Введение к работе
Как бы ни относиться к мистическому опыту самому по себе, вплоть до полного отрицания его достоверности, отрицать объективную значимость его логической, формальной структуры все же нельзя. Если для иных и не ценен опыт «unio mystica», то во всяком случае ценно его описание в системе наличных понятий, ибо в недрах этого опыта таится огромный эвристический потенциал. Высвобождение такого потенциала и является главной задачей настоящей работы.
Предметом диссертации являются собственно философские построения Экхарта. Разведение богословского и философского пластов, спаянных в рамках его единого творчества, осуществляется в работе на основе известного аристотелевского разграничения ассерторических и аподиктических утверждений. Предполагается, что некоторое общее место-клише (например, Ин. 1,13: «Кто не от крови, ни от похоти плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родился»), движется в церковной культуре в качестве бездоказательного, ассерторического утверждения, вновь и вновь давая возможность тому или иному мыслителю заняться его доказательным, аподиктическим обоснованием и, соответственно, переопределением. Такие обоснования, когда не просто констатируется какой-либо факт, но указывается его логическая необходимость, так что богослов выступает в роли философа и на основе ассерторического суждения им генерируется некоторая логическая цепочка, – именно такие обоснования заслуживают интереса к себе... Не предлагаемые в готовом виде результаты доказательств, часто сформулированные в виде цитат из текстов Библии или Отцов, образов мифопоэтического ряда, а рациональные авторские доказательства, подводимые под эти результаты post factum, являются предметом диссертационного исследования. Собранные из разных текстов и совмещенные друг с другом цепочки логических построений (силлогизмов, гипотез, теорем, дефиниций), объединенных единством тематики, фундирующих бездоказательные ассерторические утверждения, прописные библейские истины, называются нами «учение», по аналогии с «Lehre», «doctrine» и «teaching» немецкого, французского и английского экхартоведения, с тем же – несколько необычным для современного терминологического обихода – лексическим наполнением: учение о тетраграмме, форме, знаке и т.д.
Указанный подход к наследию Экхарта реализуется главным образом на текстовом материале, собранном в десятитомном Штутгартском собрании его латино- и немецкоязычных произведений. Экхартовские сочинения цитируются также по ряду старых, наиболее авторитетных изданий, главные из которых – издания Фр. Пфайффера и Г. Денифле. Однако объектом исследования, его источниковедческой базой являются не только тексты Экхарта, но также тексты его адептов, в частности констанцкого доминиканца Г. Сузо, составившего «сумму» теологии своего учителя. Исчерпывающая полнота подборки экхартовских произведений, их сравнительный и взаимодополняющий анализ, соотнесение латинской и немецкой частей наследия Экхарта, обеспечивают научную обоснованность результатов исследования и составляют в своей совокупности критерий их достоверности.
Методологические принципы работы некогда были заложены и отчасти реализованы в докторской диссертации известного русского философа и богослова В.Н. Лосского «Отрицательное богословие у Мейстера Экхарта».
1) Реагируя на ожесточенную полемику, развернувшуюся в первые десятилетия XX в. между немецкой (Х. Денифле, Х. Эбелинг) и французской (Э. Жильсон, Г. Тьери) школами неотомизма относительно общего характера богословской доктрины рейнского мистика, В.Н. Лосский отказался от толкования этой доктрины как дурной компиляции и как методично развернутой, непротиворечивой системы. Лосский констатировал особое, так сказать рассредоточенное строение доктрины Иоанна Экхарта, занятого анализом концепций предшественников (Дионисия, Маймонида, Авиценны, Аверроэса, Альберта, Фомы) и выражением собственного мнения в заданных ими автономных понятийных и терминологических системах. – Если бы не тотальное и очень целенаправленное переопределение этих концепций в ходе их заинтересованного осмысления и воспроизведения, то экхартовскую доктрину, действительно, следовало бы назвать компиляцией. – На этот подход В.Н. Лосского обратил внимание Э. Жильсон в предисловии к посмертному изданию диссертации, и этот подход, уже на уровне поэтики текста, развил В.Н. Топоров в статье: «Мейстер Экхарт-художник и “ареопагитическое” наследство». Констатировав своеобразное строение доктрины И. Экхарта, ни Лосский, ни Топоров, однако, не растолковали его – ни его генезиса в исторической перспективе европейской культуры, ни объединяющей его сверхзадачи, позволяющей говорить о цельности и о единстве доктрины. В порядке развития теории экхартовского «многоголосья», творчество Экхарта рассматривается в диссертации в контексте позднесредневековой рецепции платоновского диалога, в первую очередь «Парменида»: с опорой на идеи Р. Клибански, очерком вех этой рецепции («Corpus Dionysiacum», через Прокла, толковавшего «Парменид», переводы Вильгельма де Мёрбеке), с указанием явных текстовых перекличек. Таким образом в работе разрабатывается концепция «полифонии», наблюдаемой в методике одновременного выдвижения сепаратных и взаимно дополнительных гипотез о Боге и мире.
