Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Л. А. Тихомиров и революция 48
Глава вторая. Критика либеральной и социальной демократии Л. А. Тихомировым 85
Глава третья. Общие основы монархической государственности по Л. А. Тихомирову 111
Глава четвертая. Теоретические разработки Л. А. Тихомирова в области политики монархического государства 164
Заключение 243
Список использованной литературы 251
- Л. А. Тихомиров и революция
- Критика либеральной и социальной демократии Л. А. Тихомировым
- Общие основы монархической государственности по Л. А. Тихомирову
- Теоретические разработки Л. А. Тихомирова в области политики монархического государства
Л. А. Тихомиров и революция
Воспоминания Л. А. Тихомирова, имеющие две редакции 1890-х60 и 1910-х61 годов, дают весьма полные биографические данные о его рождении, родителях, детстве и юности.
Его отцом был Александр Александрович Тихомиров происходивший из духовного звания, уроженца Тульской губернии. Дед Л. А. Тихомирова священник Александр Родионович Тихомиров и его жена Мария Дмитриевна имели семеро детей. Александр Александрович Тихомиров родился в селе Ильинском в 1813 году, 8 сентября и был старшим в семье. Окончив в 1832 году с отличием Тульскую семинарию и в 1840 - Медико-хирургическую академию с золотой медалью, А. А. Тихомиров служит военным врачом на Кавказе.
Мать Л. А. Тихомирова - Христиана Николаевна, в девичестве Каратаева, - родилась 10 апреля 1828 года в Севастополе. Ее отец, Николай Васильевич Каратаев умер в 1839/1840 - малороссийского происхождения, был инженер-полковник. Ее мать, Екатерина Петровна Шекарадзина, происходила из ополячившихся татар. Сама X. Н. Тихомирова окончила институт благородных девиц в Керчи, в 1844 году. В следующем, 1845 году она вышла замуж за Семена Рівановича Соколова, сослуживца А. А. Тихомирова, но тот через полгода 6 января 1846 года умер.
17 августа 1847 года Александр Александрович Тихомиров бракосочетался с Христианой Николаевной.
В 1852 году, в военном укреплении Геленджик, 19 января родился Лев Александрович Тихомиров, названный Львом, в честь Св. Льва, папы Римского.
В 1869 году Л. А. Тихомиров оканчивает керченскую Александровскую гимназию с золотой медалью. По собственным воспоминаниям, он с 3-го класса гимназии пристрастился к чтению «Русского слова» и его любимым писателем становится Писарев.
В августе 1870 года Л. А. Тихомиров поступает в Императорский Московский университет, сначала на медицинский факультет, а затем переводится на юридический. В университете он становится активным членом общества «чайковцев», его революционная кличка «Тигрыч».
В ночь на 11 октября 1873 года Л. А. Тихомиров арестовывают на квартире Сергея Силовича Синегуба. 6 декабря 1873 года его помещают в Петропавловскую крепость. Как осужденный по делу о пропаганде в Империи №134-1874 года или по процессу 193-х, Л. А. Тихомиров проводит в тюрьме 4 года, 3 месяца и 6 дней. В январе 1878 года его освобождают, а в мае того же года он едет на родину в Кубанскую область.
Л. А. Тихомиров осенью 1878 года отдают на три года на поручительство родственникам, с воспрещением ему в течении этого срока покидать место жительства, Новороссийск. Пробыв недолго у отца в Новороссийске, где тот был старшим врачем Крымского военного госпиталя, Л. А Тихомиров скрывается от административного надзора. Объявляется он в С.-Петербурге в октябре 1878 года, где, на нелегальном положении жил до апреля 1881 года под вымышленными фамилиями. Становится членом «Земли и Воли». Его идеей в этот период было сделать государственный переворот с целью созыва Учредительного Собрания или установления революционной диктатуры, смотря по складывающимся обстоятельствам. На революционных интеллигентов Л. А. Тихомиров указывал как на силу, должную совершить этот переворот.
