Административно-политическое устройство и социально-экономическое развитие народов Западного Дагестана в XVIII - начале XIX вв. Магомедова Роза Мусаевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Территория, расселение и экологическая обусловленность жизни народов Западного Дагестана в XVIII – начале XIX в . 4

1.1. Источники и историографический обзор по теме исследования .21

1.2. Расселение и численный состав союзов сельских обществ 41

1.3. Жизнедеятельность народов Западного Дагестана: экологическая детерминированность и социокультурная обусловленность 58

1.4. «Лекианоба»: обусловленность экономическими и политическими факторами и социальная сущность. 83

Глава II. Административно-политическое устройство союзов сельских обществ у горцев Западного Дагестана

2.1. Сельская община: новые исследовательские подходы и интерпретации 105

2.2. Система самоуправления и общественно-правовые функции джамаата 123

2.3. Регламентация социальных отношений; право, мораль, этика 141

2.4. Социальные конфликты: обусловленность, регламентация и методы разрешения 160

Глава III. Социальная структура и социальные отношения у народов Западного Дагестана

3.1. Структура тухума и джамаата 177

3.2. Социальная структура и социальные отношения 194

Глава VI. Экономическое развитие: сфера производства и воспроизводства у народов Западного Дагестана

4.1. Проблемы и особенности экономического развития 213

4.2. Формы земельной собственности и земледелие. Садоводство и виноградарство 234

4.3. Скотоводство 257

4.4. Кустарные промыслы и ремесла 273

4.5. Торговые связи и зачатки предпринимательства 287

Выводы и заключение 305

Библиография

• Расселение и численный состав союзов сельских обществ
• Система самоуправления и общественно-правовые функции джамаата
• Социальная структура и социальные отношения
• Формы земельной собственности и земледелие. Садоводство и виноградарство

Введение к работе

Актуальность исследования обусловлена тем, что изучение проблем социально-экономического развития и административно-политического устройства общества вообще и народов Западного Дагестана в частности в историческом проекции позволяет ответить на многие вопросы в настоящем. В этом аспекте народы Западного Дагестана ранее не становились объектом специального изучения, а если и касались этих вопросов, то они рассматривались в эпоху социализма строго в рамках идеологических концепций и сквозь призму формационной парадигмы.

Актуальность исследования также в том, что исследование проблем административно-политического устройства группы народов Западного Дагестана позволит определить состояние и уровень общественного развития дагестанского социума и сопутствующих институтов общества как тухум, джамаат, федерация и союза сельских обществ.

В силу того, что западный регион представляет собой во многих отношениях оригинальную область Дагестана со многими специфическими особенностями социально-экономического и административно-политического характера, исследование этой специфики призвано воспроизвести целостную историческую картину области, в чем также несомненная актуальность настоящего исследования.

Объектом настоящего исследования стали малочисленные народы Западного Дагестана, которые входили в такие федерации сельских обществ, как Антль-Ратль, Дидо (Ц1унт1а) и Унк-Ратль. В свою очередь в состав Антль-Ратль входили такие союзы обществ, как: Анцух, Анцросо, Богнода, Джурмут, Капуча, Тлебел, Ухнада, Хенада, Таш. В федерацию обществ Дидо (ц1унт1а), входили: Дидо-Асах, Дидо-Шуратль, Дидо-Шаитль (Иланхеви) и гунзибцы. В федерацию Унк-Ратль входили шесть самостоятельных сельских обществ со множеством отселков.

В объект исследования также входят жители конфедерации Ахвах – Цунта-Ахвах и Ратлуб-Ахвах, а также таких союзов обществ, как Ахвах, Багулал, Калалал, Чамалал, Технуцал, Тинди (Богос). Следует отметить, что в настоящее время Западный Дагестан включает в себя следующие административные районы республики: Ахвахский, Ботлихский, Тляратинский, Цумадинский и Цунтинский.

Предметом исследования стали основные проблемы административно-политического устройства и социально-экономического развития малочисленных народов Западного Дагестана, который представляет по многим позициям специфический, уникальный регион горной области. Административно-политическое устройство каждого народа является одним из важных критериев уровня его общественного развития и социальной зрелости, от которого во многом зависят также правосознание и гражданские принципы устройства социума. В тесной связи с административными функциями также находится уровень социально-экономического развития общества.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что ранее народы Западного Дагестана в плане административно-политического устройства и социально-экономического развития не становились предметом комплексного научного исследования.

Данная разработка является попыткой смоделировать цельную картину социально-экономического развития и административно-политического устройства союзов сельских обществ Западного Дагестана, которые исторически заключали в себе самобытные особенности в развитии. Новизна исследования также заключается в самой постановке проблемы, изучаемой на основе комплексного использования разнохарактерных источников и литературы.

Известно, что природно-географические и климатические условия влияют на характер производственной деятельности, типы хозяйства, соотношение разных отраслей, их масштабы и удельный вес в хозяйстве, а также производственные отношения проживающего здесь населения. А природно-географическая специфика и ландшафт местности обусловили своеобразие социально-экономического развития и политического устройства малочисленных народов Западного Дагестана в исторической проекции, чему уделено достаточно внимания в данном исследовании. Эти аспекты или вообще не учитывались ранее в исследованиях или же им не придавалось должного значения.

Социальная структура нуждается в «освобождении» от классовых подходов и интерпретации с позиций цивилизационного методологического принципа, чему в работе уделяется значительное внимание и что является несомненной научной ее новизной.

Социальные отношения в соответствии с социальной структурой у народов Западного Дагестана исторически существенно отличались от внутренних регионов, что было обусловлено рядом причин и факторов. Анализ и выявление причинно-следственной обусловленности подобных социальных отношений стало предметом изучения и научной новизной в данной разработке.

Существенным вкладом в развитие одной из проблем исторической науки является предлагаемый в исследовании комплексный подход к набегам горцев на сопредельные народы Закавказья, когда выдвигается принцип многоаспектности в мотивации экспансий горцев на территорию Грузии. Тем самым с учетом последних научных достижений в рамках этой проблемы, предлагаются новые научные подходы в интерпретации «набеговой системы» горцев.

Немаловажным фактором в исследованиях вообще и исторических, в частности, является то, что по истечении определенного времени исследования нуждаются в новых интерпретациях с учетом последних научно-методологических достижений. Работы Р.М. Магомедова (Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII – начале XIX веков. Махачкала, 1957) и Х.-М. О. Хашаева (Общественно-экономический строй Дагестана в XIX в. Материалы I научной сессии Даг. Филиала АН СССР. Махачкала, 1954; Занятия населения Дагестана в XIX веке. Махачкала, 1959; Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961) в свое время внесли неоценимый вклад в познание многих исторических аспектов Дагестанского общества. Однако на настоящем этапе развития общества перед наукой стоят новые задачи с прикладным уклоном, для решения которых требуется соответствующий научно-методологический уровень.

Идейно-политические установки, принятые для исторических исследований в период социалистического строительства, не отвечают современным научно-методологическим требованиям, в связи с чем необходимы новые интерпретации, исключающие партийно-классовый подход. В этом научная новизна настоящего исследования.

Торгово-экономические взаимоотношения и культурные влияния с соседними регионами у исследуемых народов начали интенсивно проявляться с XVIII в., чему были соответствующие причины и факторы. Рассмотрение этих обстоятельств, наряду с другими, является новаторским в данной разработке.

Настоящее исследование является одним из немногих, в котором предпринята попытка по-новому осмыслить проблемы социально-экономических отношений и политико-административного устройства народов Западного Дагестана в исторической проекции XVIII – начале XIX вв., в чем состоит несомненная ее научная новизна.

Выбор хронологических рамок исследования – XVIII – начало XIX обусловлен тем, что этот период в истории народов Дагестана является относительно устоявшимся и стабильным в их историческом развитии. Именно в XVIII в. наблюдается наиболее устойчивое развитие сельских обществ-джамаатов у горцев Западного Дагестана, что одинаково имеет отношение, как к социально-экономическим, так и административно-политическим аспектам его развития. После 30-х гг. XIX века наравне с народами горной части Дагестана горцы западной его области втягиваются в общероссийские военно-политические процессы, в ходе которых наметилась трансформация их социально-экономического уклада и административно-политического устройства. Историю народов Западного Дагестана в хронологических рамках XVIII – начало XIX в. правомерно называть периодом сформировавшихся самобытных традиционных устоев.

Выбор географических рамок изыскания обусловлен тем, что исследуемые народы в силу специфики ландшафта местности стояли особняком в историческом процессе Дагестана. По причине географического расположения на Западе области этот регион являлся буферной зоной между внутренним Дагестаном и Грузией, откуда проходили торговые пути и происходили экономические и культурные обмены. Торгово-экономические обмены через территорию западного Дагестана происходили также с соседней Чечней.

География проживания обусловила специфику хозяйственно-экономической деятельности местных этнических групп, в силу чего скотоводство стал преобладающей отраслью хозяйства в этом регионе. Изучение этих и других особенностей социально-экономического и административно-политического характера, обусловило выделение этой географической зоны в отдельную область исследования.

Теоретические и методологические основы исследования.

При обосновании теоретико-методологических подходов исследования, несомненно, учитывались текущие социально-экономические и общественно-политические условия в российском обществе. В конце 80-х гг. XX в. были сняты идеологические ограничения, произошел отказ от классово-партийных подходов при рассмотрении исторических процессов. Это позволяет более объективно проводить научные исследования, в том числе, в рамках заданной темы. С другой стороны, кризисные явления в методологии исторической науки связаны с потерей четких и ясных установок и ориентиров, которые создают определенные трудности в выборе исследовательских приёмов и подходов.

