Содержание к диссертации
Введение
Первая глава. Взаимосвязь постановки и решения проблемы времени и проблемы возможности опыта в трансцендентальной философии И. Канта 11
Введение 11
1.1. Постановка проблемы возможности опыта в кантовском трансцендентализме 13
1.2. Постановка проблемы времени в «Трансцендентальной эстетике» 23
1.3. Двойная функция времени и возможность опыта 31
Глава вторая. Взаимосвязь постановки и решения проблемы возможности опыта и проблемы времени в феноменологии Гуссерля 49
2.1. Постановка проблемы возможности опыта в феноменологии Гуссерля 49
2.2. Предпосылки постановки проблемы времени в феноменологии Гуссерля 57
2.3. Время и возможность опыта в «Лекциях по феноменологии внутреннего сознания времени» 65
2.4. Учение Гуссерля о темпорально-конститутивном потоке сознания 84
2.5. «Новая» концепция сознания времени в «Бернауэрских манускриптах. Итоги феноменологического учения о взаимосвязи времени и возможности опыта 96
Третья глава: Взаимосвязь постановки и решения проблемы времени и проблемы возможности опыта в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера 115
3.1. Постановка проблемы возможности опыта в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Повседневность как сфера первичного опыта 115
3.2. Аристотелевское понятие времени в интерпретации Хайдеггера 129
3.3. Временность как способ существования Dasein: бытие и время 141
3.4. Гуссерлевский анализ сознания времени как проблемный горизонт хайдеггеровской концепции экстатической временности 156
Заключение 163
Список использованной литературы 169
- Постановка проблемы возможности опыта в кантовском трансцендентализме
- Постановка проблемы времени в «Трансцендентальной эстетике»
- Постановка проблемы возможности опыта в феноменологии Гуссерля
- Постановка проблемы возможности опыта в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Повседневность как сфера первичного опыта
Введение к работе
Актуальность исследования
Проблема времени — одна из актуальнейших в современной философии. Специфика
современного философствования по сравнению с традиционным во многом задается новым видением времени. В современном философствовании происходит отказ от традиционного противопоставления бытия и времени и поворот от вечного к временному как к изначальному феномену, который в первую очередь призвана осмыслить философская рефлексия. У истоков переосмысления проблемы времени в современном философствовании находятся, прежде всего, феноменологические концепции времени Гуссерля и Хайдеггера,' а'также концепция времени Канта - первого из философов традиции, придавшего проблеме времени' статус важнейшей философской проблемы и указавшего на неразрывную связь времени и познания. Сравнительный анализ кантовской, гуссерлевской и хайдеггеровской концепции времени остается поэтому актуальной исследовательской задачей.
Рассмотрение проблемы времени актуально не только в свете чисто философских-проблем, но и в свете проблем философии науки. Как известно, не только в философии, но и в современной науке новое видение проблемы времени сыграло огромную роль. Важное значение приобретает рассмотрение проблемы времени и в контексте проблемы человеческой деятельности. Выявление взаимосвязи проблемы времени и проблемы возможности опыта в философии Канта, Гуссерля и Хайдеггера, а также сравнение учений этих философов в аспекте этой взаимосвязи является, таким образом, важной и актуальной задачей историко-философского исследования.
Проблема возможности опыта занимает важное место в традиции априоризма и трансцендентализма, которая оказала большое влияние на современную философию и к которой принадлежит не только философия Канта, но и феноменологические учения Гуссерля и Хайдеггера..Соответственно, актуальность темы исследования определяется как «парадигмообразующим» значением феноменологии в философии двадцатого века, так и тем большим влиянием, которое оказал Кант на современное философствование.
Степень разработанности проблемы
В современной литературе имеется значительный массив исследований, посвященных
сравнительному анализу основополагающих принципов философии Канта и Гуссерля, Гуссерля и Хайдеггера. Значительно меньше работ посвящено сравнению философских концепций Канта и Хайдеггера. Среди работ, посвященных сравнительному анализу философских концепций Канта и Гуссерля, следует выделить, прежде всего, работы Р.
4 Ингардена1, В.В. Калиниченко2, И. Керна3, В. И. Молчанова4, Н. В. Мотрошиловой5, Д. Моханти , в которых основой сравнения философских концепций Канта и Гуссерля полагается понятие априорного и трансцендентального познания, т.е., по существу, постановка и решение проблемы возможности опыта. Отдельно следует указать на исследования, направленные на выявление проблемной преемственности гуссерлевской феноменологии по отношению к кантовскому трансцендентализму (А.В. Лаврухин, Ю. О: Орлова, П. Рикер). Что касается сравнительного анализа гуссерлевской и хайдеггеровской-феноменологии в целом, то здесь также можно выделить два основных направления, исследований: 1) Реконструкция проблемного и концептуального единства гуссерлевского и хаидеггеровского вариантов феноменологии и выявление точек их расхождения 2) сравнение гуссерлевского и хаидеггеровского понимания трансцендентализма: Первое направление реализовано в отечественной исследовательской литературе в ряде работ Е.В. Борисова?. Вданной связи необходимо также указать на работы П.П. Гайденко8, В.И. Молчанова9, А.Г. Чернякова10. К числу крупнейших зарубежных исследований, посвященных данной теме, относятся, прежде всего, работы Фр.-В. фон Херрманна11. Важные исследования по данной тематике следует искать также у Р. Бакли12, Л. Ландгребе13, Б. Меркер14, К. Хельда'А Ко второму направлению следует отнести работы
1 Ingarden R. A Priori Knowledge in Kant vs. A Priori Knowledge in Husserl II Dialectics and Humanism.
Warszawa, 1973. P. 5-18.
2 Калиниченко B.K. Приключения трансцендентальной субъективности II Феноменологическая концепция
сознания: проблемы и альтернативы. М., 1998. С. 51-69.
3 Kern I. Husserl und Kant. Eine Untersuchung Uber Husserls Verhaltnis zu Kant und zum Neokantianismus. Den
Haag, 1964.
4 Молчанов В.И. Априорное познание в феноменологии Гуссерля // Вопросы философии. 1978. №10. С. 146-
152.
