Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Верховная власть и Государственная Дума: традиции и политические реалии 48
1. Верховная власть на этапе формирования народного представительства 48
2. Император и российское представительство 110
Глава II. Правительство и Государственная Дума 136
1. Взаимоотношения представительных и исполнительных органов власти 136
2. Влияние Думы на правительственную политику: возможности, методы, эффективность 174
Глава III. Законодательная деятельность Государственной Думы 213
1. Становление законодательной работы представительства и складывание взаимоотношений с Госсоветом 213
2. Механизмы законотворчества: правительственные и думские законопроекты 239
3. Законодательная деятельность Думы и общество 270
Глава IV. Депутатский корпус Государственной Думы нач. XX века 319
1. Социальный облик депутатов Государственной Думы 319
2. Сословная структура народного представительства 332
3. Социальный портрет думских партийных фракций 358
Заключение 379
Приложения 385
Библиография 436
- Верховная власть на этапе формирования народного представительства
- Взаимоотношения представительных и исполнительных органов власти
- Механизмы законотворчества: правительственные и думские законопроекты
- Социальный портрет думских партийных фракций
Верховная власть на этапе формирования народного представительства
Россия на рубеже XIX-XX веков - это самодержавное государство, во главе которого стоит император Николай П. За плечами этого российского монарха находятся традиции трехсотлетнего правления дома Романовых, основы которого заложены всем предшествующим развитием «земли русской».
Отношение к престолу последнего российского самодержца сложилось как под воздействием установок царствующего дома, рассматривавшего правление Россией как «семейное дело», так и обязательной системы домашнего образования, включающей военные науки, обучение языкам и гуманитарным дисциплинам. Учителя будущего государя, под внимательным контролем обер-прокурора Священного Синода Победоносцева К.П. сформировали систему взглядов будущего государя, базирующуюся на вере в незыблемость неограниченного самодержавия как единственно возможной формы правления в России.
В воспитании наследника важное место заняли знания об исторических традициях самодержавного правления. Представленные в виде определенной концепции, они базировались на тех исторических фактах, которые не только составили основу императорских воззрений на власть, но и определили судьбу преобразований государственного строя начала XX века, выбор которых в конечном счете зависел от верховного правителя России.
Традиции управления страной, получившие интенсивное развитие в последующем, зарождались в IX-X века - эпоху складывания монархий. На раннефеодальном этапе формируются основные признаки монархии, среди которых важнейшим становится наследственная передача власти. Вплоть до конца XVIII века господствуют византийские воззрения на власть государя - она считается происходящей от Бога. Уже в период образования единого государства утверждаются такие принципы, как Бог ставит того цесаря, «которого хочет», ответственность за грехи народ с ним разделяет, правитель есть «над народом и законом». Отношения подданства начинают играть первостепенную роль и между монархом и подданными строятся не на правовых, а, в основном, на нравственно-религиозных основаниях1.
В эпоху абсолютизма, сокрушив патриаршую власть, установив «независимость» светского правления, Петр I - великий предок последнего монарха - дает определение власти императорской: «Его величество есть самовластный монарх который никому на свете о своих делах ответа дать не должен но сиЛУ и власть имеет свои государства и земли яко христианский государь по своей воле и бла-гомнению управлять» . «IvlонapxoB власть есть самодержавная кото-рым повиноваться Сам Бог за совесть повелевает» .
Таким образом, представляя отличный от прошлого, взгляд на связь государства и церкви, эти установления сохраняют преемственность в том, что деятельность монарха освещена ореолом свято сти, Божьим повелением к подчинению и ответственностью правителя за свои деяния лишь перед Богом.
В процессе становления самодержавного правления эти принципы укрепляются. В частности, в Начертаниях (1762 г.) отмечается: «... все Члены Государства и чужестранные в оном живущие должны покаряться власти самодержавной и тем, кому от оные поручены части правления. И Когда Сие так состоит, и добрый порядок от са-мыя верховныя власти и от всех сохраняется, тогда подданные взирают на себя, как на семью, которыя Государь есть отец»1.
Дается и обоснование необходимости самодержавного строя для Российского государства. Так, в Наказе 1767 года отмечается: «Государь есть Самодержавный»; «Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно»; Это «правление, ... лучше прочих, и при том естественную вольность меньше других ограничивающее, есть то, которое наилучшее сходствует с намерениями, в разумных тварях предполагаемыми и соответствует концу, на который в учреждении гражданских обществ взирают неотступно» . Формируется и цель правления: «Не та... чтоб у людей отнять естественную их вольность: но чтобы действия их направить к получения самого большого от всех добра»; «Самодержавных правлений намерение и конец есть слава граждан Государства и Государя»3.
