Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Проблемы интеграции и национального самоопределения автохтонных народов южной сибири: историография и источники 15
1.1. Историографический обзор 15
1.2. Источниковая база исследования . 49
ГЛАВА 2. Социально-экономическое развитие национальных районов южной сибири в первой трети XX в 77
2.1. Административно-территориальное устройство и локальные варианты национально-государственного строительства. Система расселения в национальных районах, состав населения 77
2.2. Правовой статус автохтонного населения Южной Сибири. Проблемы землепользования, традиционные формы экономики 138
2.3. Формирование советской системы управления и самоуправления 199
ГЛАВА 3. Создание коллективных форм ведения хозяйства у коренных народов южной сибири и их развитие 254
3.1. Модели кооперации и коллективизация, механизмы их внедрения и апробации (конец 1920-х- 1930-е гг.) 254
3.2. Основные тенденции сельскохозяйственного производства в 1930-1980-е гг 335
ГЛАВА 4. Трансформация социально-экономических отношений в среде автохтонных народов южной сибири во второй половине 1980-х - начале 2000-х гг. проблемы национального самоопределения 424
4.1. Рост национального самосознания у коренных народов Южной Сибири. Формирование национальных общественных движений (вторая половина 1980-х- 1990-е гг.). Определение правового статуса 424
4.2. Изменение форм национально-государственного устройства. Проблемы формирования национального самоуправления 483
4.3. Реформирование экономических отношений в национальных районах Южной Сибири в 1990-е-начале 2000-х г 569
ГЛАВА 5. Социальные и демографические последствия интеграции автохтонных народов южной сибири в 1920-е-начале 2000-х гг 643
5.1. Основные тенденции социального развития районов расселения коренных народов Южной Сибири 643
5.2. Демографические последствия интеграции коренных народов Южной Сибири (1930-е - начало 2000-х гг.) 693
Заключение 719
Список источников и литературы 739
Список респондентов 787
Глоссарий 788
Список сокращений
- Источниковая база исследования
- Правовой статус автохтонного населения Южной Сибири. Проблемы землепользования, традиционные формы экономики
- Основные тенденции сельскохозяйственного производства в 1930-1980-е гг
- Демографические последствия интеграции коренных народов Южной Сибири (1930-е - начало 2000-х гг.)
Введение к работе
Актуальность исследования. Актуальность исследования интеграции автохтонных народов Южной Сибири в социально-экономическую инфраструктуру государства в период его модернизации (XX - начало XXI вв.) определяется кардинальными изменениями в социально-экономической и этно-демографической ситуации в национальных районах. Они обозначили ряд социальных проблем, которые требуют своего разрешения в рамках федеральной концепции национальной политики и при формировании программ социально-экономического развития отдельных народов на региональном уровне.
Формирование и реализация курса политики во многом определяется позицией части коренного населения (прежде всего интеллигенции) и создаваемых социальных институтов, которые представляют интересы национальных меньшинств. Это связано с нерешенностью ряда проблем в советский период, а затем резким переходом к рыночным реформам в конце 1980-х -1990-е гг., что способствовало формированию в их среде устойчивого мнения о том, что проводимый государством курс национальной политики игнорировал, а иногда и входил в противоречие с этническими интересами коренного населения. И, во-вторых, это стало своеобразным «катализатором» возникновения и развития «национальных движений».
Для современного периода характерно формирование «политических' платформ» национальных объединений по ряду ключевых вопросов: сохранение «этнической территории», правовое закрепление приоритетного природопользования для сельских анклавов, право на административно-территориальные формы автономии, формирование «национального» самоуправления. При этом национальные лидеры в той или иной мере апеллируют как к нормам международного права, так и к «историческим прецедентам» - периодам этнической истории, когда идентичные современным проблемы имели ту или иную форму разрешения.
Поэтому возрастает интерес к более углубленному исследованию социально-экономических и этнополитических процессов, протекавших в XX -начале XXI столетий в среде автохтонных народов, в том числе и в национальных районах Южной Сибири, вне зависимости от смен форм политического режима и государственного устройства с учетом интересов не только органов государственной власти, но и собственно населения.
Объектом исследования являются автохтонные тюркские народы Южной Сибири - алтайцы, хакасы, шорцы, телеуты. Выбор этносов определен их совместным длительным проживанием в рамках единой историко-культурной области, что в значительной мере определило общую направленность как этнической истории, так и развития культуры. В 1930-е - начале 1990-х гг. объектом национальной политики Ойротской, позднее Горно-Алтайской, автономной области являлось автохтонное население в целом, фиксировавшееся в документах региональных и центральных органов власти, как «алтайцы», без учета этнической специфики и самоидентификации малочисленных этносов (кумандинцев, туболаров, телеутов, теленгитов и др.).