5 Мотрошилова Н.В. Гуссерль и Кант: проблемы трансцендентальной феноменологии // Философия Канта и
современность. М., 1974.
6 Mohanty J. The possibility of the transcendental philosophy. Dordrecht, 1985; Mohanty J. Kant and Husserl II
Husserl studies 13 (1996). P. 19-30
7 См. Борисов E. В. В. Феноменологический метод M. Хайдеггера II Хайдеггер М. Пролегомены к истории
понятия времени к истории понятия времени. Томск, 1998. С. 345-375; Борисов Е. В. В. Эволюция
трансцендентально-феноменологических оснований онтологии в работах Э.Гуссерля и экзистенциальной
аналитике М.Хайдеггера: Дисс. канд. филос. наук. М., 1997.
8 Гайденко П.П. Проблема интенциональности у Гуссерля и экзистенциалисткая категория трансценденции
//Современный экзистенциализм. М., 1966.
9 Молчанов В.И. Онтология и обоснование феноменологии у Гуссерля и Хайдеггера // Проблемы онтологии
в современной буржуазной философии. Рига, 1988. С. 81-100.
10 Черняков А.Г. Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера. СПб.,
2001.
11 См., прежде всего, Херрманн Фр.-В. фон. Понятие феноменологии у Гуссерля и Хайдеггера. Томск, 1997.
12 Buckley R. Husserl, Heidegger and the crisis of philosophical responsibility. Dordrecht, 1992.
13 Landgrebe L. Der Weg der Phanomenologie. Das Problem der ursprilnglichen Erfahrung. Giltersloh, 1963.
14 Merker B. Selbsttauschung und Selbsterkenntnis: Zu Heideggers Transformation der Phanomenologie Husserls.
Frankfurt a. M, 1988.
15 Held K. Endlichkeit der Welt: Phanomenologie im Ubergang von Husserl zu Heidegger II Alter: Revue de
phenomenologie: 6 (1998). P. 191-206.
5 Д. Kappa16, С. Крауэла17, Д. Моханти18, на которые мы в значительной мере опирались в ходе сравнительного анализа постановки и решения проблемы возможности опыта у Гуссерля и Хайдеггера. В меньшей степени в исследовательской литературе представлены исследования, посвященные сравнительному анализу трансцендентальной философии Канта и феноменологии Хайдеггера. Среди отечественных исследований, в которых затронута данная тема, следует, прежде всего, выделить монографию В.И. Молчанова19 и статью А.Г. Чернякова . В первом случае речь идет о сравнительном анализе кантовского, гуссерлевского и хайдеггеровского понимания структур опыта и структур сознания в аспекте проблемы времени; во втором - о выявлении сущностного сходства в понимании соотношения антропологии и онтологии у Канта и Хайдеггера. Что касается работ зарубежных авторов, рассматривающих данную тематику, то здесь нужно указать, опять-таки, прежде всего на статью П. Горнера21 и работу Д. Карра22. Обе работы посвящены осмыслению «места» Хайдеггера в традиции трансцендентализма, и, тем самым, сущностно затрагивают проблему концептуальной близости кантовского трансцендентализма и хайдеггеровской феноменологии.
Сравнительный анализ постановки и решения проблемы времени у Канта, Гуссерля и Хайдеггера также занимает значительное место в исследовательской литературе, посвященной творчеству этих мыслителей. Из отечественных исследований, посвященных сравненшо постановки и решения проблемы времени у Канта и Гуссерля, наибольшее значение для нас имели вышеупомянутые работы ВіИ. Молчанова23, в которых сходство и различие в понимании времени берется за основу для сравнительного анализа кантовского и гуссерлевского понимания сознания и априоризма в целом. Среди зарубежных исследований на эту тему следует выделить работу Т. Штройбеля24, в которой сравниваются августиновское, гуссерлевское и кантовское понимание взаимосвязи времени и сознания. Та же взаимосвязь служит отправной точкой для
16 Can D. Interpreting Hussserl: critical and comparative studies. Dordrecht, 1987.
17 Crowell S Husserl, Heidegger and the space of meaning: paths towards transcendental phenomenology II
Continental Philosophical Review, Dordrecht, 2003. Vol. 36, №3. P. 325-334.
18 Mohanty J. Transcendental philosophy and the hermeneutic critique of consciousness II Mohanty J. The
possibility of the transcendental philosophy. Dordrecht, 1985. P. 223-246.
^Молчанов В И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М., 1988.
20 Черняков А. Г. Кант и Хайдеггер: метаморфозы философской антропологии //Актуальность Канта. СПб.,
2005. С. 177-192.
21Gorner P. Heidegger's phenomenology as transcendental philosophy II International journal of philosophical
studies 10 (2002). P. 17-33.
22 Carr D. The question of the subject: Heidegger and the transcendental tradition II Heidegger reexamined I Bd. 4.
New York, 2002. P. 271-286.
23 Помимо вышеупомянутых работ этого автора см. также Молчанов В.И. Априоризм и гносеологическая
концепция времени у Канта и Гуссерля: Дисс.... канд. филос. наук. Рига, 1980.
vStreubel Т. Das Wesen der Zeit. Zeit und BewuCtsein bei Augustinus, Kant und Husserl Wttrzburg, 2006.
сравнения кантовского и гуссерлевского понимания времени в работе М. Штайнхофа25. Ряд важных соображений по поводу сущностного сходства и различия тех функций, которые выполняет время в кантовском трансцендентализме и феноменологии Гуссерля, можно найти в статье П. Рикера . Среди отечественных работ, посвященных сравнению постановки и решения проблемы времени у Гуссерля и Хайдеггера, нужно отметить, прежде всего, работы В.И. Молчанова и А.Г. Чернякова. В работах В.И. Молчанова понимание времени раскрывается как наиболее глубокая содержательная основа сравнения гуссерлевского и хайдеггеровского вариантов феноменологии27. В ряде работ А.Г. Чернякова дан сравнительный анализ гуссерлевского и хайдеггеровского понимания времени в аспекте онтологической проблематики28. В зарубежной литературе сравнительному анализу гуссерлевской и хайдеггеровской концепции времени посвящен ряд исследований, из которых из которых можно выделить исследования Р. Джордана29, Х.-Р. Зеппа30, Д. Карра31, А. Оливера32, С. Ромбаха33, Д. Шнайдера34. Отдельного упоминания заслуживает недавно вышедшая статья К. Хельда35, в которой автор показывает, что хаидеггеровская деструкция настоящего как центрального момента времени представляет собой радикализацию той постановки под вопрос «преимущества» настоящего над всеми прочими моментами времени, которая была осуществлена у Гуссерля в «Бернауэрских манускриптах».
