Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Изменения в структуре стратегического баланса сил в АТР после распада биполярной миросистемы 17
1.1. Место стратегического баланса сил в теории международных отношений 17
1.2. Силовое равновесие двух систем в период «холодной войны» 37
1.3. Распад биполярности и формирование нового мироустройства 46
ГЛАВА П. Россия в новом стратегическом балансе сил в АТР 67
2.1. Внутренняя и внешняя политика Российской Федерации и ее восточно-азиатский вектор 67
2.2. Потенциал российской экономики переходного периода 82
2.3. ВПК и проблемы конверсии 92
ГЛАВА III. Модернизирующийся Китай как фактор региональной силы 128
3.1. Усиление комплексной мощи Китая на основе рыночных преобразований 128
3.2. Рост экономического и экспортного потенциала 141
3.3 Вооруженные силы и оборонный сектор КНР в региональном балансе сил 151
ГЛАВА IV. Российско-китайские отношения и их влияние на обеспечение безопасности в АТР 168
4.1. Советско-китайские отношения и их влияние на международную ситуацию в АТР 168
4.2. Новые политические отношения. Поворот к стратегическому партнерству 184
4.3. Проблемы и перспективы экономического и военно-технического взаимодействия 190
4.4. Экстраполяция российско-китайских отношений на региональный и глобальный стратегический баланс 203
Заключение 214
- Место стратегического баланса сил в теории международных отношений
- Внутренняя и внешняя политика Российской Федерации и ее восточно-азиатский вектор
- Усиление комплексной мощи Китая на основе рыночных преобразований
- Советско-китайские отношения и их влияние на международную ситуацию в АТР
Введение к работе
Актуальность диссертационной темы обусловлена совокупностью причин, основными из которых являются следующие:
- Необходимость дальнейшего углубления теории международной безопасности на основе устойчивого стратегического баланса сил1 в условиях новой постбиполярной глобальной ситуации.
- Недостаток исследований, анализирующих взаимосвязь последствий распада биполярного стратегического баланса сил с появлением новых тенденций, нацеленных в конечном итоге на формирование многополюсного мира. Международной политологии необходимо дать возможно полный ответ на вопрос об универсальных путях обеспечения региональной и глобальной безопасности в условиях постепенного налаживания стратегического партнерства между Западом и Востоком, Севером и Югом.
- Потребности современной науки и дипломатической практики в уточнении состояния и базовых тенденций развития постбиполярных международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе в контексте бурно меняющегося по своим качественным характеристиками задачам регионального и глобального стратегического баланса сил.
- Необходимость системного анализа таких острых злободневных проблем современности как истоки межгосударственной конфликтности и противоречий, побуждающие определенные страны обзаводиться ядерным оружием, лихорадочно увеличивать военные расходы, принимать чрезвычайные меры к обеспечению национальной безопасности.
Вопрос об устойчивом стратегическом балансе сил как базовой категории безопасности, к сожалению, все еще недостаточно разрабатывается даже в большинстве известных и наиболее значительных политологических исследованиях современности, посвященных международным отношениям. Иногда даже проскальзывает мнение, что баланс сил в мире объективно больше не существует. Подобное заблуждение можно объяснить, с одной стороны, вполне понятным нежеланием реанимировать недавнее прошлое, когда Советский Союз и США находились в крайне враждебных отношениях, а с другой, тем, что в бесконечных дискуссиях о плюсах и минусах многополюсности вопрос о балансе сил неправомерно подменяется вопросом о балансе интересов и стабильности.
На наш взгляд, научной достоверности не соответствует ни то, ни другое. Так осмысление недавнего прошлого всегда является поучительным уроком для политиков и дипломатов, предостерегает от повторения просчетов и ошибок, способствует пониманию трудностей. Баланс интересов как идеальная категория формирует стабильность, в которой при этом далеко не всегда в равной степени заинтересованы участники переговорного процесса. Следовательно, проблема стабильности как бы отчуждается от своей фундаментальной основы - стратегического баланса сил, и сторонники стабильности начинают заниматься построением нежизнеспособных моделей, так как в них нет главного - реальной оценки новой международной конфигурации, складывающейся после перегруппировки региональных и глобальных сил. В условиях энтропийного кризиса биполярности резко ослабевает идеологическая составляющая. Взгляды сближаются и системное
противостояние быстро разрушается. Дезинтеграция СССР в корне изменила соотношение сил на мировой арене, в результате чего на планете возникло противостояние однополярной и многополярной тенденций. Но такое положение вряд ли может быть длительным. В постбиполярном мире все более усиливаются предпосылки для формирования многополюсного мира, что неизбежно придает соответствующий характер архитектонике и стратегическому балансу сил. Конечно, силовые инструменты, при помощи которых мировой сообщество сдерживает ныне развязывание глобальной войны, мало изменились. На смену старым конфликтам пришли новые вызовы миру и стабильности, урегулирование которых даже при самом широком развертывании миротворческих операций, крайне затруднено без обращения к силовому фактору. (Не случайно в военной доктрине России в 2003 г. появилось положение о возможности обращения к первому удару упреждающего характера).
Нельзя в этой связи не заметить, что в России, да и на Западе не изжиты представления о нашей стране, которая полностью ушла в свои внутренние дела, не имеющей якобы своих четких глобальных интересов что автоматически отодвигает роль фактора силы и вооруженных сил на задний план. Такая трактовка мотивируется обычно тем, что явных врагов и противников теперь у России якобы нет ни на Западе, ни на Востоке, воевать ей не с кем, и потому, оборонный бюджет следует предельно минимизировать, армию максимально сократить, ядерное и другое стратегическое оружие уничтожить и новые вооружения не создавать. Причем подобные рассуждения встречаются особенно часто у некоторых зарубежных партнеров России, которые сами не спешат разоружаться и не прочь укрепить свои стратегические позиции за счет силового фактора и внешних интервенций. Ясно, что подобного рода аргументы направлены лишь на разрушение паритетного баланса стратегических сил в постбиполярном мире.
