контакты со Стамбулом и Бахчисараем. М.Г. Новолетов отмечал, что в 1704 г. в Стамбул даже было отправлено калмыцкое посольство. Вероятно, об этом договоре вспоминал позже Аюка: «У нас с Крымом был договор о мире и как завоюємся, о том про меж собою скажемся, когда Россия с Турцией начнут войну, и он (хан. 148 А. Ц.) с крымцами не будет в миру»14. Слова хана свидетельствуют о стремлении проводить внешнюю политику, совместимую с российским курсом.

В 1704 г. Иш Мехмед Ага привез в Стамбул короткое письмо, в котором подчеркивалось стремление Аюки к добрососедским отношениям. Хан обещал выполнить приказы падишаха «настолько хорошо, насколько сможет». Османский ответ, переданный в письме от великого визиря, был осторожным и умеренным. Визирь одобрил покорность Аюки, заметив, что «степень вознаграждения и выгоды от его протекции будет равна степени покорности Аюки». Аюка был призван подтвердить свою искренность мирными отношениями с крымским ханом Селим Гиреем. Письмо заканчивалось на осторожной, но многообещающей ноте: «Пусть Аллах Всемогущий вознаградит тебя успехом в службе Османскому государству». В письме Аюка впервые был назван «ханом»15.

О контактах калмыков со Стамбулом стало известно в Посольском приказе. Поэтому не случайно отряды донских казаков стали патрулировать границу с целью перехвата калмыцких послов, направлявшихся в Крым. Уже в 1705 г., по свидетельству донского атамана Л. Мартынова, между калмыками и Крымом состоялся обмен посольств16.

Вопрос о прекращении посольских контактов с Турцией и о привлечении калмыков к охране южных границ получил дальнейшее решение в договорных статьях 1708 и 1710 гг. По форме они напоминали краткие протоколы переговоров с обязательной постановляющей частью. Указанные акты продолжали серию шертей второй половины XVII в., в которых оговаривались основные моменты военной службы калмыков России. Договорные статьи, имевшие подзаголовок «О вечном и верном российскому государю со всеми улусами подданстве», четко делились на части, связанные с внешней и внутренней политикой России.

Похожие диссертации на Калмыцкое ханство в составе России

Кюринское ханство и его вхождение в состав России Манатилова Зоя Зенгиевна

Социально-экономическое развитие южных алтайцев в составе России (1756-1861 гг.) Владимиров Владимир Николаевич

Социально-экономическое и культурное развитие Республики Тува в составе России (1944-1993 гг. )Ондар, Лидия Шуртуовна

Социально-политическое развитие Осетии в составе России в конце ХVIII - 60-е гг. ХIХ векаХамицаева, Альбина Ахметовна

Северный Кавказ в составе России во второй половине XIX в.: демографические, экономические, административно-правовые аспекты интеграцииСилаев Николай Юрьевич

Белое движение в России: социальный состав и источники комплектования белых армий (1917-1922 гг.)Гагкуев, Руслан Григорьевич

Эмиграция казачества в составе белых войск из России и ее последствияПеньковский Дмитрий Дмитриевич

Формирование руководящего состава органов государственного управления России конца XVII - начала XVIII вв.Селихов, Егор Александрович

Проблема продвижения НАТО на Восток Европы и расширения ее состава во внешней политике России в 1991-1999 гг.Каштанова Андреа

Правовое воспитание офицерского состава Белого движения Юга России (ноябрь 1917 - ноябрь 1920 г.) : историческое исследованиеСтолярова, Наталья Викторовна