Содержание к диссертации
Введение
Глава I: Конфессиональная политика советской власти в 1917-1953 гг.
1.1. Формирование конфессиональной политики советской власти в 1917-1929 гг. 26
1.2. Ужесточение государственной конфессиональной политики в СССР (1929-1941 гг.) 36
1.3. Государственная конфессиональная политика в СССР в 1941-1953 гг. 42
Глава II: Советская религиозная политика в 1953 - 1964 гг.: основные тенденции и направления
2.1 Первые попытки выстраивания новых отношений между государством и конфессиями 57
2.2 Период либерализации религиозной политики 61
2.3 Антирелигиозная кампания (1958-1964 гг.) 65
Глава III: Отношения государства и еврейских религиозных общин в 1953 -1964 гг.
3.1 Состояние еврейских религиозных общин в СССР к середине 1950-х гг. 103
3.2 Государственная политика в отношении еврейских религиозных общин в СССР в 1953-1958 гг. 109
3.3 Государственная политика в отношении еврейских религиозных общин в СССР в 1958 - 1964 гг. 114
3.4 Внешние связи еврейских религиозных общин в 1953 - 1964 гг. 132
3.5. Политика Совета по делам религиозных культов по отношению к незарегистрированным еврейским общинам 151
Глава IV: Проблема подготовки кадров духовенства. Обеспечение еврейских религиозных общин предметами культа, и религиозной литературой
4.1 Иешива «Кол Яаков» и проблема подготовки кадров духовенства 154
4.2 Обеспечение еврейских религиозных общин ритуальной пищей и предметами культа 166
4.3 Издание еврейской религиозной литературы в 1953-1964 гг. 177
Глава V: Антииудаистская пропаганда и контрпропаганда по «иудейскому вопросу». Антииудаистские эксцессы и власть в 1953 -1964 гг.
5.1. «Кровавые наветы» и государственная власть 181
5.2. Антииудаистская пропаганда и ее специфика 189
5.3 Контрпропаганда по «иудейскому вопросу» в период антирелигиозной кампании 1958-1964 гг. 194
Заключение 201
Список использованных источников и литературы 206
Список сокращений 215
- Ужесточение государственной конфессиональной политики в СССР (1929-1941 гг.)
- Антирелигиозная кампания (1958-1964 гг.)
- Внешние связи еврейских религиозных общин в 1953 - 1964 гг.
- Контрпропаганда по «иудейскому вопросу» в период антирелигиозной кампании 1958-1964 гг.
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. В
центре диссертационного исследования - изучение государственной политики в отношении еврейских религиозных общин в период «оттепели» (1953-1964 гг), период, сыгравший весьма значительную роль в развитии постсталинского СССР В области отношений с религией (как, впрочем, и во многих других областях жизни советских людей) это было время масштабных экспериментов За одиннадцать лет власти испробовали в отношении с религиозными конфессиями весь спектр возможных действий - от максимального в догорбачевскую эпоху либерализма, до массовых гонений Итогом этих экспериментов стала проводившаяся в течение следующей четверти века политика медленного подавления полностью подчиненных конфессий, и преследований неподчинившихся для их легализации и постановки под контроль При этом иудаизм по ряду причин (уничтожение значительной части верующих во время Холокоста, высокая степень ассимиляции евреев, их сосредоточенность в крупных центрах, лучше контролируемых государственной властью и пр) обладал гораздо меньшим запасом «живучести», чем остальные конфессии
Исследование представляет важность для понимания современных отношений между органами власти и религиозными конфессиями на так называемом постсоветском пространстве В настоящий момент государственно-конфессиональные отношения играют очень заметную роль во внутренней политике государств, входивших ранее в состав СССР, поскольку власти с разной степенью успеха стремятся добиться лояльности ведущих конфессий и недопущения влияния тех религиозных организаций, которые они, по тем или иным причинам, считают оппозиционными При этом многие идеологические и практические «рецепты», воплощаемые в настоящий момент в области государственно-конфессиональных отношений имеют свои корни в деятельности ЦК КПСС, Совета по делам РПЦ и Совета по делам религиозных культов в изучаемый период Из этой же эпохи происходят различные фобии и предрассудки по отношению к тем или иным религиозным конфессиями или деноминациям Поэтому анализ позитивного и негативного опыта государственно-конфессиональных отношений периода «оттепели» может помочь избежать тупиков и неправильных ходов на этом направлении сейчас
Изучение государственной политики в отношении еврейских религиозных общин помогает понять аспекты государственной политики в отношении экстерриториальных национальных меньшинств, основным (или единственным) легальными институтом
которых является национальная церковь В последние годы по разным причинам (открытие границ, прибытие беженцев и вынужденных переселенцев из стран ближнего и дальнего зарубежья) наблюдается рост численности подобных общин на постсоветском пространстве Это делает актуальным обращение к советскому опыту общения государственных структур с экстерриториальными меньшинствами с тем, чтобы успешно проводить интеграцию подобных меньшинств, а не отталкивать их жесткими ограничениями, приводящими лишь к уходу «в подполье»
С конца 1990-х гг наблюдается всплеск интереса к изучению истории «оттепели» как периода демонтажа жесткого тоталитарного режима и перехода к более либеральным формам правления, а также тех трудностей, с которыми столкнулись при этом переходе власть и общество Детальный анализ религиозной политики государства в период 1953-1964 гг существенно дополняет представление об этой эпохе, неотъемлемой частью которой была религия
Степень изученности проблемы В изучении данной проблемы можно выделить два этапа, границей между которыми служит начало 1990-х гг годов Первый из них начался практически одновременно с описываемыми событиями - в 1964-1965 гг В работах зарубежных авторов, писавших о положении евреев в СССР (С Барона, Ц Гительмана, Н Левин, В Орбаха, Б Пинкуса, Я Рои, Д Ротенберга и С Шварца) был дан общий очерк государственной политики в отношении еврейских религиозных общин Поскольку ни один из них не имел доступа к советским архивам, то при изложении материала им приходилось ограничиваться изложением событий, упомянутых в открытых источниках сообщениях советских и западных СМИ и мемуарах евреев эмигрировавших из СССР
Подобный круг источников в сочетании с традиционной мартирологичностью еврейской историографии привел к тому, что начиная с первых историков, писавших об этой проблематике в 1964-1965 годах, С Шварца и С Барона, тема государственной политики в отношении еврейских религиозных общин в период «оттепели» рассматривалась исключительно как несоразмерные гонения на иудаизм
В СССР тема взаимоотношений государства и еврейских религиозных общин до начала 1990-х гг не исследовалась в принципе - как из-за существовавшего неофициального запрета на подобные изыскания, так и по причине еще меньшего, чем у западных исследователей доступа к информации (материалы западных СМИ были труднодоступны, интервьюирование же возможных свидетелей было малореальным из-за определенной отчужденности, существовавшей между религиозными активистами 1950-х гг-1960-х
гг и деятелями еврейского независимого движения 1970-х гг, ориентированными на Израиль)
Тема государственной политики в отношении религии вообще (и иудаизма, в частности) в постсталинский период вообще не присутствовала не рассматривалась в советской официальной науке В изредка выходивших книгах об организации научно-атеистической пропаганды давались кое-какие сведения, касавшиеся текущего состояния религиозных общин
С некоторой натяжкой можно назвать исследованиями на эту тему книги председателя Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР А Лузина и главы Совета по делам религий при СМ СССР В Куроедова