Методология настоящего исследования включает в себя следующие принципы: конкретно-исторический подход, критическая интерпретация источников, систематизация и сравнительный анализ фактов и событий, а также беспристрастие при исследовании исторических явлений.

Методологической основой исследования служат также принципы историзма, развития, системности, детерминизма. Принцип историзма подразумевает собой научное познание, рассматривающее всякое общественное явление в неразрывной связи с конкретной исторической обстановкой, изменяющееся во времени и развивающееся в силу внутренних закономерностей.

Детерминизм предусматривает проведение исследования на основе метода причинно-следственной взаимосвязи и взаимообусловленности исторических явлений. Сравнительно-исторический метод дает возможность показать общие и особенные черты союзов сельских обществ западного и аналогичных союзов внутреннего Дагестана.

С учетом того, что относительно XVIII века число документов по горцам Западного Дагестана ограничено, при освещении отдельных вопросов использовался метод исторической ретроспекции, позволяющий с учетом определенной закономерности общественного развития, соотносить и использовать данные XIX в. к более раннему историческому периоду.

Исследовательская концепция диссертации состоит в использовании различных научных подходов и методов при изучении социально-экономических и административно-политических проблем и вопросов народов Западного Дагестана.

Комплексный подход в исследовании достигается за счет использования наряду с вышеназванными таких общенаучных методов, как анализ, синтез и сравнительно-исторический метод и интерпретация.

В диссертационном исследовании предпринята попытка соблюсти принцип хронологической последовательности в освещении фактов и событий. Комплексное применение вышеприведенных исследовательских принципов, методов и методологических подходов позволило разрешить основные задачи, поставленные в рамках изыскания.

Цель и задачи работы

Основной целью работы является исследование на основе комплексного подхода проблемы административно-политического устройства и социально-экономического развития малочисленных народов Западного Дагестана в хронологических рамках XVIII – начале XIX в.

В рамках обозначенной цели и ради ее достижения предусматривается решить следующие основные задачи:

– локализация и расселение малочисленных народов Западного Дагестана во многом определяет специфику их политического устройства и хозяйственно-экономической деятельности, с учетом которого в задачу исследования входит изучение локализации и расселения этих народов;

– с учетом особенностей ландшафта локализации исследуемых народов, задачей изыскания является изучение проблемы детерминированности специфики их социально-экономических отношений экологическими условиями;

– ввиду того, что одним из критериев уровня общественного развития являются институты управления и самоуправления, то задачей в диссертации ставится исследование общественно-правовых функций союза обществ и общины-джамаата в регламентации социально-экономических и административно-политических вопросов;

– хронологически именно к исследуемому периоду относится «набеговое хозяйство» или так называемое явление «Лекианоба» «Лезгинщина», которое имело влияние на многие стороны социально-экономической жизни всех горцев Дагестана, в том числе, народов исследуемой области. С учетом этого одной из задач исследования является рассмотрение этого социально-экономического и политического феномена;

– земледелие и формы собственности являются актуальными едва ли не для всех народов, а для исследуемых – особенно, поэтому исследование земельных угодий, как объекта и источника экономической выгоды и материальной ценности стало одной из задач исследования;

– скотоводство, наряду с земледелием было основным источником материального обеспечения горской семьи, в связи с чем задачей в исследовании стало определение соотношения земледелия и скотоводства в экономической деятельности горцев изучаемого региона;

– в рамках общей темы важной исследовательской задачей является изучение кустарного производства и ремесел горцев западного Дагестана, что является одним из источников дохода горской семьи и источником пополнения семейного бюджета;

– в связи с тем, что новые исследовательские подходы позволяют выйти за рамки прежних идейно-политических установок, появилась возможность такие общественные структуры, как тухум и джамаат рассматривать с позиций цивилизационных методологических подходов, что также является одной из задач исследования;

– социальные отношения всегда являлись предметом исторических исследований, тем более относительно XVIII в. и горцев западного Дагестана в частности. Так как они имели выраженную специфику у исследуемых народов то, с учетом этого, изучение социальных отношений является задачей диссертационного исследования;

– актуальным вопросом в историографии относительно традиционных обществ Дагестана являлась социальная структура и социальная иерархия в сельских обществах-джамаатах. В силу специфики социально-экономических условий изучение особенностей социальной структуры также входит в одну из важных задач настоящего исследования;

– изучение внутренних и внешних торгово-экономических и культурных связей с соседними обществами и народами является приоритетной задачей исследования.

Научная и практическая значимость исследования видится в возможности использования содержащихся в ней положений и выводов при составлении обобщающих трудов по истории дагестанских и других народов Кавказа, проживающих в аналогичных географических и климатических условиях. Представленное исследование также может послужить в качестве аналога для подобных разработок по другим народам Северного Кавказа.

Именно наука, и прежде всего историческая, посредством изучения прошлого и извлечения опыта призвана находить ответы на актуальные проблемы, стоящие перед современным дагестанским обществом. Историческая память народа имеет тенденцию проявляться через поколения, и в этом отношении предлагаемое исследование призвано помочь реконструировать историю ради извлечения уроков и опыта для перспективного прогнозирования развития общества. Изучение специфики ментальных особенностей исследуемых народов, обусловленных разными причинами и факторами в прошлом, будет способствовать лучшему пониманию их состояния в настоящем, а также прогнозировать возможную перспективу.

Этапы социально-экономического развития народов Западного Дагестана, как и других народов, носит цикличный характер, на основе которого можно определить закономерности развития для данного типа общества. Так, замена экстенсивных методов производства, присущих для традиционного общества на интенсивные в современных условиях, способна поднять на качественно новый уровень производство у горцев исследуемого региона. В этом несомненная практическая польза от данного исследования.

Отдельные аспекты по теме исследования должны стать предметом исследований для курсовых и дипломных проектов исторических и других профильных (востоковедение, социология) факультетов.

Выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть учтены при разработке и проведении социально-экономической политики на региональном уровне, а с учетом территориальной близости Республики Грузии – с Российской Федерацией, также на государственном уровне.

Данную разработку можно рассматривать как отправную точку для продолжения исследований, относящихся большей частью уже к новому и новейшему периоду социально-экономической и административно-политической истории горских народов Дагестана.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту

1. Западный Дагестан в XVIII – начале XIX в. представлял в этноязыковом отношении пеструю мозаику, которой должна была соответствовать политическая структура общества, состоявшая из трех федераций и более 20 союзов сельских обществ. Такая мозаичная специфика была обусловлена предшествующим ходом исторического развития региона, которая отражалась на общественной быте и хозяйственном укладе местного населения. Географическая локализация исследуемых народов между Дагестаном и Закавказьем обусловила их важную роль в военно-политических событиях в регионе. Эти проблемы ранее не становились предметом исследований, в связи с чем нуждаются в научном анализе и новых интерпретациях.

2. Отражение экологического (географического) фактора на становление поведенческого стереотипа и менталитета горцев Западного Дагестана, а также корреляция экологии с социальными условиями в формировании специфики общественных отношений у горцев исследуемого региона являются актуальной научной проблемой, в связи с чем они рассматриваются в специальном разделе изыскания.

К тому же очевидно влияние экологии на становление разных типов политических объединений (федерации, конфедерации, союзов сельских обществ) и социальные отношения местного населения, что также нуждается в научной интерпретации.

В контексте экологической обусловленности следует рассматривать атрибуты материальной культуры: поселения, жилища, одежда, пища и др., исходя из принципа: культура любого этноса – это не только результат, но средство адаптации народа к окружающей среде.

3. Комплексный подход к проблеме набегов горцев на территории Закавказья – «лекионоба» – одна из актуальных научных проблем. Обусловленность набегов разными причинами и факторами, в том числе – материальными проблемами в обществах горцев, внутренними политическими проблемами грузинских удельных правителей, «хищнической природой» горцев и т.д. нуждается в научной интерпретации. Для создания целостной картины «набеговой системы» следует прислушаться к альтернативным мнениям отдельных представителей российской интеллигенции (Н. Глиноецкий, И.И. Пантюхов).

4. Многие положения по сельской общине исследователями в советский период искажались или подгонялись под господствующую идеологию, что противоречит научной объективности. В числе таких вопросов следует назвать: количественные показатели союзов сельских обществ, язык войска или ополчения – «бол мац1», структурная градация сельской общины, территориальный принцип объединения союзов общин и ее хозяйственная целесообразность и другие.

Ответы на эти и другие вопросы по сельской общине будут способствовать определению уровня общественно-экономического развития горцев Дагестана вообще и Западного региона в частности.

5. Самобытная система управления и самоуправления у горцев Западного Дагестана в XVIII – начале XIX в. и ее соответствие уровню общественных отношений и структурной иерархии сельского общества являются актуальными задачами исследования.

Гражданские принципы в системе самоуправления горцев, основанные на плебисците и референдуме, общественные сходы и характер решаемых там проблем, обязательное участие дееспособных граждан как условие легитимности принимаемых решений – эти и другие вопросы относительно союзов сельских обществ вызывают научный интерес и анализ с новых методологических позиций.

6. Корреляция норм адата, шариата и нравственных устоев с целью регламентации общественных отношений наблюдалась у горцев Западного Дагестана в XVIII – начале XIX в. Стабильность и спокойствие в джамаатах были важными и необходимыми составляющими такой корреляции, посредством которой регулировались такие социальных проблемы, как: воровство, поранения, обесчещение женщин, социальная справедливость, опознание правонарушителя (присяга, соприсяга) и т.д. Детальная проработка и научная интерпретация этих и других вопросов касательно правопорядка в сельских обществах представляется одной из важных научных проблем, затрагиваемых в диссертации.