В значительно меньшей мере в исследовательской литературе представлены работы, посвященные сравнительному анализу постановки и решения проблемы времени у Канта и Хайдеггера. В отечественных исследованиях данная тема непосредственно-
SteinhojfM Zeitbewusstsein und Selbsterfahrung: Studien zum Verhaltnis von Subjektivitat und Zeitlichkeit im vorkantischen Empirismus und in den Transzendentalphilosophien Kants und Husserls. Wlirzburg, 1983.
26 Рикер П Кант и Гусерль II Интенциональность н текстуальность. Философская мысль Франции XX века.
Томск, 1998.
27 Помимо упомянутой монографии «Время и сознание», см., прежде всего, Молчанов В.И. Гуссерль и
Хайдеггер: феномен, онтология, время // Проблемы сознания в современной западной философии. М., 1989.
С. 110-136.
28 См., прежде всего, уле упомянутую работу «Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля,
Гуссерля и Хайдеггера».
29 Jordan R. W. Time and formal authenticity: Husserl and Heidegger II The many faces of time. Dordrecht, 2000. P.
37-65.
30 Sepp H. R. Zeit und Sorge: Eine Anmerkung zu Heideggers Kritik an Husserl II Die erscheinende Welt:
Festschrift ftlr Klaus Held. Berlin, 2002. S. 275-290
31 Can D. The Future Perfect: Temporality and Priority in Husserl, Heidegger and Dilthey II Carr D. Interpreting
Hussserl: critical and comparative studies. Dordrecht, 1987. P. 197-211.
32 Olivier A. The limits of the present: Husserl and Heidegger on temporal limitation II Phanomenologische
Forschungen (2003). S. 133-148.
33 Rombach S. Gegenstandskonstitution und Seinsentwurf als Verzeitigung: Ober die zeitliche {Constitution der
Gegenstandstypen bei Husserl und den zeitlichen Entwurf der Seinsarten bei Heidegger II Husserl studies 20 (2004).
P. 25-41.
34 Schneider J. H. J. Zeit und Zeitlichkeit: Zur Modernitat des Augustinischen Zeitverstandnisses II Philosophisches
Jahrbuch 109 (2002). S. 17-43.
25Held K. Phenomenology of "authentic time" in Husserl and Heidegger II Iternational Journal of philosophical studies. Vol. 15 (2007): № 3. P. 327-347.
7 рассматривается в монографии Ю.М. Бородая и вышеупомянутой монографии В.И. Молчанова. Данная тема затронута также в упомянутой книге А.Г. Чернякова «Онтология времени». А.Г. Черняков проводит «отрицательную аналогию» между кантовским учением о схематизме и хайдеггеровским учением о горизонтных схемах времени. Из зарубежных исследований на эту тему следует выделить ряд статей Ч. Шеровэ37. Однако исследований, которые бы проясняли и разрабатывали проблемную констелляцию, связанную с коррелятивной тематизацией времени и возможности опыта в философии Канта, Гуссерля и Хайдеггера, по-прежнему мало как в отечественной, так и в зарубежной исследовательской литературе. Уже неоднократно упоминавшаяся выше монография В.И. Молчанова «Время5 и сознание. Критика феноменологической философии» остается, по существу, единственным исследованием, непосредственно посвященным данной теме. Центральным моментом этой работы является как раз экспликация сущностной взаимосвязи проблемы времени и проблемы возможности опыта у Канта, Гуссерля и Хайдеггера: В. И. Молчанов показывает, что у Канта, Гуссерля, и Хайдеггера время, с одной стороны, рассматривается не изолированно, но в контексте вопроса о смысловых структурах опыта, с другой же стороны, становится главным средством описания этих структур. Указанная взаимосвязь также затрагивается во многих из вышеупомянутых исследований, посвященных сравнению понимания времени у Канта, Гуссерля и Хайдеггера, не становясь, однако, предметом систематического анализа. Проведение такого анализа является задачей предлагаемого исследования. Цель исследования состоит в выявлении сущностной взаимосвязи ^постановки проблемы возможности опыта и постановки проблемы времени в философии Канта, Гуссерля и Хайдеггера, и в сравнительном анализе философских концепций Канта, Гуссерля и Хайдеггера в аспекте этой взаимосвязи. Для достижения этой цели требуется решить следующие задачи:
Рассмотреть специфику кантовского, гуссерлевского и хайдеггеровского понимания опыта.
Провести сравнительный анализ постановки проблемы возможности опыта в философских учениях Канта, Гуссерля и Хайдеггера.
Выявить теоретические затруднения при постановке проблемы времени у Канта, Гуссерля.
Рассмотреть хайдеггеровскую концепцию времени как попытку разрешить теоретические затруднения в концепциях Канта и Гуссерля.
36 Бородай Ю.М. Воображение и теория познания. М., 1965.
37 Sherover С М. Heidegger, Kant and time. Washington, 1988; Sherover С. M. From Kant and Royce to Heidegger
and Are we in time? II Interpretation, Vol. 33, New York, 2006. P. 205-212.
8 5. Показать сущностную корреляцию постановки проблемы возможности опыта и постановки проблемы времени у Канта, Гуссерля и Хайдеггера и выявить сущностное сходство и различие между Кантом, Гуссерлем и Хайдеггером в плане данной корреляции. Метод исследования предопределяется его целью и задачами. Реконструкция самой постановки вопроса или проблемы, которой определяется тот или иной философский текст, может быть достигнута только в рамках имманентного анализа Такая реконструкция необходима в рамках данного исследования, направленного на выявление взаимосвязи постановки и решения проблемы времени и проблемы возможности опыта в философских учениях Канта, Гуссерля и Хайдеггера. Соответственно, метод нашего исследования включает в себя два момента: 1)феноменологический, направленный на описание (дескрипцию) самого «способа данности» проблемы в рассматриваемых философских концепциях 2) герменевтический, направленный как на реконструкцию вопросов, служащих проблемным горизонтом введения, тех или иных основополагающих понятий рассматриваемых философских концепций, так и на выявление того предпонимания, которое является горизонтом постановки и решения проблем в этих концепциях. Кроме того, поскольку наше исследование носит компаративный характер, мы использовали также исторический и сравнительный подходы.