Предметом исследования является интеграция автохтонных этносов Южной Сибири (алтайцев, хакасов, шорцев, телеутов) в модернизируемое общество XX - начала XXI столетий.
Территориальные рамки исследования включают отдельные районы Республик Алтай и Хакасия, Кемеровской области, которые совпадают с этнической территорией алтайцев, хакасов, шорцев и бачатских телеутов. При исследовании данных этнической групп и определении территориальных рамок использовалась методика выборочного исследования (по «полигонам»), разработанная в лаборатории этносоциальной и этноэкологической. геоинформатики (ЛЭЭГ) ИУУ СО РАН-КемГУ и уже апробированная при поддержке отечественных (РФФИ, ФЦП «Университеты России», РГНФ и др.) и международных фондов (Форд, Фулбрайт, Сорос).
Хронологические рамки исследования охватывают 1920-е - начало 2000-х гг. Нижняя грань совпадает с началом социалистических преобразований (введение первых форм кооперации, формирование советской системы
управления, административно-территориальное переустройство) малочисленных этнических групп Южной Сибири; верхняя - с процессом перехода автохтонных народов к рыночным отношениям, их развитием, повлекшим кардинальные изменения во всех сферах социально-экономических отношений. В настоящее время эти процессы не завершены. Особое внимание акцентировалось на «узловых» для коренного населения региона периодах истории, когда происходили наиболее важные изменения в их социально-экономической организации (1920-1930-е гг., 1950-1960-е гг., вторая половина 1980-х - начало 2000-х гг.).
Цели и задачи исследования. Целью исследования является выявление и анализ причинно-следственных связей интеграционных процессов, инициированных государством, определение степени их эффективности и региональной специфики.
Для реализации цели исследования нами были поставлены следующие задачи:
анализ историографии и определение круга источников для достижения поставленной цели;
определение круга этнополитических, этнодемографическх/ социально-экономических проблем, стоящих перед государством в период, предшествующий социалистическим преобразованиям;
анализ интеграционных процессов в ходе государственного строительства, введения кооперативных форм организации сельскохозяйственного производства и оценка этнодемографических и социально-экономических последствий апробированных государством моделей;
исследование современных социально-экономических и этнополитических процессов в среде автохтонных народов Южной Сибири, и определение круга проблем, возникавших по мере углубления интеграции их хозяйственной деятельности в рыночную экономику.
Методология и методы исследования. Наш подход к исследованию определялся стремлением дать объективный анализ ситуации, сложившейся
в национальных районах Южной Сибири с учетом общей направленности и динамики этнополитических процессов в течение XX - начала XXI столетий.
Методологической основой исследования явились принципы системного подхода. Интеграция автохтонного населения Южной Сибири в XX - начале XXI столетий рассматривалась в общем контексте трансформации (в отдельных случаях распада) традиционных систем расселения, этнической структуры, социальной организации под воздействием социально-экономических процессов, инициированных государством. Проявление тенденций к национальному самоопределению в различных сферах социально-экономических отношений (стремление обособиться, предложить «свою» линию развития, опирающиеся на этнические интересы) мы предлагаем рассматривать как реакцию на ход социально-экономических и политических преобразований.
На первом этапе был проведен синтез уже имеющихся в историографии сведений и разработок по системе расселения, социальной организации, управления и политического статуса населения, традиционным формам хозяйственной активности. При исследовании социальных институтов применялся структурно-функциональный метод, позволяющий дать их характеристику посредством выявления их внутренней организации и функций.
На втором этапе по нескольким хронологическим срезам (1920-1940-е гг., 1950-х - начало 1980-х гг., вторая половина 1980-х - начало 2000-х гг.) была выявлена общая направленность и формы национальной политики и государственного строительства на основе применения выборочного метода. Региональная специфика процессов на каждом этапе выявлялась на основе применения компаративного анализа. Максимально полно использовались два подхода- сравнительно-генетический и сравнительно-типологический при анализе механизма формирования и развития социально-экономических институтов.
При выяснении причин реорганизации и ликвидации отдельных институтов (колхозов, совхозов) был проведен анализ соответствия между исторически сложившимися и экологически обусловленными формами хозяйст-
венной деятельности, системой расселения и культуры производства коренного населения региона и предлагаемой государством экономической модели. Отдельно рассматривались экологические ограничители (природно-географические) традиционных форм хозяйства, а также демографическая ситуация (количественный и национальный состав населения, его система расселения, характер производственных отношений), существенно сужавшие возможности интенсивного развития экономики.
На третьем этапе нами был проведен анализ эффективности политики государства по интеграции автохтонного населения и проявления сепаратистских тенденций на отдельных этапах исторического развития.
