Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические основы исследования, историография и источниковедение 14
1.1. Теоретико-методологические основы исследования 14
1.2. Историография исследования 51
1.3. Источниковедение исследования 78
Глава II. Национальная политика советской власти, роль и место традиционной культуры Восточной Сибири (1920-1940 гг.) 106
2.1. Трансформация традиционной культуры и хозяйствования коренных народов Бурятии 106
2.2. Верования и религия коренных народов: история и идеология 147
2.3. Язык и культурное пространство 156
2.4. Искусство: становление от народных истоков к профессиональному 173
Глава III. Культурно-национальные преобразования в военный и послевоенный период (1941-1965 гг.) 236
3.1 Национальная политика в сфере языка, образования и подготовке кадров 239
3.2. Развитие национальной литературы (1941-1965 гг.) 294
3.3. Театральное и музыкальное искусство в военное и послевоенное время (1941-1965 гг.) 326
3.4. Изобразительное искусство (1941-1965 гг.) 338
Глава IV. Социокультурные изменения у этносов Восточной Сибири (середина 60-х - конец 80-х годов) 349
4.1. Изменения в хозяйственной и социальной структуре коренных народов 349
4.2. Проблемы национального языка и образования коренных народов 368
4.3. Литература и искусство народов Восточной Сибири (1965-конец 80-х гг.) 385
Заключение 429
Примечания 446
Список использованных источников и литературы 467
Приложение 476
- Трансформация традиционной культуры и хозяйствования коренных народов Бурятии
- Искусство: становление от народных истоков к профессиональному
- Развитие национальной литературы (1941-1965 гг.)
- Литература и искусство народов Восточной Сибири (1965-конец 80-х гг.)
Трансформация традиционной культуры и хозяйствования коренных народов Бурятии
Характерным признаком традиционной культуры является ее прямая или косвенная сопряженность с повседневной жизнью трудового населения, производством элементарных материальных благ, с доминирующим в данном этносе хозяйственно-культурным типом.177
Обширный и разнообразный в природном отношении регион Юго-Восточной Сибири (Алтай - Саяно-Байкальское нагорье) послужил ареной этногенеза многих племен и народов. Издавна эти края населяют тофалары, тувинцы, алтайцы, хакасы, буряты, эвенки, а с XVII в. - русские, татары, евреи и др. Эти народы в тесной зависимости от окружающей среды сформировали соответствующие им типы хозяйствования, среди них скотоводы-кочевники (буряты - джидинские, закаменские; тувинцы -хемчикские, тоджинские и др.), охотники - звероловы (алтайцы - улаганские, буряты - окинские, эвенки, тувинцы - бай-тангинские и др.). Русские положили начало новому укладу - земледелию, оседлому животноводству, евреи контролировали торговлю, мануфактурное хозяйство, а также зарождающейся промышленности, золотодобычу, банковское дело и т.д.
Достаточно длительные контакты с русскими и российской экономикой развивались у народов Сибири, традиционное хозяйство и быт которых под этим воздействием в значительной степени изменились уже к XIX в. Известно, что с XVII в. интерес к Сибири со стороны московских правителей во многом определялся неисчислимыми пушными богатствами этого далекого края, открывшими возможности участия России в пушной торговле со странами Европы. Источником добычи драгоценных мехов для казны стали аборигенные народы - новоиспеченные подданные российских самодержцев. В качестве подушной подати они вынуждены были уплачивать казне ежегодно по нескольку шкурок ценных пушных зверей с каждого взрослого мужчины. До присоединения к России традиционное хозяйство всех сибирских народов строилось на основе натурального самообеспечения, независимо от того, было ли такой главной жизнеобеспечивающей отраслью скотоводства, как у народов юго-восточной Сибири (буряты, хакасы, тувинцы, алтайцы) и якутов, оленеводство (ненцы, оленные чукчи, коряки), или сочетание охоты и рыболовства с переходом от одного вида промысла к другому при помощи оленного транспорта, как у эвенков и эвенов.