Положения, выносимые на защиту:
1. Проблема времени и проблема возможности опыта „неразрывно связаны в
философских учениях Канта, Гуссерля и Хайдеггера.
2. Сходство и различие в постановке проблемы времени и проблемы возможности опыта
может рассматриваться как один из важнейших аспектов сравнения учений этих
мыслителей.
3. Сущностное сходство кантовского, гуссерлевского и хаидеггеровского понимания
взаимосвязи времени и возможности опыта заключается в следующем:
схватывание и понимание временных различий как таковых раскрывается как первичное условие смыслового единства опыта;
время рассматривается как условие философской рефлексии, или тематизации возможности опыта;
c) вопрос «что такое время?» заменяется вопросом об опыте времени и о возможности
этого опыта;
9 d)- время выступает в. качестве условия самоявленности познания: (у Канта), субъективности (у Гуссерля), и бытия-в-мире, или Dasein (у Хайдеггера); 4. Постановка проблемы времени и проблемы возможности опыта в их взаимосвязи содержит у Канта и Гуссерля определенные- теоретические затруднения: время рассматривается Кантом и Гуссерлем; с одной'стороны, какпервичное условие единства опыта; с другой стороны, как выражение исходной аморфности в опыте. Таким образом; вопрос о возможностиіопытау Канта и Гуссерля оказывается одновременно и вопросом о возможности схватывания временных различий! как таковых, и вопросом о возможности «преодоления» этой аморфности:
5; Хайдеггеровская концепция* экстатической і временности? представляет собой- попытку преодолеть эти затруднения;и связать проблему возмояшости опыта с проблемойівремени,' понятой исключительно в качестве проблемы «схватывания» и понимания временных различий; как .таковых; Хайдеггеровское понимание времени вырастает из радикализации проблем; поставленных в гуссерлевской концепции, сознания времени; 6. Существенные различия между кантовским, гуссерлевским ш хайдеггеровским пониманием: взаимосвязи проблемы времени: и проблемы-возможности* опыта- состоят в следующем:
а)еслиіу Канта.возможность опыта есть возможность формирования данностишредмета, и время раскрывается как,.условие этого; формирования, то Гуссерль раскрывает время, не; только как условие первичношсвязи сознания-и предмета, ной выявляет принципиально непредметный уровень временности как предельный! уровень раскрытия- возможности опыта. Хайдеггер полностью. лишает время; связи с предметностью и основывает на; этом свою постановку и решение проблемы возможности опыта;
Ь) первичный опыт, у Канта соотнесен; с данностью предмета, у Гуссерля: - как с данностью предмета, так и с различиемгспособов этой данности, у Хайдеггера - с особой данностью непредметного. Соответственно; время раскрывается: у Канта как первичное условие данности предмета, у Гуссерля - и как условие данности предмета, и как горизонт различия способов этой данности, у Хайдеггера - как условие данности непредметного и как горизонт различия непредметного и предметного.
НОВИЗНУ ПОЛучеННЫХ результатов автор видит в следующем:
1. Впервые проведен систематический сравнительный анализ взаимосвязи постановки и решения проблемы времени и проблемы возможности опыта у Канта, Гуссерля и Хайдеггера.
10 2. Проведен анализ теоретических затруднений и терминологических несоответствий
при экспликации понятий опыта и времени у Канта и Гуссерля. 3; Хаидеггеровская интерпретация времени и взаимосвязи времени и возможности опыта
раскрыта как попытка, дать радикальное решение «предельных» проблем
гуссерлевского анализа сознания времени. 4. Впервые в- отечественной литературе: анализ гуссерлевского- учения о времени,
проведен с учетом опубликованных в.-2001-, г. и не переведенных на русский'язык
рукописей Гуссерля 1917-18 гг., посвященных проблеме времени; («Бернауэрских
манускриптов»). '
Теоретическое и практическое значение исследования
Результаты данного'исследования могут иметь определенное значение как с точкшзрения историко-философской: реконструкции* единства: трансценденталистской традиции в, европейской философии, так и с точки зрения прояснения концептуального и проблемного единства, и различия, гуссерлевского и* хайдеггеровского вариантов феноменологии. Результаты работы могут способствовать также конкретизации: и углубленному пониманию основных: проблем:.феноменологической философии; Кроме. того, результаты < работы могут иметь значение для осмысления истоков того поворота в истолковании времени, который происходит в современной философии. В учебном процессе результаты диссертационного исследования могут быть использованы для подготовки; общих лекционных курсов по истории: философии и спецкурсов по философии Канта и по феноменологической философии
Апробация работы осуществлялась на семинарах в Центре феноменологической философии РГГУ. Ряд положений диссертационного исследования были изложены, кроме того, в докладах на конференциях «Философская^ традиция как понятие и- предмет историко-философской . науки» (5-6. 12. 2006, РГГУ) и «История философии и герменевтика» (6-7.12. 2007, РГГУ.)..
Структура работы
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка
Постановка проблемы возможности опыта в кантовском трансцендентализме
Исходный пункт кантовской постановки проблемы, возможности опыта — это противопоставление «чистого» (априорного) и эмпирического познания: «...в дальнейшем исследовании мы будем называть априорными знания, безусловно независимые от всякого опыта, а не независимые от того или иного- опыта. Им противоположны эмпирические знания, или знания, возможные только a posteriori, т.е. посредством опыта»38. Главный вопрос «Критики чистого разума» есть, по Канту, вопрос о том, «что может быть познано рассудком и. разумом независимо от всякого опыта»39. Однако попытка эксплицировать, что означает, по Канту, опыт и «независимость от опыта», уже сталкивается с неоднозначностью.