В 1960-е гг сведения по истории религии в СССР появляются в религиозном самиздате, расцветшем в последнее предперестроечное десятилетие На основании этих самиздатских данных была написана появившаяся в 1980-м году книга В Русака «Свидетельство обвинения», в котором рассматривалась политика советского государства в отношении РПЦ В еврейском самиздате единственным историческим произведением, в котором упоминались события периода оттепели стала небольшая хронологическая таблица по истории евреев России-СССР, доведенная до конца 1960-х гг, где были приведены некоторые факты, относящиеся к периоду гонений
Второй этап изучения данной проблемы начался с момента открытия государственных архивов в первой половине 1990-х гг С момента появления в начале 1990-х гг работ М Одинцова, был издан ряд трудов, в центральное или значительное место уделялось религиозной политике советского режима в 1953-1964 гг и ее региональным особенностям, что позволило уточнить ряд общих моментов Но практически все эти исследователи посвятили свои работы истории РПЦ (А Балыбердин, М Одинцов, Д Поспеловский, В Цыпин, С Чеботарев, Т Чумаченко, В Шкаровский) либо истории других ветвей христианства, прежде всего различных направлений протестантизма (Т Никольская, М Неволин, А Савин, С Сапронова), и ислама (Р Панда, М Фасихова)
С начала 1990-х гг начали появляться и труды по истории иудаизма в СССР Однако, по разным причинам основное внимание исследователей было уделено судьбе советских евреев в предшествующий «оттепели» период (наиболее полно она была отображена в монографиях Г Костырченко), а также судьбе еврейской культуры и сионистского и неосионистского движения (как, например, в соответствующей статье Краткой еврейской энциклопедии) В России, а также в странах СНГ и Балтии начали появляться работы, посвященные истории отдельных еврейских религиозных общин (по данным на 2003 год, за 1991-2003 только в
России и на Украине вышло около 200 книг по данной тематике исследований, мемуаров, биографических словарей ) Но и в них изложение истории религиозной общины обрывается на первой половине XX века, а «оттепель» упоминается лишь вскользь Редкое исключение - вышедшая в 2004 г в Кишиневе моногорафия Ч Хоффмана «Красный штетл», посвященная истории еврейской общины Шаргорода
В рамках международной программы Project Judaica, осуществляемого с 1991 г Российским государственным гуманитарным университетом в сотрудничестве с Еврейской теологической семинарией Америки (Нью-Йорк) в рамках программы (до 2002 г в ней также участвовал и YIVO - Институт еврейских исследований, Нью-Йорк), была издана серия путеводителей, описывающих еврейские фонды в архивах Москвы, Беларуси и Киева
Кроме того, в изданном в 1998 г в Тель-Авиве Б Морозовым сборнике «Еврейская эмиграция в свете новых документов» были опубликованы некоторые документы по этой теме (в основном относящиеся к антииудаистской пропаганде)
Специального исследования, посвященного государственной политике в отношении еврейского меньшинства и его основного легального института - религиозных общин - в масштабах СССР в период «оттепели» так и не появилось Исключение составляют статьи профессора М Альтшуллера, посвященные отдельным аспектам функционирования еврейских религиозных общин, и работы украинского (а затем - американского) историка М Мицеля, посвященные еврейским общинам Киева и Львова и внешним контактах московской еврейской религиозной общины в первой половине 1960-х гг
В результате в российской и зарубежной историографии до настоящего времени фактически продолжает доминировать точка зрения о том, что отношения власти к еврейским религиозным общинам сводились к антисемитизму и насильственной ассимиляции Впрочем, надо заметить, что точку зрения о направленности антирелигизной государственной политики власти в период «оттепели» на какую-то одну конфессию разделяет и большинство современных историков, пишущих об истории государственно-конфессиональных отношений В зависимости от предмета исследований в положении наиболее преследуемой конфесии оказываются РПЦ, ислам, протестантизм и т д
Объектом исследования являются союзные и республиканские органы государственной власти, а также Совет по делам религиозных культов в 1953-1964 гг
Предметом исследования является государственная политика в отношении еврейских религиозных общин в период 1953-1964 гг
Целью диссертации является на основе исследования политики государственной власти по отношению к деятельности еврейских религиозных общин в 1953-1964 гг выявить ее общее и особенное в контексте государственно-конфессиональной политики СССР
Для достижения данной цели выдвигаются следующие исследовательские задачи
рассмотреть религиозную политику советской власти, и ее политики по отношению к религии вообще, и еврейским религиозным общинам в частности, в 1917-1953 гг, поскольку многие проблемы во взаимоотношениях власти и религиозных общин, также как и способы их решения, были унаследованы от предшествующего периода,
изучить общую религиозную политику власти в 1953-1964 гг, и причины ее неоднократного изменения,
исследовать отношение представителей власти к еврейским религиозным общинам,
проследить государственную политику в области обеспечения еврейских религиозных общин предметами культа и религиозной литературой, а также подготовки кадров духовенства,
- проанализировать антииудаисткую пропаганду и
контрпропаганду по «еврейскому вопросу» в период антирелигиозной
кампании 1958-1964 гт, а также реакцию представителей власти на
антииудаистские эксцессы (обвинения евреев в употреблении
человеческой крови в ритуальных целях)
Научная гипотеза заключается в том, что государственная политика в отношении еврейских религиозных общин в период «оттепели» не была однородной, изменяясь вместе с общими колебаниями государственно-конфессиональной политики в диапазоне от относительного либерализма до жестких запретов
Положения, выносимые на защиту диссертации
- государственная политика в отношении еврейских религиозных
общин в 1953-1964 гг была идентична общей государственной
политике в отношении религиозных конфессий,
государственная политика по отношению к еврейским религиозным общинам в 1953-1964 гг включала в себя три этапа, резко отграниченные друг от друга 1953-1954 гг - время чередования либерализации и жестких ограничений, 1954-1956 гг - период максимальной либерализации религиозной политики государства в доперестроечное время, и 1956-1964 гг, ознаменованный постепенным ужесточением религиозной политики государства вплоть до ее перерастания в антирелигиозную кампанию,
организованная государственной властью антирелигиозная кампания была прекращена в 1964 г Н С Хрущевым и завершеная И Брежневым
Хронологические рамки исследования. В диссертации рассматривается период с 1953 г по 1964 г, известный также как период «оттепели» Подобные хронологические рамки выбраны по следующим причинам 1953 г является временем окончания периода жестких ограничений деятельности конфессий со стороны государства (включая и массовые репрессии в отношении духовенства) В 1953 г начинаются эксперименты призванные установить новые отношении государства и религиозных конфессий В 1964 г время экспериментов заканчивается вместе с окончанием последней попытки советского государства искоренить религию из повседневной С этого момента наступает долгий (до конца 1980-х гг) период стабилизации государственно-церковных отношений, когда конфессии выступают в роли подчиненных государственной бюрократии
Научная новизна исследования Впервые в отечественной
историографии проведено комплексное исследование
взаимоотношений между еврейскими религиозными общинами и государством в контексте переломной для СССР эпохи «оттепели» с массовым привлечением архивных документов
В процессе исследования был получен ряд выводов, имеющих элемент научной новизны
в научный оборот был введен комплекс ранее неиспользуемых архивных источников - материалов Совета по делам религиозных культов (СДРК), что позволило получить новую информацию, изменяющую представления о политике советского государства по отношению к еврейским религиозным общинам в период «оттепели»,
