Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Исторические истоки программы всеобщей науки Г.В. Лейбница 37
1. Проблема единства знания и классификации наук в античной и средневековой философии 42
2. Содержательное единство знания в проекте «Великого искусства» Раймона Луллия 48
3. Энциклопедизм, пансофия, всеобщая наука: гуманистический и богословский контекст 54
4. Mathesis universalis и натурфилософия 68
Глава II. Теология, метафизика и математика в «Диссертации о комбинаторном искусстве» (1666): формирование идеи всеобщей науки в раннем творчестве Лейбница 72
1. Комбинаторика как метафизика 77
2. Учение об отношениях и понятие универсальной гармонии 81
3. Перенос метафизики целого и части на структуру понятия 84
4. Принципы комбинаторного метода 89
5. Математический аппарат комбинаторики 92
6. Комбинаторика как ars demonstrandi и ars inveniendi: критика ars magna Раймона Луллия 95
7. Проблема основоположений отдельных наук и содержательное единство знания 98
8. Проблема универсальной полиграфии 106
9. Комбинаторика как всеобщая наука? 110
Глава III. Первые проекты энциклопедии второй половины 1660-х гг.: от искусства открытия к науке о творении 120
1. Обоснование системы наук в «Новом методе» (1667) 121
2. Три компонента энциклопедии: необходимое, гипотетическое и фактическое 130
3. Рациональное и чувственное в дискурсе и опыте 137
4. Два уровня сущего: от учения об универсалиях к учению о творении 142
Глава IV. Стратегии обоснования проекта всеобщей науки в работах 1670-80-х гг.: от рациональной грамматики к новой метафизике 149
1. Общая характеристика рассматриваемых текстов 149
2. Эзотерическое и экзотерическое во всеобщей науке 152
3. Проблема рациональной грамматики: достоверность, репрезентация, символ 154
4. Понятия «достоверной науки», «всеобщей науки», «мудрости», «энциклопедии», «науки о счастье» 156
5. Классификации наук в «Плане написания новой Энциклопедии методом изобретения» 158
6. Структура всеобщей науки и метод: полемика с Декартом и проблема первых понятий 170
7. Всеобщая наука как новая метафизика: от атрибутов Бога к трансцендентальным идеям 182
8. Всеобщая наука как искомая наука 188
9. Новые горизонты целостной интерпретации философии Лейбница 191
Заключение 203
Литература 211
- Содержательное единство знания в проекте «Великого искусства» Раймона Луллия
- Перенос метафизики целого и части на структуру понятия
- Три компонента энциклопедии: необходимое, гипотетическое и фактическое
- Новые горизонты целостной интерпретации философии Лейбница
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Творчество Готфрида Вильгельма Лейбница представляет собой яркую страницу в истории европейской философии Нового времени. С его именем, так же как и с именами Рене Декарта, Фрэнсиса Бэкона и Исаака Ньютона, связано становление самосознания эпохи Нового времени как периода торжества научного знания.
Существенной особенностью философии Лейбница являются универсалистские интенции, сообразно которым он проявил себя в самых разнообразных областях знания - логике, математике, физике, метафизике, теории познания, теологии, юриспруденции, психологии, истории, филологии, а также в области практических наук (в частности, в архитектуре и горном деле). О том, насколько весомым был вклад Лейбница в эти науки, свидетельствует то обстоятельство, что каждая из них считает Лейбница «своим». Так, логики почитают Лейбница как основоположника. символической логики и логического исчисления понятий, математики - как первооткрывателя дифференциального исчисления, психологи - как провозвестника феноменологии и т.д. Парадоксальным образом, универсализм Лейбница привел к тому, что представление о Лейбнице-энциклопедисте де факто подменяется образом «узкого специалиста».
Одной из причин подобной метаморфозы можно считать то
обстоятельство, что в посвященной Лейбницу исследовательской литературе
сложилась традиция определять его как приверженца формалистической
логики, стремившегося организовать весь круг дисциплин по образцу
математики. В русле этой традиции истолковывалась и так называемая
всеобщая наука Лейбница, которую со времен первопроходца
лейбницеведения Луи Кутюра принято было понимать в методологическом
ключе - как новую математизированную логику, служащую эвристическим
инструментом для приобретения новых знаний. Тем самым всеобщая наук Лейбница была редуцирована к формальному дедуктивному мето; искусства открытия в духе mathesis universalis Декарта, а ее связь метафизикой-оказалась непроясненной. Между тем именно к средоточи лейбницевского проекта всеобщей науки - его учению об универсально характеристике - принято возводить символическую логику, создали которой радикально изменило концептуальный инструментарий современно философской мысли.
Кризис дисциплинарного деления наук, с одной стороны, и возросше значение науки в современном мире, с другой, заставляют нас внов обратиться к феномену универсализма Лейбница и задаться вопросом возможности построения целостной и нравственно значимой картины мир на основе императива научной достоверности. В связи с такой постановко вопроса само понятие всеобщей науки у Лейбница требует новог терминологического и содержательного прояснения - следует л подразумевать под ним исключительно методологию, или же всеобщност scientia universalis не ограничивается единством органона наук, н охватывает также и то, из чего науки берут свое начало? Вввд устоявшегося определения Лейбница как одного из главных провозвестнико современной логики, поставленный нами историко-философский вопрос напрямую связан с центральной для современной философии науки дискуссией о природе когаитивности, границах рациональности, языке мышления и онтологическом статусе искусственного интеллекта.
Степень разработанности темы.