Все перечисленные виды традиционных занятий сохранили свое жизнеобеспечивающее значение вплоть до XX в. Однако уже начиная с XVII в., с момента включения в состав России, появилось новое направление в экономике аборигенных народов, за три столетия сильно повлиявшее на соотношение традиционных отраслей, их роль и место в укладе жизни. Такое направление было придано уже ясачной политикой самодержавия, но в еще большей степени - внедрением российского торгового капитала в экономику автохтонных народов.
Разумеется, торговля, которую вели русские купцы в Сибири, не была эквивалентной: темное и невежественное население не могло иметь представления о рыночной стоимости пушнины. Процветали обман, спаивание водкой и скупка за бесценок, кабальные сделки. Главное действие, произведенное торговой экспансией по отношению к народам Сибири, заключалось в том, что она втянула их совершенно новую систему взаимоотношений. Новый мир составили не только пришедшие в глухие края предметы иной цивилизации, сколько приобщение через них к миру вещных отношений. Разница в системе этих отношений для многих групп аборигенов оказалась губительна: попадая в кабалу, они нищали, превращались в наемных рабочих без средств существования и, уже не имея возможности вести промысловое хозяйство, теряли всякую этническую специфику и быстро ассимилировались в среде пришлого русского населения. Так произошло к началу века с обскими группами селькупов, южными хантами и западными манси, ангарскими и забайкальскими эвенками, некоторыми другими народами.
Более устойчиво сохранялся хозяйственный быт скотоводческих народов юго-восточной Сибири и якутов. Но здесь проникновение капиталистической экономики, начавшееся исподволь с момента включения в Российское государство, стало интенсивнее разрушать традиционные патриархальные связи (с имевшимися в них элементами эксплуатации и неравенства) по мере промышленного освоения края, строительства железных дорог, открытия приисков и т.д., т.е. пошло по пути обслуживания потребностей новых развивающихся отраслей и нового пришлого населения. Здесь знатная верхушка бурятского, алтайского, хакасского общества широко использовала рычаги традиционного влияния на бедных соплеменников. Постепенно такая прослойка превратилась во вполне современных (по объему операций и капиталам) российских предпринимателей, но отношения, связывавшие ее с рядовыми производителями из среды собственного народа, по форме и способам эксплуатации были еще архаическими. Архаичным и патриархальным оставался и быт большей части населения. Приобщившаяся к современной торгово-промышленной деятельности небольшая прослойка буржуазии выделила из своей среды уже собственную интеллигенцию (писателей, ученых), отдельные лица получали образование в русских школах и начали осознавать положение собственного народа и его будущей судьбе.
По административному делению до 1917 г. территория современной Хакассии (61,9 тысячи кв.м.) входило большей частью в Минусинский уезд, частично - в Ачинский уезд Енисейской губернии, а также в Томскую губернию.
Хакасы именовались «енисейскими тюрками», «минусинскими татарами», «абаканскими татарами», «инородцами». По переписи 1897 г. хакасов насчитывалось 34722, из них 2155 проживали в Кузнецком округе Томской губернии, 7237 - в Ачинском округе, 25330 в Минусинском округе Енисейской губернии. К 1914 г. хакасов было более 40000.
Основным занятием народа являлось скотоводство, которое дополнялось охотой, рыболовством, земледелием. Под влиянием русских и с их помощью они переходили к оседлости, от примитивных форм хозяйства к плужному земледелию, к стойлову содержанию скота. «Во всех сферах жизни коренного населения шел процесс разложения феодальных отношений с пережитками патриахально-родового строя. Царизм намеренно консервировал отсталые формы общественной жизни и быта»,181 а переселенческая политика самодержавия, проводимая в русле Столыпинской аграрной реформы с 1910 года, еще более обострила земельный вопрос и землеустройство аборигенов, усилила взаимные претензии русских и хакасов. Кроме того, в Хакассии «... не было помещичьего землевладения. В Сибири не было «обязательного» и «уравнительного» надела, не было «сложившейся частной собственности на землю. Зажиточный крестьянин не покупает и не арендует земли, а захватывает ее...».
Можно предположить, что в результате подобного «захватного права» лучшие земли оказывались в руках верхних слоев русского и хакасского населения.
