Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Учение И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля о правовом государстве и дилеммы его интерпретации в западной социально-философской мысли второй половины 20-го — начала 21 века 27
1.1. Деонтологизм как стратегия анализа проблемы правового государства в философии И. Канта 27
1.2. Историцистская платформа обоснования правовой государственности в философии Г.В.Ф. Гегеля 57
1.3. Философия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля как источник современных представлений о правовом государстве: дилемма либерализма и коммунитаризма 84
Глава II. Современный либерализм и коммунитаризм в учении о правовом государстве как осмысление традиции философия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля 103
2.1. Наследие И. Канта и проблема правового государства в социальной философии Д. Ролза 103
2.2. Ч. Тейлор: Гегель и правовое государство в современном мире 121
2.3. Учение Ю. Хабермаса о правовом государстве и его основания в философии И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля 147
Заключение 173
Список литературы
- Деонтологизм как стратегия анализа проблемы правового государства в философии И. Канта
- Историцистская платформа обоснования правовой государственности в философии Г.В.Ф. Гегеля
- Наследие И. Канта и проблема правового государства в социальной философии Д. Ролза
- Ч. Тейлор: Гегель и правовое государство в современном мире
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В теоретическом наследии И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля, связанном с обоснованием правового государства, содержатся основополагающие мыслительные стратегии, имеющие непосредственное влияние на современное видение этой темы, сложившееся в западной социальной философии. Их онтологические, эпистемологические, ценно-стно-деонтологические и методологические воззрения в трансформированном виде продолжают оказывать свое влияние на полемику теоретиков либеральной, коммунитаристской и либерально-коммунитаристской версий современной социальной философии по проблеме правового государства. В атмосфере постметафизической эпохи (Ю. Хабермас) основоположения кон-
цепций правового государства Канта и Гегеля потребовали существенного
переосмысления и инициировали новые варианты прочтения, релевантные
современной ситуации. Изучение влияния концепций правового госу-
дарства Канта и Гегеля на представителей современной западной социальной философии позволяет глубже понять имманентное содержание и смысл существующих сегодня либеральных, коммунитаристских и либерально-коммунитаристских вариантов интерпретации этого вопроса. Это создает основу для> понимания специфики постклассического видения возможных основополагающих подходов к философскому обоснованию правового государства.
Обращение к дискуссии о правовом государстве, ведущейся в западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21-го века под непосредственным влиянием наследия Канта и Гегеля, дает возможность выявить позитивные онтологические, эпистемологические, аксиологических, деонто-логических и методологические основания рассмотрения этой'проблемы. В формате анализа этой темы выявляется важность синтеза установок, «работающих» в полярных современных концепциях правовой государственности . и уходящих своими корнями в теоретические концепции Канта и Гегеля.
В свете изучения влияния концепций Канта и Гегеля на современные теории правового государства более отчетливо определяются- перспективы демократической модернизации в современной России. Построение в нашей стране демократического и социально ориентированного правового государства - важнейшая не только теоретическая, но и социально-практическая задача.
В педагогическом плане сформулированные в диссертации выводы могут найти применение в преподавании целого ряда социально-гуманитарных наук, таких как история философии, социальная философия, политология и
др.
Степень разработанности проблемы. Проблема обоснования правовой государственности в наследии И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля всегда вызывала
интерес у зарубежных и российских историков философской мысли. Различные аспекты онтологических, эпистемологических, ценностно-нормативных, методологических подходов этих двух представителей немецкой классической философии к проблеме правового государства изучены в трудах В.Ф. Асмуса, Р. Бубнера, П.П. Гайденко, А.В. Гулыги, В.А. Жучкова, Л.А. Х.П. Кайнца, Калинникова, A.M. Каримского, М.А. Кисселя, Ф. Коплстона, В.Н. Кузнецова, Г. Лукача, Н.В. Мотрошиловой, И.С. Нарского, B.C. Нерсесянца, Т.И. Ойзермана, Ж. Д'Онда, Э.Ю. Соловьева, Л.А. Сусловой и др. исследователей1. Однако до сих кантовская деонтологическая и гегелевская историци-стская стратегии обоснования правовой государственности не рассматривались как целостные программы, питающие воззрения представителей либеральной, коммунитарной и либерально-коммунитарной мысли в ракурсе осмысления этой сложной проблемы.