Новизна темы диссертационного исследования проявляется, таким образом, в новом углубленном подходе к разработке основополагающих характеристик современного баланса региональных и глобальных сил. На наш взгляд, стратегический баланс сил в действительности отражает реальное положение дел в комплексном соотношении экономических, технологических, социальных, политических, военных и иных потенциалов не только между отдельными государствами или коалициями, но и в немалой степени между мировым Югом и мировым Севером. Развитые страны богатеют все более и более, в то время как развивающиеся страны, за небольшим исключением, все более и более беднеют. Дисбаланс между Севером и Югом побуждает некоторые бывшие колонии и зависимые страны к наращиванию вооруженных сил и обладанию оружием массового уничтожения. Паритетное стратегическое равновесие, которое пока еще сохраняется на уровне США и России, становится все более хрупким. Вооруженческие процессы в различных частях планеты уже привели к тому, что некоторые из развивающихся стран стали обладателями ядерного оружия, другие заняли в этом отношении пороговое положение. Расползание ядерного оружия и другого ОМУ, безусловно, - негативный фактор, подрывающий региональную и международную безопасность. Вместе с тем нельзя не видеть и иных последствий этого явления, которое подрывает претензии на монополярную глобальную гегемонию одной сверхдержавы. Изучение всех этих новых и противоречивых проблем международной ситуации, динамик и перспектив, находящих свое отражение в динамике стратегического баланса сил, требует очевидно отхода от некоторых традиционных представлений о современном мировом порядке.
Отношения в мировом сообществе, представляющем собой систему суверенных государств и народов, не могут не иметь противоречий и не зависеть от разных, часто противоречивых интересов, которые государства защищают самым различным способами, в том числе при помощи военной силы. С американской стороны, например, наблюдается настойчивые попытки сохранить свое влияние в АТР, опираясь прежде всего на союзнические отношения с Японией, Южной Кореей, Филиппинами и Тайванем. В этих же целях США пошли на отказ от участия в международном договоре по ПРО, использование военных акций, нацеленных против стран третьего мира, обладающих или стремящихся к обладанию оружием массового поражения. Эта линия наталкивается на активное противодействие Китая, который, по словам Дэн Сяопина, «никогда не будет претендовать на гегемонию», признает, что «борьба за мир неизбежно предполагает борьбу против гегемонизма, против политики силы в целях защиты мира во всем мире».
Но борьба за мир, безопасность и стабильность, как свидетельствует исторический опыт, не ограничивается призывами и пропагандой. Наступают моменты, когда мир приходится защищать с оружием в руках.
Помимо выше перечисленных обстоятельств, актуальность и новизна данного исследования обусловлена необходимостью учитывать современное состояние международной системы. После «холодной войны» стратегический баланс сил в мировой политике утратил форму системного противостояния и начал приобретать качественно новую конфигурацию, связанную с новыми вызовами и угрозами, вставшими перед мировым сообществом, с тенденцией становления его как многополюсной системы.
Прежний стратегический баланс сил, основанный на паритете, предотвратил перерастание фронтальной конфронтации в идеологии, политике и вооружениях в широкомасштабную войну, но оказался бессильным в созидательном плане. В этом плане новый международный порядок, основанный на новом балансе сил, в создание которого вносят свой вклад не только страны Запада, но набирающие темпы роста развивающиеся страны, может оказаться более результативным.
В русле наших подходов к избранной теме актуально сравнительное рассмотрение роли и значения комплексной политической и экономической силы двух держав — России и Китая, а также их взаимоотношений в контексте современной динамики формирования нового стратегического баланса сил в региональном и глобальном масштабе. В том, что касается Российской Федерации, то важной является ее цель - утвердить свое положение как великой державы не только на региональном уровне в АТР, но и на мировом уровне. И в этом ей необходимо невоенное ассоциирование, которое представляет стратегическое или конструктивное партнерство с другими государствами. Соседство с быстро развивающимся Китаем, проводящим конструктивную внешнюю политику, является огромным потенциалом для России. В свою очередь, для КНР также чрезвычайно важно сотрудничество с новой Россией, разделяющей ее базовые позиции по вопросам обеспечения региональной и международной безопасности.
В данной диссертации не ставится задача исследовать весь теоретический спектр баланса мировых сил, отражающего необычайную сложность, многомерность явления, претерпевающего к тому же динамичные изменения в процессе развития международной обстановки. Автор поставил перед собой более скромную задачу — углубить и расширить характеристику стратегического баланса сил и его соотношение с теорией стабильности и безопасности на региональном и глобальном уровнях. Предварительно отметим еще раз, что понятие стратегического баланса сил рассматривается нами как комплексное, причем не всегда паритетное, соотношение политической, экономической, и военно-технической и иной мощи различных государств мира, дополненное их своеобразным геополитическим положением в системе международных альянсов. Асимметричный баланс сил носит обычно переходный характер на пути превращения его в более устойчивый паритетный баланс, участники которого как различные центры силы могут рассчитывать на более универсальное участие в международных делах.
Диссертант стремится доказать, что паритетный, или, как еще говорят, равновесный, стратегический баланс сил в целом позитивно воздействует на сохранение безопасности и стабильности, реализуя свойственную ему функцию сдерживания сторон (или стороны) при угрозе перехода к военным и другим мерам силового воздействия для отстаивания своих интересов. Критические по своим масштабам деформации стратегического равновесия приводит обычно к дальнейшему нарастанию эскалации, например, к недавним односторонним и произвольным решениям и военным действиям Соединенных Штатов при участии вооруженных сил Великобритании против Ирака.
Следовательно, предлагаемая в работе трактовка противоречивого влияния современного стратегического баланса сил на обеспечение международной безопасности приобретает во многом новаторский характер.