С одной стороны, Кант определяет опыт как «эмпирическое знание, т.е. знание, определяющее объект посредством восприятий» . Познание, рассмотренное как «процесс» получения-нового знания, всегда, согласно Канту, синтетично, т.е. требует выхода за пределы понятия и присоединения к этому понятию того, что в самом этом понятии еще не мыслится41. Такой выход за пределы понятия может осуществляться двояко: или посредством опыта (эмпирически), или a priori (независимо от опыта)42. Эмпирически устанавливаемая связь понятия с тем, что в нем еще не мыслится (связь субъекта и предиката), никогда, по Канту, не является необходимой: необходимость присуща лишь связи, устанавливаемой а рпоп, т.е. совершенно независимо от опыта . Возможность последней и должна, как полагает Кант, прояснить «Критика чистого разума»: «Истинная же задача чистого разума заключается в следующем вопросе: как возможны априорные синтетические суждения!»44. Подлинная проблема «Критики» -это возможность априорного «расширения» познания, между тем как эмпирическое расширение познания посредством опыта, и, следовательно, возможность опыта, представляется, на первый взгляд, чем-то беспроблемным. Но тут мы сталкиваемся с парадоксом: сам опыт уже есть, по Канту, необходимая, и, стало быть, априорная связь восприятий45. Таким образом; определение опыта как необходимой связи восприятий является, как кажется, внутренне противоречивым: если эмпирический означает «заимствованный из опыта», а опыт есть необходимая, и, следовательно, неэмпирическая связь восприятий, то опыт оказывается связью восприятий, независимой от опыта. Вместе с тем, приведенное выше кантовское определение опыта как эмпирического знания оказывается уже не противоречием, а тавтологией: опыт есть знание, заимствованное из опыта. В действительности все это указывает на то, что понятие опыта имеет в «Критике чистого разума» не одно, а два основополагающих значения.
Какие это значения? Об одном из них мы уже сказали выше: опыт, согласно Канту, - это необходимая синтетическая связь восприятий. Необходимая синтетическая связь восприятий - это опыт «в собственном смысле», опыт как эмпирическое познание. Но в «Критике чистого разума» понятие опыта употребляется еще и в другом значении. В этом своем «другом» значении опыт тождествен тому, что Кант называет «многообразием представлений», которое, согласно Канту, предшествует всякому синтезу, и, таким образом, всякому познанию вообще. Многообразное представлений является чистой эмпирией, и, как таковое, может быть названо исходным значением понятия «опыт» в «Критике чистого разума». Оно может быть названо исходным, во-первых, потому, что Кант исходит из него в своей трансцендентальной постановке проблемы, и, во-вторых, потому, что только многообразное представлений дано непосредственно, «до» всякого «опосредования» синтезом рассудка.
Проблема возможности опыта для Канта — это проблема возможности опыта в его «собственном» значении, т.е. в значении синтетического единства восприятий. Проблема возможности опыта в его собственном значении возникает именно потому, что он не сводится к опыту в его исходном значении, т.е. к чистой эмпирии, хотя, казалось бы, должен был бы сводиться. Именно поэтому можно утверждать, что опыт в значении чистой эмпирии приобретает в «Критике чистого разума» важное методологическое значение и используется Кантом в самой постановке проблемы, которая могла бы быть сформулирована следующим образом: как возможны опыт и познание, если они не сводятся к тому, что непосредственно дано в чувственном созерцании? Независимость от опыта, таким образом, - это независимость от чистой эмпирии.
Неоднозначное понимание опыта является, тем самым, исходным пунктом кантовской постановки проблемы возможности опыта. Трансцендентальное описание в кантовском смысле - это описание перехода от опыта в исходном значении (чистой эмпирии) к опыту в собственном значении (единству восприятий). Различение двух смыслов опыта оказывается, однако, не только исходным пунктом, но также и результатом кантовского трансцендентализма: в самом деле, трансцендентальная философия, по Канту, должна показать и показывает, что опыт как познание объектов посредством восприятий не сводится к опыту как сырому материалу ощущений, но возможен лишь благодаря смысловой «обработке» последних46. Подобная смысловая «обработка» восприятий заключается, по Канту, в привнесении связи, или единства в многообразие восприятий, что приравнивается Кантом к отнесению их к предмету. Тем самым, опыт в первом значении и опыт во втором значении различаются как восприятие чего-то, т.е. предмета, и просто восприятие. Предметный смысл не присущ восприятию самому по себе: «Следовательно, опыт есть синтез восприятий, который сам не содержится в восприятии, но содержит в сознании синтетическое единство их многообразного; это синтетическое единство составляет существо познания объектов чувств, т.е. опыта (а не просто созерцания или ощущения чувств)»47.
С точки зрения сравнения кантовской постановки проблемы возможности опыта и постановки проблемы возможности опыта у Гуссерля и Хайдеггера немаловажным представляется то обстоятельство, что, как явствует из вышесказанного, характерной чертой опыта в собственном значении у Канта оказывается, по существу, не что иное, как иптенционалъностъ. В самом деле, как мы сказали выше, различие опыта в собственном значении и опыта в исходном значении есть различие «просто» восприятия или многообразия восприятий (ощущений), «еще» не относящихся ни к какому предмету, и восприятия чего-то, или познания «объектов чувств». Кантовское различие двух смыслов опыта, хотя оно и не проводится Кантом эксплицитно, соответствует гуссерлевскому различию интенциональных и неинтенциональных переживаний.
Таким образом, исследование проблемы возможности опыта в «Критике чистого разума» предстает как экспликация смысловых структур или «синтезов тайно действующего рассудка», скрытых в восприятии как восприятии предмета и делающих возможным это восприятие. При этом конституирование предмета опыта и, соответственно, единства восприятий, никогда, согласно Канту, не может осуществляться на пустом месте, и всегда основывается на чисто эмпирических данных как на «материале». Всякое познание всегда фундировано в чисто эмпирическом многообразии представлений, всегда отсылает к последнему, хотя к нему и не сводится.
