Содержание к диссертации
Введение
Глава первая Общий контекст исследования и экспозиция подходов к проблеме 21
1 Дискуссии о правилах в аналитической философии как проблемное поле исследования 21
1.1 Источники 21
1.2.Витгенштейноведение и витгенштейнианство 23
1.3 .Главные трудности 36
1.4. Насколько оригинален поздний Витгенштейн? 38
2 Почему Витгенштейн заговаривает о правиле? 41
3 Скептический тезис 201-го параграфа 'Философских исследовании' 46
4 Слабая и сильная трактовки скептического тезиса. М. Даммит: был ли Витгенштейн конвенционалистом? 52
5 Постановка проблемы следования правилу в интерпретации С. Крипке 61
6 Почему скептический тезис о следовании правилу называется парадоксом? 68
7 Критика диспозиционной теории значения 72
7.1. Аргумент 'Ошибка' 73
7.2. Аргумент 'Ad Infinitum' 75
7.3. Аргумент 'Circulus Vitiosus' 77 8 Критика кволитивной теории значения 78
8.1. Аргумент 'Образ для образа' 79
8.2. Аргумент'Эврика!' 80
8.3. Аргумент 'Логическая необходимость' 81
Глава вторая Формулировка проблемы 83
1 Дополнения к критике диспозиционной теории значения 83
1.1. Почему Крипке обращается к теории диспозиций? 83
1.2. В каком отношении друг к другу находятся диспозиционная и кволитивная теории значений? 85
1.3. Несостоятельность референциалисткой и менталистской семантик 87
1.3.1. Несостоятельность референциализма 87
1.3.2. Несостоятельность ментализма 89
1.4. Терминологические уточнения: понятие, понятие-директива, правило 89
1.5. Несостоятельность конвенционалистской и универсалистской семантик 92
1.5.1. Аргумент'Ad infinitum-2' 95
1.5.2. Аргумент 'Правило-фантом' 98
1.5.3. Аргумент'Тав' 100
1.5.4. Аргумент 'Темпоральность опыта' 101
1.6. Неоднозначность крипкевской постановки проблемы 102
1.7. Точная формулировка аргумента 'Ad infinitum' 107
1.8. Что считать фактом? 109
1.9. Интерпретация К. Райта. Уровни постановки проблемы 112
1.9.1. Кросстемпоральная неразличимость двух правил 112
1.9.2. Одномоментная неразличимость двух правил 112
1.9.3. Одномоментная неопределенность содержания одного правила 114
1.10. Какова же основная претензия к теории диспозиций? 118
2 Дискуссия об индивидуальном языке 124
2.1. Истоки: А. Айер, Р. Рис 127
2.2. Позиция С. Крипке 131
2.3. Г. Бэйкер, П. Хакер: Робинзон возможен 134
2.4. Контраргументы Н. Малколма 139
2.4.1. Робинзон по несчастью и Робинзон по рождению 139
2.4.2. Совместные правила и правила как таковые 143
2.4.3. 'Внешнее отношение' между правилом и его применением 145
2.4.4. Итоги 147
2.5. Кто прав? 149
2.5.1. Ответы на возражения 149
2.5.2. Сообщество как индивидуальный эпистемологический субъект 152
2.5.3. В самом ли деле философская проблема появляется только на уровне Робинзона по рождению? 156
2.5.4. 'Социальная практика' не есть плеоназм 159
2.5.5. Витгенштейн и витгенштейнианство в защиту Робинзона 160
2.6. Д. Кэнфилд: попытка примирения сторон 162
2.7. Логически необходимый и эмпирически случайный Робинзон 165
2.8. Является ли язык ощущений логически необходимым индивидуальным языком? 170
2.9. Триангуляция Д. Дэвидсона 174
2.10. Об отношении проблемы Робинзона к проблеме следования правилу 178
3 Окончательная формулировка проблемы 181
Глава третья Существующие варианты решения проблемы 193
1 Прямое и скептическое решения 193
1.1. Прямое решение 193
1.2. Скептическое решение 195
2 Скептическое решение С. Крипке 198
2.1. Атомарный уровень демонстрации скептического решения 199
2.2. Молекулярный уровень демонстрации скептического решения 200
2.3. Радикальная интерпретация концепции 'значение как употребление' 204
2.3.1. Изучение иностранного языка по методу Витгенштейна-Крипке 204
3 Другие варианты скептического решения 206
3.1. У. Тэйт: формулировал ли Витгенштейн парадокс? 207
3.2. Й. Бен-Менахем: предлагал ли Витгенштейн решение парадокса? 209
3.3. X. Залабардо: еще раз о позиции сообщества 212
3.4. С. Лэндерс: проблемы не существует 214
3.5. Н. Малколм: был ли Витгенштейн скептиком? 215
3.6. К. Райт: преодоление 'мифологии бесконечного' 217
3.7. К. Даймонд: 'реалистический дух' Витгенштейна 218
3.8. Г. Бейкер, П. Хакер: споры о скептицизме, парадоксе и условиях утверждаемое 219
3.8.1. О скептицизме 220
3.8.2. О парадоксе 223 3.8.3.06 условиях утверждаемое 226
3.9. Д. Уильсон: в защиту Крипке 228
3.10. П. Уинч: что значит 'задавать значение'? 229
3.11. Р. Фогелин: поздний Витгенштейн - это пирронизм 230
3.12. Итоги 231 4 Скептическое решение в контексте традиции аналитической философии 232
4.1. Аргумент 'Земля-Двойник' X. Патнема 234
4.2. Аргумент Тлаг' Д. Деннета 236
4.3. Аргумент 'Артрит в бедре' Т. Бурге 237
4.4. Аргумент 'Зелубой' Н. Гудмена 237
4.5. Аргумент Тавагай' У. Куайна 241
4.6. 'Китайская комната' Д. Серла 244
4.7. Принцип индукции П. Стросона 253
4.8. Теорема Левенгейма-Сколема 255
4.9. 'A Nice Derangement of Epitaphs' Д. Дэвидсона 260
Глава четвертая Критика представленных позиций и новый вариант решения проблемы 268
1 Необходимость критических исследований 268
2 Логическая несостоятельность скептического решения 269
2.1. От скептицизма к релятивизму 269
2.2. Антиреализм 271
2.3. 'Мозги в бочке' 274
2.4. Критика идеи концептуальной схемы 281
2.5. Контраргументы 283
2.5.1. Стиль Витгенштейна 284
2.5.2. Прагматизм 286
2.5.3. Теория типов и понятие о метаязыке 289
2.6. Итоги 295
3 Эпистемологическая несостоятельность скептического решения 296
4 Поиски прямого решения. Критика 299
4.1. Генеративная грамматика Н. Хомского 300
2.1. Реальность следования правилу Ф. Петита 307
4.1. Прямое решение П. Хорвича 307
4.2. Прямое решение С. Блэкберна 309
4.3. Дифференциация естественного языка и языка математики X. Патнема 312
4.4. Элиминация крипкевской проблемы К. Райтом 313
4.5. Прямое решение Д. Макдауэлла 314
4.6. Принцип простоты 316
4.7. Алгоритмические решения К. Пикока и Н. Теннанта 318
4.10. Каузальная теория референции 320
4.11. Семантический реализм Д. Каца 324 5 Сохранение актуальности поисков решения проблемы 327
6 Умеренное решение 330
6.1. Квантор всеобщности и математическая индукция 330
6.2. Что мог бы сказать крипкевский скептик об аксиоматике Пеано? 332
6.3. Патовая ситуация: ex nihilo nihil fit 334
6.4. Решение 335
Заключение 338
Литература 340
- Скептический тезис 201-го параграфа 'Философских исследовании'
- Несостоятельность конвенционалистской и универсалистской семантик
- Молекулярный уровень демонстрации скептического решения
- Генеративная грамматика Н. Хомского
Введение к работе
Актуальность исследования
Проблема следования правилу, впервые представленная в произведениях позднего Л. Витгенштейна, является одной из самых обсуждаемых тем в новейшей аналитической философии. При этом можно выделить по крайней мере два аспекта, в которых исследование данной проблемы выглядит наиболее актуально.