Несмотря на обилие в европейской лейбнициане специальных работ, посвященных различным аспектам творчества философа, вопрос о значении и месте концепции всеобщей науки в его философии до сих является недостаточно изученным, что обусловлено, в первую очередь, разрозненностью и вплоть до последнего времени недоступностью большей части лейбницевских текстов по этой тематике. Издания Герхарда (1875-90) и
Кутюра (1903) предоставляют лишь относительно небольшой объем архивного материала по данной теме. Только в 2006 году под редакцией ПШеперса было осуществлено издание очередного тома академического издания «Философских сочинений и писем» Лейбница, посвященного непосредственно проблеме всеобщей науки и универсальной характеристики и охватывающего период 1676-1690 гг. Это издание не только впервые предоставило возможность ознакомиться со многими неизвестными ранее текстами, но также внесло уточнения в датировку изданных ранее фрагментов как на основе анализа их содержания, так и на основе данных палеографической экспертизы.
В исследовании проекта всеобщей науки Лейбница на данный момент можно выделить две тенденции. Первая заключается в том, чтобы интерпретировать всеобщую науку как лежащий в основании всякого достоверного знания универсальный метод математически точного исчисления нематематических предметов. Понятая таким образом всеобщая наука рассматривается преимущественно в контексте истории новоевропейского рационализма в целом и картезианства в частности (В.Экснер, Л.Кутюра, Б.Рассел, АГурвич, Ю.Миттельштрасс, Ф. Душене, Л. Крюгер, В. Пекхауз и др.). Другая тенденция ориентируется на выявление ретроспективных связей лейбницевской scientia generalis с риторической, энциклопедической и пансофической традицией Ренессанса и раннего Нового времени, так что всеобщая наука Лейбница предстает в свете аналогий не только с mathesis universalis Декарта, но также с традицией луллиевого ars magna (Р.Луллий, КАлстед, Л.А.Коменский), гуманистической риторики (М.Низолий), логико-методологического реформаторства (П. Рамус, Дж.Дзабарелла, Б.Кеккерман) и энциклопедизма. К работам такого рода относятся исследования всеобщей науки Лейбница в контексте так называемой «логико-энциклопедической тенденции», хронологически очерченной XIII - XVII вв. и охватывающей, таким образом,
периоды позднего средневековья, Ренессанса и раннего Нового времени
(П.Росси, В.Шмидт-Биггеман, А.Майер-Кунц, Д.Дуке-Розенштайн). Д этого направления характерно рассмотрение названной традиции к стремления к наибольшему, «тотальному» или «сверхсистемному» знанию хотя разные исследователи смотрят на нее в различных перспективах -контексте истории искусства памяти и универсального языка (Росси), контексте истории топики (В.Шмидт-Биггеман, А.Майер-Кунц), луллизма комбинаторики (Д.Дуке-Розенштайн), а также пансофии (Л.Лемкер, поздай работы К.Моля). Универсально-синтетическое истолкование лейбницевско" scientia generalis, хотя и вне связи с указанной «логико-энциклопедической» традицией, разделяет также крупнейший отечественный исследователь творчества Лейбница Г.Г.Майоров, указавший на непосредственную связь лейбницевской всеобщей науки с метафизикой, хотя и без детального прояснения характера этой связи.
Указанные различия в интерпретации всеобщей науки напрямую зависят от решения вопроса о статусе так называемых «первых понятий» в философии Лейбница, что, однако, до сих пор недостаточно ясно артикулировалось в историко-философской литературе. Если сторонники формально-методологического истолкования всеобщей науки Лейбница (Л.Кутюра, А.Майер-Кунц) фактически игнорируют значение проблемы материального содержания первых понятий, то его противники (А.Тренделенбург, ПШеперс, В.Шмидт-Биггеман), напротив, подчеркивают стремление Лейбница к обнаружению не только формального, но и материального основания задуманной им универсальной характеристики.
Недостаточность и малоубедительность всех этих интерпретаций обусловлена тем, что все они основываются на текстах различных периодов без учета развития и трансформации философии Лейбница в целом, а также без детального анализа различных контекстов употребления термина «всеобщая наука» как у Лейбница, так и у его современников. Так, если, вслед за Кутюра, рассматривать всеобщую науку Лейбница как проект, хронологически следующий за проектом Энциклопедии и эксплицированный
в текстах конца 1670-1680-х гг., такой подход неизбежно ведет к искусственному ограничению круга источников и, как следствие, к ограничению содержания рассматриваемого понятия. Если же предположить, что лейбницевская философия двигалась в горизонте идеи всеобщей науки еще до того, как им были написаны тексты, специально посвященные этому вопросу, то в сферу внимания исследователя попадает обширный материал, дающий основания для расширительного толкования тех поздних текстов, в которых эта проблематика уже терминологически оформлена.
Характерное практически для всех современных исследований по данной теме недостаточное внимание к диахроническому анализу лейбницевских текстов по проблеме всеобщей науки препятствует не только герменевтическому прояснению многочисленных трудных мест в этих текстах, но также и адекватному пониманию логики внутреннего развития лейбницевской мысли в целом. Таким образом, несмотря на разнообразие исследовательских подходов, в современной историко-философской литературе отсутствует сколько-нибудь внятное представление о генезисе проблематики всеобщей науки у Лейбница, истоках, этапах и формах ее становления, а, следовательно, и о ее месте в комплексе философских воззрений Лейбница.
Предметом исследования является концепция всеобщей науки, как она была сформулирована в ранних и зрелых сочинениях Г.В.Лейбница.
Объектом исследования является обширный массив оригинальных текстов Лейбница на латинском, французском и немецком языках, датируемых периодом между 1666 и 1688 гг., а также оригинальные тексты сочинений латинских, французских и немецких авторов, послужившие непосредственными источниками лейбницевской программы всеобщей науки.
Цель исследования заключается в определении содержания, места и значения концепции всеобщей науки в философии Лейбница.
