Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Аналитика деконструкции 12
S1. Лики деконструкции в критической литературе 12
2. Основные понятия деконструкции и их взаимодействие. Система, след, восполнение 44
Глава 2 Деконструкция в историческом процессе 73
1. Истоки деконструкции. Платон как образцовый объект деконструкции 73
2. Деконструкция в философии XX в. Фрейд и Хайдеггер: аналитика восполнения и следа как способов организации человеческого «я» 102
Заключение 134
Список использованной литературы 137
- Лики деконструкции в критической литературе
- Основные понятия деконструкции и их взаимодействие. Система, след, восполнение
- Истоки деконструкции. Платон как образцовый объект деконструкции
- Деконструкция в философии XX в. Фрейд и Хайдеггер: аналитика восполнения и следа как способов организации человеческого «я»
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Современное философское мировоззрение отмечено особым вниманием к вопросам, связанным с определением статуса и места текста в существующем мире. Особую остроту этот вопрос приобретает в таком течении философской мысли как постмодернизм. Будучи генетически связанным с онто-феноменологией Мартина Хайдеггера, психоанализом Фрейда, философией жизни Ницше и семиологией марксизма, постмодернизм формулирует свое понимание текста, трактуя его как глобальную систему означения и, фактически, приравнивая по статусу Текст и Мир. Подобное понимание позволяет по-новому сформулировать основные вопросы онтологии и гносеологии, что влечет за собой изменение взгляда на картину мира. Таким образом, речь идет о формулировании новой парадигмы научности, изменении существующих моделей порождения знания.
Характерным представителем философии постмодернизма является Жак Деррида, основатель и идеолог движения деконструкции. В этом направлении осуществляется попытка выхода за пределы метафизики и предлагается новая концепция порождения знания вообще и научного знания в частности. Такой подход ставит деконструкцию на передний план современной философской мысли. Расширяя понятие письма, деконструкция приходит к трактовке Мира как текста, что позволяет применять новые, специфически ориентированные методы анализа и трансформировать уже имеющиеся традиционные. Таким образом по новому может быть осмыслен как мир социального, так и само понятие «человек». Актуальность подобного переосмысления не вызывает сомнений. В мире, где меняется сам способ бытия человека, где существует информационное общество, крайне необходимыми становятся попытки осознания места человека в изменившемся мире.
Весьма актуальной представляется и сама методология анализа, используемая Деррида, в силу того, что она позволяет добиваться более глубокого уровня понимания философских текстов, открывая новые горизонты смысла. Вместе с тем, деконструкция оказывается не только анализом, - она позволяет сделать видимыми механизмы, обеспечивающие единство текста и его взаимосвязь с другими, иногда совершенно отличными, системами знаков, образующими единую ткань реальности как Текста.
Это подтверждает актуальность деконструкции для современной философии, утверждая ее не только в качестве инструмента анализа, но и иного способа философствования, основанного на новом подходе к Миру и взаимосвязи между его элементами.
В связи с этим актуальным представляется историко-философское исследование деконструкции в качестве способа философствования и метода (или стратегии) анализа. Крайне важным нам видится опыт переосмысления глобальных нарраций, накопленный деконструкцией, который может быть применен на почве отечественной философии. В ходе исследования ставятся вопросы о статусе человека в эпоху глобального текста, о целесообразности и возможности использования деконструкции в качестве системы мировоззрения.
Вместе с тем определение характера вопросов деконструкции может быть полезным и для переосмысления опытов отечественной философии. Опыт деконструкции как критики и критики самой деконструкции может послужить переформулированию основных вопросов философии, но, вместе с тем, мы осознаем, что уникальный опыт отечественной философии есть залог нового, принципиально отличного от западного подхода метода анализа.
Степень научной разработанности проблемы
Актуальность поставленных деконструкцией проблем приводит к тому, что многие ученые, - как в нашей стране, так и за рубежом, уделяют большое внимание этому вопросу. Однако, анализируя деконструкцию как методологию, многие исследователи оказываются неспособны охватить ее как систему в целом, так как многие элементы деконструкции могут быть схвачены только в момент производимого ими изменения, в работе. Это зачастую приводит к фрагментарности в понимании характера деконструктивистского движения. Тем не менее, можно отметить, что такой подход начинает уступать место попыткам целостного осмысления, к которым можно отнести и данную работу. В целом, нужно отметить, что четкое формулирование принципов деконструкции оказывается первоочередной задачей, в разрешении которой представляется возможным выделить следующие направления: 1. Историко-философский подход. Деконструкция рассматривается представителями этого направления в ракурсе преемственности.