В существующей отечественной и зарубежной литературе, освещающей дискуссию по проблеме правового государства в западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21-го века, изучены отдельные аспекты влияния представлений Канта и Гегеля об этом вопросе на формирование либеральной, коммунитарной и либерально-коммунитарной социально-философских платформ. В данной связи следует выделить прежде всего труды К. Бейнса, А. Бертена, А. Бесусси, М. Лутца, С. Малхола, П. Рикера,
1 См: Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М., 1973; Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003; Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. М., 1986; Жучков В.А. Из истории немецкой философии 18 века. М., 1996; Калинников Л.А. Проблема философии истории в системе Канта. Л., 1976; Кант и кантианцы. Под ред. А.С. Богомолова. М., 1978; Каримский A.M. Философия истории Гегеля. М., 1978; Киссель М.А. Гегель и современный мир. Л., 1982; Кузнецов В.Н. Немецкая классическая философия второй половины XVIII - начала XIX века. М., 1989; Лукач Г. Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества. М., 1987; Мотрошилова Н.В. Социально-исторические корни немецкой классической философии. М., 1990; Нарский И.С. Западно-Европейская философия XIX века. М., 1976; Нерсесянц B.C. Гегелевская философия права: история и современность. М., 1974; Ойзерман Т.И. Кант и Гегель. М., 2008; Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права. М., 1992; Суслова Л.А. Философия И. Канта. М., 1988; Bubner R. The Innovations of Idealism. Cambridge, 2003; Copleston F. A History of Philosophy. Vol. VI. New York, 1994; Copleston F. A History of Philosophy. Vol. VII. New York, 1994; Kainz H. P. Hegel's Philosophy of Right, with Marx's Commentary. The Hague, 1974; Hondt J. d\ Hegel. Paris, 1986, etc.
А. Свифта, П. да Силвейры и др , в которых затрагивается тема связи наследия Канта и Гегеля с основными стратегиями современной западной социально-философской мысли.
Отдельную группу составляют исследования, сфокусированные на рассмотрении влияния концепции правового государства Канта на формирование либеральной стратегии современной интерпретации этого вопроса, предложенной в концепции Д. Ролза и других теоретиков этого направления. Такого рода анализ дан в трудах Т.А. Алексеевой, Б. Бэри, Ж. Бидэ, Н. Даниел-са, А. К. Оганесяна, Х.С. Ричардсона, Х.Ю. Кюна, Ж. Ладрьера, Ф. ван Париса, Е.Б. Сваровской, В. В. Целищева, и др2.
Влияние наследия Гегеля на становление и развитие коммунитарист-ской концепции правового государства, представленной в работах Ч. Тейлора, А. Макинтайра, М. Сэндела и др., а также кантианско-гегельянские истоки либерально-коммунитаристской стратегии видения той темы в англоамериканской социальной философии частично раскрываются в трудах Т.Д. Д'Андреа, Б. Ганьона, У. Кимлицка, А.В. Макеевой, Н.В. Печерской, А.В. Прокофьева, Р.С. Смита и др. . В публикциях Г. Бедеши, СЕ. Вершинина,
См.: Бейнс К.. Либерализм Роулса и коммунитаристская критика // Историко-философский ежегодник. 1994. М., 1995. Рикер П. Справедливое. М., 2005; Хеффе О. Справедливость. М., 2007; Besussi A. Giustizia е communita: saggio suUa filosofia politica contemoranea. Napoli, 1996; Liberaux et communautairiens. Textes reunis et presenters par A. Bertin, P. da Silveira, H. BurtoisN. Paris , 1984; Lutz M. John Rawls und die Kommunitaristen. Wurzburg, 1996; Mulhal S., Swift A. Liberals and communitarians. Oxford, 1992.
2 См.: Алексеева Т.А. Морально-политическая философия Д. Роулса. М., 1992; Оганесян
А.К. Равенство и справедливость (концепции Д. Роулса и Д. Белла) // Этическая мысль.
М., 1990; Сваровская Е.Б., Целшцев В.В. Структура теории справедливости Д. Роулза и
ее место в современной политической философии // Гуманитарные науки в Сибири. Но
восибирск, 1996. № 1; Вагу В. The Liberal Theory of Justice. Oxford, 1973; Bidet J. John
Rawls et la theorie de la justice. P., 1995; Development and Main Outlines in Rawls's Theory of
Justice. Ed. by H.S. Riardson. N.Y., 1999; Fondements d'une theorie de la justice : essais
critiques sur la philosophie politique de John Rawls. Publies sous la direction de J. Ladriere et P.
van Parys. Louvain, 1984; Kuhn H.-Ju. Soziale Gerechtigkeit als moralphilosophische Forde-
rung: zur Theorie der Gerechtigkeit von John Rawls. Bonn, 1984; Reading Rawls: Critical Stud
ies on Rawls' Theory of Justice. Ed. with an Introduction by N. Daniels. Stanford, 1989.