Л. А. Тихомиров принимал участие в Липецком съезде 20 июля 1879 года, где поддержал решение съезда о Цареубийстве. Решением съезда была созданы «Распорядительная комиссия», как высший орган и «Исполнительный комитет», который занимался редактированием органа партии - газеты «Народная Воля», курировал другие издания, а так же редактировал большую часть прокламаций «Исполнительного комитета». Он играл первенствующую роль при составлении программы «Народной Воли».
Летом 1880 года в личной жизни Л. А. Тихомирова произошли большие перемены. Он, полюбив Екатерину Дмитриевну Сергееву, обвенчался с нею по своему фальшивому паспорту, когда она была уже беременна.
В том же году Л. А. Тихомиров вышел из членов «Исполнительного комитета», поэтому и не участвовал в подаче голосов при принятии решения о Цареубийстве, последовавшем 1 марта 1881 года, но он знал о нем.
После убийства Императора Александра II в среде народовольцев было желание убить сразу же и Императора Александра III. Л. А. Тихомиров этому воспротивился, а так как вследствие арестов руководителей «Народной Воли» он занимал на родине лидирующее положение в партии, то народовольцы ограничились письмом Императору Александру III, содержавшим революционные требования, которое писал Л. А. Тихомиров, а редактировал Н. К. Михайловский.
Все это время Л. А. Тихомирову приходилось скитаться по всей России, избегая ареста.
«Я не люблю своей молодости, - писал в своих воспоминаниях Л. А. Тихомиров, - она полна порывов испорченного сердца, полна нечистоты, полна глупой гордости ума, сознававшего свою силу, но недоразвившегося ни до действительной силы мышлений, ни до самостоятельности. Я начинаю любить свою жизнь только с той эпохи (последние годы Парижа), когда я дозрел до освобождения (хотя бы постепенно)..., стал понимать законы жизни, стал искать и Бога»62.
Молодость Л. А. Тихомирова была отдана революции, социализму, «Народной Воле» и была полна всевозможных мировоззренческих исканий.
Говоря о революционном периоде в жизни Л. А. Тихомирова необходимо подчеркнуть, что он был прежде всего теоретиком революции. И одной из главных особенностей его самобытной народовольческой интерпретации социализма было последовательное неприятии марксистской доктрины.
Обоснование критического отношения к наследию К. Маркса, Л. А. Тихомиров неоднократно формулировал в своих различных принципиальных работах. Прежде всего Л. А. Тихомиров говорил о том, что К. Маркс не может быть практическим руководителем русского революционного движения, поскольку он не исследовал особенности российской исторической действительности. Так, например, он подчеркивал, что «К. Маркс, в своих ученых трудах, исследовал общественно-экономический строй именно стран капиталистических, и показал неизбежное развитие социализма именно из наличных условий. Он показал внутреннюю логику развития тех самых условий, среди которых живет и действует европейский революционер. Поэтому труды К. Маркса имеют для стран капиталистических не только научное значение, но и жгучий практический интерес. Маркс открывает тайну европейской революции. Его слово является откровением для пролетария и страшным memento mori для буржуа; оно дает социализму программу действий. Совсем не то впечатление производит Маркс на русского буржуа и революционера... где разгадка тайны нашей революции? К. Маркс, вообще хорошо знакомый с Россией, видел близость русской революции, пророча ей даже роль «авангарда европейской революции». Но он не претендовал на объяснение исторического развития русского общества, и стало быть на выяснение происходящего в нем революционного процесса. Сталкиваясь с этим предметом, Маркс вообще выражается очень сдержанно. Как бы то ни было, его ученые труды, бросая, разумеется, известный свет на развитие каждого общества, в том числе и нашего, не объясняют однако развития России с той полнотой и глубиной, как делают это по отношению к странам капиталистическим. Поэтому - формулы нашего революционного процесса мы у Маркса не найдем. Нашего будущего он не предсказывает, а потому и не подсказывает нам программы деятельности. В Европе - Маркс не только великий ученый, но и политический вождь. У нас он не имеет этого последнего значения» .