В качестве важного аргумента, обусловливающего необходимость самодержавного правления, используется среди прочих и тот, что «лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим». Эпоха просвещенного абсолютизма, таким образом, диктует и новый подход к роли законов в российском государстве. Важнейшим делом монарха является создание разумных законов, исполнение и соблюдение которых составляет основу благоденствия государства: «Надлежит быть закону такову, чтобы гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов» (Наказ, ст. 35).
Позже, в Своде законов Российской империи (1830 г.) в ст. 47 будет записано, что «Империя Российская управляется на твердом основании положительных законов, учреждений и уставов от Самодержавной Власти, исходящих». С точки зрения Свода, сохранившего свое значение вплоть до начала XX века, законность была основным условием российской государственности. Свод определяет и то, что «император есть монарх самодержавный и неограниченный». Именно ему принадлежит вся полнота законодательной и исполнительной власти. Монарху принадлежит право издавать законы, его голос является решающим при рассмотрении и принятии законопроектов. В области исполнительной власть императора так же была неограниченной.
Таким образом, идея божественного происхождения самодержавия, неограниченность и неприкосновенность царской власти, ее законность составляли основу взглядов на власть всех российских монархов. Николай II не был исключением, рассматривая себя прежде всего как продолжателя традиций своих венценосных предков.
Важной опорой несокрушимой веры государя в самодержавный строй было стремление следовать политике своего отца. «Я держусь всего, что было при нем»1, - такая мысль присутствует во многих письмах императора и к матери2, и к великим князьям . При разработке Учреждения Государственной Думы император затребовал из 52 госархива бумаги гр. Лорис-Меликова М.Т.1. Изучая их до 23 ноября 1906 года, Николай II прочел и заветные слова своего венценосного родителя, написанные на пакете с документами, переданными в архив: «Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан, и весь этот фантастический проект был отвергнут в Совете министров весьма незначительным меньшинством» .
Взаимоотношения представительных и исполнительных органов власти
Вплоть до начала XX века, на протяжении целого столетия, система исполнительной власти, главой которой являлся император, не претерпевала существенных изменений. С 1802 года, после преобразования устаревшей системы государственных коллегий и утверждения «Манифеста об учреждении министерств», а позже и «Общего учреждения министерств», ее организация оставалась практически неизменной. «Общий наказ министерствам» констатировал, в частности, что «все министры в действиях их подчинены непосредственно верховной власти» и существо власти, вверяемой министрам, принадлежит единственно к порядку исполнительному; никакой закон, никакое новое учреждение или отмена прежнего, не могут быть установляемы властью министра» . Практика же реализации этих параграфов законов вносила нередко существенные коррективы. Это проявлялось, во-первых, в том, что утверждение предложений министра императором возводило их в ранг закона придавая деятельности этих должностных лиц законодательные СЬункциИ Во-ВТорых наличие письменного решения монарха освобождало министра от ответственности за птзедло кенный проект В третьих возможность каждого министра решать все вопросы своего ведомства непосредственно с государем исключало заинтересованность этих сановников в проведении правительством в целом единой политики Эти (Ьакторы определяли и положение Кабинета министров. С одной стороны, как органа, который был должен объединить деятельность высших сановных лиц государства, призванных властью для осуществления исполнительных функций, а с другой - не имеющего точно определенных законом функций.
Преодоление разобщенности в работе Кабинета министров, та ким образом, стало одной из тех задач, которую предполагала ре шить верховная власть в период подготовки созыва Государственной Думы. Еще накануне подписания Манифеста 17 октября Николай II указывал, что «министры недостаточно объединены в их текущей работе» , что оказалось «совершенно недопустимым в новых услови ях. В связи с этим было поручено гр. Сольскому Д.М. «в спешном порядке» выработать проект правил о таком объединении и предста вить его на утверждение. Начались заседания Особого совещания по выработке проекта объединения деятельности отдельных мини стерств. Подготовленные и утвержденные эти документы появились практически одновременно с Манифестом 17 октября. Так, Высо чайшее Повеление от 18 октября 1905 года декларировало необхо димость «объединения деятельности министерств», а Именной Указ от 19 октября 1905 года определил «требования... к укреплению единства в деятельности Министерств и Главных управлений... в во просах законодательства... и высшего государственного управле ния» . Последующими актами с этой же целью была проведена реор ганизация некоторых министерств . Так была создана правовая база для проведения преобразования исполнительной власти, суть кото рой сводилась к созданию совокупной коллегии ответственного пра вительства Совета А/ГИнИСТРОВ под председательством первого министра, назначаемого государем или «особого, призываемого к тому монаршим доверием, лица»1.