3 См.: Печерская Н.В. Современный дискурс справедливости: Джон Ролз и Майкл Уолзер
// Общественные науки и современность. 2001. № 2; Прокофьев А.В. Человеческая приро
да и социальная справедливость в современном аристотелианстве // Этическая мысль.
Вып. 2. М., 2001; Современный либерализм. Под ред. и с введением А.В. Макеевой. М.,
1998; D'Andrea Th. D. Tradition, Rationality, and Virtue: the Thought of Alasdaire Maclntyre.
А.Ф. Гайды, Давыдова Ю.Н., А. Деметровича, А. Клеменса, П. Коннертона, Б.В. Маркова, Н.В. Мотрошиловой, Е.Л. Петренко, В.Н. Фурса, С.К. Уайта, И.П.Фарман, А. Хоннета, В.Л. Шульца и др., в определенной мере освещается вопрос о синтезе кантовских и гегелевских воззрений на природу правового государства, представленном в либерально-республиканской социальной философии Ю. Хабермаса1.
Вместе с тем, в существующей научной литературе до сих пор не сложилось целостного теоретического осмысления влияния воззрений Канта и Гегеля на основные современные стратегии осмысления проблемы правового государства, сложившиеся в западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21-го века. Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является совокупность теоретических представлений либеральной, коммунитаристской и либерально-коммунитаристской западной социально-философской мысли второй половины 20-го - начала 21 века, а предметом - различные стратегии восприятие ее представителями наследия Канта и Гегеля при создании теории правового государства.
Цель и задачи исследования. Целью диссертации является историко-философский анализ влияния наследия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля на форми-
Andershot, 2006; Gagnon В. La philosophie morale et politique de Charles Taylor. Sainte-Fay, Quebec, 2002; Kimlicka W. Contemporary Political Philosophy. Oxford, 1992; Smith R.S. Virtue Etics and Moral Knowledge. Aldershot, 2003.
1 См.: Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология. М., 1998; Гайда А.В., Вершинин С.Е., Шульц В.Л.. Коммуникация и эмансипация: критика методологических основ социальной концепции Ю.Хабермаса. Свердловск, 1998.; Марков Б.В. Мораль и разум // Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. Ст.-Петербург, 2000; Мотрошилова Н.В. О лекциях Ю. Хабермаса в Москве и об основных понятиях его концепции // Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1992; Петренко Е.Л. Ю. Хабермас размышляет о модерне // Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М, 2003; Фарман И.П. Социально-культурные проекты Ю.Хабермаса. М., 1999; Фуре В.Н. Социальная философия в непопулярном изложении. Вильнюс, 2006; Bedeschi G. Introduzione a la Scuola di Francoforte. Roma, 1985; Clemens A. Die Intellektuelle Griin-dung der Bundesrepublik : eine Wirkungsgeschichte der Frankfurter Schule. Frankfurt ; New York, 1999; Demirovic A. Der nonkonformistische Intellektuelle : die Entwicklung der Kriti-schen Theorie zur Frankfurter Schule. Frankfurt am Main, 1999; Critical Sociology: Selected Readings. Ed. By Connerton P. N.Y., 1976; Walsh Ph. Scepticism, modernity, and critical theory. N.Y., 2005; The Cambridge Companion to Habermas. Ed. By K. White. Cambridge, 1995 etc.
рование современных представлений о природе правового государства, сложившихся в сочинениях представителей западной социально-философской мысли второй половины 20-го - начала 21 века. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:
выявить сущностные характеристики деонтологизма как стратегия анализа проблемы правового государства в философии Канта;
раскрыть определяющие черты историзма как стратегии анализа вопроса о правовом государстве в философии Гегеля;
показать значимость наследия Канта и Гегеля для формирования дилеммы либерализма и коммун итаризма в осмыслении природы правового государства;
выяснить особенности влияния наследия Канта на становление либеральной концепции правового государства Д. Ролза;
изучить специфику рецепции наследия Гегеля в коммунитаристской теории правового государства Ч. Тейлора;
рассмотреть специфику синтеза наследия Канта и Гегеля в либерально-республиканской теории правового государства Ю. Хабермаса.
Источниками исследования являются произведения Д. Ролза, Ч. Тейлора, А. Макинтайра, М. Уолзера, М. Сэндела, Ю. Хабермса и других участников дискуссии по проблеме правового государства, ведущейся в западной социально-философской мысли второй половины 20-го - начала 21 века. К числу источников следует также отнести произведения Канта и Гегеля, в которых рассматривается вопрос о правовом государстве и стратегии его философского обоснования. Источниковая база диссертации включает также новейшие исследования современных западных авторов, посвященные изучению влияния воззрений Канта и Гегеля на формирование воззрений представителей западной социально-философской мысли второй половины 20-го -начала 21 века на природу правового государства.
