Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Н.В. Устрялов как социальный мыслитель. Сущность сменовеховства Н.В. Устрялова 29
1.1 Историософия Н.В. Устрялова: большевизм и русская революция 29
1.2 Цивилизационные особенности России и тип общественного устройства 60
1.3 Философский анализ Н.В. Устряловым перспектив большевизма и фашизма . 75
Глава 2. Мировоззренческая и идейно-политическая парадигма русского фашистского движения в Харбине 89
2.1 Краткая история и организационные структуры 90
2.2 Теоретические и мировоззренческие основания «русского фашизма» 96
2.3 Тип общественного устройства в трактовке «русских фашистов» 110
2.4 Сущность «русского фашизма» 117
Заключение 135
Список использованных источников и литературы 141
Приложение 151
- Историософия Н.В. Устрялова: большевизм и русская революция
- Цивилизационные особенности России и тип общественного устройства
- Философский анализ Н.В. Устряловым перспектив большевизма и фашизма
- Сущность «русского фашизма»
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования определяется необходимостью целостного и концептуального анализа таких малоизученных идейно-политических феноменов, как сменовеховство Н.В.Устрялова и «русский фашизм», которые сформировались в 20-30-ые гг. в Харбине. Теоретическая и политическая деятельность русской диаспоры в Харбине, в частности, социально-философские взгляды Н.В.Устрялова и «русского фашизма», до сих пор недостаточно исследованы.
Для русских эмигрантов, оказавшихся на Востоке, ностальгия не была пассивным психологическим состоянием, они готовились к тому, чтобы найти свое место в будущей России. При этом выдвигались различные, зачастую альтернативные концепции обновления России. Формировалось множество эмигрантских организаций, вся деятельность которых была направлена на то, чтобы каким-то образом повлиять на выбор нового пути развития России. Последовавший за революцией радикальный пересмотр идеалов и ценностей, заставил многих представителей общественно-политической и философской мысли искать новые формы объяснения произошедшего и происходящего в России. Более того, в условиях эмиграции традиционные российские политические и социальные структуры утратили свою легитимность, а вчерашние воззрения свою актуальность; смена взглядов на прошлое и будущее, стратегии, тактики борьбы с большевизмом, была требованием времени и в какой-то степени рациональным политическим поведением. Отсюда идейные поиски, которые отличались противоречивостью, и порой приводили к самым неожиданным результатам. Показательно в этом отношении появление «русского фашизма».
На этом фоне весьма симптоматичным является возникновение среди эмигрантов в начале 20-х гг. такого идейно-политического течения, как «сменовеховство», которое предложило другой вариант отношений с большевистской Россией, отличный от всех остальных эмигрантских течений, исходивших из отрицания и резкой критики всего происходившего в России,
На поиск нового пути оказали влияние не только внутрироссийские процессы, но и общие социально-мировоззренческие сдвиги, начавшиеся в Европе, в частности, появление фашизма. Последнее нашло отражение в «русском фашизме», который в противоположность «сменовеховству» призывал к активной борьбе с большевизмом путем использования фашистской идеологии и практики.
«Сменовеховство» Н.В.Устрялова и «русский фашизм» были далеки от распространенных среди эмигрантов монархически-реставраторских
настроений. «Сменовеховцы» исходили из тезиса о возможности признать и принять большевистскую власть в России с надеждой на осуществление внутренней эволюции большевизма и реализацию традиционно русских мессианских идей. Вторые предложили фашистскую модель государственности после свержения большевизма. При этом, как это ни парадоксально, между «сменовеховством» и «русским фашизмом» имелись определенные точки соприкосновения концептуального и типологического характера, поскольку оба течения исходили из идей сильного государства. Характерно, что некоторые современные исследователи усматривают в сменовеховстве и европейском фашизме, чьи мировоззренческие установки были восприняты некоторыми русскими эмигрантами в Харбине, идеологию третьего пути или теорию Консервативной революции.1
И Н.В.Устрялов, и «русские фашисты», отталкиваясь от своего опыта и собственного видения действительности и будущего, разных философских предпосылок, моделировали то общество, которое, по их мнению, было разумно и приемлемо. Они не могли быть свободными от фактора исторической вовлеченности, которая далеко не способствовала объективному видению. Это касается и Н.В.Устрялова, который верил в эволюцию большевизма, и русских фашистов, предлагавших фашистскую альтернативу преодоления большевизма.
Однако историческая и теоретическая уязвимость этих
концептуальных построений не снижает их социокультурной ценности,
поскольку они представляют собой теоретическую рефлексию
непосредственных участников масштабных событий.
Думается, что выше обозначенные проблемы представляют интерес не только в историко-философском плане, но и в контексте современности. Актуализация в нынешний период отечественной мысли вопросов, в определенной мере созвучных тем, которыми задавались наши предшественники в не самые легкие дни истории, может служить дополнительным аргументом в пользу обращения к опыту относительно недавнего прошлого.
В этой связи представляется важным изучение идейных феноменов «сменовеховства» Н.В.Устрялова и «русского фашизма», аутентичности терминов, концептуальных установок, которые используются при обозначении данных явлений. Исследование этих идей приобретает особую актуальность в современный период, когда с одной стороны, повышается интерес к идеологиям евразийства и «сменовеховства», а с другой, -
1 Дугин А. Консервативная революция. Краткая история идеологий третьего пути// Элементы. Евразийское обозрение. 1992, №1. С. 15-16, 49-56.