19 октября председателем Совета Министров был назначен Вит-те СЮ. Со свойственным ему умением лавировать в чрезвычайных условиях, Витте СЮ, пытается создать правительство, удовлетворяющее требованиям столь непростого исторического момента. Важная роль здесь, среди прочих мер, по стабилизации революционной ситуации отводилась умиротворению либеральной общест-венности.
Спектр рассматриваемых Витте СЮ. предложений был весьма широк, от «не приглашать в кабинет «общественных деятелей, а составить правительство из бюрократов, но «приличных» людей (Милюков П.Н.) , до прямо противоположных - образование политического кабинета из общественных деятелей» (Петрункевич И.И.) .
По вопросам формирования правительства проводились совещания, в ходе одного из которых несколько общественных деятелей, приглашенных в правительство (Шипов Д.Н., Гучков А.И., кн. Трубецкой С.Н.), отказались войти в него, аргументируя это невозможностью сотрудничества «с некоторыми другими министрами...4, в частности, с Дурново П.Н., дискредитировавшим себя в глазах либеральной общественности своими действиями по подавлению революции. Общую картину дополняли и внутренние разногласия, большей частью личного характера. Некоторые члены правительства были отстранены, так как не смогли найти общий язык с премьером .
Отношение к правительству в стране в это время меняется стремительно. Так, если до Манифеста 17 октября оно по преимуществу имело вид глухого недовольства его деятельностью, то теперь с помощью средств массовой информации и, прежде всего, печати, использующей в самых широких формах полученную свободу, эти настроения вылились в ожесточенную, широко пропагандируемую критику не только всех правительственных действий, но и самих членов кабинета. Эта критика далеко не всегда была конструктивной. Множество карикатурных журналов публиковало, например, просто непристойные изображения министров, окончательно подрывая в обществе их репутацию, обрекая на провал их деятельность.
Правительство было сформировано, и Витте СЮ. представил во всеподданнейшем докладе программу его работы. Предполагая создать кабинет наподобие западноевропейского, премьер включает в этот документ соответствующие меры, где заявляется и о политике по отношению к будущей Думе. Главным здесь называется забота правительства о поддержании «ее престижа, доверия к ее работам и обеспечение подобающего сему учреждению значения»1. Декларируется, что «правительство не должно явиться элементом противодей-ствия» ее решениям.
В течение того полугода, когда Витте СЮ. пребывал на посту главы правительства, подготовка к созыву народного представительства шла параллельно с планомерной работой по подавлению революционных брожений (применение военно-полевых судов, смертной казни, репрессий и т.п.).
Механизмы законотворчества: правительственные и думские законопроекты
Закон предусматривал возможности взаимодействия Государственной Думы и правительства в законодательной сфере. Рассмотрим ход практической реализации этих положений закона в процессе думской работы. Законопроекты в Государственную Думу вносились министрами главноуправляющими через которых от имени монарха могли представляться и императорские законопроекты. ІУІинистрьі и v)уковоттители веттомств могли принимать учасTHe в работе оотттего собрания Министры и руководители ведомств могли принимать участие в работе общего собрания и комиссий. Государственная Дума могла обращаться к министрам и руководителям ведомств за разъяснениями.
Практика думской деятельности продемонстрировала самые различные примеры интерпретации этих статей Закона. Подчеркнем, прежде всего, что применение этих положений определялось курсом, проводимым правительством на разных этапах в отношении Думы. Так, в перводумский период правительство Горемыкина И.Л,, проводившего, по справедливой оценке министра иностранных дел Извольского А.П., политику бойкота, выражающуюся в курсе «не сотрудничать с Думой и не вступать с ней в борьбу»1, дало первый образец трактовки изданных положений закона. Известно, что в преддверии первого созыва Думы 24 января 1906 года, возглавлявший в тот период Совет Министров Витте СЮ. поручил каждому члену правительства подготовить общий план предстоящих по их ведомствам работ.