Постановка проблемы времени в «Трансцендентальной эстетике»
В предыдущем параграфе уже было уже сказано о том, что, согласно Канту, в трансцендентальном і исследовании как исследовании возможности опыта времени принадлежит решающая роль. Кант практически отождествляет время с одним из субъективных источников познания — с чувственностью. В данном параграфе мы рассмотрим постановку проблем.времени в «Трансцендентальной эстетике» и попытаемся выявить причины, по которым Кант считает время основой всей чувственности вообще и отводит времени преимущество перед пространством, а затем на основании этого рассмотрения постараемся показать, почему и как проблема времени оказывается неразрывно взаимосвязанной с проблемой возможности опыта в кантовском трансцендентализме.
Задачей «Трансцендентальной эстетики» является, согласно Канту, изолирование чувственности от рассудка и вместе с тем выделение ее чистых форм, не содержащих в себе ничего эмпирического. Кант совершенно отвлекается от анализа понятий о формах чувственности, т.е. от вопроса, что есть каждая из форм чувственности как таковая и что принадлежит к ее первичным различиям. В «Трансцендентальной эстетике» рассматриваются не пространство и время сами по себе, а пространство и время как условия возможности опыта.
Соответственно, в «Трансцендентальной эстетике» Кант ограничивается рассмотрением следующих вопросов: Выводимы ли пространство и время из опыта? Каким образом они могут a priori относиться к эмпирическому созерцанию и к предметам опыта? Применимы ли они за пределами опыта? В чем их отличие от понятий рассудка? Каким образом на априорности пространства и времени основывается объективность априорных синтетических суждений (а именно тех, которые касаются созерцания)? В соответствии с главной целью «Критики чистого разума» именно последний вопрос Кант считает основным. Это показывают слова из заключительного «замечания к «Трансцендентальной эстетике»: «Мы имеем здесь один из необходимых моментов для решения общей задачи трансцендентальной философии — как возможны априорные синтетические положения, а именно мы нашли чистые априорные созерцания - пространство и время. В них, если мы хотим в априорном суждении выйти за пределы данного понятия, мы находим то, что может быть a priori обнаружено- не в понятии, а в соответствующем ему созерцании и может быть синтетически связано с понятием»
Значит ли это, что все-остальные вопросы носят лишь «вспомогательный» характер, т.е. рассматриваются лишь ради прояснения возможности- априорных синтетических положений математики и естествознания, основьшаїощихся на априорности пространства, и времени? Тезис Канта о «преимуществе» времени над пространством позволяет дать отрицательный ответ на этот вопрос. В самом- деле, Кант считает, время «всеохватывающей» формой чувственности не потому, что оно лежит в основании всех синтетических суждений a priori, относящихся-к чистому созерцанию. Как раз это не имеет места;. Более- того, с точки зрения проблемы объективности синтетических положений a priori, основанных непосредственно нацистом созерцании, пространство как форма созерцания объектов должно было бьь иметь, преимущество перед временем, которое есть лишь «форма внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния»74. Время, по Канту, есть «формальное условие, всех явлений. вообще» , но не как источник всех тех синтетических суждений a priori, возможность которых, по Канту, исследует «Трансцендентальная эстетика», но как условие возможности всех восприятий, т.е. как субъективная «способность подвергаться воздействию предметов». Именно в контексте проблемы возможности восприятия, и возможности опыта время имеет, согласно Канту, преимущество перед пространством. Но каким образом время, по Канту, лежит в основе всех восприятий и почему оно получает преимущество перед пространством?
Ответ следует здесь искать не «на, стороне условий» созерцания, а «на стороне обусловленного». Иначе говоря, первая причина «преимущества» времени перед пространством кроется- в эмпирической, стороне чувственности, от которой Кант, обособляет ее априорную сторону, выявляя последнюю как условие возможности первой.
Чувственность в эмпирическом смысле также, по Канту, имеет две «формы» - внешнее и внутренне чувство. Кант рассматривает пространство как априорную форму внешнего чувства, а время как априорную форму внутреннего чувства76, но «преимущество» времени перед пространством основывается на «преимуществе» внутреннего чувства перед внешним.
Кант противопоставляет «внутреннее чувство» не только внешнему чувству, но также и простому сознанию субъектом своего собственного существования. В противоположность последнему, которое является, по Канту, «лишь» самосознанием (простым «я существую», из которого еще нельзя извлечь знания о том, «что я есть»), внутреннее чувство является определенным самосознанием, или «созерцанием своего внутреннего состояния»77. Внутреннее чувство есть эмпирическое (само)сознание. Поскольку, с точки зрения Канта, вся чувственность, в конечном счете, опосредована самосознанием, постольку внутренне чувство как эмпирическое самосознание получает «преимущество» перед внешним чувством. «Способность души подвергаться воздействию предметов» есть в своей основе способность «осознавать» такое воздействие, т.е. осознавать себя «аффинируемым», или,
точнее, воспринимающим . Вне отношения к эмпирическому сознанию такое «воздействие предметов», согласно Канту, есть ничто: «Первое, что нам дается, есть явление, называемое восприятием, если оно связано с сознанием (без отношения к сознанию, по крайней мере возможному, явление никогда не могло бы сделаться для нас предметом познания и, следовательно, было бы для нас ничем, а так как явление само по себе не имеет объективной реальности и существует только в познании, то оно вообще было бы ничем)» .
Поэтому время как непосредственное условие эмпирического сознания (форма его) является также (опосредовано) условием всех внешних восприятий, т.е. условием всего эмпирического вообще (поскольку «эмпирическое» отождествляется Кантом с «эмпирическим сознанием»). Кант пишет: «Так как все представления, все равно, имеют ли они своим предметом внешние вещи или нет, принадлежат сами по себе как определения нашей души к внутреннему состоянию, которое подчинено формальному условию внутреннего созерцания, а именно времени, то время есть априорное формальное условие всех явлений вообще: оно есть непосредственное условие внутренних явлений (нашей души) и тем самым косвенно также условие внешних явлении» . Время есть, таким образом, сама способность подвергаться воздействию предметов, т.е. то, что «до опыта», или до всякого действительного «аффинирования» делает последнее возможным .