Когорта исследователей, использующих именно этот подход, наиболее велика. К ним можно отнести: М. Абрамса1, В. Визгина2, А. Гараджу3, Е. Золотухину4, И.П. Ильина5, В. Куренного6, Л. Лоулора1, Д. Силичева2, М. Субботина3, Ю. Хабермаса4.
2. Герменевтический подход. Основываясь на работах М. Хайдеггера и Э. Гуссерля, исследователи видят в деконструкции интерпретативную стратегию. Такое понимание характерно в первую очередь для американской школы литературной критики, но и в Европе оно имеет довольно широкое распространение. К его представителям можно отнести следующих исследователей: Ю. Давыдов , В.А. Конев , В.Л. Лехциер7, Ж.-Л. Нанси8, Некрасова С.Н.9, В. Россман10, Р. Трофимова11, В. Штегмайер12, Пол де Ман13.
3. Эпистемологический подход. Используя модель, предложенную Жаком Деррида в работе "О Грамматологии", исследователи делают акцент на трансформативном по отношению к способам порождения знания характере деконструкции. К ним могут быть отнесены: Е. Гурко и А. Шеманов2. 4. Системный подход. Совмещая в себе достоинства первых двух подходов, этот метод так же учитывает историко-философский аспект. В рамках этого подхода работают следующие исследователи: Н.
Автономова3, В. Декомб4, Дж. Каллер5, В. Соколов6, В. Филлипов7 Столь пристальное внимание к деконструкции и кругу вопросов, ею затрагиваемых, представляется нам знаковым. Наше понимание деконструктивистского движения претерпевает постоянную трансформацию в зависимости от методик исследования, к нему применяемых. Однако вопрос о деконструкции рассмотрен далеко не до конца. Многие аспекты существующих методологий требуют внимательного переосмысления. На наш взгляд, характер анализируемой проблемы требует конструирования особого исследовательского аппарата, создаваемого с учетом существующих особенностей деконструкции. Такого рода проекты существуют, но на наш взгляд недостаточно разработаны, что вызывает к жизни необходимость, в рамках данного исследования, конструирования подобного метода.
Вместе с тем, подобная работа не может быть осуществлена без учета уже достигнутых результатов и наработок других исследователей. Таким образом, автор данной работы, сохраняя достоинства существующих методов, предлагает свой метод, включающий элементы деконструктивистского мышления и нацеленный на работу с концептами Ж. Деррида собственно в сам момент деконструирования. Методологическая основа диссертации
Мы уверены, что существующий комплекс подходов к проблеме деконструкции не исчерпывает до конца возможностей этой концепции. В качестве возможного варианта выхода из этого положения нам видится творческий синтез существующих подходов. Вместе с тем они оказываются не в состоянии зафиксировать некоторые концепты деконструкции вне их движения в тексте. Это приводит нас к необходимости использования некоторых практик, применяемых Жаком Деррида при анализе текстов и приспособленных для фиксации движения понятия.
Таким образом данная работа использует целостную совокупность методик, направленных на всестороннее освещение поставленной проблемы. Объект исследования
Объектом исследования является деконструкция, выступающая как способ философствования. Предмет исследования
Предметом исследования является историко-философский анализ деконструктивистских практик. Цель и задачи исследования
Целью данной работы является анализ деконструкции как способа философствования на основании работ ее создателя и идеолога Жака Деррида. В соответствии с целью ставятся следующие задачи: 1. Установить характер вовлеченности Ж. Деррида в традицию философской мысли.
Проанализировать генезис основных методик анализа текстов в деконструкции. Отследить движение концептов (след, восполнение, различание) в теле классического текста.
Уточнить функцию восполнения как общего принципа организации; выявить восполнение в качестве одного из экзистенциалов.