С начала марта по апрель 1906 года на заседаниях Совета Министров были рассмотрены предложения министерств финансов, юстиции, внутренних дел, путей сообщения, военного, торговли и промышленности, народного просвещения и главного управления землеустройства и земледелия. На основании этих материалов была составлена сводная программа из шести разделов2. Рассмотренная Советом Министров 23 апреля 1906 года она была одобрена императором. После отставки правительства Витте СЮ. Совет министров, переработав программу, взял за основу ее первый вариант3.
Первоначально внесенные правительством в Думу проекты о строительстве прачечной и оранжереи в Юрьевском университете были вполне в духе отношения правительства Горемыкина И.Л. к представительству. Только, спустя более чем месяца после начала думских работ, 1 и 6 июня в представительство в соответствии с разработанной ранее программой правительство внесло 5 законопроектов, в том числе 3 - министром юстиции и 2 - министром внутренних дел по вопросам преобразования местного суда, изменения производства дел о взыскании вознаграждения за вред и убытки, причиненные распоряжениями должностных лиц, о преступных деяниях по службе, о земельных обществах, владеющих надельными землями, об актах на надельные земли .
Всего за период первого созыва правительством в Думу было представлено 16 законопроектов, из которых 9 проектов были внесены, но не рассматривались, а 6 - без обсуждения передали в комиссии, которые так и не начали работать с этими проектами.
Особая судьба ожидала законопроект об ассигновании средств голодающему населению. Правительство представило этот проект, предусматривающий выделение кредита в пятьсот миллионов рублей. Этот проект прошел все стадии обсуждения, в которых сумма, запрашиваемая правительством, была сокращена до пятнадцати миллионов рублей, предоставляемых на один месяц. Впоследствии одобренный Госсоветом, этот документ, утвержденный императором, стал законом, доказав возможность организации законодательной работы обеих палат при наличии к тому обоюдного стремления. В процессе законодательной работы министры и главноуправляющие, правда, не очень часто, но все же появлялись в Думе. Чаще других на это шел Столыпин П.А. и члены подведомственного ему министерства. Сам министр внутренних дел дважды присутствовал на думских заседаниях, а его заместители (Макаров А.А. и Гурко В.И.) - трижды. Посетили Думу министр юстиции Щеглови-тов И.Г. - 3 раза, главноуправляющий замлеустройством и земледелием Стишинский А.С. - 2 раза, министр финансов Коковцов В.Н. -1 раз. С разъяснениями по законопроектам выступали министр юстиции (3 раза), министры военный и морской, главный военно-морской прокурор и товарищ министра внутренних дел1.
Отражало отношение к представительству и формирование Канцелярии Государственной Думы. Правительство командировало из Государственной канцелярии в эту структуру наименее опытных работников «не старших, а младших чинов», причем тех из них, которые были «не угодные своему начальству» , что отмечал еще Глинка Я.В., искусный в бюрократических делах чиновник Государственной канцелярии, впоследствии одиннадцать лет работающий в Канцелярии Государственной Думы. Следствием этого стало «отсутствие ... единства в организации Канцелярии, а также ... сказалось полной дезорганизацией, как самого делопроизводства, так и личного состава. При полном беспорядке вступивших и исходивших бумаг не велись самые необходимые книги, не составлялись журналы заседаний комиссий и не формировались дела... Среди членов Государственной Думы часто слышались нарекания на неспособность Канцелярии сделать хотя бы самую простую справку из законов»1, -свидетельствовал этот чиновник. Такая ситуация сохранялась на протяжении всего периода существования Думы первого созыва.
При общем «антиправительственном настроении» Думы разъяснения министров по законодательным предложениям практически не воспринимались. Участие министров и главноуправляющих в работе комиссии, к которому правительство со своей стороны не проявляло особого интереса, стало достаточно редким явлением, причем при обсуждении наиболее злободневных вопросов, к числу которых в первую очередь относился аграрный, члены правительства демонстративно не приглашались.