Методологические основы исследования. Используемые методы исследования определены особенностями темы. В диссертационном исследова-
ний используется герменевтическая методология, проблемно-тематический способ анализа и изложения материала. При написании работы применялись структурный, структурно — функциональный, исторический и сравнительно -исторический методы.
Структура диссертации и ее основное содержание. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации - 193 страницы.
Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень научной разработанности поставленной проблемы, определяются объект, предмет, цели и задачи диссертационной работы, раскрывается методологическая основа диссертации, а также ее научная новизна и положения, выносимые на защиту.
Деонтологизм как стратегия анализа проблемы правового государства в философии И. Канта
Построение правового государства, отвечающего запросам современности, представляет собою задачу, которая имеет в наши дни планетарное значение. Несмотря на то, что наряду с национально-государственными образованиями в современном мире весьма значительную роль играют надго-сударственные сообщества и международные организации, государство отнюдь не уходит как социальный институт с арены истории. Отчетливо просматривается тенденция, позволяющая утверждать, что существование устойчивого правового государства составляет залог стабильности развития мирового сообщества как единого целого. Современный модернизационный процесс, осуществляющийся на фоне становления и развития информационного общества, немыслим без укрепления начал правовой государственности во всем мире, ибо она являет собою одну из его необходимых граней. Принятые сегодня представления о сущности правового государства, практике его построения укоренены в мыслительной традиции модерности, и именно поэтому, несмотря на существенные изменения, наблюдающиеся в границах глобального сообщества, обращение к истории их формирования открывает новые возможности обогащения наших современных идей и подходов в этой сфере. В границах немецкой классической философии сформировались представления о правовой государственности, которые отнюдь не утратили своей теоретической значимости для современности. Ее представители создали основу категориального рассмотрения проблемы правового государства, без которой непредставимы современные дискуссии, ведущиеся философами, политологами и правоведами. Это обстоятельство очевидно при обращении к работам авторов, представляющих либеральное, коммунитарное и ли-берально-коммунитарное направления современной западной социально-философской мысли. Попытаемся реконструировать тот основной круг идей, который оказывается сегодня релевантным задаче создания современной теории правового государства.
В сочинениях теоретиков немецкой классической философии отчетливо проводится мысль о необходимости установления взаимосвязи морали, права и политики как основной предпосылке правовой государственности. Хотя и в различной редакции, она звучит, прежде всего, в произведениях таких крупнейших ее представителей как И. Кант и Г.В.Ф. Гегель. При всех различиях этих авторов, они отчетливо сознают, что морально-нравственные основания составляют первооснову правовой регуляции взаимодействия людей, которая, в свою очередь, задает определенные рамочные условия функционирования властных институтов на уровне политико-государственной организации общества.
Опираясь на корпус идей договорных теорий Нового времени, Кант разработал проблему влияния морали на конституирование правового поля межличностного взаимодействия в публичном пространстве, где, на его взгляд, может складываться консолидированный подход к решению общественно-политических вопросов, сознаваемых людьми в качестве общезначимых. Несмотря на руссоистские мотивы в воззрениях Канта, его взгляд на проблему правовой государственности в целом был отмечен идеей примата личной автономии, характерной для либеральной установки. Гегель, напротив, сосредоточил свое внимание в полемике с Кантом, критикуя радикальное Просвещение в его французской редакции и восприняв идеи Гердера и Гете, на значимости общественной нравственности. Именно нравственное начало видится ему в качестве консолидирующего правовые устои общества, опосредованным образом влияющего на государство, преодолевающее в финальной инстанции партикуляризм личных интересов. Отбрасывая конкретику политических предпочтений этих мыслителей, не трудно заметить, что оба подхода к проблеме морально-нравственных оснований правовой государственности содержат рациональное звено и сохраняют значимость для современности, ибо только понимания единства морали и нравственности ведет к осознанию конкретики конституирования правовых основ общественной жизни, госудаственности.
Полемика Канта и Гегеля важна сегодня и с точки зрения выяснения возможных методологических основ подхода к становлению правовой государственности. В самом деле, Кант в своих рассуждениях, посвященных этому сюжету, исходил из социально-атомистических посылок, предполагающих, что общество в целом и правовое государство, в частности, следует рассматривать как нечто производное от деятельности отдельного индивида, и, в первую очередь, его моральных потенций. Для Гегеля, напротив, именно целое является центральным предметом анализа общества, ключом к пониманию возможности становления правовой государственности. Отсюда и его интерес к феномену нравственности как базису государственно-правовой жизни. Нравственное начало — то, что сближает людей в рамках некоторой коллективной общности. Холистическая установка обозначивает магистральный путь гегелевского анализа общественно-политических реалий. Как кантовский социальный атомизм, так и гегелевский социальный холизм выглядят сегодня взаимодополнительными установками, позволяющими взглянуть на общество и правовое государство в двух весьма значимых ракурсах.