К началу XX в. территория нынешней Республики Бурятия, коренное население которой составляло значительную часть, не была выделена в самостоятельную административную единицу. Она входила в состав Забайкальской области и Иркутской губернии. Западное Забайкалье соответствовало территории нынешней Бурятии и включало в себя 4 уезда: Верхнеудинский, Селенгинский, Троицкосавский, Баргузинский.
По данным переписи 1897 г. население Иркутской губернии составляло 515070 человек, Забайкальской области - 672072. Основную массу коренного населения Иркутской губернии составляли буряты - ПО тыс. человек, в Забайкальской области - 178 тыс. человек. Накануне первой мировой войны (1911 г.) численность бурят составляла около 332 тыс. человек (в это число включено и небольшое количество монголов).
К началу революционных событий Бурятия оставалась аграрным регионом. На 1 января 1914 г. сельское население Забайкальской области составляло - 85,9 %. Хозяйство бурят было преимущественно животноводческим. В Иркутской губернии бурятские хозяйства владели 30 % всего скота и засевали 18,1 % всех посевов губернии, все больше переходя к полуоседлому и оседлому типу скотоводства.
Процесс более раннего оседания бурятских хозяйств в Иркутской губернии объясняется прежде всего тем, что здесь значительно сильнее сказывалось влияние быта русского крестьянства. Буряты стали заниматься земледелием, сенокошением. С началом их оседания уменьшалась общая численность стада, все больше преобладал крупный рогатый скот, который использовался в земледельческих работах, перекочевки приобрели сезонный характер. В теплое время семья или часть семьи переселялась на летники чтобы пасти скот, где, так же, как и на зимниках, имелись дома и постройки.
В Забайкалье к началу XX в. большая часть бурят сохраняла традиционные формы кочевого и полукочевого скотоводческого хозяйства, составлявшие 28,1 % сельского населения области, владела 51,1 % всего скота. Они совершали от двух до четырех перекочевок в год по строго определенному маршруту, имели жилье и скотные постройки на зимниках и частично на летниках. Буряты агинских степей вплоть до революции сохраняли кочевое скотоводство, кочуя по определенным маршрутам, не имея постоянных жилищ на стоянках.
Искусство: становление от народных истоков к профессиональному
Фольклор. Как у всякого народа, у бурят, хакасов, тувинцев, эвенков и других автохтонов, в дореволюционный период наряду с культурой социальных верхов издавна существовала народная демократическая культура. И если первая получила свое концентрированное выражение в искусстве дацанов - буддийских храмов-монастырей, то ярким выражением второй являются богатый и красочный фольклор, удивительное по тонкости и высоте мастерства искусство народных умельцев-дарханов: резчиков по дереву и кости, злато- и серебро-кузнецов (мэргэнов), чеканщиков; искрящиеся юмором, задором народные игры, песни и танцы; зачатки народного театра и художественной литературы.
Традиционная культура основана на вербальных, то есть устных и неустных формах коммуникации, она плод коллективного разума и художественных открытий многих поколений. В системе устных знаний центральное место занимает фольклор. Природа фольклора обусловлена его синкретизмом и универсальным качеством. «В начале было слово...» - это положение тесно соотносится с фольклором, который при всех своих особенностях по преимуществу является воплощением искусства слова, которое несло в себе комплекс философских, этических, эстетических знаний, религиозных представлений народа в преломлении к историческим условиям существования и обусловленных этническим самосознанием.
Традиционный фольклор автохтонов вобрал в себя миф, героический эпос (ульгэр), легенду (домог), предание (туухэ), сказку (онтохон), песню (дуун), пословицу (онъкон угэ), поговорку (хошоо угэ), загадку (таабари), благопожелание (юрввл), восхваление-гимн (магтаал, соло), народную драму (арадай зужэг), игру слов (жороо угэ), детскую считалку (ухибуудэй тоололго), скороговорку (тургэн хэлэлгэ).
Революционные события в центре России, становление советской власти подтолкнули к переоценке устных поэтических традиций, вырабатывалось новое отношение к богатейшему фольклору. Из прежних традиционных жанров народ выделил те, которые во многом соответствовали революционному духу времени, выражали неукротимый порыв к борьбе за свободу народа, преодолению преград на пути к счастью, уничтожению зла, торжеству добра и справедливости.