Во-первых, следствия, которые выводятся из наличия проблемы, существенным образом изменяют наши привычные представления о значении языкового выражения. Поздний Витгенштейн впервые привнес концепт правила в семантическое исследование и указал на возникающие здесь существенные трудности. Значение должно содержать в себе правило употребления языкового выражения в той или иной лингвистической ситуации. Однако оказывается, что мы не способны однозначно зафиксировать такое правило. Какое-либо частное употребление выражения языка может быть интерпретировано с точки зрения различных правил, причем мы не способны точно определить, каких именно. С точки зрения здравого смысла, в обыденном опыте все мы уверены, что за словами, которые мы произносим, что-то стоит: смыслы, значения, вещи. Мы уверены в том, что слова являются своего рода метками, указывающими на что-то внелинвгистическое. Проблема следования правилу приводит к совершенно неожиданному, обескураживающему для нашего привычного представления о языке тезису, а именно, что слова ни к чему не отсылают, что за ними нет ничего, никаких сущностей, никакого мира, что значений, как чего-то такого, что может быть зафиксировано в опыте познания, нет. Все, с чем мы имеем дело в языке, -это лишь видимость, иллюзия значения, порождаемая нашими лингвистическими практиками.
Во-вторых, особую актуальность обсуждению данной частной проблемы придает тот факт, что она может быть распространена на область наиболее глубоких вопросов эпистемологии в целом. Если правомерен тезис, что именно язык является своего рода зеркалом познания, что любой опыт познания по сути является лингвистическим и должен быть представлен в языке, - то есть тезис,
который находится в основании традиции аналитической философии как таковой, то очевидно, что утверждения о семантической дестабилизации приводят нас к фундаментальному эпистемологическому затруднению вообще, которое оказывается для нас еще более поразительным: если содержание познания должно быть представлено в языке, а слова языка не имеют значений, то нет и никаких знаний, мы не знаем ничего.
Витгенштейн и его последователи сами предложили выход из этого эпистемического коллапса. Они утверждали, что обнаружение иллюзорности значений может испугать нас только тогда, когда мы придерживаемся классического образа языка, в соответствии с которым лингвистическое должно отсылать к чему-то внелингвистическому. Если же отказаться от этого образа и изменить взгляд на функционирование языка в целом, то зафиксированное выше эпистемическое затруднение исчезнет. Нужно признать, что предназначение языка никогда и не состояло в том, чтобы обозначать вещи. Скорее функция языка состоит в обеспечении интерсубъективной коммуникации при осуществлении совместной деятельности, которая, как оказывается, вполне может обойтись и без строгой референции к вещам, задаваемой посредством значений языковых выражений.
Признавая силу и изощренность провитгенштейновской аргументации, автор диссертации занимает по отношению к ней критическую позицию. Настоящее исследование показывает, каким образом витгенштейновское решение проблемы следования правилу является примером одного из самых радикальных проявлений скептицизма и релятивизма в познании, которые, в свою очередь, обвиняются в ходе работы в логической и эпистемологической несостоятельности своих тезисов.
Все это делает актуальным дальнейшие поиски более приемлемых вариантов решения проблемы следования правилу, которые были бы свободны от ошибок и противоречий.
Проблема исследования
Проблема следования правилу, рассмотрению которой посвящено данное диссертационное исследование, заключается в следующем. Значение языкового выражения должно содержать в себе правило его употребления в различных
лингвистических ситуациях. Однако каждый конкретный случай употребления может быть подведен по крайней мере под два правила. Возникает неопределенность: неясно, какому именно правилу следует агент речи, употребляя языковое выражение в том или ином конкретном случае. Неопределенность правила приводит к дестабилизации значения языкового выражения. Утверждение о дестабилизации значений ставит под вопрос функционирование языка в целом. Для того, чтобы обосновать возможность успешного функционирования языка, необходимо преодолеть затруднение, возникающее в связи с дестабилизацией значений языковых выражений.
Степень разработанности проблемы
Дискуссии о следовании правилу впервые были представлены в тех текстах Л. Витгенштейна, которые появились после его 'возвращения в философию' в конце 20-х - начале 30-х гг. XX века, когда Кембриджский университет стал его местом работы. ''Голубая и коричневая книги' , 'Лекции по основаниям математики', 'Заметки по основаниям математики'' , 'Философские исследования^ - вот те-основные опубликованные сочинения, где содержится обсуждение концепта 'правило' в рамках семантических исследований.
Первые обсуждения темы правил и значения уже после смерти Л. Витгенштейна были проведены известными британскими философами: А. Айером,5 Р. Рисом6 и М. Даммитом.7 А. Айер и Р. Рис рассматривали тему правил в связи с обсуждением витгенштейновских пассажей о так называемом индивидуальном языке, а М. Даммит сконцентрировался на исследовании воззрений Л. Витгенштейна в области философии математики. Затем на десять-
1 Wittgenstein L. Blue and Brown Books. - Oxford: Blackwell, 1958.
2 Wittgenstein's Lectures on the Foundations of Mathematics, Cambridge 1939, ed. С Diamond. -Ithaca,
New York: Cornel Univwrsity Press, 1976.
3 Wittgenstein L. Remarks on the Foundation of Mathematics, 3 ed., revised and reset. - Oxford:
Blackwell, 1978.
4 Wittgenstein L. Philosophical Investigation. - Basil Blackwell, Oxford and Macmillan, New York, 1953.
Русский перевод: Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские
работы. Часть I. - М.: Гнозис, 1994. - С. 75-319.
5 AyerAJ. Can there be a Private Language? II Proceedings of the Aristotelian Society. - 1954. supp. vol.
28.-P. 63-76.
6 Rhees, R.. Can there be a Private Language? II Proceedings of the Aristotelian Society. - 1954. - supp.
vol.28.-P. 77-94.
7 Dummitt M. Wittgenstein's Philosophy of Mathematics II The Philosophical Review. - 1959. - Vol.
LXVIII. - P. 324-348.
пятнадцать лет проблема следования правилу ушла в тень по сравнению с другими темами философии позднего Л. Витгенштейна, такими, как обсуждение концептов 'языковой игры', 'формы жизни', 'семейного сходства', 'интенциональности' и т.д. В 1976 году Р. Фогелин возродил интерес к теме правил, тесно связав так называемое скептическое решение проблемы следования правилу с аргументом о невозможности индивидуального языка.1 Среди работ этого периода можно также отметить объемную монографию К. Райта ''Витгенштейн об основаниях математики', изданную в 1980 году и посвященную рассмотрению понятия математической необходимости в свете вопроса о правилах употребления математических символов. Однако наибольший всплеск интереса к проблеме следования правилу возник в 80-е - 90-е годы XX века в связи с книгой американского логика - С. Крипке 'Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке', в которой данная проблема была представлена как центральная для философии позднего Витгенштейна вообще. С. Крипке удалась настолько ясная по изложению, оригинальная по способу формулировки проблем и лаконичная по форме интерпретация ''Философских исследований', что в дальнейшем именно она оказалась в фокусе дискуссий о правилах следования. В этот период сообщество философов-аналитиков разделилось на несколько лагерей в зависимости от их отношения к крипкевской интерпретации Л. Витгенштейна. Среди наиболее значимых сочинений этого периода, которые были посвящены проблеме следования правилу, следующие: ''Скептицизм, правила и язык'4 и 'Витгенштейн: правила, грамматика и необходимость' Г. Бейкера и П. Хакера - главных оппонентов Крипке, которые утверждали, что американский логик значительным образом исказил мысль Л. Витгенштейна; 'Витгенштейн о значении' К. Макгинна,6 где также в противовес крипкевской интерпретации утверждалось, что скепсис относительно правил следования не приводит к признанию невозможности
1 FogelinKJ. Wittgenstein. - London: Routledge, 1976.
2 Wright С. Wittgenstein on the Foundations of Mathematics. - Cambridge: Harvard University Press,
1980.
