Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические истоки и методология
1. Эволюция идей и методологические основы
2. Социально-философские идеи
3. Контуры евразийской теории
4. Философия права в России
Глава 2. Феноменология права
1. Идеальные основы права
2. Право как ценность
3. Эмпирическое бытие права
Глава 3. Смысл государства
1. Состав государства
2. Государство и социальные регуляторы
3. Проблема совершенного государства
Глава 4. Россия-Евразия как политико-правовой
1. Политический идеал русского народа
2. Государство и христианство
3. От Советской России к «государству правды»
Заключение
Литература
- Эволюция идей и методологические основы
- Идеальные основы права
- Состав государства
- Политический идеал русского народа
Введение к работе
1. Актуальность темы
Философия права Н.Н. Алексеева - яркая, но малоисследованная страница в истории русской философии. Философия права есть точка пересечения философских и правовых исследований. Если философия стремится к предельному постижению вещей, основ мироздания, то в философии права заложено стремление к выявлению предельных оснований политико-правовых явлений. Исторически философия права формировалась благодаря усилиям философов и юристов. Философы шли к философии права в основном затем, чтобы опробовать созданный ими понятийный аппарат и методологию на таком специфическом материале, как государство и право. Например, у Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского, Канта, Гегеля вопросы государства и права занимали хоть относительно и большое по объему место, но всегда были своего рода иллюстрацией их философских воззрений, воспринимались как «довесок» к ним. Юристы, напротив, шли от права к философии, которая была нужна им не как самодовлеющая дисциплина, а в качестве средства постижения сущности, первооснов права и государства. Редкий юрист, занимаясь философско-правовыми исследованиями, создавал свою собственную методологию или даже философскую школу. Юристы в этом плане, как правило, шли на шаг позади философов, адаптируя к правовым исследованиям чужую методологию. Так, например, выдающийся немецкий юрист Р. Штаммлер весьма плодотворно применил неокантианскую методологию Баденскои школы, австро-американский юрист Г. Кельзен использовал целый комплекс идей различных философских направлений (философия жизни, неокантианство Баденскои и Марбургской школ, неопозитивизм и др.), юриспруденция известнейшего американского юриста Р. Паунда выросла на базе прагматизма, социологию права Е. Эрлиха невозможно себе представить без позитивизма и т.д. Алексеев - юрист, который шел к философии права от юриспруденции. Избрав феноменологию в качестве основного элемента своей методологической базы, он показал пример довольно редкого
и, конечно, оригинального соединения философии и права. Представляется весьма актуальным делом исследовать механизм такого соединения, рассмотреть точки пересечения феноменологии и права.
К сожалению, отечественная историко-философская наука еще недостаточно внимания уделяет философско-правовой проблематике. Философия права еще не нашла своего «законного» места в историко-философских исследованиях. Основной массив работ по истории русской философии права выполняется юристами, как правило, оставляющих за скобками мировоззренческие, смысложизненные аспекты философско-правовой мысли. Философия права в России - неотъемлемый элемент мирового и отечественного историко-философского процесса. Нельзя полно и всесторонне понять русскую философию права вне общефилософского, общекультурного контекста России. Философия права Алексеева - наглядный пример того, как пересекаются и взаимно влияют друг на друга философия и философско-правовая мысль. Представляется актуальным провести анализ такого взаимодействия, показать, какое место занимает философия права Алексеева в истории русской философско-правовой мысли и истории русской философии в целом.
В настоящее время, когда в различных слоях российского общества идет интенсивный поиск «идентичной государственности», теоретическое наследие Алексеева представляет несомненный интерес. Русский юрист дал глубокий, обстоятельный анализ правосознания русского народа, морфологии Советского государства. Работы Алексеева содержат новый оригинальный материал для более объективной оценки советского периода русской истории. Его проект будущей России (как бы к нему не относиться) дает творческий импульс для более целенаправленного обсуждения перспектив развития российской государственности.
2. Степень разработанности темы
Философия права Алексеева не была еще предметом комплексного, всестороннего историко-философского исследования. В русской эмигрантской ли-
тературе ему уделялось крайне мало внимания. В.В. Зеньковский в своей знаменитой «Истории русской философии» отводит творчеству Алексеева четверть страницы, указав лишь, что только две его работы («Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов» и «О последних вещах») посвящены собственно философским проблемам, остальные - философии права. Чуть больше, половину страницы, уделяет творчеству Алексеева Б.В. Яковенко в фундаментальном труде «История русской философии», где оно рассматривается как элемент евразийства. Примечательно, что ничего не говорится об Алексееве в «Истории русской философии» Н.О. Лосского, в «Очерках по истории русской философии» С.А. Левицкого, в «Путях русского богословия» Г.В. Флоровского. Есть отдельные незначительные работы, посвященные тем или иным сторонам творчества Алексеева: Гурвич Г.Д. Н.Н.А. Основы философии права // Современные записки. 1924. № 21; Вишняк М.В. Н.А. Пути и судьбы марксизма // Современные записки. 1937. № 63; Струве Н.А. N.A. Russian orthodox bishops in Sov. Union, 1941-1953 II ВРСХД. 1956. № 41.