Постановка проблемы возможности опыта в феноменологии Гуссерля
В трансцендентальной философии Канта проблема возможности опыта ставится прежде всего как проблема данности предмета, т.е. как проблема придания предметного смысла хаотическому многообразию восприятий. Трансцендентальные структуры опыта в кантовском понимании — это структуры, вносящие единство в хаотическое многообразие восприятий и придающие последнему тем самым смысл предметности, и соответственно, придающие единство самому восприятию. Описывая условия, лишь при которых возможна данность предмета сознанию, Кант, однако, не ставит проблему различия способов этой данности, и, соответственно, не ставит проблему различия актов сознания, в которых может быть дан предмет. Две эти основополагающие и неразрывно взаимосвязанные проблемы, которые так и не были затронуты в кантовском трансцендентализме — проблема различия способов данности предмета сознанию и проблема различия актов сознания, в которых предмет приходит к данности - становятся исходным пунктом гуссерлевской феноменологии. Таким образом, ими определяется гуссерлевская постановка проблемы возможности опыта.
Согласно Гуссерлю, различие актов сознания никогда не может быть сведено к различию их предметов. Один и тот же предмет может быть различным образом дан в восприятии, памяти, фантазии, суждении и т.д. Это означает, по Гуссерлю, что смысл и значение, которое предмет получает в различных актах сознания, принципиально не сводится к самому предмету. С феноменологической точки зрения сознание в его различных формообразованиях, т.е. в различных «актах» и есть не что иное, как придание предмету того или иного смысла. Сущность каждого акта сознания задается тем способом, каким этот акт «полагает», «мнит», «подразумевает» предмет, и задача феноменологии как исследования возможности опыта заключается в том, чтобы описать эту сущность. Несводимость смысла к предметности, данной в интенциональных актах сознания, не означает, однако, беспредметности сознания. Наоборот, необходимая априорная отнесенность сознания к предмету составляет исходный пункт феноменологического исследования смысловых структур опыта, и, в то же время, его главную проблему. Интенциональность, составляющая, согласно Гуссерлю, главную тему феноменологии, есть не что иное, как «свойство» сознания быть всегда «сознанием чего-то» : «В сущности переживания заключено не только то, что оно есть сознание, но и то, сознание чего оно есть, а также, в каком определенном или неопределенном смысле оно есть это»140. Однако Гуссерль предупреждает, что интенциональность не означает реальной сопряженности сознания с предметом, что интенциональность вообще не есть отношение двух реальностей - сознания и предмета: «При этом следует хорошенько заметить себе, что сейчас речь не идет о сопряжении чего-либо психологически-происходящего — именуемого переживанием — с неким иным реальным бытием по имени «предмет», или же о каком-либо психологическом сочетании того и другого, какое имело бы место в объективной действительности. Напротив, речь идет о переживаниях исключительно по их сущности, или же о чистых сущностях, и о том, что с безусловной необходимостью заключено "a priori" в сущностях»141. Сознание всегда есть сознание чего-то, однако это «что-то» отнюдь не тождественно реальному предмету. Предмет восприятия может не существовать в действительности, однако от этого восприятие несуществующего предмета не перестает быть восприятием чего-то. Точно так же суждение может быть ложным, но оно от этого не перестает быть суждением о чем-то. Равным образом, смысл, придаваемый предмету сознанием, как и сами интенциональные переживания, не есть нечто «реально происходящее» в сознании. .Феноменологическое исследование условий возможности опыта есть наука о чистых сущностях, последняя же, по Гуссерлю никогда не должна заключать в себе полагания какого бы то ни было реального существования. Тем самым, однако, отказ от такого полагания становится в феноменологическом исследовании первоначальным условием раскрытия сущности интенциональности, и, следовательно, возможности опыта.
Однако, как из вышесказанного становится также ясно, что интенциональность сознания не просто означает, что всякое сознание есть сознание чего-то, но также указывает на то, что такое сознание может осуществляться различным способом143. Иначе говоря, понятие интенциональности в гуссерлевской феноменологии имеет двойной смысл, и выражает, с одной стороны, направленность сознания на предмет, с другой же стороны, характеризует то, как сознание направлено на предмет, т.е. различие способов направленности сознания на предмет. В этом смысле Гуссерль говорит о различии интенциональности восприятия и суждения, воспоминания и фантазии и т.д. «Мы должны понять, очевидно, - пишет Гуссерль, - что об «интенциональности» речь может идти в двух смыслах, смотря по тому, имеем ли мы в виду отношение явления к являющемуся или отношение сознания, с одной стороны, к «являющемуся в определенном модусе», а с другой - к просто являющемуся»144. В соответствии с двумя этими смыслами понятия интенциональности можно выделить два аспекта вопроса о возможности опыта в феноменологии Гуссерля: вопрос о возможности опыта, это, во-первых, вопрос о структуре интенциональности вообще, т.е. о том, «благодаря» чему сознание всегда есть сознание чего-то, и, во-вторых, вопрос об условиях возможности различных интенциональных актов (ответ на так поставленный вопрос подразумевает описание условий возможности определенных интенциональных актов сознания, таких, например, как восприятие, воспоминание, фантазия и т.д., а также выявление самого горизонта различия способов, которыми может осуществляться направленность сознания на предмет). Что касается вопроса о структуре, лишь «благодаря» которой сознание есть сознание чего-то, то он, на первый взгляд, весьма странно звучит в контексте гуссерлевской постановки проблемы сознания. В самом деле, интенциональность — это первый «факт» феноменологии, и, следовательно, также конечная отсылка во всех феноменологических описаниях, что, как кажется, исключает проблему перехода от доинтенционального и неинтенционального сознания к интенциональному, имплицитно содержащуюся в вопросе о структуре, лишь благодаря которой сознание есть сознание чего-то. Тем не менее Гуссерль, по крайней мере на методологическом уровне, действительно ставит эту проблему. Вопрос об условиях возможности перехода неинтенционального в интенциональное не может быть, конечно, понят как вопрос о том, каким образом из неинтенционального «возникает» интенциональное. Такой вопрос в самом деле исключен феноменологическим пониманием проблемы сознания и возможности опыта. С феноменологической точки зрения; смысл не может возникать из чего-либо, изначально не несущего в себе смысла. Для Гуссерля вопрос об условиях возможности перехода неинтенционального в интенциональное - это вопрос об интенциональной форме, благодаря которой чувственная материя, или «содержания ощущения» могут быть «одушевлены» и сделаны элементами единого интенционального переживания.