Выяснить статус автора текста в деконструкции и уточнить статус человека в рамках Текста.
Проанализировать перспективы развития деконструкции как способа философствования.
Научная новизна диссертации
Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней впервые используется комплексный подход к проблеме. Мы предпринимаем попытку создания собственной комплексной методологии с целью раскрытия специфических аспектов деконструкции.
Существенно расширяются рамки применения концепта 4 "восполнение". Данный концепт постулируется в качестве одного из основных принципов организации Текста.
Выявлен антропологический аспект деконструкции. На его основании подвергается ревизии традиционное понимание понятия «я» человека.
В рамках разговора о "восполнении" анализируется проблема соотношения философа и его жестов, в качестве одного из которых может выступать текст.
5. Деконструкция артикулируется в качестве философской системы. Положения, выносимые на защиту
1. Концепты, используемые деконструкцией, могут быть схвачены только в движении. Это означает принципиальную необходимость деконструирования классического текста с целью фиксации работы концептов в нем. Т.о, являясь динамической системой, деконструкция может быть обнаружена в тексте, но никак не эксплицирована или рассмотрена в отрыве от процесса деконструирования.
В ходе историко-философского рассмотрения классических философских текстов обнаруживаются результаты работы концептов деконструкции. То есть положение деконструкции относительно философской традиции носит двоякий характер: преемственность (генетическое заимствование методов анализа, понятий) и вписанность (концепты деконструкции имманентно присутствуют в тексте) в общую историю философии как историю европейского фонологоцентризма.
В рамках проведенного анализа доступной становится антропологическая проблематика деконструкции. Подвергая критическому переосмыслению понятие "человек", мы приходим к мысли, что восполнительность выступает как принцип организации человеческого сознания, детерминирующий все стороны общественной деятельности.
4. Анализируя базовое для постмодернизма (на материале деконструкции Жака Деррида) отношение Текст - Мир, мы приходим к вопросу о статусе человека относительно Текста. Предполагая, что человек включен в общую знаковую экономику Текста, мы видим деконструктивистское понимание мира как способ философствования, предлагающий целостную картину мира и обладающий достаточными ресурсами для построения онтологической, гносеологической и антропологической концепций, основанных на других, нежели прежде принципах организации.
Теоретическая и методологическая значимость диссертации
Данная работа представляет собой одну из первых попыток комплексного анализа деконструкции. Исследуя историко-философские аспекты деконструкции, она открывает широкое проблемное поле для исследований в области онтологии, гносеологии и антропологии. Она инициирует поиск новых подходов в осмыслении традиционных вопросов философии и создает возможность переосмысления понимания движения деконструкции.
Результаты исследования имеют высокое теоретическое и практическое значение для понимания принципов деконструкции и могут быть использованы в качестве материалов в дальнейшей исследовательской и преподавательской деятельности. Апробация диссертационного исследования
Основные положения и выводы диссертации были представлены и обсуждались на следующих научных конференциях: "Философия и жизненный мир человека" (декабрь 2002 г.), "Человек в глобальном мире" (декабрь 2003 г.); на кафедре теоретической и социальной философии СГУ им. Н.Г. Чернышевского (январь 2004 г.); на семинаре аспирантов, докторантов и соискателей философских специальностей (май 2004 г.). Материалы исследования нашли свое отражение в научных публикациях. Структура работы
Структура диссертации определяется логикой решения поставленных задач и состоит из введения, двух глав (в каждой главе по два параграфа), заключения и списка использованной литературы.
Лики деконструкции в критической литературе
Критическая литература по вопросу деконструкции довольно обширна и разнообразна как за рубежом, так и в нашей стране. Понимая, сколь разнообразны и противоречивы результаты, полученные относительно деконструкции различными исследователями, мы все же считаем возможным выделить несколько основополагающих подходов, на сегодняшний день определяющих понимание деконструктивистского движения. Так, мы предлагаем выделить четыре основных подхода: историко-философский подход, в рамках которого осуществляется анализ генезиса и развития деконструкции; герменевтический подход, в рамках которого деконструкция осмысляется как совокупность правил и методов, позволяющая вывести на новый уровень практику истолкования текстов; эпистемологический подход, где деконструкция анализируется в связи с практиками порождения и трансформации знания; системный подход, в рамках которого осуществляется комплексное исследование деконструкции.