Соответственно поставленной цели, исследование предполагает решенн следующих задач:
опираясь на предварительную реконструкцию контекстов дискусси по проблемам построения всеобщей науки в истории европейско философии в предшествующий Лейбницу период, выявить степей интегрированности в нее лейбницевской философии;
рассмотреть круг философской проблематики в ранний перио творчества Лейбница на предмет выделения тех тематических блоков которые соответствуют традиции всеобщей науки;
проследить развитие этих тематических блоков в ранний и зрелы период творчества философа, установить как содержательную, так терминологаческую преемственность между различными текстами документирующими это развитие;
- опираясь на рассмотрение различных случаев оригинальны
лейбницевских указаний на предмет и содержание его всеобщей науки
выявить синонимические ряды терминов, которыми философ пользовалс
для описания своего проекта;
- ввести в отечественный исследовательский обиход новые, ранее не
известные русскоязычному читателю тексты Лейбница, остававшиеся вне
поля зрения исследователей, сосредоточенных на историко-философском
анализе эпохи раннего Нового времени.
Теоретическую и методологическую основу данного исследования составляют комплексный анализ и системный подход к изучению первоисточников и различной историко-философской литературы российских и зарубежных авторов по рассматриваемой теме. При работе над диссертацией использовались как общенаучные методы индукции, дедукции, синтеза, аналогии, выдвижения и проверки гипотез, так и специальные методы герменевтического, диахронического, интертекстуального анализа первоисточников, реконструкции и экстраполяции.
Научная новизна диссертации определяется тем, что данная работа
представляет собой первый в отечественной и зарубежной исследовательской
литературе опыт целостной реконструкции лейбницевской программы
всеобщей науки. В работе впервые подробно прослежен генезис идеи
всеобщей науки в раннем творчестве философа от юношеских работ
философа второй половины 1660-х гг. вплоть до 1688 года, когда, по оценке
Б.Рассела, метафизика Лейбница в целом уже сформировалась. Впервые в
истории лейбницеведения предпринята попытка рассмотрения
лейбницевской scientia generalis в широком историко-философском контексте
традиции всеобщей науки, охватывающем как ближайшее окружение
Лейбница, так и различные течения новоевропейского энциклопедизма XVI-
XVII вв. В диссертации вводится в научный оборот значительный массив
оригинальных текстов Лейбница, ранее не переведенных на русский язык. В
работе освоены и творчески переработаны новейшие результаты архивной
работы последнего десятилетия, достигнутые в рамках подготовки
академического издания сочинений Лейбница лейбницеведческими
исследовательскими центрами Мюнстерского университета и Берлин-
Бранденбургской Академии наук. Кроме того, в диссертации привлекается к
рассмотрению обширный круг малоизвестных источников, образующих
контекст лейбницевской программы всеобщей науки (сочинения
И.Г.Алстеда, И.Г.Бистерфельда, Э.Вейгеля, Д.Швентера, Д.Дзабареллы,
Б.Кеккермана и др.), также по большей части не переводившихся на русский
язык и не анализировавшихся в отечественной историко-философской
литературе. Привлечение данного материала позволило автору исследования
сформулировать целостную интерпретацию выдвинутой Лейбницем
концепции всеобщей науки как системообразующего содержательного ядра
всей философии Лейбница, связующего воедино ее теологические,
метафизические, теоретико-познавательные, натурфилософские,
естественнонаучные и политические компоненты. Представленная
интерпретация призвана пересмотреть целый ряд устоявшихся историко-
философских стереотипов, прежде всего широко распространенно убеждение в формально-инструментальном характере всеобщей науі Лейбница как органона знания, представляющего собой анало картезианской mathesis universalis. Вразрез с этой традицией, в представленном исследовании выдвигается и обосновывается тезис, согласно которому всеобщая наука Лейбница представляет собой опыт построения новой метафизики, которая, по замыслу автора, по своим функциям должна была выступить в качестве аналога «первой философии» Аристотеля.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. Основным направлением философии Лейбница раннего периода было создание собственной версии всеобщей науки, главными источниками которой послужили великое искусство Раймона Луллия, учение Декарта о mathesis universalis как универсальном научном методе и учение об универсальной гармонии, разработанное в среде протестантских теологов (И.Г.Алстед, Я. А. Коменский, И.Г.Бистерфельд). Свою задачу Лейбниц видел в комплексном осуществлении проекта всеобщей науки, что, согласно его «Диссертации о комбинаторном искусстве» (1666), предполагало
. нахождение нового универсального научного метода (комбинаторика) и построение на основе этого метода всеобъемлющего демонстративного знания, включающего как математические, так и нематематические дисциплины (метафизику, теологию, естественное право). Принимая в целом ~луллианскую парадигму всеобщей науки как искусства выведения нового знания из ряда абсолютно первых принципов (атрибутов субстанции), молодой Лейбниц, однако, поставил задачу доказательного нахождения первых принципов путем анализа (последовательного ряда определений) понятий, рассматриваемых им как имплицитные
суждения. Одной из главных задач Лейбница было создание новой науки о творении (науку об акциденциях субстанции), призванной восполнить неполноту традиционной метафизики.
2. В ранний период своего творчества, наряду с интенсивными
разработками демонстративной Энциклопедии, которую философ
определял не как замкнутый корпус знания, но как свод первых
истин, Лейбниц предъявил первую развернутую модель
классификации наук на основе критически переосмысленного
учения Декарта о «мыслящей вещи». В этот же период Лейбниц
разрабатывал свою версию натурфилософии, которую следует
рассматривать как реализацию заявленного им намерения построить
новую науку о творении.
-
В зрелый период творчества (1677-1688 гг.) Лейбницем была выработана устойчивая структура всеобщей науки, где первую часть должны были составлять «вечные истины», вторую - «искусство открытия», третью - энциклопедия. Во второй половине 1770-х гг. в основу классификации наук было положено не учение о первых понятиях, но учение о методе нахождения этих понятий, то есть учение о рациональной грамматике, посредством которой Лейбниц планировал осуществить не только анализ языка и мышления вплоть до первых понятий, но и построение новой логики исчисления фактического. В непосредственной связи с этой идеей находится проект универсальной характеристики, которую Лейбниц в указанный период именовал «истинным органоном Всеобщей науки».