3 Kripke S.A.. Wittgenstein on Rules and Private Language. - Oxford: Blackwell, 1982. Русский
перевод: Крипке C.A. Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке. - Томск: Изд-во
Томского университета, 2005.
4 Baker G.P., Hacker P.MS. Scepticism, Rules and Language. — Oxford: Blackwell, 1984.
5 Baker G.P., Hacker P.MS. Wittgenstein: Rules, Grammar and Necessity, Vol. 2 of an Analytical
Commentary on the Philosophical Investigations. - Oxford: Blackwell, 1985.
6 McGinn C. Wittgenstein on Meaning. - Oxford: Blackwell, 1984.
индивидуального языка; ''Ничто не сокрыто"1 и ''Витгенштейн о языке и правилах1 Н. Малколма, автор которых, напротив, выступил апологетом позиции С. Крипке.
К обсуждению темы правил в семантике подключились и другие именитые философы и лингвисты, которые непосредственно не вступали в дебаты историко-философского характера об адекватности крипкевской интерпретации 'реальному' Л. Витгенштейну, тем не менее и они не смогли пройти мимо вопроса о правилах следования в своих лингвистических проектах. Это работы X. Патнема ''Философия математики Витгенштейна', где в качестве возможного решения проблемы следования правилу по крайней мере для области точных наук высказывается идея о демаркации языка математики и естественного языка, Д. Дэвидсона ''Второе лгщо\4 где автор полемизирует с С. Крипке по вопросу о возможности индивидуального языка, и Н. Хомского ''Познание языка: его природа, источник и использование''', в которой американский лингвист пытается парировать скептические аргументы о следовании правилу, усматривая в них угрозу для своей позитивно-натуралистической концепции языка.
Большое количество других философов-аналитиков посвятили свои исследования обсуждению концепта 'правило' в семантике за последние 20-25 лет. В этих многочисленных работах проблема следования правилу была рассмотрена в разнообразных аспектах. Г. Энском, Д. Макдауэлл, М. Бадд, П. Уинч обсуждали вопрос о соответствии интерпретации С. Крипке тексту 'Философских исследований', П. Богоушен10 обратил внимание на логическое затруднение в
1 Malcolm N. Nothing is Hidden. - Oxford: Blackwell, 1986.
2 Malcolm N. Wittgenstein on Language and Rules II Philosophy - 1989 -No. 69. - P. 5-28.
3 Putnam H. On Wittgenstein's Philosophy of Mathematics II Proceedings of Aristotelian Society. - 1996.
- Supp. Vol. 70. - P. 243-264.
4 Davidson D. The Second Person II Midwest Studies in Philosophy. - Notre Dame: Notre Dame Press,
1992. - Vol. XVII. - P. 255-267.
5 Chomsky N. Knowledge of Language: Its Nature, Origin, and Use. - New York: Praeger Publishers,
1986.
6Anscombe G.E.M. Review of Soul Kripke's Wittgenstein on Rules and Private Language II Canadian Journal of Philosophy. - 1985. -Vol. 15. -No. 1, March - P. 342-352.
7 McDowell D. Wittgenstein on Following a Rule II Synthese. - 1984. - No. 58. - P. 325-63.
8 BuddM. Wittgenstein on Meaning, Interpretation and Rules II Synthese. - 1984. - No. 58. - P. 303-23.
9 Winch P. Critical Study: Facts and Superfacts II The Philosophical Quarterly. - 1983. - Vol. 33. -No.
133, Oct. -P. 398-404.
10 Bogossian P.A. The Rule-Following Considerations II Mind. - 1989. Vol. XCVIII. - No. 392, October.
- P.507-549.
витгенштейновских разработках о следовании правилу, Д. Кэнфилд , включившись в дискуссию об индивидуальном языке, пытался найти компромисс между сторонниками и противниками идеи индивидуального следования правилу, К. Даймонд2 поместила витгенштейновские идеи в более широкий эпистемологический контекст и представила текст ''Философских исследований' как проявление реалистской позиции в эпистемологии, предварительно переосмыслив само понятие реализма, Д. Финкелынтейн интерпретировал новую концепцию значения позднего Л. Витгенштейна как пример противостояния платонизму в семантике, К. Гинет4 попытался преодолеть скептическое затруднение и представить свой вариант диспозиционного отчета о значении, Я. Хинтикка5 обсуждал абстрактный характер правил и трактовал витгенштейновскую концепцию значения как пример трехчленной семантики, в которой между выражениями языка и вещами мира в качестве референтов присутствует третий, медиальный элемент - правило, П. Хорвич и Ф. Петит представили свои варианты прямого решения проблемы следования правилу, Д. Хамфри сравнил витгенштейновский скепсис о следовании правилу употребления языкового выражения со скептической концепцией У.В.О. Куайна о неопределенности перевода, П. Инварген9 усилил скептическую аргументацию С. Крипке, указав на радикальную неопределенность знаков в языке математики, Д. Кац10 выдвинул ряд критических аргументов по отношению к скептицизму в семантике, результатом чего явилась новая концепция лингвистического платонизма, П. Мэдди11
1 CanfieldJ. V. The Community View II The Philosophical Review. - 1996. - Vol. 105. - No. 4, October.
- P. 469-488.
2 Diamond C. Realism and Realistic Spirit. - Cambridge: Cambridge University Press, 1991.
3 Finkelstein D.H. Wittgenstein on Rules and Platonism II The New Wittgenstein. - London: Routledge,
2000.-P. 53-73.
4 Ginet С The Dispositionalist Solutions to Wittgenstein's Problem about Understanding a Rule:
Answering Kripke's Objection II Midwest Studies in Philosophy. - Notre Dame: Notre Dame Press,
1992.-Vol. XVII.
5 Hintikka M, HintikkaJ. Investigating Wittgenstein. - Oxford: Blackwell, 1986.
6 Horwich P. Wittgenstein and Kripke on the Nature of Meaning II Mind and Language. - 1990. - 5 (2),
Sum.-P. 105-121.
7 Petit P. The Reality of Rule-Following II Mind. - 1990. - Vol. XCIX. -No. 393, January. - P. 1-21.
8 Humphrey J. Quine, Kripke's Wittgenstein, Simplicity and Sceptical Solutions II The Southern Journal
of Philosophy. - 1999. - Vol. XXXVII. - No. 1, March.
9 Invargen P. There is No Such Thing As Addition II Midwest Studies in Philosophy. - Notre Dame:
Notre Dame Press, 1992.-Vol. XVII.-P. 138-159.
10 KatzJJ. The Metaphysics of Meaning. - Cambridge, Mass.: MIT Press, 1990.
11 Madefy P. How Causal Theorist Follows a Rule II Midwest Studies in Philosophy. - 1984. - No. 9. - P.
457-477.
предложила решение скептической проблемы с позиции натуралистической трактовки языка и сознания, У. Тэит1 был активным участником историко-философских дебатов по вопросу о том, формулировал ли Л. Витгенштейн в тексте ''Философских исследовании' какой-либо реальный скептический парадокс и можно ли его считать скептиком.
Дискуссии продолжаются и сегодня. В частности, одной из последних крупных работ по данной теме является монография кембриджского философа М. Куша ''Скептический путеводитель по значению и правилам', в которой автор, в противовес многочисленным публикациям последних десятилетий, защищает основные положения крипкевской интерпретации Витгенштейна. Оксфордский философ С. Малхолл совсем недавно опубликовал книгу ''Индивидуальный язык Витгенштейна'? в которой представил еще один взгляд на соотношение проблематики правил и аргумента о невозможности индивидуального языка.