фашизм старается возродиться в различных регионах. Все это свидетельствует о необходимости систематического анализа истоков, причин, сущности «сменовеховства» и «русского фашизма» в контексте истории общественно-политической и философской мысли. Состояние научной разработанности темы
Восточная ветвь русской эмиграции с политическим и культурным центром в Харбине остается недостаточно изученной и на сегодняшний день. Определенную роль в этом сыграли социальные и идеологические факторы. В годы советской власти у отечественных исследователей не было благоприятных возможностей для изучения многих аспектов эмигрантской жизни в Харбине. Особенно сложно было объективное изучение социально-философских и общественно-политических воззрений ведущих представителей русской эмиграции, чьи работы находились в спецхране.
Современный же этап отечественной мысли характеризуется началом более полного и комплексного изучения русской эмиграции в контексте как отечественной, так и мировой истории. Главной и определяющей тенденцией становится восстановление единой историографии вопроса не только о белом движении, но и обо всей эмиграции, которая долгое время была искусственно разъединена на изолированные исследовательские потоки: собственно советское, эмигрантское русское и западное. 2 Сейчас же создаются благоприятные условия для соединения этих потоков, что поможет поднять исследование вопроса на новый теоретический уровень. Это непосредственно касается также вопроса изучения русской эмиграции в Харбине. Такой постановке вопроса способствует также изменившаяся архивная политика, формирующееся единое информационное пространство. Для исследователей стали доступны ранее закрытые фонды библиотек и архивов, мемуарное наследие видных русских деятелей, которые оказались в эмиграции. Все это позволяет переосмыслить и восстановить целостную картину культурной, идейно-политической и духовной жизни эмиграции.
Обращаясь непосредственно к предмету диссертационной работы, отметим, что до сих пор нет систематических исследований, посвященных целостному концептуальному изучению отечественной мысли в Харбине. Освещаемая проблематика, имеющая отношение к русской эмиграции в
2 Бордюгов Г..А., Ушаков А.И, ЧураковВ.Ю. Белое дело: идеология, основы режима власти. Стр. 266
Харбине, носит преимущественно исторический характер.3 Это относится и к изучению «русского фашизма» и «сменовеховства» Н.В.Устрялова. Мало исследованы социально-философские взгляды Н.В.Устрялова.'' «Русский фашизм» изучено только как историческое явление. Не разработанными остались вопросы, связанные с идейными истоками и общефилософским содержанием этих течений. В такой плоскости проблема до настоящего времени не ставилась.
На Западе изучение российской эмиграции, особенно ее европейской ветви, началось с момента ее возникновения. На то были свои причины. Во-первых, проблемы русской эмиграции изучались в той или иной конкретной стране, так как в ее пределах появилось немалое количество выходцев из России. Последнее приводило к тому, что вставал вопрос об интеграции этих людей в то общество, в которое они попали, в соответствии со сложившимися там социально-экономическими, политическими и социокультурными условиями. Во-вторых, изучение преимущественно велось таким образом, чтобы выяснить структуру, настроения русских эмигрантов, выявить их политические ориентации, лидеров и наиболее авторитетные организации для возможного использования их в борьбе с политическим режимом, который утвердился в Советской России. В-третьих, на Западе проблемами русской эмиграции занимались преимущественно выходцы из эмигрантской среды, кто знал жизнь эмиграции изнутри.
3 Батожок И.А. Русская реэмиграция из Китая в Калифорнию. Канд. диссср. СПБ, 1996; Ауриленс ЕЕ. Российская эмиграция в Маньчжурии в 30-40 гг. Канд. яиссер. Владивосток, 19%. Мелихов Г. В. Маньчжурия далекая и близкая. М.1991; Мельников Ю. Русские фашисты Маньчжурии. // Проблемы Дальнего Востока. 1991, №2; Романовский В.К. Сменовеховство на Дальнем Востоке. //Международная научная конференция " Гражданская война на ДВ России: итоги и уроки. Тезисы докладов. Владивосток, 1992; Таскина Е. Неизвестный Харбин. N, 1994; Сонин ВВ. Крах белой эмиграции в Китае. Владивосток, 1987; Печерица В.Ф. Восточная ветвь русской эмиграции. Владивосток, 1994; Дубинина НИ. Ципкин ЮН. Об особенностях дальневосточной ветви русской эмиграции// Отечественная история,-1996.- № 1. и.т. д.
* О «сменовеховстве» Н.В. Устрялова писати: Исаев И. Потерянные вехи, или философия факта// Литературное обозрение, 1991, № 7 . С 57-62; Мануйлов В.И. Две парадигмы. Опыт современного прочтения сменовеховства// Полис. 1991, К« 3. С 138-147; Радзиховский Л. Великая иллюзия. //Вестник высшей школы. 1990, №12. С 86-90.
Что касается изучения политических и социокультурных процессов, происходивших в Харбине, то особо следует сказать о работе американского автора П. Балакшина "Финал в Китае. Возникновение, развитие и исчезновение белой эмиграции на Дальнем Востоке", опубликованный в Сан-Франциско в 1959 году. В этой работе представлен обширный исторический материал политического и общекультурного характера. Нельзя обойти вниманием историческое исследование другого американского автора Дж. Стефана "Русские фашисты. Трагедия и фарс в изгнании" (Russian fascists. Tragedy and farce in exile. 1925-1945. New-York, 1978), посвященное изучению политической деятельности «русских фашистов» в Харбине и в США. русскому фашистскому движению посвяшена небольшая по объему работа Оверландера Е. «Всероссийская фашистская партия» (Overlander Е. The all-russian fascist party. II Journal of contemporary history.- 1966- Vol 1 .-№ 1.).