Формированию советского фольклора положили начало революционные народные песни, прежде всего прославляющие баторов-борцов за справедливость, освобождение народа от гнета чужеземцев и собственных эксплуататоров. К примеру, в исторической песне о Шоно-баторе воспевались патриотические чувства, самопожертвование во имя Отчизны, смелость, мужество в тяжелых испытаниях борьбы, осознание сыновнего долга перед сородичами. На сюжет этой песни в начале 20-х годов в разных районах Бурятии, Хакассии, Тувы появились инсценировки и пьесы, которые с успехом ставились на импровизированных клубных сценах.
Многочисленные переводы русских революционных песен ускорили появление новых советских песен у народов.
Они прославляли вождя -Ленина:
Ульянов - счастье и солнце,
В синем небе гроза унялась 174
Жаворонку легче.
Началася советская власть
Жить стало легче.
В чистом небе гроза унялась
Песня несется.
Дал Ульянов нам новую власть
Счастье и солнце
Традиционными приемами песен-прославлений (параллелизм, образ солнца как воплощение счастья) песня воспевает Ленина, давшего бурятам, хакасам советскую власть, счастье. Так началась создаваться народная лениниана, насчитывающая сотни произведений разного плана. В них народ пытается средствами фольклорной поэтики познать дела и думы Ильича, понять значение революционных преобразований для судеб людей: «Нет камня тверже алмаза, нет батора мудрее Ленина», «Чистые воды Байкал-моря, истинно учение вождя Ленина» и т.д. И далее: «Сталь поражает, большевик побеждает», «За правду и справедливость всем надо ратовать, за советскую власть решительно и смело нужно бороться». Советская власть воспевалась у бурят Иркутской области в плясовых ехорных песнях:
Синие васильки зацвели
Степь стала красивой.
Советская власть пришла
Стала жизнь красивой.
Новые песни возникали не только в среде участников гражданской войны, но и среди учащихся, трудового народа. В них отражалось восприятие населением радикальных перемен начала XX века. Тематика была разнообразна и содержательна. Здесь песни о видных большевиках (М.Калинине, всесоюзном старосте, К.Ворошилове, С. Буденном), Красной Армии, Москве, колхозной жизни, женской доле. Страдания лирической героини, выдаваемой за нелюбимого старого богача, вызывали сочувствие, ненависть к угнетению, насилию. В тот период такие песни являлись действенным средством борьбы с пережитками прошлого, вселяли надежду в светлое будущее, в котором не будет подавления личности, унижения и притеснения.
Сочной травой богат Булган
Серому коню хорошо.
С тех пор, как большевик у нас,
Стало бурятам жить хорошо.
Сочной травой богат Халюн
Соловому коню хорошо,
С тех пор, как коммунисты у нас, гл 296
Стало всем жить хорошо. Поэтические приемы данной песни традиционны: композиция основана на параллелизме и аллитерациях. Наивность сопоставлений в них естественна для начального периода революционных событий, становления советской власти, чувства выражаются открыто и прямолинейно:
Сохатого на холме
Выстрелом свалим.
Бурхана со стены
Вместе с хамбо свалим.
В оленя дикого
Выстрелим и свалим.
Онгона домашнего
Возьмем и выбросим.
К концу 20-х годов распевались песни, звучавшие как приказ, призывавшие к переустройству старой жизни, к строительству нового быта и культуры.
Стремительно текущая Уда
Со скал исток берет.
Компартия, что массам власть дала,
От Маркса начало ведет.
Нарушим быт эксплуатации,
Ьыт коллективный укрепим.
Перекликаются с ними народные песни тувинцев - «Избавление от гнета», возникшей в 20-е годы:
Русский народ указал нам
Путь избавления от гнета.
В крае русском раздался гром
Гром Октябрьской революции.
Революция Седьмого ноября
Из России распространилась.
Аратский люд, живший в неволе
Сейчас повсюду проснулся.