Нужно заметить, что историко-философский подход в разных его вариантах является преобладающим как в отечественной, так и западной критической литературе. Однако отечественная философская школа имеет свою специфику. Так, например, если для западной (в особенности американской) школы мысли характерно внимание к герменевтическим аспектам деконструкции, то отечественная традиция предполагает больший акцент на эпистемологческий и системный подходы. Вместе с тем, в силу того, что наша школа анализа деконструкции является вторичной по отношению к западной, отечественные исследования являются более универсальными и уже заранее предполагают элементы герменевтического подхода. Исходя из указанных выше причин, нам представляется необходимым уделить особое внимание именно отечественным исследователям. Итак, в отечественной философии ярким представителем историко-философского подхода является И. Ильин; эпистемологический подход находит свое выражение в работах Е. Гурко; герменевтический подход отражен в работах Конева В.А., Давыдова Ю; наиболее полно системный подход реализован в работе Соколова Б.Г. Теперь обратимся непосредственно к источникам.
В своей работе «Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм» Ильин предлагает следующую трактовку деконструкции. Деконструкция относится им к периоду постструктурализма. Позиционируется она таким образом в силу своего внимания к вопросу об общих принципах организации структуры. Следовательно, она выступает как преодоление и одновременно уточнение структуралистских методик. А сам метод деконструкции видится им как продолжение герменевтических методик. « Само по себе творчество Дерриды в известной степени можно было бы назвать обширным, нескончаемым комментарием к чужим мыслям и к самому себе, в результате чего его собственная мысль ускользает от четких дефиниций и однозначных определений»1. Так же нужно отметить, что, несмотря на то, что Ильин указывает на генетическую связь деконструкции с феноменологией, суть этой связи остается нераскрытой. Для Ильина здесь феноменология предстает в качестве отправной точки, отталкиваясь от которой, Деррида и строит свою систему. Так, он пишет: «Говоря об истоках своей позиции, Деррида всегда определенно ссылается на традицию, ведущую свое происхождение от Ницше, Фрейда и Хайдеггера, хотя и критикует их концепции как явно недостаточные для окончательной деконструкции метафизики» . Таким образом, исходя в своей интерпретации генеалогии деконструкции из фраз Деррида, Ильин полностью доверяется ему в этом вопросе. Между тем, нужно заметить, что, исходя из характера парадигмы, в которой работает сам Деррида, нельзя упускать из вида следующие моменты: поскольку в постмодернизме (постструктурализме в терминах Ильина) понятия Мир и Текст отождествляются, то при анализе концепции необходимо учитывать так же и личность автора как текстовое образование. С этой точки зрения высказывания Деррида о его преемственности относительно феноменологии или, например, психоанализа, не должны приниматься на веру, но рассматриваться в рамках анализа наряду с другими элементами текстовой системы. Так, например, Хайдеггер призывал мыслить Хайдеггера против Хайдеггера. Нам кажется, что схожий проект должен быть реализован и относительно фигуры Деррида. Нужно заметить, что попытки деконструировать деконструкцию более или менее успешно предпринимаются с самого момента формулирования ее основных тезисов. В данной работе мы не только рассматриваем подобные проекты, но, анализируя их неудачи, пытаемся обнаружить свой путь к достижению поставленной задачи - осмыслению деконструкции в качестве философской системы и раскрытие ее латентных возможностей. То есть, фактически, к попытке деконструировать эту систему.
Ильин изначально находится в крайне проблематичной для исследователя ситуации. Он формулирует свою задачу как описание системы Деррида, но описание, сделанное полностью и, исходя из того понятийного аппарата, который подвергался Деррида столь жесткой критике. Ильин пишет: «Это приводит нас к одному из ключевых, краеугольных терминов (курсив мой М.С.) понятийного аппарата Дерриды» . Он осмысляет те смысловые образования, что использует Деррида в терминах метафизики. Хотя, в статье «Письмо японскому другу» Деррида четко указывает на тот аспект своих концептов, что принципиальным образом отличает их от традиционного понимания «понятия». Этот момент вызывает следующие затруднения - так как концепты призваны отсылать к скорее процессу, чем состоянию, то традиционный язык философии, приспособленный для фиксации понятий, оказывается попросту неспособен адекватно схватить процессы. Наиболее показательным в этом случае будет концепт «следа», что не может быть зафиксирован по определению. Будучи маргинальной для традиционного языка философии, деконструкция с трудом может быть описана. Именно этот момент и вызывает к жизни многочисленные работы, описывающие то, чем деконструкция не является.