7. Конфликты представляли существенную часть в социальных отношениях горцев Западного Дагестана, в разрешении и регламентации которых было заинтересовано все общество.

Обусловленность социальных конфликтов разными причинами и факторами, в числе которых ограниченность материальных ресурсов и ментальные особенности, а также вооружение горцев вкупе с их темпераментом как средство нагнетания конфликтной атмосферы стали ввиду их важности, предметом анализа в работе. Такими же важными представляются вопросы касательно методов и принципов разрешения конфликтов.

8. Социальная структура горцев Западного Дагестана в исследуемый период отличалась от такового внутреннего региона, анализ причины которого является одной из задач исследования. Предметом анализа также должен стать социально-экономический статус узденей и зависимого сословия – лагов, которые должны рассматриваться в аналогии с внутренними регионами Дагестана. В контексте сказанного предстоит рассмотреть градацию сословия узденей, которая была в зависимости от их материального положения.

Таким же значимым является вопрос о наличии категории сословия беков или состоятельных представителей у исследуемых народов в XVIII в.

9. Экономическое развитие Западного Дагестана имело ряд существенных особенностей, отличающих его от других регионов. Экология и благоприятный ландшафт местности создавали здесь предпосылки для складывания хуторской системы в качестве основной производственной базы. Хутора, которые представляли собой хозяйственно-экономический комплекс, где в основном сосредоточивались земледелие и скотоводство, наряду с другими экономическими проблемами представляют актуальность в настоящем исследовании.

Важной особенностью для экономического прогресса Западного Дагестана были лесные массивы, которые имели широкое практическое значение и их следует рассматривать в связи с другими экономическими проблемами региона.

10. В связи с дефицитом материальных ресурсов исторически у горцев собственность была строго разграничена и нуждается в более детальном исследовании, в том числе – ее разновидности и юридические гарантии защищенности.

Особого внимания заслуживает вакф, которая по аналогии с церковной, приравнивалась к мечетской собственности.

11. Являясь профилирующим видом экономической деятельности, земледелие у исследуемых народов развивалось экстенсивно, что было причиной малой ее производительности. Компенсировать проблемы дефицита зерновых у горцев были призвано в отдельных обществах террасное земледелие. Эти и другие проблемы, связанные с земледелием, нуждаются в более детальном научном анализе.

С учетом того, что побочные отрасли земледелия являлись серьезным подспорьем и источником материальных ресурсов, такого же анализа требуют вопросы касательно развития садоводства и виноградарства в отдельных обществах горцев Западного Дагестана.

12. Скотоводство наряду с земледелием у горцев исследуемого региона было одним из важных отраслей экономического развития, которое также нуждается в более детальной проработке. Скот являлся также тягловой силой, транспортным и вьючным средством, что способствовало адаптации горцев к экологии местности, отдельные проблемы этого нуждаются в научной интерпретации.

Овцеводство, являясь доминирующим видом скотоводства, обеспечивало горцев не только продукцией первой необходимости, но также имело промысловое значение. Количество мелкого рогатого скота определяло социальный статус горца. Эти и другие аспекты скотоводства должны стать предметом научного анализа в исследовании.

13. Специального внимания в исследовании заслуживают кустарные промыслы и ремесла, развитие которых обусловлено низкой продуктивностью скотоводства и земледелия. Кустарные изделия были призваны не только удовлетворять собственные нужды горцев, но имели также промысловое значение. С учетом того, что становление кустарных промыслов берет начало в XVIII в., причинно-следственный анализ, а также отраслевая направленность и источники развития ремесленного производства являются одним из проблемных аспектов в исследовании.

14. Локализация исследуемых народов на границе с Закавказьем определяло специфику этого региона как транзитной зоны, через которую горцы союзов обществ внутреннего Дагестана и Аварского ханства вели торговлю с Грузией и ее провинциями – Кахетией и Тушетией.

К тому же торгово-экономические отношения были необходимым условием и насущной потребностью для экономического прогресса горцев Западного Дагестана. Эти связи способствовали выводу области из экономического вакуума и вовлекали ее в зону культурно-экономического пространства Кавказа. В этой связи предметом исследования предусматривается сделать следующий круг вопросов: основные векторы торговли горцев, основная продукция обмена, социальная дифференциация на этой почве и выделение прослойки предпринимателей.

Научная апробация исследования.

Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в более чем 50-ти научных публикациях, включая пять монографий; восемь статей по основным разделам диссертации опубликованы в реферируемых изданиях ВАК. По результатам основных положений диссертации были подготовлены доклады, которые в разное время представлялись научной общественности на международных, российских и региональных конференциях.

Материалы исследования используются нами в процессе преподавания курса: «История Дагестана в XVIII-XIX вв.» на 3-4 курсах исторического факультета Дагестанского государственного педагогического университета.

Результаты исследования обсуждались в научно-исследовательском Центре этнополитических стратегий при СОГУ им. К.Л. Хетагурова.

Источники и историографический обзор по теме исследования.

Проблема изучения малочисленных народов Западного Дагестана во многом обусловлена тем, что они де-факто являлись бесписьменными народами. Исследуемые народы в связи с их поздней исламизацией только начинали овладевать арабской грамотой и соответственно касательно XVIII века у них не сохранились письменные источники, за исключением единичных случаев. Компенсировать этот пробел отчасти способствуют документы более позднего времени, соотнесенные к исследуемому периоду, а также аналогии с соседними народами, у которых относительно лучше была развита письменность, в том числе, деловая переписка.

С учетом этих обстоятельств в исследовании была необходимость наряду с источниками хронологически непосредственно соотносящихся с исследуемым периодом, придерживаться фактов и сведений, содержащихся в источниках более позднего времени, которые одинаково характеризуют различные аспекты жизнедеятельности народов Западного Дагестана. Однако, здесь же следует оговориться что наибольшее число источников принадлежат представителям русской (европейской) цивилизации, точки зрения которых наложили свой отпечаток на интерпретацию фактов и событий. Известное дело, что такой спектр в иных случаях не лишен предвзятости, о чем речь еще предстоит.

Одним из первых еще в 1770-1774 гг. на Кавказе и в частности в Дагестане проводил свои исследования член Российской Академии наук А.И. Гильденштедт. На основе своих исследований А.И. Гильденштедт впервые сделал попытку определить основные группы народностей Дагестана, а также оставил записи о социально-культурной жизни горцев. Материалы, собранные Н.А. Гильденштедтом по языкам и наречиям дагестанских народов – андийскому, анцухскому, джарскому, хунзахскому, цезскому, лакскому, кубачинскому, даргинскому и акушинскому, вошли в первый сравнительный словарь языков мира. Примечательными являются сведения о численном составе по отдельным этническим группам в работах Н.А. Гильденштедта. Ценность сведений от этого автора также в том, что они хронологически относятся к раннему периоду, чем архивные источники.

Источниковой базой данного исследования стали материалы государственных архивов (ЦГА) Республики Дагестан, отчасти опубликованные материалы из Центрального государственного военно-исторического архива (ЦГВИА) и ЦГА Республики Грузия.

В Центральном Государственном Архиве РД относительно XVIII – начала XIX вв. содержатся очень скудные данные не только по западному, и по всему горному Дагестану, что осложняет проведение полноценного исследования. Однако, более содержательные и ценные документы и материалы содержатся касательно второй половины XIX в., когда Российские власти стали целенаправленно систематизировать эти данные. Это обстоятельство позволяет отчасти компенсировать недостающий архивный материал раннего периода.

В этой связи особую ценность представляют материалы посемейных список жителей Каратинского и Ункратль-Чамалинского наибства Андийского округа, а также Анцухо-Капучинского наибства Гунибского округа за 1886 г., куда входили в основном малочисленные народы Западного Дагестана. Эти документы и материалы хранятся в основном в фондах 2 и 21 ЦГА РД. Содержание этих документов позволяют на уровне отдельных поселений анализировать и обобщать данные социально-экономического характера по союзам обществ, а также определять уровень материального достатка каждой горской семьи.

В фондах ЦГВИА также содержится обширный и содержательный материал по Кавказу и Дагестану в XVIII-XIX вв., которые позволяют реконструировать различные стороны административно-политического устройства и социально-экономических отношений у горцев исследуемого региона. Значительная часть этих разнохарактерных документов и материалов опубликованы в сборнике «История, география и этнография Дагестана» (М., 1958). В числе этих документов представляют большой интерес материалы, автором которого является И.-Г. Гербер, произведенные им в бытность в Дагестане в 1728 г.

Будучи подполковником артиллерии русской армии Иван Густав Гербер, участник похода Петра, оставался на Кавказе до 1729 г., и оставил содержательные и потому ценные описания разных аспектов дагестанской действительности. И-Г. Гербер с большой достоверностью и в подробностях описал разные регионы области и, что особенно важно, – состояние хозяйства и общественно-политическое устройство местного населения.

В частности, автор описывает образ жизни одного из коренных народностей западного Дагестана – цунтинцев («Зонти»), по аналогии с которым возможно воссоздать жизнь соседних этносов исследуемого региона. И-Г. Гербер составил карту прикаспийских областей и их описание, которая была издана Академией наук в 1736 г.

Особого внимания в сборнике «История, география и этнография Дагестана» в связи тематикой исследования заслуживает статья И. Норденстама «Описание Антль-Ратля», являющаяся одной из немногих, которая хронологически соотносится с периодом разрабатываемой темы и содержит ценные сведения касательно данной разработки. В частности, в работе приводятся сведения о хозяйственно-экономической деятельности, общественных отношениях и численном составе этносов, входящих в федерацию союз Антль-Ратль. Однако, в этих описаниях имеются отдельные предвзятости и не достоверные суждения, которые не подтверждаются другими источниками и материалами. В частности, это касается вопросов самоуправления в джамаатах и отдельных аспектах образа жизни горцев.