Вместе с тем в этих и в ряде других работ восточная эмиграция представлена чаще всего не как самостоятельная тема изучения, а скорее как фрагмент общего пласта культуры русского Зарубежья. К таким работам относятся исследования американского автора Марка Раева "Россия за рубежом. История культуры русской 3MnrpauHH"(Russia abroad. Cultural history of the russian emigration. 1919-1939. New-York; Oxford, 1990.); Микаэла Гленни и Нормана Стоуна "Другая Россия. Опыт изгнания"(ТЬе other Russia. The experience of exile. New-York, 1991); A. Балавайдера "Константинополь и Харбин, Маньчжурия вступает на порог KaHaflbi"(Constantinople and Harbin. Manchuria enters Canada. II Canadian Slavonic papers, 1972, vol 14).
Существует также другой блок работ, посвященный отдельным аспектам русской мысли, где также фрагментарно рассматриваются персоналии, в том числе Н.В.Устрялов, в контексте общих проблем русской мысли. Из этих работ можно назвать исследования Утехина С. "Русская политическая мысль" (Russian political thought. New-York, 1964.); "Русская политическая мысль. Краткая HCTopna"(Russian political thought. A concise history. London, 1963.); Розенберга В.Г "Либералы в русской революции. Конституционно-демократическая партия" (Liberals in the russian revolution. The constittution-democratic party. New-Jersy,1974.) ; Пайперса P, "Струве, Правый либерал. 1905-1949" (Starve. Liberal on the right. 1905—1949. Cambridge, London,1980). Особо стоит отметить исследования Хилде Хардемана " Путь к соглашению с советским режимом. Движение "сменовеховства" в среде русской эмиграции в начале 20х гг." (Coming to terms with the soviet regime. The changing signpost movement among russian emigres in the early 1920-s. Illinois, 1994).
Исследование М.Агурского "Идеология национал-большевизма"
считается, в которой наиболее полно из существующей западной литературы освещена система взглядов Н.В.Устрялова.5
В целом же можно сказать, что в исследованиях, посвященных русской эмиграции, редко встречается философское осмысление опыта русской эмиграции в Харбине и выход на общетеоретический уровень.
Цель и задачи исследования.
Цель диссертационного исследования сводится к тому, чтобы объяснить концептуальный сдвиг, произошедший в сознании русских эмигрантов в связи с событиями в России, и исследовать суть альтернативных вариантов развития России, разрабатываемых «сменовеховцем» Н.В.Устряловьш и представителями «русского фашизма». Достижение этой цели требует постановки и решения следующего ряда исследовательских задач:
- выявить и изучить малоизвестные и неизвестные источники, касающиеся политико-практической деятельности и общественно-философских воззрений "русского фашизма" и сменовеховства Устрялова Н.В. в Харбине;
- определить на этой источниковой базе систему социально-философских и общественно-политических воззрений Н.В.Устрялова, проанализировать основные понятия историософии Н.В.Устрялова, его социально-философские взгляды, показать их место в структуре «сменовеховства» и их отражение в его представлениях об общественном устройстве и судьбе России;
5АгурскийМ. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980.
Балакшин П. Финал в Китае. Возникновение, развитие и исчезновение белой эмиграции на Дальнем Востоке. Сан-Франциско, 1959; Balavyder A . Constantinople and Harbin. Manchuria enters Canada.// Canadian Slavonic papers, 1972, vol 14; Hilde Hardeman. Coming to terms with the soviet regime. The changing signpost movement among russian emigres in the early 1920 s . Illinois, 1994; Michael Glentiy and Norman Stone. The other Russia. The experience of exile. New-York, 1991; Overlander E. The all-russian fascist party .11 Journal of contemporary history. Vol. l.№ 1. 1966; Overlander E. The all-russian fascist party .11 Journal of contemporary history. Vol. ljft 1. 1966; Pipers R. Strove. Liberal on the right. Cambridge, London,1980; Raeff M. Russia abroad. A cultural history of the russian emigration, 1919-1939. New-York; Oxford, 1990; Rosenberg W. Liberals in the russian revolution. The constitution-democratic party. Princeton, New-Jersy,l974; Utechin S. Russian political thought. A concise history London, 1963; Russian political thought. New-York, 19C4; Stephan J. Russian fascists. Tragedy and farce in exile. 1925-1945. New-York. 1978.
- исследовать мировоззренческие истоки и идейную сущность русского "фашизма", показать особенности того типа общественного устройства России, который по их мнению, был наиболее приемлемым после падения большевистской власти.
Теоретико-методологическим основанием данного исследования выступают диалектические принципы объективности, историзма и системности.
Нпучная новизна диссертации. Новизна данного диссертационного исследования, во-первых, заключается в изучении взглядов представителей русской эмиграции с учетом не только специфики положения на Дальнем Востоке, ситуации в самом Харбине, но и общей идейно- политической атмосферы того времени. Другими словами, предпринята попытка дать анализ социально-политических воззрений сменовеховца Н.В.Устрялова и «русских фашистов» в Харбине в контексте общих тенденций в мире.
Во-вторых, сочетание в структуре диссертационного исследования достаточно большого исторического компонента в виде эмпирической фактологии с их философским анализом можно считать новизной, поскольку существующая литература по данной тематике либо носит исторический характер, как в случае с "русским фашизмом", либо посвящена частным аспектам деятельности отдельных персоналий.
В-третьих, в диссертации показаны общее и особенное в исследуемых идейно-политических и мировоззренческих течениях; подчеркнуто, что объединить в одно проблемно - тематическое русло столь разные явления как сменовеховство Н.В.Устрялова и русский "фашизм" позволяет не только тот факт, что они сформировались и функционировали в одном локальном центре, но и то, что они имели общие корни и в определенном отношении общие цели, связанные с поиском выхода из той ситуации, в которой оказалась Россия.