Критика либеральной и социальной демократии Л. А. Тихомировым
К 1888 году, когда Л. А. Тихомиров пришел в правую публицистику, в ней происходила смена поколений: только что с политической сцены ушли такие крупные политические писатели как Н. Я. Данилевский (1885), И. С. Аксаков (1886), М. Н. Катков (1887). Идя вослед, Л. А. Тихомиров столь же глубоко осознавал различие в восприятии идеи Власти и государства в России и в Европе. Его протест против демократии - это протест против европеизма, разрушившего свой идеал государственной власти и навязывающего демократический принцип России, следствием которого было уничтожение национального идеала Верховной Власти русских Царей. Это протест против финансовых и гражданских «панам», виденных Л. А. Тихомировым на Западе (в частности, в его время особенно явственно во Франции), во имя яркого идеала возрожденной Самодержавной Монархии в лице Императора Александра III. Многообразные писательские интересы Льва Александровича и глубокая вера в русскую мысль сделали его духовным наследником многих отечественных мыслителей.
В нем во всей глубине проявилась «универсальность» русского духа, проявилась возможность вбирать в себя, испытывать на себе влияния большого числа разнообразных идей, не теряя при этом идейной самобытности.
Трудно найти русского мыслителя, который хотя бы отчасти не был бы еще и историком. Вся русская мысль историософична. Возможно, в этом сказывалось еще и влияние Н. М. Карамзина, впервые столь сильно и широко возбудившего интерес к историческим обобщениям, да и вообще интерес русских к самим себе. Поколение славянофилов и такие люди, как профессора М. П. Погодин, С. П. Шевырев, М. Н. Катков, безусловно, имели опору в исторических трудах Н. М. Карамзина.
Л. А. Тихомиров не был здесь исключением, напротив, его творчество стало пожалуй, наиболее ярким воплощением историчности русской мысли. Убежденный, что психологический тип русской нации уже не одно столетие неизменен, он не считал большой опасностью включение множества иных народов и государств в русское государственное тело в процессе перерастания России в Имперскую державу. Новые этнические примеси, по его мнению, вероятнее всего способствовали еще более яркому выражению собственно русского типа.
Перенося этнические параллели в область мысли, Л. А. Тихомиров никогда не боялся влияния чужих идей на себя как мыслителя. Его гибкий и сильный ум способен был, воспринимая чужое, не перенимать его бессмысленно, некритично, а переосмысливать в нужном ему ракурсе. Все, что было им изучаемо, проходило идейную переплавку и добавлялось в его систему мыслительной «специей», придававшей идеям Л. А. Тихомирова бо лыпую выразительность.
Универсальность писательства Л. А. Тихомирова имеет свои корни в философско-богословских традициях русской консервативной мысли XIX столетия; он вобрал в свой исследовательский инструментарий весь теоретический арсенал, выработанный предыдущими поколениями консерваторов. Он тот мыслитель, который смог переместить русские государственные идеалы из области только лишь интуитивной и чувственной в область сознательного понимания и уяснения. Идея самобытности русского исторического Самодержавия была им возведена на уровень научно-исследуемого факта человеческой истории. И после Л. А. Тихомирова русские мыслители в рассуждениях о судьбах
Наиболее важным и уместным здесь может быть свидетельство знавшего его лично крупного эмигрантского историка Владислава Маевского (1893-1975). «Лев Александрович, - вспоминал он, - от природы бьш богато одаренным талантливым человеком, а вместе и широко начитанным, просвещенным энциклопедистом. Он, с одинаковой эрудицией широко научно подготовленного человека, мог обсуждать любой вопрос, особенно в области истории, права и социальной, общественной и политической жизни. Он обладал необычайной пытливостью. Колоссальной памятью и трудоспособностью. Ум его был - профессорский - глубокий, холодный с бесстрастным анализом и скепсисом в отношении всего сущего, с бесконечным устремлением к правде и истине» (Маевский В. А. Революционер-монархист. Памяти Льва Тихомирова. Новый Сад, 1934. С. 16-17). русской государственности не могли уже обойтись без пройденного J1. А. Тихомировым пути (как профессор П. Е. Казанский, Н. А. Захаров, И. А. Ильин, И. Л. Солоневич или, скажем, такой эмигрантский публицист, как Н. Кусаков в книге «Православие и Монархия» Буэнос-Айрес, 1969).