В диссертационном исследовании были применены: проблемно-хронологический подход, методы полевых исследований (опрос респондентов, проведение анкетирования), методы первичной статистической обработки массовых данных, метод описательной статистики, техника отражения экономических и демографических показателей в форме таблиц, графиков.
В процессе решения поставленных во Введении задач методики использовались в комплексе, оценка репрезентативности полученных выводов по выявленным современным процессам проводилась на основе их сопоставления с позицией экспертов из числа представителей государственной власти и лидеров национально-общественных движений.
Положения, выносимые на защиту:
-
в течение XX - начале XXI столетий на территории Южной Сибири' прослеживается государственный курс на форсирование темпов интеграции автохтонного населения в структуру модернизируемого общества;
-
интеграционная политика государства имела комплексный характер и включала мероприятия по административно-территориальному устройству «национальных окраин», изменению правового статуса коренного населения, системы управления и самоуправления, созданию альтернативных традиционным форм экономики и социальной инфраструктуры;
-
модернизация экономики в национальных районах Южной Сибири определялась апробацией различных моделей организации сельскохозяйствен-
ного производства (колхозы, совхозы, ТОО, ООО, КФХ). Этот курс проводился без учета традиционных форм хозяйствования коренных народов, индивидуального характера производственных отношений, экологического фактора для ряда регионов; региональной и этнической специфики, сложившейся в советский период (промышленная инфраструктура, наличие обширных земельных площадей, принадлежащих госфонду и гослесфонду и др.);
-
высокие темпы изменения социально-экономической структуры в советский период при нерешенности ряда социальных проблем способствовали росту этнического самосознания, формированию устремлений к национальному самоопределению в среде национальной интеллигенции и части автохтонного населения Южной Сибири;
-
проявление стремления к национальному самоопределению характерно для всех исследуемых районов Южной Сибири. Формы его проявления имеют региональные отличия, определяемые как уровнем интегрированное коренных народов, так и готовностью региональных органов власти учитывать этнические интересы при решении политических и социально-экономических проблем.
Новизна исследования определяется:
проведением компаративного анализа политики российского государства в ряде национальных районов Южной Сибири в течение советского и постсоветского периода, на основе которого выявлена региональная специфика процессов интеграции населяющих эти районы этносов;
выявлением на основе корпуса источников, впервые введенного в исторический оборот, механизмов социально-экономических преобразований и формирования наиболее острых этнодемографических и социальных проблем, стоящих в настоящее время перед государством и обществом;
определением причин и форм проявления стремления к национальному самоопределению на отдельных этапах исторического развития коренного населения региона.
Практическая значимость основных результатов исследования состоит в их использовании автором в этнологических экспертизах, проводимых в
2003-2007 гг., проведении экспертных оценок программ национального развития коренных малочисленных народов Кемеровской области; составлении аналитических материалов по запросам органов региональной власти и национальных общественных объединений. Основные теоретические положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке обобщающих работ и лекционных курсов, посвященных проблемам национальной политики, истории Сибири, этнической истории автохтонного населения Южной Сибири.
Источниковая база исследования
Тесно связанными с кооперацией и коллективизацией, являются проблемы переселения, землеустройства и перевода на оседлость коренных этносов Южной Сибири. Хорошо изученными являются процессы переселения и землеустройства в Хакасии, Горном Алтае и Горной Шории в дореволюционный период39 и землепользования в 1920-1930-е гг. Причины, вызвавшие переселение на территорию Сибири и Дальнего Востока, вначале стихийное, а затем взятое государством под контроль, в историографии рассмотрены в работах В. И. Рубинского, монографическом исследовании Н. И. Шатунова40. Однако сюжеты, связанные с переселением и регуляцией землепользования в этот же период в национальных районах Южной Сибири, изучены не в достаточной степени. Например, они полностью не исследованы для мест компактного проживания бачатских телеутов (Кузнецкий округ). Данная проблематика для других регионов (Хакасии, Горного Алтая, Горной Шории) частично рассматривалась в работах М. Д. Северьянова, А. П. Шекшеева (Хакасия), Н. В. Екеева (Горный Алтай), В. И. Рубинского, М. В. Белозёровой (Горная Шория)41. Так, в хакасской историографии рассмотрены вопросы земельной регистрации, как основной формы землеустройства в начале 1920-х гг., землеустроительных работ в социалистическом секторе, поставлен вопрос о проблеме регулирования землепользования между русскими и хакасскими селами. В то же время в недостаточной степени проанализированы проблемы межселенного и внутриулусного землеустройства, собственно процесс землеустроительных работ.