Очевидно, что в понимании правовой государственности уже в полемике Канта и Гегеля обозначились и возможные методологические стратегии деонтологизма и историзма. Кант адресует своего читателя к нормативно значимой структуре автономного морального сознания, которое должно стать основой построения правового государства. Гегель в противоположность кантовскому абстрактному деонтологизму развивает историцистский подход к пониманию проблемы конституирования правового государства. Альтернатива деонтологизма и историзма заставляет сегодня задуматься о пути своего снятия, преодоления. Это, в свою очередь, предполагает постановку вопроса о современной общефилософской перспективе подобного синтеза. Сама по себе альтернатива деонтологизма и историзма возникла в гра ницах классической метафизики сознания Нового времени, несет на себе конкретный отпечаток этого способа философского теоретизирования. Именно поэтому сегодня важно выявить перспективы и ограниченность де-онтологизма и историзма как конкретных сценариев, сложившихся в границах кантовской и гегелевской версий метафизики сознания, чтобы затем обнаружить радикально иную постметафизическую платформу возможного синтеза этих двух подходов к выявлению базиса построения правовой государственности.
Историцистская платформа обоснования правовой государственности в философии Г.В.Ф. Гегеля
В сочинениях Г.В.Ф. Гегеля представлена историцистская платформа обоснования правовой государственности, которая в своей основе и по внутреннему замыслу полярна построениям Канта. Если Кант исходил из возможности обнаружения априорных по своей сути нормативных моральных начал человеческой деятельности, которые должны лежать в основе правовой государственности, то Гегель стремится вывести необходимость ее установления из имманентной логики исторического развития. Деонтологическому сценарию обоснованию правовой государственности противостоит истори-цистский вариант, предполагающий в системе Гегеля видение динамики общественной жизни как порожденной в финальной инстанции имманентной логикой саморазвития Абсолюта. Гегелевский историцизм опирается на холистические по своей сути представления о самодвижении тотальности Абсолюта во времени, порождающей определенные констелляции народного духа. В противоположность социально-атомистическим идеям радикального французского Просвещения и установке Канта, Гегель исходит в своих построениях из близких ему по духу конструкций Платона, Аристотеля, Герде-ра и Гете. Именно поэтому он отстаивает идею главенствующей роли нравственности по отношению к морали. В конкретных формах нравственности им усматривается основание тех правовых установлений, которые возникают в реальной ткани общественной жизни. Одновременно Гегелем были достаточно четко отрефлексированы те изменения в общественной жизни эпохи европейской модерности, которые потребовали специального анализа условий существования правового государства. Если идеи Канта прямо связаны с либеральными теориями правового государства, то гегелевские построения питают коммунитаристское и либерально-коммунитаристское понимание этого вопроса. Историцистский сценарий обоснования правовой государственности Гегеля содержит в себе ряд позитивных идей, делающих его актуальным в контексте современности.
Для гегелевского обоснования необходимости появления правового государства специфично достаточно резкое размежевание с кантовской постановкой вопроса, ибо он исходит из его трактовки в ключе панлогизма собственной доктрины. Сам феномен права как объект философской рефлексии может быть понят, с его точки зрения, лишь в перспективе саморазвития абсолютной идеи в конкретной ткани событий общественной жизни. Рассуждая о предмете философии права, Гегель писал: «Философская наука о праве имеет своим предметом идею права — понятие права и его осуществление... Единство наличного бытия и понятия, тела и души, есть идея. Она — не только гармония, но полное их взаимопроникновение. Не живет то, что каким-нибудь образом не есть идея. Идея права есть свобода, и истинное ее понимание достигается лишь тогда, когда она познается в ее понятии и наличном бытии этого понятия»1. Идея, сообразно с панлогистскими представлениями Гегеля, являет собою единство понятия и реальности . Стало быть, идея права как предмет философской рефлексии содержит в себе не только понятие права, но и конкретные формы его осуществления в пространстве общественной жизни. Понимая конституирование идеи права в истории как итог саморазвития абсолютной идеи, Гегель изначально предполагает, что ей присуща способность воли. Волеизъявление понимается им как неотъемлемое свойство абсолютной идеи, то есть динамично развивающегося божественного начала мира. Абсолютный разум как бы «выплескивает» энергию собственного волеизъявления сначала в имманентной ему духовной активности, а, затем, и в конкретной ткани событий человеческой истории. Право, по Гегелю, есть изначальное свойство всеобщей волевой активности Абсолюта. «Эта реальность вообще как наличное бытие свободной воли есть право, которое следует понимать не только как ограниченное юридическое право, но как право, которое обнимает наличное бытие всех определений свободы» , -писал Гегель. Право, следовательно, в подобной интерпретации предстает как онтологическая характеристика волеизъявления абсолютной идеи, которое не обязательно связано с чисто юридической сферой. Оно столь же всеобще, как и деятельность Абсолюта и может представать в различных проявлениях.