были определены этапы развития государственной политики в отношении еврейских религиозных общин, резко отграниченные друг от друга 1953-1954 гг - период чередования либерализации и жестких ограничений, 1954-1956 гг - период максимальной либерализации религиозной политики государства в доперестроечное время, и 1956-1964 гг - период жестких ограничений, перешедших в антирелигиозную кампанию,
- представлена картина деятельности еврейских религиозных
общин в СССР в первые послесталинские годы - их количество,
численность верующих, основные проблемы с которыми сталкивались
общины,
- уточнено представление о содержании антирелигиозной
кампании с учетом сроков ее проведения Сделан вывод о
завершении антирелигиозной кампании во второй половине 1964 года
Теоретические и методологические основы
исследования Диссертация базируется на принципах историзма и объективности Они исходят из диалектического взаимодействия объективных и субъективных факторов в конкретно-исторических условиях, предполагают формулирование суждений на основе всестороннего осмысления совокупности фактов, а также
рассмотрение предмета исследования без политико-идеологических пристрастий
Поскольку диссертация базируется на корпусе неопубликованных источников, особое значение имели источниковедческие методики, позволяющие объективно интерпретировать выявленные материалы и преодолеть некоторые сложившиеся в историографии стереотипы Историко-системный метод позволил обеспечить комплексное исследование взаимоотношений советских властных органов и еврейских религиозных общин в 1953-1964 гг Одновременно были выявлены и исследованы региональные особенности взаимоотношений властных органов и еврейских религиозных общин
Источниковая база исследования В диссертации были использованы следующие блоки источников
1. Архивные документы, ранее недоступные либо не использовавшиеся исследователями Для исследования были привлечены документы следующих архивов
1 1 Государственного архива РФ (ГА РФ), к которому относятся фонд Совета по делам религиозных культов (СДРК) (Ф 6991), предшествовавшей ему Постоянной комиссии по культам при ВЦИК СССР (Ф 5263), Верховного Суда СССР (Ф 9474), ВЦИК РСФСР (Ф 1235), Народного комиссариата по делам национальностей (Наркомнац) (Ф 1318), Цеваада - органа еврейского самоуправления в 1918-1919 гг (Ф 9531), Наркомата юстиции РСФСР (Ф А-353) и Верховного Суда РСФСР (Ф А-385) отчеты Уполномоченных по делам религиозных культов, протоколы заседаний Ликвидационной комиссии Наркомюста, СДРК и Постоянной комиссии по культам при ВЦИК СССР, переписка с религиозными общинами и различными властными органами по вопросу о деятельности религиозных конфессий в 1917 - 1964 гг, аналитические записках, представлявшиеся в Совет, указы и постановления высших органов государственной власти и государственного управления, документы о разработке и применении антирелигиозных статей Уголовного кодекса РСФСР
12 Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), в котором содержится Ф 5, включающий в себя материалы отделов ЦК КПСС - общего отдела, отдела пропаганды и агитации, идеологического отдела и отдела культуры (ОП 16, 30, 31, 33, 34, 55) переписка с СДРК по вопросам деятельности религиозных общин, материалы о подготовке антирелигиозной кампании, аналитические записки и отчеты об организации контрпропаганды «по еврейскому вопросу»
1 3 Российского государственного архива социально-политической истории, в составе которого находится архив бывшего ЦК ВЛКСМ, содержащий, в частности, материалы Отдела пропаганды и агитации
ЦК ВЛКСМ (Ф 1М, ОП 32) и фонд Еврейских секций РКП (б) (Ф 445) протоколы заседаний Евсекции, отчеты об организации антирелигиозных кампаний в 1920-х rr, аналитические записки с предложением об организации антирелигиозной кампании в 1958-1964 гг
1 4 Центрального архива города Москвы (ЦАГМ), к которому относятся фонд Уполномоченного по делам религиозных культов (с 1966 - Уполномоченного по делам религий) в Москве (Ф 3004) отчеты Уполномоченного по ДРК, записи встреч с представителями религиозных общин, переписка с еврейскими религиозными общинами, протоколы собраний общины Московской хоральной синагоги, материалы об организации иешивы - религиозного учебного заведения (проекты устава, списки учащихся, анкеты)
-
Мемуарная литература Прежде всего, это воспоминания общественных и религиозных деятелей третий том мемуаров И Эренбурга «Люди, годы, жизнь», издания 1990 г, в котором были приведены отрывки, опущенные при первом издании мемуаров в 1960-х гг, и немногочисленные мемуары религиозных активистов раввина Э Михлина, описавшего жизнь московской еврейской общины в 1920-х гг - 1980-х гг, казанского, а затем и ташкентского активиста И Зильбера, а также обратившегося к иудаизму рижанина ГБрановера и сборник коротких мемуаров активистов движения Хабад «Восемнадцать» Отдельные материалы на эту тему также содержатся в
-
Материалы самиздата 1960-X-1970-х гг Они представлены журналом «Политический дневник» Р Медведева и обращениями активиста еврейской общины Москвы Г Маневича, опубликованные позже в сборнике «Петиции, письма и обращения евреев СССР»
Подобная источниковая база позволяет составить максимально целостное представление о происходивших событиях
Апробация работы основные проблемы диссертационного исследования излагались в выступлениях на проходивших в Москве и Санкт-Петербурге Ежегодных Международных междисциплинарных конференциях по иудаике (1996-2006 гг) и Ежегодных молодежных конференциях по иудаике (1997-2006 гг) организованных Центром научных работников и преподавателей иудаики в ВУЗах «Сэфер»
Основные выводы и проблемы диссертационного исследования отражены в публикациях автора
Практическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть применены при дальнейшей научной разработке вопросов истории государственной политики в отношении еврейского меньшинства, а также государственно-конфессиональных отношений в советский период в целом Они также могут быть использованы в учебном процессе в рамках дисциплин, связанных с
историей российских традиционных конфессий, в частности в качестве материалов для специального курса лекций
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы
Ужесточение государственной конфессиональной политики в СССР (1929-1941 гг.)
Ликвидация НЭПа означала ликвидацию всех «чуждых» идеологий в СССР. 8 апреля 1929 г. было принято постановление СНК и ВЦИК «О религиозных организациях». Согласно ему религиозные объединения были загнаны в очень узкие рамки. Единственное, что им разрешалось - молиться в молитвенных домах. Были запрещены: благотворительность, миссионерство (в нарушение статьи Конституции СССР 1924 г.), привлечение женщин и молодежи, и т.д. Во главе общины стали исполнительный орган и так называемая «двадцатка» из 20 материально ответственных за имущество общины граждан94.
Осенью 1929 г. Союз Воинствующих Безбожников совместно с евсекциями (закрытыми вскоре после этого, в январе 1930 г.) начал «осенний антирелигиозный поход» против всех религиозных культов. Закрывались молитвенные дома, репрессировались священнослужители. Естественно, что это не могло не затронуть еврейские религиозные общины. Было закрыто большинство полуподпольных иешив. Вновь началось массовое закрытие синагог (только в 1929 г. было закрыто 159 из 1034 действоваших в СССР синагог).
Впрочем, за «антирелигиозным походом» последовало «отступление», вызванное, не в последнюю очередь, массовым возмущением крестьян коллективизацией, составной частью котрой часто оказывалось закрытие церквей.
2 марта 1930 г. была опубликована статья И.Сталина «Головокружение от успехов». В ней автор выступил в том числе и против тех, кто слишком усердствовал в борьбе с религией. Резолюция XVI съезда ВКП(б), прошедшего в марте 1930 г. осудила практику насильственного закрытия церквей. Вскоре после этого ВЦИК принял ряд постановлений, отменяющих принятые ранее решения о закрытии молитвенных зданий. Часть молитвенных зданий, изъятых в конце 1929 - начале 1930 гг., была возвращена верующим95.