-
Пересмотр учения о первых понятиях подвел Лейбница к мысли о невозможности построения знания на первых понятиях «по природе», но лишь на «первых истинах для нас», для доказательства которых не требуется доведение анализа до полного разложения понятия, а достаточно лишь показать, что предикат содержится в
субъекте высказывания. Это открытие знаменует радикальный разрыв со схоластической метафизикой бытия с ее разделением сущности и существования, учением о первоначальных и производных свойствах субстанции и пр. 5. Во второй половине 1680-х гг. Лейбниц характеризовал создаваемую им «всеобщую науку» как науку о началах и к: «искомую науку» (со ссылкой на соответствующее понятие в «Метафизике» Аристотеля), что дает не только содержательное, но и терминологическое основание для отказа от интерпретации всеобщей науки Лейбница в узко методологическом ключе как органона наук, но позволяет расценивать ее как новый тип метафизики, созданный на основе синтеза европейского неоплатонизма и неоаристотелизма.
Апробация работы
Результаты диссертации были апробированы на следующих конференциях и научных семинарах:
1. Проблема универсального письма в «Диссертации о комбинаторном
искусстве» Г.В.Лейбница. // Конференция студентов, аспирантов и молодых
ученых философского факультета ГУ-ВШЭ «Философия. Язык. Культура».
Москва, ГУ-ВШЭ. 10 марта 2010 г.
2. Субъективность и тождественные истины в философии
Г.В.Лейбница: от атрибутов Бога к трансцендентальным идеям //
Международная конференция «Субъективность и идентичность». Москва,
ГУ - ВШЭ. 15-17 сентября 2010 г.
Структура диссертации отражает логику решения основных задач,
Содержательное единство знания в проекте «Великого искусства» Раймона Луллия
Намеченные нами в самом общем виде неоплатонические, аристотелевские и аввероисткие мотивы европейской средневековой философии были восприняты и своеобразно переработаны каталонским мыслителем Раймоном Луллием (ок. 1235-1315), который первым в истории европейской философии предпринял попытку создать единую науку обо всех вещах мира.134 Его «великое искусство» стало непосредственным источником традиции всеобщей науки, включая Лейбница.
В духе средневекового реализма, согласно которому общие понятия обладают самостоятельным бытием, Луллий считал возможным рассматривать мир как совокупность различных интеллигибельных комбинаций, образованных по логическим законам. Чтобы обнаружить эти законы, то есть вскрыть истинную природу и связь вещей, Луллий изобрел особый метод, названный им ars generalis, ars universalis, ars magna. Сущность этого метода заключалась в сведении всех возможных человеческих знаний к определенному набору первичных истин, «алфавиту человеческих мыслей». По преданию, эти истины были открыты Луллию самим Богом в момент Откровения. Впоследствии философ изложил их в схематическом виде, для чего составил своего рода таблицу категорий, разделенную на шесть классов. Согласно этой схеме, первый класс образуют девять абсолютных атрибутов Бога: благость (Bonitas), величие (Magnitudo), крепость (Duratio), мощь (Potentia), мудрость (Sapientia), воля (Voluntas), достоинство (Virtus), истина (Veritas), слава (Gloria). Во второй класс входят девять относительных атрибутов: различие (Differentia), согласие (Concordantia), противоположность (Contrarietas), начало (Principium), середина (Medium), конец (Finis), большее (Majoritas), равенство (Aequalitas), меньшее (Minoritas). Остальные классы составляют, соответственно, девять вопросов (ли, что, почему, каким образом, из чего, сколько, какой, где, сколько135), девять субъектов (Бог, ангел, небо, человек, умопостигаемое, чувственное, растительное, элементарное, инструментарное136), девять добродетелей (справедливость, благоразумие, храбрость, умеренность, вера, надежда, любовь, терпение, благочестие137) и девять грехов (жадность, чревоугодие, изнеженность, гордыня, уныние, ненависть, гнев, лжесвидетельство, непостоянство138). Комбинирование перечисленных первоначальных терминов должно было, по мысли Луллия, обеспечить нахождение всех возможных производных истин, например, определений пространства и пр. Чтобы осуществить эти комбинации на практике, Луллий изобрел специальное механическое приспособление - шесть концентрических дисков разного диаметра, соединенные друг с другом и вращающиеся вокруг общей оси. На каждый из дисков Луллий нанес по девять терминов соответствующего класса, так что для того, чтобы получить все возможные комбинации, достаточно было привести диски в движение и расположить шесть терминов различных классов вдоль одного радиуса.
Принципиальное отличие всеобщей науки Луллия от других моделей знания заключается в том, что в основе луллиевской науки лежит не иерархическое деление знания на отдельные дисциплины, а комбинаторный метод, который обеспечивает логическую взаимосвязь всех вещей и всех знаний между собой. Согласно Луллию, этот метод является и логикой, и метафизикой, но одновременно превосходит их. Логикой этот метод является в той мере, в которой он представляет собой схематизированную логику силлогизма, в основе которой лежит учение Аристотеля о категориях (нетрудно увидеть, что класс вопросов представляет собой не что иное, как категории Аристотеля139). Будучи отнесены к классу субъектов, эти вопросы-категории преобразуются в метафизику, или онтологизированную «естественную» логику, ориентированную не на речь, а на познание истинной реальности140. Существеннейшей особенностью этого метода является универсальность: посредством этого искусства, по заверениям Луллия, обучившийся получает возможность приобрести знания обо всех естественных вещах. В свою очередь, естественные вещи получают статус знаков или символов божественной сущности141, тогда как науки в их единстве (в 1295 г., находясь в Риме, Луллий написал трактат «Arbor de scientia») призваны отражать структуру мироздания142 и также корреспондируют с божественными атрибутами. Таким образом, в терминологической системе Луллия основания вещей, принципы искусства и «божественные достоинства» образуют полностью взаимозаменяемые понятия. Будучи не столько логикой, сколько космологией , великое искусство Луллия не знает границ между божественным и небожественным: в «Книге о восхождении и нисхождении ума» (Liber de ascensu et descensu intellectus, 1305) Луллий описывает, как человечеекий интеллект может возвыситься до познания божественных архетипов, поднимаясь по ступеням творения от низших (камней) к высшим (ангелам) и далее к Богу144.