2) Уникальность положения В.Н. Лосского в контексте французской культуры первых десятилетий XX в. состояла в том, что он не только вошел в число ближайших последователей Э. Жильсона, став автором ведущего периодического издания неотомизма «Archives d’ Histoire Doctrinal et Littraire du Moyen Age», но и остался верен взрастившей его, прежде всего в лице Л.П. Карсавина, русской религиозной философии. В этой двоякой принадлежности В.Н. Лосского укоренен его проект «неопатристического синтеза», впоследствии реализованный прот. Г. Флоровским. Приступая к написанию докторской диссертации на классическую для неотомизма тему – в эти годы об Экхарте писали М. Грабман, Й. Квинт, Й. Кох и др., – В.Н. Лосский применил методологические разработки «парижской школы» русских философов-эмигрантов, связанных с богословием «энергий» Гр. Паламы, что сразу вывело его исследование за пределы ряда работ на аналогичную тему. Право применить такие разработки дало глубокое сходство, принципиальный изоморфизм рейнской мистики и афонского исихазма 1-ой пол. XIV в., занятых (кроме во многом похожих психосоматических практик) построением эманационных доктрин на началах диалектики и по существу представлявших собой западно- и восточно-европейскую ветви христианского неоплатонизма средних веков. При написании «Отрицательное богословие у Мейстера Экхарта» и знаменитой гл. 5 ч. II «Жизни и трудов святителя Григория Паламы» В.Н. Лосский и прот. И. Мейендорф черпали из единого фонда понятий, концепций, идей, совместно разработанных, в процессе интеллектуального взаимообмена, представителями «парижского» богословия.
Перейти к детальному сопоставлению экхартовской теории «духовных совершенств» и паламитской теории «энергий» (в этих конкретно-исторических обличьях выступало учение о смысловой эманации в ее противопоставлении эманации натуральной) В.Н. Лосскому помешала кончина. Интуитивно угаданное родство двух этих теорий, о котором философ писал на страницах своей диссертации, позволило ему выбрать правильный угол зрения и угадать общую тенденцию многообразных и сложных выкладок Экхарта, что давало ему огромное преимущество перед его западноевропейскими коллегами и что, по признанию самих этих коллег, сделало его диссертацию одной из лучших работ о немецкой мистике позднего Средневековья. Но перспективный план исследований (при том, что уже на подготовительном этапе он обнаружил исключительную продуктивность) еще не есть исследование как таковое. – В предлагаемой к защите диссертации продолжается и эта линия творчества В.Н. Лосского. Представляя собой второстепенный сюжет диссертации, сопоставление доктрин Экхарта и Паламы осуществлено в подборе нескольких десятков параллельных мест из текстов того и другого. Аналогичные экхартовским выкладки Гр. Паламы собраны в примечаниях к основному тексту, помеченных знаком « * ». В дальнейшем эта подборка стала фактографической базой при написании монографии «“Христианский неоплатонизм” XIV века. Опыт сравнительного изучения богословских доктрин Иоанна Экхарта и Григория Паламы». М.: РГГУ, 2012. («Библиотека журнала “Arbor mundi”»)
Итак, научная новизна диссертации «Религиозная философия Майстера Экхарта» состоит в выдвижении, обосновании двух: историко-философской и компаративистской, исследовательских перспектив: 1) Экхарт – Прокл – Платон, 2) Экхарт – Гр. Палама. Именно такие перспективы и предполагаемые ими алгоритмы анализа дают возможность понять и рационально реконструировать философское учение Экхарта – во всей его спонтанности и системности, провокационной антиномичности и логической непротиворечивости. В этой реконструкции состоит цель диссертации.
Цель диссертации обуславливает решаемые в ней основные задачи: рассмотреть доктрину Экхарта в ее цельности, взаимосвязи ее разнообразных аспектов и областей, входящие в нее учение о богопознании (положительный, отрицательный и серединный методы), Боге и мире, эманациях Божьих, знаке, экстазе. К задачам диссертационного исследования относится также анализ поэтики немецкоязычных произведений Экхарта – как в ее производности от философских построений (риторика), так и за пределами такой производности (художественная образность).
В процессе решения указанных задач на защиту выдвигаются следующие основные положения:
1. Поколению доминиканских схоластов, пришедшему на смену поколению Фомы Аквинского, был свойствен пристальный интерес к наследию Платона и позднеантичных неоплатоников (Б. Мак Гинн). В западной философии рубежа XIII – XIV вв. была накоплена масса восходящих к «Пармениду» языковых средств (термины, понятия, образы, сложные конструкции, аналитические методики), которыми активно воспользовался и которые систематизировал Экхарт в процессе своего философствования.