В России заметный интерес к теоретическому наследию Алексеева проявился в последние 10-15 лет. Показательными в этом отношении стали публикации в различных философских словарях: Алексеев Н.Н. // Философы России XIX - XX столетий. Биографии, идеи, труды. М., 1995. С. 20-21; Кошарный В.П. Алексеев Н.Н. // Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М.А. Маслина. М., 1995. С. 10-11; А. Вашестов // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995. С. 16-17; Огурцов А.П. Алексеев Н.Н. // Новая философская энциклопедия. В 4 т. Т. 1. М., 2000. С. 83-84. Можно также назвать несколько статей-предисловий (отчасти автобиографического, отчасти аналитического характера) к различным сочинениям Алексеева: Дугин А. Предисловие. Теория Евразийского государства // Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998; Тараторин Д. Николай Алексеев // Русский народ и государство. М.: Аграф, 1998; Бернацкий Г.Г., Соболев В.Г. Николай Николаевич
Алексеев II Основы философии права. СПб.: Лань, 1999.
На настоящий момент существует достаточно широкий пласт диссертационной и монографической литературы, посвященный евразийству, где творчество Алексеева либо упоминается в той или иной связи, либо (в лучшем случае) ему отводится несколько абзацев: Исаев И.А. Политико-правовая утопия в России (конец Х1Х-начало XX вв.). М.: Наука, 1991; Соболев А.В. Полюса евразийства // Новый мир. 1991. № 1; Урханова Р.А. Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX века: Автореф. дисс. ...канд. фи-лос. наук. М., 1992; Горяев А.Т. Евразийство как явление культуры России: историко-философский аспект: Автореф. дисс. ...канд. филос. наук. М., 1993; Ко-лесниченко Ю.В. Евразийская концепция личности: Автореф. канд. дисс. М., 1994; Кривошеева Е.Г. Пореволюционное эмигрантское течение евразийство (1921-1932 гг.): Автореф. дисс. ...канд. ист. наук. М., 1995; Исаев И.А., Золотухина Н.М. История политических и правовых учений России XI-XX вв. М.: Юрист, 1995; Половинкин СМ. Евразийство и русская эмиграция // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995; Вилента И.В. Концепция истории России в научном наследии евразийцев: Автореф. канд дисс. М., 1996; Люкс Л. Евразийство и консервативная революция // Вопросы философии. 1996. № 3; Омельченко Н.А. В поисках России: общественно-политическая мысль русского зарубежья о революции 1917 г., большевизме и будущих судьбах российской государственности (историко-политический анализ). СПб.: РХГИ, 1996; Шумакова О.Н. Геополитические аспекты теории евразийцев: Автореф. дисс. ... канд. филос. наук. СПб., 1996; Пономарева Л.В. Типология евразийства // Русская эмиграция в Европе в 30-е гг. XX в. М., 1996; Бе Гю Сонг. Концепция евразийства в России. Истоки и современность: Автореф. дисс. ...канд. полит, наук. М., 1997; Син Бом Сик. Идеи «евразийства» и современный российский идейно-политический процесс: Автореф. дисс. ...канд. полит, наук. М., 1997; Игнатова СВ. Историко-философский анализ евразийского учения: Автореф. канд дисс. М., 1999; Шатилов А.Б. Евразийство как феномен политической культуры:
Двадцатые годы XX века: Автореф. дисс. ...канд. полит, наук. М., 1999; История русской философии: Учебник для вузов / Редкол.: М.А. Маслин и др. М., 2001; Хобта В.В. Евразийство как явление российской политической культуры: Автореф. дисс. ...канд. полит, наук. Уссурийск, 2001; Жданова Г.В. Евразийство в современных исследованиях. Философские аспекты: Автореф. дисс. ...канд. фи-лос. наук. М., 2002; Пащенко В.Я. Социальная философия евразийства. М.: Альфа-М, 2003 и др.