В-четвертых, проанализированы социально-философские идеи Н.В.Устрялова относительно русской революции и цивилизационных особенностей России. Выявлена органическая связь взглядов Н.В.Устрялова с общей традицией русской философии, с идеями русских мыслителей, в частности, И.А.Ильина и в то же время расхождения концептуального характера. Автор диссертации показал попытки Н.В.Устрялова объяснить события в России как часть глобальных процессов эпохи.
В-пятых, исследованы теоретические и мировоззренческие основания «русского фашизма» на основе систематического анализа работ идеологов этого движения, описана предлагавшаяся ими структура социальной и
экономической организации обществ; исходя из этого показана специфика «русского фашизма», в соответствии с его особенностями автором уяснены те из существующих критериев определения фашизма, которые можно проецировать на такое явление, как «русский фашизм», уточнен термин, применяющийся по отношению к рассматриваемому явлению. Все это позволило диссертанту занять определенную позицию в вопросе о том, можно ли считать этот феномен тождественным классическим вариантам фашизма, и в какой степени правомерно рассматривать данное эмигрантское течение в Харбине как фашизм.
И, наконец, научная новизна диссертации состоит во введении в научный оборот неиспользованных отечественными исследователями архивных материалов, касающихся русских "фашистов" и их деятельности.
Практическая значимость исследования состоит в том, что
анализируемый материал расширяет представления историков и
философов об идейном опыте русской эмиграции в Харбине, что может стать основой для дальнейшего, более глубокого изучения данных проблем, а также может быть использован при чтении лекций и проведении спецкурсов по истории русского Зарубежья, по истории отечественной общественной мысли. Апробация работы
Основные идеи диссертации изложены автором в выступлениях: 1. «Н.В.Усгрялов - русский мыслитель в Харбине» на XX научной конференции по историографии и источниковедению истории стран Азии и Африки; на восточном факультете СпбГУ в апреле 1999 года и «Некоторые особенности русской эмиграции в Харбине» на конференции молодых ученых в Санкт-Петербурге в декабре 1999 года; а также в статьях по теме диссертации: «Русский мыслитель в Харбине» (Армагеддон. Актуальные проблемы истории, философии, культурологии. Книга третья (май-июнь). М, 1999), «Некоторые особенности русской эмиграции в Харбине» (Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы. Материалы 10-й конференции молодых ученых. СПб, 1999), «Об одной русской эмигрантской партии в Харбине» (в печати).
Структура диссертации в соответствии с основным замыслом, логикой и задачами исследования. Работа содержит кроме введения и заключения две главы. В конце работы прилагается список использованных источников и литературы и приложение, в котором дается общие факты из истории русской эмиграции в Харбине, объективные и субъективные факторы, определяющие социокультурную среду,
Историософия Н.В. Устрялова: большевизм и русская революция
Победа Октябрьской революции была фундаментальным историческим явлением, которое, по словам одного из современных исследователей, показала многовековое несовпадение и асинхронность циклов исторического развития России и Европы.1 Для русских же эмигрантов особую остроту приобретает вопрос принципиального мировоззренческого и практического значения: что произошло в России в октябре 1917 года, что будет с ней в будущем и в этой связи, каковы пути национального возрождения России. Известно, что многие русские эмигранты относились к Октябрьской революции отрицательно, они не видели за этим явлением ничего прогрессивного, оценивая произошедшее как аномалию, как стихийное бедствие, как антиисторическое явление, прервавшее начавшийся в феврале 1917 года закономерный процесс модернизации российского общества. Большинство русских эмигрантов исходили из того, что большевики совершили насилие над историей, свернув с "нормального", буржуазно-демократического пути. Петр Струве, например, писал о том, что русская революция оказалась национальным банкротством и мировым позором, падением народа.2
Партии и движения, которые продолжили свою деятельность в эмиграции и возникшие политические организации выступали непримиримыми противниками советской власти. Вместе с тем среди эмигрантов не было единства ни в области теории, ни на практике. Ни одна из предлагавшихся стратегий и тактик, форм и методов борьбы не оказалась приемлемой для всех. Идеологические и тактические разногласия не позволили русской политической эмиграции создать единую линию борьбы с большевизмом в России. Их объединяло только одно обстоятельство - тезис о невозможности вести с советской властью политический диалог, поиск компромисса.
В начале 20-х годов в эмиграции появились общественно политические течения, не отвергавшие идею диалога и даже возможность компромисса с советской властью. М.К.Ковалевич пишет, что возникшие за рамками исторически сложившегося русского политического спектра, эти течения нашли широкий отклик в эмигрантских массах. Зародившись одновременно, но независимо друг от друга, эти течения оказались в определенной конфронтации с господствовавшими антибольшевистскими настроениями в политических кругах русской эмиграции. Углубившийся в 1921-22 гг раскол в вопросе об отношении к советской власти еще больше развел эти политические силы.3
За диалог высказывались те, кто пытались непредвзято понять революцию в России и не столь резко негативно оценивали ее последствия и перспективы. В альтернативе компромисса, возможно, они видели путь выхода из цивилизационного тупика. Разочарование в связи с несбыточностью демократических надежд, трагедия первой мировой войны, победа большевиков, крушение веры и идеалов, поражение всех остальных течений политической мысли перед большевизмом, деструкция всех общественных отношений, вынужденная эмиграция на чужбину способствовали поиску путей компромисса, возрождения национального самосознания. Кризис, как катализатор, рождает новую энергию в интеллектуальной потенции, новый качественный скачок в изысканиях с целью осмысления трагического опыта революции и практики большевиков. В этой связи интерес представляют новые идеологические установки, их эволюция, переплетение противоречащих друг другу компонентов из разных политических учений, таких, как консерватизм, национализм, либерализм и демократизм.