Процесс объединения разных консервативных русел русской мысли - традиций славянофильской и карамзинско-катковской, - начался, пожалуй, еще с К. Н. Леонтьева, смогшего стать бойцом этих двух станов консерватизма (хотя и поздние славянофилы, вроде А. А. Киреева, и сам М. Н. Катков не видели в К. Н. Леонтьеве своего последователя). В нем причудливо совмещались славянофильство в области культуры и карамзинско-катковское отношение к государству.
Следующим звеном, связывающим традицию русской мысли воедино, нужно признать творчество Л. А. Тихомирова: и по личной высокой оценке леонтьевской мысли и по внутреннему содержанию сочинений самого Льва Александровича. К. Н. Леонтьев писал (в письме от 7 августа 1891 года) из Оптиной пустыни Л. А. Тихомирову: «Приятно видеть, как другой человек и другим путем (было выделено самим К. Н. Леонтьевым - прим. М. С.) приходит почти к тому же, о чем мы сами давно думали». Это признание родственности убеждений и духа мысли. А выделенное К. Н. Леонтьевым в этом письме место и есть ключ к пониманию самобытности следующего этапа русской мысли, олицетворенного в Л. А. Тихомирове.
Будучи наиболее законным наследником К. Н. Леонтьева (и даже не в том смысле, что он развивал его идеи, а в том, что продолжил саму нить размышлений над проблемами Православной Церкви, монархического государства и подобными вопросам), Л. А. Тихомиров пришел в русскую консервативную мысль из лидеров крайнего революционизма. И это очень важно для понимания особенности его мышления.
Его мысль, вероятно, довлела над его натурой и характером, зачастую заставляя подчиняться выводам логики не менее чем чувствам.
Несмотря на то, что революция еще не была способна сломить Империю, Л. А. Тихомиров уже видел «потенциальные ее сатанинские глубины». Всю свою дальнейшую жизнь после перехода в 1888 году на сторону исторической России, он ощущал мистически-реально приближение революционного слома, всеми своими силами ведя борьбу с этим направлением.
Он, побывав в водовороте революции, в самой середине его и чуть духовно не сломавшись под ее давлением, всю оставшуюся жизнь чувствовал страшное приближение этого асоциального акта. Причем это ощущение его не сковывало, не лишало сил к противодействию, а лишь мистически подстегивало к борьбе, к предостережению. Это ощущение было так реально в его жизни, что окружающие зачастую сомневались в адекватности его отношения к реальности революции.
Чувствительность его души вместе с пытливостью ума и реактивностью его сознания (всегда живо реагирующего на окружающие идейные вопросы) создала тот тип мыслителя-энциклопедиста, который одинаково успешно мог трудиться в различных обществоведческих сферах.
После работы «Почему я перестал быть революционером» Л. А. Тихомиров обратился к критике демократии как принципа, к более развернутой системной критике демократического принципа власти. В 1890 году он опубликовал работу «Начала и концы. «Либералы» и террористы», посвященную вхождению поколения семидесятых годов в революцию.
Общие основы монархической государственности по Л. А. Тихомирову
Одним из характернейших и основных свойств человека, по мнению Л. А. Тихомирову, является его стремление к взаимоотношениям с другими людьми. Человек вступает в союзы с другими людьми для своей защиты, своего пропитания, продолжения рода и т. п. жизненно-необходимых вещей. Кооперируясь в общество, люди кооперируют свои чувства, представления и желания. Этот инстинкт общественности, такой же естественный человеческий инстинкт, как инстинкт борьбы за свое существование - оба они исходят из природы самого человека.