Творчество Алексеева было предметом специального рассмотрения в двух работах: Новоженина И.В. Государственно-правовое учение Н.Н. Алексеева: Автореф. дисс. ...канд. юрид. наук. Уфа, 2002; Овчинников А.И. Евразийское правовое мышление Н.Н. Алексеева. Ростов-н/Д: Изд-во Сев.-Кавк. науч. центра высш. шк., 2002. Оба автора рассматривают политико-правовые взгляды Алексеева, но преимущественно в юридической плоскости. В работах исследован верхний, собственно юридический слой политико-правовых воззрений Алексеева, за рамками исследования остались мировоззренческие, ценностные аспекты его философии права.
Таким образом, до настоящего времени философия права Алексеева еще не была предметом всестороннего специального философского и историко-философского исследования.
3. Цель и задачи исследования
Целью исследования является историко-философская реконструкция философии права Алексеева и ее анализ.
Для достижения поставленной цели необходимо было выполнить следующие задачи:
- показать взаимосвязь собственно философских, мировоззренческих
взглядов Алексеева и его политико-правовой теории;
рассмотреть генезис и эволюцию философии права Алексеева;
провести обстоятельный анализ методологической базы русского юриста и ее эволюции;
проанализировать социально-философские и евразийские идеи русского юриста, ставшие основой его философии права;
представить и дать детальный анализ взглядов Алексеева на право и государство;
детально рассмотреть предложенный Алексеевым проект будущей государственности России.
4. Научная новизна исследования Диссертация является первым в отечественной литературе историко-философским исследованием философско-правовых воззрений Алексеева. Впервые предпринимается историко-философская реконструкция философии права Алексеева в ее целостной взаимосвязи.
Новизна настоящего диссертационного исследования состоит также в следующем:
- в систематизированном виде показывается и анализируется связь и
взаимообусловленность мировоззренческих, ценностных, социально-
философских и политико-правовых идей Алексеева;
- проведен детальный анализ методологии философско-правовых воззре
ний Алексеева и ее эволюции;
проведена историко-философская реконструкция взглядов русского юриста на право и государство, показан их философский смысл;
детально проанализирован предлагаемый Алексеевым политический проект будущей России, его мировоззренческие и социально-философские основы.
5. Теоретико-методологические основы диссертации Настоящее исследование проведено в соответствии с основными общенаучными принципами теории истории философии: историзм, документализм, всесторонность и объективность анализа, критичность в оценке материала.
В работе использованы такие важнейшие методы историко-философского познания, как исторический, логический, социологический, сравнительный и
др.
При рассмотрении материала автор решал двуединую методологическую задачу: с одной стороны, выявить и показать внутреннюю логику философии права Алексеева, ее системность и взаимообусловленность элементов, но с другой - постараться объективно, со стороны, критично вскрыть противоречия и изъяны его философско-правовых воззрений. В процессе исследования было важно четко разграничить логику философии права Алексеева и логику критического анализа диссертации.
6. Практическая значимость диссертации
Настоящее диссертационное исследование дает материал для теоретических разработок в области правоведения и государствоведения. Диссертация может представлять интерес для юристов, историков, политологов, социологов, изучающих возможности и перспективы развития российской государственности и ее правовой системы. Материалы и выводы диссертации могут быть также использованы при подготовке и чтении лекций, при проведении семинарских занятий по истории русской философии, истории политических и правовых учений, истории культуры, государства и права России.
7. Апробация работы
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории русской философии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
Эволюция идей и методологические основы
Николай Николаевич Алексеев родился 1 мая 1879 г. в Москве в семье профессионального юриста. Корни семьи Алексеевых - город Данков Рязанской губернии, где прадед Н.Н. Алексеева - протоиерей собора - получил орден Владимира IV степени и потомственное дворянство1.
Закончив 3-ю гимназию в Москве, Н.Н. Алексеев поступает на юридический факультет Московского университета, с которого был отчислен в феврале 1902 г. за участие в студенческих беспорядках (без права зачисления в высшие учебные заведения) и приговорен к шести месяцам тюремного заключения (отбывал в Митавской тюрьме в Курляндии). Затем следует учеба в Дрезденском политехникуме вплоть до амнистии 1903 г., позволившей ему вернуться в Московский университет, где его научным руководителем становится П.И. Новгородцев - глава естественно-правовой школы в России. Весной 1906 г. Алексеев окончил курс с дипломом первой степени, а осенью был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию по кафедре энциклопедии и философии права. В 1907-1908 гг. выдерживает магистерские испытания и зачисляется на должность приват-доцента Московского университета. В 1908 г. был командирован за границу на два года. Слушал лекции и посещал семинары А. Рилля и Г. Зиммеля в Берлине, В. Виндельбанда и Г. Еллинека в Гейдельбер-ге, Г. Когена и П. Наторпа в Марбурге. В Париже слушал лекции А. Бергсона и Бартелеми.