Предмет исследования в широком аспекте представляет собой структуру современных международных отношений в АТР в ее динамике в той ее форме, в какой она взаимосвязана с глобальным балансом сил и его эволюцией.
В практическом аспекте предмет исследования составляют основные параметры военно-политической и экономической мощи РФ и КНР, а также особенности взаимоотношений этих двух государств и их влияние на создание предпосылок для формирования новой структуры международных отношений и нового типа стратегического баланса сил в региональном и глобальном масштабах.
Цели и задачи исследования определяются актуальностью и новизной данной работы. Автор поставил перед собой цель - проанализировать: состояние и тенденции развития структуры международных отношений и место стратегического баланса сил в АТР, изменения в его конфигурации и характере, воздействие на него совокупных потенциалов РФ и КНР и фактора партнерского взаимодействия двух держав. В задачи диссертанта входило:
- проанализировать основные результаты распада биполярного стратегического баланса сил после ухода в прошлое фронтального противостояния СССР - США и формирования нового баланса сил в АТР;
- исследовать основные предпосылки и результаты процесса глобализации в АТР в контексте соперничества двух тенденций в мировой политике - однополярной и многополярной;
- углубить анализ формирования новых центров мировой политики и экономики как закономерного результата объективного исторического процесса в условиях незавершенного процесса образования глобальной экономики;
- рассмотреть на комплексной, компаративистской основе характер формирования комплексной национальной силы РФ и КНР, определить их роль, место и перспективу в структуре регионального и глобального стратегического баланса сил на пороге XXI столетия.
Таким образом, основная теоретическая концепция работы базируется на анализе происходящих в мире изменений, преобразующих характер баланса сил, влияющего на обеспечение безопасности и стабильности в АТР. При этом учитывается роль фактора новых китайско-российских отношений в конфигураии нового постбиполярного баланса сил в АТР в контексте глобальной тенденции к формированию многополюсного устройства мира и специфики российской внешней политики РФ в данном регионе.
Теория и методология диссертационной работы. В качестве методологической основы диссертации использована теория международных отношений, взятая в совокупности с последними разработками российских и западных ученых в этой области (труды Г.Дж. Моргентау, К. Уолтца, П. Кеннеди, П.А. Цыганкова, А.С. Маныкина, М.А. Хрусталева и др.)
В ходе работы над диссертационной темой постоянно имелось в виду, что в огромном теоретическом массиве политологических трудов, посвященных международным отношениям, такие классические направления как реализм и идеализм, либерализм и неолиберализм, консерватизм и другие, продолжают играть свою немалую методологическую роль. Вместе с тем, автор не всегда разделяет ряд постулатов, предлагаемых этими теориями. Так наиболее видный представитель конструктивного или системного реализма К. Уолтц утверждает, что теория международных отношений раскрывает не внешнюю политику государств, а только ее последствия. В этом случае ученый видно исходит из того, что результаты внешней политики часто расходятся с первоначально заданными целями, сводя прогностическую функцию теории политики практически к нулевому уровню. Это верно, но только отчасти. Многие аспекты международной политики и в самом деле труднопредсказуемы. Стоит, однако, согласиться с К. Уолтцем, его последователями в том, что оценка стратегического баланса сил крайне затруднена из-за того, что различные формы международных отношений нередко имеют нечеткое организационное выражение, которое бывает к тому же зачастую прикрытым завесой тайных соглашений и договоров.
Методология исследования выбрана в соответствии со спецификой темы исследования и представляет собой комплекс установок, предлагаемых теорией международных отношений, в сочетании с историко-компаративным методом. В целом же автор использовал системный анализ как гибкую совокупность методологических подходов, используемых для обоснования решений по сложным вопросам политического, военного, экономического и научно-технического характера. Дело в том, что метод системного анализа как направление научного познания и социальной практики открывает, во-первых, возможность рассматривать объекты исследования как сложный организм, и, во-вторых, ориентирует на раскрытие целостности объекта, на выявление в нем многообразных типов связей и сведений их в относительно единый комплекс.
Диссертант прибегал также к возможностям исторического, эмпирического и других современных методов исследования.
Хронология исследования охватывает достаточно широкий период - с конца Второй мировой войны по сегодняшний день, но с основным акцентом на международные отношения в период после окончания «холодной войны».
Источники и литература. Эмпирическая база диссертационного исследования охватывает несколько групп документальных материалов и научной литературы на иностранных и русском языках.
Первая группа объединяет документальные материалы, в частности, тексты международных договоров и соглашений, деклараций, коммюнике, решения международных организаций, в том числе резолюции, касающиеся деятельности АТЭС, АСЕАН, АРФ, а также ООН по вопросам разоружения, борьбы с терроризмом, наркотрафиком, решения МАГАТЭ (Международное агентство по атомной энергии), ГАТТ-ВТО, МВФ и Всемирного банка и других организаций.
В эту же группу входят различные аналитические доклады и отчеты международных и национальных экспертов или групп экспертов по вопросам региональной и международной безопасности и разоружения, борьбы с новыми глобальными вызовами. Особое место среди источников такого рода принадлежит регулярным публикациям Стокгольмского международного института исследования мира (СИПРИ), Исследовательской службы Библиотеки Конгресса США (CRS), Лондонского института стратегических исследований (IISS). Помогали ориентироваться в сложных проблемах международной ситуации точки зрения лидеров стран Азиатско-Тихоокеанского региона, выраженные в их выступлениях и докладах.
Вторая группа источников составляют постановления правительств СССР/ РФ и КНР, руководителей этих стран по вопросам международной политики и двусторонних отношений между двумя державами, договоры и соглашения, заключенные между этими двумя странами. В выступлениях В. Путина, М. Касьянова (Россия) и Цзян Цзэминя и Чжу Жунзцы (КНР), лидеров нового китайского руководства - Ху Цзинтао, Вэнь Цзябао и других содержится ценный материал, помогающий анализировать роль Китая и России в развитии международной обстановки на современном этапе. Данный пласт материалов открыл возможность уточнить оценки состояния, динамики и перспектив российско-китайских отношений как фактора международных отношений в АТР и в мире в целом, и мирового стратегического баланса сил, в особенности.