В качестве альтернативы, способной отвлечь массы евреев от синагог властями активно поддерживалась светская культура на языке идиш. Кроме того, огромными темпами шла аккультурация и ассимиляция евреев, особенно тех из них, кто в поисках лучшей доли перебирается в большие города или на т. н. «великие стройки коммунизма».
В 1932 г. была провозглашена «безбожная пятилетка» с обещанием ликвидировать религию к 1937 г. В качестве иллюстрации методов этой «пятилетки» на «еврейской улице» можно привести дело о закрытии хасидской синагоги в Смоленске. 30 сентября 1933 г. проходит общегородской антирелигиозный съезд евреев - рабочих промышленности, кустарей и трудовой кооперации. Принимается постановление просить горсовет об изъятии одной из синагог для нужд еврейского детского сада, страдающего от нехватки свободных площадей, дабы «поставить на должную высоту социалистическое воспитание и выполнить решение ЦК партии о школе». 24 февраля 1934 г. комиссия, состоящая из директора педтехникума, нацработника горсовета (заменившего собой упраздненную евсекцию) и заведующего еврейским ФЗУ, обследует синагоги, и выясняет, что одна из двух синагог, находящихся- бок о бок, якобы вовсе не используется молящимися, что открывает возможность ее изъятия. Решение об- изъятии синагоги поддерживают гор- и облисполкомы, принимая соответствующие постановления. И, наконец, Постоянная комиссия по вопросам культов при ВЦИК СССР на своем заседании 10 мая 1934 г. выносит решение: «Постановление облисполкома утвердить, указанную синагогу ликвидировать». Все жалобы верующих, были, естественно, отвергнуты, и синагога закрыта96. И так было повсюду. Закрытие синагог, как и других культовых зданий, продолжалось практически до начала Великой Отечественной войны и сопровождалось многочисленными нарушениями законности. Даже такой пропагандист искоренения религии как Е.Ярославский отмечал на совещании руководства СВБ в ноябре 1936 г., что закрытие цеквей происходило с «большими перегибами», а местные власти «не вели систематической антирелигиозной пропаганды, а шли по линии наименьшего сопротивления»97.
Была запрещена ритуальная резка скота на бойнях под предлогом того, что это является религиозным обрядом, который, согласно статье 58 Постановления СНК и ВЦИК от 8 апреля 1929 г., не мог проводиться во всех государственных, общественных, кооперативных и частных учреждениях. Впрочем, в некоторых общинах была налажена подпольная продажа кошерного мяса через ларьки официальных коопторгов98.
Одновременно в начале 1930-х гг. окончательно прекращает свою деятельность Ваад Рабаней СССР. Во многом это было вызвано тем, что из-за «Великой депрессии» в США резко сократилось поступление средств от американских евреев (так в 1933 г. Й.-И. Шнеерсону удалось собрать лишь 1000 долларов), а также отъездом за границу руководства организации99.
В этот период началось массовое формальное отречение евреев от религии при сохранении некоторых обрядов, давно ставших частью быта (обрезание, торжественные свадьбы). Правда, евреи-члены ВКП (б) на всякий случай предпочитали, чтобы обрезание делалось во время их отсутствия, чтобы в дальнейшем можно было отговориться незнанием.
О глубине секуляризации в еврейской среде можно судить по данным переписи 1937 г., когда лишь 17% евреев признали себя верующими (у христиан это сделали 55%, у мусульман - 66%). Даже если сделать поправку на боязнь признать себя верующим, чтобы не навлечь репрессии, то даже в этом случае не менее двух третей, а, возможно, и 75%, советских евреев были нерелигиозны101.
Из статьи 124 принятой 5 декабря 1936 г. ЦИК СССР «Сталинской» Конституции, призванной засвидетельствовать всему миру окончательную победу социализма в одной отдельно взятой стране, исчезает понятие о свободе религиозной пропаганды. Остается лишь антирелигиозная пропаганда и свобода отправления религиозного культа.
«Безбожная пятилетка» еще не успела закончиться, как начался Большой Террор, унесший жизни многих представителей духовенства из числа тех, кто уцелел в Гражданскую войну и 1920-е гг. Этот террор напрямую коснулся и иудаизма. В 1937 г. газеты известили о раскрытии в Москве «вражеского гнезда раввинов, выполнявших задания фашистской разведки». 4 января 1938 г. был арестован московский раввин Ш. Медалье (1876-1938), расстрелянный в апреле того же года. Его обвиняли в шпионаже в пользу «фашистских разведок», руководстве подпольными хедерами и незаконной выпечке мацы. В 1956- г., после его реабилитации, вдове р. Медалье было выдано из общинной кассы 4000 рублей - двухмесячный заработок ее мужа. Девятнадцать раввинов- были высланы на Соловки и там расстреляны102. Были расстреляны или исчезли в лагерях и множество деятелей еврейского религиозного подполья. Некоторые верующие евреи стремились соблюдать заповеди даже в лагерях, что, судя по сохранившемуся описанию. И. Зильбера, было крайне сложно сделать даже в лагерях, находившихся недалеко от крупных городов, где существовали еврйеские общины, и откуда можно было получить кошерную еду, молитвенники и т.д .
Борьба с религией зашла настолько далеко, что в 1937 г. один из соратников Сталина Г.Маленков предложил вообще отменить законодательство о религиозных культах, поскольку оно якобы создает «организационную основу для оформления наиболее активной части церковников, и сектантов в широко разветвленную враждебную советской власти легальную организацию в 600 тыс. человек по всему СССР» . Реализация подобного предложения по сути была равнозначна объявлению религии в СССР вне закона.
Так далеко власти все же идти не решились, поскольку объявление религии вне закона, было чревато потерей контроля за деятельностью конфессий. Однако некоторые шаги к дальнейшему сужению возможностей нормального существования для религии были сделаны. В октябре 1938 г. была ликвидирована Постоянная комиссия по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР, и существовашие с 1929 г. соответсвующие комиссии при ВЦИК союзных республик105. С этого момента единственным органом, занимавшемся делами конфессиий стал соотвествующий отдел НКВД.
После присоединения к СССР в 1939-1940 гг. Западной Украины и Западной Белруссии, Бесарабии И-Буковины и стран Балтии, в составе СССР оказались территории с богатой религиозной жизнью, где церковь имела достаточно сильное влияние на значительную часть населения.
Антирелигиозная кампания (1958-1964 гг.)
Размах кампании по десталинизации и ее выход из отведенных рамок, и перерастание в антисоветскую серьезно напугал руководство ЦК КПСС. Было принято решение о прекращении дальнейшей либерализации. 19 декабря 1956 г. появилось закрытое письмо ЦК КПСС «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антиобщественных враждебных элементов», ставшее отправной точкой для оката назад. Пассажи письма о недопущении попустительства антисоветским выступлениям были весьма своеобразно восприняты на Украине. Во время обсуждений письма среди парторганизаций отмечалось, что «партийные организации республики в последние годы слабо ведут антирелигиозную пропаганду». В результате ОПиА ЦК КПУ разработал программу антирелигиозной пропаганды, включавшую в себя в частности создание 6 фильмов и выпуск 200 книг на антирелигиозную тематику176.
Еще один сигнал о том, что «на местах» ощутили смену курса, пришел с юга РСФСР. Через несколько дней после появления письма ЦК, к Уполномоченному СДРК в Ставропольской крае явился зав. Отделом культуры краевого управления соцкультбыта, и потребовал предоставить ему списки верующих, а также список рабочих и служащих, совершающих религиозные требы «для проведения антирелигиозной работы» .