В 1911 г. Алексеев защищает в Московском университете магистерскую диссертацию на тему «Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов» и получает научную степень магистра государственного права. В 1912 г. избирается экстраординарным профессором московского коммерческого института и секретарем его учебного комитета. В это же время он читает лекции на историческом и историко-филологическом факультетах Московского университета. В 1917 г. избирается экстраординарным профессором Московского университета.
В годы Первой мировой войны Алексеев начинает активно заниматься общественной деятельностью. В частности, в 1916 г. в качестве уполномоченного Всероссийского земского союза он налаживает перевозку раненых с турецкого фронта. После февральской революции становится редактором издательства при Временном комитете Государственной Думы, созданной для подготовки к выборам в Учредительное собрание. Состоял в редакционном комитете еженедельного журнала «Народоправство», главным редактором которого был Г.И. Чулков. В 1818 г., не приняв Октябрьской революции, уезжает в Киев. Алексеев принимает участие в Белом движении, после разгрома Добровольческой армии Деникина уезжает в Сербию, затем возвращается в Крым. В 1918-1919 гг. - профессор права Таврического университета в Симферополе, преподавал в Юридическом институте Севастополя.
В 1920 г., после поражения генерала Врангеля, Алексеев эмигрирует в Константинополь, где некоторое время работает инспектором русской школы. Избирается вице-председателем константинопольского Союза русских писателей и журналистов. В 1922-1924 гг. Алексеев - профессор государственного права и ученый секретарь Русского юридического факультета в Праге, основателем которого был его учитель П.И. Новгородцев.
С середины 1920-х гг. Алексеев присоединяется к движению евразийцев, став одной из ключевых его фигур. Он много пишет для евразийских изданий, является соредактором «Евразийского сборника» (1929).
В 1924-1931 гг. он был профессором права Русского научного института в Берлине, в 1931-1940 гг. преподает на русских юридических курсах в Сорбонне. В 1939 г. Алексеев избирается профессором Белградского университета и в 1940 г. переезжает в Белград. В 1942 г. его увольняют по политическим причинам, после освобождения Югославии советскими войсками восстанавливают в звании. В годы Второй мировой войны Алексеев — участник французского Сопротивления. Борьба советского народа и Советского государства с фашизмом, видимо, серьезно изменило отношение Алексеева к режиму Сталина: в 1946 г. он принимает советское гражданство. Но в Россию видный евразиец так и не вернулся. В 1950 г., после разрыва отношений между СССР и Югославией, был вынужден подать в отставку и переехать с семьей в Женеву, где жил преимущественно литературным трудом. Известен Алексеев и как деятель экуменического движения. Умер Николай Николаевич Алексеев 2 марта 1964 г.
Основная область интересов Алексеева - философия права, ей он занимался всю жизнь, редко отвлекаясь на те или иные частности. Еще в студенческие годы Алексеев под влиянием кантианства складывается как последовательный идеалист. Значительную роль в становлении его идеалистических воззрений сыграл П.И. Новгородцев, одним из первых провозгласивших необходимость поворота в сторону идеализма как в общественных науках, так и в целом в сознании русской интеллигенции. Именно Новгородцев был одним из организаторов известного сборника «Проблемы идеализма» (1902), где выступил с программной статьей «Нравственный идеализм в философии права».
Ключевая проблема в философии права Новгородцева — социальный идеал и возможные условия его реализации. Он выступил как выдающийся критик основополагающей методологической установки западноевропейского рационализма, состоявшей в признании принципиальной реализуемости гармоничного бесконфликтного общества. Новгородцев охарактеризовал социальный идеал, выработанный эпохой Просвещения, как «идею земного рая» (термин А.И. Герцена), как проявление утопического сознания: «Каждая утопия обещает человечеству устранение общественных противоречий, гармонию личности с обществом, единство жизни; и каждая утопия предполагает, что она знает такое универсальное средство, которое приведет к этому блаженному состоянию всеобщей гармонии и мира.
Идеальные основы права
На всем протяжении творческой деятельности Алексеева его представления о праве не оставались неизменными. Следует выделить три основных сочинения, в которых наглядно просматривается эволюция его взглядов на право: «Общее учение о праве» (представляет собой опубликованный в 1919 г. курс лекций, прочитанный им в Таврическом университете в 1918/1919 учебном году), «Основы философии права» (1924 г.), «Теория государства: Теоретическое государствоведение, государственное устройство, государственный идеал» (1930 г.). Логические связи между этими работами представляются довольно слабыми. Трактовка права в них заметно различается по методологическому подходу и понятийному аппарату.
