Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Историография, источники и теоретико-методологические основы исследования 9
ГЛАВА 2. Эвакуация населения на Урал и организация ему социальной помощи 92
1 . Эвакуационный процесс: подготовленность, ход, потоки, результаты 92
2. Партийно-государственная политика и механизм оказания социальной помощи эвакуированным 144
ГЛАВА 3. Эваконаселение на Урале: материально-бытовые условия жизни и состояние массового сознания 200
1. Размещение и обеспечение жизнедеятельности эвакуированных в уральском тылу 200
2. Особенности массового сознания эваконаселения и идеологический контроль над ним 251
ГЛАВА 4. Реэвакуация и результаты пребывания эваконаселения на Урале.. 306
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 393
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 400
ПРИЛОЖЕНИЯ 454
- Историография, источники и теоретико-методологические основы исследования
- . Эвакуационный процесс: подготовленность, ход, потоки, результаты
- Размещение и обеспечение жизнедеятельности эвакуированных в уральском тылу
Введение к работе
Актуальность исследования. Сегодня для обеспечения будущего России большое значение приобретает изучение нашего исторического прошлого. Объективная картина событий отечественной истории способствует формированию исторического сознания народа, воспитывает чувство патриотизма. В этом смысле период Великой Отечественной войны, как один из самых сложных и переломных в истории нашей страны, синтезировал в себе все лучшие и худшие качества советской системы в целом, и каждого человека в отдельности.
Приобретенный нашей страной опыт перемещения огромных масс людей и их адаптации на новых местах проживания в экстремальных условиях войны является уникальным. Его всестороннее осмысление актуально и сегодня.
Вооруженные конфликты, техногенные катастрофы, стихийные бедствия, происходящие в мире, довольно часто вызывают необходимость в эвакуации людей. В последние годы участились случаи террористических актов, направленных против мирного населения. Спасение людей, попавших в такие ситуации, также предусматривает эвакуацию. При этом возникает масса разного рода проблем. Государство должно решить задачи транспортного, медико-санитарного, финансового обеспечения эвакуации, причем в условиях ограниченности времени, зачастую при наличии паники. Приходится работать с людьми, которые не хотят оставлять свои дома и имущество, иногда недооценивают степень опасности, находятся в состоянии психологического шока. По прибытии на новые места проживания проблемы не заканчиваются: люди нуждаются в материальной помощи, трудоустройстве, происходит их психологическая и социальная адаптация. Говоря о перспективах развития исторической науки, академик Ю. А. Поляков отметил: «Особого рассмотрения заслуживают проблемы адаптации переселенцев. Ведь миграционные потоки всегда в России были значительны. Изучение того, как обживались новоселы, как налаживался
4 их быт, как шло обустройство и освоение новых земель, имеет несомненно серьезное научное значение»1.
Дискуссионность многих проблем эвакуации, неизученность реэвакуационных процессов, отсутствие комплексного исследования, дающего взгляд на тему эвакуации и эваконаселения в горизонтальном и вертикальном измерениях требуют дальнейших научных изысканий в этом направлении. Слабую изученность темы эвакуации и эваконаселения периода военных и первых послевоенных лет неоднократно отмечали в историографических обзорах отечественные ученые. «Изучение всех этих сложных миграционных процессов находится в начальной стадии: о них имеются лишь отдельные иллюстрации в литературе»2.
Недооценка вклада СССР в победу мирового сообщества над фашизмом в годы Второй мировой войны культивируется в зарубежной историографии; искажение исторических фактов в угоду политической конъюнктуре имеет место среди некоторой части отечественных историков. Определенную опасность для исторической науки представляет расцветшая в 90-е годы XX века пышным цветом фольк-хистори. Под этим термином понимается та сфера историко-философской публицистики, в которой исторические факты и их интерпретации играют роль стандартного набора «кубиков» для обоснования какой-либо политической или философской идеи . Применительно к периоду Второй мировой войны достаточно вспомнить скандально известные книги В. Суворова (В. Резуна), вышедшие на русском языке миллионными тиражами. Поскольку такого рода публикации негативно воздействуют на общественное мнение, кропотливая работа историков по восстановлению и защите исторической истины становится важной задачей дня.
Объектом исследования является эвакуированное население как одна из социальных групп, существовавшая в СССР в период с июня 1941 г. по конец 1948 г. Применительно к этому периоду под эваконаселением следует, на наш взгляд, понимать граждан, переехавших на новые места жительства с целью личной безопасности или в силу государственной необходимости из районов, находившихся под угрозой оккупации врагом.