Вполне в духе собственной диалектики Гегель изначально исходит из универсального единства свободы и необходимости. Он говорит о том, что целевая деятельность воли Абсолюта состоит в том, чтобы реализовать собственное понятие - свободу «во внешней объективной стороне действитель-ности», чтобы она предстала как определяемый ею мир . Так она «смыкается» с собою, а понятие свободы становится идеей. Свобода, приобретая форму действительности, становится необходимостью. Применительно к органически сопряженному с ней праву это означает его обращение в обязанность . Субъективная и единичная воля постигает право как собственную обязанность.
Онтологическое обоснование воли и права как изначальных проявлений Абсолюта обусловливает тональность гегелевской полемики с пониманием Кантом этой предметной области. «Определение Канта («Метафизические начала учения о праве», Введение) 20 и общепринятое определение, которое гласит: «Ограничение моей свободы или произвола таким образом, чтобы он мог существовать согласно всеобщему закону совместно с произволом каждого другого человека, есть главный момент»,— содержат отчасти только негативное определение, определение ограничения, отчасти же позитивное определение, всеобщий, или так называемый закон разума - соответствие произвола одного произволу другого - сводится в нем к известному формальному тождеству и закону противоречия. В приведенной дефиниции права содержится распространенное со времен Руссо воззрение, согласно которому субстанциальной основой и первой должна быть воля не как в себе и для себя сущая, разумная воля, дух не как истинный дух, а как особенный индивид, как воля единичного в ее, свойственном ей произволе. В соответствии с этим принципом, если он будет принят, разумное может быть только тем, что ограничивает эту свободу, что есть не имманентно разумное, а лишь внешне формальное, всеобщее. Это воззрение настолько же лишено всякой спекулятивной мысли и отвергнуто философским понятием, насколько ужасны те явления, которые оно вызвало в умах люди и в действительности; параллелью им может служить лишь поверхностность мыслей, на которых они основывались»". Гегель вступает в открытую полемику с пониманием феномена права и основанной на таковом государственности, предложенным Руссо и Кантом. Его не устраивает в первую очередь изначальная атомистическая посылка рассуждений Руссо и Канта, попытка обоснования ими правовых отношений, исходя из «воли единичного» и присущего ей произвола. Лишь всеобщая воля Абсолюта, ограничивающая подобный атомизм оказывается в гегелевской интерпретации снимающей субъективистские посылки неприемлемых для него радикально-демократических воззрений Руссо и либеральной по духу трактовки права Канта.
Наследие И. Канта и проблема правового государства в социальной философии Д. Ролза
Д. Ролз без сомнения является самым крупным представителем либерального крыла современной западной социальной философии, в чьих произведениях проблема правового государства сформировалась под непосредственным влиянием наследия И. Канта1. Ролз связывает проблему обоснования возможности правовой государственности с выдвижением совокупности принципов справедливого общества, которые предлагаются в ключе деонто-логической программы, со всей очевидностью уходящей своими корнями в классическую теорию естественного права и, прежде всего, в построения Канта. Сам стиль мышления этого автора, стержневые сюжетные линии его сочинений связаны с реалиями современного западного общества, находящих свое осмысление в духе тех общих рационально-теоретических стратегий, которые характерны для современной англо-американской философии. Теория Ролза, сложившаяся в поле критики утилитаризма и интуиционистских построений, стала отправным пунктом дальнейшего анализа проблемы построения справедливого правового государства не только философами либеральной ориентации, но и их оппонентами. Теория правового государства Ролза предполагает его обоснование на базе представлений о принципиальной возможности для свободных и рационально мыслящих субъектов достижения консенсуса о незыблемых и неотчуждаемых правах личности, необходимых для существования и развития хорошо управляемого общества. Она последовательно реализует деонтологическую программу путем конструктивистского движения от общих принципов организации правового государства к его предполагаемым конституционным основам и институциональной структуре.