В работе «Общее учение о праве» Алексеев рассматривает право по большей части с социологических позиций, никак не связанных ни с феноменологией, ни с евразийством. Понимая здесь под правом исходящую от государства норму, правоотношение и правопорядок, он в духе типичного социолога права отождествляет все эти три ипостаси жизни права. Следует отметить, что многое из изложенного в «Общем учении о праве» не отличается оригинальностью, если иметь в виду русскую юридическую мысль начала XX в.
В значительной степени самобытным является главный философско-правовой труд Алексеева «Основы философии права», где он попытался построить собственную систему на базе феноменологии Э. Гуссерля, этики М. Шелера и психологической теории права Л.И. Петражицкого.
Алексеев не был одинок в своих творческих поисках. В Европе (в основном в Германии) в 1920-х гг. феноменологию права разрабатывали А. Рейнах, Ф. Шрейер, Ф. Кауфман, Г. Гуссерль (не путать с Э. Гуссерлем) (Алексеев на них часто ссылается). «Как отдельная самостоятельная школа, - отмечает В.А. Туманов, — феноменология в праве не получила большого распространения. Но не следует забывать, что нередко она является составной частыо сложных эклектических систем. Существенное место занимает она в «эгологическом учении» К. Коссио и в конструкциях других латиноамериканских авторов (Л. Сичес, Э. Майнец), «социологии права» Ж. Гурвича, в «философии права» Г. Коинга»43.
Следует вспомнить, что Гуссерль, создавая свой феноменологический метод, имел целью уйти от неизбежного для субъективного идеализма солипсизма, всякого рода релятивизма и психологизма. Он стремился придать философии вид строгой науки, направленной не на познание объективной действительности, а на выявление с помощью феноменологической редукции свойств идеальных объектов, расположенных в самом познающем сознании. Однако, несмотря на попытку добыть таким способом объективное знание о мире, Гуссерль в целом и основном остался на позициях субъективизма. То же можно сказать и об Алексееве, который стремился добиться в своей философии права строгости и объективности с помощью методов субъективного идеализма. Нельзя не видеть, что исследовательский интерес Алексеева в значительной мере концентрируется вокруг иррационального, интуитивного и эмоционального компонентов индивидуального человеческого сознания. Именно поэтому Алексееву оказался близок не его учитель рационалист-идеалист Новгородцев, отстаивающий кантианскую традицию понимания естественного права, а Пет-ражицкий с его ярко выраженной индивидуалистической эмоциональной теорией права.
Алексеева не устраивает эмпирический метод исследования, который имеет дело с позитивным правом: здесь все изменчиво и относительно, нет четких критериев для оценки правовых явлений. Но Алексеев считает негодным и метод рационализма, идущий от традиции, заложенной Кантом и Гегелем: здесь исследователи оказываются заложниками понятий, изобретенных ими самими. Объективное знание подменяется у рационалистов мнением, конвенцио-нальностыо, субъективной по своей природе. Алексеев полагает, что необходимо исследовать не право, как оно представляется в эмпирическом или понятийном измерении, а право «само по себе», право как «некоторое направление нашего сознания», как объект «непосредственного созерцания».
Алексеев справедливо утверждает, что для европейской и российской юридической науки всегда было характерно определять право посредством выделения какой-то одной его грани: «право есть норма», «право есть воля», «право есть интерес», «право есть свобода», «право есть порядок» и т.д. Одномерность такого подхода к праву его не устраивает: «Главное затруднение, на которые наталкиваются подобные определения, заключается в том, что правовые феномены во всей их полноте никак не могут в них уместиться. Не нужно прилагать особых усилий к тому, чтобы доказать, что ни одно из них не точно, что право может быть не только нормой, но и волей, не только волей, но и интересом, не только интересом, но и свободой и т. д. - словом, что право не сводимо к одному измерению. Чтобы уяснить сущность воззрения на многомерную природу права, нужно вообще покинуть почву определений. Взамен определений следует дать описание правовой структуры в ее основных данностях» .
В полном соответствии с феноменологическим методом Алексеев понимает под правом некую идеально существующую структуру, непосредственно данную познающему сознанию и состоящую из трех элементов: 1) субъект -носитель обнаруживающихся в праве ценностей, 2) ценности и 3) определения (основных два — «правомочие» и «правообязанность»), с помощью которых выявляется правовая связь между ценностями. Совершенно очевидно, что такая трактовка права носит ярко выраженный субъективистский, индивидуалистический характер. С одной стороны, Алексеев пытается представить право как некое идеальное целое, существующее помимо индивидуального человеческого сознания и именно поэтому открывающееся ему как «непосредственная объективная данность», но с другой - носителем правовых ценностей всегда является личность, первичный уровень обнаружения права - личностное сознание. При такой постановке вопроса (если взглянуть на него не глазами Алексеева, а со стороны) право есть скорее нечто субъективное, а не объективное, право выступает здесь скорее проекцией субъективного сознания, а не объективно существующим реальным феноменом.