В другой народной песне
«Чрезвычайный Хурал» содержался призыв укреплять и множить революционные завоевания, которые отныне принадлежат трудовому народу.
Среди прочих форм культурно-массовой работы использовались и те, которые были более близки хакасу, тувинцу и др. К примеру, у хакасов были сказки, чатхан (элементы народного фольклора, сказания), использовалась передвижная красная юрта («хызыл иб»), имевшая в своем составе фельдшера, пропагандиста, так называемых «ликвидатора неграмотности» и «организатора женщин». Вот эти люди просвещали, агитировали, через знакомые образы из фольклора, сказаний, песен.
Развитие национальной литературы (1941-1965 гг.)
В годы Великой Отечественной войны советского народа с немецко-фашистскими захватчиками особенно проявилась теснейшая связь многонациональной советской литературы и искусства с интересами народа. На переднем крае великой битвы под грохот танков и тяжелых орудий и в далеком тылу советские писатели, артисты, художники вместе со всеми ковали победу над врагом, создавали произведения, помогающие борьбе за свободу Родины.
Свой посильный вклад в дело победы над фашизмом внесла и молодая тогда бурятская литература. Военно-патриотическая тема, прославление героизма советских людей были присущи литературе Бурятии и в предшествующие годы. Так, Бавасан Абидуев в стихотворении «Шунахайнарай хусэл» (Желание хищников) отразил события на КВЖД в 1929 г., в стихотворении «Ундэпэн сэрэг» (Национальное войско) воспел боевые дела бурятского кавалерийского дивизиона, в лирико-эпической поэме «Номхон далай дошхороо» (Тихий океан неспокоен) гневно осудил интервенцию японских милитаристов в Китае. Большую поэму «Краснознаменный Буркавдивизион» написал в 1932-1933 гг. Дамба Дашинимаев. Поэт Данри Хилтухин сложил «Песню Буркавдивизиона», ставшую популярной в народе. Им же написан ряд стихотворений о наших советских пограничниках («Подарок», «Другу»). Одно из лучших стихотворений Семена Метелицы посвящено Бурятскому кавалерийскому полку и его боевым подвигам («Походная Буркавполка»).
Приход к власти фашистов в Германии, их агрессивность, развязанные ими войны в Европе настораживали писателей Бурятии. Трудно найти хотя бы одного писателя в республике, который не отозвался бы на эти зловещие события. Рисуя звериный облик фашистов - потенциальных агрессоров, Хоца Намсараев в стихотворении «Амар жаргал манай байдал» (Мир и счастье -наша жизнь, 1937) писал:
Старого мира
Смерти обличье,
Серый скелет ты,
Смрадный фашист.
Слезы, убийства
Сеешь повсюду.
Счастье, свобода
Светят у нас (Пер. В.Найдакова). Вместе с этим перед лицом грозной опасности, нависшей над любимой Родиной, патриотические чувства и помыслы советских людей резко обострились. Углубился, обрел нерушимую опору гнев против вероломного врага; окрепла не наивная, как прежде, а ясно осознанная вера в непреодолимость советского строя, в неотвратимую конечную победу над врагом. Стремление сделать все для разгрома фашизма сплотило воедино весь многомиллионный, многонациональный народ страны Советов. И лучшей выразительницей чувств советских людей была литература.