Качественному проведению изыскания способствуют материалы, извлеченные из Государственного архива Республики Грузия, частичные копии которых содержатся в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН. С учетом того, что исследуемые народы исторически непосредственно граничили с Грузией, использование данных из ЦГА РГ (ранее Тбилисский исторический архив), даже опосредованно, представляется особо значимым.

Центральный государственный архив Республики Грузия является одним из основных хранилищ источников по изучаемой теме, где имеются фонды «Комиссии для окончания сословно-поземельных дел в частях Кавказского края военно-народного управления». Комиссия эта была организована в первой половине XIX в., имела свои филиалы в разных частях Дагестана и занималась изучением сословно-поземельных отношений. Комиссия собрала большой объем материала, который пока что является наиболее полным фундаментальным источником не только по изучаемому периоду, но и всему последующему периоду истории Дагестана до 1917 г. Одним из достоинств сводок, справок, докладов и показаний, составляющие фонд Комиссии, является отсутствие в них оценочных суждений, навязывающих исследователю определенную точку зрения. Принципиальным в тему исследования представляется вывод Комиссии о том, что отношения, сложившиеся между дагестанскими «феодалами-беками» и «крестьянами-горцами», носили не земельный характер, что вообще дагестанские «феодалы» не заинтересованы были иметь большое количество земли. В этих трактовках имеется рациональное «зерно», что расширяет исследовательский кругозор.

Также следует отметить, что время работы над исследованием совпало с периодом политической напряженности между Грузией и Россией, которые негативно отразились на качестве изыскания, из-за отсутствия доступа к историческим источникам в Грузии и то, что их пришлось использовать опосредованно.

Определенный материал по истории Дагестана XVIII-XIX вв. и в частности по изучаемым народам сосредоточен в многотомных изданиях «Актов, собранных Кавказской археографической комиссией» (АКАК), в «Сборниках сведений о кавказских горцах», в «Сборниках материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК), в «Кавказских сборниках» и в многотомном «Кавказском календаре». Материалы из этих источников послужили подспорьем для качественного дополнения имеющихся сведений, и тем самым способствовали раскрытию различных аспектов темы исследования.

Актуальность и необходимость проведения полевых исследований по теме разработки обусловлена тем, что живое общение с носителями культуры прошлых поколений не способны заменить никакие нарративные и другие источники. Тем более, что многие черты хозяйственной жизни, ландшафт местности, ментальные особенности и, самое главное, язык народов, как носитель информации о прошлой деятельности, во многом сохранились до настоящего времени. Полевые экспедиции способствовали исследованию таких аспектов общественной жизни, как джамаат и тухум, эндогамные и экзогамные браки, социальную структуру джамаата и социальные взаимоотношения, торговые и культурные обмены с соседями и другие. Многочисленные поездки по исследуемым народам, а также генетическая общность с одним из них – капучинцами, позволили нам отчасти реконструировать исторический портрет и облик народов изучаемого региона.

Таким образом, опубликованные и неопубликованные материалы из государственных архивов, сведения из периодических изданий (АКАК, СМОМПК, Кавказский сборник, Кавказский календарь), а также материалы полевых исследований составили источниковую базу настоящего изыскания.

Значительным подспорьем в проведении исследования послужили разработки и труды аналитического и описательного характера авторов начала XIX в., которые в иных случаях являются также источниками по отдельным аспектам изучаемой проблемы. С учетом того, что союзы сельских обществ были основной формой политического устройства у исследуемых народов, привлекают внимание взгляды на общину одного из теоретиков по этой проблеме начала XIX в. С.П. Броневского. В 1823г. С.П. Броневский о своем пребывании на юге России опубликовал труд в двух томах «Новейшие исторические и статистические сведения о Кавказ», вторая часть которого посвящена Дагестану. Это труд, в числе первых обстоятельных исследований о Кавказе на русском языке, а ее автор, в числе первых из исследователей, еще в начале XIX в. дал характеристику формам правления в обществах горцев Дагестана и называл их терминалогией «вольное общество», «республика» или «федеративная республика». Также этот исследователь достаточно убедительно обосновал идею связи экологии с социально-экономическим состоянием общества, что для своего времени носил новаторский характер. Многие идеи С.П. Броневского относительно сельских обществ горцев Дагестана до сих пор актуальны в научном сообществе, а труд принадлежит к лучшим источникам и исследованиям по изучению местных народов.

Кстати сказать, французский просветитель XVIII в. Ш. Монтескье является одним из ярких представителей географического детерминизма, который на широком и доступном материале обосновал корреляцию экологии и социально-экономической и общественно-политической жизни. Одна из основных концепций применительно к теме настоящего исследования у Ш. Монтескье звучит так: «Бесплодие земли делает людей изобретательными, воздержанными, закаленными в труде, мужественными, способными к войне; ведь они должны сами добывать себе то, в чем им отказывает почва. Плодородие страны приносит им вместе с довольством изнеженность и некоторое нежелание рисковать жизнью».

Если следовать хронологической последовательности, то в последующий период, в связи с продолжительной Кавказской войной вплоть до 60-х гг. XIX века горная часть Дагестана оставалась вне поле зрения исследователей, тогда как русские и европейские источники дают достаточно подробные сведения о других народах Северного Кавказа. Относительно горных народов Дагестана к этому периоду относятся отдельные местные источники и описания русских офицеров, которые носят спорадический характер.

На завершающем этапе Кавказской войны появляются первые талантливые представители местной интеллигенции, ученики П.К. Услара, которые овладели русской грамотой и с большой долей достоверности описывают различные стороны социального быта дагестанских горцев. К числу таких представителей интеллигенции относятся Айдемир Чиркеевский, Газимагомед Амиров и Абдулла Омаров, работы которых проникнуты пониманием ментальных особенностей горцев и тем самым способствуют пониманию, наряду с социальным бытом, специфики стереотипа поведения горцев, обусловленных горской социокультурной средой.

После окончания Кавказской войны русские и европейские исследователи начали проявлять повышенный интерес к горной части Дагестана, жизни и быту местных народов. Касательно послевоенного периода особо следует акцентировать внимание на представителях русской интеллигенции второй половины XIX в., которые оставили ценные и детальные описания относительно различных аспектов социально-экономической и общественно-политической жизни горцев западного региона Дагестана. К числу этих представителей относятся А.Д. Берже, Н. Львов, Н. Дубровин, Е. Марков и др.

Характерной особенностью для работ русского офицера А.Д. Берже является детальные описания локализации исследуемых народов с указанием их численности. Описания сочетаются с характеристиками социально-экономической жизни, а также аналогиями, проводимыми по отдельным параметрам экономической жизни между жителями Антль-Ратля и горцами внутреннего Дагестана. Так, А. Берже, отмечал, что земли, занимаемые Антль-Ратлем «весьма бедны ко всякого рода произрастаниям, кроме травы. Суровый климат доставляет возможность сеять только ячмень и овес; пшеница родится лишь в низменных местах. Жители занимаются земледелием весьма мало, так что собственные поля дают им средство к пропитанию не более как на три или четыре месяца, а на остальную часть года они покупают хлеб в Кахетии, в Джарской области и Казикумухе, смотря потому, кому где ближе».

Николай Львов также непосредственно наблюдал жизнь и быт горцев Западного Дагестана и потому сведения, представляемые им, за некоторым исключением, являются достоверными и значимыми для реконструкции отдельных проблемных аспектов жизни исследуемых народов. Проблема Н. Львова в том, что время, проведенное в плену у горцев, негативно отразились на его психоэмоциональном настрое, что в отдельных случаях отразилось на некоторых его оценках. Таков, например, сюжет, где автор приравнивает женщину к вьючному животному на том основании, что она много работает. (Н. Львов С.11. Примечание 12.) Этот цитата стала «бродячей» и основным доводом для интерпретации якобы угнетенного и ущемленного состоянии женщины в горских обществах.

Однако, в целом Н. Львов, рискуя жизнью, сумел проникнуть в горский быт, что было отважным поступком для своего времени, и проделал большую и плодотворную работу, описав в подробностях повседневную жизнь горцев Дагестана «аварского племени».

Значительное место в своих работах русский офицер Н.Дубровин уделял различным аспектам жизни горцев, в том числе вопросам политического устройства, повседневного быта и ментальных их особенностей. Так, Н. Дубровин, описывая быт горцев, отмечал, что у них «кинжал не снимался никогда, даже дома, сняв черкеску, горец опоясывал себя поясом с кинжалом поверх бешмета… каждый оборванный горец, сложив руки накрест, или взявшись за рукоятку кинжала, или опершись на ружье, стоял так гордо, будто был властелином вселенной» (Дубровин 1871. С. 547).

Значительным подспорьем в исследование горцев Западного Дагестана послужил капитальный труд представителя русской интеллигенции XIX в. Е. Маркова «Очерки Кавказа», которая выдержала два издания. В представленном труде имеется разносторонний обзор по исследуемым народам, в том числе по их социально-экономическому положению, общественному быту, образе жизни, а также взаимоотношениях с соседями. Труд позволят воссоздать реальный и разносторонний портрет горской жизни соответствующей эпохи в контексте социально-экономической действительности горцев Дагестана в целом и этнических групп западного региона, в частности. Хотя Е. Марков по отношению к местным жителям порой допускал нелестные эпитеты типа «хищный», «дикий», но в целом симпатии его – на стороне горцев.