В упоминавшейся выше монографии Н. В. Екеева рассмотрены вопросы существования земельных обществ и общинного землепользования у алтайцев в 1920-х гг., изменение форм крестьянского землепользования, дана характеристика основных проблем межселенного землеустройства, демографические изменения. Однако такие вопросы, как переселение на территорию Горного Алтая населения из других регионов страны, деятельность Томской колонизационно-переселенческой партии по подготовке колонизационного фонда и заселению переселенцев, регуляция земельных отношений между алтайцами и переселенцами, складывание системы взаимоотношений коренного населения (алтайцев и старожилов) с пришлым, вовлечение в сельскохозяйственный оборот новых земельных угодий и другие, не являлись предметом исследования.
По сравнению с Хакасией и Горным Алтаем, сюжеты, связанные с переселением и землеустройством на территории Горной Шории изучены в достаточной степени хорошо. Одним из первых исследователей, занимавшихся данной проблематикой, был В. И. Рубинский. Проблемы переселения в Кузнецкий округ он изучал в связи с перспективами индустриализации и промышленного развития региона, в том числе и Горной Шории. В дальнейшем вопросы реализации переселенческой политики, регуляции землепользования и межэтнических отношений в 1920-1930-е гг., деятельности Томской колонизационно-переселенческой партии в Горно-Шорском национальном районе были рассмотрены в монографическом исследовании и ряде статей автора данного исследования. Тем не менее, отдельные проблемы, например, связанные с деятельностью Госземтреста в 1929-1931 гг., с решением задач перераспределения земель с учетом интересов промышленного и сельскохозяйственного развития, ранее не были освещены в историографии.
Достаточно широк круг работ, посвященных анализу процессов перевода народов, находящихся на стадии феодально-родовых отношений и ведущих экстенсивные формы хозяйства (охота, собирательство, кочевое и полукочевое скотоводство), на оседлость42. Этот курс являлся одним из основных направлений советской нацио нальной политики. Методом данного «скачка» от «первобытнообщинных» или «патриархально-феодальных» отношений к социализму, минуя капитализм, выступал план кооперации и колхозного строительства, ликвидации эксплуататорских классов, переход к государственным формам торговли в национальных районах.
Для историографии XX в. характерно, что перевод автохтонных этносов к социалистическим производственным отношениям и соответственно на оседлость не подвергался никакому сомнению. И только в исследованиях 1990-х гг. этот курс стал оцениваться как опирающийся не столько на анализ протекавших этносоциальных процессов, в том числе и на территории Южной Сибири, сколько определялся идеологическими установками. Для ряда регионов был очерчен круг проблем, связанных с процессом перевода на оседлость, - низкий уровень жизни, маргинализация населения и другие проблемы43. В наибольшей степени данная проблематика разработана для таких регионов, как Горная Шория44 и Горный Алтай. При рассмотрении этого процесса в Горном Алтае вновь следует отметить такого исследователя, как И.П. Эдоков, которым были обозначены причины перевода алтайского населения на оседлость: их исследователь связывает с началом массовой коллективизации; описаны трудности и сам процесс45. Однако исследователь не уделил внимания таким вопросам, как критерии выделения районов и хозяйств, подлежащих переводу на оседлость, и сам порядок этого перевода. Требуют уточнения вопросы, связанные с анализом роли партийных и советских органов, сроки, предусмотренные руководством Ойротской АО, итоги их реализации.
В Хакасии данная проблема практически не освещалась в историографии. К тому же, отсутствие источниковой базы в единичных исследованиях хакасских историков повлекло ряд необоснованных выводов, в частности о том, что в Хакасии данной проблемы не существовало в период коллективизации46.
Таким образом, можно сделать вывод, что, несмотря на серьезные успехи в историографии по изучению процессов интеграции коренных народов юга Сибири в со циалистическую экономику, остался достаточно широкий круг вопросов по истории кооперации, коллективизации, переселения, землеустройства и перевода на оседлость автохтонных этносов Южной Сибири, требующий более глубокого освещения или уточнения.
Другой в достаточной степени исследованной в историографии является проблематика, связанная с административно-территориальным устройством национальных регионов. В 1920-1930-е гг. основное внимание исследователей было обращено на разработку принципов административно-территориального устройства СССР (экономических, этнических), их реализацию при районировании, проблеме выделения автономных республик, областей и округов, процессы районирования отдельных регионов страны. Исследование процессов районирования Сибири также не осталось без внимания исследователей. В этой связи, например, можно отметить работу Г. Жерновкова «Районирование Сибири»47. В ней рассматривается история районирования Сибири в 1920-е гг., анализируются методы районирования. Особое внимание уделяется деятельности комиссии по районированию под руководством проф. Ога-новского в 1920 г. и итогам этой работы. Отмечается, что в основу районирования в начале 1920-х гг. был положен сельскохозяйственный принцип, который дополнялся и корректировался физико-географическими признаками: орографией и гидрографией региона, климатом, почвенным покровом, фауной и флорой.