2. Курируя женские доминиканские монастыри Южной Германии – с их аскетическими, молитвенными и экстатическими практиками, укорененными в магическом, стихийно-пантеистическом мироощущении, – Экхарт развил концепцию смысловой (formaliter) эманации, которую противопоставил пантеистической концепции эманации сущностной / натуральной (naturaliter).
3. Экхарт выстроил полифоническую философскую доктрину, представляющую собой сложное равновесие автономных гипотез о Боге и мире. В своей совокупности эти гипотезы отражали его опыт причастности-непричастности Бога сотворенному миру («totus intus, totus foris»). Условная («если,… то…») структура была присуща мысли и других представителям экхартовского поколения, в том числе Дитриху Фрайбергскому (К. Флаш).
4. Эманационное учение Экхарта о форме («внутренней атрибутивной аналогии», «духовных совершенствах») в целом и в частностях чрезвычайно близко учению об «энергиях» византийского богослова, ярчайшего представителя восточно-европейского неоплатонизма Гр. Паламы (1296 – 1359).
Разведение аподиктических и ассерторических утверждений не только помогает сконструировать предмет, но и равным образом позволяет обосновать актуальность исследования богословских доктрин – в том числе и доктрины, выстроенной Экхартом, – для современной философии и для гуманитарной науки, в целом. Можно допустить, что с точки зрения последнего, богословие занято построением «пустых (т.е. бессодержательных) понятий» («Бог», «богородица», «ангел»). Но эти «пустые понятия» обладают в качестве понятий своеобразной и сложной ментальной структурой: ценной самой по себе, независимо от содержательного наполнения. Она-то и могла бы стать предметом анализа – способным (в силу очевидной инаковости и укорененности в опыте, инаковом по отношению к нашему) обогатить современное научное знание, предложить ему, этому знанию, неординарные решения его же текущих проблем. Другими словами, не разделяя ни смыслов, ни базовых ценностей писания и предания, постулируемое исследование готово принять эти смыслы и ценности как культурный продукт, – и оно условно принимает их с тем, чтобы сосредоточиться не на них как таковых (описываемых в ассерторических утверждениях), а на работе над ними (проводимой посредством утверждений аподиктических), т.е. на чистом методе. Не принимая и не оспаривая внутренней аксиоматики изучаемого объекта, исследователь заостряет внимание на манипуляциях, производимых средневековым автором с каждым из входящих в эту аксиоматику топосов. В манипуляциях с топосами, а не в самих унаследованных топосах, состоит основная и привлекающая внимание ценность.
В отечественной науке наследию Экхарта уделялось до настоящего времени мало внимания. Поскольку влияние Экхарта на философию последующих веков («новое благочестие», богословие Николая Кузанского, немецкая классическая философия Нового времени, философия М. Хайдеггера, Э. Фромма) было огромно, изучение его наследия является одной из насущных задач отечественной науки.
Отсюда становится очевидно теоретическое и практическое значение диссертации. Ее результаты могут иметь существенное значение для прояснения ключевых моментов в европейской философии позднего Средневековья, а также для выявления типологических параллелей в развитии философской мысли на православном Востоке и католическом Западе. Она вносит вклад в осмысление малоизученной в отечественной научной литературе проблемы «христианского неоплатонизма» Средних веков и существенно расширяет проблемное поле историко-философских исследований в области средневековой философии. Намеченные в диссертации подходы, собранный и систематизированный в ней материал и полученные результаты могут использоваться при разработке учебных курсов по истории философии, философии религии, философской теологии и феноменологии религии.
Диссертационное исследование прошло длительную апробацию; его результаты опубликованы в монографиях: «Учение о форме у Майстера Экхарта», «Мистическое богословие Майстера Экхарта. Традиция Платоновского “Парменида” в эпоху позднего Средневековья», «“Христианский неоплатонизм” XIV века. Опыт сравнительного изучения богословских доктрин Иоанна Экхарта и Григория Паламы», в 10 статьях в журналах из Перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть представлены основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора наук, и в 13 статьях в прочих изданиях. Различные части диссертации неоднократно обсуждались на заседаниях Института высших гуманитарных исследований при Российском государственном гуманитарном университете (ИВГИ РГГУ), семинарах в Институте всеобщей истории РАН, «Центре античной и Средневековой философии и науки» и «Институте синергийной антропологии» (Институт философии РАН), а также на коллоквиумах в Библиотеке «Герцога Августа» (Германия, Нижняя Саксония, Вольфенбюттель). Основные положения диссертации были представлены, в виде докладов, на научных конференциях, в частности на XIII Лотмановских чтениях (М., РГГУ, 12. 2005).
Структура диссертации определена поставленными задачами, порядком их решения. Диссертация состоит из введения, девяти глав, составляющих три части работы, заключения и списка литературы.