После окончательного присоединения Дагестана к России в 1864 г. Главный штаб Кавказской армии потребовал от начальника Дагестанской области составления сборника адатов по каждому союзу обществ отдельно. Такая работа была проведена и в 1865-1866 гг. и в Главный штаб были представлены эти адаты в унифицированном и выхолощенном виде, но руководством к действию они не стали, как это предполагалось изначально.

Несмотря на такую тенденциозность и обработку, адаты не лишены известной ценности и, являясь первичным материалом, дают ключ к воспроизведению многих аспектов социальной, экономической и правовой сфер жизни каждого политического образования накануне присоединения области в состав России.

Первое и плодотворное исследование по адатам горцев Дагестана в этот период принадлежит начальнику Дагестанской области А.В. Комарову. Эта работа, ввиду содержания в нем большого и достоверного фактического материала и глубины анализа, по настоящее время является важным подспорьем в исследовании, как правовых, так и социально-экономических сторон жизнедеятельности горцев Дагестана.

Все адаты народов Дагестана и Закатальского округа в наиболее полном объеме были опубликованы в конце XIX в., с расчетом на практическое руководство. Однако, этого не произошло по причине того, что Российские власти были заинтересованы в приоритете единых законов на территории государства.

В последующем адаты, собранные в 1864 году с подробными комментариями к ним, были изданы Х.-М.О. Хашаевым, которые служат важным источниковым материалом для реконструкции социально-экономических, политических и правовых аспектов жизни народов Дагестана в XVII – XIX вв. В этом же ключе следует воспринимать нормы обычного права народов Дагестана, извлеченные из разных архивов, в том числе одесского городского архива и опубликованные А.С. Омаровым. Следует отметить, что часть этих норм адатов были собраны Б.К. Далгатом.

Такую же ценность в связи с тематикой исследования представляет сборник адатов Бежидского округа, извлеченный из неопубликованного Ф.И. Леонтовичем тома адатов кавказских горцев и который вошел в названную публикацию А.С. Омарова. Несомненный интерес для данного исследования представляют адаты, записанные М.М. Ковалевским во время его пребывания в ауле Бежта в 1887 году и опубликованные в названном сборнике – «Из истории права народов Дагестана».

В конце XIX в. особое внимание в исследованиях М.М. Ковалевского получают вопросы общественного устройства, главным образом тухума и отчасти джамаата у горцев Дагестана, где исследователь подверг сравнительно-сопоставительному анализу эти общественные институты. Для своего времени это были первые и с методической точки зрения объективные разработки. Однако, с современной точки зрения не все научные концепции исследователя считаются до конца выверенными. Например, ошибочным признается тезис М.М. Ковалевского об «исключительном родовом землевладении». Также исследователь ошибочно отождествлял дагестанский тухум с классическим родом и считал тухум «имущественным союзом», «земельной общиной».

Также М.М. Ковалевский не видел значительной разницы между тухумом и джамаатом и писал: «подобно тому как тухум имеет своего старейшину и свои родовые строения, так точно община имеет своего старшину и свой общий сбор, к участию котором призываются все совершеннолетние мужского пола… ». В целом заслуги М.М. Ковалевского в изучении политического строя и общественных отношений горцев для своего времени были очень значительными, и за отдельным исключением не потеряли своей актуальности до настоящего времени.

Если не считать то, что отдельные представители российской интеллигенции XVIII-XIX вв. описывали жизнь и быт малочисленных народов Западного Дагестана, специального исследования по этим народам в дореволюционной историографии не прослеживается. Отчасти это можно объяснить тем, что в условиях острых военно-политических конфликтов и социальных неурядиц, которыми насыщена история Дагестана в XIX – начале XX вв., исторические исследования по этим народам были не столь актуальны, как их материальные проблемы.

Однако, в 20-х гг. появились первые исторические исследования по горцам, в числе которых работа Н. Самурского, в котором автор в обзорной форме представил проблемы горцев в настоящем, прибегая при этом к экскурсам в прошлое. Такую же ценность в понимании социально-экономических проблем горцев представляет труд Ан. Скачко, в котором автор довольно объективно для своего времени попытался представить проблемы общественно-политической ситуации, как в традиционном, так и послереволюционном дагестанском обществе.

Первые планомерные научные разработки по социально-экономическим и общественно-политическим проблемам горцев Дагестана относятся к 30-40 гг. XX в., когда в сфере научных интересов оказались наряду с остальными народами, горцы Западного Дагестана. С самого начала эти народы нашли не очень лестный отзыв у исследователей, когда вместо взвешенных исторических интерпретаций возобладали оценочные суждения с отрицательными эмоциональными характеристиками. Так, один из исследователей А.И. Иванов писал: «Что касается Верхнего и Западного Дагестана, то это был наиболее отсталый в экономическом и социальном отношении район. Главное занятие жителей составляло скотоводство с перекочевками стад с летних пастбищ на зимние».

Подобная концепция в 30 – 40-х гг. была господствующей в исторических исследованиях, и авторы, писавшие о дагестанских горцах, без глубокого анализа фактических материалов и учета реальной действительности, ссылаясь на исследования авторитетных ученых, механически следовали их теориям в оценке социально-экономического строя народов национальных окраин. Это вполне понятная ситуация командно-административной политики, когда историческая наука была подчинена целям господствующей идеологии, с учетом которого необходимо было показать угнетенное положение горцев Дагестана в колониальной России, их социально-экономическую отсталость и т.д., на фоне которого завоевания октябрьской революции 1917 г. представлялись внушительными.

Следующий этап изучения горцев Дагестана, в том числе жителей западных регионов, совпадает с 50-60 гг. XX века. В этот период известные ученые – Магомедов Р.М. и Хашаев Х.-М.О. внесли огромный вклад в изучение социально-экономической и общественно-политической истории народов Дагестана вообще и горских народов, в частности. На этом этапе изучения горцев актуальными оставались вопросы уровня их социально-экономического развития, в связи с чем в центре внимания оказались вопросы общественно-политического устройства союзов сельских обществ и объектами научных дискуссий стали дагестанский тухум и джамаат.

При решении проблем социально-экономического развития сельских обществ и их союзов крупные ученые-кавказоведы порой приходили к противоречивым выводам. Так, например, патриарх исторической науки Дагестана P.M. Магомедов в своих исследованиях при оценке социально-политического строя «вольных обществ Аварии», с одной стороны, отрицает наличие родового строя и утверждает, что основой производственных отношений в аварских вольных обществах являлась «частная собственность на землю крестьянина-общинника». И, далее: «вольные общества – это не племя и не союз племен. Оно представляло собой особую политическую организацию сельских общин-джамаатов».

С другой стороны, проф. P.M. Магомедов аварское «бо» и даргинское «х1уреба» XVIII – нач. XIX вв. связывает с «первобытнообщинным началом народов Дагестана». А политический союз (федерация) типа Антль-Ратль и Ункратль он считает «примитивным объединением, вызванный внутренней и внешней необходимостью». Это политическое объединение, по его мнению, «было последней высшей ступенью в развитии племенного строя в Аварии, дальше которой оно не пошло не только в Аварии, но и во всем Дагестане». В данном случае остается непонятным выражение «последняя высшая ступень племенного строя», к какой формации следует отнести эту стадию развития горских обществ в XVIII – нач. XIX вв.

Такими же противоречивыми и непоследовательными являются следующие выводы ученого: «Несмотря на все это, своего полного развития феодальные отношения ни у аварцев, ни у лаков, ни у других народностей Дагестана не достигли даже к моменту присоединения Дагестана к России».

Не было единодушия среди советских историков по таким вопросам, как «Что такое вольное общество» и «что такое джамаат?». Невыясненным остается такой большой вопрос как, например, были ли в Дагестане еще в первой половине XIX в. племена, или нет».

А в заключении, характеризуя, социально-экономический и политический строй горских обществ, Р.М. Магомедов делает следующий вывод: «В вольных обществах Дагестана к началу XIX в. начинался уже процесс разложения дофеодальных отношений, наблюдается отчетливые признаки зарождения классовых отношений. К этому времени во многих вольных обществах на смену коллективным формам собственности на первый план выступает частная собственность в дагестанских джамаатах».

Здесь и в других местах своих разработок уважаемый профессор, как и другие исследователи эпохи социализма, вынуждены были строго и неукоснительно придерживаться классовых и партийных подходов. В этом отношении показательна цитата из основного труда Р.М. Магомедова. «Положения, высказанные классиками марксизма-ленинизма, по вопросу экономической основы феодализма и внеэкономическом принуждении при феодализме, о базисе и надстройке, о законе обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил, о роли и месте простого товарного производства имеют неоценимое значение для изучения истории народов Дагестана».

Кстати сказать, это была целая эпоха идеологического прессинга на исторические исследования, которая началась в конце 20-х годов и продолжалась вплоть до конца 80-х гг. XX века. Партийные установки периода советской эпохи отрицательно сказались не только на отдельных разработках, но и на интерпретацию исторических событий в целом. При этом, дореволюционные исследования по Дагестану клеймили, как «буржуазную историографию», которую следовало интерпретировать преимущественно под критическом углом зрения.