В историософском плане акцент делался на восприятии революции большевиков как истинно русской, служащей подлинным целям русского народа, более того, как выдающегося события в его истории, в том числе идейно-мировоззренческой и духовной. Искали источник национального возрождения. Так, например, левые народники указывали на мессианский характер Октябрьской революции ("Скифство"- сборник "Скифы"). В крайне правых кругах находились люди, которым импонировали в большевизме его отрицание "буржуазной" демократии, идея сильной власти и борьба против западного парламентаризма. Привлекала также великодержавная направленность большевистской политики, которая для многих националистически настроенных эмигрантов представлялась с определенного времени гарантом имперского единства России.4
Ценностно-мировоззренческий сдвиг не был однородным и был вызван разными факторами, кто-то действительно ощущал неразрывную связь с судьбой России, продолжая и в эмиграции считать себя частью русского народа, а кто-то и определенную неудовлетворенность своей пассивной ролью в судьбе России в переломный период ее истории. Тем самым стали предприниматься попытки каким-то образом влиять со стороны эмиграции на ход событий в России.
Таким образом, сложилась определенная тенденция среди русской эмигрантской интеллигенции, направленная на сотрудничество с новой властью, тенденция, вызвавшая широкие дискуссии и неоднозначно воспринятая другими соотечественниками.
Одним из первых таких явлений было сменовеховство - идейно-политическое и общественное движение, возникшее в начале 1920-х гг. в среде русской либерально настроенной интеллигенции в эмиграции.5
Сменовеховцы ставили перед собой задачу пересмотреть свое отношение к революционным и послереволюционным событиям в России.
В этой связи бесспорный интерес представляет фигура весьма оригинального, еще недостаточно изученного мыслителя и публициста, одного из авторов «Смены вех» и идеолога данного пореволюционного движения, Николая Васильевича Устрялова. Идеи Н.В.Устрялова привлекали внимание различных исследователей. По их мнению, Н.В.Устрялов впитал в себя разные течения философской и общественно-политической мысли. Как отметил венгерский исследователь Тамаш Краус, весь духовный облик Н. В.Устрялова в значительной степени был сформирован работами И. В. Киреевского, А. С. Хомякова, Н. Я. Данилевского, Г.В.Ф. Гегеля, О. Шпенглера.
Творчески осмысливая социально-философские идеи мыслителей и основываясь на своем непосредственном политическом и духовном опыте, он попытался сформулировать свое понимание "физики" и "метафизики" русской революции и выработать свое понимание социальной, политической реальности в Советской России.
Вместе с тем, в силу того факта, что процесс объективного и систематического изучения культурного и идейного наследия русской эмиграции, особенно ее восточной части, только начинается, для многих остается недостаточно известным значение и влияние концепции Н.В.Устрялова, которая вызывала ощутимый резонанс не только в эмигрантской среде, но и в самой России. В зарубежной и отечественной историографии нет специальных исследований, посвященных концептуальному осмыслению интересной и противоречивой фигуры Н.В.Устрялова. Зарубежные авторы, исследовавшие социально-политическую мысль русской эмиграции, уделяли определенное внимание взглядам Устрялова в связи с изучением идеологии национал-большевизма.6 Неоднократные упоминания об Н.В.Устрялове встречаются также и у отечественных исследователей, что свидетельствует о социальной значимости и актуальности его взглядов с точки зрения истории и современности. Однако эти обращения носят эпизодический характер и касаются лишь отдельных сторон его многогранной деятельности. Его социально-философские взгляды еще мало изучены.
Цивилизационные особенности России и тип общественного устройства
Высказывания о признании большевистской власти и необходимости сотрудничества с ней со стороны человека, который совсем недавно выступал в защиту вооруженной борьбы с большевизмом, по-крайней мере, были неожиданными. Как предполагает один из исследователей, Хилде Хардеман, эти идеи не пришли ему в голову за несколько бессонных ночей, как это могло показаться на первый взгляд, а были результатом долгого процесса, который начался еще до победы большевиков, и были предопределены мировоззрением Н.В. Устрялова.
В первые дни после Февральской революции общая атмосфера энтузиазма по поводу демократии среди русской интеллигенции затронула также Устрялова. Он принимал активное участие в пропаганде идей либерализма, которую начали представители кадетской партии в 1917 году. Однако рост анархии в стране, неспособность Временного правительства овладеть ситуацией стали очевидным фактом, первоначальная эйфория начала спадать. В либеральных кругах появились скептические настроения относительно применимости в России традиционных принципов демократии. Единственным путем выхода из кризиса стала казаться диктатура. Устрялов занял такую позицию.
События гражданской войны стали для Устрялова побудительным толчком для вывода о принципиальной неизбежности диктатуры.50 К моменту отъезда из России он совершенно был убежден в том, что Россия не готова к демократии и что в данный момент свобода слишком "тяжела" для нее. Г.Г.Федотов позднее написал об этом: "Смотря на вещи объективно, двадцать лет спустя, видишь, что другого исхода не было; что при стихийности и страшной силе обвала русской революции Февраль мог бы совладать с разрушением при одном условии: если бы он во всем поступал, как Октябрь".51
Н.В.Устрялов приходит к выводу о том, что переход от февраля 1917 к октябрю 1917 года как переход демократии к диктатуре неизбежен. Более того, он доказывает, что в сложившихся условиях диктаторская власть в интересах России, и единственное, что было нежелательно в России, так это формальная демократия. Его вера в парламентаризм и пользу демократии в России, как уже говорилось, была поколеблена еще-до октябрьских событий. Этому способствовал и кризис демократии в Европе. Бердяев НА. позже напишет: «Только диктатура могла остановить процесс окончательного разложения и торжества хаоса и анархии. Нужно было взбунтовавшимся массам дать лозунги, во имя которых эти массы согласились организоваться и дисциплинироваться, нужны были заражающие символы. В этот момент большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого, и с другой стороны организовать новое. Только большевизм оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам»52.