Наиболее важным материалом из этой группы можно считать официально документированные договоренности между Москвой и Пекином по вопросам стратегического партнерства, позволяющее соотнести его с процессами установления отношений между Россией и США, между Китаем и США. В диссертации использованы документы последних съездов КПСС (особенно XX-XXVII съездов), и XIII-XVI Всекитайских съездов КПК. Немаловажным внешнеполитическим источником является Программа мира, принятая XXIV съездом КПСС, обнародовавшая политику разрядки напряжения в советско-китайских отношениях.
Автором использованы также официальные документы, размещенные в сети Интернета на серверах Президента РФ, МИД РФ и Правительства РФ. Ряд китайских документов был получен по серверу «Международное радио Китая». В эту же группу источников отнесены официальные статистические материалы, характеризующие экономическую и военную мощь РФ и КНР в качестве важных составляющих стратегического потенциала двух государств.
Следующий круг источников составляют документы американских администраций, Совета национальной безопасности и министерства обороны США. Для диссертанта оказались полезны официальные публикации Института стратегических исследований при министерстве обороны США, в том числе «Стратегия США для нового века», «Стратегия США в Восточной Азии» и некоторые другие. Сравнительный анализ таких документов открывает путь к сопоставлению российских, китайских и американских интересов в Азиатско-Тихоокеанском регионе вообще, Восточной Азии, в частности. Большой материал содержится в других официальных американских публикациях, в том числе в слушаниях американского Конгресса по конкретным вопросам политики Вашингтона в АТР.
В самостоятельную группу вошли многочисленные научные труды -индивидуальные и коллективные монографии, статьи, доклады и сообщения на международных конференциях, авторефераты диссертаций по проблемам прямо или косвенно затрагивающим диссертационную тематику. Это труды, монографии и другие виды международных, в том числе востоковедных публикаций Института актуальных международных проблем и кафедр Дипломатической академии МИД РФ, МГИМО МИД РФ, Института экономических и политических исследований, Института востоковедения, Института Дальнего Востока, Института США и Канады Российской Академии наук. Автор ознакомился с трудами и выступлениями Г.А. Арбатова, М.Л. Титаренко, Е.М. Примакова, Е.П. Бажанова, А.Д, Богатурова, Н.А. Симония, Ю.Н. Гаврилова, А.Д. Воскресенского, К.С. Гаджиева, А.С. Капто, К.Н. Кулматова, Г.Г. Кадымова, Ю.Б, Кашлева, В.В. Михеева, П.А. Развина, СМ. Рогова, А.Г. Задохина, В.И. Денисова, В.Ф. Ли, А.В. Бурсова, В.Е. Донцова, Т.А. Закаурцевой, А.Ю. Рудницкого, В.М. Татаринцева, Г.И. Чуфрина, A.M. Хазанова, А.Д. Шутова, Г.С. Яскиной и других ученых.
За последние годы наиболее значительные работы отечественных американистов, затрагивающих тематику диссертации, представлены серией монографий Центра североамериканских исследования ИМЭМО РАН «Социально-экономическое развитие США», «США на рубеже тысячелетий» (ИМЭМО РАН), «США на рубеже веков» (Институт США и Канады РАН), «Внешнеполитическая платформа Демократической партии США» (ИСК РАН), «Перспективы социально-экономического развития США на 2000-2015 гг.» и целым рядом других.
Особый ряд источников образуют материалы по внутренней и внешней политике Китая. Существует большой объем научной литературы по многочисленным вопросам экономического и военного строительства в КНР, китайской внешней политики на различных направлениях. Приняты во внимание при написании диссертации особенно те из них, в которых рассматривается политика КНР в отношении России и США. Поэтому помимо упомянутых выше трудов синологов необходимо отметить работы А.А. Волоховой, О.Н. Воропаевой, ВГ. Гельбраса, Б.Т, Кулика,
B.C. Мясникова, О.Б. Рахманина, Л.П. Делюсина, С.Л. Тихвинского, В.Я Портякова, В.П. Федотова и ряда других ученых.
Большой интерес представляет собой недавно опубликованное энциклопедическое издание «Россия на мировых рынках вооружений», подготовленная коллективом крупных военных экспертов во многих военных областях, под руководством генерала, член-корреспондента РАН Б. Кузыка. Оно содержит обширное количество последних сведений по вопросам военной промышленности, состояния международных рынков вооружений, двусторонней торговли оружием и военной техникой и т.д.
Помимо взглядов и подходов ученых, следует выделить идеи и разработки представителей китайской науки и политической элиты — Ли Теина, Цузян Люиа, Чэнь Чжихуа, Чэнь Ицзы, а также западных ученых — Р. Скалапино, М. Оксенберга, Г. Чэня, Н. Ларди, К. Ларри, В. Меллера, Г. Сегала, Дж. Спенса, С. Харрисона и многих других.
Особняком стоить мемуарная литература. Она представлена воспоминаниями крупных политических деятелей, стоявших в свое время у власти в разных странах или представлявших их на дипломатическом поприще. В России это были Н.С. Хрущев, А.А. Громыко, А.Ф. Добрынин, А.С. Панюшкин, К.Н. Брутенц, A.M. Ледовский, Н.Т. Федоренко, М.С. Капица и другие. В США - Д. Эйзенхауэр, Л. Джонсон, Дж. Кеннан и Г. Киссинджер, в Китае - Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай, Дэн Сяопин и другие.
И, наконец, в процессе работы над диссертацией автор привлек материалы периодики, изданной на русском, китайском и английском языках.