Значительное внимание в разработках этого периода уделялось проблемам районирования и административно-территориального устройства территорий, на которых компактно проживали национальные меньшинства Севера, Сибири и Дальнего Востока. Данную проблематику разрабатывал В.Д. Виленский-Сибиряков, считавший необходимым условием при районировании этих областей соблюдение экономического и этнического принципов. По его мнению, эти принципы позволили бы сочетать основы советского административно-территориального устройства с «бытом малых народностей» и способствовать «хозяйственно-экономическому подъему» этих регионов4
Правовой статус автохтонного населения Южной Сибири. Проблемы землепользования, традиционные формы экономики
Интересны протоколы собраний бедноты и батраков, затем колхозников первых лет советской власти и начала коллективизации. Данные документы содержат сведения о первых попытках кооперации, отношении сельского населения к советской власти и мероприятиям, которые ею проводились, о начале коллективизации в районе, ликвидации кулачества. При работе с подобными документами встречаются трудности следующего характера: протоколы писались на плохой бумаге, иногда оберточной, чернилами или карандашом. Поэтому по прошествии времени их чтение затруднено. Люди, писавшие протоколы, зачастую были плохо образованы, имели неразборчивый почерк.
Достаточно информационно емкие виды источников - плановая, учетная, отчетная документация. К плановой относятся планы развития сельского хозяйства в целом, его отдельных отраслей, посевов культур, их урожайности, увеличения посевных площадей, развития животноводства, сдачи продуктов государству. Районные планы принимались в соответствии с государственными заданиями по каждой из отраслей сельского хозяйства. Планы были пятилетние и ежегодные. Это планы по увеличению посевной площади, по увеличению количества посевных культур, планы развития животноводства, планы хлебозаготовок и сдачи продукции сельского хозяйства государству, планы сенокошения и др. Кроме этих документов нами был использован «Трехлетний план развития общественного колхозного и совхозного продуктивного животноводства» (1949-1951 гг.), принятый Советом Министров СССР и ЦК ВКП(б) в 1949 г.181 Принятие этого плана предполагало не только увеличение поголовья продуктивного скота на колхозных и совхозных фермах, но и улучшение племенного дела в животноводстве, а также укрепление кормовой базы, улучшение механизации заготовки кормов, улучшение условий содержания скота. На его основании вырабатывались региональные документы.
В учетной документации фиксировались данные о поэтапном выполнении планов. Это различные сводки, справки, акты. Например, Сводки о выполнении плана хлебозаготовок. Такие сводки составлялись по сельсоветам и колхозам, с начала хлебоуборочной компании и начала сдачи зерна государству. В них фиксировался перво 180 ГАКО. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 94-97, История колхозного права...- Т. 2. начальный план, фактическое выполнение на определенное число, например, на 1 октября или 1 ноября, процент выполнения, остаток, а также количество зерна, которое могло сдать то или иное хозяйство или сельсовет. Также нами использовались сводки, справки, акты о ходе уборки урожая, о ходе выполнения планов развития общественного животноводства и т. д. Эта документация составлялась по каждому колхозу и сельсовету.
Отчетная документация также информативно емкий источнике Это отчеты о выполнении принятых планов. Отчеты имели различный характер - квартальное, годовые, пятилетние. Для 1920-1930-х гг. были характерны Информационные отчеты. В них фиксировались данные о количестве колхозов, их хозяйственной деятельности, социальном составе деревни, состоянии дорог, электрификации, образовании, здравоохранении и т. п. Контрольные отчеты, как правило, составлялись за короткий промежуток времени - например, квартал, и содержали примерно те же сведения, или в них освещалась часть вопросов. Нами использовались отчеты в различных сферах деятельности: отчеты о ходе коллективизации, о выполнении производственных планов, о ходе коренизации управленческого аппарата, о деятельности образовательных и лечебных учреждений и др.
Интерес представляют отчеты о мониторинге выполнения Программы Развития ООН Глобального Экологического Фонда (ПРООН/ГЭФ) «Сохранение биоразно-образия Алтае-Саянского горного экорегиона» , которые являются источником по исследованию одного из вариантов интеграции коренных народов в рыночную экономику в начале 2000-х гг. Республика Алтай, Республика Хакасия, Кемеровская область (территория расселения «сельских» шорцев) входят в данный проект. Наряду с решением проблем, связанных с сохранением биоразнообразия, развития эффективного управления особо охраняемых природных территорий, с решением проблем браконьерства, одним из важнейших направлений проекта является развитие альтернативных источников жизнеобеспечения коренного населения. Отчетная документация отложилась в архиве ЛЭЭГ ИУУ СО РАН-КемГУ и введена в научный оборот впервые. Архив ЛЭЭГ... В достаточной степени информационно емким источником, который использовался в исследовании, является текущая переписка учреждений, организаций (например, Томского губотнаца с НКН и др.), должностных лиц (например, заместителя Наркома НКН Бройдо с Малым СНК; А. Г. Тулеева с Председателем Верховного Совета РФ Р. И. Хасбулатовым; директора Ленинградской части Института этнографии АН СССР с Управлением Госкомстата СССР и др.) общественных организаций (например, группы шорской общественности с Кемеровским обкомом КПСС и облисполкомом, с ЦК КПСС и др.) с органами власти.