Мысли о необходимости в России диктатуры можно также найти у И.А.Ильина, который писал об этом несколько позже, чем Н.В.Устрялов. Однако диктатура, предложенная Ильиным, была другого рода, тем не менее, как форма власти она рассматривалась им как наиболее оптимальная. «Боже избави Россию от всякого тоталитаризма - левого, правового и среднего. Но в таком случае остается только путь западноевропейской демократии? Знаем. Что многие так думают: загнали сами себя в мнимый тупик и не видят ни перспективы, ни исхода: или тоталитарная диктатура - или формальная демократия. А между тем в самой этой формулировке уже указываются новые исходы:
Диктатура, но не тоталитарная, не интернациональная, не коммунистическая; диктатура, организующая новую неформальную демократию, а потому демократическая диктатура; не демагогическая, «сулящая» и развращающая, а государственная, упорядочивающая и воспитывающая; не угасающая свободу,. а приучающая к подлинной свободе»53. «Есть.еще третий исход, и именно он должен быть найден и осуществлен в жизни: это твердая, национально-патриотическая и по идее либеральная диктатура, помогающая народу выделить кверху свои подлинно лучшие силы и воспитывающая народ к трезвлению, к свободной лояльности, к самоуправлению и к органическому участию в государственном строительстве. Только такая диктатура может спасти Россию от анархии и затяжных гражданских войн. Безмерная и непосильная свобода всегда была и всегда будет - сущим политическим ядом».54
В полемике с известным мыслителем П.Струве Устрялов, рассматривая соотношение государственной организации и революции, утверждал, что революция осуществляла функции "созидателя государства". Новое государство не могло быть либеральным, поскольку по его аргументации, буржуазно-демократическое государственное устройство было для России чуждым. Сама демократия не возводилась им в абсолютный принцип и в абсолютное Добро. Либерализм представлялся силой, ослабляющей русскую государственность. После поражения либерализма, его неспособности дать ответы на вопросы, возникшие в результате исторического перелома, либеральная альтернатива, выраженная русской эмиграцией, очевидно, показала свою несостоятельность и несвоевременность. Осознание того, что либеральная альтернатива в условиях России нежизнеспособна, стало фундаментальной исходной точкой концепции Н.В.Устрялова. Видимо, подобные выводы вырабатывались в сфере реальной и практической политики. Речь шла о политическом поражении либерализма в определенных условиях. Но вопрос затрагивал не только политику, но и культурно-философские построения в истории русской мысли, которые создавались не без учета исторических особенностей развития России. Так, поскольку характерной чертой цивилизационного развития того времени выступало противоречие между Западом и Востоком, куда причислялась и Россия, то логично было бы предположить, что демократические стереотипы осознавались как продукт вполне конкретного социо-культурного феномена, как продукт западной цивилизации. Тут отчетливо проявилась идея цивилизационного своеобразия России, синкретизма в ней западного и восточного элементов.
Учитывая социо-культурные истоки демократии и либерализма, Н.В. Устрялов не только сомневался в возможности реализации этого опыта в России в силу национальной и ментальной специфики русских, но и видел в этом опыте нечто несоответствующее фактам современной действительности. Убеждение в утопичности русского конституционализма и демократии разделялось в то время если не большинством, то многими, что нашло отражение в "Новом Средневековье" Н.А. Бердяева, позиции евразийцев и других. Так, например, И.А.Ильин придерживался подобной позиции. В своих статьях «Основы демократии» и «Демократия во что бы то ни стало», которые были написаны им гораздо позже, он отмечал: «Всякий политический строй имеет свои жизненные основы - в душевном укладе народа, в его правосознании и в его социальном строении (способность не только вести государственную жизнь, но и править государством; чувство государственной ответственности; свободная лояльность и элементарная честность; добровольное закононаблюдение; чувство долга и неподкупность; государственно-политический кругозор; соответствующий размерам страны и державным задачам этого народа; знания и самостоятельное мышление о знаемом; сила личного характера; волевая независимость и гражданское мужество). Отсутствие этих основ в жизни народа означает, что этот народ неспособен к такому политическому строю; что этого государственного устройства совсем не следует у него вводить под опасением гибельных последствий».56
Философский анализ Н.В. Устряловым перспектив большевизма и фашизма
Н.В.Устрялов не ограничивался философским анализом сути русской революции и особенностей социальной, политической, экономической реальности в советской России. Он пытался объяснить события в России как часть глобальных процессов эпохи. Он писал: «Всякое время имеет свою логику. Попробуем понять ее и смириться перед ее смыслом».