Изменение курса ощутили не только на Украине и на Ставрополье, но и в Москве. И столичные чиновники один за другим начинают сигнализировать в ЦК о «религиозной опасности». Быстрее всех отреагировал ЦК ВЛКСМ, чьи лидеры были прямо заинтересованы в проведении антирелигиозной кампании надщеялись таким образом потеснить недостаточно радикальных партийных идеологов и сделать карьеру. Уже 25 января 1957 г. появилось постановление ЦК ВЛКСМ «Об усилении научно-атеистической пропаганды среди молодежи». Как и другие подобные постановления, оно было построено по классической схеме: после указания на то, что «Состояние научно атеистической пропаганды среди молодежи может быть охарактеризовано, как неудовлетворительное. Многие комсомольские организации не ведут научно-атеистическую пропаганду,...усиленно распространяется религиозная идея», шли меры борьбы с этим «злом». В основном это было усиление пропаганды и расширение ее объема, ориентация на индивидуальные беседы. Для подготовки лекторов и «беседчиков» предлагалось организовать три семинара, посвященных католицизму, православию и сектантству. Не были забыты и достижения технического прогресса. ЦК ВЛКСМ предполагал обратиться в Министерство культуры с просьбой о создании антирелигиозных телепередач и производства соответствующих короткометражных фильмов178. За комсомольцами последовали и другие чиновники.
18 февраля 1957 г. председатель Главлита Омельченко обратился к секретарю ЦК КПСС по идеологии Д. Шепилову. Его письмо, написанное в панических тонах, было посвящено росту количества задержанной Главлитом в 1956 г. и первые месяцы 1957 г. (39000 и 15000 экземпляров соответственно) религиозной литературы засылавшейся в СССР. Основными районами засылки были Прибалтика, Северный Кавказ, Западные Украина и Белоруссия и Урал179. Впрочем, рост количества задержанной литературы, вероятнее всего был связан не с увеличением ее засылки, а с увеличением проверки литературы присылавшейся из Польши и Югославии (с 8 января 1957 г. она стала сплошной). Правоту этого предположения подтверждает и то, что за следующие четыре года, объем изъятой литературы рос очень незначительно (45000 экземпляров в 1960 г.).
В декабре 1956 г. руководство Совета, сразу же после появления письма «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антиобщественных враждебных элементов» вторично разослало августовский циркуляр, в котором подчеркивало, что основную роль в оживлении деятельности религиозных общин сыграли вернувшиеся из лагерей «фанатики». Уполномоченным предписывалось вызвать их к себе и предупреждать о том, что в случае дальнейшей активизации своей деятельности они подвергнутся репрессиям. Еще одной заботой СДРК стал предстоящий Фестиваль молодежи и студентов. Поскольку было известно, что его участников будут возить по СССР, то Уполномоченным было приказано проинструктировать служителей и культа и активистов религиозных общин, как и что нужно отвечать на вопросы зарубежных гостей .
В мае 1957 г. в Москве прошло Всесоюзное совещание-семинар по научно-атеистическим вопросам, а в конце этого месяца и.о. председателя СДРК В. Гостев писал зав. ОПиА Ф. Константинову о необходимости ограничить «распоясавшихся церковников»: прекратить разъезды служителей культа, незаконные богослужения. Для проверки возможности реализации этих предложений как раз подошла украинская инициатива о проведении локальной антирелигиозной кампании. Полигоном для нее были выбраны западные области Украины, где положение с религиозностью населения было наиболее серьезным (в Закарпатье верующие даже не работали по праздникам, а количество молодежи в религиозных обществах кое-где росло быстрее, чем численность комсомольских организаций). Кроме того, там были представлены практически все религии, исповедуемые жителями СССР. В область был направлен «десант» из лекторов и агитаторов из Киева, Львова и Одессы, а во всех учебных заведениях проведен курс научного атеизма . При институте философии АН УССР был создан сектор атеизма, введен курс атеизма в гуманитарных ВУЗах. Кроме желания проверить возможности антирелигиозной пропаганды, решение о проведении локальной, а не общесоюзной кампании было продиктовано стремлением не портить имидж СССР в преддверии проходившего в Москве 28 июля - 11 августа 1957 г. VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов, в чьем проведении «на отлично» правящая верхушка была весьма заинтересована. Так, например, 27 марта 1957 г. А.Шелепин, возглавлявший тогда ВЛКСМ, выступая на Пленуме ЦК ВЛКСМ, заявил о том, что антирелигиозную пропаганду надо усиливать и вести ее более боевито и конкретно. Однако он тут же предостерег своих подчиненных от излишней ретивости, заявив, что в данный момент, перед фестивалем, ЦК ВЛКСМ нецелесообразно «открыто и резко» высказывать свои намерения на этот счет182.
Полученный результат локальной антирелигиозной кампании, по всей видимости, удовлетворил партийную верхушку, и была начата подготовка к повторению закарпатского опыта по всей стране.
В" первой половине июня 1957 г. закончилось состояние неопределенности с постом председателя Совета. Ничего хорошего для старых кадров Совета, по их мнению, оно не несло. Новым председателем СДРК был назначен опытный партийный работник, 53-летний А. Пузин, до того много лет трудившийся на идеологическом фронте (в 1939-1944 он был замначальника УПиА, а в 1944—1956 г. возглавлял Радиокомитет, став одним из отцов-основателей советского телевидения). В. Гостев, считавшийся наиболее вероятным кандидатом, проиграл не в последнюю очередь потому, что он, фактически заправляя делами Совета в последние годы жизни И. Полянского, успел настроить против себя некоторых партийных чиновников. Так, в 1954 г. в Совете разгорелся скандал между Гостевым и секретарем партбюро Кольцовым. Гостев стремился убрать последнего со своей дороги, громогласно объявляя о том, что КГБ передал ему компромат на Кольцова. Впрочем, и у Кольцова нашлись защитники, а после того, как в ответ на запрос в органы госбезопасности пришел ответ, что никаких компрометирующих материалов на Кольцова не было изначально, Фрунзенскому райкому, которому Совет был подотчетен по партийной линии, было «рекомендовано разобраться в ненормальных отношениях и принять меры»183. В 1957 г. экс-сотрудник СДРК Фролов обратился с личным письмом к Н. Хрущеву, в котором обвинил прежнее руководство во взяточничестве, подборе кадров по принципу личной преданности и чрезмерно теплых отношениях с духовенством . Хрущев переправил это письмо М. Суслову, и можно предположить, что оно сыграло не последнюю роль в выдвижении А. Лузина.
У работников Совета были все основания бояться массовой замены. В 1957 г. шестеро из членов Совета и инспекторов было в возрасте 51-55 лет, двое — в возрасте 55-60-ти лет, а еще двое - моложе 50-ти лет (подобная ситуация, сохранялась до конца существования СДРК, причем средний возраст его членов прогрессировал в сторону увеличения). Из 91
Уполномоченного, числившегося в 1957 г., 53 были в предпенсионном возрасте (50-60 лет), еще 18 перевалили это рубеж, 16 были в возрасте от 40 до 50, и лишь 8 были моложе 40 лет. Что же касается образования, то лишь 235 человек могли похвастаться высшим образованием, еще у 19-ти оно было незаконченным, 27 ограничились окончанием школы, а 14 недотянули и до этого. Новичков среди них было сравнительно мало - лишь 19 из них имели стаж менее года, 30 служили от года до 5-ти лет, а еще 29 - от 5-ти до 10-ти лет. Остальные принадлежали к старой гвардии. 53 Уполномоченных были бывшими партработниками, еще 26 - бывшими офицерами МВД-КГБ, 8 были преподавателями, еще четверо - литераторами. Большинство из них (69 человек) не имели никакого штата .