В Туве несмотря на военное время был образован Союз писателей (1942 г.). Большую помощь тувинским писателям в организационной работе помог поэт Сергей Щипачев, направленный Союзом советских писателей. В этот трудный период вступала творческая молодежь: Ю. Кюнзегеш, С. Сюрюн-оол, О.Сукакпит, М.Кенин-Лопсан, С.Тамба и др. Их произведения печатались в альманахах и сборниках «Торээн чуртувус дээш» («За Родину»), «Дайынчы кыйгы» («Боевой клич»), «Чалы назынньш кылыжы» («Поступь юности»), в газетах, вышли сборники стихов С.Сарыг-оола -«Светлое солнце» (1944 г.), С.Пюрбю - «Песни утра» (1944) и сборник пьес. В стихотворении «Знамя победы» Сарыг-оол писал:
«У Красной Армии - одно святое знамя,
У ней один завет на боевом пути:
Друзьям в беде помочь, а встретившись с врагами,
Бить насмерть, чтобы мир к победе привести»478 Патриотический подъем трудящихся Тувы по оказанию материальной помощи фронту воспел в «Красном обозе» Пюрбю. Старик-арат на вопрос: «Куда и что везет его большой обоз?» «Сказал мне: Я везу советским людям дар
И красным их полкам везу подарки, друг;
Я к Родине любовь огромную везу
И ненависть к врагу - народную грозу ...»47 Такие же благородные чувства звучат в стихах Сарыг-оола «Любимый сын матери» и «Соловей». Им же в 1942 г. была написана поэма «Саны-Моге», герой которой, влачивший до революции тяжкую жизнь батрака, в новой стране становится знатным животноводом. В годы войны появилась автобиографическая повесть С.Тока «В берестяном чуме», переведенная на русский язык и изданная в Москве в 1943 г.
Можно как угодно относиться к суждению последних лет о лживости советской литературы, но непреложным фактом является то, что тема Родины, партии, народа, великой дружбы народов нашей страны, защиты завоеваний социалистической революции, принесшей счастье народам, составляла основное содержание всех произведений литературы военных лет. В грозные годы эти понятия получили новый, более глубокий, идейный, политический смысл, наполнились новым, очень широким содержанием, что не могло не найти отражения и в литературе. Бурятские поэты X. Намсараев, А. Уланов и Ц. Галсанов пишут об Александре Невском как о своем великом предке, к образу Суворова обращается Ч. Цыдендамбаев, о многовековой дружбе русских и бурят, стоящих в одном ряду, пишет Д. Дамдинов, о братстве народов создает проникновенные стихи Ж. Балданжабон, о великой вдохновляющей и организующей роли партии большевиков пишет в конце войны в стихотворении «Билет» Б. Базарон. Наиболее обобщенное выражение получает эта тема в стихотворении Ц. Номтоева «Три золотых слова», написанном в 1945 г.:
Когда на войне кровавой
Солдат стремился вперед,
В сердце его богатырском
Ясным огнем горели
Три золотых слова:
Народ, Родина, партия.
В дальних чужих краях,
В тяжкое, грозное время
Через опасности и преграды
К славе солдат вели
Три золотых слова:
Народ, Родина, партия.
Нашей победе великой,
Славе и силе нашей
Я пою величайшую песню,
И в сердце моем расцветают
Три золотых слова:
Народ, Родина, партия (Пер. В.Найдакова). С первых дней войны ушли в действующую армию и сражались на разных фронтах многие писатели Бурятии: Бато Базарон, Жамсо Тумунов, Данри Хилтухин, Цокто Номтоев, Алексей Уланов, Семен Метелица, Жамьян Балданжабон, Константин Брянский и другие. Их многочисленные стихотворения, корреспонденции, очерки и рассказы, запечатлевшие героизм советских воинов, публиковались в периодической печати республики, на страницах фронтовых и центральных газет.
С особым чувством признательности и горечи по их ранней гибели называются здесь имена писателей, павших в жестокой схватке с фашистами. С довоенных лет одной из самых популярных, подлинно народной остается песня «Горы мои Саянские, высокие» (Саян ундэр ууламни) поэта Ц.Зарбуева. И сейчас любима читателями замечательная поэма-улигер «Шоно-Батор», а литературоведы-монголоведы считают первым солидным исследованием теории стихосложения книгу «Опыт исследования бурят-монгольского стихосложения», принадлежащую перу теоретика и поэта А.М.Хамгашалова. В том, что Бурятский институт общественных наук Сибирского отделения РАН стал одним из богатейших в мире хранилищ тибетских, монгольских рукописей и ксилографов, велика заслуга поэта и ученого Генин-Дармы Нацова - человека интересной судьбы. И сегодня в народе поются песни и читаются стихи А.Бардамова, К.Брянского.
Литература и искусство народов Восточной Сибири (1965-конец 80-х гг.)