Как показывают современные исследования, философия Раймона Луллия вобрала в себя различные влияния, исходяшие преимущественно из христианской традиции, хотя нельзя исключать также косвенное влияние арабской философии и Каббалы. Прежде всего, в учении Луллия об атрибутах Бога усматривается влияние неоплатонического учения об эманациях божественного Ума, нашедшее свое отражение в тринитарном учении Бл. Августина и космологии Иоанна Скота Эригены, которая, в свою очередь, является переосмыслением учения греческих отцов церкви и учения Дионисия Ареопагита о божественных именах. Представление о принципиальной возможности для человека приобщиться божественной мудрости также следует отнссти в рззряд неоплатонических элементов «великого искусства» Луллия145 (однако, согласно Эригене, Бог познается только негативно, Луллий же наделил Бога ограниченным числом положительных атрибутов). В энциклопедическом объединении свободных искусств Луллий явно ориентируется на систему свободных искусств Марциана Капеллы, тогда как геометрия его имеет своим истоком геометрию Боэция.
Идеи Луллия были чрезвычайно популярны и в позднее средневековье (особенно в алхимической среде), и в эпоху Возрождения, когда наряду с рамистами и аристотеликами сформировалась логическая школа луллистов. Как показал Паоло Росси, в эпоху Возрождения искусство Луллия рассматривалась энциклопедистами и приверженцами пансофии как «универсальный ключ» (clavis universalis): они считали возможным провести прямую аналогию между космологической иерархией и иерархией знания. При этом, однако, как для Луллия, так и для его энтузиастических последователей сама по себе метафизика не являлась предметом
Влияние учения Бл.Августина о просветлении усматривается также в концепции теологии как всеполноты мудрости у английского философа Роджера Бэкона (1214 - 1294 ). Бэкон придал своей картине мира не только научно-экспериментальный, но и ярко выраженный энциклопедический характер. Согласно Бэкону, каждая наука является интегральной частью некой «всеобщей мудрости», венцом которой выступает теология, наука об Откровении. Философия, будучи формально подчинена теологии, представляет собой путь вторичного (естественного) обнаружения Откровения. Тем самым природа предстает у Бэкона одной из форм Откровения. Такая концепция органично приводит к мысли о необходимости всестороннего поступательного изучения природы в целях реставрации утерянного божественного знания. Таким образом, Роджер Бэкон положил в основу своей гносеологии взаимное движение Бога к человеку (через Слово и творение) и человека к Богу (через изучение Священного писания, законов мышления и красноречия, а также законов природы). специального интереса. Основное, что привлекало в системе Луллия это лежащий в ее основе универсальный символизм, или «естественная семиотика», ориентированная на символическое прочтение запечатленных в книге природы божественных знаков и имевшая своим непосредственным развитием идею создания универсального языка. Этот универсальный символизм Луллия нашел свое продолжение в метафизике и идее естественного языка Николая Кузанского, а также в концепции естественной теологии каталонского луллиста Рамона Сибиуды, который стремился создать науку о творении, основываясь скорее на чтении liber naturae, нежели на чтении Св. Писания146. Следы влияния луллизма обнаруживаются в текстах гуманистов, ориентированных на синтез риторики и мистики, в том числе в сочинениях Пико делла Мирандола, Шарля де Бове, Джордано Бруно147. Под прямым воздействием луллизма, а точнее, как попытки его реформирования, формировались также многообразные версии универсального знания, в частности, программа всеобщей науки Бернарда де Лавинета и Генриха Корнелия Агриппы. Интересно, что при этом некоторые проекты всеобщей науки строились на жесткой критике алфавита Луллия и его логики в целом (в частности, программы Рудольфа Агриколы и испанского гуманиста Фернандо де Кордоба)148.
Перенос метафизики целого и части на структуру понятия
Следует обратить внимание на то обстоятельство, что приведенной выше цитате из Бистерфельда предшествует рассуждение Лейбница о происхождении топов, служащих для образования контингентных высказываний. Этим объясняется утверждение, что «все выводится из метафизической науки об отнощениях сущего к сущему, так что из родов отношений могут быть составлены топы, а из теорем относительно единичностей - общие теоремы». Таким образом, учение об отношениях как главном метафизическом принципе помещено в контекст раздела «Диссертации» о логике, которая оказывается «зеркалом отношений»242. Применительно к выщеприведенной цитате это означает, что Лейбниц рассматривает логические топы как отражающие все возможные отношения сущего к сущему, в то время как из наблюдений за единичными фактами методом индукции могут быть построены общие теоремы. Таким образом, Лейбниц утверждает, что принцип отнощений лежит и основе логики. Из этого положения следует также, что порядок мышления отражает порядок природы.243 Посеедний тезис прямо подтверждается уже цитированным нами замечанием, высказанным Лейбницем в главе «Применение проблем I и II», согласно которому «...все это искусство сложения направлено на то, чтобы сформулировать теоремы, или положения, являющиеся вечными истинами, то есть те, которые соответствуют не произволению Бога, но его природе».
Итак, рассматривая число как универсальный метафизический принцип, Лейбниц определяет мышление как исчисление и тем самым указывает на возможность сведения логических законов к числовым операциям. Основная идея «Диссертации» как раз и состояла в том, чтобы представить комбинаторику как метод предельной формализации мышления.