Известные отечественные философы также обращались в своих работах к проблеме следования правилу. Здесь прежде всего следует выделить монографию А.Ф. Грязнова ''Язык и деятельность. Критический анализ витгенштейнианства\ в которой тема правил является одной из центральных, и его же статью ''Скептический парадокс и пути его преодоления'',5 посвященную непосредственно обсуждению идей С. Крипке. Исследования М.С. Козловой,6 С.С. Неретиной, А.П. Огурцова7 позволяют оценить философскую деятельность Л. Витгенштейна с различных сторон и в широком контексте. З.А. Сокулер рассматривает в своих работах как философию Витгенштейна в целом,8 так и проблему следования
1 Tait W.W. Wittgenstein and the 'Skeptical Paradoxes' II Journal of Philosophy. - 1986. -No. 9, Sept. -
P. 475^88.
2 Kusch M. A Sceptical Guide to Mening and Rules. - Cambridge: Acumen, 2006.
3 MulhallS. Wittgenstein's Private Language. - Oxford: Oxford University Press, 2006.
4 Грязное А.Ф. Язык и деятельность: Критический анализ витгенштейнианства. - М.: Изд-во Моск.
ун-та, 1991.
5 Грязное А.Ф. 'Скептический парадокс' и пути его преодоления // Вопросы философии. - 1989. -
№12.-С. 140-150.
6 Козлова М.С. Идея 'языковых игр' // Философские идеи Людвига Витгенштейна/ Под ред. М. С.
Козловой. М.: Изд-во Ин-та философии РАН, 1996. - С. 5-24.
7 Неретина С.С., Огурцов А.П. Пути к универсалиям. - СПб: РХГА, 2006.
8 Сокулер З.А. Людвиг Витгенштейн и его место в философии XX века. — Долгопрудный: Алегро-
Пресс, 1994.
правилу в частности. Последняя из указанных работ представляет квалифицированное изложение именно крипкевского видения проблемы. Также заслуживают упоминания исследования В.В. Целищева,2 где проблема следования правилу Л. Витгенштейна сравнивается тезисом X. Патнема о невозможности фиксации референции посредством истинностных значений предложений, В.А. Суровцева,3 где излагается история становления проблематики следования правилу в текстах позднего Л. Витгенштейна, М.В. Лебедева,4 где обсуждаемая проблема рассматривается в контексте философии математики, Н.В. Печерской,5 где анализируется концепт правила в применении к проблемам социальной философии.
Однако общий анализ представленных русскоязычных материалов показывает, что исследование темы правил в теории значения позднего Л. Витгенштейна носит в них фрагментарный характер. По сути в отечественной историко-философской традиции помимо нескольких отдельных статьей нет ни одной крупной монографии, в которой тема правил рассматривалась бы не наряду с другими и не в качестве второстепенной, а сама бы выступала главным предметом анализа. Все это указывает на актуальность проведения исследования, нацеленного на подробное систематическое рассмотрение проблемы следования правилу. Настоящее диссертационное исследование ставит перед собой именно эту цель.
Несмотря на то, что работа Л.Б. Макеевой 'Философия X. Патнема*6 непосредственно не затрагивает обсуждаемую проблему, тем не менее она явилась одним из наиболее важных источников для диссертации, поскольку позволила опереться на материал, касающийся критики релятивистских и скептических интерпретаций процесса познания.
1 Сокулер 3. А. Проблема 'следования правилу' в философии Людвига Витгенштейна и её значение
для современной философии математики // Философские идеи Людвига Витгенштейна/ Под ред.
М. С. Козловой. М.: Изд-во Ин-та философии РАН, 1996. - С. 37-53.
2 Целищев В.В. Философия математики. - Новосибирск: Наука, 2002. — 4.1.
3 Суровцев В.А., Ладов В.А. О VI разделе «Заметок по основаниям математики» Л. Витгенштейна
(предисловие к русскому переводу) // Эпистемология и философия науки. - 2007. - № 2. - т. XII.
-С. 216-219.
4 Лебедев М. В. Проблема следования правилу в философии математики // Стили в математике:
социокультурная философия математики / Под ред. А. Г. Барабашева. - СПб.: РХГИ, 1999. - С.
190-213.
5 Печерская Н. В. Проблема 'следования правилу' в творчестве Л. Витгенштейна // Проблемы
социального и гуманитарного знания. - СПБ., 1999. - С. 438-460.
6 Макеева Л.Б. Философия X. Патнема. - М.: ИФРАН, 1996.
Данное диссертационное исследование было бы невозможным без той обширной работы, которую проделали отечественные философы по переводу наиболее значимых текстов традиции аналитической философии с английского и немецкого языков на русский. Здесь необходимо отметить переводческую деятельность А.Л. Никифорова, М.С. Козловой, Е.Е. Ледникова, Н.С. Юлиной, Л.Б. Макеевой, В.В. Целищева, В.А. Суровцева, Т.А. Дмитриева, А.З. Черняка, М.В. Лебедева, О.А. Назаровой и др.
Объект исследования
Объектом исследования является основополагающая семантическая категория (значение языкового выражения), рассматриваемая в рамках традиции аналитической философии языка. Основной вопрос эпистемологии, сформулированный И. Кантом: 'Что я могу знать?', в традиции аналитической философии языка трансформируется в вопрос о значении: 'Что может выступать значением языкового выражения?' Исследование значения в аналитической философии языка нацелено не на обсуждение узкоспециальных вопросов лингвистики, но, напротив, на рассмотрение фундаментальных эпистемологических проблем, которые всегда являлись прерогативой философского анализа.
Предмет исследования
Исследуемым предметом выступает проблема следования правилу в новой формулировке.
Благодаря позднему Витгенштейну, проблема значения была трансформирована в проблему следования правилу. Мы знаем значение, когда знаем то, в соответствии с каким правилом использовать языковое выражение в той или иной конкретной лингвистической ситуации, - таков тезис Витгенштейна. Однако следование правилу оказывается проблематичным. В лингвистическом опыте мы обнаруживаем такие ситуации, когда одно частное употребление языкового выражения подпадает как минимум под два правила, и определить, в соответствии с каким именно из них осуществляется использование выражения, оказывается крайне затруднительным.
Несмотря на эту достаточно простую предварительную формулировку, на основании исследования поствитгенштейновской аналитической философии можно констатировать большое разнообразие нюансов в понимании того, в чем именно заключается проблема, что является причиной затруднения в выборе между альтернативными правилами следования. Для того, чтобы ясно сформулировать проблему, необходимо было провести подробный компаративный анализ различных интерпретаций, выделив их достоинства и недостатки и вычленив наиболее существенные аргументы. Таким образом формулировка проблемы следования правилу сама оказалась проблемой. Проделав работу по ее разрешению в первой и второй главах диссертации, автор диссертационного исследования дает наиболее ясную, на его взгляд, формулировку проблемы следования правилу, которая стала предметом исследования в последующих двух главах.
Рассмотренное выше обстоятельство указывает на то, что не только результаты исследования предмета, но и само его вычленение в анализируемом объекте обладает элементами новизны, характеризующими диссертацию.
Цель исследования
В виду того, что предлагаемые в литературе решения проблемы оказываются либо полностью неудовлетворительными, либо несвободными от недостатков, автор работы ставит перед собой цель сформулировать новый вариант решения проблемы следования правилу. В диссертации этот вариант именуется умеренным решением, суть которого сводится к утверждению, что несмотря на недостаточность эпистемических ресурсов для полного прямого решения (т.е обоснования несостоятельности скептического аргумента о фиксации правил), не следует, в противовес Л. Витгенштейну и большинству его интерпретаторов, постулировать правомерность скептического решения (т.е. изменения взгляда на принцип функционирования языка таким образом, чтобы скепсис оказался непроблематичным), ибо скептическое решение является логически противоречивым и эпистемологически несостоятельным.
Задачи исследования
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
Эксплицировать общий контекст исследования, представить экспозицию подходов к проблеме и посредством компаративного анализа выявить их достоинства и недостатки.
Сформулировать проблему следования правилу в наиболее ясном и адекватном сути представленных аргументов виде.
Зафиксировать предлагаемые в литературе способы решения проблемы. Показать, что скептическое решение проблемы следования правилу является одной из наиболее радикальных форм эпистемологического скептицизма, распространенного в традиции поздней аналитической философии. Обосновать логическую и эпистемологическую несостоятельность скептического решения проблемы.