В Думу второго созыва было внесено 287 правительственных законопроектов. В том числе 99 - министром народного просвещения, 48 - министром внутренних дел, 32 - главноуправляющим землеустройством и земледелием, 32 - министром юстиции, 31 - министром финансов, 16 - министром торговли и промышленности, 11 -министром путей сообщения, 11 - военным министром, 3 - заменяющим в высших государственных установлениях наместника на Кавказе, 3 - министром императорского двора и уделов, 3 - министром иностранных дел, 3 - обер-прокурором Синода; 1 - Председателем Совета Министров; 1 - главноуправляющим собственной Е.И.В. канцелярией по учреждениям имп. Марии Федоровны; 1 - председателем Алексеевского главного комитета по призрению детей лиц, погибших в войну с Японией2.
Из названных законопроектов Дума одобрила 21. Отклонено было 6 законопроектов, большая часть которых предусматривала усиление ответственности за антиправительственную деятельность. К их числу относились проекты «О порядке исполнения воинской повинности лицами, привлеченными к дознаниям по государственным преступлениям», «Об усилении ответственности за распространение среди войск противоправительственных учений и суждений и о пе-редаче в ведомство военных и военно-морских судов дел по означенным преступлениям» «Об установлении уголовной ответственности за восхваление преступных деяний в речи или печати» «О меpах предупреждения побегов арестантов вне тюремных зданий» , Остались нерассмотренными аграрные пізоектьі в том числе и Указ 9 ноября 1906 года.
239 проектов (то есть 83,3% от всех представленных правительством) были переданы в комиссии и получили движение в Думе. К моменту роспуска второго представительства работа в комиссиях над ними продолжалась. Наиболее показательна судьба двух проектов, прошедших обсуждения в комиссиях и рассматриваемых на последних заседаниях Думы 28, 29 мая и 2 июля 1907 г. Как отмечали участники разработки этих проектов, например, Каминка А.И. , сотрудничество представителей министерств и думцев дало показательные и положительные результаты. Практически все разногласия, которые первоначально обнаружились в ходе совместных усилий сторон, были преодолены. Эта работа проводилась как в рамках комиссии, так и на пленарных заседаниях.
Обстоятельные разъяснения, например, министра финансов по проекту о размере налога с городских недвижимых имуществ на 1907 год были встречены Думой с пониманием и способствовали прохождению проекта в двух чтениях. Так, в думской практике появился прецедент усиленного сотрудничества представительства и правительства.
Социальный портрет думских партийных фракций
Динамика распределения депутатов Государственной Думы по партийной принадлежности красноречиво свидетельствует не только о различных гранях процесса складывания партийной системы в России, но и характеризует изменения, происходящие внутри основных классов и слоев российского общества, а также и самих партий.
К 1905-1906 годам в стране насчитывалось от 100 до 150 политических партий, основная часть которых возникла весной-летом 1906 года. Время формирования первого российского представительства, в первую очередь подготовка и выборы в Булыгинскую и особенно в первую Государственную Думу, дали мощный стимул для консолидации всех сил, выработки ими программ и концепции развития. Процесс шел сложно. Перед первыми выборами по официальным данным свои политические платформы опубликовали «Русское собрание», «Отечественный союз», «Русский народнический всесословный союз», монархисты-конституционалисты, партии правого порядка, «Союз 17 октября», «Всероссийский торгово-промышленный союз». Народно-хозяйственная партия, Прогрессивно-экономическая партия, умеренные прогрессисты, Демократический союз конституционалистов, кадеты, свободомыслящие, радикалы, социалисты-революционеры и социал-демократы1. Это позволило каждой из этих партий попытаться более конкретно определить перспективные задачи и цели своей деятельности. Тем не менее, путаница в партийных установках и требованиях явственно проявлялась в ходе (прежде всего первых) предвыборных кампаний. Особенно ярко это выражалось в выступлениях самих кандидатов в депутаты.1 Изживались такие факты с трудом. Для большинства населения России политические программы в этих условиях далеко не всегда были хорошо понятны и различимы. Проявлением этого стало то, что в составе первой Думы первоначально около трети всех депутатов записались как беспартийные. Позже число таких думцев уменьшилось до 15%. В последующие же созывы такой высокой доли этой категории более не отмечалось. Тем не менее, практически во всех созывах имеют место многочисленные факты перехода из одной фракции в другую которые особенно в первое время определяются не столько решительным поворотом в мировоззрении депутатов в ходе работы в представительстве сколько более глубоким знакомством с партий-ными установками