Правовое государство, как представляется Ролзу, должно основываться на принципах социальной справедливости, которые избираются свободными и рациональными индивидами на основе согласия, консенсуальной договоренности. Именно поэтому он сознательно выстраивает собственную концепцию правовой государственности, опирающейся на платформу социальной справедливости, как своеобразное продолжение теории общественного договора, которую «мы находим, например, у Локка, Руссо и Канта»1. При этом, Ролз прямо солидаризируется с тем строем мысли, который сформировался в границах кантовского понимания природы моральных оснований социальности и правовых устоев общества.
Кант, как полагает Ролз, исходит из понимания автономии морального субъекта, способного обнаружить общие и универсальные ориентиры собственной деятельности. Обнаружение общего и универсального характера моральных принципов, по Ролзу, составляет итог деятельности еще предшественников Канта. Заслуга же Канта состоит, в понимании американского автора, в осознании того, что моральные принципы являются предметом рационального выбора и определяют моральный закон, по которому люди рационально желают направлять свое поведение в этическом сообществе. В подобном понимании, моральная философия фокусируется на исследовании процесса принятия определенного рационального решения и его последствий.
Ролз считает, что принципы справедливости являются объектами исходного соглашения, определяя базисную структуру общества, в котором устанавливаются начала правового государства. В его основании должны лежать такого рода принципы, которые «свободные и рациональные индивиды, преследующие свои интересы, в исходном положении равенства примут в качестве определяющих фундаментальные соглашения по поводу своего объединения» . Они призваны регулировать все остальные соглашения, которые, упорядочивая все виды социальной кооперации, могут возникнуть в человеческом сообществе. Ролз приходит к построению абстрактной модели общественного целого, которая должна регулироваться на базе нормативных принципов справедливости, конвенционально принимаемых рациональными индивидами для обеспечения совместного способа существования.
Базисные принципы справедливости обнаруживаются, по мысли Ролза, в гипотетической ситуации первоначального равенства. Фиксируя возможные альтернативные сценарии поведения, рациональные индивиды осознают, что принятие этих принципов необходимо для достижения их собственных целей. Так, рассуждая в духе теорий общественного договора, Ролз констатирует, что в исходной ситуации достигается своеобразный баланс эгоистических интересов отдельных индивидов путем консенсуса по поводу определенных нормативных принципов, устраивающих всех. В исходном положении стороны оказываются не желающими жертвовать своими интересами ради других, но компромисс между ними оказывается единственной взаимоприемлемой перспективой.
Моделируя исходную ситуацию достижения справедливости, Ролз прибегает к постулату занавеса неведения, сообразно с которым предполагается, что «стороны не знают определенных видов конкретных фактов»1. Им не известно, сообразно с ним, ни их место в обществе, ни классовый и социальный статус. Взаимодействующие субъекты первоначального выбора, находящиеся в зоне занавеса неведения, не имеют представления о собственных особенностях, экономической и социокультурной ситуации в обществе, где они существуют, и т.д. При этом, однако, идеализация ролзеанского занавеса неведения допускает, что взаимодействующие субъекты могут обладать знанием относительно устройства человеческого сообщества, его экономической системы и понять важность утверждения справедливого общественного порядка. Возражая своим потенциальным и реальным критикам, Ролз декларирует, что высокая степень абстрагированности дает своеобразную чистоту мыслительного эксперимента, воспроизводя ситуацию, при которой соглашение между субъектами может состояться без вмешательства арбитра.
«Понятие занавеса неведения, - поясняет генезис своих воззрений Ролз, - содержится, я полагаю, в этике Канта. Тем не менее, проблема определения знания сторон и характер альтернатив, им доступных, часто опускаются даже в договорных теориях»1. Именно кантовская установка представляется Ролзу достойной альтернативой любым утилитаристским построениям. Социальный атомизм тесно взаимосвязан в его концепции со своеобразным коллективным априорным фундаментом конституирования общественных связей, вытекающей из него деонтологическои установкой, и находит свое логическое завершение в методологическом конструктивизме. По сути, Ролз, который отнюдь не склонен признавать себя следующим букве трансцендентального идеализма, методически развивает установки кантовской философии в мыслительной ситуации постметафизической эпохи.