Контингент Уполномоченных по ДРК (впрочем, как и их коллег из СДРПЦ) страдал всеми пороками присущими советскому чиновничеству -пьянство, взяточничество, стремление держаться за свое место до последнего. Однако ожидания немедленных увольнений не оправдались. Первые чистки последовали лишь через год.
Первоначально А. Пузин пытался продолжить политику своих предшественников. 15 июня 1957 г., едва вступив в должность Председателя СДРК, А. Пузин направил Уполномоченным по ДРК по Киеву, Минску, Одессе, Ленинграду, Кишиневу, Свердловску письмо, в которых обращал их внимание на неукоснительную подготовку к фестивалю .
Не забывал он и о кадрах. 25 ноября 1957 г. Г. Карпов и А. Пузин, направили в ОПиА справку «К вопросу о научно-атеистической пропаганде среди населения», в которой попытались, оперируя фактами о росте религиозности населения, добиться санкции, а главное - средств на обновление" кадров Уполномоченных и набор референтов и консультантов. Они жаловались, что многие Уполномоченные не могут активно действовать из-за возрастных причин, имеют низкий культурный и политический уровень. Кроме того, авторы письма ходатайствовали о расширении сети
Уполномоченных и создании в советах международных отделов . 7 февраля 1958 г. руководство Совета направило письмо секретарю ЦК КПСС Н. Мухитдинову с предложением о более активном использовании духовенства в советской пропаганде. В письме отмечалось, что духовенство может не только противодействовать антисоветской пропаганде, но и, «при умелом направлении их деятельности», может стать одним из действенных каналов советского влияния на зарубежные страны. А. Пузин, сетуя на то, что раньше этому вопросу не уделялось так много внимания, просил об увеличении штата СДРК на 5 единиц. Впрочем, затем он умерил свои аппетиты, и в направленной 2 июня 1958 г. в ЦК КПСС записке «Об использовании религиозных организаций СССР в интересах внешней политики Советского государства в странах Ближнего и Среднего Востока» просил уже только 3 штатных единицы
Внешние связи еврейских религиозных общин в 1953 - 1964 гг.
В последние годы жизни И. Сталина практически все связи еврейских общин СССР со своими зарубежными собратьям были прерваны. Поэтому западноевропейским и американским евреям, а также израильтянам приходилось довольствоваться противоречивыми слухами о жизни советских евреев. Естественно, что после смерти И. Сталина, когда началась некоторая либерализация отношений СССР с Западом, в синагогах появились многочисленные иностранные туристы , общавшиеся с раввинами. Наиболее крупным единовременным посещением синагоги стало ее посещение участниками Московского Всемирного фестиваля молодежи и студентов. В рамках общей подготовки к Всемирному фестивалю по линии СДРК, естественно, значительное место отводилось иудаизму. В преддверии фестиваля и увеличения количества интуристов Совет предлагал открыть в г. Москве, г. Ленинграде, г. Киеве и г. Одессе торговлю кошерным мясом и принять меры к ремонту синагог. Была, в частности, отремонтирована Хоральная синагога в Москве и заасфальтирован Спасоглинищевский переулок, где она находилась. Кроме того, СДРК предлагал развернуть в г. Москве сеть кошерных столовых для приезжих, но это предложение не прошло. Всего Хоральную синагогу посетил 251 гость фестиваля, примерно половина из которых была израильтянами. Они беседовали с раввином, осматривали синагогу, а во время богослужения оживленно беседовали со своими сверстниками, во множестве собиравшимися у синагоги (как уже было отмечено, вместо обычных 300 человек Хоральную синагогу по субботам посещало тогда 600 человек) .
Все эти прявления открытости имели весьма четко очерченные границы, за которыми начинался государственный контроль. Разговаривать с иностранцами было разрешено лишь раввинам и «особо проверенным» прихожанам. Общаться с иностранцами один на один запрещалось, должен был присутствовать хотя бы еще один человек. Хотя М. Лобовская пишет, что обычно третьим был сотрудник Совета390, но все же по большей части эту роль выполняли общинные активисты . «Неудобные» вопросы сразу отсекались в начале разговора фразой типа: «Я могу отвечать только на вопросы, относящиеся к религии» . К примеру, на вопросы интуристов о выступлениях раввина С. Шлифера по поводу применения США во время Корейской войны бактериологического оружия, тот, не имея возможности признаться в том, что эта речь была вложена в его уста сотрудниками соответствующих пропагандистских ведомств, отвечал, что так, мол, писали в то время все газеты, как советские, так и зарубежные . Гонения на евреев при И. Сталине в 1948-1953 гг., если и упоминались, то связывались с «вредительством Берия» . Разговор должен был быть записан всеми участниками беседы с советской стороны и передан местному уполномоченному СДРК. Кроме того, в циркуляре СДРК от 25 августа 1956 г. было заявлено, что в синагогах слишком часто предоставляют трибуну интуристам, «восхваляющим капиталистический образ жизни». Уполномоченным было приказано добиться прекращения подобных выступлений395.
Среди еврейских организаций развернулась своеобразная борьба за право первыми послать официальную делегацию в СССР, поскольку это принесло бы ощутимые моральные, а возможно, и материальные дивиденды этой организации, сделав ее посредником между советским и западным еврейством.
Первыми попытались пробить «железный занавес» брацлавские хасиды, пытавшиеся в сентябре 1953 г. получить разрешение на паломничество к могилам цадиков в Умани, Бердичеве и Меджибоже. Руководство СДРК и МИД признали нецелесообразным организовывать этот визит ввиду разрушения кладбищ во время войны и неблагоприятного впечатления, которое это могло бы произвести на паломников. Кроме того, против этой поездки протестовало руководство Житомирской области, абсолютно не желавшее появления такой головной боли как интуристы. На запрос партии «Агудат Исраэль» также было решено не отвечать. И в дальнейшем все попытки верующих из-за рубежа посетить могилы раввинов и цадиков безжалостно отметались под предлогом отсутствия данного города в туристических маршрутах .
В 1954 г. министерство по делам религий Израиля обратилось в Русскую духовную миссию в г. Иерусалиме с просьбой оказать содействие в подготовке визита делегации из 6-7 раввинов в СССР. Однако советский посол А. Абрамов отнесся к этому предложению весьма скептически, указав в своем отчете, что подобная поездка укрепит позиции религиозных партий в Израиле, а с другой стороны - «оживит остаточные сионистские идеи среди части советских евреев». МИД и СДРК согласились с посольством, и запрос был оставлен без ответа .
В 1955 г. началось уже самое настоящее соперничество за право послать первую делегацию еврейской общественности в СССР. Первым, в августе 1955 г., в советское посольство в Вашингтоне с просьбой о поездке в СССР обратился р. Д. Холландер, возглавлявший одну из самых влиятельных организаций американских евреев - Совет раввинов Америки, объединявший ортодоксальных раввинов. 9 августа 1955 г. И. Полянский направил замминистра иностранных дел А. Громыко записку, в которой просил запросить советское посольство в США, на каких условиях Совет раввинов Америки собирается посылать свою делегацию. Пытаясь заставить американцев отказаться от поездки, Полянский выдвинул следующий довод: ввиду недостатка средств еврейские религиозные общины в СССР не смогут принять визитеров, и тем придется ехать, купив тур Интуриста. 12 сентября 1955 г. замзав отделом стран Америки МИД В. Базыкин направил И.Полянскому справку МИДа о «Совете раввинов». Характеристика организации была в общем нейтральной, упоминалось, что она старается воздерживаться от антисоветских высказываний, и приветствовала Совещание четырех держав в Женеве , а упоминание о связях с правящими кругами Израиля, с которым СССР тогда пытался наладить хорошие отношения, могло придать американцам еще больший вес в глазах руководства Совета. И хотя первоначальный ответ, данный 23 сентября 1955 г., был отрицательным, спустя несколько месяцев позиция СДРК сменилась на прямо противоположную3 . Возможно, свою роль сыграло то, что в более поздней информации МИДа совет раввинов Америки был охарактеризован как крупнейшая еврейская религиозная организация в США.