Закончился короткий период «оттепели», угасала надежда на развитие демократического и открытого общества. Очевидным это стало после XXIII съезда КПСС (1966), где была высказана не только критика «волюнтаризма» Н.С.Хрущева, но и пожелания о возобновлении издания «Краткого курса ВКП (б)» И.Сталина. В ответ на обращение интеллигенции в адрес партийных органов, в котором предостерегали об опасности возвращения культа личности, раздался окрик сверху о недопустимости подобных высказываний. Так, в стране медленно образовалась «эпоха застоя» под руководством Л.И.Брежнева. Здесь не будет репрессий, открытых гонений, но будет по-прежнему тотальный контроль, вместо физической расправы высылка за границу, изоляция (как А.Д.Сахарова), заключение в психиатрические клиники.
Относительное благополучие провозглашенного периода «развитого социализма» было достигнуто за счет беспощадной и бездушной с точки зрения экологии и будущих поколений эксплуатации природных ресурсов страны (нефтедоллары). Даже неполная правда о том, что было в недавней истории советского общества, способствовала формированию нового мышления, закладывала основы новой ментальности, вносила существенные изменения в нравственный облик людей. Естественно, что бурятская литература 1965-1985 гг., как и любая другая советская литература, стремилась отразить, эстетически запечатлеть эти изменения. В целом национальная литература характеризуется пристальным вниманием к глубинным процессам жизни, стремлением к широкому философскому осмыслению и художественному обобщению явлений действительности. Эти черты были присущи всем родам и видам литературы, были созданы произведения, заслуженно получившие широкое признание, далеко распространившиеся за пределами Бурятии, России и Союза ССР. Например, М. Жигжитов в трилогии «Подлеморье», И. Калашников в романе «Разрыв-трава» показали человека во времени: от истоков, от дореволюционной поры, проведя своих героев через десятилетия становления новой жизни, раскрывая сложный противоречивый процесс формирования у таежных охотников, байкальских рыбаков, семейских хлебопашцев нового сознания, чувства хозяина новой жизни, собственной судьбы. Д. Эрдынеев в романе «Большая родословная» и К. Балков в повести «Мост» отразили едва ли не конечный этап этого процесса, отражающий современность. На разном жизненном материале и убедительно выписанных образах людей труда они ставили проблемы отнюдь не локального, местного значения, а показывали процессы, происходившие повсеместно в советском обществе, и как под натиском новой жизни происходит переоценка нравственных ценностей, распадаются патриархальные родоплеменные отношения, старые обычаи и представления, на смену которым приходят новые, рожденные советской действительностью взгляды, обычаи, традиции, моральные нормы.
Крепнущие связи с жизнью народа, стремление смелее выходить к художественному решению больших социальных, этических, философских вопросов обусловили расширение охвата действительности, острую постановку проблем нравственного воспитания, большую глубину психологических характеристик. Во многих произведениях решаются актуальные проблемы, волнующие все общество. Прежде всего и главным образом это, конечно, социально-нравственные проблемы, решаемые как в названных произведениях, так и во многих других, таких как повести С. Цырендоржиева «Дни дедушки Бизья» и «Устремленность», Д. Эрдынеева «Гостья», роман Ц-Д. Хамаева «Отава», Ц. Галанова «Северомуйская легенда», рассказы К. Балкова, С. Бухаева. Жизнь трудового коллектива, его трудовой и нравственный кодекс, воспитание в каждом члене коллектива личной ответственности, причастности к общему делу, изображение конфликта духовности, доброты, человечности с бездуховностью, жаждой накопительства, бездушием, показанного через судьбы определенных людей, действующих в различных обстоятельствах, помогали писателям национальной литературы создавать запоминающиеся образы.
Названные произведения, как и многие другие, позволяют утверждать, что в годы так называемого «застоя» литература Бурятии в целом и в особенности проза сделала новый шаг вперед в художественном освоении действительности. Писатели стали более вдумчиво, более пристально вглядываться в облик современников, ярче и полноценнее отражать их жизнь, глубже осмысливать явления и процессы развития советского общества.