По его мнению, самой отличительной чертой той эпохи был кризис так называемой западной формальной демократии. Сложный и противоречивый вопрос жизнеспособности демократического мироустройства он предлагал решать через метод конкретного анализа. Устрялов признавая ценности демократии и политических свобод, исходил из факта падения авторитета демократии как реальной тенденции в современном ему мире. В этот период критика западных форм политической жизни, в особенности западноевропейской парламентской демократии, набирала силу и приобретала реальные очертания. В статье «Кризис современной демократии» из сборника «наше время» он писал: «Всемирно-исторический смысл октябрьской революции заключен, прежде всего, в ниспровержении устоев формально-демократической государственности 19 века. «Сумерки демократических кумиров» - факт, и роль в них революционной России тоже неоспоримый факт. В квадратных скобках действенного антипарламентаризма рядом с Лениным, Бухариным, Троцким найдут себе место и -страшно вымолвить - Муссолини, Кемаль, Хорти и Ривера, и по существу сам Пуанкарэ. Очередь за Германией. В какие формы выльется кризис демократии? Рассеивается марево арифметического демократизма, окутавшее 19 век. Именно тогда, когда осуществлялись наиболее заманчивые и дерзновенные демократические чаяния - вскрылась их убийственная пустота. Вводятся сложнейшие расчеты представительства, устанавливаются референдумы, реализуется избирательное право женщин. Но идеал демократии оказался вдруг таким жалким и никчемным. Массы отрекаются от своей непосредственной власти. Измученные смерчем войн и революций народы хотят одного: спокойствия и порядка. Они спешат уступить эту власть активному авнгарду, инициативному меньшинству из своей собственной среды. Инициативному меньшинству, завершенному инициативнейшей фигурой авторитетного, волей вышедшего снизу вождя. Культ Ленина в России, Муссолини - в Италии. И рождается новая аристократия - черной кости и мозолистых рук. Итак, власть народная, но не демократическая».69
В статье «К модной теме о кризисе демократии» из того же сборника он отмечал: «...Прежде всего, - о «черных тучах густой, удушливой пыли», носящихся вокруг нас. Неужели не очевидно, что никто иной, как именно век демократии родил эти черные тучи?
Опыт античного мира и нынешнего века согласно свидетельствуют, что само по себе непосредственное участие народных масс в государственном управлении отнюдь не повышало «суммы благ» (благо народа -сумма благ всех его членов) всех членов народного целого. «Воля народа» - зыбкое, шаткое, неуловимое понятие. Народ редко бывает правомерным демократом. Нельзя заставить его властвовать хотя бы против его собственной воли. Нельзя за «народом-самодержцем» отрицать суверенное право добровольно «уходить в отставку». «Народные благородные умственные и деловые силы» для своего проявления отнюдь не нуждаются непременно в условиях европейской государственной жизни последнего века. Нужно отряхнуть от своих ног этот эгоцентричный европеизм, взглянуть дальше и шире него. Впрочем, самая проблема кризиса демократии - проблема не русская, а чисто европейская, ибо Россия до сего времени, как известно, не знала формально-демократического строя.
Государственная власть никогда не падает с неба, а вырастает из народной среды. В этом смысле всякая власть, если хотите, демократична. Но только не нужно смешивать реальную демократичность с формальной. Эти замечания должны предостеречь от вульгарного понимания проблемы кризиса демократии. Не голое насилие и принципиальное беззаконие идей на смену «принципов 89 года», а новое государство, новое право, новый «культ».
Он считал, что кризис европейских форм демократии не есть абсолютное всестронне отрицание демократической идеи как таковой: на смену формальной демократии должен был придти сверхдемократия».
Эти мысли Устрялова можно сравнить с идеями И.А.Ильина, высказанными им в статье «О формальной демократии»: « Есть два различных понимания государства и политики: механическое и органическое. Механическое - отстаивает человеческую инстинктивную особь и ее частные интересы; оно измеряет жизнь количественно и формально. Органическое исходит от человеческого духа и восходит к национальному единству и его общим интересам; оно качественно и ищет духовных корней и решений. Которое же из этих пониманий желательно и спасительно для грядущей России? Для механического главное: «свобода», «равенство» и «счет голосов». Государство есть механическое равновесие частных вожделений; государство строится как компромисс центробежных сил, как лицедейство политических актеров.
К сожаленью, это воззрение нигде не высказано в такой отчетливой форме. Оно и не является доктриной; это лишь молчаливый политический «догмат», укоренившийся в мире и выдаваемый за само собой разумеющуюся «сущность демократии»: все формально свободны, все формально равны и все борются друг с другом за власть ради собственных интересов, прикрываемых общею пользою. Что же делать?
Жизнь государства слагается не арифметически, а органически. Ответственно справляться с бременем государственного суждения и действия - может далеко не всякий. Человек участвует в жизни своего государства - как живой организм. Который сам становится живым органом государственного организма.
Государственной дело не есть сумма всех частных претензий, или компромисс личных вожделений или равновесие классовых интересов. Государственное дело начинается там, где живет общее, что всем важно и всех объединяет. Настоящее государство демократично в том смысле, что оно черпает из народа свои лучшие силы. Это означает. Что должен происходить постоянный отбор этих лучших сил и что народ должен уметь верно строить свое государство.
Механическое, количественное и формальное понимание государства, которое осуществляется в западных демократиях, не есть ни единственно возможное, ни верное. Такая форма «государственности» и «демократии» не обещает России ничего доброго и не подлежит ни заимствованию, ни воспроизведению. России нужно иное, новое, качественное и зиждительное».71
Согласно логике Устрялова, несмотря на то, что культурно-политический мир германо-романской демократии претерпевал кризис, некоторые черты и мотивы ее должны были быть усвоены новой политической реальностью. Наследником демократического государства он называл режим диктатуры, идеократическое тотальное государство.
Н.В.Устрялов писал: «Идеократическая диктатура - это новая форма социально-политической жизни есть явление сложное, скрывающее в себе различные, нередко противоположные устремления. Известная общность формальных признаков взаимно сближает, они отмечены неким общим стилем, резко отличным от стиля предшествующей политической эпохи. Но в рамках этого общего политического стиля наблюдаются существенные вариации. Тут, прежде всего, стоит вспомнить большевизм и фашизм. Оба они явно стремятся стать наследниками отмирающей буржуазной демократии. Поучительно проследить их индивидуальные идеологические особенности, основы их взаимооталкивания, а также установить их отношение каждого из них к демократии, с которой они связаны происхождением».72
Сущность «русского фашизма»
Проведенный анализ теоретических установок русского фашизма показывает общность русского фашизма с родственными политическими и идеологическими течениями Италии, Германии. Однако, возникает вопрос, можно ли, опираясь только на теоретические работы идеологов русского фашизма, говорить, что был русский фашизм? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим кратко сущность фашизма как социо-политического и идеологического феномена.