В период первых созывов партии к подобным перемещениям относились более терпимо. На первых порах даже некоторые фракции, например, трудовая, были вынуждены мириться с «двойным членством», то есть участием депутата одновременно в различных фракциях. Бурный рост числа партий и их рядов стимулировался революционными событиями начала века. Программные установки, все более четко формирующиеся в процессе становления партий, объединяло, прежде всего, наличие «негативного консенсуса». Сложнее было с задачами созидательной направленности. Это в полной мере спроецировалось на деятельность партийных фракций в Государственной Думе. В ходе первых выборов, в особенности, а по большинству позиций и в последующем тактика парламентской работы у партий либо отсутствовала, либо носила сугубо декларативный характер. Рассмотрим некоторые из них, с которыми партии шли в Думу. Социал-демократы основную свою задачу видели в том, чтобы «расширять и обострять» неизбежные конфликты между Думой и правительством, что должно было стать наглядным доказательством массам «полной непригодности Думы как средства осуществить требование пролетариата и революционной мелкой буржуазии» - получить политическую свободу парламентским путем, пока реальная власть остается в руках царского правительства.3 Из этого положения следуют и задачи социал-демократической фракции в Думе, которые должны «выдвинуть на первый план критическую агитационную и организационную» работу, сделав именно ее основным содержанием своей депутатской деятельности. Сформулированная таким образом в апреле 1906 года на IV съезде РСДРП эта точка зрения практически не изменяется в будущем. Эсеры и меньшевики рассматривали Думу как «трибуну для агитации» с целью созыва Учредительного собрания, ограничивая именно этими целями деятельность всего представительства. II съезд эсеров (20 октября 1906 г.), преодолев «бойкотиские» настроения и приняв 13 голосами при двух воздержавшихся решение об участии в выборах , подчеркивал, что партия посылает своих представителей в Думу не для участия в органической работе, а для революционной агитации». Кадеты, обсудив на III съезде партии 21-25 апреля 1906 года вопрос «О тактике партии в Государственной Думе», констатировали, что «устанавливать на партийном съезде точный план кампании в Думе мы сами признаем задачей, безусловно, невозможной и невыполнимой», в силу наличия множества случайностей, «которых ни учесть, ни предвидеть сейчас нет ни малейшей возможности». Октябристы определили задачи Думы и своего участия в ней, как «проведение ближайших на очереди политических реформ, направленных к усовершенствованию народного представительства» и разрешение «тех насущных вопросов экономических и социальных, и иных, неотложная необходимость разрешения которых выдвинуты самой жизнью». Правые партии, стремящиеся сократить до минимума функции Думы, ограничив представительство, как, например, предлагал СРН, правом непосредственного доклада царю, взяли курс на «взрыв Думы изнутри».4
Таким образом, притом, что общие установки практически всех партий, вступающих в «думскую» жизнь, отличались расплывчатостью и аморфностью парламентской стратегии и тактики, а крайне левые и правые партии следовали курсу на разрушение всевозможными способами этого представительного органа, который, правда, по разным причинам не устраивал эти силы - все это, в конечном счете, усложняло положение Думы и мешало организации ее практической работы.
Выборы в Государственную Думу дали мощный стимул формированию партийной системы страны и оказали решающее воздействие на становление партий. Складывающиеся в Думе партийные фракции и группы в своем социальном облике отразили черты, характерные для периода «детства и отрочества» российских партий и определили впоследствии все «сильные» и «слабые» стороны депутатской деятельности в российском представительстве.
Рассмотрим основные социальные характеристики думских фракций по всем созывам.
В период первого созыва думское большинство, в конечном счете определяющее работу любого представительства, по оценке лидера кадетской фракции, победившей на выборах, Милюкова П.Н. вышло «случайным и колеблющемся».1 Работу первой Думы во многом определяло состояние кадетской и трудовической фракций, а так же беспартийных депутатов. Рассмотрим социальные характеристики каждой из них. Среди кадетов в первой Думе 73,8% находилось в возрасте от 30 до 50 лет (от 30 до 40 лет - 36,6% и от 41 до 50 лет -37,2%). Депутаты молодые (до 29 лет), так же как пожилые (старше 60 лет), не составляли значительного числа (соответственно 3,0% и 3,7%). По вероисповеданию 70,6% этих депутатов были православными, 10,3% - мусульманами, 8,7% - иудеями и 7,9% - католиками. 60% всей фракции окончили академии и университеты, причем большинство (55,2%) получило университетское образование. Всего высшее образование имело 64,6% кадетов в Думе.