Общественность эволюционирует от союзов семейных и родовых к союзам сословным, а с развитием человеческих потребностей и интересов дорастает до возникновения высшей силы, объединяющей все социальные группы общества — государства. По мнению Л. А. Тихомирова государство является высшей формой общественности.
Всякая кооперация предполагает власть, как регулятор социальных отношений, или иначе говоря, кооперация предполагает направляющую силу. Власть является как бы следствием общественного развития, одновременно являясь необходимым условием совершения этого развития.
Тут возникает вопрос о свободе, которую часто противопоставляют власти. По мнению Л. А. Тихомирова власть и свобода составляют проявления самостоятельности человеческой личности. Состояние свободы внешне бездеятельно, это состояние, когда человек не подчиняется никому и не подчиняет никого. Для общественности это состояние почти невозможное, так как свобода не требует общения, кооперации, при которых только и появляется власть и подчинение, которыми только и строится общество человеческое. Свобода в обществе играет гораздо меньшую роль, нежели в личной жизни человека, особенно при выработке крупных личностей.
Власть возникает для поддержания порядка, который регулирует отношения между людьми в обществе. Власть становится силою, осуществляющей в обществе, в государстве высшие начала правды.
Для Л. А. Тихомирова неизбежность государства — это политическая аксиома. Государство появляется как высший этап развития общества для охраны внутриобщественной свободы и порядка. Л. А. Тихомиров определял государство, как: «союз членов социальных групп, основанный на общечеловеческом принципе справедливости, под соответствующей ему верховной власти» 26.
Л. А. Тихомиров предостерегал от смешивания воедино Верховной Власти и власти управления, утверждая, что из подобного смешения родились и «в XIX веке утвердились две научно ложные, а практически вредные доктрины о "сочетанной верховной власти" и о "разделении властей", распространенном и на самую верховную власть»127.
Эти конституционные учения родились в юридической науке под сильным политическим воздействием революционной эпохи XVIII-XIX веков. Требование «свободы» в юридической науке вылилось в идее «контроля» над правительством, под которым стали понимать Верховную Власть. Между тем такое смешение неправомерно и между Верховной властью и властью правительственной существует принципиальное различие. Эти различия Л. А. Тихомиров формулирует следующим образом: «Верховная власть, — пишет он, — всегда основана на каком-либо одном принципе, едина, сосредоточена и нераздельна.
Власть правительственная, напротив, всегда более или менее представляет сочетание различных принципов и основана на специализации — порождая так называемое разделение властей» .
Верховная Власть по своему принципу должна быть едина и не подконтрольна какой бы то ни было власти, иначе она была бы не верховной, а делегированной от настоящей Верховной Власти. Не бывает сложных или сочетанных верховных властей, всякая Верховная Власть основана на одном из трех существующих принципов: монархическом, аристократическом или демократическом.
Так же Верховная Власть неразделима и в своем трояком проявлении: законодательном, судебном и исполнительном. Все эти три проявления истекают из единой Верховной Власти.
Разделение же властей управительных совершенно неизбежно из-за необходимости для них специализации, и чем более она специализированна, тем более она совершенна. Единение управительные власти находят в Верховной Власти, которая и направляет их деятельность.
Необходимость управительных властей состоит в ограниченности прямого действия Верховной Власти, при усложнении государственной системы требующей делегации власти управительным учреждениям. Будучи юридически неограниченной Верховная Власть фактически ограничена своим количественным содержанием. Делегируя же управительным властям свою центральную силу Верховная Власть получает возможность действовать далеко за пределами своих физических возможностей.
Прямое же действие Верховной Власти в развитом государстве специализируется по преимуществу на контроле и направлении всех передаточных властей, сохраняя свою неограниченность и самодержавность.
В зависимости от того, что понимает нация под общечеловеческим принципом справедливости в общественных отношениях, Верховная Власть представляет тот или иной принцип власти, на которых и осуществляют все три образа правления: власть единоличная, власть влиятельного меньшинства или власть всего населения.