Несмотря на то, что сам Лейбниц в качестве прообраза своего метода универсального исчисления указывает аналитику Декарта, однако, следует признать, что одним из главных источников лейбницевской реформы логики были работы Эрхарда Вейгеля, профессора Йенского университета с 1653 по 1699 год.
Сохранились свидетельства, что Лейбниц слушал курс Вейгеля в семестре 1663 г. К тому времени уже вышла в свет книга Эрхарда Вейгеля «Аристотелевский анализ, восстановленный из Евклида»245 (1658), которая представляет собой прямой прообраз лейбницевского формалистического метода 40. В этом труде Вейгель отстаивал идею принципиального единства философии и науки, утверждая, что во главе наук должна стоять «первая философия», изучающая сущее как сущее (то ЄКСШТЮУ, единое) и сущее как идею/форму. Сообразно этому различию, первая философия делится на два раздела - «Scientia Entis ut Ens est», или Метафизику, и «Scientia Entium quatenus Numeri sunt», или Арифметику. Из этого основания берут начала все остальные науки, как теоретические, так и практические, причем Вейгель считал возможным свести все разнообразие наук к таблице аристотелевской категорий.
Кроме того, Вейгель обосновывал необходимость реформы логики, которая, согласно предложенной им иерархии наук, рассматривалось двояко: как деноминативный и квалитативный инструмент познания она относилась к разделу метафизики, но как искусство исчисления, или квантитативный инструмент познания, представляла собой математическую логику, или алгебру (Analysis speciosa), и входила в область Арифметики. Таким образом, Вейгель в целом разделял взгляд Аристотеля на логику как на инструментальную дисциплину и, со своей стороны, стремился придать логике максимально формальный характер.
Именно Вейгель развивал идею создания математической логики, функционирующей наподобие алгебры. Он полагал возможным провести замену терминов многочленных силлогизмов литерами и диаграммами, так чтобы операция доказательства сводилась к логическому исчислению. Подобное исчисление многочленных силлогизмов могло бы быть положено в основу доказательств в отдельных дисциплинах и, таким образом. представляло бы собой универсальный научный метод. Показательно, что в 1673 году Вейгель предпринял попытку издания учебника для всех наук под названием «Universi corporis pansophici caput summum», при этом вейгелевская пансофия была основана не на неоплатоническом фундаменте, как у Коменского, и не на луллизме, как у Кирхера, а на реформированной аналитике Аристотеля, евклидовой математике и психологии познавательных способностей247.
В «Диссертации» Лейбниц, подобно Вейгелю, ставит перед собой задачу преобразования силлогистики в духе формализации логических операций, что прямо следует из разделяемого им с Вейгелем убеждения, что в основе силлогизма лежат пропорции248. Лейбниц также со своей стороны приходит к мысли представить различия вещей через различия числа их частей (материи) и различия положений (формы)249. Таким образом, аристотелевские категории количества и положения (два вида категории отношения) рассматриваются им как основные операторы мышления.
Однако наиболее существенным нововведением Лейбниц в области логического исчисления является его трактовка формы силлогизма, согласно которой praedicatum inest subjecto. Наиболее ясно эта концепция выражена Лейбницем в одном из пассажей главе «применение проблем I и II», где Лейбниц обращается к трактовке мышления у Гоббса. Поддерживая точку зрения английского философа на мышление как исчисление, Лейбниц пишет: «Глубочайший исследователь начал во всех вещах Т. Гоббс заслужено полагал, что всякая операция нашего ума состоит в вычислении, но таковое состоит либо в исчислении суммы путем прибавления, либо разности путем вычитания. Соответственно, среди алгебраических и аналитических знаков два знака имеют превалирующее значение, + и -, однако оба они подобны связкам est и поп - est; там ум слагает, здесь делит. Именно в таком смысле то Est является не подлинной связкой, но частью предиката... » . Такой взгляд позволяет Лейбницу заявить далее, что «есть две формы связок, одна именуемая, поп, другая неименуемая, но включенная в тш est, сколько раз оно само не прибавляется: не то, что само делается в случае, когда то Est выполняет роль связки. К нему мы можем в дополнение добавить слово действительно, например. Человек действительно есть животное. Человек не есть камень»251.
Таким образом, лейбницевская интерпретация преобразует учение Гоббса о мышлении как исчислении в учение praedicatum inest subjecto, согласно которому отношения между субъектом и предикатом являются не как внешними, а как внутренними. Это означает, что сложное понятие всегда содержит в себе простые, из которых оно составлено, точно так же как в суждении субъект содержит в себе все предикаты, которые могут быть ему приписаны посредством высказываний. Соответственно, истинность предложения состоит в том, что понятие, образующее предикат, содержится в понятии, образующем субъект.
Три компонента энциклопедии: необходимое, гипотетическое и фактическое
В 1668 - 1671 гг., то есть в период после «Нового метода» и до отъезда в Париж, Лейбниц продолжает активно разрабатыватъ именно область энциклопедии. В своем фундаментальном исследовании «Логика Лейбница» Кутюра перечисляет несколько текстов допарижского периода, где Лейбниц непосредственно касается темы энциклопедии. К этим текстам относятся: «Corpus juris reconcinnandum» (1668-1669), «Semestria litteraria» (1668)336, «Consilium de Uteris Instraurandis condendaque Encyclopaediae» (1669)337, и «Encyclopaedia ex sequentibus autoribus propriisque meditationibus delineanda». Как замечает Кутюра, общим для всех этих проектов является компилятивно-библиографический принцип, положенный в основу этих энциклопедий.338 В самом деле, среди причин, которые побудили автора приняться за составление плана той или иной энциклопедии - будь то «Corpus juris reconcinnandum», который представляет собой набросок своеобразной энциклопедии права, или проект периодического библиографического издания «Semestria litteraria» - в каждом из этих случаев первой причиной Лейбниц называет стремление отделить полезные книги от бесполезных, чтобы многообразие книг и содержащиеся в них противоречия не препятствовали извлечению из приобретенного знания практической и нравственной пользы. Аналогичная задача ставилась Лейбницем и в проекте «Encyclopaedia ex sequentibus autoribus propriisque meditationibus delineanda»339, которая, как свидетельствует название, должна была включать в себя извлечения из сочинений различных авторов, представляющих определенные тематические рубрики - теологию, право, историю, математику и медицину. Все эти энциклопедии замышлялись Лейбницем как своего рода портативные библиотеки, подобно библиотеке патриарха Фотия, с которой сам Лейбниц сравнивал свой проект «Semestria litteraria»340.