Для Алексеева право - это сфера ценностей, обнаруживающихся на эмоциональном и рациональном уровнях. Помещая право в область ценностей, Алексеев во многом следует этике М. Шелера. «Ценности, по Шелеру, - отмечает И.А. Михайлов, - представляют собой объективные феномены, которые предписывают человеку нормы долженствования и оценок, даны ему a priori и идеально в актах чувствования и связаны с личностью как центром всех актов. Сущность человека Шелер усматривает не в мышлении или волении, а, следуя Паскалю, в любви: человек есть существо любящее (ens amans). Всякое познание и принятие ценности основывается на способности «участия» в бытии, коренящейся в любви. Личность понимается Шелером в традиции философии жизни Дильтея как единство различных «актов» — чувства, воления, мышления и любви. Личность уникальна и недоступна для какого-либо опредмечивания. Она познает себя только в осуществлении своих собственных актов, а других людей только в соосуществлении или реконструкции их актов»45. Алексееву, несомненно, близка позиция Шелера - рассматривать личность в качестве живого чувствующего субъекта, деятельность которого представляет собой ряд творческих ценностно значимых актов.
Состав государства
Как уже отмечалось, в воззрениях Алексеева на власть и государство просматривается заметная эволюция. Примерно до середины 1920-х гг. он рассматривает государство в основном с позиций либеральных, индивидуалистических и атомистических («Очерки по общей теории государства», 1919 г.), в период увлечения евразийством - с позиций по преимуществу антилиберальных и антииндивидуалистических («Теория государства: Теоретическое госу-дарствоведение, государственное устройство, государственный идеал», 1930 г., и ряд других работ). Несколько особняком стоит работа «Основы философии права» (1924 г.), в которой русский юрист предпринял попытку проанализировать государство, используя феноменологический метод. Однако здесь уже чувствуется преобладание органического подхода в понимании государства.
В «Очерки по общей теории государства» Алексеев отстаивает тезис, что государство есть общественное отношение: «Реальность общественных явлений есть, следовательно, реальность отношений. Вывод этот должен быть справедлив для всякой формы общения, - будь то семья, социальная группа, класс, нация, человечество и т. д. Нигде в области социальных отношений взаимодействие не сгущается так, чтобы превратиться в отдельное самостоятельное существо, в субстанцию или монаду. Но такова же должна быть и природа государства. Государство не может быть ни организмом, ни личностью, - оно может быть только сложным отношением между личностями и между социальными группами»76. Государство, по мнению юриста, есть «совокупность людей», «союз», «объединенное множество».
Такая трактовка государства предполагает, конечно, опору на личность как на исходную ценностную точку отсчета. Не случайно дефиниция Алексеева даже текстуально сходна с определением государства, которое дает И. Кант: «Государство (civitas) - это объединение множества людей, подчиненным правовым законам»77. Справедливо считается, что формулировка Канта является классическим определением правового государства. Алексеев, конечно, далек от того, чтобы, подобно Канту, рассматривать государство как результат соглашения свободных лиц (он всегда критиковал теорию общественного договора). Вместе с тем личность для русского юриста - важная составляющая государственной жизни. Такая установка проявляется, в частности в том, что он пытается рассмотреть государство как систему правоотношений. Используя идеи социологической школы права, Алексеев устанавливает тождество между такими понятиями, как субъект права, субъективное право и правоотношение. Поскольку субъекты права (лица и организации) реализуют свои права и исполняют юридические обязанности всегда посредством правоотношений, постольку лицо есть в известном смысле социальное отношение: субъекты права «суть особые центры социальных отношений, приуроченные правопорядком к тем или другим предметам физического и нефизического мира. Подобной цен-трализованной системой общественных отношений является и государство» . Иными словами, государство представляет собой систему правоотношений, эпицентрами которых являются субъекты права, личности.
Помимо «союза людей» государство, по Алексееву, включает в себя еще два элемента: власть и территорию. Юрист подчеркивает, что момент «союзно-сти», «общения», «совокупности» в государстве - ведущий, власть и территория подчинены ему: «Конечно, государство есть «властный» союз, но, именно, «союз», а не что-либо иное. И притом, само властвование в государстве есть отношение социальное, ведь не является же оно «властвованием» над вещами, или властвованием над собственной «волей»; напротив, это есть властвование над людьми и в среде людей, или же, кто хотел бы расширить определение, это есть властвование над разумными и духовными существами, способными входить друг с другом в общение»79.