Ч. Тейлор: Гегель и правовое государство в современном мире
Обсуждая значение наследия немецкой классической философии для современности, Ч. Тейлор предлагает собственную интерпретацию учения Гегеля, созданного им видения правового государства. Как приверженец коммунитаристской установки он видит в Гегеле в первую очередь социального мыслителя, который, провозглашая примат правовых начал в жизни человеческого сообщества, ищет их в конкретной исторической субстанции, духовной общности, конституирующей коллективную субъективность той или иной эпохи. Подобная позиция сознательно противопоставляется им воззрениям Д. Ролза, для которого правовая государственность и конституционный порядок немыслимы вне либеральной социальной платформы И. Канта. Ролзеанство выглядит для Ч. Тейлора своеобразным триумфом социально-философского атомизма, конструирования реалий общества и правовой государственности, исходя из представлений о моральной автономии человеческих существ, обладающих неотчуждаемой свободой. Признавая подобный сценарий похода к обоснованию правовой государственности вполне правомерным порождением исторических обстоятельств, Тейлор одновременно уверен в его нерелевантности реальной ситуации. Гегелевская фокусировка на наличной нравственности человеческих сообществ как базе оформления правовых начал государственности видится ему куда более реалистичной, корреспондирующей с реалиями общественной жизни. При этом, Тейлор вполне в духе постметафизической эпохи критически относится к онтологическим выкладкам Гегеля, предлагая прочесть его сквозь призму аналитической философии языка, феноменологии, герменевтики и других современных философских учений. Созданное им видение гегелевского наследия служит своеобразным «прологом» его собственных социально-философских построений, связанных с разработкой коммунитаристского понимания природы правового государства.
Гегелевская философия рисуется Тейлору специфическим вариантом поиска самотождественности человеком эпохи европейской модерности, который прошел через искус просвещенческого упоения разумом, увидел его недостаточность и попытался узреть иную перспективу единения с тотальностью мироздания. Разработанная Тейлором интерпретация гегелевской мысли уходит своими корнями в его теорию конституирования субъекта в период Нового времени, неотрывна от ее базовых постулатов. Именно в этом контексте и ставится им проблема значимости гегелевского учения о правовых основах государственности для современности.
История, по Тейлору, созидается субъектами, находящимися в процессе постоянного поиска собственного образа, позволяющего им обрести идентичность. «Мы не являемся «Я» в качестве организмов, или же мы не обладаем «Я» в смысле обладания сердцами и печенью. Мы являемся живыми существами с этими органами достаточно независимо от нашего самопонимания и самоинтерпретации, или значений, которые эти вещи имеют для нас. Но мы лишь «Я», в той мере, в какой мы движемся в определенном пространстве вопросов, в какой мы ищем и находим ориентацию к благу»1. Обретение личной самотождественности оказывается, таким образом, не только исторически обусловленным, но и предполагающим этическую составляющую. Эти два компонента неразрывно связаны, ибо этические представления выглядят в прочтении Тейлора имманентно присущими той картине «Я», которой обладает субъект. В данной связи Тейлор апеллирует к широкому спектру современных западных теорий от лингвистической философии до герменевтики, позволяющих охарактеризовать становление образа «Я» через повествование.
Ссылаясь на построения М. Хайдеггера, Тейлор говорит о том, что на-рация, позволяющая обрести образ «Я», неминуемо предполагает временное измерение. «В «Бытии и времени» Хайдеггер описал временную структуру бытия в мире, которой невозможно избежать: задающую смысловую точку того, чем мы стали среди спектра существующих возможностей, отправляясь от которой мы проектируем наше будущее бытие. Это, разумеется, структура любого ситуированного действия, каким бы тривиальным оно ни было... Но она относится также к такому значимому вопросу как мое отношение к благу. От моего смыслового видения отношения к нему в спектре различных возможностей я проецирую направление моей жизни во взаимосвязи с ним. Моя жизнь всегда обладает этим направлением наративного понимания, и того, что я понимаю мое настоящее действие в форме «а затем»: существует некоторое состояние А (чем я являюсь), а затем я совершаю действие В (моя проекция становления)»1. Намечаемая Тейлором стратегия повествования субъекта о себе неотрывна от его самоконституирования во времени. В отличие от Хайдеггера, Тейлор выделяет аксиологическую составляющую нара-ции идентичности, которая может быть, как открыто и явно артикулирована, так скрыта. Естественно, что при этом возникает также вопрос о характере благ, которые способны направлять формирование личностной идентичности.
Тейлор справедливо полагает, что наратив идентичности может опираться как на предпочтение индивидуальных благ, так и на набор благ, избираемый в соответствии с сопричастностью той или иной культуре. Кроме того, среди культурных благ можно также выделить кардинальные «гиперблага» и те, что выглядят второстепенными, производными от них, например, жизненные блага повседневности. Таким образом, ценностный универсум и противоречия, возникающие в его пределах, накладывают свой отпечаток на конституирование самоидентичности субъекта. Он способен вбирать в себя те практики, которые складываются в культуре, интериоризировать их содержание и созидать свой собственный образ. В этом плане подход, развиваемый Тейлором, весьма близок предложенному А. Макинтайром. Особую значимость это обстоятельство приобретает, когда речь заходит о типологических особенностях, отличающих самоидентичность субъекта в культуре модерности.