Предмет изучения - эвакуационно-реэвакуационные процессы, происходившие в СССР в военные и первые послевоенные годы, перемены в области материально-бытового положения и духовно-нравственной сфере, связанные с миграциями и проживанием людей в уральском тылу.
Хронологические рамки исследования определены с июня 1941 г. по конец 1948 г. Начальная дата продиктована тем, что эвакуационные мероприятия проводились с первого дня Великой Отечественной войны; конечная - завершением реэвакуации и снятием с учета оставшихся в новых местах проживания эвакуированных. В тексте работы в целях более глубокого понимания предмета делаются небольшие исторические экскурсы по мере необходимости.
Территориально работа охватывает Курганскую (образована в феврале 1943 г.), Молотовскую (ныне Пермскую), Свердловскую, Челябинскую, Чка-ловскую (ныне Оренбургскую) области, Башкирскую АССР (ныне Республика Башкортостан) и Удмуртскую АССР (ныне Удмуртская Республика). В тексте используются административно-территориальные названия, действовавшие в годы войны.
Геополитическое положение и экономические позиции уральского региона предопределили его большое значение в эвакуации промышленности и населения в годы Великой Отечественной войны. Специфика этого обширного региона состояла в том, что он находился в глубоком тылу. Уральские города, являясь важнейшими индустриальными центрами страны, были одновременно и крупными железнодорожными узлами, через которые проходили основные транспортные магистрали из европейской части СССР на восток. Промышленный потенциал Урала позволил обеспечить трудоустройство эваконаселения, а следовательно, возможность его выживания с учетом интересов как региона, так и страны в целом. Урал принял 40,3 % от общего количества людей, эвакуированных на территорию РСФСР4. Вот почему изучение проблемы на материалах Урала выходит за рамки регионального исследования и позволяет проследить не только местные особенности приема, устройства и деятельности эваконаселения, но и понять общие закономерности этих процессов.
Цель исследования заключается в комплексном и всестороннем освещении процессов эвакуации и реэвакуации, а также пребывания эваконаселения на Урале в период с июня 1941 по 1948 гг.
Исходя из цели и учитывая степень изученности темы в отечественной историографии, были определены следующие задачи исследования:
проследить ход эвакуационного процесса, выделить потоки эвакуированных, показать цели, масштабы эвакуации населения, ее транспортное и санитарно-эпидемиологическое обеспечение;
раскрыть деятельность органов управления эвакуацией и эваконаселе-нием и оценить их эффективность;
определить особенности социальной политики партии и государства по отношению к эваконаселению, показать ее эволюцию;
охарактеризовать источники существования эвакуированных, показав уровень жизни этих людей;
проанализировать динамику трудоустройства эвакуированных, оценить их вклад в развитие экономического и культурного потенциала Урала;
^ - выявить психологическую сторону эвакуации и реэвакуации, специфические настроения эваконаселения, показать особенности идеологического контроля над ними;
- раскрыть действие механизма реэвакуации населения, выделить этапы и
потоки реэвакуации, осмыслить ее последствия для уральского региона.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые на уральских материалах комплексно рассмотрены в качестве самостоятельной проблемы эвакуационно-реэвакуационные перемещения людей в период 1941-1948 гг. Установлены численность и социальный состав эвакуированного на Урал населения, показана динамика эвакуации и реэвакуации. Всестороннему анализу подверглась структура органов, обеспечивших эвакуацию и проживание эваконаселения в тылу, охарактеризована социальная политика государства в отношении эваконаселения. Дана целостная картина материально-бытовых условий проживания эваконаселения в уральском тылу. Выявлены особенности психо-
7 логической стороны эвакуации, массового сознания эваконаселения. Впервые предлагается периодизация реэвакуационного процесса, раскрыт ее механизм, выявлены людские потоки. В научный оборот вводится значительная подборка ранее не публиковавшихся архивных документов.
Практическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в диссертации материалы и выводы позволяют расширить знания о социальной сфере уральского тыла военного периода, оценить исторический опыт организации эвакуации людей и адаптации их на новых местах проживания применительно к современным условиям. Полученные результаты могут быть использованы при написании обобщающих трудов и учебных пособий по истории Урала, разработке учебных курсов и спецкурсов, в научно-практической и краеведческой работе.