Эксплицировать имеющиеся в литературе варианты прямого решения проблемы, показать их недостаточность либо полную неудовлетворительность.
Сформулировать новый вариант решения проблемы следования правилу.
Методологическая основа исследования
В соответствии с перечнем сформулированных задач в работе используются следующие методы:
Контекстуальная интерпретация. Этот метод позволят решить комплекс задач по экспликации различных подходов к проблеме и способов ее решения.
Компаративный анализ. Этот метод позволяет задать наиболее ясную формулировку проблемы следования правилу на основании сравнения различных подходов, выделения достоинств и недостатков в их аргументации.
Логико-семантический анализ. Этот метод позволяет продемонстрировать несостоятельность скептического решения
проблемы следования правилу, абсурдность тех следствий, к которым данное решение приводит; показать неудовлетворительность представленных в литературе вариантов прямого решения; сформулировать новое умеренное решение проблемы следования правилу.
Новизна исследования и положения, выносимые на защиту
Все положения, выносимые на защиту, формулируются в литературе, посвященной проблеме следования правилу, впервые и обладают высоким уровнем новизны как для историко-философсішх исследований, так и для разработок в области эпистемологии.
Выявлено, что введение Л. Витгенштейном термина 'правило' в семантическое исследование не выводит его на некую метапозицию по отношению к известным семантическим и онтоэпистемологическим проектам в философии, как это пытались показать многие интерпретаторы. Правило является абстрактной сущностью и должно быть представлено в рамках универсалистской семантики, которой в онтологии и эпистемологии соответствует позиция платонизма или математического реализма. Однако семантика такого вида с точки зрения скептического подхода не может быть построена, так как ресурсы познания агента речи конечны, он не способен схватывать универсальную сущность правила, задающего предрасположенность к употреблению для неограниченного числа случаев.
Обосновано, что дискуссия вокруг возможности/невозможности индивидуального языка в противовес наиболее распространенным интерпретациям не является релевантной проблеме следования правилу, поскольку ни положительный, ни отрицательный ответ на вопрос о существовании индивидуального языка не снимает проблему.
Показано, что проблема следования правилу у Л. Витгенштейна является подобной проблеме индукции в философии Д. Юма, причем
і,
из этих двух позиций нельзя выделить какую-то более радикальную. Отличие Л. Витгенштейна только в том, что он сформулировал проблему в рамках новой области исследования — философии языка — и средствами современного философской терминологии.
Обосновано, что скептическое решение проблемы следования правилу, разделяемое Л. Витгенштейном и большинством его последователей и вписывающееся в тенденции развития поздней аналитической философии в целом, является логически противоречивым и эпистемологически несостоятельным.
Выявлено, что представленные в литературе попытки прямого решения являются либо недоработанными, либо полностью неудовлетворительными.
Доказано, что несмотря на недостаточность эпистемических ресурсов для формулировки прямого решения, проблема следования правилу, имеет, по крайней мере, умеренное решение, суть которого сводится к демонстрации логической противоречивости и эпистемологической несостоятельности скептических и релятивистских способов анализа процесса познания.
Теоретическая и практическая значимость исследования
В отношении историко-философских исследований диссертация вносит вклад в изучение традиции аналитической философии, распространенной прежде всего в англо-американском философском сообществе. Впервые в отечественной философской литературе был подробно проанализирован такой важный аспект философии позднего Л. Витгенштейна, как проблема следования правилу, и представлены новейшие интерпретации этой проблемы в традиции аналитической философии последних лет.
В отношении систематических исследований по теории познания диссертация вносит вклад в критический анализ скептических и релятивистских тенденций в современной эпистемологии, подчеркивает их теоретическую несостоятельность и указывает на необходимость обращения к реалистским принципам рассмотрения познавательной деятельности для построения последовательной и
непротиворечивой эпистемологической теории. Результаты диссертационного исследования позволяют заявить о проекте создания новой философской концепции формального реализма, которая должна явиться методологическим ориентиром для дальнейших исследований по онтологии и теории познания. Эта концепция является реалистской, поскольку утверждает, что допущение принципиальной познаваемости объективной реальности оказывается необходимым условием рациональной деятельности вообще, и формальной, поскольку оставляет открытыми вопросы о конкретных, содержательных эпистемологических разработках, в которых эксплицируются структуры познавательного аппарата субъекта, позволяющие фиксировать факты объективного мира. Разработанное в диссертации умеренное решение проблемы следования правилу представляет собой частный случай концепции формального реализма, утверждая, что даже несмотря на отсутствие достаточных эпистемических ресурсов для формулировки полного прямого решения, можно с уверенностью заявить, что скептическое решение проблемы не верно. Подводя аргументацию скептика под более общие положения антиреализма, а затем применяя к антиреалисту аргумент от автореферентности патнемовского типа, можно продемонстрировать логическую противоречивость и эпистемологическую несостоятельность скептического решения. Таким образом, умеренное решение выступает обоснованием необходимости дальнейших эпистемологических исследований, руководствующихся реалистскими принципами познания.
Результаты диссертации могут быть использованы в качестве теоретической и методологической базы исследований специалистов, научных работников, философов, изучающих проблемы познания.
Исследовательские разработки, представленные в диссертации, могут быть задействованы в практике преподавания как историко-философских, так и систематических учебных курсов для студентов и аспирантов философских специальностей. В частности, на философском факультете Томского государственного университета результаты настоящего диссертационного исследования были использованы при подготовке таких курсов, как 'Проблема значения в аналитической философии', 'Соотношение тем и методов аналитической философии и феноменологии', 'Семантика и онтология',
'Логический анализ языка научной теории', 'Философские проблемы искусственного интеллекта'.
Апробация работы
Результаты диссертационного исследования опубликованы в 2 монографиях, 10 статьях из Перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть представлены основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора наук, и 20 статьях в прочих изданиях.
Основные положения диссертации обсуждались на кафедрах истории философии и логики, философии и методологии науки, гуманитарных проблем информатики философского факультета Томского государственного университета и на философском факультете Оксфордского университета (Великобритания).
По теме работы были сделаны доклады на III Российском философском конгрессе 'Рационализм и культура на пороге III тысячелетия' (Ростов-на-Дону, 16-20 сентября 2002 г.), на Четвертых Шпетовских чтениях 'Творческое наследие Густава Густавовича Шпета в контексте философских проблем формирования историко-культурного сознания' (Томск, 14-17 ноября 2002 г.), на IV Российском философском конгрессе 'Философия и будущее цивилизации' (Москва, 24-28 мая 2005 г.); на Летней философской школе 'Голубое озеро - 2005. Наука и философия в Сибири: традиции, новации, перспективы' (Новосибирск, июль 2005 г.); на Всероссийской научной конференции 'Филология и философия в современном культурном пространстве: проблемы взаимодействия' (Томск, 21-23 ноября 2005 г.); на Летней философской школе 'Голубое озеро - 2006. Технопарк как модель интеграции технологии, науки и образования' (Новосибирск, июль 2006 г.); на Международном семинаре по программам ИНТАС для поддержки исследований молодых ученых из стран бывшего Советского Союза (Томск, 27-29 июня 2007 г.); на Второй международной молодежной конференции 'Искусственный интеллект: философия, методология, инновации' (Санкт-Петербург, Л 5-17 ноября 2007 г.); на теоретическом семинаре 'Томской онтологической школы' (Томск, 24 мая 2008 г.).
Исследования, представленные в диссертации, в разные годы были поддержаны российскими и международными научными фондами. Были получены исследовательские гранты от РФФИ в 2004 г. (№ 04-06-8035-а 'Тезис
Витгенштейна-Крипке в аналитической философии языка'), от европейского фонда INTAS в 2006 г. (Ref. No. 06-1000016-5887 'The rule-following problem in analytic philosophy'), от Совета по грантам Президента РФ на поддержку ведущих научных школ в 2008 г. (НШ-5887.2008.6. 'Семиотический анализ онтологии') и от РФФИ в 2008 г. (№ 08-06-00022-а 'Семантика и онтология').