Итак, первая функция энциклопедии, согласно Лейбницу, состоит в упорядочивании уже накопленного знания. Однако, вопреки суждению Кутюра, этой задачей замысел Лейбница не исчерпывался; компилятивно-библиографическое обозрение должно было, по мнению философа, представлять собой лишь начальную стадию создания энциклопедии. В наброске «Semestria litteraria» Лейбниц подробно описывает, каким образом периодическое издание, первоначально исполняющее роль информационно библиографического бюллетеня, постепенно должно перерасти в «совершенную энциклопедию»: «Таким образом, посредством устроения и продолжения этого semestnum в течение немногих лет будут проработаны почти все лучшие книги мира, а также посредством описания всех факультетов, искусств и профессий как бы положен на бумагу весь человеческий опыт и, наконец, собраны .м? maten и положено верное основание главному зданию: Encyclopaediae perfectaeо43, работа над коей будет вестись исподволь и в коей надлежит собрать и упорядочить все человеческие мысли или notiones344, доказать demonstrative345 или с верной основательностью и сообразно математическому порядку все главные истины, проистекающие из разума, если же они состоят только в praesumption346 или догадке, все же показать их gradus probabilis347; то же, что является собственно историческим и берется не из разума, а из опыта или из чужих свидетельств, также следует расположить сообразно известному порядку как attributorum348, так и subjectorum349 и наконец, сообразно Universal! systemate cosmographico temporis et loci350, подтвержденное опытом или заслуживающими доверия авторитетами и снабженное подробными указателями. И так как ради краткости в этом сочинении могут содержаться лишь главные истины как начало всех прочих, то прежде всего прочего должны быть старательно разработаны и присовокуплены правильная Lgica351 или Methodus cogitandi, sive ars inveniendi et jidicandi Analytica et combinatoria352, как ключ всех прочих познаний и истин, каковые вследствие их бесконечности, а также потому, что с помощью этого Methodus353 и обычного человеческого рассудка они при надобности легко могут быть найдены из вышеназванных, не могут и не должны включаться в этот труд»354.
Из этого отрывка становится ясно, насколько тесно проект «Semestria litteraria» связан с «Диссертацией о комбинаторном искусстве». В основу совершенной Энциклопедии, по мысли Лейбница, должны были быть положены отнюдь не извлечения из сочинений различных авторов, подобранные в компилятивном ключе и упорядоченные тематическими рубриками, а «главные истины», которые, однако, могли быть определены только в процессе критического анализа уже имеющегося знания. Именно поэтому в работе над энциклопедией библиографическое обозрение является всего лишь подготовительной фазой. Эта стадия, однако, необходима, не только потому, что она предоставляет материал для критического выявления безусловных основоположений, но и потому, что, согласно Лейбницу, основополагающие истины могут быть трех родов - истины разума, гипотезы и исторические истины, почерпнутые из опыта или из различных свидетельств. Из этих трех видов «главных истин» истины разума и исторические истины непосредственно восходят к обозначенному уже в «Диссертации» делению всех первых высказываний на теоремы и наблюдения, где теоремы представляют собой необходимые высказывания («Что есть (таковое), то оно есть или не есть (таковое), или же противоположное»), а наблюдения - контингентные высказывания («Нечто существует»)355. Теоремы соответствуют вечным истинам, которые, как говорил Лейбниц в «Диссертации», проистекают из природы Бога, а не из его воления, в то время как истинность фактических высказываний (среди которых Лейбниц различает исторические, то есть единичные высказывания, и наблюдения, то есть всеобщие высказывания) «основана не на сущности, а на существовании» и зависят от случая, или, иными словами, от произволения Бога356. Если первый род истин - вечные истины -выводятся непосредственно из разума и не подлежат опытной проверке, то фактические истины могут быть почерпнуты исключительно из истории или из опыта. Таким образом, для Лейбница описание мира не исчерпывается данными рефлексии, но обязательно включают в себя данные опыта. Именно в силу этого совершенная энциклопедия (то есть та, которая описывает мир в его полноте) должна включать в себя не только истины разума, но и всевозможные свидетельства и наблюдения, образующие материю истории.
Как было справедливо отмечено Андреасом Майер-Кунцом, включение контингентного в область энциклопедии напрямую связано с лейбницевской реформой топики и его стремлением создать логику контингентного. Если пять традиционных предикабилий Аристотеля-Порфирия - род, вид, различие, собственное и привходящее - представляют собой «praedicata in recto», то Лейбниц стремится к выявлению «praedicata in oblique», посредством которых могло быть достигнуто не только «доказательство представленного, но и средство объяснения данного положения вещей»357.
Новые горизонты целостной интерпретации философии Лейбница
Авторское определение всеобщей науки как «искомой науки» Аристотеля позволяет нам рассматривать все тексты, относящиеся к проблеме всеобщей науки, в контексте поиска Лейбницем новой метафизики. Заданный этим определением новый горизонт истолкования всеобщей науки Лейбница предполагает завершение первого этапа нашего исследования, за которым, как нам представляется, должно следовать не дальнейшее продвижение в сторону поздней философии Лейбница, но скорее возвращение на начальную стадию исследования, где мы рассматривали истоки и становление лейбницевской философии. Здесь перед исследователями встает вопрос не только о терминологических, но и о содержательных параллелях между всеобщей наукой Лейбница, первой философией Аристотеля и традицией ее истолкования в философии Нового времени, которые прежде оставались скрытыми от взгляда исследователей, поскольку проект всеобщей науки и метафизические основания философии Лейбница рассматривались как относительно независимые друг от друга. На данный момент мы можем наметить только самые общие контуры новой целостной интерпретации лейбницевской философии в свете достигнутого нами представления о проведенной Лейбницем реформе метафизики.