Все эти три формы власти суть типы, а не фазисы эволюции власти. Они не возникают один из другого эволюционно, а если и сменяют друг друга, то вследствие государственного переворота или революции. Все три принципа Верховной Власти неуничтожимы в человеческом обществе, разница между ними может быть л в их положении. Один принцип всегда бывает верховным, а два других имеют подчиненные функции в управительных учреждениях.
Выбор принципа Верховной Власти зависит от нравственно-психологического состояния нации, от тех идеалов, которые сформировали мировоззрение нации. В выборе нацией того или иного принципа власти «проявляется, — как пишет Л. А. Тихомиров, — ничто иное, как степень напряженности и ясности идеальных стремлений нации. В различных формах Верховной Власти выражается то, какого рода силе нация, по нравственному состояния своему, наиболее доверяет.
Демократия выражает доверие к силе количественной.
Аристократия выражает преимущественное доверие к авторитету, проверенному опытом; это есть доверие к разумности силы.
Монархия выражает доверие, по преимуществу, к силе нравственной» 29.
Любой из этих принципов неограничен и самодержавен, как принцип в государстве наивысший. Единственное ограничение составляет само содержание его собственного идеала.
Теоретические разработки Л. А. Тихомирова в области политики монархического государства
Выход самой известной книги Льва Александровича Тихомирова — «Монархическая Государственность» — совпал с революцией 1905 года, что, конечно, не могло не обратить на него внимания консервативной части общества и правительственных сфер. Симптоматично, что автор «Монархической Государственности» не имел тогда полных прав подданного Всероссийского императора. Вследствие обратного действия одного из законов конца XIX столетия, ему снова вменялась в вину судимость по народовольческому делу 193-х и он не мог быть редактором газеты или журнала, не мог избирать и не мог быть избранным в представительные органы. Это очень показательно для понимания дел в Российской Империи начала XX столетия. Ведущий теоретик монархического принципа не имел полных прав гражданина Российской Империи. Только в непродолжительное управление министерством внутренних дел Петра Николаевича Дурново в 1905 — апреле 1906 года Лев Тихомиров получил снова эти права .
Для политического писателя Л. А. Тихомирова, да, наверное, как и для любого писателя, было очень важно, чтобы его ценили и читали. Но рубеж столетий был для него нерадостным временем. Вот несколько цитат из его дневника: «В какой-нибудь поганой республике, в Париже, если дают орден почетного легиона лавочникам, то дают и писателям. У нас же — кресты дают даже торгашу жиду, но будь ты хоть великим публицистом — хоть заслужи Царю, как никто, — все останешься вне государства, вне его внимания. Это очень обидно и не за себя, а за государство»185.
И еще: «Мне кажется, что вообще моя писательская судьба будет служить упреком современной России: не умела она мною воспользоваться. Ослиное общество во всяком случае...» .
Л. А. Тихомиров, работая выпускающим редактором «Московских Ведомостей», попадает в сложную ситуацию в начале XX века. После 1907 года «Московские Ведомости» должны были перейти другому издателю и Л. А. Тихомиров оставался бы без работы и без средств к существованию.
Предвидя подобную ситуацию, он пытался в 1905 году писать для «Нового Времени», но его там приняли холодно и даже в штыки, возможно посчитав соперником, а возможно он со своими идеями был писателем со слишком правыми взглядами для этой газеты. По крайней мере он сразу же вступил в спор с ведущим публицистом «Нового Времени» — М. О. Меньшиковым...
Тем временем в России шла политическая реформа. В истории развития государственного строя Российской Империи реформа, возвещенная Высочайшими Манифестами 1903—1905 годов и завершившаяся Высочайшим Манифестом 3 июня 1907 года вызывает интерес как реформа, которая была ожидаема и желаема обществом. Общество русское давно обсуждало необходимость реформирования государственного строя, ставшего заложником унифицированно бюрократического управления.