Структура диссертации
Диссертация состоит из введения, четырех глав (двадцати одного параграфа), заключения и списка литературы, содержащего 248 источников.
Скептический тезис 201-го параграфа 'Философских исследовании'
"Наш парадокс был таким: ни один образ действий не мог бы определяться каким-то правилом, поскольку любой образ действий можно привести в соответствие с этим правилом. Ответом служило: если все можно привести в соответствие с данным правилом, то все может быть приведено и в противоречие с этим правилом. Поэтому тут не было бы ни соответствия, ни противоречия.
Мы здесь сталкиваемся с определенным непониманием, и это видно уже из того, что по ходу рассуждения выдвигались одна за другой разные интерпретации, словно любая из них удовлетворяла нас лишь на то время, пока в голову не приходила другая, сменявшая прежнюю. А это свидетельствует о том, что существует такое понимание правила, которое не является интерпретацией, а обнаруживается в том, что мы называем следованием правилу и действием вопреки правилу в реальных случаях его применения.
Вот почему мы склонны говорить: каждое действие по правилу -интерпретация. Но интерпретацией следовало бы назвать лишь замену одного выражения правила другим"2.
Из текста видно, что первый абзац данного параграфа представляет собой то, что можно было бы назвать формулировкой проблемы, тогда как дальнейшие предложения выполняют роль пояснения. Поэтому, немного скорректировав суждение Уильсона, нужно заметить, что наиболее часто цитируемым оказывается именно первый абзац 201 и как раз в виду того, что в нем, как кажется, Витгенштейн в явном виде формулирует саму проблему следования правилу.
Однако, даже сузив таким образом поле рассмотрения, мы все еще оставляем место для той двусмысленности в тексте, которая породила столь жаркие споры. Во-первых, это слово парадокс , которое употребил Витгенштейн. Выше мы уже отметили, что этот пункт явился настоящим яблоком раздора среди интерпретаторов. Существовал ли для Витгенштейна реальный парадокс в отношении следования правилу или это была только достаточно небрежно брошенная им фигура речи? И, во-вторых, грамматика предложения, в котором говорится о парадоксе. Глагол здесь употреблен в прошедшем времени: "Наш парадокс был таким...", что побудило большую часть интерпретаторов заявить, что если парадокс у Витгенштейна и был, то он не фиксируется впервые в 201. Напротив, он формулируется и даже разрешается уже в более ранних разделах Философских исследований1.
Руководствуясь намерением максимально ясно - насколько это возможно в тексте самого Витгенштейна - увидеть проблему, мы оставим на время данные текстологические споры в стороне и, во-первых, заменим термин парадокс на менее дискуссионный термин тезис , подразумевая при этом высказывание, в котором формулируется проблема, и, во-вторых, попытаемся убрать акцент с временных форм, чтобы сосредоточиться на самом содержании. Вот как, на наш взгляд, в максимально приемлемой рафинированной форме выглядит тезис Витгенштейна, в котором он формулирует проблему следования правилу: "...ни один образ действий не мог бы определяться каким-то правилом, поскольку любой образ действий можно привести в соответствие с этим правилом. ...если все можно привести в соответствие с данным правилом, то все может быть приведено и в противоречие с этим правилом..."1.
Тем не менее и эта рафинированная форма несовершенна. Дело в том, что когда и сам Витгенштейн, и его интерпретаторы приводят примеры, указывающие на нестабильность правил употребления языковых выражений, то они обычно заходят с прямо противоположной стороны. Чаще всего, как мы это увидим в дальнейшем, обсуждаются случаи, в которых не демонстрируются разные образы действий (употреблений), подпадающие под какое-либо одно правило, а, напротив, приводится пример какого-либо конкретного употребления языкового выражения, которое можно привести в соответствие с различными правилами употребления. И такая своеобразная инверсия проблемы не случайна. Если бы мы говорили, как это неудачно делает Витгенштейн в вышеприведенной формулировке, о некоем правиле, под которое подпадают различные образы действий, то само это правило выглядело бы как некая статичная, четко оформленная сущность, а вся неопределенность относилась бы ко множественности конкретных действий. Тогда как на деле проблема в обратном. Имеется вполне ясно фиксируемое конкретное действие (употребление), проблема состоит в том, что мы не способны однозначно соотнести его с каким-либо одним-единственным правилом в виду принципиальной недоопределенности самого этого правила. Отсюда и возникает ситуация, что одно конкретное употребление языкового выражения может подпадать сразу под множество правил употре-бления.
Исходя из сказанного, заметим, что наиболее приемлемой формулировкой проблемы следования правилу, на наш взгляд, являлось бы своего рода зеркальное отражение тезиса, высказанного Витгенштейном: ни один образ действий не мог бы определяться каким-либо правилом, поскольку любое правило можно привести в соответствие с данным образом действий.
Несмотря на противостояние со стороны большинства витгенштейноведов, мы именуем тезис о следовании правилу, сформулированный в 201, скептическим. На наш взгляд, для того чтобы сделать это, имеется одно очень простое основание, принятие которого даст возможность оставить на время в стороне спор о наличии/отсутствии скептицизма в поздней философии Витгенштейна. Этим основанием выступает здравый смысл. Возможно, витгенштейноведы и правы, что автор Философских исследований никогда не расценивал свою позицию как скептическую, скорее, он специфическим образом понимал работу языка, но если все же оттолкнуться от здравого смысла, от того нерефлексивного понимания, которое коренится в обыденном словоупотреблении, то витгенштейновский тезис, действительно, прозвучит как тезис сомнения в правильности такого понимания. Никто не будет отрицать, что с точки зрения здравого смысла мы уверены в том, что связываем со словами определенные значения, что употребляем языковые выражения с сознанием того, что, по крайней мере, мы сами отдаем себе отчет в том, что имеем в виду, что мы способны удерживать в уме определенное правило употребления этого выражения, вызывающее в нас предрасположенность использовать его в той или иной коммуникативной ситуации. Так вот если в тезисе Витгенштейна утверждается, что это не так, что стабильность правила и значения является лишь иллюзией, то, очевидно, что австрийский философ предстает как сомневающийся, как высказывающий скепсис по отношению к позиции здравого смысла.
Несостоятельность конвенционалистской и универсалистской семантик
То, что витгенштейновская теория значения, как мы сейчас покажем, находится в оппозиции к онтологии платонизма и универсалистской семантике, вряд ли кого-то удивит. Интерпретация же Философских исследований как позиции, противостоящей ортодоксальному конвенционализму, может вызвать более настороженную реакцию в виду ее непривычности для широко распространенных мнений о творчестве позднего Витгенштейна. В 4 первой главы мы уже зафиксировали определенную сумму аргументов, подтверждающих ту точку зрения, что представления о значении, высказанные австрийским мыслителем в этот период, нельзя трактовать как конвенционализм, по крайней мере в ортодоксальном смысле. К сказанному можно добавить еще несколько слов, усиливающих вышеозначенную позицию.
В отношении вопросов, рассматриваемых нами в настоящий момент, можно утверждать, что конвенционалистская семантика вообще оказывается частным случаем универсализма. Ортодоксальный конвенционализм тоже полагает в качестве значения выражения некоторую стабильную сущность. Отличие от универсалистской семантики будет состоять только в том, что здесь это идеальное образование не наделяется статусом объективного бытия. Значение задается — говоря языком математики - конструктивно, самими субъектами лингвистической практики на основании определенных конвенций коммуникативного сообщества. В таком понимании значение будет, конечно же, менее стабильным, нежели в онтологии платонизма, в виду множественности лингвистических групп, которые могут вносить различные нюансы в содержание значения выражения, тем самым модифицируя его. Тем не менее поскольку скептическая позиция Витгенштейна в крипкевской интерпретации оказывается предельно радикальной, утверждающей, что значение вообще не есть то, что агент речи может обнаружить в своем сознании в качестве какой бы то ни было фактичности, постольку этой относительной дестабилизацией, утверждаемой в конвенционализме, в данном случае можно пренебречь. На основании крипкевской интерпретации Витгенштейна можно в общей форме критиковать позицию, в соответствии с которой значение рассматривается как некоторая устойчивая смысловая сущность, и конвенционалистская трактовка здесь оказывается лишь частным проявлением такого воззрения.