Алексеев, рассматривая власть в основном с позиций общесоциологических и психологических, выделяет в ней ряд признаков. Прежде всего он отмечает универсализм власти, ее распространенность на все сферы жизни. Люди, убежден русский юрист, не способны жить на началах координации, договора и полной автономии, любой социальный институт всегда строится на принципе иерархии. Поскольку люди от природы не равны, не сходны в своих свойствах, между ними никогда не может установиться «состояние равновесия. В этом смысле, полагает Алексеев, «подлинная анархия есть одно из самых противоестественных и труднопредставляемых отношений между индивидуумами. В ней могли бы пребывать разве только истинно-совершенные, божественные существа...»80. При известной своей конфликтности государственная власть, тем не менее, всегда выражает «солидарность интересов», некоторый общий знаменатель власти и подвластных. «Власть политического союза, - пишет юрист, -будучи властью суверенной, не перестает оставаться властью в общем интересе, а не в интересах частных. Этот общий интерес не всегда совпадает с суммой интересов отдельных личностей, хотя часто между общим и индивидуальным интересом наблюдается гармоническое соответствие. Общий интерес выходит за пределы временных интересов сейчас живущих поколений; он охватывает интересы и еще не родившихся людей, простираясь на далекое будущее. Когда государство вводит всеобщую воинскую повинность или проводит железные дороги, оно имеет в виду не только актуальных своих граждан, но и все будущие поколения»81.
Процесс властвования, справедливо отмечает он, основан на значительном сокращении рассудочной деятельности человека: «В отношениях подчинения рефлектирующая сторона человеческой психики необходимо угасает, заменяясь более или менее автоматическим процессом коллективной мысли, кол-лективных желаний, чувствований и действий» . Отправление власти, конечно, предполагает некоторую изначальную разумность, осмысленность людьми данного феномена, их принципиальное согласие с ним, но сама технология власти рефлексию исключает. Автоматизм власти делает ее наиболее эффективным, экономичным средством социального управления. Алексеев спорит с авторами, типа 3. Фрейда, считавших проявление власти патологией, регрессом к социальной архаике, когда человек был орудием первобытной орды. Напротив, русский юрист видит в феномене власти вполне нормальное, здоровое явление. Представляется, что здесь Алексеев несколько прямолинеен и даже поверхностен: нельзя признать «угасание рассудочной деятельности» явлением здоровым, на что, кстати говоря, обращал внимание Н.А. Бердяев.
Политический идеал русского народа
У Алексеева было два основных стимула, чтобы разрабатывать проблему совершенного государства. Первый - эвристический, общенаучный. Исследователь, который профессионально занимается государствоведением, не может не ставить перед собой творческую задачу: что считать идеальным государством, при каких условиях идеальное государство может возникнуть и существовать. Второй стимул - судьбоносные изменения в России, вызванные большевистской революцией. Алексеев не просто задается целью выявить параметры идеального государства, ему нужно понять, каково то идеальное, образцовое, необходимое России государство. Следует заметить, что именно революция дала основной импульс и Алексееву, и другим евразийцам в деле поиска идеального государственного строя для России. Общетеоретические выводы Алексеева о свойствах идеального государства - побочный продукт его исследований, главный предмет внимания этого евразийца - идеальное государство для России.
Первый шаг Алексеева на пути поиска подлинно национальной русской государственности - установление политического идеала русского народа. Юрист справедливо отмечает, что вопрос о политическом идеале русского народа в значительной степени искажен, запутан и мифологизирован. Прежде всего он предлагает провести четкую грань между культурой «высших классов и культурой широких народных масс: «Ни в одной стране Западной Европы мы не встречаемся с явлением, которое до последнего времени можно было наблюдать в России: именно, с резким разрывом между духовной жизнью высших классов и духовной жизнью широких народных масс. Со времени Петра Великого высшие классы жили духовными интересами западноевропейского культурного мира, не только слепо подражая Западу, но и своеобразно претворяя западные начала в русской стихии, свидетельством чему является русская литература, музыка, живопись, театр и т.д. Русские же народные массы в это время жили своей собственной, во многих отношениях еще и теперь не опознанной жизнью, чуждой западным влияниям и питающейся единственно силами русской национальной души. Глубоко неверно думать, что русский народ просто жил в сплошном духовном мраке или в погруженности в чисто материальные интересы. Нет, русский народ во многих отношениях жил собственной духовной жизнью, по-своему верил в Бога, имел собственную устную поэзию, даже свою собственную писанную литературу, свои собственные нравственные представления, даже свое обычное право. Мы имеем в виду характеристику одной из самых малоизученных сторон русской народной жизни - именно, воззрений русского народа на государство, его политические идеалы» .