Как известно, аристотелевская «искомая наука» есть наука о первых началах и причинах, в которой божественное знание и знание о божественном совпадают, так как «Бог, по общему мнению, принадлежит к причинам и есть некое начало, и такая наука могла быть или только или больше всего у Бога» 497. При этом, однако, одна из ключевых проблем аристотелевской метафизики состоит в несоотнесенности его учения о перводвигателе с учением о природе, движение которой обусловлено, согласно трактату «О небе», имманентными причинами498. Кроме того, согласно аристотелевскому определению знания как общего499, рациональное познание индивидуума невозможно. В средневековой философии эта дилемма приобрела вид дискуссии о соотношении общего и единичного, или о природе индивидуального. Этот вопрос и явился отправной точкой в философской биографии Лейбница, начавшего свой путь с «Метафизического размышления о принципе индивидуации»500.
Непосредственным развитием этой проблематики стала лейбницевская идея создания новой науки о творении, о которой, как мы показали в главе II, Лейбниц говорил уже в «Диссертации о комбинаторном искусстве».
Согласно высказанной нами гипотезе, в соответствии с которой в логико-онтологической парадигме Лейбница разделение необходимых и фактических истин соответствует разделению природы и воли Бога, задуманная Лейбницем наука о творении должна была представлять из себя науку о контингентном. Именно с целью логического исчисления фактического Лейбницем и была проведена его реформа топики. В практическом плане это исчисление фактического осуществляется при «методической постановке новых экспериментов», которые составляют завершающий этап всеобщей науки501. Таким образом, Лейбниц, как справедливо заметил Лейнкауф, действительно предполагал возможным «полное, метафизически фундированное исчисление сущего и знания»502.
Ставя задачу построения новой науки о творении, Лейбниц предпринимает попытку синтеза двух разнонаправленных философских традиций - схоластики, ориентированной на теологию, и современной Лейбницу философии природы, построенной по образцу декартовской mathesis universalis. Таким образом, методологическая стратегия Лейбница, как он сам писал, была направлена и на «объяснение феноменов», и на «представление естественной теологии и таинств веры»503. Рещение этих двух задач, по словам самого Лейбница, непосредственно зависело от нахождения верного учения о субстанции. Таким образом, именно учение о субстанции представляют собой средоточие философии Лейбница.
Однако, в противоположность схоластам, утопившим естественную теологию в «сомнительных дистинкциях» , Лейбниц стремился создать новое учение о субстанции на основе строгого доказательного метода. Согласно мнению, высказанному Лейбницем в небольшой относительно поздней работе «Об усовершенствовании первой философии и о понятии субстанции» (1694), «для большинства скрыты правильные и плодотворные понятия не только субстанции, но и причины, и действия, и отношения, и сходства, и множества других общих термииов».505 Отсутствие строгой аксиоматики Лейбниц расценивает здесь как основную причину неразвитости метафизики в целом. «Нельзя поэтому удивляться, - продолжает он, -что та основная наука, которая величается названием первой философии (scientiam Шат principem), о необходимости создания которой говорил уже Аристотель (Aristoteli dicta est desirata seu quaesita (rTODusvri)), до сих пор остается в области чаемого (adhuc inter quaerenda mansisse)».506 (Здесь Лейбниц прямо (и в очередной раз) указывает, что, главным предметом его изысканий является «искомая наука» Аристотеля.) Поэтому «в этой области еще более, чем в самой математике, нужна ясность и достоверность, ибо математические истины в самих себе несут свою проверку и подтверждение, в метафизике же мы лишены этого преимущества. Итак, здесь необходим некоторый особый способ изложения, как бы нить Ариадны, в не меньшей степени, чем метод Евклида, помогающий разрешать философские споры подобно вопросам. связанным с числом, с соблюдением ясности, ни в чем не уступающей житейским речам»507.
Очевидно, что под «особым спосооом изложения», «помогающим разрешать философские споры подобно вопросам, связанным с числом», Лейбниц имеет в виду универсальную характеристику, о которой нн под лозунгом «Calculemus!» многократно и обстоятельно трактовал как о способе исчисления понятий. Из этого текста, однако, с равной степенью очевидности следует, что Лейбниц ратовал не только за создание безупречного формального метода, но и за разыскание при помощи этого метода общих понятий, призванных составить метафизические основание всякого познания («это зло проникло и в прочие дисциплины, подчиненные этой первой и основополааающей»508). Таким образом, лейбницевская реформа метафизики была, прежде всего, связана с поиском такого понятийного аппарата, в котором реальность дана как она есть. Отказываясь от схоластических дистинкций, положенных в основу луллианского «алфавита человеческих мыслей», Лейбниц начинает планомерную работу по анализу понятий с целью обнаружения самых первых понятий, которые и должны были одновременно представлять собой элементарные формы сущего и элементарные формы мышления.
Как уже указывалось выше, в современном лейбницеведении существует точка зрения, согласно которой самое раннее учение Лейбница о субстанции относится к периоду написания им основной части «Кафолических доказательств» (1668-1669). Действительно, ни «Диссертация о комбинаторном искусстве», ни «Новый метод» не являются в строгом смысле слова метафизическими сочинениями, посвященными проблемам субстанции. Тем не менее, сама по себе проблематизация первых понятий, выраженная в неприятии Лейбницем основоположений луллиевского «алфавита», свидетельствует об ориентации молодого философа на поиск метафизики нового образца.