Крупным исследователем проблем истории Дагестана связанных с общественными, политическими, социально-экономическими и правовыми проблемами в 50-60-х гг. XX в. является Х.-М.О. Хашаев. Обилие достоверного фактического материала и умение оппелировать им, наряду с глубиной анализа и широтой охвата отдельных проблем, является отличительной особенностью для исследований Х.-М.О. Хашаева. Однако, исследователь также не мог выйти за рамки своего времени и идеологические установки одинаково отразились на интерпретациях исторических процессов в его исследованиях. Классовые отношения распространялись на всех горцев, в том числе Западного Дагестана, которых там не было в помине, а с другой стороны, отсутствие классовых отношений интерпретировалось, как патриархальность, родовым уровнем социальных отношений и общественного устройства.

К 70-м годам XX в. следует отнести начало целенаправленных исторических разработок по дагестано-грузинским отношениям, в числе которых проблема «набегового хозяйства», которая была долгое время дискуссионной. В этой связи вышли ряд исследований, которые порой выражали полярные точки зрения. Следует отметить, что среди грузинских исследователей сложилось целое научное направление – «Лекионоба» – «Лезгинщина», которая во взаимоотношениях Дагестана и Грузии акцентировала внимание на набегах с целью похищений людей и материальных ценностей. Между тем, дагестанские историки и в частности Р.М. Магомедов акцент в исторических дагестано-грузинских отношениях делали на торгово-экономических и культурных обменах и взаимовлияниях.

Пониманию этих и других вопросов, а также комплексному подходу в проблеме «набегового хозяйства» наряду с другими исследователями способствуют также труды грузинских историков.

Из периода 80-90-х гг. XX века в исторических исследованиях особо следует отметить труды М.А. Агларова, где подробно рассматриваются вопросы социально-экономического и общественно-политического развитая союзов сельских обществ Дагестана в XVII – X1X вв. Ученым проделана значительная и плодотворная работа по изучению земельно-правовых отношений и самоуправлению сельских обществ горного Дагестана. Ими проанализированы труды всех предшествующих поколений исследователей по сельской общине и по существу его главный труд – «Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII – начале XIX в.» (М.: Наука. 1988) является венцом научных изысканий по сельской общине.

Однако, недостатком этой и других работ автора является то, что не преодолен популярный в советскую эпоху в среде исследователей классовый, партийный методологический подход к социальным отношениям в сельской общине. Также одна из главных научных концепций в труде М.А. Агларова, исключающая внутритухумную эндогамию в Дагестане, не нашла поддержки в трудах других ученых и по существу «повисла в воздухе». В этой же работе вакуфная собственность интерпретируется как мечетская, хотя сам ученый в последующем отказался от этого штампа социалистической эпохи. В работе исследователя народы Западного Дагестана, которые имели существенную специфику в развитии, как и в подобных исследованиях других ученых, обделены вниманием.

Сельская община – социальный феномен с достаточно широким охватом различных аспектов, представления о которой у исследователей в силу объективных причин и субъективных фактров ограничены. Однако, при всех недочетах разработки М.А. Агларова, затрагивают сущностные строны этого социального феномена, являются зрелыми и в научном отношении выдержанными, в которых охватывается широкий круг вопросов по различным проблемам социально-экономических отношений сельской общины.

Одной из последних по сельской общине публикаций является монография Б.Г. Алиева, которая позволяет восстановить принципы устройства и социально-экономических отношений преимущественно по союзам сельских обществ у даргинцев. В работе акцентируется внимание на социальных отношениях (феодалы – уздени – зависимые сословия – рабы) в джамаатах. Однако, исследователь в этой и последующих работах строго придерживается классового принципа, что является недостатком и препятствием в соблюдении принципа объективности при проведении исторических исследований. В работе горцы Западного Дагестана затрагиваются в очень малой степени.

Одной из особенностей для исторических исследований советского периода является тот факт, что малочисленные народы Западного Дагестана в них не нашли должного внимания и отражения, хотя именно на территории проживания этих народов исторически находились более 20 союзов сельских обществ. Отчасти такое положение можно интерпретировать отсутствием или очень скудным числом письменных источников по этим народам, тем более, относительно периода, хронологически соотносящего с XVIII – началом XIX в.

В последние годы значительное внимание изучению отдельных аспектов истории горцев Западного Дагестана уделяется в работах столичных ученых – Ю.Ю. Карпова и Е.Б. Капустиной, а также В.О. Бобровникова. Спецификой разработок этих исследователей является взгляд «со стороны», посредством которой достигается научная объективность, и что позволяет смотреть на исторические события не только с позиций собственной культуры, но и с точки зрения представителей иной социокультурной среды.

В последние годы в связи с повышенным интересом к истории собственных народов появляются работы, посвященные историко-этнографическому исследованию отдельных союзов сельских обществ высокогорной зоны и центральной части Дагестана. К сожалению, за отдельными исключениями, эти работы представляются однотипными, в которых не ставится проблема сравнительно-сопоставительного изучения и подобным методом выявления специфики их развития. Усилия почти всех исследователей по малочисленным народам представляются направленными на раскрытие проблемы стадиального их развития. То есть, авторы вопреки фактам и, ссылаясь на авторитеты 70 – 80-гг. прошлого века, пытаются обосновать, что господствующими в социально-экономических отношениях в союзах обществ были раннефеодальные или феодальные, а не родовые отношения и тем самым они продолжают традиции формационных методологических подходов и принципов в своих исследованиях.

В плане методологическом и сравнительно-сопоставительного анализа содержания темы исследования, способствовали труды современных ученых, которые занимаются разработкой аналогичных проблем по соседним, с изучаемыми, народами. В числе этих исследователей А.А. Магометов, Б.А. Калоев, Л.А. Чибиров , Д.С. Ткаченко, В.Д. Дзидзоев и другие.

Таким образом, начало исследованиям по горцам Дагестана, в том числе по западному региону, которые были заложены еще во времена Петра I, с переменным успехом продолжаются до сих пор. Однако, объектом исследования малочисленные народы Западного Дагестана по объективным и субъективным причинам становились отчасти. Поэтому попытка компенсировать этот брешь отчасти, касательно административно-политического устройства и социально-экономических отношений по этим народам, является главной целью предлагаемого исследования.

Структура диссертации соответствует поставленным целям и задачам и состоит из введения, четырех глав, состоящих из логически взаимосвязанных 16 параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.

Расселение и численный состав союзов сельских обществ

Проблема изучения малочисленных народов Западного Дагестана во многом обусловлена тем, что они де-факто являлись бесписьменными народами. Исследуемые народы в связи с их поздней исламизацией только начинали овладевать арабской грамотой и соответственно касательно XVIII в. у них не сохранились письменные источники, за исключением единичных случаев. Компенсировать этот пробел отчасти способствуют документы более позднего времени, соотнесенные к исследуемому периоду, а также аналогии с соседними народами, у которых относительно лучше была развита письменность, в том числе, деловая переписка.

С учетом этих обстоятельств в исследовании была необходимость наряду с источниками хронологически непосредственно соотносящихся с исследуемым периодом, придерживаться фактов и сведений, содержащихся в источниках более позднего времени, которые одинаково характеризуют различные аспекты жизнедеятельности народов Западного Дагестана. Однако, здесь же следует оговориться что наибольшее число источников принадлежат представителям русской (европейской) цивилизации, точки зрения которых наложили свой отпечаток на интерпретацию фактов и событий. Известное дело, что такой спектр в иных случаях не лишен предвзятости, о чем речь еще предстоит. Одним из первых еще в 1770 – 1774 гг. на Кавказе и в частности в Дагестане проводил свои исследования член Российской Академии наук А.И. Гильденштедт . На основе своих исследований А.И. Гильденштедт впервые сделал попытку определить основные группы народностей Дагестана, а также оставил записи о социально-культурной жизни горцев. Материалы, собранные Н.А. Гильденштедтом по языкам и наречиям дагестанских народов – андийскому, анцухскому, джарскому, хунзахскому, цезскому, лакскому, кубачинскому, даргинскому и акушинскому, вошли в первый сравнительный словарь языков мира. Примечательными являются сведения о численном составе по отдельным этническим группам в работах Н.А. Гильденштедта. Ценность сведений от этого автора также в том, что они хронологически относятся к раннему периоду, чем архивные источники. Источниковой базой данного исследования стали материалы государственных архивов (ЦГА) Республики Дагестан, отчасти опубликованные материалы из Центрального государственного военно-исторического архива (ЦГВИА) и ЦГА Республики Грузия. В Центральном Государственном Архиве РД относительно XVIII – начала XIX вв. содержатся очень скудные данные не только по западному, и по всему горному Дагестану, что осложняет проведение полноценного исследования. Однако, более содержательные и ценные документы и материалы содержатся касательно второй половины XIX в., когда Российские власти стали целенаправленно систематизировать эти данные. Это обстоятельство позволяет отчасти компенсировать недостающий архивный материал раннего периода. В этой связи особую ценность представляют материалы посемейных список жителей Каратинского и Ункратль-Чамалалского наибства Андийского округа, а также Анцухо-Капучинского наибства Гунибского округа за 1886 г., куда входили в основном исследуемые малочисленные народы Западного Дагестана. Эти документы и материалы хранятся в основном в фондах 2 и 21 ЦГА РД . Содержание этих документов позволяют на уровне отдельных поселений анализировать и обобщать данные социально-экономического характера по союзам обществ, а также определять уровень материального положения каждой горской семьи.