Кроме вышеуказанных документов, на наш взгляд, следует остановиться и на таком типе делопроизводственных источников, как материалы социально-экономического обследования регионов, которые также являются в достаточной степени информативными материалами. К ним нами были отнесены различного рода описания регионов - экономико-географические, лесотехнические, характеристики экономико-административного положения районов, пояснительные записки о состоянии сельского хозяйства, материалы обследования состояния работы сельсоветов (комплексные и по отдельным направлениям работы) и колхозов. Эти документы отложились в фондах райкомов и райисполкомов.
Из этой группы источников мы получили сведения общего характера. Они касаются географического положения регионов, их площади, численности населения -городского и сельского, национального состава, количества населенных пунктов, сельсоветов, административных пунктов, количества хозяйств в сельской местности, среднего количества хозяйств на один населенный пункт, концентрации населенных пунктов в исследуемом районе, плотности населения, в том числе и по национальностям, состояния дорог, административно-территориальных изменений, произошедших в тот или иной период.
Основные тенденции сельскохозяйственного производства в 1930-1980-е гг
Таким образом, рассматривая демографическую ситуацию в Горном Алтае в 1920-е гг., следует отметить ряд тенденций, которые обозначились к 1926 г.: 1) увеличение численности населения, хотя вплоть до 1923 г. отмечалась отрицательная динамика; 2) удельный вес алтайцев и русских был практически неизменен; 3) население в основном проживало в сельской местности; 4) при рассмотрении данного вопроса следует учитывать такие факторы как разноречивость статистических показателей, мобильность населения, в целом ухудшение системы демографического учета населения.
При исследовании проблемы национально-государственного строительства в 1920-е гг. в Горном Алтае, следует отметить устремления к национальному самоопределению коренного населения, которое проявилось в стремлении к «автономиза-ции». Ни предшествующие исследования, ни источники не свидетельствуют о том, что это было желание всего алтайского народа. Имеющиеся данные указывают на то, что данные идеи сформировались в среде национальной интеллигенции, близкой к сибирским областникам и их убеждениям об автономном развитии Сибири, еще до Октябрьской революции 1917 г.. На их основании была сформирована идея, согласно которой инородцам Алтая должна была представиться возможность самоопределяться и создать свое самоуправление в силу их особой культуры, быта, особых географических, этнографических условий. Впоследствии эта точка зрения была поддержана частью алтайского населения, а также большевиками, принимавшими активное участие в революционных событиях и позднее работавшими на территории Горного Алтая, и по национальному составу в большинстве своем не являвшимися представителями коренного населения. Используя настроения части алтайцев к национальному самоопределению, основной лозунг большевиков в сфере национальной политики -право наций на самоопределение, последующее районирование, им удалось реализовать идею автономии в форме Ойротской автономной области. Социально-экономическое положение вновь образованной автономии было в достаточной степени сложным. Поэтому ее руководство предприняло попытку, хотя и неудачную, решить проблемы за счет сопредельных территорий. Несмотря на все трудности, создание Ойротской автономии имело и положительное значение: давало определенную степень экономической свободы, возможность создания социальной инфраструктуры, формирования слоя партийных и управленческих кадров, интеллигенции из среды автохтонного населения. То есть являлось одним из первых шагов в процессе интеграции алтайцев в систему советского социалистического общества.
Проблема национального самоопределения хакасского народа в советской историографии однозначно рассматривалась как «...возможность для национального возрождения... в условиях Советской власти...», которую хакасы обрели после Октябрьской революции 1917 г. и окончания гражданской войны . По мнению К. Г. Чапты-кова, одним из решающих факторов в этом отношении стали мероприятия РКП(б) и советского правительства по проведению в жизнь советской национальной политики - это создание Наркомаца РСФСР и его отделов на местах, решений X съезда РКП(б) по национальному вопросу97. Но в историографии есть и другая точка зрения. Согласно последней, хакасы имели «...естественное стремление к национальному самоопределению...»98, которое было осуществлено сразу же после Октябрьской революции 1917 г., а окончание гражданской войны придало этому стремлению «дальнейший стимул». Рассмотрим проблему административно-территориального устройства данной территории подробно.