Весьма полезным было регулярное знакомство с материалами, помещаемыми на страницах «Жэньминь жибао» (официальный печатный орган ЦК КПК) и «Цзефанцзюнь» (главный орган Народно-освободительной армии Китая), поскольку они отражают официальную позицию КПК в отношении общего политического курса КНР и позицию китайских руководителей по конкретным международным проблемам.
Практическая значимость работы. Фактический материал и основные выводы диссертации могут быть использованы при изучении узловых вопросов теории международных отношений, роли и значения двустороннего и многостороннего сотрудничества государств в процессе становления и развития нового баланса сил в международных отношениях, обеспечения региональной и международной безопасности. Работа может быть полезной для дальнейшей разработки общей концепции российской внешней политики на азиатско-тихоокеанском направлении. Отдельные сюжеты исследования могут быть внедрены в учебный процесс по специальности «международные отношения».
Структура диссертации состоит из введения, четырех тематических глав, обобщающего заключения и библиографии.
Место стратегического баланса сил в теории международных отношений
В современной российской политологии до недавнего времени преобладало однозначное представление о балансе сил как о сравнительно полном равновесии. Между тем в западной литературе употребляются различные термины, передающие различия между такими родственными понятиями как баланс сил (balance of power) которые на русский язык переводится как равновесие и соотношение сил (balance of forces), адекватное в целом русскому «соотношение сил».
При оценке динамики соотношения сил двух диаметрально противоположных систем, возникших после второй мировой войны, правильнее считать их балансом сил, выражающим относительное и динамичное равновесие, так как равновесие было основным качественным признаком биполярной структуры международных отношений.
Однако в современных условиях, когда такового системного стратегического баланса более не существует, как нет и двух мировых систем, обладавших относительно равной силой, следует употреблять словосочетание «баланс сил» в качестве «соотношение сил», выражающее наличие в мире разных сил, не обязательно равных между собой .
Во всяком случае, в данной работе, за исключением специально оговариваемых ситуаций, термин «баланс сил» автором используется в значении «соотношение сил» (balance of forces). Это дает возможность точнее оценивать состояние, масштабы и качество силы одного государства в сравнении с другим государством, или одной группировки стран с другой группировкой.
В контексте признанной в современной политологии теории политического реализма прослеживается определенное различие между такими типами международных систем как биполярная, однополярная, многополярная, трехполярная и др. В биполярной системе доминируют две наиболее мощные державы, вокруг которых группируются многие другие государства. Неравномерность регионального и глобального развития ведут к отставанию одних и возвышению других стран, что в свою очередь может привести к новой конфигурации баланса сил. Но по-прежнему наиболее сильным державам приходится предпринимать оптимальные усилия для обуздания чрезмерных амбиций нарушителей сложившегося баланса.
Следует иметь в виду, что теоретическая трактовка самого понятия «сила» продолжает оставаться предметом противоречивой полемики в современной политологии, хотя за основу данной категории принимается обычно комплексная мощь определенного государства, эффективность его как реального актора на международной арене. В данном контексте необходимо упомянуть позицию Моргентау, который говорит о значительном сходстве, если не тождестве таких определений, как сила, мощь, власть, влияние ("power"). По Моргентау, мировая политика - это прежде всего политика силы. Однако в нашем исследовании с учетом новейших явлений обосновывается несколько иная позиция, направленная на возможно полный учет несиловых факторов в мировой политике.
Зависимость акторов мирополитики от состояния структурных компонентов системы (народное хозяйство, народонаселение, вооруженные силы, природные ресурсы, качество управления и т.п.) -наиболее общая закономерность функционирования международной системы. Другая не менее важная закономерность (по Р. Арону, М. Каплану, П. Цыганкову и др.) - это «закон равновесия международных систем, или закон баланса сил, позволяющего сохранять относительную стабильность международной системы». Наибольшую сложность в процессе исследования представляет оценка таких исходных компонентов международной политики, которые не поддаются сколько-нибудь точному измерению (национальный характер, уровень управления, политическая стабильность и т.п.). В этом случае исследователь, как правило, опирается на интуитивные, экспертно-аналитические, прогностические оценки)3.
В процессе подобных исследований не следовало бы весь сложнейший и противоречивый комплекс постбиполярных международных отношений непременно укладывать в границы «однополярности» или «многополярности» или даже «трехполярности», ибо последние не в состоянии полностью охватить всю сложность и противоречивость эволюции международных отношений. Традиционные понятия прежних антагонистических полюсов и конфликтов, исчезновение пропасти между «своими» и «чужими» явно недостаточны для всестороннего анализа постбиполярного мироустройства, вступившего в эпоху глобализации. Нарастание трансграничных процессов - информатизации, массовой миграции, международного терроризма, оргпреступности, политизации религии, расползание ОМУ, наконец, повышение роли неправительственных институтов самого различного рода и др. - все это обуславливает неизбежное нарождение обновленных параметров региональной и глобальной мощи. Заслуживает в этой связи обоснованное суждение СВОПа (2000 г.) о том, что в такой динамичной ситуации мировое сообщество ожидает не простое повторение классических моделей однополярности или многополярности, а формирование многоуровневой высокоподвижной межгосударственной и международной системы, способной находить эффективные пути урегулирования принципиально новых проблем мирового развития.
Внутренняя и внешняя политика Российской Федерации и ее восточно-азиатский вектор
«Стратегия развития России в АТР в XXI веке» - под таким титулом коллектив ученых РАН совместно с университетскими учеными Новосибирска, Иркутска, Хабаровска и Владивостока представили в 2000 г. в Совет Федерации РФ и Президенту В. Путину свою аналитическую разработку. В документе всесторонне обоснована концепция самой тесной интеграции России как великой евразийской державы в региональное азиатско-тихоокеанское пространство на экономическом, техническом, инфраструктурном, информационном, гуманитарном и других уровнях.