Именно этот аспект деконструктивистской мысли и приводит к затруднению работы Ильина. Он вынужден фактически переводить с одного языка на другой. Со всеми вытекающими герменевтическими трудностями. С одной стороны, концепты деконструкции должны быть помыслены как продолжение работы Хайдеггера и Гуссерля, с другой стороны оставить без внимания многочисленные заявления Деррида о принципиально отличном характере его концептов также не представляется возможным.
Основные понятия деконструкции и их взаимодействие. Система, след, восполнение
Для понимания деконструктивистского движения философской мысли нам представляется необходимым рассмотреть вопрос о тех целях и задачах, которые ставит перед собой это движение. Таких целей можно перечислить несколько, но основной из них, конечно, будет попытка нащупать почву за пределами системы метафизики. Причем, в данном случае термин «система метафизики» включает в себя все философские системы западного образца и несет в себе следующий ряд значений и практик: «Язык метафизики» - средство, сохраняющее в себе и транслирующее примат логоса и наличия в культуру; наука, родившаяся в определенную эпоху речи; дискурс о мире - корректируемый и направляемый исходя из наличия трансцендентального объекта - истины, традиционно понимаемой как живое, «наличное» бытие; и вообще сам способ означения. Таким образом, под термином «метафизика» мы, вслед за Жаком Деррида, понимаем сложную систему понятий с единым центром, основанную на фонологоцентризме европейской мысли. Причем, в качестве поля, где властвует этот центризм, выступает все пространство европейской мысли: от наук о человеке и природе, до обыденного сознания.
В качестве центра мы понимаем любое желание обоснованности, что некоторым образом отличается от подхода Деррида. «Исходя из того, что мы таким образом, зовем центром и чему, ...одинаково пристали имена начала и конца, архе или телос... Можно было бы показать, что все имена, относящиеся к основе, первопричине или же центру, всегда отсылают к определенному инварианту присутствия...1» пишет Деррида. В то время, как подход Деррида предполагает зависимость понятия центра от присутствия (в смысле «наличия» и принадлежности к сущему в хайдеггеровском смысле), мы считаем, что любая попытка систематизировать, описать, выявить структуру, то есть создать предпосылку для возможности ограничения игры элементов, есть следствие направленной воли к обоснованности или, следуя Хайдеггеру, возможности доставки основания. Или, уточняя: для Деррида любое желание обоснованности, правомочной игры, упорядоченности укоренено в онтическом слое, для нас же, желание обоснованности предстает как один из постоянных модусов человеческой личности, актуализируемый \ деактуализируемый путем приложения свободного волевого усилия, что переносит вопрос об обоснованности в слой онтологического.
Таким образом, понятие метафизичности расширяется на все поле человеческой деятельности. И, действительно, в случае деконструкции мы имеем право говорить о грандиозном проекте по упорядочению и изменению способа организации понятийного аппарата не только европейской философии, но и всей ее культуры. Наш подход к вопросу о характере центра позволяет, во-первых, выделить деконструкцию в качестве одной из европейских систем философствования со всеми характерными отличиями; во-вторых, описание ее в качестве метафизической системы делает деконструкцию доступной для ее собственных инструментов анализа, вплотную приближая нас к осуществлению деконструкции деконструкции; в-третьих, рассмотреть деконструкцию не только как философскую систему, но и в качестве выражения характерных особенностей «я» человека, используя ее саму как инструмент анализа.