Конечно же, с точки зрения более фундаментальных эпистемологических установок различие между позициями платонизма и конвенционализма огромно. Ортодоксальный конвенционализм, пусть в меньшей форме, нежели специфический, эксплицированный Даммитом, все равно приводит к глобальному эпистемологическому релятивизму, тогда как платонизм и универсалистская семантика противостоят ему. Но обсуждение этих вопросов - одна из тем четвертой главы данной работы. Пока же мы оставим в стороне данное различие, воспримем конвенционализм как особую, редуцированную к интерсубъективности форму универсализма и обратимся к критике универсалистской семантики, которая, исходя из крипкевской интерпртеации, могла бы выступить единственной теоретической позицией, претендующей на то, чтобы задать адекватный отчет о значении.
К платонизму аналитическая философия всегда относилась если не с враждебностью, то с явной настороженностью. Такое отношение имеет свои исторические истоки в философской деятельности Б. Рассела и Д. Мура в начале XX в. в Кембридже. Неудивительно, что и Я. Хинтикка, заметив, что Витгенштейн трактует правила подобным образом, высказался с изрядной долей скепсиса по отношению к данному образу мыслей: "...это было постулирование невразумительных посреднических сущностей (Mittelwesen как он иногда называл их) между языком и миром. И на этой стадии его мышления правила стали для него такими посредниками"1. Далее авторы этой монографии подчеркивают абстрактных характер данных сущностей: "Каков способ существования этих абстрактных правил?"2
Конечно, подобные опасения за Витгенштейна являются напрасными, ведь он, в конце концов, критикует такую платонистскую позицию, утверждающую существование этих абстрактных сущностей. Но для нас сейчас важно зафиксировать, что Витгенштейн именно так понимал то, что может претендовать на статус правила.
Правило, задающее связь знака и вещи, само не должно быть вещью в смысле индивидуального онтологического элемента, оно не может быть ни субъективным переживанием, ни конкретным физическим объектом. Правило должно представлять собой некое абстрактное образование, функция которого будет состоять в том, чтобы сгруппировать референциальные конкретности вокруг единого принципа связи слова и именуемых им вещей.
В этом смысле правило оказывается подобным понятию. С той лишь разницей, что понятие представляет собой абстрактное образование, так сказать, в чистом виде. В его содержании как раз и формулируется принцип объединения конкретных референтов в единый класс - объем понятия. Тогда как правило является определенной нормативной структурой, задающей предписание связи знака с соответствующим комплексом референтов.
Крипке не высказывает четко определенной суммы контраргументов по отношению к универсализму. Этот скепсис можно обнаружить в различных местах его работы, в частности в тех пассажах, где он непосредственно касается критики теории диспозиций. Мы попытались ясно сформулировать и развить эти критические аргументы.
Как мы уже сказали ранее, данный аргумент - это главная козырная карта Крипке. Чтобы знать правило связи знака и объекта, необходимо знать понятие, которое фиксирует существенные признаки данного объекта. Понятие об объекте мы формируем на основании нашего конечного опыта встречи с этим объектом в мире. Опыт локален, а понятие, как некое абстрактное образование, претендует на неограниченное распространение своего содержания. Здесь и возникает проблема. Мы не можем совершить скачок от конечного к бесконечному. Если наше понятие формируется на основании ограниченного опыта, то его дефиниенс должен оказаться радикально неопределенным.
Во-первых, существенные признаки объекта будут постоянно уточняться в процессе получения новых опытных данных. Например, такой признак в понятии стол, как объект, высотой в половину человеческого роста , в процессе нового опыта - участие в японской трапезе - может быть признан несущественным.
Молекулярный уровень демонстрации скептического решения
На молекулярном уровне за анализируемую семантическую единицу принимается значение не отдельного слова или выражения, а предложения языка, которое содержит ту или иную пропозицию. И в данном случае Крипке трактует представления о значении предложений, выраженное в Философских исследованиях , как переход от традиционной семантики условий истинности к семантике условий утверждаемости или обоснованности. Причем обе данных концепции значения предложения, по мысли американского логика, ярче всего в традиции аналитической философии представлены как раз у Витгенштейна: одна в ранний период его творчества, другая - в поздний.
В Трактате Витгенштейн занимается разработкой так называемой изобразительной теории языка, построенной на идее логического изоморфизма языка и мира. Предполагается, что выраженная в предложении пропозиция на лингвистическом уровне повторяет или изображает тот или иной факт. И если данный факт, представление о котором фиксируется в предложении, действительно имеет место в мире, в таком случае это предложение признается истинным, и наоборот. Сам Крипке высказывается о Трактате так: "Ранняя работа Витгенштейна за само собой разумеющееся принимала естественное отношение интерпретации между мыслью в чьём-то сознании и фактом , который она изображает . Предполагалось, что это отношение состоит в изоморфизме между одним фактом (фактом, что ментальные элементы упорядочены определенным образом) и другим фактом (фактом-в-мире, который изображается )"1. И хотя такая интерпретация может показаться несколько натянутой, ибо в Трактате практически ничего не говорится о ментальном, о мышлении, речь идет именно об отношении языка и мира2, тем не менее уяснению сути условие-истинностной концепции значения это не мешает. Значение предложения состоит в пропозиции, в которой зафиксированы условия истинности данного предложения. В этой пропозиции изображен факт, наличие которого в мире делает предложение истинным. Таким образом, с точки зрения условие-истинностной концепции значения, чтобы вынести суждение об истинности или ложности того или иного предложения, всегда необходимо обращаться к экстралингвистической реальности, фиксируя в ней наличие или отсутствие фактов, изображенных в языке.
Однако после формулировки скептического сомнения относительно следования правилу и вытекающего отсюда сомнения относительно стабильности значений языковых выражений условие-истинностная концепция значения оказывается не у дел, с ее помощью больше невозможно обосновать истинность или ложность того или иного предложения. Дело не в том, что не существует такого факта-в-мире, который изображен в предложении "Джонс подразумевает под + плюс" (кстати, используя данный пример, Крипке переводит рассуждение на метауровень по отношению к своему собственному изложению изобразительной теории
Трактата , ведь теперь фактом-в-мире становится сама ментальная реальность сознания Джонса). Если бы это было так, то мы, используя условие-истинностную концепцию значения, признали бы данное предложение ложным. Дело в том, как утверждает скептик, что в силу радикальной семантической неопределенности входящих в это предложение выражений мы никогда не сможем точно сказать, имеет место этот факт или нет. В таком случае само обращение к поиску наличия или отсутствия фактов в экстралингвистической реальности теряет всякий смысл. С его помощью больше невозможно обосновать истинность или ложность предложения языка.
Выход, по мысли Крипке, состоит в формулировке новой семантической теории, в которой иным образом трактуется связь между значением предложения и его истинностью. При обосновании истинности предложения в семантике условий утверждаемости нет нужды обращаться к поиску тех или иных реальных фактов. Пропозиция, выраженная в предложении, будет считаться истинной тогда, когда подавляющее большинство речевых агентов лингвистической группы будут расценивать ее как истинную, правильную, соответствующую реальности. Никакого действительного соответствия здесь, исходя из результатов скептического сомнения, конечно, нет. Однако единодушное согласие среди участников коммуникации, утверждающих истинность данного предложения, будет рождать вполне приемлемую для стабильного функционирования лингвистического сообщества иллюзию соответствия. Таким образом, с точки зрения семантики условий утверждаемости предложение "Джонс подразумевает под + плюс" в коммуникативном пространстве, скажем, трех носителей языка А, В, С будет истинным тогда, когда и А, и В, и С будут утверждать его истинность. В свою очередь, исследование условий утверждаемости как условий истинности теперь будет нацелено не на поиск фактов в экстралингвистической реальности, а на экспликацию социально-психологических факторов, возникающих в лингвистическом сообществе, которые склоняют агента речи к признанию истинности данного предложения.