Даже русская философия права, выработанная «высшими классами», полагает он, не отличается большой оригинальностью. Являясь отражением западноевропейских учений, русская философия права ни в малейшей степени не затронула правосознание широких народных масс. Данное утверждение Алексеева следует, видимо, поддержать. Действительно, можно насчитать сотни имен профессиональных ученых-юристов (многие из них имели европейскую известность), работавших в России со времени открытия Московского университета в 1755 г. и до 1917 г., есть огромный пласт литературы по всем отраслям юридической науки. Каких бы политических убеждений не придерживался тот или иной юрист, к какой бы научной школе не принадлежал, его научные труды в любом случае ориентировали читателя на уважительное отношение к праву, оказывали дисциплинирующую роль на его правосознание. Даже ярый монархист и реакционер К.П. Победоносцев в своих высокопрофессиональных сочинениях по гражданскому праву не мог не влиять самым позитивным образом на формирование законопослушного гражданина. Вместе с тем нельзя не видеть, что армии юристов-практиков и юристов-ученых не хватило для того, чтобы коренным образом изменить правосознание русского мужика. Напротив, история показала, что русский мужик отверг, смел всю эту верхушечную правовую культуру как глубоко чуждую себе. Практика первых лет Советской власти была принципиально антилегалистской, в основе ее деятельности лежало революционное правосознание, а не закон.
В этой связи следует вспомнить интересную статью П.Н. Новгородцева «О своеобразных элементах русской философии права», написанную им в эмиграции в 1922-1923 гг. Основная ее идея состояла в том, что русская юридическая мысль хоть и бедна сочинениями типа «О духе законов» или «Об общественном договоре», но зато в ней сосредоточена огромная энергия религиозных исканий. Если для европейской философско-правовой мысли характерна апология государства и права, то в основе русской философии права лежит стремление к Царству Божию, в ней чувствуется неосознанное принижение роли политико-правовых институтов перед перспективой небесной благодати109. В наибольшей степени такая особенность была свойственна русской школе естественного права конца XIX - первой половины XX в., где мораль и религия объявлялись более высокими ценностями, чем право. Новгородцев, глава данной школы, подает скрытый нигилизм русской философии права как достоинство, которым следует гордиться. Оставляя в стороне дискуссию, что ценнее - мораль и религия или право, необходимо отметить, что Новгородцев верно указал на специфику русской философии права: стремление морализировать право, придавать ему религиозный характер. Из статьи Новгородцева вытекает и другой, более общий вывод: русская философско-правовая мыль не только не оказала влияния на правосознание народа, но, напротив, правосознание темных крестьянских масс, правосознание необразованного русского мужика подмяло под себя философию права российского образованного общества.
В отличие от Новгородцева, Алексеев не склонен идеализировать ценностные предпочтения русского народа. В этой связи он критикует славянофилов, которые, как полагает юрист, создали миф об особом положении государства в историческом развитии России. Данный миф оказал заметное влияние не только на русскую юридическую мыль, но даже на выдающихся профессиональных историков - СМ. Соловьева, С.Ф. Платонова, В.О. Ключевского. Согласно воззрениям славянофилов, государство возникает на Руси вследствие призвания варягов, как результат договора между безгосударственными славянскими племенами и воинами-князьями. В дальнейшем государство и «земля» развиваются параллельно, на основе разделения функций и взаимном доверии власти и народа. Таким образом, русская история изображалась славянофилами как мирный органичный процесс, наполненный гармонией и спокойствием.
С точки зрения Алексеева, русская история представляет собой не миролюбие и согласие, а постоянную борьбу государства и народа, нескончаемую смуту. Русское тягловое население видело в государстве не «защитника», а захватчика и насильника, от которого стремилось укрыться в бесконечных лесных и степных просторах. Государство, настигая ушедших, уходило все дальше в степь и леса, развиваясь тем самым вширь, экстенсивно, путем колонизации. На Западе, напротив, бежать было некуда, поэтому государство развивалось по пути своего внутреннего совершенствования, по пути интенсификации. «Снимая таким образом с русской истории романтический флер, - отмечает Алексеев, - мы должны сказать, что определяющими силами ее были, с одной стороны, силы, организующие государство, силы порядка, с другой, - силы дезорганизующие, анархические, внешне выражающиеся в различных проявлениях русской смуты. Особенностью русской истории является то, что смута эта не была попыткой организации вольницы в пределах государственного порядка, но представляла собою вечный выход ее из государства в дикое поле и в темные леса. Уход от государства есть первостепенный факт русской истории, который физическое свое воплощение нашел в казачестве и свое нравственное оправдание - в различных политических воззрениях, оправдывающих бегство от организованных политических форм общественной жизни»110.