Важно заметить, что для деконструкции характерно использование ресурсов других систем. Точнее, без них она невозможна. В них она локализуется. Так, например, представляя пример деконструктивистского анализа в «О Грамматологии1», Деррида вынужден использовать ресурсы, представляемые текстом Руссо. Или, например, Гуссерлем - в работе «Голос и феномен ». И это кажется нам единственным способом избежать своего рода «негативной теологии» относительно деконструкции. Все другие работы, где Деррида избегает заимствовать ресурсы из других систем, превращаются в набор отрицаний. Очень показательна в этом плане статья «Письмо японскому другу2». Такая методология, конечно, дозволяет некоторый связанный дискурс о деконструкции, но, к сожалению, она не очень информативна. Этот момент зачастую остается недооцененным различными исследователями Деррида, что ведет к некоторой путанице. Таким образом, мы находимся перед двояким выбором - либо описывать все, чем деконструкция не является, либо, что более эффективно, стараться овладеть ей, то есть научиться не только понимать суть работы ее концептов внутри текста, но и проводить ее по своему желанию. Но в этом случае задача перед нами стоит не просто сложная, а практически невозможная, так J как, если для Деррида было достаточно только деконструировать текст для того, чтобы обнажить внутренние механизмы его работы, то перед А исследователем стоит задача не только деконструирования текста, но также и анализа процесса деконструирования, фактически, деконструкции деконструкции, о чем мы говорили выше. Только такой характер чтения, разбитый на этапы (или круги чтения) может дать нам приемлемый результат. В свете указанных выше соображений крайне важной нам кажется постановка следующего вопроса: какова вообще сущность деконструкции?
На этапе постановки вопроса о сущности деконструкции особенно важным является вопрос об ограниченности текста, о наличии у него рамок или границ. На наш взгляд работа деконструкции имеет смысл, только будучи ограниченной. Если размеры текста, то есть количество возможных элементов ничем не ограничены, то это создает возможность для совершенно обособленной структуры, чьи элементы ничем не будут связаны с текстом.
Истоки деконструкции. Платон как образцовый объект деконструкции
Поскольку деконструкция не может быть схвачена в качестве статичной системы, мы предлагаем проследить ее ходы через попытку деконструирования некоторых текстов Платона. Этот выбор объясняется следующими критериями. Философия Платона является матричной формой метафизики. Будучи построенной на оппозиции реальное \ идеальное, она как нельзя лучше подходит для иллюстрации методологии большинства существующих систем. Далее, она демонстрирует нам полное превосходство Логоса (как речи, закона, порядка) над письмом. Нам, вслед за Деррида представляется, что это отношение определило на многие века вперед характер развития всей европейской мысли. Также, в ткани мысли Платона, в явной форме присутствуют следы восполнения, следа, различания, то есть тех эффектов Текста, на которых мы и хотели остановить свое внимание. Нам представляется особо важным тот факт, что в текстах Платона эти эффекты подвержены сокрытию в наименьшей степени. В дальнейшей же истории развития европейской философской мысли, согласно действующему принципу восполнительности, вышеозначенные эффекты подвергаются сокрытию. Это обусловлено перманентными попытками преодоления метафизического подхода в философии при помощи метафизических же концептов.
Связывая понятие «хора», фигурирующее как немаловажная часть философии Платона с концептами Ж. Деррида «различание», «архислед», мы оказываемся в состоянии проследить преемственность деконструкции как попытки выхода за пределы метафизики. И вместе с тем, Платон предстает перед нами как «образцовый объект деконструкции» в силу того, что в самом его дискурсе содержатся элементы, позволяющие отследить процессы, ответственные за порождение оппозиционных пар. В силу того, что в философии Платона механизмы, обеспечивающие единство теории находятся на поверхности, представляется возможным анализировать процессы восполнения и различания без предварительного общего анализа системы и использования «прививки», которая часто используется Деррида для вскрытия аномальных процессов в системной логике метафизических текстов.