Разумеется, в задачу данной диссертационной работы не входит систематический и подробный анализ литературы по теории и практике фашизма. Мы хотим обозначить лишь те существенные, на наш взгляд, критерии и характеристики фашизма, что позволит понять сущность русского фашизма как явления.
Как уже было сказано в начале главы, однозначного понимания и определения фашизма не существует.
Политологическая энциклопедия дает следующее определение фашизма: "Фашизм - (итал. fascismo, от fascio - пучок, связка, объединение) политическое течение, возникшее в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных сил. Важные отличительные черты фашизма - применение крайних форм насилия для подавления инакомыслия и оппозиций, антикоммунизм, шовинизм, расизм, широкое использование государственно- монополистических методов регулирования экономики, максимальный контроль над всеми проявлениями общественной и личной жизни людей, способность путем националистической и социальной демагогии политически активизировать население.
В борьбе за создание массовой социальной базы фашизм выдвинул систему взглядов (так называемая фашистская идеология), использовавшую в значительной мере реакционные учения и теории, сложившиеся до его появления (расистские идеи, антидемократические идеи Ницше, Шпенглера, Джентиле, антисемитизм, геополитика, пангерманизм). В центре идеи:
1. военной экспансии;
2. расовое неравенство;
3. классовой гармонии;
4. вождизма;
5. всевластие государственной машины.45
По мнению авторитетного отечественного исследователя А.А.Галкина, вопросы определения, социальных функций, в том числе о массовой базе фашизма, вызывают по сей день ожесточенные споры. Он считает, что фашизм- детище сложного и противоречивого кризисного развития капиталистического общества в XX веке, и фашизм появился на политической арене вскоре после победы в России Октябрьской революции, когда капиталистический мир переживал особый кризис. Впервые в истории была не только продемонстрирована несостоятельность капиталистической системы, но и показан реальный выход из острейших социальных и политических противоречий на путях коренного, революционного преобразования устаревших общественных структур. В обстановке острого кризиса капитализма фашизм призван был сделать то, с чем не смогли справиться традиционные буржуазные партии: по возможности приспособить старую систему власти к новой экономической и социальной реальности.
Этот же автор указывает на другую сложную проблему, связанную с вопросом о специфических национальных формах этого явления: "В своем "каноническом" виде фашизм, утвердившийся в Германии, заметно отличался от итальянского. Степень поглощения гражданского общества фашистским государством в "третьей империи" была выше, чем в Италии. Еще большей была специфика испанского фашизма. Однако проблема не исчерпывается национальной спецификой. Наряду с фашистскими системами, выступающими в более или менее чистом виде, существовали различные переходные формы. Существовали государства-сателлиты главных фашистских держав. В этих государствах режимы фашистского типа чаще всего не имели внутренних корней и представляли собой копию режимов, существующих в странах-покровителях. В каждой из промежуточных форм проявлялись свои закономерности".47
Исследуя фашизм в его наиболее "чистом" виде, А.А. Галкин приходит к следующим выводам: "Фашизм - это выражение острого социального и политического кризиса капитализма. Он представляет собой кризисную форму перехода от монополистического капитализма к капитализму государственно-монополистическому. Эта форма власти используется тогда, когда традиционная для капиталистических стран система господства по тем или иным причинам оказывается несостоятельной. Важную особенность фашизма составляет специфика отношений с массами. Она заключается в его способности устанавливать широкие связи с многочисленными группами, не относящимися к правящим классам".48
По словам другого отечественного исследователя М.Назарова, то определение фашизма, которое дает сейчас Российская Академия наук является не совсем точным, так как оно применимо ко многим явлениям в истории. Данное определение сводится к следующему: "Фашизм является "идеологией и политическим движением", которым присущи "культ личности, вождизм, крайний национализм и шовинизм, посягательство на национальное равноправие", а также пропаганда войны как средства решения спорных вопросов".49
Среди зарубежных авторов также не наблюдается единого понимания и трактовки фашизма.
С. Пейн в результате компаративистского анализа фашистских режимов в Италии, Германии, Испании, Португалии, фашистских движений в Японии, Латинской Америке и Южной Африке пришел к выводу, что фашизм является исключительно европейским феноменом, и нигде за пределами Европы не был воспроизведен полностью. 50 В этой мысли Пейна нам важен акцент на ту уникальную, сугубо европейскую культурную почву и социально-исторический контекст, на котором сформировался фашизм. Это приближает нас к ответу на вопрос, возможно ли полное заимствование, и можно ли различные модификации и попытки национальной ассимиляции трактовать как фашизм.
Относительно причин и сущности фашизма американский политолог А.Грегор предложил следующий синтез всех существующих концепций относительно феномена фашизма:
1) фашизм как продукт "морального кризиса";
2) фашизм как вторжение в историю "аморфных масс";
3) фашизм как следствие классовой борьбы;
4) фашизм как функция особой стадии экономического развития;
5) фашизм как тоталитаризм51;
Немецкий исследователь Эрнст Нольте дал типологическую характеристику фашизма в шести пунктах, которые составляют "фашистский минимум":
- антимарксизм;
- антилиберализм;
- антиконсерватизм;
- принцип лидерства;
- партийная армия;
- тоталитаризм