До революции 1917 г. Хакасия в административном отношении входила в состав Минусинского и Ачинского уездов Енисейской губернии и в состав Томской губернии. Хакасы компактно проживали в следующих волостях - Усть-Абаканской, Ас-кизской, Усть-Есинской, Синявинской, Усть-Фыркальской, Кизильской и Сейской, частично - в волостях Минусинского, Ачинского и Кузнецкого уездов."
В течение 1917 г. вопрос самоопределения хакасского народа ставился на ряде инородческих съездов, например, на проходившем в июле 1917 г. и получившем название Чарковского съезда100. Аргументами были следующие: коренное население -хакасские, алтайские, кузнецкие и тувинские инородцы «...по своему образу жизни, антропологии...» составляли одну народность. Они высказали желание «...создать в Сибири Национальную губернию из четырех самостоятельных инородческих Земств в составе России...»101, т.е. на съезде не озвучивалась позиция об отделении от России. Тем не менее, вышеуказанное желание инородцев, например, хакасский исследователь С. М. Тотышев выводит из идеи сибирских областников, которая выразилась впоследствии в «...идее образования на территории Саяно-Алтая республики южных тюрков...» . Вплоть до настоящего времени некоторые исследователи придерживаются мнения об имевшейся возможности «воссоздания единого народа» и соответственно выделения самостоятельной административно-территориальной единицы в 1920-е гг. на основе Ойротской АО, Хакасского уезда, Горно-Шорского национального района, Танну-Тувинской аратской республики. Препятствием в этом послужило отсутствие прочных экономических связей, общего литературного языка, транспортных коммуникации, слабость и малочисленность национальной интеллигенции . Именно в результате всех этих факторов, а на наш взгляд немаловажных, объединение тюрков Южной Сибири не стало реальностью.
В дальнейшем вопрос о национальном самоопределении хакасов был поставлен после Октябрьской революции. В марте 1918 г. состоялся Аскизский инородческий съезд (в волостном селе Аскиз), на котором было объявлено о создании самоуправле 99 Очерки истории Хакасии советского периода... - С. 73-74; Асочаков В. А. К 50-летию образования Хакасско ния в форме Хакасской Степной Думы. Компетенцию этого органа предполагалось распространить на административное управление, суд, народное хозяйство, культурно-просветительскую работу. С. М. Тотышев считает, что это был первый «хакасский парламент»104. Структура данного органа власти была следующей: председатель, его заместитель, 4 члена и 4 кандидата в члены. Первым председателем был избран С.Д. Майнагашев, юрист по образованию, социал-демократ по партийной принадлежности. На съезде же были рассмотрены вопросы о земле, «Особое положение о суде хакасов», «Об устройстве общественно-экономической жизни хакасов». В сущности, это было объявление автономии хакасского народа на территории, охватывавшей Сейскую, Усть-Есинскую, Аскизскую, Усть-Абаканскую, Усть-Фыркальскую и Кызыльскую волости. По мнению В.А. Асочакова, первым законодательным актом, утверждавшим самоопределение хакасского народа, стало «Положение о Хакасском степном самоуправлении»105, согласно которому в Хакасии устанавливались органы власти и их компетенция. Однако «Положение» не было претворено в жизнь, т.к. в июне 1918 г. в Минусинском уезде «победила контрреволюция» и была установлена власть Временного Сибирского правительства. В результате начавшихся военных действий между Минусинской Красной гвардией и казаками планы оказались не реализованы106.
Демографические последствия интеграции коренных народов Южной Сибири (1930-е - начало 2000-х гг.)
В ходе интеграции в 1920-е - 1930-е гг. происходят изменения в системе расселения и концентрации коренного населения. Это выразилось в увеличении количества поселков, была заложена тенденция сосредоточения коренных жителей в отдельных территориях, которые уже к 1950-1960 гг. стали местами их компактного проживания. Так, для шорцев районом компактного проживания стал Таштагольский район Кемеровской области. Частично небольшими группами они проживали в Междуречен-ском, Новокузнецком и др. районах. Для бачатских телеутов - несколько сел Белов-ского района и г. Новокузнецка Кемеровской области. Для хакасов - Аскизский и Таштыпский районы Хакасской АО. То есть определилась тенденция сужения собственно «этнической территории».