Выше уже был озвучен вопрос о статусе письма как некоей добавки, несущей речи смерть и разложение, но одновременно были обнаружены и обоснованны другие уровни письма. Знаковым этот вопрос представляется нам не только в силу того, что вопрос о письме является одним из центральных для деконструкции, но по причине того, что грамотно поставленный вопрос о письме, как нам кажется, способен пролить свет на более глубинное вопрошание о сущности человеческого «я». С этой точки зрения рассмотрение философии Платона крайне важно для нашего исследования именно в силу ее первоначальности. Как известно, она является первой системой, в рамках которой четко определено отношение к письму, а платоновское восприятие письменной речи на долгие годы стало определяющим в истории философского мышления, вплоть до того, что в числе имен первых исследователей, попытавшихся освободиться от принижения письма можно назвать только Соссюра. То есть оппозиция речь-письмо, где приоритет безоговорочно отдается речи, была определяющей в течение двух тысяч лет мысли. И только теперь, с появлением структурной лингвистики, и далее движения постмодернизма, эта пара перестает осознаваться в качестве оппозиции. Таким образом, вопрос о статусе письма есть более общий вопрос о статусе европейской научности и философии вообще. Для постмодернизма этот вопрос вообще носит принципиальный характер, так как осмысливая реальность как Текст, философы вынуждены самим характером поставленной задачи уточнять и прорабатывать понятие письма. В свете всего вышесказанного нам представляется необходимым также рассмотреть характер письма в Платоновской философии с двоякой целью: Выявить истоки и основные принципы европейского логоцентризма; очертить проблемное поле деконструкции, прямо зависящее от интерпретации характера письма. То есть постараться понять, какое место в философии Жака Деррида занимает вопрос о письме и его видах.
Так же наш анализ текстов Платона ставит своей задачей демонстрацию процесса деконструирования. В данном случае, опираясь на методику анализа, примененную Жаком Деррида к текстам Руссо, мы предпринимаем собственную попытку деконструкции. В силу того, что она является процессом, который претерпевает изменения в случае каждого конкретного текста, мы и были вынуждены на этот шаг. Особое наше внимание привлекает вопрос о «хоре», которая может быть интерпретирована в качестве внесистемного элемента в логике Платона. Через понимание этого концепта как генетически воспринятого деконструкцией, мы надеемся прояснить наше понимание таких концептов как архислед, различание, археписьмо в деконструктивизме.
Письмо для Платона есть порочная и вредоносная практика. «В души научившихся им письменам они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость»1. Как мы видим, вредоносность письма обусловлена самим его расположением: оно есть внешнее относительно человека. Платон уже работает в рамках традиции, где оппозиция наружа \ нутрь воспринимается в качестве данности. В этой оппозиции приоритет отдается внутреннему беспрекословно.
Деконструкция в философии XX в. Фрейд и Хайдеггер: аналитика восполнения и следа как способов организации человеческого «я»
В философии XX в. с особенной силой проявилась тенденция к восприятию мира как системы, организованной по принципу текста. В постмодернизме это движение достигло наивысшего своего проявления; Деррида пишет о том, что «внетекстовой реальности вообще не существует». Для него письмо представляет собой в первую очередь цепочку восполнений. В этом секрет дерридаистского «внимательного взгляда», так настойчиво вглядывающегося в разные аспекты реального, но отдающего, тем не менее, приоритет текстам записанным, текстам в тексте. Для Деррида в первую очередь интересны цепочки восполнений, соединяющих и сами тексты, и, собственно говоря, то, что принято называть реальным. Предметом интереса этого исследователя служат даже не внутренние, скрытые связи в тексте, но скорее сам принцип, позволяющий им появиться; не сам механизм функционирования, но скорее условие, которое позволяет ему быть в движении. Реальное может быть явлено и осмыслено лишь как результат движения восполнения, механизм которого мы рассмотрели выше. Деррида говорит нам, что в тексте мы читаем, что абсолютное наличие исчезло или вовсе не существовало, а смысл и язык открываются нам лишь благодаря письму как отсутствию некоего естественного наличия. Но элементы подобного подхода возможно вычленить и в трудах гораздо более ранних философов.
Таким образом, например, в рамках процесса разрушения восприятия мира как естественного наличия, замечательным образом существуют проекты декодирующих машин, самой замечательной из них, несомненно, является механизм толкования снов у Фрейда.