Обнародованная в печати «Стратегия...» получила одобрительные отклики в РФ и во многих государствах АТР, где после опасных региональных войн в Корее, во Вьетнаме, на границах Китая и Индии сложился более или менее равновесный баланс сил между четырьмя основными акторами региональной политики и дипломатии прежде всего США, Японией, Китаем и Россией. Однако обстоятельно разработанный академический сценарий азиатско-тихоокеанской интеграции остается пока теоретическим постулатом прежде всего в силу исключительной сложности и противоречивости ситуации в самом регионе.
Нельзя не признать, что отношения России со странами АТР вышли за минувшие 10-12 лет на качественно новый уровень. Если в советское время Москва имела полномасштабные отношения лишь с 2-3 государствами (КНДР, Вьетнам, Монголия и др.), то после исчезновения биполярности РФ налаживает такого рода отношения с подавляющим большинством государств региона. Механизм таких региональных структур как АТЭС, Асеановский региональный форум (АРФ) и др. открыл важные каналы периодических переговоров российского руководства с лидерами других стран на самом высшем уровне. РФ играет немалую роль в том, чтобы многие региональные кризисы не обострились и оставались до их урегулирования в латентном состоянии (северокорейская ядерная проблема, территориальные споры и т.п.). Все это заметно усиливает политико-дипломатическую роль России в регионе. Вместе с тем наша дипломатическая активность далеко не адекватна нашим позициям в АТР. Сама жизнь вновь выявила непреложную закономерность - продвижение на внешнеполитическом направлении практически маловероятно или даже невозможно без решения внутренних проблем развития. И об этом прежде всего речь пойдет в данной главе.
Узловая проблема исследуемого сюжета сводится к тому, что в РФ на нынешнем уровне модернизации и реформирования вероятно еще не вполне готова в экономическом, финансовом и технологическом плане, без кооперации и партнерства с другими государствами, особенно с Китаем, к масштабной региональной интеграции, хотя обладает для этого поистине огромным потенциалом к Востоку от Урала, на Дальнем Востоке страны.
Преобладающие ныне тенденции развития международной обстановки в АТР дают основания выделить следующие наиболее перспективные направления Во-первых, происходит радикальное изменение генеральной парадигмы мирового развития путем снижения фактора силы в качестве основного регулятора международных отношений. Такая перспектива связана с изменением традиционной роли государства как субъекта международной деятельности, либерализацией границ, таможенных барьеров и т.п. Но хотя глобализация и становление наднациональных институтов размывает постепенно государственный суверенитет, перспектива возникновения описанной ситуации займет длительный исторический период, можно сказать, целую эпоху. Поэтому во внешнеполитической стратегии большинства государств будут еще длительное время преобладать комплекс традиционных и новых форм дипломатии и взаимодействия. Во-вторых, следует ожидать значительного экономического подъема в странах, по тем или иным причинам замедливших ранее хозяйственный рост или претерпевших серьезный ущерб, вследствие войны, крупномасштабной экологической катастрофы или других катаклизмов. Подъем приведет к укреплению всех аспектов национально-государственной безопасности, в том числе и силовыми мерами. Результатом будет, вероятно, наращивание комплексной мощи государств второго и третьего эшелонов, что в свою очередь может стать своего рода монополярной тенденцией. Так в АТР уже появились государства, развитие которых в перспективе не может не привести к усилению их влияния на процесс формирования нового стратегического баланса сил, тяготеющего к равновесию. В качестве примера вновь можно назвать Китай или страны АСЕАН, либо Индию. Все чаще дискутируется возможность создания неблокового политического треугольника между Россией, Китаем и Индией, а также вопрос о создании системы коллективной безопасности нового типа в Азии. Разумеется в одиночку и изоляции Россия вряд ли сможет в скором времени претендовать на обладание значительной комплексной международной силой, хотя перспективы для этого у нее возникают.
Рассмотрим этот тезис подробнее, увязав его, прежде всего, с целостным характером внутренней и внешней политики РФ, которую она выработала в новых постсоветских и постбиполярных условиях. Исключив из своего политического арсенала тоталитаризм и авторитаризм, избрав путь создания демократического общества, Россия с самого начала завоевала серьезный международный авторитет, в т.ч. среди народов АТР.
Утверждение новой российской государственности началось, как известно, в условиях сложных преобразования отношений внутри самого общества. Буквально с первых дней провозглашения Российской Федерации возникли проблемы устойчивости и стабильности только что возникшей новой политической власти, государственных границ, становления в соответствии с международными нормами новых гражданских институтов, как важнейших элементов системы внешней и внутренней безопасности.
Усиление комплексной мощи Китая на основе рыночных преобразований
Роль современного Китая в мировом балансе сил стала повышаться после того, как в стране завершился этап «культурной революции» и начались экономические и политические реформы. Комплексная мощь страны особенно возросла к концу 1990-х годов, хотя по своему масштабу была не сравнима ни с Японией, ни с какой-либо другой страной Запада. Но весь ход развития КНР по пути к созданию полновесной рыночной экономики, целенаправленность ее внутренней и внешней политики показывают, что страна явно претендует на роль одного из ведущих мировых центров силы, и имеет для этого основания.
Стратегия превращения Китая в мощное, процветающее государство разрабатывалась китайскими коммунистами еще в период борьбы за независимость. Реализуя ее, страна достигла немалых успехов на первоначальном этапе модернизации общества, но политика «культурной революции» нанесла ей серьезный ущерб: период с 1966 по 1976 г. оказался чрезвычайно тяжелым для Китая в целом. Процесс предотвращения развития капитализма принял обостренные формы - выступления хунвейбинов, массовые репрессии, военизация и т.д. Абсолютизация командно-административных методов управления народным хозяйством, подавляющих трудовую инициативу, вызвала значительные потери в сфере экономики. Медленное улучшение экономической ситуации обозначилось только в начале 1970-х гг. Но темпы роста были невелики, а запущенность экономики не позволяла радикально решить назревшие проблемы. Одной из причин кризиса была неэффективная внешняя политика. По мнению китайских ученых, «культурная революция» нанесла удар не только по внутренней стабильности государства, но и причинила значительный ущерб международному престижу Китая1.