Постановка проблемы возможности опыта в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Повседневность как сфера первичного опыта
Выше мы уже отмечали, что в «Бернауэрских манускриптах» Гуссерль предпринимает попытку выявить принадлежность первичного впечатления к спонтанности конституирующего время сознания. Неясность интенционального статуса первичного впечатления, которая имеет место в «Лекциях», оставалась для Гуссерля единственным камнем преткновения на пути к чисто интенциональному обоснованию сознания времени. В то время как интенциональный характер модифицирующего сознания — ретенции и протенции является очевидным, интенциональный характер первичного впечатления как немодифицирующего сознания оказывается поставленным под вопрос. Соответственно, прояснение интенционального статуса первичного впечатления становится решающим моментом чисто интенционального обоснования сознания времени в «Бернауэрских манускриптах».
Главное изменение, которое Гуссерль вносит в свою концепцию сознания времени, стремясь прояснить интенциональный статус первичного впечатления, состоит, с точки зрения ряда исследователей, в придании центральной роли в конституировании времени протенции . Если в «Лекциях» конституирование единства имманентного временного объекта и самого потока сознания рассматривается Гуссерлем исключительно как «действие» ретенции, и протенция хотя и выявляется как конститутивный момент сознания времени, но остается все же «в тени» ретенции, то в «Бернауэрских манускриптах» протенции, наряду с ретенцией, отводится центральная роль в конституировании имманентного временного объекта и «самоконституировании» абсолютного темпорально-конститутивного потока (или «перво-процесса»)264. Протенциальная интенциональность в «Бернауэрских манускриптах» также приобретает «сквозной» характер, и необходимой отнесенностью к ней характеризуются как ретенция, так и первичное впечатление. Именно через необходимую отнесенность первичного впечатления к протенциальной интенциональности Гуссерль стремится в «Бернауэрских манускриптах» обосновать интенциональныи характер первичного впечатления. Структура сознания времени при этом еще более усложняется. В то время как в «Лекциях» речь шла только о том, что к первичному впечатлению присоединяется континуум ретенций и отнесенная к «будущему» первичному впечатлению протенция, в «Бернауэрских манускриптах» к ретенциальному континууму добавляется протенциальный континуум, причем таким образом, что этот протенциальный континуум существует не просто «наряду» с ретенциальным, но сущностно соотнесен с последним. . Первичное впечатление, в свою очередь, характеризуется встроенностью в контекст «переплетения» ретенций и протенций. Все эти изменения в понимании структуры «внутреннего времени», посредством которых Гуссерль стремится осуществить чисто интенциональное обоснование сознания времени, надлежит теперь рассмотреть более подробно.
Во-первых, так как в «Бернауэрских манускриптах» Гуссерль пытается обосновать интенциональныи характер первичного впечатления через включенность последнего в контекст потока сознания (эта включенность выражается, в свою очередь, прежде всего в необходимой отнесенности первичного впечатления к протенциальной интенциональности), то понимание первичного впечатления как чистого восприятия «теперь-точки» длящегося объекта, господствовавшее в «Лекциях», объявляется Гуссерлем в «Бернауэрских манускриптах» недостаточным. В «Бернауэрских манускриптах» первичное впечатление рассматривается Гуссерлем не просто как чистое восприятие «теперь-точки» временного объекта, но и как «осуществление» протенций: «Появление всегда нового первичного данного означает, однако, не просто чистое появление этого данного, но к существу процесса, который необходимо является конституирующим время, равным образом принадлежит то, что в нем с необходимостью имеет место подготовительная интенциональность; поскольку тон звучит, [и поскольку] при этом, несмотря на все колебания, конституируется однако единый тон, и, следовательно, постоянно появляются новые первичные данные того же вида и с постоянной градацией (Abstufung) содержания (сущности), [постольку] постоянно «ожидание» (хотя и без поворота внимания со стороны «Я» [к ожидаемому]), протенция направляется на Приходящее и представляет его как осуществление (Erfullung), следовательно, интенционально [его] формирует» . Появление первичного впечатления есть, таким образом, переход от пустой интенции (еще не осуществленной протенции) к ее созерцательному исполнению. Именно как «исполняющее» протенцию первичное впечатление является интенциональным и причастным к «спонтанности» сознания. Необходимая отнесенность первичного впечатления к протенции показывает, что первичное впечатление всегда уже встроено в контекст потока сознания и что оно не является поэтому ни чистым « первичным содержанием», ни постоянно осуществляемым «внешним толчком» для конститутирования: «Каждое первично данное есть поэтому не только содержание, но «схваченное» содержание . Первичное впечатление есть, следовательно, осуществленное ожидание». Не означает ли, однако, описание первичного впечатления в терминах «схватывания» и «содержания», что Гуссерль, проясняя интенциональный статус первичного впечатления, как раз возвращается к схеме «схватывание - содержание схватывания»? О схватывании первичного впечатления в протенции, как показывают кавычки, речь все же может идти лишь условно. Первичное впечатление не схватьшается в протенции и не делается предметом. Следовательно, оно не может быть названо «содержанием» в прямом смысле этого слова. Выявление необходимого отношения первичного впечатления к протенциальной интенциональности, напротив, призвано устранить всякий «повод» для интерпретации первичного впечатления как реального «содержания» сознания, и, следовательно, для интерпретации сознания времени в терминах «содержания» и «схватывания».
Как и ретенция, протенция, по Гуссерлю, направлена не только на отдельные точки потока сознания, но и на поток в целом. Каждая протенция, таким образом, направлена не только на «последующее» первичное впечатление, но равным образом и на все последующие протенции и ретенции. Протенция «антиципирует» само погружение «последующего» первичного впечатления в прошлое и, соответственно, появление «новых» первичных впечатлений и протенции . В конституировании единства потока сознания «пустота» протенции играет поэтому не меньшую роль, чем «осуществление» протенции посредством первичного впечатления. «Каждая предшествующая протенция, -подчеркивает Гуссерль, - интенционально заключает в себе все последующие (имплицирует их), каждая последующая ретенция интенционально имплицирует все предшествующие».