Полагая, что язык сна открываются перед нами именно в силу графического представления слова во сне (фактически этот механизм тождественен письму), Фрейд делает большой шаг вперед в преодолении традиционного способа философствования, подразумевавшего, как мы отмечали выше, принижение письма. С этой точки зрения не вызывает удивления тот факт, что, называя философов, оказавших наибольшее влияние на Жака Деррида, особое внимание исследователи уделяют именно фигуре Фрейда. Мы также не можем оставить в стороне тот вклад, что он внес в формирование деконструкции как способа философствования, хотя, разумеется, как теоретическое направление она была сформулирована Деррида. Но, прекрасно осознавая, что подробное рассмотрение психоаналитических практик с точки зрения постмодернистской парадигмы явно выходит за рамки данного исследования, мы вынуждены ограничиться несколькими аспектами, представляющимися нам принципиально необходимыми в рамках разговора посвященного общим элементам психоаналитических практик, имеющих место в деконструктивистской работе. Нас, в первую очередь, интересуют эффекты восполнительности, имеющие место в человеческой психике; трактовка Фрейдом содержания психического как текста; толкование сновидений, как пример организации смыслов; а также поиск общих для деконструкции и психоанализа практик анализа текста.
Не обозначая этого в явной форме, Фрейд использует эффекты восполнения постоянно присутствующие в психике человека как отправную точку в анализе сновидения. Так, сновидение имеет для него ценность, в первую очередь, в качестве симптома или знака того, что имело место в реальности. Притом содержание сна ирреально, наличия в нем оказывается явно недостаточно для того, чтобы принимать его в качестве отдельного объекта для анализа. Оно осмысливается Фрейдом как знак. «Сновидение является как бы заместителем (курсив мой М.С.) того богатого чувствами и содержанием хода мыслей, к которому мы пришли после анализа». В той же работе Фрейд приводит пример, когда в связи с подменой символического содержания поговорки «время - деньги», больная видит сон, где вместо оставшихся до отъезда дней фигурируют несколько монет малого достоинства, но в том же количестве. Психический аппарат оперирует знаками. Тогда единственным способом интерпретировать их будет-прочитать как текст и отследить связи. И число таких примеров бесконечно умножается самим Фрейдом. Для него это является само собой разумеющимся. Он рассматривает способы взаимосвязи между элементами сновидения, оставляя в стороне вопрос о правомерности восприятия символов сновидения как знаков. Перед ним, как врачом, стоит иная задача — восстановив по симптомам логику пациента, нормализовать ее, привести ее к определенному порядку организации, восстановить разрушенный шаблон поведения. Вместе с тем, позиционируя пациента в качестве личности движущейся от патологии к норме, Фрейд одним жестом встраивает его во " - . множество цепочек восполнения. Мы имеем в виду трактовку сна как реализации желаемого, то есть фактически чистого восполнения; воспитания, как восполнения природных недостатков человека, имевшую широкое распространение еще во времена Руссо. Суть ее подробно рассматривается Жаком Деррида в работе «О грамматологии», поэтому подробно останавливаться на этом моменте нам не представляется необходимым. Отметим только, что Фрейд прекрасно осознает невозможность достигнуть полного исцеления. Критерием излечения, как известно, становится способность пациента выполнять свои социальные функции на уровне, приемлемом дляобщества. Таким образом, полное разрешение внутренних конфликтов невозможно до конца. Эта цель существует в качестве недостижимого идеала, объекта, регламентирующего весь ход терапии. Как мы видим, в этом случае Фрейд создает систему, полностью подпадающую под описанный Деррида принцип построения метафизической системы с недостижимым центром, регламентирующим игру подчиненных элементов.
Но эта игра восполнения не является единственной во Фрейдовском психоанализе. Весь психический аппарат человека предстает перед нами как сгусток переплетенных между собой цепочек восполнения. Фрейд пишет: «... внешнее раздражение подвергается толкованию, в силу которого оно входит в связь с вытесненным и ждущим своего исполнения желанием, теряет поэтому свой реальный характер и рассматривается как часть психического материала»1. В этом пункте, очевидно, присутствует как минимум две такие цепи. Первая из них отвечает за формирование принципа реальности и базируется на вытеснении желания; вторая, характеризуя открытость психики миру через внешние раздражения, подразумевает дополнение внешних, сторонних восприятий, восприятиями внутренними, основанными на ранее усвоенной информации и детских комплексах.