Внешняя политика Пекина в то время превратила бывших союзников социалистического лагеря в противников, а разногласия с Москвой вышли на международный уровень. Этот процесс сопровождался взаимной милитаризацией приграничных областей. В 1966 г. советские войска дислоцировались на территории Монгольской Народной Республики.
В результате обострения китайско-советских отношений внешние связи КНР были практически полностью переориентированы на Запад. Но китайская политика, например, на американском направлении также не оправдала себя. Жесткая антикоммунистическая позиция президента Р. Рейгана свидетельствовала о невозможности равноправного сотрудничества между Китаем и Америкой. Принятие в США в апреле 1979 г. Закона о новых взаимоотношениях с Тайванем показало, что американское руководство не намерено уступить КНР в «тайваньском вопросе». В начале 80-х гг. Пекин был вынужден признать целесообразность корректировки чрезмерного крена в сторону США, так как преувеличенный приоритет, отдаваемый Вашингтону, стал поддерживаться за счет ущемления собственных интересов Китая.
Политика Мао в последние годы его жизни привела страну к глубокому политическому и социально-экономическому кризису. Китай фактически перестал играть роль одного из влиятельных центров мировой политики в балансе международных сил, которую признавали за ним великие державы еще в период второй мировой войны.
Новое политическое руководство второго поколения во главе с Дэн Сяопином выработало в декабре 1978 г. новую стратегию социалистического строительства (реформы и открытость), основанную на доктрине «социализма с китайской спецификой».
Новая идеологическая линия получила широкую поддержку общественности летом и осенью 1978 г. особенно среди военной и провинциальной партийной верхушки, хотя и вызвала большие дебаты на рабочем совещании ЦК КПК в октябре 1978 г. Но определенный консенсус был достигнут, и в декабре того же года 3-й пленум ЦК КПК 11 созыва принял решение о проведении реформы экономической системы. Пленум призвал «смело идти вперед по пути превращений Китая в великую и могучую современную социалистическую державу»2.
Утверждение нового курса проходило не гладко. Вскоре после 3-го пленума в китайской печати появились сообщения о том, что «некоторые ответственные кадровые работники» считают его курсом на внедрение капиталистической организации труда и капиталистических методов управления, а программу модернизации называют пропагандой капитализма и правого уклона. Дискуссии и борьба вокруг решений пленума особенно острыми были в течение всего 1979 г. Газета «Жэньминь жибао» от 27 августа 1979 г. в своей информации о работе заседания постоянного комитета Тяньцзиньского горкома КПК (в нем принимал участие Дэн Сяопин) констатировала наличие у ряда членов партии сомнений в правильности новой политической линии. Тем не менее, никакой альтернативы ей критики новой политики не выдвигали, и летом 1979 г. она получила законодательное утверждение на сессии ВСНП. По вопросам экономического строительства сессия приняла углубленный вариант программы четырех модернизаций.
Одновременно началось подведение институциональной базы под создание благоприятного инвестиционного климата для иностранных инвесторов. В частности, был принят закон об управлении предприятиями со смешанным капиталом (14 июля 1979 г.), который открыл путь притоку иностранных инвестиций в Китай. К активной экономической деятельности стали привлекаться элементы национальной буржуазии. Ее представителям были возвращены банковские вклады, конфискованные в годы «культурной революции». В 1979 г. появились первые акционерные компании, управляемые видными представителями национального капитала.
Стратегия развития страны, рассчитанная на активное привлечение западных капиталов и технологий, стала получать все более широкое теоретическое обоснование в трудах китайских экономистов, политологов и социологов. Из их исследований, статей и выступлений по данной тематике следовало, что Китай рассчитывал на западную, включая американскую помощь на ключевых направлениях развития экономического и научно-технического потенциала страны. Особенно одобрялся прилив прямых иностранных инвестиций в разработку сырьевых ресурсов, производство электроэнергии, создание современной инфраструктуры, модернизацию тысяч предприятий. Это должно было обеспечить коренной сдвиг в аэрокосмической, электронной и других передовых отраслях промышленности, расширить подготовку инженерно-технических кадров, менеджеров и т. д.
Политика открытости и модернизации на основе рыночных принципов вызвала новый интерес к Китаю на Западе. И в Китае отказ от делового сотрудничества с капиталистическими странами начал рассматриваться как политика, противоречащая важнейшим потребностям социально-экономического и военно-технического развития государства, не соответствующая задаче достижения им статуса великой державы. Ведущие политические деятели США считали, что потребности модернизации делают китайско-американское сотрудничество необратимым фактом. Президент Рейган после переговоров в Пекине на высшем уровне весной 1984 г. констатировал: «Китайцы согласны на создание американскими фирмами своих филиалов в этом так называемом коммунистическом Китае. Вот на этих предприятиях и будет существовать капитализм»3. Это замечание весьма симптоматично: в нем содержится прямой намек на отказ Китая от коммунизма и поддержка Америкой нового курса.
Советско-китайские отношения и их влияние на международную ситуацию в АТР
Победа народной революции в Китае в октябре 1949 г. радикально изменила расстановку политических сил АТР. На основе приверженности социалистическим идеалам здесь стал складываться влиятельный альянс государств в составе СССР, КНР, КНДР, Монголии и Вьетнама. Однако влияние этого альянса начало резко снижаться после обострения советско-китайского идеологического противоборства в 60-70-ые годы XX века. А конфронтация государств этого альянса с США и его союзниками сделала невозможным формирование здесь более или менее стабильной системы безопасности.
Геополитическая ситуация в регионе в корне изменилась лишь после прекращения «холодной войны». Устранение многих барьеров этого трудного времени расчистило пространство для утверждения в международных отношениях АТР принципов целостности, учета национальных интересов, соразвития, надежной безопасности и стабильности. В такой ситуации качественно возросли двусторонние отношения стратегического партнерства, которые составляют краеугольный камень нового мирового устройства.