Апробация полученных результатов. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры политической истории Челябинского государственного агро-инженерного университета, результаты различных этапов исследования нашли отражение в выступлениях соискателя на международных, региональных, вузовских научных конференциях 1990-2003 гг., в том числе в Москве (1995 г.), Екатеринбурге (2000 г., 2002 г.), Челябинске (1995 г., 1998 г:, 2003 г.) и др. Материалы диссертации были включены в текст лекций, прочитанных в США в апреле 1994 г. Концепция соискателя излагалась при консультировании аспиранта Мичиганского университета (США) Джунсо Сонга, во время прохождения им стажировки на истфаке Магнитогорского государственного университета в апреле-июне 2001 г. И в декабре 2002 - апреле 2003 гг.
Основные положения диссертации изложены в монографии и 37 научных публикациях общим объемом 30 печ. л. Результаты работы используются в преподавании спецкурса по истории советского тыла периода Великой Отечественной войны студентам Магнитогорского государственного университета.
Примечания
Поляков Ю. А. Человек в повседневности (исторические аспекты) // Отечественная история. 2000. № 3. С. 132.
2 Гущин Н. Я. Крестьянство Сибири в годы Великой Отечественной войны: не
которые проблемы изучения // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: отечественная
история. 1995. № 1. С. 3-10; Пянкевич В. Л. Возрождение советской экономики в годы
Великой отечественной войны. СПб., 1999. С. 20-21,26.
3 Володихин Д. М. Феномен фольк-хистори // Россия и современный мир. 2001.
№ 1.С. 124-133.
4 Зорина Р. Ф. Решение партией проблемы размещения на Урале эвакуирован
ных предприятий и населения в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941—
1942 гг.): Автореф. дис... канд. ист. наук. Челябинск, 1985. С. 5.
Историография, источники и теоретико-методологические основы исследования
Вопрос о периодизации историографии Великой Отечественной войны был впервые поставлен в середине 50-х годов. Е. Г. Бор-Раменский предложил выделить три этапа: первый - 1941-1945 гг.; второй - с 1945 г. по середину 50.-х годов; третий - с середины 50-х годов1. Коллектив авторов фундаментальной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945» определил два этапа в историографии войны: первый охватывает период с начала войны до XX съезда КПСС, второй - с 1956 г. до наших дней (последний том, где и помещена глава, посвященная историографии, вышел в свет в 1965 г.). Оговариваясь, что нельзя огульно отбрасывать исследования историков первого этапа, авторы шеститомника дали ему следующую оценку: «Под влиянием культа личности Сталина в историографии Великой Отечественной войны получили распространение описательство, а также субъективизм и догматизм в трактовке исторических событий, игнорирование документов и фактов» . В середине 70-х годов после научных дискуссий утвердилась следующая периодизация отечественной историографии Великой Отечественной войны: первый период исследования - 1941-1945 гг.; второй период - 1946-1956 гг.; третий период начался со второй половины 50-х годов3. В ее основу положен комплекс таких критериев как исторические условия развития страны, масштабы, формы, методы организации исследовательской работы, наличие научных центров и кадров, состояние источниковой базы, уровень научных обобщений. Несколько иную периодизацию предлагает в своих работах Е. Л. Храмкова (оговаривая, что эта периодизация относится к разработке темы: «Экономика России в 1941— 1945 гг.»). В качестве критериев автор считает необходимым выделить качественные и количественные изменения, достигнутые в разработке темы, введение в научный оборот новых источников, уровень научно-исследовательских и документальных публикаций, появление новых направлений в изучении темы. С этих позиций Е. Л. Храмкова выделяет три этапа: первый - 1941-1945 гг., второй - вторая половина 40-х - первая половина 60-х гг.; третий - с середины 60-х годов по настоящее время.