Тем временем, в гонку включилась еще одна организация - Совет раввинов г. Нью-Йорка, объединявшая раввинов реформистского направления. 12 декабря 1955 г. И. Полянский писал В. Базыкину о том, что эта организация направила р. С. Шлиферу письмо с просьбой о разрешении прислать туристическую группу раввинов, чтобы убедится в отсутствии «железного занавеса», и просил сообщить мнение МИД о целесообразности этой поездки .
В гонку за право установить первый контакт с советскими евреями включился и председатель Всемирного еврейского конгресса Н. Гольдман. 8 декабря 1955 г. он направил письмо р.С.Шлиферу. В нем он, в частности, писал, что со времени окончания Второй мировой войны ВЕК не имеет связей с Московской еврейской общиной. В связи с этим Гольдман предлагал Шлиферу, а через него - советским властям, принять в Москве официальную делегацию ВЕК. Это письмо вызвало у СДРК большие затруднения, поскольку до того Совет с еврейскими организациями практически не сталкивался, а линия «инстанции»" в этом вопросе была неясна. Поэтому 2 января 1956 г. Председатель СДРК И.Полянский поручил курировавшему в Совете иудаизм В. Приходько направить письмо в МИД для выяснения политической направленности ВЕК и вопроса о целесообразности приема его делегации в Москве. 10 января 1956 г. соответствующий запрос на имя зав. отделом стран Америки А. Солдатова был отослан в МИД. В конце концов, не дождавшись внятного ответа, СДРК «рекомендовал» С. Шлиферу ограничиться вежливым отказом, ссылаясь на недостаток средств у московской общины, что, дескать, и не позволит принять делегацию ВЕК, и предложить делегатам приехать в качестве обычных туристов, на что глава Всемирного еврейского конгресса, явно рассчитывавший стать первым еврейским лидером, совершившим официальный визит в СССР, естественно не мог согласиться . Впрочем, это не остановило Н. Гольдмана. В начале июля 1956 г. во время поездки в Израиль он как бы случайно разговорился с одним из лидеров компартии М.Снэ, явно рассчитывая на то, что тот передаст его слова в советское посольство. В частности, Гольдман поведал Снэ о недовольстве его деятельностью израильского премьер-министра Д. Бен-Гуриона, якобы заявившего, что визит делегации ВЕК больше всего будет выгоден СССР, и МИД Израиля М. Шарета, чей гнев вызвало заявление Гольдмана о том, что темпы эмиграции советских евреев зависят от лояльности израильской политики в отношении СССР. Дабы заинтересовать советское внешнеполитическое ведомство, Гольдман обещал составить делегацию из еврейских тузов, придерживающихся максимально нейтральных взглядов, а во время пребывания в СССР выступить с заявлением, обращенным к евреям всего мира, в котором он призывал бы их к борьбе за нейтралитет и мирное сосуществование402. Впрочем, это ему не помогло. 8 сентября 1956 г. и.о. Председателя Совета В. Гостев заявил, что визит делегации ВЕК нецелесообразен 403.
Видимо, основной причиной нежелания советской стороны принять предложения Гольдмана стали ненавязчивые расспросы сирийских и египетских дипломатов о такой возможности. Не желая становиться причиной осложнений в только что налаженных советско-арабских отношениях, Совет предпочел отклонить предложения главы ВЕК и заявить арабским дипломатам, что известия о предстоящем визите не соответствуют действительности404.
Религиозным организациям повезло больше. 31 января 1956 г. от того же А. Солдатова пришел ответ на запрос, касавшийся раввинов из Совета раввинов Америки. МИДовский чиновник категорически протестовал против предоставления им статуса официальной делегации, дававшего большие возможности для передвижения по СССР, но в принципе не возражал против их визита. Единственным возможным для МИДа вариантом был их въезд в качестве туристов и поездка по интуристовскому туру, купленному еще в США, с обязательным «просвечиванием» туристов перед въездом. Несмотря на просьбу Солдатова о возможно более срочном ответе, И. Полянский отправил ответную депешу с известием о том, что СДРК не имеет возражений против поездки представителей Совета раввинов Америки и Совета раввинов Нью-Йорка, лишь 28 апреля 1956 г. В нем предлагалось разрешить раввинам путешествие по интуристовскому туру, ограничив его Москвой, Ленинградом и Киевом, общины которых «могли бы показать им синагоги и местные достопримечательности». Состав делегации ортодоксов сформировался быстро. Помимо самого Холландера, в нее вошли раввины Клапрот, Адельман, Шастер и Паниас. КГБ против такого состава делегации возражений не имело, и потому все препоны на пути первой за много лет делегации зарубежных раввинов в Москву были сняты.
Контрпропаганда по «иудейскому вопросу» в период антирелигиозной кампании 1958-1964 гг.
Руководители СССР прилагали немалые усилия, чтобы добиться создания и поддержания положительного образа Страны Советов в глазах всего остального мира. Особенно актуальным этот вопрос стал после 1956 г, когда разоблачение преступлений И.В. Сталина и подавление антикоммунистического восстания в Венгрии отвратили от СССР многих его бывших почитателей.
Одним из первых сильных испытаний для советской пропагандисткой системы тех лет стала антирелигиозная кампания, начавшаяся в 1958 г. Практически сразу же на Западе появились многочисленные организации, которые разворачивали в западной прессе шумные кампании в защиту прав верующих в СССР. Кампания в защиту иудаизма быстро достигла значительного размаха. Это объяснялось несколькими причинами. После «дела врачей» именно евреи оказывались в положении тех «белых мышей» по которым западные политики и пропагандисты определяли степень свободы в СССР. Кроме того на Западе были лучше информированы о положении евреев благодаря выстроенной израильским посольством в 1950-е системе объездов его сотрудниками основных еврейских общин, а также. сохранении многочисленных каналов связи между родственниками, оказавшимися по разные стороны «железного занавеса»). Важную роль сыграло и сложившееся у западных (прежде всего американских ) еврейских общин представление о значительном месте, занимаемом иудаизмом в жизни советских евреев, и наличии «значительного ядра верующих евреев» . Во многом это представление основывалось на собственном опыте участников этих общин, либо на воспоминаниях из дореволюционной России, где слово «еврей» означало прежде всего религиозную принадлежность. О том, сколь большое значение придавалось иудаизму, говорит тот факт, что не менее 8 из 18 пунктов резолюции конференции глав американских еврейских организаций, состоявшейся в Вашингтоне 5-6 апреля 1964 г., были посвящены именно преследованиям иудаизма. Среди требований конференции было разрешить свободное функционирование синагог и миньянов, не мешать проведению обряда обрезания и похорон по религиозному обряду, дать еврейским общинам возможности для изготовления предметов культа и религиозной литературы, разрешить организацию федерации синагог и ее общение с зарубежными организациями. «С болью и возмущением мы видим, что советские евреи не имеют естественных прав группового существования... синагоги закрыты, издание и распространение мацы и других существенных религиозных предметов запрещается... Иудаизм и еврейская история фальсифицируются. Антисемитские стереотипы используются для изображения синагог как живительной почвы для экономических и социальных преступлений» -говорилось в резолюции592.