Изменение системы демографического учета особенно усложняло ситуацию с учетом населения в национальных районах. Как правило, представители национальных меньшинств были неграмотны, практически не знали русского языка. В то время как директивы и формуляры по переписи населения поступали на русском языке. На ухудшении постановки статистического дела в этот период оказывали влияние и такие факторы, как назначение на должность секретарей сельских советов русских, не знающих национального языка, отсутствие квалифицированных кадров и специалистов-статистиков, мобильность населения. В связи с этим в источниках и историографии отражены разные показатели как общей численности населения, так и отдельных этносов. Это подтверждается данными и по Горной Шории, и по Горному Алтаю, и по Хакасии. В связи с этим для прояснения демографической ситуации по каждому из регионов необходимо было использовать данные различных источников (данные Всесоюзной переписи населения 1926 г., «Поселенных похозяйственных списков» и т.д.);
Подводя итоги рассмотрения проблемы административно-территориального устройства Южной Сибири в 1920-е - 1930-е гг., следует отметить, что основным принципом районирования в этом регионе, как и всей территории страны, был экономический, который должен был способствовать развитию производительных сил и страны в целом, и отдельных ее районов. В то же время на территориях, на которых компактно проживали автохтонные этносы Южной Сибири, хакасы, алтайцы, шорцы, в этот период учитывался и этнический компонент: специфика экономического, культурного уровня населения, бытовые особенности, национальный состав. Шло формирование автономных республик и областей, национальных районов и поселков (сёл). Их выделение имело свои цели: укрепление правового положения национальных меньшинств, успешное проведение политики коренизации, создание условий для развития национальной культуры. Результатом стало образование двух автономных областей -Хакасской и Ойротской, одного национального района - Горно-Шорского.
Немаловажными факторами, которые оказали свое воздействие на данные процессы, было стремление к самоопределению и автономии, проявившиеся прежде всего в среде национальной интеллигенции, поддержанные частью автохтонного и русского населения. В таких крупных регионах, как Горный Алтай и Хакасия стремление к самоопределению и автономии возникло еще до Октябрьской социалистической революции под влиянием идей сибирских областников. Особенно это проявилось в среде алтайцев. Их попытки в данном направлении были успешными и выразились в создании Каракорумской Думы. После гражданской войны и окончательной победы большевиков была изменена форма и сменились лидеры, но осталось стремление к обособлению Горного Алтая. Анализ архивных документов, проведенный нами, подтверждает формирование стремления к национальному самоопределению не только в среде алтайской интеллигенции, но и представителей советской власти в данном регионе. Следствием стало образование Ойротской автономной области на территории Горного Алтая в 1921 г.
В Хакасии стремление к самоопределению и автономизации, согласно историографическим и архивным данным, проявилось позднее, чем у алтайцев, в ходе революционных событий. В течение 1917 г. вопрос самоопределения хакасского народа ставился на ряде инородческих съездов. Уже после Октябрьской революции и гражданской войны устремления хакасского населения к самоопределению и автономизации реализовались в выделении из состава Минусинского уезда и образовании на территории компактного проживания хакасов вначале Хакасского уезда (1922 г.), впоследствии округа (1925 г.), затем Хакасской автономной области (1930 г.).
Идеи самоопределения и автономизации не обошли и коренное население Горной Шории. В начале 1920-х гг. часть шорцев высказывала желание реализовать предоставленное советской властью право на самоопределение присоединением к какому-либо району - Хакасии, Ойротии. Но уже к середине 1920-х гг. в среде шорцев оформилось желание осуществить это право через автономию. В результате в 1926 г. был образован Горно-Шорский национальный район.
Таким образом, на примере исследуемых этносов, алтайцев, шорцев, хакасов, можно проследить, как, реализовывая право на самоопределение через различные формы автономии (автономная область, национальный район, уезд/округ, на территории которых компактно проживало коренное население), была решена проблема административно-территориального районирования автохтонного населения Южной Сибири. При этом проявилось стремление со стороны государства учесть специфику их социально-экономического культурного уровня населения, бытовые особенности, национальный состав населения.
В то же время следует отметить и тенденцию, возникшую 1920-е гг. при интеграции национальных меньшинств в области административно-территориального устройства. Наиболее ярко она проявилась у алтайцев и хакасов. Получив «признание компактности их проживания», руководство вновь образованных автономий предприняло попытку стремительно «расширить» сферу своего «влияния». Это проявилось в стремлении произвести отчуждение части сопредельных территорий и включить их в границы «своих» административно-территориальных образований. Данные попытки могут быть объяснены прежде всего экономической слабостью выделенных административно-территориальных единиц в соответствии с существовавшими этническими границами. Присоединение же более перспективных с экономической точки зрения районов позволило бы создать условия для самостоятельного развития автономий. Подобная ситуация не прослеживалась у шорцев и телеутов. В отношении последних, видимо, вследствие их незначительной численности уже с середины 1920-х гг. проводился курс на интеграцию в административно-территориальную структуру советского государства без учета этнической составляющей. Места компактного проживания телеутов подвергались районированию с учетом лишь экономической целесообразности.