Еще в «Монархической государственности» Л. А. Тихомиров высказывал свое давнишнее убеждение, что «Бюрократизм должен неизбежно пасть, ибо если он не пал — то должен бы был вести к падению саму монархию. Для дальнейшего существования бюрократии, которая есть система государственной узурпации управительных властей, ей — необходимо было бы овладеть также и народом посредством организованных партий, а для этого требуется замена монархии парламентом. Если же монархия удержится — то, наоборот, падение бюрократизма совершенно неизбежно...
Итак, можно сказать, что система управительных властей в будущей России непременно так или иначе изменится. Она должна принять или характер парламентарный, или истинно монархический, то есть представить единение верховной власти с нацией не только идейно, но и в системе управительных учреждений»187.
Начатое обновление не оправдало надежд ни правых, ни левых. Обновление не дало ни чисто парламентарных учреждений, ни чисто монархических, но сильно ослабило государство, получившее в лице созданной Государственной Думы, учреждение которое считало себя государством в государстве и не давало дополнительной поддержки государственному строю. Мнения исследователей обновленного строя разделились на крайне противоположные и взаимоисключающие.
Так, правый профессор, специалист по государственному праву Н. О. Куплеваский писал: «Наш государственный строй может быть назван конституционным в том смысле, что в нем признается необходимым участие представителей народа в отправлении серьезных функций государственной власти, а самодержавным — в том смысле, что этот строй, еще не установившийся, не приобревший всеобщей обязательности и Самодержавный Государь, в виду анархического состояния общества или других серьезных причин, может, частично или же вполне, его отменить и установить другие его формы» .
Другой юрист, более левых убеждений — 3. Авалов писал: «На первом плане, очевидно, стояла забота о таком амальгировании старых порядков с новыми учреждениями, при котором последним были бы сделаны лишь необходимые уступки, а руководящая роль в делах государственного управления не перешла бы в новые руки»189. «Авторы Основных Законов, не задаваясь "учредительными" планами, думали не столько о создании продуктивного государственного уклада, сколько о внешнем, формальном примерении новизны со стариной»190.
Один из видных либералов, профессор С. А. Котляревский, так характеризовал государственный строй пореформенной Империи: «Россия есть, без сомнения, государство конституционное, Основные Законы принадлежат к классу писанных конституций»191.
Ему по своему вторил, конституционалист, профессор Н. И. Палиенко: «Как бы велики не были прерогативы Монарха и ограничены полномочия народного представительства по силе наших Основных Законов, остается все-таки несомненным, что по смыслу этих законов Россия, получившая народное представительство с законодательными полномочиями, теперь является конституционным государством, хотя и наименее развитого типа»192.
Опять же профессор Н. О. Куплеваский был не согласен с таким взглядом на русский государственный строй после опубликования Основных Законов 1906 года. «Наш строй, — писал он, — имеет много черт, свойственных типу конституционной монархии, которую принято называть дуалистической (мы же предпочли бы назвать ее правительственной): участие палат в законодательной деятельности, право запросов, но министерство, зависимое только от Монарха и только перед Ним ответственное, и вообще, большая независимость Монарха в управлении, а в особенности в управлении верховном и дипломатическом. Тем не менее, призвание верховной властью только власти Монарха и в особенности удержание за Государем титула "самодержавный" не дают возможности вполне приравнять этот строй к конституционной монархии даже дуалистической (правительственной).
Этот строй не может быть признан абсолютно связывающим волю Монарха. Абсолютно обязательным для Него строй может сделаться или по фактическим обстоятельствам, как, например, в Англии, где государь не может пользоваться даже формально принадлежащими ему правами — самостоятельно назначать министров, пользоваться своим veto и т. п., — или по юридическим основаниям, если данный строй является результатом договора государя и классов или сословий в населении, или возникает из международных обстоятельств, или когда государь связан торжественно принесенной присягой. Ни фактических, ни юридических условий обязательности для Русского Государя обнародованного Им строя наша жизнь не создала. Установленный в 1906 году русский государственный строй не есть ни результат договора Государя с населением, ни результат международных обязательств. Государь не гарантировал во всяких случаях его неизменность и не скреплял его торжественною присягой»193.