С 1958 г. многочисленные зарубежные представители обращались за ответом на волновавшие их вопросы к первым лицам СССР. 25 июня 1959 г. главный раввина Израиля И. Нисим направил послание К. Ворошилову, занимавшему тогда пост председателя Президиума Верховного совета СССР с просьбой выступить с официальным заявлением об отсутствии в стране антисемитизма и прекратить гонения на иудаизм.
Естественно, что ни первые лица, ни МИД не хотели принимать на себя такую ответственность. Впрочем, одно опровержение на высшем уровне все-таки прозвучало. 8 июня 1959 г. Ф. Козлов, заместитель Н. Хрущева в Совете министров СССР официально заявил западным корреспондентам, что ни одна синагога в СССР не закрыта. Однако через некоторое время, его фактически обвинили во лжи, основываясь на материалах советской же печати593. После этого ни один советский лидер подобных заявлений не делал. Крайним в этой ситуации оказался Совет по делам религиозных культов.
Председатель Совета А. Пузин решил действовать по двум направлениям.
1 июля 1959 г. он обратился в ЦК КПСС с просьбой организовать контрпропагандистскую кампанию, доказывающую наличие свободы совести и отсутствие антисемитизма в стране, подготовив для этой цели специальные радиопередачи и поместив статью в «Литературной газете», считавшейся тогда на Западе полуоппозиционной. С другой стороны Пузин писал, что «Совет считает необходимым доводить до сведения местных органов факты администрирования в отношении иудейской религии и указывать им на необходимость строго следить за тем, чтобы не давать повода для таких выступлений».
В сентябре 1960 г. он вновь с тревогой информировал ЦК КПСС о «большом нездоровом интересе», проявляемом иностранцами к вопросу о положении евреев в СССР594.
В результате в СССР развернулась мощная контрпропагандистская кампания по «еврейскому вопросу».
Для контрпропаганды СССР использовал: беседы иностранных туристов с раввинами и членами СДРК, зарубежные поездки советских делегаций, а также демонстративно жесткие наказания виновников-«стрелочников» самых громких скандалов. Раввины и члены СДРК уверяли иностранцев в том, что в ССР действует широкая сеть синагог595, а закрывают лишь те синагоги, которые верующие не в состоянии содержать, что маца и кошерное мясо свободно продаются повсюду, что родители имеют право обучать детей религии, а незначительное посещение синагог молодежью - следствие общего падения интереса к религии, причем не только в СССР5 б. Власти, закрывавшие мацепекарни, в то же время старались убедить иностранных журналистов в том, что никакого запрета на выпечку мацы нет, приводя в пример работавшие еще мацепекарни в Риге, Москве и Ленинграде. Обвинения в американской печати об отсутствии мацы трактовались как непонимание американцами европейской традиции выпекать мацу лишь на праздники .
Полностью отрицалось, что верующих увольняют с работы. Основным аргументом, вступавшим, правда, в противоречие с аргументами о малочисленности верующих, было то, что если бы были уволены все верующие, то некому бы стало работать во многих отраслях. Для контрпропаганды также часто использовались открытые письма, которые писали евреи, в том числе и некоторые раввины, решившие порвать с религией. Публикуя эти письма в печати, и предоставляя их западным корреспондентам, советские пропагандисты создавали впечатление о лживости сообщений о преследованиях, поскольку, евреи, мол, отрекаются от веры сами. Использовалась также другая категория открытых писем: от прихожан той или иной синагоги, которую на Западе объявляли закрытой, с опровержением «клеветников». При этом всякие попытки американцев израильтян и т.д. прислать советским евреям мацу, молитвенники или еще что-либо подобное немедленно объявлялось провокацией, вокруг которой начиналась шумная газетная кампания.
Наиболее известным примером подобного рода была кампания, развернувшаяся в 1964 г., вокруг зарубежных посылок с мацой, когда публикации, объявлявшие посылки с мацой «идеологической диверсией», появились в ряде газет, включая «Известия». В принципе, за исключением некоторого «национального колорита» это практически не отличалось от тех объяснений, которые давались в отношении закрытия церквей, мечетей и кирх.
Впрочем, были и случаи, когда советским пропагандистам приходилось буквально занимать круговую оборону. Примером подобной контрпропагандистской операции, проведенной советскими властями в расчете на внешний мир, являлась ситуация с уже упомянутой книгой Т. Кичко «Іудаізм без прикрас», носившей откровенно антисемитский характер. Автор, в частности, утверждал, что иудаизм «вобрал в себя все наиболее реакционное, что существует в других религиях» , а ряд иллюстрации в этой книжке поразительно напоминал те, что публиковались в газетах, издававшихся на Украине под контролем нацистов (по некоторым данным Т. Кичко подвизался в одной из таких газет). Вспыхнувший после ее выхода скандал на Западе, в котором приняли участие практически все крупные СМИ левого направления599, привел к тому, что на издание этой книги было вынуждено соответственно отреагировать высшее советское руководство. 11 марта 1964 г. Л. Ильичев, занимавший в этот момент пост секретаря ЦК КПСС по идеологии и заведующего Идеологическим отделом, поручил своему заместителю А. Удальцову подготовить справку о книге «Иудаизм без прикрас». В справке, представленной 14 марта, Удальцов писал: «...Автор с правильных позиций разоблачает антинаучный и реакционный характер иудейской религии. Но в книге имеются формы, которые дают пищу для антисоветских спекуляций... Недостаточно продуман и характер иллюстраций в книге...». Удальцов предлагал дать рецензию на эту книгу в «Правде Украины» в осторожной форме: «...чтобы не дать сионистским критикам оснований для утверждений о правомерности их обвинений в адрес книги» .
Руководство ЦК КПСС решило иначе. 25 марта 1964 г. в «Бюллетене АПН» была опубликована статья Ш. Каца «О брошюре «Иудаизм без прикрас» и ее комментаторах». По мнению Каца, Кичко реализовывал свое конституционное право на антирелигиозную пропаганду, руководствуясь благими намерениями ввести своих читателей в круг научных взглядов на религию, но не справился с этим. Более серьезной была статья в «Радяньской культуре» от 27 марта 1964 г., подписанная Б. Любовичем и К. Ямпольским: «...Книга страдает существенными недостатками... Художественные иллюстрации, и ее обложка дают основания для серьезных возражений... Они выполнены на низком художественном уровне и только оскорбляют верующих...». И, наконец, 4 апреля 1964 г. в «Правде» появилась коротенькая заметка «Сообщение идеологической комиссии». В ней книга Кичко признавалась ошибочной, поскольку отдельные ее положения могли быть истолкованы в духе антисемитизма. Одновременно в советские посольства за границей были направлены материалы о борьбе против антисемитизма в СССР. Реально это постановление было составлено Ильичевым и завизировано Хрущевым 2 апреля, безо всякого заседания Идеологической комиссии, которая Кичко вообще не занималась601.
5 апреля в «Известиях» появилась анонимная статья «Об одной неожиданной шумихе», в которой давался резкий отпор тем, кто по наивности подумал, что сообщение в «Правде» означает начало борьбы с антисемитизмом. Книга Кичко признавалась ошибочной, имеющей некоторые фактические неточности и неудачные иллюстрации, но не более. Позже советские пропагандисты писали о «некомпетентности» и «серьезных ошибках» Кичко .