Во второй половине 80-х годов, на фоне кардинальных изменений, происходивших в социально-экономической, политической и духовной жизни страны, сложились новые условия для развития исторической науки. Стало совершенно понятно, что необходимо выделить это время в отдельный период. Проблема заключалась в выборе критерия, который следует заложить в основу деления, и во включенности нового этапа в общую концепцию периодизации. Так, А. С. Барсенков в качестве основного критерия предлагает взять условия формирования научной концепции5. Применив периодизацию А. С. Барсенкова к историографии Великой Отечественной войны, можно выделить 2 периода: первый - с начала войны до середины 80-х годов (историческая наука была подчинена господствовавшей идеологии, концептуальные рамки исследований жестко регламентировались); второй - со второй половицы 80-х годов (уменьшается зависимость научного знания от идеологического диктата, формируются альтернативные концепции). Считая, что нельзя нивелировать весь период советской историографии, Б. А. Томан предложил выделить 4 периода в историографии войны: первый период - 1941 г. - середина 50-х годов; второй -1956 г. - середина 60-х годов; третий - со второй половины 60-х - до середины 80-х гг.; четвертый начался со второй половины 80-х годов6. Объединяя все исследования о войне, осуществленные в годы войны и первое послевоенное десятилетие, в один период историографии, Б. А. Томан считает их общей методологической основой сборник речей, приказов и ответов. И. В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза», первое издание которого вышло в 1942 г. Разграничивая второй и третий периоды серединой 60-х годов, автор обосновывает это отступлением исторической науки от критико-аналитического подхода, характерного для времен «хрущевской оттепели».
. Эвакуационный процесс: подготовленность, ход, потоки, результаты
В экстремальных условиях войн, военных конфликтов, стихийных бедствий государство сталкивается с проблемой эвакуации. Как показывает исторический опыт, разные страны решают ее по-разному. С теоретических и практических позиций представляется интересным проанализировать взаимоотношения государства и эвакуированных и ответить на следующие вопросы: должно ли государство и в какой мере регулировать эвакуационные процессы; какие цели оно при этом преследует; какова должна быть система государственной помощи эвакуированным и от чего зависит ее эффективность? Какой исторический опыт имелся к июню 1941 г.? Прежде всего, наверное, необходимо вспомнить Первую мировую войну.
Конечно, следует учесть, что Первую и Вторую мировые войны сложно сравнивать по характеру, масштабам и последствиям. Налицо разные исторические условия, качественные и количественные отличия в типах оружия, существенная разница в уровне социально-экономического и политического развития воюющих государств, а также различны цели, лежащие в основе стратегических планов стран-агрессоров. Проблема спасения жизней людей стояла острее во Второй мировой войне в силу более разрушительного характера оружия и из-за человеконенавистнической идеологии фашизма. Так, по данным историка-демографа Л. Е. Полякова, доля гражданского населения в числе прямых потерь составила во Второй мировой войне 48 %, в то время как аналогичный показатель в Первой мировой войне всего 5 %1. Однако, на наш взгляд, анализ политики государства по отношению к эвакуации в Первой мировой войне интересен и полезен.
Вступая в Первую мировую войну, правящие круги России не предполагали, что война примет затяжной характер, будет перенесена на территорию Российской империи и вызовет поток беженцев. Но уже летом 1915 г., в условиях отступления русской армии, началась массовая миграция людей из местностей, занимаемых неприятелем, на восток страны. Эвакуация населения носила, в основном, нерегулируемый стихийный характер и продолжалась до конца 1915 г. В первую очередь производился вывоз промышленного оборудования и хлебных запасов, только потом вагоны предоставлялись для беженцев. Главной целью вмешательства государства в этот процесс на этом этапе было: не допустить дестабилизации обстановки в тылу из-за потока беженцев. Общее количество эваконаселения в Российской империи в годы Первой мировой войны составило 2 706309 человек, то есть 5,8 % населения страны . По социальному статусу беженцы состояли из двух групп: русские подданные и подданные других государств. Следует оговориться, что миграционные потоки, направленные с западных районов Российской империи на восток, помимо эвакуации включали в себя осуществляемые государством депортации лиц немецкой, турецкой, частично еврейской национальности, а также выселение людей, проживавших в районах боевых действий.
Проследим процесс формирования и основные звенья эвакуационного механизма. Первым документом, регулировавшим эвакуацию населения в годы Первой мировой войны, стало «Положение об устройстве беженцев» от 25 июня 1915 г. Летом 1915 г. в Государственной Думе развернулась бурная дискуссия о правовом статусе беженцев, завершившаяся принятием 30 августа 1915 г. Закона о беженцах. К концу августа 1915 г. при штабах фронтов были учреждены должности главуполномоченных по устройству беженцев. Ключевым органом в эвакуационном механизме стал департамент по устройству беженцев, созданный при Министерстве внутренних дел. Свою деятельность на местах он осуществлял через уполномоченных. Попытка внедрить территориальный принцип в расселении беженцев и осуществить идею руководства ими администрацией эвакуированных губерний потерпела фиаско.