Валидность семантики условий утверждаемости хорошо иллюстрирует, считает Крипке, анализ функционирования языка ощущений. Американский логик посвящает этой теме отдельное приложение к своей работе "Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке . Само существование языка ощущений в нашей лингвистической практике только и можно объяснить посредством семантики условий утверждаемости. Ведь в случае с предложениями типа: "Джонс испытывает боль" мы всегда сталкиваемся с ситуацией неопределенности фактов. Сознание и психическая жизнь другого в их непосредственном исполнении для нас недоступна. Опять же, дело не в том, имеет ли место на самом деле такой факт, как боль Джонса, или нет. Дело в том, что пускаться на поиски этих фактов - пустое занятие, ибо доступ к чужой психике закрыт принципиально. Получается, что с точки зрения условие-истинностной семантики нет никакой возможности оценить логическую валентность данного предложения, но это, в рамках настоящей концепции, означает, что такое предложение вообще должно квалифицироваться как бессмысленное. Почему же тогда мы используем язык ощущений в нашей лингвистической практике, и почему он вовсе не кажется нам бессмысленным? В ответе на этот вопрос Крипке снова апеллирует к семантике условий утверждаемости: "Мы не можем спрашивать - в некотором смысле, заданном посредством воображения ощущений других по образу и подобию со своими собственными - действительно ли он чувствует то же , что и я. Нам не нужно беспокоиться, затемняет ли наше высказывание об ощущениях других факты , которые мы ищем. Но нехватка таких соответствующих фактов ни в коем случае не является фатальной для осмысленности концепции приписывания ощущений другим. Чтобы видеть её осмысленность, мы ищем не соответствующие факты , а условия, при которых мы вводим эту терминологию, и роль, которую она играет"1.
Генеративная грамматика Н. Хомского
Широко известный лингвистический проект Н. Хомского создается как попытка решения все той же проблемы, которая лежит в основе и витгенштейновского рассмотрения следования правилу - может ли конечное существо обрести знание о бесконечном? Хомский дал положительный ответ на этот вопрос, и именно поэтому его воззрение можно расценить как пример прямого решения как данной общей эпистемологической проблемы, так и ее частного случая - проблемы следования правилу.
У самого Хомского проблема бесконечного принимает следующий вид: как конечное существо, обучавшееся языку только на определенном количестве частных примеров употребления языковых выражений, оказывается способным генерировать бесконечное число новых лингвистических последовательностей и понимать их? Объяснить это непросто, ведь: "По сравнению с числом предложений, которое ребенок может с легкостью построить и понять, число секунд в человеческой жизни до смешного мало"1.
А. Джордж, комментируя наиболее важную для нашего исследования книгу Хомского Knowledge of Language: Its Nature, Origin and Use\ обращает внимание на то, как именует автор данную проблему, что снова подтверждает коррелятивность постановки вопроса Хомским и интерпретаторами Витгенштейна: "...задача лингвистики состоит в том, чтобы предложить какой-то более приемлемый ответ на то, что в этой книге Хомский называет Проблемой Платона : как возможно, что мы знаем так много в столь малом опыте?"1
Натуралистический ответ Хомского хорошо известен. Он предполагает существование врожденного, генетически наследственного знания о формальных грамматических структурах, проявляющихся во всех возможных естественных языках, использование которого дает способность человеку генерировать неограниченное число новых лингвистических последовательностей и однозначно интерпретировать их. Задача генеративной грамматики заключается в открытии этих фундаментальных структур и демонстрации того, как осуществляется их трансформация с глубинного на поверхностные уровни естественных языков.
Очевидно, что скепсис относительно следования правилу и утверждение о непреодолимых сложностях, связных с фиксацией значений языковых выражений, идет вразрез с мыслью Хомского, ставит под вопрос в том числе и его главную идею. Так, К. Райт пишет, что витгенштейновские пассажи о следовании правилу "...характеризуют постоянно возникающий, явный дискомфорт относительно определенной концепции автономии правил, образа правила как пути, ведущего в бесконечность, прослеживающего собственный курс на практике совершенно независимо от какого-либо суждения об участниках. И непросто избежать нахождения этой концепции автономии в образе языка и лингвистической компетенции, которые следуют из Центрального Проекта (речь идет о лингвистическом проекте Хомского. - В.Л.): в образе языка как вида синтактико-семантического механизма, бессознательное, по большей части, познание которого дает нам возможность вычислять то содержание, которое, независимо от нас и наперед каких-либо наших ответов, данный механизм дарует каждому составному предложению"1.
Крипке в своей книге тоже не обошел стороной Хомского и после формулировки скептического парадокса относительно следования правилу заключил, что витгенштеиновская мысль упраздняет идею генеративной грамматики.
Естественно, что рано или поздно Хомский не мог не отреагировать на бурные дискуссии о следовании правилу, развернувшиеся в аналитической философии после выхода в свет крипкевской книги. Он сделал это как в упомянутой выше работе, так и в ответах на комментарии к ней, появившиеся в конце 80-х гг.: "Я очень заинтересовался крипкевским утверждением, что, поскольку центральное понятие познание языка является зависимым от нашего понимания идеи следования правилу" (Хомский в этом пассаже несколько раз цитирует Крипке. -В.Л.) и если высказывания, приписывающие следование правилу, не соотносятся ни с фактами, ни с мыслями, объясняющими наше поведение... , то выработанная мной исследовательская программа могла быть подорвана; как замечает Крипке, генеративная грамматика как кажется, дает объяснение того типа, который не мог бы позволить себе Витгенштейн . В частности, ставится под сомнение каркас индивидуальной психологии , внутри которой эта программа развита, если принять витгенштейновское решение скептического парадокса (как его представляет Крипке), так как если человек рассматривается в изоляции, то понятие правила, как направляющее человека, который адоптирует его, не может иметь субстантивного содержания ..."
Пытаясь отвести угрозу от своего проекта, Хомский выдвигает несколько аргументов. Причем, некоторые из них носят наступательный характер: это те, в которых он пытается указать на несостоятельность крипкевского хода мысли, в то время как другие являются аргументами оборонительного плана, т.е. теми, в которых Хомский пытается оправдать свою позицию.
В частности, Хомский критикует Крипке за то, что последний считает критерием следования правилу согласие лингвистической практики агента речи с практиками, принятыми в сообществе. То есть мы судим, что Джонс следует правилу сложения тогда, когда его ответы на частные арифметические вопросы не отличаются от наших. Хомский возражает: "этот отчет очень далек от того, чтобы быть дескриптивно адекватным; он просто не работает для стандартных случаев приписывания следования правилу"1. В противовес этому утверждается противоположная позиция. Хомский считает, что ситуация, в которой мы обычно желаем предписать следование правилу людям, настоять на следовании правилу, возникает тогда, когда их поведение отличается от нашего. Например, когда человек, изучающий английский, неверно воспроизводит форму прошедшего времени неправильного глагола, говоря sleeped вместо slept .
Другой критический аргумент концентрируется уже не на общественном согласии, а на самом концепте общественного. Хомский утверждает, что позиция сообщества оказывается бессодержательной в силу непроясненное понятия сообщество, которое здесь должно играть центральную роль. Кто входит в сообщество? Тот, кто действует по тем же правилам? Но как это установить? Нужно смотреть на то, что он делает, как он употребляет язык, как он реагирует на мои употребления. Но где гарантия того, что я даю правильные интерпретации его реакций? В итоге следует вывод: "Понятие сообщество , фактически, требует прояснения, которое никогда не давалось... Обращение к этому понятию со стороны Витгенштейна, Тайлера, Бурге и многих других предполагает, что оно должно быть достаточно ясным, но это не так. ... Вообще, все эти дискуссии, которые используют неанализируемое понятие сообщества при рассмотрении норм, конвенций, злоупотреблений языка и т.д., должны быть серьезно пересмотрены. С моей точки зрения, сомнительно, что они могут быть согласованы каким-либо релевантным образом с обсуждаемыми вопросами" .