В фондах ЦГВИА также содержится обширный и содержательный материал по Кавказу и Дагестану в XVIII – XIX вв., которые позволяют реконструировать различные стороны административно-политического устройства и социально-экономических отношений у горцев исследуемого региона. Значительная часть этих разнохарактерных документов и материалов опубликованы в сборнике «История, география и этнография Дагестана» (М., 1958). В числе этих документов представляют большой интерес материалы, автором которого является И.-Г. Гербер , произведенные им в бытность в Дагестане в 1728 г. Будучи подполковником артиллерии русской армии Иван Густав Гербер, участник похода Петра, оставался на Кавказе до 1729 г., и оставил содержательные и потому ценные описания разных аспектов дагестанской действительности. И-Г. Гербер с большой достоверностью и в подробностях описал разные регионы области и, что особенно важно, – состояние хозяйства и общественно-политическое устройство местного населения. В частности, автор описывает образ жизни одного из коренных народностей западного Дагестана – цунтинцев («Зонти»), по аналогии с которым возможно воссоздать жизнь соседних этносов исследуемого региона. И-Г. Гербер составил карту прикаспийских областей и их описание, которая была издана Академией наук в 1736 г.

Особого внимания в сборнике «История, география и этнография Дагестана» в связи тематикой исследования заслуживает статья И. Норденстама «Описание Антль-Ратля», являющаяся одной из немногих, которая хронологически соотносится с периодом разрабатываемой темы и содержит ценные сведения касательно данной разработки. В частности, в работе приводятся сведения о хозяйственно-экономической деятельности, общественных отношениях и численном составе этносов, входящих в федерацию союз Антль-Ратль. Однако, в этих описаниях имеются отдельные предвзятости и не достоверные суждения, которые не подтверждаются другими источниками и материалами. В частности, это касается вопросов самоуправления в джамаатах и отдельных аспектах образа жизни горцев. Качественному проведению изыскания способствуют материалы, извлеченные из Государственного архива Республики Грузия, частичные копии которых содержатся в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН. С учетом того, что исследуемые народы исторически непосредственно граничили с Грузией, использование данных из ЦГА РГ (ранее Тбилисский исторический архив), даже опосредованно, представляется особо значимым.

Система самоуправления и общественно-правовые функции джамаата

Итак, в основе военных экспансий горцев Дагестана «лезгин», по мнению сторонников концепции «лекианоба» явилась сложная и нестабильная ситуация в самой Грузии, в результате которого набеги в ХVIII в. приняли массовый характер. К тому же грузинские правители для выяснения междоусобных отношений активно пользовались набегами и даже привлекали в этих целях соседей – жителей Западного Дагестана. «Сильный феодал, в борьбе со своим царем (ставленником Персии. – Р.М.) – пишет З.Д. Авилов, – легко мог найти поддержку извне... Его поддержит кто-либо из соседних ханов или паша: к услугам его – полудикие кланы Дагестана, охотно занимающиеся набегами, добычей рабов, службой за деньги» . При анализе набеговой системы также следует иметь в виду, что XVIII в. наблюдается усиление Аварского ханства – одного из сильных, (наряду с Казикумухским ханством), политических образований в горах Дагестана. О возросшем военно-политическом влиянии на Кавказе Аварского ханства во второй половине XVIII в. А.А. Неверовский писал: «Располагая тогда огромными средствами, вполне воспользовался своим положением, (правитель Аварии Умма-Хан Справедливый. – Р.М.) заставил платить себе дань грузинского царя Ираклия, ханов дербентского, кубинского, ширванского, шекинского и Пашу ахалцихского с тем условием, чтобы не причинять более вреда их владениям». По словам А.А. Неверовского, сумма этой дани составляла 85 тыс. рублей серебром в год .

Наряду с тем что, правители Аварии пытались отчасти решать свои экономические проблемы за счет военных экспансий в Грузию, набеги были обусловлены усердиями отдельных состоятельных владетелей Грузии, стремившихся таким способом освободиться от гнета Ирана и Турции. Сложной внутриполитической жизнью и социальными отношениями в Грузии были обусловлены размытое чувство национальной идентичности и патриотизма местного населения.

Итак, экспансия горцев Дагестана на соседнюю Грузию это комплексная проблем, которая в том числе, была обусловлена таким важным фактором, как внутренняя военно-политическая нестабильность в Грузии.

Важным фактором, способствующим пониманию «лезгинщины» является то, что гипотетически можно предположить, что в XVII – XVIII вв. наблюдались процессы демографического прироста населения Дагестана, материальные запросы которого в силу сложных географических условий не могли быть обеспечены даже в минимальном количестве. Естественно, в данных условиях возникала проблема переселенческая, которую горцы решали за счет миграции в Алазанскую долину (на современной территории Азербайджана и Грузии). Тем более что экономические связи горцев и жителей Алазании, связанные с перегонным скотоводством, имели давние традиции, которые адаптировали эти народы к совместному проживанию. Без комплексного подхода нельзя правильно и объективно оценивать те сложные отношения, которые сложились между горцами Дагестана и Грузии в XVII – XVIII вв. Именно с этим периодом совпадает социально-политическое и экономическое явление, так называемая «лекианоба» – «лезгинщина».

Еще с середины XVI в. Грузия была раздираема внутренними противоречиями, куда активно вмешивались сефевидские правители Ирана. Особенно ухудшилось положение Грузии в начале XVII в. при Шах-Аббасе I. Войско его разорило Кахетию и истребило кахетинский народ. Большую помощь в этом ему оказал сам кахетинский царь. «Шax-Аббас направился на Грузию, – пишет Иосселиани, – и она подверглась опустошению. Церкви и монастыри были разрушены. Кахетинский царевич магометанин Али-кулихан, помогал персам в разорении Грузии» . Сторонники шаха занимались не только физическим истреблением населения Грузии, но и продажей пленных соотечественников. «Свимон посылал шаху, – пишет Вахушти, – скупленных пленных, а он брал сыновей и дочерей знатных и азнауров и отсылал. ... Не заботился царь о царстве и стране, думал только о наслаждениях, по обычаю мусульман» .

«Международная борьба феодальных владетелей Грузии, – как отмечает З. Анчабадзе, отличалась проявлением крайней жестокости и вероломства, как по отношению друг к другу, так и главным образом по отношению к населению княжества» . Естественно, вражда наиболее сильных удельных правителей отрицательно повлияла на внутриполитическую обстановку в Грузии в целом.

Кроме того, грузинские цари, подстрекаемые иранскими шахами за награды готовы были в любое время напасть на горцев Дагестана, отчего страдали жители, в первую очередь, Западного Дагестана. Так в 1721 году Картлинский царь Вахтанг получил жалованье от шаха, чтобы тот напал на лезгин и истребил их. «Собрал он (Вахтанг. – Р.М.) бесчисленное войско – сообщает современник событий С. Чхеидзе, – и выступил в Кахетии … и присоединилось к нему войско Кахов» . Шах, узнав о походе шихванского хана на лезгин, вернул свое войско обратно. Действительно, шихванский хан выступил против лезгин «и пока кахи присоединились к нему, напали лезгины, убили хана Ширвана, перебили и разорили их имущество…» .

Безусловно, такие нападения грузинских удельных правителей и царей не оставались без ответа. Подобные ответные походы стали совершать и жители Западного Дагестана, поддерживаемые аварскими владетелями. Давид, царевич грузинский пишет, что «они (лезгины. – Р.М.) старались отомщевать за понесенные ими бедствия...» .

Социальная структура и социальные отношения

Удачным дополнением к описанной процедуре может быть следующий сюжет обряда примирения от Е. Маркова: «Обряд примирения с канлы совершается с мрачною торжественностью, в каждой общине по своему.

Почетные старики аула одевают убийцу, уплатившего дият в белый саван и опоясывают его шашкою... в таком виде приводят его к родным убитого, словно жертву на заклание. Он как бы сам приносить им оружие, которым они вправе поразить его, и одежды мертвеца, в которых ему следовало бы быть. В виду такой покорности, родные убитого высылают одного из своих снять опалу с осужденного. Он снимает с него шашку, папаху, саван и гладить его по голове; затем мулла прочитывает первую главу Корана, и семейная вражда забывается навсегда... Примирившийся убийца из «кровного врага с тех пор обращается в «кан-кардаш», «кровного брата» семьи. Он заменяет ей убитого, посещает его могилу, оказывает его родным всякую помощь и защиту» .

Аналогично процедура примирения происходила у хваршин, у которых родственницы убийцы ползли к месту примирения на коленях, замыкая шествие. При этом они били себя в грудь, монотонно произнося с плачем молитвы, а перед ними полз на коленях сам убийца с обнаженной головой . Этот обряд в каждом регионе мог иметь свою специфику, но одинаково был рассчитан на то, чтобы как можно сильнее задеть, ущемить самолюбие канлы, а соответственно его тухума. Так в с. Шабдух (Андийское общество) кровник во время примирения-маслаата являлся во двор убитого не только не бритым и не стриженным, но и в чёрной бурке, в которой он ложился на землю и оставался там до тех пор, пока его не поднимал самый близкий родственник убитого . У соседних народов – ботлихцев этот обычай также имел свои специфические особенности: «Отец или дед убийцы приводил сюда (на место примирения. – Р.М.) убийцу, накинув на его голову бурку. Остановившись перед матерью, отцом и дедом потерпевшего, он бросал его к их ногам со словами: «Делайте с ним что хотите». Убийца, завернутый в черную бурку, падал перед ним, склонив голову. Мать убитого подходила к канлы, снимала с него бурку, гладила его по голове и, прижимая к себе, произносила такие слова: «Если ты будешь вести как человек, будешь нам сыном, если нет, останешься душманом» .

Смысл этих и подобных обрядов при примирении сводился к тому, чтобы компенсировать моральный ущерб, нанесенный пострадавшему тухуму в глазах общественности. Расчет был на то, что сам канлы и члены его тухума, прошедшие через унижения и оскорбления, не могли вести себя заносчиво в обществе. По этому поводу известный исследователь обычного права горцев Кавказа А.М. Ладыженский отмечал: «… материальная компенсация всегда сопровождалась и моральной компенсацией – извинениями, унижениями. Обряд извинений был очень сложен и в разных местах далеко не одинаков» .