Размещение и обеспечение жизнедеятельности эвакуированных в уральском тылу
Война привела к количественному и качественному изменению демографической ситуации в уральском регионе. Большинство мужчин призывного возраста, признанных годными для службы в армии, были мобилизованы, и это заметно сократило долю трудоспособных в тыловых районах. Количество жителей на востоке страны в начальный период войны не уменьшилось в связи с прибытием большого потока эвакуированных. Значительную долю из них составляли старики и дети. К примеру, на апрель 1943 г. из 249 684 человек, прибывших в эвакуацию в Башкирию, 105 246 составляли дети, инвалиды и престарелые. Кроме того, в тыловых районах располагались многочисленные госпитали, росло количество инвалидов войны. В связи с эвакуацией детских учреждений и увеличением количества сирот и безнадзорных детей в тылу резко возросло число детских домов, например, в Свердловской области только за три военных года - в 4,5 раза1. В целом, изменения в составе населения Урала в военный период носили неблагоприятный характер.
Вопрос о влиянии войны в целом и эвакуации, в частности, на демографические процессы начал активно разрабатываться историками-демографами во второй половине 90-х годов. Наиболее полный анализ демографической структуры населения представлен в коллективной монографии: «Население России в XX веке», второй том которой вышел в 2001 г. Авторы пришли к выводу, что «потоки эвакуированных изменили состав населения в тыловых районах». Кроме того, «эвакуация предприятий и жителей на восток дала толчок укреплению экономической базы восточных регионов, вместе с тем создав основу последующего ускоренного роста там городского населения». На Урале за 1941-1945 гг. число горожан возросло на 20 %». Появились новые города и поселки городского типа, в уральском регионе 28 и 44 соответственно2. Прибытие эвакуированных меняло и сам облик городов. По воспоминаниям В. П. Бирюкова, жителя небольшого городка Шадринска, на улицах стало оживленнее, появились машины, в эвакуацию приехали ученые, вместе с заводом - квалифицированные рабочие, из Челябинска был перебазирован театр (он освободил помещения для эвакуированных столичных театров)3. С другой стороны, перенаселенность крупных городов имела своим следствием ухудшение санитарно-эпидемической обстановки, жилищный кризис и т. д.
Дискуссионным в отечественной историографии является вопрос о влиянии эвакуации населения на демографическую ситуацию в сельской местности. Авторы монографии «Население России в XX веке» считают, что присутствие прибывшего из других мест населения благотворно сказалось на демографических процессах в деревне, повысив долю дееспособных мужчин4. А уральский историк Г. Е. Корнилов утверждает, что приток эвакуированных, напротив ухудшил демографическую структуру сельского населения5. Проанализировав архивные материалы, характеризующие ситуацию на Урале, автор соглашается с последним мнением.
Остановимся подробнее на количественном и качественном составе эвакуированных. Предварительно необходимо оговориться, что точный цифровой подсчет затруднен. Объясняется это целым рядом обстоятельств. Эвакуацион-но-реэвакуационные процессы, а также внутренние миграции населения в советском тылу происходили постоянно. Сведения о прибывших и выбывших регистрировались только в паспортизированных территориях паспортными столами милиции на основе оформления прописки-выписки. Поиск и обработка статистических данных позволили автору определить цифру эваконаселения, проживавшего на Урале к январю 1943 г., в 1481,2 тыс. человек. С учетом эвакуационных и реэвакуационных процессов общее количество эваконаселения, по мнению уральских историков, приближается к цифре 2,2 млн человек6. Удельный вес эвакуированных среди всего населения Урала, по подсчетам Г. Е. Корнилова, в начале 1943 г. составлял 9,6 %, в том числе среди городского населения - 12,5 %, среди сельского - 7,4 %7. Характеризуя половозрастной состав эвакуированных, следует отметить большую долю детей - в среднем 34,6 %. Соотношение мужчин, женщин и детей составило в самой индустриальной уральской области - Свердловской - соответственно: 27,3%; 41,2%; 31,5 % (данные на 1.05.1942 г.), а в самой сельскохозяйственной - Курганской -соответственно: 10,6%; 39,0%; 50,4% (данные на 1.10.1942 г.)8. Доля трудоспособных среди эвакуированных на июль 1943 г. по Уралу составляла 53,9 %9.