В прозе народов Сибири рассматриваемого периода усиление интереса к внутреннему миру человека составляет основу всех изменений, происходящих в поэтике. Творческие поиски новых жанровых форм и выразительных средств ведутся на основе традиций национального фольклора с новаторскими находками и интерпретациями, обогащающими всю образную изобразительную систему отображения человека.
Пристальный интерес писателей к судьбе отдельного человека, а через него к судьбе общества в определенную эпоху открывает неожиданные пути художественного познания человеческой жизни во всех ее проявлениях.
Движению бурятской прозы к психологизму способствовало пытливое и настойчивое исследование писательской мыслью самого человека, его взаимосвязей со стремительно развивающимся и меняющимся миром. Взаимовлияние и взаимозависимость проблемы «человек и земля», «человек и мир» позволяли писателям через определенную судьбу, личность выразить основные противоречия жизни. В современной прозе связь времен происходит по иным законам, чем прежде: прошлое и будущее сблизились, стали существовать как бы в настоящем. Ретроспективный взгляд, прямые экскурсы в прошлое и через них выражение проблем сегодняшнего дня -новая тенденция в бурятской прозе, особенно в крупных жанрах - повестях и романах.
В середине 70-х годов нередко можно было услышать тревожные заявления о том, что жанр рассказа в бурятской литературе переживает серьезный и глубокий кризис. Показателями этого кризиса является якобы то, что рассказы не пользуются популярностью ни у читателей, ни у самих писателей: известные мастера прозы давно уже не пишут в этом жанре, а молодые прозаики сразу принимаются за повесть и даже роман. Это мнение получило уже довольно широкое распространение. Разговор о кризисе жанра рассказа велся также и в масштабе всей страны. Ч. Айтматов на всесоюзном съезде писателей заявил: «Не претендуя на бесспорность своих наблюдений, должен сказать..., что жанр рассказа скудеет, мельчает, теряет свои достоинства». В. Солоухин на страницах «Литературной газеты» сожалеет, что, отвлекшись от рассказа, он не смог написать большого количества стихов. Подобных высказываний, свидетельствующих об оскудении рассказа или низводящих его на уровень второразрядной литературы, было немало. Так, на одном из совещаний Союза писателей республики, посвященном проблемам прозы, приводилась следующая статистика: за 1960-1965 гг. в Бурятии вышло 20 сборников рассказов, за 1965-1970 гг. - всего 7; за 1971-1975 гг. - 14, из которых 8 предназначены детям. В журнале «Байгал» за 1960-1965 гг. было опубликовано 89 рассказов, а за 1971-1975 гг. - 55. В то же время на совещании отмечалось интенсивное и успешное развитие эпических жанров - повести и романа.
Развитие бурятской поэзии в рассматриваемый период настолько отличалось от уровня достигнутого в предшествующие годы, что можно с полным основанием говорить о качественно новом этапе ее развития. Оно характеризуется новой идейно-эстетической ориентацией, связанной с такими тенденциями, как усиление личностного начала, расширение сферы лирического выражения, внутренних границ поэзии, тяга к философичности.
60-е годы XX в. - это годы активной деятельности большой группы поэтов, творчество которых полноправно вписалось в общую картину бурятской поэзии и определило ее ведущие черты во второй половине прошлого века. В творчестве Н.Дамдинова, Д.Жалсараева, А.Бадаева, С.Ангабаева, Д.Улзытуева, Д.Дамбаева, В.Петонова, М.Самбуева, Г.Дашабылова и других поэтически многогранно отразились время и перемены в духовной и нравственной жизни общества. Начиная с 60-х годов в бурятской поэзии отражение духовного мира современника становится одной из главных задач. Поворот этот к нравственной, социально-философской проблематике отразил эволюцию национального мышления, его качественные изменения в новую историческую эпоху. Показ рождения и становления человека нового времени, новой судьбы сформировал одну из тенденций нового поэтического этапа, характеризующегося углубленным вниманием к личности человека, к его внутреннему миру в многообразных связях с обществом. Расширился кругозор самой личности, усложнились понятия о человеке и обществе, в силу чего в поэзии появилась потребность выразить все это в большой стихотворной форме. Преодолевая «чистую» эпичность жанра, ведущее положение в поэме приобретает авторское начало.