Итак, наряду с материальной компенсацией пострадавшему тухуму, в разрешении конфликта по убийствам важное значение имела моральная композиция и была рассчитана на ущемление самолюбия самого канлы и тухума, к которому он принадлежал. С учетом того, что горцы дорожили достоинством и честью своего и тухума, то такое наказание было ощутимым, но в то же время адекватным степени совершенного злодеяния. Отличительной спецификой миротворчества исследуемых народов является ограниченная роль мусульманского духовенства в этом процессе. Как в описаниях очевидцев, так и нормах обычного права горцев исследуемого региона не оговаривается миротворческая роль духовенства тогда, как в других обществах акцент на такую роль – довольно выраженная. Так, ещё И.Г. Гербер в 1728 году писал о миротворческой роли духовенства в сельских общинах горцев: «В уездах их (Аварии – Р.М.), есть по старшине, которых самих выбирают и сами старшины вместе с кадии, или духовным все ссоры прекращают. Ежели старшины им не нравятся, то они их опять низвергают или убивают до смерти» . Или же, в обществах Салатавского союза «… до того как попасть в руки Государства-пачалихъ с его справедливыми порядками и методами (нух) [управления], собирались ежегодно, как то рассказывают, из этих салатавских тринадцати селений старики, муллы-дибиры и мудрецы – всего двести человек, – близ родника (къулгIа) Миккилава. Собирались же они туда, по рассказам, с тем расчетом, чтобы рассматривать справедливые порядки и суд-диван салатавских селений: «это кому там сотворили насилие-зулму?», чтобы посмотреть: это к кому там применили силу?» . Не менее активную роль в миротворчестве наблюдалось также в других обществах.

Формы земельной собственности и земледелие. Садоводство и виноградарство

Итак, опосредованно Кумыкской плоскости можно представить положении дел относительно зимних пастбищ в Грузии, но такова была реальная практика овцеводства у горцев Дагестана. Поэтому содержать овец в значительном количестве были в состоянии только состоятельные члены общества, а «бедные имеют по нескольку штук и круглый год содержать на нодножном корму, под надзором пастухов, нанятых целым аулом. Жители, занимающиеся овцеводством, при перегоне своих стад через дороги, прилегания к чужим покосам или пастбищам, платят владельцам их, за прогон и ночлег, некоторую дань: баранами, ягнятами, маслом или сыром. В некоторых обществах, подобная же плата взимается и за перегоны стад через мосты» .

Зимние пастбища надо было арендовать у таких же зажиточных представителей, которые старались получить с овцеводов возможно более высокую арендную плату. На случай суровой зимы надо было заготовить корма и иметь кошары для овец, что обходилось дорого. В период окота, стрижки и дойки на зимовке требовалось большое число людей. Поскольку каждый, кто имел 50 – 60 овец, не мог самостоятельно нести все расходы, связанные с арендой зимних пастбищ и проведением зимовки, несколько хозяйств (обычно 10 – 15) составляли так называемый «кош» и все расходы распределяли между собой, пропорционально количеству овец. Из членов коша выбирался удаман (главный) и ему подчинялись все чабаны . В течение многих веков с учетом практического опыта у горцев выработалась специфическая культура скотоводства и в частности овцеводства. Этим можно объяснить актуальность овцеводства для горцев, а также то, что овцы и козы в зависимости от возраста имели соответствующие наименования. Так, например, ягненок до 6 месяцев назывался «кьегIер» ягненок до одного года – «хух», овцы до первого ягнения – «гIурк1к1ен», овца – «чахъу», молодой баран – «хIоржо», баран – «куй», коза – «цIе», козел – «дегIен», козленок – «бурут1» . Для овец, которые содержались на стационаре был свой порядок. Наем чабанов считался частным делом тех, кто имел овец, они сами могли нанять чабана сообща или индивидуально. Это объясняется тем, что овцеводство было частным делом и интересовало именно тех членов джамаата, которые имели овец.

Напротив, общественное стадо, с учетом того, что оно обеспечивало материальный достаток общества, являлось предметом внимания всего джамаата и весной каждое сельское общество подбирало общественных пастухов отдельно для каждого стада. Наем пастуха, в отличие от найма чабана, происходил на сходе джамаата.

Из волов и бычков составляли особое стадо, которое в мае переводилось на летние пастбища и оставлялось там до осени. Второе стадо составлялось из молочного скота. Утром пастух гнал коров на ближнее пастбище, а вечером пригонял обратно. Вечером коровам давали немного зеленой травы, которую приносила домой каждая женщина, возвращаясь с полевых работ. Коровы доились два раза в день, утром и вечером.

В тех обществах, где пастбища были расположены далеко от поселения, и ежедневный перегон молочного скота на пастбище и обратно отрицательно сказывался на продуктивности скота, там жители весной перегоняли молочный скот на горные пастбища и держали его там до осени. В этом случае пастуха не нанимали, а семьи, каждая в отдельности или, объединившись в группы, находились на летних пастбищах и занимались переработкой молока на масло, сыр и творог. Такой порядок содержания молочного скота наблюдается до сих пор во многих обществах исследуемых народов, в том числе у капучинцев (с. Тладал) .

Третье стадо составлялось из яловых коров и нетелей. Стадо это оставалось на пастбищах и только вечером загонялось в загороженные места – pop. Телята и ослы составляли четвертое стадо. Для них отдельного пастуха, за редким исключением не нанимали, а каждое хозяйство по очереди («бачазул эрга») выделял человека, который отгонял их на пастбища и вечером обратно пригонял в аул.

Из коровьего молока горцы, как правило, сбивали масло. Молоко в широких гончарных сосудах отстаивалось до тех пор, пока не образовывалась сметана. Затем сметана снималась в специальные маслобойные гончарные кувшины или же в деревянную посудину. Через день или два масло перетапливалось. Брынзу делали обычно из овечьего молока. И под конец нужно попытаться ответить на вопрос, о достаточности продуктов скотоводства для горцев Дагестана вообще и исследуемых народов, в частности. Прояснению этого вопроса будут способствовать выводы специалиста по скотоводству Османова М.-З.О., согласно которым число крупнорогатого скота на одно хозяйство в горной части Дагестана составляло в среднем 3 поголовья и мелкорогатого скота – 33 поголовья. В высокогорной зоне на одно хозяйство в среднем приходилось 3,6 поголовья КРС и соответственно – 35 поголовья МРС . По мнению М.-З.О. Османова этого количества скота явно было недостаточно для сносного существования горской семьи и, для прожиточного минимума горской семье требовалась отара в 100 голов . Тем самым горская семья, как от земледелия, так и скотоводства при всех усилиях недополучала в значительном количестве. Таким образом, скотоводство горцев исследуемого региона было базовой отраслью экономического развития, которое превалировало над другими отраслями. Скотоводство обеспечивало горцев продуктами, которые стали первой необходимостью: мясом, молоком, сыром, маслом, шерстью, кожей и т. д., а скот являлся также тягловой силой, транспортным и вьючным средством, которое способствовало адаптации горцев к экологии местности. При этом доминирующим видом скотоводства было овцеводство, которое имело преимущественно отгонный характер. В основном, овец перегоняли в Кахетию и Тушетию, а также частично в Терско-Сулакскую низменность Дагестана, и Чечню («Къиялъ»). В среднем на одно хозяйство у горцев Западного Дагестана приходилось более 32 овец, что было в числе высоких показателей в горах. Отары овец содержали не все горцы, а наиболее состоятельные из них; менее состоятельные содержали количество, необходимое для удовлетворения собственных нужд.

Для рассматриваемого времени характерны были две традиционные формы ведения скотоводства – отгонная, с перегоном мелкого рогатого скота на равнину, и стационарная, с хуторским содержанием, главным образом, крупного рогатого скота. Наем чабанов считался частным делом тех, кто имел овец, и не являлся предметом интереса джамаата.

Похожие диссертации на Административно-политическое устройство и социально-экономическое развитие народов Западного Дагестана в XVIII - начале XIX вв.

Народы Северо-Восточного Кавказа в середине XVIII - начале XIX в. : проблемы социально-экономического развития и государственно-политического устройстваРабаданова, Альбина Умалатовна

Кайтагское уцмийство в системе политических структур Дагестана в XVIII - начале XIX в. Муртазаев Арсен Омарович

Внутренние и внешнеполитические отношения союзов сельских общин Дагестана в XVIII - начале XIX векаАйгунова Тагират Садуевна

Отношения политических образований Нагорного Дагестана с Россией в XVIII - начале XIX в.Мамаев Махач Ильясович

Взаимоотношения Дагестана и Грузии в XVIII-начале XIX вв.Дибирова Аймесей Ильясовна

Военно-дипломатический аспект деятельности России в Дагестане в контексте международных отношений в последней четверти XVIII - начале XIX в.Ибрагимова Исбаният Илиясовна

Табасаран во взаимоотношениях России, Турции и Ирана в XVIII - начале XIX в.Маханов Абдулбесир Аледжиевич

Власть и общество в Прибайкалье в XVIII - начале XIX вв. (Административное устройство, правовой статус; проблемы взаимодействия и конфронтации) Черемных Елена Александровна

Карах в XIX - начале XX в. : Исследование экономического развития и социально-политического устройстваНурмагомедов Идрис Гаджимусаевич

Каралал в XIX - начале XX в. : исследование социально-экономического развития и политического устройстваАзизова Пасихат Магомедовна