Конструктивные двусторонние отношения способны поддержать усилия сторон. Двухсторонние дружественные отношения между государствами оказывают огромное, нередко ключевое влияние на формирование стратегического баланса сил: они как правило отражают расстановку сил в регионе, в мировом масштабе. Ныне, когда складываются предпосылки для образования многополюсной системы международных связей, фактор двухстороннего партнерства особенно между крупными государствами способен стать структурообразующим звеном регионального и мирового баланса сил.
Истории известны многочисленные примеры, когда двусторонние отношения играли решающую роль в условиях и войны, и мира. Так, в годы второй мировой войны тесные отношения между США и Великобританией, между СССР и США, несмотря на наличие известных противоречий, способствовали открытию второго фронта. В послевоенное время, в условиях мира, заключение оборонного союза между США и Японией стало немаловажным фактором изменения баланса сил на Дальнем Востоке. В стабилизации двусторонних отношений между Северной и Южной Кореей заложен реальный потенциал упрочения безопасности и стабильности в АТР.
Упомянутое выше советско-китайское противостояние, которое привело две державы едва ли не на грань крупномасштабной войны, показало, что конфликт между страной с развитым военным потенциалом (СССР), с одной стороны, и с гораздо меньшими военными возможностями (Китай), с другой, чреват угрозой серьезного нарушения соотношения сил не только в регионе, но и в мире в целом.
Обращение к вопросу о преодолении советско-китайских противоречий, дорого стоивших обеим державам, дает основания оценить выгоды и преимущества, которые получают страны, отказавшиеся от политики силовой конфронтации и противостояния: сокращение военных расходов, сосредоточение сил на неотложных внутренних социальных проблемах, ускорение темпов экономического роста и пр. Вместе с тем этот же опыт предостерегает от возможности повторения подобных просчетов со стороны некоторых развивающихся стран Востока, которые успешно преодолевают былую отсталость, интегрируются в мировую экономику, наращивают оборонные потенциалы, становятся обладателями ОМУ. Их общий экономический подъем приближает эти страны к типу высокоразвитых стран. Обогащение неблоковых российско-китайских отношений после «холодной войны» раскрывает реальный потенциал дружеских двусторонних партнерских взаимосвязей в контексте оказания конструктивного влияния на региональный стратегический баланс сил.
При этом же для обеих государств возникает перспектива играть более заметную роль в мировом соотношении сил, в котором перевес пока склоняется в сторону одной супердержавы.
В годы «холодной войны» ключевая роль в установлении и поддержке регионального баланса сил в СВА принадлежала политике Москвы и Вашингтона в Азии. Между двумя бывшими союзниками во второй мировой войне развернулось острое соперничество за влияние на Китай. Развитие ситуации здесь происходило под непосредственным воздействием динамики советско-американских и китайско-американских отношений, хотя немалую роль играло и усиление союзнических отношений СССР с Северной Кореей и Вьетнамом, с одной стороны, США - с Японией, Филиппинами, Южной Кореей, с другой. Все это привело к тому, что Восточная Азия превратилась в один из основных фронтов глобального противоборства двух антагонистических систем. Отношение Москвы и Вашингтона к проблемам освободившихся из-под власти колониальных метрополий стран также было далеко неодинаковым. И те, и другие стремились завоевать влияние на новые суверенные государства и привлечь их на свою сторону.
После «берлинского кризиса» 1948 г. и создания Североатлантического альянса (НАТО) в 1949 г. в политике западных государств окончательно оформилась линия на конфронтацию с СССР и его союзников в Восточной Европе и Северо-Восточной Азии. Она проявилась в ходе войны на Корейском полуострове, длившейся с 1950 по 1953 год, в затяжной войне во Вьетнаме. Корейская война стала проявлением непримиримо жесткой конфронтации двух идеологических и политических систем131. Достижение перемирия привело к разделению Кореи на многие десятилетия на два взаимно враждебных режима. Вашингтон встал на сторону единомышленников в Сеуле, Москва и Пекин выступили в роли союзников Пхеньяна. В конечном итоге результаты войны в Корее высветили очень важное обстоятельство - паритет военной мощи между СССР и Китаем, с одной стороны, и странами Запада во главе с США, с другой. Но подобное «испытание на прочность» стратегического баланса сил различных коалиций происходило практически постоянно и повсеместно. Акты великой идеологической конфронтации второй половины XX столетия в АТР сменяли друг друга «с калейдоскопической скоростью»: партизанское движение в малайских джунглях, противостояние между сукарновской Индонезией и Малайзией, попытка левацкого переворота в Джакарте, война во Вьетнаме, конфликты в Лаосе и Камбодже, выступления радикальных повстанцев на Филиппинах. «Любые противоречия, споры, столкновения, даже самого локального и неидеологического свойства, - отмечал Е.П. Бажанов - немедленно вплетались в ткань борьбы двух лагерей» .
Параллельно вырисовывалась перспектива нового глобального столкновения, когда нарушилась целостность социалистического содружества. Из его состава вышел Китай, который принялся создавать под своей эгидой альянс, нацеленный как против СССР, так и против США. Бороться на два фронта, однако, было большой утопией, тем более что Китай значительно уступал любой из двух других сверхдержав по своему военно-экономическому потенциалу и политическому влиянию на мировой арене. Но вступление КНР на путь изоляции сыграл свою деструктивную роль в расшатывании международных позиций СССР. К тому же обострение советско-китайских отношений вынудило стороны заметно усилить военную направленность их экономик, повысить военные расходы, увеличить численность приграничных вооруженных сил. Конфликты, в свою очередь, вели к сокращению инвестиций в народное хозяйство и социальную сферу, углублению дисбаланса между военными и гражданскими отраслями, ослаблению гражданских подразделений национальных экономик, снижению жизненного уровня населения обеих стран.
